Остановившись у леса снежным вечером

Снежным вечером

Это мои леса. Мне неизвестно, кому они принадлежат. Может, никто ими не владеет, или владелец живёт очень далеко. Это не важно. Они мои.

Здесь я могу слышать тысячи звуков, да таких, на которые не все и внимание обратят. Не улетевшие на юг птицы, которые щебечут друг с дружкой, шуршащие белочки, не впавшие в спячку. А ещё деревья скрипят на ветру. И если ты прислушаешься очень-очень внимательно, то сможешь услышать звук падающего снега.

Все говорят, что я слишком тихая. Может быть, в городе это правда. В Кантерлот Хай, со всей тамошней суетой и суматохой, меня трудно услышать. Но уловить звук колышущегося снега в маленькой роще позади школы тоже очень затруднительно. Зато вместо этого здесь вы можете услышать, как громко звенят колокола, кричит детвора вокруг, шумят старые обогреватели.

Хотя мне нравится тишина. Если бы я говорила громче, то, возможно, не смогла бы расслышать хор голосов, наполняющих эти леса. Представьте себе, как это ужасно, бездумно блуждая по лесу, случайно разрушать туннели, которые так старательно прокладывали мышки. И если я распугаю птиц, то, возможно, они не найдут еды сегодня ночью. Поэтому мне лучше помолчать.

В некотором смысле, я — лес для своих друзей. Они узнали, как прислушиваться ко мне, и это значит, что все они очень хорошие слушатели. Может быть, они ещё не способны услышать зов птиц, но это нормально. Эти леса никуда не денутся. Я буду здесь, буду слушать. Я могу подождать.

Если я приведу сюда кого-нибудь из своих более активных друзей, думаю, они хорошо проведут время. Смогут вдоволь кричать и гоняться друг за другом, как это делают белки по весне. Я бы, наверное, приняла на себя снежок-другой по ошибке. Я бы не возражала, на самом деле. Приятно видеть, когда моим друзьям весело. Но я здесь не поэтому.

Я здесь со своим самым близким другом, единственным, кто может по-настоящему ценить лес, как я. Или, может быть, она просто любит то, что нравится мне, иногда трудно сказать. Она идёт рядом со мной, шурша сапогами по свежевыпавшему снегу. Изо всех сил старается ступать так же мягко, как и я, но тишина даётся ей нелегко.

Стоит ей войти в комнату, как все взгляды устремляются на неё. Она прекрасна, даже если не всегда видит это. Даже больше, она само обаяние. Мир слушает, когда она говорит. Когда говорю я, мир напрягается, чтобы услышать меня. А иногда я даже ступаю как можно тише, чтобы не заглушить свой голос.

Могу отметить, что её одежда не подходит для прогулок зимним вечером. Сапоги отлично смотрелись бы на каком-нибудь громком концерте, но не здесь: снег медленно впитывается в них. Её фирменная кожаная куртка выглядит так же хорошо, как и всегда, но она мало спасает от укусов холодного ветра. Однако она упряма. Она не повернёт, пока этого не сделаю я.

Это не то место, где бы она предпочла провести вечер. Но она всё равно здесь, и не только потому, что у неё больше нет других дел. Остальные девочки сейчас сидят в старом амбаре и пьют горячий яблочный сидр. Она же решила быть здесь, со мной.

Она едва поднимает руку и хочет что-то сказать, но слова не покидают её рта. Всё нормально. Я могу подождать.

Вот впереди горностай выскочил на оленью тропу, по которой мы идём через лес. Он останавливается, завидев меня, дёргая носом в прохладном воздухе. В своей чистой белой шкурке зверёк почти невидим, и моя спутница даже не замечает его. Я улыбаюсь, желая ему счастливой охоты и безопасных путешествий. Сначала он выглядит смущённым, как и все животные, когда я заговариваю с ними. Но после кивает, убегая в поисках последней закуски на ночь.

Я оглядываюсь на свою подругу, которая сопровождает меня этим вечером. Она смотрела на меня, и когда я поворачиваюсь, быстро отводит взгляд, делая вид, что изучает деревья, мимо которых мы идём. Я тихо хихикаю, и из моего рта вылетают белоснежные пушистые клубы пара. Она покраснела.

Моя спутница не знает, куда мы держим путь, но я знаю. Почти. В тусклом свете лес выглядит по-другому, и очень легко начать ходить кругами. Но я не слишком волнуюсь. Даже если я не найду то место, которое хочу ей показать, я найду какое-нибудь другое.

Я не беспокоюсь о том, как мы найдём дорогу назад. Даже с этим небольшим снегопадом, исключено, чтобы наши следы замело. Я также могу спросить дорогу у пролетающего воробья. Хотя мне немного трудно перевести слово "автомобиль" на воробьиный диалект птичьего наречия языка животных, используя поползневый говор, но они всегда раньше помогали. Нет причин бояться леса, не у меня. Не этого леса, полного дружелюбных пушистых мордашек.

Когда-то эти деревья были моим единственным убежищем. Чем меньше говорят о моих былых буднях в школе, тем лучше. Тем более что я вижу сожаление в глазах моей спутницы всякий раз, когда они упоминаются. Не важно, сколько раз я повторю ей, что простила её, она всегда выглядит виноватой.

В этих лесах не бывает модных журналов или школьных хулиганов. Здесь отсутствовали пустынные коридоры или кладовки уборщиков. А здесь деревья всегда разговаривали со мной. Шепчущие листья пели мне, когда ветер их теребил, проносясь сквозь густые ветви, нежно шептали мне, когда я пробиралась от дерева к дереву.

В свои худшие дни мне так хотелось стать деревом. В своём воображении я раскидывала ветви широко и высоко, укрывая всех маленьких зверушек в своих ветвях и корнях. Дятел поселился бы в моём стволе, и я бы не возражала.

Но те времена позади, чему я рада. Никто больше не обижает меня, и теперь я могу прийти сюда затем, чтобы просто отдохнуть. Ныне это то место, куда я могу привести своих друзей.

Тропинка впереди кажется знакомой. Вон берёза, расколовшаяся на два ствола, которые обвивают друг друга, протягиваясь к розовеющему небу. Мы на правильном пути. Я немного ускоряюсь, мой энтузиазм берёт надо мной верх. Моим глазам открывается поляна, окружённая деревьями. Подружка изо всех сил старается не отставать, но её сапожки явно не приспособлены к такому темпу.

К счастью для неё, мы на месте!

Перед нами раскинулось замёрзшее озеро. Найти его было непросто — от остальной части леса это место отличает лишь отсутствие деревьев. Снег покрывает ледяную гладь чистым нетронутым белым холстом. Рано или поздно какой-нибудь любопытный олень или усталая птица потревожит снег и скомкает холодную простыню, но пока всё идеально.

Рядом лежит поваленное бревно, слегка припорошенное. Я оттряхиваю его варежками и присаживаюсь. Похлопывая по месту рядом с собой, показываю спутнице, чтобы она тоже села. Милашка выглядит смущённой и открывает рот, как будто снова хочет что-то сказать. Но слова не приходят. Тишина леса слишком сильна, чтобы можно было её преодолеть. Но я могу подождать.

Из своего рюкзака я достаю то, что припасла к ночи. Я, конечно, ничего не имею против холода, но нет ничего лучше горячего какао в середине зимы. Я наливаю половину термоса в кружку и передаю её сидящей слева девушке. Она осторожно берёт её, обхватывая замёрзшими руками.

Наливаю какао и в свою чашку, закрываю глаза и вдыхаю насыщенный аромат. Это почти подавляет, в одно мгновение я забываю о свежем холодном воздухе вокруг себя. Пар, слетающий с кружки, ведомый лёгким ветерком, танцуя, устремляется к небу. Взгляд цепляется за  падающую блуждающую снежинку, тающую и растворяющуюся в одно мгновение.

Я осторожно дую на поверхность какао, пар уносятся прочь и устремляется к озеру. Затем поворачиваюсь к своей подруге и предлагаю свою кружку для тоста. Я снова думаю, что она сможет что-то сказать, но она только улыбается. Глухой стук пластика о пластик эхом разносится по озеру, странный искусственный звук на фоне природы.

Мы вместе делаем глоток, умудряясь не обжечь языки. Великолепный шоколад согревает меня в одно мгновение, словно кто-то зажёг огонь внутри. Я делаю ещё один жадный глоток, не в силах сдержать себя. Этот момент едва ли мог быть лучше.

А потом я чувствую, как что-то упирается мне в бок. Нервно выглядящая девушка на бревне рядом, слегка дрожа, прислонилась ко мне. Сквозь её недостаточно плотный для такой погоды жакет я чувствую тепло её тела. Я рада, что она не полностью замёрзла. Улыбаясь своей лучшей ободряющей улыбкой, обнимаю её свободной рукой. Когда я крепко прижимаю её к себе, мне кажется, что от неё слышится вздох облегчения.

Она обхватывает  мою руку. Медленно, осторожно кладёт голову на моё плечо. Я резко сжимаю её в объятиях, а она, вырываясь, упирается своим личиком в моё, и её холодные щёки соприкасаются с моими.

Мы наблюдаем за её тёзкой, что упорно топит солнце за горизонтом. Небо устраивает эффектное шоу: жёлтые, красные и розовые цвета пробираются сквозь тяжёлые зимние облака. Опушка у озера обеспечивает прекрасный обзор на медленно выходящие одна за другой звёзды. Они мерцают над теперь уже тёмным лесом и озарённым луной озером.

Затем, когда я начинаю волноваться, что мне придётся сдаться, Сансет нарушает тишину. Наконец, она задаёт мне вопрос, который, как я знаю, она не решалась задать несколько недель. Он эхом разносится по тихому озеру, как рябь, которую ветер создаёт летом на воде.

Я позволяю вопросу повиснуть в воздухе, прислушиваясь к эху, чтобы убедиться, что действительно правильно её расслышала. Затем нарушаю своё собственное молчание, только один раз:

— Я бы с удовольствием.

Я протягиваю руку и быстро чмокаю её в щёку. Они становятся гораздо розовее, чем прежде, от холода, и она тоже целует меня. Я улыбаюсь самой широкой улыбкой, которая когда-либо была на моём лице, и она крепко обнимает меня.

Лунный свет ведёт нас обратно через лес, показывая наши следы. Я крепко держу за руку свою девушку, и она ни разу не вздрагивает.