Спасение
Глава 10: На следующее утро, часть 1
Когда Рэйнбоу Дэш проснулась, рассвет был лишь тусклым розовым мазком, протянувшимся вдоль восточного края горизонта. Из окна спальни его было почти не видно.
Её лёгкие горели, словно она задержала дыхание минут на десять, а то и больше. Задыхаясь, пегаска сделала судорожный вдох, но тут же закашлялась, подавившись густым, влажным воздухом, окутывающим поверхность земли. Иногда она забывала о том, что её место — высоко в облаках, в почти безвоздушном пространстве, и здесь, внизу, она всегда останется чужой. Незваной гостьей в их тёплых домах и счастливых семьях.
“Всё это не твоё. Тебе здесь не место”.
Пытаясь отдышаться, она сидела, дрожа и обливаясь потом. Перед её внутренним взором проходили последние события её сна, такие яркие и реальные, словно она только что пережила их наяву. Они не уходили, постепенно тая, как обычные сны, не исчезали из памяти, словно вода, утекающая из решета. Каждая сцена была живой и точной. Завершённой. Настоящей.
И невозможной.
Она никогда не бывала в бутике Рэрити в Филлидельфии. Она точно не увязывалась за Рэрити и Уикер Спарком, когда они шли заниматься любовью. Видения молодого единорога на Рэрити вихрем пронеслись в её голове, она даже почувствовала слабый приятно-терпкий аромат его шёрстки. На её языке всё ещё оставался вкус его пота, жеребца, которого она не встречала никогда в жизни.
“Какого хрена”.
Она вспоминала ещё и ещё, одна сцена сменяла другую. Вандерболты. Соарин. Клаудфаер. Рэрити. Всюду Рэрити: каждое воспоминание буквально провоняло сиренью — её духами, и еле уловимым пьянящим мускусным запахом возбуждённой кобылки. Пегаске тут же захотелось чихнуть.
Этот резкий воображаемый запах был не единственной странностью. Дэш скосила глаза и увидела, что от её мордочки исходит слабое рассеянное свечение. Она коснулась лица копытом и увидела, что на нём осталось несколько капель странной жидкости, от которой струилось мягкое серебристое сияние, словно от лунной дорожки на поверхности океана. Жидкость пахла можжевельником.
Это... это было странно. Неправильно. Она могла узнать магию, увидев её, и когда она ложилась спать, её лицо не было перемазано в светящемся зелье, пахнущим можжевельником. Ей на ум пришли обрывки недавнего разговора.
"Твои сны, они ведь беспокоят тебя, правда?"
Рэрити. Дэш повернула голову к тёплому телу, пристроившемуся под боком. Единорожка, разделившая с ней постель, ещё спала, хотя её лицо скривилось от боли, а шёрстка блестела от пота. Её тело сотрясалось от мелкой дрожи, и Рэйнбоу слышала, как хрипло она дышит.
И весь её лоб, переносицу и даже нос покрывали капли той же самой жидкости, сияющей словно звезда, которая вот-вот исчезнет с рассветом.
"Твайлайт сказала, что сны не могут никому навредить."
— Что ты сделала, Рэрс... — Она протянула копыто к лицу единорожки. В паре сантиметров от него, остановилась. Рэрити содрогнулась всем телом, кошмар ещё не оставил её. Копыто Дэш задрожало. Какое-то затаённое внутри чувство умоляло пегаску наклониться и коснуться губами этой мягкой белоснежной шёрстки и всё ещё дрожащего тела.
— Что ты...
Глаза Рэрити распахнулись. Резко выгнув спину, так, что грудная клетка и голова оторвались от матраса, она изумлённо уставилась в тёмный потолок. Раскрыв рот так широко, что в него могло бы войти копыто, она со свистом громко втянула в себя воздух, словно крик наоборот. Простыни под её копытами перекрутились, раздался отрывистый треск лопающихся швов.
Наконец шум её дыхания утих, а Рэрити надолго застыла всё в той же позе, с задранной к небу головой, широко раскрытыми глядящими в никуда глазами и напряжёнными, словно железные прутья, ногами. Кончики аметистовой гривы подрагивали в такт её бешеному сердцебиению. Дэш почувствовала, как ей в нос ударил исходящий от единорожки острый запах страха.
Ещё не проснувшись до конца, они застыли, неподвижные, словно скульптуры. Дэш, с запозданием, поняла, что всё это время её крылья были распахнуты, готовые в любую секунду поднять её в воздух. Взгляд Рэрити метался по тёмной комнате, не останавливаясь, ни на чём не фокусируясь, ничего не видя. Её ноги задрожали, но стоило Дэш подумать, что единорожка сейчас опять рухнет на кровать, та встала.
Попыталась встать. Она выпрямила ноги, но запуталась копытами в разорванных простынях и упала на колени. Снова встала, на трёх ногах, неловко прижав левую переднюю к груди, но её подвела слишком мягкая кровать. Соскользнув, она вновь не устояла и, с глухим стуком, свалилась с матраса прямо на деревянный пол. Дэш скорее услышала, чем увидела, как единорожка, пятясь, отползает от кровати, царапая копытами половицы. Лишь когда она упёрлась спиной в противоположную стену, этот звук стих.
Тёмная спальня погрузилась в безмолвие, нарушаемое лишь хриплым тяжёлым дыханием Рэрити. Рэйнбоу Дэш слезла с кровати и сделала осторожный шаг в сторону подруги, затем другой. На полпути она остановилась.
— Рэрити?
Череда порывистых вдохов и выдохов прервалась, резко, словно звук рвущегося полотна. Ненадолго вернулась полная тишина. Дэш увидела тусклый силуэт Рэрити, вжавшейся в стену и крепко прижимавшей левую переднюю ногу к груди. Слабое свечение жидкости, размазанной по их лицам, уже угасло, о ней напоминали лишь зябкие прикосновения ночного воздуха к мокрой шёрстке и ещё не выветрившийся запах можжевельника.
— Д-дэш? — отозвался из темноты дрожащий и прерывающийся голос единорожки.
— Ага. — Пегаска подошла ближе. На секунду её левую переднюю ногу пронзила фантомная боль. Как всегда, она не обратила на неё внимания. — Что стряслось, Рэрс? Что ты сделала?
— Я... я... — она замолчала и стала ртом хватать воздух. Казалось, она не может остановиться даже чтобы произнести слово. — Я хотела... я просто хотела... — Легкие опять подвели её, и она вновь начала отчаянно глотать воздух.
Часть сознания Рэйнбоу Дэш машинально отметила на лице подруги явные признаки шока: бледные губы, проступивший пот, дезориентация, учащённое дыхание. Будь единорожка стажёром Вандерболтов, Дэш приказала бы ей лечь, пока она не свалилась в обморок. Но поскольку она уже лежала, всё, что оставалось Дэш — это ждать и смотреть, сможет ли она говорить или просто отключится.
— Просто... держись, хорошо? — Не сводя глаз с Рэрити, она медленно двинулась к прикроватной тумбочке и стоящей на ней лампе. Это была старая керосиновая лампа с синим, разрисованным нотами основанием и длинным стеклом, потемневшим от сажи. Несмотря на то, что бутик Карусель давно перешёл на электрическое освещение, похоже, Свити пока не видела смысла провести его в спальни. Несколько раз вхолостую чиркнув колёсиком лампы, Дэш удалось наконец зажечь её, и спустя несколько секунд мягкий тёплый свет прогнал ночные тени прочь. — Хорошо.
Она замолчала и перевела дыхание, а затем повернулась к Рэрити. Та свернулась калачиком вплотную к стене, словно пытаясь продавить её спиной. Вывернутая голова плотно прижата к обоям, глаза крепко зажмурены от боли. Единорожка держала левую переднюю ногу подальше от пола, прижимая правой к груди. Шёрстка была покрыта блестящими полосками пота, а грива промокла так, что слипшиеся пряди спадали на лицо.
— Послушай меня, Рэрити. — С этими словами Дэш подошла ближе и уселась перед подругой. — Давай, ты меня слышишь?
Несколько секунд единорожка была неподвижна, а потом дёргано кивнула, её щека оставила на стене тёмный влажный мазок.
— Хорошо, отлично. Я хочу, чтобы ты дышала вместе со мной. — Она аккуратно опустила копыто на плечо подруги, надавив лишь настолько, чтобы та почувствовала её прикосновение. Шёрстка под копытом была холодной и липкой, а сердце Рэрити заходилось в безумном паническом ритме. — Дыши вместе со мной. Медленный вдох.
— Дышать...
— Да, дыши. Вот так. — Дэш сделала долгий медленный вдох через нос, задержала воздух в себе, а затем с мягким шипением медленно выпустила через рот, отчего волоски в гриве Рэрити затрепетали.
Ещё раз отрывисто кивнув, Рэрити попыталась сделать глубокий вдох. Он был слабым и прерывистым, но ей всё же удалось наполнить грудь воздухом, прежде чем он судорожно вырвался наружу.
— Хорошо, хорошо. Молодец. — Мягким круговым движением, Дэш потёрла ей спину между плечами. — А теперь давай ещё раз. Вдох...
Спустя несколько минут дыхательных упражнений Рэрити перестала трястись и открыла глаза. Её взгляд обежал всю комнату, старательно обходя Рэйнбоу Дэш.
С этим можно было пока обождать. Дэш провела копытом вдоль левого плеча и передней ноги Рэрити, остановившись, не дойдя до колена, когда почувствовала, как напряглось тело единорожки. Она надолго застыла, пока не утихла дрожь, не успокоилось дыхание и не улеглось бешеное сердцебиение.
— Это был всего лишь сон, — прошептала пегаска. — Твоя нога в порядке. Смотри.
Рэрити резко мотнула головой. Влево, вправо, снова влево. Она крепко зажмурила глаза и ещё сильнее прижала левую ногу к груди.
— Да, да. Видишь? Никакой крови. Она в порядке.
Дэш повела копыто дальше по ноге, останавливаясь каждые несколько секунд, чтобы Рэрити могла сделать вдох. Наконец она достигла того самого места, чуть выше колена, где...
“Она посмотрела вниз и увидела обнажившийся широкий осколок кости, весь покрытый кровью. Вся нижняя часть ноги безжизненно свисала, словно ошмёток сырого мяса”.
...на её собственной ноге толстый уродливый шрам рассекал шёрстку и всё ещё иногда болел, особенно, когда она этого не ожидала.
Но нога Рэрити была совершенна и безупречна, впрочем, как и остальные части тела. Дэш прижала копыто к её воображаемой ране:
— Видишь? Она в порядке.
Медленно, миллиметр за миллиметром, Рэрити отвела копыто от груди. Наклонив голову, она уставилась на свою невредимую ногу. На несколько долгих секунд комната погрузилась в полную тишину, даже дыхание затихло, пока единорожка внимательно разглядывала её со всех сторон.
— Видишь?
Рэрити покрутила копытом, как спортсмен, разминающийся перед забегом. Её губы разошлись, челюсть отвисла — она изумлённо созерцала свою внезапно исцелившуюся ногу. Дрожь, сотрясавшая её с ног до головы, ушла, и, испустив долгий мучительный вздох, единорожка закрыла глаза. На её лице проступило выражение небывалого облегчения.
Потянувшись к ней, Дэш деликатно надавила на её копыто, заставив опустить его на пол.
— Ну как, тебе лучше?
Рэрити какое-то время не отвечала. Вместо этого, она молча обхватила ногу Дэш своей и притянула к груди, а затем взяла её в копыта. Прижавшись щекой к уродливому шраму, единорожка глубоко вздохнула.
— Похоже, я почти забыла, — сказала она, и тёплое дыхание подруги омыло шёрстку Дэш, — как страшно было нам тогда, когда мы ждали тебя в больнице. Первые несколько минут после нашего прибытия мы даже не знали, переживёшь ли ты ночь.
Дэш почувствовала, как у неё перехватило горло. Прежде чем глаза смогли выдать её, она зажмурилась.
— Лишь когда все мы собрались в приёмной, мы узнали, что ты выкарабкаешься. — Рэрити потёрлась щекой об её ногу, чуть ниже старого перелома, и пегаска почувствовала, как по её шёрстке скатилось несколько тёплых капель. — Когда нам сказали, что врачам удалось спасти твою ногу, все вздохнули с облегчением. Все, кроме меня.
Возникла пауза. Дэш облизнула губы.
— Почему, кроме тебя?
Тихий смешок Рэрити дрожью отозвался в ноге Дэш.
— А я упала в обморок.
О. Дэш снова сглотнула.
— Они никогда об этом не рассказывали.
— Потому, что я их попросила, — Рэрити чуть повернула голову и прижалась к шраму губами. — Тебе и без этого было о чём беспокоиться.
— Ага, но... — Но что? Не в силах закончить мысль, Дэш нахмурилась, но мягкое ощущение губ подруги, прижавшихся к шёрстке, быстро заставило её забыть об этом вопросе. Как легко было просто лежать вот так, вместе с подругой, не обращая внимание на тусклый утренний свет, пока сон вновь не возьмёт их под своё крыло.
А может, и кое-что ещё. Дэш знала, что Рэрити не будет против, если она, наклонившись ближе, прижмётся щекой к её мягкому белому лицу и коснётся языком её губ. И тогда нелепая шарада последних дней разрешилась бы и...
“Нет”.
Пегаска отдёрнула копыто. Вместо тёплых губ Рэрити её шёрстку поцеловал холодный воздух, словно один из призраков прошлого настиг наконец свою добычу. Единорожка подняла на неё глаза с испуганным, болезненным выражением на лице.
— Что ты сделала, Рэрити?
— Не уверена, что понимаю о чём ты, дорогуша...
— Сны. Эта штука на наших лицах.
Скосив глаза, она взглянула на свою переносицу. Сияние исчезло, но шёрстка была испещрена тёмными пятнами, словно капельки волшебной жидкости ещё не высохли. Быстрый взгляд, брошенный на подругу, подтвердил: её лицо носило те же следы.
— О. Это. — Рэрити чуть опустила голову и отвела глаза. — Просто кое-что от Твайлайт. Мы подумали, что оно поможет тебе лучше спать.
— Лучше спать? — Легкомысленный ответ единорожки прозвучал для Дэш, как пощёчина. — Рэрити, тёплое молоко помогает лучше спать. И оно не лезет в твои сны!
— Совсем не обязательно кричать, дорогуша. Ещё так рано, почему бы нам просто не вернуться в постель и поговорить об этом утром? — говоря это, она вытянула копыто и попыталась притронуться к ноге Дэш.
Та встала и отступила назад.
— Ты была там, Рэрити. Была вместе со мной. Ты была в моей голове!
— Мы просто кое-чем поделились, Дэш, вот и всё. — Рэрити встала, на секунду потеряв равновесие, когда перенесла вес на левую переднюю ногу, и шагнула к пегаске. Её голос дрожал. — Ведь так и должны поступать подруги?
— Поделились? Мы... ты... — Дэш почувствовала, что её крылья начинают подниматься, и что вся она дрожит от ярости. — Мы не делились! Ты украла их у меня!
— Дэш, ты разбудишь Свити...
— Ты видела нас с Соарином! Ты наблюдала за нами, когда мы были в постели!
“И на облаке. И в душевой”.
От этих мыслей стало ещё хуже. Рэрити увидела — и пережила — каждое из этих священных мгновений близости. Их первый поцелуй, каждое бесконечное ленивое утро, проведённое в объятиях друг друга. Самые личные воспоминания, единственное, что осталось ей от любимого, всё было украдено этой ночью. И масштабы этой кражи, совершённой Рэрити, потрясали воображение.
— Ты тоже наблюдала за мной, помнишь? — Рэрити выпалила в ответ, избавляясь от притворства спокойного обсуждения. — Ты была со мной и Уикером всю ночь. В ресторане, в бутике, в спальне, в моей постели. — Наклонившись, она прошептала последние слова прямо в ухо Дэш. — Не очень-то ты тогда протестовала, а?
— Как будто у меня был выбор! — Подняв вверх крылья, пегаска запрыгнула обратно на кровать, подальше от Рэрити. — Я была в ловушке!
— Да, и мне жаль. Я не... ладно, я не знала, что оно сработает именно так. — Усевшись рядом с кроватью, Рэрити положила на неё переднюю ногу рядом с ногой Дэш, но не касаясь её. — Ты ведь знаешь, я никогда не навредила бы тебе намеренно. Никто из нас не навредил бы. Мы просто... мы просто хотим тебе помочь.
Она могла бы в это поверить. В это было легко поверить — разумеется, Рэрити хотела помочь. Дэш даже представить себе не могла, что кто-то из её подруг не захотел бы. А Рэрити, самая щедрая из всех, всегда первой бросалась на помощь. Её намерения были чисты.
Но пони судят не по намерениям, а по поступкам. Для Вандерболтов просто не могло быть иначе. Когда смерть следует за тобой по пятам, когда каждый трюк может стать последним, намерения уже не значат ничего. Только опыт, отвага и сила. Пегаска, уповающая на намерения подруги спасти её, проживёт лишь до столкновения с землёй.
Дэш поняла, что Рэрити продолжает что-то говорить. Она моргнула, прогоняя видение кружащихся облаков и стремительно несущейся навстречу земли.
— ...все беспокоились о тебе. Только не говори мне, что ты не голодала, и ещё ты прекратила летать. Летать, Дэш! Я скорее поверила бы, что Твайлайт расстанется с магией, чем...
Копыто Рэрити всё ещё было в паре сантиметров от неё. Стоит лишь чуть шевельнуть ногой, и этот разрыв будет преодолён. Дэш уже видела, что будет дальше: они вновь улягутся вместе и расскажут друг другу всё, что скрывали до сих пор, откроют все страшные тайны, обнажат воспалённые раны своих измученных сердец. Проплакав до самого восхода, они снова уснут, убаюканные мирным теплом своих тел и тесными объятиями. И они смогут поцеловаться. Она тоже видела это. Когда им будет уже нечего скрывать друг от друга, рухнут те хрупкие преграды, что они воздвигли этой ночью, и ничто не сможет остановить её губы, скользящие по щеке Рэрити, шее и бёдрам, дальше и дальше, пока все сокровища её тела не откроются перед ней.
Она могла бы это сделать. Всё это лежало совсем рядом, ждало в паре сантиметров от её копыта. Она могла бы снова стать счастливой.
“Продолжай жить, так они говорили. Я могла бы просто продолжить жить”.
Рэрити замолчала. Широко раскрытыми, блестящими от слёз глазами, она посмотрела на пегаску, а затем на их копыта, на крошечный промежуток между ними. Дэш услышала, как у неё перехватило дыхание, и на несколько долгих мгновений весь мир, казалось, замер. Замер в ожидании.
“Продолжить жить”.
Дэш закрыла глаза и почувствовала, что покрывало чуть сдвинулось, когда Рэрити наклонилась вперёд, чтобы коснуться...
Дэш шагнула назад. Ощутив под копытами пол, она направилась прямиком к выходу из спальни, а затем, не оглядываясь, вниз по лестнице и дальше в ночь. Рэрити, оставленная ею позади, даже не шелохнулась.
Холодный воздух на высоте в полкилометра над Понивиллем помог ей привести мысли в порядок.
Город, раскинувшийся внизу, ночью было почти не узнать. Во времена её молодости, когда она ещё не покинула его ради Вандерболтов, после захода солнца улицы Понивилля почти не освещались. Лишь площадь, больница и несколько главных дорог. Всё остальное поглощала тьма. Однажды лишь слабо сверкающее отражение луны в водах озера позволило заблудившейся пегаске сориентироваться на местности.
Но не сейчас. Город утопал в огнях — на каждой улице сверкал десяток газовых фонарей, отгоняющих прочь ночные тени. Сверху Дэш могла читать его как карту, и она провела почти час, лениво кружа над Понивиллем. Здесь для неё изменилось слишком многое, она с трудом узнала лишь несколько зданий.
“Нельзя дважды войти в одну реку”.
Она тихо фыркнула и потрясла головой, прогоняя эту мысль. Резкий порыв ветра подхватил её и сбил с устойчивого курса. Она пролетела, кувыркаясь, несколько десятков метров, прежде чем её крылья снова поймали поток воздуха. Издав негромкое ворчание по поводу столь неуклюжего полёта, пегаска признала, что, пожалуй, пришла пора приземляться.
Когда она долетела до сада фермы Сладкое Яблоко, солнце уже ярко горело на востоке, прямо над горизонтом. Невидимое за облаками, оно заставило их сиять ослепительно-красным светом. Подлетев поближе, она заметила крохотные фигурки, двигавшееся возле дома и амбара. Отыскать среди них нужную не составило большого труда, и, сложив крылья, Дэш совершила мягкую посадку в ветвях старой яблони.
Эпплджек, должно быть, что-то услышала. Она посмотрела вверх, водя зелёными глазами из стороны в сторону, пока они наконец не остановились на развалившейся у неё над головой Дэш. Губы земной пони тронула лёгкая улыбка.
— Ну, здарова, бродяга. Только не говори мне, что ты теперь каждый день так рано встаёшь.
— Зависит от того, будет ли сегодня шоу, — пожала плечами Дэш. — Подготовка занимает много времени, к тому же, никто не захочет смотреть на заспанную пегаску.
— Хм. — Эпплджек отцепила оглобли от хомута и принялась расставлять пустые корзины для яблок под ближайшими деревьями. — Так что привело тебя сюда? Может, завтрак?
— Эм... — Позавтракать было бы неплохо, но это могло и подождать. — Знаешь, я просто хотела поговорить.
— Разговоры. Чет их стало многовато. — Дэш услышала, как Эпплджек пробормотала эти слова себе под нос и задумалась, предназначались ли они для её ушей. Земная пони сняла с шеи хомут — уменьшенную версию того, что обычно носил Биг Мак — и положила его в тележку. — Ну, так и так пора передохнуть. Что стряслось, сахарок?
Дэш быстро оглядела пустые корзины, а затем всё ещё скрытые туманом отдалённые силуэты пони, бродящих вокруг амбара.
— Передохнуть? Похоже, вы только начали.
— Эт моя ферма, когда хочу, тогда и отдыхаю, — отмахнулась Эпплджек. — Хорош увиливать, выкладывай уже.
Ага, выкладывай. Облизнув губы, Дэш оглянулась и вновь посмотрела на пони, работавших в саду. Похоже, они были слишком далеко, чтобы подслушивать и слишком заняты, чтобы им было до этого дело. Она услышала нетерпеливый возглас и перевела взгляд на подругу, усевшуюся под деревом и смотрящую на неё снизу вверх. С годами черты её открытого честного лица немного заострились и стали изящнее, как и подобает взрослой кобылке, а не подростку, стоящему на пороге зрелости, какой запомнила её Дэш, когда впервые попыталась тайком полакомиться яблоками из этого сада.
Она вспомнила, что в те времена Эпплджек была куда суровей, чем сейчас. Рана от потери родителей была совсем свежей и ещё кровоточила. “Как ты посмела тырить яблоки моего отца?! А ну свали с дерева!”
Дэш встряхнула головой, чтобы избавиться от воспоминаний. Эпплджек подняла бровь, но промолчала.
— Рэрити сделала кое-что глупое, — сказала пегаска.
— Хм. Знаешь, я люблю эту кобылку, но время от времени она совершает дурацкие поступки. Что на этот раз?
Что она сделала? Дэш сама ещё точно не знала, у неё было лишь неубедительное признание Рэрити. Прежде чем продолжить, она глубоко вздохнула.
— Она получила от Твайлайт заклинание. Оно позволило нам разделить наши сны.
Эпплджек немного помолчала.
— Ну, Дэш, по мне так вы обе чутка виноваты, если в них что-то пошло не та...
— Она не спросила у меня разрешения.
Тихо лязгнув зубами, Эпплджек захлопнула рот. Повисла тишина, нарушаемая лишь далёкими звуками фермы.
В конце концов, она заговорила.
— Ох.
— Ага.
— Так ты с ней, э...
— Ага.
Опустив глаза, Эпплджек замолчала. Дэш отстранённо уставилась на капельку росы, которая медленно скользила вниз по листу яблони, оставляя за собой чёткий влажный след. Достигнув кончика листа, она повисла, увеличиваясь и становясь всё тяжелее, собирая в себе всё больше воды, чтобы, достигнув критической массы, оторваться от листа и обрушиться вниз.
— Что ж, думаю, это и правда было глупо, — сказала Эпплджек. После долгой паузы, она продолжила. — Хотя... эти сны. У тебя ведь были с ними проблемы?
Дэш быстро взглянула на подругу, делающую всё возможное, чтобы смотреть вверх, не встречаясь с ней глазами. Когда пегаска вновь перевела взгляд на листок, капли росы на нём уже не было.
— Все видят сны, ЭйДжей. — Пегаска перевернулась на спину, позволив шершавой ветке царапнуть одно восхитительное местечко между крыльями. Над её головой, словно пятнистое тёмное небо, нависла густая листва, сквозь которую был еле виден слабый утренний свет.
— Но не у всех бывают кошмары. Каждую ночь, насколько я слышала.
— Так ты теперь слушаешь всякие сплетни, ЭйДжей? — Дэш скривила губы, практически нахмурилась.
Прошло несколько секунд, прежде чем земная пони ответила. Не видя её, Дэш представила, как та пожимает плечами.
— Я слушаю своих друзей. Может, Рэрити болтает чуть больше, чем нужно, но такая уж она есть. За это мы её и любим.
— Ну и что с того, что у меня бывают кош... плохие сны? — Перевернувшись ещё раз, она встала на ветке, раскинув крылья, чтобы было удобней балансировать на этом тонком насесте. — Это мои сны. Что бы ты почувствовала, если бы кто-то влез тебе в голову пока ты спишь?
Дождавшись, пока в саду затихнет эхо после гневного выкрика Дэш, Эпплджек ответила. Её голос был так тих, что пегаске пришлось наклониться вперёд, чтобы расслышать подругу.
— Думаю, я бы расстроилась. Как ты сейчас.
— Расстроилась? — сказала, словно плюнула, Дэш. — А ещё что бы ты почувствовала, ЭйДжей?
— Злость.
Дэш издала короткий лающий смешок.
— Разве что на саму себя. Я и забыла, какая она. Всего-то четыре года прошло, а я уже забыла и позволила ей приблизиться к себе. Ты разбираешься в животных, ЭйДжей и знаешь, что случится, если позволить змее подползти слишком близ...
— Я вижу, ещё тебе больно. Не позволяй своей боли сказать за тебя что-то, о чём ты потом...
— Больно? Больно?! — Свалившись с ветки, пегаска с глухим стуком приземлилась на утоптанную землю перед Эпплджек. — Что ты вообще можешь знать о боли? Тебе вообще доводилось страдать, ЭйДжей? Доводилось терять кого-то, кто был тебе дорог?
Не успело последнее слово слететь с её губ, как Дэш осознала свою ошибку. В одно неуловимое абсурдное мгновение ей захотелось вытянуть копыта, поймать этот ужасный вопрос, пока он не достиг ушей земной пони и засунуть себе обратно в глотку. Но было слишком поздно: она увидела, как глаза Эпплджек расширились, немного, буквально на волосок.
Повисла тишина.
Облизнув губы, Дэш уже открыла рот, чтобы извиниться, но Эпплджек её опередила.
— Ты закончила?
Да, она закончила. Пегаска ответила подруге еле заметным кивком.
— Хорошо. Я знаю, что тебе больно, — произнесла фермерша, медленно и осторожно подбирая слова. — Я не стану винить тебя за то, что ты наговорила. Хочешь знать, что я думаю?
Ещё один кивок. Она была ещё не настолько уверена в себе, чтобы открыть рот.
— Я думаю, ты чувствуешь себя преданной, — продолжила Эпплджек. Замолчав, она оглянулась через плечо и шагнула к подруге. — Ты позволила Рэрити сблизиться с тобой, а она растоптала твоё доверие. Думаю, это ранило бы любую из нас, но тебя — сильнее всего.
Вновь тишина. Клубившийся вокруг них утренний туман наконец сгинул без следа, стоило лишь первым лучам осеннего солнца принести цвет и живость ферме. Гривы подруг трепал лёгкий ветерок.
— Ага, ну... — Дэш попыталась проглотить комок, застрявший в горле. — Да.
Она не была уверена, что же произошло дальше. Помнила лишь, как Эпплджек шевельнулась, а затем пегаску обняла пара грубых натруженных ног, которые, тем не менее, были нежнее любого облака. Опустив голову на плечо подруги, она закрыла глаза и заплакала.
Спустя некоторое время, когда слёзы наконец иссякли, Дэш подняла голову и попыталась отвернуться.
Разумеется, у неё не было ни шанса. Эпплджек поймала подбородок подруги и нежно повернула его к себе, так что у пегаски не осталось никакого другого выбора, кроме как посмотреть в её широко раскрытые зелёные глаза.
— Пока у тебя есть друзья, не всё потеряно, Дэш. — Она аккуратно подтолкнула пегаску передней ногой. — Кстати о друзьях, бьюсь об заклад, Флаттершай была бы рада увидеть тебя прямо сейчас. Пойдём.
И они пошли, оставив тележку и корзины.