Одиссея воровки

04. Паутина Теней. Пещера

Хотя никто не слышал, чтобы Твайлайт говорила такое вслух – по крайней мере, в радиусе слышимости принцессы Селестии или принцессы Луны – преимуществ становления аликорном вполне достаточно, чтобы уравновесить недостаток превращения в какого-то рода представителя власти или ролевую модель. Достаточно, чтобы сделать самопровозглашенную Принцессу Воров настоящей принцессой.

Как ее привычка воровать ворованные артефакты для возвращения их пони сделала ее достойным кандидатом на место Принцессы Дружбы – Твайлайт самой было интересно. Тем не менее, она как-то заставила крестьян и Алмазных Псов ей доверять (последних – прежде, чем обобрать до нитки) и очаровала Хадкуну, так что чего-то в этом было.

С аликорнизацией пришла и дополнительная сила – ее магия вздымалась, как цунами. Прибавилось выносливости и стойкости – что ей необходимо, учитывая ее личные отношения. Но что более важно, как показывал опыт — появились крылья.

Теперь она понимала, почему пегасы так превозносят полеты. Они давали столько способов пробраться куда-нибудь, быстро срезать опасные склоны, да и ветер в гриве – тоже приятно.

Полет к вершине Громокопытной практически не отнял у нее времени. Идя она пешком – потратила бы весь день. Полет же – втрое меньше времени, и большую его часть она искала пещеру среди скал, листвы и сосен на склонах.

Уступ, ведущий в ее темную, глубокую пасть, дал место, чтобы приземлиться. Гораздо приятнее некоторых других пещер, которые не имели достаточно воспитания, чтобы расположиться у хороших, широких дорог. С удобным, небольшим наклоном, ведущим к уступу, можно было подумать, что сама природа расстелила образную красную дорожку.

Неудивительно, что банда решила пройти там – пещера выглядела практически копытотворной!

Точнее, так она выглядела бы ночью – будь она достаточно глупой и отчаявшейся, чтобы сунуться куда-то при первом намеке на безопасность.

Твайлайт смотрела на пещеру с некоторым недовольством. Внутри стояла полная и совершенная темнота, как будто кто-то украл сам свет, даруемый солнцем, луной и звездами. О ком бы ни рассказывал Брасс Тап, это было очень странное существо. Если оно еще там было…

Ну, шуметь сильно Твайлайт не собиралась.

Она засветила свой рог ярким малиновым сиянием, осветившим путь перед ней, втекшим во вход пещеры и поглощенным тем, что находилось внутри.

И, как сказал Брасс Тап, она заметила тусклый блеск стали – заржавевшие от неустанного воздействия стихий мечи и вилы – и остатки факелов. Там же она нашла монетки и мелкие украшения, усеивающие землю.

Банда грабителей слишком торопилась уйти через пещеру, а крестьяне были слишком напуганы, чтобы вернуть хотя бы немногое из украденного.

Твайлайт сложила найденное в один из своих кошелей – не тот, где лежала корона и ее собственные деньги, чтобы не было соблазна оставить себе плату.

Это для Хадкуны и крестьян, напомнила она себе. Никакой работы на стороне, никакого отклонения от цели и, во имя любви Селестии, не бери ничего, что на этот раз не включено в меню.

Сжав зубы, она вздохнула и пошла в непроницаемые глубины тьмы перед ней.

---

Одно Твайлайт могла сказать об истории, которую поведал ей Брасс Топ – в ней совершенно никак не описывалась глубина пещеры. Или чего бы там ни было внутри.

Ее заклинание света, которое до того исправно освещало ей закоулки Эребарка и бессчетные древние руины и иноземные крепости, едва охватывало расстояние в половину корпуса пони в любую сторону, поглощаемое странным липким веществом, свисающим с потолка.

Свисающим с потолка?

Нет, не совсем.

Им была покрыта вся пещера. Стены, полы, сталагмиты, каждый кусочек камня был затянут так, словно целая страна пауков хором ткала паутину. Липкий шелк дразнил ее гриву и шерстку, словно пытаясь влезть в карманы, и цеплялся за ее рог и перья.

Пару раз Твайлайт едва не вскрикнула, натыкаясь на участки, сплетенные из более толстых нитей – свисающие нити, толщиной с ветки деревьев предназначались, несомненно, для того, чтобы какое-нибудь неудачливое существо запаниковало и начало метаться, запутываясь и предупреждая гигантских пауков, которые обитали в этих далеких землях.

К счастью, она не видела ни шкур, ни волос, ни клыкастых, пониподобных морд этих существ. Она даже не слышала обычных визгов и шипения, когда ее магический свет касался их морд.

Но эта паутина была странной. Казалось, она ловила свет от ее заклинания и поглощала его, высасывая из самого воздуха. Это было, как если бы они вот-вот засияли, но еще нет. Странное качество – сила, о которой она определенно читала то ли в каких-то текстах, то ли легендах.

Но что же это?

Эти мысли занимали ее все больше и больше, пока она забиралась все глубже в пещеру в поисках сокровищ. Тут и там она находила монетки и драгоценные камушки, запутавшиеся в этой паутине. В таком случае Твайлайт воссоединяла их с собратьями в кошеле.

И тогда она заметила коконы.

Они были большими и маленькими. Некоторые были крошечными, размером с крысу, летучую мышь или, иногда, белку, другие – размером с собаку или домашнюю кошку. Другие же, что были из тех толстых, с ветку, нитей и свисали с потолка, были размером с буйволов, Алмазных Псов, прямоходящих котов и…

Пони.

Последнее она осознала лишь когда столкнулась с одним коконом и увидела мумифицированные останки какого-то неведомого жеребца. Его рот растянулся в пугающей, практически расслабленной улыбке, глаза были выкачены и смотрели на нечто давно ушедшее. Пара выцветших проколов на шее выдавали яд, а морщинки на его коже… ну, он, несомненно, стал… приятным перекусом для какого-то удачливого паука. Бедный, бедный жеребец. По крайней мере, она так думала, пока не заметила шрамы, оружие и остатки факела, валяющиеся поблизости.

Челюсть Твайлайт отвисла. Пятьдесят лет. Пятьдесят лет прошло с тех пор, как он помог ограбить Брикенбрак, и все это время он был тут. Пойманный, связанный, осушенный и давно мертвый – но в идеальном состоянии, мумифицированный странной паутиной. Она задержала дыхание, словно боясь пробудить его от долгого сна, окажись она слишком шумной, и шагнула назад. После чего начала изучать все вокруг его кокона.

Она шарила глазами в поисках других пони и любых следов сумок или рассыпанных вокруг сокровищ. Она сумела найти еще несколько монет, но ни следа сумок.

Коконы же, в свою очередь…

Они были развешаны кругом, то тут, то там, рассказывая историю неудачливых существ, по ошибке забредших не в ту пещеру и попавшихся в различные участки гигантской паутины. Твайлайт нашла нескольких, собранных в небольшое скопление – некоторых при оружии и факелах, болтающихся рядом с мумифицированными останками, некоторых без, но при ближайшем рассмотрении выглядели они одинаково. Расслабленная улыбка, глаза навыкате, пара бесцветных проколов и морщинки на коже, из-за чего их лица были похожи на изюм.

Всего их было восемь, включая первого, на которого она наткнулась несколько минут назад. Все они были жеребцами, каждый из них был лишен всего, что паук мог посчитать вкусным, и подвешен к потолку, как какой-то трофей.

Твайлайт почувствовала желчь на языке, но сглотнула ее и заставила бунтующий живот успокоиться. Она видала и хуже – не в первый же раз она натыкается на гнездо пауков. И в последний раз их было несколько. Все – на месте, и голодные.

Не самый приятный опыт.

Но их паутина не поглощала свет. Твайлайт о чем-то позабыла – и ненавидела это ощущение! Что, во имя перьев Селестии, это было? Чего-то о паучихе, тенета которой поглощали свет мира, пока она старалась пожрать пони, что в те дни поднимали солнце и луну. У нее были дети – все пауки были ее потомками. Но из ее прямых потомков была одна, самая могущественная, но и самая скрытная. До ее приключения в Эребарке Твайлайт может и простила бы себе то, что она недооценивала эту историю и считала ее сказкой для запугивания жеребят. Легендой.

Но Хадкуна определенно не была легендой. Почему бы и этому созданию так же не быть реальным?

И среди этих ленивых размышлений она натолкнулась на один из коконов. На этот раз висящий чуть глубже в пещере.

Она потрясла головой, вытрясая из нее образную паутину, и потерла копытом лоб. Ее голова болела и саднила, хотя она всего лишь ударилась ей о другого пони. Ну разве это не мило? Ударить головой некую несчастную душу, которая попалась и была съедена пауком.

Поморгав, она изучила новый кокон. Он был размером с восемь других или чуть меньше. Еще один пони, несомненно. Бедня… что?

Твайлайт влила еще немного энергии в свое заклинание, усиливая свет своего рога. Сквозь паучий шелк она видела тело, обесцвеченное медленным разложением и потерей… всего внутри. И снова на месте была глупая ухмылка и глаза навыкате, смотрящие на что-то неведомое, морщинки на теле и шкурке, и, конечно же, пара обесцвеченных прокусов.

Пара прокусов, практически скрытая тонким черным шнурком. Ожерелье.

Ее ушки дернулись. Неужто? Как бы то ни было жутко, Твайлайт облизнула губы. Осторожно, аккуратно она просунула щупальце малинового света между нитями и охватила им голову пони. Ее заклинание сразу начало подрагивать и мерцать, словно что-то его рассеивало. Но прежде, чем ее заклинание истаяло, принцесса успела увидеть топазовые сережки в комплект ожерелью, которое она заметила ранее.

Бинго, ухмыльнулась она. Воры найдены, лидер опознана, и теперь ей надо лишь найти украденные богатства Брикенбрака. А что же до подарка Хадкуне…

Ну, чувство юмора у нее было достаточно черным. Может, ожерелье и серьги?

Она была более, чем готова забрать украшения – в конце концов, она не в первый раз обирала тела. И обычно, кто бы их ни надевал, не был так любезен, чтобы оставить их на виду, и чтобы их было удобно снимать.

Но тут вставал вопрос – как ей снять их с тела? Тут рассеивалось только заклинание света или сама магия?

Любопытствуя, она потянулась магией, чтобы ухватить несколько нитей паутины. Несколько щупалец разной силы и размера, просто чтобы узнать, как быстро они распадутся, если распадутся вообще.

Одно за другим щупальца истаивали и рассеивались до того, как достигли хотя бы одной нити. Твайлайт нахмурилась. Она знала, что паучий шелк магостоек — его было сложно ухватить магией и зачаровывался он с большим трудом, чем другие вещества, но не настолько же!

Сработают ли другие заклинания? Может, нужно больше силы?

Хороший вопрос, который она бы с удовольствием изучила, если бы паутина и пещера ей не нужны были бы непотревоженными, чтобы она могла найти то разнесчастное добро, которое грабители украли. К слову, где же оно? Им, определенно, не удалось его тут спрятать. Определенно нет, если история о том, как они галопом влетели в пещеру, была правдивой.

Кто мог бы помнить о добыче, пролетая через тонкие части паутины и до того, как запутаться в более толстых нитях где, предположительно, их заматывали в коконы и кусали, как видели ошеломленные крестьяне?

Нет, только не они. Если, конечно, кто-то из них не задержался и собрал все – вроде первого жеребца, на которого она наткнулась. Опять же, зачем бы им оставлять добычу в этом месте, имея всю деревню на хвосте?

Она сможет обдумать эти вопросы позже, когда освободит предводительницу от ее украшений и найдет остальную добычу. А еще лучше – подумает об этом, когда выберется из этой жуткой пещеры.

Твайлайт встала на задние ноги и начала возиться с нитями паутины, пытаясь их раздвинуть. Они держались крепко, цепляясь за копыта и шерстку, как упрямый кусок жевательной резинки, вынуждая ее ругаться. Могут эти дурацкие штуки, вообще, посотрудничать хоть раз? С ворчанием и взмахом крыльев она сильно потянула, дернув весь кокон. Он закачался, как качели, а болтающиеся липкие нити паучьего шелка вцепились в нее, отчаянно держась за свою добычу.

— О, да ладно! – прорычала она. – Сдавайся уже, ты, дурацкий, липкий, отравительный, Селестией позабытый маленький… ой!

Несколько нитей паучьего шелка с громким треском оторвались от кокона. Неожиданно потеряв опору, Твайлайт покатилась кувырком, размахивая ногами и крыльями. От сильного удара затылком по камню из ее глаз посыпались искры.

Осовело моргая, Твайлайт застонала и схватилась за голову. С ее губ сорвался еще один поток приглушенных ругательств – местами настолько непристойных что, как ей подумалось, челюсть отвисла бы даже у принцессы Луны.

Она посмотрела кокон, увидела обнажившийся участок шеи кобылы и начала подниматься. Может, хоть на этот раз дыры будет достаточно, чтобы запустить туда щупальце магии и добыть ожерелье?

Твайлайт подбежала ближе и снова сотворила заклинание, запуская тонкие нити магии в проделанную дырку. К ее счастью, заклинание продержалось достаточно, чтобы она успела разорвать шнур, вынуть из кокона чудесное топазовое ожерелье, и перевязать его снова, чтобы оно не рассыпалось в ее бездонном кошеле. В том, в котором она держала корону. Одно готово. Теперь сережки.

Это будет просто.

Кобыла снова встала на задние ноги и начала раздвигать шелк. Ругательства перешли в неразборчивое бормотание, быстрое и свирепое, как яростный водопад Слез Древних. На этот раз она будет осторожнее. Немного растянет и вынет серьги.

Маленькое отверстие, которое ей удалось создать, делалось медленно и тяжело – маленькое отверстие, которое ей было необходимо, чтобы просунуть магическое щупальце и укрыть первую серьгу в безопасности ее кошеля. А потом пришлось зайти с другой стороны, чтобы она могла воссоединить ее с сестрой, все еще страдающей в ловушке в ухе мертвой кобылы.

— Ну вот я уже говорю с украшениями, — моргнув, пробормотала она, укладывая серьгу в кошель. – Когда Хадкуна услышит, то будет смеяться так, что земля трястись начнет.

Закончив жуткий поход за покупками, она отвернулась и снова сфокусировала магию в заклинание света, осматривая липкие, покрытые паутиной стены и пол в поисках любого намека на сумки.

Как только она начала искать, как что-то маленькое и твердое ударило ее по лицу – в левую щеку под самым глазом. Твайлайт ойкнула, инстинктивно поднеся копыто к лицу.

— Что, во имя… ой! – ее ударил очередной снарядик, теперь в подбородок. Ее взгляд метался во все стороны, и она прищурилась, стараясь разглядеть, что движется в темноте.

Твайлайт отвела копыто от лица. В ней ничего не торчало и крови тоже не было. Ей немного повезло. Отсутствие ссадин или крови указывало на маловероятность яда.

Может, что-то просто кидало в нее мелкий мусор?

Новое попадание пришлось в плечо. Твайлайт развернулась и взмахнула копытом по широкой дуге, ругнувшись, когда оно запуталось в паутине. Она высвободилась и помчалась вперед, в направлении откуда, по ее предположению, летели снаряды. Она угадала верно, когда следующее попадание пришлось ей в кончик носа, ударив сильнее и точнее, чем раньше.

Быстрым выбросом магии она усилила заклинание света, пытаясь как пронзить эту странную паутину, так и ослепить нападающего.

Она дернула ухом, заслышав удивленный писк слева. Копыто принцессы наткнулось на что-то теплое и пушистое, и Твайлайт, рыкнув, взмахнула ногой, считая, что как минимум попадет нападающему в голень и поймает его.

Вместо этого ее нога попала по чему-то теплому, пушистому и крохотному, величиной едва ли с хуфбольный мяч. Но как только копыто ударило по напавшему, как раздался очередной писк и ее копыто продолжило движение. Писк перешел в затихающий взвизг, словно она своей магией подхватила какого-то грызуна и выкинула его из сада своей матери.

А затем из темноты раздалось оханье – на этот раз озабоченное, словно матери, нашедшей своего жеребенка на игровой площадке раненого и в крови.

— Эйнджел?! Эйнджел?! – раздался женский голос.

Здесь была еще одна пони – кобыла? Здесь, из всех мест?

Твайлайт дважды моргнула.

— Что, во имя Эквестрии? – пробормотала она под нос, и позвала в темноту. – Эй? Есть тут кто-нибудь?

— О, Эйнджел! – пропел голос. Твайлайт практически могла представить, как кобыла держит этого «Эйнджела», кто бы он ни был, на своих копытах, крепко прижимая к груди. – О мой несчастный бедный Эйнджел! Кто сделал это с тобой?

В пещере раздался новый звук – тоненькое попискивание, похожее на беличье. И, вроде, отвечающее. Когда оно прекратилось, раздалось злое шипение.

Пещеру наполнило постукивание и пощелкивание, и ушки Твайлайт дернулись от странного, чуждого звука. Ее сердце провалилось в копыта. Почти. Даже не настолько близко, на его вкус.

Эта пещера не была заброшенным паучьим логовом.

— Как ты посмела? – прошипела паучиха. Пощелкивание раздалось ближе, а постукивание становилось громче с каждой секундой. Твайлайт практически чувствовала, как с клыков капает яд. – Как ты посмела, злобная, противная маленькая кобыла?

Паучиха вышла на свет и челюсть Твайлайт отвисла. Она была высокой – лицо принцессы, если быть очень щедрой, находилось на уровне ее грудной клетки. Паучиха была покрыта солнечно-желтой шерстью, а восемь ног были длиннее копий Королевской Гвардии и такими же толстыми.

Она не стояла долго, чтобы рассмотреть ее лицо. Как только Твайлайт увидела пару копыт, как у пони, тянущихся к ней, и услышала шипение, говорящее о приближении паучихи, она пискнула и сотворила заклинание телепортации, намереваясь оказаться на полпути с горы, вне досягаемости.

Но вместо того Твайлайт появилась в пяти-шести шагах дальше, рядом с давно мертвой кобылой.

Она перепугалась почти до смерти, когда ее настигло осознание. Паутина может помешать и заклинанию телепортации!

Шипение заставило ее ушки прижаться к голове.

— Нет! Ты никуда не идешь! – постукивание послышалось вновь, приближаясь с такой скоростью, что Твайлайт практически чувствовала ее дыхание на своей шкурке и заостренные кончики ядовитых клыков на шее.

Твайлайт телепортировалась вновь, из зоны досягаемости. Она не могла выбраться из пещеры, но, самое меньшее, могла быть в нескольких шагах впереди. Немного подумав, она отключила заклинание света и начала искать выход из пещеры, ориентируясь на солнечный свет. Предупреждать ее будут уши.

И когда шипящая паучиха приблизилась, она снова исчезла и появилась в нескольких метрах впереди. Принцесса тяжело дышала.

— А ну вернись, мерзавка! – потребовала паучиха.

Что-то тонкое и липкое коснулось ее плеча. Твайлайт ойкнула и с выпученными от страха глазами пальнула магией, обрывая паучий шелк. Она пригнулась, уворачиваясь от других нитей, и побежала так быстро, как копыта могли ее нести.

Она почувствовала, как еще одна нить охватила ее копыто и потянула назад прежде, чем смогла обернуться, выстрелить еще раз и покатиться вперед. Злое шипение подстегнуло ее галоп, и Твайлайт завернула за одного из жеребцов в коконе, используя его затянутую в паутину тушку как щит. Помогло это не сильно – паучиха просто обошла свидетельства своих былых побед примерно с такими же усилиями, какие затрачивала сама принцесса, чтобы подняться на крыльцо дома матери.

Но впереди она видела свет в устье пещеры. Твайлайт почти позволила себе улыбнуться. Но ее цель была еще далеко, а на хвосте была злая паучиха – она неожиданно почувствовала паучий шелк на крупе, который потащил ее назад. Ее копыта скользили по покрытому паутиной полу, но нити все же оборвались, и принцесса поспешила вперед.

Вновь и вновь ей приходилось бороться и пробегать пройденное снова, когда злая паучиха попадала по ней паутиной. И всякий раз Твайлайт знала, что преследовательница все ближе. Паникующий взгляд через плечо явил покрытую желтой шерстью грудь и блестящие на свету клыки. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как она снова целится паутинными бородавками.

Еще одна телепортация спасла ее от нити толщиной с ее ногу. Вот это как раз оказалось бы роковым. Если даже тонкие нити разрушали ее заклинания, то те, в которые попали прошлые жертвы паучихи, определенно сделали бы побег невозможным.

Настало время отчаянных мер.

Развернувшись, Твайлайт пошла спиной вперед к выходу из пещеры, пригнувшись так, чтобы видеть все и готовя следующее заклинание. Попытка будет всего одна, и лучше бы ее зря не потратить. Расчет времени должен быть идеален.

Ее ушки дернулись, когда шум приближающейся паучихи раздался слева и послышался звук рассекающей воздух лески. Спасла ее только быстрая реакция – Твайлайт едва успела подставить левое копыто под толстую нить паучьего шелка, летящего ей в лицо, как раз под рог.

Твайлайт заработала копытами, стараясь уползти от своей преследовательницы, дергаясь и вырываясь, а также испуганно постанывая, чтобы быть убедительнее.

Стук усилился, по пещере разнесся победный напев. Какой хищник не был бы рад такому яркому проявлению страха? Это Твайлайт узнала слишком хорошо, когда ее потянули так сильно, что ее задние ноги едва не оторвались от земли. Она споткнулась и ударилась подбородком.

Копыто схватило ее за вытянутую ногу и потянуло вперед. Лицо принцессы воткнулось в пушистую грудь паучихи. Другое же копыто схватило ее за плечи. Принцессу подняли, готовясь упаковать в кокон.

— А теперь, — пропела паучиха с чувствующимся в голосе ядом. – Время укутать тебя перед сном, маленькая, вредная…

И в этот момент Твайлайт привела план в действие. Она махнула раненым копытом, вбивая локоть в диафрагму паучихи, и когда та вскрикнула – сотворила сверхусиленное заклинание света в считанных дюймах от удивленного лица охотницы.

Эффект был мгновенным. Паучиха взвизгнула и отшатнулась, выпуская Твайлайт и пытаясь прикрыть копытами лицо, почти как у пони. Все восемь ее небесно-голубых глаз на секунду раскрылись и тут же крепко зажмурились, а розовая грива прикрыла их, как вуаль. Она отступила неловким, непрямым шагом, широко махая одним копытом – либо чтобы найти, обо что опереться, либо чтобы не наткнуться на кокон или сталагмит.

Это был нужный Твайлайт шанс. Она крепко схватила паутину зубами и оборвала ее, помогая себе еще одним заклинанием. Затем она обернулась и помчалась к выходу со всех ног, не осмеливаясь оборачиваться из страха обнаружить, что паукобыла снова на ее хвосте, еще злее, чем раньше, и жаждет ею отобедать.

Твайлайт не отрывала взгляда от входа в пещеру, ее единственную надежду. Она была в двадцати шагах от него! Пятнадцати! Она сможет! Неважно, как быстра та паукобыла и что бы ни предпринял этот «Эйнджел», ее не остановят!

Десять шагов! Пять! О, Твайлайт почти могла почувствовать сладкий запах свежего воздуха! Она уже почти чувствовала тепло солнца, сияние которого просачивалось снаружи!

Вдруг неожиданно толстая нить паутины появилась от земли и опутала копыта. Твайлайт покатилась кувырком, запутываясь в этой нити прежде, чем она успела это понять.

Ее сердце пропустило удар. Нет! Нет, нет, нет, нет! Кобыла задергалась и заизвивалась, вырываясь как можно сильнее, чтобы освободиться.

Над ней раздалось шипение. Твайлайт едва хватило времени посмотреть вверх и увидеть паукобылу, смотрящую на нее через эти восемь глаз, и ее лицо, обрисованное тенями, от падающего из окна света. Блестя клыками, она зашипела и склонилась над упавшей кобылой, быстро работая копытами и паутинными железами, чтобы прижать крылья Твайлайт к бокам и связать их. За секунды она была полностью связана – вне кокона осталась только голова и шея.

Открытые, неприкрытые и легко доступные для этих смертоносных клыков.

Паукобыла грубо подняла ее на уровень всех своих восьми глаз. Твайлайт могла видеть ее лицо – и весьма милое лицо, подумалось ей, если бы не праведный гнев на нем. Она могла разглядеть определенный блеск в ее глазах, который, честно говоря, не очень подходил паучьему лицу – такой отблеск ярости мог быть только у матерей.

— Ты пришла в мою пещеру, — прошептала она. – Топталась по моей паутине, ковырялась в коконах этих противных, мерзких воров, и обидела маленького, невинного кролика! Как ты посмела!

Твайлайт старалась выстроить мысли по порядку. Множество вопросов в ее голове бились за превосходство. Но победил лишь один.

— Погоди, какого кролика?

— Какого кролика? Какого кролика? – пришел яростный ответ. – Милого, маленького кролика, которого ты пнула через всю пещеру, ты, маленькая, противная кобыла! Моего милого кролика Эйнджела! То, что ты больше, сильнее и можешь обидеть кого-нибудь, не дает тебе права быть хулиганкой! А теперь… — она в злой улыбке обнажила клыки, раскрыв челюсти пошире. — …ты уснешь, как и все остальные!

Когда паучиха нависла над ней, мозг Твайлайт быстро заработал, соединяя воедино детали, даже несмотря на вид катящихся по клыкам капель яда. Противный вор, вошедший в ее дом – то есть, ее паутину, но это семантика – топталась по ее паутине, а потом что-то с кроликом?

Первые три обвинения имели смысл, тут она была виновата. Но вот последнее было никуда. Когда это она успела сделать что-то такое? Все, что она сделал после того, как вошла в пещеру и возилась с теми коконами – реагировала на попадания по лицу. Она, конечно, пнула что-то маленькое, но… погоди-ка!

Все встало на свои места.

— Стой, стой, стой! – закричала Твайлайт, извиваясь в коконе, чтобы прикрыть копытами лицо. Она зажмурила глаза и сделал все, чтобы отвернуться, но паутина держала крепко. – Язнаючтопроизошлоэтонепониманиеподождипожалуйстаянехотелаобижатьтвоегокроликаяпришлаиздеревни!

Она не думала, что это сработает. Честно говоря, она ожидала быстрой боли от клыков, прокалывающих ее кожу и жжения от яда, попадающего в ее кровоток, пока он не начнет свои жуткие игры с ее мозгом. Во имя Селестии, она почти ожидала, что Хадкуна будет ее искать через несколько часов, либо беспокоясь об ее здоровье, либо о том, что она ее бросила, обнаружит ее мертвой и улетит, полная неописуемого, неумолимого гнева.

Этого не произошло. Секунда шла за секундой, и каждая была вечностью для плененной кобылы. Колеблясь, Твайлайт осмелилась приоткрыть глаза и посмотреть на свою пленительницу, готовясь увидеть либо расширяющуюся ухмылку, либо услышать смешок при виде надежды в ее глазах перед тем, как приступить к трапезе.

Но вместо того она увидела восемь удивленно моргающих небесно-голубых глаз, медленно затухающую злобную ухмылку паукобылы и скрывающиеся под губами зубы. Смертоносные клыки, однако, продолжили торчать, высовываясь из-под верхней губы, когда она склонила голову в сторону.

— Прошу прощения, что значит ты пришла из деревни? – спросила она, прищуривая все восемь своих глаз. – Там живут милые пони, которые играли и смеялись в моем лесу до того, как пришли эти воры! Они не пришлют грубых кобыл копаться в моей паутине или обижать моего бедного Эйнджела! Кобылы деревни – не злые маленькие кобылы, вроде тебя, пришедшие обирать останки мерзкой ведьмы, которая пришла сюда и обидела моих прежних друзей-кроликов, и не хотела вернуться и отдать то, что она украла, когда я умоляла ее подумать о том, кого она обидела! Они не воры, вроде тебя… тебя… да кто ты, вообще, такая?

Много обвинений, некоторые вполне правдивые. А вот остальные…

Ну да, она вор. Чем она с радостью поделится, если это спасет ее жизнь.

И сейчас так может быть.

— Ты не ошиблась, — проговорила Твайлайт. – Я воровка – некоторые даже зовут меня Принцессой Воров. Но я не ворую у законных владельцев, я освобождаю других от вещей, которые забрали они, и возвращаю их законным владельцам. За некоторую плату.

— Как щедро, — сухо ответила паукобыла. – Хочешь сказать, что пришла в деревню и предложила им вернуть их имущество за долю? И сколько ты потребовала? Треть? Половину?

Твайлайт замотала головой так, как это только позволял кокон.

— Нисколько! Они были добры ко мне, когда я шла по своим делам на другой стороне реки, — объяснила она. – Я искала что-нибудь для моей… эм… ну, возлюбленной, если так можно сказать.

— Они рассказали тебе об украденном? Ты собиралась освободить их от…

— Подарком должны были стать серьги и ожерелье кобылы! – прервала ее Твайлайт до того, как паукобыла додумалась бы до еще чего-нибудь. – Когда они рассказали, что их вещи все еще тут, то я предложила их вернуть – а оплатой была история об украшениях.

Паукобыла немного задумалась и на ее лице сменился ряд эмоций.

— Понимаю, — пробормотала она через мгновенье. – Но это не отвечает, кто ты, Принцесса Воров.

— Твайлайт Спаркл. А ты?

— Мое имя Скиттершай, — медленно проговорила паукобыла. – Не думаю, что слышала о тебе ранее.

Ее губы строго поджались.

— И ты не объяснила, как не заметила моего любимого кролика, и не оправдалась за то, что пнула его.

Прижав ушки, Твайлайт посмотрела в темноту. Скиттершай. Она знала это имя.

Единственная из зловещего потомства Злоплетельщицы, пережившая гнев Селестии во времена задолго до первой эпохи.

Но важнее был ее текущий вопрос. Откуда, сено побери, взялся этот проклятущий кролик?

— Это может звучать глупо, — признала она. – Но я даже не знала, что он тут есть. Что-то маленькое и твердое летело мне в лицо, будто кто-то плевался из духовой трубки или стрелял в меня камешками из рогатки. Я намеревалась найти стрелка и ударить его в голень. А вместо этого пнула что-то – явно твоего кролика – и он пролетел через пещеру, разбудив тебя.

Глаза Скиттершай расширились, а челюсть слегка отвисла. Медленно ее брови – все восемь – начали хмуриться. Она поднесла Твайлайт поближе и начала изучать ее лицо. Похмыкивая, она осматривала каждый след, хмурясь все более, а ее глаза сощуривались все сильнее.

Раздув ноздри паукобыла сжала зубы и топнула тремя левыми ногами.

— Я же говорила ему! – выплюнула она. – Я же говорила ему не хулиганить… оооох! Он прямо как свой отец! – Скиттершай взяла Твайлайт подмышку и побежала вглубь пещеры, злобно шипя. – Эйнджел! Эйнджел! Кролик Эйнджел, выходи немедленно!

Заслышав справа тихий писк паукобыла остановилась. Свободным копытом она за шкирку выудила маленького пушистого злодея из его убежища за коконом величиной с оленя.

Кролик Эйнджел нервно улыбался, как жеребенок, пытающийся выглядеть невинно посреди проказы, и прятал лапки за стеной.

Ворчащая Скиттершай развернула его, явив оружие – рогатку, сделанную из какой-то рогульки и кусочка резиновой ленты.

— Ты плохой маленький кролик! Ты сказал мне, что она пнула тебя совершенно ни за что! О, ты совсем как отец – и как его отец! – разозленная паукобыла смущенно улыбнулась Твайлайт. – Я так сожалею об этом, он на самом деле хороший. Большую часть времени. Иногда, — ее улыбка стала натянутее. – Прошу, не сердись на него. Он еще юн, и эту хулиганскую фазу проходят все кролики.

На самом деле? Но Твайлайт не намеревалась спорить, все еще будучи завернутой в кокон и болтаясь подмышкой, как кукла.

— Я… поверю тебе на слово.

Скиттершай облегченно выдохнула, и ее улыбка потеплела.

— Спасибо, — и так же быстро, как появилась, улыбка сменилась на строгость, когда она снова посмотрела на Эйнджела. И его вымученная улыбка гнева паукобылы не утолила. – А что до вас, мистер! Вы отправитесь в постель сегодня без ужина! И если я поймаю тебя, таскающим еду, то на всю ночь заверну в кокон! И не рекомендую испытывать мое терпение!

Твайлайт не могла не наблюдать с тихим восхищением, как они общаются. Причем Скиттершай исполняла роль ругающейся матери, а Эйнджел – жеребенка, пойманного с мячом возле разбитой вазы.

Но как бы это забавно ни выглядело, она бы предпочла выбраться из кокона. И до того, как начнет проявляться клаустрофобия.

Молодая кобыла кашлянула.

— Не хотелось вас прерывать, — вмешалась она. – Но не могла бы ты выпустить меня из кокона, Скиттершай?

Ойкнув, паукобыла посадила Эйнджела куда-то в паутину и начала распутывать принцессу.

— Я так сожалею! Я так увлеклась – ой, я уверена, ты поймешь, когда у тебя свои появятся, — она тяжело хихикнула. – Я заботилась об его семье так долго, что они стали мне как свои. И они всегда любили пошалить, несмотря ни на что. Ты однажды поймешь.

— И снова поверю на слово, — Твайлайт выбралась, облегченно вздохнув, когда снова смогла стоять на своих ногах, несмотря на вспышку боли в ноге, за которую ее тянули. Но все же она смогла улыбнуться. – Спасибо. Рада, что ты выслушала.

— Не за что, — отвела глаза и потерла плечо Скиттершай. – Извини, что угрожала съесть тебя.

Твайлайт криво усмехнулась.

— Ты и представить не можешь, как часто мне этим угрожают. Но ты вторая, кто выслушала, и первая, кто остановилась без необходимости флиртовать и очаровывать тебя.

— Это, похоже, занятная история. Не расскажешь ли? – изогнулись восемь бровей.

— Я говорила, что добываю серьги и ожерелье для своей возлюбленной. Она любит блестящие штучки.

— Это все объясняет, — кивнула Скиттершай. Затем прикусила губу и ковырнула землю ногой. – Я думаю, ты хочешь вернуть имущество крестьян. Я… не стану лгать, буду рада видеть, как они воссоединятся. Но надеялась, что они сами придут.

Сами придут? Твайлайт начал думать, как бы лучше объяснить.

— Они были напуганы, — нашлась она.

— В панике, — уточнила Скиттершай. – Я видела, как они бежали. Пони, которым я пела в лесу, и которые жеребятами пытались меня найти, бежали и кричали при виде того, что я сделала с грабителями. Я была так рассержена тем, что они навредят моим кроликам и моим крестьянам, что сорвалась и начала вести себя, как моя мать. Хотя и поклялась, что не стану.

— Ты пела им? – ахнула Твайлайт. – Так о тебе мне рассказывал Брасс Тап?

Желтые ушки дернулись.

— Маленький Брасс Тап помнит меня? – выдохнула паукобыла.

— Он рассказал мне, как когда-то играл в лесу и как пытался найти кобылу с чудесным голосом, которая дразнила, позволяя подобраться близко, но никогда не попадаясь.

— О! О! – во всех восьми глазах появились слезы. Скиттершай прикрыла рот копытом. – О, мой маленький Брасс Тап! Этот милый маленький жеребчик! Он все еще помнит, несмотря на прошедшие годы! Я думала, он и остальные меня позабыли.

Твайлайт сделала еще шаг, морщась от боли.

— Они были напуганы. Вряд ли они забыли тебя, Скиттершай, — принцесса решила забыть об осторожности и коснулась копытом дрожащего локтя паукобылы. – Они боятся, потому что знают, что видели их родители, но не знают, почему ты это сделала. Они не знают, что ты напала на тех грабителей потому, что рассердилась на них и хотела защитить своих кроликов. Сомневаюсь, что они все это время вообще думали, что ты хочешь, чтобы они вернулись и забрали свое.

Скиттершай издала нечто среднее между смехом и приглушенным всхлипом. Эйнджел выпрыгнул ей на плечо из паутины и потерся о щеку, заслужив поглаживание по голове.

— Спасибо, милый, – пробормотала она. Потом обернулась к Твайлайт. – Я ждала так долго, что начала уже подумывать самой все отнести. Но всякий раз я вспоминала ту ночь и…

Ее голос затих, а тело содрогнулось от нового приступы всхлипываний.

Для Твайлайт все встало на свои места. Это не какой-то монстр из бездны. Таковой была мать Скиттершай во времена, давно позабытые пони.

А тут была несчастная паукобыла, устроившая себе маленький кусочек рая – паутина для охоты на неосторожную добычу, уютная пещера в горах, лес, где она могла гулять и петь, наблюдая за растущими на ее глазах пони, и стайка кроликов, чтобы заботиться.

И все это ушло из-за деяний некоторых пони и ее собственного срыва.

Принцесса облизнула губы.

— А что, если я скажу тебе, что есть возможность все исправить? – предложила Твайлайт. – Это вряд ли все поправит и сделает, как было, но, по меньшей мере, они увидят тебя, какая ты есть, а не какая была в ту ночь.

Шмыгнув, Скиттершай показала лицо. Ее глаза были красными и опухшими, шерстка промокла от слез, но взгляд Твайлайт встретила как обычно и дернула ушками.

Твайлайт пришлось пнуть сардоническую часть себя, гадающую, в какую пару глаз она посмотрела, когда выдвинула свое предложение. Из всех дурацких вещей, которые могли ее отвлечь, в этой она нуждалась сейчас меньше всего.

Может быть, когда все устроится, и она будет твердо уверена, что в меню уже не входит.