Магистика
Глава 13. Избушка у реки.
По легким травинкам скользили капли росы, черными жемчужинами теряясь в бесконечной тишине ночи. Но звери не спали. Около избушки то и дело сновали маленькие тени, стряхивая с нежных куполков-колокольчиков воду и бесшумно удаляясь глубже в лес. Сам домик выглядел довольно пустынным – травы, когда-то висевшие по краям его низкой крыши, валялись сорванные ветром, а разномастные глиняные горшки около стенок потрескались или запылились. Хозяева то ли покинули его, то ли не заботились о его внешнем облике. В нежно-голубом свете луны этот домик приобретал какую-то сказочную притягательность – будто бы призрачная обитель, она стояла маленьким осколочком мысли, среди природной дикости Леса. Один из мутных горшков покосился и грохнулся наземь. Эхо скрежещущих черепков раскатилось по окрестности, заставляя ближайших красноглазых птиц спорхнуть с деревьев и раствориться в веточной темноте. Что-то едва видимое скользнуло мимо разбитого горшка.
– Ух-ху! – сова на огромном дубе тоже заметила незваного гостя и внимательно следила за ним, умным до безобразия взглядом.
Фигура бодрым галопом обскакала избушку, при этом ни издав не звука. Затем, пытливо сунула копыто в один из горшков – в нем блеснуло и тут же исчезло, что-то отдаленно напоминающее ключи. Щелк! Так и есть. После секундной заминки у замка, фигура все так же бесшумно скользнула внутрь.
Очутившись в низком помещении, с запахом сырого дерева, фигура зажгла канделябр у кресла, а чуть погодя и камин – бросив в него не только заботливо подготовленных бревнышек, но и пару слов, произнесенных нараспев. Дрова мгновенно вспыхнули. Камин осветил стройную фигуру таинственной незнакомки, яркими бликами цепляясь за ее гордый профиль. Черные и белые полоски чередовались, сходясь около рта в хитрую улыбку, которая словно слилась с хозяином. Зебра окинула помещение быстрым взглядом, который обогнул шкафчик забитый зельями и остановился на полке с книгами.
– Раскрой Виденье Красных Птиц,
И враг падет в моленьях ниц.
Что-то пропев себе под нос, громко выделяя гласные отрывистыми движениями языка, зебра не прекращая улыбаться подошла к полке. Среди древних фолиантов и справочников зелий, она нашла то, что так искала – пара выдранных листочков, на бумаге цвета желтой облепихи. Подробно их рассмотрев и довольно хмыкнув, она сунула их за пазуху, и уже собиралась уходить, как вдруг осеклась. Огромный, помутневший без чистки котел, приковал ее внимание, и вот зебра уже забыла про незаметный побег, распрямившись около него во весь рост. Переднее копыто легко скользнуло по кромке, пока второе небрежно откидывало волосы цвета паутины назад, чтобы они не мешали приготовлениям. В белоснежных зубах контрастно мелькнули желтые прямоугольники – страницы. Аккуратно положив их на столик рядом, зебра начала копаться в шкафе с зельями.
О, это было настоящее царство пробирок и гербариев! Некоторые цветки излучали мягкий свет – даже яркость камина не могла перебить приятное свечение золотистого терновника, что уж говорить о краснотелом пестроцвете, который был чуть ли не живым воплощением огня. Были и стопки обычных растений, после сушки превращающихся в серые тени: ромашки, колокольчики, зверобой и мята. Все они лежали, сиротливо зажатые между целой коллекцией пустых баночек. Редко-редко попадались и полные – зебра хмурилась и внимательно читала название полной пробирки – затем облегченно выдыхала, и просто отодвигала ее угольной мордочкой в сторону. Розовое зелье с огромной затычкой из пробкового дерева она отодвинула в самую глубь полочки, а стеклянный фужер с бесцветной жидкостью, излучающей голубое свечение – наоборот, аккуратно спустила на пол и поставила рядом с собой. Рядом с фужером уже успели примоститься сушеные цветки зверобоя, высушенные, после вымоченные и обезвреженные, а затем снова высушенные листки ядовитой шутки, и странный крепкий фрукт странного вида. Его можно было спутать с орехом, хотя похож он был скорее на «каркас» ореха: полый внутри, словно маленькая круглая клеточка, он лежал на полу, одним своим видом создавая ощущение тайны.
Огонь из камина перекочевал в пространство под котел. Паучки разбегались от ярких бликов и ежась забивались по углам от режущего света. Но зебре чужды были страдания бедных насекомых – ее голубые, цвета родниковой воды, глаза, расширялись при взгляде в кипящий котел.
– В тихом блеске веков выцветает тропа, – зебра закружилась в подобии танца, прискакивая около котелка. Но не так, как какие-нибудь шаманы из глупых легенд – это был настоящий полет, неотъемлемый элемент зелья. Он походил на неписаный секретный ингредиент, который передавали из поколения в поколение, в строжайшей тайне. Взмах, развевающиеся волосы, будто парящие в теплом воздухе восходившим из котла, и снова поворот, в слепом беге по кругу.
– Пряной лаской костров снимет путы раба, – казалось, зебра вот-вот нырнет в кипящее зелье. Она подхватила колбочку с зеленой жидкостью, и в очередном повороте пролила ее на серебристые волосы – стекая с них, жидкость попадала в котел, придавая воде, как ни странно, выразительный синий оттенок, под стать глазам зебры.
– Что свободой пронзит медный хохот столиц, – зебра крутанулась, и накидка полностью спала с ее плеч. По всему телу струились фосфорные мазки из краски, которую некоторые жрецы умели делать из коры деревьев, растущих в самой глубине Вечнодикого леса. Они выгибались в расплывчатые дуги, уходили под бедра и на спине сплетались в огромное подобие светящихся крыльев.
– И над ними взлетит миражом Красных Птиц! – походка зебры сменилась, на рыскающее подобие боевых стоек. Она все еще кружилась около котла, успевая бросать в него соцветия зверобоя, отчего тот начинал искрить голубым и желтым пламенем, но теперь на каждый бросок было отведено резко движение копыт и тела. Плеск! Еще одно растение упало в котел, а зебра прильнула к земле, резко цокнув всеми четырьмя копытами.
– И над ними взлетит, – взмах копыт, удар передними по кромке.
– Миражом Красных Птиц, – спиной к котлу, тремя копытами упершись в пол и звонко ударив задним.
– Расскажи мне вода, – аккуратный поворот и мгновенное замирание в броске кошки.
– Что за птица она! – зебра с размаху закинула внутрь скелетообразный плод. Казалось, пламя под котлом прожгло низ и теперь бушевало в нем самом, так бурно варево отреагировало на этот жесткий орешек.
Теперь блики не скользили по зелью – из пасти котла варево само кидало светящиеся полосы на мягкую шкурку зебры. Куски фосфорного узора, на которые попадал голубоватый свет котла, вспыхивали с невероятной яркостью. Как хвосты десятка комет, разрезающие ночное небо, они вспарывали порядок чередования полосочек зебры своим творческим хаосом.
– Хэй-хо! – в танце, плавно переходящем в транс, зебра откинула котел и поднялась на задние копыта. Все зелье пролилось в камин, и струйки жидкого голубого огня побежали по стенам. Огибая комнату, они обрисовывали огромный огненный круг, из попеременных желтых и синих огненных полос. «Огненная зебра» сужала свое кольцо, подбираясь к зебре обычной – но та уже не замечала окружения, нещадно хлестая себя хвостом по танцующим ногам и игнорируя волосы, прилипшие к тронутой капельками пота мордочке.
– Ȗ пρавμтө буду ӽ дõселе…
– Ҟõпӯтõм ρаȝρуɯатө ҁρанμт…
– Ҟаҟ Ҁелμõс владетө пламенем…
– В вõдõi бӯтө сестρõi неρеμд…
В такт выкрикам на гортанном языке, очень похожим на праэквестрийский, зебра замерла в странной позе – ткнув одно копыто в пол, она сгруппировалась и замерла в воздухе.
Хрупкое равновесие длилось несколько мгновений, пока узорчатые валы живого огня сужали свой хоровод. Закрытые глаза резко распахнулись и в глубине уверенного взгляда, отражением огня выстрелил проблеск страха.
Родники глаз заполнило приближающейся волной, и теперь даже голубая кромка казалось невозможно желтой. Бешенное приближение, секунда – и огненный вал врезался в зебру, ничком упавшую на пол. Многочисленные рисунки исчезли с тела.
Со стола скользнула пара листков, до ударной волны заботливо прижатых чернильницей. По их краям, рисунки были до боли знакомы – те самые узоры, пропавшие с тела зебры. В центре начал проступать текст, написанный вязью.
Зебра приоткрыла один глаз, и расслабленно улыбнулась. Попыталась встать – но мышцы ныли, а голова кружилась так, что удалось лишь рывком перевернуться на спину. Прежде чем окончательно лечь, она приподнявшись, успела увидеть первые строчки слов.
– Ȗ на тρетμi ρаȝ, пõ пρõɯествμμ тӯсӽчμ двенадцатμлунμi, бõiтесө Ҟρаснõi Птμцӯ, пρμнõсӽщеi ρаȝρуху μ пõҁμбелө, саму не ведающую свõеi мõщμ μ ʝеланμi. Нõ не в ученμҟах μ õтρõҟах – в õднõм μȝ учμтелеi пρõснетсӽ ҁнев Еӫ.
Зекора закрыла глаза и сорвано рассмеявшись, отключилась без сил.