Осколок прошлого. Диксди

24. Заклинательный камень, аукционный дом и "око-часы"

Диксди постепенно осваивается в мире, в котором многое поменялось и стало сложнее. В этом ей помогает её новый знакомый, из-за которого она оказалась втянута в череду непредсказуемых событий и столкнулась с опасным предметом, кочующим из копыт в копыта. Перейдя границу своих возможностей, загадочная вещь запустила механизм, который породил немало вопросов, но способен также предоставить некоторые ответы. Если вопросы будут заданы верно…

Бежевый пони с прилизанной, практически сверкающей на солнце гривой шёл домой в самом прекрасном настроении, какое может быть у того, смыслом жизни которого были деньги. Короткий ворот, красный галстук с денежным знаком и три мешочка с такими же знаками на бедре в виде кьютимарки. Всё в нем говорило о том, насколько он соответствует своему статусу, призванию и месту в жизни. Это уже не говоря о том, что благодаря его немалому состоянию и умелому владению финансовыми путями, мелкий городишко процветал и расширялся, при этом сохраняя свой уют и самобытность.

Напевая песенку про чудесный звон монет, который лучше весенней капели и шелеста листвы на деревьях, он открыл дверь своего дома, с удивлением встретившись с подозрительной тишиной и темнотой в нём.

— Мистер Филси Рич, я полагаю? — С некоторой ленцой в голосе прозвучал вопрос. — Вы не будете столь любезны открыть своё хранилище?

Земнопони вздрогнул и сделал было шаг назад, но из угла послышался сдавленный писк и шорох, а дверь позади него закрылась сама по себе, запираясь на все замки и засовы, какие в ней были.

— Видите ли, Филси… это весьма благоразумно — ставить на своём сейфе замок, который не дает использовать на нём магию. — Продолжил тот же голос. — Если бы его не было, мы бы взяли то, что нас интересует, и не было бы всех этих сложностей. Должно быть, такой металл и такой камень стоили вам немало.

— Да, достаточно, чтобы сохранить мои деньги в безопасности. От таких, как вы. — С достоинством ответил тот, вслушиваясь в шорохи. Говорящая точно была не одна. — Но с чего вы взяли, что я буду что-то делать для вас?

Из темноты послышался смех и тени дома медленно изменили своё положение вопреки всем правилам, отчего дом стал напоминать кошмар, какой может присниться после переедания сытной, но не очень здоровой пищи. Писк повторился снова, и теперь в небольшом пятнышке света виднелась Сильверспун, мордочку которой зажимала сухая, тёмная и угловатая лапа. В тени над нею горели четыре красных глаза.

— Вы не… посмеете! — Но на его шаг лапа сжалась крепче, заставив жеребёнка пискнуть снова. В её глазках читалась мольба и, одновременно, ужас от ситуации, в которой она оказалась. — Вы не…

— Филси… откройте своё хранилище, и с ней всё будет хорошо. — Тот же голос показался раздражённым и уставшим одновременно, будто говорившей надоела эта игра, и хотелось закончить всё побыстрее. — Впрочем… Слуга!

Жеребенок неожиданно оказалась в воздухе. Прежде, чем бежевый земнопони смог понять, что произошло, она ударилась в него, опрокинув на пол. Он прижал к себе потерявшую сознание дочь и поднял взгляд вверх. Но лишь для того, чтобы встретиться с узкими красными глазками существа, которое вскоре забудет.

Когти вжались по бокам от изумлённой и одновременно негодующей мордочки Филси. Мысли, желания, память и эмоции. Всё это текло по ним богатым ручьём, насыщая и придавая облик этой увитой тросами и жгутами твари. Сомнаморф менялся, шурша и свивая кольцами своё угловатое, но крайне подвижное тело. Не так быстро, как это было в годы его молодости, но достаточно качественно, чтобы полностью походить на того, кого копировал. Это было одно из таинств, во время которых даже его госпожа воздерживалась от комментариев, зная, насколько ему важна концентрация.

— Готово, моя повелительница. — Копия Филси улыбнулась и, поправив прическу, встала рядом с лежащими на полу пони. — Но нам придётся взять его с собой.

— Причина? — Голос из тени зазвучал заинтересованно.

— Его копыто, моя повелительница. Помимо двух ключей, которые нужно повернуть, центральная пластина откроется, лишь если отпечаток совпадёт. — Отозвался сомнаморф. — И, я боюсь, прикосновение к ней снимет мой облик так же, как развеяло вашу магию.

Та, к кому он обращался, топнула копытом об пол, заставив пару ваз упасть и расколоться. Но, несмотря на это, серебристая дымка окутала земнопони и понесла вглубь дома. К самой двери, ведущей в подвальные комнаты. Она знала, что её слуге нельзя снова прикасаться к тому, чей облик он перенял, и в эти моменты она особенно ненавидела его.

Появившись в подвале чуть позже, он держал в зубах пару ключей. Один с брелком в виде бита, второй — в виде серебристой ложки.

— В честь кьютимарки своей дочери! Как мило. — С ядом в голосе заявила повелительница, стоя в тусклом свете двух небольших ламп. В каменной стене виднелась огромная круглая дверь, которой бы позавидовал любой банк. Часом ранее она уже пыталась открыть её, но странный желтоватый камень, вставленный прямо в центр замка, просто поглотил заклинание и вложенную в него силу. — Шевелись, я не намерена ждать вечность, несмотря на возможность обладать ею.

— Да, моя повелительница, как вам будет угодно. — Копия Филси медленно подошла к сейфу. Один за другим, оба ключа встали в свои отверстия и одновременно повернулись, удерживаемые зубами двух пони, бежевой копией владельца и серебристой единорожкой, выбравшей ключ с ложечкой. В замке что-то глухо щелкнуло, и появилась небольшая панель под правое копыто. Единорог скривилась, но подтащила земнопони к замку и положила его копыто в это углубление. — Готово… скоро дверь откроется.

Копия земнопони отошла в сторону. Дверь, и вправду, стала медленно раскрываться. Тяжелые петли, идеально смазанные и ухоженные, не издавали ни звука. Покрытое металлом помещение наполнилось цокающим звуком от восьми копыт. Оба гостя хранилища прошли мимо сложенных в ячейки драгоценных камней, каждая коробка с которыми была закрыта стеклом. Мимо сложенных в мешки монет, часть из которых порвалась, и теперь монетки лежали просто на полу. Никакого интереса не вызвали и стоящие у стен картины знаменитых художников, хотя, на вкус серебристой единорожки, они были отвратительны, ужасны и годились больше для топки, чем для коллекции. Кроме одной. На ней она задержала взгляд и улыбнулась.

— Вот он, моя повелительница. Осколок. — Копия владельца дома указала на чёрную неприметную шкатулку, стоявшую в самом конце хранилища. — Они, верно, поделили одну часть на две, каждому по камню, моя повелительница. Один остался в том доме… другой забрал этот богатей.

Шкатулка с треском рассыпалась щепками, оставив нетронутым содержимое, вращавшимся теперь в серебристой дымке магии. Кусок с вставленным в него тёмно-фиолетовым камнем плавно опустился в её набедренную сумку.

— Принеси сюда эту крикливую… пока он будет тут лежать, она никуда не денется. — Властно распорядилась единорог, снова вытирая губы платком после ключа от сейфа. — И уходим.

— Уже уходите, мистер Рич? Всё по делам да по делам, совсем нет времени на отдых. — Раздался голос пони из-за ограды. — А кто ваша прекрасная спутница?

— Мой особый клиент, мисс… эммм… Руби Коллар. — Земнопони поправил свой галстук. Серебристая единорог шла рядом, с трудом скрывая, как вся эта ситуация её раздражает. Впрочем, осколок отдавался приятной тяжестью ещё одного шага к цели, и нечто внутри неё ликовало и упивалось этим моментом. — И да, я помню, вы делали для меня одолжение и сидели с моей дочерью… вы не могли бы говорить моим гостям, что я буду поздно?

— Конечно, мистер Рич! — Пони кивнула и проводила парочку взглядом. — Она, действительно, его особый клиент. Назвать меня по полному имени — это такая редкость. Видимо, мистер Рич в очень хорошем расположении духа. Однако, какая она прекрасная, словно серебряная статуя! И эта тонкая белая грива. Ах…

Пони сложила копыта на ограду и долго смотрела вслед, прежде чем вернуться к своим делам, даже не подозревая о том, что случится в доме её соседа поздним вечером, когда тот придёт в себя.

---

— Что это за дрянь такая?! Я… я… думала, что утону посреди улицы! — Она перехватывала воздух глубокими и частыми вдохами, словно только что вынырнула из воды. Часы размеренно клацали на её бедре, приглушённые крыльями. — Какая… какая пакость! Будто очутилась в болоте…

Синяя пони с трудом отдышалась и теперь смотрела испуганными и растерянными глазами на обеспокоенного единорога. Её крылья, по-прежнему прижатые к телу, слегка подрагивали в такт редким глубоким вдохам, отчего казалось, что она боялась очутиться под водой снова.

— Ффух… Ты в порядке! — Вороной оглядел пони, встав как можно ближе, и, положив ей копыто на плечо, стал убирать телекинезом штукатурку и кусочки камней из её гривы. — Что произошло? Это браслет? Из-за него ты стала говорить такие же странные вещи, какие были в записке?

Та кивнула и перевела дух. Рог немного отдавался странной вибрацией. Она помнила момент, когда внезапно вся улица погрузилась в воду, и она, пытаясь вдохнуть, ощутила жжение в груди и боль, стиснувшую рёбра. Но потом всё расплылось в фиолетовой дымке, и звучал чей-то суровый, но успокаивающий голос. Всего на мгновение ей показалось, что её тело наполнилось волей к движению…

— Эта мерзость… я будто оказалась под водой посреди улицы. Настолько реально, что я даже не ощущала мостовой под копытами. Ван, там не было никакого воздуха! Кругом… одна вязкая забивающаяся в горло вода… — В голосе скользнули нотки паники. Диксди смотрела на лежащий браслет со смесью изумления, ужаса, отвращения и… интереса. Того самого интереса, который загорается в глазах артефактора, встретившегося с предметом, способным нанести урон, имея безобидную, на первый взгляд, внешность. — Я не умею плавать. Никогда не умела, поэтому я люблю тучи. И… они все не умели. Никто из тех, про кого ты мне дал прочитать.

Добавила она, постепенно приходя в себя и успокаиваясь. Покрытый редкими шипами хвост вздрагивал и бил кисточкой по камням, выдавая настроение своей хозяйки. Глаза перепончатокрылой расширились, и чёрный зрачок почти полностью закрыл оранжевую радужку. Она осторожно подошла к предмету, стараясь не попасть в зеленые блики, разбрасываемые камнем, и тихо пнула его копытом, заставив его со звоном закрыться и перестать сверкать на солнце. Вороной же, убедившись, что пони отдышалась, медленно и осторожно поднял его телекинезом, удерживая подальше от солнца.

— Этот предмет настолько опасен? Хм… — Вороной покосился на дверь лавки.

— Да. Надо будет разобрать эту мерзость… — Уже задумчиво и спокойно проговорила она, не сводя глаз с предмета, плавно левитируемого магией Вана. — Это даже хуже, чем диадемы демикорнов. Какой смысл топить без воды своего владельца? Кому это вообще могло понадобиться? Если только это было рассчитано не на владельца вовсе.

— Конечно, правильнее было бы вызвать стражу… Но пока они придут, пройдоха сможет скрыться. Да и эта штука могла причинить тебе куда больший вред. — Отозвался единорог, хищно улыбнувшись, обнажая две пары клыков. — Поговорим с ним по душам сами!

---

Дверь оказалась не запертой, несмотря на вывеску «закрыто» на ней. От толчка копытом она распахнулась, и вороной отточенным и уверенным шагом вошёл в лавку, ощущая, как за ним последовала и Диксди, пусть и не так уверенно. Торговец сидел за прилавком и что-то рассматривал в копытах, похожее на ветки или сплетение корней, нацепив на нос диковинные очки, какие носили разве что ювелиры или часовщики.

— Что вам ещё надо? Товар возврату не подлежит. Вот! — Трейд ткнул тростью, поддерживаемой телекинезом, в сторону таблички над стеллажами. В отражении линз он видел, как гости переглянулись. Эту табличку никто никогда не замечал. В принципе, никто из его покупателей не любил читать предупреждения и, тем более, никогда не подписывал договора, который обычно лежал на прилавке всё время торгов. Это было закономерностью, которую пока ещё никто не смог нарушить.

— Ну уж нет. — В голосе подошедшего вплотную к прилавку тёмного единорога появились не понравившиеся торговцу нотки. — Проданный предмет оказался не просто украшением, а опасным артефактом. И могу поспорить, разрешения на такой у вас нет.

Торговец отложил сухой куст (иначе этот странный предмет сложно было назвать) и уставился на гостей. Вороной единорог ухмылялся, даже не догадываясь, что его ход не имел смысла, и к таким претензиям Трейд давно привык. За долгие годы торговлей предметами, которые были вытащены на свет из самых глубоких трещин мира и самых забытых на свете руин.

— Магазин не будет нести ответственность за возможные негативные свойства предметов, купленных в нём. При условии, что у них нет гарантии от магазина. — Его копыто указало на ещё одну надпись на табличке, написанной специально очень мелким и едва разборчивым размером. — Хотите предъявить претензии? Предъявляйте! Но не мне, драгоценные вы мои, а устроителям распродаж, где я, собственно, и купил этот браслет и некоторые другие вещи по сходной цене! Моя лавка продаёт товары не одно десятилетие, жалуйтесь хоть самому мэру, если хотите…

Он вытолкал их из своей лавки, выставив перед собой резную трость, пока они не оказались на улице. Едва дверь закрылась за посетителями, Кестер Трейд вздохнул и, вытерев капельки пота со лба, подпер дверь тростью и, на всякий случай, поставил тяжёлую тумбочку для пущей уверенности.

Теперь он вспомнил, где он видел этого единорога. Среди Ночной Стражи! Он однажды оказался на фото в газете, где рассказывалось о грандиозно раскрытом деле о похищенной прямо с концерта пони. Детали, конечно, были опущены, но главную заслугу приписывали ему, называя его едва ли не детективом по связанным с магией делам.

— Что ему понадобилось в моей лавке? Да, Кестер, ты стареешь… — Упрекнул он себя, медленно подходя к прилавку. Опытный глаз торговца всегда понимает, когда что-то меняется в том месте, где он проводит больше всего времени. Нет, все предметы были на месте, кроме… — Они… когда они успели?!

Он рывком перевернул стоящую у прилавка коробку, в которой был товар с распродажи, где за уникальные вещи просили какие-то жалкие гроши.

— Она забрала их… — Раздался голос с потолка вместе с тихим металлическим звуком, словно трубки на шарнирах сгибались и потрескивали. — Ты не туда смотрел, следя за ними.

Звук повторился, и взглянувший на потолок Кестер встретился взглядом с единственным живым глазом чёрной пони, вишнёвая грива которой свешивалась до самого прилавка. Отходящие от боков её тела металлические, похожие на паучьи, лапки, цепко держались за потолок и часть арки позади прилавка, выдавая тем самым способ, каким она пробралась внутрь. Единорог не видел этого. Услышав её слова, он подскочил к двери, рывком убрал тумбочку, трость и распахнул дверь с истошным воплем:

— Ворьё!

— Да будет тебе! Пара жалких артефактов, доставшихся тебе по цене одного, от которых никакого прока, одни проблемы. Расскажи мне лучше, не попадалась ли в твои копыта вот эта вещь. — Металлическая суставчатая лапа появилась сверху, и перед носом антиквара повис зажатый в ней листок. Странный шар, опоясанный обломками некогда целого кольца, был довольно точно изображён на старом и пожелтевшем пергаменте. Единорог отрицательно покачал головой, и она перевела разговор на другую тему. — Да, вижу, ты уже продал некоторые из вещичек, принесённых мною ранее. Где моя вторая часть, мой бесценный кладезь монеток?

— Не опускай копыта на пол. Запачкаешь всё сажей. Тебе обязательно было лезть через дымоход? — Буркнул Кестер Трейд, захлопывая с досадой дверь. Будь он моложе, он попытался бы догнать наглецов и проучить какой-нибудь штукой из его запасов, но сейчас ему оставалось только пнуть косяк и последовать за своей поставщицей древностей, которая уже второй раз за день наносит ему неожиданный визит.

— Практика, конечно же. День без этих приспособлений, и навык откатится на два. — Весело отозвалась пони, плавно переступая механическими лапками, удерживающими её копыта в полуметре от пола, находя свободное место среди полок и стоящих на полу вещей. Под её весом стальные трубки тихо поскрипывали. — Вдобавок, я только что от механика, где пришлось распрощаться с большей частью монеток. Нужно же проверить его работу? И тут я…

— Вспомнила про вторую часть. — Снова буркнул единорог, доставая из ящика небольшой тканевый кошелёк. — Бери.

Кошелёк лежал на столе, но чёрное копытце не притрагивалось к нему, зависнув над ним в нерешительности. Фосфорный глаз хитро прищурился.

— Кестер, я передумала. Я возьму вот это, ты ведь не против? — Она ткнула в лежащую на прилавке странную монету. Выточенная из чёрного и очень твёрдого камня, она имела металлическую середину с тремя отверстиями. Если бы не номинал и буквы по краю, она бы походила, скорее, на пуговицу. — Даже будем считать, что один из следующих артефактов я отдам тебе просто так.

Он покосился на монету и пожал плечами. Откуда она взялась на его прилавке, он понятия не имел, но если это сохранит часть его сегодняшнего дохода, который сократился почти вдвое из-за пропавших предметов, то это его не волновало.

— Бери.

— Кестер! С тобой всегда так приятно работать… — Чёрная пони ухмыльнулась и покинула лавку тем же способом, каким очутилась в ней, оставив на потолке едва заметные точечки сажи.

---

— Старый пройдоха обыграл нас по всем статьям. — Только и смог проговорить вороной, оглянувшись на дверь, удалявшуюся с каждым шагом. Однако Диксди шла рядом и отчего-то широко улыбалась со всем очарованием, какое было ей присуще. На передних копытах тускло мерцали два артефакта телекинеза, явно удерживающих что-то не очень тяжёлое в воздухе.

— Помнится, ты сказал, что тебя заставили переплатить за этот браслет, не так ли? — Синяя пони произнесла это с какой-то странной веселостью в голосе, от которой он покосился на неё с немым вопросом во взгляде. — Давай, пошли. Пошли отсюда…

Свернув за угол, пони наклонила голову, и из гривы выплыли два, похожих на предыдущий браслет, предмета. Единственное, чем они отличались, был цвет камня. Один был, скорее, голубым, второй переливался светлым оттенком зеленого, похожим на свежую листву по весне. Все прочее, даже царапины, было на тех же местах.

— Мне кажется, что это немного компенсирует траты. — Диксди перевернула один из браслетов, на обратной стороне которого отпечатался наполовину разборчивый адрес, словно его положили на ещё совсем свежие чернила, не дав тем хорошенько просохнуть. — Не удивлюсь, если это место, откуда он их заполучил. Вполне возможно, его просто положили на написанный адрес и слегка придавили. Я не знаю города. Быть может, это даже не тут…

Она пожала крыльями и заметила, что единорог смотрит на неё с удивлением и укором. Синяя пони предстала перед ним несколько в новом свете, и он не знал, разочаровывает это его или, напротив, вызывает некоторую зависть такой решительности в действиях.

— Что? — Пони вскинула мордочку вверх, отбрасывая в сторону мешающую челку и, одновременно, отряхиваясь от все еще приставшей к ней пакли и побелки. — Я оставила ему одну из своих монеток. Какая помельче была. Пока ты пытался поговорить с ним по душам, этот старый лавочник только и делал, что следил за твоим и моим рогами. Думал уличить нас в использовании магии. Ему даже в голову не пришло, что можно поступить иначе. А ещё повесил на стену пергамент «знатока старины». Да самая древняя вещь на его полке едва ли насчитывает пару сотен лет. Нашёл, чем хвастаться. Пфф…

Она фыркнула и вручила единорогу оба добытых предмета.

— Ворьё!!! — Раздалось где-то позади, и Диксди, приглушённо смеясь, потащила Вана прочь от переулка.

— И вообще, почему он назвал меня таким забавным именем — Кадавр? Почему им нельзя заходить в его лавку? — В её глазах бегали озорные огоньки, какие бывают у провернувших какую-то проказу жеребят и точно знающих, что за это им ничего не будет. В лучах солнца она казалась беззаботной, словно её и не пытался ранить опасный предмет, и её совсем не вышвыривали повторно из магазинчика. Она просто радовалась приключению, даже не подумав, что это могло закончиться совсем нехорошо. Ван шёл рядом, смотря на неё, не отводя в сторону взгляд. Конечно, ему тоже бывало попадать в переделки, но, всё же, такие события оставляли некоторое беспокойство, долго не забываясь. Для его спутницы это было, скорее, мгновением, что прошло, и снова её радует солнышко, улицы города и редкие прохожие. — Ты смотришь на меня так, словно я дерево вишнёвое, ты в курсе?

Она склонила голову набок и улыбнулась. Налетевший ветер донёс до него запах металла, штукатурки и каменной крошки. Пони отряхнулась снова, и ветер унёс облачко пыли дальше по улице.

— Ладно-ладно, я расскажу… — Вороной вздохнул. Лучше ей об этом расскажет он, чем кто-то другой. — Во-первых, ты не кадавр. В науке о волшебных преобразованиях есть определение существам, которые должны быть похожи на разумных, но созданных из других существ или измененных магией. Пони, грифонов, минотавров, не особенно важно. Тот антиквар имел в виду именно изменение. Маги-единороги, порой, заходили в экспериментах достаточно далеко, чтобы… обрести какие-то, не свойственные им, черты и их, порой, называли так в старые времена. Как по мне, так ты дружелюбная, милая, немного наивная, но вполне очаровательная пони. И… Впрочем я немного увлекся. Главное, к тебе это не имеет отношения, и это отлично.

Говорить о том, что таким словом называли существ куда хуже тех, что стояли на границе между жизнью и гибелью, при этом имея весьма недружелюбный вид и довольно опасные для окружающих пристрастия, ему совсем не хотелось. А ещё больше ему не хотелось вспоминать свою встречу с ними.

Синяя пони слушала его с недоумением. Несколько раз кивнув, словно понимая, о чём он говорит, она чаще удивлённо хлопала ресницами своих огромных янтарных глаз на рассказанные им вещи.

— Как мило, ну, за исключением того, что я себе ничего не меняла. Странное название. — Она улыбнулась. — Хотя, может быть, это могло бы объяснить моё лезвие с задней стороны рога. Не уверена, что оно всегда там было. В памяти не все чётко, чтобы быть уверенной наверняка в том, что антиквар был неправ.

— Ха! Кстати о нём, это было незабываемо! Какая жалость, что я не увидел его морду, когда он заметил пропажу и совершившийся вне его желания обмен. — Ван, медленно прогуливаясь, шёл рядом с Диксди. Теперь они были достаточно далеко, и можно было идти спокойно, не привлекая лишнего внимания. — Но, всё-таки, в следующий раз лучше поступать иначе. Ведь если окажется, что в пропажах пони виноват он, то мы даже не сможем пойти с этими уликами к страже.

Копыта размеренно цокали по мостовой, и Диксди наслаждалась утренней улицей. Она сама была не прочь увидеть удивление старого единорога. Это было бы поистине бесценно, но уже сама удача с этим трюком давала повод для радости. Если бы антиквар посмотрел вниз, то явно заметил и изумился, ползущим к ней артефактам, подхваченным телекинезом с её копыт.

— Да я бы тоже не отказалась, хотя, если ты был прав насчёт моих монеток, то он сейчас уже прикидывает, сколько сможет за неё выручить. И, смею заметить, она была хорошей монеткой. — На миг перепончатокрылая сбавила шаг, и в её голосе скользнул стальной холодок. — После того, что мне пришлось почувствовать, другим вариантом было бы приставить лезвие моего рога к его горлу и заставить смотреть на этот кристалл до тех пор, пока у него в груди воздух не закончился. Правда, стража в этом случае уже не понадобилась бы.

Тон голоса был непривычен и заставил вздрогнуть даже повидавшего многое Вана. В этот короткий миг на свет пробилась жёсткость и непокорность, присущие её расе. Но это наваждение рассеялось без остатка в её сияющих радостью глазах яркого янтарного цвета. Её слова о том, что она могла бы вот так просто угрожать другому пони, несколько шокировали вороного, уже привыкшего видеть в ней нормальные для большинства пони доброту и дружелюбие. Хоть и на мгновение, но это эта кажущаяся естественной жестокость вызвала в нём некоторую оторопь.

— Думаю мне просто стоило улыбнуться ему моей «фирменной» улыбкой. — Растерянно проговорил он. — Хотя… меня бы тоже окрестили кадавром и выгнали бы тем более. Старик оказался весьма подкован в правилах, чего нельзя сказать обо мне.

Он замер и потёр копытом подбородок.

— И всё-таки, что думаешь об артефактах? — Немного отойдя от услышанного, спросил он. — У нас теперь есть два новых пути. Аукцион, где легко можно будет проверить слова торговца и, собственно, сами артефакты. Ты ведь сможешь разобрать их так же, как сделала это с Книгой?

— Разобрать? Думаю, да. Понять, как их сделали и для чего — немного сложнее. Вдобавок, символ из царапин мне незнаком, а это значит лишь одно: он явно моложе артефактов, с которыми я имела дело. — Она шумно вдохнула утренний воздух и снова поправила непослушную гриву. Она ощущала, как немного изменилось отношение её спутника после сказанного ею, но Диксди сама не знала, почему такая мысль внезапно пришла к ней в голову. Словно что-то просилось на свободу, как тогда, когда артефакт подчинил её волю и разум, убеждая тело в том, что оно тонет. — Точно могу сказать — их явно больше трёх. Одинаковая оправа браслета. Их делали сразу много. Быть может, пару десятков, но не больше. Такие камни нужны целые, и так просто их не подобрать. Есть кое-что ещё…

Демикорн замялась, и рядом появилась записная книжка, удерживаемая телекинезом в воздухе чуть левее мордочки, чтобы Ван тоже мог её видеть. Страницы пролистались до нужного места, потом ещё раз, но в другом порядке, словно она ошиблась, и остановили свой бег на развороте.

— Вот. По этим принципам можно получить схему даже самого камня, если это, конечно, не природный кристалл, а созданный специально. Если же это природный… то всё намного сложнее. Естественные проявление давались мне всегда хуже… — Диксди смущённо шевельнула кончиками ушек. — Так что, надеюсь, это творение чьих-то крыльев, копыт или лап. Хорошо, что стилус — единственный артефакт, который не требует перезарядки, кроме как…

Крылатая пони оборвала фразу на половине, отвернувшись в строну, и приглушённо рассмеялась.

— Ты чего? — Ван слегка обогнал пони, пытаясь посмотреть ей в глаза.

— Ты неплохо начал там, в лавке. Мне показалось, ты собираешься его укусить… — Она хихикнула снова, под обречённый жест копытом единорога.

— Фу, как ты такое могла подумать. — Тихо проговорил он, поймав себя на мысли, что ещё не так давно примерно то же самое мелькнуло у него в мыслях на её счёт, едва он услышал угрозу в сторону антиквара. В конце концов, те, кто видел его клыки впервые, долго не могли поверить в миролюбивость их носителя. Даже он сам…

---

Деревянная ложка застряла во рту. Точнее даже, не застряла, а словно зацепилась за что-то, и потребовалось усилие, чтобы её вытащить.

Ван удивлённо уставился в глубокую борозду на деревяшке, пытаясь понять, откуда она в ней возникла. Седой единорог сидел перед ним, пристально рассматривая своего гостя, обитавшего в его доме уже не первую неделю.

— Ну, что ложку рассматриваешь? Ешь давай, похлёбка остынет и станет не только бесполезной, но еще и невкусной. — Проговорил тот, отправляя себе в рот очередную порцию не то каши, не то пюре из каких-то зерен и перемолотых кореньев. Вороному хотелось возразить на это, что, мол, похлёбка и так вкусом не отличалась, но за неимением другого вынужден был есть что дают. Но этого так и не сделал. Его язык скользнул по зубам и укололся обо что-то острое.

— Я сейчас… — Неуверенно проговорил Ван и, отложив ложку в сторону, вышел на улицу. У озера была прохлада, несмотря на довольно тёплый день. Он спустился по тропинке к водной глади и, пройдя несколько шагов по деревянной пристани, посмотрел в воду. Оттуда на него смотрел заметно подросший в высоту единорог, довольно худой комплекции, словно его вытянули. Он улыбнулся своему отражению и замер. Снизу и сверху блестели белые клыки.

— Во имя всего светлого… что это такое? — Он осторожно цокнул гранью копыта по клыку и тот отозвался гулким ощущением в челюсти, убеждающим, что единорогу это все не снится.

— Клыки это. — Раздался слегка ворчливый и скрипучий голос позади. — Сам не поверил сначала, но, говорят, было такое когда-то, очень давно. Есть… предания.

Рядом с отражением Вана в озере появилось отражение старика. Тот сел рядом и задумчиво посмотрел в воду.

— Но об этом позже. Ты мне, тёмный, вот что скажи. Кьютимарка-то у тебя была? — Вопрос показался вороному глупым. Всем известно, что лишь совсем маленькие жеребята не имеют её и получают со временем. Чтобы у взрослого пони не было метки?! Это было такой редкостью, что случаи подобного вносили едва ли не в книги для изучения. — По выражению глаз вижу, была. Именно, что была.

Ван посмотрел в своё отражение и едва не свалился в воду с деревянных мостков, если бы его не удержал телекинез старого пони. Бока, что левый, что правый, были совершенно пусты. Даже намёка на его призвание не осталось. Это оказалось новостью, за которой последовала догадка ещё хуже. Он не помнил, какой она должна быть. Вообще.

— Я не знаю, какой она была… — Обречённо прошептал он, обхватив голову копытами. — Я знаю, что она была, но я не помню, какая!

Истошный крик раздался над озером, пугая птиц и лягушек. Крик перешёл в стон отчаяния. Старый единорог поднялся и пошёл прочь, оставив своего гостя наедине с невесёлыми мыслями.

— Поменял судьбу, начал жизнь заново… — Тихо проговорил он, открывая дверь деревянного сруба, и оглянулся. На мостике продолжал сидеть необычно высокий для пони единорог, смотрящий куда-то в небо, словно ищущий у них ответ. — Хм. Найдет силы — найдёт и призвание. Не мне решать.

Дверь захлопнулась.

Спустя долгие несколько часов, она открылась снова, и на пороге появился хмурый вороной. Будучи весь мокрый, лишь его грива и хвост оставались странно сухими. Вода охладила его мысли, и теперь ему в голову пришла лишь одна идея.

— Старик. Как мне вернуть её? — Сухо проговорил он.

— Кьютимарку? — Удивлённо отозвался седой единорог, что от нечего делать плёл из веток корзинку для ягод.

— Магию. Магию, конечно, которая у меня пропала. — Буркнул Ван, садясь за стол и доедая остывшую и похожую на мокрые водоросли похлёбку.

— Тогда держи путь в Гринлиф. — Не отвлекаясь от своего дела, ответил седой. — Оттуда уже найдёшь свой путь. Неделя пути до первой заставы, а там уже проще будет. На, возьми, пригодятся. Мне тут без надобности, природа делится дарами, тебе нужнее будут.

На стол со стуком легли несколько камней и пара потёртых монет, успевших потемнеть от сырости. Ван смотрел на них, понимая, что, возможно, никогда не сможет вернуть их. Просто потому что не сможет найти старика снова.

— Я…

— Знаю, вернуть не сможешь. И ладно. Считай, будешь мне должен. — Корзинка щелкнула и разложилась в копытах седого единорога сферой с одним отверстием сбоку. Теперь тусклый телекинез просовывал в петли ручку. — Ну, что стоишь? Собирайся… Завтра и отправишься.

Крупные капли ливня били по дороге, размывая её в глинистую грязь. Ван уже думал переждать ненастье, но единорог выпроводил его в самый дождь, вручив лишь потёртую почти непромокаемую накидку с капюшоном, оставляющую открытым рог.

— Иди сейчас, потому что, оставляя на завтра, будешь всегда оставаться во вчерашнем дне. — Сказал ему напоследок старик и закрыл за ним дверь.

В углу комнаты раздался тихий звон бубенчиков, словно носивший их смеялся беззвучным смехом.

— Да. Я знаю, что это будет трудно. Эта книга… ему не следовало её касаться. Она была не его и не ему предназначена.

Едва различимый силуэт единорога в синем одеянии мага с вышитыми на нём звёздами переступил с копыта на копыто. Подпалины на мантии и пятна сажи и пепла на шляпе выдавали участие в магическом бою. Был ли он победителем или проигравшим, известно было лишь ему одному. Некоторых бубенчиков не хватало, другие болтались молча, потеряв свой голос или на одной единственной ниточке. Он ещё раз улыбнулся старику и пропал окончательно, словно дымка над озером.

Ван шёл по дороге дольше, чем ожидал. Несколько раз сбившись с пути, он снова искал нужную тропу и вышел к заставе лишь спустя несколько дней, доев скудный провиант и обсохнув на выглянувшем солнышке. От заставы его путь был прямым, как стрела. Точнее, как рельсы эквестрийской железной дороги, хотя прямыми их сложно было назвать — они вились, как змея, вокруг озёр и ныряли в гущу лесов. На станциях в вагоны втискивались весьма разношёрстные компании. Несколько раз ему довелось увидеть даже оленей, хотя подойти ближе, чтобы рассмотреть их вычурные доспехи и похожие на листья украшения, так и не удалось. Да и те вскоре вышли на одной из многочисленных остановок задолго до его цели путешествия — города Гринлифа. От монет и камня, щедрых даров старика, остались лишь жалкие монетки, которых едва хватило на «перекусить» в весьма дешевом кафе. Зато напротив него располагалось здание, один вид которого внушал трепет любому единорогу… Школа Магии.

Трепет ощутил бы и он, если бы не владел магией ранее. Оказавшись выше большинства учеников этой школы, он ощущал себя неуютно и смог вздохнуть спокойно лишь в кабинете заведующей учебным заведением.

— Итак, вас зовут Ван, вы единорог и хотите обучаться магии? — Болотистого цвета единорожка смотрела на него, сложив копыта на столе. В её зелёных, как свежий листок мяты, глазах читалось неодобрение: как внешнего вида нового ученика, так и его слегка зажатого поведения. Притом, он казался старше и выше неё, пустой бок без кьютимарки бросился ей в глаза практически сразу и добавил подозрений. — Почему именно сюда?

— Мне… мне посоветовали начать отсюда. Старик у озера. — Ван проговорил его имя немного тихо и невнятно, но заведующая заметно оживилась. Нельзя было сказать, что это изменило её мнение о госте, но что-то связывало школу и его спасителя, что дало ему шанс. Один небольшой шанс.

— Вы понимаете, что в класс только начинающих изучать магию я определить вас не могу. В прочем, едва ли вы сами хотите быть среди жеребят. Я припишу вас к одному из преподавателей, будете отчитываться об успехах и сдавать экзамены ему лично. А также к тренеру, вот имя. — На стол легли бумаги и несколько бланков, которые вороной заполнил, держа ручку, как земнопони. Единорог вздохнула и забрала одну из бумаг обратно. — Но вам придётся пройти один тест. Не буду лукавить и вилять, мы оба взрослые единороги. Потеря магии и кьютимарки – это, обычно, конец для единорога. Такие случаи были, и… все они закончились ничем. Вы не жеребёнок, чтобы успокаивать и поддерживать веру. Готовьтесь к тому, что магии не будет вообще. Никогда.

Единорог слушал это с поникшей головой. После этих слов сказанное стариком казалось просто поддержкой из жалости, но, всё-таки, желание распутать этот клубок тайн было куда сильнее отчаяния, в которое его погружала сама мысль стать ничем и никем.

— Я верну магию, так или иначе. У вас же есть библиотека? Записи о подобных случаях? — Он взглянул на неё, и под дымчатой гривой сверкнули уверенностью красные радужки глаз.

— Мне нравится ваш настрой. Но, прежде всего, — душевые, отдых и дальние комнаты дормитория Школы. — Единорожка взглянула на вставшего с пуфика вороного, после которого осталось немного дорожной пыли. — Вам выдадут накидку. Хотя под такой рост будет сложно подобрать что-то. Вы довольно высоки даже для единорога. И да, не забывайте обращаться в случае проблем. Ещё раз повторюсь, моё имя Мосси Бранч. Назовёте меня Мосси, и я буду окунать вас в Школьный фонтан до тех пор, пока эта глупая мысль не будет вымыта из ваших извилин. Всё понятно?

— Пожалуй, да, Мисс Бранч. — Единорог сглотнул и, кивнув на прощание, покинул кабинет.

— Приятно, когда тебя понимают сразу. — Улыбнулась Мосси, закрыв за ним дверь.

---

Ван привычно уточнял дорогу у стражников. Конечно, направление можно было спросить и у простых прохожих, но те могли и ошибаться, а вот стражники, словно обладая какой-то картографической магией или просто досконально помня город, всегда давали верные указания. Но, даже несмотря на это, пони добрались до аукциона лишь спустя час.

— Аукционный дом «Понис». — Прочитал вороной вывеску вслух. Вокруг сновали деловые пони, грузчики осторожно стаскивали с телег тяжёлые и крепко заколоченные ящики. Оценщики, а это были именно они, пристально рассматривали старинную мебель и вазы, стоящие у входа на подстеленных ковриках в кучках сена и срезанных веревок. Ван думал над тем, как бы получить информацию у устроителей аукциона. На крайний случай, можно было бы использовать одну или две монеты из кошелька его спутницы. Даже ему, не слишком хорошо разбирающемуся в старине, было ясно, какое состояние лежало у неё в сумке. Задайся она целью, она могла бы, как минимум, купить всех Вандерболтов до единого с половиной их хвалёной академии. — В общем, попытаемся договориться, но, на всякий случай, возможно, потребуется пара твоих монет. Это если ничего другого придумать не выйдет. Да на твои монетки ты бы могла открыть свою собственную академию. Артефакторики, например!

Диксди мечтательно осматривалась по сторонам. Улица наполнялась жизнью, ранее утро ощущалось свежестью и теплом солнца, а поддерживаемая пегасами погода оставалась неизменной. Это до сих пор смущало её после Северных Гор, где в любой миг могли пойти дождь или снег.

— Ты так уверенно говоришь об этом, что ещё немного, и я в это поверю. — Мягко ответила она на слова Вана о её монетках в сумке. В системе ценностей этой перепончатокрылой пони на первом месте были артефакты, знания, кусочки прошлого, оживавшие под её копытами. Монеты же были просто предметами, которые далеко не всегда годились для создания амулета, и, ещё реже, средством покупки чего-либо. — Дома их осталось ещё очень много, куда старше этих. Со следами бывших владельцев и прошедшего времени. Но на них не купить уважение и признание. Демикорны… они получали и то, и другое своими силами, своими знаниями, и потому множество этих кругляшек с символами и образами разных правителей просто лежат на полу, в отличие от бесценных книг, механизмов и артефактов. Но мысль об Академии… Не будет ли это воспринято, как посягательство на природные способности? Представь, какую жажду силы может пробудить… хотя бы такой артефакт, как вот этот браслет? Если уже не пробудил.

Ван шёл, слушая Диксди и думая о своём. В какой-то мере, она была права. То, что, на первый взгляд, дарит возможности, без всякого труда может вскружить голову. И тогда решиться на необдуманный шаг будет проще простого. Он уже слышал историю про единорожку, которая смогла достать такой предмет и устроить локальную диктатуру в маленьком городе. Тогда её остановила смекалка Элементов Гармонии, но что, если бы им не удалось?

— Подумай, от скольких опасностей можно уберечь, предоставляя знания о таких предметах? — Вороной мечтательно улыбнулся уголками рта. Впрочем, ответить на этот вопрос она не успела. Они уже вошли в двери аукциона и оказались втянуты в беспокойный поток торопящихся пони и даже нескольких минотавров, похожих, скорее, на вышибал, чем на ценителей искусства.

— Я бы хотел поговорить насчёт одного или нескольких проданных тут артефактов. — Начал вороной, но пони, только взглянув на него, указала копытцем в сторону другой двери, не откладывая документа, который читала. В той комнате ему указали уже на другую дверь, только теперь уже не дав даже досказать фразу до конца. — Я бы хоте…

И снова его отослали в другую дверь, к следующему секретарю. И снова, и снова.

Система аукциона произвела неизгладимое впечатление на Диксди. Вся канцелярия представилась ей огромной машиной, которая тратит время каждого, в ней участвующего. Однако Ван, похоже, отлично во всем разбирался или, по крайней мере, пытался это сделать, отчего ей оставалось только следовать за ним из кабинета в кабинет, выслушивая очередные указания, куда идти дальше.

— Ужасно! За такое количество времени можно было бы прочитать пару книг и даже разобрать новое слово на инитиумнарском, не зная его основы! — Не выдержав, воскликнула она, когда очередная дверь открылась перед ними в этих лабиринтах коридоров, переходов и лестниц. Но, к счастью, это оказалась последняя инстанция. Последняя, но не самая простая. В комнате за столом, перебирая бланки и сверяя накладные, сидел угрюмый и достаточно повидавший в своей жизни осёл.

— Вы в курсе, что проданные вами раритеты обладали не совсем безопасными свойствами? — Наконец добравшись до нужного представителя аукциона, разорялся дымчатогривый, положив на стол артефакт. — Из-за вот этой штуки едва не погибла пони.

— И что вы хотите от меня лично? Вы даже не представились. — Фыркнул осёл, ткнув в табличку на столе с его именем на ней. — А потому, с чего вдруг мне предоставлять какую-либо информацию?

— Хотя бы с того, что я… — На стол рядом с предметом, переливающимся цветом тины, легла золотистая пластинка, похожая на ту, которую вручил Диксди новый начальник стражи Тенакс, перед тем как она покинула дворец принцессы. На пластинке было написано что-то на эквестрийском, а сбоку висела небольшая монетка на цепочке. Осёл прибрал пластинку к копытам и пробежался по ней взглядом. Ван выдержал паузу и продолжил. — Ваш аукционный дом несёт ответственность, что непроверенный, имеющий опасные свойства предмет был продан и попал в копыта ничего не подозревающего покупателя.

— Допустим, я не верю в эту историю, что дальше? — Осёл протёр монокль и вернул его на место, откладывая в сторону пластинку. — Многонеуважаемый следователь по магическим делам от Ночной Стражи Кантерлота.

— Если не верите, я вполне могу испытать этот предмет на вас. — Теряя самообладание и припоминая провал в лавке антиквара, вспылил вороной, поднимая со стола артефакт. — Этим вы весьма поможете следствию!

Держась на расстоянии, она слушала препирательства с Плюше Кейси, подумав про себя, что имя у того довольно забавное. Тот, видимо, делал всё, чтобы довести её спутника до белого каления, чтобы с чистой совестью выкинуть его на законных основаниях. От нечего делать она стала рассматривать окружающие предметы. Вещи были слишком новые в её понимании, отчего она довольно безучастно скользила взглядом то по одной вещице, то по другой. Скульптурки, несколько сложенных в коробку шариков из камня с золотистыми прожилками, пара шлемов, несколько доспехов. Задержав взгляд на последних, она презрительно фыркнула.

— И это они называют доспехами? Никакого проку… — Хотя сложно было не признать – мастер, выковавший их, хорошо знал анатомию, и при умелом обращении они могли защитить почти все самые уязвимые места на теле, не сильно стесняя в движениях.

Далее были выставлены прикрытые стеклом карты Эквестрии. Самая старая из которых, была едва ли трехсотлетней давности. Диксди остановилась перед этой витриной, рассматривая пергамент, словно пытаясь найти на ней что-то знакомое.

— Какая грубая и поспешная копия. Автор, видимо, ограничился лишь самой малостью, которая интересовала лично его. — Проговорила она, отвернувшись от пергамента, и встретилась нос к носу с ослом-аукционером.

— А вы, милочка, будто понимаете в этом! Этой карте больше трёхсот лет, и она написана известным картографом, самолично исследовавшим всю Эквестрию от границы до границы! — Плюше проигнорировал своего дотошного гостя и, сорвавшись с места, оказался радом с синей пони. Её слова и презрительное отношение к старине сильно задели его, и оставить это так просто он не хотел.

— Но это не меняет того факта, что это грубая и бездарная копия. — Синяя пони улыбалась, смотря на баснословную цифру стоимости лота, написанную на картонной карточке чуть ниже рамы. В её глазах загорелся огонек.

— Как вы вообще смеете сомневаться в работе величайшего исследователя Мапвишера? — Осёл едва не выронил на пол монокль, теряя обладание от такой наглости.

— Смею. Я лично знакома с оригиналом, с которого начеркали эту бездарность задним копытом.

— Что?! — Монокль, всё-таки, выпал и, звякнув по стеклу витрины, повис на тонкой цепочке.

— И, более того, я предложу вам замечательную сделку, которая, вероятно, повысит престиж вашего… эмм… докучливого заведения в несколько раз. — На синей мордочке появилась чарующая улыбка.

Аукционер посмотрел на пони снизу вверх. В её поведении и взгляде было что-то, что опустило его на землю и пробудило чувство возможной выгоды, которое никогда ещё не подводило его за все эти годы.

— И что же это за сделка? — Плюше прищурился, вставляя обратно монокль и поправляя сбившийся от быстрого шага парик.

Пони рассмеялась, ткнув в сторону идущего к ним Вана с амулетом в облачке телекинеза.

— Вы рассказываете о том, каким образом к вам попала эта штука, и сколько таких безделушек было продано. В свою очередь… — Диксди сделала небольшую паузу, заставив осла перетаптываться с ноги на ногу в явном нетерпении. — В свою очередь, вы получите оригинал. Достаточно целый, с возможностью выставить его на… как это вы называете?

— Аукцион. — Подсказал тот.

— Да, точно, аукцион. При этом треть от моей доли вы сможете забрать себе. — Пони склонила голову набок, изучая задумавшегося осла, на несимпатичной морде которого возникла довольно едкая улыбка.

— Ну конечно! А ваш, якобы, оригинал — на деле окажется хорошей подделкой. Верно? Вы меня за совсем старого осла принимаете? Я уже молчу про ваш эксцентричный вид.

Дружелюбная улыбка Диксди погасла, а тон голоса стал заметно холоднее, напомнив Вану момент на улице, когда она высказала предполагаемую угрозу в сторону антиквара. Вороной замедлил шаг, вслушиваясь в то, что стала говорить странная пони.

— Что же, если ваша никчемная лавочка не верит заключению Кантерлотской Дворцовой Библиотеки, то, думаю принцессам, Светлокрылой и её сестре, будет весьма лестно узнать об этом. Особенно, если в письме будет указано, что данный аукционный дом приписывает историческую весомость грубым копиям, крайне отдалённо относящимся к реальным предметам истории. — Пони чеканила каждое слово, словно старалась удержать себя в копытах, а под конец добавила совсем тихим, проникновенным шёпотом. — А, может быть, все предметы являются датированными некорректно? Что если… выяснится такой факт? Соглашайтесь… это честное предложение, и второго такого не будет ещё сотню лет. Вы ведь не бессмертны, мистер Плюше?

В янтарных глазках скользнули и погасли фиолетовые искорки, совсем пропавшие, когда рядом оказался вороной. Осёл же казался бледным и чуть взмокшим. От былой уверенности и надменности не осталось и следа, будто сказанное ею попало точно в цель. Предположения были недалеки от правды, и услышанное, вместе с удостоверяющей пластинкой, выглядело очень скверно. Для него.

Диксди вытащила из сумки свёрнутую в трубочку карту и, удерживая телекинезом перед носом аукционера, осторожно развернула её, демонстрируя точные линии чернил, аккуратные штрихи горных вершин и ровные края озёр и рек, проведённые рукой знающего своё дело картографа.

— Всё честно. Все в выигрыше. Или вы хотите сказать, что честь вашего заведения ничто в сравнении с небольшой информацией об артефактах, которые не стоили и крошечной части этого предмета? — Карта с шелестом свернулась и поплыла обратно к своей обладательнице. Плюше мучился выбором. Информации в его копытах не было. Браслеты были подозрительны, поэтому он с радостью спихнул их на первой же распродаже за цену, которая была на бит выше стартовой, не сильно вдаваясь в подробности их истории.

— Хорошо… я всё расскажу, если вы оба сдержите своё слово! — Осёл сглотнул и поправил монокль снова.

— Вот и отлично, мы слушаем. — Улыбка вернулась на мордочку синей пони, снова приветливо обнажая ровные белые зубки.

— Итак, прежде всего, ничего конкретного я не знаю. Но не стоит волноваться! — Осёл вытер со лба капельки пота и продолжил, переводя взгляд с одной недовольной мордочки на другую. — Аукционный дом «Понис» — это сеть аукционов. Большая сеть, да и сам дом — крупнейший в Кантерлоте. Никто не может знать всё, но я могу просмотреть архивы и поискать записи обо всех поступлениях за последнее время. Не только кому были проданы эти вещи, но и у кого куплены и когда. Но это я смогу разыскать лишь не раньше вечера. Если бы вы могли…

Его взгляд опустился на торчащую из сумки карту.

— Информация за карту, Плюше. — Диксди развернулась и двинулась к выходу.

Ван задержался, сказав что-то ослу напоследок, отчего тот быстро закивал головой и остался стоять, долго провожая своих гостей тоскливым взглядом, пока за теми не закрылась дубовая дверь.

— Бумаги Кантерлотской Дворцовой Библиотеки… кто она такая? — Тихо проговорил он и, вызвав колокольчиком молодую и энергичную пони, вручил ей небольшой лист бумаги, покрытый кривоватыми строчками. — Отнеси это в Библиотеку, и пока они не дадут подтверждения, не смей даже возвращаться без него. Всё поняла?

— Да, мистер Плюше! — Она кивнула и скрылась в другой двери, выполненной из дерева попроще.

— Браво! Просто браво, Диксди! Ты меня изрядно удивила. — Вороной на миг остановился и похлопал передними копытами. — Я не думал, что ты способна на такой блеф, а мне уже было показалось, что я тебя хорошо знаю.

Выражение на мордочке Диксди было растерянным и удивлённым. Растерянным от нового, не совсем понятного слова и удивлённым — от комплимента.

— По правде говоря, идея пришла мне в голову случайно. Ещё раньше я думала выкинуть оставшиеся карты, когда большую часть оставили в библиотеке. Они довольно старые и мало годятся для местности, а меня заверили, что это очень щедрый вклад в сокровищницу знаний. Всего несколькие могут действительно мне пригодиться, и я их точно никому не отдам. Но когда я увидела ту цифру… Если уж выбрасывать ненужное, то с толком. Да… а ещё вот. — Синяя пони достала несколько богато украшенных, листов пергамента с подписями. — Это мне выдали на случай, если посчитают мои вещи позаимствованными без спроса из Библиотеки.

Единорог вгляделся в листики, осознавая, что его предположение было ошибочным. Пони не блефовала, у неё, и вправду, были документы с подписями архивариуса и многих других пони, что стояли во главе Кантерлотской Дворцовой Библиотеки.

— Вяк… — Только и смог выдохнуть он, вглядываясь на перечень того, что было с пони. Книги, карты, свитки. Возле каждого было указано, была ли пони отдана копия или оригинал. — Это… неожиданно. В любом случае, у нас ещё есть время, пока этот аукционер Плюше будет копать архивы. Если уж идти к нему, то со свежими силами…

Но пони уже не слушала его, принюхиваясь к чему-то и облизываясь, скользя розовым лепестком язычка по губам.

— Туда!

Не спрашивая мнения своего спутника, она потащила единорога в сторону боковой улочки, откуда доносился запах чего-то жареного и, при этом, сладкого. В уютном кафе под забавной вывеской, в виде спящей на подушке пони, пекли блинчики. Стопки их стояли на тарелках, политые сиропом, шоколадом, или свёрнутые в трубочки, где виднелась начинка из крема и корицы. Диксди же привлекло не это. Там ощущался аромат отменного кофе, которого она заказала сразу три порции, чтобы хватило наверняка.

— В этот раз, за мой счёт! Надеюсь, этот ушастый аукционер не продешевит с моей картой, когда заполучит ее в свои жадные копытца. Даже двух третей будет неплохо. Видишь, я начинаю разбираться в этих… битах. — Диксди плюхнулась за столик и засмеялась, вспоминая мордочку осла. Официантка лучилась дружелюбием и слушала заказ необычной пони в диковинном плаще: — И вот этих странных хрустяшек, не знаю, что это такое, но пахнет вкусно.

— Это вафли, мисс… — Смутившись от факта, что ей приходится поправлять посетительницу, произнесла пони.

— Вафли… странное название. Миску вот этих вафлей! — Синее копытце показало на самую большую миску, и пони, заполнив заказ, зацокала в сторону кухни.

Лишь осушив первую чашку кофе до дна, демикорн посмотрела на единорога.

— Стилус разбирает артефакты и не требует зарядки… Но… — Синяя пони дожевала пытающийся выпасть изо рта блинчик из первой порции принесённых. — Мне потребуется потратить немало энергии. Этот артефакт обостряет голод. Сильно.

Блинчик пропал между белоснежных зубов, и вслед за ним послышались глотки кофе из второй кружки. Диксди жмурилась от удовольствия, не замечая, что также наслаждается напитком сидящая через несколько столов от неё чёрная пони с вишневой пыльной гривой в накидке цвета прошлогоднего сена. Если бы кто-то обратил внимание, он бы подумал, насколько похожа их реакция. Но этого никто не заметил, а две увлечённые кофе пони, тем более не замечали друг друга.

Заказ оказался на столе, красиво расставленный на серебристом подносе.

— Мисс… желает ещё чего-нибудь? Или мистер? — Пони смотрела то на Вана, то на Диксди. День обещал быть щедрым на чаевые.

— Конечно! Ещё кофе, ещё булочек и вот этих… вафель! А моему другу на его вкус… — Синяя пони говорила это, в перерывах поглощая то блинчики, то булочки, то вафли, пока неожиданно не замерла, уставившись на сидящих поодаль пони. В свете солнца задняя сторона её рога блеснула иззубренной поверхностью стали, и те смотрели на источник бликов напряжённо и с опаской. Она поставила кружку на стол.

— Твоя реакция тогда. Ты, как и они, думаешь, что я могла применить этот рог против… против… кого-то живого? Погоди, не отвечай. — Она вытянула вперед копыто и покачала им из стороны в сторону, едва не опрокинув чашку. — Знаю, что подумал. Светлокрылая подумала так же. Все, подумали так же, отчего тебе вдруг быть исключением. Порой, даже мне кажется, что я… когда-то очень давно использовала его именно так. Не камни же им рассекать и не брёвна. Ни для чего другого он не годится.

Диксди усмехнулась и сделала ещё несколько глотков сладкого, чуть горчащего напитка. Кружка покачивалась в хватке телекинеза и блестела на солнце своими голубыми боками.

— В тот момент мне было страшно. Я читала про подобные камни раньше. Кристалл, пробуждающий сокровенный страх. Как всех, кто знает небо и свободу среди туч и скал, меня пугает недвижимость воды. У водопадов… ночные пегасы… Когда они ныряли в водную гладь озера, это было прекрасно. — Диксди мечтательно смотрела в сторону, медленно жуя блинчик уголком рта. С него капал тающий шоколад, роняя липкие и тягучие капли на мостовую. — Я. Была очень зла, но не на владельца той лавки. Скорее, на себя, что попалась на такой бездарный трюк амулета. Беспечно вращать его под солнцем было глупо. Что, если бы свет упал на тебя или ещё какую пони на улице? Даже мне с трудом удалось вырваться из его цепких оков…

Ван молчал. Она была права, но, всё равно, ему не хотелось, чтобы она так корила себя за это. В то же время, ему вспомнился едва различимый свет фиолетового оттенка в тени её гривы, за миг до удара рогом по стене. Невольно единорог вздрогнул, подумав о том, что было бы, придись такой удар по нему. Пони тем временем раскладывала и складывала веером перед собой вафли, словно играя с ними, отправляя в рот ту, которая оказывалась лишней в комбинации.

— Ты зря говоришь такое. Лезвие на внутренней стороне. Если бы это было оружие… то, наверное, было бы разумнее, если бы оно было спереди. — Дымчатогривый заказал молока и ещё вафель и булок с собой. — Так он, скорее, как серп. Для срезания лиан, может быть. Не может быть так, что демикорны пришли из джунглей вокруг Зебграда? Или с иных мест, где требовалось прорубаться через чащу? С таким рогом это было бы очень удобно…

Вафелька хрустнула во рту Диксди, и она задумчиво посмотрела вверх. В сказанном был смысл, отчасти. Но слово «джунгли» не вызывало воспоминаний, поэтому она просто покачала головой.

Забрав с собой принесённый заказ и оставив несколько монеток на чай, они покинули кафе, направившись в сторону чердака Вана. Единорог-аликорн по дороге зевал и всем видом показывал, насколько плохо любителю ночного образа жизни быть на свету и днём. В Диксди же плескалось кофе, и бодрость наполняла её тело, заставляя с любопытством рассматривать улицы и прохожих, к которым она начала привыкать.

Кот был очень обижен фактом, что его оставили одного и заперли. Громко мяукая, он лез то к синей пони, то к вороному, пока не получил блюдце с молоком и не стал громко лакать, одновременно урча и фыркая. Впрочем, за время их отсутствия он вёл себя прилично. Ковёр не портил, листы с записями не рвал, разве что на столе добавилось царапин от когтей, но он и так был довольно старый, чтобы это бросалось в глаза.

— Уаав… Я сейчас… стол слегка приберу, и сможешь работать с артефактом. — Ван, покачиваясь и зевая, направился к столу, смахивая в сторону ненужные листы и книги. Из ящика вылетели и легли на видное место чистые листы бумаги, несколько перьев и чернильница. Мордочка вороного склонилась и с лёгким стуком ударилась о крышку стола. Он уснул прямо там, свесив копытце вниз, посапывая и шевеля ушками. Сон захватил его целиком, погружая в странный поток воспоминаний и событий. Во сне он слышал едва различимый ход часового механизма, но сон держал его в цепких объятьях.

---

Уже на следующий день, в Школе Магии города Гринлиф, Ван оказался в водовороте повседневных дел и событий, от суеты которых он отвык, пока восстанавливал силы на берегу озера. Конечно, единорожки обращали внимание на него, учитывая, насколько выше он оказался в сравнении с другими единорогами, бросающими завистливый и не очень дружелюбный взгляд в его сторону. Непонятно как просочившийся слух о низких, а то и вовсе отсутствующих навыках магии, и вовсе, давал причины для скрытых насмешек. Хотя Ван примерно предполагал, какой момент мог послужить началом этим слухам.

Забывшись после первого разговора с инструктором колдовства, оказавшимся довольно эксцентричным, но очень опытным в магии единорогом, он по привычке открыл дверь телекинезом. Тем самым, которого у него больше не было. Вполне логичным продолжением этого бессмысленного действия была встреча его мордочки и деревянной поверхности с характерным звуком, который заметили все, кто был в коридоре.

— Кажется, я неважно начал… — Тускло проговорил он, оказавшись в сплетении канатов, которые пытался распутать копытами и зубами. Тренер, вторая из пони, к которому его направила мисс Бранч, оказалась не единорогом, как подумалось из имени, а пегасом. Точнее, пегаской, с довольно необычным для них окрасом перьев, переходящим от светлого оттенка шкурки к тёмным кончикам чуть заострённых крыльев. Не знай он того, что это невозможно, вороной поспорил бы на свой обед и ужин, что в её роду были грифоны.

— Как ты начал – не важно, главное — как закончил! — Раздался её приветливый голос откуда-то сверху, и потянувшийся канат стал медленно отпускать единорога на волю. — Все когда-то ничего не умели. Легко выучить новое, пока ты жеребёнок, так же легко вспомнить, если ты уже это знал. В магии я ничего не понимаю, да и не хочу знать. Но… тебе определённо нужно не только привести себя в форму, но и научиться пользоваться своим нескладным телом. Вот куда ты копыта суёшь… ну куда?

Последние слова были уже насчёт жалких попыток вытащить из петель задние копыта, которые только стянули единорога туже, и тот брякнулся на пол.

Всю неделю до назначенного срока теста пегасочка мучила его занятиями, пока результаты не стали радовать её в большей степени, чем его самого. Каждый раз ему приходилось или стоять в душе, пытаясь придти в себя от упражнений, способных сломать хребет земнопони, или лежать среди матов в зале, мечтая о том, чтобы пегасочку отвлек кто-то другой. Ему тогда даже в голову не приходило, что все эти муки и упражнения, требующие от него предела сил и ещё немного за ним, напрямую связаны с количеством энергии для магии.

Конечно, не физических, на это бы рассмеялся его инструктор колдовства (и смеялся бы до тех пор, пока смех не перешёл бы в откровенное ржание). Нет, от него требовалась выносливость.

— Какая тебе магия, если ты после нескольких упражнений на ногах еле держишься? Может, ты и прошёл долгий путь, но то, что ты хочешь вернуть, требует от тебя куда больших усилий. — Подгоняла его пегаска, когда тот накручивал круг за кругом по дорожке в зале. И всё в этот день было бы хорошо, если бы не… Мяч.

Оранжевый в чёрную полосочку, он пролетел через зал и впечатался в его мордочку, заставив мир пошатнутся и побледнеть. Ван услышал лишь хихиканье и грозный голос тренера, шум крыльев которой на время удалился, а потом снова раздался рядом. Чей-то телекинез плавно отряхнул его.

— Эй? Ты в порядке? Вот шалопаи… поймаю — проучу как следует. Ты разве не видел летящий мяч? — Над ним, двоясь и расплываясь, виднелись две мордочки, одной из которых была медсестра школы. С ней он познакомился в первый же день, проходя осмотр, и смущение не покидало его всё время. — Любой единорог бы… ах да…

Она не стала продолжать фразу, а он знал, что она хотела сказать. Конечно, любой единорог отклонил бы этот снаряд телекинезом или увернулся бы. Это снова испортило ему настроение и напомнило о приближении теста. С этого дня он чаще пропадал в библиотеке, чихая от поднимающейся пыли с полок, которые редко кто проверял, и ещё реже брал оттуда книги. Пегаска-тренер недовольно качала головой, когда он заспанным являлся на тренировки, но, по крайней мере, не шутила насчёт его красных глаз. Они имели такой оттенок всегда, хотя теперь он стал насыщеннее, ярче, и порой использовался как аргумент в споре. Немногие могли смотреть ему прямо в глаза. Кроме мисс Бранч, которая, видимо, обладала особым умением. Под её взором любой терял самообладание и тушевался.

Дата теста приближалась, но, несмотря на успехи в физическом плане, и понимание своих новых габаритов, в плане магии успехи были не слишком велики. Да, рог начал немного сиять, а инструктор по магии предлагал всё новые и новые способы пробуждения способностей, но дальше этого дело не шло.

— Вот что. Садись, и поговорим. — Инструктор пригласил Вана на пуфик у стола и сел сам, сложив копыта под подбородком. — Ты тут уже больше недели, и не скрою, успехи есть, но куда меньше, чем хотелось. В тебе есть немало необычного, но это лишь внешность. Завтра тест.

— Но я… — Ван привстал.

— Да, не готов, не сможешь и провалишься. Я не учитель жеребят, я учу тех, кто старше. Поэтому тебя и приписали ко мне. И тест ты будешь сдавать не из тех, что дают жеребятам, учитывая их фантазию и бьющую ключом магию. Это взрослый тест, ты понимаешь?

Ван не понимал. Магия была всегда для него естественной, и первый день без неё был шоком, из которого его с трудом вытянул старик своей заботой, а порой и весьма крепкими выражениями. Конечно, как все единороги, он учился. Но теперь это было, скорее, не легкой пробежкой, оставляющей после себя ещё много сил, а изнуряющей попыткой воображением сдвинуть каменный шарик. В пару тонн весом.

— Нет. — Честно ответил он и задумался.

— Нет… значит. — Единорог сделал паузу и посмотрел на часы. — Тест — это бой между единорогами. Магический бой. Не такой, как был когда-то давно, когда Эквестрия была погружена в стычки за место под солнцем, за плодородные земли, когда народы уходили из мест, что были под властью очнувшихся от своей спячки Вендиго. Не мне тебе рассказывать об этом, это все читали.

Ван кивнул. История о духах зимы, питавшихся ненавистью и злобой, распаляя конфликты между живущими на земле и в небе, была ему хорошо известна. Считалось, что последним их убежищем стали Северные Горы, где последние из их рода нашли себе дом в виде огромного грота, к которому мало кому удавалось найти дорогу, да и ещё меньше пыталось найти её туда. Возможно, это было всего лишь легендой, но горы, и вправду, славились скверным характером и ещё более морозной и непредсказуемой погодой.

— Так вот, вернёмся к теме теста. — Продолжил единорог, смотря на вороного с задумчивостью. — Я знаю, что ты много времени провёл в библиотеке. Не отнекивайся, мне есть, кому доложить. Это похвально, но теория не даёт того же эффекта, как практика. Мой совет тебе будет всего лишь один. Пробуй всё, даже если это кажется невозможным или необычным. Сможешь сделать хоть что-то — останешься тут, пока не обретёшь понимание, куда идти дальше. В случае, если ничего не выйдет…

Не нужно было иметь знания по психологии или обладать особой проницательностью, чтобы понять то, на что намекал инструктор. Тест первый и последний. Не будет он пройден, и двери Школы закроются перед ним, и ему останется полагаться только на себя. Ван медленно кивнул и, забрав с собой книги, вышел из кабинета.

Единорог-инструктор ещё раз посмотрел на список, который выдали ему в библиотеке, когда он попросил перечень книг, которые брал и читал новый ученик. В самом начале шли обычные книги для тех, магия которым дарована через наличие рога на лбу. Книжки для самых маленьких единорогов, учебники для подростков, но с середины список стал другим. Предметная магия, заклятия вызова, принципы построения порталов десинхронизирующими жестами, вербальные способы активации стихий, в основном, земной, водной и воздушной. Справочники по камням, астрономия и астрологические конспекты древних учёных. Даже обрывки расшифровки старых языков, оставшихся в наследие с тех времён, когда единороги только пробуждали в себе магию, прежде чем она стала неотъемлемой частью их природы, передаваясь из поколения в поколение по крови и через молоко матери.

— Он в отчаянии, верно? — Голос мисс Бранч раздался у него за спиной вместе с ощущением ветерка от телепортации. Инструктор даже не обернулся, настолько привычен был для него её способ проверять, как идут дела у её подопечных.

— Он заперт. Как крохотная шкатулка, в которой осталось немного золотых, но вытрясти их не выходит, потому что ключ к ней сломался и остался в замке. — Отозвался он. — Тест будет сложным. Это не игры в снежки и не развлечения подростков, заставляющих шкафы летать, хлопая дверцами. Это будет спарринг. В котором он уже сейчас в положении проигравшего…

---

Оставив вороного как есть, она устроилась прямо на ковре, разложив перед собой свою добычу — три одинаковых браслета с камнями в них. Возле каждого уже крутилась небольшая схема, в которой угловатые знаки отмечали ключевые места креплений и частичек механизма замка. Она рассматривала их пристальным взглядом, пытаясь найти общее. И такое находилось. Камни имели одинаковую форму, а потому неизвестный мастер сделал одинаковые, словно копии, оправы, прикрепив к таким же тусклым и лишённым души браслетам. Оправы были одинаковы по ковке, с совсем незначительными отличиями. Судя по списку, камни, и вправду, вызывали разные ощущения, едва свет проходил через них и падал на живое разумное существо. Темно-зеленый, доставшийся ей первым, вызывал ощущение утопления, словно вокруг была одна вода, проникающая в лёгкие. Другой, переливающийся холодным голубым оттенком, пробуждал чувство холода и апатии, словно наступивший холод медленно выпивал жизненные силы. Последний был интереснее. Потребовалось чуть больше времени, прежде чем появилось изображение воздействия, сопровождаемое текстом на эквестрийском и инитиумнарском языках. Фигурка пони медленно покачнулась и заснула, показывая, что этот кристалл вызывал сон. Такой длинный, что надписи жизненных функций уходили за опасную черту и не возвращались.

Диксди хмуро посмотрела на это изображение, плавающее в воздухе, и поджала губы. Оставалось что-то ещё. Куда глубже, чем банальный эффект, вызывающий ощущение конкретного страха. То, что могло ускользнуть даже от зорких глаз артефактора.

— Так. Камни и оправа не части одного предмета. Оправы — пустышки, они даже не подходят к камням. Из них вынули что-то менее ценное и вставили эти, опасные по всем параметрам, кристаллы. — Пони говорила сама с собой, делая записи на листиках бумаги. Теперь левитирующее в облачке телекинеза стальное перо соединяло линиями одинаковые части, пока не остались только уникальные для всех трёх браслетов. Легкое прикосновение к одному из узлов, и список разбился на три колонки, одна из них была почти вся красная. Это была колонка голубого камня, имеющего меньше общего с двумя другими при той же структуре. — Ну да, их выковыряли откуда-то ещё, а потом уже вставили в наспех сделанную оправу.

Листы со стола, перо и чернильница плавно прилетели к ней, повинуясь магии её артефактов, и легли у копыт. Строчка за строчкой, она вписывала то, что было особенно важным или требовало от неё особого порядка действий, обнаруженного опытным путём. Тонкие линии строили окружности и дуги, пересекающие друг друга и отмечаемые особыми символами, больше похожими на пиктограммы, чем на буквы. Перо замерло и, оставив небольшую кляксу, легло в сторону.

— Так тоже не годится. — Пони вздохнула и осторожно подняла один из браслетов. Тот, что блестел голубым светом. Повертев телекинезом вещицу, она раскрыла её, отчего камень провернулся в пазе и стал пропускать через себя свет. Немного поколебавшись, Диксди поднесла его к свету, идущему от окна. Лучи упали на полупрозрачный камень и сверкнули в нацарапанном символе. — Тогда…

Камень заискрился сильнее, и яркое голубое пятно упало на мордочку перепончатокрылой.

В тишине комнаты раздавался лишь тихий ход механизма «око-часов», начавшего свой бег, едва пони попала под свет от артефакта-браслета, да возня кота за софой, где он отыскал для себя занятие по душе. В широко раскрытых глазах замершей как статуя пони угасал и янтарный блеск, и фиолетовый оттенок, уступая поглощающей жизнь темноте, покрывшей её взор, словно матовая корка. Стилус скользил в воздухе безмолвной сверкающей точкой своего кончика, активируя одну функцию за другой, отмечая новые компоненты и соединяя одинаковые. Красных пунктов во всех трёх списках становилось всё меньше, а перо скользило по бумаге рывками, оставляя кляксы и мутные разводы. Казалось, что наблюдения записываются через силу, и пони с трудом управляется сразу несколькими предметами. Стилус замер. Все три светящиеся в воздухе схемы слились в одну, и только камни, имеющие небольшие отличия, плавали объёмными схемами вокруг единой сетки деталей браслета.

— Магическая эманация достигла своего предела. Рекомендуемый отсчёт до погашения эманации через пятнадцать секунд. — Раздался безжизненный металлический голос. «Око-часы» сместили свои стрелки назад, и теперь некоторые символы на их поверхности загорелись мягким светом. — Магическая эманация достиг… достиг… ла своего предела. Рекомендуемый отсчёт до погашения эманации через де… де… десять секунд.

Пони вздрогнула, но перо упрямо продолжало записывать получаемые ею данные. С угла глаза, ставшего совсем угольного цвета, потекла слезинка, капля которой стала мутной и, уже катясь по тёмной шёрстке, приобрела чёрный цвет и смоляную вязкость. Ушко пони дёрнулось, но она даже не шевельнула копытом, чтобы стереть эту слезу.

— Магиче… ская эманация достигла отметки несовместимости с носителем. Рекомендуемое погашение эманации будет произведе… но… через пять… пять… секунд. — Механический голос из ограничителя доносился рывками, словно запись была старой. Механизм стал прощёлкивать ходы, и новые символы загорелись тусклым бордовым оттенком. — Все магические элементы в близи зоны… зоны… погашения магической эманации должны быть… быть… удалены.

— Не… сей… час… — С трудом выговорила пони, тихо клацнув зубами. — Ещё, совсем… немного.

— Субъект носитель первичной связи отрицает рекомендации… отрицает… реком… Рекомендации обязательны к исполнению. Решение. Игнорировать мнение субъекта и запустить активацию погашения магической эманации в принудительном порядке. Прину… дительном порядке. Отсчёт. Десять… десять… девять… семь…

Диксди со стоном, словно её тело сдерживали тугие путы, расстегнула поножи, и они с лёгким звоном оказались откинуты в сторону. Туда же полетела отброшенная крылом сумка, хотя это уже далось пони с куда большим трудом.

— Отсчёт… пять… четыре…

О кожаную поверхность сумки ударились артефакты телекинеза и пара браслетов из лавки. Со зажатого в зубах стилуса на потёртый ковёр медленно стекало что-то чёрное и вязкое, почти закрывая его свечение.

— Отсчёт. Погашение эманации производится. Производится. В зоне действия… один предмет-источник магии.

— Я… приказываю… я… приказываю остановить… — Она ловила воздух ртом, смотря пустыми чёрными глазами в потолок, когда отсчёт «око-часов» завершился.

Пятнистый Сатурн с шипением скрылся в балках перекрытий крыши чердака. Посреди комнаты, в которой тишина стала вязкой и тягучей, словно постепенно сгущающаяся паутина, стояла демикорн, вскинув голову и расправив в стороны крылья, будто замерев в момент попытки взлететь. Из раскрывшегося, словно в безмолвном крике, рта пони выпал и покатился прочь от её копыт погасший стилус, оставляя за собой тёмный след вязкой и похожей на смолу жидкости.

— Субъект носитель первичной связи ранга «Артефактор». Раса — демикорн. … демикорн. Жизненный статус — нет данных. Количество потенциально опасных предметов — три. Опасных предметов в зоне погашения эманации — один. Уровень магической эманации — определение… не… не… не поддаётся определению. Отчёт о встречи с новым источником магии — выполнение отчёта не может быть выполнено. Статус связи с остальными ограничителями — связь отсутствует. Повреждения… повреждения… — данные о повреждениях в режиме обработки. — «Око-часы» тихо и монотонно зачитывали статусы, рекомендации и следовали одним им известным директивам, то заикаясь и проглатывая слова, то снова набирая силу и произнося слова отчётливо. Символы на их потёртой поверхности загорались и гасли, сменяли друг друга и скользили вслед за медленно крутящейся стрелкой. — Статус эмоционального состояния субъекта — допустимый уровень. Погашение магической эманации — повторная волна проходит стадию активации.

В такт разбегающимся от циферблата огнистым линиям по тёмно-синему телу пони, послышалась тихая мелодия. Диксди стояла, словно смирившаяся с тем, что линии уже почти покрыли всё её тело без остатка странными узорами, вспыхивающими и угасающими в наступившем полумраке комнаты. Письмена на древнем языке уже покрыли её крылья и освещали короткими вспышками её невидящие ничего вокруг глаза, будто через мерцание символов передавалось медленное биение сердца. Браслет вздрогнул. Камень расплылся в воздухе, словно само пространство вокруг него сплющилось и исказилось в чьих-то коварных и сильных лапах. Послышался хруст, из самой его сердцевины молнии трещин разошлись, как корни, к его поверхности, превращая источник магии в груду осколков. Тонкая струйка невесомого дыма обогнула мордочку пони и рассеялась под потолком.

— Субъект-носитель первичной связи. Раса — демикорн. Жизненный статус — нет данных. Потенциально опасный источник магической эманации — один. Статус — полное уничтожение магических связей и физи… физи… ческой структуры. Статус остаточной магической эманации — предметная магия. Рекомендации в соответствии с директивами устройства — поглощение. — Циферблат продолжал зачитывать данные холодным и безразличным голосом. Устройству было не важно, слышит ли его владелица. Были директивы, были задачи, и он выполнял их, не зная, что вокруг нет демикорнов, способных услышать и понять передаваемые им данные. — Возможный исход — нанесение ущерба в допустимом для носителя эквиваленте. Возможные рекомендации — использование… использование носителей жизни как метод рассеивания эманации. Возможный исход — летальные повреждения. Ожидается решение… шение… Ожид…

Покрытый шипами хвост медленно оторвался от пола и хлестнул по циферблату, оставив небольшую царапинку.

— Решение принято. Носители жизни не могут быть использованы… ваны… по решению субъекта носителя первичной связи. Выполняется поглощение… выпол… няется… поглощение…

Кот медленно спустился с балок и осторожно цапнул безвольно лежащую фиолетовую кисточку. Диксди лежала на ковре перед осколками камня, ставшими тусклыми и мутными. Обломки обугленного и смятого, как патрон фейерверка, браслета лежали там же, посреди мелких дырок и подпалин коврового ворса. На покрытых синей шёрсткой щеках ощущалось что-то влажное и вязкое, но Диксди даже не пыталась стереть это, только глотала ртом воздух, которого ей отчаянно не хватало.

— Мммауу? — Шершавый язычок лизнул её в ушко.

— Да… ты тоже думаешь, что я когда-нибудь доиграюсь? — С трудом отдышавшись, спросила она у кота, но тот ничего не ответил и, цапнув её за копыто, упрыгал куда-то за стол.

Во рту ощущался горький привкус. Рядом лежали исписанные быстрым и неровным почерком листы бумаги, взглянув на которые, пони нахмурилась. С трудом поднявшись, чувствуя, как пол покачивается под нею, предательски пытаясь ускользнуть вбок, она подошла к сумке. Позади оставались следы чёрных отпечатков копыт. Не заметив, она наступила в вязкую чёрную лужу. Взяв амулеты в копыта, она оглянулась на циферблат. Стрелки покачивались напротив нескольких символов, значение которых её успокоили и позволили облегчённо вздохнуть. Ей удалось отбросить их достаточно далеко, чтобы капризный механизм не смог дотянуться. Мерцающие разводы на её теле, которые она, казалось, не замечала, медленно тускнели и пропадали, теряясь на синеве её бархатистой шкурки. Она прижала крылья к бокам.

— Холодно… как же холодно… — Последний символ на теле погас, и пони с трудом сдержала крик от леденящего ощущения пустоты, которое скользнуло в ней, сжимая всё внутри своими холодными объятьями.

— Раса — Демикорн. Повреждения — в пределах допустимой нормы. Статус носителей жизни — в норме. Потенциально опасных магических предметов — два. Статус — отсутствие активности. Статус произведённого исследования — отсутствует. — Тихий голос раздался из механизма на её бедре, когда стрелка на нём застыла в неподвижности. — Поведение субъекта-носителя первичной связи — не соответствует нормам адекватности. Поведение носителей жизни — режим сна, режим активности.

— Очень… смешно… — Буркнула пони, уткнувшись мордочкой в подушку и укрывшись крыльями.

Ван проснулся от того, что его тело практически онемело от неудобной позы, а край стола ощутимо вмялся в мордочку, ощущение от которого не прошло даже тогда, когда он хорошо потёр это место. Он обнаружил себя там же, где уснул — за рабочим столом. Вот только листов бумаги и чернильницы с перьями там уже не было. Размявшись, он встал и направился в сторону кухни, стараясь идти бесшумно и не отвлечь случайно увлечённую исследованиями пони. Вокруг той лежала масса листов и она, казалось, видела только их вокруг себя. Хотя ещё что-то было странным в ней… Она казалась взъерошенной, словно после беспокойного сна.

Кот вертелся под ногами, вертясь в попытке рассказать о случившимся, но его не понимали, и всем, чего он добился, стало блюдце молока. Кот фыркнул и удалился. Пожав крыльями, вороной оглянулся на пони и хитро улыбнулся. Его озарила отличная идея. Телекинез вытянул свежую скатерть и набросил её на стол. Туда же переместилась и миска с вафлями, которые оказались нетронутыми. Кипяток с шипением стал заливать несколько горстей чая, и вскоре по комнате стали растекаться травяные ароматы.

Пони, совсем недавно одевшая обратно свои артефакты телекинеза, сидела на полу возле мутных обломков камня.

— Оу… — Послышалось от неё, едва листы бумаги стали один за другим подниматься в воздух телекинезом. Строчки текста, написанные резкими и острыми символами, под конец плясали из стороны в сторону, становясь почти неразборчивыми. Ближе к концу пони только удивлённо цокала язычком, сравнивая записи между двумя листами. В них записи шли уже не на староэквестрийском, а на инитиумнарском, и содержание строчек вызывало изумление. В самом конце покрытого кляксами и пятнами листа был начертан символ, похожий на тот, что нацарапали на камнях, и всего одно слово. — Что это всё, во имя Алой, значит?

Она снова читала листы, пробегаясь взглядом и пытаясь разобрать под кляксами отдельные слова. Янтарные глазки светились в тени чёлки её гривы.

— Я прожгла тебе ковёр… — Как-то странно отреагировала на передвижения Вана синяя пони. В голосе, однако, звучали нотки, какие бывают у тех, кто приблизился к разгадке. Обернувшись, она встретилась взглядом с Ванном. Он жестом указывал на её щёку. — Эм? У меня что-то на щеке? А…

Она провела копытом по шёрстке, и на нём осталась чёрная полоса. Это же, видимо, размазалось по щеке ещё сильнее, и Диксди, хихикнув, стала тереть щёку местом, повыше копыта.

— Упс… Сработал ограничитель. На твоём месте я бы проверила всё магическое, что было… ммм… в радиусе вытянутого копыта от места, где куски браслета лежат. — Круглые глазки смотрели по сторонам с какой-то наивностью, словно она только что окончательно проснулась. Прищурившись, она втянула аромат чая и сладостей носом.

— Пахнет вкусно… Хочешь узнать, что мне удалось выяснить? — Диксди вывалила все листы с записями перед собой. Вороной сел ближе, поставив на столик пышущий теплом и паром чайник. Две чашки со звоном также опустились на стол. — Амулеты, на деле, очень грубые и сделанные наспех поделки. Это, пожалуй, хорошо, хотя их силы хватило, чтобы ограничитель забеспокоился. Не важно. Интересно другое. Все камни — одинаковые!

Она благодарно кивнула и взяла предложенную чашку чая. Взяв её с боков коготками крыльев, она стала пить его небольшими глотками.

— И что нам это даёт? — Ван не удержался от вопроса, и пони торжественно вскинула вверх копыто. — Одинаковые камни – это, конечно, редкость… но…

— Многое! Все они выковыряны или выцарапаны из чего-то более крупного. Например, витража! В котором все ячейки совершенно одинаковые. По правде говоря, думать даже не хочу, что случится с тем, кто попадёт под свет от такого витража. — Пони сморщилась, и чашка закачалась, отпущенная и пойманная телекинезом. Чай плескался в ней, пытаясь сбежать, но каждый раз наталкивался на край посуды, имитируя крошечный морской прибой. — Если не вдаваться в детали, по отдельности они вызывают одно единственное чувство, сопротивляться которому нет сил. Самый безобидный из них был вот этот. Возможно, потому что был бракованным.

На стол со стуком лёг браслет со светло-зелёным камнем. Ван осторожно ткнул в него копытом, отодвинув его от себя подальше.

— А его эффектом является… — Уже начав вопрос, вороной пожалел об этом, боясь услышать какую-нибудь жуть.

— Он заставляет спать и видеть сны. — Продолжила фразу Диксди.

— Не так плохо. — Прокомментировал он эту новость, продолжая рассматривать камень, в котором словно шевелилась трава или скользили тени веток.

— Правда, очень долго. Точнее, почти вечно. Ну, или полгода, в моём случае. — Диксди явно радовалась результатам, старательно избегая пояснений к странной тёмной луже на полу, отдающей металлом. — Поэтому я решила попробовать тот, который имел больше понятных и предсказуемых эффектов. Данных — ворох!

Она указала на осколки камня. Позади вороного раздался шорох, и подхваченный телекинезом пакет с вафлями плавно поплыл к столу. Ещё на половине пути он раскрылся и выпустил на волю прямоугольнички вафель. Они закружились по спирали вокруг синей пони, скользя перед её ртом.

— Ф офчем, это фесма отфратифтельные фтуки. — Перепончатокрылая глотала их так, словно не ела несколько дней подряд. Сейчас, в свете телекинеза, Ван увидел, как она осунулась, словно шла пешком без сна по пустыне. Однако на этой измотанной мордашке с заострившимися чертами горели радостным светом янтарные глаза. Еще горсть вафель пропала в её ротике. — Но что странно… Изначально они задумывались, как средство защиты. Поставь источник света перед браслетом и направь на… кого-нибудь! И всё. Никто даже не поймёт, в чём дело, откуда апатия, грусть или страх. Гениально!

В её голосе звучал неподдельный восторг, который вороному было трудно разделить. Само существование таких предметов пугало, а возможность их нахождения в копытах простых пони… об этом ему не хотелось думать. Проходящего мимо кота обхватили тёмные копытца, и под его удивлённое мяуканье об него стала тереться синяя мордочка. Округливший глаза кот с трудом вырвался, чтобы спрятаться от такого неожиданного внимания к его персоне за спиной Вана. Тот глядел, как пони уминает сладости, и это невольно заставило его сдержанно улыбнуться. Он не знал, сколько ей могло быть лет, но предполагал, что она куда старше других пони, раз знает о таких событиях, какие описываются лишь летописях истории. Порой, на его взгляд, она вела себя как подросток. Конечно, принцесса как-то упоминала, что аликорны выглядят на столько, на сколько ощущают себя внутри, будучи едва ли не бессмертными существами. Но Диксди не была аликорном, и порой её внешность странно контрастировала с наивным поведением.

— В общем, я записала почти всё. Почитаешь на досуге. Там есть даже перечень их владельцев, хотя, подозреваю, это и были пропавшие. Последние страницы — уже отчёты от ограничителя. Этапы нейтрализации, отчёты о состоянии артефактора… меня, то есть. Результат и процесс уничтожения предмета… — Диксди склонила голову набок, заметив, что вороной смотрит на неё озадачено. — О! Конечно… ты же не в курсе… Вот это.

Хвост изогнулся и указал стрелочкой на механизм, похожий на циферблат часов, крепившийся к плотно стягивающему бедро кольцу из хорошо подогнанных друг к другу сегментов. Единственный предмет из тех, какие были на ней, не имеющий ни застёжек, ни различимого замка. Ван смутился, рассматривая этот предмет. Ведь в поле зрения также попадала и кьютимарка пони, и плавные линии крупа, что переходили в толстый у основания хвост, постепенно становящийся тонким и заканчивающийся стрелочкой с кисточкой фиолетового цвета.

— Они могут показать запас времени артефактов демикорнов. Ах, да, это я уже рассказывала. Я нашла их в долине, недалеко от своего дома. На скелете или чём-то похожем. Я не смогла понять, кто или что это было. С тех пор их не снять, а я являюсь их новой владелицей. — Она не заметила, как Ван, вздохнув, отвёл глаза в сторону. — Немного изучив их, смогла включить ещё несколько функций… ммм… среди которых было упреждение магических эманаций. В общем…

Диксди отложила вафельку, и тон её голоса стал серьёзнее, а сама она старше, чем казалась вначале.

— «Око-часы» убивают амулеты, если те «сходят с ума». Если это возможно сделать до того, как вред от них станет непоправимым. Полностью лишают предмет магии, разрушая связующие заклинание нити, потоки заключённых в них сил, саму структуру, что держит магию сжатой в одной точке. — На мордочке появилась чуть натянутая улыбка. — Правда, для этого нужно выполнение нескольких условий.

Она отпила чай и посмотрела в сторону окна. Вороному не хотелось торопить её. Новая знакомая оказалась тайной в тайне, а подобные устройства — чем-то за гранью фантазии.

— И что же это за условия? — Осторожно спросил он, подливая себе и ей чая.

— Первое, самое простое: артефакт должен быть изучен мною при помощи стилуса. Это позволит передать ограничителю всё, что нужно знать для уничтожения предмета в случае необходимости. Второе. Артефакт должен быть рядом со мной, не дальше вытянутого копыта, и быть младше или слабее ограничителя. Третье же, самое сложное… — Пони хмуро уставилась в чашку, смотря, как там плавают чаинки. — Контроль должен быть полностью у ограничителя. А это значит, что я должна быть без сознания, под контролем или в состоянии, отличающемся от нормы… например, смертельно ранена.

Чашка выпала из объятий телекинеза, и единорог замер, с трудом скрывая панику от услышанного. Она говорила об этом так спокойно, словно это было естественно для неё. Заметив это, она успокаивающе замахала копытами.

— Нет, нет, нет! Это просто одна из функций. Видимо, для того, чтобы артефакты на мне не попали в копыта тем, кому не следует. Я так думаю… или предполагаю. Я ещё сама не знаю до конца всех их возможностей, просто сверяю по ним запас сил в артефактах. Как датчик он очень удобен, и я не знаю, что бы делала без него. Но… — Диксди задумчиво перевела взгляд на листики бумаги с записями. — Если из них донесётся голос, не стоит подходить ко мне. Для них ты можешь оказаться разновидностью артефакта. Ведь ты…

— Пф, с чего вдруг я могу оказаться артефактом… — Фыркнул вороной, приходя в себя от таких новостей.

— Как странно, я, наверное, несу всякий бред. — Пони пошатнулась, и на мордочке появился румянец. Ушки с перепонками смешно дёрнулись. — Ты знаешь, для тебя два крыла — это не то, что естественно. Странно, словно без них тебе было бы удобнее. Я, наверное, что-то не так вычислила. Аликорны. Что я знаю о них?

Она снова пошатнулась и оперлась копытом на стол. Комната стала крениться в её глазах, словно кому-то пришло в голову вращать дом, оторвав от земли. Внутри что-то ослабело, будто её ударили, но изнутри. Нет, она не ощутила ничего, но силы внезапно стали покидать её с пугающей быстротой. Если бы не сонливость, она бы начала беспокоится.

— Ты первый Аликорн, которого я изучила. Мне… было так интересно. Почему же я это сделала? А я не помню… как странно. Всё вокруг кружится, а у тебя нет того, что есть у пегасов. Больше от… — Диксди смотрела на обеспокоенно вставшего с пуфика единорога с выражением грусти и недоумения.

— Диксди? Тебе что… плохо? — Он прикоснулся краем крыла к её спине. Её слова беспокоили его и напоминали о прошлом, которое знали очень немногие.

— Полетим ко мне как-нибудь? Я покажу тебе Грозовые Часы… Мы полетим к мосту каменных стражей… нырнём в облако брызг ледяного водопада, а я… я… Почему всё вокруг так… кружится? — Пони рухнула рядом со столом, уронив чашку чая. Посыпавшиеся с воздуха вафли застучали сдобным градом по её крыльям, а одна из них с хрустом накололась на её рог. В комнате послышалось размеренное дыхание спящей пони.

— Кажется, она заработалась… Как ты думаешь? — Обратился к коту Ван, заметив, как хвостатый питомец стал с любопытством теребить хвост пони. Дымчатогривый подхватил её телекинезом в последний момент, не дав удариться о дощатый пол. Даже несмотря на постоянную практику в телекинез, она оказалась тяжелее, чем выглядела, и вороной с немалыми усилиями перенёс её на удобную софу. Уже там он стряхнул с неё крошки и, убрав разлитый чай, устроился рядом.

Её записи были не везде понятны, но многое проясняли. Имена владельцев совпадали с теми, кто пропал. Это бросилось в глаза сразу, едва Ван сравнил их с выписанными в библиотеке. Многие вещи были, скорее, техническими описаниями, и он пропускал их, выбирая текст, касающийся возможных авторов этих зловещих штук. Листы на странном и древнем языке он сразу отложил в сторону. Понять их он всё равно не мог, а спросить значение того или иного слова ему было не у кого. Та, кто знала их, сейчас мирно сопела, уткнувшись мордочкой в плед, спустив крыло с софы на пол.

От чтения его отвлёк странный металлический звук, который повторялся снова и снова. На бедре синей пони ожил циферблат, стрелки которого открутились назад и замерли. Внутри же самого механизма скрежетало, словно сначала раскручивались крошечные детали, потом более крупные, и под конец в движение пришли большие старые шестерни, сдвигая массивную часть. Синяя пони тихо потянулась и зевнула, но так и не очнулась от сна.

— Носитель жизни. Данные… Данные получены на основе первичного… пер… первичного изучения. — Тихий и лишённый всех эмоций голос раздался со стороны циферблата под тихую мелодию. — Принадлежность носителя жизни к задокументированным в протоколе расам. Принадлежность определена. Раса носителя жизни — аликорн. Процент соответствия — семьдесят шесть процентов. Статус — тенденция к возрастанию процента соответствия. Печать снята…

Ван отпрыгнул от пони, едва первые слова донеслись из механизма, вспомнив её предупреждение. Но голос говорил на эквестрийском, хотя и довольно старом. В сказанном не звучало угрозы, и, немного успокоившись, он подтянул к себе перо и чернильницу, на всякий случай сохраняя безопасное расстояние. Первый попавшийся пустой лист бумаги стал покрываться кривоватыми строчками.

В механизме что-то громко щелкнуло, и голос приобрел более мягкий оттенок, по-прежнему оставаясь похожим на механический.

— Являясь аликорном, носитель жизни имеет право задать вопросы. Носитель жизни имеет… имеет… право задать вопросы. — Голос исказился, от противного скрежета Ван прижал копыта к ушам, но вскоре голос зазвучал ровнее. — Носитель жизни — аликорн. В соответствии с заложенными директивами, вы имеете право на запрос данных из памяти расы Демикорн. Запрошенные данные могут быть выданы… вы… даны в случае…

Циферблат замолчал, мигая несколькими символами, значение которых было неизвестно тому, кого назвали «носителем жизни», что бы это ни означало. Шестерни внутри плоского механизма взвыли, и символы сменили цвет на красный.

— Данные могут быть выданы в случае соответствия рангу доступа. В случае запроса информации, не соответствующей рангу доступа, в получении… полу… чении информации будет отказано. Общая информация… — Голос звучал чётче, но по-прежнему замирая или повторяя части уже сказанных слов. — Последний доступ — участник договора Аликорн Селестия. Статус — запрашиваемая информация выдана. Статус безопасности — обнаружены повреждения. Статус носителя первичной связи — истощение. Носитель жизни, аликорн, подтвердите свой запрос и укажите ранг доступа. Подтвердите запрос и укажите ранг доступа к информации.

Голос стих, и на циферблате появились символы размером поменьше и ниже крупных. Вороной с растерянностью смотрел на них, пытаясь отгадать их значение, но в голову ничего не приходило. Сказанное вообще не особо укладывалось в его голове, а пони, способная ответить на вопросы, спала, не обращая внимания на производимый устройством шум. Вздохнув во сне, она лишь прижала к себе крылья, словно ей было холодно, или во сне она оказалась там, где не слишком тепло и уютно.

— Система данных расы Демикорн в режиме ожидания. Носитель жизни Аликорн, подтвердите запрос и ука… ука… жите свой ранг доступа. — Один из символов погас, словно отмеряя время. Стрелки качнулись, и на чердаке раздалось тихое постукивание шестерней механизма.

Ван записал на бумагу последнее, что произнёс механизм и, собравшись с мыслями начал подбирать слова для ответа…