Что случилось в Эквестрии

День Неба (Принцесса Селестия)

Жанры — джен, ангст, флафф

Дата написания — 17 августа 2016, 18:20

Конец безбожно загублен, ну да ладно,

Многоточия, тире, двоеточия, повторы — всё, как вы любите!

Термос с крепким горячим чаем, толстая книга для записей в твёрдом переплёте, два карандаша, пять коробок яблочных кексов от ЭпплДжек... ничего не забыла?

Острый взгляд принцессы Селестии мигом обежал комнату и остановился на неприметной серой игрушке-свистелке, лежащей на столе под завалом из крохотных пустых чашечек тонкого фарфора, свитков, документов, отчётов, ходатайств и интересной увесистой книжищи о недалёком будущем с полётами в космос и лазерными бластерами. Специально ведь отложила сувенир, чтобы не оставить дома, растяпушка, а теперь... Лёгкий золотистый дымок окутал свистелку и поднёс её вплотную к чуткому носику повелительницы. Любой пони, будь он хоть трижды выпускником Академии Одарённых Единорогов, сказал бы, что это — обычная глиняная глупость, которую в базарные дни навязывают хитрые бабульки жеребятам, но ни одному не пришло бы в голову, что эта "глупость" старше их на целые два тысячелетия.

Селестия легко потянула носом — даже спустя десятки веков свирелька пахла ярким солнцем, душным жарким днём, синим небом, весельем, зацветающей водой из близкого прудика, подносами со свежей выпечкой... Богиня могла бы часами вспоминать безвозвратно ушедшее славное времечко, и сегодня у неё будет предостаточно времени — но не здесь. Далеко за горами, куда давно не ступало копыто пони, где воздух давно не рассекался крылом лихого пегаса... Путь неблизкий, а значит, надо вылетать уже сейчас. Солнце уже час сияет на небе, поставленное на обычную дорогу, распоряжения кому надо отданы, регалии в шкафу на полочке — всё, принцесса, отдыхай. Сегодня твой день. Свистелка отправляется в маленький кармашек на сумке, откуда ей не выпасть, не сломаться.

Взлетая, Селестия посмотрела вниз, на просыпающихся граждан. Знают ли они, что сегодня за день? Для них — среда, двадцатое июня. Это завтра будет праздник, Летнее Солнцестояние, а сегодня... Да, в чём-то правы ещё сонные эквестрийцы, выходящие из своих домиков навстречу новым заботам, радостям и кутерьме, да, завтра Солнцестояние. Ну а сегодня?

Возможно, будь Селестия хоть чуточку наглее и смелее в таких делах, как Луна, то у пони было бы два праздника подряд, но это Луна может бахвалиться карнавалом в честь своей тёмной стороны, а Селестия — не может. Да и зачем выносить такую личную, сокровенную дату на всеобщее обозрение? День Неба, как его называли тогда, в старину — дата лишь для одной пони, для неё.

Позади исчезает столица, впереди поднимаются из розоватой прозрачной дымки скалистые вершины, заросшие тёмно-зелёными елями. Редеют и становятся проще дома, и с каждым взмахом царственных широких крыльев принцесса чувствует, как суета и пыль большого города разжимают свои душные объятья, давая ей вздохнуть полной грудью. Ещё мгновения полёта – и под парящей богиней расстилаются бесконечные леса, куда ни глянь. Как ни старайся охватить взглядом это хвойное море, не выйдет, и кажется, что кроме тайги уже и нет на свете ничего.

Любой растерялся бы, заплутал, но только не Селестия — столько раз видела она лес своего прошлого, что помнит в нём каждое дерево, каждую травинку! Поэтому через минуту пони солнца пикирует, зажмурившись, даже не заботясь о том, чтобы раздвинуть колючие широкие ветви – впрочем, они и не думали её царапать, лишь ласково гладят по бокам, приветствуют старую подругу. Вековечные огромные ели помнят её ещё беззаботной юной кобылкой... Беспокойное сердце тревожится, поёт от радости в предвкушении долгожданной встречи.

Принцесса легко приземлилась на полянке, прямо перед началом протоптанной ею за два тысячелетия узенькой тропки. Петляя через деревья, она выводила прямо в бескрайнее поле с высокой желтоватой травой. Двадцать столетий здесь никто не жил, но прошлое воскресало, стоило только Селестии глянуть на знакомое раздолье. На горизонте возвышались отделявшие Эквестрию от всего остального света высокие горы с жемчужно-белыми от снега, похожими на подтаявший пломбир вершинами; везде, вокруг – золото и янтарь сухого от жары разнотравья, над головой – чистейший аквамарин неба, свободный от облаков и суетливых пегасов. Как же хорошо дома – ведь когда-то это место и было домом...

Она сделала несколько шагов, входя в объятья луга, и события, настолько давние, что о них помнила лишь одна пони, вновь ожили. Вот здесь, в метре от её левого копыта, стоял некогда прилавок весёлой семьи игрушечников Мелодиев – именно их свирелька лежала сейчас в рюкзаке Селестии. Каждый год, в День Объединения Пони, они, немаленькое семейство, привозили на телегах несколько широких столов и доставали сундуки и мешки, полные куколок, калейдоскопов с крашеным стеклом, глиняных поделок, заводных от ключика мантикор из овечьей шерсти... Не проходило и минуты, как к ним уже сбегались все ребята, устраивая давку и расхватывая в момент всё привезённое...

Левое копыто ступило точно на то место, где когда-то давно друг детства подарил ей, тогда ещё беззаботной единорожке, ту самую вечную свистульку... Как его звали? Селестия застыла на месте, поняв, что знакомое имя ускользает из памяти. Мелодий... Как? Тот самый жизнерадостный земной пони, с которым они бегали наперегонки, ели на спор незрелые яблоки и в шутку дрались, который преданно ждал приезда своей подруги из Академии Старсвирла на каникулы... Даже черты его лица, крепкая небольшая фигурка, космы непослушной гривы расплывались, бледнели, теряли цвет...

Селестия шмыгнула носом и возвела глаза к небу, вспоминая, как...

Хэвен Глэнс* во весь опор мчалась через лес, безошибочно чувствуя, куда свернуть. Наконец-то она могла свободно бежать, а не величаво вышагивать в узких тесных коридорах, могла не чувствовать тяжеленной, словно набитой кирпичами, сумки! Наконец-то встретится со своими настоящими друзьями, а не жеманными дурочками Академии! А ведь сегодня ещё и праздник, и завтра праздник, и... и целое лето впереди! Этого хватило, чтобы молодая чародейка ускорила бег и с громким радостным «Йе-ей!» вырвалась на поле, где знакомые с младенчества поселяне горы Кантерлот наводили последнюю красоту на свои ярмарочные столы.

— Тия! – разумеется, кто, как не верный дружище (имя которого я так легко выкинула на свалку памяти, горько усмехнулась аликорн) сразу заметит твоё появление? Сорвавшись с места, невысокий земной пони помчался навстречу голубогивой единорожке. – Ти-и-и-ия!

Почему именно Тия? Принцесса не знала до сих пор. Сам Мелодий отшучивался, что «так просто звучит веселее», но, возможно, это было предчувствие-предсказание – кто знает? Хотя, если вспомнить, что именно позабытый приятель предложил ей подходящее к новому статусу величественное имя Селестия, всё становилось гораздо проще и яснее.

— Наконец-то ты приехала! Что так долго? – и, не дождавшись ответа, Мелодий сунул ей в прямо в мордочку неизвестно откуда появившуюся в копыте глиняную свистелку. – Вот, дарю! Сам попробовал сделать, и-и-и...

— О! – теперь Хэвен увидела: на боку земнопони красовалась картинка кусочка серой глины и прозрачно-красной, словно покрашенной гуашью, с «непрорисованными» бледными краешками ноты. – Поздравляю! Отличная Метка!

— Ну, солнышко-то всё равно получше, — покосился Мелодий на знак светила. Теперь они медленно шли в сторону ярмарки, греясь под тем самым солнцем и лениво разговаривая.

Хэвен-в-будущем-Селестия скептически хмыкнула.

— Получше чем? Старсвирл говорит, что я сильная, что у меня талант, что я многого добьюсь... и обещает выхлопотать мне место в Управителях Солнцем.

— А что не так? – невинно поинтересовался Мелодий, пиная камушек.

— Я не хочу, чтобы моим пределом оказалась пустяковая работка по вращению солнцем! – недовольным взглядом Хэв можно было резать алмазы. Остановившись, она негодующе топнула ногой. – Представляешь, как скучно? Проснуться Тартар знает как рано, тридцать минут помахать рогом... и всё! Ладно бы это была «сольная» работа, но там таких Управителей пятьдесят пони! Такую работу тот же, например, Старсвирл мог бы легко сделать один!

— Вот видишь, какая ты хорошая волшебница, — попытался охладить пыл подруги молодой игрушечник. – Пошли, тётя Церера уже привезла свои великолепные яблоки, перекусим.

Селестия вынырнула из воспоминания словно из глубокого холодного пруда. Самые мельчайшие детали того дня промелькнули перед ней. Их разговор... Аликорн улыбнулась: да уж, похоже, «вращать солнцем» ей на роду написано... И правда – вот она, её Метка, вечная и неуничтожимая.

Ветер пробежал по необъятному лугу, разгоняя жару и волнуя поверхность травяного моря. Надо идти дальше, продолжать вспоминать. Чувствуя, как годы слетают с плеч, подобно опадающим осенью листьям, Селестия, которая всё больше и больше чувствовала себя Хэвен Глэнс, оторвалась от места встречи с Мелодием и невесомо зашагала вперёд.

Тётя Церера Гесперид* была самой почитаемой пони горы Кантерлот и замечательной садоводницей. Её обширный яблочный сад занимал невероятные территории и считался настоящим лесом, за которым она ухаживала совершенно одна. Вся жизнь тётушки проходила в челночном беге из сада к печке, в которой пеклись тысячи пирогов с ароматной золотистой корочкой, от печки – на рынок, продавать варенья и горячие пирожки которые действительно расхватывались как горячие пирожки, с рынка – в сад... Первый праздник Дня Объединения Пони стал для неё и первым выходным за много лет неустанной работы.

Церера Гесперид, основательница рода Эпплов, первая их них, начавшая выращивать яблони, первая из них, получившая «яблочную» Метку с золотым яблоком... Участок земли, на котором некогда стояли заваленные её выпечкой широкие столы, давно зарос сорняками, но принцесса видела вместо них ряд украшенных глазурью тортиков, стоящих на льняной скатерти... Стремясь повторить их восхитительный вкус, почти выветрившийся из памяти, Селестия на автомате открыла сумку, коробочку и достала оттуда несколько маленьких кексиков.

— Тётя Церера! – не в силах больше сдерживаться, друзья побежали к усыпанной светлыми веснушками пухлой кобыле с цветастой косынкой. Едва только сладости стали различимы глазу, урчание в животах и голодные слюнки стали неуправляемы. Как же иначе: тётя Церера – добрый друг каждому, всегда готова поделиться своими бесконечными запасами, а уж росших на её глазах жеребят накормит так, что и ходить будет нельзя. Хорошо, что её столики стоят в самом начале длинного ярмарочного ряда, чуть в отдалении от остальных – не так много народа.

— Хэвен! – воскликнула земная пони, заметив две маленькие кометы, несущиеся к ней со всех ног и различив в одной из них дочь своей соседки. Поспешно сунув какому-то единорогу кусок пирога, она полностью переключилась на детей. – Наконец-то! Я тебе твоего любимого повидла наварила десять банок, — покопавшись в огромном сундуке, она достала не менее огромную банку вышеупомянутого варенья. – Хоть домой-то забежала? Где мама, где Луна? Давно их не видно уже.

— Мама всё работает, и Луну с собой таскает, она ведь совсем маленькая, — уставшая Хэвен навалилась на крошечный свободный уголок прилавка, тяжело дыша. Свистелка легла рядом. – Здасьте, тётя Церера. Забежала, вещи кинула, а они уже это... собираются в дорогу. Расцеловались, двумя словечками перекинулись... и разошлись.

Отставший Мелодий в два прыжка достиг цели и буркнул то же приветствие.

— Могла бы и оставить сестру сестре, — проворчала Гесперид, с сомнением глядя на большой коричный крендель, предназначавшийся Мелодию. – Этот, кажется, испорчен... – она вновь глянула в сундук. – Сёстры, и видятся раз в полгода, где это видано... Погоди минутку, сейчас и тебя того... угостим... – через минуту довольный земнопони с удовольствием чавкал более свежим кренделем, улыбаясь до ушей и всем своим видом выражая счастье.

— И я про тоже. – «Селестия» положила голову на прилавок, голубая волнистая грива – ещё не насыщенная потоками волшебства, ещё не развевающаяся на магическом ветру, — рассыпалась по гладкой поверхности. Один локон угодил в вазочку с мёдом.

— Ну, не будем о грустном, — сменила через несколько минут молчания тему тётя Церера. – Расскажи лучше, как учёба? Всё так же отличница? Как Свирлсвирл твой?

— Старсвирл, — поправила единорожка. – Говорит, мне не стоит замыкаться в себе и строить какие-то иллюзии. Говорит, сейчас не то время, чтобы геройствовать и мнить себя гениальной волшебницей... – она вздохнула и слеветировала себе маленький пирожок. Как всегда, аппетитно и сладко. Вкус дома. – Может, и будут более благоприятные времена, но сейчас надо твёрдо стоять на ногах, думать о будущем...

— Вот и глупо говорит, — рассердилась пони-пекарь. – Жизнь дана для того, чтобы воплощать мечту в реальности, тем более, что ты действительно гениальная – я-то помню, ты ещё в пелёнках себе книжки из другой комнаты... – не успела Церера закончить свою мысль, а Хэвен её опровергнуть, как к столу подошёл заносчивого вида пегас, и земнопони поспешила вручить ему заказ. Вручив пегасу десяток покрытых карамелью яблок на палочке, тётя вытерла пот и фыркнула от усталости. – Жарища-то какая... Убавь немножко солнышку температуру, дорогая.

— Нет, я такого ещё не могу, — призналась Хэвен и встала. Испачканный мёдом локон некрасиво повис, пачкая белоснежную шейку и привлекая пчёлок. — Кстати, что это там такое?

— Где? – рассеянно спросила Гесперид и глянула, прищурившись, на небо, проследив взглядом, куда указывает копытце единорожки. – Это... солнце?

— Солнце вон там, — подал голос заснувший было от сытости и тепла Мелодий и махнул передней ножкой куда-то в сторону.

Глаза троих пони (как, впрочем, и у всей ярмарки неподалёку) расширились, когда они увидели приближающийся к ним на огромной скорости раскалено-белый огненный шар. Воздух полнился жаром и нарастающим неприятно-резким свистом, похожим на завывание сирены, по небу словно побежали трещины всех цветов радуги – аура неизвестной падающей звезды резко не сочеталась с аурой Эквестрии и её обитателей. Летевшие пегасы мигом попадали, потеряв связь с плавящимся небом, у единорогов заискрили рога, телекинез стал прерывистым и слабым. Началась паника.

— Бежим! – гаркнул Хэвен в самое ухо Мелодий, чуть ли не силой оттаскивая её в сторону. – Нужно бежать!

Мимо них в ужасе бежали табуны пони, переворачивали столы и топтали лакомства, украшения, вещи, образовывалась давка... и только одна маленькая волшебница застыла на месте, не слыша и не чувствуя ничего: крики, тычки, ор, коррозийный рык звезды, похожий на издаваемый царапающим школьную доску гвоздём звук, — всё проходило мимо. Странно, но единорожка не ощущала никакого волнения или страха: пусть болели и слезились глаза – она всё продолжала смотреть, пусть сами собой загибались в трубочку уши – не прикрывала их... Словно во сне, не осознавая и не задумываясь над тем, что делает, Хэвен расслабилась и пустила магию в рог, позволяя ей скапливаться на самом его кончике в маленькую серебристую сферу. Десять лет её учили как управлять солнцем, как подружиться с ним и в совершенстве узнать... Чем же эта мятежная злая звезда отличается от него?

«Почему ты летишь сюда? Почему ты хочешь погубить нас?» — неслышимые ни единому, даже самому чуткому уху, гневные вопросы текли по взбешённому таким вторжением магическому полю, пытаясь пробиться к самой сути светила.

Не бояться. Стоять твёрдо – и на земле, и на своём. Сжать зубы, перетерпеть боль. Ты – пони, ты сильнее и крепче. Подчини себе всё, измени сам ход судьбы, если оно того стоит. Так учили.

Звезда упрямо продолжала свой путь, загорелась трава. Бывшее ещё двадцать минут назад голубым небо стало белее шёрстки упрямившейся Хэвен Глэнс. Пот лился с неё градом, силясь упереться посильнее, единорожка чуть ли не начала пропахивать землю копытами. Рог окутался бледным туманом, сфера разрослась почти до размера рослого жеребца. Пони пыталась сделать два дела сразу: дозваться до неумолимого огненного шара и хоть как-то его придержать, замедлить... В тот момент не возникало даже и догадки о неудаче.

Собственный мыслеголос казался Хэвен хриплым и исступлённо-яростным, как у страшной ведьмы из сказок. Каждая капля сил тратилась на тщетную попытку предотвратить неизбежное, спасти хоть кого-то, хоть что-то... В заранее неравном противостоянии у молодой безрассудной единорожки не было даже самого маленького шанса на победу, но, не желая принять просыпавшееся где-то внутри осознание, она стояла твёрдо, сжав зубы и претерпевая боль – как учили.

Это не могло длиться вечно, и острые длинные лучи, похожие на осколки разбитого зеркала, воткнулись в землю, обращая в пепел луг, столы и поброшенный скарб, мгновенно испаряя болотистый прудик, в котором так хорошо когда-то купалось, оплавляя склоны гор. Ни одно живое существо не могло бы выжить в потоках безумного небесного огня... так почему же уже почти всё понявшая Хэвен бросилась наперерез пылающему магией и пламенем камню?

Заворожённая принцесса испуганно дёрнулась: самое важное воспоминание в жизни обожгло её не менее сильно, чем упавшая звезда некогда. Даже теперь, спустя два тысячелетия, Селестия не могла вспоминать этот момент, проматывала его – да и кто, будем честны, захочет вспоминать такое? Момент, когда она пыталась остановить метеорит собственным телом, отпечатался в сознании и памяти как смазанное мутное пятно бесконечного страдания, чуть ли не горения заживо. Огонь пытался избавиться от неё, а притянувшаяся как к магниту, уловившая знакомую нотку-волну чужая космическая Магия спасала, вливалась, становилась частью безрассудной спасительницы, меняя её тело, насыщая до отказа неизвестным доселе никому волшебством. Огонь уничтожал луг и горы, Магия – энергетическое поле, обрывая привычные и удобные нормальным маленьким пони каналы... Богиня провела языком по пересохшим губам, вытащила чай и выпила всё в один глоток – ей уже несколько часов хотелось пить от усталости и близкого жара далёкой звезды.

Очнулась Хэвен, как выяснилось, через десять дней после Праздника Объединения Пони, в столичной больнице. То, что единорожка выжила после такого, оказалось настоящим чудом, на которое надеялись, в которое верили, но осознавали, что вероятность почти нулевая...

Над её кроватью кругом стояли все – мама, Луна, Мелодий, тётя Церера, и, разумеется, до сих пор поражённый и несколько испуганный Старсвирл. Волшебник с опаской поглядывал на протеже, но ничего не говорил, из чего пострадавшая сделала неутешительные выводы о своём здоровье и внешности, хотя чувствовала она себя весело и бодро. Даже есть не хотелось, из-за чего попытки накормить Хэвен стали похожи на шумный цирк. Мама просила «съесть ложечку за Луну», тётя Церера соблазняла видом банки своего чудесного повидла, Мелодий же пугал сочинёнными за минуту сказками о том, что если не кушать вовремя, то можно во сне случайно съесть ближнего своего... Только старый единорог отошёл к окну и встал спиной к компании, смотря вдаль и думая о чём-то своём. Приглядевшись внимательнее к друзьям, Хэвен подумала, что они чем-то крайне встревожены и прячутся за нервными улыбками и напускным весельем...

Она позволила им накормить себя, выслушала новости. Долина полностью выжжена, никто, к счастью, не пострадал (за одним исключением), Правители Народов неприятно удивлены, большая часть Управителей Солнцем разогнана – не предотвратили такую катастрофу, а ведь это тоже входит в их обязанности! Выждав момент, когда мама устала красочно и подробно рассказывать о том, как принцесса Платина упала в обморок от таких недобрых известий, Хэвен осторожно спросила:

— Вы от меня что-то утаиваете, да? Скажите... только честно, пожалуйста, я теперь совсем страшно выгляжу, да?

Повисла неудобная тишина, собиравшийся что-то сказать Мелодий закрыл рот и как-то смутился. Старсвирл отошёл от окна и выкатил на середину комнаты высокое зеркало в медной раме.

— Мы бы всё равно не могли утаивать вечно.

Хэвен со страхом заглянула в чистую прозрачную гладь, ожидая увидеть в отражении изувеченную пожаром несчастную кобылку, но... Тонкое одеяльце сползло на пол, не скрывая плотно прижатые к бокам белоснежные крылья невероятного размера. Волшебница с момента пробуждения чувствовала что-то мешающееся, но не придала особенного значения – может, бинты отвалились, или компрессы какие... Не веря своим глазам, отважная пони попыталась развернуть их, но напряжение и дискомфорт заставили её оставить затею и осмотреть себя целиком. Рог оказался ненормально длинным и тонким, ставшие непропорциональными ноги стали похожи на молодые веточки саженца яблони... Однако гораздо больше бывшую единорожку изумили и обрадовали грива с хвостом, ставшие прозрачно-перламутровыми, чуть трепыхавшимися, словно от сквозняка. Такое бывает, если магическая энергия не помещается в своём «сосуде» и «выливается» из него, пояснил старый профессор, гордо поглаживая седую бороду...

Воспоминание обрывалось, как плёнка в кино – самое главное увидено, да, но как хочется знать побольше об ушедшем так давно времени... С подачи Старсвирла старые правители, не отличавшиеся особым умом или волей и давно уже мечтающие отойти от дел, с радостью передали короны ей, согласившись, что новому государству – новая смелая повелительница... В честь неё, Селестии, День Объединения Пони передвинули в самый конец года, прибавив к нему праздник с украшением ёлки и подарками, а спустя год в тот же день, на том же месте, где до сих пор остывала иссякшая звезда, эквестрийцы – Мелодий и Церера в первых рядах, — несли знамёна с изображением крылатого единорога. Первый День Неба. Когда и почему любимый праздник забылся? Кажется, это произошло после изгнания Найтмэр Мун – не до празднеств было...

Солнце медленно шло к горизонту, насыщая воздух и травы мягким золотистым тёплым светом. Селестия вздохнула. Неужели она потратила весь день на воспоминания? Выходит, что так – в любом случае, пора возвращаться. Аликорн любовно погладила крылом низенький куст солнцелистов: время залечило все шрамы, и теперь здесь снова растёт трава... Подумав, принцесса достала блокнот с карандашом и начала записывать имена всех своих друзей из прошлого: Мелодий, тётя Церера Гесперид, многие, многие прочие... Богиня не могла объяснить себе, почему она до сих пор цепляется за такое далёкое прошлое, почему так бережёт эти запахи, цвета, имена... Что было бы, если она побежала бы вместе со всеми прятаться или вообще не пошла на ярмарку? Прожила бы скучную бессмысленную жизнь, умерла бы две тысячи лет назад... Что было бы с Эквестией, с Луной? Было ли это предрешено более могущественными силами свыше? Селестия не знает и взмывает ввысь – завтра ей опять вставать «Тартар знает как рано» и работать, работать, работать...

За плечами остаётся долина, из-за хвойных стен леса поднимаются башни Кантерлота. Её творение, её труд и покровительство...

«Кинулась бы я так смело в атаку, если б знала о последствиях?»

Глиняная дудочка вылетает из кармана, окружённая облачком магии, и принцесса осторожно свистит. Звук получается тоненький-тоненький, мелодичный и невыносимо тоскливый.

_____________________________________________________________

*Heaven Glance

*Церера — древнеримская богиня урожая и плодородия (как древнегреческая Деметра), Гесперид(ы) — "в древнегреческой мифологии нимфы, охраняющие золотые яблоки" (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%93%D0%B5%D1%81%D0%BF%D0%B5%D1%80%D0%B8%D0%B4%D1%8B)