Идолы и Боги

Глава 6

Альтус проснулся от мелкого перестука копыт по деревянному полу, сладко зевнул и потянулся. Кровать тихонько скрипнула. Причмокнув, он высунул морду из-под одеяла и принюхался. Пахло блинами, и пегас расплылся в улыбке. Потерев заспанные глаза, он отбросил одеяло в сторону, сел, свесив ноги, и осмотрелся. Он еще хотел спать, но понимал, что Флаттершай уже встала, и хотел помочь ее в утренних делах, однако сон непомерным грузом давил на еще не проснувшийся мозг.

Снизу послышался недовольный писк и взволнованная интонация хозяйки дома, пытающаяся угомонить непослушных зверьков. Альтус помнил, как животные на прошлой неделе устроили бойкот кобылке, и ему пришлось взять ситуацию в свои копыта, прикрикнув на привередливых обитателей, но радости ему от этого было мало. За последнее время он раскис, разнежился в спокойном мире разноцветных пони, и теперь проживал изо дня в день один и тот же сюжет, словно смотрел старый, заезженный фильм.

Но ему нравилась эта постоянность. Вспоминая извечные приключения с Крэлкиным, он чувствовал приятную ностальгию и размышлял, каким был глупым и импульсивным, хотя изредка грустил, что все устаканилось. Ему не хватало старого друга. Уже полгода, как они прибыли в новый мир, и у них появились новые знакомые, даже друзья, новые связи, новые дома, но пустоту в сердце это не заполняло.

Альтус бросил взгляд в окно, увидел, что солнце уже высоко поднялось, и нахмурился. С тех пор, как он поступил в обучение к Айрону Трепу, вставать с первыми лучами было нормой. Организм быстро привык к распорядку и сам поднимался до прихода тренера, однако сегодня этот организм чувствовал себя не выспавшимся и требовал отдыха. Снизу послышалось, как что-то упало, и пегас насторожился. «Я проспал… Но почему я не проснулся раньше? И что там внизу происходит?»

Жеребец наскоро заправил кровать и расправил затекшие крылья. Они затекли первый раз, и пони с беспокойством посмотрел на них. Не заметив явных повреждений, он их сложил, потом поднял вверх. Наскоро размявшись, он набросил на спину седельные сумки ловца животных и принялся застегивать хитрую застежку на животе. Единственное, что ему не нравилось в своей новой профессии – это сумки. Они уменьшали аэродинамику, иногда натирали, если их неправильно закрепить, но больше всего ему не нравилась застежка, которая не поддавалась его копытам.

Справившись с небольшой задачей, он проверил, как сидит поклажа, и спустился. Под гомон мелких грызунов, желтая кобылка с розовой гривой бегала от одного питомца к другому и просила успокоиться, но те ее не слушали. Альтус с недовольством осмотрел представшую картину и с силой стукнул копытом по полу. В комнате моментально воцарилась тишина, и все взгляды обратились к нему. В ответ он взирал на всех строгими, но безучастными глазами.

– Что происходит? – поинтересовался он после минутной паузы.

– Я проспала, – начала кобылка. – И они не покушали… а еще кошмары... Я первый раз встала так поздно, – пожаловалась она.

– Странно... – потянул жеребец и бросил взгляд через плечо на черный шар, висящий в проходе на кухню.

– Я не понимаю, что происходит… вот и они взволнованы... – сказала пони и виновато уставилась в пол.

«Крэлкин должен был написать ответ. Он обязан пролить свет на то, что здесь происходит».

– Почты не было? – спросил пегас, и Флаттершай недоуменно на него посмотрела.

– Какой почты?

– Я… – Внезапно Альтус вспомнил, что отправлял письмо от Спайка, и ударил себя копытом в лоб, но тут же поморщился от боли и потер ушибленное место. – Ну, да… прости… Я мигом!

Рывком подлетев к двери и распахнув ее, жеребец закрыл глаза, расправил крылья, вдохнул свежий воздух полной грудью и стрелой вылетел в новый день. Зацепившись за что-то копытами прямо у входа, его перевернуло в воздухе, и он покатился в кусты. С громким “охом” рядом с ним затрещали ветки, и фиолетовое пятно, пролетев через заросли, остановилось на прогалине. Пегас тряхнул головой, облизнулся и, лежа на спине, осмотрелся. Недалеко от него лежал лиловый дракончик с зелеными шипами и тяжело вздыхал.

– Вы не ушиблись? – послышался встревоженный голосок кобылки.

Альтус поднялся и снова тряхнул головой.

– Я в норме, – отозвался он и подскочил к пострадавшему. – Спайк, прости. Ты как?

Помощник Твайлайт с непониманием посмотрел на двух пегасов, склонившихся над ним и с трудом сел, потирая лоб.

– Я шел, а тут как ударило… – промямлил он. – И в кусты отбросило… А тут вы… Что это было?

– Это был я, – извиняющимся голосом произнес жеребец. – Прости. А чего ты тут делаешь?

Спайк поднялся и осмотрелся по сторонам. Увидев свиток, он подошел к нему, поднял и с некоторым беспокойством посмотрел на пегаса.

– Это не от Принцессы Селестии, – сказал он. – Но на боку написано твое имя. Вот.

Дракончик протянул свиток адресату. «А я даже читать еще не научился толком», – с беспокойством подумал тот.

– А, может, ты прочтешь? – предложил красный пони и закусил губу.

– С радостью, – отозвался помощник Твайлайт, развернул бумагу и прочистил горло. – Альтус, пожалуйста, забирай Флаттершай и вали из дома как можно быстрее куда угодно. Не приближайся к артефакту ближе, чем на сотню метров. Селестия оповещена о шаре и скоро вышлет отряд, который решит проблему. И еще, в свободное время летай над Вечносвободным лесом и высматривай подозрительных личностей. Мало ли как этот магический предмет там появился, и что вообще стало причиной его появления. Твой бывший друг, Крэлкин. – Спайк свернул листок и посмотрел преданными глазами на недоумевающую парочку. – А что за артефакт? – поинтересовался он.

– Это долгая история, – отмахнулся пегас.

– Думаешь, стоит прислушаться к этому письму? – с беспокойством поинтересовалась хозяйка дома.

– Думаю… – потянул красный пони и посмотрел в небо. – Как бы я не недолюбливал этого ботана, но я склонен ему доверять, когда он истерит. Особенно, когда он истерит. Так что пора искать новое жилье.

– А как же Энжел? – встрепенулась кобылка.

– “Энжел”? – с отвращением поинтересовался жеребец. – А что с ним? Этот кролик может и в округе побегать, уж больно много себе позволяет, особенно в последнее время.

– Нет, я его не брошу, – надулась Флаттершай. – Тем более, сейчас.

– Да ладно тебе, ну, что будет-то?! – воскликнул Альтус.

– Я, наверное, пойду, – со смущением произнес Спайк, положил на землю свиток и поспешил покинуть место разборки.

– А вдруг кто-то обидит Энжела? – с упреком вопросила хозяйка дома, проигнорировав дракончика.

– Да этот сам кого хочешь обидит, – парировал красный пони. – А ты его опекаешь почем зря.

– Я его не опекаю, а забочусь, – поправила кобылка. – Он же маленький и беззащитный.

– Я другого мнения о твоем любимом питомце, – заявил пегас. – И вообще, вам хорошо бы какое-то время побыть друг без друга.

Внезапно он почувствовал, как его кто-то стукнул по задней ноге и посмотрел на нарушителя спокойствия. Им оказался белый кролик, который сидел со скрещенными на груди лапками и недовольно смотрел на жеребца.

– Да отцепись ты от меня! – посетовал Альтус. – Надоел уже. Иди, погуляй где-то.

– Не надо на него кричать, – с возмущением проговорила пегаска. Питомец запрыгал к ней под гневным взглядом гостя и сел перед хозяйкой.

– Не надо на него кричать, не надо его одергивать, не надо его бить… – проворчал тот. – А как мне с ним бороться?

– Лаской, заботой и теплом, – проворковала любимица животных и заботливо посмотрела на кролика.

Зверек кивнул и еще больше насупился. Пегас закрыл глаза и прижал копыто ко лбу.

– Так, слушай, Флаттершай, – сказал он и посмотрел исподлобья на подругу. – Давай будем последовательны. Если ты хочешь взять с собой этого Энжела – ладно, уговорила, пускай будет по-твоему. Раз уж ты о нем так сильно заботишься. Вот только я не думаю, что тебя в гостинице примут со всеми остальными зверьми.

– Но мы же можем пойти к Рарити, – с надеждой предложила кобылка. – Или к ЭплДжек.

– Ага, или к Твайлайт, в библиотеку, – мрачно закончил Альтус. – У Рарити, как ты знаешь, много ткани, которую твои животные могут порвать или испачкать, а ты в курсе, как она реагирует на подобные ситуации. У ЭплДжек много работы на ферме сейчас, и если твои звери что-то учинят, то посевной сезон, на котором трудятся и другие пони, будет, мягко говоря, сорван. Пинки Пай живет в кондитерской, по сути, а шерсть в конфетах никто не любит. Да и мало у нее места для всех. Мы могли бы перекантоваться у Рэйнбоу Дэш, тем более, она мне должна за прошлый подкол, но даже из-за кролика нам туда дорога закрыта. А библиотека… В библиотеке нет места животным, тем более, диким.

– Но они же…

– Ты их не контролируешь, – отрезал жеребец. – Что они могут сделать в таком количестве – неизвестно, потому отпускай их в лес и пойдем проситься к Спайку.

– Но как же они в лесу сами? – с трепетом проговорила Флаттершай и робко посмотрела назад на дом.

– Они – дикие животные, – напомнил гость. – Как-нибудь справятся. А теперь я бы хотел убраться от этого места как можно дальше.

– Но я должна сказать всем, что им некоторое время нужно будет жить в лесу. Да и не хочу я, чтобы они волновались. А ты пока блинов поешь, – улыбнулась кобылка.

– Если бы со мной так носились, как ты со своими животными… – вздохнул жеребец. – Я так понимаю, что шанса отговорить тебя у меня нет, да? – поинтересовался он, и пони покачала головой. – Ладно, пошли, поедим, но потом сразу же к Спайку.

Флаттершай кивнула, подхватила Энжела и порхнула в жилище. Альтус вздохнул и устало последовал за ней. Все время, что гость сидел на кухне и елозил тарелкой по столу, попутно поедая блины и запивая мятным чаем, он с недовольством смотрел на висящий в воздухе шар. Хозяйка обители наставляла зверей, как вести себя в лесу во время их расставания, и заверяла, что будет проведывать их каждый день.

Стрелки часов застыли на двух, когда пегаска, спровадив животных, зашла на кухню, и в дверь кто-то постучал. Она пожала плечами и пошла открывать. В прихожей послышались голоса жеребцов. Флаттершай их поприветствовала и пригласила в дом. Альтус нехотя поднялся, нахмурился и, пригнувшись, на полусогнутых ногах пробрался под шаром в гостиную. В просторной комнате стояли четыре единорога, деловито осматривались и снимали сумки со спин, перешептываясь между собой и указывая на разные предметы мебели. Один из них, темно-синий, почти черный, с золотистой гривой, подошел в кобылке, поднял ее переднюю ногу и поцеловал, учтиво поклонившись.

– Видимо, Вы Флаттершай, – проворковал он, и кобылка смутилась. – Принцесса Селестия говорила, что Вы прекрасны, но…

«Что он себе позволяет?» – подумал пегас и сжал зубы. Он навострил уши и нервно дернул хвостом.

– Вы кто? – грубо осведомился он.

– Ой, прошу прощения, – весело произнес единорог, отпуская хозяйку дома, и коротко кивнул. – Я не знал, что у Флаттершай есть пара.

– Мы с ней не пара, – хмуро возвестил красный пони. – Вы что хотели?

– Мы приехали по приказу Принцессы Селестии разобраться с вашей проблемой, – пояснил собеседник. – Я так полагаю, что этот шар мешает жизни?..

Он посмотрел мимо Альтуса, и тот тоже обернулся. Увидев перед собой надоевший артефакт, пегас фыркнул и посмотрел на гостей.

– Вы ученые? – поинтересовался он.

– Безусловно, – улыбнулся единорог. – Я тут главный.

– Тогда мы пойдем, – сказал ученик ловца животных и сделал один шаг к подруге, но тут же услышал удивленную интонацию:

– Куда вы собрались? – поинтересовался темно-синий жеребец. – Нам необходимы пони, чтобы провести эксперименты с этим… веществом, – произнес он и ткнул в шар.

Его собратья, уже сгрудившие вещи у двери, вяло поддакнули.

– Значит, вам нужны пони… – со злобой в голосе потянул пегас.

– Да, – просто произнес ученый, и рог его засветился. Из горы сумок к нему подлетел свиток, раскрылся, и он вперил в него глаза. – Как сказала Принцесса Селестия, этот вид магии необходимо изучить во всех подробностях и выявить все нюансы, так как подобная ситуация может повториться, нужно понимать всю опасность, а также найти универсальный способ борьбы.

– Но это же… – со страхом в голосе произнес коралловый жеребец и отступил на несколько шагов. – Нельзя так поступать с другими.

– Да ладно тебе, ну, что с подопытными произойдет? – поинтересовался единорог и улыбнулся. Альтуса передернуло. – Я просто хочу, чтобы они провели в этом доме две-три ночи, не больше. Мы их проинспектируем, поспрашиваем и отпустим по домам.

– Так поступать нельзя! – воскликнул пони.

Ученый посмотрел на собеседника поверх листка.

– Боюсь, что это приказ Принцессы Селестии, – беспристрастно заявил он, – и вы не вправе отказаться.

– Боюсь, что я пожелаю вам подавиться и больше не показываться в этом доме, – огрызнулся ученик Айрона Трепа.

– Пегас, а не слишком ли много на себя берешь? – с настороженностью поинтересовался жеребец. – Я понимаю, что подобный инцидент у тебя в жизни впервые, и больше с тобой такого не повторится, но мы выполняем подобную работу уже давно и понимаем, что…

– Флаттершай, мы уходим, – резко произнес Альтус.

Кобылка с шумом сглотнула, бросила боязливый взгляд на входную дверь и кивнула.

– Я, кажется, неправильно выразился, – усмехнулся единорог и преградил дорогу пегасу. – Вы теперь работаете на Принцессу Селестию, так что проявите…

– Уйди с дороги! – угрожающе бросил тот. – Иначе я тебя сам подвину.

– Ты думаешь…

– Я не думаю, мешок ты с костями! – рявкнул красный пони, и единороги, как один напряглись и уставились на него. Он тут же обвел взглядом противников, отметил их стойки, как учил Айрон Треп и искал пути отступления. – Я прожил со своим другом магом в тесном сотрудничестве долгое время и знаю, что можно ожидать от колдовства! Ничего хорошего! Так что хорошего дня!..

– Пегас, я понимаю, что ты беспокоишься за свою жизнь и жизнь своей избранницы, – с расстановкой проговорил ученый, – но ты все не так понял.

– Да где уж мне не понять! – страдальчески воскликнул Альтус.

– Давай я тебе объясню задумку и…

– Она мне не нужна! – прикрикнул жеребец. – Я знаю все, что вы мне можете предложить, и ответ будет одним: нет!

Он сделал несколько шагов вперед и уткнулся лбом в невидимую стену. Сзади сверкнул шар, послышалось слабое потрескивание.

– Кажется, у нас сейчас начнутся проблемы, – холодно произнес он и напряг крылья.

– Проблемы сейчас начнутся у тебя, если ты не возьмешь себя в копыта, – произнес белый единорог и вышел вперед, отделившись от группы других ученых. У него была синяя грива и метка в виде молнии, едва различимой на теле. Он поравнялся со своим руководителем и недовольно посмотрел на собеседника. – Мне себя не жалко, я жизнь отдаю ради того, чтобы другие жили мирно и счастливо…

– Оставь свои речи для Принцессы Селестии! – сплюнул пегас и ударил копытом в щит. Черная материя вновь сверкнула, на этот раз сильнее.

– Я не понимаю, что с тобой? – продолжал белый жеребец.

– Я просто хочу уйти отсюда со своей подругой, только и всего, – настойчиво произнес Альтус. – Я получил письмо от друга, и он утверждает, что таким, как я лучше держать от подобных, – он указал на шар, – магических штуковин настолько далеко, насколько это возможно. – Ученик ловца животных посмотрел пронзительным взглядом на ученых. – И если он говорит, что я не должен подходить к этому, то я не буду подходить. И друзей своих не собираюсь оставлять вам на потеху.

– Ну, вот почему всегда есть такие дураки, как ты? – вздохнул пони. – Почему, можешь объяснить?

– У меня к вам точно такой же вопрос, – парировал пегас.

– Ты явно хочешь поставить под сомнение нашу операцию, – заявил лидер группы. – Может, нам вообще ничего не делать?

– Да не делайте! – воскликнул крылатый жеребец и махнул копытом, словно отмахиваясь от назойливой мошки. – Приедет Крэлкин и все решит.

– Крэлкин… – потянул белый единорог. – Крэлкин, говоришь? Кажется, я знаю, о ком ты. Это тот новый пони, который поселился в замке Принцессы Селестии и которого записали в академию для одаренных магов? Он земной пони, если я правильно понимаю. Поговаривают, у него даже метки нет.

– Есть, нет… какая разница?

– Значит, письмо пришло от него? – усмехнулся ученый.

– От него, – прошипел собеседник. – И что такого?

– Вы слышали? – усмехнулся темно-синий пони и обернулся на собратьев, и с их стороны послышался слабые смешки. – Пегас, который верит земному пони в магии. – Он посмотрел на собеседника. – Вы ничего не понимаете в этом, верно?

– Не понимаете, – фыркнул красный жеребец. – Мы все понимаем. Этот земной пони настолько умный, что победил самого Айрона Трепа.

– Айрона кого? – грубо переспросил белый единорог.

– Айрона Трепа, – настойчиво повторил Альтус. – Пегас, который может отбивать магию крыльями.

– Такого пегаса не существует, – моментально отозвался главный ученый. – А если бы существовал…

– То что? – с нетерпением перебил ученик ловца животных.

– То нам бы отдали его для изучения уникальных способностей, – недовольно закончил собеседник. – Мы не просто ученые, мы состоим в приближенном совете по магическим катастрофам и редчайшим случаям Эквестрии и ее жителей. Благодаря нам было разрешено столько проблем, сколько тебе и лет-то нет.

– Я сейчас возьму свою подругу, – медленно, с расстановкой проговорил красный пони, – и выйду из этого дома через вон ту дверь.

Он указал направление копытом и дотронулся до щита. Шар сзади слабо подернулся светом и вернулся в первоначальное состояние.

– Пока мы не решим, что с вами делать, никуда вы не пойдете, – заявил лидер ученых.

– Вы когда-нибудь дрались? – поинтересовался Альтус.

– “Драться”? – с тревогой переспросил темно-синий единорог. – Драться – это для таких, как ты. А мы – ученые, и физические упражнения нам претят. – Он подошел к Флаттершай и внимательно посмотрел на крылья. Пегасочка смутилась и втянула шею. – Мисс, я Вас слегка потревожу, если Вы не возражаете.

– Я возражаю! – рявкнул пегас, но тут же вперед выступил белый пони и пригрозил:

– Я тебя пока что предупреждаю, что двигаться в твоем положении не выгодно.

– Флаттершай!.. – воскликнул красный жеребец и ринулся вперед и ударился лбом в щит.

Шар снова зашипел и слабо сверкнул. Альтус бросил на него уничтожающий взгляд и перевел глаза на соперника.

– Послушай, мы не хотим проблем, так что, пожалуйста, не двигайся, – проговорил ученый. – Мы твою пони не тронем, нам просто надо проверить ее крылья.

– Мисс, пожалуйста, вытяните свое крыло в сторону, – ворковал около кобылки уже другой ученый с аквамариновой шерсткой и белой гривой, который подошел к своему руководителю. – Мы просто замерим Ваш потенциал. Это не больно.

Флаттершай сжалась, но просьбу выполнила.

– Вы поплатитесь за свое поведение! – рявкнул пегас. – Принцесса Селестия все узнает!

– Да что ты заладил?! – взвился белый пони. – Мы что, едим твою подругу? Просто проведем прибором по крылу, а ты тут крик поднял, будто мы ее резать собрались. Опомнись!

– Я вас всех уничтожу! – взревел Альтус и, пригнувшись, рванул на кухню.

Краем глаза беглец заметил, как в него полетел сиреневый луч, однако не достигнув цели, заклинание свернуло к шару, и исчезло в нем. Через секунду послышался треск, и сильная вспышка озарила дом. Пегас зажмурился и прыгнул в окно. Послышался звук бьющегося стекла и крики единорогов. Он поднялся, тряхнул головой и осмотрелся. Спустя мгновение он рванул к двери, распахнул ее и моментально вытянул из сумок веревку. Не издавая ни звука, он влетел в гостиную, повалил ближайшего ученого и связал его. Еще одного он лягнул копытами, и, упав, единорог застонал. Красный жеребец скользнул к Флаттершай, схватил ее зубами за гриву и потянул к выходу.

– Альтус, что ты делаешь? – промямлила кобылка, упираясь копытами, и всхлипнула. – Мне больно.

Тот разжал челюсть и остановился, с непониманием посмотрел на подругу, которая уставилась куда-то вниз.

– Этот ненормальный пегас здесь?! – крикнул лидер группы и потер глаза копытом. – О, Селестия, за что ты нам послала таких неуправляемых пони? Уходите отсюда, не хочу я вас тут видеть.

Остальные ученые пробубнили что-то несвязное и таращились по сторонам. «По крайней мере, я их ослепил, – подумал ученик ловца животных. – Но почему Флаттершай заартачилась?»

– Флаттершай, пошли, – мрачно произнес красный жеребец.

– Нет, Альтус, – решительно произнесла хозяйка дома. – Им нужно помочь. Они приехали из Кэнтерлота, чтобы…

– Да их Принцесса Селестия послала! – возмутился пегас.

– Они могли отказаться, – с сожалением отозвалась кобылка. – Если ты не хочешь им помогать, то хотя бы не мешай. Я останусь здесь столько времени, сколько потребуется.

– Нет! – жестко произнес пони и вздохнул. – Я не позволю тебе находиться в компании этих идиотов. Крэлкин написал, что около этой штуки находится опасно, и я ему верю. Ты же сама знаешь, кто он такой и чего стоят его советы, так почему не веришь ему?

– Я верю ему, Альтус – заверила пегаска, – только я не могу бросить жителей Понивиля. Если этот шар действительно очень опасный, значит, я просто обязана помочь решить проблему как можно быстрее. И если с моей помощью эти ученые продвинутся вперед, то я готова остаться здесь. Чем дольше этот шар остается в моем доме, тем опаснее он для Понивиля.

– Это узел ловца животных, – послышался сзади испуганный голос, и Альтус обернулся, увидев, как аквамариновый пони неспешно магией развязывает путы. – Ты – ловец животных? – поинтересовался он.

Пегас с непониманием посмотрел на темно-синего и белого единорога и увидел в их взгляде нескрываемое изумлением.

– И послала же нам судьба встретиться с одним из этих сумасшедших, – страдальчески произнес лидер ученых. – Убирайся отсюда, – сказал он, и копыто указало на дверь. – Такого, как ты нам еще не хватало. И так забот полон рот.

– Но Крэлкин…

– Земной пони ничего не знает про магию, как бы ни старался понять ее! – воскликнул собеседник. – Он может читать книги хоть сотнями, но базовых принципов он знать не будет, потому что магию необходимо чувствовать, ее необходимо контролировать, жить ей, чтобы познать в полном объеме. Единственные истинно магические существа – это мы, единороги. Никто так не понимает магию, как мы.

– Никто не понимает магию так, как Крэлкин, – прошипел собеседник.

– Иди отсюда, ловец животных, – послышалось сбоку.

– Да, я ловец животных! – рявкнул пегас. – И что с того? Мы не пони что ли?

– Да нет, вы пони, – произнес со вздохом белый единорог и привлек внимание Альтуса. – Вот только четыре копыта, хвост и голова – это все, что вас роднит с пони.

– Что? – с презрением переспросил красный жеребец и посмотрел на того с отвращением и злобой.

– Да-да, вы всегда отрицаете это, – отмахнулся ученый, – но Эквестрия – это нечто большее, чем просто физиологически сходные существа или попросту пони, населяющие ее. И вы этого не понимаете. И понять, к сожалению, никогда не сможете. А для скудных мозгов я не собираюсь распинаться, вырисовывая концепцию построения общества и отмечая важность в этом всем идеи Гармонии Старсвирла Бородатого. Ты не знал, что для работы ловцов животных берут не только способных пони? – Альтус нахмурился, но не смел перебивать говорившего. – Не только уникальные способности, но и отчужденность – главная составляющая. Чтобы ударить дикое животное исподтишка, да, впрочем, и пони, для вас было пустяковым делом. Эквестрия, к счастью, так не живет. Так что, – ученый указал на дверь, – тебе туда.

– Я уйду только с Флаттершай.

– Я останусь, – со вздохом сказала кобылка. – Я должна помочь.

– Я тоже хочу помочь, – заверил пегас и услышал, как фыркнул белый единорог, – но как говорил Крэлкин, с магией может справиться только магия.

– Ну, хоть что-то правильно говорит земной пони, – удовлетворенно произнес темно-синий жеребец. – Итак, Флаттершай, если Вы не возражаете…

К ученому подлетело небольшое устройство, и он подошел к хозяйке дома. Та послушно вытянула крыло и зажмурилась. Единорог один раз провел над ним прибором и посмотрел на показатели.

– Вот и все, – просияв, сказал он. – Хотя… – Он поднял механизм над собой, потом опустил к копытам, затем снова провел по крылу. – Странно, что-то искажает показатели.

– А я говорил… – начал Альтус, но его перебил белый пони:

– Ты еще здесь?

– Я уйду только с Флаттершай, – прошипел пегас.

Глава группы ученых подошел к стене, прислонил прибор вплотную к ней и прищурился, рассматривая показатели. Внезапно он развернулся и обратил взгляд на черный шар. Прибор лег поверх неизвестной материи, и магический предмет слабо засветился.

– Ноль, – произнес он.

– “Ноль”? – переспросили другие единороги.

– Что “ноль”? – поинтересовался Альтус.

– Ноль – это его излучение магии в природную среду, – пояснил лидер группы. – Точнее, он не излучает, а потребляет энергию. Везде заниженный фон магического поля, и вероятно, этот шар всему виной.

– Проверь меня, – попросил белый жеребец и подождал, пока холодный металл механизма не оторвется от его рога.

– А тебя нормально считывает, даже никаких колебаний нет, – с непониманием произнес главный единорог и снова приложил прибор к рогу коллеги. – Те же параметры. Видимо, этот шар действует не сразу. Что же, тогда пока что расположимся, а потом уже и приступим к изучению, когда на нас эта штука подействует. Мисс, вы не против, если у Вас дома разместятся гости?

– Конечно же, я не против, – с улыбкой произнесла кобылка.

– Я так полагаю, что гостей будет больше, чем четыре, – заметил пегас.

– Что-то я не понял, что ты тут забыл, ловец животных? – поинтересовался белый единорог.

– У меня имя есть, – вспылил тот.

– Как бы ловца не назвали, он ловцом и останется, – с расстановкой произнес ученый. – Понятно, что ты опять захочешь вступить в полемику и доказать, что ты прав, а я нет, но это все не имеет смысла. Мы сэкономим несколько десятков минут, если я просто соглашусь с тобой. Ты прав, а теперь, пожалуйста, покинь этот дом.

– Я уйду только с Флаттершай, – напомнил Альтус.

– Более твою подругу мы не будем трогать, – сказал темно-синий пони, укладывая прибор обратно в сумки. – Вы вольны идти туда, куда вам вздумается.

– Это все, чем я могу помочь? – поинтересовалась пегасочка.

– Вы можете еще пролить свет на появление этого шара, – заметил единорог. – А также рассказать, что можно трогать, а что нельзя.

– С удовольствием, – проворковала кобылка. – Прошу, пройдемте на кухню, я приготовлю еще блинов.

Пони направилась в проем, где висел шар.

– Флаттершай! – страдальчески воскликнул пегас, и та застыла перед артефактом. – Ну, ты куда пошла?

– Я хочу угостить наших гостей… – пояснила она, но Альтус грубо ее перебил:

– Давайте пойдем в кафе к Пинки, там пообщаемся, – предложил он. – Я за все заплачу.

– Что на тебя нашло? – с удивлением спросил лидер группы.

– Там хотя бы безопасно, – пояснил пегас.

– Безопасно и тут.

– Но Крэлкин… – простонал жеребец.

– Земной пони ничего про магию не знает, – удовлетворенно произнес белый единорог. – Разговор пустой.

Альтус закрыл глаза и глубоко вздохнул.

– Я тоже хочу помочь, – сказал он.

– И что же стало причиной столь резкого изменения твоего нежелания работать на общее благо? – поинтересовался собеседник.

– Принцесса Селестия.

– Принцесса Селестия? – с непониманием вопросил лидер ученых. – Как-то неубедительно.

– Когда-то она меня и Крэлкина приютила и дала второй шанс в жизни, – проговорил Альтус и опустил глаза в пол. – И взяла с меня обещание, что я буду хорошим пони, который помогает другим и заботится о ближних. Но… Я прожил всю жизнь с тем земным пони, которого она поселила в замке. Крэлкиным. Вначале он жил у Твайлайт, потом переехал под Вечносвободный лес в одну из заброшенных лабораторий, а теперь вот живет в Кэнтерлоте. В плане магии он действительно много знает, ведь вся наша жизнь была посвящена борьбе с ней, и ему приходилось быть умным, чтобы противостоять колдовству. Я же мог лишь отбивать физические атаки противников. В Эквестрии мне не нашлось лучшего места, чем таскать облака от Клаудсдэйла до Понивиля да охранять жителей от Вечносвободного леса и его опасностей.

– Мы спросили тебя о твоей мотивации, а ты рассказал нам всю свою жизнь, – заметил белый единорог.

– Я не могу не верить Крэлкину в вопросах магии, потому что он доказал, что многое понимает и во многом разбирается, – произнес пегас и посмотрел горящими глазами на собеседников. – Я доверял ему свою шкуру ни один раз, а теперь вы говорите, что он ничего не понимает… понимает он все. Вы от Принцессы Селестии, и я знаю, что она вам доверяет, и вы не первый раз занимаетесь подобной работой, но… Я не могу не доверять Крэлкину.

– Не можешь выбрать сторону? – с недоумением спросил ученый. – Похвально. Вот только твоего друга тут нет, а мы здесь. Причем мы сами остаемся с этим шаром под одной крышей. Тебя же здесь никто не держит. За исключением кобылки.

Флаттершай скрылась в кухне, за ней последовали трое единорогов, кроме белого жеребца. Альтус направился за хозяйкой дома, но ему преградил путь оставшийся пони.

– Прошу прощения, но я тебя не могу туда пропустить, – произнес гость.

– Что? – с непониманием переспросил пегас.

– Я говорю, что я не могу тебя пустить туда, – повторил ученый.

– Это почему еще?

– Ты слишком… – Собеседник поднял глаза к потолку. – Неуравновешенный. Таким как ты нельзя находиться в обществе.

– Слушай, ты…

– Пожалуйста, не нужно все усугублять, – попросил единорог. – Сейчас ты не в том положении, чтобы указывать.

– Ты сейчас злишь меня, – с желчью в голосе предупредил Альтус. – А когда я злой…

– Вот об этом я и говорю, – спокойно заметил ученый. – Так что, пожалуйста, не приближайся к другим пони. Иди погоняй диких животных, разомнись… Что вы там делаете, когда ничем не заняты?

– Когда нет дела, мы…

– Мне все равно, – бросил единорог, – покинь помещение.

Взгляд Альтуса скользнул за спину оппонента и уперся в магический шар. «Я ему это просто так не прощу. Он не смеет вставать между мной и Флаттершай. И еще их лидер… он явно положил глаз на нее. Я не позволю оставаться с ней наедине. Но что я могу сделать против магии? Разве что крутиться около этого шара, но что это мне даст? Я не смогу достать до кого-то, разве что веревкой заарканить, но на нее действует магия… Однако я не могу сидеть и ничего не делать. Я должен дать отпор!»

Он стиснул зубы, сощурился и ударил по сумке. Взгляд ученого прыгнул за его копытом. Пегас напрягся, как струна, расправил крылья и моментально рванул вперед. Прижав единорога к шару, он зарычал и, выхватив веревку, кое-как связал его, подпирая к магическому предмету.

Рог оппонента вспыхнул, из него вылетело заклинание, но магию тут же засосало в шар, и сильная вспышка света озарила дом. Альтус зажмурился и почувствовал налетевший ветерок. Под его копытами, прижатый к объекту исследований, извивался и стонал ученый.

– Пегас, отпусти его, – донеслось из кухни.

– Если кто-то рыпнется, ему не поздоровится! – со злобой в голосе прошипел красный пони. – Здесь я буду командовать! Ваша магия около этого шара бесполезна, так что…

– Да что же тебе неймется! – воскликнул лидер ученых и, потерев глаза, посмотрел на ловца животных. – Почему ты не можешь оставить нас в покое? Почему ты такой непостоянный? Минуту назад говорил, что хочешь помочь, а сейчас…

– Он меня не хотел к вам пускать! – парировал Альтус и тряхнул пленника. – Говорил, что меня нельзя подпускать к вам. Я что, не пони?

– Не пони! – рявкнул белый жеребец. – Твое поведение неподобающе для пони. Ты лишь случайность, которая уйдет из наших жизней, как только тебя позовет Принцесса Селестия, и которая может не вернуться из очередного задания. Пони-тень, пони-сказка, пони-мираж. Знаешь, скольких я таких повидал?

– Да мне плевать, сколько ты таких повидал! – гаркнул в ответ пегас.

– Мой отец был ловцом животных! – с ненавистью крикнул белый единорог. – Он всегда был на заданиях, мама его вообще не видела! А потом он просто исчез, испарился. Принцесса Селестия сказала, что он пропал без вести, но я знаю, что его сожрало очередное задание. Я видел, как страдала мама, и я вижу, как она страдает до сих пор. А мой отец… Я его просил не один раз, чтобы он завязал со своей работой, чтобы он уделял время семье, но нет, его звали приключения и адреналин в крови. Он был предан не своим родным, а хищникам. Кому вы нужны, ловцы животных, если единственное, что вы можете оставить после себя, – это потомство и горькие воспоминания?

Альтус отпустил единорога, и тот рухнул на пол. Красный жеребец попятился назад, прижав уши, с ужасом смотря на оппонента. Несколько ученых подбежали и помогли собрату избавить от пут. Белый пони поднялся и с ненавистью посмотрел на пегаса.

– Уходи, живи где-то под кустом, тебе же это нравится! – крикнул он. – Все равно променяешь размеренную жизнь на существование изгоя. И я не позволю тебе причинить вред Флаттершай.

– Да не собираюсь я ей причинять вред, и я как раз хочу быть ловцом, чтобы…

– Защитить то, что тебе дорого, – гробовым голосом закончил ученый. – Слышали, знаем. Это так похоже на ловцов: не думать о завтрашнем дне, не думать ни о ком, кроме себя самих.

– Ты все перевираешь! – воскликнул пегас.

– Ты так на самом деле считаешь или тебе это говорят твои инстинкты? – с ненавистью осведомился жеребец.

– Вайт Чардж, прекрати, – послышался голос из кухни.

– Я не собираюсь…

– Твою историю детства уже тошно слушать, – сказал темно-синий единорог. – Ты не доволен отцом, это ясно, но эта пара тут при чем?

– Потому что будет то же самое!

Вайт ударил копытом об пол, высекая желтые искры. Лидер ученых вздохнул и, поднявшись, неспешно подошел к подчиненному.

– Чего ты сейчас добиваешься? – добродушно спросил он.

– Я хочу, чтобы он ушел, – заявил тот.

– Откуда?

– Отсюда.

– Это не ответ, – мягко произнес руководитель. – Ты хочешь, чтобы он ушел не из этого дома, а из жизни Флаттершай, а также из жизни его друзей.

– Так будет лучше для всех, – процедил сквозь зубы ученый.

– Ты же сам обрекаешь этого пегаса на то, что он будет влачить свое существование где-то в горах, без друзей, без врагов, предоставленный сам себе. И как он сможет ужиться с обществом, если не будет контактировать с ним?

– А ему это и не нужно, – огрызнулся Чардж.

– Не решай за него, что ему нужно, а что не нужно, – грозным голосом проговорил глава единорогов, и Альтуса передернуло. – Для него ты – никто, и не тебе решать его судьбу, лишь Принцессе Селестии. Так что можешь спрятать свои медвежьи услуги по улучшению мира вокруг себя, пройти на кухню и выпить чаю, который предлагает тебе Флаттершай.

Пегас опустил глаза в пол и уселся на круп. Он хотел возразить что-то зарвавшимся гостям, но внезапно вспомнил, как сам поступал точно также: отваживал хулиганов и неблагонадежных личностей от своих и не только своих друзей, считая, что их влияние пагубно скажется на дальнейшей судьбе знакомых. И теперь ему в глаза сказали, что он и есть та самая неблагонадежная личность, с которой нельзя общаться.

«Но как же так? Я же помогаю Флаттершай и другим пони. Я тучи таскаю для Понивиля, и за Вечносвободным лесом слежу. А они называют меня… опасным? Но ведь Принцесса Селестия меня признала, дала работу, а они не верят. А что на счет Крэлкина? Почему они его не осуждают за то, что трется рядом с принцессой?»

– Пегас, ты чего, надулся? – Альтус мутными глазами посмотрел на лидера ученых. Тот подошел к нему и смотрел беззлобными глазами. За спиной в дверном проеме скрылся синий хвост его подчиненного, и красный жеребец тяжело вздохнул. – Не обращай на Чарджа внимание, ему пришлось в детстве пожертвовать забавами, чтобы помочь матери поддерживать дома уют и тепло. У тебя…

– А если он прав? – с беспокойством осведомился крылатый пони. – Что, если он действительно прав и мне лучше ночевать под кустами? – Жеребец опустил голову. – Что же я за монстр такой, что пытаюсь оправдать свое существование?

– У тебя тоже было трудное детство, и не ему тебя судить, – произнес единорог. – Просто у вас конфликт интересов. Его жизнь научила быть жестким, тебя наоборот – мягким. Не переживай по этому поводу.

– И все же он может быть прав, – с сомнением произнес пегас.

Внезапно в дверь постучали, и жеребцы с непонимание покосились на источник шума. В гостиную влетела радужногривая кобылка и мгновенно осмотрелась бойкими глазами.

– Я знала, что ты будешь здесь, – удовлетворенно усмехнулась она. – А кто это с тобой? Впрочем, неважно. Тебе пришел наряд из погодного отдела, так что вперед. Флаттершай, привет!

Пегаска сунула Альтусу в копыта листок и выпорхнула на улицу. Тот вздохнул и неуклюже поднялся. Развернув свиток, он пробежался глазами по замысловатым завитушкам, скривился и засунул бумагу в сумку.

– Похоже, я не останусь с вами попить чай, – с сожалением произнес он.

– Это не страшно. Мы решим поставленную задачу, как только разберемся, с чем имеем дело, – заверил единорог. – Затягивать задания от Принцессы Селестии мы не привыкли, да и это против наших внутренних правил.

– Можешь выполнить одну мою просьбу? – робко поинтересовался пегас.

– Смотря какая эта просьба.

– Я понимаю, что вы не доверяете Крэлкину, но я ему доверяю, и Принцесса Селестия доверяет. – Альтус понизил голос до шепота. – Так что для меня очень важно, чтобы Флаттершай держалась подальше от этого дома. Отведете ее в местную библиотеку, там Спайк работает, дракончик местный, он ее устроит.

– Хорошо, как только мы закончим с ней разговаривать, мы сразу же отведем ее к твоему Спайку, – пообещал ученый.

– Я ведь действительно хочу о ней заботиться, – жалобно простонал пегас. – Неужели из-за этого меня можно считать изгоем?

Единорог не ответил, лишь покачал головой. Красный жеребец поднялся и неспешно вышел из дома, закрыв за собой дверь. Справа на солнце сверкали осколки, а слева резвились животные, проживающие с миролюбивой желтой кобылкой под одной крышей. Посмотрев в лазурную синь, жеребец раскрыл крылья и, оторвавшись от земли, полетел выполнять обыденную работу.

Наступил бархатный вечер. Рубиновое солнце озаряло окрестности мягким светом. Едва заметный ветерок ворошил кроны деревьев и носил по округе запах цветов. Вдалеке около небольшого озерца, что на опушке, резвился молодняк. Иногда над головами пролетали пегасы, гоняясь друг за другом и весело смеясь. Пожилые пары сидели, замерев, на лавочках, зачаровано смотрели на закат и молчали.

Принцесса Луна расположилась в самом центре парка, куда родители не отпускали жеребят в одиночку, и где не решались оставаться ночевать пони постарше. Иногда неподалеку пробегали молодые жеребцы и кобылки, но правительница не обращала на них внимания, пытаясь побыть наедине и разобраться в себе.

Как только она узнала, что Селестия отправляет Крэлкина и Твайлайт в дальний северный город на отдых, и как только ученица главного потентата оповестила всех, что Крэлкин – ее особый пони, в сердце Принцессы Ночи что-то кольнуло. Она не понимала, что это, но с каждым днем все холоднее смотрела на мир. Радости в ее глазах становилось все меньше, а кабала рутинной работы затягивала аркан на ее шее.

Для посиделок вдали от глаз Луна выбрала вечер. Время, когда все пони начинали расходиться по домам, и с ней говорил лишь ветер, время, когда она была предана сама себе, без извечных забот и встреч, мероприятий и сборов. Раньше, когда она хотела быть, как Селестия, в центре внимания, руководить страной и заботиться о жизни каждого жителя Эквестрии, она питала ненависть к ночи, сейчас же ночь дарила покой и умиротворение. Единственное, что ей не нравилось в ночи – темнота. Мрак напоминал о былых видениях и холодил душу.

– Опять тут сидишь? – послышался заботливый голос главного потентата.

– Тут хорошо, – просто ответила Луна и посмотрела на солнечный диск, наполовину укрывшийся горным хребтом.

– Я вижу, что тебя что-то мучает.

– Ты не угадала, сестра. Мой взор направлен лишь на Эквестрию и ее заботы, – отчеканила младшая правительница.

– Луна, что тебя терзает? – спросила Селестия. – Со мной ты можешь быть откровенной.

– Ну, вот почему ты думаешь, что меня что-то терзает?

Светлая кобылка улеглась рядом с родной пони, и та вздрогнула. С некоторых пор встречи со старшим правителем приносили сестре дискомфорт, а откровенных разговоров она старалась избегать.

– Я это чувствую, – проворковала Принцесса Дня и обняла крылом Луну. – Неужели ты забыла, что мы с тобой связаны не только кровью?

Младшая принцесса не ответила. Она отстранилась, выбравшись из-под крыла, перешла к дереву, села под ним и облокотилась на шершавый столб. Глаза ее невольно обратились к солнцу, и она закрыла их. Уходящий свет дня напоминал ей о сестре и заботе, которой та хотела ее окутать.

– Ты изменилась после того вечера, да, Луна? – спросила Селестия.

– Какого вечера? – вяло поинтересовалась та.

– Не притворяйся. Для меня тоже было большим сюрпризом заявление Твайлайт, – призналась Селестия, – но что мы можем поделать?

– Ничего, – безучастно бросила Луна.

– Так стоит ли об этом беспокоиться?

– Наверное, не стоит.

– Тогда почему ты терзаешь себя?

– Я не терзаю, просто…

Темная кобылка тяжело вздохнула. Она понимала, что еще несколько минут, и сама начнет по душам беседовать с Селестией, раскроет перед ней чувства, и та узнает, что ее на самом деле беспокоит. Она не хотела открывать переживания своей сестре, но найти слова было превыше ее сил, потому она смогла лишь промолчать, в надежде, что старший аликорн не захочет об этом говорить.

– Ты влюбилась? – осведомилась светлая пони.

– “Влюбилась”? – переспросила собеседница. – Мое сердце давно отдано другому жеребцу, и ты это знаешь.

– Я полагаю, что Крэлкин очень похож на него.

– Крэлкин лишь его мираж. Да, он напоминает мне о нем, но лишь тем, что смеет разговаривать со мной как с равной. Я вижу лишь сладкую ностальгию давно минувших дней, но не любовь. Я хоть и была недолго влюблена, да и давно, но я еще не забыла это чувство, сестра. Крэлкин мне неинтересен, как спутник жизни.

– Тогда… – подтолкнула Селестия.

– Я хотела бы, чтобы он был моим другом, – закончила кобылка. – Хорошим другом, но не более того.

– Я не совсем тебя понимаю, Луна, – признался светлый аликорн.

– Чего ты не понимаешь?

– Я не понимаю, как это может тебя терзать. Твайлайт хочет быть с ним, ты – нет. Кажется, никто никому не мешает.

– Не мешает, – согласилась Принцесса Ночи.

– И все же тебя что-то беспокоит.

– Меня беспокоит, что он станет другим. Он будет больше времени уделять Твайлайт, ведь этого хочет она. Этого хочешь и ты. А я опять останусь в одиночестве среди бездумных слуг и своих обязанностей.

– Луна, так нельзя…

– Что значит “нельзя”? – поинтересовалась кобылка, приоткрыла один глаз, нашла сестру и уставилась на нее. Та лежала на молодой траве и смотрела на закат.

– Это называется эгоизм, – с напряжением в голосе произнесла Селестия.

– Этого чувства я лишилась уже давно, – сказала младшая правительница. – Если хочешь знать, то я много чего лишилась давно, Селестия. – Она закрыла глаз, и образы заточения на безжизненной глыбе встали перед глазами. – Я многое пережила и многое увидела. Знаешь, что нас отличает от простых пони? Нет, не наша сила и не наш статус. Наше бессмертие. И мало кто понимает, какое это иногда проклятье. Мы бессмертны поневоле, заботимся о жителях Эквестрии, предоставляем все блага, защищаем от вторжения, а что получаем взамен?

– Луна, мне не нравится, что ты говоришь.

– А мне не нравится, как со мной все обращаются! – воскликнула кобылка. – В том числе и ты. Я хочу, чтобы один пони уделял мне внимание, разве это много? Да он даже не пони, а пришелец из другого мира…

– Луна, тише, ты в общественном месте. Тебя может кто-то услышать.

– Мне все равно, – отмахнулась принцесса. – Эти пони даже не представляют себе, как мне может быть больно.

– Я представляю, – заверила Селестия.

– Не льсти самой себе. Мы разные, сестра. Наш предыдущий конфликт базировался на нежелании тобой уделять мне время и внимание. Сейчас же я тебя не трогаю, конфликт решен в зачатке. Что тебе еще нужно?

– Мне нужна ты, сестренка.

– Твоя маленькая сестренка осталась в прошлом, – заявила Луна. – Пора бы это признать. Сейчас перед тобой тысячелетнее существо и требует в свое распоряжение забредшего в нашу страну чужака, дабы скоротать свой досуг.

– Крэлкин официально пони Эквестрии и имеет право на свое личное счастье, – заметила Селестия.

– А я имею право на счастье?

– Конечно, имеешь.

– Так где мне его получить? – поинтересовалась темная кобылка. – Я провела одну тысячу лет в заточении и не так давно вернулась, встретила Крэлкина, единственного пони в новом времени, который не боится меня и не почитает, как принцессу, к тому же он и не пони вовсе… так и тут нет для меня счастья. Ты не хочешь, чтобы он был рядом со мной. Селестия, что мне делать в этой ситуации?

– Смириться, ведь…

– Вот сама и смиряйся! – рявкнула венценосная. – А я не хочу влачить существование еще двести, а то и триста лет, дабы встретить еще кого-то, кто будет как-то отдаленно напоминать хотя бы Крэлкина. Да я и не верю, что такой пони вообще может появиться в твоем мире Добра и Гармонии.

– Ты Принцесса Эквестрии, а принцессам положено терпеть лишения, – жестко сказала старшая сестра.

– Тогда я не хочу быть принцессой. Ты и сама неплохо справляешься.

– Луна, что ты такое говоришь?

Младшая правительница открыла глаза и увидела насупленную и встревоженную мордочку своей сестры.

– Я говорю о том, что хочу жить спокойно, – сказала она тоном, не терпящем возражений. – Я хочу счастья, понимаешь?

– Понимаю.

– Нет, не понимаешь, – горько вздохнула темная кобылка. – Наши с тобой представления о счастье диаметрально противоположны и не могут существовать бок о бок. Твое счастье заключается в рабском служении, мое же – в свободе.

– Тебе не свобода нужна, лишь обожание, – произнесла старшая сестра и обратила взгляд на практически закатившееся солнце. – Тебе важно, чтобы кто-то сказал, какая ты красивая, какая ты властная, какая ты… равная. Это, Луна, называется эгоизмом.

– Мне нужен Крэлкин, Селестия. Я хочу, чтобы он отдавал мне все свое время вместо тебя.

– Крэлкин – не вещь и не игрушка, – сказала стальным голосом светлая пони. – Он не может кому-либо принадлежать. Он сам волен выбирать свою судьбу.

– Он не хочет быть с Твайлайт, – заявила младшая правительница. – Точнее хочет, но не как пара.

– Я это знаю, – ответил спокойный голос, и Луна вперила взгляд в собеседницу.

– Тогда почему ты мешаешь мне?..

– Я не мешаю тебе, Луна, я хочу, чтобы Крэлкин сам строил свою судьбу. Он это заслужил.

– Помнится мне, не так давно ты пыталась его выпроводить из нашего мира, – заметила августейшая.

– Я не пыталась, – произнесла Селестия. – Мне просто нужна была уверенность, что он хочет быть в Эквестрии.

– Что ты такое говоришь? Разве разрыв материи…

– Как правильно говорил Крэлкин, если бы разрыв материи был настолько устрашающим, то он бы уже проявил себя где-либо.

– Значит, ты врала всем? – ужаснулась темная кобылка.

– Я не врала, просто ностальгия мучает не тебя одну.

– Поиск разрыва материи, для которого тебе понадобились я и Каденс? – догадалась Луна.

– Мы порой не замечаем, как скоротечны жизни пони. Мы многое забываем и многое откладываем на потом, подменяя понятия и термины. В прошлом осталось много хороших пони, но и в настоящем живет не меньше. Однако время нельзя вернуть вспять, его нельзя купить, нельзя наколдовать. Все сущее подвержено течению этого бездушного мясника. И лишь память не дает нам покоя, лишь в ней живут тени минувших лет.

– И ты хочешь, чтобы Крэлкин остался в моей памяти лишь тенью? – с беспокойством спросила принцесса.

– Нет, Луна, я лишь говорю, что он имеет право выбора, как каждый из нас.

– И что же он выбирал, когда пытался противостоять тебе?

– Он выбирал место для жизни. Он мог убежать из Эквестрии…

– И он хотел, – перебила кобылка. – Но его задержали твоя ученица и ее подруга.

– Но больше попыток покинуть Эквестрию он не предпринял.

– Потому ты для него подготовила такие сложные испытания? – с недоумением поинтересовалась правительница. – Подняла свою гвардию, вызвала Шайнинга из другой страны, можно сказать, пожертвовала Твайлайт?

– Да, Луна.

– Для одного единственного пони?

– Даже один пони должен решить, что ему делать, – спокойно объяснила Селестия. – Пусть таким способом.

– А как же драконы? – изумилась Принцесса Ночи. – Ты не спрашивала его, хочет он с ними справляться или нет. Да он и не хотел.

– Он не хотел на словах, но выполнил мою просьбу, – заметила собеседница. – Мне нужно было убедиться, что Крэлкин хочет защищать пони, что он не ищет кровавых путей для разрешения конфликтов. По отчету Шайнинга, Крэлкин блестяще провел операцию и передал Кристальной Империи силу, которая может защищать государство от внешних угроз.

– И теперь Твайлайт…

– Это его очередное задание, которое он, впрочем, понимает по-своему. Он связан с некой скрытой организацией, и я бы хотела, чтобы он познакомил Твайлайт с ней.

– Ты думаешь, что это получится?

– Уверена, что нет, – улыбнулась старшая правительница.

– Тогда… – Внезапно Луна осеклась и подскочила. – Селестия, ты же сама распоряжаешься этим пони, как вещью! – вскрикнула она. – Почему же ты меня одергиваешь и осуждаешь?

– Я не распоряжаюсь им, как вещью, – недовольно проговорила старшая сестра. – Я дарую ему право выбора, которого у него никогда не было. Он не привык выбирать, потому сейчас делает первые шаги в познании истинной свободы. Когда он только пришел в этот мир, он был забитым, загнанным существом, а сейчас я смело его назову пони, который кует свою судьбу собственными копытами.

– Этот разговор не имеет смысла, – горько произнесла темная кобылка и отвернулась. – Твоя ученица соблазнит его, и он перестанет со мной общаться, переедет обратно в Понивиль…

– Ты считаешь, что это плохо? – поинтересовалась венценосная особа и посмотрела на сестру.

– Да, я считаю, что это плохо. Это плохо скажется на нашем общении. И я не позволю тебе или твоей ученице забрать у меня друга.

– Мне кажется, что ты влюбилась, Луна.

– Когда я влюблюсь, ты первая об этом узнаешь, – огрызнулась пони. – Я предана лишь одному жеребцу, и я поклялась, что буду верна ему всегда. Даже в этом я не иду наперекор твоей Эквестрии.

– Луна, иногда прошлое нужно оставить в прошлом, – благодушно сказала Селестия.

– К сожалению, я не могу отпустить прошлое. Лишь прошлое и было для меня радостным.

– Что ты собираешься делать, если Крэлкин ответит Твайлайт взаимностью? – осведомилась Принцесса Дня.

– Если будет, кому отвечать взаимностью, – пробормотала под нос младшая сестра.

– Луна, я правильно тебя расслышала? – с беспокойством спросила Селестия. – Ты хочешь что-то сделать с Твайлайт?

– Я могу что-то сделать с Твайлайт, – с нажимом произнесла пони и посмотрела в глаза соправителя. – Но не собираюсь. Если ты говоришь, что подвергаешь испытанием Крэлкина, то я подвергну испытаниям твою ученицу.

– Но…

– Я не спрашиваю твоего разрешения, – перебила темная кобылка, – как ты не спрашивала у меня разрешения по поводу Крэлкина.

– Крэлкин и Твайлайт не вещи, ими нельзя распоряжаться, – строго произнесла венценосная.

– В данном случае, сестра, ты подменяешь понятия. – Луна подняла горделиво голову и взглянула на небо. С небосвода пропадали последние солнечные лучи. – Сейчас наступает мое время, время сумрака и темноты. Многие коварства делались именно под покровом ночи.

– Прошу тебя, не делай то, о чем пожалеешь, – попросила Селестия.

– Я обещаю, что не сделаю ничего, чего не делаешь ты, – заверила Принцесса Ночи. – И я обещаю, что Твайлайт даже не поранится на своих испытаниях.

– Я думаю, что ты идешь неправильной дорогой, – с волнением в голосе произнесла старшая правительница.

– Ты себя дискредитировала, моя дорогая сестра. Тебе пора ложиться спать. Завтра будет новый день, преисполненный забот и обожания.

Луна бросила последний взгляд на небо, перевела хмурые глаза на сестру и направилась в сторону замка, как она услышала Селестию:

– Что с тобой сделало это изгнание?..

– Почему ты полагаешь, что дело именно в изгнании? – поинтересовалась кобылка и остановилась. – Почему ты считаешь, что дело не в тебе?

– Эквестрия мирная страна, в ней каждый заблудший может найти покой и спокойную жизнь, – произнесла принцесса.

– А кто сказал, что это хорошо? – поинтересовалась младшая сестра и повернулась к родственнице.

– Однако даже ты не можешь отрицать, что с войны прошло много времени, пони очистились от страхов и несут в душе свет.

– Они несут твой свет, Селестия. А как же моя тьма? Как может пони правильно определить положение в жизни без определенного количества тьмы?

– Пони сами волей неволей порождают…

– Не стоит, – попросила темная кобылка. – Мне нужно поднять луну и подарить жителям отдых. Мое бремя – следить за ночью, а тебе необходимо поспать.

– Ты оставишь Крэлкина и Твайлайт наедине?

– Я не собираюсь лететь в Филдс, – заявила Луна. – Я понимаю, что нужна здесь. Особенно сейчас. Мой взор направлен на Эквестрию и ее заботы, как у хорошей и послушной принцессы. Такую сестру ты хотела видеть тысячу лет назад, не правда ли?

Она покачала головой и направилась в замок. Ей было противно осознавать, что вновь практически поругалась с родной пони, и теперь понимала, что отпускать Крэлкина не собирается. Он был нужен ей, чтобы выговориться, чтобы рассказать ему об ужасах заточения, и о том, как она их доблестно перенесла. Луна понимала это и отдавала отчет, что загубит жизнь этого существа, если продолжит гнуть свою линию, но поддаваться Селестии было выше ее сил.

«Он все равно не хочет быть с Твайлайт, а эта молодая единорожка найдет себе еще с десяток подобных жеребцов. Мне же нужен он один… И все-таки, Крэлкин очень похож на Дана… тот же взгляд, та же жизненная позиция. Неужели он мог бы быть его перевоплощением в новом теле? Нет, это исключено, Крэлкин – пришелец, чужак… Но тогда может быть и Дан был чужаком?»