Последняя весна

1.

Ударившая под вечер мартовская метель укрыла под собой отходящий ко сну Понивилль. Природа, будто пытаясь спрятать свою красоту от глаз недостойных, тщательно окутала себя холодной белой пеленой, лишившей городок привычных красок. Ему предстояла еще минимум неделя зимы, а то и больше. Упрямая, из последних сил держащаяся за последние деньки своей власти, она уже не могла порадовать даже самого последнего романтика, только лишь раздражала грязным, покрытым ледяной коркой снегом и мерзким, пронизывающим до костей ветром.

Редкие пони, работающие допоздна по долгу службы, устало брели домой, подняв тяжелые меховые воротники курток и замотав лица мохеровыми шарфами, переминались они с ноги на ногу на остановках в ожидании заветного автобуса. Напротив, бездумно вперившись взглядом в одну точку, стояли другие – те, кто от безденежья вынужден работать и во вторую смену.  На своих соседей они смотрели с завистью, ведь уже через какие-то пятнадцать-двадцать минут те окажутся дома, снимут наконец осточертевшие тяжелые ботинки из дешевого облезающего дермантина, принеся домой вместе с покупками уличную грязь и мелкие гранулы соли от гололеда, стянут с усталой спины вымокшие куртки и седельные сумки, усядутся на диване и примутся смотреть телевизор, уминая за обе щеки ужин. А им еще восемь часов вкалывать…

«Скорее бы наступила весна…» — наверное, у всех в голове крутились эти слова. Настоящая весна, не календарная. Солнце наконец начнет согревать, беспощадно добивая своими лучами последние островки снега, брызнут по голым ветвям первые, такие беззащитные и хрупкие, листочки, мелкими ворсинками потянется к небу трава. Взрослые пони уже давно не верили во все эти сказки с зимней уборкой. Благо, образование в Эквестрии было достаточно хорошим и пока еще достаточно доступным, чтобы знать, как все работает. Хотя, легче от этого не становилось. Насколько же мучительно тяжело иногда дождаться того дня, когда планета все-таки встанет перед Солнцем так, чтобы дни стали длиннее, а воздух потеплее. Скорее бы…

Скрю Луз стояла на своей остановке в полном одиночестве, иногда поправляя копытом выпадающие наушники. Играла песня на языке, которого она не понимала, даже не могла сказать точно, что это за язык. Ей просто нравилась музыка: меланхоличная, но в то же время очень светлая, она вселяла какую-то надежду. В воображении рисовалась картина совершенно иной жизни – той, где нет ни забот, ни горя, где дороги ровнее, зарплаты выше, а пони добрее и честнее. Представлялся какой-то чудесный край, где все всегда хорошо, а если тебе взгрустнулось, то исключительно по пустяку. Жаль, такого места нет…

Автобус все не приходил и, видимо, вряд ли даже собирался приезжать. Мысленно махнув копытом на железную повозку, Скрю закурила, раздражительно лязгнув крышкой добротной бензиновой зажигалки. Приятный, отдающий фундуком дым от дорогого табака мягко забрался в легкие, насыщая кровь спасительным никотином, согревая тело изнутри и приближая рак легких, языка или трахеи. Сделав пару затяжек, кобылка натянула на голову капюшон старенькой зеленой куртки и медленно, словно ей некуда спешить, пошла вдоль тихой улицы, освещенной рыжеватым светом высоких, склонившихся над землей, словно цветки ландыша, фонарей. Позади осталась больница, частые огоньки которой никогда не гасли – пони работают. На другой стороне улицы проплывали мимо взгляда длинные трехэтажные домики, построенные еще в каких-то бородатых годах, в какой-то момент они сменились на частные жилища, обнесенные высокими заборами, обклеенными сверху-донизу рекламной макулатурой. Фонари здесь заметно редели и могли выхватить из темноты лишь слабые очертания фасадов и крыш, занесенных тяжелым, липким снегом.

Скрю отвлеклась. Рассматривать давно знакомые пейзажи ей было абсолютно не интересно. Остановившись под фонарем, кобылка достала из кармана куртки телефон – часы показали одиннадцать часов. Поздно. Переключив песню, пони снова закурила и отправилась к дому в ускоренном темпе, благо идти оставалось немного, и практически родная пятиэтажка, коих в Понивилле было всего ничего, уже виднелась сквозь метель. Казалось, совершенно недавно какие-то два брата открыли здесь свой завод, полностью тем самым разорив дело известных Эпплов, однако же, с появлением новых рабочих мест в город потекли пони, деньги, а вместе с ними пришли и такие блага цивилизации, как пресловутые пятиэтажки. Пройдет еще лет десять, и большие панельные коробки полностью захватят это место…

В подъезде было светло и опрятно: никто еще не успел испещрить выкрашенные в зеленый стены похабными надписями, ничей светлый ум не догадался еще прилепить под потолок жвачку и поджечь, края ступеней еще не успели стереться или рассыпаться. Жильцы свой дом ценили, а поэтому старались изо всех сил содержать его в чистоте и уюте. Буркнув дежурное приветствие спускающейся вниз соседке сверху, Скрю Луз быстро добралась до своего этажа. Буквально минута, и массивная железная дверь в квартиру была распахнута.

Темно. Ничтожные отголоски уличных фонарей лишь намечали собой контуры провинциального быта. Забросив седельную сумку куда-то в угол, Скрю включила свет в коридоре, большую часть которого занимал массивный платяной шкаф, быстро достав что-то из холодильника на кухне, пони ушла в комнату – переодеться.

Тяжелый синий, с высоким горлом свитер, куртка из неприятно шуршащего полиэстера, которую Скрю забыла повесить в шкаф – все теперь небрежно висит на старом стуле. Наконец-то дома. Накинув на себя растянутую майку, лазурная пони плюхнулась на жесткий диван, играющий роль кровати, и принялась за захваченный из холодильника ужин – шоколадный батончик.

Тепло и сухо. Скрю всем телом чувствовала, как выветривается уличный холод, высыхает на промокших ногах шерстка, а мышцы даже немного приятно ноют после долгой дороги домой. Батончик вкусный – с кокосом, если бы еще не кариес, на лечение которого все никак не хватает денег, было бы вдвойне приятнее… Как же хорошо дома. Хоть и не в собственном, но все же дома. Как же здорово бывает вот так вот прийти домой, скинуть с себя все и просто вытянуть ноги, жуя шоколадку. И знать, что тебе не надо на процедуры, и не надо прятать от остальных свою еду, и делать можно все, что хочется…

От мыслей о больнице Скрю передернуло. Не хотелось вспоминать обо всем этом, тем более уж о событиях предшествующих. Гадко.

Дожевав батончик, пони, ленясь встать, заткнула обертку за спинку дивана и легла, укрывшись тяжелым ватным одеялом. Устроившись поудобнее, Скрю вытащила из-под дивана новенькую книжку в мягком переплете с очень уж умным названием. В аннотации к сему творению красовался на титульном листе портрет автора и небольшая биография, повествующая о «непростых годах жизни писателя при правлении Селестии и Луны», во всех красках рассказывающая, как он – кантерлотский профессор, имеющий двухэтажную квартиру в неплохом районе столицы, ужасно пострадал от этого их правления, и как же здорово и замечательно теперь заживут пони в «Новой Прекрасной Эквестрии». А книжка сама была ни о чем. Старик просто мудрствовал на протяжении трехсот страниц о том, как де надо новой правительнице обустраивать свою страну, что деньги и ресурсы в первую очередь распределять надо среди лучших, а лучше все отдать ему. Прямым текстом такого, конечно, написано не было.

Ехидно усмехнувшись, Скрю заткнула книжицу обратно под диван. Старой Эквестрии они толком и не видела: детство, учеба, потом больница… А на «Новую Прекрасную Эквестрию» она успела насмотреться и сегодня. Придут же мысли некоторым, неизвестно, кого еще надо в сумасшедшие записывать…

Отвернувшись к спинке дивана, пони накрылась одеялом с головой и отошла ко сну. Часы тем временем показали полночь, объявив, что начался еще один день весны.

2.

Лучи утреннего солнца больно ударили в глаза Скрю. Новый день окончательно вступил в права, беспощадно прогоняя пони из своих теплых домиков на работу – продавать продукты, носить от стола к столу документы, разливать по пластиковым пакетам яблочный сок, засоряя легкие заводской пылью. Уже мирно тарахтели за окном автобусы, казалось, даже до сюда доносилась едва слышимо смачная ругань утренних пассажиров, боящихся хоть на минуточку, хоть на секундочку опоздать на свою голгофу, вызвав тем самым гнев своего начальства. Конечно, начальники такие были не у всех, попадались и хорошие, отзывчивые и понимающие пони, но… правила есть правила: работающих по всем порядкам ждал выговор, а работающих «в черную» подкарауливали высосанные из копыта штрафы. Тем более, чем раньше ты на этой работе появишься, тем больше шанс оттуда пораньше свинтить…

Скрю скинула с себя одеяло, но не поднялась – после вчерашних очередей в больнице немного болела голова, да и вставать не особо хотелось. В любом случае, надо что-нибудь да сделать.

Окончательно разбудил кобылку грохот перфоратора, чья мощь даже заставила задрожать железобетонный пол – опять этот обормот снизу…

— Десять сорок. – вслух констатировала Скрю, покосившись краем глаза на висящие на стене часы на батарейках. Обормот теперь имел полное законное право учинять что угодно: хоть ремонт, хоть мировую войну. Издевательский треск перфоратора старательно отдавался в больной голове кобылки. Лежать в постели под такую музыку совсем уж не хотелось – переборов себя, пони поднялась на ноги и ушла на кухню завтракать.

Мерзко щелкнул переключатель электрического чайника, с пустым звоном опустилась на стол полегчавшая за неделю на три четверти своего веса банка скидочного кофе, пискнув по-комариному, раскочегарился старый пузатый телевизор. Показывали утреннюю программу. Удивительно, но на содержание этого бреда не повлияла даже перемена власти: журналисты-дилетанты доносили до послушного зрителя, как не стать обманутым, как не закончить жизнь кверху крупом в озере, решив порыбачить на льду в середине марта, как перебороть себя и не закурить, ощущая при этом стойкий запах газа в квартире, как выбрать хорошие кружевные трусы, чтобы не порвались и пришлись по нраву мужу или любовнику. Перемежался такой карнавал обычно разнообразной рекламой, во все голоса зазывавшей потребителя заниматься единственно приятным и понятным ему делом – потреблять, потреблять, потреблять.

Твой телевизор рябит и не дает в полной мере насладиться сладенькой картинкой рекламной жизни? Так чего же ты ждешь?! Вот как раз в магазине электроники неподалеку, где продают то, что не взяли в нормальные салоны, как раз распродажа! Беги дружок! Беги, роняя на ходу свои кровно заработанные биточки. Не хочешь ехать на свою безусловно любимую работу в окружении этих…этих? Ну ты понял? Автосалон на окраине поможет тебе подобрать из десятков развалюх с прокуренным салоном ту, что тебе по карману. Хочешь наполнять желудок исключительно элитными напитками? Завод братьев Флима и Флэма предлагает тебе широкий ассортимент своей продукции. Что говоришь? Телевизор стоит, как две твоих зарплаты? Машину не на что содержать? Ну так вот тебе пожалуйста – банк напротив школы Дружбы предлагает кредиты на вымога… выгодных условиях. Не хочешь брать кредит? Ну а как же ты тогда останешься без такого замечательного телевизора, без машины, без элитного сидра? Ты же не… лох?

Смешно смотреть на это, когда тебе не на что порой купить сигарет. Страшнее – когда есть деньги…

Мерзко щелкнул переключатель электрического чайника, ложка с металлическим скрипом извлекла из жестяной банки немного кофейного порошка – с горочкой, уже в следующий момент он оказался в не совсем чистой стеклянной кружке, а вслед за ним последовал обжигающий, с мелкими пылинками отслоившейся накипи, кипяток.

Есть не хотелось. Захватив с собой кофе и сигареты, Скрю Луз отправилась на балкон.

От вечерней метели не осталось и намека. Весеннее солнышко уже смело, гордо возвышалось на почти безоблачном небе, отдавая свое тепло, словно утешительный приз, спешащим пони. Где-то там, внизу, несмело распевались воспрянувшие от суровой зимы птички: сбиваясь в стайки, деловито скакали по газонам и клумбам в поисках съестного воробьи, голуби – хозяева улиц, с невозмутимым спокойствием отгоняли своих меньших братьев по перьям от найденной семечки или очистки и так же невозмутимо уносили чужую добычу. Сверху, словно мрачные часовые, восседали на еще голых черных ветвях грязные от слякоти вороны, выжидая, пока мелюзга на земле найдет что-то стоящее. Тогда-то они и срывались со своих мест, надолго отпугивая остальных. А ворон в свою очередь шугали бродячие кошки, которых одни пони подкармливали, а другие пинали, чтобы не путались под ногами и не ластились в надежде на подачку. В общем, все шло своим чередом. Сбросив оковы зимы, природа вовсю готовилась к предстоящей весне, а потом и к лету, чтобы через полгода снова уйти на покой, похоронив себя под снежным покровом. Все шло как надо.

Кофе был мерзким на вкус и неприятно пахнул, но от него хотя бы проходила голова. Сигареты же наоборот – имели приятное послевкусие, хоть и были жестковаты. Скрю специально хранила пачку-другую таких специально для дома. Одну утром, одну – вечером. Если выкурить больше, начинало першить в горле. Голубой табачный дымок приятно обволакивал нутро, забирался в ноздри, заглушая собой гнилостный запах завода и бензиновых испарений. Город тем временем уже понемногу стихал.

Покончив с напитком, Скрю вернулась в комнату – пора было бы и ей приняться за работу. На достаточно новом и дорогом столе, помимо большого монитора, аккуратным строем располагались компьютерные детали, принесенные позавчера на ремонт. Так пони зарабатывала на жизнь последние несколько месяцев: заговорить зубы обывателю было достаточно просто, поэтому даже самая простая чистка у Скрю превращалась в полноценный капитальный ремонт. Естественно, на словах. Подержав «железо» у себя несколько дней, сделав при этом необходимое за десять-пятнадцать минут, кобылка получала свои денежки, а довольный клиент уходил домой с деталью и пустым кошельком.

Скрю достала из-под стола маленький ящичек, хранивший в себе «честно украденные» с прошлой работы инструменты: достаточно хорошие, чтобы их прикарманить, и недостаточно дорогие, чтобы их хватились. Работа в этот раз, правда, предстояла объемная – детали действительно были сломаны, и их было бы в пору выкинуть, однако клиент настоял на ремонте, ибо стоили они действительно дорого. Да и, видимо, что-то он в этом тоже понимал, поэтому схалтурить тут явно не получится.

Снова загромыхал перфоратор. Так никакой работы не получится. Быстро отыскав телефон, Скрю заткнула уши наушниками – заиграл вальс, пожалуй, единственная вещь из прошлого, которая не отдавалась болью в душе. Массивный, в некоторый степени помпезный, и тут же такой легковесный, воздушный, хрупкий танец отзывал ее ко временам, когда все еще было хорошо, когда жизнь казалась огромной, а будущее безоговорочно светлым…

Приближались последние деньки школы, после которых наступали уже не каникулы – наступала взрослая жизнь. Думал ли еще тогда кто-нибудь, сидя за партой, о том, что их ждет… Нет. Все мысли юных пони были посвящены одному – грандиозному выпускному балу, к которому родители с миру по нитке наскребли денег, чтобы снять хороший зал в Кантерлоте, нанять оркестрик, организовать банкет… Ах, что это был за бал! Такой красоты Скрю до этого не видела ни разу в жизни, да и увидит ли еще. Вечерний Кантерлот сыпал яркими созвездиями уличных фонарей и гирлянд, степенно прохаживались по мощеным улочкам столичные пони, у коих свободного времени и денег явно было побольше, чем у провинциалов, а зал-то, зал-то какой…! Лепнина, роскошные хрустальные бра на идеально выкрашенных стенах, отполированный до зеркального блеска паркет – все это как будто сошло со страниц старинных романов. Все были здоровы и счастливы, все были живы, а главное – он был жив. Редко такое случается, чтобы детская дружба, даже самая крепкая перерастала во что-то большее, но это был тот самый случай: при взгляде на Скрю лицо его расплывалось в нежной улыбке, обычно неуклюжие движения приобретали невиданную грацию, а в еще юном голосе проскакивал какой-то неуловимый, но такой приятный слуху бархат. Они медленно, неумело, иногда сбиваясь с ритма, кружились в танце, кажущимся тогда настоящим полетом. И как же легко было Скрю тогда, как же мучительно не хотелось, чтобы это закончилось, как же хотелось просто задрать голову к высокому потолку и громко, что есть мочи, закричать о своем счастье…

Довольно. Вот паяльник, вот мультиметр – надо работать. Тем более, что времени не так много, уже в двенадцать часов Скрю должна быть умыта, причесана, набрызгана своим дешевым одеколоном и одетой стоять у порога – встреча была важная и желанная. С другой стороны, а есть ли сейчас вообще смысл за что-то браться, раз все равно скоро уходить… К черту. Минут за десять пони привела себя в порядок, надела свежую одежду и, зевнув, вышла на улицу. Скоротать время до назначенного срока она решила просто – пойти пешком.

Школа Дружбы в центре города как всегда блистала роскошью. Дорожки небольшого внутреннего дворика, в отличие от улицы снаружи, были практически полностью очищены от снега, а маленькие ледяные островки заботливо припорошены песком. Скамейки, на крайнюю из которых очень неуверенно, воровато оглядываясь, уселась Скрю, были идеально покрашены, все доски были на месте, крайне информативных надписей на них также замечено не было. Пони, грифоны, чейнджлинги, драконы, одетые в дорогую стильную одежду, неспешно брели по своим аудиториям или в кафе, если было время. Учиться здесь было делом почетным и давало гигантский задел на будущее, и если пони имели еще хоть какие-то шансы поступить в Школу посредством своих талантов, то иностранцам такое удовольствие было доступно исключительно за деньги. Поэтому можно было смело сказать, что пропорхнувший мимо закурившей кобылки, бросив при этом удивленный взгляд, чейнджлинг, одетый в шикарное замшевое пальто, наверняка был сынком какого-нибудь военного атташе или дипломата. Зебра, жующая на противоположном конце дворика сэндвич из дорогого кафе, как пить дать – дочь поднявшегося на алмазах миллиардера, вот как раз стоит рядом на скамейке сумка стоимостью в несколько месячных зарплат…

Очень интересно было за всем этим наблюдать. Вот так – издалека. Ученики школы больше походили на существ из другого мира – так сильно отличались они от всего и от всех, кого Скрю видела каждый день вокруг себя. Осанка их была ровнее, прически дороже, речь складнее и чище, казалось, что даже уличная грязь к их ногам прилипает не так сильно, как к остальным, и холод их не берет. Глаза… Что-то неуловимое, странное было в снисходительно-презрительных взглядах тех, кто проходил мимо кобылки. Уверенность… Еще бы, раз они уже в таком месте, то у них и так дела идут достаточно неплохо, а уж после выпуска наверняка пойдут в гору. Какая же все-таки это роскошь – вот так точно знать о своем будущем, о том, что в жизни у тебя уже все схвачено, деньги наличествуют, места пригреты, нужные связи имеются… Роскошь, да и только.

— Здесь вообще-то не курят. – Скрю и не заметила, как возле нее остановился студентишка-первокурсник – кремовый пегасик в яркой куртке.

— Почему нельзя? Знака нет.

— Правила надо бы знать. На территории Школы курение категорически запрещено.

— Знак поставить сложно… — Скрю раздраженно потушила сигарету об скамейку, вызвав еще большее недоумение пегасика, — Как мне в ректорат пройти?

— В главном корпусе, на третьем этаже. – жеребчику явно не хотелось продолжать этот разговор, буркнув указание, он быстро направился куда-то к дверям, видимо спеша на лекцию. Лазурная же, глубоко вдохнув, пошла на свою встречу.

Ректор Школы Дружбы, Старлайт Глиммер, внимательно изучала принесенный пакет документов, иногда поправляя на носу аккуратные очки для чтения. Скрю Луз сидела напротив, бегая взглядом по многочисленным дипломам, почетным грамотам, наградным знакам и вымпелам, висевшим на стене. В центре композиции располагался небольшой живописный портрет нынешней правительницы – Твайлайт Спаркл. При всех регалиях она стояла в центре всей дворцовой роскоши, строгим взглядом, словно бы сверху-вниз смотря на зрителя. В ближнем левом углу кабинета под стеклом был выставлен ни много ни мало, а целый комплект рыцарских лат, причем, судя по виду, самых настоящих, справа же скромно разместились казенные, из тонкого металла картотечные шкафы, стыдливо заставленные пышными растениями в резных керамических горшках.

— Что ж… — ректор опустила на стол последнюю папку и подняла глаза на Скрю, — я вашу ситуацию вижу. Скажите сами, как вы считаете, справитесь с нагрузкой?

— За меня говорит средний балл за два курса. – несмело ответила лазурная.

— Балл действительно достойный, спорить не буду. Но все-таки спешу доложить, что программа по данному факультету у нас будет посильнее, чем в вашем институте.

— Я считаю, что справлюсь. – настояла Скрю, — Тем более, никто не отменял вступительного экзамена.

— И то верно. Только видите ли… — Старлайт подсмотрела имя собеседницы в деле, — Скрю, верно?

— Да.

— Видите ли, Скрю, есть одна загвоздка. Я бы даже сказала, что непреодолимое препятствие… У вас судимость. Пускай даже погашенная, но… наличие такого студента у нас может сильно ударить по репутации заведения, не будет сказано вам в обиду.

— По закону…

— Да, да, совершенно верно. – перебила единорог, — Но вы должны понять и меня: я не могу зачислять кого-либо без согласования, тем более практически в конце года. Тут нужно собирать комиссию для проведения экзамена, обговорить детали и риски с другими пони из руководства, понять, как и куда мы сможем вас определить… Если сможем, повторюсь.

— И вступительные тут не помогут?

— Видимо, я неправильно выразилась. Мы с вами упустили из виду одну вещь. – Старлайт достала из ящика стола книжицу в хорошем твердом переплете, — Устав Школы говорит нам следующее…  При поступлении в Школу Дружбы абитуриент обязан предоставить: паспорт гражданина Эквестрии, свидетельство о рождении, документ, подтверждающий наличие полного среднего или среднего специального образования, справки по форме Д2 и Д3… и вот оно!

— Старлайт! – из-за двери кабинета высунулась голова голубой единорожки, — Вы нам нужны.

— Трикси, счастье мое, — ректор попыталась словами выпроводить заместителя, — десять минут, я с абитуриентом.

— Ой, я не заметила… Здравствуйте!

— Драсьте. – тихо бросила Скрю.

— Да… Старлайт, нужно документы по расходке на завтра подписать. Я там ничего не понимаю, а у вас глаз наметан.

— Пять минут, я уже заканчиваю.

— Хорошо.

— Трикси! – ректор окликнула своего заместителя, — Как ваше здоровье? Как спина?

— Доктор посоветовал один санаторий на Юге, говорят, они там как-то прогревают тебя камнями… Но как же я вас брошу, тем более под юбилей. Может спрошу завтра у Флаттершай, — Трикси выдавила из себя, будто прибедняясь, смешок, — может как-нибудь организует мне путевку.

— Бросьте…

— Ладно, не отвлекаю.

— Так вот. – Старлайт снова опустила глаза в книгу, — Помимо вышеперечисленных документов абитуриент, претендующий на обучение по бюджетному плану, обязан предоставить рекомендательный лист, заполняемый на предыдущем месте учебы, либо ректором Школы или его заместителем в случае отсутствия первого… Понимаете, что я пытаюсь до вас донести?

— Приблизительно.

— Читаем дальше: внесению в рекомендательный лист подлежит информация о имеющихся у абитуриента дипломах и почетных грамотах, медалях олимпиад, государственных наградах и наградах общественных фондов и движений, и так далее.

— И какие у меня шансы?

— Давайте будем реалистами: для поступления на бюджет вам нужен солидный послужной список, либо личная рекомендация. То, что вы имеете на данный момент – хорошие оценки за два курса и погашенную судимость за телесные средней тяжести. На бюджет вас не пропустит ни одна комиссия, а платное отделение, судя по всему… не вариант?

— Я не знаю цены.

— По стоимости точную цифру вам сейчас не назову, но на вашем факультете она будет в районе… двухсот двадцати в год.

— Тысяч?

— Естественно. Послушайте, Скрю, вот вам мой совет: отложите пока поступление, найдите работу, пообвыкнитесь, заведите знакомства. Я же в свою очередь могу дать вам контакты одного волонтерского движения. Они могут помочь с составлением рекомендации.

— А вы мне посодействовать не можете?

— Что вы имеете в виду? – Старлайт подозрительно приподняла бровь.

— Раз вы же этот лист и заполняете, то, может быть, мы могли бы обойтись и без третьих лиц?

— Вы понимаете, в каком месте находитесь? – голос ректора помрачнел, — Вы мне что предлагаете? Встаньте и выйдите вон!

— Простите.

— Вы думайте сначала, кому и что вы говорите! А если вы не понимаете, как надо себя вести в определенных местах, то боюсь, вам здесь в принципе делать нечего.

-Я подумала…

— До свидания. – Старлайт резким движением указала кобылке на выход. Скрю хотела что-то добавить, но поняв, что дальнейшего разговора не получится, тяжело выдохнула и покинула кабинет, тихонько прикрыв за собой дверь.

Глава 3

— Не туда идешь и не у тех спрашиваешь. — Скрю подкараулил на выходе один из студентов. Лиловый единорог с идеально выбритыми висками на вид был младше нее, да и в принципе оставлял ощущение какого-то доходяги.

— Тебе-то какое дело?

— Да все то же. Поступить хочешь?

— Хочу. – раздражилась кобылка.

— Ну вот тогда и послушай. С такими делами надо было не к ректору, а к заму ходить, а лучше сразу меня искать – напрямую она не работает.

— Какими такими делами?

— Ну не юли, а!

— Окей… Хочешь сказать, я с ней смогу договориться?

— Напрямую? Нет. Пойдем-ка. – жеребец взглядом пригласил Скрю пройтись, — Уже успела прогуляться?

— Нет…

— Ну и правильно, тут смотреть не на что, по большому счету. Вон разве что юбилей завтра. – единорог кивнул головой в сторону приоткрытой двери актового зала, за которой во всю кипели приготовления, — Ладно, давай к делу. Бабки есть?

— Сейчас – нет. Надо же знать сначала, сколько нужно, да?

— Ну а смысл тогда сюда приходить, если денег нет? – раздражился лиловый, — Хотя… А ты куда хочешь?

— На электронику.

— Серьезно? – единорог неприятно усмехнулся, — Здесь на электронике два с половиной дурака сидят. Мой тебе совет: хочешь подняться – иди хотя бы на экономику, либо на гос-управление, но там о-очень дорого.

— А там что?

— Там, понимаешь, сама… — студент многозначительно задрал голову, — лекции раз в месяц читает, а там уже и понравиться можно. А это о-го-го.

— Не хочу.

— Ну и зря. – выйдя во внутренний двор, двое присели на одну из скамеек – подальше ото всех, — Короче, смотри: до вступительных у тебя еще месяца три есть.  Подготовься, собери деньги. Я так понимаю, что проблема у тебя в рекомендации… Спрошу сегодня у Трикси, а ты приди завтра, но пораньше, а то тут часов в одиннадцать начнется.

— И сколько в итоге-то?

— Говорю же, сейчас не скажу – надо узнавать. Больше сотки точно… Закурить есть?

— Здесь вообще-то не положено. – немного наигранно возмутилась Скрю, вынув из пачки дорогую импортную сигарету.

— Тут что положено, на то наложено, если ты еще не заметила. Еще вопросы остались?

— Не знаю… — Скрю закурила вместе с собеседником, — Как тут вообще?

— Зашибись. На бесплатное если поступишь – вкалывать будешь как проклятая, сразу говорю. Бюджетников здесь очень быстро валят… А на платников и иностранцев даже не смотри, лучше даже вообще с ними дел не иметь – местным как раз тебя с теплого места скинуть интересно.

— А сам-то ты так учебу отрабатываешь?

— Вот давай не будем. – огрызнулся единорог, — У всех свои проблемы и свои болячки. Короче, завтра. И до одиннадцати железно – потом не пустят.

— Поняла.

— И еще. – жеребец окликнул направившуюся к выходу Скрю, — Искать меня завтра не надо. Сам найду.

— Все уже на поток поставили. – с грустной усмешкой констатировала полушепотом Скрю, выходя из ярких красок Школы дружбы обратно в серую, цвета подтаявшего грязного снега повседневность Понивилльских улиц.

Центр уже давно остыл от утреннего ажиотажа. Редкие пони из мэрии и окрестных офисов иногда выскакивали на улицу, закуривая сигарету, не успев даже закрыть за собой дверь, или чуть не вприпрыжку убегали в сторону местного магазина, чтобы прикупить на работу чего-нибудь перекусить. Медленно, смакуя каждую минутку свободного времени, брели по улицам те, чьи выходные по графику выдавались на будние дни. Странные чувства испытывали по отношению к ним пони, урвавшие сейчас несколько минут на перекур: с одной стороны они сейчас отдыхают, не довлеет над ними начальник-самодур, не пышет прямо в лицо омерзительным амбре из дешевого одеколона и едкого пота коллега-идиот, выдающий зачастую такие перлы философской мысли, что хочется от его потока сознания залить уши воском, лишь бы больше никогда подобного не слышать. Не нужно им заниматься каким-то однообразным и смутно понятным делом, суть и важность которого ты осознаешь от силы на четверть… А вот если с другой стороны посмотреть – сейчас-то они выходные, а в субботу и воскресенье будут работать, пока ты, как «все нормальные пони» будешь тратить денежки на свои сиюминутные хотелки в торговом центре или же, сидя дома на диване и почесывая всякие интересные места, рассказывать жене, какие все кругом дураки и быдло, и лишь ты один единственный – умный. Кому как нравится.

Неказистый голубенький троллейбус, поблескивая свеженаклеенной рекламой, предательски промчался, жужжа электромотором, мимо Скрю. Как раз нужный маршрут. Ждать другого, который ходит раз в час, слишком долго, а гнаться за этим и потом, задыхаясь, дожидаться еще одного такого же – слишком обидно.  С борта троллейбуса, улыбаясь всеми своими отбеленными в дорогой стоматологии зубами, смотрела на прохожих очередная сказочница – «мастер спорта по всем видам спорта» Лайтнинг Даст. Гордо выпятив увешанную медалями за неизвестно какие заслуги грудь, она протягивала перед собой бутылку газированного пойла из яблочного жмыха, которую теперь хлестали литрами все, кому не лень, ибо дешево, сладко и после него жрать не так сильно хочется. «Яблочный удар – напиток чемпионов» — гласила отвратно сделанная надпись на картинке. Предлагалось ли потенциальному покупателю стать чемпионом по хроническому гастриту или же мастером спорта по ожирению – история умалчивала.

— Не очень-то и хотелось. – Скрю снова пошла домой пешком. Сэкономленных на билетах денег теперь могло вполне хватить на какую-нибудь жвачку или булку. Так она и поступила: опорожнив кошелек в ларьке на остановке, она теперь еще более неторопливо шла по улице, жуя слойку с чем-то отдаленно напоминающим сыр. Очень хотелось и закурить вдобавок, но для этого надо было остановиться и где-нибудь присесть, а погода пока не позволяла.

Путь предстоял неблизкий. Хоть Понивилль и был городом небольшим, но путь от центра до окраин все равно занимал минут сорок-пятьдесят, если пешком. Похолодало. Вчерашняя слякоть, подмерзшая за ночь и утро, образовала тоненькую бугристую пленку льда, из-за чего идти приходилось медленно – того гляди упадешь еще. Зато было тихо. Так тихо бывает разве что зимой, когда нет уже на деревьях листвы, а липкий мокрый снег скрывает звуки шагов и шуршание автомобильных шин. Скрю обожала такую погоду. В эти моменты, когда все вокруг словно замерло, вокруг ни души, а самый громкий звук – твое дыхание, кажется, будто время остановилось, будто мысли твои звучат на всю округу, эхом отражаясь от домов и деревьев. Поймав такой момент, ей порой хотелось просто остановиться, набрать воздуха в грудь и просто отдохнуть, на какие-то мгновения опустошить голову от всего накопившегося…

Мимо с диким ревом промчалась старая прогнившая колымага, хозяин которой, видимо не особо обремененный интеллектом, решил снять глушитель с выхлопной трубы – чтобы рычала. Все волшебство зимней тишины мигом улетучилось, его уже не поймаешь.

— Придурок… — Скрю обиженно фыркнула и ускорила шаг, изредка поскальзываясь на запорошенном снегом льду. Теперь идти медленно не было никакого смысла, — Тебе бы эту трубу да в…

Домой лазурная вернулась с тяжелой душой. Несмотря на недавно съеденную слойку, желудок снова начал напоминать о себе, уставшие с дороги ноги болели, а еще очень сильно клонило в сон.

— Больше сотки. Больше сотки… где ж их достать-то. – разогревая чайник для кофе, Скрю деловито оглядывалась по сторонам в поисках того, что можно быстро загнать. Хотя, она прекрасно понимала, что лично её в этой квартире от силы четверть от всех вещей. Можно было бы, конечно, продать махом весь компьютер… но это слишком уж большие жертвы. Без него – хоть вешайся.

Цыкнул переключатель на чайнике. Залив кипятком две ложки кофейного порошка, пони вернулась на свой «боевой пост» — застекленный балкон, с которого можно было увидеть практически всю округу: пару соседних панелек пониже, ютящиеся близко-близко друг к другу, будто пытающиеся согреться собственном теплом, домики барачного типа, остановку, у которой уже урчал стареньким движком маленький, немного поржавевший автобус, почти у самого-самого горизонта изрыгал в небо клубы дыма завод Флима и Флэма. Интересно. Так можно было просидеть хоть целый день, наблюдая за жизнью внизу, как юный натуралист наблюдает с лупой за муравейником: то внизу у магазина кто-то подерется, то какой-нибудь выпивоха, от отчаяния ли, то ли от скудного ума усядется под деревом и заведет протяжно песню, пронесется порой, озаряя ночь маячками, полицейская машина…

Работать не хотелось. Скрю слишком разморила дорога, да и гнетущие мысли о деньгах все никак не выходили из головы.

— Больше сотки… Это может быть и сто десять, и сто двадцать, если не все сто пятьдесят… Кредит не дадут, нет.

Скрю едва поймала момент, чтобы не провалиться в сон прямо на балконе. Закинув бычок в пустую банку из-под консервов, лазурная вернулась в единственную комнату и, укрывшись свалявшимся одеялом на диване, включила дешевую плазму, прикрученную практически под потолком – так проще засыпалось.

— Вернемся к главной новости за сегодня. В результате крушения во время испытаний нового боевого самолета погибла летчик-испытатель, генерал авиации Спитфаир. Причиной трагедии, по версии следствия, является техническая неисправность машины.

— На данный момент, — в кадре появился пони в военной форме, — следственная группа занимается расшифровкой бортовых самописцев. До момента получения этой информации мы не можем дать более четкой оценки ситуации.

— Пресс-секретарь принцессы Твайлайт Спаркл прокомментировал произошедшее и констатировал, что, цитата: хотя гибель Спитфаир и является большой трагедией всего народа Эквестрии, она не должна помешать планомерной работе по формированию нового кабинета министров. По состоянию на данный час на должность министра обороны утверждена кандидатура генерала авиации Рейнбоу Дэш. Напомним, что Спитфаир исполняла обязанности минобороны при правительстве принцессы Селестии и так же являлась претендентом на место в кабмине. Церемония прощания состоится завтра, в восемь часов утра по кантерлотскому времени. К другим новостям. Рекордное за последние десять лет падение курса Бита можно объяснить…