История одного сотворения

Глава 5: Работа и труд всё перетрут

— У меня всё-таки получилось это! Ах да, день семьдесят третий, и я наконец-то это сделал. Разобрался в механизме «роста» повсеместно распространённых кристаллообразований. Это всё оказалось до гениальности просто… хм, по результату, рабочая, так сказать, теория, но вот получить её, эту гениально простую теорию оказалось невероятно трудно. Особенно с учётом того, что под рукой не оказалось полноценной радиолаборатории, а оборудование пришлось брать в терраформ-модуле и генетической лаборатории, дорабатывая его буквально на коленке. Кроме того, впервые я с благодарностью отзываюсь о слепом случае, оставившем мне в наследство модуль терраформинга, с его набором для массовой сборки-разборки, позволившим делать добротную выборку из нужных изотопов, и именно генетическую лабораторию, со сложными конструкторами и анализаторами молекулярных связей и электромагнитных воздействий. О, да! Именно такой вариант! А ещё моя благодарность создателям наборов, открывшим доступ к редактору по первому протоколу. Эх, если бы ещё столовая пригодилась бы на что-нибудь кроме склада… Но есть и плохие новости. Фон в «Голиафе» начал расти. Особенно это заметно в движении. Понятно, что это где-то по разъеденному озоном суставу фонит, но вычислить конкретное место не получается. Слишком маленькая «течь». Я, конечно, включил воздушный подпор (1), чтобы радиоактивные газы внутрь не попали, но похоже что щель не сквозная. Просто в самом тонком месте защитная броня, повреждённая, к тому же, озоном, «набрала» достаточно излучения, и теперь переизлучает внутрь. Диагностика остальных, законсервированных «Голиафов» подтверждает отсутствие проблем, так что это точно озон виноват. Ну и моя активность в процессе исследования, когда я лично бегал от одной группы приборов до другой, обновляя, достраивая и изготавливая то, что было проще сделать самому, чем отзывать роботов со строек. Надо бы пересесть в новый экзокостюм, но что-то страшновато. Даже с учётом персонального противорадиационного скафандра, за переход я насобираю порядочно зивертов. С такой плотностью радиационного фона даже радиопротекторы практически ничем не помогут. Медикаменты вообще ограничены фармакологической токсичностью, а уж дозы протекторов способных ослабить воздействие на мой организм такого фона, убьют вернее самого фона. Так что я сейчас в глубоком сомнении, что мне делать. С одной стороны, сейчас фон внутри «Голиафа» мне не страшен. Чуть позже можно будет начать таскать на себе противорадиационный скафандр, со всеми сопутствующими проблемами наподобие невозможности очиститься толком, внутривенного питания и катетеров в разных интересных местах. Потом, начать принимать медикаменты… И всё это время потихоньку набирать зиверты, терять функциональные частички генома, перерождающиеся клетки, умирать.

Прервавшись, я сходил к изготовителю и взял себе обычной воды, вместо надоевшего за последние недели работы на износ тоника. Благо, замкнутый цикл переработки отходов жизнедеятельности позволял не беспокоиться о том, что я могу нахвататься нестабильных изотопов из еды или питья. Пока что.

— Да, незаметно умирать. Второй вариант — нахватать радиации сразу, перебираясь в новый экзокостюм. Часть зивертов потом можно будет вывести с помощью универсальной аптечки, часть выйдет постепенно сама, вместе с обновляющимися клетками организма, но вот что неизменно, так это повреждение генома. Без медотсека не получится откатить изменения в геноме, и я практически сразу стану… ну, в какой-то мере, инвалидом. Я так и так стану инвалидом, но второй вариант сделает меня им раньше, хоть и увеличит общий срок работы организма в дальней перспективе, по сравнению с вариантом «терпеть до последнего». В одном варианте, дольше «не замечать» проблем связанных с радиацией, в другом — раньше заполучить проблемы, но дольше протянуть в целом. Да уж дилемма. И не могу даже примерно посчитать количество подхваченных зивертов заранее, ведь при переходе каждая дополнительная секунда, это существенный кусок здоровья выкинутый в мусорку жизни. Я не робот, чтобы строго рассчитать усилие необходимое для преодоления рассчитанной траектории движения без ошибок. Обязательно запнусь, зацеплюсь чем-нибудь, задержусь нечаянно на секунду-другую.

— Данный ИИ может рассчитать оптимальную траекторию движения.

— Знаю, железяка, в этом я на тебя рассчитываю. А уж если бы ты могла мной и управлять в процессе переселения…

— Справка: ИИ не могут брать под контроль движения человека за исключением управления базовыми функциями в критической ситуации.

— Базовые функции?

— Дыхание, сердцебиение, вывод из депо (2) крови и гормонов. Последняя функция только при угрозе уровня «смертельная».

— М-м-м… То есть сердечной и дыхательными мышцами ты управлять можешь. Почему тогда не можешь остальными?

— Базовый запрет. Ограничения наложенные сотрудниками второго отдела государственной безопасности.

— Второй отдел, да? Есть у меня к ним претензии, есть… Ладно, с защитой вторых мне копаться долго и без гарантии, так что этот вариант в пролёте.

В общем ясно. С этим придётся разбираться отдельно. Когда отдохну немного. Устал так, что хоть отпуск бери. Особенно это стало заметно, когда солнце запускал. Вообще, это событие могло пройти как бы мимо сознания… Нет, я всё осознавал, и «дневник» продолжал вести. Вот только, мысли были почти полностью заняты исследованием кристаллов, и всё остальное шло как бы фоном. Просто, в один день, сейчас уже не вспомню какой, ИИ отвлёк меня от расчёта резонансных частот для разных атомных ядер, сообщив об окончании строительства солнца. А потом опять отвлёк. И ещё раз. Раз на пятый, я вывалился из кресла, и разминаясь пополз в сторону очистителя, а потом и изготовителя. Почти за целые сутки в кресле, я здорово «отсидел» себе всё. Даже то на чём не сидел. Думаю, если бы ИИ меня не вытащил из расчётов, я так бы и вырубился за пультом. Кое-как приведя себя в относительный порядок я, наконец-то, смог оглядеться и заметить ворох системных оповещений. Тоник, принятый вопреки рекомендациям ИИ, ненадолго вернул мне остроту сознания, и я смог за полтора-два часа его действия насладиться первым в новой эре рассветом.

О, да! Нажатие кнопки, по которому в доках, в недрах планетоида, просыпается антиматериальное, на основе одного из двух спасённых генераторов энергии «Пионера», сердце высокоэнергетического объекта класса «искусственная звезда»… Это чувство ни с чем не сравнимо. Чувство, огромной мощи сосредоточенной в твоих руках… нажавших виртуальную кнопку. А ещё, понимание, что именно этот жест, впервые за миллионы лет вернул… хотел сказать — жизнь, но нет, не жизнь, всего лишь свет на эту планету. А жаль что не жизнь. Но тем не менее, наблюдать за первым автономным проходом солнца я выбрался (ну как выбрался, я там и работал) на экватор планетоида. И там, среди россыпей, переливающихся всеми цветами невероятно красивых, и таких же невероятно смертоносных кристаллов, я как завороженный, с какой-то детской (я видел это в отражении полукупола) улыбкой, сидел обмякнув в подстроившемся под меня кресле, и не видел, но охватывал картину целиком. Сохранял в сознании образ, впечатление. То, что останется со мной до конца жизни. Картинка, даже в объёме, не даст чувства сопричастности, соучастия в происходящем, чувства, что именно ты, вот этой самой рукой запустил эту красоту!

Да, это было воистину красиво! Свет, сначала раздвинул темноту, растекаясь по куполу «атмосферного экрана» с той стороны, потом скользнул дальше, вламываясь в облачные структуры мобильного атмосферного завода. Ну, а потом впился в вершину поросшего кристаллами холма, преломляясь и отражаясь в сторону поверхности планетоида, в острых гранях разноцветных кристаллов. И лишь тогда, краешек солнца впервые, солидно и властно, накрыл своим светом взрыхлённую ядерными распадами и активным ростом кристаллов поверхность планетоида, заявляя на него свои права.

Даже когда я ложился спать, после того как действие тоника пошло на спад, я всё ещё видел этот образ света животворящего, и лишь об одном жалел, что Ирина, моя жена, его не видит. Впрочем, я знаю что она сказала бы. «Да, красиво, но здесь нет жизни», — и отвернулась бы. Иру никогда не трогали «мертвые» красоты необузданных планет. Сочетание цветов и отражений никогда не волновали её. Только живые существа могли тронуть сердце моей супруги. А уж идеалом красоты, по её мнению, являлось любое разумное существо, кроме человека. К человеку, почему-то, моя Ира была абсолютно индифферентна. Наверное я единственный кто хоть немного волновал её. Ровно настолько, чтобы родить сына. Настолько, чтобы не уходить отвернувшись сразу после пробуждения. «Люди — моя работа», — всегда говорила она. Но даже эти моменты, совсем незначительные, по мнению окружающих, и абсолютно точно идентифицирующие её чувства ко мне, по моему собственному мнению, и позволяли нам быть вместе. Не встретились-разошлись, а полноценно сочетаясь браком. Особенным показателем для меня, был тот факт, что Ира вынашивала нашего сына не погружаясь в виртуальную реальность, как это делало большинство будущих мамаш, а оставаясь на ногах до самых родов. Да, показателем, несмотря даже на постоянно декларируемый лозунг: «Если люди моя работа, то родить человека — мой драгоценный опыт, который позволит погрузиться в работу глубже…» И непременно улыбалась. Безмятежно, чуть наклонив голову, словно спрашивая, согласен ли я. Само собой, я всегда был согласен. А кто бы не согласился с такой улыбкой? К сожалению, здесь не было Ирины, даже для того, чтобы просто сказать своё «здесь нет жизни». Вместо неё была тупая железяка. ИИ не понимающий юмор, глупый, занудный, порой раздражающий, хотя и несомненно полезный…

— М-м-м… — промычал я собираясь, надо продолжить свой «дневничок». — Исследования дали результат, можно сказать, что теперь, после стольких дней работы с радиологией и кристаллографией, я могу обозначить основные положения своей теории, а в некоторых областях и довольно подробно описать. Но если в целом… вся планета оказалась натуральным философским камнем. Здесь идут те самые, описанные в средневековых трактатах процессы преобразования элементов из более тяжелого в более лёгкий и даже наоборот. Пресловутое превращение чего-либо в золото, образно говоря. ИИ модуля терраформинга, в рамках исследования, проверил многие кубические мегаметры грунта и оказалось, что кристаллы растут поглощая окружающую материю. Цепочкой процессов синтеза-распада превращая окружающее вещество в себя. И всё это посредством резонирующих на определённых частотах ядер атомов. (3) Как просто, не так ли? Впрочем, не совсем просто. Само явление резонанса атомных ядер было открыто незадолго до космической эры, и в то время считалось, что это явление не применимо нигде кроме как для создания устройств с использованием ядерного распада. Наподобие атомных реакторов или взрывных зарядов. Про синтез тяжёлых элементов, самопроизвольный, по крайней мере, в те времена не знали. Предполагали, конечно, что подобное явление есть на уровне звёзд и сверхтяжёлых космических объектов, но доказать или обосновать не могли, так как для подобных явлений нужны особые условия, которых на единственной тогда планете человечества, просто не было. Ну, а позже, в космическую эру, до этого уже никому не было дела. Зачем проводить довольно опасные исследования, результаты которых всё равно негде применить? Тем более что практически всё что нужно человечеству, можно сделать из лёгких элементов просто компонуя из набора стабильных изотопов материал соответствующей кристаллической решётки. Вернее, даже не материал, а сразу само устройство.

— Итак, резонанс. У каждого атома, каждого изотопа, есть своя резонансная частота. И это явление используется, в том числе, для построения разнообразных кристаллических решёток. Изготовители просто выстраивают атомы вещества в заранее рассчитанных «ямах» дифракционных решёток, образуемых собственными колебаниями атомов и электронными связями, что позволяет атомам оставаться на своих местах, и выполнять предназначенную роль. Собственно, это основа кристаллографии. Но у каждого изотопа одного и того же вещества, своя резонансная частота, которая зависит от состава ядра и электронной оболочки. Вот только, это всего лишь гармоника. Основная частота колебаний присуща только ядру, именно она и определяет изменение резонанса для разных изотопов одного вещества. Для изготовителей это не особо актуально. «Ну изменилась частота, ну и что? Расставлю атомы в новые „ямы“, только и всего». Изменяется только размер ячейки кристаллической решётки, так же как и от банального нагрева-охлаждения. А глубинные процессы, те что протекают в самом ядре, изготовителю не важны. Они вне его разрешающей способности. Да и другие средства анализа не позволяют мне заглянуть так глубоко. В галактике вообще только десять лабораторий позволяющих подобное. Впрочем, я обошёлся косвенными методами, и информацией подобранной из библиотеки. Мда.

Побродив по узкому проходу за спинкой кресла, чтобы размять ноги, я вновь уселся в кресло, и продолжил запись аудиодневника.

— Не буду подробно останавливаться на исследованиях, всё это есть в логах ИИ если что. Перейду сразу к сути, хотя и придётся сделать небольшое вступление. Ядра атомов получая порцию энергии гамма-излучения, начинают колебаться с собственной частотой, вовлекая в гармонические колебания электронную оболочку, и соответственно остальные связанные с ней атомы и их ядра. И чем ближе гармоники этих колебаний, тем сильнее явление резонанса. При этом избыток поступившей энергии сбрасывается тем или иным образом, а недостаток восполняется по цепочке от менее устойчивых атомов. Но иногда этот баланс нарушается. Если энергии поступило намного больше, то ядро буквально разрывает от амплитуды собственных колебаний, превращая атом в другой изотоп этого же или другого элемента, до того как он успеет от излишней энергии избавиться. Печальная история. Хорошо, если получился стабильный изотоп, а вот если ядру «не повезло» стать нестабильным, то оно, рано или поздно, разрушится вновь, получив очередную порцию энергии. Причём, её, энергии, в этот раз понадобится меньше. Ровно настолько, насколько ядро нестабильно. При этом, у образовавшегося подобным образом нестабильного изотопа возникает дисгармония колебаний ядра и электронной оболочки «настроенной» на частоты старого атома. Что, кстати, тоже может послужить причиной дальнейшего распада изотопа. Чем большая дисгармония, тем меньше живёт такой изотоп.

— И вот тут-то мы и подошли к тем самым результатам, что я смог получить. Когда количество энергии поступающей к нестабильному изотопу слишком велико, иногда, с очень малым шансом, из-за дисбаланса частоты ядра и электронной оболочки, энергия поглощается не ядром, а самой оболочкой, приводя её колебания из гармоник к собственной частоте атомного ядра. И вот тут-то явление резонанса не просто поднимает голову, а встаёт в полный рост. С момента когда частоты ядра и собственной электронной оболочки совпали, именно оболочка начинает поглощать всю лишнюю энергию, защищая ядро, не давая ему распадаться дальше. Оболочка поглощает, отдаёт, и переизлучает энергию, а ещё, она вовлекает в эти колебания соседние атомы. Особенно, если среди них есть такие же нестабильные изотопы с разобщением в собственных частотах ядра и оболочки. А когда новый атом, вернее его электронная оболочка начинает колебаться с такой же частотой, то ядро этого изотопа вынужденно сбрасывает «лишний вес». Ну или набирает от пролетающих мимо частиц, вовлекая их в свой танец с электронной оболочкой. Превращая этот новый изотоп в копию соседа. Это настоящая цепная реакция! Резонансная цепная реакция синтеза-распада. И чем больше изотопов вовлечено, тем быстрее она идёт. Само собой, только пока поступает энергия, и до своего предела роста. Со временем количество требуемой энергии на единицу объёма вещества увеличивается, и рост замедляется. Стоит же эту сбалансированную систему лишить поступления новой энергии в виде гамма-излучения, то изотопы начинают постепенно возвращаться в естественное состояние, сбрасывая излишек энергии в виде того же самого гамма-излучения, что ещё некоторое время поддерживает существование всё ещё возбуждённых соседей. Забавная такая гамма-батарейка получается. Причём без непосредственного распада ядер, а значит вполне метастабильная.

— Этот эффект уже можно было бы использовать для строительства зданий и оборудования, если бы не одно но. Несмотря на довольно быстрый рост кристаллов, в масштабе десятков и сотен тысяч атомов вещества, этой скорости недостаточно для масштабов реального строительства. Да и хранение возбуждённых изотопов довольно непростое занятие. Хранилище «Голиафа» защищено от радиации, так что, не имея подпитки, изотопы быстро потеряют свою энергию и станут мне бесполезны. Заодно, хм, облучив инвентарь. То же самое и со строительными роботами. Так что тут нужен другой подход, и его ещё только предстоит найти.

— К тому же, есть ещё одна проблема. Я изучил только принцип роста вещества кристаллов, чистого вещества из одного элемента, но не принципы построения кристаллических решёток в случае с молекулами состоящими из возбуждённых изотопов разных элементов. Тут ещё есть над чем поработать. Ведь как-то же они удерживаются от синтеза-распада… друг в друга? Но и тут у меня есть наметки.

— Хватит пожалуй, и так на неделю наговорил. Наверное это компенсация за молчание прошлых недель, когда я был весь в исследованиях.

— Ваше предположение не соответствует истине. Количество аудиоматериала воспроизведённого оператором за каждую из последних семи недель примерно равно первым неделям пребывания на этом планетоиде, и значительно превышает объём последней записи аудиодневника.

Фейспалм.

— Ты издеваешься, да? — с надеждой поинтересовался я, отняв руку от заболевшего от удара лица, но тут же себя оборвал. — Нет! Молчи! Я не выдержу ещё одного подобного ответа…

Закончив вводить данные, я откинулся в уже порядком поднадоевшем мне кресле, пока ИИ модуля терраформинга завершал последний этап пересчёта схем и чертежей под новый тип строительного материала. Рассчитать всё это оказалось проще чем я предполагал. Наверное смена рода деятельности помогла отдохнуть от того марафона с изучением местных кристаллов. Да уж, целую неделю отдыхал в конструкторе планетарных ландшафтов. Ну, в принципе, ничего так получилось. С морями-океанами правда накосячил. Как оказалось, в больших объёмах вода неплохо так светится от эффекта Вавилова-Черенкова. (4) Красиво, конечно, но как-то неестественно выглядит. Пришлось подбирать параметры подавляющего поля для больших объёмов, чтобы скорость частиц не превышала скорости света в среде. Эффекторы правда пока не делал, так как всё равно всю инфраструктуру придётся под новые материалы перестраивать. Так что, пока суть да дело, все водоёмы будут подсвечивать небеса, как в каком-нибудь фантастическом фильме. Ну, к счастью, это уже ненадолго. Осталось только закончить пересчёт схем, что займёт пару часов, параллельно переделать под вычисленную оптимальную форму эффекторы строителей и изготовителей — часа полтора для всех роботов и устройств; переносное хранилище из полевых структур не препятствующих радиации изготовить, и можно отправлять роботов на экватор, собирать кристаллы. Ну, а я, всё-таки решился. Сегодня переселяюсь в новый «Голиаф».

— Мой дорогой дневничок, сегодня, в восьмидесятый день, я планирую как следует вдарить по своему здоровью. Впрочем, тебе ведь всё равно… Ладно, подведу итоги последней недели, что ли. День отсыпался и смотрел фильмы. Понял, что даже в фильмах ищу подсказки к оставшимся с предыдущего дня вопросам. Чтобы отвлечься запустил стандартную программу терраформинга, и пять дней правил её в мелочах, встраивая пасхалки и красивости. В последний день решил все оставшиеся проблемы с кристаллами. Всё. Ну как тебе мой кратенький отчёт?

— Напоминаю, аудиодневник не является личностью, устройством или программой способной к осмысленному или псевдоосмысленному диалогу.

— Оч-чень познавательно, спасибо.

— Данному ИИ не требуется благодарность. Я просто выполняю свою работу.

— «Я просто выполняю свою работу», да? Знакомая фраза… — я посидел прикрыв глаза и вновь обратился к ИИ, — Не понимаю я тебя. То ты тупая железяка, то строишь фразы как личность. Ничего не хочешь мне сказать? — и так и не дождавшись ответа пробормотал. — Видимо я чего-то не учёл. Как тебя вообще допустили до управления протокольными наборами?

— Сотрудники экспертного отдела сочли меня наиболее подходящей для сопровождения протокольных наборов выживания, — всё же ответил ИИ.

— Ладно! Замнём для ясности, — махнул я рукой на вновь замолчавшую железяку. — Продолжу, лучше, общаться с «не являющимся личностью аудиодневником». Итак, когда я вернулся к кристаллам, сегодня с утра, оказалось, что оставшиеся неясности растаяли как утренний туман под жаркими лучами солнца. Мне вдруг стало абсолютно понятно почему в кристаллических структурах рядом могут существовать разные изотопы в сверхвозбуждённом состоянии. Очевидно же, что их частоты — гармоники! Да и положение в узлах кристаллической решётки полностью соответствует моим ранним вычислениям. Собственно, именно поэтому кристаллы такие чистые. Все лишние, не гармоничные элементы просто перестраиваются именно в те, которым будет удобно находиться в ячейках дифракционной решётки. Или выталкиваются, если на это нужно меньше энергии. Так что пару часов на выведение, а точнее, подгонку рабочей формулы построения кристаллических структур; пару часов на работу вычислителя, выбравшего оптимальные пары новых метастабильных элементов для замены ненужных мне более стабильных, и вуаля, я вновь готов творить доброе и вечное. Вот так вот, мой дорогой дневничок. Остальное время ушло на расчёт оптимального эффектора для работы с новым типом вещества, и знаешь на что он похож? На рог нарвала! Ну, не такой уж и длинный, как у оригинала, но форма абсолютно та же. Мда, Ирина была бы счастлива увидеть моих новых рогатеньких роботов. Зрелище… то ещё. Впрочем, рог сам по себе её не заинтересовал бы. К нему полагается ещё конячье тело присобачить, для полной аутентичности…

Посидев ещё некоторое время погрузившись в воспоминания, я все же подвёл «Голиафа 00» к двери ангара в котором ждал своего часа «Голиаф 01». После чего направился к изготовителю. Сначала сделал универсальную аптечку, и закрепил её на предплечье. Тут же выбрал из списка максимально возможную дозу радиопротекторов. После чего принялся натягивать изготовленный под мои размеры антирадиационный скафандр, а поверх ещё один, следующего размера. Труднее было со шлемом, пришлось поработать со схемой, удалив из внешнего весь функционал кроме защитного, но подогнать всё же получилось. Я бы ещё два-три скафандра натянул, но таким колобком я точно буду катиться не одну лишнюю минуту, что в моём случае крайне нежелательно. И так чувствую насколько мне стало труднее двигаться. Провозился почти два часа, так что как раз медикаменты вышли на максимальное воздействие. Вообще, с такой дозы меня потом неделю колотить будет. Я уже и сейчас чувствую, как меня потряхивает и сосёт под ложечкой, как перед прыжком с крыши небоскрёба. Хотя, это может и от страха трясти. Когда, вроде бы знаешь, что антиграв подхватит и отведёт от всех неоднородностей здания, да и перед землёй замедлит до безопасной скорости, но коленки всё равно подгибаются. Выбрал в меню скафандра, подключившегося напрямую к аптечке, успокоительное и стимулятор… подумал, ещё раз подумал, пожал плечами и подтвердил.

— Ирина меня прибила бы за такое сочетание… Эй, железяка, давай свой маршрут, и открой дверь ангара, а то я забыл.

— Выполнено, — лаконично ответил ИИ.

Снаружи вздрогнула открываясь тяжелая дверь заполненного инертным газом ангара, а в пространстве повисла череда голограмм представляющих меня самого в разных позах. Ладони манипуляторов двух «Голиафов» сдвинулись, и замерли в рассчитанных ИИ положениях. С выдохом «поехали» я сделал первый неуклюжий прыжок прямо на панель управления и сразу дальше, в тут же отстреленный ИИ полукупол защитного «стекла», прямо на подставленную ладошку манипулятора. Ну и естественно не удержал равновесия. Неудивительно, если учесть, что всё моё движение уже почти три месяца ограничено маршрутом: «кресло-очиститель-изготовитель-кресло». Было бы глупо пытаться выполнить продемонстрированную мне акробатическую программу… Впрочем, похоже, ИИ вообще не было дела до моих попыток двигаться как голограмма. Манипулятор просто перекинул меня своему собрату, а тот забросил в на секунду приоткрывшийся полукупол «Голиафа 01». Как кулёк с конфетами, если уж попытаться сохранить достоинство, и не называть себя мешком с кое-чем. Мда. Впрочем, сохранять достоинство выскребаясь из-под кресла оператора мне явно не особо получалось. Тем не менее мне всё же удалось выбраться из-под мебели, и я бросился… эм, пополз в сторону очистителя, вздрагивая от уколов антирада и всяких витаминов, которыми меня пичкал истошно верещавший скафандр.

Сидя в очистителе, под непрерывным полем этого весьма полезного агрегата, «смывшего» с меня не только успевшие осесть на скафандр радиоактивные пылинки, но и сами заражённые скафандры, я дождался окончания дезактивационных процедур внутреннего пространства экзокостюма, и только тогда отправился к изготовителю за сканером.

— Мда, могло быть и хуже, — констатировал я глядя на экранчик устройства.

Синяков и ушибов не было, об этом позаботился скафандр, а вот лёгкая лучевая болезнь наблюдалась. Прикинув время, за которое меня перебросили из одного экзокостюма в другой, время что я добирался до очистителя… Мда, своим ходом, по голограммам, я получил бы раза в три большую дозу, и это минимум. Что ж, спасибо ИИ, теперь я верю, что эта железяка действительно имеет право полениться в задачах не касающихся моей безопасности.

— А теперь мне предстоит немного полечиться, — вздрогнул я от очередного укола…

— День восемьдесят третий, — вяло пробормотал я, растёкшись по полу очистителя, с ногами в коридоре. — Чувствую себя медузой выброшенной на пляж. Рвота, слабость, ломота, понос, ну и галлюцинации до кучи. Полный набор токсического отравления медикаментами на фоне лучевой болезни. Сканер утверждает, что я пошёл на поправку, но что-то я её не особо чувствую, этой поправки. Хорошо ещё успел закрыть ангар и залить его по крышу ремпеной, до того как меня скрутило. Теперь озон до меня не доберётся. Впрочем, думаю, неделя другая ничего не решила бы, но я всё равно не хочу испытать подобное ещё раз. Нет уж, этот «Голиаф», будет моим последним пристанищем. Эх, если бы до меня сразу дошло, что можно управлять всем дистанционно, даже другими «Голиафами»…

— И снова здравствуйте, мои дорогие аудиослушатели! Сегодня девяносто второй день и я снова жив! И даже почти здоров. Даже повреждения генома не так велики, как это могло бы быть. Тем не менее, без корректировки в медцентре заводить детей мне явно противопоказано, если я не хочу для них долгого пребывания в стационаре. А значит я не буду их заводить в ближайшее время. Максимум — создавать. Мда, шутки шутками, но я тут реально задумался о создании роботизированных животных на кристаллической основе. Какого только бреда не придёт в голову вместе с галлюцинациями и лихорадкой, пока отходишь от лекарств на полу очистителя. И всё же, хоть это и бред первостатейный, но похоже без чего-то подобного не обойтись. Дело в том, что радиационный фон на планете настолько силён, что работающий по стандартной программе терраформер устроил натуральный холокост стандартному набору экосистем. Я, как дурак, не подумал отменить заселение, а тупой ИИ не стал ничего менять в стандартной программе. К счастью, в стандартных экосистемах нет высших представителей животного мира, и мне не будет стыдно перед «зелёными». Тем не менее мне стыдно перед самим собой. Да и пустовато стало на планете. Не то, чтобы стало более пусто чем было, всё же ряд простейших, насекомых, грибов и растений выжил, и даже смог адаптироваться к местному фону, но это ещё больше сбивает восприятие. Всё время ожидаешь, что среди этого пучка водорослей мелькнут рыбки, но вода остаётся пуста. Ну и так далее. А ещё, гниющие останки, на уборку которых пришлось отправить половину роботов. Подумываю даже полную зачистку провести. Чтобы попробовать начать с нуля. Не зря же мне генетическая лаборатория по наследству от Важека и Рашми досталась? Всё же, настроить экосистему с нуля проще чем встраивать в неё новые виды. А этих экосистем на планете порядочно запланировано. Тут и так на годы работы в одиночку…

Я, посредством управляемого дистанционно «Голиафа 00», стоял перед гига-а-антским кристаллом наподобие рубина и поражался, это если не использовать древнюю обсценную лексику, практически вышедшую из обихода. Вот это кристаллище! Чистый, с гладкой, как будто полированной поверхностью, выраженной формой и собственным гнездом роста, усыпанным кристаллами поменьше! Поймите правильно, с современными технологиями не представляет ничего сложного создать подобное чудо… если будет схема. Ну, а схема, это часы или дни кропотливой работы в редакторе… ну или один единственный скан с природного образования. Вот только, не бывает таких идеальных природных образований. По крайней мере, на других планетах, где я бывал, подобное просто не могло вырасти. Сохранить! Однозначно сохранить! Как же хорошо, что я не стал отключать эвристический анализатор достопримечательностей в терраформере, иначе он просто разобрал бы эту красоту на ресурсы.

Но вот что удивительно, как он смог вырасти до такого размера? Ведь с ростом кристалла увеличивается и его собственное излучение, а значит нужно всё больше поступающей извне энергии, чтобы уравновесить излучение вовне. Или…

— Хм, если подумать, то это единственное объяснение. Форма, природная «огранка» и внутреннее строение кристаллической решётки, мешающие истечению энергии. Поглощающие и переизлучающие энергию обратно внутрь объёма. Как призма… нет, как система накачки в лазерах, но для гамма-излучения, за счёт собственной гармонии частот атомов с частотами этого излучения… Так, это надо обдумать.

— Да, мой дорогой дневничок, сегодня, в девяносто восьмой день… кстати, скоро круглая дата, надо бы отпраздновать… так вот, сегодня я полностью закончил построение таблицы взаимодействий, строений кристаллических решёток и собственных частот всех известных мне на этой планете метастабильных изотопов. Даже вывел прогноз почти по двум десяткам искусственно создаваемых, которые не встречаются в естественном состоянии. Правда, мне нет смысла строить ускоритель для их синтеза, так как применять их негде. Все необходимые функции с лихвой перекрываются уже имеющимися на этой планете изотопами. Как бы то ни было, теперь я могу практически полностью перестроить всю инфраструктуру на планете под «новое» вещество. Вернее, закончить начатое ещё до переселения в новый экзокостюм. И я немедленно займусь этим. Жаль, что не получится переделать уже запущенное солнце. Для этого его пришлось бы полностью тушить, тем самым значительно сокращая объём антиматерии в его ядре. Вряд ли оно потом выйдет на полный режим, если количество антиматерии уменьшится хотя бы на те самые, активные прямо сейчас, тридцать процентов. Пусть лучше доработает свой ресурс в две-три сотни лет, а потом запустится резервное, уже на новых материалах, а значит на порядки долговечнее. Думаю, с резервным солнцем, планетоид протянет ещё тысяч пять лет, не меньше.

— О-хо-хо. А потом, когда я разберусь с простыми делами, мне предстоит сложное — учиться. Не то чтобы меня это пугало, познавать новое всегда интересно, просто это потеря ещё одного-двух месяцев из не такого уж и большого оставшегося мне срока. Но по-другому никак. За последние несколько дней я понял, что это не так то просто, перевести органику, живые клетки на новую изотопную основу. В принципе, это не сильно отличается от пересчёта схем любых сложных приборов. Тот же самый подбор веществ, их свойств под заданные условия. Проблема совершенно в другом. Количество этих веществ. В приборах и устройствах есть масштабируемость. То есть, если рассчитать кусок схемы, один «кирпичик», потом можно из этих кирпичиков собирать «здание», всего лишь правильно их соединяя. А живые организмы уникальны как в частях так и в целом. Можно наштамповать одинаковых клеток, но собранный из них организм просто не будет функционировать. В любом организме, даже простейшем, передаются и перемещаются с места на место не только и не столько энергии, а, в основном, вещества. Те самые «кирпичики». То есть клетки сами себя строят. Это многократно более сложный уровень взаимодействий. Тончайше настроенные саморегулирующиеся структуры, вот что такое живые организмы. И именно поэтому, недостаточно просто подобрать похожие по свойствам изотопы. Надо потом всё это ещё и настроить, чтобы правильно работало. О-хо-хо!

— Напоминаю, — влез ИИ, — в базе данных имеется как краткий, так и полный курс обучающих материалов по генетическому конструированию. Кроме того, данный ИИ может сделать выборку справочных данных из всего комплекса знаний по требуемой теме.

— Эй, а ты ничего не попутала? Разве это не замедлит… как ты там сказала? А, точно! «Обработку высокоприоритетных задач!» Или теперь моё выживание уже не важно? — усмехнулся я.

— Высокоприоритетные задачи продолжают выполняться. Данное предложение о подборе справочных материалов вполне укладывается в понятие «выживание оператора». Справка: Данный ИИ ничего не путает. Данный ИИ делает выводы и принимает решения на основе поступивших данных.

— О-хо-хо… То есть ты не можешь ошибаться?

— Именно так. Данный ИИ не может ошибаться. Любое несоответствие расчётам, является следствием не ошибки, а недостаточности данных для расчёта, или следствием недостаточных расчётных мощностей.

— Мда. Железяка как она есть. Абсолютно самоуверенная, не допускающая даже мысли об ошибке…

1) Подпор воздуха — метод защиты помещений от попадания внутрь дыма и нежелательных газов. Осуществляется подкачкой чистого воздуха, чтобы внутреннее давление было выше внешнего.
2) Депо — органы резервуары. Например, селезенка, печень, кожа для крови, и железы внутренней секреции для гормонов.
3) На самом деле, есть одна, не самая популярная теория, что ядра атомов колеблются каждое на своей частоте. А вообще, современные учёные не знают что происходит на внутриатомном уровне. Что из себя представляет ядро мы знаем исключительно благодаря косвенным методам изучения. Таким как математические расчёты зафиксированных взаимодействий с ядрами излучений, частиц и их энергий. Поэтому, я полагаю, что вполне могу немного поспекулировать на несовершенстве современной науки здесь и далее по тексту.
4) Эффект Вавилова-Черенкова — когда вокруг погруженных в воду деталей реактора возникает красивое голубоватое свечение. Оно возникает, когда частицы с большой энергией двигаются сквозь среду со скоростями большими чем сквозь эту среду может двигаться свет. Это возможно благодаря тому, что свет в воде движется медленнее чем в вакууме.