FOE: Чудо

FOE: Чудо.

https://www.youtube.com/watch?v=BceAvSZ-V28

Жеребец сидел, прислонившись к камню на самом краю уступа и обратившись лицом к заходящему за горизонт солнцу. Она лежала, положив голову ему на колено и едва заметно дрожа никак не могущим перестать кровоточить телом. Последние часы до стоянки он нес ее на себе. Его копыто медленно гладило покрытую бурыми повязками спину.

Сзади доносились едва слышные звуки их маленького лагеря, а в остальном Пустошь тиха и спокойна. Куда бы не устремлялся взгляд, повсюду все те же камни и песок, лишь изредка прерывающиеся островками еще борющихся за свою жизнь вялых растений. Здесь только они…

— И чего вам надо от меня на этот раз, капитан? – пегаска вздрогнула от неожиданности и тут же обругала себя последними словами. Опять замечталась.

Совершенно недопустимо, тем более ей – воспитаннице Анклава.

Сознание усмехнулось мелькнувшей в предыдущей мысли эмоции. ТЕПЕРЬ она этим гордится. Как всегда, невпопад…

Хватит. Давно пора отвечать на вопрос:

— Почему ты опять это делаешь?

Раздался страдальческий стон:

— Может уже отстанете, а? Я устал не меньше вашего, однако не пожалел сил и времени на утаскивание своей спутницы на эту скалу ради возможности пощадить ваши ханжеские чувства. Дайте наконец насладится…

— Да я не о том – раздосадовано отмахнулась кобылка, подходя к ним и садясь напротив – неужели ты правда думаешь, будто после целого дня марша с перестрелками и убеганием от обвалов я протопаю весь этот путь от лагеря досюда лишь бы сделать тебе очередное замечание, к которому ты, естественно, не прислушаешься?

— А почему нет? – легкая улыбка – насколько мне известно, у вас всегда имелась проблема с шилом в одном месте.

Пегаска возвела очи к небу и уже собралась было дать ответ в своей классической манере, но решила не отвлекаться от собственно цели этого разговора.

— Скажи честно: почему ты ешь мозги?

Монстр издал какой-то хрюкающий звук и кинул на нее насмешливый косой взгляд:

— Я ведь живой мертвец, не забыли? Мне положено — белая «шерсть» на его лбу слегка разошлась, явив очередное неприглядное зрелище.

Настал ее черед многозначительно усмехаться:

— Ты ведь говорил, будто на самом деле являешься грибом?

— А еще смертью черной и белой, спасителем и убийцей, идолом, странником, дегенералом и торговцем счастьем, а также представителем высшей расы и носителем множества других забавных и не очень званий, которые склонны прилипать за долгие годы жизни – его улыбка слегка поблекла – хотя должен признать: титул гриба получить было тяжелее всего…

— Помню эту историю – подняла она копыто – ни к чему пересказывать ее заново. Она не отвечает мне на вопрос, почему ты так жаждешь поглощать себе подобных. Я уже достаточно долго с тобой общаюсь, чтобы понять: эта страсть к каннибализму несет в себе нечто большее, чем просто любовь к насыщенному белком серому веществу. Колись.

— Забавный призыв – хмыкнул жеребец и вернул взгляд к заходящему солнцу.

Время шло. Они молчали.

— Ну что ж, почему бы и не ответить – наконец произнес монстр и приподнял лежащую на его колене рейдерку – вы помните, сколь изощренно она материлась? Целая симфония отвратильнейших эпитетов построенных столь искусно, что их совокупный эффект чуть ли не удваивался. А ее рисунки из внутренних органов?

— Не напоминай мне об этом – вздрогнула пегаска.

— А мне нравились эти взмывающие к кровавым небесам спирали. Они вдохновляли и ужасали, заставляли мое сердце биться чуточку быстрее – мягко хихикнул монстр – эта кобылка одарена. Сложись судьба чуть-чуть иначе и она могла бы стать поэтессой, художницей, а может быть даже кем-то полезным – грустный вздох – матерью, например. Но вот передо мной лишь кусок мяса, отсчитывающий свои последние минуты.

— Ты вполне можешь не есть ее – резонно заметила «воспитанница Анклава».

— Не могу – покачал он головой – процесс близок к завершению. Если я ничего не сделаю, то это создание просто исчезнет, будто ее никогда не было. Без смысла.

— И что же изменит твой акт каннибализма? – вскинула бровь пегаска.

— Не многое, но все же не ничего – улыбнулся жеребец – например, напитав меня, она хоть как-то оправдает свое существование. Внесет свой вклад в будущее. В Высшее Благо – тихий смешок.

— То есть почти месячная работа в качестве принудительной рабочей силы не в счет, так что ли? — хмыкнула капитан. Собеседник лишь мягко посмотрел на нее и снял трепанированную на предыдущем привале черепную коробку.

— А почему именно это? – забавно, а чей-то масса розовая? Должна же вроде быть серая – не сердце или там желудок? С чего ты всегда стараешься сожрать именно тот орган, от коего, по твоим же словам, все проблемы?

Ложка застыла у самой головы.

— Потому, что мозг – это чудо – после долгого молчания отозвался монстр – причем до сих самых пор во многом непонятое нами. То самое, что дарует нам наши навыки и таланты. Дающее возможность самим творить чудеса – он обвел свободным копытом пейзаж вокруг них – все это мы сделали только благодаря ему.

Капитан оглядела предложенное к рассмотрению:

— Ты имеешь в виду Пустошь? – как могла выразительно уточнила она.

— Тысячи лет развития цивилизации в один миг ушли в небытие из-за вот этого небольшого кусочка плоти, такого мягкого и беззащитного – собеседник ласково погладил подрагивающую массу ложкой – а чем ее построили? Не этим ли же каналом, источником вдохновения для невероятных достижений?

— Полагаю, и там и там использовались еще и другие части тела. Особенно в деле планирования – усмехнулась пегаска, хотя уже несколько неуверенно. Как-то прежде ей не доводилось видеть у своего спутника столь по-доброму мечтательного выражения на лице.

— Здесь сокрыто все то, чем «мы» собственно и являемся – не обратил внимания на ее ремарку жеребец – мысли и устремления, мечты, сознание и способность выбирать. Сама наша божественность, душа, если она и правда существует, наверняка расположена тут…

Вдруг случилось неслыханное – из глаз монстра потекли слезы.

-…но вот сие великолепное творение, которое, несмотря на все усилия и затраты, не смогли даже повторить, умирает. Превращается в кучку гниющей органики – тяжелый вздох – и мне неведом другой путь спасти хотя бы малейшую частичку его истинной ценности – ложка с мягким чвяком вошла в превозносимый орган. Поедаемая рейдерша мигнула.

— А ты не мог бы сперва убивать их и только потом начинать трапезу? – поморщилась капитан.

— Мои споры, запущенные ей в череп на предыдущей стоянке, давно переработали болевые рецепторы – он положил первый кусочек в рот, зажмурился, проглотил – она чувствует лишь эйфорию, а я получаю возможность не торопиться. Мозг будет по крайней мере частично жив до самого конца. И, быть может, передаст мне каплю того, чем была эта личность. Позволит сохранить внутри меня хотя бы пару монеток из очередного безвозвратно покидающего этот мир бесценного клада.

— Как-то не замечала за тобой прежде столь высокого мнения о ней – бред какой-то: почему на ум так настойчиво лезет клубничное желе?

— Вот поэтому я и предпочитаю свое состояние ненависти – новая порция кобылки отправилась в путь — оно позволяет мне забыть о том, что все вы: ты, Убийца, Фальшивка, даже Чудище –великолепное, неповторимое, каждое по-своему уникальное сокровища. Как и все остальные бесчисленные разумные существа, павшие от моих копыт на протяжении десятилетий. От которых не осталось ни…- голос, становившийся все тише и тише, резко набрал громкость и сменил тон – впрочем, бесконечные сожалений о прошлом ни к чему не приведут. Я существую сейчас и имею возможность сохранить хотя бы часть исчезающего в данный момент. Не хотите присоединиться?

Ложка с небольшим пластом покачивающейся розоватой массы угрожающе двинулась в ее сторону. Однако рвотного позыва, как в прошлый раз, почему-то не обнаружилось. Да и прямо-таки рвавшийся на язык категорически отказ почему-то опаздывал. К тому же за этот поход они уже чего только не ели…

— Знаешь, ты – первый моральный урод, который смог склонить офицера Анклава к каннибализму под предлогом блага для поедаемого – она со смешанными чувствами достала свой столовый набор.

— Мое очередное эпичное достижение – кивнул он и передвинул рейдершу поближе к ней.

Тихая ночная Пустошь с постепенно понижающейся температурой. Три пони на скале. Две ложки. Один поглощаемый мозг.

И на клубнику совсем не похоже.