Ученик

Возвращение долгов

Эрик держал в руках книгу и никак не решался приступить к изучению её содержимого. Толщина, красочная обложка и даже название «Химия любви» недвусмысленно намекали на увлекательное чтение, но всё же он не мог взять в толк, зачем единорогу-волшебнику из другого мира сдался любовный роман!

У него закрадывалось подозрение, что Сомбру обмануло название, но как спросить, не рассердив этого гордеца? Ведь наверняка скажет: «Так надо», — и даст копытом по лбу. Всем нутром Эрик предчувствовал подобный исход.

Вздохнув, он вытянулся на тахте и открыл томик. Однако не прочёл и первой страницы, как кто-то из соседей включил телевизор. Мигом новообретённая пара островерхих ушей маленькими локаторами развернулась в сторону звуков. Чуть ли не силой Эрик повернул их руками обратно, а попутно костяшкой пальца задел по выросту на лбу — и взвыл, стиснув кулаки. Будто молотком шибанул!

«А как ты хотел? — спросил Сомбра вчера утром, когда Эрик проснулся от дикой головной боли. — Твоё тело не предназначено для творения магии. Для тебя произносить заклинания всё равно, что складывать костёр из камней. Поэтому без некоторых превращений не обойтись. А образец у меня только один».

Когда подросток захотел выругаться, то с ужасом ощутил, как собственные зубы стиснулись на языке, подержали так немного и отпустили; намёк вполне понятный.

Вчерашний день прошёл нескончаемой пыткой: уши улавливали даже шёпот через стену, рог болел от любого ветерка. Пытаясь спастись от непрестанной головной боли, Эрик даже попытался уснуть и скользнуть в Промежуток — почти сразу Сомбра пинком выбросил его обратно, напутствовав: «Привыкай».

…Пролистывая страницу за страницей, Эрик понемногу втягивался, хотя и морщился на некоторых моментах. Бывало даже, что смущался и краснел, тихонько молясь, чтобы учитель не вздумал появиться в этот момент. В остальном же подобное времяпрепровождение ничем не отличалось от минувшей недели. Каждый день он просыпался, брал очередную книгу, будь то расширенный самоучитель по физике или пособие по садоводству, и читал до ночи, изредка отвлекаясь на еду. А потом на полном серьёзе обсуждал прочитанное с Сомброй в Промежутке; Эрик никак не мог взять в толк, к чему была эта нелепость. После особенно долгого разговора о различиях, преимуществах и недостатках азотных и фосфорных удобрений у подростка сложилось стойкое ощущение, что учитель хотел от него совсем иного.

О чём они не говорили, так именно о магии. Не считая первого урока, Сомбра больше не учил его ничему. Никаких медитаций, ритуалов, загадочных слов и жестов — только классическая механика, компост и школьные теоремы по математике. И ради этого ему пришлось бросить все свои подработки и лишиться финансовой опоры?

Но Эрик сдерживал досаду и молчал, потому что была обратная сторона. Впервые за долгое время он нормально высыпался и отъедался. Сомбра держал слово, что ученику больше не придётся заботиться о повседневных мелочах. Могло ли быть, что и насчёт всей этой разрозненной информации у него имелись планы?

В дверь постучали, хотя Эрик никого не ждал. Сэр Жиробас получил остаток долга и благополучно забыл о несовершеннолетнем жильце до следующего месяца. А больше никто не мог заявиться. Кроме, разве что…

Подумав об одной конкретной личности, он немедленно захотел притвориться, что никого нет дома, но прекрасно осознавал всю тщетность поступка. Личность обладала поистине феноменальным упорством. Скривившись, он отложил книгу и поднялся — сразу пришлось ухватиться за спинку тахты, лишь бы удержаться на копытах, ещё одном «подарочке» единорога.

— Сейчас! — крикнул Эрик, в спешке натягивая толстовку и накидывая капюшон, скрывшем и гриву, и уши. Пошатываясь, протопал до двери, напоследок глянул, прикрывают ли штанины изменившиеся конечности — и открыл замок.

— Эрик, солнце моё, ну что так долго! — стоящая за порогом девица с лисьим личиком улыбнулась, слегка обнажив краешек белых зубок. А Эрик внезапно понял, что с куда большим удовольствием полюбовался бы на оскал Сомбры.

— Дела, Рина, — он пожал плечами, стараясь держать голову чуть опущенной: в коридоре и комнате царил полумрак от задёрнутых штор, но даже так хоть какие-то перемены во внешности могли броситься в глаза. А Рина была из тех людей, которые многое замечают и далеко не сразу забывают увиденное.

— Да какие у тебя могут быть дела, — махнула рукой девица, одёргивая жакет. — Я тут заметила, ты последнюю неделю всё время дома сидишь, никуда не выходишь. Неужели в лотерею выиграл?

— То-то бы я продолжал тут просиживать.

— Ой, и не говори, самой охота куда-нибудь уехать, — мечтательно протянула девица. Затем её взгляд и голос стали деловитыми. — Ну, а пока не одолжишь мне немного? Всё равно у тебя денежки завелись, мне кажется.

Было бы проще соврать: «Нет!», и захлопнуть дверь, но Эрику никогда не удавалось сбить её с толку. Если она намечала себе что-либо, то пёрла напролом, пока не получала желаемое. Пожалуй, у неё и впрямь могло получиться съехать отсюда — сам Эрик с нетерпением ожидал этого знаменательного дня. А пока что приходилось с зубовным скрежетом «одалживать» ей каждую неделю.

Вот и сейчас он отвернулся, не глядя пошарил в кармане висевшей рядом куртки и вытащил несколько мятых купюр, которые всучил в её требовательно протянутую ладонь.

— Можно и аккуратнее, — с напускным неудовольствием сказала Рина, любовно разглаживая и укладывая деньги в сумочку. — Я слышала, в некоторых государственных заведениях много чему бесплатно обучают, в том числе хорошим манерам. У них даже получается делать из таких парней, вроде тебя, вполне вежливых официантов.

— Сейчас много чему могут научить, — Эрик проглотил колкость нахальной девицы. Каким-то образом Рина сообразила, что подростку есть от кого скрываться, и однажды дала ему понять о своих догадках — и о готовности рассказать о них кому следует.

Хихикнув, Рина попрощалась и удалилась, звонко цокая каблучками. А Эрик захлопнул дверь и выдохнул сквозь сжатые зубы: одним своим видом она доводила его до белого каления.

«И что я имел неудовольствие лицезреть?» — Сомбра возник в его голове так внезапно, что Эрик таки споткнулся и грохнулся коленями на пол.

— Всего лишь мелкая неприятность, учитель, — пропыхтел он, пытаясь взгромоздиться на ноги.

«Совсем наоборот, — в голосе единорога зазвучали ледяные нотки, как всегда, когда он был чем-то крайне недоволен. — Загляни ко мне, надо поговорить».

— Но как, учитель? — растерялся Эрик, оставшись на четвереньках. — Я совсем не хочу спать.

«Ляг поудобнее, расслабься и пожелай вслух, что хочешь увидеться со мной».

Ничего хорошего встреча не предвещала, но если уж Сомбра говорил таким тоном, выбора у Эрика не оставалось. Что могло вызверить наставника?

Для начала он поднялся и вернулся в комнату. Прошёлся из угла в угол, пробуя удержать равновесие, потом убрал недочитанную книгу и сел на тахту, подперев голову. Огляделся по сторонам — а больше тянуть время не получилось.

Поворочавшись на тахте, он нашёл-таки удобную позу, закрыл глаза и с замершим сердцем произнёс:

— Я хочу увидеться с учителем Сомброй.

Темнота под веками не изменилась, хотя Эрик и не знал, что должно произойти. Подождав немного, он уже собрался повторить фразу, когда над ухом раздалось:

— И долго ты так лежать собираешься?

Распахнув глаза, Эрик резко сел и увидел вокруг яблоневый сад. А заодно и яростную морду стоящего в шаге напротив Сомбры. Его прижатые уши было почти не разобрать в гриве; и сам он как будто стал больше — деревца рядом с ним казались жалкими веточками.

Эрик порывисто вскочил — почему-то в Промежутке тело оставалось прежним — и повернулся к нему.

— Учитель, я…

— Ты нарушил мой совет, — зло и презрительно фыркнул Сомбра. — Ты унизился.

— Но…

— Что хуже, ты унизился, сам того не заметив! — рявкнул Сомбра. — Нет худшего унижения, чем унижение, ставшее привычкой. Я жду такого от рабов, но не от тебя. А теперь говори!

— Я… простите, учитель, — Эрик виновато склонил голову. — Она застала меня врасплох…

Как он не подумал! Ведь всё так просто: Рина непринуждённо обвела его вокруг пальца точно так же, как он заговорил того продавца. Подцепила давным-давно на крючок, убедив, что много знает и сумеет причинить ему неприятности, если он не станет выплачивать ей мзду. И Эрик откупился от неё.

Вот уж действительно, не надо быть магом, чтобы получить желаемое.

— Я постараюсь всё исправить! — добавил поспешно, всем нутром чувствуя недовольство наставника.

— И каким же образом? — выгнул бровь Сомбра, усаживаясь на задние ноги и скрещивая передние перед собой. — Просвети меня, о мудрейший.

А действительно, как?

Пойти к Рине и потребовать деньги обратно? А вдруг у неё в самом деле хватит духу позвонить в службу опеки? По слухам, ребята там работают настойчивые, отсидеться в квартире не получится. Придёт наряд полиции, дверь выломает… дальше Эрик думать не хотел. Выходит, надо сделать так, чтобы она раз и навсегда зареклась от подобной мысли. Подкупом и уговорами тут дело не решишь. Оставалось только напугать. Но чего может опасаться прожжённая девица?

Зарывшись пальцами в волосы, Эрик с нарастающим отчаянием понимал, что не сможет выполнить поспешное обещание.

— Ну, я жду ответа.

Он поднял голову и посмотрел на единорога. Сейчас тот выражением морды и интонацией до боли напоминал миссис Стоунвуд — учительницу, которая вела уроки в начальной школе Эрика. В ту пору мальчика от её голоса и ехидных подковырок постоянно тянуло описаться — да и не его одного. Её именем пугали приходящую в первый класс малышню, а жутковатые истории про неё входили в топ школьных страшилок.

А ещё Эрик помнил, как однажды после занятий услышал от неё: «Не стесняйся спрашивать у меня помощи. Я далеко не сахар, но уж точно не откушу тебе голову. Для того здесь и нахожусь, что помогать вам разобраться с ошибками». И он подходил и спрашивал.

После третьего класса они больше не виделись. Эрику так и не довелось узнать, действительно ли у неё был такой несносный характер, или она просто старалась держать учеников в строгости. Зато тот самый урок так и остался в памяти.

И сейчас подросток, глядя на Сомбру, медленно опустился на колено перед ним.

— Давай, поупражняйся в поклонах, — зло фыркнул Сомбра.

— Вы сами сказали мне, что я могу поклониться тому, кого уважаю, — сказал Эрик, подняв голову и твёрдо посмотрев на Сомбру. — Учитель, я уважаю ваш опыт и знания. И я хочу вас спросить.

Единорог фыркнул уже спокойнее и тряханул гривой. Уши его выпрямились.

— Подловил, — резюмировал он недовольно. — Хорошо, спрашивай.

— Пожалуйста, помогите мне разобраться с этой ситуацией.

— А что мне мешает отказаться? — прищурился Сомбра. — Ты ошибся, тебе и разбираться.

— Я понимаю, учитель, — Эрику непросто давалось одновременно выдерживать взгляд Сомбры и подбирать слова. — Вы имеете полное право так сделать. Но…

— Но что же? — насмешливо и в то же время с тенью интереса переспросил Сомбра.

— …учитель не только учит, но и помогает ученику разобраться с ошибками, — закончил Эрик, чувствуя, как сердце провалилось чуть ли не до задницы.

Невыносимое мгновение они смотрели друг на друга — пока наставник не улыбнулся.

— Сам сообразил или подсказал кто?

— Просто вспомнил, — буркнул от облегчения Эрик, чувствуя, как сердце толчками возвращается на прежнее место в груди.

— Как много полезного ты помнишь, — одобрил Сомбра и тут же ввернул шпильку. — Но пользоваться толком не умеешь. Ладно… — он прилёг на траву и копытом ткнул на место напротив себя. Едва Эрик уселся, как тут же получил легкий шлепок копытом по макушке.

— Во-первых, — сказал Сомбра, пока засопевший подросток тёр место удара. — Ты дал выманить себя. Даже мышь не выскочит из норы, как бы страшно ни клацала зубами лиса снаружи.

Не успел Эрик убрать руку, как Сомбра отвесил ему вторую оплеуху.

— Во-вторых, — невозмутимо продолжил он, не обращая внимания на возмущённое сопение. — Ты уже и сам понял, что дал заговорить себя, не оказав никакого сопротивления. Почему?

— Я… опасаюсь, что она может причинить мне неприятности в случае отказа, — осторожно сказал Эрик.

— Какие неприятности?

— Видите ли, учитель, — Эрик не выдержал и опустил взгляд на траву перед собой. — Я уже сказал тогда, в магазине, что несовершеннолетний. И по закону я не имею права жить отдельно от родителей. И если об этом узнают в опёке… то меня арестуют и либо отдадут в приют, либо вернут обратно в семью. А с этим у меня… проблемы.

Едва Эрик договорил, как мелькнувшее перед лицом копыто поддело его за подбородок и заставило поднять голову.

— Иными словами, ты решил проявить самостоятельность раньше положенного срока? — спокойно заметил Сомбра.

— Да…

— И как же это связано с твоей уступкой?

Эрик недоверчиво посмотрел на наставника: неужели он не понял?

— Учитель, большинство людей вокруг не обращают внимания, сколько мне лет, а хозяин дома… ему всё равно, пока я плачу за жильё. Но если эта… особа… действительно заявит в опеку, и люди оттуда придут ко мне, то первым делом потребуют у меня удостоверение личности, которое у нас выдают по совершеннолетию. И если я его не предъявлю, у них появится повод арестовать меня.

— Если ты солжёшь им, что потерял это удостоверение или представишься другим именем?

— Как я уже сказал, меня в любом случае задержат для выяснения личности. Если я совру, что потерял удостоверение, то меня попросят назвать имя, — принялся сбивчиво объяснять Эрик. — Если я представлюсь не своим именем, то обман раскроется очень быстро, потому что это имя не найдут… или оно будет принадлежать совсем другому человеку, ведь на каждом удостоверении есть фотография… такая маленькая картинка владельца. А её копия вместе с остальными сведениями хранится в полиции.

— То есть ваши стражи закона могут в любой момент выяснить всё про нужного человека и найти его? — с неподдельным любопытством уточнил Сомбра. — Интересный порядок…

— Кошмарный!

— Иными словами, — подытожил Сомбра, — ты вырвался из одних рабских оков, чтобы тут же угодить в другие.

— Я бы не назвал это рабством…

— Когда ты не имеешь права доказать свою самостоятельность только из-за возраста, все твои действия — лишь трепыхание внутри клетки. Все твои помыслы направлены лишь на то, чтобы вырваться из неё, и ты понапрасну растрачиваешь силы. Но по-настоящему ты станешь свободен только тогда, когда кое-что поймёшь, — на этих словах Сомбра ненадолго замолчал, и Эрик подобрался.

— Ты ничего никому не должен.

— А? — Эрик откровенно не понял, к чему свёл речь наставник.

Зато Сомбра понял, что ученик сегодня не в ударе, потому что тяжело вздохнул и то ли отвесил ему третью, совсем лёгкую, оплеуху, то ли грубовато взъерошил копытом волосы.

— Для начала, не повинуйся слепо тому, что тебе говорят.

— И? — Эрик подался вперёд.

— А до остального сам додумайся! — рыкнул Сомбра. Зажмурившись, подросток уже приготовился к новому шлепку, но его не последовало. Когда же он открыл глаза, то вместо сада увидел потолок комнатки.

Несколько оплеух и невразумительный совет были совсем не тем, на что он рассчитывал. Ещё и голова опять разболелась. Морщась, он уселся на тахте и осторожно прижал ладонь ко лбу.

«Ты ничего никому не должен», — что бы это значило?

Он не должен бояться Рины — так, что ли? Если он не должен бояться её, то сможет пойти против неё? Легко говорить, когда она и в самом деле может заявить в опеку!

Но если она не станет стучать на него? Если для неё Эрик — всего лишь глупенький трусишка, от которого не жди отпора?

И тут же его мысли маятником качнулись в противоположную сторону. Просто явиться к ней и сказать: «Денежный кран перекрыт» тоже нельзя. Эрик почти не сомневался, что в её характере будет так или иначе устроить ему какую-нибудь пакость в отместку. По всему выходит, что придётся не только дать ей отпор, но и сделать так, чтобы у неё и в мыслях не возникло желания отомстить.

И опять всё возвращалось к первоначальному вопросу: как, чёрт подери, это сделать?!

Чем дольше Эрик размышлял, тем больше распалялся от невозможности найти верное решение. Злость на Рину, на Сомбру, жизнь, этот чёртов дом и всех вокруг застлала всё перед его глазами багровой пеленой. И среди неё молнией сверкнула мысль: «Да с какого чёрта я вообще должен беспокоиться?!»

Эрик застыл как громом поражённый; от внезапной тишины и напряжения зазвенело в ушах. А затем растянул губы в злой и весёлой улыбке.

Действительно! Почему бы просто не прийти к Рине и потребовать у неё чёртовы деньги обратно? Перестать метаться взбешенным зверем в плену страхов и догадок, и совершить один-единственный верный прыжок.

Скинув толстовку, Эрик взъерошил слегка взмокшую гриву и закатал штанины, чтобы не попадали под копыта. В конце концов, что за маскарад, к чему прятаться? Посреди дня жильцов в доме — раз-два и обчёлся, сэр Жиробас таится в своей каморке, а Рина живёт не столь уж далеко.

А раз так — можно повеселиться!

Подгоняемый весёлой злостью, Эрик покинул своё убежище, в два счёта пересёк коридор и выскочил на лестницу. Как раз в этот момент внизу хлопнула дверь, и внизу между пролётами мелькнула чья-то тень. Но Эрику-то надо было наверх, а не вниз! Он взбежал на третий этаж, скакнул в коридор и постучался в первую же дверь налево.

Когда изнутри послышались шаги, он опёрся о косяк — как раз, когда дверь приоткрылась.

— Котик, приве-е-е… э-э-э? — улыбка и личико показавшейся Рины так забавно превратились из радостных в недоумевающие, что Эрик не удержался от смешка.

— Извини, киска, котик ещё не нагулялся, — слова взялись непонятно откуда. — Так что я за него!

Он шагнул — девица попятилась, невольно позволив подростку войти в прихожую. Эрик чувствовал себя на подъёме, чувствуя, как злость и веселье переполняют его и чуть ли не поднимают над полом.

А Рина пятилась, не сводя взгляда с его лица. Эрик знал, как со стороны выглядят его полыхающие голубыми пятнами глаза, и не удержался от широкой улыбки. Тут же девица прерывисто вдохнула и непонятно отчего рывком сделала шаг назад.

— Эй, пацан, — выдохнула она, на миг прикусив губу. — Ты чего пришёл? И чего так вырядился? — к ней возвращалось самообладание; ей и не такое доводилось видать, и растерялась она чисто от неожиданности.

— А твоё-то какое дело? — пожал он плечами, сделав ещё шаг навстречу. — Я тут подумал… извини, но мне денежки самому больше нужны, так что… давай-ка обратно то, что я одолжил.

Она уставилась на него, а затем фыркнула, слегка вздернув губу.

— Ещё чего! Ширнулся что ли, если у тебя крыша поехала? — она сложила руки перед грудью. — Вали отсюда, пока я не закричала.

— Так чего же не кричишь? — Эрик склонил голову набок и демонстративно повёл ушами. — Только твой писк и слышу.

— Это ты пищишь! Так, хватит с меня! Разворачивайся и пошёл обратно, торчок малолетний!

— Когда вернешь должок, тогда и уйду!

— Я сейчас за-!..

Эрик подскочил к ней вплотную — она отшатнулась и вскинула руку: то ли случайно, то ли хотела ударить его. Но это было уже неважно. Перехватив тонкое запястье, парень с силой — месяцы работы грузчиком не прошли зря — дёрнул девицу к себе… и с размаху ударил её по губам. В тот же миг Эрика буквально тряхануло от невыносимого удовольствия при виде того, как пораженно распахнулись глаза Рины. Надменность исчезла — остались только удивление и страх. Она застыла, даже не пытаясь вырвать руку и не поднося другую к губам, на которых проступили капельки крови. Совсем не похожая на ту себя, которая смотрела на подростка свысока, выуживая у него очередную порцию денег.

Интересно, у скольких ещё она вымогала?

Об этом Эрик подумал лишь мимоходом, наклоняясь к ней вплотную и снова улыбаясь — хотя судя по расширившимся глазам Рины, эта улыбка больше напоминала оскал.

— Помолчи, киска, и просто отдай мне то, что нужно, — сказал он негромко в звонкой тишине. — И не вздумай вякать куда-либо. Знаешь, я несовершеннолетний, мне ничего не сделают, разве что припугнут. А вот за тебя возьмутся по полной, особенно когда я расскажу про наркоту.

— Ка… какую?.. — тихонько спросила Рина.

— Которую хранишь!

Правда или нет, но наркотики — это серьёзно, и проверять её будут старательно. Даже если у неё и нет ничего «для настроения», то почти наверняка найдётся что-нибудь ещё, о чём ей не хотелось бы рассказывать стражам порядка.

— Ты… пожалеешь… — прошептала она.

— Хочешь сказать, пожалею, если оставлю тебя в живых? — не менее тихо спросил Эрик, наклонившись к самому её уху. — Ну, скажи то, что хочешь сказать.

Весёлая злость прошла, зато опять разболелась голова. В висках застучало, и этот стук толчками поднимался ко лбу.

— Скажи! — потребовал он, сморгнув, когда перед глазами на миг поплыло. Нет, не поплыло: по лицу Рины пролегли смутные тени, словно наверху загорелся неяркий свет. Но Эрик не мог сейчас отвернуться и посмотреть. Всё его существо было сосредоточено целиком на Рине: одной из неприятностей в его жизни, от которой он намеревался наконец-то избавиться. Теперь она находилась в его власти, и он не мог не упиваться этим чувством — почти до экстаза.

— Скажи! — почти гаркнул он, стиснув запястье так, что её пальцы побелели — и ударил наотмашь снова, гораздо сильнее; одновременно с этим беззвучно вспыхнуло, будто кто-то щелкнул вспышкой фотоаппарата. Голова Рины мотнулась и повисла, и сама она как-то обмякла и потяжелела. Приглядевшись, Эрик понял, что она потеряла сознание; когда он отпустил руку, девушка кулем свалилась на пол.

Сначала он хотел просто бросить её там, где есть, но плюнул и всё-таки уволок в комнату, где устроил на диване. Затем, вернувшись в крохотную прихожую, взял сумочку Рины и вынул из неё кошелёк, негнущимися пальцами перебрал купюры и забрал свои — даже аккуратно сложенные, они оставались мятыми. И торопливо покинул квартиру.

В длинном коридоре он прислонился лбом к стене и выдохнул со звуком, словно у воздушного шарика развязали горловину. С усилием заставив себя идти дальше и ежесекундно озираясь, он двинулся обратно. Вниз по лестнице, снова в коридор — до собственной заветной двери. Ввалившись к себе и запершись на все замки, он осел на пол прямо на пороге. Произошедшее казалось ему сценой из плохонького фильма, в котором ему довелось сыграть главную роль. Он посмотрел на ладонь, сжал и разжал пальцы в кулак, пытаясь воскресить в памяти ощущение. И оно возникло слабой тенью удовлетворения от того, что наконец-то он поменялся местами с одним из тех людей, которые решили сделать его жизнь невыносимой.

Ведь боялась она, не он.

«И как тебе на вкус? — раздалось удовлетворённое урчание Сомбры; Эрик даже не удивился его появлению. — Только боль и страх заставят остальных делать то, что надо. И ты не должен стесняться этого».

— Но… это так…

«Конечно, не стоит превращаться в истеричного слабака, который только и может, что подкреплять свои слова ударом».

Эрик содрогнулся от такой перспективы: меньше всего ему хотелось становиться домашним тираном. Эдаким воинствующим хомячком, который щелкает зубами на хомячиху и хомячат в клетке, а снаружи старается даже не дышать, стоит только вдалеке показаться кошке.

«Заходи ко мне, надо поговорить».

Кивнув голосу в голове и даже не потрудившись подняться, Эрик просто закрыл глаза и пожелал увидеться с наставником. А когда мгновение спустя открыл, то сидел уже на траве, бок о бок с Сомброй. И впервые за всё их знакомство морда у единорога была предовольная. Он разве что не жмурился от удовольствия.

— Как тебе на вкус власть над другими? — с нескрываемым интересом спросил единорог, укладываясь на живот и заглядывая в лицо подростку. — Отвечай честно.

— Мне… нравится, — Эрик упёрся руками в колени, снова и снова вспоминая тот момент. — Всё как будто стало именно так, как надо. Как будто я… заслуживаю этого.

Мгновение, и молчание сменилось громогласным хохотом; Сомбра постукивал копытом по земле и мотал головой, отсмеиваясь. А Эрик смущённо молчал, поражённый такой реакцией.

— Теперь я окончательно убедился, что не ошибся в тебе. Видишь ли, ещё с первой встречи я почувствовал в тебе червоточинку, — он вскинул копыто, не дав Эрику заговорить. — Гордость. Тщеславие. И всё это с хорошим умом и готовностью помогать. Хотелось бы чаще встречать такое сочетание. Когда ты загадал желание, я сразу же подумал, что из тебя выйдет неплохой ученик, а в будущем — и мой помощник.

Эрик смутился, но слова Сомбры попали в точку: он почувствовал, как от удовольствия и похвалы теплеют щёки.

— Мне печально было видеть, что ты растрачиваешь себя впустую. Но теперь, когда ты получил кусочек той будущей власти, которую заслуживаешь, я спокоен. Нам предстоит ещё много уроков, но я убеждён, что мы оба достигнем своих целей.

— Каких целей? — Эрик спросил больше для порядка. Нарочно или нет, но Сомбра действительно задел самые чувствительные струнки внутри него. Наслаждение было почти таким же приятным, как в миг удара, но теперь оно происходило от другого чувства — чувства нужности и значимости.

— Я научу тебя всему, что знаю, — как в прошлый раз, Сомбра протянул и положил копыто ему на плечо. — Очень часто та самая червоточинка превращается в гнилое дупло, в котором ворочается жирный слизняк. Из тебя же выйдет нечто более прекрасное. Что касается моих целей… то о них позже. Сейчас ты не поймёшь, это факт.

— Спасибо, учитель.

Тепло переполняло Эрика. Оно смывало страх и другие неприятные ощущения от недавних «подвигов». В конце концов, лениво подумал он, Рина получила по заслугам. Конечно, вряд ли испуга хватит ей надолго, но… прямо сейчас нет смысла волноваться. Благодаря Сомбре теперь всё станет иначе. Обеими руками подняв копыто с плеча, Эрик наклонился и поцеловал самый кончик. И в этот раз единорог не ударил его, только усмехнулся.

— Ладно, хватит, — сказал Сомбра секунду спустя, отодвигая ногу. — А теперь… кажется, ты не дочитал книгу.

Не дочитал… Эрик с трудом припомнил, о чём шла речь; а ведь и часа не прошло с тех пор. Да и какой теперь любовный роман, после всего произошедшего?

— Учитель… я хотел поговорить с вами об этом, — начал он, не отрывая взгляда от морды Сомбры; вдохнул поглубже — и выпалил:

— Я устал читать всю эту чушь! Когда мы перейдём к настоящей магии?!

Он замолчал, ожидая немедленной вспышки злости. Но услышал только новый смех.

— Догадался наконец-то, — Сомбра улыбался, а Эрик не мог поверить собственным ушам, разевая и захлопывая рот.

Тем временем наставник подошёл и мазнул копытом по волосам; и теперь это точно было грубоватое поглаживание.

— Во-первых, не такая уж это и чушь — кое-какие сведения тебе обязательно пригодятся в дальнейших уроках. А во-вторых… я хотел увидеть, насколько сильно твое стремление. Если бы ты и дальше покорно читал всё, что я тебе подсунул, то нас ожидала бы куда более долгая дорога. И раз теперь ты попросил, то можно приступать и к более конкретным урокам. Тем более после такого знаменательного события.

— Кхм… события? — Эрик не был уверен, что именно Сомбра имеет в виду.

— Ну конечно! Твой рог пробудился во время вашего чудного разговора, помнишь?

Стук в висках, свет, вспышка: не это ли имел в виду Сомбра? Эрик дотронулся до лба и потёр то место, где в реальности вырос рог. В ту минуту ощущение было не из самых приятных.

— Молодые единороги частенько пыхают силой в порыве эмоций, — продолжал говорить Сомбра. — Впрочем, им проще спускать пар, чем остальным, которым приходится пускать в ход копыта.

— Кхм, — щеки у Эрика снова потеплели, теперь от смущения. Что бы Сомбра ни имел в виду, прозвучало это двусмысленно.

— Не волнуйся, — Сомбра по-своему истолковал его заминку. — Я покажу, как делать это правильно.