Сердцу не прикажешь

Глава 5

Оцепеневший единорог не мог сдвинуться с места: ноги никак не желали разгибаться и выпускать то нечто, недавно бывшее симпатичной пони. Открывая и разевая рот, он смотрел на пониподобное существо, а оно смотрело в ответ — как в кошмарном сне, когда видишь перед собой чудовище, но не можешь ни ногой шевельнуть, ни моргнуть, и только сердце бешено галопирует где-то в груди.

Когда существо внезапно подалось вперёд, Айрис только и смог зажмуриться, поджимая задние ноги и приготовившись лягаться изо всех сил. «Нет!» — мелькнула мысль. Тут он почувствовал прикосновение к уху — и услышал тихое переливчатое шипение, затем что-то погладило его по гриве.

— Открой глаза, — раздался шёпот. — Милый, посмотри на меня.

Оно говорило, как совсем недавно Граунд перед тем, как… Айрис ещё крепче зажмурился и замотал головой, силясь очнуться от кошмара. Перепуганное сердце билось уже в сжимающемся от страха горле, мешая нормально вдохнуть, в темноте под веками заплясали красные пятна.

В следующий миг существо обхватило и до боли стиснуло передними ногами его бока, заставив единорога выдохнуть-всхлипнуть, а сердце — провалиться обратно в грудь. Айрис вновь обрёл способность дышать, и тогда хватка превратилась в крепкое объятие. Не прекращая тихонько шипеть, существо сдвинуло его, пока он не очутился головой возле чего-то тёплого и упругого.

И услышавший тихий глухой звук Айрис распахнул глаза и увидел, что чудовище прижало его к своей груди. Оно было живым, оно дышало.

Следом все звуки свалились на единорога. Он услышал и грохот бури за окном, и дребезжащие от ветра стёкла, и тиканье будильника… и даже, если прислушаться, храп пони в комнате под мансардой.

— К-кто т-ты? — спросил он, едва ворочая языком и не решаясь поднять голову. Тут же шипение стихло, и голос Граунд ответил ему:

— Это я.

— Ты? — разговор уже звучал по-дурацки, но Айрис ухватился за него, пытаясь сохранить рассудок.

— Знаешь, — голос стал задумчивым. — Мы же не представились друг другу, как это делают друзья при первом знакомстве. Давай попробуем?

— А? — Айрис точно перестал соображать.

— Хммм… вот так. Меня зовут Граунд Хилль, мне шестнадцать лет, полгода назад я переехала сюда из Моунтайн-Сайда, чтобы поправить здоровье. Мне нравится читать любовные романы, пробовать писать их… а ещё мне нравишься ты, — тут голос ненадолго смущённо затих. — Ну… этого достаточно?

— Ну… хех… ммм, — замешкавшись, Айрис пошевелился, и держащие его ноги тут же отпустили его, позволяя занять удобную позу; но всё же он ещё не решился поднять взгляд. — Так ты их ещё и пишешь? — спросил он первое пришедшее на ум, чувствуя, как страх отпускает его.

— Пробую, — вот теперь Граунд пискнула точь-в-точь, как раньше. Единорог даже представил её покрасневшие ушки. — Но никому не показываю… меня и так дома высмеивали.

— Понятно…

— Так что, расскажешь о себе?

— В смысле?

— Ну как я о себе, — её слова уже с трудом различались сквозь шум бури. — Я не говорю, что обязательно, если ты не хочешь.

— А, об этом… ну… — Айрис дёрнул хвостом, замявшись. — Ну… меня зовут Айрис Блум, мне шестнадцать лет, родился и живу здесь, но хочу переехать в саму Филлидельфию. Мне нравится читать… только не любовные романы, а детективы, — фыркнул он, сдерживая невесть откуда взявшуюся улыбку. — А ещё… ещё мне нравится одна кобылка, перевёдшаяся в нашу школу полгода назад, но теперь я не знаю, что думать, — закончил он неуверенно.

— Если ты не уверен, то можешь спросить её, она обо всём расскажет, — голос Граунд дрогнул. Отважившись, единорог поднял голову и посмотрел на странно выглядящую морду кобылки.

— Можешь даже потрогать, — с робким писком добавила она, прижимая ушки.

— И потрогаю! — твёрдо заявил единорог, чем явно вконец смутил Граунд.

Первым делом Айрис осторожно надавил кончиком копыта, приподнимая губу существа. И поспешно вернул на место, оценив размер клыков.

Граунд промолчала.

Потом он осторожно дотронулся до щеки, тёплая, чуть твёрдая кожа на которой напоминала жучиный панцирь.

И опять Граунд промолчала.

Наклонившись, Айрис осторожно дотронулся кончиком рога до её изогнутого нароста на лбу, и поднял взгляд, пытаясь сравнить длину.

— Обязательно рогами мериться? — насмешливо фыркнула кобылка. — Жеребчики…

— А сама-то! — возмущённо всхрапнул Айрис и замолк от внезапно посетившего его подозрения. — Или не… сама?

И отдёрнул голову, когда глаза Граунд внезапно налились оранжевым. Не сказав ни слова, она отодвинулась и, перевернувшись на спину, раскинула задние ноги.

— Ну? — спросила с вызовом. — Посмотришь? Ну же, посмотри давай, если сомневаешься.

— Нет-нет! — поспешно замотал головой Айрис, пытаясь не задерживаться взглядом. — Я верю!

— Не лжёшь, — раздалось удовлетворённое урчание в ответ; Граунд перевернулась обратно на бок, пока желтизна её глаз тускнела, возвращаясь к цвету морской волны.

— Чего мне врать, ведёшь себя как истеричная кобылка, — проворчал Айрис, заинтересовавшись такой переменой; уже окончательно поняв, что бояться нечего, он продолжил внимательнее рассматривать её мордочку.

— Н-ничего я не истеричная, — сморщила нос Граунд, но её щёки потемнели слегка. — И вообще, чего смотришь?

— У тебя глаза меняют цвет, — заворожённо отозвался единорог. — Сейчас они голубые как небо… а до этого были оранжевыми.

— Потому что я рассердилась… а теперь… — она наклонилась, уткнувшись носом в подушку. — А теперь стыжусь. У чейнджлингов глаза меняют цвет в зависимости от настроения.

— Чейн-джлин-гов? — по слогам произнёс Айрис, пытаясь не свернуть язык в узел. — Так зовётся твоя семья?

— Так зовётся мой род.

— Ага, — Айрис пытался разложить в уме всё по порядку. — И цвет меняете… Здорово! — на место страху приходило искреннее восхищение. — Значит, достаточно посмотреть тебе в глаза, чтобы узнать, в каком ты настроении?

— Ну да, хотя мало кто из пони различают такое, — теперь в глазах Граунд не было зрачков и радужек, но Айрису всё равно показалось, что она искоса рассматривает его. — Например, красный — это гнев, зелёный — любовь, голубой — стыд, как уже сказала.

— А если ты ничего не испытываешь? — допытывался единорог. — Ну если просто спокойна и расслаблена?

— Синий, — не удержалась от улыбки Граунд.

— Синее настроение… звучит, — тихонько расфыркался со смеху Айрис, а спустя секунду к нему присоединилась и Граунд. И сами в эти мгновения не заметили, как опять сблизились снова так, что соприкасались носами. А обнаружив, единорог просто пихнулся носом — и моргнул, когда чейнджлинг чмокнула в него.

— А что ещё ты умеешь? — спросил он, чувствуя себя так, словно попал на представление фокусника. — И как ты до этого выглядела… ну, иначе? Это такое заклинание или?

— Все чейнджлинги умеют менять облик. В старину пони называли это оборотничеством, но мы не превращаемся в полном смысле слова, — принялась объяснять Граунд. — Мы окружаем себя маскировочным полем. Вроде… осязаемой иллюзии. Например, я могу превратиться в пони больше себя, хотя на самом деле мой рост не изменится. Но любой, кто дотронется до гривы этой пони, до её морды, ощутит их, как настоящие. Если он поцелует эту пони, то почувствует её губы, язычок…

Айрис зарделся ушами, что не укрылось от взгляда Граунд. Облизав клыки, она снова приблизилась и осторожно прижалась губами к губам опешившего единорога. Он встретился с ней взглядом, но всё же нерешительно раскрыл рот — и вздрогнул, ощутив прикосновение гладкого, острого языка; к чести, не попытался сразу же отодвинуться или оттолкнуть её. Замер, прислушиваясь к ощущениям, пока Граунд ласково водила языком по его зубам.

— Так чудно, — сказал он позже, причмокивая губами, когда поцелуй закончился. — Но… не противно. Надо будет привыкнуть.

В который раз за вечер смутившаяся Граунд опустила взгляд. Его слова, его жесты говорили за себя, а теперь он ещё добавил, что собирается привыкнуть. Значит, захочет ещё. Значит… у них впереди всё будет!

Только она обрадовалась своим выводам, как буря снаружи вновь напомнила о себе оглушительным грохотом. А Граунд секундой позже обнаружила, что прильнула к жеребчику, да вдобавок ещё обхватила его всеми ногами, дрожа.

— А ты всё та же школьная трусишка, — услышала она голос Айриса надо ухом, пока он бережно сжал её в ответ и ласково погладил.

— Не люблю грозу, — буркнула смущённо, тычась мордой в грудь жеребчика. — Да и сам-то недавно так дрожал! Я аж испугалась, что у тебя сердце не выдержит!.. — она не стала добавлять, что точно так же её в детстве успокаивала мама после кошмаров.

Но у неё не получилось пронять Айриса. Почему, она поняла позже, когда ощутила, как он водит копытом по её спине, дотрагивается до крыла и приподнимает его.

— Ты что, и летать умеешь? — услышала потрясённый вздох.

— Конечно, хотя и не так высоко и проворно, как пегасы.

Восхищённо цокнув языком, Айрис опустился обратно мордой к морде с Граунд.

— А можно стать одним из вас? — спросил робко и состроил такие жалобные глаза, что Граунд тихо засмеялась и покачала головой.

— Совсем-совсем? — расстроился единорог. — Даже если укусишь, не превращусь?

— А почему ты должен после укуса превратиться? — моргнула от удивления Граунд.

— Вон ж у тебя какие зубы, как у вамп-пони. А они кусают других пони и превращают в себе подобных.

— Ну это сказки, — снова покачала она головой. — Но если хочешь, могу и покусать, просто так.

Не зная, как принять такое предложение, Айрис замялся и молчаливо решил отложить его на будущее; тем более в его голове роилось множество вопросов.

— Тогда зачем тебе такие большие… клыки… — его вопрос был прерван зевком Граунд, которая вновь вознамерилась закопаться мордочкой в шерсть на его груди.

— Может, договорим завтра? — предложила она тихим голосом. — Сегодня у нас был весьма насыщенный день.

— Ну если так, — чуть разочарованно фыркнув, единорог всё же осторожно обнял чейнджлинга и накинул поверх них одеяло; хотя не мог не согласиться с её словами. — Не каждый день сначала занимаешься любовью со своей особенной пони, а затем выясняешь, что она оборотень.

Сдавленный писк стал ему ответом, а в следующее мгновение он снова глядел в широко распахнутые сине-фиолетовые глаза.

— К-как ты меня назвал? — пробормотала она, заикаясь.

— Извини… — слегка опешил Айрис. — Никак не могу выговорить… чейн… чайн…

— Нет же, что до этого сказал?!

— До этого… а… я сказал, со своей пони, — тут единорог осёкся от понимания, и сам покраснел ушами. — Со своей особенной пони… ты согласна? — спросил невпопад.

В следующее мгновение он понял, что ему надо бояться не острых клыков, а крепких, удушающих объятий перевозбуждённого чейнджлинга.

— Спасибо-спасибо-спасибо! — горячо шептала она ему.

— Эмм… пожалуйста, — Айрис осторожно поглаживал Граунд по спине, обходя крылья. Она же счастливо вздохнула и больше уже не отодвигалась. Её бормотание становилось всё тише, пока не сменилось ровным дыханием, а хватка её копыт ослабла.

Единорог еще несколько минут лежал неподвижно, остро жалея, что не может зажечь рог и ещё раз посмотреть на Граунд. Ему оставалось только закрыть глаза и прикоснуться губами возле рога кобылки. Даже в этом странном облике она оставалась прежней Граунд, какой он привык видеть её в школе: боязливой, но доброй пони. Больше ничего другого и не надо знать.

Уже засыпая, он подумал: «А ведь это только первое свидание».

---

Буря утихла только ранним утром, и на рассвете пегасы, то и дело проваливаясь в воздушные ямы после бессонной ночи, разогнали остатки облаков.

Золотистый квадрат вытягивался на полу мансарды, пока за окном поднималось солнце. Уже дважды Граунд приоткрывала и снова закрывала глаза; ей так здорово спалось в уютном гнёздышке из одеяла и подушки, прижимаясь к мягкому жеребчику. До сих пор он тихо сопел, уткнувшись мордой возле её рога, но теперь изредка взбрыкивал во сне и сжимал передние ноги. Поэтому в третий раз очнувшаяся от дрёмы Граунд уткнулась и успокаивающе потёрлась мордой о его подбородок; Айрис всхрапнул и затих, пустив изо рта нитку слюны на подушку.

Возвращаться к прежнему облику пока не хотелось. Полежав немного и полюбовавшись на своего — своего! — жеребчика, она наклонилась и дотронулась до него кончиком рога. Проскочила зелёная искорка — а в следующий миг Граунд содрогнулась и отдёрнула голову, разрывая контакт. Хотя и его хватило, чтобы в ушах зазвенело.

Разочарованно вздохнув, почти проскулив, она отодвинулась и снова посмотрела на морду жеребчика. Убедившись, что он по-прежнему спит, Граунд уткнулась носом в его шею — как раз напротив пульсирующей жилки. Не то, чтобы ей не хотелось вчера объяснять назначение клыков — просто одни вопросы неизбежно потянули бы за собой другие, всё более и более неловкие, на которые пока не стоило давать ответы. Пока — но потом она обязательно ответит.

Граунд облизнулась: уже давно она не ела толком. Не голодала, но и тех крох эмоций, которые набирались в школе, хватало не на многое. Даже появление в её жизни Айриса почти ничего не меняло. Одного взгляда на единорога хватало, чтобы внутри Граунд поднималась буря наподобие ночной. И тогда пытаться вобрать его чувства становилось не легче, чем вытягивать через соломинку кипящий суп из кастрюли.

Поэтому она поступит немного иначе.

Несколько минут у неё ушло, чтобы аккуратно выскользнуть из копыт жеребчика и перевернуть его на спину. Оказавшись в такой позе, он сквозь сон задёргал ногами, затем поджал передние у груди и успокоился. Глядя на него, Граунд пришлось сдерживать смех; её взгляд переместился вниз, к раздвинутым задним ногам и тому, что было между ними. Несмотря на вчерашний опыт, её уши и щёки снова потеплели, а на память всплыло множество сценок из прочитанных новелл.

Вот только почему-то почти нигде не упоминалось, как тяжело застуканным любовникам избавляться от запахов… и прочих липких последствий.

Вздохнув, Граунд придвинулась мордой к щеке Айриса и потёрлась носом.

— Милый, — позвала еле-еле слышно, одновременно проведя копытом по его поднимающемуся и опускающемуся животу. — Милый.

Жеребчик засопел сквозь сон, и она поспешно отодвинула морду: ему не помешало бы позже освежить дыхание. С сожалением отказавшись от идеи поцеловаться, Граунд просто принялась ласково покусывать его ухо, а копытом водить у самого паха. Его естество почти сразу отозвалось на ласку и появилось наружу; тогда она, как и вчера, стала поглаживать его мягкой сердцевиной копыта.

Ей нравилось прикасаться к его тёплой плоти и наблюдать, как единорог сквозь сон дёргает ногами и хвостом, ёрзает, фыркает. Вскоре Граунд ощутила первые липкие капли и не без сожаления прекратила своё занятие. Может быть, в следующий раз, когда никого не окажется дома.

Тряхнув головой, она склонилась над шеей Айриса и облизала примеченное ранее местечко. Потом, разинув рот, прикоснулась клыками и аккуратно нажала, совсем чуть-чуть прокалывая кожу. Айрис дёрнулся сквозь сон, и Граунд торопливо приникла к ранкам, сию секунду ощутив на губах солоноватую влагу. Кривясь, набрала в рот достаточно насыщенной гормонами крови и после сглотнула.

Немного добытой силы она потратила, залечивая укус. Жеребчик так и не проснулся; зато, пока она переворачивала его обратно на бок, инстинктивно обхватил её копытами и задёргал крупом.

«Жеребчик», — мысленно фыркнула от досады Граунд, чувствуя горячие, мокрые прикосновения к бедру и уже соображая, как будет пробираться в душ.