Цена бессмертия
Глава 15. Трудно быть взрослой
Иллюстрация Dalagar
...Пока оленята шли по тёмному лесу за Грей Маус, голову пони занимали невесёлые мысли.
Например, что при такой скорости перемещения им не убежать от этого Ночного Кошмара. Потому что тот был силен, целеустремлен и тоже, как и Мышка, видел в темноте.
А ещё он приближался.
Потому что это чувство замогильного холода и первобытного ужаса, вроде бы отступившее во время бегства, снова начало возвращаться.
И трое оленят все чаще опасливо оглядывались назад, хотя в наступившей темноте, разумеется, не могли ничего разглядеть. Но они явно что-то чувствовали.
Насколько Грей знала, до тропы оставалось всего ничего. А от неё уже копытом подать до станции Водного пути. И даже если сейчас волшебный транспорт не работал, то там, по крайней мере, будут взрослые олени. Если повезет, то и витранги. Потому что, как показывал опыт, на стражников-перитонов надежды маловато... Впрочем, перитоны могли просто увезти оленят в безопасное место.
Мышке вновь стало до невозможности страшно. Но стоило оглянуться на оленят, и страх отступал перед чувством ответственности: если ночная пони улетит или потеряет самообладание, кто встанет между ними и настигающим кошмаром?..
От обиды на происходящее чуть не навернулись слезы, но Грей сдержалась. Она была уже взрослой, и в присутствии оленят ей нельзя было показывать слабость. Наоборот, малыши смотрели на неё с надеждой, что вот она, такая большая и умная, сумеет всё наладить.
«Как же просто быть маленькой! — подумалось Грей. — Можно ведь всегда положиться на взрослых, позвать маму, наконец...»
Впору было пожалеть, что уже выросла, право слово.
Конечно, рядом с Молчуном она чувствовала себя иногда маленькой несмышлёной кобылкой, но это было скорее связано просто с колоссальным опытом попугая, с которым могли посоперничать разве что бессмертные аликорны. Ну или эйкеррен.
Подумалось, что вот Ария и Лоудстар наверняка знали бы как себя вести в такой ситуации. Или Найтглоу.
При мысли о молодом ментате щёчки Грей Маус тронул лёгкий румянец. Она не взялась бы сказать, почему.
«Только я, наивная дурёха, за тридевять земель от дома...» — оборвала Мышка собственные мысли.
Необходим был план. И чем скорее, тем лучше. Потому что всё существо ночной пегасочки буквально вопило о том, что время истекает. Даже как будто зловещий шепоток на грани слуха стал практически слышен.
Как назло, ничего не придумывалось. Почти ничего.
Футляр, в котором лежал сложенный самострел, будто в одно мгновение потяжелел в несколько раз.
Но это только вселило в Грей Маус толику храбрости. Ту малость, которой не хватало для того, чтобы решиться...
Фестралочка остановилась. И когда внимание всех присутствующих сосредоточилось на ней, сказала, очень стараясь, чтобы голос не дрожал:
— Уводи детей, Молчун. Я его задержу.
Попугай не сразу ответил, но явно понял, что имеет в виду пони:
— Это что за дешёвая драма времен Поняческих Войн?!
— Если мы побежим все, то он ударит нам в спину и тогда не уйдет никто. Уводи, я тебе говорю! — решимость Грей таяла, но Молчун об этом не знал и даже догадываться не мог. По крайней мере, фестралочка на это надеялась.
Одновременно со всем этим она решительно расстегнула футляр и стала сосредоточенно собирать оружие.
Это было дико: измыслить и, главное, применить подобное против живого пони. Пусть и такого, как Ночной Кошмар.
Но никакого другого способа остановить убийцу Грей не видела.
В голосе попугая послышалась какая-то обречённость. Как будто тот не питал надежды переспорить Мышку, но и сдаваться так быстро не хотел:
— Он тебя на одно копыто положит, другим прихлопнет, няша ты поняша.
— Молчун, — Грей говорила тихо, но даже в растревоженном Лесу её было хорошо слышно, — я не Ария, которая с голым крупом готова полезть на превосходящее число ма... противников. Мне есть чем его удивить.
Молчун смотрел, как в копытах Мышки медленно появляется боевое оружие, будто пришедшее из глубин веков. Из тех жестоких времен, что старый попугай застал.
Какие картины встали перед взором Молчуна, осталось неизвестным, но когда он заговорил, голос его дрожал:
— Не делай этого. Пожалуйста...
— Другого пути нет, ты же знаешь.
— Хей! — подала голос Мисти. — А нас никто не собирается спрашивать?!
Но Мышка не успела ответить. От деревьев раздался голос:
— Нет. Добычу никто не спрашивает.
Все вздрогнули и посмотрели в ту сторону. Грей почувствовала, как грива делает попытку встать дыбом.
Но при этом она не позволила себе отвлечься от последнего штриха. Деталь со щелчком встала на место, и лёгким движением копыта Грей Маус натянула тетиву.
— Нет времени спорить. Я вас догоню. Встретимся на станции.
Оленятам хотелось возражать. Особенно хартам, которые недавно «победили» ночную кобылицу в бою. И готовы были бросить вызов ещё одному пони несмотря на то, что буквально недавно не могли сдвинуться с места от страха.
Но Молчун перелетел на голову Эйкорна и, оглянувшись, сказал:
— Не вздумай мне тут умирать, поняла?! Тебя ждут две подруги в Старспайре, да и я тебе надеру уши, если ты вдруг погибнешь. Отвлеки его и уходи, поняла?
Мышка улыбнулась, кладя на ложе арбалета короткую стрелу с широким наконечником:
— Конечно, мой добрый Молчун. Только отвлеку его — и сразу назад.
С этими словами Грей Маус решительно двинулась навстречу Ночному Кошмару, который за это время уже покрыл половину разделяющего их расстояния. Хотя вроде как не спешил, лишь стелился над травой чёрный силуэт.
Но очевидно было одно: убежать от него не удастся. И насчет «улететь» у Мышки тоже были крупные сомнения.
Но ни то, ни другое в любом случае не годилось, потому что тогда пришлось бы бросить малышей. А это было превыше сил фестралочки-тихони, которой в жизни не было так жутко.
В жеребячестве она бы назвала это «ужасненько страшно».
Взгляд золотистых глаз не отрывался от приближающегося фестрала.
«Простите меня, девочки, но так надо...» — мелькнула мысль...
...Бладласт Шейд бросил лишь мимолетный взгляд вслед убегающим оленятам.
На сердце Ночного Кошмара было спокойно: добыча никуда не денется, особенно без умеющего видеть в темноте проводника и без волшебной лодки на реке. И догнать их не составит труда, особенно по воздуху. Благо, Семя находилось у оленёнка, который может только ползать по земле.
Фестрал окинул взглядом соплеменницу, что дрожала как осиновый лист, но всё равно стояла на пути.
— Даже жаль, — сказал Ночной Кошмар, облизнувшись, — что у меня нет времени ни на развлечение, ни на трапезу с этой нежной плотью...
С этими словами он с расправленными крыльями пошёл вперед, уверенный, что маленькая пони парализована страхом. Мало того, что сам ликтор выглядел довольно внушительно, так ещё бурлящая древняя магия дара ночной принцессы должна была полностью сокрушить волю кобылицы.
Но когда Бладласт Шейд был буквально в десятке шагов, тёмно-серая фестралка перестала дрожать и вскинула полный решимости взгляд золотистых глаз.
Самострел в её копытах резко поднялся, а тетива громко тренькнула.
С такого расстояния не промазал бы и жеребенок.
Но, опустив взгляд, Бладласт Шейд не увидел стрелы, которая по всем признакам должна была беспомощно отскочить от закаленного металла брони. Он снова посмотрел на Мышку и сказал с некоторым удивлением:
— Ты промахнулась?
— Не промахнулась, — уверенно заявила фестралочка.
Словно ожидая этих слов, пришла боль.
Фестрал вздрогнул и повернул голову.
Широкий наконечник вспорол перепонку кожистого крыла, что может означать только одно: некоторое время Ночной Кошмар больше не сможет летать.
— Ах ты! — прорычал Бладласт Шейд и, пригнув голову, бросился к фестралочке, вновь поднимающей самострел.
Ночной Кошмар явственно чувствовал, что не успеет. Оружие в копытах кобылицы выглядело на зависть эргономичным и надёжным, и стрела утвердилась на ложе буквально за секунду.
Но фестралка не выстрелила. Её глаза расширились от удивления и страха, а зрачки превратились в узкие щелочки. Более того, задрожали и сжимающие самострел копыта.
Если бы Бладласт Шейд сейчас обернулся, то увидел бы, что тени за его спиной сплелись в корявый и тощий силуэт с оленьими рогами и множеством горящих алых глаз.
И от этой фигуры исходил столь экзистенциональный ужас, что аура самого Ночного Кошмара в сравнении с этим казалась чем-то совершенно незначительным, вроде «подкроватного шебуршалы», озорного духа, пугающего жеребят по ночам...
Тем временем Грей уже расправила крылья и взлетела, но огромный жеребец покрыл разделяющее их расстояние одним звериным прыжком и прижал пискнувшую пони к земле.
— Ну уж нет, — сказал он, с хрустом ломая копытом самострел кобылки, — я ещё с тобой не закончил!..