Завершение стэйблриджских хроник
Глава 26. Истинный чейнджлинг
Участь Паддока Уайлда, совершившего ужасное преступление, определяет трибунал, возглавляемый принцессой Твайлайт...
По распоряжению директора НИИ шлагбаум подняли, пропустив через КПП земнопони светло-бурой масти с длинными тонкими усиками. Прибывшего любезно встретил Силлиест Тритс, и очень тепло встретил Скоупрейдж, через которого первый смог обратиться за помощью к опытному детективу. Впрочем, визит Бладхаунда в Стэйблридж объяснялся не только уважением к единорогу, подарившему аж четыре версии «Расклинателя» «на попробовать».
— Ниэдавно приключилась неприятность с клиентом, – поведал земнопони после обмена приветствиями и короткого вежливого разговора о проделанной дороге и надвигающихся осенних ливнях. – Фактитшески расторжение контракта. Очень нехорошая ситуация. К счастью, у неё не было последствий, которых я опасался. Но всё равно удар по самолюбию. Поэтому я решил взяться за ваше дело. Уже прил’ично наделавшее шума по всей Эквестрии.
— Это да, – печально вздохнул Силлиест Тритс. – Не представляю, что там сочиняется в газетках. Учитывая, что мы, как бы, не сообщаем им. Ничего.
— Пишут всякое, – сообщил Бладхаунд, после возвращения из «Си-Хорс» возобновивший привычку тратить по часу в день на изучение корреспонденции. – «Эквестрийский обозреватель» винит ваш научный центр в разстшигании войны с чейнджлингами.
— Гармония милосердная! – сокрушённо покачал головой Тритс. – Оно нам, вот, как бы, больше всех надо. Учитывая, как мы выкручиваемся, чтобы в простой не попасть.
— Ага! – поддержал с другой стороны Скоупрейдж. – Хорошо ещё, что мы не через Научный совет дело ведём. Я после одного случая с алмазными псами начал искать буквы закона, какие могли бы нам тогда помочь. Нашёл постановление про «трибунал высшего присутствия». Согласно этому пункту мы можем в обход Научного совета обратиться непосредственно к принцессе, чтобы она рассмотрела дело и единолично вынесла решение, как она традиционно делает это на ярмарке в Рэйнбоу Фоллз.
— «Материалы дела разбираются при суд’ействе принцессы Эквестрии, и приговор выносится её волей», – вспомнил цитату Бладхаунд, сведущий в полузабытых нормах государственного законодательства.
— Именно. Закон явно писался, когда в Эквестрии была всего одна принцесса. Но так как она поимённо в тексте не названа, значит, можно пригласить любую. И мы заручились согласием Твайлайт Спаркл, которая ранее наш НИИ поддерживала.
— Но беда тут с этой законностью, – фыркнул Силлиест Тритс, магией распахивая двери перед гостем. – Процесс надо провести уже завтра. Не позже десятого дня срока. Иначе пустое всё.
Свой следующий вопрос земнопони задал, когда его усадили за стол, выполненный в форме древесного листа, и предложили согреть горло с дороги. Там же Бладхаунд смог разложить шаблоны своих стандартных контрактов, чтобы сотрудники Стэйблриджа могли ознакомиться со спектром услуг и расценками детектива. Дружба дружбой, однако щепетильность в документах для Бладхаунда была превыше всего.
— Так у вас материалы к завтрашнему делу не готовы? – осведомился светло-бурый пони, рассматривая самое большое скопление пустых строк в контракте.
— Вот как раз-таки готовы, – ответил Скоупрейдж, в то время как Силлиест Тритс, отхлебнув чаю с листьями смородины, направился в «Спотский кабинет». Вернулся он с кипой бумаг.
— У нас и состав заседания так ясен, что аж прекрасен, – произнёс директор, шумно припечатав материалы судебного дела к столешнице, после чего ему пришлось магией подхватывать листы будущего контракта, прыснувшие во все стороны. – Ой, вина моя! Забылси, мда. В общем, распределение ролей такое. Подсудимого вы, стало быть, слегка знаете. Паддок Уайлд. С вами на Ураганные острова плавал.
Силлиест Тритс резво вытащил несколько фотографий, на которых начальник службы безопасности был запечатлён при исполнении должностных обязанностей. Других у него не имелось, так как Уайлда не при исполнении видели реже, чем шаровую молнию сухой летней ночью. Хотя в наборе имелся один древний фотоснимок, сделанный ещё в психиатрической палате «МэйнхМеда». Из того же учреждения происходил ряд старых медицинских освидетельствований. Положенные ниже характеристики писались уже стэйблриджцами.
— Я, так вышло, взялся быть ему защитником, – продолжал Силлиест Тритс. – Но, если угодно, как бы, на вас поменяюсь. Так чище будет судебное заседание. Меньше претензий, мда. Меньше заинтересованных фигурантов с фигурянтками.
Бладхаунд, придвинув к себе чернильницу, сделал пару записей в полях одного из шаблонов. Остальные бланки он сложил в стопку и убрал в папку на молнии, которую принёс с собой.
— Дальше? – попросил пони детектив, доведя перо до запятой.
— Обвинителем выступает мой дражайший дедуля, Блэкспот. Увы и ах, – притворно расстроился пожилой единорог. – Он пообещал, что будет вести дознавательный процесс по всей строгости протоколов. А Паддок Уайлд, похоже, этому только рад. Учитывая, что он сообщил в показаниях.
— Итак, судья, обвинитель, застшитник ясны, – опустил перо в чернильницу Бладхаунд. – А каковы подробности преступления? Не газетные сплетни, а реальные факты.
Силлиест Тритс ненадолго закрыл копытом морду. Было очевидно, что говорить на эту тему старому единорогу непросто.
— Девять дней назад система «Призрак» выявила аномалию, – взял слово Скоупрейдж, – в лаборатории цокольного этажа Ц-11. Туда направили отряд охраны. При этом выяснилось, что за весь предшествующий день этаж не патрулировали. По личному распоряжению Уайлда. Когда сотрудники вскрыли дверь в Ц-11, они обнаружили чейнджлинга Бзза. Нашего коллегу. Он был мёртв. Череп пробит стержнем из пневмопушки. Там же, в Ц-11, был Паддок Уайлд. С пневмопушкой. Увидев отряд, он начал кричать про заговор чейнджлингов, про всеобщий шпионаж. Его изолировали в ЛК-19 до суда. И он дал показания. Полностью признал свою вину в убийстве Бзза, которого назвал «шпионом перевёртышей».
— Только вот я в этих показаниях вижу истины меньше, чем в пшеничном зерне веса, – прервал своё молчание Силлиест Тритс.
— Что заставляет вас так думать? – немедленно поинтересовался Бладхаунд. Он отложил почти готовый контракт и теперь водил пером по чистому листу.
— Да слова его! Слова Уайлда. В показаниях. Я устные слушал, как бы. И письменные читал. Они одинаковые! – поднял копыто Тритс. – Вплоть до сравнительных оборотов. Вот. Так такого в природе не бывает, что ты про одно событие дважды рассказываешь, и так сходно. Где-то забудешь, где-то припомнишь. А тут точно всё под копирку. И вот подумалось мне, – прищурился старый единорог, – «Э, нет, монсеньор Уайлд. Что-то вы слишком складно историю чешете. Мда. Значится, выдумываете». Потому что только свою выдумку сподъязычно так хорошо повторить.
— Допустим, – ответил Бладхаунд, подчёркивая пару словосочетаний.
— Доктор Соубонс по поведению Уайлда тоже говорит, что он врёт, – заметил Скоупрейдж, с разрешения начальника приступая к поиску соответствующего доклада в папке с материалами дела. – Он ей столько врал про лекарства, которые якобы принимает, что она по дрожанию ресниц его блеф вычислить может.
Пони-детектив покрутил в копытах заключение главврача НИИ. Потом полез разбираться в других медицинских бумагах.
— Как я понял, психитшеское состояние мистера Уайлда оставляет желать лучшего?
— Так-то никто не идеален, – буркнул директор Стэйблриджа.
— Почему пони с такими отклонениями поставили начальником слутшбы безопасности?
— Ох, меня дед уже столько раз этим вопросом доставал, – пожаловался пожилой единорог. – Ну, у нас, как бы, коллективы-то упрямые. Все всюду правы. Все всё знают. И ни одну учёную морду не убедишь технику безопасности соблюдать. Вот. А Уайлду и убеждать не надобно было. Он что говорил – и никто не дерзновал проверять, чего будет, если не послушаться.
— Я задам ещё несколько вопросов, – уведомил Бладхаунд, взвешивая на копыте папку с материалами, которые ему предстояло изучить за ночь. При этом детектива переполняла уверенность, что часть важных деталей в документах не отразилась. – Но сперва изучу м’есто преступления. Ваш Ц-11, как вы сказали.
— Так, а мы контракт заключаем или как? – спросил Скоупрейдж, на короткое время выпавший из разговора.
Детектив протянул директору НИИ листок, который заранее украсил росчерком.
— Вам нужно только вписать цифру моего вознаграждения. Сколько сотштёте нужным. Я возьмусь за это дело не из-за денежной награды.
Бладхаунд не стал уточнять свои мотивы. Он предпочёл внушить собеседникам мысль, что им движет благородство, тяга к справедливости или необычность выносимого на суд принцессы дела. Хотя на самом деле земнопони надеялся удачным расследованием поднять самооценку, пошатнувшуюся из-за происшествия с сатиром.
В Ц-11 Бладхаунд пристально изучил расставленное, казалось, без малейшего плана медицинское оборудование. А также несколько давно засохших капель зелёного цвета, выстроившихся вереницей на каменном полу. И две значительные лужи аналогичной по цвету субстанции, растёкшиеся неподалёку от подставки под капельницу.
— Мы провели химический анализ крови, – сообщил Скоупрейдж, вызвавшийся оказывать другу-детективу посильную помощь. Силлиест Тритс предпочёл в Ц-11 не спускаться, ссылаясь на не самые приятные впечатления.
— Всей крови? – уточнил Бладхаунд, замечая ещё несколько капель возле пустого пространства в центре комнаты.
— Тех образцов, что не были загрязнены. Кровь нашего чейнджлинга. Бзза.
— Угу. – Детектив переместился ближе к двум зелёным лужам. – Судя по разлёту брызг, чейнджлинг получил ранение, сидя здесь. Потом тело повалилось набок. Да, из раны кровь вытекала какое-то вр’емя. – Земнопони копытом провёл черту между лужами засохшей крови. – Да, сходится. – Бладхаунд ещё раз посмотрел на выразительную пустоту в центре помещения. – Что отсюда забрали, кроме тела?
— Мы решили ничего до суда не трогать, – ответил Скоупрейдж.
— Тогда чего не хватает здесь? – Детектив поднялся и встал в прямоугольном пустующем пространстве.
— Паддок Уайлд в своих показаниях отметил, что забрал оборудование из медкрыла. Чтобы заманить Бзза в помещение под предлогом профилактического обследования. Всё, что Уайлд перечислил, и всё, что Соубонс под роспись ему предоставила, здесь, в Ц-11. Кроме регенерационных стимуляторов и некоторых иных лекарств. Уайлд утверждает, что съел их... И ещё нет одной каталки. Уайлд сказал, что ему надоело её тащить, и он оставил каталку в каком-то ЛК. Мы её искали, но не нашли.
Пони-детектив сдержанно слушал и, когда речь зашла о каталке, кивнул. После чего вытащил увеличительное стекло, похожее на то, что было изображено на его кьютимарке, и начал изучать пол под своими копытами. Увлёкшись этим процессом, он последовал к выходу мимо следов крови, мимо Скоупрейджа. Пригнувшись к полу, детектив практически выполз в коридор, где при слабом освещении цокольного этажа всё равно пытался что-то рассмотреть. Короткими перебежками он преодолел весь неблизкий путь до гигантской двери-шестерёнки, наглухо закрывающей аварийный выход.
— Откройте, пожалуйста. И посветите, – попросил он.
Массивная дверь подалась вперёд и откатилась в сторону. В ноздри двум пони ударил запах осени, а до ушей донёсся шум листвы близкого леса, которую нещадно трепал ветер.
Однако пони-детектив вовсе не собирался любоваться красотами природы. При свете заклинания Скоупрейджа он осматривал порог двери-шестерёнки, пока не обнаружил чуть заметные параллельные царапинки, шедшие по бетону достаточно далеко друг от друга.
— Передние… Миллиметром правее задние… – прошептал Бладхаунд, после чего встал перед дверью и сделал вид, словно выталкивает через неё что-то. – Нужно вернуться сюда утром и сделать катшественный снимок этой части порога. Всё, закрывайте.
Детектив и мастер по артефактам двинулись обратно в Ц-11. Первый не спешил делиться мыслями и подозрениями. Второй стеснялся напрямую выспрашивать.
У дверей компанию ждал единорог, которому уготовили роль обвинителя в грядущем процессе.
— Здравствуйте, – поприветствовал детектива Блэкспот. – Мне сообщили, что вы на территории. Решил выяснить, не требуется ли от меня какая-то помощь.
— Угу, – сдержанно отозвался Бладхаунд. – Помощь не помешает. Как я понял, под вашим началом работает сист’ема, которая фиксирует всё, что происходит в наутшном центре.
— Призрак, да, – кивнул единорог. – Центр управления совсем рядом, в Ц-10. Если вам угодно…
— Идёмте, – скомандовал детектив и фактически повёл за собой двух единорогов. Один из которых, правда, по пути задержался, чтобы отчитать пару охранников, патрулирующих этаж.
Бладхаунд с интересом осмотрел лабораторию, превращённую в мозговой центр НИИ, выспросил про назначение кристаллов памяти и их скоплений, про способы связи с Призраком, про процедуру создания симуляций для изучения фрагментов памяти.
— Какие данные может предоставить сист’ема о том дне, когда произошло убийство? – задал земнопони главный вопрос.
— Никаких, – сокрушённо ответил Блэкспот. – Это самая большая наша проблема. Доступ к данным о том, что случилось девять дней назад, заблокирован. Призраку дали команду не раскрывать эти данные без кодового слова. Кодовое слово мне неизвестно, а перебором я успел дойти только до «ежевики».
— Кто заблокировал доступ?
— Не знаю.
— Кто мог его заблокировать?
— Только я, – невозмутимо ответил Блэкспот. – У меня полномочия создателя. И подобные ограничения система вводит, только если распознаёт мой голос. Но я не давал подобной команды. Как и команды игнорировать аномалии внутри НИИ в течение двенадцати часов, которая была дана незадолго до убийства Бзза.
— Кто, кроме вас, мог говорить вашим голосом?
— У нас есть единственное подозрение, – потёр щёку Блэкспот. – Оно абсурдное. Чейнджлинг Бзз отлично имитировал голоса пони. Я лично это слышал. Но если это сделал он… Зачем? Зачем жертве помогать преступнику в сокрытии улик?
— И действительно, затшем? – повторил детектив.
Земнопони повернулся к центральной консоли.
— Какую информацию можно получить о Ц-11 от сист’емы? – спросил он.
Блэкспот встал рядом с детективом и нажал пару кнопок. На нескольких экранах столбиками побежали данные. На самом крупном начала прорисовываться картинка из точек и чёрточек.
— Обычно система отслеживает события по паттернам, – пояснил бывший ярл. – Перемещение сотрудников и других объектов. Может записывать разговоры. Осуществляет независимую фиксацию показаний приборов. Данные хранятся около двух недель, потом удаляются, чтобы не забивать память системы. Вот состояние Ц-11 на данный момент… – Блэкспот указал на мониторы. – А если попробуем получить картинку с интересующей нас датой… – Он сделал пару быстрых пассов над консолью, после чего почти все мониторы потухли, заменив светящиеся картинки унылой надписью: «Нет доступа».
Взгляд детектива почти рефлекторно уцепился за единственный экран, который продолжал демонстрировать столбики цифр.
— Что это? – незамедлительно поинтересовался Бладхаунд.
— Технические параметры помещения. Просто набор показателей, который позволяет системе предотвращать катастрофы. Фиксируется и обрабатывается автоматически, без участия оператора. Поэтому эти данные не попали под блокировку. – Блэкспот стал последовательно перемещать рамочку указателя по заголовкам столбцов. – Вот температура. Влажность. Норма содержания углекислого газа. Электрифицированность. МГД-излучение.
— Верните сегодняшние показатели, – незамедлительно попросил Бладхаунд.
Цифры в столбиках моргнули и поменялись.
— Норма углекислого газа, – почти уткнувшись в экран, произнёс земнопони, – с раннего утра составляла ноль-ноль-четыре. А полчаса назад измиэрялось – ноль-один-ноль. Потшему?
— Это вы со Скоупрейджем надышали, – пояснил Блэкспот, – пока были в Ц-11. Увеличили концентрацию. На три сотых процента каждый. Система это фиксирует и время от времени включает вентиляцию. Думаю, когда через полчаса следующий замер произойдёт, снова будет норма в четыре сотых.
Бладхаунд тут же вытащил уже исписанные в несколько приёмов листы. Записи он начал вести ещё в Зелёном зале и продолжал при каждом разговоре, после каждого наблюдения. Он нашёл свободный нижний угол и нацелил на него карандаш. Вывел «норма 0,04; +2=0,10», после чего, не разжимая зубов, попросил:
— Верните данные за день преступления.
Изучив технические параметры – единственные, что оставались доступными, – детектив под «норма 0,04; +2=0,10» сделал примечание «регистр. 0,13».
В день заседания система «Призрак» работала безукоризненно и подсказала Скоупрейджу, что знакомого детектива необходимо искать в ЛК-18, который по настоянию врача Соубонс временно превратили в холодильник. Там находилось тело чейнджлинга-альбиноса, которое Бладхаунд зачем-то очень хотел сфотографировать.
— Входное и выходное отверстия указывают на поражение продолговатым заострённым предметом, – зачитывала свои наблюдения Соубонс, пока она с пони-детективом сидели в прихожей ЛК-18. Бладхаунд тщательно записывал медицинские подробности.
— Угол вхождения? – уточнил он.
— Сто сорок градусов к основанию черепа.
— Сопутствуюстшие травмы?
— Глубокий продолжительный разрез хитина в грудной области под левой передней ногой. Удалена подвздошная железа. Хирургически аккуратно удалена, должна заметить. Резали со знанием анатомии перевёртышей.
— Многие обладают подобными знаниями в анатомии?
— Я и Паддок Уайлд. И то потому, что читали пособие за авторством Дресседж Кьюр. Без этой книжки в организме инсектоида разобраться попросту невозможно.
— И последний вопрос, профессор. Что такое «подвздошная железа»?
— Сейчас. – Соубонс принялась быстро листать страницы упомянутого трактата. – Кьюр пишет, что, согласно памяти роя и её наблюдениям, железа вырабатывает медиатрические клетки, стимулирующие работу сердечного мешка инсектоида. Потеря такой железы приведёт к сердечной недостаточности, быстрому увяданию организма и к смерти в результате остановки сердца.
Бладхаунд поставил в записях точку, уверенно подчеркнув несколько словосочетаний. После чего поднял голову и заметил Скоупрейджа. А потом и его фотокамеру.
— Хорошо. Отшень вовремя! – обрадовался детектив. Он поднялся со стула и снял со спинки термоизоляционный халат, без которого в холодное помещение лучше было не соваться. Соубонс оперативно застегнула на себе аналогичный наряд, ещё один передала Скоупрейджу.
Чёрный единорог боялся, что ему придётся мёрзнуть вместе с фотоаппаратурой, пока земнопони будет разбираться в уликах. Но, как оказалось, Бладхаунд уже успел осмотреть светло-серое тело чейнджлинга, изучил его раны, взглянул на орудие убийства – пневматическую пушку, что хранилась в этом же помещении. И детектив сразу же поманил фотографа-добровольца поближе к телу.
— Мне нужна фотография правой ноги с внутренней стороны, – сообщил земнопони, у которого изо рта шёл заметный пар. – Смотрите, чтобы в кадр попала вон та примиэчательная капля крови. – Он указал куда-то, но Скоупрейдж не совсем понял, куда именно.
— Какая из примечательных?
Детективу пришлось – не без труда – сдвинуть мёртвого чейнджлинга, чтобы угол обзора для единорога улучшился.
— Капля, что с одного бока обрывается и закантшивается ровной полоской, – уточнил детектив.
Скоупрейдж кое-как приноровился и нужный снимок сделал. Встряхнул карточку и показал детективу. Тот удовлетворённо кивнул, попросил сделать ещё пару снимков. После чего поманил Скоупрейджа к пневмострелу, который лежал на соседнем столе; крепёжные ремни казались бессильно вытянутыми лапами. Перед тем как делать следующий снимок, детектив, прикидывая по своей ноге, попытался разместить пряжки в «как бы застёгнутом» положении. Отчего-то ему было очень важно оставить на фотоснимке именно ремни с каплями и обрывками капель зеленоватой крови.
— Отлично, – произнёс детектив, добавляя второй снимок в свою коллекцию. – Ещё пару раз повторите, чтобы были копии. И мы законтшили.
Сроки делопроизводства оказались слишком сжатыми даже для такого мастера-детектива, как Бладхаунд. Он не ложился спать вовсе, потратив ночные часы на чтение свидетельских показаний. И не успел лично побеседовать с Паддоком Уайлдом, которого, согласно букве закона, должен был защищать. В результате версию событий своего подзащитного земнопони узнал лишь в зале суда, после того, как председательствующая Твайлайт Спаркл, скрывая неуверенность, заняла место судьи и объявила официальное начало процесса.
Организованный в Белом зале Стэйблриджа «трибунал высшего присутствия» проходил по древним правилам, составленным, когда в обществе не имелось чёткого расслоения и продвинутой социальной архитектуры. Подразумевалось, что по одну сторону от находящегося на возвышении судьи находится представитель обвинения, по другую – представитель защиты. Паддока Уайлда закон обязывал находиться напротив принцессы и, наверное, пристыженно смотреть снизу-вверх. Прочих свидетелей, являющихся заодно и зрителями, рассадили полукругом позади основных действующих лиц. Особенно выделялся обладатель оранжевых рогов и ярко-зелёного хитина, представляющий реформированный улей инсектоидов – король Торакс. Фактически, пока участники заседания не начали говорить, все таращились исключительно на существо яркого окраса, решившееся ради трибунала оставить сородичей.
Секретарь заседания – на эту роль выбрали самую расторопную из секретарш НИИ – предоставила вступительное слово принцессе Твайлайт.
— Я… Я обязуюсь выполнить свои обязанности на данном заседании, – произнёс лавандовый аликорн. – Надеюсь, отсутствие опыта в подобных вопросах не помешает мне принять справедливое решение, учитывающее все обстоятельства. И… Мы можем начинать.
Право первого слова, согласно протоколу, предоставлялось обвиняемому. Паддок Уайлд, которого чуть ли не принудительно заставили сменить засаленную куртку на приличного вида пиджак, поднялся с места. Тихо звякнула цепь, которая соединяла обод на ноге жеребца с ввинченным в пол креплением – Блэкспот откровенно боялся нового эксцесса, поэтому велел передвижения бывшего зоолога ограничить. И цепью, и наспех сколоченной оградой.
— Ваше высочество, – произнёс пони с грязно-серой гривой. – Давайте не будем откладывать в долгий ящик справедливое решение. Я виновен. Я это признаю. Я убил чейнджлинга Бзза, который представлял угрозу научному центру. Он был шпионом, передавал своей королеве секреты эквестрийской науки. Данное преступление необходимо было пресечь, и я пресёк его другим преступлением. Я признаю, что существовали иные способы решения ситуации, но я утратил контроль над собой. Решил избавиться от шпиона лично. Потому что он был чейнджлингом. А я ненавижу чейнджлингов. Всегда ненавидел. А тут ещё выяснилось, что чейнджлинги строили против Эквестрии коварный план. Похитили вас и других принцесс. Я был уверен, что Бзз замешан в этом. Намеревался его допросить по этому поводу. В уединённом месте. И... В то же время я не хотел, чтобы прозрачнокрылый хмырь что-то заподозрил.
Детектив Бладхаунд, располагавшийся на месте адвоката, держал в копытах письменное признание, составленное Уайлдом ранее. И всякий раз, когда звучала принципиально важная фраза, светло-бурый земнопони оставлял в тексте волнистую линию.
— Поэтому я, пользуясь служебным положением, взял из медлаборатории оборудование, – продолжал рассказывать Паддок Уайлд. Бывший начальник службы безопасности говорил так спокойно, словно докладывал о завершённом обходе периметра. – Зазвал Бзза якобы на процедуры. В Ц-11, куда я его заманил, я прямо обвинил его в преступлениях против НИИ… Дальше… – замялся земнопони. – Дальше я не помню подробностей. В тот момент я принял большое количество лекарств. Не тех, которые мне прописаны. А случайных. Просто очень нервничал и пытался подавить волнение. Поэтому не помню, как задействовал своё пневматическое ружьё. Но задействовал. Убил клятого шпиона... Потом я впал в помешательство. Я вырезал у чейнджлинга внутренний орган. Я тогда вспомнил про давние традиции хищных народов, где победитель съедает часть побеждённого. Ну, я всегда хотел почувствовать себя хищником. Поэтому, насколько я помню, вырезал у Бзза кусок. И сожрал, – чуть ли не с милой улыбкой поведал Паддок Уайлд. После чего повернулся, чтобы полюбоваться на застывшую в шоке от услышанного публику. – Но давайте не забывать, что я уничтожил шпиона чейнджлингов. Я предотвратил опасности, которые сулило его присутствие. Я виноват. Да! Но в то же время я совершил подвиг. Да! И это моя точка зрения.
Бурый земнопони с грязно-серой гривой грузно опустился на стул, пронзительно скрипнувший в тишине. В данный момент он ловил на себе шокированные, полные отвращения, растерянные, осуждающие, чуть ли не ненавидящие взгляды. И единственным, кто в сложившейся ситуации выказывал признаки веселья, был Бладхаунд, с улыбкой вносящий в шпаргалку своего выступления недостающие элементы.
Перед защитником выступал обвинитель. Блэкспот, стараясь высказываться максимально сдержанно, предоставил улики, связанные с преступлением. Сделал акцент на любви Уайлда к пневматическим пушкам. После Блэкспот отдал принцессе медицинские заключения, указывающие, что буйный нрав и умственное помешательство для подсудимого не в новинку. Последовательно поднялись с мест свидетели: охранники, явившиеся на место преступления, когда срок блокировки Призраком аномальных сигналов истёк. Подтвердила своё профессиональное заключение Соубонс, которая также описала обстоятельства того, как начальник службы безопасности требовал предоставить ему медицинское оборудование, что потом было обнаружено в Ц-11. В общем, Блэкспот своими аргументами и заявлениями свидетелей старательно укреплял оковы виновности, которые Уайлд лично на себя повесил.
— Мистер Блэкспот, – произнесла принцесса Твайлайт, – возможно, это не совсем корректный вопрос. Но вы лично считаете, что Паддок Уайлд мог совершить подобное преступление?
Это действительно был некорректный вопрос, обязывающий серого единорога высказать личное мнение. Но Бладхаунд, вопреки традициям адвокатской практики, не рвался высказывать протест. Вместо этого детектив большую часть времени проверял мимику своего подзащитного – как тот реагирует на замечания обвинителя.
— Честно, мне вообще трудно поверить в обстоятельства произошедшего, – сказал Блэкспот. – Но, если бы мы не знали всех обстоятельств… И если бы вы, ваше высочество, спросили меня, кто мог совершить нечто подобное… Я вряд ли назвал бы иное имя. Только Паддок Уайлд. У него есть мотив, есть возможность. И психологическая готовность…
— Ясно. Благодарю вас, Блэкспот.
К моменту своего выступления пони-детектив на своих листочках вывел нечто вроде обратной математической зависимости. Чем сильнее сгущались метафорические тучи над головой Уайлда, тем более довольным собой казался бывший зоолог. Кто-то назвал бы поведение преступника «неожиданным», но Бладхаунд видел перед собой последнее подтверждение теории, которую вывел в процессе вечерней и ночной беготни по научному центру.
— Что ж, мистер Уайлд, придётся вас ниэмного огорчить, – еле слышно произнёс Бладхаунд, пока секретарь заседания объявляла о предоставлении слова стороне защиты.
Бладхаунд, аккуратно сложив свои записи, поднялся и прочистил горло. Сейчас детективу предстояло решить невероятно сложную задачу: подавить в своей речи акцент уроженца южных земель, добавлявший ему постоянные «иэ» и «тш».
— Поистине, сегодня необычное для меня дело, – начал выступление пони с тонкими усиками. – Мой, наверное, можно так сказать, клиент, мистер Уайлд, очень хочет быть обвинённым в преступлении, которого не совершал. И мне, как представителю защиты, придётся доказать, вопреки желанию подзащитного, его невиновность. Я такое, если честно, делаю впервые. Но контракт есть контракт. Поэтому, ваше высочество, позвольте объяснить, почему хмурящийся в данный момент Паддок Уайлд невиновен. – Детектив сделал паузу, чтобы полюбоваться на пока ещё уверенное «посмотрим, на что ты способен» выражение, написанное на морде земнопони с более тёмным окрасом. Бладхаунд не сомневался, что очень скоро это выражение кардинально изменится. – Начнём с мотивов, заявленных мистером Уайлдом. Ключевой в его утверждении является новость о захвате чейнджлингами принцесс. В связи с этим, мистер Тритс, – детектив повернулся к «зрительному залу», – можете ли вы сказать, когда эта новость стала известна в Стэйблридже?
— Утром. Вроде бы. Ну, это, накануне убийства. Насколько я помню в мои-то годы. Так было, да…
— Ага, – пригладил свисающие усы Бладхаунд. – Но, насколько я понимаю суть произошедшего, в доведённом до сведения сотрудников НИИ сообщении содержалось и описание последующих событий. То есть сразу стало известно, что принцесс похитили, но уже освободили. И Кризалис больше не правит своим роем. – Он бросил быстрый взгляд на Паддока, чтобы ожидаемо отметить первый признак нервозности со стороны своего подзащитного. – Вы подтверждаете, что информация была доведена до сотрудников именно в таком виде, не так ли, мистер Тритс?
— Да. Всё сразу открылось. И про похищение, мда. И про подвиг Старбрайт Глиммер с компаньонами…
— Старлайт Глиммер, – аккуратно поправила пожилого профессора принцесса.
— Так как получилось, что мистер Уайлд услышал только первую половину новости? – задал риторический вопрос Бладхаунд. После чего крутанулся на месте и опёрся на перила, которые возвели вокруг подсудимого. – Как вы не задались вопросом, на кого может шпионить чейнджлинг Бзз, если его рой освободился от власти злой королевы? Вы сочли Бзза недостаточно реформированным? Винили его в уже предотвращённых преступлениях?
— Чейнджлинг есть враг в любом случае, – холодно ответил тёмно-бурый жеребец светло-бурому. – Неважно, какой он там реформированный.
— О, да! – выдохнул Бладхаунд. – Тем удивительнее события, имевшие место в лаборатории Ц-11 десять дней назад. Вернёмся, кстати, к этим событиям.
Бладхаунд выкатил белую доску, которую по его просьбе принесли из ближайшей лаборатории. К доске прилагался маркер и несколько магнитиков. Земнопони не стал томить публику ожиданием художеств со своей стороны и провёл маркером прямую линию.
— Настало время поговорить о так называемом убийстве, которое вы совершили. Для этого я хотел бы вас кое о чём попросить. – Бладхаунд вытащил из-за доски крепившуюся там пневматическую пушку. – Вот конструкция из вашей квартиры. Идентичная той, из которой был убит чейнджлинг Бзз. Не покажете ли вы достопочтенной публике, как эта конструкция работает?
Пока что бывший зоолог и эксперт по оружию не чувствовал подвоха. Он послушно взял лично спроектированный пневмострел, посредством зубов и левой ноги нацепил его на правую. Убедившись в крепеже ремней, он, насколько смог, поднял ногу вверх.
— Согните правое копыто по направлению к себе, – попросил Бладхаунд.
Уайлд попытался выполнить просьбу, и его нога стала смотреть чуть вперёд и вверх.
— Ещё сильнее, – не унимался пони-детектив.
— Не получится, – сквозь зубы ответил земнопони.
— По какой причине?
— Ремни креплений не дадут.
— Ослабьте их.
— Тогда оружие перестанет работать, – уверенно ответил Уайлд. – Это «защита от дурака». При неплотном прилегании рассоединяются пневматические трубки, и давление не нагнетается.
Воспользовавшись тем, что Паддок Уайлд продолжал тянуть вверх ногу, Бладхаунд практически схватил её и приставил ствол пневматического ружья к своему подбородку.
— Прошу вашего внимания! – объявил он аудитории, наверняка решившей, что адвокат утратил рассудок. – При максимальном возвышении снаряд, выпущенный из оружия, безусловно, убил бы меня. Но не так, как в случае с Бззом. – Бладхаунд быстро вернулся к доске с маркером. – Вот угол, образуемый оружием в данный момент. Где-то тридцать с небольшим градусов. – Пони провёл диагональную черту. – Но в отчётах доктора Соубонс и по отметинам на теле Бзза чётко видно, что угол вхождения поражающего снаряда примерно сто сорок градусов. – Детектив добавил линию, шедшую практически перпендикулярно предыдущей. – И мистер Уайлд не может сделать подобного выстрела, не ослабляя ремней. А ослабление ремней нейтрализует оружие.
— При условии, что я находился напротив Бзза, – решил выступить в поддержку своей виновности земнопони. – А я мог находиться сзади. Или повалить его на пол.
— Расположение оборудования в Ц-11 и пятна крови противоречат этим предположениям, – с готовностью ответил Бладхаунд. – Кстати, о пятнах крови.
В дело пошли магниты – с их помощью детектив прикрепил две увеличенные в размерах фотографии, которые Скоупрейдж сделал утром в ЛК-18. Два оригинальных снимка он, встав на задние ноги, передал лично принцессе. После чего жестом попросил публику обратить внимание на фото справа.
— Это следы крови на ноге чейнджлинга, – пояснил он. – Обратите внимание на каплю, которую я для удобства обвёл красными чернилами и обозначил цифрой «пять». Любой, кто в жизни проливал что-то высыхающее, знает, что прямая линия на крае капли образуется, если жидкость упирается в какое-то препятствие. Или часть жидкости оказывается на поверхности, которую затем убрали. Так где же нам найти недостающую часть капли? – Бладхаунд сделал паузу, словно предполагая, что вопрос требует тщательного обдумывания. – А вот она! Снимок слева, ремень, помеченный цифрой «три». Если вырезать ремни пневмострела с этой фотографии и наложить на снимок ноги, то мы получим нашу каплю. Целую и кругленькую… И увидим ещё несколько таких же капель, только меньше. Цифры «шесть», «одиннадцать», «тр’инадцать», – на секунду сила воли детектива ослабла, и в его речь вернулся акцент. Но Бладхаунд моментально это заметил и дикцию выправил: – «двадцать». Из этого я делаю ровно один вывод, господа, дамы, ваше высочество. Оружие, из которого был убит чейнджлинг Бзз, прочно крепилось на ноге чейнджлинга Бзза. Только тогда мы получаем подобный рисунок капель крови. И только тогда, – детектив сместил фотоснимки, чтобы из-под них показались края начерченных линий, – мы получим искомый угол в сто сорок градусов.
Бладхаунд замолчал на несколько секунд, с тихим весельем наблюдая напряжённую работу мысли, отразившуюся на мордах собравшихся в зале учёных пони. Буквально только что все собравшиеся готовы были верить в жестокого убийцу Уайлда. Но выступление адвоката и представленные им доказательства медленно замещали в головах одну безумную теорию другой. И даже подсудимый заёрзал на своём стульчике, словно предвидя неминуемое оправдание. А ведь самая шикарная цепочка доводов ещё не прозвучала.
— Итак, мы выяснили, что одно кошмарное преступление, которое мистер Уайлд себе приписывает, он не совершал, – обводя собравшихся многозначительным взглядом, проговорил Бладхаунд. – Но что с хирургическим изъятием органа? Подвздошной железы? Куда она делась? Могу предположить, что знаю ответ на этот вопрос. А помогут мне цифры, предоставленные системой «Призрак». Десять дней назад Призрак регистрировала концентрацию углекислого газа в Ц-11. – Бладхаунд подошёл к своему столу и взял с него листок с цифрами. Не упустив возможность сделать пару глотков воды из стакана. – При норме для пустого помещения в четыре сотых в нескольких замерах фигурирует значение в тринадцать сотых. Если мы посчитаем чейнджлинга равноценно дышащим организмом, то это значит, уважаемые заседатели, что в Ц-11 на протяжении минимум двух часов находилось три субъекта. Потом долгое время их было двое. Потом ни одного. Ещё через час система зарегистрировала дыхание только одного мистера Уайлда. Которого как раз тогда обнаружили на месте преступления, которого, как мы выяснили, он не совершал. Итак, ключевой вопрос, – земнопони вторично опёрся на защитное ограждение, – кто был третьим субъектом, которого вы позже вывезли на каталке через эвакуационную дверь?
Паддок Уайлд предпочёл ответу пристальное изучение трещин в плитках пола. Впрочем, его молчаливость и отстранённость нисколько не мешали детективу.
— Список подозреваемых крайне ограничен, – заявил пони и снова пригладил усы. – И никто из здесь присутствующих в него не входит. Это я… чтобы разрядить напряжённость сказал. Так вот, третий субъект… Он оставил в Ц-11 несколько капель крови. – Последовал короткий взгляд в сторону Скоупрейджа. – Да, то, что вы посчитали загрязнёнными образцами, я определил как кровь другого чейнджлинга. Которому пересадили железу, взятую у Бзза. Если вы вчитаетесь в список медицинского оборудования и лекарств, то поймёте, что в цели мистера Уайлда определённо входил широкий спектр процедур. Который мог включать экстренную трансплантацию. Значит, на территории НИИ десять дней назад находился другой чейнджлинг, личность которого предстоит установить. Ваше величество Торакс, скажите, вы контролировали рой в указанный период времени?
Двурогий «реформированный» перевёртыш вздрогнул от неожиданности. Возможно, ему послышалась шаблонная фраза из детективных романов в духе «Торакс, это были вы». Через пару секунд король сообразил, что от него хотят.
— Да. Я достиг таких возможностей. Чтобы всех сородичей чувствовать. Конечно, не так, чтобы полностью. Я ещё только осваиваюсь…
— Но вы можете сказать, был ли десять дней назад в Стэйблридже кто-то из вашего народа?
— Я… такого не помню…
— Вы чувствовали Бзза?
— Нет, – смутился Торакс. – Он отказался признать меня. И перестал составлять с нами один рой. Просто… как бы… отключился от меня и всех сородичей.
— Существует ли ещё какой-то «отключившийся» чейнджлинг, чьё присутствие и перемещение вы неспособны осознать?
— Да, – произнёс Торакс после непродолжительного раздумья. – Существует. Она… Она оставила рой и прекратила с ним общаться сразу после изгнания… Она…
Речь короля пёстрого народа прервал нарочито громкий вздох Паддока Уайлда, который сидел к королю вполоборота:
— Ох! Да промямли ты уже наконец – «королева Кризалис»!
Детектив незамедлительно развернулся в его сторону.
— Мистер Уайлд, похоже, вы хотите поведать нам новую версию произошедших в Ц-11 событий? – настойчиво поинтересовался он.
Пони с грязно-серой гривой положил передние ноги на ограждение.
— Похоже, я тут не единственный, кто способен её рассказать, – чуть ли не пораженческим тоном произнёс Уайлд. Детектив ответил довольным кивком.
— Но у вас она получится более детализированной, – добавил Бладхаунд, отходя на своё место адвоката. Он, как и аудитория, напряжённо ждал слов Паддока Уайлда.
— Ладно, – отрешённо вздохнул тот. – Но вы должны понять одну вещь. Чейнджлинг Бзз поступил как настоящий солдат. Преданно служащий своей королеве. Вон то живописное чудо в уголке, – последовал слабый кивок, – должно надеяться, что в решающий момент найдёт кого-то настолько же преданного.
— Прошу, воздержитесь от перехода на личности, – попросил Бладхаунд.
— Не вижу что-то я там личности… – фыркнул Уайлд. – Неважно. Я просто до сих пор не могу взять в толк, как нечто подобное могло свергнуть Кризалис. Как можно было предать свой собственный вид ради эволюции непонятно во что… – Он поймал на себе требовательный взгляд «адвоката» и успокаивающе помахал копытом. – Я просто тоже решил начать с мотива. Ведь вас так интересует мотив. Я боролся за сохранность чейнджлингов. Истинных чейнджлингов. Я помог сохранить жизнь королеве, последней надежде на восстановление роя.
— Поподробнее про вашу помощь, пожалуйста, – попросил Бладхаунд, игнорируя пронёсшуюся по залу волну шёпота.
— Десять дней назад, когда в рое произошёл переворот, и всех возглавило одно цветастое недоразумение, на королеву Кризалис рухнула кровля дворца. По несчастливой случайности заострённый осколок пробил хитин в самом тонком месте, около подвздошной железы. Орган был повреждён, возникло внутреннее кровотечение, но королева это заметила не сразу – какое-то время она пребывала в состоянии шока. Когда ранение обнаружилось, Кризалис направилась в единственное место, где ей могли оказать медицинскую помощь. В Стэйблридж. Здесь жил ревностный служитель, чейнджлинг-альбинос, всегда искавший благосклонности королевы. Кризалис его, в общем-то, всю жизнь игнорировала, но в тот момент у неё не осталось выбора. А Бзз ради повелительницы расстарался вовсю. Он обманул автоматическую систему, переговорив с ней голосом замдиректора. – Уайлд повернулся в сторону Блэкспота. – Кстати, вам, наверное, важно будет узнать, что кодовое слово – «истинный». Как «истинный чейнджлинг».
Единорог с чёрно-зелёной гривой, нарушая порядок заседания, поспешил к настенному коммуникатору отменять блокировку данных.
— После этого, – продолжал Уайлд, – Бзз провёл свою королеву на цокольный этаж через эвакуационный выход. И впутал в это дело меня. В какой-то степени я эксперт по инсектоидам, а пособие доктора Кьюр по их анатомии выучил от корки до корки. Поэтому, осознав потенциальную проблему, я вынужден был забрать из медкрыла оборудование. Обследовать Кризалис. Тогда я и обнаружил гематомы и повреждение подвздошной железы. – Уайлд плотно сжал передние копыта. – Скажем так, я посоветовал сочинять прощальную записочку. Поскольку не мог восстановить повреждённый орган. И тут выяснился факт, не отражённый в справочнике Кьюр. Оказывается, у рядовых чейнджлингов и королевы подвздошная железа не претерпевает особых изменений с развитием организма. По этой части она является уникальным органом.
Возник вариант с трансплантацией железы. Но, – решительно качнул головой земнопони, – я оказался в ситуации, когда для спасения одного существа требовалось убить другое. На что я категорически не соглашался… До того я снял с себя пневматические устройства, так как они мешали осмотру Кризалис. И пока я пререкался со слабеющей королевой, Бзз проявил инициативу. Какую именно, вам подробно рассказал усатый оратор. – Последовал не слишком уважительный жест в сторону Бладхаунда. – Бзз решил избавить меня от сложного выбора. Я стоял слишком далеко, чтобы помешать ему. И после его жертвы мне ничего не оставалось, как провести операцию. За те несколько часов, на которые система «Призрак» ослепла. В итоге я успел сделать пересадку железы. И вывез Кризалис с территории НИИ на каталке.
В лесу неподалёку я когда-то обнаружил большую берлогу. Заброшенную. Я туда ходил иногда, чтобы отдохнуть от тупости окружающих. И от недремлющего ока Призрака. Туда я и отвёз королеву. Оставил ей запас еды, воды, медикаментов для ускорения выздоровления. И вырезанную у неё железу. После чего вернулся в Ц-11, где придумал историю, способную отвлечь всех вас на несколько дней. Моя цель была в том, чтобы дать Кризалис время поправиться. И скрыться. Но, очевидно, это время закончилось. И я больше ничего не могу для неё сделать…
Тёмно-бурый земнопони умолк, вызывая волну эмоциональных перешёптываний. Публика в большинстве своём находилась в состоянии пресыщения «неожиданными поворотами дела». И лишь немногие, вроде принцессы Твайлайт, задумчиво прикидывали, как продраться к справедливому приговору через тернии красочной истории.
— Ваше высочество, – сказал Бладхаунд, – возможно, вам угодно сделать перерыв в заседании, чтобы руководство НИИ отправило группу для проверки подлинности заключительной части рассказа мистера Уайлда?
Её высочеству подобное предложение оказалось действительно угодно. Кроме того, Твайлайт попросила Блэкспота, Тритса и Бладхаунда собраться в Зелёном зале, устроив там что-то вроде особого совещания.
— Как следует из закона о трибунале, мы, как задействованные персоны, не должны влиять на ваше мнение, – отметил Блэкспот в начале закрытой беседы.
— Я читала закон, – ответила Твайлайт. – Но в данной ситуации я сделаю то, что не очень люблю. Воспользуюсь полномочиями принцессы и прикажу вам, господа, высказать своё мнение о виновности вашего сотрудника. Так мы спокойно обойдём нормы права.
— Тогда я слушаю и повинуюсь, – ответил Блэкспот. – Итак, Призрак подтверждает рассказ Уайлда. Согласно зафиксированным паттернам, Кризалис посетила Ц-11. И перенесла операцию по пересадке железы. А Бзз принял самостоятельное решение, желая спасти свою королеву. Винить Уайлда в убийстве смысла нет.
— Я и до того не винил, – прошелестел Силлиест Тритс.
— Впрочем, очевидно, что Паддок Уайлд нарушил многие нормы протокола в тот день…
— Его могли вынудить, – предположила Твайлайт. – Королева Кризалис, как я убедилась, не очень спокойно принимает отказы. Возможно, помощь, оказанная мистером Уайлдом, спасла большое количество сотрудников Стэйблриджа.
— И всё же, – настаивал Блэкспот, – он очень серьёзно оступился. Он мог вызвать бригаду охраны, чтобы арестовать Кризалис, пока та была слаба после операции. Но он позволил ей скрыться. С КПП доложили пять минут назад, что обнаруженная берлога покинута. Там остались только каталка со следами крови, упаковки от лекарств и остатки еды. Уайлд мог передать властям Эквестрии опаснейшего врага, но не сделал этого. Позволил Кризалис уйти.
— Это всё его зоологическое мышление, – добавил Тритс. – Спасти исчезающий вид, мда. Потому что, к провидице не ходи, изменённых перевёртышей Уайлд, как бы, со старыми на одну доску не ставит. Посему вымирающим помогает не вымереть.
Малочисленная судейская коллегия ненадолго углубилась в размышления. Каждый строил предположения, как бы повёл себя на месте Уайлда, искал, насколько оправдания поступков земнопони перевешивают зафиксированный или потенциальный ущерб.
— Возможно, не следует прибегать к самым жестоким наказаниям, – произнесла лавандовая принцесса. – Конечно, подобный поступок, помощь врагу государства, оставлять без взыскания нельзя. Но темница… Как наказание за спасение жизни… – Мордочка Твайлайт неожиданно просветлела. – Но закон о трибунале высшего присутствия позволяет принцессе применять меры взыскания, не предусмотренные обвинительной статьёй. То есть я могу выбрать любое наказание. Мне кажется рациональным привлечь мистера Уайлда к труду на благо страны и общества.
— Общественно-полезные работы? – уточнил Блэкспот. – Справедливо. Куда продуктивнее дворцовых казематов.
— К каким работам его можно привлечь? – спросила Твайлайт. – Что у мистера Уайлда получается лучше всего?
— Чейнджлингов оперировать… Пневмострелы собирать… – не слишком серьёзно принялся перечислять вслух Силлиест Тритс.
— Выживать, – отрывисто сорвалось с уст пони-детектива, прошедшего вместе с Паддоком Уайлдом через дикие джунгли и засады хищных монстров. Против этого заявления ни у кого из присутствующих аргументов не нашлось.
На опушке леса, с которой почти не было видно прятавшийся за верхушками деревьев Стэйблридж, стараниями одинокого земнопони возник продолговатый земляной холмик. Без указательных знаков, в стороне от протоптанных троп. В месте, где ничто не могло нарушить вечный покой верного долгу чейнджлинга.
Земнопони, пройдясь по насыпанной земле штыком лопаты, воткнул орудие в пожухшую траву, после чего начал ворошить комья глинистой почвы копытами.
— Она будет тебя помнить, – произнёс он, разламывая крупный кусок земли. – Ты можешь собой гордиться. Из всех братьев и сестёр ты получил право на своё имя. И память о своём имени. Покуда жив рой. И его королева.
Одинокий путник явно пытался подойти к Уайлду близко, оставаясь незамеченным. Но для этого ему надо было помолодеть лет на пятьдесят, потому что года не позволяли ни неслышно ступать, ни беззвучно дышать.
— И что же мы тут сотворяем? – поинтересовался Силлиест Тритс. – Никак, новый трибунал по себе захотели? Кто вам давал разрешение, как бы это, забирать Бзза из ЛК-18?
— Никто, – ответил немного расслабившийся Уайлд. Старый профессор у земнопони тревоги не вызывал, поэтому бывший зоолог и бывший же начальник охраны позволил себе опереться на крепко воткнутую в землю лопату. – Но я решил, что так будет правильнее. Правильнее, чем отдавать тело королю-акварельке. – Уайлд заметил усмешку на морде пожилого пони. – Бзз не принадлежит к племени Торакса. И не хотел бы принадлежать ни в каком виде.
— Собственно, король Торакс вас бы поблагодарил за инициативность, – заметил Тритс. – Потому что он, честно, понятия не имел, как поступить с умершим сородичем. Мда. Прежде рой отправлял покойных в какую-то там переработку. Однако новый королень отменил порядки старой королевны. А новых погребальных ритуалов придумать, вроде как, не успел.
Паддок Уайлд ещё раз пристально изучил насыпь на могиле. Можно было бы сделать всё быстрее, тщательнее, красивее. Но тогда пришлось бы привлекать кого-то в помощь. А Уайлд хотел лично выполнить негласное обязательство перед чейнджлингом-альбиносом. Завершить последнее дело перед дальней дорогой.
— Я глазом приметил, вы вещи собрали? – спросил Тритс, изучая походную котомку, вместившую массу полезных разработок НИИ. И массу разработок самого Уайлда с полным боекомплектом в придачу. – Торопитесь с отбытием, значится?
— Приговор вступил в силу, отсрочка мне не нужна, – произнёс земнопони. Он не спеша принялся прилаживать к спине походные сумки. – Ссылка в неизведанные края ждёт.
— Это экспедиция всего на два года, – напомнил пожилой единорог. – Потом вы вольны вернуться.
— Я не вернусь, – со всей серьёзностью ответил Уайлд. – Отчёты с мест скитаний присылать буду. По возможности. Чтобы экспедиция-изгнание не прошла впустую… Но моего возвращения не ждите. – Он вздохнул, то ли от тяжести груза, то ли от переполняющих его чувств. – В Эквестрии не осталось того, к чему бы я был привязан. А в регионах за границей карты я хоть на что-то новенькое посмотрю.
Бурый земнопони с грязно-серой гривой хотел сомкнуть зубы на черенке лопаты, когда старый единорог остановил его.
— Я, это, отнесу лопату в научный центр, – предложил он. – Если, конечно, вы не намерены взять такую тяготу с собой в экспедицию.
— Нет, спасибо. У меня складная копалка лежит в кармане рюкзака, – отозвался Паддок Уайлд.
Он кивнул Тритсу и зашагал, но не в сторону научного центра. А вдоль кромки леса. В направлении, уводившем путника на окраинный запад – в мир географических открытий и неизведанных опасностей.
Директор НИИ, не забыв о казённой лопате, решил ненадолго записаться в спутники, проводить не последнего по важности сотрудника. Хотя бы до двух почти сросшихся ёлок, которые глазам подслеповатого профессора удалось разглядеть лишь потому, что весь лес вокруг давно окрасился в осенние цвета.
— Подумать только! – произнёс Тритс, решив нарушить тягостное молчание. – Когда Кризалис появилась в НИИ в первый раз… Как я слыхал, вы ей чуть голову не оттяпали. Так как-то. А ныне что? Ради неё собственную шкуру подставили. – Единорог с хитринкой взглянул на Уайлда. – Как по мне, говорит это о том, что сильно вы поменялись.
— Нет, – колыхнулась грязно-серая грива. – Это говорит о том, что я псих, который способен сделать что угодно.
— Увы, оскудеет Эквестрия без таких «психов», – вздохнул Силлиест Тритс. – Ох, оскудеет!