Обретенная Эквестрия. Части 1-2
Глава 18. Зона смерти
Взгляд в прошлое:
…Ветер гнал по улице облака красноватой пыли, едкой, как молотый перец. Она вызывала приступы сильнейшего сухого кашля, который со временем становился хроническим и частым, словно при последней стадии чахотки. Человек или пони, поражённые этим недугом, после каждого приступа долго отплёвывались кровавыми сгустками, в которых плавали кусочки разорванных вклочья лёгких.
Впрочем, пыль, медленно пожирающая тебя изнутри, была далеко не самой страшной ловушкой этой адской территории. Руины наукограда жили своей особой, скрытой жизнью, в которой не было места чужакам.
Шестерка пони стояла на перекрёстке двух широких улиц. В шагах тридцати от них громоздился проржавевший насквозь остов туристического автобуса. Скелет водителя всё ещё сидел на своём месте, сжимая костяшками пальцев чёрный обод руля. Выглядел он весьма странно – кости, прозрачные, словно отлитые из хрусталя, были каким-то непостижимым образом скреплены друг с другом, словно у школьного пособия по анатомии. Проверять, почему так случилось, дураков не было – несколько мумифицированных останков, лежащих около кабины, лучше всяких запретительных табличек предупреждали случайных путников о вреде излишнего любопытства.
— Значит, новенькая… — отрывисто сказал высокий широкоплечий пегас, внимательно разглядывая сквозь стёкла респиратора стройную единорожку, цвет шкурки которой невозможно было разглядеть из-за прорезиненного защитного костюма. Твайлайт кивнула.
— Меня направили в ваш отряд.
— Хорошо. Я Ен-Дрогос. Командир. Это Уайт Сигал. Тайгер Пи. Райта Лауд. И Энн Фокси…
Каждый из представленных вежливо кивал и стучал по асфальту передним копытом в качестве приветствия. Все они были облачены в мешковатые защитные костюмы – грязные, покрытые бесчисленными заплатами, и каждый носил на голове глухой резиновый респиратор особой конструкции. Маска полностью закрывала верхнюю половину морды, включая глаза и уши, но оставляла открытым рот и подбородок. В этом имелся определённый смысл – многие инструменты пони могли использовать только держа в зубах, так что дышать приходилось исключительно носом
— Как тебя зовут? — спросил Ен.
— Э… Странница, — быстро ответила Твайлайт.
Пегас с сомнением взглянул на неё и покачал головой.
— Твоё дело. Называйся, как хочешь. Но для нас. Это имя слишком длинное.
— Почему?
— Учись говорить. Короткими фразами. Что бы лишний раз. Не вдыхать воздух ртом. Поняла?
— Ясно.
— Мы будем звать. Тебя – Стрэй.
— Хорошо. Можно вопрос?
— Конечно.
— Зачем на ваших костюмах. Нарисованы цифры?
— Чтоб не путаться. В этих рясах. Мы на одну морду. А так сразу видно. Кто есть кто. Пронумерованы от одного. До пяти. Твой номер будет семь.
— А почему не шесть?
— Потому что шестёрки нам. Не нужны!
Похоже, это была дежурная шутка, так как все остальные пони дружно заржали. Твай также хмыкнула, чтоб не отставать от коллектива. За годы, проведённые в окружении людей, она успела отвыкнуть от соотечественников, и теперь приходилось вновь привыкать к обществу себе подобных.
— Чем я буду заниматься? — поинтересовалась единорожка, когда смех смолк.
— Тем же. Чем и остальные. Разведкой. Охотой на монстров. Расчисткой завалов. Чтобы бригады мусорщиков. Могли проникнуть в. Подвалы и бункеры. Здесь полно всякой дряни. Оставшейся с довоенного. Периода.
— А откуда мутанты?
— Потом. Долго объяснять. Тебе выдали оружие?
— Да, вот, — Твай повернула голову и вытащила из подмышечных ножен остро заточенный кусок стальной арматуры длинной сантиметров сорок, к противоположному концу которого был приварен стальной загубник, обмотанный несколькими слоями изоленты для защиты зубов. Ен-Дрогос презрительно фыркнул.
— Барахло! Постоянно пихают новичкам. Всякую дрянь. Когда вернёмся в барак. Отдам тебе «Рубаку». Лане Инверс он уже. Не понадобится.
— Кто такая. Лана Инверс? — поинтересовалась Твайлайт, постепенно начиная перенимать телеграфный стиль общения своего собеседника.
— Единорожка. В прошлом очень. Сильная магичка. Погибла на той неделе. Ты вместо неё.
— Кто её убил?
— Очень сильный мутант. Мы его зовём. «Король Тентаклей». Он ползает по. Канализационным трубам и. Время от времени. Нападает, выпуская щупальца. Каждый тентакль. Оканчивается не присосками. А пастью с ядовитыми зубами. Мы много раз. Пытались его накрыть. Но он постоянно сбегает.
— Ужас какой! — Твай передёрнуло.
— Здесь много опасных монстров. В Сколково было полно. Лабораторий и генетических. Фабрик в которых. Выращивались боевые мутанты. Когда город разрушили. Они вырвались на свободу. Ладно, пора заняться. Делом. Они выдали тебе «соску».
— Что?
— Бутылку с питьевой. Трубочкой на конце.
— Да, лежит в сумке.
— Достань и повесь так. Чтобы всегда могла. Достать.
— Но я не хочу пить!
— Это нельзя пить. Глупая. Содержимым нужно время. От времени полоскать рот.
Ен опустил голову к алюминиевой бутылке, висящей на боку, языком откинул пробку и втянул голубоватую жидкость. Затем тщательно прополоскал горло и сплюнул.
— Пыль, — пояснил он. — Нужно обязательно смывать. Иначе – труба.
— Ясно. — Не споря, Твайлайт вынула «соску» из сумки и пристроила на груди.
— Хорошо. Уайт, бери новенькую. И отправляйся в восьмой сектор. Покажешь, что к чему. Заодно осмотрите строения. Девять и двенадцать.
— Но их же зачистили. В прошлом месяце, — ответил приземистый, широкогрудый землепони.
— Знаю. Но Снежка видела. Как из подвала вылезала. Гидра с выводком. Возможно, гнездо. Если найдёшь, сам не лезь. Вызывай огнемётчиков. Рация работает?
— Да.
— Отлично. Остальные за мной!
Ен повернулся, и три пони двинулись вслед за командиром.
— Куда они пошли? — спросила Твайлайт.
— К телевышке, — Уайт махнул копытом в сторону ржавой решетчатой конструкции, верхушка которой была аккуратно срезана. Вполне возможно, тут потрудился стационарный лазер повышенной мощности.
— А что там?
— Подвал, полный «ведьминого студня».
— Чего?
Уайт вздохнул.
— Всех монстров. Выводили в криокапсулах. Заполненных биогелем. Очень сложной субстанцией. Сама понимаешь, его. Требовалось очень много. Он хранился в огромных. Контейнерах, но со временем. Изменил свойства и стал. Крайне токсичным. Постепенно проел стенки. И растёкся, заполнив большую. Часть подвалов. Его здесь десятки тысяч тонн. Часть высохла и стала Пылью. Остальное продолжает булькать.
Жеребец замолчал и прополоскал рот.
— Пошли! — приказал он. — Держись сзади, вперёд не лезь. Если увидишь что интересное. Сначала спроси, а уж затем. Суй нос. Иначе в момент копыта отбросишь.
Он двинулся вперёд, обходя заколдованный автобус по широкой дуге, и единорожка пошла следом…
Мы уютно переночевали в гостевой землянке, где у каждого оказалась своя спальная ячейка, и утром следующего дня отправились к небольшому домику, принадлежащему Страннице Твайлайт Спаркл. Искорка осталась с ней на ночь и, судя по их невыспавшимся мордочкам, они проболтали до рассвета.
По дороге нас перехватила Илма Клауд, мама отважного Хвостика. Запинаясь от смущения, молодая пегаска вновь долго рассыпалась в благодарностях, а потом официально пригласила всех на вечеринку, посвящённую возвращению её непутёвого отпрыска. Торжество должно было состояться этим вечером, и на него, похоже, пригласили половину города. Зная, как любят поняши устраивать праздники по любому поводу, мы ещё раз подтвердили, что обязательно придём, и раскланялись.
Позавтракав маффинами с мочёной брусникой, наша компания устроились вокруг невысокого стола и приготовились слушать окончание истории. Дом Твайлайт был невелик, но невероятно уютен. Пони вообще стараются навести порядок там, где остановились дольше чем на пятнадцать минут, а уж в плане создания атмосферы покоя и гармонии им вообще нет равных. Даже самая бедная лачуга устроена таким образом, что из неё не хочется уходить.
Я положил на середину стола включённый смартфон, Череп с разрешения хозяйки дома набил табаком стильную вересковую трубку и сделал первую затяжку, Твай с задумчивым видом уставилась на дно чашки, словно пытаясь по расположению чаинок и листиков морошки прочесть свою судьбу. Затем тряхнула гривой, окинула нас лукавым взглядом и заговорила:
— Наукоград Сколково, несмотря на громкие заявления политиков, в первую очередь строился как насос, предназначенный для перекачки бюджетных денег в бездонные карманы отдельных личностей. Постепенно интерес к проекту угас, и он влачил жалкое существование. Но, по мере того как корпорации всё активнее концентрировали власть в своих руках, его акции вновь взлетели до небес. В то время гремела очередная научно-техническая революция, вкладывать деньги в науку стало не только выгодно, но и необходимо, иначе отстанешь от более удачливых конкурентов. И в этой ситуации город с отлично развитой инфраструктурой, находящийся рядом со столицей, естественно, вызвал законный интерес инвесторов. В лабораториях и научных комплексах вовсю закипела работа, а спешно возводимые генетические фабрики готовились начать производство продукции в промышленных масштабах. Несмотря на заверения в том, что здесь создаются исключительно мирные существа, упор, естественно, делался на боевых мутантов. За закрытыми дверями ковалось биологическое оружие нового поколения. Не пошлые штаммы бактерий и вирусов, а легионы высокоразвитых существ, зачастую обладающих разумом, равным человеческому. Совсем как у пони… — Твайлайт хихикнула.
— К примеру, вы в курсе, что всем знакомые чебурахи проектировались именно как биологическое оружие?
— Действительно? — изумился я. — Но чем эти безобидные грызуны могли навредить людям?
— Напрямую – ничем, их задача состояла в другом. Одна самка чебураха была способна приносить приплод шесть раз в год. Десять – пятнадцать детёнышей в помёте. Представляете? Полчища этих грызунов, как тучи саранчи, сжирали буквально всё вокруг, оставляя за собой лишь голую землю. Целые районы оказались опустошены.
— Серьёзно? Но ведь у нас ничего этого, к счастью, не было…
— Разумеется. Создатели чебурахов не собирались уничтожать экосистему всей планеты и встроили в механизм размножения ограничитель – продолжительность жизни грызунов не превышала года, а четвёртое поколение должно было родиться полностью стерильным. Разумеется, до конца он так и не сработал, но скорость размножения упала до разумных пределов, и нам теперь не грозит опасность проснуться в мире, полностью изглоданном зелёными поганцами.
Впрочем, чебурахи — это так, мелочь. В лабораториях создавались куда боле страшные образцы. Вы не представляете, до какой крайности могут дойти увлечённые любимым делом учёные, которых не сдерживают ни моральные принципы, ни здравый смысл. На наше счастье, к моменту моего появления в лагере топовых монстров, наделённых сверхспособностями, осталось немного – в отличие от безобидных зверьков с зелёной шкуркой, эти твари не имели возможности размножаться. Лишь единицы ещё бродили по территории Зоны Сколково, и каждый из них носил какое-нибудь красивое прозвище: Король Тентаклей, Кровавая Мэри, Ледяной Призрак, Кишки Наружу, Сухогрыз и прочее в том же духе.
Помимо этих гордых одиночек, флора и фауна Зоны кишела монстрами поменьше и попримитивнее. Вот они-то как раз плодились и размножались с любовью, создавая большинство проблем. Не проходило и дня, что бы какой-нибудь отряд не подвергался нападению. «Чистильщикам» и «мусорщикам» приходилось быть предельно внимательными, тем более что в их распоряжении имелось исключительно холодное оружие.
— Почему? — спросил Череп.
— Все работники лагеря были заключёнными. Поняш среди них имелось немного – не больше трёх десятков. Остальное – люди, военнопленные, осуждённые по политическим статьям, уголовники. Смешно звучит, но мы находились на привилегированном положении. Эквестрийцев лучше кормили, наш барак был отлично приспособлен для жизни и оборудован не только тёплым отхожим местом, но и душем с горячей водой. Мы обладали определённой степенью свободы и могли без проблем перемещаться по территории внутри периметра. Семейные пони в случае безупречного поведения раз в неделю имели право выходить за пределы ограды и навещать своих родственников.
— Каких родственников? — изумилась Аля. — Ты же говорила, что всех свободных поняш запихали в лагеря?
— Так то оно так но, видишь ли, в то время смешанные браки были не такой уж и редкостью.
— Что? — в один голос вскрикнули мы.
— Именно. После войны жизнь была тяжелей некуда, вот и выкручивались, как могли. Жеребцы считались… гм, умелыми любовниками и отличными семьянинами, кобылки – великолепными хозяйками с покладистым, не сварливым характером, так что некоторых это очень устраивало. За примером ходить далеко не надо — у Ена до ареста была человеческая жена, с которой они венчались в церкви, и три приёмных ребёнка.
— Офигеть! Он что, ко всему прочему ещё и крещёный? — чувствуя, как ум заходит за разум, спросил я.
— Да, хотя довольно скептически относится к религии.
Мы молча переглянулись. Слов просто не было. Подождав немного, пока схлынет волна изумления, Твай продолжила:
— Что касается людей-зека, то по отношению к ним никаким либерализмом и не пахло, их использовали как расходный материал, не считаясь с потерями.
— Почему?
— Пони могли работать там, где не выжил бы никто другой, их было мало, и за каждую погибшую голову лагерному начальству доставалось на орехи. Людей же никто не считал, потому их безопасностью всегда пренебрегали.
— В общем, всё как всегда, — хмуро подытожил я…
Взгляд в прошлое:
…Уайт резко взмахнул зажатым в зубах «Шкуродёром» — изогнутым, как ятаган, клинком, и правая, младшая голова гидры, последний раз щёлкнув попугайским клювом, беспомощно покатилась по асфальту. Твай, лихо крутанувшись на передних ногах, с силой впечатала оба копыта в грудь огромного – с человека высотой — монстра, очень похожего на жирного безголового зайца с шестью тонкими, как шланги, руками, каждая из которых оканчивался двадцатисантиметровым когтем, и отпрыгнула в сторону, уходя от ответного удара. «Заяц» мешком грязного тряпья мягко осел на асфальт и, издав хриплый стон, повалился на бок.
Закрепляя победу, единорожка подбежала к поверженному противнику и несколько раз вонзила в него своё неказистое оружие. Заточенная арматурина сработала не хуже изящного стилета дамасской стали — жёлтовато-бурая кровь хлынула из многочисленных ран, и мутант, вытянувшись, замер.
Уайт добил гидру и несколькими ударами копыт прикончил её потомство, выглядевшее ещё более омерзительно, чем сама мамаша. Очистив клинок от чёрной крови, он убрал его в ножны и подошёл к Твайлайт.
— А ты молодец, лихо Шестерукого припечатала. Чувствую, мы сработаемся.
Единорожка сплюнула и, чтобы перебить мерзкий привкус изоленты, торопливо прополоскала рот. Затем подошла поближе и осторожно тронула копытом одну из отрубленных голов.
— Вот ведь пакость. Интересно, для чего её создали?
— Кто их знает.
— Почему ты не стал вызывать огнемётчиков?
— Хотел посмотреть на тебя в деле.
— Посмотрел?
— Агась. Чисто сработала.
Он тряхнул головой и с наслаждением потянулся.
— Люблю этот сектор.
— Почему? Что здесь хорошего? Вокруг сплошная мерзость!
— Зато нет Пыли. Можно спокойно разговаривать и не полоскать рот каждые две минуты.
— Действительно, а я и не заметила.
— Потому что ты ещё зелёная как столовская колбаса. Вот когда наглотаешься Пыли и проваляешься пару дней в госпитале, готовая от каждого нового приступа кашля лезть на стену, тогда научишься себя контролировать. А пока можешь веселиться.
— Спасибо за заботу. Давай тогда и респираторы снимем, а то у меня под маской шерсть чешется.
— Не стоит. Здесь в воздухе, помимо Пыли, полно всякой дряни, лучше подстраховаться. Ладно, болтовня потом, пора заняться делом.
— Каким?
— Оторви у Шестерукого когти и положи в сумку. А я сверну гидре клюв с главной головы.
— Зачем?
— Сдадим начальству. За убийство таких крупных монстров полагается прибавка к пайку.
Собрав трофеи, напарники двинулись вдоль улицы. Она была на удивление чистая и ухоженная, казалось, тут только что прошла бригада дворников. На удивлённый вопрос единорожки Уайт пояснил:
— Здесь Подметалка недавно прогулялась.
— Кто?
— Да, такая здоровая тварь. Видом как гусеница с жабьей мордой, а размером с автобус.
— Ничего себе! И почему её ещё не подстрелили?
— Запрещено. Она полезная. Собственно, именно поэтому тут нет Пыли. Она её втягивает внутрь себя, как пылесос, ну и прочий мелкий мусор заодно убирает. Нас не трогает.
— И откуда она взялась?
— Вывели перед войной специально для дезактивации похожих Зон. Раньше их здесь ползало больше, но теперь осталась всего одна. Говорят, её пытались приспособить для общественных нужд, но потом бросили – никто не знает, как с ней управляться.
Твайлайт покачала головой. Чудеса этого сюрреалистического места начинали уже утомлять. И как тут можно выжить?
Мимо с басовитым гудением пролетел рой каких-то крупных мохнатых насекомых. Поняшка вся подобралась, но её попутчик остался совершенно спокоен.
— Это кочующие мухожуки, — снисходительно пояснил он. — Безобидные, вечно чем-то недовольные создания. Постоянно отовсюду уходят…
Твайлайт выдохнула и слегка расслабилась, но тут у самой стены дома заметила что-то блестящее. Приглядевшись, единорожка с изумлением увидела цветок одуванчика, прозрачный, словно сделанный из хрусталя. Рядом с ним лежали трупики каких-то зверьков. Сразу вспомнился скелет в автобусе.
— Уайт!
— Да?
— Что это там за одуванчик такой?
Жеребец глянул и негодующе фыркнул.
— Подарок от Ледяного Призрака, — мрачно сказал он. — Молодец, что разглядела.
— Ловушка?
— Да. Если подойти ближе, можно разом откинуть копыта. Видишь, около него валяются дохлые параспрайты.
— Кто?
— Ну, в Эквестрии были паразиты…
— Я знаю, кто такие параспрайты. Но это какие-то мелкие грызуны.
— Просто мы их так называем. Невероятно пакостные создания. Сами с крысу, а пасть как у крокодила.
— И что. Она же совсем маленькая…
— Ага. Только зубы острые. Как нападёт стая – пиши пропало, все ноги изголодают. Хорошо, что прыгать высоко не умеют, а то страдали бы и более уязвимые части тела. Запах крови для них как валерьянка для кота – издалека чуют.
— Понятно, буду опасаться. Так что с этим Призраком?
— Никто его никогда не видел. Вернее те, кто видел – давно покойники. Ходит он по ночам и иногда превращает разные органические предметы в такие вот ледышки. Получается нечто вроде портала, высасывающего жизнь из существ, имевших глупость подойти слишком близко. Как это происходит – никто не знает, просто жертва внезапно теряет возможность двигаться, затем быстро засыпает и через несколько минут становится трупом. Похищенная энергия перетекает к Призраку, пополняя его силу. Не знаю, правда это или нет, но, во всяком случае, так говорят.
Уайт отошёл к противоположной стене, отбил от полуразрушенной стенки кусок кирпича, положил на асфальт и коротким ударом отправил в полёт. Пас получился точным – кирпич врезался в зачарованный цветок. Раздался мелодичный звон, словно порыв ветра обдал хрустальную люстру, и ловушка таинственного монстра рассыпалась мелкими сверкающими осколками. Твайлайт внезапно почувствовала, как сердце на мгновение сжала холодная безжалостная рука. Миг, и отвратительное ощущение исчезло, зато всё тело затряслось, словно от ледяного озноба.
— Потерпи, сейчас пройдёт, — лязгая зубами, сказал Уайт. — Большие ловушки разрушать слишком опасно, а мелкие можно, но всё равно очень неприятно.
— Мог бы предупредить, — буркнула единорожка. — Я будто снова в тридцатиградусный мороз под лёд провалилась.
— Извини, но об ЭТОМ предупредить невозможно, можно только почувствовать самому. А ты действительно провалилась под лёд?
— Да, было дело. Каталась на коньках с Пинки… В смысле, просто каталась на коньках. Не заметила промоины и влетела по самые уши. Домой неслась словно наскипидаренная – грива и хвост стали хрустальными и звенели, как колокольчики. Со стороны, наверное, гляделось очень мило.
— Интересная, смотрю, у тебя была жизнь! — с уважением покачал головой Уайт.
Напарники прошли улицу насквозь и вышли на небольшую площадь, пустую, без каких-либо достопримечательностей. В центре – потрескавшийся, бугристый асфальт, по краям — вытоптанные газоны.
— Двенадцатое строение там, — Уайт махнул копытом в сторону уродливой бетонной коробки. — Внутри нет ни перегородок, ни перекрытий. Раньше подвал был доверху наполнен «ведьминым студнем», аж купаться можно было. Но в прошлом году его целиком вычистили. Возни было… Зато теперь этот сектор считается «чистым», опасность может исходить только от мутантов. Давай посмотрим, что делается внутри, а затем по-тихому двинем к нашим. Крупом чую, им там весело.
Твай, кивнув, зацокала копытами, держась за спиной проводника. Ей почему-то очень не нравилось это место. За долгие годы своей охотничьей карьеры единорожка успела развить в себе интуицию, схожую с предвидением, которая неоднократно спасала её в трудную минуту. Сейчас она каждой шерстинкой фиолетовой шкурки ощущала исходящую откуда-то опасность.
— Уайт, — начала она нерешительно. — Похоже, нам не стоит…
Последние слова потонули в грохоте. Мирно лежавший в нескольких шагах от них большой кусок пластика внезапно откинулся в сторону, открывая круглый провал в земле. Из него на высоту пяти метров взметнулась толстая лоснящаяся шея, заканчивающаяся длинной зубастой пастью. Жеребец шарахнулся в сторону, но шея, по-лебединому изогнувшись, стремительно «клюнула» вниз. Миг, и она вновь распрямилась, крепко сжимая в зубах неподвижное тело Уайта, схваченного поперёк спины. Яростно зарычав, не медля ни секунды, единорожка выхватила из ножен свою «зубочистку» и прыгнула вперёд. Острое железо по загубник вонзилось в податливое тело чудовища. Шея мотнулась из стороны в сторону и отшвырнула Твай на несколько шагов. Но единорожка, не растерявшись, тут же вскочила и, подхватив выпавшее оружие, вновь ударила, на этот раз целясь так, чтобы поразить врага ещё и рогом.
Двойной удар сделал своё дело. Монстр разжал пасть, и тело жеребца обрушилось на землю. Шея стремительно стала втягиваться в дыру, унося арматурину Твайлайт в качестве трофея. Не сожалея об утраченном оружии, единорожка схватила Уайта зубами за край костюма и поволокла к центру площади. Напарник был подозрительно тих, и это пугало её больше всего.
Отдалившись от опасной дыры на приличное расстояние, она остановилась и потрясла жеребца копытом за плечо.
— Эй, вставай! Мы должны уходить!
— Яд… — пробормотал Уайт. — Яд на зубах, сейчас отключусь… Скажи Ену, здесь Король Тентаклей… Пусть сообщит… Противоядие…
Он замолк и замер, закатив глаза. Твай яростно топнула копытом. Проклятье! Вот влипли!
Первым делом она осмотрела раны, оставленные зубами монстра. И кто бы мог подумать, что то была не шея, а гигантское щупальце! Каких же размеров достигает сам хищник? Ранки оказались на удивление небольшими. Похоже, зубы нужны лишь для впрыскивания яда и удержания жертвы. Хоть тут повезло, Уайт не истечёт кровью, пока она тащит его до ворот лагеря. Или лучше остаться здесь и вызвать подмогу?
Единорожка расстегнула футляр на поясе бесчувственного жеребца и… Вытряхнула на землю пригоршню пластиковых осколков. Дискорд побери, рация не выдержала падения!
Внезапно Твай услышала писк и прямо перед собой увидела нескольких зверьков, выскочивших из щели в стене здания. Вполне себе симпатичные пушистики, если не обращать внимания на чудные головы с вытянутыми зубастыми пастями, напоминающими крокодильи. Параспрайты. Падальщики. Только их здесь не хватало! Уайт говорил, что они идут на запах свежей крови…
Один из зверьков внезапно кинулся вперёд и попытался вцепиться в плечо жеребца. Твайлайт, словно опытный футболист, выбросила правое копыто и отшвырнула поганца назад. Тот впечатался в стену и сполз на асфальт, оставив на сером бетоне большую красную кляксу. Сразу несколько зверьков рванулись к изломанной тушке и принялись яростно рвать на куски ещё живого беднягу.
Острая боль пронзила заднюю ногу единорожки. Она крутанулась на копытах, сбрасывая голодного параспрайта, и остолбенела. Площадь быстро заполнялась мелкими коричневыми фигурками. Падальщики лезли из всех щелей, их было уже больше сотни. Догадавшись, что схватка с Королём Тентаклей была так, разминкой, а самое интересное начинается именно сейчас, единорожка, застонав от натуги, забросила на спину тяжёлого, как шкаф, Уайта и помчалась прочь, понимая, что сейчас её могут спасти только сильные ноги…
Очередной, стотысячный укус! Селестия, как больно! Твайлайт уже не скачет галопом, а плетется рысью, оставляя за собой кровавый след. Мерзкие поганцы, да сколько же вас! Тело жеребца весит не меньше десяти тонн, ещё немного, и её просто раздавит! Ноги сплошь покрыты глубокими ранами, из которых хлещет кровь. Неужели конец? Неужели ей уготована судьба бесславно погибнуть на улицах мертвого города?
Единорожка остановилась и привалилась плечом к стене, затем обернулась. Целая толпа параспрайтов, идущих следом, не оставляла надежд на спасения. Мелкие негодяи больше не атаковали. Они ждали, когда жертва, ослабев от потери крови, сама свалится на землю. Тогда можно приступить к пиру, тем более что сегодня их ожидают два сочных блюда… Уайту повезло больше. Он без сознания, значит, ничего не почувствует, а вот Твай предстоит на собственной шкуре выяснить, как это приятно, когда тебя жрут живьём.
Внезапно послышался какой-то странный шелест и глухое гудение. Мохнатые поганцы, ещё секунду назад готовые вонзить зубы в тела беспомощных жертв, забеспокоились и, пища, начали разбегаться. Единорожка окаменела. Какое новое чудовище готовится появиться на сцене? Как выглядит монстр, способный до смерти напугать этих кровожадных ублюдков?
Гул нарастал, и из переулка, в нескольких шагах от загнанной поняшки, высунулась голова чудовищных размеров, при виде которой Твай стало совсем плохо. Огромные жёлтые глаза глядели прямо на неё, а гигантский, жабий рот был настолько велик, что мог в один присест проглотить полдюжины пони.
— Селестия, я иду к тебе! — прошептала Твайлайт, сжимаясь в комочек. Сейчас. Вот сейчас гигантская пасть лязгнет зубами, и наступит тьма!
Но монстр равнодушно скользнул взглядом по двум жалким фигуркам, с шумом втянул поток воздуха, засосав трёх нерасторопных параспрайтов, и, повернувшись в противоположную сторону, пополз по улице – длинный, словно чудовищно отожравшаяся гусеница.
— Это же Подметалка! — вслух сказала Твайлайт, вспомнив лекцию Уайта. — А она не ест ни людей, ни пони!
Бугристое тело проползло мимо, и в затуманенных мозгах единорожки возникла спасительная мысль. Похоже, параспрайты до смерти боятся этой славной гусеницы, а раз так, то почему бы не воспользоваться удобным случаем? Конечно, неизвестно, как Подметалка отнесётся ко столь бесцеремонному обращению, но терять им, собственно, уже нечего.
Отклеившись от стены, Твайлайт тяжело поскакала следом и догнала чудовище. Не снижая скорости, она запрыгнула на пологий, широкий, как лопата, хвост и, перебирая копытами, принялась карабкаться на плоскую спину. Монстр никак не отреагировал на появление непрошенной всадницы – его шкура была твёрдой и плотной, словно толстый пластик. Уложив рядом с собой неподвижного Уайта, единорожка полезла в сумку и вытащила несколько бинтов. На все раны их, естественно, не хватило, но наиболее глубокие удалось перевязать. Закончив с лечением, она вскинула голову, чтобы посмотреть, куда, собственно, движется их необычное транспортное средство, и поняла, что ей опять повезло. Подметалка ползла по прямой, как стрела, улице, оканчивающейся как раз у подножия телебашни. Если остальные члены отряда ещё не ушли, у них с Уайтом появился небольшой шанс уцелеть. Главное — продержаться и не потерять сознание, иначе…
Ен-Дрогос ударом ноги захлопнул тяжёлую дверь и повернулся к Райте.
— Запиши. Строение сто три. Подвал полон. Глубина три метра. Бурления нет, «студень». Начал высыхать. Степень опасности – восемь.
Впереди по улице послышался глухой шелест, и из-за угла, метрах в пятнадцати от поняш, показалась гигантская голова грязно-зелёного цвета.
— Подметалка пожаловала, — сказала Энн Фокси. — Решила перебраться в этот сектор?
— Похоже. — Ен кивнул.
Друзья с интересом наблюдали, как разворачивается огромная туша. Внезапно Тайгер подскочил на месте и возбуждённо указал копытом:
— Смотрите! На спине, ближе к хвосту…
Договаривать он не стал, так как и без него все увидели две неподвижные фигурки.
— Это Уайт и новенькая! — крикнул Ен, срываясь с места.
Остальные поняши кинулись вслед за лидером и по плоскому хвосту, как по трапу, быстро взбежали наверх. При виде товарищей Твай с трудом подняла голову.
— Уайт отравлен, — едва ворочая языком, прошептала она. — Король Тентаклей…
Кровь тонкими ручейками текла по её изодранным ногам, образуя неглубокие лужицы в складках кожи равнодушного гиганта. Глядя тускнеющим взором на суетящихся поняш, она почувствовала, как проваливается в глубокую, чёрную шахту, где нет ничего, кроме темноты и покоя…
Уайт Сигал очнулся в госпитале поздней ночью. Болела каждая мышца, голова кружилась, во рту стоял омерзительный привкус, словно он несколько часов сосредоточенно облизывал медную дверную ручку.
«Понятно, дали противоядие… Что же случилось? Не помню. Стрэй начала что-то говорить, затем грохот, удар и темнота… Интересно, во что я опять влип?»
Он повернул голову и увидел на соседней подстилке неподвижное тело. В сумерках можно было лишь рассмотреть фиолетовую шерсть и пропитанные кровью бинты, которыми были обмотаны передние ноги, лежащие поверх одеяла. Похоже, напарнице тоже порядком досталось. Судя по всему, её здорово погрызли параспрайты. В слюне этих поганцев есть фермент, препятствующий свёртыванию крови, поэтому раны от их укусов долго не затягиваются...
Уайт пошевелился и с трудом встал, затем, шатаясь, сделал несколько шагов. Просто не верится, что эта хрупкая на вид единорожка смогла вытащить из переделки его – тяжёлого и сильного, как локомотив, землепони. Умница. Подойдя вплотную, он зубами отдёрнул край одеяла, открывая мордочку своей спасительницы. Сигалу очень хотелось увидеть её без уродливой маски респиратора. Лунный луч, пробившийся сквозь слуховое окно барака, осветил подушку, на которой лежала фиолетовая головка с тонким витым рогом. Бросив всего один взгляд, он покачнулся, словно собираясь повалится в обморок. В ушах зашумела кровь…
— Не может быть! — прошептали его онемевшие губы. — Милосердная Луна, это же Твайлайт Спаркл!..
Искорка пододвинула фотографию и стала пристально рассматривать отца.
— Я рада, что могу его увидеть, — запинаясь, проговорила она. — Пусть даже это посмертная фотография, всё равно…
— Позже он рассказал, как страшно горевал, когда Селестия отправила меня в Понивиль. Дошло до того, что бедняга даже решил уйти из гвардии. Но ему нужно было заботится о двух младших сёстрах, так что пришлось остаться. Половина кантерлотских кобылок сохла по статному гвардейцу, но он оставался непреклонен. Мы, пони, страшные однолюбы и редко меняем предпочтения.
— А ты? Ты его сразу полюбила? — с жадным любопытством спросила Искорка, глядя почему-то на Черепа.
— Разумеется, — усмехнулась Твай. — Как только увидела без респиратора, так сердечко сделало «йок»!
— Прекрати, я тебя серьёзно спрашиваю!
— Конечно, не сразу. Поначалу его робкие ухаживания вызывали лишь раздражение. Разумеется, мне льстило, что в этой смрадной дыре у меня оказался горячий поклонник, но настоящая любовь пришла позже. Когда-нибудь, оставшись вдвоём… — тут единорожка окинула нас веселым взглядом, — я расскажу тебе об этом со всеми подробностями, дочка, но сейчас, боюсь, время ещё не настало.
Алевтина засмеялась, я тоже хихикнул, стараясь не слишком давать волю воображению. Твайлайт снисходительно посмотрела на нас и покачала головой:
— Какие же вы ещё дети…
— Конечно. Не всем же быть такими большими и мудрыми.
— Да-да. Но мы отвлеклись. Я провела в лагере около года и неожиданно для себя самой стала вместе с Еном негласным лидером общины пони. Сказывался мой богатейший жизненный опыт, да и административные таланты играли далеко не последнюю роль. Постепенно наша компания стала подумывать о побеге, хотя, конечно, сделать это было невероятно сложно – охрана лагеря была многочисленна и отлично вооружена. Вот если бы вспыхнул бунт всех заключённых… Наши отношения с зеками-людьми оставались хорошими, но подбить их на восстание было нереально, все уговоры оканчивались ничем. Впрочем, там, где потерпела поражение дипломатия, помогла случайная утечка информации. Из достоверных источников стало известно, что лагерь передислоцируют на новое место, в город Дубна, где после подрыва ядерного реактора образовалось внушительное радиоактивное пятно.
Реактор был невелик и сам по себе взорваться не мог, ему в этом помогли несколькими тоннами тротила. В результате большое количество радиоактивных материалов оказалось разбросано в радиусе нескольких километров вокруг эпицентра. Предполагалось, что мы, используя самую примитивную технику, проведём первичную очистку местности, убрав наиболее «фонящие» обломки. Ясно, что после такого «трудового подвига» мало кто останется в живых. А немногие уцелевшие очень скоро позавидует мёртвым.
Мы постарались как можно быстрее донести информацию о грядущем переезде до других заключённых. Когда крысу загоняют в угол, она начинает драться с яростью берсерка. Человек гораздо страшнее крысы, его нельзя лишать остатков надежды, иначе инстинкт самосохранения перестаёт действовать. Спустя всего три дня после прихода информации в лагере вспыхнул бунт. Ен и Уайт, имевшие за плечами большой армейский опыт (во время войны они сражались наравне с людьми – Ен в инженерных частях, Уайт – в разведке), сняли часовых, и толпа зеков, вооружённых кто чем, ворвалась в казарму охраны. Резня была жестокая, но после того как оружейная комната оказалась в руках восставших, драка пошла на равных. Воспользовавшись всеобщей суматохой, группа из двадцати трёх пони прорвала периметр и скрылась во мраке. Мы шли на запад, так как имели информацию, что в Союзе Российских Республик пони и люди обладают равными правами. То была ложь, но в тот момент нам об этом ещё не было известно…