Castle of Glass

Глава V. Зверь внутри | Наперегонки с безумием

Десерто ускорил шаг. Все вокруг сегодня было уже полностью покрыто глубоким снежным покровом, спрятавшим под собой все цвета, оставив лишь белый. Но Десу сейчас было не до этого. Погруженный в свои мысли, он шел через лес, лежащий на его пути в школу. Произошедший пару дней назад неприятный разговор с дочерью Фоулеров оставил горький осадок, но больше всего вопросов и сомнений у Деса вызывала последовавшая за ним беседа с расстроенной ДейДрим. Сейчас он старательно вспоминал каждый его момент, перебирая в голове сказанное сестрой…

**

Десерто аккуратно приоткрыл дверь комнаты сестры. Перед ним вновь предстала знакомая обстановка укромного уголка ДейДрим – обои мягкого голубого цвета, украшенные белыми ромашками. На полу лежал оранжевый ковер с замысловатыми узорами, который Ди-Ди просто умоляла купить маму, когда его увидела. Напротив входной двери было просторное окно, занавешенное шторами, в тон стенам в комнаты. Подле него стоял письменный стол, заваленный учебниками, а рядом находился комод с большим зеркалом. То самое место, откуда всегда начинался беспорядок, ведь в нем ДейДрим и хранила все свои игрушки и увлечения. Пара минут – и все они быстро извлекались из склада и занимали условные места на полу. Сбоку от комода и стола стояла кровать сестры, где сейчас и сидела ДейДрим, плотно прижавшись к своей любимой игрушке – внушительных размеров плюшевой малой медведице. Лучше было не знать, откуда и почему именно эта игрушка стала для кобылки любимой.

— Ди-Ди, — тихо произнес Десерто, — можно?..

Она подняла голову, посмотрела на брата заплаканными глазами и, всхлипнув, кивнула. Дес, закрыв дверь, осторожно приблизился и сел рядом с сестрой. Ди-Ди тут же отпустила свою игрушку, обняв вместо нее своего брата, и уткнулась носом в его шею. Десерто аккуратно приобнял сестру и погладил по спине. Вокруг плавали бледные эмоции грусти, обиды и слабого гнева, терзающие ДейДрим. Однако стоило Десу появиться, в этот океан тут же просочились слабые потоки радости и спокойствия. Но это была лишь капля в море. Сейчас же Дес больше всего хотел успокоить ДейДрим, он даже попросил маму пока не вмешиваться. Подобные случаи, когда Ди-Ди расстраивалась из-за Десерто, были ни в первой, и каждый раз он находил способ утешить ее. Тоже самое следовало сделать и сейчас, но этот случай показался Десу не таким, как предыдущие. Это чувствовалось и в эмоциях сестры, и в его собственных. Все эта глупая драка, когда он полез геройствовать, что-то изменила в нем. Тартар побери, это было неправильно, но то секундное упоение, внезапно возникшее в тот момент, когда Десерто со всей злобой врезал Фраю и его дружкам, не давала ему покоя. Однако больше всего беспокойства и глупых мыслей вызывала причина этой самой драки – дочь Фоулеров. И вот теперь, сидя около расстроенной сестры, Десерто не знал, что сказать и как поступить дальше.

— Поч…почему? – шмыгнула ДейДрим.

Дес положил свою голову на гриву сестры, сильнее прижав ее к себе.

— Почему мы это все терпим? – вновь произнесла она.

— Терплю это только я… — вздохнул Дес.

ДейДрим отстранилась от него, сердито посмотрев в глаза.

— Нет, и мы тоже, Дес! – произнесла кобылка. – Мы все переживаем за тебя! Почему ты просто не можешь дать им всем в нос?! Ты способен на это! Ты уже смог!

Ди-Ди гневно ударила копытцем по подушке, оставив там маленькую вмятину, и надула щеки.

— Я ведь уже говорил… — Десерто отрицательно помотал головой.

— Чушь! – фыркнула Ди-Ди.

Вокруг кобылки заплясали раздражение и злость. Первый признак того, что она уверена в своих словах, и переубедить ее будет почти невозможно.

— Вся эта ерунда, про то, — она ткнула копытцем в сторону брата, — что, если ты попытаешься жить нормальной жизнью, то превратишь наши в сущий ужас – просто чушь!

ДейДрим опустила голову.

— Эта противная Фоулер права… — она вновь шмыгнула носом. – Мне надоело притворяться перед всеми, что ты мне противен…

Кобылка посмотрела на брата уверенным взглядом.

— И мне вообще все равно, — твердо сказала она, — что будет после этого со мной!

— А что будет с мамой? – произнес Дес.

ДейДрим замолчала. Ее уши поникли, суровое выражение лица сменилось на озадаченное.

— А с папой? – добавил Десерто. – Что будет, если вдруг кто-нибудь узнает все про меня?

— Да что ты заладил?! – Ди-Ди вскинула передние ноги. – «Если узнают, если узнают»? Я же не прошу тебя превращаться в чейнджлинга и идти кусать всех хулиганов! Я просто хочу, чтобы ты стал жить как мы все! Все заслуживают хорошего отношения! А ты – больше всех!

ДейДрим встала и ударила ногой по одеялу. Пространство вокруг нее наполнилось яркими эмоциями.

— Ты хороший, Дес! – твердо и уверенно произнесла она. — Ты добрый! Заботливый и любящий брат!

Кобылка ткнула копытом в грудь Десерто.

— Ты знаешь, сколько мне уже всего рассказали про «противных» старших братьев? – Ди-Ди нахмурилась. – Девчонки в нашем классе часто рассказывают мне об этом, чтобы «подбодрить»! ВЕДЬ МНЕ ТАК НЕ ПОВЕЗЛО!

Последнюю фразу ДейДрим произнесла со злобой и слезами на глазах. Дес попытался успокоить сестру, но был остановлен ее жестом. Она быстро вытерла выступившие слезы и вновь повернулась к нему.

— У меня уже уши болят от подобных глупостей! – грозно произнесла Ди-Ди. – И знаешь что? Даже если поделить их истории, в которых они выставляют своих братьев чудищами, на два, то до тебя им будет ровно столько, сколько ползти отсюда до Кантерлота, задницей вперед и не используя копыта!

ДейДрим вновь вытерла слезы, шмыгнув носом.

— «Но ведь это не так страшно, как твой приемыш»! – прорычала она сквозь зубы. – А потом они сочувствующе хлопают меня по плечу, а я киваю! КИВАЮ! Будто бы эти какашки буйвола, вывалившиеся из ее рта, являются правдой!

Кобылка вновь сильно топнула, оставив глубокую вмятину на застеленной кровати.

— Мне надоело, Дес! – произнесла она со слезами на глазах. – Я больше не хочу слышать такого! Они даже понятия не имеют, кто ты и чего стоишь! Мне надоело! Слышишь?! Теперь каждая вредина, кто при мне скажет о тебе плохо, будет получать от меня копытом по своей наглой морде! И мне все равно, кто там будет стоять! Пусть мама меня навечно накажет, а из школы исключат! Мне надоело!

Десерто обнял ДейДрим. Кобылка, залившись слезами, уткнулась в шею брата и крепко обхватила ее своими передними ногами. Дес мягко погладил сестру по спине.

— Я боюсь, Ди-Ди, — тихо произнес он.

ДейДрим отстранилась от Десерто, посмотрев на него. Неожиданно, но глаза Деса тоже наполнились влагой.

— Я боюсь… — продолжил он. – Я боюсь за тебя… за маму… за папу. За всех вас. Я помню ту радость и то счастье, которое испытывал папа, когда его сделали главой полиции. Помню маму, когда она стала ведущим исследователем… Но…

Десерто мягко погладил сестру по голове.

— Но самым большим счастьем для них была ты, — улыбнулся Дес. – И… больше всего я сейчас боюсь разрушить все это.

— Какая польза, — нахмурилась ДейДрим, — от всего этого, если ты страдаешь?

Кобылка скрестила передние ноги на груди.

— Я бы с радостью отдала все это, лишь бы ты так не страдал, — произнесла она. – И мама с папой сделали бы то же самое!

— Это будет неправильно, — Дес помотал головой. – Но…

И вновь в его голову закрались те мысли, которые тревожили разум уже не первый день. Знакомство с Фоулерами, та глупая драка, те скверные, но приятные чувства, когда он отправил в нокаут нескольких дружков Фрая, а самому ему поджог филейную часть. Но самой тревожной мыслью, дающей фору всем остальным, была дочь Чейза и Треи – Элизабет. Ее странный и непонятный интерес к самому Десу, даже после того, как он сделал все возможное, чтобы отдалиться от нее как можно сильнее, не давал покоя. В голову все чаще стали закрадываться глупые и… не самые хорошие мысли, которые Десерто старательно душил, но с каждым днем их становилось все больше. Напористый, дерзкий, целеустремленный и веселый образ Лизы ехидно поглядывал на Деса каждый раз, когда тот пытался сосредоточиться на чем-нибудь. Если бы не маскировочное поле или черный панцирь, Десерто большую часть времени ходил бы красным от стыда. Все это породило маленького революционера в голове Десерто. И он, несмотря на размеры, кричал все громче и громче, требуя перемен. И с каждым днем остальной разум все внимательнее прислушивался к этим призывам, а сегодняшняя перепалка Элизабет и ДейДрим только подлила масла в огонь, выдав маленькому революционеру рупор.

— Но… — продолжил он, — я хочу, чтобы все были счастливы, но получается, почему-то, совсем наоборот. А единственный путь все это исправить – пойти по тому пути, которого я боялся столько лет… Я запутался, Ди-Ди.

ДейДрим попыталась что-то сказать, но была остановлена жестом брата. Десерто неуверенно поерзал на месте, сделав глубокий вдох.

— Но если я хочу видеть улыбающиеся лица своей семьи, я должен перестать бояться, наверное… — он повернулся к сестре и улыбнулся. – Я обещаю, что что-нибудь придумаю.

ДейДрим засияла, обхватив шею брата передними ногами.

— Я люблю тебя, Дырявка, — хихикнула она.

— И я тебя, Земнуха, — Дес крепко обнял сестру.

**

Поток мыслей незаметно вывел Десерто к заднему двору школы. День за днем, месяц за месяцем, год за годом эти очертания школы почти каждое утро встречали его, но сегодня все это, почему-то, выглядело не так, как обычно. Сложно было сказать, почему так, ведь двор ничуть не изменился со вчерашнего дня. Скорее всего, что-то изменилось внутри Деса. Что-то, что заставило его начать смотреть на привычные для него вещи уже другим взглядом. В глубине сознания зрело какое-то семечко, посаженное событиями, произошедшими накануне, но что вырастет из него – было загадкой.

Сейчас же, идя по дорожке, расчищенной школьным садовником, Десерто невольно подумал о Фрае. Странно, но после той вечерней драки и после того, как дочь Фоулеров отвела все подозрения от Деса, взяв вину за «избиение» банды Фрая на себя, он почти не сталкивался с жеребцом. Только в классе, но даже там Фрай старательно избегал Десерто, а в удачные моменты для обычных издевок – утром и в обед, Фрая и его друзей вообще не было видно. Десерто отметил для себя, что подобное положение вещей ему, более чем, нравится — не было ни обидных пинков, ни порчи его учебников, ни сломанных парт и шкафчиков. Было бы очень здорово, если бы так продолжалось и дальше.

Внезапно, в затылок Деса что-то ударилось и лопнуло, облив его какой-то жидкостью. От неожиданности, Десерто чуть было не упал на снег, но все же смог удержаться на ногах. От испуга перед глазами все расплылось, дыхание участилось. Следующая порция этого «чего-то» не заставила себя долго ждать, угодив Десу в спину. На этот раз, холодная жидкость, вновь попавшая на шкуру Десерто, вернула его в реальный мир. Он резко тряхнул головой и повернулся в сторону, откуда в него были брошены эти шары с водой.

«Легок на помине…»

В десяти метрах от Деса стоял Фрай собственной персоной, который злобно и довольно скалился. Рядом с ним стоял один из близнецов и оранжево-красный бугай, держащий в одном из копыт синий шар, наполненный водой. Естественно, это была не просто вода — она была подкрашена. Об этом ясно говорил посиневший снег под Десом, который он успел заметить краем глаза. Школьная форма, а, главное, книги, скорее всего, уже испорчены. Придется идти за заменой… вот только Десу сейчас этого не хотелось. Ровно в этот момент яркая вспышка злобы и ненависти пронеслась по сознанию, заставив Десерто впиться взглядом в стоящую тройку жеребцов неподалеку. Единственное, что сейчас неимоверно хотелось Десу, это воспользоваться советом папы, рвануть в сторону Фрая и вонзить клыки ему в задницу. Титаническими усилиями он подавил в себе это глупое желание, но яростный и полный ненависти взгляд не удалось. Это заметил и Фрай с дружками, чья улыбка немного потускнела, а у двух других вообще пропала.

— Кидай, Роар! – прошипел Фрай, глядя на товарища.

Жеребец испуганно сделал шаг назад и сглотнул. Вокруг троицы витала прекрасно ощутимая аура нервозности и страха, но в случае Роара – это был ужас.

— Я…я… — жеребец вновь сглотнул.

— Что?! – фыркнул Фрай.

— А… а если он сейчас… опять?!.. – один из близнецов сделал шаг назад.

— А ты что, Сильвер, струсил?! – злобно прорычал вожак. – Струсил, как твой братец?!

Он грубо ударил жеребца в плечо, заставив того сделать еще один шаг назад и сглотнуть.

— Или, может, ты хочешь, как этот идиот Буч?! – Фрай повернулся и ударил в плечо Роара, заставив того подскочить от неожиданности. – Может, пойдешь вместе с ним дудеть в музыкальный класс?!

Жеребец вздрогнул и отрицательно помотал головой. Его взгляд невольно вернулся к Десерто, чье лицо сейчас было искажено ненавистью. Роар побледнел.

— Неудачники! – Фрай выхватил пакет с подкрашенной водой и швырнул в Десерто.

Бросок угодил прямо в лоб Деса. Содержимое пакета разбрызгалось в разные стороны, попав ему в глаза, нос и рот. Десерто тут же отвернулся и громко закашлял. Желание ринуться в очередную драку отступило, отдав бразды правления, пусть и не очень здравому, но все же смыслу.

«Чтоб… тебя!..»

Десерто развернулся и побежал в сторону входа в школу. Во рту появился горький привкус, но внутри горечь обиды была еще более противна и невыносима. И дело было не в том, что сейчас Десерто был весь покрыт синей краской, а его учебники, скорее всего, безнадежно испорчены. Последние дни что-то сильно поменяли в нем в худшую сторону, как он полагал. Вместо того чтобы просто вытерпеть эти издевки, Десу хотелось рвануть и буквально разорвать обидчиков, а подобных мыслей у него раньше никогда не было. И теперь ему было обидно. Обидно и страшно, потому что он вновь чуть не потерял контроль над собой, как в тот раз. Но, если тогда он хотел защитить кое-кого, то сейчас же он хотел просто защитить… себя?

Дес не заметил, как оказался внутри школы. Благо, ему можно было не беспокоиться о том, что о нем подумают, увидев с ног до макушки испачканного в синей краске. Эта мысль заставила Деса горько усмехнуться. И вновь обида. От злости уже хотелось вернуться и наброситься на остатки банды Фрая, напрочь забыв о том, что его могут увидеть без маскировки.

«И превратить жизнь родных, а теперь еще и последний год жизни дочери Фоулеров в ужас. Отличный план!»

Не удивительно, ведь она за него заступилась. Лучше попытаться вновь задушить эту обиду у себя внутри, как это обычно и происходило. Но вот, почему-то, сегодня эта обида душиться не хотела. Она упрямо сидела в центре головы Деса и вопила, заставляя сосредоточить все внимание на себе.

«Ладно, хватит…»

Вдох, выдох. Нельзя поддаваться эмоциям. Сейчас стоит успеть до начала занятий привести себя в порядок. Или, хотя бы, часть себя. Краску с гривы и лица снять было просто – она осела на маскировочном поле, поэтому сбросить ее – дело пары секунд. С одеждой уже сложнее, но терпимо. В школе достаточно тепло, к тому же, Дерика научила Десерто заклинанию быстрой сушки еще тогда, когда он помогал ей со стиркой после рождения ДейДрим. Да, синий цвет останется, но всяко лучше, чем ходить мокрым.

Главная проблема – книги. Придется идти в библиотеку и вновь просить замену, а этого Дес делать не хотел. Чувство, что он вновь заставит слепого библиотекаря помогать ему с его проблемами, угнетала. К тому же, пару раз по своей неосторожности, он ее сильно напугал, забыв о том, что она не может почуять его эмоции. Да, тогда Дес сделал новое для себя открытие – другие чейнджлинги не могут чуять эмоции себе подобных. Мисс Холли Лоялти очень сильно испугалась, чуть не уронив целую охапку книг, когда он в первый раз пришел к ней просить замену учебников. После того случая, Десерто старался как можно реже появляться в библиотеке, а если визита избежать не удавалось – всегда громко обозначать свое присутствие топотом. Даже после того, как Холо стала спокойно реагировать на его появление, Десерто все равно смущался и избегал с ней подолгу разговаривать, даже если начать беседу старалась именно она. И сейчас опять придется идти и менять книги, а ведь с момента последней замены прошло меньше недели.

«Выбора все равно нет»

Десерто тихо вздохнул и двинулся к ближайшему пустому туалету. Запершись в кабинке, он легко избавился от краски на лице, гриве и передних ногах. Сняв с себя форму и придерживая ее на весу телекинезом, он направил в ее сторону тонкий изумрудный луч, который быстро расползся полупрозрачным пятном по всей одежде. Несколько мгновений, и форма была сухой, но все еще грязной. На последнее было плевать, ведь стыдно Десу за свой внешний вид точно не будет. Последняя мысль вновь растеребила свежую утреннюю рану, наполнив разум обидными мыслями, а рот – горечью. Десерто вполголоса выругался и, одевшись, вышел из туалета.

Всю дорогу до библиотеки он пытался найти причину сегодняшней бури в голове. Что случилось? Почему так? В голову приходила только одна мысль, которая не устраивала Деса, но разум, раз за разом, твердил, что иного объяснения у него попросту нет, а Десерто раз за разом отказывался принять его. Еще бы, при чем тут дочь Фоулеров… и вообще, какое ей дело до него, а ему – до нее?

Перед глазами появилась дверь библиотеки. Десерто сделал глубокий вдох и, громко постучав, вошел внутрь. Школьный библиотекарь всегда приходила очень рано, потому можно было не сомневаться, что он застанет ее на месте. Библиотека была пуста. Внутри царил мягкий полумрак, разбавленный светом нескольких ламп, видимо, предназначенных для тех, кто решит прийти с утра пораньше.

— Мифф Хофли Лояфлифи? – громко произнес Десерто и огляделся.

В ответ тишина. Сделав еще один глубокий вдох, он двинулся к столу библиотекаря, стараясь громко постукивать копытами по полу. Каждый шаг отзывался гулким эхом в полутемном помещении и, если бы он не так хорошо знал это место, то, скорее всего, Десу стало бы жутко. Приблизившись к столу, Десерто еще раз осмотрелся и дотронулся до маленького колокольчика. Прозвучал мягкий звон, который также отозвался эхом вокруг. Странно, но сейчас Десу показалось, что он словно пришел на какую-то казнь или что-то такое же неприятное, отчего хочется провалиться на месте. Очень глупо, особенно если взять в учет то, что раньше подобного ощущения у него не возникало.

— Секунду! – раздался голос.

Из-за дальнего стеллажа по ту сторону от стола появился силуэт библиотекаря, освещенный тусклой искоркой на конце рога. Она аккуратно прощупывала путь заклинанием, которое помогало ей двигаться среди книг и мебели. Как называлось это заклинание, Десерто не знал и стеснялся спросить. Глупо, но уж как есть. Уши кобылки стояли торчком, а взгляд был устремлен вперед, как будто она пыталась разглядеть того, кто к ней пришел. Вернее было бы сказать, почуять.

— А… мифф Лоялфи… — выдавил из себя Дес. – Эфто я.

Лицо Холо тут же озарилось добродушной улыбкой, стоило ей услышать голос Деса.

— А-а-а, мистер Десерто Харт, — многозначительно произнесла библиотекарь, слегка задрав нос вверх.

Она села за стол и скрестила передние ноги на груди, словно говоря: «Ну, и что на этот раз?».

— Мофно плофто по имефи… — Дес потупил глаза.

— Но Вы же называете меня «мисс Холли Лоялти», — парировала Холо, чья улыбка стала ехидной. — И на «Вы», как будто у меня уже несколько взрослых детей.

Десерто неуверенно помялся. Все верно, она уже не раз просила Деса называть ее, как все – «Холо», но ему каждый раз приходилось себя пересиливать. Поэтому, хитрый библиотекарь начала обращаться к нему так же официально. Особенно неприятно для Деса это выглядело, когда в библиотеке было довольно много учеников. Но винить тут было некого, кроме себя самого.

— Профштите… — неуверенно произнес Дес.

— И не надо шепелявить, — улыбка Холо стала шире, когда она услышала, что вновь одержала маленькую победу над упрямством Десерто. – Мы тут одни, и в ближайший час тут вряд ли кто-нибудь появится.

— Прости… — прокашлялся Дес.

— Так чем могу помочь? – библиотекарь положила передние ноги на свой стол, навострив уши. – Хотя, чего это я. Ты сюда по другим поводам-то и не заходишь. Опять испортили книги?

Холо хихикнула, а внутри Деса что-то со скрипом провернулось. Как ни прискорбно, но это была чистая правда – Дес заходил сюда исключительно поменять книги, которые ему испортил Фрай и его дружки. Холо это прекрасно знала, но никогда не упрекала его за это. Библиотекарь просто выдавала ему партию новых учебников без лишних слов и нравоучений. А замечания она делала частенько, пару раз Десерто заставал ее за тем, как она отчитывала очередного жеребчика или кобылку за неаккуратное обращение с книгами. Но с Десом была другая история, Холо, вне зависимости от тяжести ущерба и того, что Дес брал вину на себя, всегда была на его стороне. А чем он платил ей – «Драфте мифф Холфи Лоялфи, мофно поменяфть книфу»? Мысль пришла неожиданно, вызвав резкое желание переехать самому себе между глаз и провалиться под землю.

— Это я… — Десерто попытался произнести дежурное «признание». – Да. Мне ее испортили…

В его голосе мелькнула нотка презрения. Пусть Холо и не могла чуять его эмоции или видеть выражение лица, но ее острый слух без труда уловил эту неприкрытую неприязнь.

— Оу… — удивилась библиотекарь. – Это что-то новенькое. Впервые за столько лет учебники испортил не ты.

Дес ответил жалким подобием улыбки, хотя библиотекарь и не могла ее увидеть. И хорошо, что Холо не видела то, что вновь начало закипать внутри Десерто, стоило ему вспомнить про того, кто действительно испортил книги. Того, кто их портил последние годы. Сейчас уже хотелось двинуть между глаз ему, как тогда, во время той драки с… дочкой Фоулеров. Десерто неуверенно помялся на месте. Гнев опять сменился на стыд.

— Давай, выкладывай уже, — кивнула Холо, указывая на стол перед собой.

Дес быстро достал две книги, изрядно перепачканные синей краской, и положил их перед библиотекарем. Она тут же подхватила их телекинезом и поднесла поближе к себе.

— Хм… биология и «Магия в повседневности», — произнесла Холо. – И что с ними?

Дес не знал, как у нее это получается, но библиотекарь всегда абсолютно точно знала, какие именно книги ей принесли. Если, конечно, это были книги из ее библиотеки. Как это работало – Десерто не понимал, а спросить – стеснялся. Да и сама Холо никогда об этом не рассказала, а лишь отшучивалась.

— Испачканы синей краской, — ответил Дес.

— Ай-я-яй… — Холо нахмурилась. – Копыта бы оторвать за такое.

— Надо бы заняться… — неожиданно для себя произнес Дес.

Холо повернула голову в его сторону, удивленно навострив уши. Пусть она не часто общалась с Десом, но услышать подобное от него явно не ожидала. Но больше всего сейчас был удивлен Дес. Тумблер в его голове опять переключился со смущения и стыда на гнев.

— Ого! — хихикнула Холо. – Что же такое случилось с нашим тихим и скромным Десерто?

Она обернулась и направила магический луч в один из стеллажей. Маленькая точка тут же превратилась в юркую линию, которая скрылась в океане книг. Хорошо, что Холо не видела тот бушующий океан противоречий, который только набирал силу после каждого переключения тумблера в голове Деса. Когда казалось, что гнев отступил, а его место заняло такое знакомое смущение, он возвращался вновь и вновь, принося с собой безумные и сумасшедшие мысли, от которых было не по себе. Нужно успокоиться, переключив этот проклятый тумблер обратно на смущение.

«Есть же отличный метод! Давай подумаем о хвосте дочери Фоулеров! Это же просто – он ведь такой, пшеничного цвета с красной прядью»

Десерто сглотнул, мимолетом взглянув на Холо. Та, как ни в чем не бывало, продолжала искать замену его книгам. Эта внезапная мысль помогла, и злоба быстро отступила. Тумблер переключился.

«А теперь, давай подумаем о том месте, куда он крепится…»

У тумблера оказалось еще одно положение – то, которое идет сразу после «стыд». Пришедшая в голову мысль заставила Деса резко напрячься. Лицо загорелось огнем, дыхание участилось. Обычно, благодаря маскировочному полю, скрывать подобное было просто, но сейчас это не помогло. Казалось, что даже сам панцирь покраснел, причем везде.

«Ха-ха-ха» – красный чейнджлинг…»

Десерто мысленно стукнул себя по затылку. Сейчас стоило подумать о Фрае, чтобы как-то утихомирить разбушевавшуюся фантазию и вернуть тумблер в положение «стыд». Но нет.

«Куда-там школьному забияке до… до этого самого… куда у кобылок крепится хвост…»

Десерто сердито фыркнул.

— Что-то случилось? – Холо удивленно повернулась к Десу.

В ее магическом захвате уже парила книга по биологии, которую она положила рядом с новенькой «Магия в повседневности». Полностью погруженный в свои (если этот сумбур можно так назвать) мысли, Десерто не заметил, что библиотекарь уже нашла обе книги.

— Держи, — она кивком указала на них.

Десерто протянул правую ногу, чтобы забрать свои новые учебники, но, неожиданно, поверх его копыта легло копыто Холо. Глаза единорожки смотрели как всегда вдаль, но вот лицо было направлено точно на Десерто. Он замер.

— Не сторонись ее, Дес, — мягко произнесла библиотекарь.

Вот теперь тумблер окончательно заклинило.

— А… ч-что… кого?.. – единственное, что смог выдавить из себя Десерто.

По голове словно ударили пыльным мешком, выбив все мысли из головы и лишив возможности складывать слова в предложения. Нетрудно было догадаться, о ком именно говорила Холо, но вот осознание того, что она вообще что-то знает об этой ситуации вокруг белой пегаски, лишало возможности рассуждать здраво.

— Ты знаешь, что если кто-нибудь лишается какого-нибудь из пяти чувств, — улыбнулась Холо, — остальные четыре становятся острее?

Десерто сглотнул. Лежащее поверх его ноги копыто библиотекаря не давало возможности развернуться и уйти. Нельзя было сказать, что он его крепко держала, нет. Сейчас от желания сбежать Деса держало это странное семечко, которое зрело у него в голове все это время.

— Ты сегодня слишком шумный, — произнесла Холо, продолжая смотреть в сторону Десерто. – Обычно от тебя не дождешься ни звука, но сейчас все иначе.

— Я…я не понимаю… — Дес отрицательно помотал головой.

Дыхание участилось.

— Не держи это в себе, — Холо убрала свое копыто с учебников, освободив его ногу.

— Это… это все очень большая глупость, — Дес сглотнул. – Не будем об… об этой ерунде…

— Ерунда ли это? – Холо удивленно наклонила голову в сторону.

«Нет!»

— Да! – соврал Дес.

Он сгреб учебники и принялся неуклюже запихивать их в сумку. От нахлынувшего волнения, Дес не попал в карман, и биология свалилась на пол с громким шлепком. Он быстро подхватил ее и спрятал в одном из отделений.

— Я знаю, что произошло совсем недавно, — произнесла библиотекарь. – Не сердись на нее за это.

— Я и не сержусь, — машинально ответил Дес.

Он сглотнул. Подобных бесед с Холо у него никогда не было. Он даже маме ничего такого не рассказывал, откуда же знает библиотекарь?

— Не… не хочу… не хочу говорить об этом, — Дес сглотнул, потупив взгляд.

— Точно не хочешь? – спросила Холо.

«Хочу!»

— Я… все это… — Десерто сделал шаг назад, продолжая смотреть в пол. – Все это сложно… и…

Холо молча смотрела слепыми глазами перед собой, но уши ее внимательно ловили каждое слово Деса. Даже по ее спокойному лицу было видно, что ей не все равно, иначе бы она не начала этот разговор. Но хотелось ли Десу говорить о подобном с кем-либо? Да кому вообще могла прийти подобная мысль в голову, что он… и?..

«Другой возможности может и не быть»

— Скажи мне, — мягко произнесла Холо.

— Из… извините… — он посмотрел на Холо. – Я… я лучше пойду…

Дес развернулся и быстрым шагом двинулся к выходу. Единственное, что сейчас хотелось – бежать, но от себя не убежишь, как и от противоречий, терзающих сейчас разум Десерто.

— Ну, ладно, — фыркнула Холо.

Внезапно, библиотеку озарила изумрудная вспышка. Дес тут же остановился и обернулся. На месте, где только что сидела голубая единорожка, теперь сидел чейнджлинг с белыми глазами и черным панцирем. Недолго думая, Холо широко улыбнулась, сверкнув парой длинных клыков.

— Чт… зачем?! – выпалил Десерто, тут же кинувшись назад к столу библиотекаря. – Не надо! А если тебя увидят! Ты что?!

Холо, как ни в чем не бывало, повернула голову к Десу, продолжая мило улыбаться.

— А что такое? – она пожала плечами.

— Зачем! – Десерто испуганно оглянулся на дверь. – Вдруг сюда войдут! Прекрати!

— Ты же собирался уходить? — библиотекарь удивленно наклонила голову.

— Так нельзя, Холо! – сердито произнес Дес.

— Ну и что? – библиотекарь вновь пожала плечами. – Увидят же меня, а не тебя. Тебе какая разница?

— Потому что мне не все равно! – фыркнул Дес.

Выкрик пронесся по пустому помещению, как гром. Десерто склонил голову и сел на задние ноги, сделав глубокий вдох. Бушевавший внутри хаос, на удивление, не усилился, а принял более-менее адекватные очертания. Он неуверенно помялся на одном месте и поднял взгляд на библиотекаря. Холо, продолжая улыбаться, вернула облик единорожки и положила передние ноги на столешницу.

— Прости меня, — произнесла она, — но я должна была это сделать.

Десерто ничего не ответил, а лишь глубоко вздохнул.

— Это не мое дело, — продолжила Холо, — но я не могу сидеть сложа копыта и спокойно смотреть. Я чувствую, что тебе не все равно, что с ней будет… но все твои страхи… Я не хочу, чтобы они мешали тебе, Десерто, ведь ты ей тоже не безразличен.

Она опустила голову и несколько секунд собиралась с мыслями.

— Откуда… откуда тебе знать, — полушепотом произнес Дес.

— Я ведь тоже могу чувствовать эмоции, знаешь ли, — усмехнулась Холо. – К тому же, она мне все сама рассказала.

Все это было похоже одновременно и на дурной сон, и на что-то иное, довольно приятное и хорошее. Вот только как бы эти милые и приятные мысли на поверке не оказались чем-то еще более ужасным, чем дурной сон.

— Это глупо и неправильно, — наконец, произнес Дес. – Так быть не должно.

— Почему? – Холо удивленно наклонила голову в сторону.

— Потому… — Десерто запнулся.

Обычный вопрос, который ему неоднократно уже задавали и Ди-Ди, и мама, и даже отец. За ним всегда следовал дежурный ответ Деса, но сейчас, почему-то, произносить его он не хотел. Слова, которые он с легкостью говорил ранее, сейчас стали комом в горле.

— Кто я… — медленно произнес он, — а кто она?

— Кто? – Холо продолжала невозмутимо слушать Деса.

Казалось бы простой вопрос, но ответ на него подобрать было практически невозможно. Все обычные отговорки и оправдания Десерто сейчас утратили смысл и выглядели серыми и глупыми.

— Это ведь бред! — Десерто нахмурил брови. – Надо быть воистину сумасшедшей, чтобы увидеть тут что-то привлекательное!

Холо усмехнулась. Усмешка получилась горьковатой, это почуял даже Десерто. Шутить о сумасшествии сейчас было крайне глупо. Ему вновь захотелось себя стукнуть между глаз.

— Все прячутся под масками, — кивнула Холо. – Я много наслышана о твоей. Ты хорошо поработал над тем, чтобы выглядеть как можно более отталкивающе для окружающих.

Холо повернулась к Десу. Ее слепые глаза смотрели теперь точно на него, а не как обычно куда-то вдаль.

— Но ты не спрячешься под маской от того, кто старается смотреть сквозь нее, — продолжила она. – Я не могу увидеть тебя таким, каким ты хочешь всем казаться. Но я могу видеть по-своему.

Дес сглотнул. Ответить было нечего, да и незачем. В голове вновь было пусто, словно все мысли разом разбежались, оставив его наедине с тем, что говорит школьный библиотекарь.

— Ты надежный и верный друг, Десерто, — мягко улыбнулась Холо. – Ты никогда не отвернешься от близких, даже если сам при этом сильно рискуешь. Это ты полез защищать незнакомую тебе кобылку, зная лишь то, что она дочь хорошего друга твоей мамы. И ты так искренне беспокоишься за мой маленький секрет.

Холо хихикнула.

— Конечно, этого недостаточно, чтобы увидеть, кто ты на самом деле, — улыбка единорожки стала шире. — Но в этом мне очень сильно помогла твоя младшая сестра.

— ДейДрим?.. – Дес ошарашено вытаращил глаза.

— Нет, мы с ней не разговаривали, — отмахнулась Холо. – Пусть она и хорошая актриса и умеет лгать, но этого нельзя сказать об эмоциях. И ты это знаешь.

Десерто глубоко вздохнул. Он раньше никогда не задумывался, сколько раз Ди-Ди приходилось говорить нелестные слова в его адрес. Пусть он и думал, что это во благо, но каково было самой ДейДрим? И она должна была проходить через это снова, снова и снова.

«Бил по себе, а задел тех, кто всегда был рядом»

Неожиданное осознание всего этого отразилось яркой вспышкой в разуме Деса. Да, он считал, что поступает всем во благо, но этого ли желала его семья? Или так думал лишь сам Десерто? Ответ маячил перед глазами, но перед произнесением его вслух стоило хорошенько съездить себе по физиономии, да так, чтобы обломать оба клыка.

— И она видит то же самое, — добавила Холо.

— Я… я не знаю, Холо, — Дес опустил голову. – Я не хочу, чтобы… чтобы… ее жизнь…

Дес запнулся. Воспоминание о болезни дочери Фоулеров пополнило собой другие мрачные мысли, которые наполняли сейчас его голову. Казалось, что вокруг него уже собралась целая армия страхов и сожалений, и только слепая единорожка, сидящая напротив него, держала их достаточно далеко от Деса, не давая им опять утащить его в темноту.

— Я знаю, Десерто, — кивнула Холо. – Этой кобылке недолго осталось.

Дес посмотрел на библиотекаря. Было бы наивно полагать, что Элизабет ничего не рассказала ей.

— Но есть же это экспериментальное лечение! — возразил он.

— Да, — кивнула Холо. – И я, как и ты, искренне надеюсь, что оно поможет. Но, даже если и нет… Десерто, ты бы хотел сделать ее последний год — лучшим?

Дес умолк. Все стало в мгновение ока незначительным и жалким. Все страхи, все переживания, глупые мысли и странные поступки – все стало блеклым и тусклым. Последние слова Холо словно вдохнули новые силы в тот маленький росток, который зрел в голове Десерто все эти дни.

— Да, — вполголоса ответил Дес. – Но… я не знаю как…

— Она умная кобылка, — усмехнулась Холо. – Хотя бы начни с ней разговаривать. А дальше она сама подскажет.

Их прервал звонок, призывающий учеников занять свои места в классах. Стоило поспешить, если Дес не хотел опоздать на урок.

— Я… я постараюсь, — кивнул он, глядя на Холо.

— До встречи, — она улыбнулась и кивнула в ответ. – И помни – мои двери всегда открыты для друзей.

— Спасибо, Холо, — произнес Дес и быстро вышел из библиотеки.

Десерто шел в класс, погруженный в свои мысли. Благодаря Холо, старые страхи и тревоги перестали так сильно терзать разум Деса. Какие-то из них отошли на второй план, а какие-то вообще испарились. Но хорошее место пустым не бывает, и на смену им тут же пришли другие, более экзотические и незнакомые для Десерто чувства. Что делать, куда идти и, как сказала Холо, «начать хотя бы разговаривать»? Дес не знал, но эта неизвестность не пугала, а наоборот – влекла за собой, словно свет во тьме. Стоит попробовать, пусть это и серьезный риск.

Оставшееся время до большой перемены Дес провел в размышлениях, совмещая их с учебой. Помешать этому не мог даже Фрай, постоянно бросающий на Деса злобные взгляды и наполняющий класс своей ненавистью. Пусть, пока в классе есть учитель, забияка не будет сильно доставать Десерто, а к злобным взглядам и волнам гнева, направленным в его сторону, Дес уже давно привык. Сейчас голова была занята совсем другим.

«А что же делать на перерыве?»

Тоже верно. Утро показало, что Дес не против вновь пустить копыта, а может быть, даже клыки, в дело. А Фрай уж точно не упустит возможности еще как-нибудь испоганить день Десерто. И что тогда делать, если злость возьмет бразды правления над телом? Будет очень плохо, ведь ослабленное состояние, в котором Десерто всегда себя держит, не позволит ему продержаться и пары минут даже против Фрая. Съесть геля? Допустим, но что делать, если Дес перегнет палку? Драки были исключительно редким явлением в жизни Десерто, и что тогда делать, если он… увлечется или потеряет маскировку? А, в тартар! Придется импровизировать. Если получится запугать Фрая – так тому и быть, а если нет – Десерто с радостью сожрет хоть три пакета с гелем и прокусит ему задницу. В трех местах.

Прозвенел длинный звонок, ознаменовавший начало большого перерыва. Класс, как и всегда, быстро опустел. Но как ни странно, одним из первых его покинул Фрай. И то хорошо, ведь баталия, если она планируется, начнется не здесь. Десерто встал с места, собрался и шагнул к выходу. Сейчас план был прост – быстро покинуть школу и направиться к своему старому месту, где он обычно проводил перерыв. Разбираться с Фраем лучше там, подальше от лишних глаз. К тому же, отсутствие свидетелей может отпугнуть забияку, ведь вновь ходить с подпаленным хвостом он явно не захочет. Но нужно было еще сбегать к шкафчикам, чтобы взять пару запасенных пакетиков с гелем.

Утро показало, что у банды Фрая, видимо, был небольшой кризис – из пяти ее членов осталось всего лишь трое. А это существенно увеличивало шансы дать отпор. Спустившись на первый этаж, Дес двинулся к своему шкафчику. Быстро спрятав учебники внутри него, ведь, если что, опять идти к Холо за заменой уж точно было бы некрасиво, Десерто незаметно схватил пару пакетов из тайника и спрятал в карманах своей формы. Теперь, самое сложное – осталось…

Вдруг в голову Деса ударилось что-то мягкое и, лопнув, обдало его холодной водой. Десерто ошеломленно отпрыгнул назад. От испуга сердце бешено заколотилось, а дыхание участилось настолько, что первые пару вдохов больше напоминали хрип. Дес еле удержался на ногах, тряхнул головой и повернулся в ту сторону, откуда прилетел этот шар с водой.

«Ну конечно!..»

Десерто злобно оскалился. В нескольких метрах от него стояли Фрай и Роар. Второго близнеца видно не было. В одном из копыт забияка держал еще один шар с водой и с надменной улыбкой смотрел на Деса. Его друг-бугай стоял рядом и держал еще один шар, но, в отличие от Фрая, взгляд у него был испуганным. Это отчетливо ощущалась также и по эмоциям, витавшим вокруг обоих – страх и гнев. Увидев озлобленный оскал Деса, Роар сделал шаг назад.

— Бросай! – рыкнул Фрай. – Если Сопля и вправду решит показать зубы, пусть это увидит вся школа!

Роар расплылся в улыбке и гоготнул. Не теряя времени, он тут же бросил шар в Десерто, попав тому в лицо. Дес не успел увернуться, и его вновь окатило холодной водой, которая попала в нос и уши, заставив его закашляться. Тряхнув головой и громко кашлянув, он вонзил сердитый взгляд в гогочущую парочку. Злоба и жажда отмщения охватила разум Десерто, но Фрай был прав – наброситься и поколотить обидчиков у него не получится, они сильнее. А снимать с себя маскировку или, уж тем более, пользоваться магией – смертный приговор. А терпеть это уже не было сил – все нутро Деса требовало перемен и, казалось, если он отступит сейчас, больше шансов на изменение уже не будет. Есть только здесь и сейчас. Но что делать?!

— Давай, Сопля! – Фрай подбросил в копыте шар с водой и приготовился его бросить. – Пусть все увидят, что ты за чудовище!

«Я… не… ЧУДОВИЩЕ!»

Яркая вспышка гнева. Откуда-то сзади. Казалось, что она затмила собой все остальные эмоции, витавшие сейчас вокруг. Она вспыхнула, словно сотня солнц в абсолютной тьме и, если бы остальные пони в коридоре могли это чуять, как чуял Дес, они бы зажмурились от яркости. Волна гнева прокатилась мимо Десерто и устремилась дальше. Он узнал эти эмоции. Те же краски, тот же заряд, как тогда на вечере в честь переезда Фоулеров. Но тогда он увидел их лишь в миниатюре, ему приоткрыли коробочку и краем глаза дали взглянуть на этого зверя, который сейчас сорвался с цепи.

«О…нет…»

Мимо Деса на огромной скорости что-то пронеслось, слившись в одно размытое белое пятно. Доля секунды, и Роар, получив сильный удар, отлетел в сторону. Два белых крыла нанесли хлесткий удар по ноге Фрая, которая держала шар с водой, заставив выронить его. В грудь жеребца мгновенно ударили две передних ноги Элизабет. Мощным толчком пегаска прижала ошеломленного и напуганного Фрая к шкафчикам, удерживая его на весу передними копытами, которые давили тому в шею. Глаза жеребца наполнились ужасом.

«Ч…Что за?!»

Десерто увидел глаза Элизабет. Пусть он и видел их редко и мельком, но сейчас это был явно не ее взгляд. На Фрая смотрели две сферы, полные ненависти и злобы, готовые разорвать его на куски. Весь коридор заполнился эмоциями гнева, затмившими собой все остальные, кроме страха. Перед ним сейчас стояла не Элизабет, а ее болезнь. Зверь, вырвавшийся наружу и готовый терзать и калечить. Но даже среди всего этого хаоса ненависти, Десерто уловил ту крохотную тонкую линию отчаяния. Среди яростного бушующего ярко-желтого океана гнева она была словно еле слышный крик о помощи. Нужно было срочно что-то предпринять, чтобы спасти и Фрая, и Лизу. Решение пришло мгновенно.

«Прости!..»

Лицо Фрая, подвешенного и хрипящего, уже было готово встретиться с копытом Элизабет, удар которого пегаска уж точно не стала бы сдерживать. Внезапно, в голову Лизы прилетел шар с холодной водой, заставший ее врасплох и вынудивший отпустить задыхающегося Фрая. Она сделала шаг назад и, тряхнув головой, сердито фыркнула.

— Не туда смотришь, полоумная идиотка! – выкрикнул Дес.

Это было дикой глупостью, но выбора не было. Он с вызовом смотрел на дочь Фоулеров и ехидно скалился. Пегаска медленно повернула голову в сторону Деса, вонзив в него остервенелый взгляд. Вспышка гнева вспыхнула еще ярче. Крылья пегаски напряглись, передние ноги согнулись, зубы оскалились. Десерто проглотил последний пакет с гелем, припасенный на сегодня.

«А теперь стисни зубы!»

---

— Расслабься и ни о чем не думай.

Элизабет кивнула. Оливковый единорог с седой гривой и пышной бородой, одетый в белый докторский халат, направил тонкий темно-желтый магический луч в странного вида прибор на голове Лизы. Штуковина по форме чем-то напоминала велосипедный шлем, утыканный лампочками, кристаллами и прочей ерундой. Стоило магии коснуться прибора, по всему телу Элизабет прокатился слабый электрический разряд, от которого она зябко поежилась. Затылок и виски начало терпимо покалывать, а по спине пробежал легкий холодок. Если это и была «новая экспериментальная методика» доктора Хувштейна, то она вообще ничем не отличалась от предыдущих процедур. Все то время, пока прибор работал, рядом с доктором парил в магическом захвате планшет, на котором он карандашом выводил свои странные замысловатые буквы и цифры. В общем, все как обычно – стандартная процедура, которую Элизабет проходила уже сотни раз, и чем она отличалась от остальных, было не понятно.

Но Лизе сейчас было плевать на это. Плевать было вообще на все, что произошло за последние пару дней. Почему-то та глупая перепалка с ДейДрим, произошедшая накануне, заставила Элизабет впасть в продолжительную депрессию. Может быть, виной всему было то, что она накинулась на сестру Десерто, задела ее чувства и довела жеребенка до слез своими грубыми высказываниями?

«Короткий путь к сердцу жеребца лежит через истерику? Верно? Поздравляю, ты – идиотка»

А если добавить к этому еще и грубости в сторону Софти и Лаки, которые хотели поинтересоваться, что случилось у их друга, и еще одна беседа с Холо, в которой пегаска умудрилась опять разозлиться, картина вырисовывалась крайне печальная. Спасибо питомцу Холо, который сердито клюнул Лизу в бок, иначе она бы точно умудрилась навредить и себе, и единорожке.

Элизабет грустно окинула взглядом гостиную особняка. В Мейнхеттане ей приходилось ездить в клинику Хувштейна, но сейчас он приехал сам. По словам отца, доктор теперь будет приезжать два раза в неделю, проводить все необходимые процедуры и следить за тем, как проходит лечение. В последнее Лиза уже почти не верила. Недавние события показали, что ее было бы лучше вообще посадить на цепь и изолировать от общества. За последние несколько дней эта мысль о добровольном заточении стала мелькать в мыслях все чаще, и уже не казалась столь абсурдной.

— Ну, вот и все, — произнес Хувштейн.

Прибор на голове Элизабет погас. Доктор снял его с пегаски и поднес планшет к себе. Пока Лиза разминала затекшую шею, глаза доктора изучали записанные им показатели. Все это время взгляд пегаски не отрывался от глаз Хувштейна. Через пару долгих секунд он оторвался от бумаги и ободряюще посмотрел на Элизабет.

— Ну как там, — монотонно произнесла она, — у меня в голове?

— Я вижу, что прогресс есть, — кивнул доктор. – Все, в принципе, довольно неплохо.

На лице Хувштейна появилась добродушная улыбка.

«Ложь»

— Ну, как вы тут? – раздался голос Чейза, который в этот момент появился в дверном проеме.

Он вошел внутрь и приблизился к Лизе и доктору.

— Неплохо, очень неплохо, — Хувштейн кивнул Чейзу и повернулся к Элизабет. – Юная леди не возражает, если мы переговорим с ее отцом наедине?

— Ну, у меня нет секретов от дочери, — усмехнулся отец. – Во всяком случае, теперь.

Он подмигнул Лизе. Простое и незамысловатое действие, но сколько тепла и радости оно смогло принести в этот темный и холодный океан, царивший в душе Элизабет.

— Это… это личное, — возразил Хувштейн и улыбнулся Лизе.

Чейз удивленно посмотрел на доктора и на дочь, после чего коротко усмехнулся.

— Ну, только если личное, — кивнул он. – Пройдемте в мой кабинет, доктор. Мы скоро вернемся, Снежинка.

Элизабет молча кивнула. Оба жеребца покинули помещение и направились к лестнице. Вероятно, разговор сейчас будет о какой-нибудь ерунде или о новой методике, в общем, о чем-то таком, что не слишком интересно. Но что-то внутри Элизабет очень скверно отреагировало на ответ Хувштейна, когда они с папой спросили его о состоянии Лизы. И это что-то подсказывало Лизе, что последняя фраза Хувштейна с просьбой о личной беседе – просто вранье. В голове появилось непреодолимое желание точно выяснить, что же это там за такое «личное» случилось у доктора, что ему нужно именно сейчас обсудить это с папой. Даже если Лиза и узнает кое-какую тайну, страшного ничего не произойдет. От нее тоже часто много чего скрывали, будем считать это компенсацией.

Но тут появилась новая проблема – как это выяснить? Подслушать у дверей не получится, ее либо заметит Темпер, либо доктор и отец. Да и сам кабинет папы имеет хорошую звукоизоляцию.

«И что же делать?»

Элизабет сердито тряхнула крыльями, и тут ее осенило. Она обернулась и посмотрела на свои крылья, которые в этот момент были приподняты. Папа частенько оставляет окно приоткрытым, так как любит свежий воздух, пусть и довольно холодный. Это Элизабет часто подмечала в нем. А это значит, что оно, скорее всего, и сейчас открыто! А Элизабет – пегас! Сопоставив эти гениальные выводы, Лиза тут же спохватилась и выбежала на улицу.

«Вроде бы, третий…»

Элизабет довольно быстро нашла то самое заветное окно, и, о чудо, оно было слегка приоткрыто! Пара взмахов крыльями, и вот уже Лиза осторожно приземляется на крышу под окном отцовского кабинета, пристально глядя по сторонам. Было бы крайне глупо, если бы ее сейчас заметили, но Элизабет было плевать. Желание узнать суть разговора доктора и отца было сильнее здравого смысла. Пегаска тихо приблизилась к приоткрытому окну и навострила уши.

— Ты уверен, Кортекс? – произнес Чейз.

Голос отца звучал обеспокоенно. Лиза давно не слышала папу таким.

— Тут ни в чем нельзя быть уверенным, Чейз… — ответил Хувштейн. – Пойми, что это все для нас – темная комната, а у нас с собой нет даже свечи.

В комнате ненадолго воцарилось гробовое молчание, нарушаемое только тихим постукиванием чьего-то копыта.

— Мы делаем все возможное, — наконец, продолжил доктор. – Некоторые из моих ребят работают сутками, забывая иногда даже есть… Но мы не успеваем за синдромом, Чейз…

Лиза задержала дыхание. Что-то невидимое словно сковало все ее тело, не давая возможности даже пошевелиться.

— Благодаря ей мы уже шагнули далеко вперед, — продолжил Хувштейн. – Мы научились лучше диагностировать начальные стадии и даже лечить самые ранние проявления синдрома… Но, Чейз… Элизабет…

Доктор вновь замолчал. Все вокруг вновь погрузилось в душераздирающую тишину, которая изредка прерывалась дуновением ветра, гуляющего по крыше и двору особняка.

— Она перешагнула ту стадию, которую мы считали терминальной, — голос доктора вздрогнул. – Наши пациенты просто не доживают до такого, а твоя дочь продолжает жить нормальной жизнью и даже ходить в школу! Это уже само по себе чудо!

— Да… чудо, — тихо произнес Чейз.

Отец говорил полушепотом, но в царящей вокруг тишине его было отчетливо слышно. В горле Элизабет образовался ком, но не тот, который обычно бывал во время ее приступов. Этот был горький, неприятный и тяжелый. В глазах защипало, а в ногах начала ощущаться слабость.

– Самое большее, чего мы сейчас добились в случае с Элизабет, — произнес Хувштейн, — это лишь более точная оценка ее состояния.

— Ну и… что же говорит эта Ваша «более точная оценка», доктор? – в голосе Чейза прозвучало раздражение, граничащее с отчаянием.

— Я не хочу лишний раз обнадеживать тебя и Трею, — Хувштейн сглотнул. – Но… информация еще не точна… и я пока не…

— КОРТЕКС! – Чейз сильно ударил копытом по столу.

Все внутри Элизабет сжалось. Она первый раз слышала отца в таком раздражении, а ведь он всегда держался стойко. Доктор тяжело вздохнул. Хувштейн старался подбирать слова, но, видимо, подбирать тут явно было нечего. Он поерзал на месте.

— Полгода, Чейз, — ответил Хувштейн. – Но… я уже говорил, что это не точно…

Доктор запнулся. Меньше всего Элизабет хотелось бы увидеть лицо отца в этот момент. Но воображение уже само сделало этот выбор за нее. В этот самый миг, пегаска осознала, что болезнь причиняет боль не только ей одной. И это было еще ужаснее.

— Моя малышка всегда была бойцом… — тихо произнес Чейз. – Это у нас в крови. Она всегда дерется до последнего, как и ее старик. Но этого мало… Верно, Кортекс?

— Мало, мой друг, — грустно ответил Хувштейн.

По помещению пронесся гулкий звук отодвигающегося кресла. Послышались приглушенные шаги, которые каждую долгую секунду становились все громче. Кто-то приближался к окну. Неожиданно, топот умолк, вновь погрузив все вокруг в звенящую тишину. Лиза слышала лишь стук своего сердца.

— Даже с самых ранних лет Снежинка уже показывала характер, — горько усмехнулся Чейз. – Няни просто не могли с ней справиться, как и учителя.

Отец сделал глубокий вдох.

— Да, у нее были проблемы в школе с поведением и постоянными драками, — продолжил он, — и я частенько ее отчитывал за это. Но в глубине души я всегда знал, что она ведет себя так, как и ее отец. Фоулеры не терпят обидчиков и бьют всегда первыми. А сильнее всего мы бьем тех, кто обижает наших друзей… И я до сих пор в долгу перед Нибом за то, что он научил мою девочку быть более сдержанной… как когда-то меня.

Холодный ветер обдал притаившуюся Элизабет, но холода пегаска не почувствовала. Сейчас все чувства вообще перестали работать, оставив только слух. Все тело словно онемело, а сердце стучало с такой силой, что, казалось, оно вот-вот выпрыгнет из груди.

— А потом… эта проклятая болезнь… — сердито произнес Чейз. – Знаешь, Кортекс… я обещал Снежинке, что следующим летом покажу ей Королевский дворец в Кантерлоте…

По щеке Лизы прокатилась слеза, оставив влажный след.

— А я… я всегда держу обещания! — голос отца был тверд, но даже он не смог скрыть нарастающую дрожь.

— Это так, — тихо ответил Хувштейн, — но, Чейз. Обстоятельства сильнее тебя…

— Обстоятельства всегда были сильнее меня! – сердито выдавил из себя Чейз. – Я всегда дрался за все, чего хотел достичь! За работу в К.А.А! За место в команде ловцов! За Трею! За свою компанию! За ВСЕ!

Отец грозно топнул. По комнате пронесся гулкий отзвук удара, опять погрузив все вокруг в тишину. Но, на этот раз, в ней отчетливо было слышно яростное дыхание Чейза, иногда срывающееся на хрип.

— Я всегда дрался за все, что у меня есть… — тихо произнес он. – Но сейчас…

Отец вновь глубоко вздохнул. Вдох получился напряженным и прерывистым, словно его хозяин вот-вот сорвется на крик.

— Но сейчас, Кортекс, — дрожащим голосом произнес Чейз, — мне кажется, что я делаю не все, что могу…

— Я… я понимаю, Чейз, – голос Хувштейна был тихим. – Но тут ты бессилен. Мне очень жаль.

— Прости, Лиза… — шепотом произнес отец, шмыгнув носом.

Терпеть уже не было ни сил, ни возможности. Элизабет спорхнула с крыши и приземлилась на землю. Копыта тут же погрузились в снег, а вслед за ними рухнула и сама пегаска. Все внутри горело, глаза щипало, а тело отказывалось слушаться. Огонь, бушующий внутри, казалось, был способен растопить снег вокруг всего городка и поджечь стоящий рядом лес. Слезы текли нескончаемым потоком, а самой Лизе хотелось орать, да так, чтобы было слышно на другой стороне Эквестрии.

«Что… что они подумают, увидев тебя, хнычущую в снегу?!»

Нет, нужно быть сильной. В голове прозвучали слова отца «Мы всегда деремся до последнего!». До этого момента Элизабет не осознавала, насколько тяжело приходится Трее и Чейзу. Поэтому она должна быть сильной. Не ради себя, ради них! Каждый день ее отец и мать проходили через этот кошмар, внешне оставаясь все такими же приветливыми и спокойными, пряча от Лизы самый большой секрет – раздирающий огонь переживаний и боли за свою дочь.

«А чем платила ты им? Обидами и истериками по поводу того, что они, видите ли, что-то скрывали от тебя?»

К горлу подступил знакомый комок ярости. Но теперь Лиза была зла лишь на саму себя. Этот гнев лишь придавал ей сил. Встав на трясущиеся ноги, Элизабет отряхнулась и тихо выругалась в свой адрес, вспомнив все ругательства, которые знала. Она повернулась в сторону входа и рванула в дом. Оставалось надеяться, что отец и доктор все еще говорили, пока она тут валялась в снегу, и, по возвращению, они найдут ее там, где оставили.

Войдя внутрь, Элизабет отряхнулась от налипшего снега. Шерсть уже успела порядком промокнуть, но из-за бушующего огня внутри, холода не чувствовалось. Но это не значит, что его нет, а если эта полоумная пегаска еще и простудится, это будет просто идеальным подарком для ее родителей. Лиза вошла в гостиную и, стянув плед с дивана, уселась около камина. Жар от огня и раскаленных углей тут же обдал пегаску. Ноги и уши начало неприятно покалывать, явно намекая на то, что пока их хозяйка играла в шпиона и страдала, они изрядно замерзли. Элизабет вновь выругалась про себя, сильнее укутываясь в плед.

Наконец, со стороны лестницы послышались шаги.

— Спасибо, что зашли, доктор, — послышался голос Чейза.

— Спасибо, что впустили, — усмехнулся Хувштейн.

Продолжая сидеть у камина, Элизабет повернулась в сторону входа. В нем через несколько мгновений показались оба жеребца. На их лицах вновь царило спокойствие.

— До свидания, мисс Элизабет! – Хувштейн помахал Лизе копытом.

— Буду рада! – она выдавила из себя улыбку и ответно помахала.

— Будем ждать, — кивнул Чейз. – Точно не хочешь, чтобы я вызвал тебе экипаж?

— Нет-нет, — отмахнулся Хувштейн. – Мне нужно посетить еще одно место, пройдусь.

— Ну, смотри сам, — улыбнулся отец.

Оба жеребца двинулись дальше. Лиза повернулась к камину и укуталась в плед. Прозвучал тихий звук открывающейся двери, пара слов прощания напоследок, щелчок замка и вновь тишина. Слышны были лишь шаги Чейза, идущего сейчас в сторону гостиной. Сердце Элизабет сжалось. Она еще сильнее обняла плед, судорожно сглотнув. Сейчас она вновь увидит лицо папы – улыбчивое, спокойное и ободряющее. Как и всегда. Шаги становились все громче, пока отец не остановился около нее.

— Ну, как ты? – его копыто мягко погладило Лизу по спине.

Элизабет не выдержала. Напирающий поток чувств и эмоций был сильнее, а сопротивляться ему не было ни сил, ни желания. Она мгновенно сбросила плед и крепко обняла отца. Массивную дверь, за которой пегаска прятала все свои чувства, просто сорвало с петель. Лиза громко зарыдала, уткнувшись носом в грудь Чейза, прижавшись к нему так, словно через мгновение его не станет. Ошеломленный отец осторожно обнял дочку.

— Лиза… — удивленно произнес он. – Почему… почему ты мокрая? Что случ…

Чейз замолчал. Он крепко обнял рыдающую Элизабет и мягко поцеловал ее в макушку.

— Папа… — Лиза шмыгнула носом, — папа…

— Тише милая, — он прижался своей щекой к голове дочери.

— Я люблю тебя, папа… — всхлипнула Элизабет.

— И я тебя, Снежинка, — нежно произнес Чейз.

На макушку Лизы упало что-то теплое и влажное.

— Нужно было закрыть это проклятое окно, — тихо шепнул отец, крепче обняв дочь.

---

Утро выдалось скверным и хмурым. Больше ничего из вчерашнего вечера  Элизабет не помнила, незаметно уснув в объятиях Чейза. Спасибо отцу, что он бережно отнес и уложил этот комок нервов в кровать и укрыл одеялом.

— Мисс Элизабет, — раздался стук из-за дверей. – Вам пора собираться.

Темпер. Конечно же, он. Новый будильник Лизе не покупали, да и зачем, если она вновь его сломает. А в таком состоянии она может вместе с ним сломать еще что-нибудь. Сон медленно отступал, но возвращаться в реальный мир совершенно не хотелось. После вчерашнего вечера Элизабет сама не знала, чего она вообще хочет.

«Может быть, чтобы этого всего просто не было? А всего этого, это чего?»

Она нехотя села на кровати, скинув с себя одеяло. Стук в дверь прекратился, и в коридоре послышались тихие удаляющиеся шаги. Когда-нибудь, когда настроение у Лизы будет лучше и когда она не будет желать оторвать себе голову, она спросит у Темпера, как у него получается узнавать, что она проснулась. Тело Элизабет, измотанное постоянным нервным напряжением, медленно сползло на пол и поплелось в сторону ванной комнаты. Мастер Ниб всегда говорил — «Душевная боль страшнее телесной», и как всегда был прав. Последние дни Элизабет жила, словно на лезвии ножа. А вчерашний разговор отца и доктора просто добил ее, лишив возможности сопротивляться дальше. Ноги отказывались идти, крылья беспомощно обмякли на боках, а голова не могла подняться выше плеч, вынуждая Лизу держать ее опущенной. Даже дюжина сложнейших тренировок подряд с Нибом не казались уже таким испытанием, чем произошедшее недавно. Сейчас уже сил не было ни на что, и пегаска поймала себя на мысли, что неплохо было бы сейчас просто лечь на пол в ванной и уснуть. Навсегда.

Холодная струя воды быстро вернула Элизабет в реальный мир, заставив ее ошеломленно вздохнуть и отпрыгнуть в сторону, прижав крылья и передние ноги к себе. Поглощенная меланхолией, она банально открыла не тот кран.

«То, что надо!»

Сердито фыркнув и стиснув зубы, Лиза ступила под струю ледяной воды. Дыхание тут же перехватило, тело инстинктивно сжалось, а ноги задрожали. Но это было в десятки раз лучше, чем то унылое и тягучее состояние, в котором она сейчас пребывала. Сердце бешено заколотилось, разгоняя кровь по телу. Вместе с потоками воды смывалась и депрессия, и панические настроения, оставляя только такую знакомую ярость. Гораздо лучшее ощущение, чем весь этот унылый бред.

Элизабет вышла из ванной уже в более бодром настроении, нежели пару минут назад. Но стоило ей покинуть душ, как этот ворох серых мыслей и страданий вновь начал лезть ей в голову. Оставалось лишь гадать, сколько им потребуется времени вновь забраться внутрь и объявить продолжение банкета. Лиза нахмурилась, сделала глубокий вдох и начала быстро собираться в школу. Желание прихорашиваться или выбирать наряд не было вообще. Хорошо еще, что было желание хотя бы куда-то идти. Не удосужившись проверить свои школьные сумки, Лиза закинула их на спину и вышла из комнаты.

— Доброго утра, мисс Элизабет, — кивнул Темпер из гостиной, когда Элизабет проходила мимо. – Вы сегодня поздновато.

— Доброе… То есть? – Лиза удивленно наклонила голову.

— Пришлось к Вам подниматься несколько раз, — ответил вежливой улыбкой дворецкий, занявшись поливкой очередного растения. – Я бы был более настойчив, но Ваш отец попросил сегодня дать вам побольше времени на пробуждение.

Темпер аккуратно поправил один из листков на комнатном деревце и удовлетворенно кивнул.

— Спасибо… — Элизабет сглотнула, — ну и сколько заняло мое… «пробуждение»?

— Не более получаса, — ответил дворецкий. — В школу, к сожалению, Вы можете сегодня опоздать, но вините в этом меня.

Темпер широко улыбнулся. Опоздание — это, конечно, довольно плохо, но Элизабет было плевать. Она была благодарна дворецкому за то, что дал ей время. Иначе, кто его знает, что случилось бы, разбуди он ее резко. Без поломанной мебели могло бы и не обойтись. К тому же, в прошлых школах у Лизы были провинности гораздо серьезнее, чем опоздание. Переживут как-нибудь.

— А… все равно, — махнула копытом пегаска. – Солнце и луна не исчезнут с неба, если сегодня припрусь попозже.

— Ваш обед на кухне, — произнес Темпер, повернувшись к другому растению. – Приятного дня!

— Ага… — грустно выдохнула Лиза, — спасибо.

Утро в этот день выдалось морозным. Холодный ветер отлично остужал голову и помогал отрешиться от скверных мыслей, которые уже нащупали слабину и вновь одолевали разум Элизабет. Настроение, само собой, было прескверным, а воспоминания о том, как Лиза недавно очень крепко поссорилась с сестрой Десерто и умудрилась накричать на Лаки и Софти, только загоняли еще глубже и глубже в пучину тоски.

«Сегодня стоит постараться все исправить! Или, хотя бы что-нибудь…»

Раз время пребывания в этом мире, если верить Хувштейну, у Лизы сократилось ровно наполовину, превращать эти последние полгода для всех вокруг в ужас – было бы самой глупой затеей. Лучше сделать эти дни незабываемыми, оставив после себя только светлые воспоминания.

«Как там говорят – «уйти красиво»? Видимо, да. И начать стоит с извинений»

Эта мысль неожиданно приободрила Лизу. К тому же, в списках тех, перед кем стоит извиниться, числился один жеребчик. А помимо извинений, в голове пегаски на него зрели и другие планы.

«Если нечего терять, почему бы не пуститься «во все тяжкие»?»

Лизе захотелось двинуть себе по челюсти и, одновременно с этим, обнять. Погруженная в свои мысли, она совсем не заметила, как оказалась около дверей в школу. Само собой, они уже были закрыты, ведь занятия уже начались. А если верить часам над входом, уже минут десять назад. Лиза, перейдя на рысь, поскакала в сторону своего класса.

— Мисс Фоулер? – Фактор нахмурила брови и, опустив очки на нос, посмотрела на опоздавшую ученицу.

Спасибо еще и на том, что первым уроком была математика. Нравоучений за опоздание, скорее всего, будет в разы меньше, чем, скажем, на биологии.

— Здравствуйте, — Элизабет виновато помялась на месте. — Я немного опоздала.

— И что же произошло? – учитель подняла бровь.

Элизабет сделала глубокий вдох.

— Ничего особенного, — монотонным голосом начала Лиза. – Узнала вчера, что через полгода превращусь в тупоголовый овощ, и сегодня не смогла проснуться вовремя.

Пегаска пожала плечами и кисло улыбнулась. По классу пронесся приглушенный смешок.

— Не смешно, — безэмоционально произнесла Фактор. – Ступайте на Ваше место, мисс Фоулер. Нужно будет поговорить с Вашими родителями. Ознакомьтесь с задачей на странице тридцать шесть.

Фактор вернула очки на место и вернулась к школьному журналу.

— Они уже знают… — шепотом произнесла Лиза.

Она опустила голову и села на свое место. Грустные мысли и отчаяние вновь вернулись тревожить ее и без того измученный разум. Лиза достала из сумки первый попавшийся учебник и положила его перед собой. Желание делать что-либо мгновенно улетучилось, а на его место вернулась апатия.

— Лиза, ты в порядке? – позади прозвучал знакомый шепот Блайнда.

Пегаска отрицательно помотала головой. Даже после того, как она накричала на них, Лаки все равно беспокоился о ней.

— Ч-ш-ш! – теперь звучал шепот Софт. – Потом, Лаки! Ей и так влетит за опоздание, а тут еще…

— Кхм! – возмущенно  прокашлялась Фактор.

Оба мгновенно умолкли, уткнувшись в книги. На лице Лизы появилась еле заметная улыбка. Видимо, парочка на нее не сердилась, но это не мешало Элизабет сердиться на саму себя. Она открыла книгу, лежащую перед собой. Естественно, это был не тот учебник, что ей сейчас был нужен, но пегаске было все равно. Ее мысли были совсем в другом месте.

Стоило первому перерыву начаться, около Лизы тут же возникли обеспокоенные лица ее друзей. Оба взгляда пристально уставились на пегаску, отчего та на мгновение остолбенела.

— Лиза… так что случ?.. – Блайнд попытался что-то произнести, но не успел.

Не дав ему договорить, Лиза тут же заключила обоих в крепкие объятия. От неожиданности единорожка еле слышно пискнула, а у Блайнда перехватило дыхание.

— Простите, ребята, — тихо произнесла Лиза.

— За что? – Софт отстранилась и удивленно взглянула на нее.

— За то, что накричала, — ответила Элизабет.

— Пфф! – тут же фыркнул Блайнд. – Да все в порядке, Холо ведь говорила, что…

Лаки тут же получил копытом в бок. Осознание того, что он только что сболтнул что-то не то, на мгновение лишило его дара речи. Он тяжело сглотнул. Софт нахмурилась и, закрыв глаза копытом, сердито выдохнула.

— Холо говорила что? – переспросила Лиза, глядя на жеребца.

— Э-э-э… — Блайнд постучал своими копытами друг об друга, — она… там, в общем…

— Ну давай, мистер «слепая удача», — ехидно произнесла Софт, — выкручивайся.

Как ни странно, у Элизабет не возникло чувства обиды или возмущения от того, что Холо сболтнула этой парочке кое-что тайное. Наоборот, Лизе стало еще грустнее, что в этом мире теперь на два пони больше, которые будут переживать из-за нее, а любые выкрутасы и, упаси Богиня, травмы списывать на недуг. Именно с этим Элизабет и не могла смириться.

«Но подыграть стоит»

— Продолжай, — Лиза скрестила передние ноги на груди.

— Она… — Блайнд вновь помялся.

Глаза жеребца забегали по комнате в поисках места, где они могли бы спрятаться сами и спрятать все остальное тело. Но, судя по их хаотичным прыжкам из одного места в другое, подходящего укрытия пока не нашлось.

— Она просила быть с тобой… — Лаки почесал затылок. – Более терпеливыми?..

Он пожал плечами и глупо улыбнулся. Софти уронила голову и закрыла глаза обоими копытами. Лиза, не выдержав вида этой сцены, засмеялась.

— Ты… не сердишься на нее за это? – Софт удивленно наклонила голову.

— С чего бы? – улыбнулась Элизабет. – Странно только то, что она вам все это рассказала.

— А, это нормально! – кивнул Блайнд. – Она много чего нам рассказывает, например…

Он схватил с парты два карандаша и, взяв их в рот, изобразил нечто похожее на клыки. И не нужно было быть гением, чтобы догадаться, кого изображает улыбающаяся физиономия Лаки.

— Блайнд!.. – прошипела сидящая рядом Софт и врезала жеребцу в бок.

— Шифо?! – фыркнул тот, выплюнув оба карандаша.

Теперь Лиза вообще чуть не покатилась со смеху. Закрыв лицо передними ногами, она звонко рассмеялась.

— Ребята, я вас обожаю, — сквозь слезы произнесла Элизабет.

Она вновь схватила обоих друзей и крепко обняла.

— Вы тоже что ли, — произнесла Лиза, отстранившись от них, — участвуете в «подготовке вторжения»?

Лаки тут же расцвел в широкой улыбке и быстро закивал.

— О Богиня! – Софти возмущенно надула губы. – Только не говори, что и ты туда же!

Лиза опять рассмеялась. Теперь к ее звонкому смеху добавился и гогот Блайнда. Софт оставалось лишь возмущенно смотреть на смеющихся друзей. Через несколько мгновений ее лицо тоже расплылось в улыбке.

— Ай ну вас! – фыркнула она. – Главное, не проси Лаки показывать его «гениальный и великий план захвата». Он над этой глупостью трудится уже несколько месяцев.

— Вот помогла бы, — Блайнд скрестил копыта на груди, — я бы его уже закончил!

— Еще чего? — фыркнула в ответ единорожка.

— А могла бы и помочь, — хихикнула Лиза. – Он-то точно держит его в…

Лиза наклонилась чуть ближе и, пристально глядя в глаза Софт, шепнула:

— Тихом и укромном месте…

Блайнд, широко улыбаясь, утвердительно закивал. Лицо Софти окрасилось легким румянцем, а через секунду ее копыто встретилось с ее лбом.

— Ой дура!.. – прошептала единорожка.

Элизабет схватилась за живот, давясь от смеха. Блайнд удивленно посмотрел то на расстроенную Софт, то на ржущую Лизу, вообще не понимая, что происходит.

— Вы чего? – слабо улыбнулся он.

— Ничего, — произнесла смеющаяся Элизабет. – Все хорошо!

Софт и Блайнд очень сильно подняли Лизе настроение, и, оставшееся время до большой перемены, прошло уже в более привычной и спокойной атмосфере для пегаски, нежели утро. Наконец, прозвенел долгожданный звонок.

— Ребята, — Лиза повернулась к Блайнду и Софт, когда они вышли из кабинета, — спасибо, что понимаете…

— Ой да хватит уже! – ухмыльнулся Блайнд.

Он шагнул вперед, поманив остальных за собой. Софт двинулась следом, увлекая за собой Элизабет.

— Ерунда! – задорно произнес он. – Хватит думать обо всем этом, а то вообще свихнешься. Раньше времени.

— Блайнд! – рыкнула Софт.

— Да чего?.. — он остановился и смущенно опустил голову. — А… ой, прости.

Лиза, сияя широкой улыбкой, помотала головой и, глубоко вздохнув, шагнула вперед.

— В чем-то ты все равно прав, — кивнула Элизабет. – Пойдемте, а то я проголодалась.

— Да, нам бы не помешало поесть, — Софт сердито смотрела на Лаки, — а то голод мешает нормальному функционированию мозга кое-кого.

Блайнд криво улыбнулся и двинулся вслед за Лизой, оставляя Софт позади. Вся троица, быстро миновав коридор, подошли к лестнице.

— И пообещайте, — хихикнула Лиза.

Она спустилась со ступенек и повернулась к Софти и Лаки.

— М? – кивнули оба.

— Если я вдруг опять начну «вести себя плохо», — улыбнулась Элизабет, — вы попытаетесь меня…

В этот самый момент взгляд Лизы остановился на одном из коридоров, который вел к шкафчикам учеников. Помимо стоящих там пони, пегаска увидела такие знакомые очертания темно-зеленого жеребца. Напротив него стояло два других – фиолетовогривый и один из его прихлебателей – красно-оранжевый жеребец. Рядом с Десерто валялось несколько цветных ошметков, а сам он был мокрым. Об этом еще говорила довольно приличная лужа под ним. В копытах бугая и Фрая сейчас находилось что-то цветное и мягкое, очень похожее на шар с водой. Лиза легко его узнала, ведь у нее уже был случай, когда школьные хулиганы познакомили ее с подобной штукой. А она познакомила их с реанимацией.

«Что?.. Ах ты тварь…»

— …остановить, — закончила Лиза.

— А? Что? – Лаки удивленно покрутил головой по сторонам. – Лиза, ты чего?

На стоящих рядом было уже плевать. Все внимание пегаски было приковано к сцене, разворачивающейся перед ней. В этот момент все вокруг вообще перестало иметь какое-либо значение. Лицо мгновенно помрачнело, тело и крылья напряглись, голова склонилась вперед, взгляд впился в бугая и шар с водой в его копыте.

— Бросай! – произнес фиолетовогривый, тыча в Десерто. – Если Сопля и вправду решит показать зубы, пусть это увидит вся школа!

«Только посмей!»

В голову Деса прилетел шар с водой. К горлу Элизабет тут же подступил ком гнева. Но пегаска даже не сопротивлялась. Сейчас, казалось, все тело, разум и даже ее болезнь действуют в унисон. Ее лицо исказилось от ярости.

— Л…Л…Лаки! – рядом послышался испуганный вскрик.

Софт крутила головой в разные стороны, с ужасом смотря то на сцену в коридоре, то на Элизабет. Блайнд, в свою очередь, просто оцепенел.

— Вот ведь!.. – спохватился он, поняв, что происходит.

— Давай, Сопля! – фиолетовогривый подбросил шар с водой, поймав его копытом. – Пусть все увидят, что ты за чудовище!

«ОН НЕ ЧУДОВИЩЕ!»

Беззвучный взрыв. В голове Элизабет что-то сломалось. Время на мгновение замерло, погрузив все в тишину. Сбоку опомнившийся Блайнд пытался схватить Элизабет, чтобы остановить. Впереди – озлобленный и изрядно промокший Десерто, а перед ним…

«Грудь, нога, шея»

Слышен был лишь стук. Стук сердца. Мгновение – и пегаска сорвалась с места. Доля секунды, и вот уже Элизабет сблизилась с красно-оранжевым бугаем. Обе ее задних ноги молниеносно лягнули того в грудь, из-за чего он отлетел прочь. В этот же миг крылья сделали резкий удар по ноге Фрая, что держала шар с водой, заставив его выронить. Лиза в мгновение ока развернулась и врезалась передними ногами в грудь и шею жеребца, подняв того над полом и прижав спиной к ящикам. Фрай захрипел.

«Нет… нет! Нет, стой! Ты же его убьешь!»

Но тело Лизы словно вышло из-под контроля. Ее саму как будто поместили в прозрачный сосуд, лишив возможности шевелиться, но позволили беззвучно наблюдать в полной тишине, иногда отдаленно слыша отзвуки внешнего мира слабым эхом. Продолжая одной ногой удерживать Фрая, Элизабет занесла другую для удара.

«Что я… О, Богиня! Остановись! Да что же это такое?! Проклятье, почему ты не слушаешься?! ПОМОГИТЕ!»

Лицо фиолетовогривого перед ней было искажено ужасом, но Лиза ничего не могла с собой поделать. Гнев и ярость полностью отняли у нее волю. Вернее, она сама отдала им вожжи, позволив повелевать своим телом так, как им заблагорассудится. От этой мысли Элизабет стало жутко. Еще мгновение – и голова Фрая испытает на себе силу многих лет тренировок чемпиона по ЧиДо.

«Нет… НЕТ!»

В этот самый момент в голову Лизы прилетело что-то мягкое. Оно тут же лопнуло и, разлетевшись на ошметки, окатило ее ледяной водой. Элизабет от неожиданности отступила назад и тяжело вздохнула. Фрай, словно плюшевая игрушка, упал на пол и начал кашлять. Пегаска сделала еще несколько шагов назад и сердито фыркнула.

— Не туда смотришь, полоумная идиотка! – по коридору пронесся выкрик.

Знакомый голос. Элизабет повернула голову в сторону кричащего. Внутри нее все сжалось и похолодело от ужаса. На разъяренную пегаску сейчас смотрел Десерто. Его взгляд тоже был полон ужаса, но помимо него в нем была львиная доля уверенности. Не было сомнения, что шар с водой кинул именно он, чтобы спасти Фрая. Но сейчас Десу нужно было спасать себя.

«Нет! НЕТ! Только не ты!..»

Десерто вызывающе смотрел точно в глаза той ярости, что сейчас овладела Лизой, и ехидно скалился. Даже в спокойном состоянии, этого бы вполне хватило, чтобы вывести пегаску из себя. Гнев внутри вспыхнул еще ярче. Крылья Элизабет напряглись, передние ноги согнулись, зубы оскалились. Десерто сделал шаг назад.

«О, Богиня, НЕТ! НЕТ, ОСТАНОВИСЬ!!!»

Тело Лизы, издав злобный рык, рвануло на Десерто. Он мгновенно отпрыгнул в сторону за долю секунды до того, как в место, где он стоял, прилетел мощный удар передними ногами. Дес запрыгнул в свой открытый шкафчик, тут же захлопнув его. Тело Элизабет среагировало молниеносно, нанеся сильный удар в закрытую дверцу задними ногами. Прямо перед ударом внутри сверкнула изумрудная вспышка. Копыта врезались в дверь, заставив ее с громким скрежетом прогнуться внутрь. Задние ноги пегаски охватила острая боль, но тело это просто проигнорировало. Ярость была сильнее. Вырвав сломанную дверь, она заглянула внутрь. К огромному облегчению Лизы, Деса внутри не было.

«Как?.. Куда?..»

Громкий удар откуда-то слева. Пегаска тут же повернула голову. Из шкафчика, находившегося в нескольких метрах дальше, вывалился Дес, напугав стоящую там ученицу.

— Прости, Роуз! – произнес он, тут же вскочив на ноги.

— А? – кобылка ошеломленно отпрянула.

Десерто галопом ринулся в сторону лестницы. Элизабет, сердито зарычав, рванула следом, попутно расталкивая всех учеников у себя на пути.

— Лиза, стой! – к пегаске бросился Блайнд.

Но жеребца тут же окутала изумрудная аура, оттолкнувшая его к стене.

— Не трогай ее! – крикнул Дес, пробегающий мимо него. – Она не в себе!

— Но что нам делать?! – прокричал Лаки, вставая на ноги.

Ответа не последовало. Десерто уже вовсю бежал по лестнице наверх. Лиза быстро вылетела из коридора и на бреющем полете устремилась за ним. Навыки, полученные от мастера Ниба, были заучены до автоматизма, и даже в порыве ярости, когда разум был затуманен, тело прекрасно помнило все то, что в него так старательно вдалбливали все долгие годы. У Десерто просто не было шансов убежать, не говоря уже о том, чтобы принять бой. Два коротких рывка, и оба передних копыта Элизабет уже нависли над затылком Десерто. Секунда, и мощный удар рассек воздух, врезавшись в пол.

«Телепорт?! Умница!»

Пусть Дес проигрывал Лизе и в скорости, и в силе, но явно не в умении удивлять. Пегаска сердито фыркнула, начав искать взглядом свою цель.

— Ого, ты что, сбрендила? – Элизабет отвлек голос.

В проходе на второй этаж стоял капитан хувбольной команды в компании со своим другом. Оба удивленно смотрели на Элизабет, но Страйкер при этом еще и довольно лыбился. Ярость нашла другую цель.

— Пару недель назад защищала этого уродца, — гоготнул Стомпер, — а сейчас убить его пытается.

Тело Элизабет мгновенно встало в боевую стойку, вонзив остервенелый взгляд в обоих жеребцов, и уже готово было на них броситься. Улыбки мгновенно пропали с лиц обоих, а сами они испуганно сделали шаг назад.

— Эй… полоумная!.. – раздался хрип сверху. – Потеряла кого-то?!..

Элизабет тут же подняла голову и увидела Деса. Он тяжело дышал, но не стер со своего лица ехидную и провоцирующую улыбку. Почему-то, вместо того, чтобы спрятаться, вновь позволил ей себя обнаружить. Позабыв про двух жеребцов в паре метров от себя, пегаска рванула вверх по лестнице.

«Зачем?!»

Осознание пришло мгновенно. Десерто просто пытался увести ее ото всех подальше, ведь даже глупой улыбки хватило бы, чтобы она набросилась на кого-нибудь и избила. Стомпер с дружком были хорошим тому примером, и если бы не Дес, им обоим сейчас было бы не до смеха. Несколько секунд понадобилось Элизабет, чтобы вновь догнать Десерто, перехватив его около входа на третий этаж.

«Да остановись же ты!..»

Тело продолжало упорно игнорировать Элизабет, запертую внутри собственной ярости и гнева. Пегаска одним быстрым маневром оказалась около Деса, нанеся хлесткий удар обоими крыльями ему в голову. К счастью, тот успел уклониться, и одно из крыльев прошло мимо, поломав перила. Но другое нашло свою цель – удар пришелся в левую ногу Десерто. Он вскрикнул от боли, потерял равновесие и отшатнулся назад. Тело Лизы не теряло времени и, быстро развернувшись, со всей силы лягнуло Деса задними ногами в грудь. Десерто, приглушенно хрипнув, кубарем покатился в глубь коридора, потеряв маскировку.

«НЕТ! НЕТ! ОСТАНОВИСЬ, ТВОЮ МАТЬ!»

К счастью, коридор уже был пуст, и настоящую форму Деса никто не увидел. Но радости в этом было не много. Пока Десерто, кряхтя, пытался встать, пегаска, не давая ему опомниться, продолжила атаку. Она за секунду сблизилась с Десерто, нанеся хлесткий удар ему по голове, заставив того согнуться. Оба передних копыта тут же ударили Десерто в подбородок, а задние ноги пегаски молниеносно влетели в его грудь. Вновь приглушенно вскрикнув, он отлетел в конец коридора, ударившись спиной о стену.

«Нет… нет… стой… пожалуйста…»

Элизабет рванула следом. Когда до обмякшего силуэта Десерто оставалось пара метров, его тело сверкнуло изумрудным светом, а пегаску объяло зеленой аурой, остановив и подвесив ее над полом. Сердито рыча и хрипя, тело Лизы принялось вырываться из магического захвата.

— Борись… — прохрипел Десерто.

Он медленно встал, тяжело закашлял и вздохнул, пытаясь удержаться на трясущихся ногах. Все это время тело Элизабет не прекращало неистовые попытки освободиться. По напряженному лицу Деса и частому дыханию было видно, что так удерживать ее он долго не сможет.

— Лиза… — он поднял на беснующуюся Элизабет взгляд желтых глаз. – Не дай ему победить…

«Я пытаюсь!»

Если бы внутри этой живой тюрьмы можно было рыдать, Лиза, скорее всего, так бы и делала. Магия Деса слабела. Он уже из последних сил удерживал тело Элизабет от очередной атаки. В этот самый момент она почувствовала, что хватка болезни начала ослабевать. Пока ярость была занята попытками вырваться, у Лизы появилась крохотная возможность попытаться вернуть контроль над своим телом. Собравшись с силами, Элизабет беззвучно закричала. Копыта начали поддаваться, яростное выражение лица сменилось на испуганное. Это заметил и Дес. Он обеспокоенно посмотрел на пегаску. Хватка телекинеза ослабла еще больше.

— Б… БЕГИ!!! – единственное, что успела прокричать Лиза.

Болезнь вновь схватила свою пленницу железными когтями, бросив ту обратно в свою камеру. Резкий рывок — телекинетический захват Десерто рассеялся, а сам он в последний момент успел отскочить в сторону, перед тем как в то место, где он был мгновение назад, не влетели передние ноги обезумевшей пегаски. Со стороны лестницы послышались голоса.

«О НЕТ! Нет, нет, нет!!!»

Если их увидят сейчас, Десу точно конец. Первое, что придет в голову любому, увидевшему эту сцену драки, нет, избиения, это только то, что какой-то черный монстр напал на дочь Фоулеров, а она отбивается. Это будет просто катастрофа. К ужасу Элизабет добавилась еще и паника. Но, в отличие от Лизы, Дес уже сообразил, что ему стоит делать. Дождавшись, когда обезумевшее тело Элизабет вновь обратит свою ярость против него, он расправил свои прозрачные крылья и что есть силы ринулся в закрытое окно. Стекло разбилось вдребезги, а сам Десерто вылетел на улицу.

«Ты же тоже умеешь летать! О, спасибо! Умница! Беги!»

Но у разъяренного тела Элизабет были свои планы на этот счет. Оно тут же рвануло следом, настигнув Деса в воздухе. Прочный панцирь, пусть и спас его от порезов, но от мощных ударов копыт пегаски уберегал плохо. Получив удар в спину, Десерто потерял равновесие и рухнул вниз.

«ХВАТИТ! ОСТАНОВИСЬ!»

Элизабет беззвучно закричала. Эта слабая попытка сопротивления все же заставила ее тело на секунду остановиться, замерев в воздухе. Дес в последнее мгновение расправил крылья и немного выровнялся, упав в школьный лабиринт из декоративных кустов. Ярости Элизабет этого было мало, и она, вновь вернув контроль, устремилась вслед за упавшей жертвой.

«Что б тебя, тварь!»

Паника и отчаяние. Мало было того, что Элизабет довела ДейДрим до слез, так теперь еще и избила ее брата до полусмерти. Хуже было то, что ее обезумевшее тело не желало останавливаться, а все попытки Лизы хоть как-то помочь Десу терпели одну неудачу за другой. Мысленно Лиза благодарила природу за то, что она подарила чейнджлингам такой прочный панцирь. Любой другой, после таких ударов, уже бы давно перестал шевелиться, а Десерто все еще находил в себе силы на сопротивление. Тело Элизабет, резко спикировав, приземлилось в том месте, куда упал Десерто.

Копыта Лизы ступили на снег. Уши встали торчком, надеясь уловить любой шорох вокруг. Сопротивляться ярости становилось все сложнее и сложнее. Те короткие попытки взять тело под контроль, казалось, отняли оставшиеся силы, и теперь разум пегаски все глубже и глубже погружался в пучину безумия. Тюрьма внутри нее самой, сковывающая разум, постепенно отнимала последние крупицы сил.

«Что б… что б тебя…»

Голова пегаски резко дернулась, услышав шорох неподалеку. Сейчас весь лабиринт, заботливо выращенный школьным садовником, был белым из-за выпавшего снега. Свет сюда проникал лишь отчасти, придавая ему мрачные серо-белые тона. Голова повернулась в другую сторону. Вновь тишина. Тело Элизабет шагнуло дальше. Состояние Десерто было плачевным, а значит, он не мог далеко уйти. К сожалению, это знала не только Лиза, а и ярость, властвующая сейчас над телом. Если она найдет его в таком состоянии, результат может быть ужасным. Элизабет вновь попыталась сопротивляться. Тщетно. Это лишь сильнее толкнуло ее в глубину безумия. Оковы все сильнее сжимались вокруг нее, утягивая в холодное ничто.

«Помог… помогите…»

— Лиза!..

По лабиринту пронеслось хриплое эхо. Она тут же навострила уши, пытаясь понять, откуда оно доносится.

— Лиза, ты должна бороться!.. – вновь возглас.

Элизабет сердито фыркнула. Тело пегаски потопталось на одном месте и, пригнувшись, двинулось вперед. Уши неистово крутились из стороны в сторону, пытаясь найти говорящего, но было это не так и легко, чему очень сильно была благодарна Элизабет.

— Не дай этому себя поглотить! – произнес голос.

«Я… пытаюсь…»

На этот раз голова Лизы повернулась в сторону одного из проходов между заснеженными стенами. Лицо исказила яростная гримаса. Пегаска тихо двинулась вперед.

— Это не ты! – по лабиринту опять пронеслось эхо.

Тело Элизабет резко рвануло в сторону, протаранив живую изгородь, и врезалось в небольшой сугроб. Сердито фыркнув, она встала и отряхнулась от снега. Пегаска огляделась. Опять тишина.

— Так моя дочь хочет провести свои последние дни в этом мире?!

Резкий и сердитый голос отца, прозвучавший недалеко от Элизабет, заставил пегаску резко отскочить и испуганно повернуться. Глаза расширились от удивления и испуга, рот начал судорожно хватать воздух. В паре метров от нее стоял отец и строго смотрел на Лизу.

«Па… папа?!..»

— Моя дочь просто так взяла и сдалась?! – Чейз нахмурился.

Элизабет почувствовала, как оковы, сжимающие ее разум, ослабевают. Вид отца, осуждающе смотрящего на нее, особенно в таком месте, ошеломил обоих – и Элизабет, и ярость, овладевшую ею. Тело злобно зашипело, рванув в сторону Чейза.

«ПАПА!»

Жеребец поспешно скрылся за зеленой изгородью. Секунда, и Элизабет нырнула следом, но рядом никого не оказалось. Она злобно зашипела и стала оглядываться по сторонам. Гнев терял контроль.

«Что?! Как?!»

Элизабет, вновь навострив уши, стала искать Деса в лабиринте. Все вокруг опять погрузилось в тишину. Пегаска сделала несколько осторожных шагов в сторону.

— Честно сказать, я разочарована, — раздался другой голос.

В противоположном проходе, ведущем в другую часть лабиринта, появилась Трея. Элизабет просто остолбенела, не веря своим глазам и ушам. Спокойный и рассудительный взгляд матери скользнул по пегаске.

— И все? Ты уже сдалась? – произнесла Трея, недовольно поморщившись.

Ошеломленная Лиза сделала шаг назад, сев на задние ноги. Увидеть тут отца – было безумием, но увидеть еще и мать? Этому глаза просто отказывались верить. В замешательстве сейчас было все – и тело, и разум Лизы, даже ярость, которая готова была рвать и метать каждого встречного, не могла ничего поделать. Внезапно Трея сильно зажмурилась и припала на одну ногу, словно ее голову пронзила сильнейшая боль.

«Мама!»

По телу Треи скользнула зеленая волна. Глаза пегаски расширились еще больше. Секунда, и на месте матери уже стоял Десерто. Он тяжело дышал, стараясь удержаться на ногах, но это удавалось ему с трудом.

— Твою… — прохрипел он.

Лицо Элизабет скривилось в яростной гримасе, и она тут же рванула к ослабевшему чейнджлингу. Еще секунда, и Дес получит очередной сильный удар.

«Ну, уж НЕ-Е-ЕТ!!!»

Пегаска замерла в считанных сантиметрах от корчащегося Деса. Ярость на лице сменилась на боль и ужас, а передние копыта обхватили голову. Тех коротких секунд, что Десерто дал Лизе, приняв облик ее родителей, вполне хватило, чтобы ринуться в очередной бой за право контролировать свое тело. Голову пронзила острая боль, в ушах зазвенело. Казалось, что глаза сейчас вытекут наружу, а мозг просто взорвется.

— Л… Лиза?.. – неуверенно произнес Дес, глядя на корчащуюся пегаску перед собой. – Лиза!

Элизабет закричала. Боль с каждой секундой становилось все невыносимее. Борьба с синдромом отбирала у нее последние силы, но Лизе было все равно. Если это и убьет ее, то пусть это произойдет сейчас, пока этот зверь не овладел ее телом полностью, пока она все еще может сопротивляться.

— Лиза, держись! Не сдавайся! – Десерто схватил ее за плечи.

— Я… Я… Я не могу!.. – простонала пегаска. – М… моя… моя голова!.. Как больно!..

Боль усилилась. Теперь голову одновременно что-то одно сдавливало, а изнутри что-то другое пыталось вырваться наружу, превращая мозги в кисель. Элизабет затрясло.

— ЛИЗА, НЕТ! – Дес прижал Лизу к себе.

Конвульсии становились все сильнее. Боль, казалось, стала частью самой пегаски. Глаза закатились.

— НЕТ! – рявкнул Дес.

Яркая вспышка. Неожиданная и мощная. Она была ярче, чем сотни солнц. Белый свет окутал Элизабет с ног до головы, погрузив ее в пространство из ничего. Боль, судороги, гнев, ужас, паника – все исчезло. Только тишина и спокойствие. Ком в горле испарился, вернув равномерное и спокойное дыхание. Тело мягко напряглось, почувствовав электрический разряд, нежно прокатившийся по всей Лизе от живота к голове. Спина ощутила легкое покалывание, которое так же мягко и приятно отозвалось в макушке. Элизабет показалось, что она застонала от нахлынувшей на нее волны приятных ощущений.

«Это… это… все? Я… умерла?..»

Нос учуял мягкий морозный воздух. Пелена, затмевающая взгляд, медленно отступала, возвращая пегаске очертания белого лабиринта. Голова кружилась, но это, скорее, было очень приятное ощущение. Лиза моргнула. Взгляд скользнул по заснеженным стенам, остановившись на размытом черном силуэте перед ней.

«Дес?..»

Перед Элизабет сидел Десерто. Лиза попыталась что-то произнести, но ослабевшее тело не слушалось. Но мысль о том, что это тело вновь вернулось к ней, пусть и в таком состоянии, неимоверно радовала. Вдалеке послышались чьи-то голоса.

— Вот… так… лучше… — шепотом произнес Дес.

Его потускневшие желтые глаза медленно закрылись, и он без сознания упал на снег.

«Д… Дес?..»

— Они тут!

Голос звучал откуда-то сбоку. Но Элизабет было все равно. Сейчас она смотрела на Десерто, неподвижно лежащего перед ней. Сил просто не было, даже на то, чтобы закричать. Пегаска начала медленно терять сознание.

«Д…Дес…»

Элизабет кто-то схватил, не давая ей упасть на землю, но также помочь ее разуму он уже не мог. Пегаска закрыла глаза. Все вокруг окутала темнота.