О палках и дружбе

То, что вы обычно делаете с бананами, она может сделать с ананасом, и причем гораздо лучше

Иногда все же случается такое редкое явление, как нормальный пациент. Серьезно, я знаю всего несколько относительно нормальных пони, и Мод Пай определенно одна из них. Она спокойна, не капает кровью на пол, и принимая лекарства, всегда следует моим рекомендациям. Поэтому, когда я вижу ее в приемном покое, я рада, что хоть в этот раз мне не придется делать чего-нибудь, что может вызвать мысли, думать которые мне определенно не хочется.

— У меня палка застряла в заднице, — говорит Мод своим обычным скучным и монотонным голосом.

Я сразу же пишу “НДП” в своем блокноте. Это означает “Нормально для Понивилля”. В самом деле, если бы мне давали бит за каждый предмет, который я когда-либо вытаскивала из чьей-либо прямой кишки, мне не пришлось бы каждый день ходить на работу. Хотя с другой стороны, я уверена, что часть из этих битов была бы испачкана дерьмом.

— Почему она у тебя там застряла? — уточняю я. Я имею в виду, что есть много пони с шилом или палками в заднице, хотя в подавляющем большинстве  случаев это метафора.

— Я сказала Мадбрайару кинуть мне палку, — отвечает Мод без малейшего стеснения. — Оказалось, что он очень плохо знаком с метафорами.

Я слегка приподнимаю бровь. У многих пони плохо с метафорами. Например, Свитхарт недавно сказала Атом Харт о том, что “мертвые на танцуют, мертвые не поют”, и на следующий день та приволокла граммофон в морг.

— Понятно... — бормочу я. — На что жалуешься?

— Занозы, — Мод безразлично пожимает плечами.

— Да, это определенно проблема, — отвечаю я. — Что-нибудь еще?

— У моей сестры серьезная алкогольная зависимость^[1].

— У Пинки? — мои брови взлетают вверх.

— У двух моих сестер серьезная алкогольная зависимость, — отвечает Мод, задумавшись на пару секунд.

— У нас есть специалисты, которые могут позаботиться об этом, — отвечаю я, понимая, что этот разговор идет куда-то не туда. В данный момент самое главное — ее задница.

По здравом размышлении, в моей голове это звучало намного лучше. К счастью, там оно и осталось.

— Возвращаясь к тебе, доктор Семиколон ждет тебя в комнате номер три, — говорю я. — Не волнуйся, он профессионал.

Да, мы на самом деле наняли доктора, который специализируется на извлечении предметов из различных отверстий. Учитывая в среднем один случай каждые три дня^[2], это было лишь вопросом времени. И вы действительно не хотите знать, что у него на метке.

Ну ладно, это пончик. Хотя, как заметила Свитхарт, очень соблазнительный пончик с шоколадом и обсыпкой. И прежде чем кто-либо спросит, вскоре после того, как доктор Семиколон был нанят, нам пришлось обнулить счетчик “дней с последней измены Свитхарт”. Уже в пятый раз за текущий год.

Мод встает и выходит из моего кабинета. Она идет совершенно нормально, так что я думаю, палка не так уж и велика. Хотя кому как. Я заполняю бумаги и зову следующего пациента. В самом деле, это один из тех редких дней, когда у меня есть время записывать что-то, а не просто запоминать, чтобы записать позже. Или заставить интерна сделать это за меня.

Следующий пациент — один из тех ребят из Школы Дружбы. После ее постройки вся наша статистика устремилась в небеса, словно Рэйнбоу Дэш после целого котла печеных бобов. Несчастные случаи, драки, выпадение волос, роды, смерти и все такое. С учетом нашей постоянной нехватки персонала, если так и дальше пойдет, то даже Свитхарт может грозит потеря веса.

Ну, по крайней мере, этот парень — пони. Не то чтобы я имела что-то против, но когда я впервые попыталась взять образец крови у чейнджлинга, он растворил шприц. Не говоря уже о том, что, как выяснила Нерсори, любые попытки вакцинировать яка заканчиваются борьбой и бесчисленными иглами, потерянными в густой шерсти.

— Доброе утро, мисс Редхарт, — говорит он.

— Сестра Редхарт, — ворчу я, прежде чем успеваю остановить себя. Я, возможно, и смотрю в задницы пони за деньги, но давайте все же придерживаться хоть каких-то стандартов.

— Как тебя зовут? —  спрашиваю я, беря ручку и новый бланк.

— Сэндбар, — отвечает он, сильно потея. Не уверена, по какой причине, разве что у него фетиш насчет медсестер. — Вообще-то, я з-здесь, чтобы спросить насчет моего друга...

Интересно, это какая-то домашняя работа, или еще какая хрень? Не поймите меня неправильно, но в наше время нам не нужна была школа, чтобы узнать о дружбе. Хотя с другой стороны, возможно, именно поэтому все мои друзья — долбанутые полудурки с садистскими наклонностями.

— Он пони? — мне нужно это знать, потому что если его друг — грифон, то это означает другие лекарства, иную дозировку, да и много чего еще в целом. Медицинская школа готовит тебя ко множеству разных вещей, но не к пациентам, которые пытаются вызвать тебя на дуэль. Конечно, если вы не в дурке работаете, там это практически неизбежно.

— Эм-м-м... Да, типа того, — Сэндбар опускает голову и смотрит в пол. — Недавно у него появились красные пятна на его, эм-м-м...

О, вот значит какой “типа того” друг. Та-а-ак, Редхарт, теперь надо быть аккуратной.

— Близкий друг? — спрашиваю я.

— Что вы имеете в виду? — Сэндбар смотрит на меня.

— Друг с привилегиями? —  спрашиваю я. — Может, даже кольтфренд?

Если бы здесь была Свитхарт, разговор, вероятно, шел бы быстрее. Она бы просто назвала его “пидором” и получила очередной выговор. Но, по крайней мере, с этим парнем она закончила бы раз и навсегда.

— Н-нет, я не гей, — отвечает Сэндбар.

Чудненько, в таком случае остался всего один вариант.

— Не мог бы ты показать мне, своего, как ты выразился, “друга”? —  спрашиваю я.

— Что вы имеете в виду? —  глаза Сэндбара расширяются.

— Ты постоянно переступаешь ногами, как будто у тебя зуд, — я вздыхаю. — Кроме того, никто в здравом уме не пойдет в больницу, чтобы поговорить о члене своего друга, если только он не играет крайне важную роль в его жизни. Ты понимаешь?

Сэндбар кивает, его мордочка вся красная.

— Нет причин стыдиться, — говорю я. — Ты можешь свободно говорить об этом со мной. Ты не...

— Я получил это от девушки, — бормочет Сэндбар и слегка расставляет ноги. Ага, пранцузская болезнь, все симптомы как по учебнику. Я почти уверена, что в Пранции она называется “эквестрийская болезнь”, поэтому, дабы избежать международного конфликта, доктора назвали ее “сифилис”, что очень похоже на “я должен был подумать дважды, прежде чем совать его туда”.

— Тогда лучше скажи ей, чтобы она проверилась, — говорю я. — Что касается тебя, мне необходим образец твоей крови. Кроме того, тебе надо проконсультироваться с венерологом и пройти курс антибиотиков. И никаких “уроков дружбы”.

— Мы не… — Сэндбар неуверенно смотрит на меня.

— А-а-а, то есть это были внеклассные занятия, — отвечаю я.

— В любом случае, кабинет венеролога —  последняя дверь по левой стороне, с табличкой “Специалист по особым заболеваниям ЖКТ”. Ты не поверишь, как много пони стесняются... — я смотрю на него. — Хотя, думаю, поверишь.

Сэндбар кивает и берет бумаги, которые я приготовила для него. Клянусь, когда-нибудь мы утонем во всех этих документах. Я беру у него образец крови и маркирую пробирку. Руководитель нашей лаборатории, Тест-Туб, довольно строг в отношении своих пробирок. Особенно, когда из-за путаницы с образцами оказалось, что Биг Мак забеременел, но, по крайней мере, простата Шугар-Бель была в полном порядке.

После того, как он уходит, я выглядываю наружу, но похоже, на данный момент он был последним пациентом. Вместо этого я вижу, как Нерсори тащит каталку с телом, накрытым простыней. Я бы сказала, что это не самое обычное зрелище.

— Кто это? — спрашиваю я, указывая на тело.

— Мистер Даст, — ответила Нерсори. — Этот старый курильщик все же отбросил копыта. И я теперь должна Тендерхарт пять бит.

Мистер Даст был своего рода легендой в отделении интенсивной терапии. Жеребцу было всего шестьдесят, но за свою жизнь он перенес несколько разных ЗППП, рак легких, гепатит и панкреатит. После того как лечение рака оставило его лысым и худым, он восстановился и через два года поступил к нам с морбидным ожирением и с диабетом, настолько запущенным, что нам пришлось ампутировать часть его крыла.

Недавно он оправился от черепно-мозговой травмы, полученной в нашей больнице. Если быть точной, он додумался шлепнуть Свитхарт по заднице. Чем прилетело ему в ответ, он так и не узнал.

— Отлично, — ворчу я. — Я смотрю, ты тоже начала делать ставки. У него была семья?

— Дочь, вроде, — Нерсори пожимает плечами. — Колдхарт уже позвонила ей.

— Постарайся не упоминать о ставках в ее присутствии, — я вздыхаю. — А теперь отвези папочку в розовый домик^[3] и дождись появления дочери.

— Конечно! — Нерсори козырнула и рванула по коридору, чуть не потеряв при этом мистера Даста. Она просто полна энтузиазма, с этим не поспоришь.

Следующие два часа прошли без осложнений. Я заполняю оставшиеся бумаги, а затем обедаю. Я уже собираюсь сходить найти Свитхарт, Колдхарт и Тендерхарт, чтобы выпить кофе и обменяться сплетнями, но вижу еще двух пациентов. Судя по шуму, который они создают, это будет непросто.

— Ой, заткнись! — оранжевый дракон неопределенного пола кричит на другого дракона, которого я опознала как Повелителя Драконов Эмбер собственной персоной. Знаете ли, я все же читаю газеты, когда срать хожу. Интересно, насколько обычно для драконов говорить своему Повелителю “заткнись”?

— Ты не моя настоящая мать! — кричит дракон.

Замечательно, это, оказывается, еще и семейная проблема.

— Это потому, что твоя настоящая мать вышвырнула тебя вон и теперь она слишком занята тем, что сидит на куче золота, вместо того чтобы заботиться о своих яйцах или тех, кто из них вылез, — отвечает Эмбер. — Кроме того, вопрос не о том, мать я тебе или не мать, вопрос о твоем здоровье.

Думаю, что самое время вмешаться. Я иду к двум драконам, нацепив свою самую профессиональную улыбку.

— Чем я могу вам помочь?

— Смолдер словила понячью болезнь, — отвечает Эмбер.

Понячья болезнь? Думаю, я должна обидеться.

— Что вы имеете в виду? — спрашиваю я. Дни, когда мы отправляли больных драконов к ветеринарам, давно прошли, но все равно трудно сопоставлять их названия болезней с нашими.

Эмбер закрывает своими когтями уши Смолдер.

— Ту, которой заразишься, если слишком много трахаешься, — шепчет она.

— Я не ребенок! — кричит Смолдер, отталкивая когти Эмбер. — И я трахалась раньше, ясно? И ты не должна об этом всем рассказывать!

— Неплохо! — громко говорит кто-то. — Может, меня тоже трахнешь, чувак?

Я разворачиваюсь посмотреть, кто это. Клауд Кикер, естественно. Как обычно, болтается по окрестностям и пытается украсть препараты.

— Я не чувак! — надулась Смолдер

— У всех свои недостатки, — Клауд Кикер ухмыляется.

— Нам лучше продолжить этот разговор в моем кабинете, хорошо? — говорю я. — Кроме того, Клауд Кикер, если ты не хочешь попасть в реанимацию, то съебни нахер отсюда!

Спустя несколько минут я наконец услышала всю историю, часто прерываемую драконами, орущими друг на друга. Судя по всему, Смолдер думает, что в зуде и язвочках нет ничего плохого, и никогда бы не пришла сюда, если бы не Эмбер. Отлично придумала. Тем более, что мне всегда было интересно, как у драконов будут выглядеть симптомы третичного сифилиса.

— Не волнуйтесь, — говорю я, когда они на секунду замолчали. — Наш местный драконолог рассчитает для тебя необходимую дозу антибиотиков. Кроме того, ты должна сообщить своему партнеру, что...

— Я бы тоже хотела знать, кто это был, — говорит Эмбер.

— Только через мой труп, — отвечает Смолдер, скрестив руки на груди.

Они собираются снова начать спорить, но в ту же секунду в мой кабинет врывается Тест-Туб. Этот жеребец никогда не стучится, в особенности если наука поставлена на карту.

— Привет, Редхарт, —  говорит он. — У нас есть первые результаты по этому твоему парню.

— Тест-Туб... —  шепчу я, осторожно указывая на Эмбер и Смолдер. Бесполезно. Он бы не заметил даже слона в комнате, что уж говорить всего лишь о двух драконах.

— Необходимо провести больше анализов, —  говорит Тест-Туб. — Цепочка полимеразы свидетельствует, что это может быть редкий вид спирохет, который встречается в основном у гиппогрифов.

Смолдер вскакивает со своего места, ее морда краснеет.

— Вот же двуличный ублюдок! — восклицает она. — Он говорил, что Сильверстрим была просто другом! Я его убью!

Она выскакивает из кабинета, хлопнув дверью.

— Ах, эти современные дети, — Эмбер качает головой. — Казалось бы, только вчера вылупились из яйца, а сегодня они уже порабощают деревни, едят овец или начинают копить золото.

— Сколько ей? — спрашиваю я. — Подросток?

— По драконьим меркам — да, — отвечает Эмбер. — На самом деле ей около сорока.

— Да, это самый трудный возраст, — ворчу я себе под нос. — Вам лучше найти ее до того, как она найдет парня. Я не хочу, чтобы в этой больнице кто-нибудь дышал огнем, понятно?

— Вы только что предположили, что мы дышим огнем в помещениях? — Эмбер развернулась ко мне. После непродолжительного неловкого молчания она пожимает плечами. — Ну, я думаю, она может попытаться подпалить его.

— Удостоверьтесь, пожалуйста, что она не спалит всю больницу, — я вздрагиваю. Эмбер вскакивает и бежит по коридору, разыскивая Смолдер. Я хочу последовать за ней, но замечаю Лили Вэлли, сидящую в приемной рядом с огромной кошачьей переноской.

Сейчас не поймите меня неправильно. Мы стараемся беспристрастно относиться к пациентам, невзирая на их зависимости, и Лили не является исключением. Когда у нее случается очередной изнурительный приступ паники из-за ее привычки глотать различные таблетки, мы помогаем ей независимо от того, что мы о ней думаем. Я даже не волнуюсь о ее соседке Дейзи, которая думает, что она коза^[4], нет, вообще не волнуюсь. Но все-таки мне сложно верить  этой парочке после того, как они приволокли в больницу свою вроде бы мертвую соседку Розу и попытались продать ее тело на органы.

Ну, не так чтобы я в этом участвовала. На самом деле это Свитхарт говорила с ними, потому что в тот момент я была в дурке, рисовала какое-то безумное дерьмо и пересматривала свои жизненные решения.

Я слышу громкое мяуканье из переноски. Если бы я точно не знала, что львы не мяукают, я бы предположила, что эта идиотка по ошибке взяла себе одного, приняв за котенка.

— У нас тут нет ветеринара, —  говорю я. — Кроме того, ты пропустила свой визит в реабилитационный центр. Уже пятый раз в этом году.

— Вот ужас-то, — тихо бормочет Лили, закатывая глаза. — У меня сейчас есть проблемы побольше.

— Ты взяла себе кошку? — спрашиваю я тоном, который обычно приберегаю для жеребят, сбежавших психов и Атом Харт.

— Нет, блядь, — Лили передернуло. — Это Роза. Она снова спятила.

— И каким же это образом? — спрашиваю я. — И кстати, где ты взяла такую здоровенную кошачью переноску?

— На гаражной распродаже, — Лили пожимает плечами. — Ты не поверишь, чего только пони не держат у себя дома. Это все неважно, короче, она нацепила этот смешной ошейник с колокольчиком и начала притворяться, что она кошка. Как будто Дейзи, прикидывающейся долбаной козой, было недостаточно.

Мое выражение лица, вероятно, достаточно ясно говорит: “Ты втираешь мне какую-то дичь”, поэтому Лили вздыхает и открывает переноску. Изнутри раздается шум, но через некоторое время Лили удается схватить Розу зубами за хвост и вытащить ее наружу, пинающуюся и мяукающую. Роза даже пытается оцарапать ее, что довольно опасно, учитывая копыта.

— Хорошая киска! — восклицаю я. — Веди ее в кабинет!

— Я пытаюсь, — отвечает Лили. Она старается изо всех сил, а Роза упорно пытается сбежать. — Наверно, она думает, что ты ветеринар.

— Скажи ей, что если она не прекратит, я побрызгаю на нее водой, — я открываю дверь и помогаю Лили затащить шипящую Розу внутрь. — У кого-нибудь есть клубок шерсти?

Прежде чем мне удается найти его, Роза успевает сбросить мою кружку кофе со стола и пытается запрыгнуть на верх шкафа, но неудачно. По крайней мере, она приземляется на все четыре. Клубок и солидная доза транквилизатора, который я ей скормила, позволяет ей освоиться в кабинете и успокоиться. В конце концов она сворачивается клубком и пытается лизнуть себя между ног, но не дотягивается. Ну, не все такие гибкие, как Блоссомфорт.

— Итак, что именно произошло? — спрашиваю я, поглаживая гриву Розы.

— У нее уже случались такие обострения время от времени, — отвечает Лили. — Ничего такого, по крайней мере до тех пор, пока она не пыталась залезть на занавески, или не таскала домой дохлых птичек. Но сегодня она действительно спятила.

Хм, интересно, что она под этим подразумевает? Я имею в виду, если вы считаете, что соседка, ведущая себя как кошка, это нормально, то что тогда может значить “действительно спятила”? Она им на стол нагадила или еще чего?

— И что именно вызвало этот, эм-м-м... срыв? — спрашиваю я.

— Не знаю, может, это из-за мертвого жеребца у нас в подсобке, — Лили пожимает плечами.

Так, похоже, пора звать Фэйнт Харт и просить ее найти место для этих двоих. Или, может, даже для троих. Как я недавно выяснила, мое психическое здоровье довольно хрупкое.

— Какой еще мертвый жеребец?

— Без понятия, он просто появился, ясно? — стонет Лили. — Кого вообще заботят мертвые жеребцы в моей подсобке?

— О да, всего лишь пару пони, —  отвечаю я, думая о шокере, который я держу в ящике стола на случай, если пациент окажется невменяемым и начнет огрызаться. Или мяукать, как в данном случае. — Полицию, для начала.

— А-а-а, да они задницу собственную найти не смогут... — отвечает Лили. — Как ты думаешь, что они сделали, когда нашли первое тело?

Она рассеянно почесала живот Розы.

— Хотя нам, может быть, не следовало украшать его цветами.

— Были еще тела? — спрашиваю я, переставляя ноги и приоткрывая ящик стола.

— Пять, на настоящий момент, — Лили задумчиво чешет подбородок. — Мы думали, что это похоронное бюро притаскивает их в наш дом, чтобы мы могли приготовить венки. Ну знаешь, чтобы посмотреть, сочетаются ли они со шкуркой покойного и так далее.

— Звучит немного странно, — говорю я.

— Ага, безголовое тело было слегка чересчур, — Лили пожимает плечами, продолжая ласкать Розу, которая тихо мурлычет. — Я имею в виду, что таких как он хоронят в закрытом гробу. Ну, если только они хотели в последний раз показать всем его член. У него был просто огромный стояк, и...

Дверь в кабинет открывается. Судя по тяжелым шагам и дыханию, по которому можно диагностировать начинающуюся астму, это Свитхарт. Она словно какой-то джинн. Стоит только упомянуть эрекцию или трепещущий член — и она тут как тут.

— Кто-то сказал “стояк”? — спрашивает она и морщится, когда видит Лили и Розу. — Если ты снова хочешь продать ее на органы, сначала убедись, что она мертва.

— Строго говоря, это был стояк мертвого жеребца, — ворчу я.

— Фу-у-у... — Свитхарт вздрагивает. — Тогда я оставлю это для Колдхарт. И кстати о мертвых жеребцах, ты не видела мистера Даста? Здесь его дочь.

Она указывает на желтогривую пегаску, стоящую в коридоре. Ее мордочка выражает скорее скуку, чем скорбь.

— Я видела, как Нерсори отвезла его в морг, — отвечаю я.

— Его там нет, — говорит Свитхарт.

— Поэтому, если он не проснулся и не отправился погулять, что уже, кстати, случалось... — она смотрит на мяукающую Розу. — Что за фигня?

— Я как раз собиралась отвести ее в психиатрическое отделение, — ворчу я, собирая бумаги со стола.

— Тендерхарт с собой прихватите, — отвечает Свитхарт. —  Она что-то говорила о двух драконах, которые ходили по больнице и ругались. Может, она с Клауд Кикер таблетками поменялась, не знаю.

— Ах, ты значит не в курсе, что с драконами у нас теперь дружба и все такое? — бормочу я. — Если пациент видит драконов, то вовсе необязательно, что он сумасшедший.

— Ты это Берри Панч скажи, — отвечает Свитхарт. — Я помню, как она выжрала тот подозрительный ликер, в котором, судя по всему, была вся периодическая таблица элементов разом. Драконы были всего лишь началом того потока дерьмища, которое она видела, пока не протрезвела.

— Сегодня у меня был дракон с ЗППП, — говорю я и обращаюсь к дочери мистера Даста: — Ты этого не слышала. Нам не разрешено обсуждать наших пациентов.

Дочь мистера Даста пожимает плечами:

— Ну, сегодня я узнала, что отец, которого я не видела последние двадцать лет, умер, потом я услышала, что его тело пропало, и теперь я застряла тут с вами, кобылой, которая ведет себя как кошка, и ее отсталой подружкой. Поверь мне, я устала офигевать задолго до того, как ты рассказала мне о драконе с ЗППП.

— Кого это ты называла отсталой? — спрашивает Лили.

— Подругу леди-кошки, — пегаска закатывает глаза, увидев, как Лили поворачивается назад, чтобы посмотреть, нет ли за ней кого. К сожалению, единственное, что находится позади нее, это дверь в психиатрическое отделение.

Я стучу в нее.

— Фэйнт Харт? Ты там? У нас тут для тебя пациент.

Я слышу щелчки множества замков и наконец, дверь открывается. Фэйнт Харт выскакивает наружу и поправляет свои толстые очки.

— Редхарт! — восклицает она. —  Мне было любопытно, когда же ты вернешься. У нас как раз идет турнир по шахматам.

— Интересно, — бормочу я. — Я думала, что последний был отменен после того, как один из участников съел все пешки. Кроме того, тебе нужно позаботиться об этой кобыле. Она ведет себя как кошка.

Потребуется некоторое время, прежде чем мои слова дойдут до той планеты,  где Фэйнт Харт находится в данный момент.

— Тогда, значит, ее лучше не сажать в одну палату со Скрю Луз... Да, кстати! У меня есть носочки для вас всех!

— Чего? — бурчит Свитхарт.

— Ага, для тебя тоже. У меня было много времени, чтобы связать их, — говорит Фэйнт Харт и обращается к дочери мистера Даста: — И для тебя тоже, незнакомка. Как тебя зовут?

— Эм-м-м... Лайтинг Даст, — отвечает пегаска, поворачиваясь ко мне, и шепчет: — Что не так с этой тормознутой?

— Долгая история, — отвечаю я и беру носки у Фэйнт Харт. У нее не всегда получается помнить, что все четыре носка должны быть одинаковыми, но по крайней мере, они удобные. Лайтинг Даст неохотно принимает свои, а Фэйнт Харт тем временем надевает носочки на Розу, которая тут же падает на спину, демонстрируя животик и начинает мурлыкать.

— Мне нужно, эм-м-м... сходить в туалет, — Лили краснеет.

— Третья дверь слева. Я тоже хожу туда, когда хочу расслабиться, — Свитхарт ухмыляется.

— Спасибо, но эта информация была лишней, — ворчу я. Свитхарт может быть слишком раскрепощенной, когда дело крутится вокруг ее задницы. А таких дел довольно много, так как ее задница достаточно здоровая, чтобы формировать свое собственное гравитационное поле, заешь ее Дискорд.

В любом случае, мы оставляем Розу в дурке, а Лили решает провести часть своего времени за мастурбацией. Так что у нас со Свитхарт остается лишь одна важная задача — найти отца Лайтинг Даст. Ну, или хотя бы то, что от него осталось. Конечно, наиболее очевидным решением было бы...

— Я думаю, что мы упускаем самое очевидное решение, — говорит Свитхарт. — Нам нужно спросить у Нерсори, где находится тело.

— Ты что, у Хартлесс телепатии научилась? — я пожимаю плечами. — Кроме того, для начала нам надо узнать, где сама Нерсори.

— О, это легко, — отвечает Свитхарт и орет: — Где тебя Дискорд носит, долбаный заморыш?

Нерсори немедленно выскакивает из-за угла. Ее шапочка слегка перекошена и она тяжело дышит, как будто она только что бежала.

— Не твое дело, жирная жопа! —  отвечает она.

— Вы теперь берете детей на должности медсестер? — Лайтинг Даст наклоняет голову и смотрит на Нерсори.

— Нет, она просто так выглядит, — отвечаю я. — Кроме того, однажды пьяный пациент попытался поставить ей на голову кружку пива, но как правило, это плохо заканчивается. Когда она сердится, то начинает кусать за колени.

— Это было всего один раз, — Нерсори закатывает глаза.

— Колдхарт коснулась члена мертвого пациента тоже всего один раз, но это не мешает тебе постоянно поддевать ее, — отвечает Свитхарт.

— Так, хватит, — говорю я, — Куда ты дела тело мистера Даста? Его нет в морге.

Нерсори замирает.

— Я сделала то, что ты мне сказала.

— И что я тебе сказала? — спрашиваю я. Серьезно, я не помню, я был занята подростками с их сифилисом и другим дерьмом.

— Отвезти его домой к Розе, — отвечает Нерсори.

Ох ты ж, еби меня Луна своим промороженным копытом.

— Я сказала в “розовый домик”, — я нахмурилась, глядя на Нерсори. — То есть в морг, а не к Розе.

Нерсори неподвижно стоит, обдумывая, что я сказала.

— Вот дерьмо, — наконец бормочет она и убегает.

Лайтинг Даст стоит неподвижно и смотрит на то место, где была Нерсори. Ее брови подняты, а рот приоткрыт, похоже, что она никак не сориентируется.

— Тебя что-то беспокоит? — спрашиваю я.

Лайтинг Даст пожимает плечами:

— А могу я подать в суд на вашу больницу?

— Конечно, вперед и с песней, — отвечаю я. — Но сначала тебе лучше пойти позлить Свитхарт. С фингалом в суде ты будешь выглядеть куда убедительнее.

— Я это учту, — говорит Лайтинг Даст.

Мы спускаемся по лестнице и видим довольно много пациентов, ожидающих нас. Большинство из них толпятся в одном из углов приемного покоя. Единственным исключением является Сэндбар, который выглядит так, словно упал с лестницы, а потом его отпинал як. Кстати говоря, рядом как раз стоит як. Маленький, ну по крайней мере, для яка. Его сопровождают Смолдер, Эмбер и Нерсори Райм с накрытым простыней трупом на каталке. Это объясняет, почему все нормальные пациенты решили держаться от них подальше.

— Йона хочет видеть мертвого пони, — говорит як.

— Это просто тело, и тут тебе не цирк, — Нерсори хмурится. — Кроме того, ты просто растоптала этого паренька, так что никаких тебе тел.

— Як уже видела мертвые тела раньше, — возражает Йона. — У яков дома их полно.

— Самое время принести современную медицину в Як-якистан, — Нерсори закатывает глаза. — Твоя медицинская карта была высечена на каменной плите, и наш лучший яколог до сих пор пытается перевести некоторые идеограммы.

Время вмешаться, прежде чем нам придется отправить Нерсори на курсы политкорректности или, что вероятнее, пока дело снова не дошло до яко-прикладства.

— Что здесь происходит? — спрашиваю я, глядя на Сэндбара и помогая ему встать. — Почему ты ударила его?

— Смолдер начала первой, — отвечает Йона. — И он заставил Йону пылать в ее…

Она машет копытом в направлении своего крупа

— Вагине, — говорит Свитхарт, поворачивается к Сэндбару и медленно кивает. — Весьма неплохо.

— Хм... — бормочу я, делая быстрый подсчет. — Кажется, у нас действительно большая проблема дружбы.

— Простите, я могу взглянуть на моего отца, прежде чем его отправят в похоронное бюро? — Лайтинг Даст поднимает копыто.

— Конечно, — отвечает Нерсори, открывая лицо мистера Даста. Лайтинг идет к каталке со слезами на глазах. Некоторое время она смотрит на тело и опускает голову.

Затем она поднимает копыто и со всей силы бьет покойного, почти сталкивая его с каталки.

— Это тебе за маму, долбаный ты ублюдок! — кричит она, разворачивается к нам и смущенно улыбается. — Извините, не сдержалась.

Я смотрю на Свитхарт.

— Нам лучше позаботиться о Сэндбаре, — ворчу я.

— Ага, давайте займемся этим.

---

Наконец, через несколько дней в моем кабинете все собираются вместе. Сэндбар, перевязанный бинтами, Смолдер, Йона, Сильверстрим, скорее всего являющаяся нулевым пациентом, Галлус, который тоже заразился от Сильверстрим, и Оцелия, с ней как раз все в порядке, хотя и не из-за того, что она не пыталась. Судя по всему, большинство бактерий не способны выжить в организме чейнджлинга.

Я также пригласила Твайлайт Спаркл, которую сопровождают Эплджек, Рэйнбоу Дэш и Спайк. На всякий случай я положила таблетки успокоительного себе на стол. Принцесса кажется довольно напряженной. Шокер тоже лежит рядом с моим копытом, на случай, если все пойдет совсем плохо. Кроме того, мне всегда хотелось оглушить шокером Рэйнбоу Дэш.

Я трачу некоторое время на разъяснение текущей ситуации, прежде чем задать самый важный вопрос:

— В ваш учебный план входит половое воспитание?

Глаз Твайлайт дергается.

— Н-нет… — отвечает она. — Я не думала, что это необходимо.

— Не волнуйся, Твайлайт, я этим займусь, — Рэйнбоу Дэш улыбается. Шокер выглядит очень соблазнительно. — У меня есть много обучающих видео...

— Да засунь ты эти видео туда, хде солнце не светит, сахарок, — отвечает Эпплджек. — У мя есть брат.

Я замираю на мгновение, но быстро восстанавливаю самообладание.

— Нет, я думаю, у меня уже есть профессионал. Вы знаете тех пони, которые обучают половому воспитанию при помощи ящика бананов и презервативов? Свитхарт может провести обучение, используя ананас.

Твайлайт вскидывает брови — видимо, ее воображение захватил этот образ. Одновременно с этим дверь моего кабинета открывается и заходит Свитхарт.  Она нацепила солнечные очки и несет ананас. Долбаная выпендрежница.

—  Простите, я опоздала, —  говорит она. — Моя жопометка начала вибрировать, и я не могла упустить такой случай.

— У меня есть вопрос… — Твайлайт смотрит на нее.

— Не беспокойтесь, ваше дружбовысочество, — Свитхарт улыбается. — У меня более чем двадцатилетний опыт, дочь и здоровые отношения.

— Много отношений, — шепчу я.

— Чем больше — тем веселее, — хихикает Свитхарт. — Итак...

Она замолкает, когда дверь кабинета снова открывается и заходит Тест-Туб. Нет, серьезно, этот парень должен научится стучать. И прекратить выкладывать частную информацию о пациентах там, где любой может услышать.

— Я ошибся с этим сифилисом, — говорит Тест-Туб, прежде чем я успеваю схватить шокер. — Дополнительные анализы показали, что это обычный драконий сифилис. Даже у Винил Скрэтч он однажды был, но не спрашивайте меня, откуда.

— Драконий сифилис? — Сэндбар хмуро смотрит на Смолдер.

— Эм-м-м… — Смолдер оглядывается, пока ее взгляд не падает на Спайка, который застенчиво улыбается. — Чувак, не круто...

— Я не знаю, откуда он взялся, клянусь! — восклицает Спайк. — Разве что…

Он падает, сраженный примерно пятьюдесятью тысячами вольт.

— Сейчас это неважно, — говорит Твайлайт, левитируя шокер обратно на мой стол. — Можно мне взять эти таблетки?

Бонус

Ну, если подумать, я должна была понимать, что все идет к заседанию дисциплинарной комиссии. Я имею в виду, что обычно я стараюсь быть хорошей и не допускать подобного, но видимо, мое время пришло. Я сижу в темной комнате и смотрю в поразительно синий, хотя и слегка желтушный^[1] глаз главы дисциплинарной комиссии Перпл Харт. Она раньше была армейской медсестрой в Зебрике, где заработала повязку на глаз, Орден Солнца с дубовыми листьями за эвакуацию полевого госпиталя и склонность впадать в панику, когда кто-то упоминает горилл или пишущие машинки^[2].

— Редхарт, — говорит она, глядя на меня и в свои записи. Насколько я могу судить, все они копытописные. — У меня есть и другие дела, которыми необходимо заняться прямо сейчас, поэтому позвольте мне действовать прямо.

Она делает глоток чего-то, что несмотря на аналогичный цвет, чаем определенно не является.

— Почему, во имя Эквестрии вы оглушили принцессу Твайлайт Спаркл и заперли ее в дурке?

— Психиатрическом отделении, — говорит один из членов комиссии. Это сестра Каинд Харт из отделения педиатрии, которая здесь только потому, что никто не смог выманить сестру Хартлесс из ее кабинета.

— Да кого это ебет, — отвечает Перпл Харт и возвращается ко мне. — Так или иначе, почему вы это сделали, рядовой?

— Я посчитала, что ей это необходимо, — я пожала плечами. — Она только что оглушила собственного дракона-ассистента и выглядела не совсем здоровой.

— Мы даже не можем забрать ее оттуда, — говорит Каинд Харт. — Фэйнт Харт заявила, что быть Принцессой Дружбы вовсе не означает, что ты можешь спокойно покинуть отделение.

— Хорошая позиция, — отвечаю я. — В конце концов, она эксперт. Не говоря уже о том, что доктор Натс и доктор Конкер также заявили, что уровень стресса принцессы просто зашкаливает.

— Да прям уж, мы все знаем, что Фэйнт Харт просто дол... — Перпл Харт делает паузу, прислушиваясь к шепоту Каинд Харт. — Я имею в виду, что я не пытаюсь оспорить ее позицию, но по ее словам, у нее в отделении четыре кобылы, которые считают себя Твайлайт Спаркл. И в прошлый раз, когда мы попросили ее выпустить Твайлайт, она отдала нам не ту.

— Это проблема Фэйнт Харт, а не моя, — отвечаю я. — Что касается Твайлайт Спаркл, то это была самозащита. Кто знает, кого еще она бы оглушила, дай я ей такой шанс?

— Возможно, — Перпл Харт пожимает плечами. — Я всегда считала, что упреждающий удар — лучшее решение. Но почему вы оглушили еще и Рэйнбоу Дэш?

Упс, они меня подловили.

— Эм-м-м... я запаниковала.

Перпл Харт поднимает брови.

— Запаниковала? Солдаты никогда не должны паниковать! Знаете ли вы, что происходит, когда кто-то паникует? Пони гибнут!

Я собираюсь упомянуть гориллу с пишущей машиной, но я не такая. Кроме того, паникующая Перпл Харт может обеспечить работой отделение  травматологии на неделю вперед. К счастью, прежде чем я смогла придумать какой-то ответ, который наверняка сделал бы все еще хуже, дверь резко распахивается. Я узнаю эти лихие усы и метку, украшающую этот идеальный круп. Сам доктор Семиколон прибыл, чтобы помочь мне. Я почти слышу звук акустической гитары, сопровождающий его.

— Вы должны это видеть, — говорит он.

— У нас здесь заседание дисциплинарной комиссии, доктор, — хмурится Перпл Харт.

— Me cago en la leche de tu comité disciplinario^[3], — улыбается доктор Семиколон. — У меня там пациент, которому подружка засунула камень в задницу! Кто ж откажется на такое глянуть?