Обратная сторона медали

Глава 4

Крэлкин стер пот со лба и посмотрел на пустой горизонт. Солнце неимоверно жгло, но вся команда по распоряжению капитана была отправлена драить палубу. Кресцента видно не было, и чужак с облегчением вздыхал каждый раз, когда вспоминал про него. Отец Твайлайт хоть и казался в его глазах заблудшей душой, но теперь отношение к нему несколько изменилось. Если раньше он был готов играть с ним в психологические игры, думая, что тот при самом скверном раскладе просто плюнет на собеседника и уйдет, то сейчас он понимал, что единорог мог стереть его с лица земли и даже не чувствовать угрызения совести. Между жестокостью Кресцента и жизнью Крэлкина стояла только Селестия, и лишь сейчас чужак четко осознал это в полной мере. И прояви Селестия слабину, лишь Кресцент усомниться в ее словах или поступках, и жизнь земного пони, прибывшего из другого мира, будет висеть на волоске.

Крэлкин опустил швабру в окровавленную воду, несколько раз поелозил туда-обратно, пытаясь смыть грязь, понял, что ничего не добьется, и пошел менять воду. К запаху он практически привык, но картины жестокой расправы до сих пор всплывали у него перед глазами. Жеребец подошел к зеленому единорогу, тот без слов подхватил ведро, вылил содержимое за борт и набрал морской воды.

– Кажется, от этой соли, кровь пахнет еще хуже, – заметил Крэлкин.

Зеленый пони смерил его настороженным взглядом.

– По крайней мере, все живы, – заметил он.

– Все ли? – вопросил чужак и, не дожидаясь ответа, схватил полное ведро, и пошел назад.

Через несколько часов почти вся палуба была отмыта. Капитан лично все проверил, указал на несколько кровавых потеков и отдал распоряжения. Посмотрев на Крэлкина, он подозвал его к себе и, шагая и отчетливо отбивая каждый шаг по деревянному настилу, неспешно пошел по направлению к штурвалу. Земной пони некоторое время молча и покорно семенил рядом. Он понимал, что речь пойдет о Кресценте, о его поступке, и не хотел бы говорить об этом, однако понимал, что выбора у него нет. После того, как капитан, дойдя до цели, так ничего и не сказал, чужак решил начать первым:

– Вы меня вызывали?

– Да, я хотел, чтобы ты поговорил со своим… – капитан осмотрелся и закончил: – другом.

– Слушайте, не нужно его бояться. Он…

– Не показывать страх дикому животному, – перебил собеседник. – Знаем, проходили. Но у меня поджилки трясутся только об одной мысли о том, что подобный зверь расхаживает по моему кораблю. Раз ты его не боишься, то пойди и передай, что мы скоро прибудем на границу. Пускай выйдет на палубу и встанет вместе со всеми в шеренгу. У нас есть тут смельчаки, вот пускай с ними и постоит. И пускай ничего не выкидывает, а то плохо будет не только ему, но и всем нам. Грифоны скажут, что делать. И пускай приготовит все личные вещи. Грифоны очень любят в них рыться.

– Жалеете, что взяли его?

– Как бы тебе объяснить… – в задумчивости потянул капитан и посмотрел за спину чужака. – Если бы не личная просьба Винил, я бы вас близко к своему кораблю не подпустил. Сразу видно, что вы сухопутные крысы. Думал, что заблюете мне тут все… Только случилось то, к чему я готов не был. Ни один единорог, который вызывался защищать мой корабль, не убил ни одного пирата. Сами погибали, но жизнь не отбирали, а этот…

– Но вас же могли убить… – заметил Крэлкин.

– Могли убить… А могли и не убить. Я не смогу объяснить этого. Просто убивать плохо. Это нас, пони, и отличает от грифонов. Мы ценим жизнь в отличие от них. Так нас учила принцесса Селестия, так мы и живем. А твой друг без колебания убил целый корабль…

– Я поговорю с ним, – пообещал чужак.

Крэлкин спустился на нижнюю палубу и остановился около двери в каюту Кресцента. Он не был уверен, захочет ли встречаться с ним единорог, но он не желал подводить капитана, да и хотел найти хоть какой-то способ поговорить с отцом Твайлайт. Земной пони постучал и толкнул дверь. Дверь оказалась не заперта, и чужак увидел Кресцента, сидящего на кровати в узкой коморке, склонившегося над маленьким столом и что-то пишущего.

– Привет, – поздоровался гость и зашел внутрь.

– Чего пришел? – проворчал единорог, откладывая перо и убирая под подушку исписанные листы.

– Ты не обедал, – словно в трансе проговорил чужак, и к горлу подкатил ком.

Он присел рядом с напарником и уставился на стол. Он боялся встречаться с ним взглядом и всячески пытался этого избегать.

– Я не голоден, – пробубнил Кресцент.

– Я это… – Крэлкин сглотнул. – Капитан говорит, что мы скоро приедем. И нас будут осматривать пограничники. Надо, чтобы ты вышел со всеми наверх и выполнял все то, что скажут пираты… тьфу, пограничники.

– Боишься, – с презрением произнес жеребец.

– Ну…

– Боишься, чувствую я это. Все вы меня боитесь, мрази неблагодарные. Я вам жизни спас. Всем вам. Тебе тоже. Хоть одна сволочь сказала мне “спасибо”? Нет. Вместо этого вы меня все боитесь. Трусливые крысы.

– Знаешь, как-то не очень приятно было видеть все, что ты сделал… – оправдываясь, произнес земной пони. – Мы, между прочим, за тобой все убираем.

– Конечно, конечно, – язвительно согласился единорог. – Вы там страдаете. Молодцы. Все сказал? Если да – пшел отсюда вон.

– Зачем ты так?

– Как? Жестоко?

– Да…

– То есть, вы видите только во мне жестокость? – вопросил собеседник и, не дожидаясь ответа, продолжил. – Прав был Целеберриум: не поймут нас простые пони. Слишком мягкотелые. Потому мы будем скрываться до скончания времен.

– Можно было просто отогнать пиратов, – предложил чужак. – Ты же устроил скверное представление.

– “Скверное представление”?! – Кресцент зарычал и с силой ударил по столу, проломив столешницу. – Тупоголовые имбецилы! Вы полностью разучились думать своей головой! Ответь мне на вопрос, мой дорогой напарник, – со злобой произнес единорог, – что будет с пиратами, если я их отпущу?

– Они будут жить.

– Дальше! – рявкнул маг.

– Что ты от меня хочешь? Не знаю, что они будут делать.

– Убивать они будут! Нападать на корабли, грабить и убивать! Ты этого понять не можешь?!

– Могу! – в сердцах выпалил Крэлкин и с вызовом посмотрел в глаза собеседника. – Но не факт, что они не изменятся после встречи с тобой.

– Изменятся? – опешил Кресцент. – Убийцы?! Да что ты вообще о них знаешь?! Это подлые существа, темные, как ночь, скользкие, как змеи, и мерзкие, как тараканы. Подари я им сегодня жизнь, они бы еще убивали и убивали. Я не говорю, что поступил хорошо, но в Целеберриуме меня научили избавляться от проблем или малой кровью решать эти самые проблемы. А такие как ты только плодят их и расхаживают с грамотами и медалями. – Единорог в гневе сплюнул на пол. – Хотел бы, чтобы в следующий раз они напали на этот же корабль и убили кого-то?

– Я понимаю, что это забота о будущем и все такое, но…

– Считаешь, что мне сейчас хорошо? – Родитель закусил губу и отвернулся. – Я первый раз в жизни убил кого-то. Убийство пони для нас табу, но все существа, которые подвергают пони опасности в настоящем или будущем… – Кресцент тяжело и прерывисто вздохнул. – Убивать их надо, дабы предотвратить гибель других пони.

Единорог вытянул вперед переднюю ногу, и чужак заметил, как она трясется.

– Я не могу успокоиться уже несколько часов, – сообщил он.

– Может, поспишь?

– Я не понимаю почему, – страдальчески воскликнул голубой жеребец, игнорируя предложение собеседника. – Меня учили быть хладнокровным, я не раз видел кровь, даже на тренировках мы дрались, пока один из нас не будет в критическом состоянии, а сейчас…

– Это больше походило не на драку, а на уничтожение безоружного противника. Грифоны даже движения сделать не смогли.

– Но я не должен сомневаться! – рявкнул единорог и вновь ударил по столешнице. Крэлкин вздрогнул. Через время послышалось отчетливое бормотание. – Я, как член Целеберриума, должен сохранять гармонию и мир в землях Эквестрии. Я должен быть добрым к пони и хладнокровным к их врагам. Жизнь пони для меня священна, жизнь не пони не стоит ничего. Я обязан защищать пони любой ценой. Я живу лишь для того, чтобы защищать пони и Эквестрию.

Кресцент глубоко вздохнул и повернулся к гостю.

– Это то, чему вас учат в Целеберриуме? – поинтересовался чужак.

– Это единственное, что меня не увело с правильного пути, – пояснил отец Твайлайт. – Селестии, конечно же, не нужно ничего подобного делать. Вдохновенные речи – все, что она может. Но они не зажигают искру. От нее только и можно услышать, как хорошо жить в Эквестрии, и что она всех защитит. Видели, знаем. Кризалис уже показала, на что способна ее хваленая защита. Я понимаю, что даже самый сильный член Целеберриума может потерпеть поражение, и Селестию тоже может постичь фиаско, но стражников она разбаловала дальше некуда. Носятся в нарядных доспехах да железяками гремят, а толку от них вообще никакого. Передали бы нам эту вооруженную структуру, мы бы их вышколили, сделали одной из самых сильных и боеспособных армий в мире.

– Но вы сидите под землей.

– Дело не в этом, – отмахнулся жеребец. – Если верить Селестии, что она о нас знает, то почему она не пришла с предложением? Она же знает, на что мы способны, так почему?

– Вероятно, она считает, что вас достаточно, – предположил Крэлкин.

– В том-то и проблема, что недостаточно. Взять хотя бы ту же ситуацию с Кризалис. Мы оказались бесполезными. Под щит Шайнинга нам запретили соваться, а само зло было именно там. Если бы не мои дети, то… – Единорог опустил голову. – Они должны быть счастливы.

– Будут они счастливы.

– Будут? – поинтересовался собеседник мертвенным голосом и с презрением воззрился на чужака. – И кто их осчастливит? Ты?

– Селестия, – без тени смущения отозвался земной пони.

– Тогда почему она ссылается на тебя?

«Что с ним происходит? Почему он перепрыгнул с темы о пиратах? Неужели эта ситуация оставила гораздо больший шрам, чем он пытается показать?»

– Думаешь, что мне это нравится? – с недовольством поинтересовался чужак.

– Да кому же это может не нравиться? Сама Принцесса Селестия обращает на него внимание и сюсюкается, как с маленьким жеребенком. – Кресцент снова сплюнул на пол. – Почему она или Висио не сделают всю работу?

– Вот пойди и спроси у них. И вообще, Висио не говорил, что будет хоть что-то делать.

– Висио, – зловеще прошипел единорог. – Как оказалось, я о нем ничего не знаю. Даже спустя десятилетия, которые мы с ним провели. Он, наверное, и правду ни разу не говорил. Почему он такой?

«Снова перепрыгнул с темы? Что твориться у него в голове? Это больше похоже не на разговор, а на какой-то плачь в жилетку».

– Может, такие все члены Целеберриума? – предположил земной пони.

– Ты тоже там состоишь, – напомнил Кресцент.

– А не потому ли меня туда взяли?

– Тебя туда взяли, чтобы получать информацию о Селестии, – отмахнулся голубой жеребец и воровато оглянулся. – Только и всего. Но, кажется, она поняла это и держит тебя на почтительном расстоянии, оттого к тебе и пропал интерес. Впрочем, мне все равно…

«Ему все равно и говорит об этом? Кажется, я стал понимать еще меньше прежнего. Пора разворошить осиное гнездо и посмотреть на него настоящего».

– Тебя интересует Твайлайт, да? – спросил Крэлкин.

– Если я подчинюсь Целеберриуму, – произнес родитель, – то меня будет мучить тот факт, что я плохой отец. А если помогу Твайлайт, то будет мучать данный обет оберегать Эквестрию. И так плохо, и так плохо… Хоть волком вой.

– Мне кажется, что Селестия в любом случае что-то сделает с Твайлайт… как только я пойму, что она имеет в виду.

– Это может затянуться на неопределенное время. А до того, Твайлайт будет страдать, да?

– Мы можем уничтожить Целеберриум до того, как он что-то сделает…

– Ты с ума сошел… – страдальчески воскликнул единорог.

– А что предлагаешь ты? – вопросил чужак. – Сидеть и ничего не делать? Какой хороший выбор, не находишь? Отдадимся в лапы судьбе.

– Моя судьба в копытах Целеберриума, а твоя – в моих. Ты хоть понимаешь, что это значит? Остались считанные минуты до того, как мы доедем до границы, а ты развел треп про Твайлайт, мораль и этику? Тебе своя жизнь совсем не дорога?

«Опять поменял тему. Нет, сейчас ты от меня не ускользнешь…»

– Твайлайт должна… – начал Крэлкин, но Кресцент его моментально перебил:

– Ты меня боишься, и даже не отрицай этого. И ты точно также боишься за свою жизнь, как и все остальные. Не изменится ничего. Ты не полюбишь Твайлайт, Твайлайт не полюбит тебя. Для Твайлайт ты бесполезен. Ты бесполезен и для меня. Но Селестия… – Жеребец рыкнул. – Я не могу понять ее логику. Если она не хотела, чтобы ты умер, то почему отправила тебя со мной? Я же сам тебя могу удавить хотя бы сейчас…

«Значит, его заботит тот нелепый спектакль Твайлайт? До сих пор думает, что Твайлайт выбрала меня? Она же должна была сказать…»

– Но ты пока что не сделал ничего, что угрожало бы моей жизни, – с опаской произнес земной пони.

– Потому что Целеберриум говорит, что тебя должны убить грифоны, – проворчал родитель.

– И ты подчинишься?

– Возможно, мне придется подчиниться. – Единорог закусил губу и уставился на пустую стену перед собой. – Я еще не знаю. Я никогда не проваливал заданий. Я обязан выполнять любую прихоть Целеберриума, но сейчас если выполню, то мне придется забыть о счастье Твайлайт…

– Правильно говорила Селестия: скоро ты сделаешь выбор, который перевернет твою жизнь.

Кресцент отвернулся.

«Он все еще не знает, как поступить, а времени переубедить у меня все меньше и меньше, – подумал чужак. – И о чем только думала Селестия? Если он выберет Целеберриум, то я могу попрощаться с этим миром. Хотя… меня должны убить грифоны, а если они меня не убьют, то весь план Целеберриума провалится. Теперь надо подумать, как заручиться поддержкой того, кого я совершенно не знаю. А еще рыться будут в личных вещах их пограничники. Как они отреагируют на цаворит? Хотя что они вообще могут знать о магии?»

– Мы приближаемся, – угрюмо сообщил единорог. – Корабль останавливается. Скоро нас ждет неприятная встреча.

– Мне кажется, что ты сейчас говоришь не про грифонов, – заметил Крэлкин.

– Как знать, – вздохнул отец Твайлайт. – Ты сказал, что собираешься создать собственную структуру, которая сможет заменить Целеберриум. Ты уже думал о ней?

– Я…

– Только не ври мне. – Рог Кресцент объяла мягкая аура. – Я почувствую.

– Нет, не думал, – признался чужак. – Я хотел, чтобы Селестия меня слышала. Но я себе это представлял в том виде, в котором Целеберриума и так существует, только законного. Чтобы его признавали коронованные особы, о нем знали пони и не боялись. Убрать разделение на кланы и принудительные селекционные программы.

– Значит, хоть какое-то представление у тебя есть.

– Представление-то есть, но меня никто не поддержит. Целеберриуму нужно будет пожертвовать всем, Селестии необходимо смириться с некоторыми варварскими методами. Нет, слишком много факторов, с которыми мне не справиться.

– Тогда, получается, ты лжешь… – вздохнул собеседник.

– Ты сказал, что почувствуешь, если я совру, – запротестовал Крэлкин.

– Ты лжешь всем вокруг, – пояснил родитель. – Мне сказал правду. Как думаешь, я смогу довериться тебе, если знаю, что ты постоянно лжешь? Ты можешь солгать мне, можешь солгать Селестии, можешь солгать Старсвирлу, можешь солгать и Твайлайт. Я не понимаю, чего ты хочешь добиться подобным поведением.

– Я хочу выжить. Я, как и Твайлайт, хочу спокойной и мирной жизни.

– Тогда за каким дискордом ты поперся в Империю Грифона?! – рявкнул Кресцент. – Почему тебе дома не сиделось? Что ты хочешь?

– Я хочу не думать о завтрашнем дне, – прошипел чужак. – Когда ты знаешь, что есть Целеберриум, и что он следит за тобой, за каждым твоим шагом и, если захочет, то может тебя убить, как-то по ночам не очень хорошо спится. Я знаю, ты думаешь, что у меня паранойя, но только благодаря ей я выжил. Я прошел через такой ад, который тебе и не снился. Я никого не убил в своей жизни и до сих пор считаю, что жизнь – это самое ценное, что есть у любого существа. Ты отнял на моих глазах жизни у нескольких десятков грифонов. Хладнокровно их убил. Думаешь, что я так же, как и они, должен быть легкой мишенью? Я еду в Империю Грифона под личную ответственностью Селестии, которая пообещала мне сохранность жизни. Я сделаю то, что мне необходимо у грифонов и разрушу Целеберриум.

– Ты дурак или прикидываешься?

– Сам ты дурак! – в сердцах бросил жеребец и ударил по столу. Столешница скрипнула, а копыто отдало сильной болью. Крэлкин скривился и прижал поврежденную конечность к себе. – У меня практически есть власть. Мне необходимо только сделать так, чтобы меня услышали самые влиятельные пони Эквестрии. Мне необходима поддержка Селестии, Луны, Старсвирла и Изабора.

– Кажется, у тебя помутнение рассудка, – усмехнулся единорог. – Такого, как ты не признают ни Старсвирл, ни Изабор. Тем более Изабор.

– Им придется меня признать.

– Вроде бы взрослый пони, а мыслишь как подросток, – покачал головой собеседник. – Чтобы тебя признали, необходимо сделать что-то значимое, важное для Эквестрии. Ты же обычный пони без выдающихся физических и умственных способностей.

– Есть когитор, у которого я могу черпать знания.

– “Когитор”? – с недоумением переспросил Кресцент. – Что это за пони?

– Это не пони, это информационный куб.

– А, так ты про единорога, – отмахнулся жеребец. – Даже если он расскажет тебе что-то интересное, знаниями ты воспользоваться не сможешь.

– Это, к счастью, не единорог, – произнес чужак. – Когитор принимает форму того, кто пытается пройти его испытания.

– Что за… – родитель осекся и с недоумением посмотрел на белого жеребца.

– У вас в организации одни единороги, – пояснил тот, – вот он в единорога и превращался постоянно.

– Если верить тебе, – нашелся отец Твайлайт, – то информационный куб гораздо многограннее, чем мы себе его представляли. Но, в любом случае, он находится в копытах Целеберриума. Тебе до него не дотянуться. К нему не дотянуться даже Селестии. Замкнутый круг получается: чтобы заручиться поддержкой Старсвирла и Изабора, тебе необходим информационный куб, а чтобы добраться до информационного куба…

– Необходима поддержка Старсвирла и Изабора, – вздохнул земной пони. – Я понимаю, что потуги мои тщетны…

– Тогда займись тем, что ты можешь, а большие игры оставь тем, кто может в них играть. Не тебе тягаться со Изабором и, тем более, со Старсвирлом. Про Селестию я вообще молчу. Разве что Луна… Но и тут я не уверен.

– Предлагаешь расслабиться, не париться и забить на все?

– Мне кажется, что это единственное, что тебе остается делать, – признался единорог. – Скоро от тебя отвернется Селестия, потом выгонят из Целеберриума, а дальше будешь ходить с печатью, пока не проговоришься или не умрешь собственной смертью.

– Так нельзя, – запротестовал жеребец.

– Целеберриум работает на результат. Если от тебя нет никакого толку, то нам с тобой не по пути.

– И все же у меня есть доступ к информационному кубу. К полным его знаниям, – заметил чужак.

– Насколько я помню, знаниями ты делишься неохотно, а плату за них просишь такую, что лучше и не договариваться с тобой вовсе. Рано или поздно появится единорог, который сможет тебя превзойти…

Почувствовался несильный толчок и корабль остановился. Жеребцы переглянулись, и Крэлкин поднялся. Он был готов и дальше разговаривать с отцом Твайлайт, просить его и даже умолять сделать правильный выбор, но времени уже не осталось. Он лишь смотрел пустым взглядом на его единственную спасительную соломинку и пытался набросать в голове план, как ему спастись, если грифоны заподозрят неладное и решат его устранить.

Внезапно в дверь постучались, и в каюту зашла Винил. Она воровато оглянулась и как можно плотнее прикрыла за собой дверь. После этого она подошла к столу, бесцеремонно вывалила из седельной сумки вещи на столешницу, извлекла из горы мусора пластику с таблетками, вытащила одну и сунула в рот чужаку. Тот с недоумением посмотрел на гостью, но спорить не стал и проглотил неизвестный препарат. Круп обдало жаром, и земной пони оглянулся и посмотрел на него.

– И что это было? – поинтересовался он.

– Таблетка с александритом, – послышалось от единорожки. – Мне их когда-то дал Гидеон, сказал, что пригодятся. Но я, если честно, не понимаю зачем. Ради баловства пробовала несколько раз, но не более.

Сбоку на крупе у земного пони на месте особой отметины появилась книга с зеленой обложкой. Но через мгновение рисунок подернулся и изменился на руну слепого пространственного перехода, с помощью которой чужак попал в мир пони. Кобылка небрежно сгребла вещи обратно в сумки и обратилась к белому жеребцу:

– Приготовь вещи. Твою особую банку с не пойми чем лучше спрятать. Не знаю, что подумают о ней грифоны, но лучше… – Винил замолчала, увидев, как кьютимарка у чужака поменялась, изобразив прозрачную сферу. – Что у тебя с меткой?

– А я откуда знаю?

Рог ди-джея объяла аура, и она внезапно запричитала:

– Нет, это плохо. У тебя мало того, что мозги набекрень, так еще и основа метки сформирована неправильно. У тебя и не может быть метки. И что теперь делать? Я ж за тебя поручилась… Но грифоны-то об этом не знают, верно?

– И что мне теперь делать? – поинтересовался Крэлкин.

– А я откуда знаю? Я могу попробовать стабилизировать метку на время досмотра, но после я не ручаюсь.

– А на после у меня есть накидка.

– Патрулю контроля за гостями империи плевать на твою накидку, – возразила кобылка. – В любом случае, нет у нас времени тут сидеть. Возьмите личные вещи с собой наверх. И не выпендривайтесь. Грифоны из пограничных отрядов не чета пиратам. Разорвут на мелкие кусочки и не поморщатся. Да, единорог, – брезгливо бросила она, – магия на них не действует.

Кресцент фыркнул, запустил ногу под кровать и вытащил седельные сумки.

– Мне нечего скрывать и нечего бояться, – заявил он.

– Тогда вещи в зубы и на выход, – скомандовала Винил. – Еще попадать из-за ваших ленивых крупов не хватало.

– Сегодня решится судьба не одной, а даже двух жизней, – удовлетворенно произнес Крэлкин.

Винил озадачено посмотрела на него, мотнула головой и резко открыла дверь. Дверь распахнулась настежь, ударилась о стену и тихонько скрипнула.

– Накидку одень, – приказала единорожка, смотря на чужака. – И поднимайтесь. Только вас и ждут.

Когда чужак вместе с напарником вышли на палубу, там уже были грифоны в светло коричневых костюмах. Они выставили команду в шеренгу спиной к огромному кораблю и заставили положить каждого перед собой сумки с личными вещами. Крэлкин с интересом посмотрел на блестящий в лучах закатного солнца, отполированный до блеска корабль. Он был в раз десять длиннее торгового судна и выше раз в пять. Земной пони поднял голову и наткнулся взглядом на дуло огромной пушки, которое было направлено прямо на него.

– Чего уставился? – донесся грубый голос, и белый жеребец посмотрел на говорящего.

Грифон ростом чуть больше Крэлкина, подходил к опоздавшим, выражая взглядом презрение. Он был облачен в подобие кожаного доспеха, из-под которого на груди выбивались белые перья. На боках у пограничника были небольшие седельные сумки, обитые железным каркасом, гармонично дополняющим остальную одежду и изгибы тела грифона. Чужак скосил взгляд на корабль и отметил множество небольших окон, а также огромное панорамное окно, выполненное полусферой.

– В шеренгу встаньте, – вновь сказал грифон, подойдя впритык. – И не смотрите на корабль.

– Почему? – поинтересовался жеребец и встретился с холодными глазами пограничника.

– У нас с пони не церемонятся, – заметил житель империи. – Будешь задавать много дурацких вопросов – поедешь обратно.

Крэлкин кивнул и встал к экипажу торгового судна.

– А тебе нужно специальное приглашение? – поинтересовался грифон.

Чужак посмотрел на напарника и увидел недовольную морду Кресцента. Было заметно, что он никуда не собирается идти. «Дурак, он хочет бодаться с грифонами? Одной встречи с пиратами было мало?»

– Вежливого обращения было бы вполне достаточно, – проворчал родитель.

– Вежливость необходимо заслужить.

– Потом не удивляйся, что я к тебе никакого уважения проявлять не буду.

– У нас тут явно дикий единорог, – желчно произнес грифон.

– И в чем же проявляется моя дикость?

– Слушай, просто встань в строй. – Кресцент поднял бровь и с недоумением уставился на собеседника. – Пожалуйста, блин.

– Уже лучше, – спокойно произнес отец Твайлайт и, подхватив магией сумку, встал спиной к кораблю и положил перед собой сумку.

Пока одни грифоны досматривали личные вещи пони, а другие полезли на нижние палубы и в трюмы, недавний знакомый, прочистив горло, стал прохаживаться перед пони и рассказывать о поведении в порту империи. Представился он начальником смены пограничного отряда, но интереса у Крэлкина он не пробудил, и он слушал рассказ вполуха. Чужака больше интересовало, что хотят найти пограничники на корабле, и найдут ли его тайник.

– Я вас предупреждаю, – говорил грифон, вышагивая перед командой торгового судна с гордо поднятой головой, – что никто не будет прощен в случае непослушания. Печально будет, если кто-то из пони будет сопротивляться аресту. Тогда милости не ждите. Кстати, сколько пони вообще собираются покинуть порт? – Грифон достал цепкими лапами из сумки листок, и чужак закусил губу, смотря, как пальцы разворачивают формуляр. – Винил и Крэлкин. Так, с Винил все понятно, а кто Крэлкин?

Земной пони несмело поднял переднюю ногу вверх. Пограничник его заметил и неспешно подошел.

– Первый раз? – поинтересовался он.

– Первый, – подтвердил тот.

– Стандартную процедуру знаешь?

– Откуда?

– Это, да, – усмехнулся грифон.

Он вновь запустил лапу в седельную сумку и достал оттуда тонкие резиновые перчатки.

– Убирай накидку с крупа и поворачивайся ко мне задом, – приказным тоном произнес пограничник, надевая перчатки.

– При всех? – с недоумением поинтересовался чужак.

– А что тут такого? – поинтересовался грифон, поправляя перчатки. – Или ты стесняешься? Тогда можешь даже не рассчитывать на посещение империи.

– А… – потянул чужак, соображая, что сказать. – Метку проверять?

– А что еще я могу делать? – с подозрением вопросил пограничник.

– А перчатки тогда зачем?

– По инструкции положено.

Грифон позвал помощника с прибором для проверки кьютимарки. Им оказался не длинный, но толстый цилиндр со стеклянной вставкой посередине, внутри которой несильно светилась оранжевая лампа. Заканчивался прибор полой трубой с тремя изогнутыми металлическими штырями, направленными в центр и заостренными на краях. Сбоку, рядом со стрелочным прибором, виднелась ручка. Пограничник подхватил прибор, щелкнул тумблером, и аппарат издал низкое гудение.

– Не шевелись, – предупредил он. – Будет больно, но…

Чужак закусил губу и посмотрел на каменный взгляд Кресцента. Родитель, не двигаясь, смотрел на своего напарника и, казалось, молил судьбу, чтобы метка оказалась фальшивой, и грифоны совершили свое правосудие прямо на корабле. Винил напротив, взволнованно наблюдала за реакцией грифонов, беспокойно переминаясь с ноги на ногу.

Крэлкин дернулся, как только к крупу что-то прикоснулось, и напрягся. Он обернулся и увидел, что грифон наблюдает, как конец прибора с полой трубой медленно приближается к метке. Чужак же чувствовал, как три штыря также медленно прокалывают кожу и впиваются в его тело. Он сжал зубы и приготовился к боли, однако конец трубы уперся в круп, прибор немного пожужжал, и грифон одобрительно хмыкнул.

– Чистый, – произнес он. – Только проверьте тщательней его вещи. Кто его знает, что он там везет?

Крэлкин поправил накидку, вновь прикрыв метку, и встал обратно в строй.

– Итак, чтобы находится в Империи Грифона тебе необходимо выучить свои права, – произнес пограничник. – Принеси ему выдержки для пони, – обратился он к помощнику и вернулся к Крэлкину. – Пока плывешь к порту, прочтешь и выучишь. Патруль будет беспощаден к пони. Особенно к пони, – зловеще проговорил он. – Так что в твоих же интересах…

Сверху раздался крик, и говоривший, подняв голову, усмехнулся, попросил прощения и взмыл вверх. Чужак проследил за ним и увидел на палубе огромного судна еще одного грифона, к которому тот подлетел и, зависнув в нескольких метрах от борта, начал говорить.

Крэлкин повернулся и в полной мере насладился величием корабля. В плавных изгибах корпуса блестело солнце, а сам металл был отполирован до такой степени, что чужак без труда мог разглядеть собственно отражение. Сверху были наварены дополнительные пластины, вероятно для прочности. На корме возвышалась огромная труба, из которой неспешно валил дым. Мириады окошечек отдавали желтым, укрывая жильцов водной крепости от любопытных глаз редких моряков. Борт в некоторых местах был украшен художественной ковкой, схематически изображающей шестеренки.

Смотря на пограничный корабль, он уже не сомневался, что пираты могут безобразничать только вне территории империи. И теперь Крэлкин нашел разгадку, почему за последнее десятилетие никто не смог нелегально проскочить в страну грифонов.

Из трюма поднялся грифон и спросил, кто капитан торгового судна. Чужак повернулся и увидел у него в лапе зажатую тряпку с красными разводами. Он понял, что нашли свидетельства насильственной смерти пиратов, но как грифоны отреагируют на массовое убийство, было для жеребца загадкой.

– Я капитан, – отозвался один из пони и вышел из шеренги.

– Что у вас произошло в трюме? – с напором поинтересовался грифон.

– Мы подверглись нападению пиратов и дали отпор.

– Чья кровь?

– Не знаю. Может, пиратов ранили, а может, они кого-то поранили.

Грифон с недовольством окинул команду острым взглядом.

– Говоришь, пираты кого-то ранили? Никто из команды не перебинтован, а крови мы нашли довольно много. Объяснитесь.

– Спрашивайте у стражей, – отмахнулся собеседник.

– Это к кому? – с недовольством поинтересовался грифон.

– Винил и Кресцент. – Капитан указал на единорога. – Вон они.

– Я ничего не делала, – мгновенно произнесла кобылка и театрально отвернулась.

На палубу опустился уже знакомый пограничник и с недоумением посмотрел на кровавую тряпку.

– Что стряслось? Что это? – поинтересовался он.

– В трюме нашли лужу крови, – произнес грифон. – Говорят, что их атаковали пираты. Но на команде нет ни царапины. Значит, кровь грифонья. Предположительно к этому приложили лапы стражи. Один из стражей Винил, второй – Кресцент. – Он указал на жеребца.

– Пони убили грифона? – хмуро осведомился капитан пограничников.

– Мне почем знать? Труп сейчас ищут, но не исключено, что его выбросили за борт.

– Спасибо, дальше я сам. Как только найдете еще какие-то свидетельства разбоя, сообщите.

Грифон отдал честь и юркнул в обратно трюм.

– Это твоих лап дело? – поинтересовался капитан, смотря в глаза Кресцента.

– Не знаю, – отмахнулся тот.

– На вас нападали грифоны? – наседал пограничник.

– На нас нападали пираты, – ответил отец Твайлайт.

– Это были грифоны?

– Это были пираты.

– Ты начинаешь мне надоедать, – недовольно сообщил собеседник.

– Мне все равно, – отмахнулся единорог. – Я говорю, как есть. Мне безразлично, к какому биологическому виду относятся преступники. Я лишь воздал им по заслугам.

– Ты их убил?

– Да.

– То есть, ты убил грифонов, – уточнил начальник смены.

– Я убил пиратов, преступников, убийц. Они уже не относятся ни к грифонам, ни к пони, ни к кому-либо еще.

– Скольких грифонов ты убил? – мрачно осведомился пограничник.

– Я убил всех пиратов и потопил их корабль.

– Ты что сделал?! – вскрикнул грифон. – Стража!

– Боюсь, что вы не в выгодном положении, – отозвался Кресцент.

– Молчать! – рявкнул собеседник. – Ты убил грифонов, граждан Империи Грифона. Все равно, кто они были. Пираты – наше дело, не ваше. Они должны предстать перед нашим судом. Пони, который убил грифона, ждет суд.

– То есть, я должен был ждать и смотреть на то, как пираты убивают моих друзей? – поинтересовался Кресцент.

– У вас же магия есть, вот и воспользовался, чтобы убежать.

– Я не убегаю.

К пограничнику сверху подлетело отряд из пяти грифонов, закованных в кожаную броню с головы до пят. Их львиные хвосты нервно подергивались из стороны в сторону. На правой орлиной лапе было прикреплено цилиндрическое продолговатое устройство, излучающее слабый зеленый свет через небольшие прорези в нем. Несколько трубок уходило вверх по лапе за спину, два железных прута были жестко прикреплены к локтю и плечу, повторяя изгибы конечности.

– Лечь на землю, – приказал один из бойцов приглушенным голосом, и крылья его взметнулись вверх.

– Ложиться перед кем-либо я не собираюсь, – отозвался Кресцент. – Даже сама Селестия не заставит меня это сделать. Я выполню свою часть сделки и буду защищать корабль до порта Империи Грифона, а после этого вернусь домой на этом же корабле. Если у вас есть…

– Ты убил грифонов! – взвизгнул начальник пограничников. – Возможно, не одного! Ты обязан предстать перед судом.

– Мне кажется, что пираты с вами в сговоре, – спокойно произнес единорог.

– Если ты сейчас же не подчинишься, мы тебя тут осудим и исполним приговор! – пригрозил собеседник.

– А сможете? – оскалился Кресцент и хищным взглядом осмотрел бойцов.

Пограничник отошел в сторону, оставив место между стражей и непокорным единорогом пустым. Отец Твайлайт смотрел на группу стражей, а они на него, и не шевелились. Крэлкин тоже отодвинулся от напарника, насколько это было возможным и, прижавшись к какому-то пони, непрерывно смотрел на противников. Из-за шлемов, эмоции читать было невозможно, броня скрывала малейшие рефлекторные сокращения мышц, и чужак не мог ничего сказать, что у тех на уме.

Однако Кресцент хмыкнул, рог его объяла аура, и один из грифонов моментально сорвался с места. В ту же секунду сбоку вылетел большой ящик и врезался в стража. Ящик разлетелся на куски, вещи усыпали палубу, а грифона отшвырнуло в сторону, и он распластался на полу.

– Не стоит делать то, в чем вы не уверены.

Оставшиеся стражники, как по команде, достали из-за спины короткие пистолеты и наставили на Кресцента.

– Подобные вещи были и у пиратов. Но больше по размеру. Применять их я не советую.

– Подождите! – крикнула Винил, но на нее никто не обратил внимания.

– Я не хочу с вами драться, – сказал единорог. – Но сейчас вы меня вынуждаете применять силу.

– Если бы ты… – прошипел пограничник.

– Если бы я позволил погибнуть хоть кому-то из пони, я бы не смог нормально спать, – стальным голосом перебил жеребец. – Я приму ответственность, но только после письменного распоряжения принцессы Эквестрии и императора Грифона. А также после завершения своей миссии. Если вы оправдываете убийц, то вы такие же убийцы в душе.

– Ты сам убийца!

– Я знаю, и я себя не оправдываю.

– Давайте все уладим мирно! – вновь крикнула кобылка, но ее снова проигнорировали.

– Пони не имеют права убивать грифонов, – с расстановкой произнес кто-то сверху.

Кресцент и все остальные подняли взгляд и увидели поседевшего грифона, медленно спускающегося вниз и держа в лапах огромный талмуд. Крэлкин оттолкнул пони, к которому он прижимался, и тот недовольно фыркнул.

– Простите, что задержался, – произнес он, – но я не привык пустословить. Искал мирное соглашение между Эквестрией и Империей Грифона. – Незнакомец, наконец, опустился и достал из-за спины монокль. – Уберите оружие, – попросил он, и стражи, как по команде, спрятали пистолеты. – Теперь послушайте меня, уважаемый Кресцент.

– Мы знакомы? – удивился отец Твайлайт.

– О, я хоть и ослеп, но не оглох, – усмехнулся старик. – Я, полагаю, ваши услуги больше не нужны, – обратился он к страже, и те, подхватив своего товарища, поднялись на пограничный корабль. – Я помощник капитана этого судна… – представился собеседник, однако был грубо перебит единорогом.

– Что за театр? – поинтересовался жеребец. – Я не собираюсь…

– А теперь послушайте меня, молодой пони. Вы, может быть, и сильны, но закон гораздо сильнее вас и всех тут присутствующих. Мирное соглашение было подписано более тысячи лет назад, и необходимо неукоснительно придерживаться этих правил.

– Эти правила в прошлом, – раздраженно бросил родитель. – Сегодня ситуация изменилась. Причем кардинально изменилась. Если Эквестрия захочет, она в бараний рог скрутит вашу империю и вас вместе с ней.

– О, вы можете угрожать мне или кому-либо еще, но здесь придется обратиться к Великосиятельной Принцессе Селестии, чтобы она разрешила наш небольшой конфликт. Видите ли, законы хоть и старые, но постоянно редактируются и шагают в ногу со временем. Мы не можем создавать свои собственные законы, мы можем лишь выполнять то, что нам скажут свыше.

– Хотите – выполняйте, а мы…

– Вы в таком же положении, как и мы. В пункте двадцать семь, параграфа четыре говорится, что…

– Да плевать мне, что там говорится! – рявкнул Кресцент. – Мне все равно, преступил я ваш закон или нет, я не собираюсь просто так тут представать перед судом. Я вообще не гражданин вашей страны!

Грифон скривил недовольную морду, захлопнул книгу и убрал монокль.

– Боюсь, что у вас нет выбора, – произнес он. – Сейчас все вы в нашем распоряжении. Вы можете оказать сопротивление и даже уничтожить пограничный корабль, но что будет дальше? Трения между Эквестрией и Империей Грифона? Война? Смерти невинных пони? Вы готовы взять на себя подобную ответственность?

– Меня одного хватит, чтобы уничтожить основные силы.

– Не хватит, – спокойно возразил грифон. – Более того, если в битву вступит лично император, то шансы у вас будут нулевые.

– Император – такой же грифон, как все остальные.

– Император посвящен в магию, так же, как единороги.

– Так же, как и пегасы? – с презрением бросил Кресцент.

– Нет, он действительно владеет магией, – встряла Винил, обращаясь к жеребцу. – Можешь не верить, но сейчас лучше поступить так, как сказал этот грифон.

– Хоть кто-то благоразумный, – облегченно вздохнул помощник.

Отец Твайлайт некоторое время безмолвствовал, смотря на кобылку.

– Хорошо, и что ты предлагаешь? – через несколько минут произнес он.

– Я постараюсь убедить императора, чтобы тебя просто депортировали, если дело примет серьезный поворот, – заверила Винил. – А сейчас иди с ними и предстань перед судом.

– Ты знаешь, что меня не оправдают, да?

– Знаю, но тебя должны депортировать, как неблагонадежного члена общества. И закроют границы империи навсегда. Но ведь это не самый плохой вариант, да?

– Хорошо, сегодня я доверюсь тебе и подчинюсь, но если их правосудие будет лицемерить, я за себя ручаться не буду.

Грифон посмотрел вверх, потом на единорога и поинтересовался:

– Помощь нужна?

– Вы хоть раз имели дело с единорогами? – с презрением спросил Кресцент.

– Мы имели дело с пегасами, которые ленились летать, – сообщил тот. – В любом случае, крыльев я у вас не вижу.

– Мне не нужны крылья, чтобы подняться на вашу посудину. Но покину я этот корабль, когда он отплывет по своим делам.

– Полагаю, что тут могут быть еще… – помощник ухмыльнулся, – нестандартные пони. К тому же, следую вас заверить, что пираты не проникают за барьер наших пограничных кораблей.

– Я не верю словам незнакомцев, – фыркнул родитель и отвернулся.

Грифоны, проверяющие сумки, добрались до личных вещей Крэлкина и незамедлительно вывернули весь багаж на палубу. Один грифон рассматривал вещи и откладывал в сторону, как только идентифицировал, второй – документировал. Выполняли они работу споро, но как только открыли два увесистых мешка с эмблемой принцессы Эквестрии, ненадолго замерли и осторожно переглянулись.

– Что там такое? – поинтересовался начальник смены пограничников.

– Ну, тут александрит, – проговорил один из проверяющих. – Причем много. Этот пони очень богат.

– Запишите и отложите в сторону, – бросил тот. – Больно нашли мне проблему.

– Нам говорили, что с богатыми пони следует быть осторожнее.

– Это реальная жизнь, а не академия. Выполняйте свою работу, и хватит без толку разговаривать. Не можете идентифицировать что-то, тогда обратитесь ко мне или помощнику капитана.

– Я уверен, что у них все прекрасно получится, – произнес пожилой грифон, и чужак с недоверием посмотрел на говорившего.

В список были записаны несколько накидок, два килограмма александрита, стопка бумаг, чернильница единорожьей работы мастеров Инквелов, десяток орлиных перьев, книжка, рассказывающая о грифонах и их государстве, а также фотография с дирижаблем. Перед тем, как фотокарточку записать в список, грифоны некоторое время крутили ее в лапах, не зная, как поступить, но все же, обратившись к инструкции, решили записать.

– Следов трупа не найдено, – отрапортовал бойкий голос, и чужак увидел, как из трюма поочередно выпрыгнули семь крылатых.

– И не найдете, – проговорил Кресцент. – Они все умерли за пределами судна.

Грифон открыл было рот, чтобы что-то сказать, но мотнул головой, издал клич и рванул вверх. За ним последовала остальная группа.

– То, что ты необычный единорог – понятно, – произнес пожилой грифон. – Мало кто перечит нам. Но оттого еще любопытнее наблюдать за тобой.

– Что, думали, все пони будут бояться и трястись при виде грозных грифонов в доспехах? Не стоит нас недооценивать. Может, у нас нет когтей и острого клюва, но у нас есть твердые копыта и решимость справляться с проблемами. И если надо, мы сделаем все, чтобы наши дети спали спокойно.

– Кто-то должен был принять на себя бремя кровавых тварей, – кивнул собеседник. – Понимаю. Прискорбно, конечно, что так все произошло и, вероятно, при других обстоятельствах мы поговорили бы по-другому…

– Возможно, при других обстоятельствах мы бы и не встретились, – брезгливо бросил жеребец.

– Это да, – вздохнул старик и устало крякнул.

На верхней палубе появилась другая группа грифонов. Они выглядели озадаченными, а увидев на борту помощника капитана, замерли, не понимая, что происходит.

– Что случилось? – поинтересовался помощник.

– Мы нашли банку с неизвестным содержимым под кроватью в каюте номер шестнадцать.

– А этот корабль все интереснее и интереснее, – усмехнулся грифон. – Кто расположился в этой каюте?

– Крэлкин, – угрюмо произнес капитан торгового судна.

– Земной пони, который хочет попасть в империю, – растягивая слова, произнес старик. – Как интересно. – Он нашел взглядом виновника и обратился к нему. – И что же ты там прятал?

– Ничего я не прятал, – возмутился тот. – Я хотел бы, чтобы ученые вашего государства рассказали о свойствах минерала, который я нашел, потому как единороги не способны подвергнуть его анализу.

– Я сам могу передать его ученым, а ответ отправим срочным письмом принцессе Селестии. Так устроит? –предложил помощник капитана.

– Нет.

– Тогда мы конфискуем неизвестное вещество, – моментально отозвался собеседник.

– Но… – Чужак осекся, видя, как наслаждается моментом грифон. – И нет возможности оставить его у себя?

– Боюсь, что нет, – развел лапами тот.

– Тогда вся моя поездка сюда теряет смысл, – посетовал жеребец.

– Ты можешь поверить нашему слову, – усмехнулся старик.

– Я вас не знаю.

– Как и мы вас, – заметил помощник. – О доверии говорить глупо. Так что я могу просто обнулить ваше приглашение посетить нашу страну, и мы попрощаемся на этом.

«Этот грифон предлагает всего три варианта: либо я отдаю им цаворит, и тогда заручусь их, хоть и призрачной, но поддержкой, либо они конфискуют камень без малейших шансов вернуть его обратно, либо просто не попаду в империю, и тогда все мои попытки пойдут коту под хвост. Последний вариант самый нежелательный. Новый цаворит мне смогут еще раз зачаровать, а вот хороших хирургов необходимо искать».

– Вы скажите, где я смогу найти мою вещь? – спросил чужак.

– Известно где, в императорской лаборатории. Все подобные вещи мы посылаем туда. А вообще очень странно, что ты не принес эту бутыль сюда.

– Просто забыл, – моментально соврал жеребец. – Я же не отнекиваюсь, что это не мое.

– Раз вы закончили, – обратился начальник смены к команде. – Можете возвращаться на корабль.

Группа грифонов кивнула и взмыла вверх. Оставшиеся пограничники проверили сумки Кресцента, записали все имущество и, отрапортовав о выполнении, тоже поднялись на борт корабля. Помощник капитана осмотрел шеренгу пони, окинул взглядом торговое судно и посмотрел на единорога.

– Нам тоже пора, – произнес старик.

– Я предупреждаю, – пригрозил отец Твайлайт, – если мне не понравится то, как со мной обращаются…

– Я обещаю, что позабочусь о вашей сохранности, пока вы будете рядом со мной.

– Посмотрим, что стоит слово грифона, – сплюнул Кресцент.

Его рог засветился, и за спиной появились крылья.

– О, какая магия, – восхитился грифон. – Я такой еще никогда не видел.

– Надеюсь, что больше и не увидишь.

– А я бы посмотрел, – слащаво произнес помощник капитана, расправил крылья, поднялся в воздух и неспешно начал путь наверх. – Ты уж прости, стар я стал…

– Я не спешу.

Чужак с некоторой опаской проводил взглядом своего напарника и грифона и услышал причитания капитана:

– Аттир меня убьет.

Крэлкин посмотрел, как капитан бегает по палубе и собирает разбросанные тряпки.

– Мало мне было инцидента с пиратами, так еще и Аттир… – не унимался тот. – Чего стоите? Поплыли. А ты, – обратился он к чужаку, – отправляйся в каюту и чтобы до прибытия в порт я тебя не видел.

– Сколько еще плыть? – поинтересовался Крэлкин.

– Два часа.

– Хорошо. Только задам несколько вопросов Винил.

Капитан недовольно фыркнул, буркнул под нос: “Чтобы я еще раз, да взял к себе на борт не проверенных пони”, и стал дальше собирать вещи.

– Что ты хочешь? – вопросила кобылка, почувствовав на себе едкий взгляд чужака.

– Я хочу попросить, чтобы ты позаботилась о судьбе Кресцента.

– Я же сказала…

– Он не должен умереть! – рявкнул чужак, и некоторые пони повернулись к нему.

– Сейчас в моих силах только поговорить с императором… – словно оправдываясь, произнесла ди-джей.

– Надави на него. Сделай что угодно, но Кресцент должен вернуться.

– Какое тебе вообще дело до этого Кресцента? – с недоумением поинтересовалась собеседница. – То, что вы играете в какие-то игры и неприкрыто лжете в морды помощников капитанов не делает вас лучше. Он понесет заслуженное наказание.

– Он его не заслужил, и ты это знаешь.

– Лучше меня знают законы, – отмахнулась пони. – Не я заставляла принцессу Селестию подписывать то соглашение между Эквестрией и Империей Грифона, так что я сделаю то, что смогу, а остальное – лишь дело случая. Если твой друг хотя бы наполовину так хорош, как ты о нем думаешь, то он покорится. Если нет, то придется разбираться на международной арене, а грифоны не очень любят пони.

– Я это уже понял. Селестия очень рассердится, если я потеряю Кресцента в первой же вылазке в империю.

– Мне все равно, но за него я почему-то не переживаю. А вот такой, как ты может запросто потеряться навсегда в запутанных улочках портового города. Как считаешь, откуда у них в ресторанах понятина?

Земной пони сглотнул, вымучено улыбнулся и отправился в каюту, прихватив с собой книгу о том, как вести себя в Империи Грифона.