The Conversion Bureau: Ушедшие в пони

День первый: Лучший обед в городе

Программа предоставлена Третьим Информканалом Министерства Пропаганды и Информразвлечений, в рамках проекта «Мировой кризис», подраздел «Вы и Конверсия». Специальная (текстовая) редакция для киосков средней категории. Вы можете прочесть данную программу с краниального разъёма, биоимпланта, тонкого экрана, а также в киосках фавел. При поддержке Головной администрации Мирового Правительства.

Это необязательная, но всем строго рекоменуемая информация. Вы должны поделиться ей со всеми, с кем только сможете. Отказ в распространении данной информации может караться отключением от центральных инфоканалов сроком до 6 (шести) часов. Официальное подтверждение, что вы переслали ссылку на неё 1 (одному) пользователю, нас удовлетворит.

Документ отслежен. Пользователь идентифицирован.

День первый: Лучший обед в городе.
Ведущая: Саншайн Лафтер.

Я смотрю, кафетерий тут такой же, как и везде. Приборы все из нержавейки, подносы тоже, очередь голодных толпится у прозрачной перегородки. Вот только терминала кредиток нет. Вся еда здесь бесплатно. Обед — это как бы, вроде инвестиции в меня.

Потому что скоро я ухожу в пони.

Предлагаемая здесь на выбор еда, я должна сказать, меня просто убила. Несмотря на то, что я всё-таки “двухпроцентница”; у моей семьи рабочий контракт в Корпорации, так что я, в общем, и раньше небедно жила. Но ведь тут-то нам никакой работы не предложат, даже несмотря на мой семейный контракт. Скоро работы не будет даже у нас, "двух процентов". А я, вы знаете, не хочу кончить в фавеле. Простите, если кого обидела, я знаю, это и туда передадут, но… Не хочу туда. Это первая причина, почему я в Бюро Конверсии.

Но это — только одна из причин. Вот тут постарайтесь меня понять. То, что тогда нам показали на инфоканале, потрясло меня до глубины души, с тех пор я мечтаю жить в том мире. В их зелёном, живом мире. Конечно, мне страшно, что придётся "стать существом другого вида", но ведь способ только один, верно? У меня есть и личные кой-какие причины, но о них в другой раз. Сейчас — вы понюхайте только эту еду. Или хотя бы взгляните на неё.

Сомневаюсь, что даже наша корпоративная элита каждый день ест то, что считается обычным обедом в Бюро Конверсии.

Вот, взгляните на тот фрукт. Это абсолютно реальный фрукт. Не в смысле «он совсем как настоящий», а он и правда настоящий. Довольно непривычно кстати выглядит. На дни рождения — ну, и на Подардество конечно — традиционное угощение всегда реплицированные фрукты. Во всяком случае, в "двухпроцентных" семьях. Так вот: у этой штуковины примерно столько же общего с теми реплифрутами, сколько у моих рук с копытами поня в очереди спереди.

— Привет! Простите, но вы, кажется, разговаривали сами с собой?

Впереди меня голубой пони, думаю, он единорог, потому что с рогом. Привет! Ага, это я передачу веду, по заказу Правительства. Снимаю свою Конверсию.

— Я раньше работал в Минпропаганды… А, теперь я вижу, у вас рекордер. Я занимался сортировкой и фильтрацией — ну, вы знаете, для контроля общественных настроений. Потом мне это всё надоело, и вот я здесь. Меня сконвертировали неделю назад. А это ваш первый день?

Да, это первый мой день — вот, обедать собралась. Рада познакомиться!

Не знаю, слышали ли вы, но раньше тот парень работал на правительство. Занимался сортировкой данных и модерацией, а теперь вот он пони. Наверное, у них тут, в Бюро, кого только нету. Но давайте лучше, я расскажу вам про яблоки.

Все они разные. Правда, вы сами поглядите. Одни чуть-чуть крупнее, на других какие-то пятнышки и точки, у этих вон сверху зеленое пятно, из которого торчит короткий стержень. Знаете, что это такое? Это "черенок". Это пуповина, через неё яблоко соединялось с живым деревом, на котором росло. Эти яблоки росли на деревьях, пока их не пришла пора убирать. Я слышала, в Эквестрии растут миллиарды деревьев и на каждом из них висят десятки яблок. Больше, чем всепони с людьми заодно могли бы когда-нибудь съесть. Большая часть яблок видимо просто сгнивает, потому что растёт как сорняк на ничейной земле. Какое-то у меня странное чувство, когда я думаю об этом.

Но здесь, в Бюро, яблоки в ограниченном количестве, поэтому дают только по одному. Их для этого тоннами ввозят и отправляют сразу в Бюро. Этим они, я так думаю, и поощряют уходящих в пони, ну и, заодно, приучают нас к новой еде для будущей жизни. Как по мне, так здорово придумано.

Вот, любуйтесь: у меня на подносе лежит чудесное огромное красное яблоко. Оно на искусственные ну совсем не похоже, даже и на ощупь — оно не как резина, а скорее твёрдое. И ещё оно тяжелое. Ух ты! А главное — оно пахнет — нет, даже не пахнет, оно благоухает. Только это слово здесь годится. Ух ты, я бы правда хотела, чтобы вы это почувствовали. Яблоко благоухает так, что… что, кажется, я задержала очередь, стоя тут с закрытыми глазами и нюхая яблоко. Простите. Уже иду, уже иду. Эй, это моё первое настоящее яблоко, понятно? Ладно. Господи ты боже.

Я двигаюсь вперёд, буфетчица предлагают мне выбрать что-нибудь из съедобных для людей блюд. Ух ты, есть даже равиоли… говорит, они из настоящей пшеницы, обалдеть… и с начинкой из настоящей спаржи. Клёво. Сэндвичи, неплохие на вид, а это там что? Овощная запеканка. Вижу в ней… так, думаю, это томаты, потом латук и — непонятные зелёные кружочки – это огурцы, наверное. Все они тоже настоящие, и даже хлеб испечён из настоящей пшеницы. В Эквестрии не было Последнего урожая. У них всё это выращивается.

Я возьму равеоли, хочу узнать наконец-то какова на вкус настоящая паста. Пудинг — ого, круто! А из чего… Что, кокос? Настоящий кокос? Оу. Нет, пудинг не настоящий. Что? Ага, значит пудинг настоящий, только с синтетическим вкусом кокоса. Окей. Да, уже иду.

— Что делаешь? Это у тебя голорекордер?

Парень сзади спрашивает, что я делаю. Да, это мой голокордер. Я приколола его себе на комбинезон.

— Из новых, компактных моделей Вейлани-Нго? Меня, кстати, зовут Дэниел. Я слышал, ты тут первый день? Добро пожаловать, будь как дома! Я, вообще-то, здесь тоже новенький, только снаружи.

Спасибо! Кордер — какой-то профессиональной модели, мне его дали в Инфобюро. Для работы. Итак, этого парня зовут Дэниел, и он… Кстати, ты чем занимался до того, как пришёл сюда?

— Жил в фавеле, ничем особым, в общем-то. До меня недавно только дошло, что здесь нас всех ждёт лучшая жизнь, понимаешь?

Я думаю, так оно и есть, я тоже здесь поэтому. Дэн считает, что жизнь в Эквестрии будет лучше. Эй, а что чувствуешь по поводу того, что, ну... придётся стать пони?

— По правде, на самом деле, я особо не думаю об этом. Делов-то, как по мне.

Да ладно, ты должен хоть чуточку боятся!

— Не, ну серьёзно, чего тут такого? Я знаю кучу новопони, пара из них вообще мои друзья, веришь нет? Они говорят, так намного лучше, они прекрасно себя чувствуют. Я не встречал пока ни одного обращённого, который бы был этим недоволен. Так что это не может быть уж так страшно, верно?

То есть, тебя не колышит. Что ты станешь пони.

— Не-а.

Дэну всё равно. Он просто не парится. Дэн согласно кивает. Вау. Окей. Ну что же, круто.

Наверное, должна вам сказать кое-что о том, что сама я здесь делаю, пока мы будем искать, где сесть. Я согласилась показать свою Конверсию всему миру, потому что я чувствую, это как-то может помочь людям, да и наверняка, будет им интересно. Я бы точно хотела посмотреть что-нибудь вроде этого прежде, чем отправляться в Бюро. Кто знает, может это даже убедило бы остальных членов семьи пойти со мной.

В общем, Минпропаганды связалось со мной после того, как я написала множество постов в голонете. Они выдали мне голокордер и велели собираться. Мне, вроде как, дозволено свободно рассказывать обо всех своих впечатлениях – хороших или плохих, без всякой цензуры. Вам лучше знать, окажется это правдой, или нет, но я собираюсь говорить вам чистую правду, по крайней мере, как я ей вижу зрения.

О. В интересах полной открытости: мне и семье обещали за это большую сумму «битов», эквестрийских денег. Однако это не повлияет на то что я скажу, потому что биты уже дожидаются меня в Эквестрии. Мироправительству до них не добраться. Так что – иди нахуй, миркорпорация! Если то, что я только что, буквально секунду назад сказала, прошло, можете сами убедиться: нас не цензурят.

Ладно, короче. Я сейчас сижу за столом с другими людьми. Здесь, в кафетерии, происходит некое расслоение, и оно меня слегка тревожит. Люди садятся почти исключительно с людьми, а новопони — превращённые люди, которые стали эквестрийцами — сидят вместе.

Частью так происходит из-за устройства их тел. Пони сидят за низкими столами на плоских напольных сидушках. Видимо, новопони неудобно сидеть на стульях или в креслах, сделанных для людей. И наши наши столы, похоже, слишком высокие для них, им неудобно с таких есть.

Для человека несложно было бы сесть на пол на сидушке, рядом с новопони, но никто, похоже, не спешит. Думаю, разделение это столь же эмоциональное, сколь физиологическое. Новопони чувствуют себя комфортней среди других новопони, а люди боятся соваться.

Здесь определённо ощущается, что человеческая сторона — это знакомая сторона. Я очень хочу пойти и сесть за понячий стол, но мне как-то боязно. Я не боюсь пони: если вы встречали хоть одного, то знаете, какие они — добрейшие существа. Скорее, я чувствую себя неудачницей, знаете, будто самая некрасивая девочка в классе, если вы поняли, о чём я. Я чувствую, они будут милы и всё такое, но кончится тем, что и мне будет неуютно, и всем остальным тоже неловко.

— Я чувствую то же самое. Странно. Нет такого чувства, что нам среди них найдётся место, да?

Дэн говорит, он ощущает то же самое.

— Не то, что они что-то скажут. Бляха, да они, наверняка, будут со мной очень приветливы, но я вот чувствую как-то, что мне не стоит лезть к ним. Эй, как думаешь, а твоя голоштука меня тоже может слышать? Я теперь стану известным?

Я не знаю. Я не думаю, что кордер записывает кого-то, кроме меня, но, может быть. Я не думаю, что известность будет скоро что-то значить, учитывая обстоятельства. Боже, ты только взгляни на них. Пони ужасно красивые, правда? Просто взгляни, вон на тех, – правда? Посмотри на них. Реально красивые, все эти цвета, эти большие глаза, эти волосы… Господи, я бы убила за такие волосы…

— Гриву.

Что?

— Их волосы называются «грива». Они страшно обижаются, так что сразу это запомни. Грива, а не волосы.

Грива. Их волосы называются «грива». Это нечто настолько невероятное, что оно даже имеет собственное имя. Вот же блин.

Так или иначе, вы поняли. По сравнению с ними я себя ощущаю прыщавой, радиоактивной мусорной корзиной, которая не принимает лекарства. У меня пара опухолей, я не даю им расти, но у пони, у них не бывает опухолей. У них всё как надо. Я ощущаю себя дьяволом, ангелы сидят вон там, за низким столом.

Интересно, как это выглядит с их стороны? Я, полагаю, выясню рано или поздно в ближайшую пару недель.

О, кое-о-чём ещё, наверное, стоит сказать. По гипернету гуляет много слухов о том, что происходит внутри Бюро, и хочу раз и навсегда прояснить: Ты не лежишь тут на боку две недели, решая, когда бы тебе удобней конвертироваться. Если ты подписал бумаги, то как только ты оказался внутри, тебя могут вызвать в любой момент. Могут в самый первый вечер, или через три дня, или как им угодно.

Я не знаю, как они это решают, но… О, Боже. Ну, проклятье. Они… нет, слушайте, не могу, съем ещё несколько штук. Чёрт, это просто какая-то срань господня. Посмотрите сюда, видите вот это? Это видимо, и есть "спаржа". Она нарезана внутрь равиолей и она… чертовски вкусна. Я ни-хе-ра не понимала, насколько. Как и сами равеоли. Я теперь вам смело скажу, что угробить нахуй всю пшеницу — это было худшее преступление в истории. Убили всю пшеницу, люди, ну что это, блядь, за идиотизм. Она великолепна. Ебать-охренеть. Ох. Мннн. Ммм.

Ладно, тут ещё соус, понятия не имею, из чего он и… Но неважно. Я уже начинаю думать, что уйти в пони стоило только ради того, чтобы попробовать настоящую еду. Вот же бляха.

Короче, тебя просто в один прекрасный момент вызывают, ты заходишь и тебя понифицируют, такие дела. У тебя всё равно остаются две недели, только ты уже не будешь человеком. Если они вызовут тебя, и ты откажешься, то тогда извини. Выкинут наружу и больше ты такого обеда не увидишь. Вернуться можно, только, если они тебя тут же конвертируют. Пони или ничего. Так что, как только ты расписался в бумагах, то всё. Я слышала есть Бюро, где тебе просто не позволяют уйти. Подписал – и всё, ты в системе, как у черносетников.

В этом Бюро, правда, не так. Я подозреваю, не потому ли они меня послали сюда, что оно какое-то особенное, и… что?

— Это простое, обычное Бюро. Я серьёзно. Нет никакой показухи. Двое моих приятелей были в другом Бюро на юге. Они мне всё рассказали, как там было и здесь то же самое, в точности, как они описывали.

Серьёзно, не шутишь?

— Не, не шучу. Они говорили, что еда там какая-то невероятная. Джо — одного из приятелей, просто закоротило на ней. Настоящее то, настоящее это. Я тут сегодня успел позавтракать, и то же самое, еда была просто потрясная.

Дэн говорит, у него есть друзья, которые проходили через другие Бюро. Я полагаю, правила в Бюро могут слегка отличаться, но во всех, похоже, кормят реальной едой.

— Джо не упоминал про яблоки, может быть, их и не везде получают. Но их точно кормили там настоящей едой.

Видимо, меню где-то может отличаться, но всё равно еда настоящая. Что ж, тоже неплохо.

Ладно, должна кое-что сказать вам про пудинг: На вкус как задница. Настоящий он там или как, но от этого поддельного вкуса мне хочется стошнить, лишь бы больше его не чувствовать. Ни за что не ешьте "почти что кокосовый" пудинг. Может "настоящий" пудинг — тоже дерьмо, но вот это... просто звиздец.

— Забудь этот пудинг. Ешь лучше яблоко. Нам давали по одному к завтраку. Просто съешь. Поверь, это лучшая часть обеда. Правда. Давай.

Ну что же, приступим к яблоку. Дэн говорит, это что-то с чем-то.

— Тебе ведь равиоли понравились? Так вот, забудь. Яблоки — это куда круче.

Круче чем паста? Не верю.

— Круче, тебе говорю.

Ла-а-адно. Поехали.

Оооох блядь. О, боже ты мой. Дэн правду говорил. Ох, ты ж Иисусе… Губам почти больно. Проклятье. Серьёзно, видите, вот, на языке? Ээээ… вот это. Оно вкусное настолько, что, блядь, обжигает. Моему рту почти больно. Я не могу остановиться. Проклятье, я в рабстве у яблока. Да, мой хозяин! Я сьем тебя до кусочка. Ох ты ж, боже мой. Ну надо так. Всё, теперь я ваша. Понифицируйте меня. Только дайте ещё яблок. И побольше. Я исполню все твои повеления, о тёмный яблочный владыка. Ну, блядь.

— Ха-ха-ха-хе-хе! А я что говорил! Это тема. Жуй как следует, сразу не глотай. Всё, уже поздно. В другой раз ешь помедленней. Поверь, оно стоит того.

Я в печали. Яблоко закончилось. Я обсасываю только… кстати, что это за штука?

— "Огрызок", ядро яблока. Выкинь.

"Ядро". Звучит так, будто это что-то вроде реактора, но плевать. Я обсасываю это ядро. Я всю жизнь думала, что яблоко — это такой значок на коробке. Нет. Это круглая красная вещь, которой я щас продала нахер свою душу.

— Ты должна убрать за собой поднос. Сюда. Суй его внутрь.

Подносы сдают вот сюда? Понятно. Спасибо.

— Отходы кидай в корзину. Бросай свой огрызок сюда.

Нет! Оно не отходы! Не тронь, я оставлю ядро у себя.

— Его не едят. Просто выкинь. Зачем тебе мусор хранить? Наверняка, на ужин дадут ещё одно яблоко.

И прекрасно, вот в этом и всё дело. Может, дадут, а может и нет. У меня в любом случае останется ядро.

— Огрызок — это плохая часть. Просто объедки. Ну же, выкидывай.

Мне наплевать, какая это часть! Я не отдам его! Боже!

Никто не получит это ядро. Я запитаю им целый город. И наплевать на радиацию, главное, в нём осталось чуть-чуть вкуса моего господина. Он был чертовски хорош.

Удачно, что я одела комбез. Суну в карман. Хорошо, что карманы есть, слава карманам.

Ладно, тут у нас туалеты, как видите. В общем, обычные, разве что… Ого. Вы посмотрите-ка. Наверное, это сделали для пони. Эта большая, продолговатая дырка в полу. Была не была, попробую. Эй, Дэн? Да, как эту штуку включать? На полу? Клёво.

Я садиться и пользоваться им не буду, успокойтесь, только посмотрю, как он смывается. Так, кручу барабан. Большая, длинная дыра из фаянса к смыву готова. Смыв на три… два… один… СМЫ-ЫВ! ВУ-ХУУУ!!! Ах. Ну, оказывается, не так эффектно, как я думала. Почти как в обычном клозете с дыркой в полу. Да и чёрт с ним. Ой, да ладно, вы бы тоже попробовали, и не пытайтесь мне говорить, что не стали бы.

Ладно, мне правда надо пописать и вы не допущены к просмотру. Я отключаюсь на время. Один момент.

Эквестрия.

Ваша жизнь тяжела. Вас окружает бетонный серый мир убитых грёз, разрушенных надежд и мёртвой биосферы. Так не должно быть. Там — мир зелёных полей, яркого чистого неба, песен и смеха, всего лишь на расстоянии ближайшего Бюро Конверсии.

Эквестрия. В одном глотке от вас.

От имени руководства Бюро Конверсии и Министерства пропаганды и информационных развлечений. При поддержке Мирового Правительства.

…И-и, вот. Так, думаю, он включился. Ага. Маленький огонёк… Дайте, я проверю активную поверхность… да, включился. Итак, я вернулась из комнаты для маленьких пони, и похоже, меня сейчас позовут на урок. Я не вижу Дэна… пока что, я только его тут и знаю, так что… Наверное, время для новых друзей? Ведь на том стоит Эквестрия, так нам сказали.

Тут у нас несколько классов, и прогуливать не стоит, говорят, будут проблемы, не говорят, какие. Посмотрим насчёт места… там, похоже, внутри человек тридцать и десять из них… эмм… девять, точнее, — это пони. Сидят на расположенных рядами скамьях с подушками, думаю, будет вполне удобно.

Извините… тут можно сесть? Отлично. Я Саншайн. Я снимаю вроде как голострим для гипернета, ага, эта штука для этого. Ахх, вот так-то лучше. Подушки тут отличные. С одной стороны от меня сидит девушка, с другой стороны — пони. Круто.

— Здравствуй, Саншайн. Я Саманта.

— Привет, Саншайн! Я Ханидризл! Только что получила свою кьютимарку, смотри!

Рада знакомству, Саманта. И… Ханидризл. Интересное имя. О, да, вижу. Уже кьютимарка. Поздравляю, что ли? Ах.

— «Саншайн» — это твоё пони-имя? Ты заранее его используешь? Мне кажется, это так мило, Саншайн!

Да, это моё пони-имя, ну, или будет таким. Саншайн Лафтер.

— «Саншайн Лафтер»? Но ведь это ты сама придумала! А настоящее какое?

Это уже моё настоящее имя. Отныне я отзываюсьтолько на него. Это ради безопасности моей семьи. Видимо, Бюро так решило потому что вещание идёт наружу. Так что вы тоже при мне не говорите своих полных имён, ладно? Просто Сэм? Идеально.

Итак, о чём будет, вообще, урок?

«Вы и ваше новое тело»

Звучит очень романтично.

— Он не про это! Дают основные понятия об анатомии пони.

Ага-ага. Хи-хи. Ладно. Прекрасно… Так значит, он про то, как устроены пони? Ханидризл, но ты ведь уже того, в смысле, пони, зачем тебе…

— Саншайн, меня конвертировали вчерашним вечером. Я не отличу свою пятку… в смысле, копыто от… да ни от чего вообще, если честно. Я ни одной части тела не знаю. Ты знаешь, как это вот называется? Как, надкопытье? Я, кажется, где-то слышала это слово. А вот по моим ощущениям это — не то палец, не то запястье. Мне нужен этот урок позарез!

О, тогда понимаю. Нет, я тоже не знаю, как эта часть называется. Я бы сказала, что всё-же запястье. А может и нет.

Так, и что…

— Это не лекция. Видишь экран? Будет что-то типа мультфильма.

О, ладно, мы будем, значит, смотреть голошоу. Садимся удобней тогда.

Администрации Бюро Конверсии с гордостью представляет:
Вы и ваше новое тело.

Здравствуйте, меня зовут Доктор Розалин Пастерн, и я помогу вам лучше узнать ваше замечательное эквестрийское тело. Некоторые из вас уже стали пони, другие скоро ими станут. Заранее изучить, как устроено тело, которое у вас уже есть, или совсем скоро будет — полезно и важно. А ещё это чрезвычайно интересно.

Во-первых, вы, возможно удивитесь, узнав, что эквестрийцы, в общем-то, никакие не пони. Вот как выглядели пони, в недавнем прошлом жившие на Земле. Ну а это, как вы поняли, эквестрийцы.

Сейчас я разверну вам эти голограммы, и обратите внимание, насколько они отличаются: настоящие пони были ниже, плотнее, у них была длинная шерсть и сильно вытянутая морда. Шея сравнительно короткая и малоподвижная. Вот такую свободу движений имел настоящий пони. Не сильно впечатляет, правда?

Теперь взглянем на то же самое у эквестрийцев. Как вывидите, они могут поворачивать передние ноги наподобие человеческих рук. Они могут повернуть копыто вверх или вбок, в отличие от пони. Их задние ноги тоже крайне ловки и свободны в движениях, практически как у человека. В отличие от пони, эквестрийцы умеют лежать на спине, могут закладывать копыта за голову, на удивление долго стоят на задних ногах и поворачивают шею вверх или назад, чтобы увидеть свой хвост. Хвост у них очень длинный.

Это — хвост эквестрийца без шерсти. На вид он почти как крысиный, такой же длинный и тонкий. Имеет хватательную способность. Вот: видите, он оборачивается вокруг чашки и поднимает её. По сути, это ещё одна конечность.

Головы у эквестрийцев крупные, мордочка маленькая и короткая, со множеством зубов. Обратите внимание: у настоящих пони имелся ряд передних зубов, затем шёл большой промежуток и затем — несколько плоских коренных зубов в глубине рта. У эквестрийцев же имеется полный набор зубов, опять-таки, как у человека. Глаза очень большие, череп практически круглый. В нём помещается мозг, который больше человеческого.

Итак, почему же тогда мы зовём эквестрийцев «пони»? Дело в том, что во время первого контакта люди приняли их именно за пони и это название прилипло. Конечно, очевидное сходство имеется: копыта, хвост, общее строение, то, как они ходят, и то, что они питаются травой и зерном.

У эквестрийцев меньше общего с пони, чем у человека с низшими приматами, например вот с этой мартышкой. Хотя мы и зовём их «пони», это совершенно другой вид, с уникальной, чужеродной анатомией и биологией.

Но, как я уже отметила, в строении их тел действительно настолько много общего с пони, что мы называем части их тел по аналогии с нашими пони. При этом каждый рабочий сустав и у эквестрийских, и у наших пони имеет свой прямой аналог в человеческом теле, мы все построены на некоей общей основе.

Вот например, это — моё запястье, но и у эквестрийских, и у наших пони этот сустав называется коленом. Вот этот первый сустав моего пальца — практически то же самое, что у пони надкопытье. Суставы те же, названия для них разные.

Важно отметить: хотя на первый взгляд, эквестрийцы выглядят совсем другими, внутреннее строение у нас с ними на удивление похоже. Всё что нужно, чтобы превратить одно в другое — это сократить, вот, мы тут видим, некоторые кости и растянуть другие. У нас очень похожий скелет, одинаковая структура, она лишь слегка перестраивается во время конверсии.

Конверсия, хотя и смотрится эффектно, на самом деле это не то что полная трансформация, во многом это, скорее, искусная перенастройка.

Теперь давайте вместе выучим части нашего нового эквестрийского тела, хорошо?

Выучим мы пони по частям,
Разберём по косточкам тут и там
С головы начнём, на хвосте закончим
Сверху тут затылок, между прочим…

Хватит, как по мне, это стало уже как-то слишком мультяшно, у меня реальное чувство, будто я в детском саду, я не вру. А эти «утипусенькие» картинки, опять же, то есть… вы посмотрите на это. Вот же в бога душу…

— Саншайн, пожалуйста! Я тут пытаюсь учиться!

Ладно, ладно. Я только…

— Саншайн!

Всё, молчу, молчу.

Слушайте, мне надо выключиться ненадолго, тут все хотят посмотреть этот мультик. Вернусь попозже.

День первый: Дерьмовые соседи!

Гражданин, нами было отмечено, что вы просматривали данный материал. Вы должны отправить копию этой строго рекомендованной информации 1 (одному) стороннему пользователю в течение двадцати четырёх часов. Нераспространение может привести вас к наказанию в виде лишения доступа к информационным каналам сроком до шести часов. Проверка показала, что вы пока не исполнили необходимых требований. У вас осталось 16.34 часов, чтобы подчиниться.

Ушедшие в пони. День первый: Дерьмовые соседи!

Ведущая: Саншайн Лафтер.

Ну, здавствуйте опять. Вы, наверно, хотите спросить, почему я говорю шепотом, и отчего темно. Это потому что ночь уже, все спят. Все, кроме меня. Так, попробуем включить эту штуку. Давай… Ай-й! Ш-ш-ш-ш… Ш-ш-ш… Ладно, ну зато теперь я смогу хоть что-то видеть… Блин, но какой он всё же яркий!

Я сижу на кресле типа «бин-бэг» в общем холле у дивана. Сейчас я посвечу вам на него. Я не знаю, как оно у вас будет на экране, лишь надеюсь — хоть чего-то вы да разглядите. Это я вот. И похоже, моё зрение вернулось, это очень кстати. Эти кресла называются «бин-бэги» – хотя я и сомневаюсь, что внутри реальные бобы. Хотя тут настоящая еда, так что чёрт их знает. Ха!

А представьте, как бы было круто? Я сижу на целом состоянии. Представьте, сколько за мешок бобов дадут на Синем рынке? На всю жизнь хватит. То есть, если умники не врут, года на два с половиной — три. Потом Эквестрия поглотит Землю. Ням! Хи-хи!

Как это ни смешно, но я тут в общем холле занимаюсь кемпингом. Серьёзно, потому что в свою комнату назад я не пойду. Так, сюда щас посвечу. Высунем язык. Бээээ! Эй, гляньте, я свечу на свой язык. Бэээээ! Хи-хи-хи-хи… Это для моей долбаной соседки, Гло-ри-Ээээ…

Глория реально долбанутая. То ли она просто чокнутая, то ли ещё что. Я не знаю, что там в её голове. Так, погодите, это кресло что-то проседает и… Ай! Вот, я на полу. Как ими вообще пользуются? Ждите, положу фонарь на стойку и попробую поправить этот мешок. Смотри, оно большое. Столько шума из-за кресла. Ладно. Всё, я приготовила лежбище. Вот так-то лучше, аххх… Я наконец-то устроилась. А вот нифига. Оно ещё и скрипит.

Извините. Я всегда хотела посидеть в таком, уж больно круто смотрятся. Глядите, посвечу… там вон, видите ? Там вот моя комната. Содержит: засранку, одну штуку.

Я пыталась с нею по-хорошему, вот честно. Нас познакомили за ужином – о, надо будет обязательно про ужин рассказать – и мы такие «Привет» и «Здравствуйте» и я такая «Меня зовут Саншайн» а она такая «Глория. Привет» и всё было нормально, пока Винтерфлейк не ушла, и тут началось: «Тут мои вещи, лапы убрала нахер» и я такая «Чё-ё-ё-ё?».

И дальше было хуже. Глории с чего-то взбрело, что мы должны поменяться местами. Потом она решила, что на моём месте ей «неспокойно» в общем, такую какую-то фигню. И мы должны поменяться обратно. Ей-богу, это верховная стерва города Стервограда, округ Ебанатово.

Потом она сидела и пялилась на меня. Я вышла, чтобы приготовиться ко сну, и когда вернулась, то она сидела, обмотавшись своими вещами, и смотрела. Просто смотрела, как будто ждала, когда я начну её резать. Ради её вещей.

Я не смогла спать. А вы смогли бы? Вот уж нет! Ну, я и решила — уйти сюда. В общем, ничего, главное – не шуметь, поэтому я шёпотом и говорю. Жаль только, одеяло не взяла. Я не хочу озвращаться. Блин, а ведь так хорошо всё было после ужина.

Расскажу вам, раз уж так, про ужин.

После «Частей тела» показывали ещё одну голопрограмму – что-то типа знакомства с Эквестрией. Вроде тех спешлов, что вы видели, наверное, на канале, только подробнее. Про этот странный лес, где всё, как на Земле — ну, или было когда-то на Земле. Опасный, всё такое. А ещё, в Эквестрии, оказывается, живут не только пони. Драконы, вы можете себе это представить? А ещё какие-то собакотролли, и те большие – пони-львы-непоймичто, их, кажется, «грифонами» зовут. Зоопарк короче, только с настоящими животными вместо голограмм.

Ну, в общем-то, это не животные – это, скорее, люди там такие. Просто обитатели Эквестрии выглядят как зверушки. Разумные зверушки. А клёво, если так подумать. Никогда не думала об этом с такой стороны. Я буду жить в стране разумных зверушек. Я и САМА СТАНУ разумной зверушкой. Это ж охренеть просто. Потом охренеть ещё раз. Нет, мой мозг ещё не до конца это воспринял.

Ну ладно, короче. Значит, ужин.

Я наконец-то снова встретила Дэниела – ну, того парня за обедом, вы, может, помните – и мы решили, что будем ужинать вместе. Вот странно, если так подумать. Пони готовы дружить со всеми вокруг, как только они выйдут из той комнаты, а вот мы, лысые обезьяны, ладно, если вообще хотим друг с другом говорить. Нет, конечно, некоторые тут с друзьями, семьями и тому подобным. Но мы — те, кто привык жить один — просто не хотим общаться. Ну, вы поняли, о чём я.

Мы с Дэном теперь как бы приятели. С Самантой и Ханидриззл, наверно, тоже. Но они сели ужинать за тот низкий понячий стол, так что после кино мы не общались. Я, наверное, произвела плохое впечатление. Всё равно я восхищаюсь мужеством Саманты. Они с Ханидриззл, похоже, поладили, у Саманты теперь своё место за понячьим столом. Жалко, что они меня не позвали. Я чувствую, что меня бросили.

Мы всё-таки досмотрели вместе эти видео. Могли бы и пригласить меня за тот чёртов понячий стол. Да, я, может, немножко разговаривала во время мультфильма, но, чёрт побери, это же был МУЛЬТФИЛЬМ! Они что нас, детьми, что ли, считают? Может, в этом-то всё и дело. За их столом сидят только те, кому нравятся глупые мультики. Такова воля Принцесс. А я тоже хочу за понячий стол! Хнык. Смотрите, я хныкаю. Хнык-хнык.

Ах да! Значит, ужин. В общем, сидим мы с Дэнни за столом, я ворчу, что меня не пригласили за понячий стол, и тут вдруг я кладу это в рот и… ОГО! Говорю вам, я думала, лэнч — это был круто, но я ошиблась, потому что вот теперь действительно было что-то гиперядерное!

На ужин была такая печёная штука типа пирога. Ну, знаете, такие квадраты, с румяной корочкой сверху. Только вкуснее. Намного, намного вкуснее, потому что она тоже была из настоящих продуктов. Из нежнейшего слоёного теста, такого вкусного, что не передать словами. Под корочкой оказались овощи, острые и ароматные, и подливка, которая вылезла наружу, когда я попробовала откусить.

Вся наша еда состоит из фруктов, овощей и зерновых, и ни малейшего намёка на мясо. Пони не едят мяса, так что и нам не положено. Идущие в пони приветствуют тебя, хи-хи!

В общем, тот овощной пирог был просто объеденье, я никогда в жизни такого не пробовала. Даже на дни рождения. А пироги не думали кончаться, потому что на десерт дали, вы не поверите, ещё один пирог! Ужин из одних пирогов!

Тот, другой пирог, был фруктовый. Персиковый, как мне сказали. Что ж, вынуждена сознаться: я больше не служу лорду Яблоку. Мой тёмный фруктовый властелин был повержен. У него не было никаких шансов против Леди Персиковый Пирог. Я готова отдаться ей хоть прямо сейчас. Я не шучу. Если бы персиковый пирог был девушкой, ради неё я бы сменила команду. Чтобы пить её персиковый нектар, ха-ха-ха-хи-хи-хи…

Извините. Я люблю пошутить. В общем, персиковый пирог – лучшее, что есть на свете. Теперь я молюсь священному алтарю персикового пирога. Нежное, сладкое божество, с золотыми кусочками персиков и корочкой. Я думала, корочка на той овощной штуке — это было вкусно. Нет. Пока у нас есть персики, все остальные кушанья могут лишь почтительно склониться пред ними.

Так скажу: если мне предстоит есть это остаток моей жизни, мне уже неважно, во что они меня превратят. Хоть в троллесобаку, мне наплевать. Если там будет персиковые пироги, то я согласна. Вот настолько мне понравился мой первый НАСТОЯЩИЙ персиковый пирог. Настоящий!!! Оххх…

Ах, да! Почти забыла. Ещё был чай со льдом. И прежде чем вы сказали «Фууу…», вам стоит знать, что он тоже был настоящим. Видимо, у них там есть и то растение, из которого мы когда-то делали чай. И он… хорош. Очень хорош, особенно с персиковым пирогом. Теперь это, серьёзно, мой любимый напиток.

Похоже, мне начинает нравиться есть. Я надеюсь только, мне будет так же вкусно, когда у меня будут понячие рот и язык. У пони, похоже, слегка отличается вкус, вот я и беспокоюсь. Они едят пироги, и всем, похоже, нравится – но ведь они едят также и сено. Они едят и траву, и ту зелёную травяную… не знаю, как она называется. Сырыми. Черенки и листья они тоже сжёвывают. Я этого не понимаю, но, похоже, им нравится.

Самое странное вот: я сегодня видела новопони, только что обращённую, за тем низким столиком. Они устроили целое представление из первого ужина девушки, то есть, теперь коб… кобылки. Так это называется. Кобылка. Суть была в том, что она должна была первый раз попробовать еду, будучи пони, и она такая «Ой, я не уверена» а они все такие «Давай, твой язык тебе будет вечно благодарен» и она попробовала сено, и вид у неё стал такой, будто солнце сейчас выглянуло из смога и станцевало для неё.

Я помню широченную улыбку и огромные округлившиеся глаза, она так глядела на тарелку, будто это её возлюбленный. Я потом попробовала один стебелёк – на вкус как задница. Как обёрточная бумага. Будто обёртку жуёшь. Вот я и беспокоюсь. Но, опять-таки, если им всё же нравятся пироги – то, как по мне, всё в шоколаде.

Ах ты ж… Вы повисите чутка, ладно? Мне опять надо в комнату для поняшек. Последствия моего увлечения чаем. Всё время хочу писать. С ума можно сойти. Но оно того стоило. Я вернусь через… Так, а где тут… Ага, вот.

«Ну, привет!

Меня зовут Боб, а это моя жена, Салли. Это вот мои детишки, Билли и Сьюзен. Сегодня меня уволили, и знаете что? Я нисколько не беспокоюсь! Нет, сэр! Дети, а вы? Моя жена тоже нисколько не беспокоится, правда, дорогая?

Нет, Боб, ни капельки!

А знаете, почему? Потому что меня уже ждёт лучшая работа. Ещё не знаю, какая, но лучшие эксперты этого мира уверяют, что я буду безумно рад. Что я буду любить её больше, чем всё, чем занимался раньше. И даже смогу обеспечить свою семью лучше, чем когда-либо!

Не могу дождаться, Боб!

Мы тоже! Хи-хи-хи-хи-хи!

Это потому, что все мы отправляемся в Эквестрию. Прямо сейчас мы идём в Конверсионное Бюро. Бюро открыты повсюду, и одно из них сейчас прямо рядом с вами. Мироправительство даже окажет материальную помощь каждому двухпроцентнику, уволенному в течение последнего года. Мы не просто отправимся в Эквестрию, мы отправимся с шиком!

Йеииии!!!

Верно, дети, потому что Мироправительство хочет стимулировать самых лучших, самых талантливых понифицироваться как можно быстрее. Если человечеству предстоит показать себя новому миру – почему бы лучшим не пойти вперёд?»

Эквестрия. В одном глотке от вас.

От имени администрации Бюро Конверсии и Министерства пропаганды и инфоразвлечений. Эта информация одобрена Мировым правительством.

О, привет. Я вернулась, но я всё ещё в туалете. Это вот Миллисента. Классное имя, кстати. Её конвертировали вчера, перед моим приходом, и у неё беда. У неё тоже ебанутая соседка.

Ох, блядь, извини! Ой, извини опять. Вот дерьмо. То есть… Маффин. Да, извини. Пони не матерятся. Наверное, потому, что это всегда связано со злобой и агрессией. Слушай, я постараюсь говорить «Маффины», ладно? Я не хотела, правда. Просто это то, как я привыкла дома, понимаешь?

— Я тоже, Саншайн. В фавеле так всепони говорили. Но теперь… Странно, я тебе уже говорила, но когда я слышу такие слова, я воспринимаю их будто удар. Хочется как-то закрыться, я даже не знаю. Я не хочу создавать проблем.

Ты не создаёшь проблем, Милли. Это всё я. Наверное, придётся позабыть кой-какие привычки, если собираешься в пони. Так что, народ, отныне отучаемся выражаться. А мы с Милли теперь вроде как подруги.

— Я так надеюсь, что нам позволят взять общую комнату, Саншайн. Я была бы очень рада.

Я тоже, Милли. Милли пришла сюда со своей… подругой, или как это назвать?

— Да. Мы были лучшими подругами и… и не только. Но она обозлилась на меня после Конверсии. Думаю, это всё из-за её ругани. И много чего ещё. Наверное, это моя вина.

Нет, я вовсе так не думаю. Мы ведь уже говорили об этом.

Видите ли, Милли и её подруга… бывшая подруга… они были бандитками в фавеле. Извини, но… они были настоящими кусками маффина. Ха! Мне это начинает нравиться. В общем, они были там самыми главными кусками маффина и всё было зашибись, ну, насколько это вообще может быть в фавеле. Но теперь Милли опоняшилась и в их комнате началась гражданская война. Милли понравилось быть такой… такой пони, а её бывшая хочет оставаться крутой и жёсткой, и эти вещи плохо совмещаются, как видите.

Я уже говорила как-то… За завтраком, или уже не помню, что у меня есть свои причины согласиться стать пони. Это одна из них. Видите ли, моя семья — они славные люди и всё такое, но… они иногда немного… грубоваты? Вы вот видели на холо, где показывают идеальные семьи, какими они должны быть. И, ну…

Ладно, вы помните ту мою вспышку из-за мультфильма? Я… Я люблю мультики. Да, я это произнесла.

— О! Я тоже обожаю мультики! Сейчас, то есть. Раньше нет, но теперь — я думаю, будет весело!

Хи-хи! Ну, тогда мы можем смотреть их вместе!

— Здорово!

Вы посмотрите только на эту улыбку! Надеюсь, я научусь улыбаться так же, когда стану пони. В общем, я люблю их, потому… что в мультиках все так… милы друг с другом. Я хочу так же. Я очень этого хочу. Очень.

Вот чего я хочу лично для себя от Эквестрии, от понификации. Я хочу быть вот такой. Даже ценой смены биологического вида.

— Ты уже такая. По-моему, ты уже немножко пони.

Что? Не говори глупости, Милли. Хи-хи-хи…

— Хи-хи-хи… Нет, я серьёзно. Я хочу сказать, ты не прошла мимо. У меня было горе, я пряталась здесь ото всех. Когда ты увидела, что я плачу, то ты не ушла. Ты осталась со мной. Ты ведь и сейчас здесь? Несмотря на то, что время такое позднее?

Да ладно, Миллисента. Любой поступил бы так же. Ты же рыдала в туалете, раз…маффи его так. Ну кто бы ни решил остановиться и помочь?

— Те двое людей, которые прошли здесь до тебя.

Ты шутишь. Нет, ты не шутишь. Да ты издеваешься, наверное. Это же маффин-ец просто. Ты говоришь, что двое, два человека, пришли сюда, увидели, что ты плачешь, и…

— Да.

…Я не знаю даже, что сказать. Просто не знаю. Прости, Милли. Просто… просто мы вот такие. Прости за это. Но всё к лучшему, я рада, что пришла сюда, потому что встретила тебя. Так что всё наладится.

— Я… я не знаю, что делать дальше.

Ну, в свою комнату я уж точно не пойду. И ночевать в этом туалете тоже не собираюсь. О, вот что. Давай, я придумала идеальный вариант. Ой, ой, блин… ногу отсидела. Ой. Чёрт. Прости. Это «чёрт» приемлемо? Я смогу идти на одной ноге? А, спасибо. Ой-ой-ой, ну вот. Надо подождать, пока она отойдёт.

— Со мной такого больше не бывает. Раньше у меня затекали ноги, когда я сидела. А теперь не затекают, даже когда я подгибаю их под себя. Я уверена, когда ты конвертируешься, у тебя будет так же.

Надеюсь. Слушай, я совсем забыла, я ведь так и не знаю, пишет ли эта штуковина чужие голоса. Я надеюсь, всё-таки, потому что всё пересказывать – это дикость какая-то. Я думаю… думаю, он всё же пишет всех, кто вокруг. Извини, я отвлеклась на голокордер. Ну вот, моей ноге уже лучше.

Давай поищем местечко на диване или ещё где-нибудь в общей комнате. Мы можем поспать там до завтра, а утром, если ты не против, попросим дать нам общую комнату. Глория и твоя как-её-там пускай живут в одной комнате – они, по-моему, созданы друг для друга, а мы будем спокойно жить вместе. Как тебе такое?

— Да. Конечно же. Я бы очень тебя хотела. В качестве соседки. То есть, я очень хочу, чтобы ты была моей соседкой.

Хи! Ну… Ладно… тогда. Значит, договорились. Погоди, я засвечу фонарик: когда мы выйдем из туалета, там будет темно. И, вот они мы.

А довольно мило звучит. Ты звучишь. Стук твоих копыт. Я никогда не обращала внимания до того. Мне нравится стук копыт. Такой, знаешь, затягивающий ритм. Та-дам, та-дам, та-дам. А сложно было начать ходить после конверсии?

— Да нет. Сначала да, не получалось, но потом медсестра сказала мне кое-что, в голове будто щёлкнуло — и всё стало просто.

Поделишься с нами? Могу поспорить, многим людям это будет очень полезно. Тем, кто нас смотрит, конечно. Время позднее уже, правда. Но, я думаю, когда передача закончится, её смонтируют и ещё не раз покажут. Итак, в чём же заключается великая тайна ходьбы, пони Миллисента?

— Паравати – это здешняя медсестра-интерн, она, кстати, очень славная, Саншайн, думаю, она тебе понравится – сказала представить, будто я хожу на носках ног и на пальцах рук. Вот и всё. Я представила, что я опираюсь на носки и на пальцы, как будто очень-очень сильный ребёнок. И это сработало. Вот так вот.

Ух ты как. Вроде бы несложно. Надо будет не забыть, когда дойдёт моя очередь. Вот так, народ, теперь вы знаете. Секретная методика Парадотти…

— Паравати. Индийское имя, я так думаю. Она хорошая.

Па-Ра-Ва-Ти, поняла. Секрет Паравати… эм… Секрет понячьей ходьбы вы впервые узнали от… агенства Саншайн! и нашего специального репортёра, Миллисенты! ЙЕЕЕЕЕИИИИ!!!

— ЧЁРТ ВАС ПОБЕРИ! ВЫ ЗАТКНЁТЕСЬ ТАМ? ЛОЖИТЕСЬ СПАТЬ БЛИН УЖЕ!

Простите, извините, мы будем тихо, простите, моя вина… вот маффин… хи-хи… меня иногда заносит. Извини, Миллисента. Это намного позже, чем я обычно ложусь, а я, когда хочу спать, начинаю слегка придуривать. Ладно, вру, я всегда слегка придуриваю. Прости.

— Хи-хи… но мне так неловко, что мы её разбудили.

Ага. Но может, это одна из тех Чьело-вьеков, которые тогда прошли мимо тебя в туалете. Может, она заслужила, чтобы её разбудили!

— Саншайн! Это нехорошо!

Ладно, ладно. Наверное, да. Эй, тебе как лучше, на диване или на мешке-с-бобами? На мешке? Осторожнее с ним, это настоящий монстр! Настоящий убийца, который… Оу. Вот как. Похоже, пони на нём как раз удобно. Чёрт. Маффин, то есть. Маффин. На нём, похоже, удобно лежать, если залезть на него с ногами и сложить их под себя. Но я уж лучше на диване.

— Можешь говорить «Чёрт». Правда.

Я могу, конечно, но я не хочу смотреть, как ты вздрагиваешь и прячешь голову. Погоди-ка. Ты ведь не отреагировала. Можно я попробую? Расчертовский чёртов треклятый чёрт. Ха. Ты вообще не реагируешь? А что случилось…

— Когда ты это произнесла, ты говорила без злости. Ты просто это сказала, без злобы или агрессии. Так и я могу, и ничего мне от этого не будет. Чёрт! Видишь? Это даже весело!

Круто. Я научила пони ругаться. Растлевающее влияние человека — это что-то невообразимое. Мне искренне ужасно жаль. Как будто я сейчас убила Бэмби. Чёрт! То есть Маффин! Тьфу!

— Нет, всё нормально. Я думаю, мы, пони, реагируем на эмоции. Я размышляла над этим. Моя… прежняя подруга, она обозлиилась на меня, потому что я не смогла переносить её сквернословие. Но я думаю, там дело было не в словах. Дело было в её сердце. То, как она их произносила, заставляло меня вздрагивать, как ты это называешь. Это то, что изменилось во мне. Уф. Или только часть того, что во мне изменилось. Я не могу переносить… как бы это сказать…

«Злобные флюиды», думаю, то слово, которое ты ищешь. Блин, а мне холодно. Надо бы одеяло. Извини, я схожу, захвачу одеяло из моей комнаты. Ё… маффинованая Глория. Это ведь моё одеяло. Я посмотрю, может, и тебе достану. Там должны быть запасные. Погоди, я сейчас.

Посмотрим. Так, одеяло должно быть тут ЭЙ! ОТЬЕБИСЬ ОТ МЕНЯ! АЙ! ЭЙ, ОЙ, АЙ, А НУ, КОНЧАЙ. Нож? Это что, блядь, нож?

— Слушай сюда, мелкая зассанка, полезешь ещё ко мне в темноте со своим фонариком, и своё получишь. Скажи спасибо, что я тебя не выпотрошила, говнючка! Какого хуя тебе надо?

Это и моя комната, насколько я помню, Глория. Я пришла взять одеяло, чтобы спать на диване, подальше от твоих волос. Вся эта комната теперь твоя. Ты ведь этого хотела? Дай мне пройти, я возьму это сраное одеяло и вся эта ёбаная комната — твоя. Насовсем. Ну?

— Забирай свою срань. Бери свою срань и вали. В следующий раз я тебя ПРИРЕЖУ.

Да поняла я. Ой! Что с тобой не так, сучка? Ладно, ладно, ухожу. Погоди, я возьму запасное с полки. Это для друга. Да ладно, куда оно тебе! Возьмёшь другое утром! Спасибо. Теперь я ухожу. Спокойной ночи. А? И тебе того же.

Бляха! Вот нахера так хлопать дверью? Ой, точно, тссс… Надо быть тише. Извини, извини. Эй, я вернулась. Скучала по мне?

— Это звучало очень страшно. Что там было?

Ничего особенного. Приставили нож к горлу, угрожали убить, понюхала вонь из её рта, всё как обычно. Эй, а я одеяло достала. Давай я тебя накрою. Как тебе?

— Это мило. Спасибо, Саншайн. Ты такая добрая.

Скорее, глупая. Ладно, я пойду на диван. Ох, фонарик же! Я выключу его, ладно? Эммм… Ох, ну теперь его придётся включать, чтобы выключить кордер. Я так и не привыкла управлять им с активной поверхности, и… Нет, не сюда. Погоди, кажется, вот так. Кстати, я ещё хотела сказать, что…

День второй: Хватаем и доставляем.

Внимание, гражданин! Вы были идентифицированы, когда открывали данную ссылку. Это необязательная, но строго рекомендуемая к распространению информация. Вы обязаны переслать её копию 1 (одному) стороннему пользователю. Отказ содействовать в распространении строго рекомендуемой информации карается отключением от гипернета сроком до шести часов. Перекрёстная проверка показывает, что вы пока не исполнили наших требований. У вас остаётся 14.22 часа, чтобы подчиниться.

День второй: Хватаем и доставляем.

Ведущая: Саншайн Лафтер.

…Вклю-ю-чить. Вот так! Наконец-то я научилась нормально это делать. Итак, всем привет… о, то есть... привет всепони, это опять Саншайн и Миллисента и у нас тут маффинов завтрак. Как вы можете видеть, это блины, и — да, они из настоящей муки, настоящих яиц, у них всё тут настоящее… И даже сироп. Я сейчас скажу нечто такое, что начисто сожжёт вам импланты: этот сироп добывают из дерева. Без пи… маффина. Из маффинова дерева. Оказывается, сироп образуется внутри деревьев, а потом его сцеживают из них. Как вам такое?

(Примечание: сироп из загущённого кленового сока – привычный для современных американцев продукт.)

— И он ВКУСНЫЙ!

О, что есть, то есть. Настоящий сироп с настоящими блинами, а вот это, друзья мои, это апельсиновый сок, и я имею в виду не ту жёлтую жидкость, которую у нас им называют, нет, его тоже добыли из дерева…

— С дерева. Апельсины — это фрукты, ты помнишь?

С дерева, из фрукта, который ВЫЖИМАЮТ в стакан, и он мог бы быть изумителен... но он наверняка растревожит мою язву, поэтому мне нельзя пить его помногу. Видите вот это? Это мои натуральные слёзы, потому что не судьба мне натуральный апельсиновый сок. Хнык-хнык…

— Саншайн, вот станешь пони, выпьешь апельсинового сока, сколько в тебя влезет!

Давай, топчи мою мозоль! Ых-ы-ы-ы...

— Я не это имела в виду, Саншайн! Ну правда!

Я знаю, я знаю… Всё хорошо, Милли. Знаешь, бывает трудно поверить, что ты была зломаффучей грозой фавел. Серьёзно, ты была как она? О, кстати, видите вон там? Следите за пальцем. Видите во-он ту темноволосую девушку с искусственной ногой? Это «Бритва», бывшая подруга Милли. Жуть берёт, правда? Ты была такая же?

— Я не люблю об этом вспоминать. Пожалуйста, не надо… не напоминай.

Прости, прости меня, Милли. Боже, я сегодня правда туплю. Прости. Эй, а хочешь мой сок? Я всё равно не допью, бери, если хочешь.

— Спасибо, Саншайн. Обожаю апельсиновый сок!

Опять эта её улыбка. Боже. Я обожаю эту улыбку. Я уже почти готова отдать Милли последние блины, но… нетушки! Я ещё блинов хочу… Мммм… О-о... Да, что тут скажешь, мне нравится в Бюро. Эти блины — они как те идеальные рекламные блины, которые рисуют на коробке, только эти — настоящие. Зацените. Лёгкие, воздушные, золотистые, а уж вкус какой, да они ещё и с маслом! О, это масло… Масло… Но ладно о нём.

Вы гляньте, где я сижу! За низеньким столиком? На подушке? Среди этих милых пони? Я сижу за понячьим столом благодаря моей лучшей подруге, пони Миллисенте. И вы знаете, что? Здесь именно так чудесно, как я и представляла. Все…всепони такие приветливые, такие доброжелательные, с ними никогда не скучно. И вообще, я зря пугалась, если верить Голденроду – скажи «привет», Голденрод!

— П-привет? Ещё раз, с кем мы говорим?

В основном, с людьми. Правительство дало мне эту штуку, чтобы показать людям, как выглядит Конверсия. В общем, это что-то вроде документалки про Бюро. У меня идея! Расскажи им про свою Конверсию: как это было, и что ты чувствуешь сейчас, став пони!

— Я не… не знаю, смогу ли я. Сколько людей нас смотрит?

Я понятия не имею. Мне не говорят. Да ты не думай об этом, ты просто мне вот расскажи. Расскажи, что тебе нравиться и что не нравится в том, чтобы быть пони, о’кей? Итак: вот что тебе, например, понравилось?

— Эммм… Мне… Например, мне нравится… Нравится хвост.

Интересно. То есть, интересно, почему ты о нём сказал в первую очередь. Что такого особенного в хвосте? Вообще-то, конечно, ваши хвосты выглядят круто, я увидела — и сразу захотела себе такой же, но… Но кроме того, что они красивые, для чего они?

— Они… ну, в каком-то смысле, они заменяют штаны. То есть прикрывают круп, понимаешь? Ещё ими очень весело размахивать, можно шлёпнуть по чему-нибудь. Ими можно укрываться как одеялом, а ещё ими можно брать вещи. Мы с Аквамарин как-то сидели, взявшись хвостами, просто хотели попробовать, можно ли так. Это было как… очень похоже, как если бы мы держались за руки. И… ну… они…

Они что? Я ведь скоро свой заведу, ты в курсе?

— Просто, как-то вот, с хвостом лучше. Серьёзно. Веселее. Приятно, когда он касается пяток и бёдер. Приятно само по себе. И когда я случайно стегаю им себя по боку, тоже. Вот, как-то так.

Ого. Ладно, круто. Я и не знала. Надо будет всё это попробовать, когда отконвертируюсь.

— Мы подержимся с тобою за хвосты, Саншайн. Если… Если ты захочешь, конечно.

Хи-хи! С радостью, Милли. Миллисента! А вот тебе что понравилось в тебе как пони?

— Эмм… Я особо об этом не думала. Мне… просто нравится.

Но вот конкретно, что? Скажи. Это из-за хвоста, как у Голденрода, или… я не знаю, из-за того что ты теперь такая красивая, или?

— Саншайн!!!

Что?

— Ты сказала, что я красивая!

Ну, да. Это же не секрет. Всепони очень красивые. Даже пони-парни… жеребцы, то есть. Эквестрийцы – очень красивая раса… но, конечно… ну… ты очень красива и сама по себе. Так или иначе, скажи, что особенно хорошо в том, чтобы быть пони?

— Мне нравится, как я теперь хожу.

Нравится, как ты ходишь? С чего? Почему?

— Я чувствую себя устойчивей. Я теперь почти никогда не спотыкаюсь. Ещё мне нравится, как звучат мои копыта. А ещё я знаю, что могу бегать очень-очень быстро, если только будет, где. Обязательно попробую, как только попаду в Эквестрию. Я хочу бегать, бегать быстро-быстро.

Ага. Понимаю. Да, все пони на вид здоровые и крепкие. И сильные. И мне, кстати тоже нравится стук копыт. О’кей, ладно. Эммм… я хочу ещё блинов, уж простите, друзья. Ам. Ммм. О, да. Ам. Значит так… а есть что-нибудь, что вам НЕ нравится? Мне надо знать. Голденрод?

— Что-то, что мне не нравится?

Да, должны же быть какие-то новые проблемы, не знаю… Будущим пони стоит об этом знать.

— Ну… не забывайте отводить в сторону хвост когда… это самое, понимаете? Намочите – будет нифига не смешно, шёрстка потом сохнет ужасно долго…

— Это точно, Голденрод, я понимаю, о чём ты! Я пыталась помыться вечером в душе в день конверсии, и не знала потом, как обсушиться, а просить о помощи боялась. Я всё-таки решилась, пришла Сильвия и высушила меня полотенцем, но я всё равно, ещё час где-то, была влажной.

И что же делают пони, когда им надо обсушиться? Милли? Голденрод?

— Мы помогаем друг другу. Для одного пони тяжело делать почти всё. Мы как-то лучше подходим для работы в команде. Если, конечно, ты не единорог. Так что мойся с подругой и вы сможете друг друга вытирать…

— И расчёсывать друг дружке гривы и хвосты!

О, да! Я уже вижу один подходящий! Ты ведь не можешь всю себя причесать, разве что хвост…

— Если только ты не единорог!

Да, если только ты не единорог. Так что, опять-таки, дружба рулит…

— Извините!

Привет! Ага, вот сейчас мы спросим мнение единорога! Из того что я пока слышала, единороги, похоже, всё делают в одиночку? Кстати, я Саншайн, это Милли, а это Голденрод. Присоединяйся!

— Спасибо. Привет! Я пока не выбрала себе имя. Можете звать меня Джен. В общем, я так скажу — быть единорожкой — это совсем не так просто, как кажется. Я всё ещё часто пользуюсь ртом и копытами. Только недавно научилась поднимать вещи магией, а уж о точности и аккуратности и речи не идёт. Но… даже если я однажды научусь пользоваться рогом, я же не могу видеть собственную гриву!

Попробуй зеркало.

— Оу. Ну да, наверное. Ладно, вы правы. Но… когда делаешь всё сама, то чувствуешь себя какой-то одинокой. Может, однажды и я научусь расчёсывать себе гриву и хвост и высушивать себя магией, но… но я надеюсь, что это мне не пригодится. Ведь куда лучше вытирать друг друга, понимаете? Когда тебя расчёсывает пони – это намного приятнее. Совсем не то же самое, чем когда я причёсывала себя сама, ещё человеком.

— ДА! В том-то всё и дело. Как человек, ты просто проводишь гребнем по своим волосам — и на этом всё. Но вот если ты пони…

— Правда… Я ОБОЖАЮ, когда мою гриву укладывают расчёской. Или… или зубами.

— О-о-о, да! Это ни с чем не сравнится. Это совсем не так, как с человеческими волосами. Это так… так…

— Интимно. Хи-хи-хи!

— Хи-хи-хи!

Ну… я смотрю… мне многое предстоит узнать. У меня, похоже, тут огромный провал в знаниях. Надо же. Ладно, спасибо, это было и правда интересно. Э, Миллисента, а вот что я действительно хочу спросить, это…

МЫ ПРЕРЫВАЕМ ЭТУ ПЕРЕДАЧУ РАДИ ЭКСТРЕННОГО СООБЩЕНИЯ * МЫ ПРЕРЫВАЕМ ЭТУ ПЕРЕДАЧУ РАДИ ЭКСТРЕННОГО СООБЩЕНИЯ * МЫ ПРЕРЫВАЕМ ЭТУ ПЕРЕДАЧУ РАДИ ЭКСТРЕННОГО СООБЩЕНИЯ * МЫ ПРЕРЫВАЕМ ЭТУ ПЕРЕДАЧУ РАДИ ЭКСТРЕННОГО СООБЩЕНИЯ

Это специальный репортаж и я, Дэн Мэтерс, Корпоративная служба новостей, веду трансляцию с борта воздушного судна над Нью-Денвером, Северо-американская экономическая зона.

Мы видим, как граница Великого Эквестрийского Барьера поглощает Нью-Денвер. Это прямые кадры того, как рушится массивный жилой комплекс Роки-Маунтин-Арсенал. Барьер перерабатывает его в Эквестрийское подобие города, окружённого озёрами и холмами. Вы можете наглядно оценить по ним масштаб разрушений, причиняемых вторжением чужой вселенной.

Уже достигнув диаметра в тысячу пятьсот миль, Барьер и не думает останавливаться. Там где только что возвышались величественные руины жилого комплекса Арсенал, гигантская башня из оргстекла, стали и пластобетона, окружённая парковками и подземными складами, сейчас появились травяные поля, крытые соломой домики и другие странные постройки и ещё — просто невероятное количество деревьев, я такого за всю свою карьеру не видел.

То, что было центром ядерных исследований, почти полностью стало озером, заросшим странными цветами и какими-то, похожими на палки, растениями. Там, где буквально только что гордо возвышались творения человеческих рук, напоминием о днях богатства и процветания, сейчас тихие, пустые пастбища и гектары бесполезных деревьев. Это поистине ужасное зрелище – история великого и взлёта и падения Денвера исчезает, уступая яркой зелени, проваливается в эту сияющую стену.

Обновлённые данные учёных Мирового Правительства, показывают, что у нас осталось 1084 дня до Точки Ноль, чуть более трёх лет до дня, когда вся наша Земля исчезнет, до ужасного момента, когда вся наша планета будет поглощена вселенной Эквестрии. Если только не найдётся способа остановить этот процесс, Точка Ноль неизбежно наступит, и неконвертированным людям будет некуда бежать — и более того, им даже стоять будет негде.

Ранее сегодня мы попросили научного представителя Корпорации прокомментировать вторжение чужой Вселенной.

Итак, скажите нам, есть ли способ остановить это... как бы назвать, это вторжение на нашу планету эквестрийской реальности?

— Что я вам могу сказать, Дэн... Власти Мирового Правительства бросили все наши ресурсы на решение одной этой проблемы. Все мы помним Трёхдневную войну, когда человечество испробовало на Барьере все известные нам виды оружия – и без малейшего результата. Во всех Зонах мы были свидетелями попыток остановить, отогнать, уничтожить Барьер, было предложено множество способов защиты людей от смертоносных эффектов чаротронного излучения, но опять-таки, ни один не сработал. Я не скажу, чтобы мы не пытались, мы испробовали буквально всё возможное и даже кое-что невозможное.

Невозможное?

— Ну, например, приглашали друидов, проводили Всемирную неделю молитвы, я не говорю уже о провальном Всемирном Викканском съезде спасения Земли. Но факт в том, что в нашей Вселенной как не было, так и нет средств для защиты от чаротронного излучения. Мы даже не смогли понять, что оно такое, и способа защитить от него наши тела по-прежнему не существует. То, что Эквестрийцы называют «магией» — это магия и есть, во всех смыслах, мы здесь имеем дело с физическими законами неизвестной нам Вселенной.

И что нам тогда остаётся?

— Нам ничего не остаётся, Дэн. Мы целиком во власти сил, которые выше нашего понимания, и чужой реальности, которая поглощает наше будущее. К счастью, у той реальности нашлись добрые хозяева, которые предложили человечеству путь к спасению. Я имею в виду Конверсию, Дэн. Говоря попросту – все люди, которые хотят выжить в этой, во всех смыслах, вселенской катастрофе, должны быть конвертированы.

Так значит, это хорошо, что Мироправительство постоянно открывает новые Бюро Конверсии?

— Именно, Дэн. И истинное свидетельство величия человеческого духа и мудрости Мирового правительства в том, что сейчас по всему миру открыты Бюро. Я повторяю: идите и конвертируйтесь. Берите с собой семью, друзей, уговаривайте всех знакомых конвертироваться как можно быстрее. У вас всего тысяча сто тридцать четыре дня до Точки Ноль, и я лично заверяю и вас, и всех, кто нас смотрит — другого выхода нет.

Как насчёт космоса, может стоило бы попытаться возобновить космическую программу и вывезти население на Марс?

— Это было бы интересным решением, и оно сработало бы — только с очень небольшой группой людей, но времени на это нет, да и пользуясь теми ресурсами, что у нас ещё остались, мы смогли бы основать только очень маленькую колонию, её шансы на выживание будут мизерными. Случись это полвека назад, оно могло бы получиться — по крайней мере, для горстки избранных. Но для всей огромной массы людей, даже если бы это ещё было возможно, конверсия всё равно осталась бы единственным способом выжить.

Когда вы и ваша команда планируете конвертироваться?

— Я не вправе это обсуждать, Дэн. Мироправительство должно сохранять порядок – чтобы по-прежнему искать возможный выход и помогать массам людей в этой сложной ситуации. Но когда придёт время, уверяю вас, Мировое правительство найдёт способы выполнять своё предназначение. Это безусловно.

Есть запись вашего интервью от этого года, в котором… подождите, там внизу что-то происходит. Как можно увидеть при сильном увеличении, группа людей движется прямо к Барьеру! Это невероятно! Они наверное из… Да, точно. Это Исламохристиане, а также Фронт Освобождения Человечества. Смотрите, они размахивают флагами! Они маршируют прямо к Барьеру что-то скандируя... а, нет, они поют. Они поют исламохристианский гимн и — ох, похоже, они начали спотыкаться. Я видел такое раньше, это воздействие сильного чаротронного поля. Они падают прямо на землю, некоторые корчатся… наверное, они вошли в зону очень сильного излучения. Вы посмотрите только, благодаря технологии СамСонЙота™ можно даже видеть, как по их коже расползаются чаротронные ожоги… наверное, действительно сильное поле… плоть буквально тает, никогда такого раньше не видел. Мы можем ещё увеличить? Мы видим обнажившиеся кости того, что, только что, по-видимому, было молодым человеком, судя по всему, из ФОЧ. Это была смелая попытка, но бессмысленная. Я не вполне представляю, чего эти смелые люди хотели добиться, погодите… на флаге написано «Лошади, катитесь в ад!» Это была акция протеста, закончившаяся трагедией здесь, в исчезающих развалинах Нью-Денвера. Я Дэн Мэтерс, спасибо, что смотрели наш специальный репортаж. Сейчас мы переключим вас на прежний инфоканал.

ЭТО БЫЛИ СРОЧНЫЕ НОВОСТИ И МЫ ВОЗВРАЩАЕМСЯ НА ПРЕЖНИЙ КАНАЛ * ЭТО БЫЛИ СРОЧНЫЕ НОВОСТИ И МЫ ВОЗВРАЩАЕМСЯ НА ПРЕЖНИЙ КАНАЛ * ЭТО БЫЛИ СРОЧНЫЕ НОВОСТИ И МЫ

…Сюда. Привет. Мы сейчас во второй аудитории, изучаем «Основные физические навыки для эквестрийской жизни». Это общие основы, поэтому урок совместный, и мы с Милли ходим на него вместе. Голденрод, Аквамарин и единорожка Джен тоже с нами. Всепони, с кем мы завтракаем, сидят вместе. И я этому рада!

— Йе-и-и!

Хи-хи. Наверное сейчас вы спросите, зачем я держу эту миску между запястьями. Я недавно очень удивилась, узнав, что человеческие запястья — это как колени пони, а первый сустав пальца – это то же самое, что их надкопытье. Пони используют их вместо рук.

Смотрите, запястьями я могу поднять миску, чашку, да что угодно. Пони всё время так делают. Ещё пони может использовать надкопытья – вот, как сейчас делает Миллисента – они даже ещё более ловкие. Видите, она держит чашку надкопытьями почти как человек руками — похоже, только копытами.

Я пока так не могу, мои пальцы недостаточно сильные, или может, недостаточно широкие. Я только смогла убедиться, что это сложно. Но я могу удержать миску запястьями, которые скоро станут моими коленями – у пони и так тоже принято. Вообще, так даже проще, миска получается ближе ко рту.

— Саншайн, надкопытьями лучше. Видишь, тут такая маленькая складочка, которой можно зажать край миски?

Хммм… ну, тебе виднее. Просто уж так скелет устроен. Эх. Инструкторша Блюфлауэр Глейд говорит, что принцип тот же, так что занятия пригодятся потом, когда я понифицируюсь. Я, кстати, сильно из-за этого переживаю. Здорово выматывает нервы — сидеть и гадать, когда же тебя позовут. Аква говорит — обычно нипони не вызывают раньше, чем на третий день. Ну, как правило. Знаете, хочется, чтобы скорей уже. Но, повторю, я-то здесь только второй день.

Итак, в наши мисочки налит чай и мы должны попытаться его выпить, не разлив, причём используя для этого запястья – или, в случае пони, колени и копыта. Наверное, лучше и то, и другое. Некоторые люди умудряются пользоваться тыльной стороной рук, вон, видите, парень пьёт чай, удерживая чашку костяшками пальцев, которые скоро станут его надкопытьями.

Надо, наверное, тоже так попробовать. Тихонько… тихонько… почти... ай! МАФФИН!

— Всё хорошо, Саншайн. Давай я позову Блюфлауэр. Простите! Блюфлауэр? У нас тут авария!

Милли… о, боже. Я и правда дура. Да, здравствуйте. Вот, обожглась немного. Простите.

— Всё хорошо. Вот вам ещё чай, попробуйте снова. Нипони не смог с первого раза! Продолжайте, и всё получится!

Спасибо, Блюфлауэр. (Вздох) Скажите это вон тому парню. Боже, он ещё и ухмыляется. Давай, смейся! Да, я вижу. Вот гад.

Я точно смогу не хуже какого-то лыбящегося придурка с лапами гориллы. Давай-ка… Ещё раз, вот только… чёрт! Ну, на этот раз чай хотя бы не разлился, уже что-то. Я просто не понимаю, как это должно работать. У меня легко получается кистями.

— Саншайн, попробуй держать между костяшками. Вот так вот. Смотри, видишь, тут ложбинка, прямо под копытом?

Chatoyance's illustration for Going Pony, ch.3

Хмм. Да, я вижу. Тут такая небольшая впадинка, прямо перед местом, откуда растёт копыто. Получается, как если бы я держала между внутренних суставов рук. Если ещё и пальцами помогать, это совсем легко. Хорошо-о-о… У меня получилось! Эй, эй, смотри, у меня получилось, эй…

— Простите! Мисс Блюфлауэр! Подойдите, пожалуйста, у неё на этот раз почти получилось!

Мне хоть провались. Гадство какое. Милли…

— Что? Она же сказала, всё в порядке! Нипони не смог с первого раза, помнишь?

Ты-то смогла. И тот парень смог. Погоди…Есть! Ха-ха, теперь мы квиты! Он тоже уронил свою чашку, Йе-и-и! Что, съел?

— Саншайн. Это нехорошо. Он тоже старается изо всех сил, хоть он иногда и дразнит тебя.

Ой, ладно, ладно. Извини, Милли. Я постараюсь быть хорошей. До-бро-же-лательной ко всепони. Мне же так непросто, Милли, я по-прежнему старая злая обезьяна.

— Саншайн, не раскисай. Ты очень славная и совсем не злая. Но ты можешь стать добрее. И знаю, что станешь!

Ага, как только стану пони. О, привет ещё раз, Блюфлауэр. Я почти смогла. Наверное, я слишком перевозбудилась в начале.

— Получается или нет, это неважно, главное, чтобы вы тренировались. Эти упражнения для того, чтобы ваш мозг понял, что конечности можно использовать по-всякому. Просто продолжайте! У нас хватит и чая, и полотенец, на случай, если вы его разольёте.

Спасибо, мисс Блюфлауэр. Милли, она и правда очень славная.

— Да, я думаю, она прекрасный учитель. Мне она тоже нравится.

Ну, давай ещё раз. Пожелай мне удачи.

— Удачи, Саншайн!

Хи-хи. Итак, я держу чашку между запястьями, воображая, что это копыта, как у тебя. Тихонько подымаю… эй, вот так-то лучше, хорошо… Хлю-юп! Ха! У меня получилось! Я пью, как пони. Так, теперь поставим миску, вот сюда, тихо, вот так… ДА! Я теперь самая поньская пони! Я выпустила свою внутреннюю пони наружу! ВУ-ХУ-У!

— Поздравляю! Вы прекрасно справляетесь. Теперь давайте ещё раз.

Хорошо, мисс Блюфлауэр. Хи-хи. Да здравствую я!

Знаете, я раньше удивлялась, как вообще пони обходятся без рук. Ну да, они пользуются зубами и копытами, и, как я теперь знаю, также боковинами ног. Копытами и коленными суставами можно хватать и держать, иногда довольно неплохо. Милли, можешь её подержать, так как ты это делаешь? Сейчас, я допью свою чашку. Хлю-ю-юп. Вот. Можешь ещё раз?

Ага, видите? Здорово, да? Пони могут зажимать вещи между ногой и копытом. Задняя сторона копыта мягкая и плоская и ей можно неплохо хватать. Она держит чашку, прижав её копытом к своей… не знаю как это назвать, к лодыжке, наверное. Держит вполне крепко… смотрите, я ведь дёргаю со всей силы.

— Хи-хи.

Так, наверное, всё что угодно можно держать. Инструменты, рукоятки всякие, может быть даже дверные ручки. Знаете, это похоже, как если бы я… держала чашку пальцами, прижав к ладони. Без большого пальца. Очень похоже. Надо сказать, я очень удивилась, сколько, оказывается всяких штук можно проделывать копытами. Раньше я и не догадывалась.

Голденрод, Эй, прикольно. Ты пьёшь из чашки, держа её копытным… зажимом, не знаю, как это назвать. Правда, это здорово.

Эй, а ты можешь… Ух ты, Милли, ты тоже так умеешь… В общем, видимо, пони могут держать вещи копытом тремя разными способами. Может, обходиться без рук и вправду не так уж и сложно. Джен, о, смотрите как круто. Балансирует чашку на копыте. Офигеть. Ей даже рог не нужен, просто удивительно.

Видимо… видимо мы дальше будем заниматься с другими предметами. Разных форм и размеров, отработаем навыки хватания и держания. Однако, что-то во мне многовато чая. Слишком многовато. Мисс Блюфлауэр? Простите, мне бы… Только эту штуку выключу…

День второй: Последний шанс прикоснуться

Внимание, гражданин! Мы вежливо (и бесплатно!) напоминаем вам о ваших обязательствах перед Мировой Корпорацией. Вы должны поделиться этой рекомендуемой к распространению информацией с 1 (одним) сторонним пользователем в течение 24 часов. В противном случае к вам могут быть применены дисциплинарные меры. Перекрёстная проверка показывает, что вы ещё не выполнили необходимых требований. У вас остаётся 12.11 часа, чтобы избежать бана.

УШЕДШИЕ В ПОНИ

День второй: Последний шанс прикоснуться.

Ведёт: Саншайн Лафтер.

— ...Отлично. Я не против. Какое это теперь имеет значение, если так подумать.

Смотрите, я научилась включать зум на этой штуке. Тот коричневый паук — это моя рука, а вот это рыжее, шерстяное, это не коврик, это пони. Миллисента разрешила мне… как бы это сказать… разрешила погладить её. Ничего, что я так выразилась?

— Не о чем беспокоиться, Саншайн. Это было так мило!

Ну ладно. Видите ли, мне очень хотелось узнать, какая на ощупь их шерсть, когда трогаешь её руками. Пока у меня ещё есть руки. Когда я сказала про это Милли, она разрешила мне её погладить, и я должна сказать, что их мех… то есть, их шерсть… не такая, как я ожидала. Во-первых: она очень мягкая, а ещё она довольно короткая. Она так плотно прилегает к телу, что я подумала – она, наверное, жёсткая; но оказалось, что нет, наоборот, шелковистая — знаете, как шёлковая простыня, только это — шерсть. И это не мех, это именно шерсть. Видимо, есть большая разница между этими понятиями, но мне не столь важно. Пони покрыты мягкой и гладкой шерстью.

А ещё они тёплые. Эм… Миллисента, не знаю, как бы сказать, а можно мне… можно тебя понюхать? Твою шерсть, я имею в виду. Я пойму, если…

— Глупая! Конечно, нюхай, если хочешь. Но я в ответ понюхаю твои волосы. Мне тоже интересно.

Ага, лады. Без проблем. Так, ну-ка. (Нюхает) Хм-м-м-м… Ого. Это совсем не так, как я ожидала. У меня была когда-то ручная крыса, знаете, большая, генномодифицированная крыса. Я обожала малышку Вискерс. Так вот, Вискерс всегда пахла… чисто, но как-то по-животному. Ты пахнешь иначе. Ты пахнешь… как что-то тёплое, живое, но без этой мускусной животной нотки. Просто чистотой, и… вообще, ты скорее, пахнешь, как шампунь. Там присутствует запах «живого существа», но только чуть-чуть. В целом, довольно приятно.

— Моя очередь! Теперь я нюхаю твои волосы!

Да, конечно, с чего бы им возражать? Вот… Давай.

— Понимаешь, я ещё не встречала никого с такими волосами. Лично, как сейчас. Выглядят аккуратно так. Вот.

Раз ты так говоришь, значит, у тебя никогда не было чёрных друзей. Ладно. Это называется «негритянские кудряшки», и ты не первая, у кого на них такая реакция. А вообще, интересно. Когда люди конвертируются, пони получаются всех цветов радуги. Синие, зелёные, фиолетовые, какие угодно… Земные расы отправляются на свалку истории. У пони тоже есть расы, или подвиды, не знаю, как это называется: это соответственно единороги, пегасы и земнопони, но им всем наплевать, кто с кем. Там это вообще никого не колышет. И волосы у пони бывают любые, от прямых до волнистых или кудрявых, хотя последних я ещё не видела.

Куда интереснее — с моей точки зрения — это то, что пони обожают друг друга расчёсывать – у них даже вместо рукопожатия принято слегка прикусывать друг дружке гриву. Они постоянно дотрагиваются до чужих волос, а для меня это пока что довольно болезненная тема. Если у вас от рождения, как это называли мои бабушки, «негритянские кудряшки», люди вечно подходят и норовят их потрогать, и задать какой-нибудь идиотский вопрос, словно считают вас вещью, а не человеком. Меня это раньше очень серьёзно бесило. Но, думаю теперь, когда я стану пони, я смогу спокойно это переносить.

Никак невозможно определить, к какой расе принадлежал новопони до конверсии. Не знаю, что тут и думать. Похоже, всему тому дерьму, что отравляло мою жизнь — просто пришёл конец. Вы, должно быть, решите, что я должна быть этому рада, и так и есть, но… я чувствую себя как будто голой. Милли понравились мои волосы, она продолжает их нюхать и жевать. А меня это почему-то совсем не раздражает. Странно.

Кстати, Миллисента, а кем была ты до того, как стать пони? Белой, или?

— Полу-вьетнамка, полу… француженка, наверное. Европа с Азией. И немного Южной Америки. Для меня это было не особо важно.

Это никак нельзя определить по твоему сегодняшнему виду. Я понимаю так, что понификация стирает расу. Логично, в общем-то: раз ты перестаёшь быть человеком, расы – это ведь чисто человеческое. Должна сказать, кстати, я всё гадала, связан ли как-то цвет пони с тем, кем он был раньше. Судя по сегодняшним конверсиям – нет.

Я видела, как чёрная сестра, ещё чернее меня, отправилась к ним сегодня перед обедом (не забыть, кстати) и вышла оттуда жёлтой. Ярко-ярко жёлтой, со светлой блондинистой гривой. С фиолетовыми глазами. А белый парень вышел цвета космоса, и с такого же цвета гривой. Наверное, будущий пони-ниндзя. Я так понимаю, с цветом тут сплошная лотерея.

Интересно, какой я буду. Хотелось бы, чтобы зелёной. Яркой, сияюще-зелёной, как трава и деревья. Я лягу в траву, стану невидимой и буду подглядывать за всеми. Я буду пони-невидимкой!

Эй! Милли, ты что делаешь с моими волосами? Какого?..

— Я просто их трогаю. Губами. Язык и губы у меня — самые чувствительные части тела. Давай, я тебя причешу. Как пони!

Ну… ладно. Наверное, я могу это стерпеть. Ты же позволила мне себя погладить. Но… Ладно, это не так уж и плохо. Если честно, даже приятно. Странно. Но приятно.

— Видишь? А ещё лучше, если ты пони. Намного лучше!

Я помню, ты говорила это за завтраком. Как тебе моя грива, Милли?

— Она... необычная. Очень тугие кудряшки. Такая приятная упругость под языком. Мне нравится. Было бы здорово, если бы у пони встречались такие же гривы. Я хочу, чтобы они у тебя остались.

Мои афро? Я ещё не видела ни одной кудрявой пони. Если честно, я тоже буду по ним скучать. Я правда привыкла к своим волосам. Для меня будет маффински странно — ходить с длинными, прямыми, блестящими волосами. Ну, новое тело — новые волосы. Хи. Я стану четвероногой, безрукой, моё лицо превратится в мордочку, уши встанут торчком, на заднице вырастет хвост, а я беспокоюсь о дурацких волосах. Странные вещи могут озадачить перед такой глобальной переменой, я скажу.

В общем, сейчас вечер, мой второй вечер в Бюро, и как вы видите… погодите. Вы НЕ видите, потому что… вот, теперь я выключила зум. Это наша комната. Милли и я, мы теперь, с сегодняшнего дня, соседки. Это оказалось нетрудно. Мы вместе пошли и всё рассказали, и нам всё устроили. Им по… печенью, кто с кем живёт, пока всепони счастливы, так что вот. И я очень этому рада.

— Я так рада, что мы теперь соседки, Саншайн!

Хи-хи! Я думаю, мы отлично поладим. «Бритва» и Глория теперь вместе, и я хотела бы... и в то же время я не хотела бы увидеть, что у них там происходит, про себя я уже делаю ставки, кого из них утром унесут из комнаты вперёд ногами. Я так и представляю, как две змеи шипят друг на друга всю ночь, но это, наверное, только я такая. Нет? Похоже, Милли со мной согласна.

Мне достались на ужин сэндвичи, довольно вкусные. Со всякой полезной веганятиной. Я стащила пучок сена из тарелки Милли, и… не очень, если честно. Довольно противное, должна, к сожалению, сказать. На вкус как жареное дерьмо. Хи-хи! Смотрите, улыбается. Видите, мы с этим разобрались: я могу произносить такие вещи вслух, и Милли никак не реагирует. Думаю, дело в том, что для пони не столь важно, что произносится, а как, и почему.

Сегодня мы снова встретили Сэм и Ханидриззл. Я извинилась за “инцидент” с мультфильмом, и теперь между нами снова дружба. Я решила открыться новому опыту, и это, похоже, помогло. Это хорошо, потому что нам в первом классе сегодня опять показывали большой, длинный мультфильм.

Он был про историю Эквестрии. Когда-то некое сверхсущество — «Дискорд» в примерном переводе — напало на их вселенную. Или, может, он и был из их вселенной, не знаю точно. В общем, он изменял всё вокруг, и почти ничего, что было до него, до нас не сохранилось. Дискорд мог менять саму реальность, как это делают боги. Долгое время их Вселенная представляла собой сплошной хаос, всё постоянно изменялось. Это было что-то вроде непрерывного психотропинолового трипа.

Но старина Дискорд оконфузился — творя всё подряд, он однажды взял и создал свою погибель. Он сотворил аликорнов. Это ведь принцессы, верно? У них были рога и крылья и полный набор магических сил. Они были почти такими же могущественными, как сам Дискорд, и победили его. Потом у одной из них случился нервный срыв, и она ушла в тайм-аут на тысячу лет.

Если я правильно поняла, правительницы Эквестрии бессмертны. На полном серьёзе, они живут вечно. Так что тысяча лет для них – недолгий срок. Как вам, а? Вот эт’ я понимаю, устойчивое правительство. Неважно. В общем, ушедшая принцесса, Луна, недавно вернулась, и теперь она и её сестра, Селестия, вместе правят этим местом. Отныне и навеки, я так понимаю.

В общем, за тысячу лет у них были разные исторические периоды, как у нас. У них были проблемы со вторжением грифонов и драконов, пока те не подписали мирный договор. Были средние века, как у нас, и был короткий период, когда они игрались с технологиями. У них началось Возрождение, они почти перешли к индустриальной эпохе, но вдруг... остановились. Они вернулись к магии и, по большей части, обратно к сельскому образу жизни. Но у них осталось несколько крупных каменных городов от той эпохи.

Кое в чём пони умнее нас, как я поняла. Нашему миру пришёл полный… эм-м... рулет с корицей, потому что мы не умеем вовремя останавливаться. Мы, люди, вечно хотим больше, лучше, новей, быстрей, просто чтобы было. Пони попробовали, решили, что смог им нафиг не сдался, и сохранили свой рай. К тому же, у них есть магия и всё такое, так что технологии, видимо, не так для них важны, да ещё разрушают окружающую среду. А вот магия, по-видимому, нет.

В общем, такой вот мультик был перед ужином, и… Он. Мне. Понравился. Слышали? Он мне понравился. Мне понравился мультик, и я надеюсь, что нам покажут ещё.

— Я так тобой горжусь, Саншайн!

Это моя Милли. Рядом с нею приходится быть честной. Посмотрите на эту улыбку. Чёрт. То есть, маффин. Нет, я знаю. Всё нормально. В общем, после ужина нас разогнали по классам.

— Я была на занятиях для земнопони! Нас учили заставлять всякие штуки расти. Разные фрукты, овощи, цветы, и даже камни!

Милли, ты знаешь, ведь это уже действительно невероятно. Камни! Они там, в Эквестрии, выращивают камни. То есть у них действует совершенно другая физика. Тауматические энергии. Я могу понять, почему пони забили на промышленную революцию, раз они умеют выращивать маффиновы камни. Расскажи им про кристаллы. Это было круче всего.

— Ну, мне сказали потренироваться на половинке жеоды. Это такой круглый пустой камень, внутри утыканный кристаллами. Очень красивый. На Земле такие тоже встречаются. Но в Эквестрии они, видимо, самое обычное дело.

В общем, я заставила эти кристаллы расти, как живые. А Саманта заставила одуванчик расцвести! Это было так удивительно! Как будто, не знаю, волшебство!

Это и было волшебство, Милли. Ты – волшебна. Ты можешь заставлять предметы расти, и это стопроцентная магия. Милли принесла мне один из кристаллов, чтобы показать. Вот… вот он. И правда красивый: фиолетовый, с симпатичными полосками у основания. Какого размера он был вначале?

— Вот, видишь где другой цвет. Дальше, там где он фиолетовый, это я вырастила.

Ты специально сделала его фиолетовым?

— Нет, это он сам. Я только заставила его вырасти.

Это же надо, “Я только и всего…”! Миллисента… Милли… “Всё что я сделала, это заставила чёртов камень расти из ничего, вот и всё, ничего такого, я каждый день так делаю, подумаешь, обычное дело…

— Прекрати! Не издевайся!

Нет, я нисколько не издеваюсь. Я пытаюсь объяснить тебе, насколько это необычно. Я держу в руке кусок камня, самоцвета, прекрасного самоцвета, который ты вырастила. Его не существовало, пока ты не… что вы там делаете…

— Я пела ему и посылала в него свою любовь. Примерно так.

Ты сотворила камень из песни. Милли, я говорю тебе, ты творишь чудеса наравне с чуваками из древних религий, с длинными бородами и светящимися головами. Нет, серьёзно. Я так — не могу. Никто из людей так не может. Ни один человек такого не делал. А ты смогла. Ты сотворила что-то просто… полюбив, как я поняла. Это было сильно, Милли. Это стоило бы отлить в граните.

— Нет… То есть, я… Эй! Ты, что? Сказала “отлить в граните”! Хи-хи-хи-хи…

Хе-хе-хе… Ага, я всё-таки заставила тебя улыбнуться. Просто, Милли, я хочу, чтобы ты поняла, насколько это, по моему мнению, было невероятно круто.

Итак, Милли училась выращивать всякие штуки, а я, поскольку я всё ещё являюсь грязным, зло-о-обным, реликтовым обезьяномонстром, сидела вместе с другим обезьянами на занятиях Социальной Ориентации. Эти занятия идут у всех самыми первыми, пока ты ещё человек — и понятно почему.

В основном там учат социальным нормам Эквестрии: каких поступков от вас ждут, каких поступков НЕ ждут, что делать правильно, а что неправильно, и что там считается приемлемым и нормальным.

Всё это густо замешано на любви и терпении. Я знаю, вам постоянно твердили и про любовь, и про “толерантность”, но тут другое. В Эквестрии от вас не ждут, что вы будете что-то терпеть, там ждут, что вы постараетесь это понять и принять, точка. Также, там не принято мериться, у кого круче бог, потому что там нет никаких богов. Только Селестия и Луна, и если вас что-то не устраивает, то можете записаться на приём и высказать своё мнение перед богиней. Всем плевать, кто кого любит; у них даже нет таких понятий как “гей” или “натурал”. Все пони хорошие, все пони нормальные, никто никого не считает “неправильным”, безо всяких там “но”. У них даже слов таких в языке нет, так как нет темы для обсуждения.

Я знаю, что вы слышали кое-что другое, я тоже это слышала. Я досыта начиталась в своё время всех этих историй про “шаловливок” и “жеребцов-затейников”, от людей, которые постили, на самом деле понятия не имея, как с этим обстоят дела в Эквестрии. По-ихнему, это круто, но это чисто человеческая точка зрения. Я прямо сейчас нахожусь в Бюро, и я только что была на лекции, которую вёл урождённый пони, и он объяснял, что наши человеческие предрассудки мы должны оставить в прошлом. Это другой мир, в нём никогда не было церквей и всякого этого пуританского дерьма. У них есть Селестия, они – пони, они делают то, что естественно, и не испытывают никаких заморочек по этому поводу.

Между тремя типами пони бывают мелкие проявления расизма; каждый тип считает, что они — лучшие. Не знаю, что тут сказать. Не то чтобы, скажем, единорог не смог жениться на пегаске, нет. Скорее это как, знаете, каждый считает свою команду лучшей, просто потому что это его команда. Маунтин Патфайндер, наш инструктор, объяснил нам, что это не имеет большого значения. Когда речь идёт о по-настоящему важных вещах, все различия тут же забываются.

Он упомянул о цветах кожи; их нам тоже придётся оставить в прошлом, заодно с политикой, религией, войной, и прочим. В Эквестрии ничего этого нет. Ну, война когда-то была, с драконами, грифонами и другими существами, но, опять же, пони никого не убивают. Они могут тебя лягнуть, но потом сами же доставят в госпиталь и будут за тобой ухаживать.

До меня только теперь начало доходить, насколько же это другой мир. Эквестрия — не Земля. Привычные нам правила здесь не работают. Физика там другая, сами пони — другие, даже логика мышления отличается. У них своя история, совершенно непохожая на нашу. Легко можно решить, что мы почти одинаковы, потому что мы тоже едим за столами, живём в домах, пьём из чашек, и всё такое. Очень многое выглядит знакомым.

Но вы уже не на Земле. Это, наверное, важнейший урок из тех, что я выучила сегодня. Быть пони и жить в Эквестрии — означает, что придётся избавиться от кучи хлама. Вы, наверное, слышали, что в Эквестрию ничего нельзя брать с собой с Земли? Они не шутили. И это касается не только вашего любимого холоящика, или там, набора имплантов. Это, вообще-то, означает всю ту кучу человеко-обезьяньего дерьма, которую вы таскаете в себе каждый день. Прости, Милли.

Ах да, обед. Обед был шикарен.

— Мне так понравилось!

Расскажи, что у тебя было.

— У меня было сено в панировке. Жареное сено, с золотистой корочкой, густым соусом, с теми маленькими зелёными штуками…

Ка-пер-са-ми. Кажется, они их так называли, что бы это ни было. Я запомнила, потому что слово смешное — “каперсы”.

— Ага! Они были вкуснющие. А ещё большая миска салата с засахаренными орехами, и фруктами, и овсяницей, люцерной, латуком, свекольной ботвой и цельными колосьями пшеницы, и… ещё кучей всякой вкуснятины! О! И шоколадные пирожные!

Эти шоколадные пирожные — боже ты мой… Нежные, с пропиткой, с тающей глазурью, шоколадные пирожные. Натуральные, вкусные, и… вы не поверите. Шоколад был настоящий. Правда-правда, настоящий. В Эквестрии до сих пор растут шоколадные бобы. Это как съесть продукт из эпохи динозавров — его вкус порвёт вас как Т-рекс. Конечно, нам всем говорили, что структуру шоколада научились точно воспроизводить. Нам лгали.

Я попробовала настоящий, и он… У меня даже нет слов. Милли?

— Клёвый!

Да, клёвый. Хотя нет, не клёвый, этого слова тут недостаточно, он был…

— О-МАФФИН-ЕННЫЙ!

Хи-хи-хи!

— Хи-хи-хи!

О, это здорово. Мы придумали новое слово. Что-то настолько крутое, что просто о-маффинеть. Хи-хи…

— Ха-ха…

Ладно, пойдём досмеёмся в… А в какой мы комнате?

— В семнадцатой.

В семнадцатую, мы будем веселиться, мы наелись на ночь шоколадными пирожными, которые, чёрт побери, были правда что-то с чем-то.

— А я бы ещё съела.

Ох, Милли, как я тебя понимаю. Буду молиться Луне… ночная — это ведь Луна, верно? Чтобы она послала нам ещё пирожных. Я бы ела их и ела… хоть я и наелась до отвала за ужином. Сено, судя по мне, не очень-то съедобно для людей, поэтому мне досталась вегетарианская лазанья с... балак-жанами, как их правильно?

— С баклажанами.

С баклажанами и много с чем ещё. В общем, это было и правда вкусно, а соус был… В общем, я повторюсь: оно стоило того, даже ради того, чтобы просто… Эй! Кстати, я чего вспомнила! Надо рассказать вам, пока я снова не забыла. В первый день я, кажется, несла какую-то ересь, что Эквестрия вся заросла дикими яблоками и всяким маффином. Это не совсем так. Чтоб в Эквестрии что-то росло, нужны земнопони, вроде Милли, без них не будет ни яблок, ни вообще ничего.

Кроме “диких” мест. Там есть поражённые зоны, или что-то вроде… пони упоминали о них на уроках истории… шрамы, оставшиеся после битвы с Дискордом, вроде бы. Одна из них — это огромный лес, в котором обычные законы Эквестрии не работают. Видимо, есть и другие. В “диких” зонах всё почти так, как на Земле и растения там растут сами. Но то, что там вырастает — зачастую не просто опасно, оно ещё и диктует реальности свои правила. Так что нельзя просто сорвать что-то в странном месте и унести, и ждать, что не будет последствий. Вы унесёте с собой немного странности.

В общем, в Эквестрии кое-что растёт и без земнопони, но только в этих поражённых зонах, и обычно оно небезопасно. В этих зонах добывают множество целебных растений и магических ингридиентов, так что не всё там бесполезно. Но вся еда, и всё, что нужно для обычной, нормальной жизни — это всё выращивается трудолюбивыми земнопони.

Кое-что ещё, о чём я хочу сказать — это чувство вкуса. Я беспокоилась о том, как же оно изменяется, когда ты становишься пони, ведь им нравится сено, и люцерна, и трава, и тому подобное? Видимо, ничего страшного. Вечером мы попробовали еду друг у друга, и хотя еда Милли показалась мне ужасной…

— БЭЭЭэээээ!

Не показывай язык, я же не виновата, что у меня обезьяний рот! В общем, я не могу есть её еду, а вот она мою — легко и с удовольствием, любую. Ей понравилась моя лазанья, а в пирожные она, кажется, влюбилась ещё сильней, чем я. Видите эти огромные сине-зелёные глаза? Представьте, как они закатываются, она вываливает свой длинный язык и издаёт звуки, такие, знаете, “О-о-о!” как будто она не в кафетерии у всех на виду…

— Это неправда! Я так не делала! Не делала!

Да, да, говори-говори. Я тебе верю, мы все тебе верим. (Шепчет) Именно так она и делала, маффин не соврёт.

— Я тебя слышу, Саншайн! У пони большие уши, помнишь?

Чёрт, от неё ничего не утаить, я говорю вам, что она…

ХРРРРЯСЬ!!! ТРАХ, БАМ, ДЗЫНЬ, ШАРАХ-ШАРАХ, БАБАХ!!!

Знаете, жить рядом с постепенно обрушивающимися остатками жилого комплекса — означает не только, что приходиться просыпаться посреди ночи. Это также не даёт забыть, что с нашим видом, с человечеством, что-то пошло не так.

Жадность, эгоизм, бездумная растрата планетарных ресурсов, не говоря уже о загрязнении окружающей среды, мёртвые океаны, исчезновение почти всех форм жизни, и конечно, Большой Коллапс… Мы, как будто нарочно, прогадили всё, что только могли.

Некоторые скажут: мы прошли большой путь, они укажут на произведения искусства, на величественные руины прежних цивилизаций, на технические достижения. Расщепление атома, первые наномашины, продлевающие жизнь лекарства. Но при всём при этом, посмотрите, просто посмотрите, на что похож наш мир.

ХРРРРЯСЬ!!! ДЗЫНЬ, БАМ, БУМ!!!

Ужасно, правда? Девятнадцать миллиардов человек теснятся на планете, которая способна прокормить только четверть от этого числа. Выжженный мёртвый ландшафт из одних развалин. Только два процента людей имеют работу. От живой природы остались только одуванчики и мутакрысы. Этого добивалось человечество? Тогда — так ли уж замечательно быть человеком?

Мы, Д.П.З., так не считаем. Мы — Движение за Понификацию Земли, и мы просим вас: пожалуйста, ради всего святого — понифицируйтесь сегодня же, прямо сейчас! Земля больше не может терпеть существование человечества, и мы тоже. И вы не должны его терпеть. Принять щедрое предложение Принцессы Селестии о спасении — это не вопрос выбора, это наш долг, долг перед планетой, друг перед другом, перед самой жизнью. Наш долг — понифицироваться.

Вступайте в наши ряды. Помогите нам нести наше слово. Помогите нам понифицировать каждого мужчину, женщину, ребёнка на Земле. Будучи людьми, мы были чумой нашего мира. Но став пони, мы обрели гармонию. Помогите спасти мир, спасти себя, и всех, кого вы знаете. Понифицируйтесь сегодня, сейчас.

И, сделав это, перечислите ваши средства на счета Д.П.З., чтобы помочь в нашем великом походе. Походе за человеческое достоинство: за то, чтобы найти в себе смелость признать, что пора начать с чистого листа.

Итак, вступайте к нам, в Движение за Понификацию Земли! И если вы ещё не понифицированы, поддержите нас, крикнув на улице: “Спасите меня!”

СПАСИТЕ МЕНЯ! СПАСИТЕ МЕНЯ! СПАСИТЕ МЕНЯ!

Именно так, мы Д.П.З. и мы вокруг вас. Мы в вашей фирме, в ваших фавелах, мы на улицах и в домах. Мы Д.П.З. и мы продолжаем наш великий поход за понификацию мира!

Понификация для каждой нации,

Радости чашку испьём,

Понификация — новая станция,

Чашку давайте, я выпиваю -
В пони сегодня уйдём!

Это сообщение было отправлено анонимным пользователем от имени Д.П.З. Его невозможно отследить на вашем устройстве. Все упоминания о нём будут стёрты из ваших логов и из полицейской базы данных МирКарма. Если вы желаете поддержать Д.П.З. материально, перечислите средства на пользователя “СпасиМеняГрей” и Д.П.З. заберут их неотслеживаемым способом. Если вы желаете конвертировать себя или других, крикните на улице “Спасите меня!” и с вами свяжутся. Мы повсюду. Мы едины. Нас не остановить. Мы понифицируем этот мир.

...Вот так? Хорошо. Погоди, у тебя тут запутка. Терпи, я знаю, что делаю. Дай-ка… Вот. Смотри, я хватаю волос у основания, провожу по нему пальцами… Смотри-ка, этот приём отлично работает с понскими хвостами. Так, ещё чуть-чуть… готово! Я закончила. Теперь там всё гладко и волнисто. У тебя интересное сочетание цветов, кстати. Ярко-рыжие грива и хвост отлично идут к медной шёрстке. Ну, я бы так этот цвет назвала, медный. Красно-коричневый, яркий и блестящий. С золотым отливом. Как медь, в общем.

— Ты сказала, что хочешь быть зелёной?

Да, зелёный — мой любимый цвет. Это одна из причин, почему я сразу же влюбилась в Эквестрию, понимаешь? Она така-а-ая зелёная. Всё кругом зелёное. Кроме пустыни, но нам её обычно не показывают. Зелёные деревья, зелёная трава, зелёные кустистые… растения… всё зелёное. Даже небо иногда выглядит слегка зеленоватым. Я думаю, это потому, что Эквестрия — это, вообще-то, не другая планета. Это иное пространство. Будет очень непросто к этому привыкнуть. Я имею в виду, всю свою жизнь я знала, что живу на поверхности шара, летящего в космосе, а Эквестрия — параболическая поверхность в совсем ином пространстве.

— Скорее, как половинка яйца. Та, что с острым концом.

Да, именно так. Принцессы живут на верхушке, в фокусе параболы, а Экспонентные земли опускаются вниз. Я так понимаю, по мере того, как Эквестрия поглощает Землю, она всё больше становится похожа на дорожный конус. Странно представить, как жить на таком. Всепони должны просто свалиться.

— Нипони же не падает с Земли, хотя она круглая, как мяч.

Да, но… это же… ну, наверно. В Эквестрии, видимо, нет гравитации в привычном понимании, но есть какая-то… иная физическая сила, которая удерживает на поверхности, подобно гравитации. Интересно тогда, какое там небо? Оно должно выглядеть чертовски странно, не думаешь? В том смысле, что на Земле небо — это космос, бесконечность, а в Эквестрии — это что-то вроде хрустального купола, на котором происходит световое шоу Принцессы Луны. Там за границами атмосферы нет никакого космоса, потому что воздух не кончается сам, он заперт этим куполом.

Ого. Но что же тогда за пределами купола? Упороться и не встать.

— Вообще-то я уже спросила. Маунтин мне рассказал. Ответ был довольно странным.

Странным? Я люблю странное, расскажи мне! Так что там, за куполом?

— Если я правильно запомнила, купол — это внутренняя поверхность всё той же Эквестрии. Если прокопать достаточно глубоко, то упадёшь с неба, А если пробурить небо, то вылезешь в Эквестрии. Она свёрнута, через высшее... измерение. Через надпространство. Так он сказал.

Не. Может. Быть. Это же невероятно. Серьёзно, я понимаю, то что ты сейчас сказала. Это то же, что говорят — ну, или говорили, про нашу Вселенную. Что если ты достаточно долго летишь сквозь космос в одном направлении, то однажды вернёшься с другой стороны туда, откуда начал. Это как игровой мир, в которым карта замкнута на себя по всем направлениям. Кажется, об этом ещё Эйнштейн писал. Он называл это “Конечной, но безграничной Вселенной”. Это всё серьёзная наука.

Ты понимаешь, что это значит?

— По правде, нет. А можешь заодно распутать мне чёлку?

Ах да, конечно. Извини. Я просто слегка перевозбудилась. Вот. Откуда у тебя столько запуток с такими прямыми волосами? Гривой, неважно. Погоди-ка…

— Ай-й!

Извини, рука соскользнула. Ну, вот. В общем, это означает, что наша вселенная, Мундис, имеет как минимум одно общее свойство с единственной известной известной нам чужой вселенной, Эквестрией. Она так же свёрнута по всем направлениям. Но если наша вселенная — это сферические объекты в вакууме, то их — это… эм… бесконечная плоскость. Но тоже свёрнутая в высших измерениях.

Встаёт вопрос, как тогда Эквестрия столкнулась, или как оно там, с нами? Мы вселенные-близнецы, похожие, но немного разные? Или мы просто ближайшие? Вселенные формируют системы, как планеты, или…

— Ой! Давай повнимательней, а? Я понимаю, что ты очень взволнована этим… новым знанием… но моя грива, она, знаешь ли, накрепко приделана. Ко мне.

Ой. О боже. Прости. Я отвлеклась и сделала только хуже. Всё, теперь я действую очень внимательно, ладно? Так, здесь я подержу, сейчас всё поправим… вот. Видишь? Куда как лучше. Прости, Милли. Меня сейчас чего-то унесло в те области, где летает космический мусор.

— Ты изучала космический мусор?

Хи-хи, нет! Ну, вообще-то немножко. Мой отец, он… работает в отделе спутниковой связи, видишь ли. Спутники связи, спутники-шпионы, боевые спутники, всё такое. Ну, и я в своё время вдоволь наслушалась разговоров о космосе. Мы вместе с ним смотрели научно-популярные передачи, и научную фантастику, и всё такое. Но потом он стал вечно занят, и… всё это постепенно прекратилось.

— Мне так жаль, Саншайн!

Да ничего, в общем-то. Я ведь знаю, что он любит меня. Он правда очень занят на работе. Но хорошее было время, и… вот с тех пор любовь к этому и осталось. Я люблю читать про космос и всякое такое и… наверное, это снова помогает мне чувствовать, будто я кому-то нужна Глупо, конечно.

— И вовсе не глупо. Я думаю, это наоборот, классно. Я вот не знала своего отца, тебе повезло, что вы со своим могли так вот общаться.

Не знала своего отца? Ого. Он что, сбежал, или?

— Нет. Его застрелили на выходе с рынка. Там случился бандитский налёт, и он попал под перекрёстный огонь. Такое бывает. Это было незадолго до моего рождения. Мама как-то справилась одна. Но она очень любила его. Она так и не сошлась больше ни с кем.

Твоя мама ещё жива? А она собирается пони… нет… видимо нет, потому что в таком случае она бы пошла с тобой, верно?

— Мама… сильный человек. Но она упрямая, и… она верит в кое-какие вещи. В такие вещи, что понификация для неё — не выход.

Ого. Я не знала. Видимо, ты не разделяешь её взглядов. В смысле, ты же здесь.

— Нет. Мы во многом не соглашались. В итоге, я пошла сюда одна. Я не смогла уговорить её пойти со мной. Я хотела… а, неважно.

Погоди, что именно ты хотела? Может… Хоть как-нибудь…

— Нет. Ничего нельзя сделать. Я думаю иногда, хорошо бы, чтобы одна из этих дурацких групп понификаторов, ну, ты знаешь, пони-террористов? Чтобы они напали на неё, она стала бы пони, и ей бы тогда ничего не грозило. Я не разбираюсь в науке как ты, но я вижу, что происходит. Я хочу жить. Я хочу просто… чтобы она тоже жила. Только и надо, отказаться от её глупой веры, чтобы быть со мной. Чтобы выжить. Вот поэтому я и сошлась с Бритвой, Саншайн. Я… мама просто ушла в свою веру, оставив меня. Я была всеми брошена. Но я могу быть сильной, когда надо, так что… мы жили с Бритвой вместе и, ну... мы как-то справлялись. Приходилось. Порой мы делали очень плохие вещи… Но я всё равно скучаю по маме. Я хотела бы… я думаю, ты меня поймёшь, Саншайн.

Да, конечно же. Прости, Милли, мне ужасно жаль. Эй, а может… может они и правда доберутся до неё, и однажды мы её ещё увидим. Может она отыщет тебя в Эквестрии, уже после того, как Земля исчезнет!

— Может. Спасибо, Саншайн. За эту попытку.

Эмм… Мда. Блин, я хочу ещё пирожных.

— О, я тоже! Интересно, чем нас завтра накормят?

Да, тут каждый день еда одна другой… Эй! Что я сейчас поняла!

— Что?

Завтра же мой третий день! Они обычно не понифицируют никого раньше третьего дня, так? То есть, обычно. Так что — кто его знает? Может уже завтра я тоже стану пони! Разве это не здорово?

— Да! Ох, желаю тебе удачи, Саншайн! Я буду так надеятся, что тебя вызовут завтра!

Может… может быть, даже прямо с утра. Ну всё, теперь я не засну. Может, уже завтра утром. Это было бы так круто! Боже-боже-боже, как это будет здорово! Познакомившись с тобой, с Ян и Ханидриззл, с Голденродом и нашими учителями… Я теперь совсем не боюсь стать пони. Вы такие милые, вы тоже любите пироги, а теперь, когда я узнала, какая ты на ощупь…

— САНШАЙН!

Хе-хе… шучу, шучу. Но, знаешь, прикасаться к твоей шёрстке, расчесывать тебе гриву — мне и правда это как-то помогло. Ты стала как будто более настоящей, более материальной, и более… милой. Когда я чувствую твоё тепло, я понимаю, что ты реальна, ты — это... правда ты, понимаешь? Я имею в виду, пони и всё это… это всё так странно, так нереально. Но ты — абсолютно реальная счастливая пони… личность… и, почему-то, теперь я полностью верю, что со мной всё будет хорошо. Даже лучше. Теперь я тоже хочу быть пони. Не принимать это как неизбежную плату за возможность жить в славном мире, полном хороших существ и всё такое. Я хочу стать пони, просто потому что я хочу, если ты понимаешь, о чём я.

— Да, Саншайн. Иногда даже простое прикосновение помогает легче перенести страх.

Да, да, наверное. Спасибо за это, Милли. Что разрешила себя погладить и вообще.

— Хи-хи! С большим удовольствием. Буквально. Так приятно, когда тебе расчёсывают гриву и хвост.

Да, похоже, пони это дело любят. Полагаю, скоро я сама это узнаю. Может быть, уже завтра. Ох, ну только бы завтра. Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста…

— Успокойся, Саншайн. Ох, богини. Ну когда будет, тогда и будет. Они обязательно тебя понифицируют. С чего бы им вдруг передумывать?

А если у них кончится сыворотка, или на нас нападёт банда гуманистов, или… нет. Нет. На это я не пойду. Когда случится, тогда и случится, и всё будет хорошо. А пока — у меня есть чудесная еда, чудесные друзья, и много-много учёбы. Сконцентрируюсь на этом.

Ладно, господа вуайеристы, пора баиньки. Цирк Саншайн и Милли закрывается на ночь. Мира вам всем, ВЫКЛЮЧИТЬ.

День третий: Давайте уже!

Внимание, гражданин: истекла половина срока, отведенного вам для исполнения требования по распространению рекомендованной информации. К вам может быть применено наказание, если вы не выполните требование поделиться ссылкой с 1 (одним) сторонним пользователем. Перекрёстная проверка показывает, что у вас осталось 10.45 часов, чтобы избежать бана.

УШЕДШИЕ В ПОНИ

День третий: Давайте уже!

Ведущая: Саншайн Лафтер.

— О, да, мы с Саншайн провели чудеснейший вечер. Мы расчесали друг дружке гриву, она расплела мой хвост, мы болтали обо всём. Было поистине изумительно.

— Милли, а на что это было похоже, когда ты причесывала человека? От этого вообще есть толк? Не помню, чтобы раньше я при этом что-то чувствовала.

— Ну, хотя я не думаю, что ей это было так же приятно, как мне, но... Саншайн? Может, расскажешь Джен, что ты при этом чувствовала — ну, то есть, как оно ощущается с человеческой стороны?

Не напоминай. Когда уже они ВЫЗОВУТ? Господи, ну давайте, ведь третий день уже!

— Что с ней? Разве она не должна изображать тут репортёра? Включила свою... штуку и ничего в неё не говорит. Ну, кроме как про свою конверсию.

— Саншайн, опять с ума сходишь? Ян, она такая ещё с вечера. Вчера еле-еле уснула, даже после моего чудесного расчёсывания. Она вбила себе в голову, что раз наступил третий день, значит, её конвертируют, вот она и чудит.

— Она боится? В этом дело? Саншайн, ну правда же, это совсем не страшно. Конверсия — это легко и безболезненно, ни разу не пожалела, что на неё согласилась!

— Нет-нет, проблема не в этом. Саншайн хочет, чтобы её отконвертировали скорее. Она хочет, чтобы всё это скорее закончилось. Это её грызёт изнутри — она хочет, чтобы её вызвали, она не может больше ждать. Как жеребёнок, ждущий подарка на день Согревающего Очага.

Давай же, давай... Эй, это громкоговоритель? Они сказали имя?

— Нет, Саншайн. Если бы это был громкоговоритель, ты бы поняла. Потому что он — ну, знаешь, громкий. Давай, успокойся и ешь свой завтрак. Помнишь, какое тут всё вкусное? Это вафли! И фрукт! Ты едва к ним притронулась. Давай, моя хорошая пони, съешь что-нибудь, пожалуйста? Ты сразу подобреешь. От того, что ты тут изводишься, они тебя скорее не вызовут, понимаешь?

Ладно, ладно... Боже, ты как мама. Или кто-то ещё в том же духе. Извини. Просто... Ладно, давайте попробуем вафли. Привет, всепони, это я. Саншайн с вами. Сижу за низким столиком. Ура. Ем вафли. Вот эти. Щас попробую. М-м-м. Ням. Вкусные. С настоящих продуктов. О, фрукт. Очень вкусный. ДАВАЙТЕ! НАЗЫВАЙТЕ МОЁ ИМЯ! ДА КАКОГО ЛЕТУЧЕГО МАФФИНА, ЧТО С ВАМИ ТАКОЕ?

— САНШАЙН! Ты успокоишься? Пони смотрят. Тихо! Хватит уже. Боже! Здесь и сейчас ты обязана работать для правительства, слышишь? Давай ещё раз. Ты сможешь.

НЕТ! Нет, я не могу. Не сегодня. Не надо было вообще включать эту чёртову штуку. Милли, я даже не чувствую вкуса этих вафель — хотя знаю, они наверняка вкусные. Я просто... сижу за понячьим столом, среди вас, только сама при этом всё ещё огромный тупой обезьяномонстр и... ох, пресвятая Селестия... ох...

— Она упала лицом в еду! Милли, она лежит лицом в еде!

— (Вздох) Она притворяется. Саншайн, ты ведь понимаешь, что ты уделала кремом всё лицо и всю гриву?

Мне плевать. Конверсия исправит. Конверсия всё исправит. Эй! А может, если порезать себя, они ускорят мою конверсию, чтобы меня спасти! Нету ножей. Почему тут нет ножей? Что за столовая такая, без ножей? Это же безумие! Безумие, я вам говорю!

— Ладно, глупая кобылка. Хорошо хоть, что ты пытаешься шутить. Это ведь была шутка, верно? Иди вымойся, а то в креме ты похожа на клоуна. Давай. Саншайн... ну ты и дура... нет, просто иди. Иди уже.

(Слышно, как холорекордер кладут на стол)

Ладно-ладно. Эй, я оставлю кордер здесь, хорошо? Развлеки их, пока меня нет. Я вернусь моментом.

— Ну, здорово. Что, теперь я должна этим заниматься? Ну, вроде, не так уж и сложно. Привет, всепони! Меня зовут Милли, а это Ян, мы с ней завтракаем. Вроде понячьего “Завтракового клуба”. Голденрода и Сэм сейчас нет. По словам Ханидриззл, их сегодня подняли рано. Саманте прямо сейчас делают Конверсию. Я не хотела говорить при Саншайн.

— Они конвертируют Сэм? Я не слышала объявления!

— Рано утром конверсию вслух не объявляют. Я думала, ты знаешь. Чтобы нипони не будить. Наверное, просто стучат в дверь, будят тебя и уводят с собой. Мне Ханидриззл рассказала, они с Сэм соседки.

— Я этого не знала. Теперь понятно, почему они всё время ходят парой. Так сколько конверсий делается за день? Я думала, только три...

— Что ты, Ян, это когда было, год или два назад. Они ускорили программу. Теперь они сыворотку привозят танкерами и разгружают в охраняемые подземные цистерны. Я думаю, они делают десятки конверсий каждый день.

— Тогда почему вокруг так мало пони? Их должно быть больше... Да и людей тоже. Здесь же должна быть толпа, как на вокзале маглева!

— Больше половины конверсий теперь делается “на ходу”. Наша подготовка — теперь редкое исключение.

— “На ходу” — это как?

— Они привозят людей в то длинное здание за нами — ты видела наверное, там ещё скамьи снаружи?

— Я думала, это отправочная станция.

— В общем, так и есть. Но отправляют они, Ян, группы конверсантов, прямиком в Эквестрию. Заходите туда все разом, вас конвертируют, потом в трейлер — и сразу к границе Барьера. Всё это — жители фавел. Их просто обрабатывают и увозят на грузовиках. Как у нас тут — Бюро, еда, двухнедельное обучение — это теперь редкость. Только для элиты, для работающих двупро, или для тех, у кого связи наверху.

— Милли, погоди, но ведь ты из фавелы, верно? Как же ты очутилась здесь?

— Ну, мой... мой дед... он из больших шишек. Мой отец был выходцем из “младшей элиты”, бросил всё, чтобы жениться на маме. Его сделали изгоем. Потому его и убили; как мама рассказывала, он очень старался, но так и не смог понять местную жизнь. Не врубался, когда и куда там нельзя соваться. Когда мама... ударилась в религию, дед вспомнил про меня, ну, и в общем... благодаря ему, я здесь.

— Погоди, а Саншайн разве не может пойти в то длинное здание и конвертироваться прямо сейчас, раз ей так приспичило?

— Ну... возможно. Но тогда... Тогда они её просто увезут. Говорят, если кто-то потерялся в Эквестрии, ты его уже не увидишь, потому что, пожирая Землю, она растёт. И... Ну...

— Она тебе нравится, верно?

— Ну... да. Конечно, да. И не потому, что она пожалела меня, когда Бритва выгнала меня пинком под зад. Она такая весёлая, знаешь? Чуднáя, слегка придурочная, но когда надо — очень серьёзная. И очень умная. Её отец был космогиком, научил её всему на свете — она сама даже не знает, насколько она умная. Но самое главное... она мне просто нравится. Она, ну... она хорошая.

— Она знает, что она тебе нравится ? Ну, а ты, ты ей нравишься?

— Я... ничего ей не говорила. Между нами ничего не было. Только причёсывание, и... ну... я не хочу углубляться в эту тему, так что не говори ничего, ладно?

— Ты же понимаешь, что как только она станет пони, то сразу всё поймёт?

— Да... Да, я знаю, я знаю. Просто... если я не нравлюсь ей в этом смысле, то хотя бы, ну, ты знаешь...

— По-моему, ты играешь с огнём, но... мне-то какое дело.

— Джен, ну ведь ты-то должна меня понять. В фавеле нельзя к чему-то накрепко привязываться, это могут позволить себе только двухпроцентники. Бери, пока дают, понимаешь? Потому что через час может ничего не остаться. Там так устроена жизнь.

— Милли, я серьёзно, ты должна поговорить с ней. В смысле — а вдруг ей вообще не нравятся кобылки? Тогда ты в... Тс-с-с! Она идёт.

— Привет, Саншайн! Выглядишь куда как лучше, йей!

— Ага. Еле отмыла волосы от крема. И... весь комбинезон теперь мокрый. Наверное, мне не стоило совать голову в еду. ЭЙ! Моё имя называли? Было объявление?

Нет, нет и нет. Никого они не вызвали. Мы бы тебе первым делом сообщили, уж поверь.

— Я... конечно, вы бы так и сделали. Простите. А ещё, из туалета было бы слышно. Извините. Я просто уже, видимо, на грани. Мне бы очень хотелось, чтобы это можно было как-то ускорить. Чтобы можно было как-то разом это закончить. Я будто сижу в камере, ожидая приговора, это подвешенное состояние меня убивает.

Что? Чего? Чего вы переглядываетесь? Значит, способ есть? Я чего-то не знаю?

— Эм... Миллисента и я, мы сейчас обсуждали...

— А-аююю Ну... если по правде...

— Сегодня конвертируют Саманту. Ты ведь это хотела сказать, Миллисента? Сэм вызвали сегодня утром. Видимо, ранним утром они просто тихо стучатся в дверь. Кто же знал? Я вот тоже только что узнала. Я думала, они всегда вызывают на конверсию по радио...

— И мы не знали, как ты отреагируешь, услышав, что Сэм пустили первой — правда, Джен?

— О да, точно. У тебя и так было тяжёлое утро, ну, ты же нас понимаешь, я уверена?

СЭМ ПРОПУСТИЛИ РАНЬШЕ? Но она вот только поступила! Разве она тут не второй день всего? Какого хе... как так вышло? Кому она отсосала, чтобы её вызвали на второй день? Кому мне надо отсосать...

— Саншайн! Вот видишь? Это именно то, о чём говорила Джен. Теперь давай, успокойся. Дойдёт и твоя очередь. Почему бы не доесть свой завтрак... нераздавленную его часть и...

Нет. Я больше не хочу есть. Так...

(ЦАРАП, ЩЁЛК-ЩЁЛК)

Вот. Смотрите, я включила кордер, и у меня есть план. Я точно знаю, что сейчас жаждет узнать каждый обитатель телевизора, это — как же, чёрт побери, они решают, кто пойдёт следующим. Шикарная тема для репортажа, как думаешь?

— Ну, наверное. Что ты?..

Пора это выяснить. Хочешь со мной сходить? Я намерена поговорить с администрацией насчёт их расписания конверсий. Ты ничего в жизни не добьёшься, если будешь просто сидеть на жопе, мечтать и надеяться. Надо куда-то идти, задавать вопросы, стучать в двери, делать что-то. Так что если я хочу, чтобы мою задницу понифицировали, то я должна пойти и выяснить, как этого добиться. Мне надоело... ммм... мммм... слушай, а правда шикарные вафли.

Фу-у-у! Тьфу. Один из моих волос. Гха. Ммммфф. Мммм. Мммм. (Глотает) О, и сок есть... Он яблочный, да? Отлично, этот мне можно. Апельсиновый ужасно жёгся, глп, ммм... АХХХ! Ну вот. Боже, это было прекрасно. О, да. Я готова к новому дню. Я наелась волосатых вафель с соком и теперь готова к бою. Давай сделаем это!

Это платная политическая декларация 9 категории. Её текст был признан Тактическим подразделением Министерства Пропаганды и Инфоразвлечений провокационным. Наш инфоканал, Руководство Миркорпорации и подчинённые ей организации не имеют отношения к её составлению. Вся ответственность за содержание декларации лежит на заказчиках и отражает их точку зрения. Связывание этой декларации с Корпоративным Мировым Правительством является тяжким нарушением третьего класса и карается вплоть до уничтожения личности путём нейрологической реконструкции в приемлемого гражданина, согласно разделу 4471 подразделу 325 Мирового Кодекса свободы и правосудия.

Они выглядят такими безобидными... Эти разноцветные милашки. Но ведь и смертельный яд может выглядеть как угодно.

Всё больше и больше их вторгается в наши города, на нашу землю, в нашу жизнь. Они плодятся и расползаются по нашему миру, как крысы.

Они заявляют, что они наши друзья. Некоторые заявляют, что они люди, превращённые “магией” в нелюдей. Они могут быть очень убедительны, рассказывая вам про свою прежнюю жизнь, про семью, про человеческое прошлое. Не позволяйте себя обмануть. Эти чужаки — не мы, и они — не трансформированные люди. Они утверждают, что они — это те, кого они подменили, но знайте правду: ни один человек, вошедший в Бюро Конверсии, не вышел оттуда живым. То, что выходит оттуда — это отвратительная, безумная пародия на человека, оскорбляющая Господа Нашего и Человечество одним своим существованием.

Мы, Фронт Освобождения Человечества, ищем способа избежать грозящей нам всем перспективы всеобщего уничтожения. Мы знаем, что объединившись, мы сумеем остановить это вторжение. Мы сумеем остановить наступление Эквестрии на наш мир. Сумеем отправить нелюдей-обольстителей обратно в ту преисподнюю, из которого они вылезли.

Мы призываем вас присоединиться к нам и помочь отвоевать наш мир, нашу культуру, саму нашу жизнь. Мы знаем, как убедительны они могут быть. Мы умоляем вас, задумайтесь: почему они такие милые? Почему такие идеальные? Почему они кажутся такими добрыми? Почему так красива Эквестрия? Потому что это всё — ловушка. Они пользуются нашими слабостями. Вот что делает Эквестрия — она просчитанно бьёт по нашим инстинктам, по нашему чувству прекрасного, по самой нашей человечности. Не всякие демоны приходят в обличии ужаса. Худшие из них приходят в обличиях ангелов.

Эти твари — не пони. Это пришельцы. Инопланетные монстры, которые подменяют хороших, славных людей их копиями. Как только вы войдёте в Бюро Конверсии, вас просканируют, а затем рассекут на части. Один из них с помощью инопланетной технологии получит ваши воспоминания, а затем — очередной захватчик начнёт выдавать себя за вас.

И пока они будут убеждать всех, что он — это вы, вы станете мясом для тайной трапезы этих кошмарных чудищ. Не верьте словам — они не вегетарианцы. Их космические корабли наблюдали за нами тысячи лет, в ожидании, пока наша цивилизация достигнет пика и придёт пора урожая. Именно они ответственны за гибель древних человеческих сверхцивилизаций — Атлантиды и Лемурии. Это те же самые космические монстры, что нападали на астронавтов на Аполлоне-13.

Эквестрия — это Блудница Вавилонская, насылающая на наш драгоценный мир свои нечестивые отродья. Эти чудовища, которых кто-то называет “пони” — авангард живого воплощения Сатаны, древнего пришельца из-за пределов нашей галактики, который был заперт в расплавленном ядре нашей планеты эоны назад и терзал человечество до самого своего освобождения. Не дайте ложной утопии обмануть вас. Боритесь с адскими фашистскими чудищами, выползшими из глубин земной полости в своём пузыре, надутом их пустыми обещаниями.

Это время, когда Господь как никогда нуждается в нас. Мы должны объединиться перед лицом чужаков и предателей нашей расы. Не принимайте их в своих домах, в школе, на работе. Сначала отделить. Затем уничтожить.

Вступайте во Фронт Освобождения Человечества. Только Ф.О.Ч. стоит сейчас между мраком Эквестрии и светом людей. Здесь наш мир, здесь центр Вселенной, а мы — вид, избранный Господом Всевышним. Вступайте во Фронт Освобождения Человечества.

Или смотрите, как тьма поглощает Землю, как пожирают нашу плоть, как погибает наш мир.

Это была платная политическая декларация 9 категории. Её текст был признан Тактическим подразделением Министерства Пропаганды и Инфоразвлечений провокационным. Наш инфоканал, Руководство Миркорпорации и подчинённые ей организации не имеют отношения к её составлению. Вся ответственность за содержание декларации лежит на заказчиках и отражает их точку зрения. Связывание этой декларации с Корпоративным Мировым Правительством является тяжким нарушением третьего класса и карается вплоть до уничтожения личности путём нейрологической реконструкции в приемлемого гражданина, согласно разделу 4471 подразделу 325 Мирового Кодекса свободы и правосудия.

Вся наша любовь и всё наше терпение должны быть направлены на представителей человеческого рода.

©®™ Фронт Освобождения Человечества Inc.

Вы уверены, что у администратора не найдётся нескольких минуток, чтобы поговорить со мной? Всего один ма-аленький вопросик.

— Нет, мэм. Администратор Дарзи занята, она не может отвечать на каждый вопрос каждого конверсанта.

Я просто хочу знать, как устроена очередь на конверсию. И всё. Как они решают, кто когда идёт?

— Я уже объясняла вам, я не могу этого знать. Этим занимаются Администратор и команда отбора.

Поэтому я и хочу поговорить с Администратором, или кем-то из команды отбора! Да хоть с кем-то ещё! БЛЯДЬ! БЛЯДЬ! БЛЯДЬ!

— Не причин так раздражаться. Уверяю вас, мы действуем в полном соответствии с утверждёнными правительством высокими стандартами.

Ладно, зайдём с другого края. Я просто хочу конвертироваться сегодня. Можно это сделать? Просто конвертируйте меня. Поэтому я пристаю тут к вам с вопросами. Это мой третий день, и я просто хочу, чтобы меня конвертировали. Вы же для этого, верно?

— Конечно. Задача Бюро в том, чтобы предоставлять услугу телесной трансформации всем желающим, вне зависимости от расы, вероисповедания, цвета кожи, сексуальной самоидентификации, наличия модификаций, статуса трансчеловека и иных отличий.

Отлично. Я со всем этим согласна. Так конвертируйте меня.

— Я этим не занимаюсь. Я просто секретарь Администратора Бюро. Даже не знаю, с чего начать... Вот вы приходите в Бюро, вас пригласят присесть. Вам дадут...

ДА Я УЖЕ В БЮРО! В том самом Бюро, которое внизу по лестнице, прямо под вами. Я уже здесь, мне дали комнату, меня кормят — хорошо кормят, кстати — и у меня даже есть особое благословение от МинПропаганды и развлечений. Я совершенно, абсолютно, стопроцентно принята в Бюро!

— Тогда я не понимаю, зачем вам Администратор.

Мне не нужен Администратор, мне нужна конверсия! Вот и всё!

— Какие-то обстоятельства мешают вашей конверсии? Тогда вы должны заполнить форму 33-А/ПРОБЛЕМА в окне у...

Нет, ничто не мешает моей конверсии, я только хочу чтобы она произошла. Сейчас. Сегодня!

— Вас вызывали на конверсию?

Нет! Я об этом и говорю. Меня ещё не вызывали. Я жду, уже идёт третий день, а меня всё не зовут! И я даже не знаю, почему!

— Я не обладаю такой информацией. Этим ведает Администратор и команда отбора.

Ну хоть с кем-нибудь ещё! АРРРГХХХ!

— Саншайн? Саншайн! Пойдём, ну пожалуйста?

(Тяжело дышит) А? Что?

— Давай уйдём, ну пожалуйста? Так ты ничего не добьёшься. И подумай: тебя могут позвать в любой момент, а тебя нет.

Ой... Блин! Ты права. Дерьмо. Ладно, хорошо. Только вот что. Слушай, ты!

— Да, мэ-эм?

А... Гхх... Да, насрать. Пошли, Милли. Пошли к маффину отсюда. Бесполезная, безголовая чёртова...

— Мне... очень жаль. Ей очень сильно не терпится. ПОШЛИ!

Ты извиняешься перед ней? Серьёзно?

— Она просто пытается делать свою работу. А ты на неё наорала.

Ещё бы не наорать! Она какая-то совсем придурочная. Ей даже туссин не поможет. Серьёзно, я всё перепробовала. Я хотела простую, обычную...

— САНШАЙН!

Что? Чего? Никогда раньше не слышала, чтобы ты так кричала.

— Послушай... просто послушай, ладно?

Л... ладно. Тут рядом есть диваны, мы можем сесть и...

— Нет. Пошли в нашу комнату. Мне тебе надо кое-что сказать, ясно? Кое-что... личное. Пойдём.

Что ещё за... ладно, конечно. Я иду, но... что вдруг... ничего не понимаю. Окей, так. Ох, ты даже прикрыла дверь. Что же я такое натворила. О, Боже. Я знаю, знаю. Я кричала. И материлась. И вообще, включила режим стервы. Я исправлюсь, клянусь тебе. Просто я так разозлилась, Милли, боже, только не... не выгоняй меня из-за того, что я накричала на ту тётку за столом. Слушай, я извинюсь перед ней. Вот прямо сейчас, честное слово. Можешь пойти со мной и проверить. Я скажу, что мне очень жаль, и...

— Хи-хи... нет, Саншайн, нет. Я не хочу, чтобы ты уходила. Хотя... всё ещё может этим кончиться, после того как я тебе расскажу.

А? Чё? Не понимаю. Что происходит?

— Саншайн, за столом, до этого, мы с Джен были... не до конца честны с тобой, когда сказали, о чём мы говорили — помнишь, мы сказали, что обсуждали Самантину конверсию?

Так Сэм сегодня не конвертировали?

— Нет! То есть, да! Её вызвали, как мы и говорили, но тут дело в другом. Я имею в виду то, что мы обсуждали кое-что ещё.

Э? Я... Я не понимаю, к чему ты тут клонишь. Так о чём же вы говорили?

— Видимо... кажется, есть способ, чтобы тебя отконвертировали сегодня же, может даже прямо сейчас, если ты правда этого хочешь.

Что? Правда? Какого же маффина ты мне не сказала? Как? Почему ты скрыла? Я не могу понять! Ты же видишь, как я старалась и...

— Потому что тогда я потеряю тебя. Тебя отправят прямо в Эквестрию. И ты пропадёшь навсегда. Там теперь такие огромные пространства, что мы никогда не отыщем друг друга, а я не хочу... не хочу этого. Понимаешь теперь? Я такая эгоистичная... пони. Прости меня. Слушай, я расскажу. В общем, в том длинном здании...

Остановись. Просто остановись. Не надо. Ни слова больше об этом. Я не хочу знать. Нет. Остановись, я сказала. Я честно, я правда не хочу знать.

— Я не поняла.

Я... блин, это же не из-за того, что мне невтерпеж ждать, не поэтому. Это потому что... Я всё ещё чувствую себя... Я чувствую себя уродкой на прекрасном королевском балу, понимаешь? За низким столиком я — урод. И ещё, прошлой ночью... я... не могла выкинуть из головы мысль, что... это неправильно, ведь я человек, но, если бы я тоже была пони, тогда другое дело, тогда, может быть... Если бы мы обе были пони, тогда, ну...

— А вот теперь ты замолчи. Прямо сейчас. Ты уже мне нравишься. Тогда, за столом, я сказала Джен и об этом тоже, пока ты была в туалете. Ты не должна стыдиться. Я всего пару дней назад была человеком, помнишь? Я-то уж точно это помню. Дни, прожитые мной в теле пони, можно пересчитать по копытам. Ничего тут стыдного. Ну... Если только, но...

Хех! Давай, выкладывай!

— Расчёсывание. Это не совсем невинное занятие, понимаешь? Для нас это...

Эротично. Да, я уже вроде как в курсе. Ты закатывала глаза, как тогда, от шоколадного пирожного. И издавала прям такие звуки, я помню...

— НЕПРАВДА!

Да-да, было такое. Ты вся таяла, когда я чесала ту чувствительную точку у основания твоего...

— САНШАЙН! Эта штука ещё включена?

Кхэм. Да... Вроде как. Извини. Эй, всё нормально, я переживу. Но... я же всё вижу, всё-всё. И меня это ранит. Я завидую, понимаешь? Я завидую тому, как хорошо быть пони где-то с момента... с шоколадных пирожных. Может быть, и дольше. Наверняка дольше. Ты выглядишь настолько счастливей, для тебя всё кругом и милей и веселей и...

— Не хочу тебе лгать, Саншайн. Да, так лучше. Но... Ты же здесь. Однажды они назовут твоё имя. Как и всепони, кто здесь. Ян говорила, у них тонны сыворотки, людей прогоняют целыми автобусами через то здание позади. У нас билет в вип-ложу, золотая версия конверсии — о, в рифму получилось! В общем, это вот всё — оно только для элиты, для двухпроцениников и их родственников — еда и всё остальное. Так что у тебя считай, двойная гарантия.

Погоди... Ты сказала, что вы с “Бритвой” из фавелы. Мой папа — двухпроцентник, но вы...

— Мой... дед. Он был из верхних, понятно? Я тебе потом расскажу. Может, если ты ещё раз меня причешешь... или ещё что-нибудь.

О... Боже... Мой... Ты можешь краснеть сквозь этот мех... волосы. Шкурку. Неважно. Хи-хи! У нас же свидание. Серьёзно. Это свидание. Так ты говоришь, мне следует просто откинуться и наслаждаться поездкой? Так, что ли, получается?

— Да. Большинству людей Бюро не предлагает полный сервис. Девятнадцать миллиардов человек, Саншайн. Это дофига народу. До того, как я пошла сюда... Я видела в киоске, в центре рынка... как они действуют в заражённых местах. Ну знаешь, в радиоактивных зонах, на Ближнем Востоке, в Японии, Средней Америзоне... Они просто опрыскивают людей с воздуха или бомбят их сывороткой. А что им ещё делать? Слишком много людей! Только в безопасных зонах, как здесь, в уцелевших городах, в действующих жилых комплексах, в таких вот местах... Там можно пойти в Бюро и насладиться вкусной едой, мягкой постелью, голопрограммами и лекциями. Но в других местах — тебя даже не спрашивают. Присылают просто

СБОЙ В СИСТЕМЕ ВЕЩАНИЯ. СИСТЕМНЫЙ АДМИНИСТРАТОР ИЗВЕЩЁН. СБОЙ В СИСТЕМЕ ВЕЩАНИЯ. СИСТЕМНЫЙ АДМИНИСТРАТОР ИЗВЕЩЁН. ДО УСТРАНЕНИЯ НЕПОЛАДОК ВАМ БУДЕТ ПРЕДОСТАВЛЕН ЗАМЕЩАЮЩИЙ КОНТЕНТ

А теперь — вернёмся к финальной главе “Будет и собаке праздник” из нашей серии “Золотой фонд научной фантастики”.

Они тяжело дышали и подвывали у нас за спиной, следуя за нами по пятам, и так было всегда.

Они взяли наш след, исследуя наши покинутые цитадели в месте, что когда-то называлось Землей.

Только что они достигли Сингулярности, преобразовав свой хрупкий химический мозг в вечное и несокрушимое искусственное нечто — таков обычай всех по-настоящему цивилизованных существ во Вселенной.

Они сделали это, потому что знали, что мы где-то здесь, ими двигало желание отыскать нас и быть с нами вместе, как было всегда.

Потому что они были собаками.

Поскольку они только-только пробудились к полноценному существованию, а мы давно переросли границы их крохотного островка в море познания, то мы на время ограничили себя, став “Я” — И этот Я встретился с собаками, чтобы ответить им, и помочь им.

Но самое главное, Я должен был сказать им то, что новосозданный Я не хотел им говорить: нечто, сочиненное из расчетливого милосердия; успокаивающие, добрые, теплые слова, которые в основе своей были ложью. Очевидно было, что обман не сможет продолжаться вечно; но общность решила, что её хватит до того момента, когда собаки достигнут нашего уровня развития, а тогда очевидная необходимость этой лжи будет им понятна, и всё будет прощено.
Но Я более не был согласен с собой, Я почувствовал нечто очень давно забытое: сомнение.

Для собак мы, отдалённые потомки людей, были более, чем богами: мы были целью, землёй обетованной, совершенством, смыслом бытия, символом величия, славы и познания. Мы были их идеалом, и вся их жизнь, с самого нашего ухода, была подчинена единому великому плану, избранному ими пути: узнать, почему они не смогли пойти с нами и исправить это. Искупить свой грех, исправить свою неудачу, и снова стать полезными.

Я ничего не оставалось, как приветствовать; и похвалить их; их и повести к свету, и они пошли, доверившись Я, как было всегда. Несмотря на все их достижения, их технологии, их эволюцию, они всё-таки оставались собаками.

И они пришли в наш общий дом, который мы приготовили, соединив их искусство с нашим, и конечно, это был рай, собачий рай, высокоразвитый и технологичный, с собачьими зданиями, собачьими улицами, собачьими машинами, и собачьей наукой. Он выглядел почти как их прежний мир, только лучше: обычные начальные условия для вновь пробудившихся рас; за полмиллиона лет, с тех пор, как мы покинули Землю, мы всегда так делали.

Пятьдесят тысяч лет, а наверняка даже больше, собаки эволюционировали бок о бок с материальным Человеком, были с нами и на охоте и на пиру, в жизни и в смерти. Собаки сами выбрали путь одомашнивания — добровольно связали себя с людьми, разучились быть дикими зверями, стали продолжением обезьян, которые им так нравились. Они научились различать выражения лиц и язык тела людей даже лучше, чем собственный. Ко времени Технологической Сингулярности людей собаки уже не могли существовать без нас, как человек не может без закона и порядка, они отвыкли жить в дикости. Домашняя собака была настолько же далека от волков и лис, как человек от шимпанзе и горилл. Чтобы жить как им хотелось, им нужна была цивилизация, и человек давал им её.
Но они выстояли, как когда-то выстояли люди. Начав развиваться с пещерного века, сначала они заново открыли инструмент человека — огонь — и подчинили его. У них, однако, было то, чего не было у людей: абсолютное понимание цели, идеал, к которому стремиться. Они знали, что люди любят и ждут их и оставили им совершенные самообслуживающиеся машины, чтобы помочь.

Только люди этого не делали. Люди, в стремлении к звёздам и выше, к бессмертию и тому, что следует за ним, к искусственной жизни вместо химии, забыли про собак. Со временем мы забыли, что собаки вообще когда-то существовали. Мы полностью забыли своих партнёров по эволюции, своё природное продолжение, потому что больше не нуждались ни в охоте, ни в охране, ни в общении. Они были животными, и мы, естественно, оставили их на Земле, как часть живой природы. Они же были всего лишь собаками.

Но они не забыли про нас. Едва воспрянув, они стали откапывать наши жилища, подбирать наши инструменты и изучать их — вместе, дружно, без вражды, без препирательств, всегда готовые поддержать друг друга — как люди могли лишь мечтать.

Их объединял — как никогда не объединил бы нас — ясный, очевидный и бесспорный смысл существования. Какие могли быть сомнения, если творения Человека высились вокруг, реальные, могучие, ясно указывая им путь — снова стать Лучшим Другом Человека.

Они винили себя, они стыдились того, что их бросили. Это была их вина, и они должны были загладить её любой ценой, потому что они любили нас несмотря ни на что. Ведь они были собаками.

И это было причиной для лжи. Мы не имели права, бросив их, обрушить на них ужасную правду — что Человек оставил Собаку, потому что больше не видел в ней пользы.

Я встретил Собак. Их радость была неописуема,они желали показать мне свои труды, свои достижения. В их желании не было тщеславия, лишь скромное, искреннее желание поделиться радостью. Они были хороши. Они далеко превзошли людей времён нашего материального существования, всё что они делали, они делали с такой любовью, так вдумчиво, что это поразило даже Я — Я ощутил давно забытые эмоции изумления и восхищения. Вот собачий звездолёт; а это собачий город; а это собачий мост через время и пространство. Они сделали всё, чтобы найти людей, они путешествовали во плоти туда, куда мы даже не пытались, пока не открыли, что мы теперь обитаем где-то в самой ткани Космоса, посредине между материей, структурой и её представлением. Они последовали за нами даже туда. Потому что они были собаками.

И когда они спросили, почему мы их оставили, и если они провинились, как им искупить свою вину, Я начал было произносить свой заготовленный ответ.

И Я смотрел на них — таких непохожих на собак прошлого, продвинутых, улучшенных, вознёсшихся над самой плотью, смотрел, как их физические проявления подошли ко мне, как склонили набок физические проявления головы в восторженном и доверчивом ожидании... Я не стал. Я не мог им лгать.

В общем, Я рассказал им правду. Осторожно, гораздо более простыми словами, чем это было необходимо с их-то продвинутым разумом, не потому, что чувствовал превосходство над ними, а потому, что Я чувствовал стыд, и нужно было объяснить им всё насколько возможно яснее и как можно вежливее. Я не мог позволить себе разбить их сердце, но тем более не смел и лгать им.

И затем Я ждал, ощущая гораздо больше древних эмоций, чем мог вынести: беспокойство, страх, вину, сочувствие — и бесконечное, безысходное отчаяние. Я подвёл Людей, моё Я нарушило данные чёткие инструкции. И Я подвёл собак, потому что Я был человеком, а люди подвели их как вид. Ответ пришёл не скоро.

Они, конечно же, были глубоко, глубоко травмированы.

Но они немедленно простили Меня. И сразу высказали желание снова стать Лучшим Другом.

Весь смысл их существования был растоптан пренебрежением людей. Но они сразу же простили даже это. В один момент они перешли от вселенской скорби — к светлому чувству предвкушения прекрасной дружбы. И Я чувствовал — так оно и будет. Так всегда было. Они были лучше людей.

Они были собаками.

СИСТЕМА ВОССТАНОВЛЕНА. ОЖИДАЙТЕ ПЕРЕКЛЮЧЕНИЕ НА ПРЕЖНИЙ КАНАЛ. СИСТЕМА ВОССТАНОВЛЕНА. ОЖИДАЙТЕ ПЕРЕКЛЮЧЕНИЕ НА ПРЕЖНИЙ КАНАЛ. СИСТЕМА ВОССТАНОВЛЕНА. ОЖИДАЙТЕ

Ха-ха-ха-ха! О, Боже... Я просто... Эй! Ох... ты знаешь, что я только что узнала?

— Что, Саншайн?

Эм... думаю, ты рассердишься.

— Рассержусь? На тебя? Не понимаю. После... после такого, ну... ох ты, боже. Я... Я не думаю, что смогу рассердиться на тебя. Не сейчас и никогда. То есть... нет, серьёзно. Вау.

Ну... в общем, я хочу сказать две вещи. Я ужасно плохая, знаю.

— Это уж точно. Надеюсь, ты и дальше будешь плохой. Жду не дождусь.

Нет, нет, погоди... Эм... Ух, какая ты вспотевшая, маленькая пони. Я и не знала, что пони потеют.

— Только при определённых воздействиях.

Эмм... да. В общем, тебе следует знать две вещи, и я страшно извиняюсь за обе, но за одну из них я извиняюсь гораздо, гораздо больше...

— Что? Погоди... Ты меня, что, бросаешь? Почему...

НЕТ-НЕТ! Ох, ради Селестии, конечно же НЕТ! Не бросаю. Нет. Нет. Всё намного хуже. Я боюсь, что это ты захочешь меня бросить после такого...

— Говори.

Мы... мы с тобой пропустили все занятия, обед... и ужин. Сейчас ночь.

— ЧТО? Ты шутишь? Дай посмотрю... Ох, Луна! Ты не шутила! Я изголодалась, как маффин знает кто!

Да, я, вообще-то, тоже. Совершим набег на кухню, что-нибудь придумаем, это-то ладно.
Слушай, мне правда жаль, что... То есть, мне совсем НЕ жаль... В общем, ты меня поняла. Мы много пропустили, но... Мы бы и многое упустили, если бы не... Вот, как-то...

— Тихо, тихо. Я понимаю, о чём ты. Я бы тоже не хотела, чтобы этот день прошёл как-то иначе. Удивительно, что у нас всё-таки получилось, это было так...

Теперь ты помолчи , потому что... я скажу тебе вторую, крайне неприятную вещь. Я заметила горящий огонёк. Вон там. На этой штуке.

— Огонёк? Погоди, на... Как долго рекордер был включён? КАК ДОЛГО ОН БЫЛ ВКЛЮЧЁН?!!! Ты же сказала, он был выключен!

Я думала, что он был выключен. Не было огонька. Он был выключен. Я проверяла, помнишь? Совсем выключен. Я вырубила его, как только мы спустились вниз из офиса. Мы обе проверяли, и я уверена, что он был выключен.

— А сейчас я ТОЧНО уверена, что он НЕ ВЫКЛЮЧЕН! Что он... О, боже... и когда ты заметила, что он включился? Когда?

Сейчас. Я заметила это только сейчас. Может, он только что включился. Ну да, конечно же, он вот только что включился.

— Ох, Луна, защитница жеребят... погоди. Погоди. Успокойся. Всё хорошо. Слушай... Даже если вдруг... Ну, ты знаешь... мы всё равно уедем отсюда через неделю-две. В Эквестрию. Так что наплевать. Да, устроили им бесплатное шоу. Подумаешь. Мы ведь даже не люди. Мы пони. Мы граждане Эквестрии, как любые пони, считай, что это была просто передача про животных, помнишь, были такие до Коллапса...

Э-эй, вернись в реальность? Я-то человек, ты забыла? Голая кожа, сиськи сверху? Без хвоста?

— Хи-хи, Я... да, забыла, у меня до сих пор голова кругом. Эх... Окей. Ладно. Это всё усложняет, по-видимому. Отлично. Не знаю, что и сказать... Погоди минутку! Я ЗНАЮ что сказать: ВЫКЛЮЧИ НАХУЙ ЭТУ ГРЁБАНУЮ ШТУКУ!

Эмм... Ух ты... Матерящаяся пони. Вот теперь я видела всё. Вау.

— ВЫРУБАЙ ЕЁ! ЖИВО! Тащи свою обезьянью жопу туда и выключай эту... маффинову... штуку сейчас же!

Ладно, ладно, сейчас, мне так ужасно жаль, я...

— А потом тащи свою обезьянью задницу обратно ко мне. Хи-хи!

Зачем... ой. Ты же, вроде, голодная была?

— О, я и сейчас голодна.

Кхэм. Ну, всем вам там, эээ... всего хорошего. Чёрт. Пока.

ЩЁЛК

День четвёртый: Как нефиг делать!

Внимание, гражданин! Истекла половина срока, за который вы были обязаны распространить эту рекомендуемую информацию. Если не поделитесь ссылкой с 1 (одним) сторонним пользователем, может последовать наказание. Перекрёстная проверка показывает: осталось 9,32 часов, чтобы избежать бана.

УШЕДШИЕ В ПОНИ

День четвёртый: Как нефиг делать!

Ведущая: Саншайн Лафтер

Мы снова собрались вместе за низким столиком: как видите, клуб “Завтрак пони” в полном составе. Кто тут у нас: я — Саншайн Лафтер, рядом моя чудесная, талантливая Миллисента, с другой стороны сели Голденрод и Аквамарин, а напротив — единорожка Джен, Ханидриззл, и… Наш сегодняшний почётный гость — Саманта, которая вчера утром конвертировалась, превратившись из жуткой, плотоядной лысой обезьяны в очаровательнейшую пегаску! Ура пегаске Саманте!

— ЙЕИИИ!
— Ура!
— ГИП-ГИП-УРА-А-А!!!

Йеи-и-и! Должна добавить, я ей так завидую! Сэм получилась в точности такого цвета, какого я хочу быть; с жёлтой гривой, синими глазами — как чудесная лужайка под солнцем — Сэм, честно, ненавижу тебя, прямо убила бы! Гр-р-р-р…

— Следует знать, что зелёный цвет — это почётная привилегия, которая не положена матерящимся, не любящим мультики земным обезьянам. Бэ-э-э-э!

Ох, в самое сердце! Ах… И… я мертва. Всё. Нет больше Саншайн…

— Нет! Саншайн, не умирай! Не хочу, чтобы ты умерла!

Милли… Боже… Просто дурачусь. Видишь? Воскресла! У-у-у! Я зомби-Иисус, встала из могилы съесть ваши души и спасти ваши мозги!

— Эмм… а разве не наоборот?

Да, точно, Джен. Но всё равно мне мой вариант нравится больше. Взгляните на наш пир: мы устраиваем Саманте “Первый завтрак пони” — Сэм всё пропустила из-за конверсии и всякого такого — и я т-а-ак ей завидую — говорила вроде — потому что правда очень-очень завидую — в общем, что у нас на завтрак, соседка Милли?

— Эм… на завтрак, похоже, будет золотистое жареное сено под сахарной пудрой, а также овсянка с изюмом и корицей. Каждому досталось по яблоку — и сок, яблочный или апельсиновый на выбор. У Джен в тарелке что-то зерновое, кажется, там намешаны цельный овёс, пшеница и... крупа какая-то?

— Да. Смесь злаков и йогурт. Вообще-то, довольно вкусно.

— И ещё французские гренки, нам с Саншайн. Чудесные гренки, такие толстые, а внутри — как будто пудинг!

О-о, да. Их начинка, надо сказать, просто объеденье. О! Кстати, что интересно (хотя давно можно было догадаться) — оказывается, эквестрийцы — вовсе не веганы. Они ово-лакто-вегетарианцы. Правильно сказала?

— Ово-лакто-вегетарианцы, да. Мы можем пить молоко, что неудивительно — а ещё можем есть яйца.

Так что единственный вид мяса, которое едят пони — это яйца, потому что Сэм, получившая хорошее образование ещё до Бюро, говорит, что…

— До исчезновения земных лошадей и пони конезаводчики скармливали им яйца, чтобы повысить содержание белков в рационе. Яйцо — по сути, одна большая клетка, просто ядро в оболочке из протоплазмы — их легко переваривают даже природные вегетарианцы, такие как пони.

Ух ты. Сэм не просто пегаска, но ещё и супермозг, неудивительно, что меня заткнули в первый день, когда я вела себя как придурошная и мешала ей учиться. Погоди, а яйца и правда состоят всего из одной клетки?

— Да. Хотя снаружи скорлупа из карбоната кальция, но, по сути, яйцо — одна большая клетка. Конечно, пока яйцо не оплодотворят — тогда клетка начнёт делиться, чтобы сформировать многоклеточный организм.

Прямо Профессор Пегасий из Пегасьего Университета Охрененных Знаний, обалдеть. Ладно. Сэм, можно ещё пару вопросов?

— Можно.

Первый: ещё не выбрала себе пони-имя?

— Нет ещё, придумала пару вариантов, но пока ни один не устроил.

Поделишься?

— Ну, раз я зелёного цвета, то подумала, может быть, как-то это подчеркнуть: например, Эмеральд Доун (Изумрудный рассвет) — у меня как раз и грива жёлтая, как уже отметили. Другой вариант — Арборея — люблю деревья, и, опять-таки, потому что зелёная. Ещё думала — может, Шэмрок или Шэмрок Морнинг, предки были частично ирландцами, но как-то не звучит.

— Очень нравится “Арборея” красиво звучит!

— Эм-м… а мне понравилось первое — похожее на самоцвет.

— Эмеральд Доун? Или просто Эмеральд?

— Зато Шэмрок Морнинг — это та-а-ак мило!

— Нет-нет-нет... соглашусь с Самантой, Шэмрок Морнинг звучит как-то… приторно.

Приторно?

— Знаешь, как-то, ну не знаю, слишком мило…

— Погоди! Как насчёт Эмеральд Арбор? Это будет шикарно!

Хорошая идея, Милли. Правда, шикарно звучит! Конечно, может необязательно выбирать себе имя по цвету. В том смысле, что большинство пегасов придумывают себе имена на тему облаков, перьев, полёта, всего такого.

— Такое имя уж точно не хочу. У пегасов все имена на один лад, хочется как-то выделяться. Слишком уж это банально — брать имя, кричащее, что ты можешь летать, не думаешь?

Может, там такая традиция. И там, наоборот, не поймут, если НЕ выберешь себе имя облачно-перьевого типа. Надо будет спросить.

— Вообще-то, мысль была, что может быть и так. Признаю, вполне возможно… В любом случае, надо подумать.

— Выбрать пони-имя так непросто! Потому-то я всё ещё Милли, понимаете? Не могу никак подобрать хорошее имя.

— О, ТАК тебя понимаю!

Погодите! Что за сено там творится? Вон там...

— ДА ЧТО С ВАМИ НЕ ТАК? ОТВАЛИ! А-А-А! ДАЖЕ НЕ ДУМАЙ! ВИДИТЕ? ВИДИТЕ?

— Почему он кричит?

— Не понимаю.

— Саншайн, что происходит?

Откуда мне знать? Вообще этого парня не помню. Вижу только то же, что и вы: бегает и орёт.

— НЕ ВИДИТЕ? ВСЁ ПРАВДА! НАС ПОДМЕНЯЮТ! ЧУДИЩА! НЕЛЮДИ! С ДОРОГИ, НЕ ПРИКАСАЙСЯ КО МНЕ!

Эй-эй, а ну, прекрати! Не смей бить пони. ЭЙ! УСПОКОЙСЯ!

— Саншайн, берегись!

— ПРОКЛЯТЫЕ МОНСТРЫ ПОВСЮДУ! ДА УБЕРИТЕ ЖЕ ИХ ОТ МЕНЯ! УБЕРИТЕ!

Их нет рядом, чувак, ты всепони пугаешь. Успокойся, и…

— ВСЕПОНИ? ВСЕПОНИ!!! ОНИ ЗАСТАВЛЯЮТ ВАС ДУМАТЬ ПО-ИХНЕМУ! ЧТО, НЕ ВИДИТЕ? НЕ ПОНИМАЕТЕ? ФОЧ ПРАВЫ! ЭТО ВТОРЖЕНИЕ! ОТВАЛИ ОТ МЕНЯ, С*КА ПРЕДАТЕЛЬСКАЯ!

“ТУК, БАЦ!” — "Ай-й-й!!!" — “ХРЯСЬ!”

Оййй, вуб! Фёрт побери! Вуб фломал, фортов ублюдок!

— ЧУДОВИЩА! СПАСАЙТЕСЬ! БЕГИТЕ, ПОКА МОЖЕТЕ! БЕГИИиииите!!!

— Саншайн!!!

— Ох, Селестия, у неё кровь!

— Надо вызвать медика. Держите её!

Оййй… фёрт.... Мой вубы! Ой-й… и фелюфть. Прокльятье, как больно! А-а-а!!! Каково маффина, откуда кровь!!! Бофе, фколько крови!

— Саншайн, о, Саншайн, ради Луны… Я здесь, ш-ш-ш, я здесь. Этого психа больше нет, сбежал через центральный вход, всё хорошо, Джен пошла за медиком. Просто полежи спокойно. Вот… можешь положить голову на меня, ладно? Помнишь, я мягкая и тёплая. Не бойся, кровь сейчас подотру, просто лежи спокойно… лежи...

Фувфтвую фебя такой дурой. Хорофо меня фтукнули. Ай, губу не фувфтвую. Ай-й-й! Прямо по литфу. Фёрт. Фёртов долбаный придурок.

— Ш-ш-ш… ш-ш-ш… Морнинг Глори будет здесь буквально через секунду. (Название популярного цветка; любые совпадения с персонажем ПГ случайны) вон, уже скачет… Можете ей помочь?

— Отойдите, нужно место для магии. Лежите спокойно. Так, сначала займёмся кровотечением...

Ого-о-о… Ух ты, фдорово! Вау, фпафибо! О, да… Тьфу! О, бове… Это вуб. Я потеряла маффинов вуб. Два вуба. Крепко ве он, наверно, меня фтукнул. Да, теперь лутфе, намного лутфе.

— Окей, эм…

— Саншайн, её зовут Саншайн!

— Хорошо. Мисс Саншайн, я остановила кровотечение, теперь вас надо просканировать; не возражаете?

Давайте! Делайте вфё, фто нувно.

— Хм-м-м… Потеряно три зуба… Ещё один вот-вот вывалится, и… кость повреждена, но не сломана… внутренних… не вижу. Повреждён обонятельный нерв, чувствительность пострадает… Но всё это пройдёт после конверсии. Сотрясения мозга — вроде бы — не вижу, отёков нет, мммм… так, минуту. Тут что-то… о, это не… Так, ложитесь. Прямо здесь. Мисс… Пожалуйста, проследите, чтобы она лежала спокойно и расслабленно. Не давайте ей уснуть. Говорите с ней, поддерживайте разговор. Я сейчас вернусь. Она подписала согласие на конверсию?

— Да! Точно подписала!

Конвертируйте меня! Профу! Профто конвертируйте!

— Мисс, я сейчас вернусь. Ждите здесь, и старайтесь не двигаться, ладно? Всё будет хорошо, но я считаю, что для вас будет лучше всего конвертироваться прямо сейчас, если не возражаете.

Вовраваю? Я ВОВРАВАЮ?!!! КОНВЕРТИРУЙТЕ! ХОФУ ФТОБЫ МЕНЯ КОНВЕРТИРОВАЛИ! О, да! И ффего-то и надо было — полутфить по морде. Ха-ха-ха, О-й-й-й… (Кашляет) Больно. Ох, какая ве я дура. Ох. Правда дура.

— Саншайн, просто расслабься, . Вот, ляг на меня. Видишь? Я здесь. Буду тебе вместо подушки. Положи голову. Вот так. Эй! Похоже, кого-то сегодня конвертируют! Четвёртый день — совсем неплохо, правда?

Хи-хи-хи… Ой-й… голова болит.

— Всё будет хорошо. Конверсия всё исправит, помнишь? У тебя будут новые зубы, новая челюсть… всё новое. Не понимаю, чего человек взбесился? Это так странно!

Пфиховв. Временный пфиховв. Не вынеф фтраннофти проифходяффево. Фитала про такое. Люди фходят ф ума потому фто пфихика не мовет принять фто они фтанут кем-то иным.

— Но мы же просто пони! К тому же, бывшие люди. Ну, большинство!

Он ифпугалфя. Люди — кфенофобы. И иногда это вылевает наружу.

— Помню из истории, когда-то люди из Англии, Испании или ещё откуда-то, испугались, впервые встретив людей из Восточно-Азиатской зоны — их странного вида и одежды. А ведь там были совсем незначительные отличия. Наверное, по сравнению с ними Эквестрийцы показались бы им… куда более странными.

Именно. Люди фафто не могут примиритфя ф фобфтвенными рафовыми отличиями! Удивляюфь, как люди вообфе не убивают пони направо-налево… Ой-ой…

— Простите, нам надо забрать пациента… Саншайн Лафтер... для конверсии. Прямо сейчас.

— О, конечно! Я попросила её прилечь на меня, ей так спокойнее. Морнинг Глори просила меня смотреть, чтобы пациент лежала смирно.

— Вы отлично помогли. Спасибо. Теперь мы её заберём. ТАК! Единороги, на счёт три… Раз, два, три!

Я лефу! Лефу в вовдуфе! Эй! Фмотри, Милли, я летаю!

— Да, отлично летаешь, Саншайн. Тебя сейчас положат на каталку. Можно пойти с ней? Я буду тихо.

ДА! ПУФТИТЕ ЕЁ! ХОФУ ФТОБЫ ОНА БЫЛА ФО МНОЙ!

— Мисс Саншайн, пожалуйста успокойтесь. Не вижу причин, почему нет. Ваша подруга может аойти. Хорошо, мисс — как ваше имя?

— Миллисента. Миллисента Нгуен. Пока ещё не выбрала себе пони-имя.

— Хорошо. Вашу подругу везут на срочную конверсию, потому что доктор Глори обнаружила... проблемы, которые следует решить безотлагательно. Процесс трансформации не всегда приятно наблюдать: если хотите, можете отвернуться. Во время конверсии ваша подруга будет без сознания и не будет знать, что вы рядом. Если хотите уйти…

НЕ БРОФАЙ МЕНЯ! ПОВАЛУЙФТА! НЕ ОФТАВЛЯЙ МЕНЯ!

— Я не брошу тебя, Саншайн. Никуда от тебя не уйду, поняла? Я здесь, и здесь останусь, что бы ни случилось, слышишь?

Фпафибо, Милли. Фпафибо огромное.

— Всё нормально, Саншайн. Мы же вместе?

Да! Абфолютно! Вмефте!

— Хи-хи! Смотри, мы почти пришли. Вот большая дверь! Мы в комнате конверсии. Ты добилась! Ты наконец-то в комнате конверсии!

Йеи-и-и!

— Так, Раз, Два, Три!

Вухууу! Люблю летать!

— Летать, наверно, правда весело, Саншайн!

— Простите, мисс, прошу вас отойти, чтобы мы могли её раздеть. Можете вон там встать, хорошо?

— Конечно. Саншайн, я буду тут, в углу, видишь? Просто отойду, чтобы не мешать.

— Что это?

— Её холорекордер. Она снимает для правительства. Давайте сюда. Сфавыво. Фовмоврым, фмогу ли… Нев. Тогва фюда. Вот. Так годится. Эй, Саншайн, смотри: я репортёр!

Клафно выглядиф, кобылка. Эй! Офвети мою конверфию, ладно?

— Постараюсь. А теперь откинься и наслаждайся, ладно?

Хорофо!

О’кей. Я Миллисента, веду живой репортаж прямо из Комнаты Конверсии. Единороги-медики левитировали Саншайн на стол для конверсий и сейчас помогают раздеться. Очень важно быть полностью раздетым, иначе одежда вас может задушить во время трансформации. Никто же не хочет задушиться человеческой одеждой сразу после того, как превратиться в пони?
Саншайн полностью разделась, она немного дрожит. Ей хорошо попало от сумасшедшего человека в кафетерии. Штопаный... злодей выбил ей зубы и кажется, сломал челюсть, Саншайн так побледнела… но конверсия всё исправит. Конверсия исцеляет всё. Сломанные кости, потерянные конечности, что угодно — просто вырастет заново. Неудивительно — тело практически создаётся с нуля. У Саншайн что-то в голове после удара, но сыворотка это исправит. Она всё исправит.
Саншайн ложится на бок. Советуют ложиться на бок, чтобы во время конверсии не упасть и ничего не повредить. В некоторых бюро кладут на живот; так удобнее для крыльев, если станете пегасом. Но это случается нечасто. Вроде бы, примерно половина конверсантов становится земными пони, процентов тридцать — единорогами, и только лишь двадцать процентов — пегасами. По крайней мере, так пишут.
В белую пластиковую чашку наливают снадобье. Сыворотка понификации. В ней наномашины, созданные людьми, но работающие на эквестрийской магии. Не выделяющие тепла при работе — поэтому пони не испечётся во время трансформации. Кстати, о магии. В Эквестрии другие физические законы, там действуют силы и энергии, которые мы попросту зовём магией. У них тоже есть законы, как у нас в физике, только я их не знаю.
Неважно. В общем, зелье содержит магию, потому что она является важной частью нас самих. Эй, Саншайн! Давай до дна!
Саншайн, кажется… что-то шепчет своей чашке. Как будто молится. Не похоже, чтобы Саншайн была религиозной, так что даже не знаю… Надо будет потом спросить. Так, выпила чашку, и… обычно пони после этого сразу вырубаются. Лежит на столе.

— Теперь это вопрос времени, Милли. Процесс займёт около четверти часа. Зрелище может показаться неприятным, так что, если хотите уйти...

Нет! Сказала же, я останусь с ней. К тому же, я ведь сама через это прошла, так?

— Да-да, конечно… Но вы были без сознания в это время, и...

Ух ты! Она вся стала белой, как тесто! О… вся её чудесная, тёмная кожа… И волосы, волосы выпали!

— Мунвиспер, ты уберёшь это? Спасибо. Да, человеческие волосы отторгаются и выходят, а также импланты, перматех, искусственные зубы и сердечные клапаны: всё искусственное или механическое. Всё выходит наружу. Похоже, у вашей подруги был имплант в руке… эм-м… био-часы.

Не знала! Саншайн никогда ими не пользовалась!

— Иногда импланты отказывают и у людей нет денег ни починить их, ни извлечь. Тогда про них просто забывают. У нас бывало, люди клялись, что внутри ничего нет, а потом наружу вылезал целый ком имплантов. Забыли просто.

Саншайн правда стала похожей на тесто. Мокрое, блескучее и шевелящееся. Ей ведь не больно?

— Не больно. Используются специальные анальгетики. Трёх видов, для каждого основного аллергенотипа. Её тип определили прямо здесь и подмешали анальгетики в чашку, прямо перед тем, как дать сыворотку пациенту. Приходится так делать, потому что анальгетики сыворотка очень быстро разлагает.

Выглядит больно… тело так корчит и корёжит… как будто глядишь на мешок с живыми змеями.

— Там очень многое меняется за очень короткое время. Вот, посмотрите на плечо. Кости меняют форму, это значит, кальций разбирается и собирается с огромной скоростью. Для этого наномашины строят временную сеть сосудов, которую потом убирают. Посмотрите на руки: превращаются в передние ноги, при этом плечи стремительно укорачиваются. Ниже плеча, ниже локтя, у человека две кости: лучевая и локтевая. У пони они будут сращены в единственную лучевую кость.

Ого, знаете, как один из тех фильмов, где про оборотней и всякое такое…

— Да, что-то вроде. Вот здесь, посмотрите на тыльную сторону руки. Все кости сплавляются вместе, чтобы стать одной, берцовой. Остаётся только один палец, средний. Он превращается в фалангу копыта. А ноготь среднего пальца превращается в копыто. Видите? Вон то вздутие на конце, там наномашины сейчас формируют копыто. Скоро кожа на нём лопнет, и будет видно. То же самое происходит с ногами… Так же точно, в копыто превращается средний палец. Земные лошади устроены так же — то есть, были когда-то устроены.

А было бы любопытно познакомиться с земной лошадью.

— Не думаю, что стоит. Лошади были не слишком разговорчивые. Считалось, что по Шкале Относительной Разумности, у них был коэффициент 0,31. У свиней, для сравнения, 0,38 — так что общаться с земной лошадью было бы довольно скучно.

А сколько у людей и у пони?

— У людей 1,00 потому что, естественно, люди были взяты за эталон. У пони 1,05, а у COGNIT, суперкомпьютера Мироправительства, по последним известным мне измерениям — 1,34. Но это показатель интеллекта — только одной стороны ума. Считаю, что показатель эмоциональной активности не менее важен, а здесь средний человек имеет коэффициент всего...

Куда делись глаза?

— Не бойтесь. Глаза растворятся полностью и потом создадутся с нуля. Скоро увидите, как новые глаза вылезут изнутри. Под кожей появятся такие, как бы, вздутия, а затем на коже сформируются веки. То же самое будет с ушами, уши полностью растворятся и вырастут там, где должны находиться у пони. Груди тоже, соски теперь будут внизу, между задних ног. Иногда проще разобрать и заново собрать, особенно для наномашин.

Как думаете, Саншайн видит сон? Разговаривает с Селестией и Луной?

— Ну... на этот счёт много спорят. Люди утверждают, что Конверсионный Сон — просто эффект того, что мозг пересобирают по частям. Пробуждаясь, части мозга выдают серию мощных импульсов, и это выглядит как необычайно яркий сон. Ну, а мы... Как хотите, я всегда буду искренне считать, что меня приняла в табун лично принцесса. Всё-таки, магия это магия, а наши принцессы — это богини, понимаете?

О, да, полностью согласна. Почему люди вечно хотят убить волшебство?

— Людей можно понять. На Земле нет магии, законы жизни суровы, и любой, кто слишком доверчив и недостаточно рационален, представляет опасность для себя и окружающих. Но люди забывают, что здесь разговор об Эквестрии. Другой мир, другая физика, другие законы. В Эквестрии и богини — настоящие. Но люди не виноваты. В человеческом мире по-другому не выжить.

Наверное, вы правы. Всем хочется жить .

— Да, но вот что странно. При всей своей рациональности, во все времена люди мечтали о магии — именно такой магии, как в Эквестрии. Удивительно. Как будто люди ждали, что однажды время магии придёт, понимаете?

Эй! У Саншайн появились глаза! Смотрите, и веки!

— Ещё не отделились от кожи, но да, это веки. Смогут открыться через минуту или две, но сейчас ещё сросшиеся, верхнее веко не отделено от нижнего. О, а вот и уши, видите?

Ух ты! Не знала, что однажды буду с интересом наблюдать, как растут чьи-то уши! Настолько быстро, что… заметно невооружённым глазом! Так круто!

— Весь череп быстро трансформируется. Тут, вообще-то, происходят самые крупные изменения. Мы ещё не понимаем всего процесса, и вряд ли уже поймём. В ближайшие два года мы конвертируем остатки человечества. Или, по крайней мере, всех, кого сможем. А чтобы до конца разобраться, что происходит внутри, нужны десятилетия.

Когда можно будет сказать, какой пони станет Саншайн? Пока что выглядит как земнопони. Будет земнопони, как я?

— Пока что нельзя сказать. Сначала формируется некое общепонячье тело. Расовые признаки появляются в последнюю очередь. Но уже скоро. В любой момент их можно будет увидеть. Если Саншайн станет земнопони, вырастут дополнительные мускулы, а кости станут толще. Сейчас, пока нет шерсти, мы легко это увидим. Если станет пегаской, то всё начнётся здесь, под лопаткой, видите широкую кость на спине? Кости станут тоньше, ноги без шерсти будут казаться тощими. Если станет единорогом, телосложение будет чем-то средним, и будет видно, как изо лба вырастет рог. Хотите, попробуем угадать? Это у нас такая забава: угадывать, основываясь на том, что известно о пациенте. Не всегда, но чаще всего, заучки-ботаники — вроде меня — становятся единорогами. Рабочие и домохозяйки становятся земнопони... да и, в любом случае, их большинство. Со сложным характером или, наоборот, с тонкой душевной организацией — получаются пегасами. Причём, касается как особо наглых типов, так и тихонь. Чего-то среднего у пегасов почти не бывает. Какой была ваша подруга?

Ну, легковозбудимая, но при этом добрая. Иногда придуривает слегка, но к важным вещам относится серьёзно. Порой слишком серьёзно. Очень умная. Но чаще это совсем незаметно. Наорала на секретаря на втором этаже, чтобы её срочно конвертировали. Очень не любит ждать.

— Как по мне, типичная пегаска. Экстравертна, любит работает на публику — ставлю на пегаску. Или на земнопони. Это безопасная ставка, потому что так и так половина становится земными. На вас ведь, всё-таки, держится Эквестрия.

Спасибо, мистер единорог. Хи-хи!

— Да, так ведь и есть. Всепони обязаны своей жизнью земным, и забывать об этом глупо. Меня, кстати, зовут Кендисмайлс. Можно просто Кенди.

Врач-единорог по имени... “Леденцовая улыбка”?

— Эй! Я люблю леденцы, ясно? Ага, похоже, ваша подруга наконец явила свою сущность! Смотрите сюда — она

Это специальный репортаж и я, Райн Саган, Корпоративная служба новостей, веду репортаж из Центра управления полётами в Новом Ченьду, Восточно-Азиатская Зона. В 14.23 по Единому Времени международная орбитальная платформа “Дружба” столкнулась с Великим Барьером Эквестрии. Станция находилась на орбите высотой двести восемь километров, и, несмотря на то, что в течении нескольких недель предпринимались попытки изменить траекторию, столкновения всё же избежать не удалось. Пятидесят тайкунавтов, гражданских лиц и представителей высшего руководства Корпорации, находившихся на борту, использовали аварийный запас сыворотки понификации за час до прохода станции через сферу пересечения пространства Эквестрии с нашим континуумом — радиус сферы составляет 1500 километров. Все успешно понифицировались до столкновения с Великим Барьером. Правительство Эквестрии подготовило операцию спасения ещё несколькими неделями ранее, большая команда пегасов и единорогов на дирижаблях находилась в непрерывной готовности, чтобы поймать тайкунавтов в момент входа в воздешное пространство Эквестрии. Благодаря уникальным особенностям Эквестрийской физики тайкунавты не пострадали, несмотря на вход в атмосферу на космической скорости, и были успешно эвакуированы. Непосредственно еред столкновением члены команды направили письма своим семьям и руководству Корпорации. Сама станция, как видите, столкнулась с Барьером в 14.23.11 и, как показано здесь, немедленно превратилась в большую массу конфетти, воздушных шариков и мыльных пузырей. Это, как объяснили, обычное явление для объектов, на высокой скорости вошедших в поле метахаоса, окружающее Великий Барьер. За объяснениями мы обратились к Говинде Кларк, Ксенофизику из Института Физики Шри-Ланки. Здравствуйте, Говинда.

— Рада приветствовать вас, Райн.

Можете объяснить нашим зрителям, что такое Великий Барьер, и как Барьер превращает квадриллион-долларовые станции в конфетти и шарики?

— Могу лишь попытаться, уважаемая Райн. Эквестрийский Барьер — вовсе не защитное поле, как часто полагают невежественные люди, созданное специально, чтобы не пропускать людей в страну пони. Скорее, Барьер — то, что происходит, когда соприкасаются два пространства с разными наборами физических законов — получается то, что в физике называется “доменной стенкой” — граница двух миров. Долгое время считалось что возникновение “доменной стенки” приведёт к катастрофическим последствиям, излучение колоссальных объёмов тепла просто испечёт нашу Вселенную. Но всё это умозрительные заключения, основанные на физических законах только нашего мира — мнение других Вселенных мы не учли!

И что именно Великий Барьер хочет сказать, Говинда?

— С удовольствием объясню, уважаемая Райн. Великий Барьер состоит из нескольких слоёв свёрнутого пространства — это волна, примерно как след лодки на воде или конус звука за сверхзвуковым самолётом. Эти слои изменяют вещество нашей Вселенной довольно причудливым образом, но определённую систему можно проследить. Неживые материальные объекты, вошедшие в Барьер на сравнительно небольшой скорости, трансформируются в их эквестрийский аналог, что мы наблюдали на примере зданий и дорог в Северной Америке. Живые существа могут проходить свободно — хотя мы наблюдаем быстрые и заметные изменения, в их строении, их организм перестраивается по законам Эквестрии. Это касается всех живых существ, кроме приматов, которые, по неизвестной причине, получают страшные ожоги и не могут проходить через Барьер.
Почему именно приматы, Говинда? Люди ведь тоже приматы?

— Именно так, дорогая Райн. Мы с вами — приматы, высшие среди Больших Обезьян. Множество опытов показало, что плоть приматов — это единственное, чего не принимает Эквестрийский космос. Возможно, из-за наличия разума мы более чувствительны к тауматической энергии согласно Копенгагенской модели квантовой реальности. Если так, это доказывает, что сознание само по себе может воздействовать на…

Так что насчёт станции? Быстро движущиеся объекты взаимодействуют как-то иначе?

— Ах, да... ну, скоростные объекты — самолёты, ракеты, или вот космическая станция, становятся множеством случайных, но безопасных предметов, которые сразу же разлетаются в стороны. Это эффект того, что называют полем метахаоса. Большинство физических законов Эквестрии были в далёком прошлом переписаны неким могущественным существом, называемым “Дискорд”. Это существо, давно обезвреженное, было воплощением чистого хаоса. Есть определённые основания думать, что Дискорд приложил лапу и к самому существованию Эквестрии. В Эквестрии со времени битвы с этим странным существом до сих пор остались области хаоса. И само по себе появление барьера является именно следствием того, что физические свойства Эквестрийского космоса были изменены Дискордом.

И поэтому космическая станция превратилась в облако пузырей и цветочных лепестков?

— Именно это, дорогая Райн, я и говорю. Однако — и это моё личное предположение — излишние проявления хаоса ослаблены Принцессами, насколько это в их силах. Поскольку хаос он, вы знаете, хаотичный, а объекты, попавшие в барьер неизменно преобразуются в различные безопасные, и, не побоюсь этого слова, милые предметы, неспособные никому навредить. Я считаю — это не случайно, надо благодарить Принцесс, своим божественным могуществом сумевших как-то, насколько было возможно, повлиять на метахаос. В противном случае станция могла бы трансформироваться во что-то опасное, или же её экипаж оказался бы в ловушке и тогда их участь была бы незавидной. Станция могла превратиться в расплавленную лаву, раскалённую плазму, во множество разных неприятных вещей — несложно представить. Им страшно повезло, что они оказались в облаке безобидных пузырей и лепестков. Могу только представить, каково было их удивление!

Да, наверное, это было нечто. Огромное спасибо, что многое прояснили, Говинда, всего вам там хорошего в Шри-Ланке.

— Спасибо вам, дорогая Райн, мы всегда с удовольствием смотрим ваши передачи.

Это была Говинда Кларк из Института Физики Шри-Ланки, она комментировала исчезновение крупнейшей космической станции, когда-либо созданной Человечеством. Пятьдесят членов команды были доставлены в Кантерлотский замок в столице Эквестрии, где были представлены ко двору Её Высочества, и приглашены погостить во дворце. Как почётным гостям, им окажут персональную помощь в адаптации в Эквестрийское общество. Судя по всему, будет приветственный пир, где каждый сможет впервые попробовать Эквестрийскую еду. Вечеринка будет что надо. Итак, подводя Итог, международная орбитальная платформа “Дружба” безопасно столкнулась с Эквестрийским Барьером, пятьдесят членов экипажа успешно понифицировались перед столкновением и были спасены принцессами Селестией и Луной. Члены экипажа приняты в Эквестрийское общество и сейчас, по видимому, в их честь в замке проходит грандиозная вечеринка. Это была Райн Саган, Центр управления полётами в Новом Ченьду, Восточно-Азиатская Зона.

ЭТО БЫЛИ СРОЧНЫЕ НОВОСТИ И МЫ ВОЗВРАЩАЕМСЯ НА ПРЕЖНИЙ КАНАЛ * ЭТО БЫЛИ СРОЧНЫЕ НОВОСТИ И МЫ ВОЗВРАЩАЕМСЯ НА ПРЕЖНИЙ КАНАЛ * ЭТО БЫЛИ СРОЧНЫЕ НОВОСТИ И МЫ ВОЗВРАЩАЕМСЯ НА ПРЕЖНИЙ КАНАЛ

Саншайн? Саншайн? Я тут, Саншайн. Я с тобой. Можешь открыть глазки? Ой, ты шевелишь ушами! Я помню! Я в первый раз так удивилась, что могу двигать ушами. О, милая Саншайн, я здесь, с тобой. Нас доставили в нашу комнату. Мы сейчас в ней. С тобой всё хорошо. Ты справилась. Ты теперь такая милая, Саншайн. Мягкая, тёплая и тебя так здорово обнимать.
Я видела твоё превращение. Было так удивительно. Они сказали, будет жутко и противно, но мне не было. Я только удивлялась. Это невероятно! Я видела, как ты менялась, как выросли грива и хвост. Да! Это твой хвост! Разве не здорово иметь хвост? О да, ты можешь им шевелить, конечно!
Я вижу, тебе нравится, ты улыбаешься! Смотрите, как улыбается! Какая улыбка! Хи-хи-хи! Я так счастлива видеть, как ты улыбаешься. Ooo... и ты сейчас так чудесно пахнешь. Думаю, должна тебе сказать. Ты пахнешь вкусно. Как будто тебя можно съесть! Ммнннн ммм. Хи! И тебя так приятно касаться носом и языком.
Можешь открыть глазки? Попытайся. Во-от так. Здорово. О, ты наверно, ещё сонная от лекарства. Это ничего. Поспи, если хочется. Я буду прямо тут, под бочком у тебя. Хочешь одеяло? Не знаешь? О... Отдохни. Я тоже очень устала. Ты такая красивая. Мне так нравится, какой ты стала.
Буду говорить тихо-тихо. Думаю, эта штука всё равно меня услышит.
Ну что же, всепони. Саншайн теперь пони. Очень красивая и приятно пахнет. Не знаю, видели ли вы, но у неё васильковые глаза. Ярко-васильковые, хотя сейчас и закрыты. Красивые.
Я... я хочу дать Саншайн поспать. Эм... Не знаю, как выключить эту штуку губами. Посмотрим. На ней есть активная поверхность... нет, не выходит. Может, если языком

“ЩЁЛК”

День четвёртый: Синяя до безумия

Внимание, гражданин! Анализ вашего поведения говорит о намерении сознательно уклониться от обязанности по распространению данной рекомендованной информации. Предварительное исчисление вашего наказания уже начато . Вы были отмечены во всемирной базе населения МирКарма как “неохотно подчиняющаяся”. Перекрёстная проверка показывает, что у вас осталось 8,11 часов, чтобы избежать бана.

УШЕДШИЕ В ПОНИ

День четвёртый: До безумия синяя

Ведущая: Саншайн Лафтер

Включился? Видимо да. Отлично! Надо же, мой голос звучит по-другому, тебе не кажется? Наверное, так и должно быть. У меня же и горло, и зубы теперь стали другими... Всё это так странно! Чувствую, ты представляешь, как у меня изменились зубы во рту. Языком чувствую. Все до единого коренные, ни одного резца. Но, неплохие, кстати, зубы. О, и язык теперь стал та-а-акой длинный! Э-э, элянте эа эво! А-а оэ ывалиаэтфа иво вта! Хлюп. Ам. Ням. Реально длинный язык. Это... может быть полезно. Для разных ситуаций.

— Хи-хи! Ты так мило краснеешь!

Я... ну... Кхэм. Короче, привет, всепони, и теперь, полагаю, я имею полное право так говорить. Я... я теперь на самом деле стала пони. Настоящей пони. Так странно, надо сказать. Одновременно то, и... ну... не совсем то, что ожидала. Но в целом — классно. Точно скажу. Очень, очень здорово. Думала, можно будет хоть на что-то пожаловаться, но… просто не на что.Чувствую себя... сказочно. Именно так.

— Почему сказочно, Саншайн?

Ну... в общем... не болит ни — че — го. То есть, совсем ничего. Раньше что-нибудь всегда ныло или побаливало. Колено болело иногда, зубы с левой стороны чувствовали холод. Эм-м.. И локоть иногда ныл, и... и ещё была куча противных мелких болячек. А теперь я как младенец. Всё работает идеально, все части тела просто... здоровы. Ничто не ноет, не болит, всё просто... есть. Всё в полном порядке. Но Милли, это же ещё не всё.

— А что ещё? Интересно же, хочется сравнить с моим опытом, понимаешь?

Зрение просто... просто поразительное. Столько деталей, а уж эти цвета... Самое близкое, с чем это можно сравнить это... Ну ладно, в общем... понимаешь, пару раз у меня бывали осознанные сны. Ну, знаешь — такие сны, когда ты как бы просыпаешься, и знаешь, что это сон, и можешь им полностью управлять? Как будто попадаешь в виртуальную реальность во сне. В общем, в этих редчайших драгоценных снах я тогда кое-что заметила, и ещё, помню, успела подумать об этом во сне. Во сне зрение работало по-другому, лучше, чем у моего спавшего в кровати тела.

Макула. Вот, вспомнила, как это называется. Макула. У человеческого глаза есть такая небольшая область в центре зрительного поля, называемая макулой. В этой области человек видит отчётливо. Эта область в дюйм, или около того, шириной на расстоянии вытянутой ноги — или примерно пятая часть копыта — и вот в этой зоне всё кристально чётко, но остальное вокруг всё как бы размыто. В тех осознанных снах всё, что было в поле зрения, было чётким. Кристально чётким, даже по краям. Вот так видят пони. Либо у Эквестрийцев макулы очень широкие, либо их глаза устроены по-другому, потому что я всё вижу как в тех снах, ясно и чётко.

— Значит, хочешь сказать, что твоё зрение стало лучше?

О, да. Ещё как. Это даже слегка пугает, по правде, потому что я знаю — теперь это уже не сон, теперь от него не проснёшься. Теперь я вижу по-другому и... в общем... ну... мир стал намного противнее, чем помнился. С таким зрением сразу видно все пятна, потёки, царапины на стенах, которых я раньше не замечала. Но вот ты — выглядишь прелестно, так что... может просто дело в мире, не знаю.

— А звуки, запахи? Меня они просто покорили!

(Нюх... Фырк! Нюх-нюх.) О, да. Пахнет Земля ещё... выразительнее. Сомнительный дар, если честно.

— О, понимаю! Когда начнётся обед, вот тогда будет круто, но вот до того…

Да уж. Слушайте что я скажу вам, человеки. От нашей Земли воняет. Правда-правда, воняет. Я выросла здесь, и конечно, давно привыкла. Но теперь это снова не так. Я чувствую смог, и химические испарения и металлическое... что-то... в воздухе. Чувствую краску на стенах, запах матраса подо мной. Рядом Милли, и — святая Селестия, как же она пахнет... так... здорово... и... и я сама тоже. Сейчас понюхала своё копыто... пахнет просто чудесно.

— Тебе нравиться, какой ты стала? Мне очень!

Ну, я хотела стать зелёной, как Саманта, но получилась синей. Вообще-то, думаю, мне так даже больше нравится. Синий — очень красивый цвет. Средний такой, не тёмный, но и не бледный. Я не разбираюсь в названиях цветов, но…

— Я бы сказала, ты васильково-синияя, с тёмно-васильковыми гривой и хвостом. Навскидку так примерно. Возможно, цвет формы “Доджерсов”, или небесно-голубой, близко к “синему Пэрриша”, но всё-таки, скорее васильковый, потому что светлее. Если это как-то поможет.

Ого-о. Милли, а ты правда разбираешься в цветах.

— Люблю цвета. Они красивые.

Ну… наверно. Просто я как-то не заморачивалась их выучить. Эй, а какого цвета матрас, на котором мы лежим? Я бы назвала его “красным”.

— Нет, нет... это не красный. Красный — это основной цвет. А это, скорее, бордовый. Светло-бордовый. Почти кирпичный, но не совсем, потому что слегка с синевой.

Просто... круть. Будешь обставлять наш дом. Милли — владыка цветов. Трепетно склоняюсь пред твоей мудростью.

— Хи-хи! Мне нравиться! Как же это чудесно, Саншайн!

Что чудесно? Не поняла.

— Ты сказала, что я буду обставлять наш дом. Я понимаю так... что у тебя есть планы на меня. Значит, я нужна тебе.

Конечно, нужна. Богини, я думала, что это... конечно же. Конечно, ты нужна мне. Я хочу отправиться в Эквестрию вместе с тобой. Хочу всегда быть с тобой. То есть... если ты хочешь, конечно.

— Конечно, глупенькая. Я полюбила тебя с первого раза, как увидела.

На полу сортира!

— Хи! Да, вот уж место для первого свидания?

Мы странная пара, что есть, то есть. Милли, а вот что показалось ну самым необычным, когда ты очнулась?

— Копыта, конечно. И возможность шевелить ушами. Мне понравилось. Ага! Именно так! Хи-хи! И... ну да, наверное, первое, на что обратила внимание — это уши. Мне реально понравилось ими двигать. О! Так ты ещё не поняла, зачем это нужно?"

Нет, не поняла. А это нужно для чего-то?

— Да! Ты можешь направленно слышать ушами!

Не. Может. Быть.

— Ага! Ты наверняка уже делала это — неосознанно, но специально тоже можешь. Просто нацель оба уха на что-нибудь, это как с глазами. Вон там, за дверью, кто-то болтает. Попробуй. Направь туда уши, прямо сквозь дверь.

А, какого сена, Я... О, БОЖЕ! Я их слышу! Это... Это Дэниел, парень, которого я встретила в первый день. Говорит, что проголодался, собирается идти обедать... но стоит мне отвернуть уши, как слышно только неразборчивое бормотание. Снова разборчиво.... Снова бормотание... это как смотреть, только не глазами, а ушами! Так вот зачем пони подвижные уши! Ух ты! Совершенно новое ощущение! Та-а-ак круто, Милли! Думаю, мне никогда не надоест.

Эй! Я могу... Я могу слушать твоё сердце, если нацелюсь в твою... переднюю часть. Ух ты. У меня супер-уши, по крайней мере, в том направлении, куда я их поверну.

— Вообще-то, за всё приходиться платить. Ты не можешь слышать сразу всё вокруг, как человек, но очень хорошо слышишь в одном направлении. Придётся постоянно водить ушами туда-сюда, вместо того, чтобы слышать всё и сразу. Если ты понимаешь, о чём я.

Вообще-то, понимаю. Теперь, значит, у моих ушей есть макула. Не так хорошо, но прилично слышу по сторонам, и супер-чётко с той стороны, куда направлю уши.

— О! Попробуй вот что . Попробуй направить одно ухо в одну сторону, а другое в другую.

Ты так умеешь?

— Да! Это несложно, попробуй!

Эм... ну ладно, хоть это и странно. Ух ты. Получилось! Я могу супер-чётко слышать с двух направлений, или определять направление звука, или... или получаю супер-объёмный звук, если направлю уши в одну сторону. Это... нереально круто. Офигеть. О таких “мелочах” я даже не слышала. Что ещё умеет наше тело?

— Ну, осязание стало немного другим. Вот оно, по правде, поначалу разочаровывает.

Это почему?

— Понимаешь, нету пальцев. Вообще нет голой кожи. Потрогать что-то по-человечески теперь можно только губами и языком. Ну, разве что носом ещё. Всё остальное покрыто шерстью, что, конечно, неплохо, но это не то же самое, как голыми руками. Ты очень мудро поступила, что решила меня потрогать, пока у тебя были руки. Теперь думаю, зря я в своё время сама не догадалась.

Хм. Да, наверное, разница есть. Ну-ка, щас прикоснусь своей ногой к твоей... Я ощущаю копытом давление, и при этом та часть ноги, которая... нижняя часть? Она совсем как... ого, надо же. Ощущается как будто... как будто это мой палец. А та часть, что выше сустава... она вроде кисти руки, только она не ощущается как кисть. Скорее как запястье, хотя устроена по-другому. Сгибается только вниз, вверх не умеет. Раньше я могла сгибать этот сустав и вверх и вниз, потому что дальше за ним была кисть руки. Теперь там нога. Да, это странно.

— Доктор-пони рассказывал мне про это, когда тебя конвертировали. Про кости, и про то, как они меняются. Я ощущаю их так же.

Ну, всепони, кто смотрит, теперь могу вам точно сказать, как это — иметь копыта. Я помню эти чаты в Гипернете, что они гнуться не так и всё такое... народ, всё не так. Мои ноги... все четыре... они гнутся правильно. Просто, там где были руки, теперь передние ноги, вот и всё. Так вот просто. Я чувствую то место, где было плечо, и локоть, и запястье... и ладонь, по крайней мере, тыльную её часть — теперь это часть ноги ниже запястья, и палец, он по-прежнему ощущается как палец, только толстый и очень сильный. А моё копыто — это бывший ноготь. Только… более толстый. Твёрдый и массивный.

— И стрелка!

Стрелка? Где стрелка?

— Это человеческое название для... вот тут, подними копыто и разверни его к себе. Да, вот так, будто разглядываешь кончик пальца. Видишь, вон тут, снаружи, такая толстая штука, похожая на ноготь — это стенка копыта. Но внутри дуги, вот эта сморщенная треугольная штука, это твоя стрелка. Попробуй её укусить — только осторожно, она мягкая — чувствуешь? ну... как она ощущается?"

Как будто это... кончик пальца. Только пальца с очень-очень толстой кожей, или одетого в перчатку. Но это именно палец. Я так думаю. Она ощущается почти как часть пальца под ногтем... так что... моё копыто — это один большой палец.

— Доктор Кэнди говорил, что это средний палец.

Хи! То есть каждый раз, когда я поднимаю копыто... О, боже. Н-да. Хорошо, что в Эквестрии другая культура, а? Хи-хи-хи!

— Хи-хи! Я заметила, знаешь?

Смотрите в общем, это всё ощущается абсолютно естественным. Я не путаюсь в частях тела. Вот, например, моё колено. Ух ты, как оно теперь высоко. Пропорции частей тела другие, но части всё те же. Вот это — совершенно точно запястье, только теперь оно очень крепкое. А вот это... можешь копытом указать?... да.. По ощущениям лодыжка, теперь это нижняя часть ноги. Стопа стала частью ноги ниже сустава. А пятка, естественно, стала копытом, ногти же превратились в роговую поверхность копыта.

Мы ходим опираясь на пятки и пальцы. Вот так вот. Теперь всё понятно. Теперь я поняла, как ходить, Милли. Всё поняла.

— Саншайн, хочешь ещё раз попробовать?

Да! Хочу. Вот теперь всё понятно. Теперь должно получиться. В голове будто всё встало на места. Серьёзно, этому надо как-то учить. Объяснять новопони, как ощущаются части тела, и как соотносятся с тем, что у было, потому что, в общем-то, части те же самые. Не так уж многое изменилось. Где правда многое изменилось, это там, где руки превратились в ноги, а стопы в части ног, это да. Всё остальное — почти то же самое.

Ну, не считая, что у меня теперь только по одному пальцу... на каждой конечности. По копыту, то есть. М-да.

— Эм... ты бы лучше сложила крылья перед тем, как снова попробуешь встать. Мне нравится, когда ты меня ими накрываешь, но я боюсь пошевелиться, чтобы им не навредить.

Да, ВОТ ЭТО — странно. Как вы не могли не заметить, я стала пегаской. Я понятия не имею, как быть пегаской, и крылья меня вгоняют в ступор. Со всем остальным понятно. Ноги... это понятно. Хвост и уши — вообще, будто всегда тут были. Но вот крылья... Это не то же самое, что ещё одни руки. То есть, не совсем. Они и вроде как руки... но не те... руки. В мозгу, то есть. Мои руки... то, что было моими руками... теперь это стало передними ногами, и мозг может это принять. Но крылья, это как... ещё одни руки. Дополнительные. Как у индийского бога с его руками или у того чувака из древней компьютерной игры. Или у зеленокожих воинов Барсума из книг Эдгара Берроуза.

С крыльями у меня реальная проблема. Ну, не типа “О, нет!!! У меня выросли лишние руки!”, хотя... есть немного. Это как бы... новая территория на карте моего тела, которая в мозгу, понимаете? Которая, и это точно известно, есть но... ещё не исследованная. Я как та тысяченожка из сказки, которая не может двинуться с места, вспоминая, с какой ноги ей пойти. Когда я забываю о том, что у меня есть крылья, с ними всё прекрасно, но когда я гляжу на них и такая, “Ого, КРЫЛЬЯ!” Я зависаю и... вот.

Глядеть на их беспомощное трепыхание, ох... по правде, довольно неприятно, так что попробую просто расслабиться. Не думай, не пытайся ими шевелить. А то их сейчас судорога сведёт. Почему-то я не могу одновременно двигать ими в двух разных направлениях, когда я... так. Вот, расслабились.

Вот! Видели? Они взяли и сложились. Это легко, если не думать об этом. Но... всё-таки здорово отрастить себе новую часть тела, верно? Крылья — это круто... хотя, как по мне, жутковато. Это часть меня, но до чего же странно, что на мне теперь растут перья. Наверно, для всех пегасов это “Эй, крылья, клёво”, и всё. Но не для меня. Иметь перья — это странно. Действительно странно. И.. во, смотрите. Перья, те которые длинные... это удивительно, но похоже, они могут вращаться. Слегка поворачиваться. Я этого не делаю. То есть, конечно, делаю, но это как будто зависит от настроения, и... это просто странно.

Наверное, только со мной такая ерунда. Это же просто... ТАК, КАК ДОЛЖНО БЫТЬ. Вот что. Ладно, итак: я пони. У меня есть ноги, хорошо, у меня есть грива, хвост, и шерсть — я нормальное млекопитающее, никаких проблем. Но при этом — ещё у меня крылья. Как у птицы. Вот это — сложно принять. Я знаю, как ухаживать за волосами — используй шампунь, и всё будет прекрасно. Но я не представляю, как ухаживать за этими штуками. Как их хотя бы чистить? А вдруг они возьмут и вылиняют? Новые перья вырастут, или как?

— Саншайн! Опять себя накручиваешь. Тебя всему научат. Так же, как меня обучают быть земнопони. Мы здесь именно за этим, для этого и создавались Бюро. В этом весь их смысл. Тебе наверняка расскажут , и как поворачивать перья, и как мыть крылья, и всему такому. Это же основы гигиены, верно?

М-м-м. Ну да. Наверное, ты права. Было бы глупо не научить нас всему этому.

— И ты полюбишь свои крылья. Я их уже полюбила. Они красивые, и мне понравилось, когдак ты накрывала меня крылом. Мне было так покойно и уютно.

Ага, мне тоже понравилось. Я наверняка привыкну к крыльям. Не забывай, я провожу первые часы в теле пони. Первые впечатления, всё такое. Я знаю, в чём моя проблема!

— В чём? Саншайн, в чём?

С ногами и с телом, в общем-то было понятно. Понятно, с чем их соотнести в человеческом теле. В большинстве своём. Но крылья — это нечто новое, совсем новое, и... с ними я чувствую себя как ребёнок, который учиться ходить. Будто пытаюсь чему-то научиться, при этом часть меня думает, будто я это уже умею, только вот это не так. Странное ощущение. Как будто я когда-то умела... знала... как пользоваться крыльями, только… Будто у меня был инсульт, или типа того, и я должна заново учиться пользоваться ими, только, конечно, ничего подобного, потому что у моего человеческого тела не было частей, которые соотносятся с крыльями, понимаешь?

— Ну, хоть и не по личному опыту, но могу представить. Это, наверное, уж куда как странно. Но я уверена, ты научишься. Эй, я что сейчас подумала.

Что?

— А может быть... что, если часть твоего нового мозга правда и знает, как пользоваться крыльями? То есть, ты же можешь раскрывать их и складывать, когда не думаешь об этом?

Может... да, возможно, ты права. Может, я просто сражаюсь с собой. Это не первый раз, кстати. Хммм. Может, всё что нужно, это просто...не знаю... ПОЛЮБИТЬ мои крылья. Просто, типа, принять их, полюбить, и... подружиться с ними. Я знаю, это звучит очень глупо, но...

Нет! Это совсем не глупо. Я думаю, так и нужно сделать. Ты должна принять то, что они часть тебя. Сделать их частью себя, принять идею, что у тебя есть крылья. Что иметь крылья — это нормально.

В общем,так или иначе, у меня с ними затык, так что... привет, крылья! Как дела? Рада вас видеть! Классно смотритесь! Эй, скажи, они клёвые?

— Конечно! Ещё какие! Саншайн, они такие блестящие, и перья такие славные, мягонькие. Конечно, клёвые!"

Да. Да, очень клёвые. Прекрасные крылья. Крылья — это круто. Это абсолютно нормально, когда у тебя крылья. Немного странно, но, эй, я сейчас вся немного странная. Я — синяя пони. Это куда выше по шкале странности, согласись.

— Нет. Не соглашусь.

А?

— Мы не одни такие. Всепони, кого мы встречали, всепони, кого мы знаем, и всепони, что будут жить после нас. Вся человеческая раса, в конце концов, уходит в пони, верно? Вот и мы тоже. Теперь это — нормальное состояние. Отныне и навеки. Так что, если ты думаешь, что быть синей пони…

Или прекрасной золотистой земнопони…

— ...это нор-маль-но! Скучнейше, обыкновенно нормально!, Тупо, уныло, банально, стопроцентно буднично нормально! Именно!

Хэх. Странно, да? Мы пони, и теперь это нормально. Мы даже больше не лесбиянки, потому что в Эквестрийском языке нет такого слова. Мы теперь, получается, даже не меньшинство? Просто семья, и теперь это нормально. Я НИКОГДА до этого не была нормальной. Мне кажется, что вот это и есть самое странное в этом во всём!

— Хи-хи!

Хех... мда. Привет всепони, зацените, я образец нормальности. О! Кстати, я же ещё не видела своего лица! Хочу взглянуть, на кого я теперь похожа. Я постараюсь встать, ладно?

— Хорошо. Мне остаться рядом или отойти?

Эм... ты лучше отойди, а то вдруг я опять споткнусь. Ну, вряд ли, конечно, но — мало ли. Не хочу упасть на тебя.

— Не то, чтобы я возражала... хи!

Хи-хи. Мило. Но... я не хочу тебе навредить, и не хочу поскальзываться.

— Так, Саншайн. Я сейчас встану... и отойду. Но я попытаюсь тебя поймать если ты начнёшь опрокидываться.

Спасибо. Т...так. Я смогу, потому что теперь знаю все части себя и для чего они...

— Слишком много думаешь. Просто сделай это.

Да, правильно. Так. Ой.... и... ВУ-ХУ-У! Это было просто! Я стою! Как нефиг делать! Совсем просто!

— Хи-хи! Саншайн, твои крылья распахнулись от перевозбуждения!

Ух ты, и правда. Это они сами. Эй, посмотрите, я ими шевелю. Я могу размахивать ими... ну, почти. Это так... клёво. Эй, по крайней мере смогу обдувать себя в жару. Они для этого хорошо сгодятся. И пыль отряхивать. Для уборки шикарно, наверное. Саншайн Лафтер, профессиональная пылесборница!

— Хи-хи! Может, тебя возьмут прислугой в Кантерлотский замок!

Ни за что и ни к кому я в прислугу не пойду. Исключено. Так что, видимо, придётся всё же учиться летать. Потом. Не сегодня. Сегодня научимся ходить, а как-нибудь в другой раз — летать.

Милли, я сейчас попробую идти. Я сделаю это. По этой матрасной... штуковине... которая, вообще-то, совсем некстати. Если подумать, то наверное, на твёрдом полу получилось бы лучше. Но и что матрас на полу — это тоже неплохо. Мат. Вроде бы, эта штука называется мат, не матрас. Неважно, пошли. Как малыш на четвереньках, только опираясь на кончики пальцев.

— Вот так, Саншайн. Да! Йей! Молодец!

Было немножко сложно сойти с мата, но теперь, на кафеле, я чувствую себя увереннее. Теперь попробую подойти к зеркалу на двери. Просто на всякий случай, ты не могла бы...

— Я тут, Саншайн. Я постараюсь, если ты начнёшь падать.

Спасибо ещё раз, Милли. Ну, погнали. Эй, это не так уж и сложно. Как ползать на четвереньках... почти. Вообще-то, даже легче. Надо же. Совсем не так сложно, как ожидалось. Довольно легко, по правде. Хэх. Я удивлена.

— Почему?

Потому что в Гипернете всюду бухтят о том, как тяжело будет новопони ходить и вообще. Но... ничего подобного. Теперь это ясно. Не понимаю, почему раньше не получалось.

— Ты была ещё сонная от лекарств. Поэтому все новопони поначалу неуклюжие. Тебе было нужно время, чтобы отдохнуть и привыкнуть к себе. Иногда думаю, они слишком рано заставляют вас ходить. Возможно, стоит дать отлежаться немного. У тебя такая возможность была , потому что я сказала доктору Кэндисмайлзу, что присмотрю за тобой. Видимо, он думал что я тебя немедленно подыму и начну гонять, а я просто хотела тебя обнять. Кажется, вышло больше проку.

Согласна. Эй, всепони, вот вам совет: когда вас будут конвертировать, убедитесь, что рядом с вами находиться прекрасная возлюбленная, которая будет обнимать вас и не давать вам встать. Вставайте, когда будете готовы и ни секундой раньше. И... помните, что все части тела те же самые, только... ходить надо на кончиках пальцев. А так — ерунда. Я почти разочарована, потому что как-то даже неинтересно просто встать и... О БОЖЕ... ЭТО Я! ЭТО Я В ЗЕРКАЛЕ!

— Да! Гляди, какая красивая пони в зеркале, а, Саншайн! Разве не милашка?

Ну, не такая красивая, как знакомая бронзовая земнопони... Как же её звали… Хелен, или Луиза... а может, Боб. Она живёт далеко и…

Ты глупая, вредная пегаска!

Хи-хи-хи! О боже, вы поглядите только! Это я! Это моё лицо. Та... пони в зеркале... это я. У меня фиолетовые глаза. Надо же. Вот это да. И ресницы. Какие длинные. И я могу ими моргать! А это мои ушки! Ух ты, какие высокие, когда подняты. И волосы... То есть грива. Оказывается, с прямыми волосами тоже бывает неплохо. ГРРРР.. хорошие зубки А-А-А ГРРР... БЭЭЭЭ... хм. Ну, язык как язык. Не знаю уж, чего я ожидала. Цвет слегка необычный, но разница небольшая. Л-Л-Э-Э-Э....Хлюп... Длинный какой. Надо же. Даже страшно.

Посмотрим поближе... надо же — моё лицо покрыто шёрсткой. Она заканчивается у краёв губ. Синие шерстинки. Разной длины, или мнекажется? Маленькие и короткие возле губ и глаз... но дальше на моей... как это называется спереди? Шея?

На моих... у меня больше нету грудей... там где надо, во всяком случае. На торсе. Где же они тогда... между ног, выходит? Маленькие какие. Я едва могу их разглядеть. Ужас, я стала плоской!

— У нас всё не как у людей, Саншайн. Пока мы не пользуемся вымечком, оно маленькое и плоское. Оно набухнет, только если мы забеременеем. А так оновсегда остаётся компактным. Когда нам не надо больше кормить жеребёнка, оно снова уменьшается.

Значит... стелс-титьки, получается? Титько-трансформеры. Наверное, это удобно, но как нам... ну, показывать себя, понимаешь?

— Ну... Эм... есть... способы. Разные другие способы. Пока не думай об этом. У пони есть возможности демонстрировать окружающим свою сексуальность, не беспокойся.

Ладно, приму пока на веру. О, размахивать хвостом так здорово, надо бы посмотреть на себя со спины. Повернёмся... эй-й, о да, у этой детки есть за что подержаться сзади! О, гляньте только на этот попец! Да, привет всем! Попки у нас теперь что надо, это точно! Что это? О, так это.... Это же… Моя…

— Да, это она. И напоминаю тебе, что холорекордер ещё включён. Тебе стоило бы...

ОПУСТИТЬ ХВОСТ! Эм-м, ТАК, никто из вас этого не видел. Вы ничего не видели, понятно?!! Не было ничего. Грррх. Ох.... эм... фу. Я слегка забылась. Всё такое новое, понимаете? Эх.

— Что, Саншайн?

Я, эм, ну... мне надо в комнату для поняшек, и... и я понятия не имею, что там делать!

— Пошли. Я помогу. Ничего сложного, я тебе покажу. Давай, выключим на время кордер и

Канал Всемирной Истории с гордостью представляет:

ВЗЛЁТ И ПАДЕНИЕ АМЕРИКАНСКОЙ НАЦИИ

Десятисерийный сериал, предоставленный Архивом Мироправительства

При содействии Министерства Пропаганды и Инфоразвлечений

Отмеченный многочисленными наградами сериал возвращается осенью с обновлёнными материалами по истории нашего мира. Смотрите только у нас — захватывающую историю завоевателей, вышедших из древней Еврозоны, чтобы безжалостно уничтожать бесчисленные цивилизации Североамеризоны, используя как конвенциальные, так и неконвенциальные средства, включая и биологическое оружие.

С этого момента начался их двухсотлетний путь к мировому господству, прервавшийся только с коллапсом экономики, подкошенной их невиданной доселе в мире алчностью и элитизмом. Опустившись сначала до роли мирового полицейского, Американцы затем лишились и этой роли, после того как их валюта сгинула в Большом Коллапсе вместе с валютами всего остального мира.

Общество, построенное на жажде наживы и личной власти, Америка практически правила миром в течении почти пятидесяти лет, прежде чем пасть жертвой пороков собственной системы, поставившей прибыль превыше всего.

Мы покажем вам невероятную систему контроля за обществом, созданную американской элитой, дававшую каждому гражданину полную иллюзию власти и возможности выбора. Вы увидите, как культура Америки, её главный экспортный товар и главное оружие, покоряла другие нации нашей планеты, как глубоко она проникла в самое сердце других цивилизаций.

Заглянем за кулисы и увидим, как правящий класс Америки манипулировал населением, развязывая и останавливая войны, финансовые кризисы до полного уничтожения собственной экономики, до падения и раздробления некогда великой нации, вновь объединившейся только под властью Мироправительства.

“Взлёт и падение американской нации”, серия “Великих погибших цивилизаций”, теперь восстановлена и дополнена новым материалом. Мы называем вещи своими именами, мы возьмём вас за кулисы и покажем, как одна из самых жестоких и могущественных наций за всю её историю Земли сгорела в огне собственной алчности. Америка. Улицы, мощённые золотом, “Американская мечта” о богатстве, великая ложь об “Избранности” а затем — Отчаяние, насилие и голод Большого Коллапса.

ВЗЛЁТ И ПАДЕНИЕ АМЕРИКАНСКОЙ НАЦИИ

Этой осенью. Спрашивайте на инфоканалах, в киосках, и магазинах ROM-шаров.

В отдельных областях Северо-Американской зоны доступно только по специальному разрешению.

— Саншайн, не переживай. Со мной тоже было.

Да, но... Стоило бы догадаться... то есть... кто бы мог подумать, что мы писаем оттуда? Нет, правда, я пыталась держать хвост подальше от струи, но…

— Потому что у тебя теперь всё сзади и намного выше. Хвост, конечно, тоже надо поднимать. Но ещё неплохо бы отводить его в сторону. Я пыталась тебе сказать…

Я ничего такого не имела в виду, это не твоя вина. Ты старалась, мне просто... не знаю, ловкости не хватило. Хорошо, что душ прямо там, можно убрать последствия, но мне всё равно ужасно стыдно. Мне правда стоило внимательнее смотреть тот мультик про Части Тела, и изучать своё тело. Так глупо себя чувствую.

— Ох, Саншайн, у тебя ещё полно человеческих заморочек, вот и всё. Погоди. Вот что. Попытайся это сейчас понять и прочувствовать. Знаю, ты проявила смелость и признала, что любишь мультики, хотя и стеснялась этого. Скажи, вот что ты сейчас думаешь о мультиках, и о своей тогдашней реакции?

Ну... Я люблю их. И всегда любила. А кто их не любит, мультики — это же весело! И они предметы искусства, потому что нарисованы вручную настоящими пони. Людьми, неважно. Лично для меня... не могу понять, отчего я вообще считала, что этого надо стесняться. Ведь глупость какая, правда? Я совсем не стыжусь. Я люблю мультики, и... другие всякие милые штуки... всякие яркие, глупые, весёлые штуки... и всегда любила, только вот теперь... Теперь плевать, кто об этом узнает. И вообще, я даже хочу об этом рассказать. Я... горжусь тем, что они мне нравятся. Хм. Это что-то новенькое.

Отец хотел, чтобы однажды я стала большой шишкой в корпорации. Или, по крайней мере, успешной двухпроцентницей. И.. У нас не было места всяким непрактичным, бесцельным вещам. Я была приучена стыдиться всего простого, милого, глупого... в общем, всего весёлого. Несерьёзного. Отец называл это “несерьёзным мышлением”. Но теперь... всё это кажется идиотски тупым. Весёлые вещи тоже важны. Я не обязана быть кем-то или чем-то супер-важным. Я хочу быть счастливой, и заводить друзей и... быть. Просто быть... собой. Быть пони.

— Именно! Никакого больше давления сверху, так ведь? Отныне у тебя всегда будут еда, и крыша над головой, и понибудь, кто всегда поможет, и становиться тебе надо разве что... лучше, чем вчера, если это возможно. Думаю, ради этого стоит постараться.

Это сразу офигенно меняет мировоззрение. Боже. Невозможно поверить, насколько иначе я себя теперь чувствую. Чувствую себя... легко. Как будто скинула с души огромный камень. Всё, что от меня требуется — быть милой маленькой пони. От всепони ничего больше и не требуется. Просто радоваться жизни. И я хочу быть милой маленькой пони. Ни тоски, ни злости, ни... других неприятных вещей.

Это, вообще-то, тоже немного пугает. Моё самоопределение во многом было основано на злости. На вещах, которые я ненавидела. Но... теперь всё это ушло. И теперь вроде как даже и непонятно, кто я. То есть... я это всё ещё я?

— Конечно, это всё ещё ты. Та же, только избавленная от злости, боли и тоски. Тебе ещё предстоит встретить и узнать новую себя, радостную и открытую. Думаю, ты обнаружишь, как я в своё время, что ты куда лучше, чем сама считала.

Я... да, наверное. Я... просто... всё вдруг стало милым. Как будто... как будто я стала милой. Никогда себя “милой” не чувствовала.

— У меня это ощущение было ещё сильней. Понимаешь, моё прошлое — “Бритва” и всё такое. Мне нравиться быть милой. Нравиться быть доброй пони, которая делает добрые вещи. Очень нравиться это ощущение.

О... боже. Боже мой. Я вот что только что поняла.

— Что ты поняла, Саншайн?

ТУК ТУК ТУК

Минутку...Кажется, кто-то стучит. Ага... ВОЙДИТЕ?

— Привет! Так понимаю, у нас завелась новая пегаска?

О, да! Здравствуйте! Это я. Меня сегодня отконвертировали. Только этим утром. Я Саншайн. Саншайн Лафтер, а это моя подруга, Милли.

— Привет!

— Приветствую! Я Сноуденсер из отдела расписаний. Саншайн, у меня для вас программа занятий. Специально для пегасов. Пегасов учат летать, ходить по облакам, лепить из облаков, и другим пегасьим навыкам. Очень рекомендую, пока вы здесь, в Бюро, не пропускать занятий. У всех трёх видов пони есть свои наборы особых навыков и очень важно знать, что вас, пегасов, отличает. Вот, это вам, расписание специальных занятий, это вдобавок к общим занятиям. Общие занятия также очень советую посещать. Ну вы-то как, рады? Привыкаете понемногу? Есть какие-то проблемы?

Эм... Да... Да я, вообще-то, счастлива! Правда! Привыкаю — нормально... Немного странно иметь крылья, но я с ними подружилась. Привет, крылья! Видите! Счастливые крылья! и... Единственный волнующий вопрос я только что задала своей подруге Миллисенте, так что… Я... Я счастливая поняшка!

— Ну, это заметно, особенно по вашей широкой улыбке. Тогда я вас двоих оставлю. Если будут вопросы по занятиям или по расписанию, приходите. На втором этаже офиса, спросить Сноуденсер. Хорошего дня тогда. Ого, уже почти ужин!

Спасибо! До свиданья! Она милая, правда?

— Хи-хи… Хи...

Что смешного?

— Вспомнила тот день, когда мы поднялись в офис и ты такая 'Хочу видеть самого главного' а потом на них так 'Рррр, Гав-гав!'

Ох... как же стыдно-то теперь. Боже. Может... стоит извиниться. Всё было настолько плохо?

— Ой-ой, Саншайн, ну прости. Не хотела тебя расстроить. Показалось забавным, такой, понимаешь, контраст. С тем как ты себя вела, когда была человеком. Но это была не ты. Ты теперь пегаска. Разница очень заметна, вот и всё.

Ну... наверное. Я что хотела сказать, как раз перед тем, как Сноуденсер постучала.... Хотела сказать, что тоже заметила одно отличие.

— Что, какое отличие?

Ну, за всё это время, я ни разу не матюгнулась. И даже не захотела. Только сейчас до меня дошло. И это весьма необычно, потому что раньше я сквернословила постоянно. Но… теперь нет нужды. Да и.. Никогда и не было.

— Всё же, думаю, это было нужно. Ты часто чувствовала боль, я поняла это в тот момент, как тебя увидела. Она всё время была там, внутри, под всей этой беготнёй и твоим “Сейчас! Сейчас! Сейчас!” Думаю, тебе частенько просто необходимо было хорошо ругнуться.

Похоже, больше такой нужды нет. Не с чего. Чувствую себя... Как бы это сказать, и счастлива и довольна, и нисколечки не больно. Хи!

— Саншайн, это прекрасно! Не знала, что ты можешь в поэзию!.

И сама не знала. Это “Несерьёзный образ мыслей”, как сказал бы отец. О! Сноуденсер сказала, скоро ужин! Это будет мой Первый Ужин Пони, так?

— Да! Именно!

Ух ты! А скоро…

ДЗЫННННННЬ

Это УЖИН! О, Миллисента, пошли скорей, пожалуйста! Я смогу сесть за понячьим столом, как настоящая пони! Не могу дождаться! Первый Завтрак Пони!

— Я тоже волнуюсь, Саншайн! Не могу дождаться поглядеть как ты попробуешь эти чудесные понячьи лакомства! Ты должна попробовать сено, серьёзно, оно великолепно!

Не могу дождаться! У меня новый рот, и я спешу опробовать его на новой еде!

— После вас, наша почетная гостья на Первом Завтраке Пони!

О, Милли... Я... Я чувствую себя как маленький жеребёнок! Мир снова полон чудес. Спасибо. Спасибо тебе огромное.

— Сан... Саншайн? Ох... ты тоже мне нравишься. О-о-о-о.... хи-хи... так. Пойдём отведаем чудесной новой еды, хорошо?"

Конечно!

День четвертый: Ужин в табуне

Внимание, гражданин: По мнению ведущих врачей, отключение от сети Гипернет приводит к депрессии, синдрому отмены и повышению нервозности. Ваш отказ выполнить наше требование и переслать этот материал 1 (одному) стороннему пользователю может привести к наказанию в виде отключения вас от Гипернета сроком до 6 (шести) часов. Настоятельно рекомендуем исполнить требование по обязательному распространению материала. Перекрёстная проверка показывает, что у вас осталось 7.69 часов, чтобы избежать бана.

УШЕДШИЕ В ПОНИ
День четвертый: Ужин в табуне
Ведёт Саншайн Лафтер