Ксенофилия: Продолжение Истории
Теперь я знаю: место моё здесь.
«Finally I've found
That I belong here.»
— Depeche Mode — Home
Конец декабря года 1216 AC
Бон-Бон поставила пустую чашку на блюдце, и по маленькой кухне разнёсся мелодичный звон фарфора.
— А ведь это, по-своему, конец эпохи, — задумчиво протянула кремовая кобылка и посмотрела на свою собеседницу.
— М-м? — ответила мятная единорожка, что сидела напротив неё. Точнее, не ответила, в своей обычно надоедливой, уклончивой манере.
— Ну, теперь ведь всё уже окончательно, — продолжила земнопони, поглядывая на остатки тортика.
Выпить чаю, скушать тортик — отличный способ провести время с подругой.
— Похоже, да, — согласилась Лира и тоже поставила чашку на блюдце. Ничто не мешало ей воспользоваться для этого телекинезом, но поскольку сейчас они были наедине с Бон-Бон, Лира предпочла воспользоваться копытами, в знак уважения к своей земной подруге.
— Это у тебя последние? — спросила Бон-Бон кивнув в сторону седельных сумок, стоящих у двери. Сумки были выцветшими и потёртыми, от прежнего их бело-розового окраса не осталось и следа. Долгие годы они служили своей хозяйке верой и правдой, а она отвечала им любовью, заботой и своевременным ремонтом. К сумкам прислонились три арфы, разного возраста и разного размера.
— Да, только это и осталось. — Лира вдруг осознала, что ей очень тяжело взглянуть в глаза подруге, а потому принялась изучать чайные листики на дне чашки, да с таким усердием, что сама Мадам Пинки позавидовала бы.
Бон-Бон протянула через стол копыто и положила его поверх скрещенных передних ног подруги.
— Ты ж не могла просто взять и бросить их здесь, — ласково сказала земнопони. — У тебя теперь новый дом, пора собраться с духом и сделать последний шаг. Сама вспомни, ты ведь уже несколько месяцев живёшь со своим табуном, а здесь и не показываешься. Пора уже поставить точку.
Лира кивнула, но так ничего и не ответила.
— Я знаю, ты права, — нарушила наконец молчание единорожка, — давно уже надо было всё своё барахло перевезти. Я ведь больше года в табуне. Если бы у нас не заладилось, мы бы ведь уже это поняли, да? Наверное, мне просто нравилось, что часть моих вещей всё ещё здесь. Знаешь, как будто здесь всё ещё живёт часть меня.
Бон-Бон ласково похлопала подругу копытом.
— А помнишь, что тётя Сакура говорила про то, как нужно переходить ручей? — спросила она.
— Если пони не решится переставить все четыре ноги на другую сторону, она не перейдёт ручей... — процитировала по памяти единорожка.
— И в конце концов плюхнется в воду, — закончила за неё Бон-Бон. — Слушай, я понимаю, что ты волнуешься. Я, наверное, до сих пор единственная пони в Понивиле, которая может точно сказать, что ты чувствуешь на самом деле.
Лира изобразила на мордочке загадочную улыбку номер семнадцать и посмотрела в глаза подруге.
— И не надо мне этих твоих загадочных взглядов, — продолжила Бон-Бон, — забыла что ли, сколько лет мы уже дружим? Я знаю тебя, Лира Хартстрингс, знаю лучше, чем любая другая пони.
Лира снова перевела взгляд на чашку, магией поигрывая с чайными листиками. Однако её таинственность не произвела на фарфор впечатления большего, чем на её подругу.
— Ты ведь не всё знаешь, — вздохнула единорожка, — а о многом даже не догадываешься. Я... кхм, есть вещи, о которых я тебе никогда не рассказывала. О том, например, что произошло перед самой нашей встречей...
Но прежде чем она успела даже подумать, что же именно сказать дальше, кремовое копыто оборвало её речь, коснувшись зелёных губ.
— Я знаю всё, что мне нужно знать. Этого вполне достаточно. — Бон-Бон убрала копыто. — Я знаю, что когда мы только познакомились, ты была самой одинокой пони, какую я только встречала за всю свою жизнь. А ещё я никогда не видела, чтоб кто-то был подавлен так сильно, как ты в тот день. Я тогда сказала себе, что пони не должны так грустить, особенно — в свой день рождения. Мне не нужно знать, кем ты была, ведь я знаю, кто ты теперь… ты — самая лучшая подруга, о какой я только могла мечтать.
Бон-Бон протянула к ней второе копыто и крепко сжала копыта Лиры своими.
— Понимаешь, я знаю тебя, Лира. Ты можешь нацепить любую свою маску, можешь одурачить весь город, но я всё равно буду знать, когда ты радуешься, а когда грустишь, а когда просто расстроена. Но что самое главное, я всегда буду знать, когда тебе страшно. И сейчас тебе страшно. Ты всегда скрещиваешь ноги перед собой, когда не до конца уверена в своих силах. Поверь мне, ты выбрала замечательный табун, Лира… а они в ответ выбрали тебя. Это правильный выбор, и мы обе это знаем.
— Но… — начала было единорожка, но её тут же оборвали.
— Нет. Никаких «но», Лира. Разве мне нужно знать что-то, кроме того, что ты мой друг? Знать что-то, кроме того, что ты самая замечательная, самая чудесная, самая необычная пони, пони, о которой любой табун только и мечтает? — Земная пони ещё раз крепко сжала копытца единорожки. — Я всегда была и всегда буду твоим другом, Лира Хартстрингс, и для меня большая честь, что все эти годы ты была ещё и моей соседкой.
— А ведь мы с тобой и правда через многое прошли, да? — спросила Лира, сжимая в ответ копытца подруги.
— А то, — согласилась Бон-Бон, — взять хотя бы то, что тебе удалось поладить с моей мамочкой, а она ведь была пони старой закалки; я и не думала, что она вообще сможет ужиться с единорогом. А потом мы в Кантерлот вместе переехали. Помнишь квартиру, которую мы там снимали? Она как раз была на полпути между консерваторией и кондитерским колледжем. У нас тогда из-за новых арф с каждой неделей становилось всё меньше и меньше места.
В памяти земной пони всплыло ещё одно воспоминание о годах, проведённых в Кантерлоте, и по мордочке её скользнула хитрая улыбка.
— А помнишь, когда мама умерла, а эта кобыла, наша мэтр патисье, всё издевалась над моим голосом во время выпускного экзамена? — спросила она. — Ты своим Путём Покоя вырубила её прямо из аудитории, да так, что никто ничего и не заметил.
Мордочка единорожки расплылась в точно такой же улыбке.
— О да, она тогда ещё плюхнулась мордой прямо в стопку слоек с кремом. А я уже и забыла совсем, — призналась Лира.
— Вот никак не пойму, почему ты всё время забываешь самое интересное, — рассмеялась Бон-Бон, — мы от твоих выкрутасов просто с ума сходим, а ты относишься к ним как к совершенно будничным делам.
— Ну, кое-что я тоже помню, — быстро добавила единорожка. — Помню, как решила познакомить тебя со своим жеребцом, думала, а вдруг ты захочешь пойти с нами на свидание, а оказалось, что у вас с ним уже было… ну, я не назвала бы это «свиданием»… скорее...
— Эй, — перебила её Бон-Бон, — я и правда не знала, что мы встречаемся с одним и тем же жеребцом, а он как-то не удосужился нам об этом сказать. И потом, что-то я не припомню, чтобы минут двадцать спустя ты жаловалась… разве что после того, как мы сломали твою кровать, но вот до того самого момента тебя вся эта заварушка вообще не беспокоила.
— Ладно, твоя правда, — признала Лира. — Слушай, а как его звали?
— Знаешь, — Бон-Бон изобразила немую сцену, которая явно должна была означать, что она роется в глубинах памяти, — я понятия не имею.
— Врёшь ты всё! — рассмеялась Лира. — Ты точно помнишь, как его звали. И я уверена, что ты точно знаешь, почему на следующий день после того, как он разбил моё сердце, он вдруг объявился с самым огромным букетом цветов, какой я только видела, и всё пытался выдавить из себя извинение.
— Дорогая, я решительно не понимаю, о чём это ты, — кондитерша отвела взгляд, изо всех сил пытаясь, безуспешно, впрочем, создать вокруг себя ауру полнейшей невиновности.
— Ну, всё равно спасибо. — Лира наклонилась и чмокнула подругу в лоб. — Пусть я и не запомнила его имени, зато я точно помню, что цветы были вкусные.
Обе кобылки рассмеялись и уже в следующую секунду вдруг оказались в объятьях друг друга. И так им сделалось хорошо, так уютно, что ни одна и не задумалась даже, кто же из них на этот раз сделал первый шаг.
— А знаешь, — сказала Лира, когда они наконец разомкнули объятья, — я всегда думала, что мы вот так и состаримся с тобой вдвоём, в одиночестве, будем сидеть в креслах-качалках на крылечке, покрикивать друг на друга да на соседских ребятишек.
— Ха, — хохотнула Бон-Бон, — ты это за себя говори. Я давно уж глаз положила на одну кобылку из строительной бригады Дасти Джо, так что рано или поздно мне всё равно пришлось бы тебя выгнать из дому.
У Лиры от удивления едва челюсть не выпала. Бон-Бон просто обожала такие моменты.
— Попалась! — Земнопони дружески тюкнула единорожку в плечо. — Но однажды тебе всё равно пришлось бы уйти, девочка моя. Тебя теперь ждут другие пони, в другом месте, не здесь. Уже не здесь.
Следующие несколько минут они просидели, держась за копыта в тишине. В такой уютной тишине, какая порой возникает между старыми друзьями. Ведь они и были старыми друзьями.
Наконец Бон-Бон нарушила молчание:
— Ну, пойдём, — сказала она, поднимаясь из-за стола и направляясь к входной двери, — я помогу тебе донести вещи.
— Да нет, я справлюсь. Наверное, будет лучше, если я пойду одна. — Грандмастер посмотрела на кондитершу из-за стола, словно юная кобылка, которая впервые покидает уют и безопасность отчего дома. — Ты только… обязательно помаши мне на прощанье, ладно?
Они обнялись напоследок, Лира подхватила свою старую верную сумку магией и закинула её на спину. Бон-Бон тем временем завернула ей с собой остатки торта, наполовину он был покрыт глазурью в мятно-белую полоску, а на другую половину — в сине-розовую. Торт занял своё место в облаке магии Лиры, а к одной из её арф Бон-Бон привязала яркой ленточкой маленькую коробочку.
Она открыла дверь, и прежде чем выйти Лира осторожно, по одной отлеветировала арфы за порог. Случайному прохожему это могло бы показаться каким-то сюрреалистическим парадом.
— Лира, — окликнула её Бон-Бон, — с днём рождения.
— И тебя тоже, Бонни, — ответила Лира, по-настоящему, без тени загадочности, улыбнувшись через плечо. — Ты снова старше меня.
— Не забывай, всего на три часа, — рассмеялась Бон-Бон. — Заглянешь на чай с тортиком в будущем году?
Лира кивнула и зашагала по булыжной мостовой.
— Ни за что не пропущу! — крикнула она, удаляясь прочь.
Единорожка дошла до поворота и скрылась за углом, а земная пони всё махала и махала ей вслед, безуспешно пытаясь унять струящиеся по щекам слёзы.
Для Бонни это и вправду был конец эпохи. Она будет скучать по этой чокнутой кобылке.
Когда вдалеке показалась библиотека, Лира остановилась, чтобы привести себя в порядок. Она сменяла маску за маской, но ни одна из них не смогла остановить слёзы, наворачивающиеся на глаза.
Уже почти десять лет Бонни была единственной неизменной частью жизни Лиры, её тихой гаванью. Её музыка, её успехи в постижении Пути Покоя, её должность в Королевской страже — всё меркло в сравнении с дружбой с этой земной пони, все эти годы она была для неё всем.
Но теперь и правда пора сделать последний шаг, отпустить её и то чувство безопасности, что она дарила. Пора начать свой собственный путь.
Она зашагала дальше по аллее Клайдсдейла. С каждым шагом инструменты слегка подпрыгивали и покачивались в её магическом поле. Поравнявшись с библиотекой, она остановилась, чтобы ещё раз подивиться тому, как сильно всё здесь изменилось за последние несколько месяцев.
Соединённый с библиотекой крытым переходом, рядом стоял дом Леро, сильно выделявшийся на фоне окружающих зданий своими высокими потолками и окнами.
С другой стороны к дому Леро был пристроен дом, ещё недавно принадлежавший маме Скуталу. Там, где два дома соприкасались, пришлось убрать стены или поставить новые внутренние двери, чтобы соединить два здания в одно, достаточно просторное, чтобы в нём мог свободно уместиться табун из четырёх голов.
Библиотека и дом два-в-одном занимали три крайних участка на северной стороне западной оконечности аллеи Клайдсдейла. Через дорогу от него были три других участка. На том, что в самом конце улицы, стояла прежняя мастерская Квикфикс. Теперь над ней была новая вывеска, выполненная копытами кобылки-подмастерья Леро. Вывеска гласила, что теперь здесь работают «Рукастый и Компаньоны».
Участок рядом с мастерской пустовал, его табун приберёг на всякий непредвиденный случай, мало ли для чего может понадобиться большое открытое пространство.
А рядом с пустым участком был припаркован облачный дом Рэйнбоу Дэш. Точнее, это раньше был облачный дом Рэйнбоу Дэш, теперь же там жили Метконосцы или, как их всё чаще стали называть, «табун Метконосцев».
Чтобы у юных кобылок появился собственный дом, пришлось воспользоваться всеми возможными лазейками, пообещать всяческое содействие в будущем и неоднократно заверить, что две хранительницы Элементов Гармонии, грандмастер Пути Покоя и бывший вице-правитель Эквестрии будут постоянно за ними присматривать. Всё было бы гораздо проще, если бы девочки хотя бы пять минут могли продержаться, не вляпавшись при этом в историю… но, увы, вероятность этого была исчезающе мала.
Единорожка ещё раз окинула взглядом улицу. Всего месяц назад единственными зданиями здесь были библиотека да домик Роузхип. Но теперь Роузхип вместе с домиком переехала на улицу Цвайбрукера, туда, где раньше жил Леро, а здесь появились три новых здания. Ну, четыре, если считать объединённый дом за два.
— Неизменно лишь то, что всё меняется, — вспомнились Лире слова её наставницы. — Избежать этого нельзя. Не будешь двигаться во всеобщем круговороте, тебя сокрушат копыта тех, кто будет. Но выбор, конечно, всегда за тобой.
Лира тряхнула головой, пытаясь привести мысли в порядок, и коснулась магией ручки двери дома табуна Беллерофонта. Она знала, что внутри её ждут две кобылки и жеребец, ждут, чтобы расспросить, как же прошёл её день, ждут, чтобы рассказать, как прошёл их день, ждут, чтобы вместе строить планы на светлое будущее.
Столько счастливых дней у них ещё впереди… так что можно смело строить много планов.
Она шагнула внутрь. Она вернулась домой.
От Автора:
У меня на очереди два с лишним десятка неоконченных глав X:FT, некоторые из которых готовы буквально на 95%, но, к сожалению, жизнь сложилась так, что в последнее время закончить их я просто не мог. Сегодня я решил устроить себе тест: взять и написать новую главу от начала и до конца. Просто чтобы убедиться, что смогу вернуться к работе и буду писать в том же ключе, что и прежде. Не скажу, что получилось нечто лучшее, чем всё что я писал прежде, зато теперь я снова в деле.
Опубликовано 24 Ноя 2013