Ксенофилия: Блеклое Поветрие + Исход Поветрия

Глава 1

Изначально это была просто одиночная глава, но TQM раскрутил SpinelStride на полноценный вбоквелл.

Всё вокруг было серым. Блеклым. Безжизненным. Словно Понивиль накрыло облаком лунной пыли. И в этой кромешной серости Леро совсем растерялся. Вроде бы, он только что был рядом с внезапно помрачневшим Сахарным Уголком, но вот он уже стоит перед ратушей. Он не мог узнать никого из окружавших его пони, все они были такими же серыми, как и тени под их копытами. И ладно, если бы у них хотя бы были их метки. Рога, крылья — вот и всё, что отличало их друг от друга. Да и поведение их было под стать царившей атмосфере серости и уныния: они просто бесцельно слонялись из угла в угол. Наконец, он заприметил знакомую гриву. Кажется. Вместо яркой радужной палитры она теперь была лишь полосами различных оттенков серого.

— Рэйнбоу! — выкрикнул Леро и ломанулся через толпу. Теперь ему было к чему стремиться, была хоть какая-то зацепка. Весь мир вокруг него, казалось, пошёл волнами, но и это его не остановило. Он подбежал к поблекшей поняше и заключил ту в объятьях. — Рэйнбоу Дэш!

Та лишь тупо уставилась на него:

— Ты кто вообще? — и выскользнула из его объятий. Нет, не вырвалась, не убежала, просто ускользнула, будто ей всё было совершенно безразлично. Леро рухнул на колени.

Из оцепенения его вывел громкий голос:

— Прости нас за вторжение в твой сон, Беллерофонт из Понивиля. Боюсь, это Мы стали причиною для твоего кошмара.

Он обернулся. За его спиной стояла вороная аликорница, грива её развевалась на ветру, хотя никакого ветра и не было.

— Принцесса Луна, — только и смог вымолвить он.

Та кивнула. Голос её раскатами грома донёсся отовсюду:

— Соберись, Беллерофонт из Понивиля. Пока это всего лишь дурной сон, и ничто не грозит твоим возлюбленным. Пока. Мы желаем говорить с тобой, внемли и запоминай. Беда пришла в Эквестрию, покуда лишь ты и Мы ей неподвластны. Хоть за себя Мы не уверены. — Она обвела крылом поблекший город. — Это предупреждение, Беллерофонт из Понивиля. Поветрие пришло в Эквестрию, поветрие, что пожирает саму магию и всех, кого она питает. Первыми падут единороги и другие, кто силён в магии. Пегасы и грифоны, и прочие обитатели небес станут следующими. А под конец, оно доберётся и до земных пони, и минотавров, и даже диких тварей.

Леро поднялся на ноги. Бесцветный Понивиль вокруг него стал терять очертания. Казалось, что он всё ещё где-то в городе, но где именно — уже нельзя было сказать. Лишь образ Луны был ещё таким же чётким. Он глубоко вдохнул, а затем ещё раз, пытаясь успокоиться. В груди саднило. Сама мысль о том, что Рэйнбоу Дэш могла так просто развернуться и уйти, ранила его в самое сердце.

— Это всего лишь сон, — пробормотал он, затем снова глубоко вдохнул. — А… есть лекарство? — спросил он, когда наконец почувствовал, что голос его перестал дрожать.

Луна покачала головой.

— Увы, но нет. Мы заточили Себя и избегаем встреч со всеми пони, надеясь избежать чумы. Но Наша Сестра, Она не может позволить себе того же. Она осталась при своём дворе и, должно быть, уже заражена, а может и больна уже. Но не всё потеряно. Мы можем двигать солнце и луну, как делала Она в тысячелетье Нашего изгнания. Кантерлотские маги считают, что болезнь угаснет сама собой, едва лишь истощит магию своей жертвы, тогда начнётся выздоровление, и силы вернутся. Те, в ком магия течёт сильнее, сгорят быстрее тех, чья магия слаба.

Глаза Леро округлились.

— Твайлайт! Нужно предупредить её! — Он обернулся, но никакого Понивиля уже не было. Он стоял посреди серой равнины, с едва заметными очертаниями зданий вокруг.

Луна взмахнула крыльями.

— Твайлайт Спаркл и Наш друг, Беллерофонт, но речь сейчас идёт не только о ней! — отрезала она.

Леро медленно обернулся к ней. Эти нотки в её голосе…

— Ты… ты ведь тоже её боишься?

Она уставилась на него и открыла было рот, но вдруг замерла, поднесла копыто к груди и, медленно выдохнув, протянула его вперёд.

— Ты прав, Леро. — Голос её теперь звучал куда как мягче. — Прости. Порой во мне просыпаются старые привычки. Но сути это не меняет. И Твайлайт Спаркл, и всем остальным обитателям Понивиля придётся нелегко, а равно и всем остальным пони во всей Эквестрии, да и не только пони. Филидельфийские единороги уже поражены, и тамошние пегасы уже начали увядать. Больные сначала медленно слабеют, затем разум их затуманивается, и они теряют интерес ко всему. Они блекнут, а вместе с тем теряют и свои метки; те, кто их уже получил, конечно. В пике болезни, когда магия их истощена до предела, они становятся безмолвными и бездумными животными. У тех, кто силён в магии, и болезнь, и выздоровление длятся дольше.

— Значит, Твайлайт придётся хуже всех, — сказал Леро. — Но если кто и сможет найти лекарство, то только она. Разбуди меня, я должен ей всё рассказать, она должна начать поиски лекарства немедленно. — Его душевные муки уже отступили, но сердце всё равно бешено колотилось. Нужно бежать, нужно предупредить табун.

— Не изволь… В смысле, в этом нет необходимости, Леро. Когда нужно, я могу быть во многих снах одновременно. Я несу предупреждение во все уголки Эквестрии. Блеклое Поветрие не поразит всех разом, и не всем придётся долго выздоравливать. Те, в ком ещё остались силы, позаботятся о больных, а когда настанет их черёд, о них позаботятся те, кто уже оправился. Но есть и исключения.

— Исключения? — осторожно переспросил Леро. — То есть, кто-то может… не оправиться от болезни?

Луна покачала головой, а затем, немного подумав, кивнула.

— Жертвы будут, Леро. Те, кто слаб, или уже болен, или слишком стар, не перенесут такой упадок. Но твои друзья, они молоды и полны сил, они быстро оправятся. Исключений будет трое. Три аликорна. Магия солнца, луны и любви безграничны, ну, или почти безграничны. Я просто не выдержу, если придётся прожить всю жизнь в заточении, избегая всякого пони из страха заразиться, да ещё и каждый день управлять движением светил. Я не смогу, уж поверь мне. Я готова рискнуть, но сперва я должна быть уверена, что Селестия переболела и исцелилась. Проблема в том, что когда она заболеет, всякий пони, что приблизится к ней, наверняка заразится, а учитывая, что чума будет пожирать саму энергию светила, его не спасёт даже приобретённый иммунитет.

Леро закрыл лицо ладонью.

— И поэтому вам нужен тот единственный во всей Эквестрии, кто напрочь лишён магии, чтобы ухаживать за самим воплощением солнца, пока она не оправится и не вернётся к своим обязанностям? А потом то же самое, только уже с тобой?

Луна кивнула.

— Мы… Я не рассчитывала, что ты согласишься. Каденс и Шайнинг Армор уже на пути в Кантерлот, ты мог бы присмотреть и за ней. Прости, Леро. Я понимаю, что тебе будет трудно оставить своих близких, чтобы выполнить свой долг. Но другого выхода нет. Ты единственный, кто может нам помочь.

Леро мотнул головой.

— Если уж я и еду в Кантерлот, они поедут со мной. Я не брошу Рэйнбоу Дэш вот так вот бездумно слоняться по городу. Да и остальных тоже.

Луна пристально посмотрела на него.

— Не думаешь ли ты, что ваши друзья не смогут присмотреть за ними? Эпплджек и Пинки Пай — земные пони, поветрие не сразу сразит их, да и оправятся они быстрее. Как минимум один из Хранителей будет в силах присмотреть за остальными. А может быть, сила Элементов сможет защитить их.

Леро лишь снова мотнул головой.

— Я не брошу их.

Луна пристально посмотрела на него, нацелившись своим рогом.

— Я… не привыкла получать отказ. И я могла бы приказать тебе, как твой правитель. Но я читала отчёты Твайлайт об истории твоего мира. Амэриканцы, народ, восставший против сильных мира своего, всего лишь из-за налога на чай. Боюсь и представить, на что вы способны ради тех, кого любите.

Леро продолжал стоять на своём.

— Да там не всё так просто было. И всё равно, я их не брошу.

Луна кивнула в знак согласия и отвернулась.

— Поезжайте первым поездом до Кантерлота. Ты нужен нам.

По утру поезд уже дожидался их. Лира проснулась первой, и к тому времени, как Леро открыл глаза, уже почти собрала все чемоданы. Следом за ним проснулась и Твайлайт, и всем троим пришлось немало постараться, чтобы растолкать Рэйнбоу Дэш. Трое пегасов из Королевской Стражи уже поджидали их на пороге. После короткого обмена приветствиями наша небольшая процессия двинулась к железнодорожной станции.

Похоже, что до всех остальных Луна донесла предупреждение о надвигающейся беде в своей обычной манере. Пони смотрели вслед конвоируемому стражниками Леро, и он кожей ощущал, как начинают расползаться слухи и нарастать паника.

— Они пришли за ним!

— Нет, у него иммунитет, из него сделают вакцину!

— Мы все превратимся в человеков!

— Мы все превратимся в лошадей!

— Мы все умрём!

— Нам всем нужно стрескать по печеньке!

— О, привет, Пинки!

Леро казалось, что это просто физически невозможно, но уже в следующую секунду все вокруг хрустели имбирными печеньками. Он опустил взгляд, в руке, в которой он нёс чемодан, была зажата печенька. Он откусил кусочек. В следующую секунду ему уже как-то и не хотелось никуда ехать, а хотелось ему заглянуть в Сахарный Уголок и никогда уже оттуда не уходить. Но он продолжал идти. И жевать.

— Привет, Лира! А правда, что ты и Леро, и Твайлайт, и Рэйнбоу едете за су-у-упер секретным Седьмым Элементом Гармонии, который может носить только человек? — спросила жизнерадостная поняша.

Лира и глазом не моргнула.

— Допустим, это так. Думаешь, я бы тебе сказала?

Пинки задумчиво хмыкнула.

— Наверное, нет. Потому что, если это секрет, то ты не можешь мне его открыть, потому что тогда это уже будет не секрет, тогда тебе нужно просто сказать мне что-нибудь другое, но тогда ты мне соврёшь, а ты не стала бы мне врать, вместо этого ты бы просто ответила мне каким-нибудь тонким намёком, что ты только что и сделала! Можно с вами?

Рэйнбоу Дэш зевнула и устало потёрла мордочку копытцем.

— Пинки, ты чего это такая проницательная с утра пораньше? Ты же видела тот же самый сон от принцессы Луны, что и все остальные, так?

Пинки аж запрыгала на месте.

— Ну конечно видела, дурашка! Но она не сказала, что Леро отправляется на су-упер секретную шпионскую миссию на личном поезде, и в сопровождении стражи, и… — она осеклась и удивлённо пробормотала, — как-то это странно...

Пинки застыла на месте. Проморгалась. Склонила голову набок.

— А-а… почему всё вдруг стало таким… никаким? — Она вытянула переднюю ногу и помахала ею. — И почему я стала такой никакой? Что случилось? — Её метка подёрнулась рябью и растворилась, а шёрстка резко поблекла. Твайлайт испугано ахнула.

Королевские Стражи подхватили Леро и ринулись к вокзалу во весь опор. Рэйнбоу Дэш схватила передними ногами Твайлайт и Лиру и устремилась за ними.

— Наверное, этого и следовало ожидать. Нужно обладать огромным магическим потенциалом, чтобы быть Пинки Пай. Похоже, на сильных магов болезнь действует не совсем так, так предполагала Луна, — размышляла вслух Твайлайт, лёжа на скамейке. Леро всячески пытался устроиться поудобнее, но для него сидение было слишком низким. В другом конце вагона Лира показывала Рэйнбоу упражнения, подходящие для разминки в стеснённом пространстве.

Леро вполне мог вытянуться во весь рост, лёжа поперёк вагона, что он, собственно, и сделал.

— Ты как? — спросил он, опустив руку на гриву Твайлайт.

— Кажется, я чувствую её. — Твайлайт вздрогнула. — Такая тяжесть навалилась, и рог как будто опустел совсем. А может быть, Луна ошиблась. У меня магический потенциал больше, чем у любой пони, гораздо больше, так может быть, на меня подействует не сразу. А может быть, с принцессами уже всё будет в порядке, когда мы приедем. — Она закрыла глаза. — Это всего лишь гипотеза. Нужно всё проверить. Да, нужно. Настройся на лучшее, и всё получится.

Леро почувствовал странное покалывание в пальцах, когда её грива стала блекнуть. Сознание покинуло её, взор затуманился, а по его щекам уже катились слёзы. Он погладил её за ушком, но она, похоже, не заметила. Он поднялся на ноги.

— Она заразилась, — сказал он двум другим кобылкам, не поднимая глаз. — Она… её уже сломило, — и рухнул на колени.

Лира кивнула.

— В Рэйнбоу Дэш тоже сильна магия.

То, что он видел в сегодняшнем сне, не было и вполовину так ужасно, как вид потускневшей гривы его кобылки. Казалось, что она ничуть не изменилась, всё те же крепкие подтянутые фланки, вот только теперь начисто лишённые цвета. Она застыла на месте, раскачиваясь в такт с движением вагона. Лира прильнула к Леро.

— Вот уж не думала, что когда-нибудь буду рада тому, что я слабый маг, — задумчиво произнесла она. И хоть она и пыталась держать себя в копытах, Леро слышал напряжение в её голосе, то самое, которое возникает, когда точно знаешь, что тебя ждёт, и знаешь, что этого не избежать.

Леро обнял её и разрыдался, зарывшись лицом в её гриву. Она рыдала на его плече. Вдруг Леро испуганно вскочил, — Машинисты! Что, если и сними случится то же самое?

Лира открыла дверь в тамбур.

— Тогда тебе лучше держаться поближе к стоп-крану.

Когда они прибыли, шёрстка Лиры всё ещё была мятно-зелёной. Машинисты тоже ещё держались на ногах. Леро осторожно закинул Рэйнбоу на плечо, другой рукой он подхватил Твайлайт и сошёл с поезда. Стражи, помогавшие им пробраться через город ко дворцу, старались держаться от них поодаль. Один из них что-то рявкнул, и двое других тут же поднялись на крыло и устремились ко дворцу. Вскоре к ним подлетела повозка, запряжённая восемью пегасами. Было явно видно, что все они нервничают, но ни один из них и пискнуть не посмел, когда Леро погрузил в колесницу двух блеклых пони и поднялся следом сам. Они не рискнули подняться в воздух, ведь в любой момент любой из них мог лишиться своей врождённой магии.

Однако всё обошлось. Когда они прибыли во дворец, Лира всё ещё твёрдо стояла на ногах. Она потянулась к Леро и поцеловала его.

— Я присмотрю за ними, — сказала она. — А ты проследи, чтобы солнце продолжало падать.

Иногда Леро хотелось поглубже изучить философию Пути Покоя, хотя бы затем, чтобы понять постоянные отсылки Лиры к падению. Её до глубины души потряс рассказ о том, как светила движутся в его мире. Он немногое уже помнил из школьных уроков физики, но всё же смог на пальцах объяснить, что луна так быстро падает на землю, что всё время промахивается. Он поцеловал её в ответ и крепко обнял, затем поднялся и проследовал за стражами.

Селестия не выцвела, и солнце на её метке по-прежнему отливало золотом. Вот только грива её теперь была блекло-розовой, и крылья были прижаты к бокам. Голова её покоилась на подлокотнике длинного дивана; на маленьком переносном столике перед ней стояла недоеденная тарелка супа. Стражи расступились, пропуская его в королевские покои. Это, конечно, не совсем вежливо, но Леро испытал облегчение с неприлично сильным оттенком радости при виде её гривы. Нет, это, конечно, не её вина, но он просто терпеть не мог её гриву. Даже после того её заклинания, что должно было заглушить в нём страх, он всякий раз содрогался от ужаса, вспоминая их первую встречу. Но сейчас для страха было не место и не время.

— Леро, — должно быть, сказала она, потому что прозвучало это скорее как «Лебо». Ну да, конечно, вон и стопка носовых платков рядом с тарелкой. — Спасибо что пришёл. — Она тяжело взмахнула копытом, указывая в сторону одной из стен. Там в колоннаде бездумно слонялась серая пони. — Дьютифул Сёрвант была последней, кто рискнул приблизиться ко мне. И посмотри, что с нею стало.

Позади него кто-то громко шмыгнул, тихонько хлопнула закрывшаяся дверь, а затем донёсся чей-то голос:

— Тётя Селестия? Кажется, я тоже захворал...

Восемь долгих и напряжённых недель ушло у Леро, чтобы выходить двух аликорниц, Рэйнбоу, Твайлайт и Лиру. Мятная единорожка поблекла лишь на второй неделе со дня прибытия во дворец и уже через пару недель снова была на ногах. Четыре дня Рэйнбоу Дэш бездумно щипала травку во дворе, прежде чем пошла на поправку. За десять дней Твайлайт Спаркл не проронила ни слова, и когда уже даже Селестия оправилась от болезни, всё ещё не могла подняться с постели. Потом настал черёд Луны, и следующие восемь недель Леро выхаживал её.

Хотя, сказать по правде, ему понравился витраж, который построили в его честь.

Глава 2

Позади него кто-то громко шмыгнул, тихонько хлопнула закрывшаяся дверь, а затем донёсся чей-то голос:

— Тётя Селестия? Кажется, я тоже захворал...

Леро обернулся. У двери стоял белоснежный жеребец с тщательно прилизанной гривой, подле него была буфетная тележка с серебряным подносом. Леро не был с ним знаком, но тот назвал Селестию тётей, а значит вариант оставался ровно один. Рэрити могла быть очень красноречивой, правда, только когда ей самой того хотелось, а уж рассказывать про свой поход на Гала ей, кажется, хотелось всегда. Так что сомневаться не приходилось, перед ним был никто иной, как принц Блюблад собственной персоной.

Блюблад в ответ вытаращился на Леро, с нескрываемым ужасом в глазах.

— Тётя! Ну будет вам уже! Я понимаю, что вам худо, но может хватит уже призывать слуг? Они так у нас скоро совсем переведутся. Неужели всё настолько плохо? Так позвольте мне исполнить долг перед короной и оказать вам всю помощь, какую только смогу. Но много ль я смогу, ведь Я лишь скромный единорог, сколь великолепным Я бы ни был.

Селестия подняла голову и издала стон отчаяния, вот уж чего Леро от неё никак не ожидал услышать; судя по выражению лица принца, тот тоже рассчитывал на нечто большее. Она постаралась говорить как можно спокойнее и отчётливее, и, отчасти, ей это удалось:

— Племянник, прошу. Я ценю твою заботу, правда, но вот чего бы мне сейчас хотелось меньше всего, так это слухов, что мол-де я специально вызываю к себе слуг, чтобы всех их позаражать. Дьютифул Сёрвант пришла по утру, сама пришла, а бедняжку Клин Свип просто не успели предупредить, чтобы не входила в мои покои. Леро — человек, существо из другого мира, поветрие ему совсем не страшно. А потому он согласился присмотреть за мной, покуда ни один пони не может ко мне приблизиться.

Блюблад скривился, и в голосе его зазвучали плаксивые нотки:

— Но тётя! А как же мой Долг перед Короной, — вот именно так, с большой буквы, — почему его будет исполнять… какой-то пришелец? Я ведь не только Гала для вас могу устраивать. Я способен на много большее! Позвольте доказать.

Леро был просто потрясён. Нытик, грубиян, с ужасной манией величия, всё один к одному, как Рэрити рассказывала. Но с другой стороны, принц Блюблад всё же хотел помочь, более того, не побоялся здоровьем своим ради этого рискнуть. «Может, инцидент с тортом оказал на него положительный эффект?», — задумался Леро. — «А может быть, Рэрити просто застала его не в лучшем расположении духа?»

Селестия уронила голову на подушки.

— Блюблад, племянник. Кантерлот должен видеть, что и днём кто-то держит бразды правления. Луна не может предстать перед народом, так что нам нужен некто, кто будет представлять власть. Ты не хуже меня знаешь, что руководство службами по борьбе с эпидемией… это не твоё. Поэтому я очень надеюсь, что ты не будешь мешать тем, кто в этом разбирается. В остальном же, можешь делать вид, что держишь ситуацию под контролем.

Когда Селестия заговорила, что ей нужен представитель, Блюблад аж просиял. Но по мере того, как она проясняла ситуацию, сияние это угасало. Дослушав её, он мрачно кивнул.

— Конечно, тётя. Думаю, что с ролью свадебного генерала я справлюсь. Чай не впервой. — Он толкнул копытом тележку в сторону Леро, отворил магией дверь и, пятясь, удалился.

Селестия вздохнула и закрыла глаза. Леро уже начал потихоньку привыкать к её гнусавому и блеклому голосу.

— Он не такой плохой, каким может показаться. Мнительный и эгоистичный, и временами совершенно непрошибаемый; если бы не Элементы Гармонии, он, наверное, этого никогда и не понял бы. Он старается стать лучше, пусть и делает это из чистого эгоизма. Да и во мне он души не чает.

И хотя язык тела пони уже не был для Леро тайной за семью печатями, давался он ему пока с трудом; другое дело интонации, благо тут особых различий между людьми и пони не было. Последняя фраза, брошенная принцессой, просто сквозила разочарованием.

— Принцесса, — окликнул он её.

Та с трудом открыла глаза, но отнять головы от подушки уже не смогла.

— Прости, Леро. Твоя помощь в столь трудный для державы час просто неоценима. Я не желаю подвергать моих маленьких пони опасности. Сделай же всё, чтобы спасти их. Твоё слово — мой приказ. Пока я буду в силах — помогу тебе всем, чем смогу.

Леро удивлённо моргнул. Повышение от «сиделки» до «наместника» как-то не входило в его планы. Он решил оставить эти мысли на потом, а пока сосредоточиться на том, что сейчас действительно важно.

— Ну, в таком случае, принцесса, может быть, вы расскажете мне о своём, эм-м-м, теле? В смысле, вам будет нужен какой-то особенный уход?

Она усмехнулась, кажется, на мгновенье к ней вернулся её прежний голос, затем закашлялась и прогнусавила:

— Да нет, в основном такой же, как и любой другой пони. Я ем, пью, сплю. Пёрышки чищу. — Она вяло приподняла крыло и обессилено уронила его. — Рэйнбоу Дэш уже рассказывала тебе, насколько это интимная процедура? — Она попыталась улыбнуться. — Когда всё закончится, пегасы тебя до скончания века будут выпивкой угощать, лишь бы послушать эту историю. Даже не знаю, что могло бы быть во мне такого, что не так, как у всех остальных пони. Аликорны, сами по себе, так сильно не болеют. Тебе придётся постараться. И я знаю, что ты из тех, кто сделает всё, что в его силах. Не будь ты таким, Твайлайт не выбрала б тебя.

При упоминании Твайлайт, Леро вздрогнул, ему вдруг вспомнилось, как поблекла её грива прямо у него в руках, вспомнилась и Рэйнбоу Дэш, застывшая в полном безразличии ко всему, вспомнилось, как все живые и яркие оттенки её гривы вдруг сделались холодными и мёртвыми, точно пепел.

Селестия закрыла глаза.

— Болезнь уже сломила её, не так ли? — спросила она чуть слышно.

Леро кивнул. Но в ответ смог выдавить лишь короткое «Да».

Селестия грустно вздохнула.

— Чума, что пожирает саму магию. Конечно же, избранная хранить Элемент Магии пала первой. И всё ж ты здесь, пришёл ухаживать за той, кого боишься пуще смерти. Я уже клялась тебе, Леро, и вновь клянусь, что не причиню тебе вреда. Но ты мне всё равно не веришь, да?

Поспорить с этим Леро не мог.

В дверь постучали, и она вновь отворилась. На пороге стояла стройная розовая аликорница, окружённая пурпурным пузырём защитного поля, позади неё был весьма озадаченного вида жеребец. Новоприбывшая аликорница поднесла копытце ко рту и откашлялась.

— Тётя Селестия? Кажется, я заразилась по пути сюда. Шайни, пожалуйста, не подходи!

Леро не особо разбирался в Эквестрийской политике, но принцессу Каденс узнал сразу, да и брата Твайлайт тоже. Он вдруг осознал, что не имеет ни малейшего представления о том, что ему сейчас следует сделать согласно дворцовому этикету. Потом он вспомнил, что Твайлайт рассказывала ему про Каденс, что она дружелюбная и необидчивая, а её брат так и вовсе ему теперь шурином приходился. И потом, никто пока ни о каком этикете и вскользь не упоминал. Так что он пока разрывался между вариантами поклониться, помахать, или придумать что-нибудь ещё. Твайлайт как-то ему рассказывала про их с Каденс детскую считалочку, но что-то ему не очень хотелось размахивать задницей перед заграничной принцессой. Или Кристальная Империя — это не заграница? Не важно. Леро решил, что вполне достаточно будет просто помахать.

Селестия с трудом поднялась и уселась на своём ложе, правда, чтобы поймать равновесие, ей пришлось расправить крылья. Признаться, размахом её крыльев Леро был слегка поражён, но в то же время, её рог, её длинный и очень-очень острый рог, взмывший вверх, его слегка напугал. Уже мгновение спустя страх отступил, но оторвать взгляда от её рога Леро так и не смог. Принцесса поклонилась розовой аликорнице.

— Здравствуй, Каденс. Ты уже знакома с Леро? Он будет присматривать за нами.

Каденс до Селестии, конечно, было ещё далеко. Рог её тоже был длинным и острым, но ни в какое сравнение не шёл с «копьём» Селестии. Леро вдруг понял, что улыбается юной принцессе, а та улыбается ему в ответ. Искренней и доброй улыбкой, несмотря на всю тяжесть положения.

— Ещё не знакома, но Твайлайт нам очень много о нём писала. Я искренне надеюсь, что, когда всё это закончится, вы навестите нас в Кристальной Империи, — ответила она.

Шайнинг Армор всё ещё стоял позади неё, защитный пузырь перекрывал весь дверной проём.

— Приятно познакомиться, Леро! — донёсся его голос из коридора. — Так у тебя и правда иммунитет?

Леро кивнул.

— Вроде того. Чума пожирает магию, а во мне её ни капли.

Даже сквозь слои защитного поля было видно, как выражение лица Шайнинга исполнилось сочувствием.

— Прости, мне очень жаль, но зато теперь от этого хоть какая-то польза есть, да?

Леро снова кивнул, ему совсем не хотелось углубляться сейчас в эту тему.

Каденс вошла в комнату, Шайнинг Армор шагнул было за ней, но, наткнувшись на хмурый взгляд и выставленное в предупреждающем жесте копыто, остановился. Облачённый в красный жакет единорог принялся нервно переступать с ноги на ногу, но шагнуть за порог так и не осмелился. Каденс сбросила защитное поле и поспешила обнять Селестию. Леро не смог сдержать улыбки, ему даже захотелось присоединиться к ним, но вдруг Селестия повела головой, и всё его внимание снова оказалось прикованным к её рогу.

«А, ну да, Воплощение Любви. Наверное, это всё из-за её ауры». На мгновение принцесса представилась ему в тёмных очках за рулём красного кабриолета, вся увешанная золотыми цепями. Но вдруг, розовую аликорницу сменила лазурная пегасочка, и настроение его тут же упало.

— Может быть, вы пока поболтаете, — предложил он, — а я схожу проведать Твайлайт и Рэйнбоу Дэш?

— Ой, а они тоже приехали? — радостно спросила Каденс. — А почему они… О! О. О…

Леро понурил голову.

— По пути в Кантерлот.

Шайнинг Армор вздрогнул.

— Кади, ты ведь справишься сама? Я должен пойти с Леро.

Каденс махнула крылом.

— Ступай. Только смотри сам не заразись. Мы ещё не знаем, как она передаётся.

Селестия повалилась на своё ложе и прогнусавила:

— А за меня не беспокойся, я никуда не денусь.

Шайнинг Армор уже едва ли не галопом на месте скакал, на лице его застыла маска отчаяния. Леро оставалось только посочувствовать ему. Будучи существом, лишённым магии, он мог хоть чем-то помочь. Всё, что мог сделать Шайнинг — заболеть и выздороветь. Леро не дошёл до него всего несколько шагов.

— Подожди-ка. Я, конечно, не доктор, но разве я не должен сделать что-то, чтобы предотвратить распространение болезни?

Брат Твайлайт склонил голову на бок.

— Например? Королевскую Стражу не обучают бороться с чумой, так что давай выслушаем твои предложения.

Леро потёр подбородок.

— Ну, если это хотя бы отдалённо напоминает болезнь из нашего мира, то переносчик может остаться на моей одежде и коже. Так что нам надо поставить где-то здесь душ, чтобы я мог мыться всякий раз, когда буду покидать покои. И сменная одежда. — Он поднял руку. — Точно, сменная одежда. Дезинфицировать одежду проще, чем кожу. Ну, или чем шерсть. Так что, перво-наперво мне нужен душ и во что переодеться.

Селестия чихнула.

— При входе есть ванная. За время моего правления столько всякого случалось, что однажды я решила, что поставить душ рядом с тронной залой было бы весьма разумно. Там же должна быть и одежда, не на тебя, конечно, но тебе, наверное, подойдёт что-нибудь, пошитое для минотавров.

Шайнинг Армор поклонился.

— Я немедленно распоряжусь. Леро, тебе ведь одежда нужна только пока ты у принцесс? Снаружи она ведь необязательна.

Леро откашлялся.

— Знаешь, так уж у нас заведено, что я предпочёл бы и снаружи ходить в одежде.

Кажется, во взгляде Каденс мелькнула тень разочарования. И, может быть, любопытства. Шайнинг кивнул:

— Как скажешь. Сейчас чего-нибудь сообразим. Но потом мы сразу пойдём к Твайли.

— Ну конечно, — согласился Леро.

Шайнинг Армор отступил, пропуская Леро, стараясь держаться от него на расстоянии.

Вход в ванную комнату был прямо рядом со входом в тронную залу. Душевая была просторная и хорошо оборудованная. Дюжина дипломатов могла бы разом принять в ней душ. А вот с гардеробом дела обстояли гораздо хуже. По крайней мере, с одной из важнейших его деталей. К счастью, находчивость Леро не подвела.

— Милое полотешко.

Леро тяжело вздохнул.

— Как оказалось, минотавры тоже штанов не носят. Их вообще никто не носит, по крайней мере из тех народов, с которыми Эквестрия состоит в дипломатических отношениях.

Когда он вошёл в комнату, Лира прижалась к нему и промурлыкала:

— Если тебя это утешит, в юбочке ты смотришься очень даже мило.

— Давай лучше назовём её килтом. — Леро погладил её мордочку, пальцами ощутив её дрожь. — Ну же. — Он опустился на колено и прижал её к груди. — Всё будет хорошо. Вам всем придётся через это пройти. И я всё время буду с вами. Я позабочусь о вас.

Лира уткнулась ему в плечо.

— Прости, Леро. Прости. Это труднее, чем я думала. — Она глубоко вдохнула и медленно выдохнула. — Ты только Рэйнбоу не говори, но учение Пути Покоя не идеально. «Пусть весь мир подождёт» — это, конечно, хороший совет, но я же гранд-мастер, а не гуру-отшельник. Они мои кобылки, а я ничем не могу им помочь. Мне страшно, Леро. Я знаю, что это пройдёт. Я знаю, что не стану делать глупостей, но... но вот сейчас мне очень страшно.

Он обнял её, взял на руки, крепко прижал к себе. Он пригладил пальцами её гриву, стараясь не задеть чувствительных точек.

— Всё будет хорошо, — сказал он ей. — Я с вами. Да, весёлого будет мало, но вам придётся через это пройти, и я всё время буду рядом. Луна сказала, что вы справитесь, что вы молоды и полны сил, а потому справитесь.

— А ещё Луна сказала, что это случится постепенно, — ответила Лира. — Ты сам видел, что произошло с Пинки. Я видела, как это случилось с Рэйнбоу. Это было не постепенно. Они поблекли в мгновение ока. Леро, в них очень сильна магия. Магия Твайлайт, сила и скорость Дэши… Пинковость Пинки. А ещё они ведь Хранители Элементов Гармонии. А что, если с ними всё будет не так, как со всеми? Я не могу попусту терять время. Они мои кобылки, Леро, я люблю их!

Её снова охватила дрожь. Леро прижал её к себе покрепче.

— Я тоже люблю их. И тебя тоже люблю, — зашептал он ей на ушко. — Всё будет хорошо. Вот увидишь. Они поправятся.

О другом исходе он и помыслить не мог. «Всё будет хорошо, Луна сказала, что всё будет хорошо». Нельзя ему сейчас было думать о другом исходе. «Они справятся, Луна сказала, что они справятся». А ведь он и не подумал, что всё происходит не совсем так, как описывала Луна. «С ними всё будет в порядке, Луна сказала, что с ними всё будет в порядке». Внезапно в его мысли ворвалась принцесса Селестия. «Я уже клялась тебе Леро и вновь клянусь, что не причиню тебе вреда. Но ты мне всё равно не веришь, да?»

Дверь в смежную спальню отворилась. Селестия распорядилась расширить покои своей ученицы, когда узнала, что та обзавелась табуном. Кровати поставили побольше, такие, чтобы Леро мог свободно уместиться во весь рост. В той смежной комнате сейчас были Рэйнбоу Дэш и Твайлайт Спаркл. Туда и ушёл Шайнинг Армор, чтобы повидаться с сестрой. Вышел он совсем поникший.

— Она меня не узнала, — сказал он. — Я даже метки её разглядеть не смог. Она вся такая… серая.

Лира подняла голову с плеча Леро. Он осторожно опустил её на пол. В присутствии постороннего она снова стала безмятежным грандмастером Пути Покоя.

— А в остальном она как? — спросила она.

— Не жалуется, — ответил Шайнинг Армор, подняв голову. — Я спросил её, а она ответила, что всё нормально. Она вообще ничего не говорит, пока её не спросишь. Я спросил её про Старсвирла Бородатого, а она просто ответила «Кто?». Она ни за что на свете не упустила бы возможность прочесть ещё одну лекцию о нём. Она и вправду очень, очень больна.

Леро поднялся на ноги.

— Я должен её увидеть.

Проходя мимо Шайнинга, Леро опустил руку ему на загривок и замер, когда единорог вдруг прижался к его боку. Ему вспомнилось то, что он видел в тронной зале. Он провёл рукой по спине Шайнинга. Столько лет прожить вместе с Каденс, постоянно чувствовать присутствие друг друга, а теперь он к ней и прикоснуться не может... не удивительно, что ему теперь просто необходимо чьё-то прикосновение. Леро кивнул Лире. Та поняла его без лишних слов. Она обняла брата своей кобылки, а Леро, воспользовавшись моментом, проскользнул за дверь.

У одной были крылья. У другой — рог. Если бы не это, он едва ли бы различил их с первого взгляда. Даже разноцветные прежде пряди в их гривах теперь были одного оттенка серого. Он опустился на колени и протянул к ним руки. Кобылки не шелохнулись. Тогда он сам притянул их к себе. Они не стали сопротивляться, они вообще никак не отреагировали. Это было всё равно что обнимать поникены в бутике Рэрити. Леро прижался губами к ушку Рэйнбоу и тихо произнёс: — Я люблю тебя.

Слова эти сбежали по её гриве волной цвета. Очень бледной, едва различимой, но он узнал её цвета. А затем она снова поблекла. Сердце Леро едва не разорвалось. Он обнял их обеих ещё крепче.

— Я знаю, что вы там. Пусть даже вы меня не услышите, знайте, что я люблю вас. Я буду рядом, я позабочусь о вас. Вы обязательно поправитесь, что бы ни случилось.

В дверь постучали незадолго до рассвета. Леро нехотя выпутался из объятий Лиры, та в полудрёме попыталась снова сгрести его всеми четырьмя ногами. Пока Леро одевал рубашку и повязывал полотенце, она что-то мурлыкала сквозь сон. Похоже, ей очень понравилась ночь, проведённая с ним наедине. Когда он закрыл за собой дверь, Лира снова безмятежно спала.

Селестия и Каденс уже проснулись, когда он переступил порог тронной залы, ставшей на время карантинным отделением. С собой он прикатил тележку, на которой разместились два накрытых подноса, стопка чистых платков и большой графин воды. Селестия лежала, опустив голову на подлокотник дивана, и задумчиво глядела в окно. Рядом с ней, завернувшись в одеяло, сидела Каденс. Подле каждой скопилось по небольшой кучке использованных платков.

— Посмотри вместе со мной, — тихо молвила Селестия хриплым голосом, не поднимая головы. — Минуло больше тысячи лет с тех пор, как солнце поднималось над Эквестрией не по моему велению.

Два метеорита взмыли над горизонтом, оставляя за собой яркий след. Они сошлись под острым углом, и столкновение их породило яркую вспышку. В утреннем небе от них остался лишь силуэт сияющего от магии единорожьего рога. Из-за горизонта показалось солнце. Огненный шар поднимался всё выше и выше, и во все стороны из него струились потоки света: голубого и пурпурного, зелёного и розового. При виде гривы Селестии, раскинувшейся во всё небо, Леро сжался от страха и отвёл взгляд.

Вдоволь насладившись посланием от младшей сестры, Селестия закрыла глаза.

— Прекрасно, Луна, просто прекрасно, — прошептала она. — Твои восходы всегда были великолепны.

Леро снова взглянул на небо, цветное сияние уже растворилось, и солнце не спеша начинало свой путь по небосводу.

— Тётя Луна тоже когда-то поднимала солнце? — спросила Каденс и поспешила высморкаться.

Селестия улыбнулась, по-прежнему глядя в окно.

— Даже нам пришлось с чего-то начинать. Мы вместе поднимали луну и солнце, когда нам ещё не хватало сил, чтобы справляться с этим самостоятельно. Мы пробовали и ролями меняться. Ведь мы ещё не знали, надолго ли нас хватит.

Леро подкатил тележку. Он поставил перед Каденс поднос с её завтраком, а рядом с ней положил стопку чистых платков. Та не замедлила воспользоваться одним из них.

— Спасибо, Леро. Фу, голос у меня просто кошмарный.

Леро быстренько подавил в себе желание чмокнуть принцессу в лобик и сказать, что вовсе у неё и не кошмарный голос. «Воплощение Любви», напомнил он себе. Следом ему пришлось подавить в себе желание сказать то, что он сказал Рэйнбоу Дэш, когда та простудилась в прошлую зиму, дескать, «Всё хорошо, вот только храпишь ты как маленькая лошадка». Не стоило рассчитывать на взаимопонимание, по крайней мере не от того, кто не мог подколоть его в ответ «обезьяньей» шуткой. Или может быть… вдруг ещё одна мысль ворвалась в его голову. Той же зимой, буквально неделю спустя, он сказал простудившемуся Спайку, что тот «маленько раздраконен». А уже на другой день ему пришлось писать письмо принцессе Селестии, с просьбой вернуть его ботинки и обещанием больше никогда не дразнить Спайка. Да, и отправлять это письмо пришлось с пегасьей почтой. А кстати, Твайлайт успела сказать Спайку, куда они собираются? Оставила ему хотя бы записку? Он не видел дракончика тем утром, может быть потому, что тот предпочитал ночевать в библиотеке. Леро решил непременно отправить весточку кому-нибудь, кто мог бы его проведать. Пожалуй, Спайк был бы ему по гроб жизни благодарен, если бы Леро удалось уговорить Рэрити приютить дракончика в своём бутике на время эпидемии.

Каденс сняла крышку с подноса и попыталась вдохнуть аромат политых сиропом блинчиков, однако, вместо этого громко хрюкнула, совсем не подобающим принцессе образом. Леро рассмеялся и отметил:

— Согласен, вот это было действительно кошмарно.

Принцесса рассмеялась вместе с ним, а затем подняла магией вилку и приступила к трапезе.

Леро подошёл со вторым подносом к Селестии, та лежала всё так же неподвижно.

— Принцесса? — окликнул он её. — Вам нужно поесть. — Он опустил руку ей на холку, но тут же отдёрнул обратно. У принцессы был жар, шёрстка её сейчас скорее напоминала одежду, которую только что вынули из сушилки.

— Тогда поставь поднос передо мною, — ответила она. — Я не могу подняться.

Он подкатил тележку, но не затем, чтобы оставить поднос с едой перед мордочкой принцессы, как какую-нибудь кормушку. Нет. Он присел на краешек дивана, взял вилку и принялся скармливать принцессе завтрак маленькими кусочками.

— У вас жар, принцесса, — сказал он. — До вас дотронуться невозможно. Вы его сами спровоцировали?

Она жевала очень медленно, казалось, что с каждым кусочком ей становилось всё хуже и хуже. Немного погодя она ответила.

— Если и да, то не специально. Я чувствую его. Но со мной такого прежде не бывало. — Она прожевала ещё кусочек. — И я понятия не имею, хуже мне от него становится или лучше. — И ещё кусочек.

Леро решил, что лучше будет сосредоточиться на завтраке, а не на расспросах. Она едва ли осилила треть своей порции, когда вдруг заявила: — Довольно.

Он поставил поднос на тележку, взял чистое полотенце и, смочив его водой, приложил к шее принцессы.

— Так лучше? — спросил он.

— Лучше, — ответила Селестия и закрыла глаза. — Продолжай.

Он приготовил ещё один компресс и приложил его ко лбу принцессы. Кончиком пальца он случайно задел её рог. Она это почувствовала.

— Почему ты боишься меня? — спросила она не открывая глаз. — Я не привыкла, чтобы меня боялись.

— Не знаю, принцесса, — ответил Леро, обкладывая её компрессами. — Когда я вас впервые увидел, то до смерти испугался вашей гривы. Вы её изменили, но мне всё равно было страшно. А потом вы сотворили заклинание, и мне стало легче, но только чуть-чуть. Ровно настолько, чтобы не бояться заговорить с вами.

— Ты мыслишь не так, как пони, Леро, — сказала она. — Пони принял бы мои извинения, поверил бы, на том бы всё и закончилось. Да и не только пони, любой обитатель Эквестрии. А заклинание должно было погасить страх, что тебя терзал. Это сильное заклинание, его хватило бы, чтобы навсегда погасить во Флаттершай страх высоты, под этим заклинанием она не побоялась бы вступить в погодную бригаду Понивиля. Так почему же ты всё ещё боишься меня?

Он приложил ей на бок ещё один компресс. Проверил первый — тот уже высох. Немного подумав, он ответил:

— Ну, знаете, принцесса, первое впечатление бывает только в первый раз. И порой от него трудно избавиться.

— Возможно, эффект заклинания оказался совсем противоположным, — вмешалась Каденс. — Быть может, если бы в Леро не угасли естественные процессы, он переборол бы свой страх?

Селестия тяжело вздохнула.

— Думаю, мы скоро это узнаем. Мой разум угаснет, и заклинание развеется.

Каденс испугано охнула, Леро тут же обернулся к ней. Селестия слабо хихикнула.

— Не в этом смысле, мои маленькие… мда. Привычка. Не в этом смысле. Я очень надеюсь, что всё же приду потом в себя. — В голосе её зазвучали безрадостные нотки. — Но я уже чувствую, как слабею. Солнце исцелит меня. Я это знаю точно. Но телом я всего лишь пони, и заклинания мои поддерживаются силами моего тела.

Ни Леро, ни Каденс не нашли, что и сказать ей в утешение.

Вскоре Селестия провалилась в забытье. Каденс тоже прилегла отдохнуть, так что Леро с чистой совестью покинул их, принял душ, одел чистую рубашку, повязал свежее полотенце, отдал нужные распоряжения прислуге. Нужно было больше воды и чистой ткани, чтобы держать в узде жар Солнечной Принцессы, нужно было напомнить им, что вся одежда, в которой он заходил к принцессам, может быть заразна. А ещё, ему ну очень были нужны его штаны.

С письмом он провозился гораздо дольше, чем на то рассчитывал. И провозился бы ещё дольше, если бы Лира не отобрала у него перо и не написала бы письмо сама, под его диктовку. После всего, что случилось, он и шариковой ручкой письма написать бы не смог, не то что пером и чернилами.

Дорогая Рэрити,

Надеюсь, что письмо это ты прочтёшь будучи в добром здравии. Ты наверняка уже знаешь, что поветрие сделало с Пинки. С Твайлайт Спаркл и Рэйнбоу Дэш случилось то же самое, у принцесс всё несколько иначе. В ближайшее время я буду очень занят. Нужно присматривать и за моими кобылками, пусть они уже и не узнают меня. И потом, никто, кроме меня, не может приблизиться к принцессам. Я не знаю, оставила ли Твайлайт какие-нибудь указания Спайку на время своего отсутствия, не могла бы ты приглядеть за ним до нашего возвращения?

Заранее спасибо,

Леро (и Лира!)

Похожее письмо они написали и Флаттершай, на случай если Рэрити уже слегла с болезнью. Немного посовещавшись, Леро и Лира написали письмо и самому Спайку.

Дорогой Спайк,

Если Рэрити или Флаттершай всё ещё здоровы, будь с ними. Я знаю, что ты вполне можешь управиться с библиотекой самостоятельно, но покуда вокруг бушует чума, лучше вам держаться вместе. Твайлайт и Рэйнбоу уже слегли, точь-в-точь как Пинки Пай. Во дворце творится такая суматоха, что представителем власти пришлось назначить Блюблада. Пожалуйста, оставайся в Понивиле с Рэрити и Флаттершай. Луна сказала, что у единорогов болезнь протекает острее, а Кантерлот, как ты знаешь, единорожий город. Будь осторожен, постарайся не заразиться.

До скорой встречи,

Леро и Лира

Лира свернула письма в свитки.

— Отправлю их почтой. Поезда пока ещё ходят, — сказала она. — Или, может быть, ты знаешь, как отправлять письма Спайку напрямую?

Леро покачал головой.

— Не подумал спросить, а теперь Селестия уже не сможет ответить.

Лира лишь тихонько ойкнула в ответ. Затем она ушла отправлять письма.

Леро попытался поговорить с поблекшими кобылками. Но цвет к ним больше не возвращался, и уже ничто не могло прогнать безразличие в их голосе. Потом он отправился обратно к принцессам.

Следующим утром Леро снова был в тронной зале. Селестия с трудом смогла ответить, когда он спросил, как она себя чувствует. Каденс, тихонько постанывая, лежала на своём диванчике, приложив копыто ко лбу. Сегодня у Леро были с собой заранее заготовленные компрессы и бутылочки с соломинками для коктейлей. Он уже не мог заставить Селестию поесть, но она пила, когда он подносил соломинку ей ко рту. Она открыла глаза, но взгляд её был мутным.

— Хвахр, — пробормотала она.

Леро наклонился поближе.

— Чего?

— Хвахр, — повторила принцесса.

Леро обернулся к Каденс. Та устало посмотрела на него в ответ.

— Кажется, это древний Высший Эквестрийский. Вода.

Он кивнул и поднял бутылочку повыше, намереваясь влить холодной водички в рот Селестии. Но вдруг замер, услышав журчание.

Каденс издала звук напоминающий нечто среднее между грустной усмешкой, кашлем и разочарованным хныканием.

— Полагаю, это было иносказание. Не стоит говорить об этом. Вредно для репутации. — Она плюхнулась обратно на диванчик и прокашлявшись добавила: — Обещай, Леро.

Леро закрыл глаза. Что ж. Не впервой ему с подобным сталкиваться.

— Обещаю. Я сейчас. За шваброй только схожу.

Добыть всё необходимое для уборки принцесьей неожиданности, да так, чтобы никто ничего не заподозрил, казалось задачей не из простых. Но к величайшему удивлению Леро, в последствии, он даже краем уха не услышал ничего такого. Он даже задумался, а не вывела ли между делом Селестия особую породу сплетнеустойчивых пони для работы при дворе.

День близился к концу. Ужасно разбитая розовая аликорница и ещё одна ужасно горячая, подпитываемая самим солнцем, требовали непрестанного присмотра. В довершение всего, когда он вернулся в комнату, Рэйнбоу Дэш его и вовсе не заметила, пока он сам не взял её на руки.

К полудню следующего дня у Леро уже закончилась тележка с холодными компрессами. Каденс едва хватало сил на сбивчивое бормотание; Леро приходилось наклоняться к самым её губам, чтобы расслышать, что та говорит. Благо, она не перегревалась, как Селестия, ей вполне было достаточно одного компресса на лоб. С Солнечной Принцессой дела обстояли гораздо хуже: чем выше поднималось солнце, тем быстрее она нагревалась и тем быстрее высыхали компрессы.

Леро прикатил ещё одну тележку компрессов, а с ней и пару мисочек супа, также снабжённых соломинками. Каденс отпила немного из своей. Селестия же так и не смогла сомкнуть губ, а попытка влить хоть немного ей в рот завершилась удушливым кашлем.

Дверь распахнулась так резко и так внезапно, что Леро аж выронил миску.

— Кади! — возопил Шайнинг Армор, проносясь через порог. — Я не могу тебя оставить! — Вокруг него был пурпурный пузырь защитного поля.

Но по мере того, как он приближался к принцессе, пузырь стал таять. Леро был настолько ошеломлён, что и крикнуть ничего не успел. Белоснежный единорог припустил во весь опор, и внешний слой его щита тут же подёрнулся рябью. Потом в нём появилась прореха, а потом ещё с полдюжины, словно само присутствие аликорниц разъедало его заклинание, точно кислота.

— Каденс, — выдохнул он и наклонился, чтобы поцеловать супругу, слёзы катились по его щекам.

Всего один поцелуй, и в Кантерлоте стало одним серым единорогом больше, лишь мокрая шёрстка на щеках напоминала о том, кем он только что был.

Каденс тихо вздохнула. Одинокая слезинка скатилась по её щеке. Она закрыла глаза, и в тот день их уже не открывала.

Вернувшись вечером домой, Леро застал Твайлайт бесцельно слоняющейся по комнате. Лира перенесла всю мебель в другую комнату, чтобы болезная кобылка на что-нибудь ненароком не наткнулась. Серая пегасочка просто стояла на месте.

Всю ночь Леро и Лира не размыкали объятий.

Когда он проснулся, было ещё темно. Он ласково провёл ладонью по тёплому мягкому боку кобылки, лежавшей рядом с ним, до самой шейки, а затем обратно по спинке, пёрышкам, бедру и дальше. Кажется, там чего-то недоставало. Кобылка прижалась мордочкой к его щеке и сказала:

— Прости, Леро. Всего лишь сон. — От одного её голоса у него ком застрял в горле. Подумать только, всего несколько дней прошло, а он уже успел соскучиться по её голосу.

С другой стороны к нему прижалась вторая кобылка.

— Принцессе Луне теперь редко удаётся отдохнуть днём. Ведь ей приходится оберегать не только царство снов, но и всю Эквестрию. Поэтому она стала реже заглядывать в наши сны, — сказала Твайлайт.

— Но она позаботилась о том, чтоб ты мог видеть нас во сне. Правда, она просто потрясная? — добавила Дэш. — А ещё, она хочет, чтоб тебе не было одиноко. — Её лазурная шёрстка на мгновение слегка потемнела. — Потому что никто не должен быть одинок, — и тут же к ней вернулся привычный цвет.

Он не помнил, чем закончился этот сон.

Когда он проснулся, луна была ещё высоко в небе. Он осторожно выпутался из объятий Лиры. Ему почему-то казалось, что она и не спит вовсе, просто делает вид, чтобы не беспокоить его. И всё равно, он постарался как можно тише одеться и как можно тише уйти. Давеча он отправил письма Рэрити, Бон-Бон, Флаттершай и Мэру, с просьбой прислать ему все его штаны, какие найдут. Ответа пока не было. И всё же вчера ему удалось раздобыть несколько пар. И как это он сразу не вспомнил про Фэнси. Ведь у кого можно разжиться одеждой на любой вкус, если не у самого известного кантерлотского модника.

В дворцовых коридорах этим утром было необычайно тихо. Леро загрузил свою тележку тканью и водой, прихватил пару мисок овсянки. Пожалуй, кухня и прачечная были теперь единственными очагами бурной деятельности. Кухня потому, что большая часть поваров слегла, а прачечная потому, что в связи с увеличившимся объёмом работы туда была направлена ремонтная бригада, для расширения и модернизации. Похоже, прислуга слишком уж серьёзно отнеслась к его заявлению, что продезинфицировать одежду проще, чем кожу.

Когда он вошёл, обе принцессы крепко спали. Что-то подобное он и рассчитывал увидеть. Обе распластались на диванах, головами зарывшись в груды подушек. Уже теперь тело Селестии было слишком горячим, чтобы к нему прикоснуться, но ещё не настолько горячим, чтобы от приложенного компресса повалил пар. У Каденс тоже был жар, но он ни в какое сравнение не шёл с тем, что был у Селестии. Ну, хоть между двух пламенеющих аликорнов ему сегодня мотаться не придётся.

Позади него скрипнул диван, Леро обернулся. Селестия открыла глаза, и лежала теперь глядя в окно. Она попыталась приподнять голову, качнув при этом рогом из стороны в сторону. Стараясь не обращать внимания на его острие, Леро рванул к тележке, подхватил кувшин с водой и соломинку. Поднеся кончик к её губам, он произнёс: — Пейте, принцесса.

Она сомкнула губы, и едва ли не одним залпом опустошила кувшин. Рог её окутался лёгким золотистым сиянием.

— А теперь баиньки, принцесса, — сказал он. — Луна присмотрит за солнцем, пока вы больны.

Сияние вокруг её рога угасло, она посмотрела на него.

— Луна? — переспросила она. Несмотря на то, что она только что в один присест опустошила целый кувшин воды, в голосе её слышалась хрипотца. — Луна воротилась? Неужто Наша немощь избавила её от проклятия? Наша сестра воротилась?

Леро немного растерялся. Горячка? Давно забытые воспоминания? Как-то не грела его мысль о том, что придётся докладывать Луне, что её сестрица двинулась умом. Да и оставаться в пределах досягаемости раскалённой до бела аликорницы, которая в любой момент может увидеть в нём угрозу, ему не улыбалось.

Но он не дрогнул.

— Да, — ответил он. — Луна в порядке, она обо всём позаботится.

Взгляд её поволокло туманом. Когда к ней, казалось, вернулось сознание, она прошептала:

— Наш маленький благочестивый жеребёнок… Ты… Ты думаешь, что ей удастся совладать, Клевер? Она ведь так юна, так наивна… Полагаешь, она удержит племена?

Леро не имел ни малейшего понятия, за кого из своих давно почивших советников приняла его принцесса. Но она назвала Луну «благочестивым жеребёнком», а это уже хоть какая-то, но зацепка.

— Конечно же, принцесса.

— Напомни Нашей Сестре… напомни ей не дозволять луне сиять так ярко. Она всегда...

Вот тут ему вдруг очень захотелось поверить, что это всего лишь метафора. Сама мысль, о том, что луна и солнце могут обладать самосознанием очень его беспокоила, а обстановка и без того была слишком уж неспокойной.

— Конечно же, принцесса.

Она испуганно вздохнула и впёрлась в него взглядом, полным ненависти. Рог её слабо сверкнул золотым сиянием, но тут же погас. Она закашлялась и заговорила с хрипотцой:

— Ты! Ну да, конечно, это ты. Предательство и ложь, всегда вокруг тебя предательство и ложь. — Она набрала побольше воздуха в грудь и продолжила: — Не знаю, как ты бежал из Вечнодикого, сквозь все преграды и шипы, как ты сразил меня, но знай, я буду отмщена, моя сестра придёт.

Леро отпрянул. Пусть её магию и пожирала чума, пусть она и не могла пошевелиться, проверять на своей шкуре, насколько опасной она может быть в гневе, ему совсем не хотелось.

— Принцесса, вы больны, — осторожно сказал он.

Ненависть всё ещё пылала в её глазах.

— Я поклялась, давным-давно, дала присягу, что род твой более не ступит в наши земли, Ши! — Сознание, кажется, снова ускользало от неё. — Когда бы я… Когда бы... я… — Она клюнула носом и закрыла глаза.

Леро немного подождал, а затем окликнул её:

— Селестия?

Ответа не последовало, он окликнул её громче:

— Селестия?

И опять тишина. Он не стал исключать возможность того, что она пытается подманить его поближе. На всякий случай, да и нужда в том была, он ушёл за водой.

К концу дня число больных в замке заметно увеличилось. В отсутствии пони, наделённых талантом или хотя бы имеющих опыт в кулинарии, меню пришлось сильно упростить. Собственно, теперь в нём остались только гренки и овсянка. Леро пришлось прибегнуть к полномочиям, дарованным Селестией, и отправить одного из стражников за водой. Температура тела Солнечной Принцессы продолжала расти, несмотря на все его усилия. На рассвете ей немного полегчало, но ровно настолько, чтобы немножко попить, затем она снова провалилась в забытье. Каденс так и вовсе не приходила в сознание. К вечеру Леро совершенно выбился из сил, да и Лира была не в лучшей форме. Их хватило лишь на то, чтобы убедиться, что у их больных кобылок всё в порядке, и завалиться спать.

Леро пригладил растрёпанную гриву Лиры. Утро наступит слишком скоро, и ему снова нужно будет идти поить и, если повезёт, кормить принцесс. И пусть он был как выжатый лимон, он всё же не мог оставить без внимания и заботы ещё одну пони. Всем нужно чуть-чуть душевного тепла. И это в чём-то даже хорошо, что ему не нужно было вставать, чтобы позаботиться о ней.

— Этим утром я заступаю на службу, — сказала Лира. Голова её покоилась на его груди. — В патруль призывают всех стражников, что ещё держатся на ногах.

— Тебя посылают за стены замка? — спросил Леро. — Разве это… — он попытался сформулировать вопрос помягче, — ну, не опасно?

— Не опаснее, чем в замке, — ответила она. — Мы будем гуртовать больных и красоваться на улицах, чтобы пони видели, что мы всё ещё следим за порядком. — Она потянулась и прижалась к нему. — Моя подготовка не рассчитана на то, что придётся целый день маршировать по улицам.

— Она рассчитана на то, чтобы целый день маршировать взад-вперёд по плацу^[1]?

— Ещё одна ваша шутка?

— Ещё одна наша шутка.

Утро и вправду настало слишком скоро. Лира проснулась вместе с ним. Они заглянули к Твайлайт и Рэйнбоу, потом Леро помог ей облачиться в выданные доспехи; конечно же, в царившем хаосе можно было и не рассчитывать, что ей доставят её личный комплект.

— А ты в них хорошо смотришься, — сказал он, поправляя ей шлем.

— Жеребцам всегда нравятся кобылки в форме, — ответила она и прижалась мордочкой к его ладони.

— Может быть, тогда заберёшь свой комплект в Понивиль, — предложил Леро. Он улыбнулся настолько широко, насколько мог в столь ранний час без помощи кофеина. — Мы могли бы найти им не совсем обычное применение.

— А я думала, что роль главной героини уже занята, — улыбнулась она ему в ответ.

Он опустился на колено и обнял её.

— А мы маленько перепишем сценарий.

Она потёрлась мордочкой о его щёку, а затем покачала головой.

— Спасибо за предложение, Леро, но мы ведь оба знаем, что Рэйнбоу Дэш согласится только на Твайлайт. Ни к чему её смущать.

Леро запустил пальцы в её гриву.

— Когда всё только начиналось, она и Твайлайт стеснялась. И потом, я не хочу, чтобы кто-нибудь считал себя отвергнутым. Может быть, для начала предложим Рэйнбоу понаблюдать за тобой, мной и Твайлайт?

Лира вяло улыбнулась ему.

— Я люблю тебя, Леро. И я ценю твою заботу. Но давай пока отложим этот вопрос, мне сейчас в патруль идти, и даже у моей уравновешенности есть свои пределы.

Они обнялись на прощание и удалились каждый по своим делам.

Селестия открыла глаза перед самым восходом солнца. Она слабо шевельнула головой, но в этот раз даже не пыталась призвать магию. Леро старался не смотреть в окно. Да, Луна устраивала восхитительные восходы, и в каждом из них была дань уважения её сестре, но всё это пробуждало в нём… что-то, что мешало ему всем этим наслаждаться. Стоя спиной к окну, он поднёс соломинку к губам Селестии. Она вновь жадно осушила целый кувшин.

— Ты одолел их, человече? — прохрипела она. — Мечом, и кровью, и силой духа сломил их мощь?

Леро застыл. Это не был древний Высший Эквестрийский, но прозвучали её слова весьма архаично. И что самое главное, она признала в нём человека. Он не был до конца уверен, к добру ли это. И было ли это как-то связано с их первой встречей.

— Кого одолел? — уточнил он.

— Своих пленителей, о человече. Что магию в твоей крови переменили на железо, что заковали в тебя смерть-метал. — Она издала стон и содрогнулась всем телом. — Иль ты творенье их, что прислано пленить меня? — Голова её дрогнула. — Нет. То не дело рук твоих. Ведь я пока жива. Бессмертных ты разил не ради магии, но ради славы.

— Разил бессмертных? — вопрос вырвался как-то сам собой. Он поднёс ей ещё один кувшин воды, и она опорожнила его, прежде чем ответить.

— Неужто позабыл ты, человече? Что магию твою отняли, что кровь твою их смерть-металлом закалили, чтоб позабавить их в презренных ихних играх. В твоих руках, метал для них — погибель. Не велика для них была угроза, но всяко больше, чем прежде доводилось им дерзать. — Она уронила голову и слабо улыбнулась. — И всё ж к тебе они были добрей, после того что сделали со мною ныне.

Она обмякла, взор её снова затуманился, но губы продолжали двигаться. Леро пытался разобрать, то ли она просто бредит, то ли снова перешла на древнее наречие, как вдруг глаза её вновь распахнулись.

— Нет, человече, нет! — Она содрогнулась. — Молю, остановись! Не враг тебе я. — Она закашлялась, но всё же попыталась договорить: — Не убивай меня!

Леро отшатнулся, ногой наткнувшись на тележку. Ведь были же пони, которых он ни за что не ожидал увидеть в панике, а это небольшенький такой был список, и возглавляла его Селестия. Он нащупал отрез ткани, смочил его водой.

— Зачем ты так? — простонала она. — Поверь, я защищаю свой народ! И ни за что не стала бы твоим врагом! Они погибнут, мои маленькие пони, без моей защиты!

Леро поднёс к ней компресс, глубоко вдохнул, унял дрожь и повязал его вокруг её рога. Она повела головой в его сторону, медленно и слабо; он отвёл рог в сторону. Тело её было слишком уж горячо, благо, мокрая ткань оберегла его от жара.

«Она только что попыталась меня убить», подумал он, а вслух сказал: — Я не причиню вам вреда.

К его собственному облегчению, во взгляде принцессы проступила ясность и умиротворение. Она моргнула и тихо молвила: — Спасибо, Леро. — И снова лишилась сознания.

Что-то вдруг заставило его обернуться. На него с улыбкою смотрела Каденс. Он поспешил поднести воды и ей. Пила она не так жадно, как Селестия, да и жара у неё такого не было. Температура, да, но вовсе не та пылающая домна. Она почти тут же снова погрузилась в сон, без всяких лишних слов.

Леро вернулся затемно, Лира уже спала. Утром им обоим было нелегко проснуться. Он снова помог ей облачиться в доспехи, на этот раз они, кажется, были слишком тяжелы для неё.

— Лира, — начал было Леро.

— Я знаю, Леро, — тихо ответила она. — Слабый маг — это ещё не значит не единорог. В Кантерлоте полно слабых магов. Да почти что каждый единорог. И по всему городу вспыхивают очаги чумы.

Леро уселся на край кровати и подпёр голову руками. Нет, он не плакал. Он просто очень устал.

— Лира, — снова начал он, — я позабочусь о тебе.

Она уселась рядом с ним, а затем перебралась к ему на колени, заставив опустить руки на её бока.

— Я знаю. Но у тебя ещё пара дней в запасе.

— Что?

Она усмехнулась.

— Ты был слишком занят. У меня первые симптомы появились ещё до того, как я заступила в патруль. Сильные единороги, да и вообще сильные пони вроде Пинки и Рэйнбоу блекнут моментально. Так было и с профессорами-магами в Филидельфии. Что же до обычных пони — всё как говорила Луна. Постепенное увядание. — Она коснулась копытцем его колена. — Потом полное безразличие ко всему, просто едят и спят. Потом начинают выздоравливать.

Леро вздохнул с облегчением:

— Так может, худшее для Твайлайт уже почти что позади.

Лира снова погладила его колено.

— Надеюсь.

Следующая неделя была, пожалуй, самой тяжёлой в жизни Леро. По крайней мере, ничего хуже он припомнить не мог. С самого начала он был совершенно вымотан, а состояние Лиры ухудшалось с каждым днём. Уже в среду её отстранили от службы, а в пятницу она перестала разговаривать. Селестия перестала просыпаться на рассвете, а Каденс так и вовсе глаз не размыкала. Чтобы накормить и напоить принцесс, Леро пришлось прибегнуть к помощи придворных терапевтов.

У Леро были все основания полагать, что решение, которое они приняли в конечном итоге, не особо обрадует принцесс. Дело в том, что ни он сам, ни доктора, не склонялись в сторону его предложения посадить принцессу Селестию на капельницу, да и капельницу эту пришлось бы как-то защищать от постоянного перегрева. Магическое вмешательство тоже не представлялось возможным. Системы для зондового кормления были, но рассчитаны они были на пони. Даже в Центральном Кантерлотском Госпитале не нашлось ничего, что подошло бы принцессам.

Зато нашлось в Кантерлотском Зоопарке. Уайлд Вандер, директор зоопарка, принёс Пинки Клятву, побожился именем Селестии и дал подписку о неразглашении, что он ни при каких обстоятельствах, вплоть до ссылки на луну не расскажет ни одной из принцесс, что их выхаживали с помощью ветеринарного оборудования, приобретённого по случаю открытия экспозиции диких лошадей. Он, кстати, так и не сказал, откуда знает про Пинки Клятву.

Леро же, в свою очередь, не совсем понял, почему в разгар их тогдашнего разговора в окно впорхнула и без того серая пегасочка и радостно чирикнула «Навеки!». Нет, он, конечно, давно уже перестал удивляться, когда с этим возгласом из ниоткуда появлялась Пинки, стоило лишь кому-нибудь хоть вскользь упомянуть о предмете клятвы. Но ведь Дёрпи опоздала минимум минуты на три. В конце концов, он решил последовать совету Твайлайт и просто не обращать на это внимания.

Были, конечно, и приятные новости. Дьютифул Сёрвант поправилась к исходу второй недели, примерно столько же времени требовалось и любому другому обычному единорогу, так что поветрие, подхваченное от принцесс, не было страшнее поветрия, подхваченного где-либо ещё. Это известие успокоило и дворцовую прислугу. Леро был уверен, что, как бы сильно они не любили Селестию, половина давно бы уже сбежала куда-нибудь в безопасное место, если бы только такое место вообще было. Об остальных своих наблюдениях Леро предпочёл умолчать, дабы не нагнетать панику.

Твайлайт. Леро просто уже не мог присматривать и за ней, и за двумя аликорницами сразу. Особенно, после того как она повадилась жевать коврики. Особенно, после того как поблекла и Лира. В следующий понедельник он (нехотя) сдал своих кобылок под надзор Королевской Стражи, чтобы хоть кто-то присматривал за ними в его отсутствие. Стражи-земнопони соорудили для этого случая специальный загон в королевских садах, в одном из углов которого был устроен большой тент. Всякий пони из дворцовой прислуги, кого подкосило поветрие, незамедлительно доставлялся в этот загон. Пока он вёл своих кобылок, сердце Леро терзало чувство вины. Твайлайт ему пришлось почти всю дорогу тащить на себе. Крылья Дэш были сложены, и та лишь изредка поднималась в воздух, да и то на полметра, не больше. Лира как-то неуклюже ковыляла рядом, от былого её изящества не осталось и следа.

— Как звать? — спросила стражница у входа в загон. Они, кстати, тоже взяли на вооружение совет Леро. Вместо доспехов, на стражах, присматривавших за больными, были балахоны с капюшонами. Не считая скафандра Пинки, Леро прежде ни разу не видел пони, закутанного с ног до головы.

— Твайлайт Спаркл. Рэйнбоу Дэш. Лира Хартстрингс, — ответил Леро.

— Твай… Где? — Стражница выглянула из-за планшета и подалась вперёд. — Вы ведь не подпускали её к принцессе? Вы же знаете, что...

— Это случилось ещё до прибытия в Кантерлот, — перебил её Леро и опустил Твайлайт на землю. Та тут же зашагала в сторону загона. — Вот Твайлайт.

— Ты посмотри, как кобылка-то вымахала, — сказала стражница, усаживаясь на свою табуреточку. — Не беспокойтесь, господин Леро. Я служила в отряде Шайнинг Армора. А Твайли я помню ещё с тех пор, как она повсюду таскалась со своей куклой Всезнайкой. Так… — Она тихонько вздохнула. — Стало быть, эта пегаска — Рэйнбоу Дэш, а вторая единорожка, как вы сказали, Харпстрингс?

— Хартстрингс, — поправил её Леро. — Лира Хартстрингс.

Ему пришлось подтолкнуть Рэйнбоу, чтобы та шагнула в загон. Она была вся такая… такая безвольная, что он едва удержался на ногах.

— Хартстрингс. Хорошо. Я присмотрю за ними. — Стражница сокрушённо покачала головой. — Ещё вчера был Радужный Удар, а сегодня — на тебе, пожалуйста, — пробормотала она, чиркая что-то в планшете. На её копыте была закреплена специальная прищепка для пера.

Леро вдруг понял, что уже потерял из виду одну из своих кобылок. Он вгляделся в толпу, но одного единорога от другого отличить не смог, разве что пол их был более или менее очевиден.

— Твайлайт? — окликнул он её и сглотнул подступивший к горлу ком. — Вы не видели, куда она пошла?

Стражница обернулась и указала копытом на единорожку. Та бездумно слонялась по загону, как, впрочем, и многие другие. Леро пригляделся.

Внезапно его охватило отчаяние, ведь он не был даже уверен, что смотрит на ту самую пони, на которую ему только что указали.

— Я… Я её не вижу.

Стражница посмотрела на него с нескрываемым удивлением.

— Вы не можете узнать свою кобылку в толпе?

Леро вздохнул и поник. И впрямь, падение в бездну. Ноги уже наотрез отказывались держать его.

— Я знаю, что есть и другие отличительные признаки, помимо гривы, шёрстки, метки и голоса. Вот только глаз у меня не такой намётанный. — Он указал на Рэйнбоу Дэш. — Не многие пегасы держат себя в такой форме. Рэйнбоу Дэш я узнаю из тысячи.

— Ага, — кивнула стражница, — такой тощей кобылки я тоже ещё не видала.

Леро хотел было окинуть её гневным взглядом, но слишком уж он уже устал.

— Мы предпочитаем считать, что она стройная.

— Ну конечно, конечно, — тут же согласилась стражница, — очень стройная. Я ничего такого не хотела сказать. Все знают, что даже курса Базовой Подготовки достаточно, чтобы стать, эм-м-м, стройнее. И все знают про её Радужный Удар, не удивительно, что лишнего веса в ней ни грамма, да? — Теперь уже она нервно сглотнула и попыталась выдавить улыбку. — Героиня Эквестрии и всё такое, на плакатах и в витражах, ясное дело, что тут уж не до пышных фланков.

Подняв взгляд, она наткнулась на кислую физиономию Леро. Тут же сообразив, что всё же сморозила что-то не то, она отвела глаза, якобы проверить, в целостности ли её защитная роба.

— А… вы уверены, что различаете их только по окрасу и меткам?

Следующая неделя была ничуть не лучше, разве что как-то спокойнее. Теперь, когда за его больными кобылками присматривала стража, покои Твайлайт вдруг стали такими пустыми и такими просторными. Селестия и Каденс уже не приходили в сознание. Кормить Каденс было задачей не из простых: она была немногим больше любой другой пони, но ворочать её бесчувственное тело, чтобы ввести зонд, было от того не легче.

С Селестией дела обстояли ещё хуже. Во-первых, она была слишком велика, чтобы Леро мог поднять её в одиночку. Во-вторых, температура её продолжала стремительно расти. Диван под ней уже обуглился, поэтому Леро решил не дожидаться, пока она вспыхнет, и с помощью пандуса и рычага перекатил её на мраморный пол. Ни о каких подушках и речи быть не могло, изголовье он соорудил из кирпичей. Про кормление тоже можно было позабыть. Уже в полутора метрах от принцессы было тяжело находиться, даже в мокрой одежде и тяжёлом кузнечном переднике. Он попробовал окатить её водой из шланга, но вода испарялась, так и не достигнув её тела.

Леро очень, очень хотелось верить, что в своём бессознательном состоянии она не обрушит на Кантерлот всю испепеляющую мощь дневного светила. К такому развитию событий он был просто не готов. Лишь после двух дней, полных бесплодных попыток охладить принцессу водой из шланга, на него снизошло озарение. Один из королевских стражей, Солид Столуорт, кроме прочего был ещё и связным с принцессой Луной. Он с радостью согласился передать ей прошение об аудиенции.

Но это будет только ночью. Полдень уже минул, и Леро удалось выкроить немного времени и отдохнуть от забот.

Дорогие Беллерофонт и Лира,

Ну конечно же я присмотрю за Спайки-Вайки! Первые симптомы у него появились уже на второй день, но он держался молодцом и сам управлялся со всеми делами в библиотеке. Мы с Флаттершай проведывали его так часто, как только могли. А когда Флаттершай услышала, как он закашлялся — сразу же принесла его ко мне. Вы, кстати, не знаете, как должна протекать болезнь у драконов? Мы с ним прошерстили всю библиотеку, но так ничего и не нашли. Он совсем не поблек, но я же вижу, как ему тяжело, слышу, как он хрипит и кашляет, бедняга теперь уже совсем не поднимается с постели. Недавно я принесла ему рубинов, но он едва ли к ним притронулся. И всё равно он молодец, научил Свити Бэлль готовить превосходные ромашковые сэндвичи. Представляете, с тех пор как он у нас, Свити ещё ни разу ничего на кухне не спалила, по крайней мере, ни один сэндвич.

Однако боюсь, что остальные понивильские новости вас не очень обрадуют. Мэр объявила чрезвычайное положение, и нам сейчас не помешали бы организаторские способности Твайлайт. Леро, они закрыли спа! И рынок тоже закрыли, но Мэр организовала доставку продуктов первой необходимости всем жителям за счёт казны. А наша Дёрпи — просто сокровище, сама разносит всю почту, пусть и с небольшими опозданиями. Вы не поверите, но фермой Сладкое Яблочко временно заправляет Кэррот Топ, а всё потому что и Эпплджек, и Макинтош, и Бабуля Смит, и даже Эпплблум слегли все разом.

Леро, дорогой, я понимаю, конечно, что этот ужас творится повсюду, но погода у нас стоит просто кошмарная. Большая часть погодной бригады болеет, а те, что ещё в строю, только и успевают выполнять неотложные поручения, тушить пожары и всё в этом духе. Я знаю, что Рэйнбоу не чурается похвалы, я также знаю, что многие пони, не исключая и меня, порой её недооценивали, но теперь мы все усвоили, что не стоит воспринимать хорошо организованную погоду как должное!

Флаттершай пока здорова, что, впрочем, и неудивительно, она и до Поветрия не отличалась особой общительностью. Ей, кстати, тоже следует отдать должное, приходит меня проведать при первой возможности. И, ну, я не хотела бы драматизировать без повода, но боюсь, что вскоре без её помощи мне будет не обойтись. Недавно и у меня случился первый приступ кашля. Но можешь быть уверен, что он был очень и очень женственным. Ах, это было так трогательно. Когда Спайки услышал, как я закашлялась, ему едва хватило сил, чтобы подняться с постели, но он всё равно подошёл ко мне и сказал, что позаботится обо мне, также как и я позаботилась о нём, как бы худо ему ни было. Наверное, это всё стресс, но мы после этого ещё долго плакали в объятиях друг друга. Потом он уснул, и я уложила его в постель. Он очень милый и очень благородный дракон.

Ребята,

Рэрити не смогла дописать письмо. Но я присмотрю, чтобы с ней всё было хорошо. Мне ещё никогда не было так плохо, но я уже который день болен, а всё ещё не поблек и никого не забыл, так что всё будет хорошо. А вы пока присмотрите, чтобы с Твайлайт, и с Селестией, и с остальным Кантерлотом всё было хорошо, хорошо? Да, там полно придурков, но есть и хорошие ребята, есть и мои друзья, так что присмотрите за ними тоже, хорошо?

Я думаю думаю думаю мысли путаются. Но со мной всё будет хорошо, тогда я сделаю всё, чтоб и с остальными всё было хорошо.

Вот только вздремну.

Спайк

В чёрном небе, высоко над изрытой кратерами долиной, высоко над изрезанным горными хребтами горизонтом, висела Земля. В скафандре было очень удобно. Леро откинулся на спинку дивана, что стоял в тени «Орла»^[2]. Рядом с ним, завороженно глядя на голубую жемчужину, сидела аликорница цвета полуночного неба.

— Как ты узнал? — спросила она чуть слышно. — Ведь это твой сон, не мой. Откуда же тебе ведомы мои владения?

Где-то вдалеке заиграла музыка^[3]. Леро снял шлем, музыка стала отчётливее. Это была запись, он так давно не слышал музыки в записи — в Эквестрии в ходу были капеллы и инструментальная музыка. Он напел строчку:

Ты им не верь, что мы летали к луне, не верь...

Луна оторвала взгляд от Земли и посмотрела на него.

— Так... в твоём мире тоже были изгнанники?..

Леро мотнул головой. Музыка затихла. Он знал, что это всё ему снится, но сосредоточиться от того было не легче.

— Герои. Первооткрыватели. Величайшее путешествие в истории человечества. — Он похлопал по опоре посадочного модуля. — Нил Армстронг и Базз Олдрин. «Мы пришли с миром, от имени всего человечества.»

Луна взглянула через плечо на корабль.

— Такой хрупкий, — пробормотала она. — И всё же. — Она снова посмотрела на землю. — Твой народ не знает магии, и всё же… Вы взлетели выше пегасов, преодолели безвоздушную бездну, и всё во имя мира между враждующими племенами. Кому как не тебе доверить уход за солнцем.

На солнце вдруг проступила грустная мордашка с термометром во рту. Луна на мгновение застыла в изумлении и тут же разразилась смехом.

— Беллерофонт Михалидис, когда бы не была я тебе признательна уже за то, что ты выхаживаешь мою сестру, стоило бы поблагодарить тебя хотя б за этот шарж!

Леро усмехнулся и снова откинулся на спинку дивана.

— Всегда пожалуйста, принцесса.

Её смех ещё долго разносился эхом в космическом вакууме. Она утёрла копытцем выступившие на глазах слезинки и улыбнулась ему.

— Спасибо, Беллерофонт. — Она сделала глубокий вдох и кивнула ему. — Леро. Ты не представляешь, как помог мне. Я ещё не так сильна, как прежде, так тяжело вести по небу солнце и луну, и править Царством Снов, всё время переживать и опасаться. Очень тяжело. — Она сокрушённо покачала головой. — С каждым днём я всё больше проникаюсь уважением к своей сестре, ведь она тысячу лет справлялась со всем в одиночку. Но это ты просил аудиенции, не я. Так что же... чего же ты хотел, Леро?

Наконец Леро всё стало ясно. Цель. Ну да. Сон начинал обретать смысл. Он вдруг ощутил кожей космический холод, благо Луна не позволила сну стать слишком уж реалистичным.

— Селестия с каждым днём становится всё горячее, — сказал он. — Если так продолжится и дальше, она расплавит и дворец, и город, и утёс, на котором он стоит. И это ещё не самый худший из вариантов. Ты не могла бы что-нибудь с этим сделать?

Луна нахмурилась.

— Я не могу разорвать связь между моей сестрой и её небесным телом, — тихо молвила она. — Не знаю, хватит ли мне силы, а пусть даже и хватит, не думаю, что это было бы мудрым решением. Так что ни при каких обстоятельствах не разрешай никому даже пытаться сделать это.

— Да я не это имел в виду, — поспешил уточнить Леро. — Я подумывал, что, может, стоит отправить её на луну? Или хотя бы куда-нибудь подальше от крупных городов. Не прям сейчас, а только если ситуация станет действительно опасной.

Луну, похоже, успокоили его слова.

— И этого я тоже не могу, — ответила она. — Не потому, что это не было бы мудро, хотя и в этом я сомневаюсь, а потому что это просто невозможно. В её теле бушует болезнь, что пожирает саму магию, солнце питает её, помогает ей бороться. Каким бы мощным ни было заклинание телепортации, болезнь пожрёт его прежде, чем оно сработает.

Леро поник.

— О как. А мы вообще хоть что-нибудь можем сделать?

Луна кивнула, взгляд её снова был прикован к Земле.

— Можем. Я велю страже подготовить план эвакуации Кантерлота. Если придётся его задействовать — твоей задачей будет вынести из дворца Каденс, никто другой с этим не справится. Моя сестра уже наделила тебя полномочиями вице-правителя, и я поддерживаю её в этом решении. Если посчитаешь нужным, тут же командуй эвакуацию.

Леро вздохнул:

— Отлично. Никакого давления.

Луна телекинезом водрузила шлем скафандра ему на голову.

— Ну конечно, мы же на луне.

Проснулся Леро от смеха.

После смачивания и без того тяжёлый передник становился ещё тяжелее, но сегодня, впервые за несколько недель, это не омрачало настроения Леро. Всё утро ему казалось, что он по-прежнему слышит краем уха тихий смех, как будто у него на плечах резвилась крошечная Пинки Пай. Он даже заглянул на всякий случай в зеркало — когда речь идёт о Пинки Пай, ни в чём нельзя быть уверенным до конца. Стражи у загона доложили ему, что Лира сегодня впервые перестала щипать травку, подошла к столу и съела несколько листиков салата. И даже вода, которой он всё так же безуспешно пытался поливать Селестию, теперь испарялась гораздо ближе к её телу. Он понятия не имел, на пользу ли ей это, но он хотя бы пытался что-то сделать.

Когда ёмкость с водой опустела, он взял готовый компресс и подошёл к Каденс. У той по-прежнему был жар. Воду и пищу, что он вводил ей через зонд, она не отвергала. Двигалась она совсем мало, но дышала ровно. Вроде бы, её особенно ничего и не беспокоило. Словом, её состояние можно было назвать тяжёлым, но стабильным, а это уже хорошо. Он решил перевернуть аликорницу на другой бок, чтобы у неё вдруг не появились пролежни. Правда, он не мог сказать наверняка, бывают ли у аликорнов пролежни вообще. Придворные доктора тоже не сильно разбирались в вопросах, касающихся лечения правительниц, они дали ему лишь общие указания и попросили писать отчёты.

Помнится, доктора Фреш Дискавери очень смутила фраза «Селестия очень пылкая, когда болеет», но Леро списал эту оговорку на усталость.

Он наклонился и обхватил Каденс руками, та вдруг обняла его в ответ. На какое-то мгновенье у него дыханье спёрло.

Он был уже не в тронной зале. Он был дома. С Рэйнбоу Дэш. С Твайлайт. С Лирой. Им было так хорошо вместе. За столом. В постели. Где-то на окраине Понивиля. Он почувствовал горячие слёзы Твайлайт на кончиках пальцев, её жаркое дыхание на своей щеке. Он рассмеялся вместе с Лирой, когда та вырвалась из его захвата и пригвоздила его к земле. Он крикнул Рэйнбоу Дэш: «Готов!» — и, раскинув руки, повалился назад. Следующие несколько секунд они вместе наслаждались свободным падением, затем пегасочка нырнула вниз и подхватила его. Он ощутил, как вздрагивают под его ладонями бёдра одной из самых могущественных единорожек во всей Эквестрии. Почувствовал, как участилось дыхание Рэйнбоу Дэш, как дрожь волной прошла по её связанному телу. Почувствовал укол магии Лиры, за которым последовал смешок и что-то о «Секретных техниках Пути Покоя»

Почувствовал, что в штанах вдруг стало очень тесно и тут же пришёл в себя. На щеках его пылал румянец. Ого. Значит, не только жар терзал принцессу. Селестия излучала энергию Светила. А воздух вокруг Каденс был пропитан самой Любовью.

Он всё же перевернул её на другой бок, покормил и напоил, ощущения при этом он испытывал весьма необычные. Покинув залу, он поспешил принять холодный душ. Вроде бы помогло.

Необычным был и обед. Он уже привык обедать в одиночестве. Пони не решались подойти к нему, может быть, боялись заразиться от него особо тяжёлой формой чумы, которой болели принцессы, а может, им была просто неприятна его компания. Сегодня же они были куда как дружелюбнее. Едва он сел за стол, как рядом с ним примостились три кобылки, а затем и пара стражников расположилось по другую сторону стола.

На обед была овсянка. Опять овсянка. Ну, на этот раз хоть не подгоревшая. Похоже, те пони, что подменяли поваров, наконец разобрались, как готовить разом большие порции. И потом, уж лучше овсянка, чем сено-фри.

Один из жеребцов подался вперёд и теперь пристально смотрел, как Леро подносит ложку ко рту. А кобылка по левую руку от него прильнула к его боку. Он положил ложку и как можно более непринуждённо спросил:

— Чем могу быть полезен?

— О! Нам так жаль, месье Беллерофонт! Нам так стыдно за то, что мы недооценивали вас! — прощебетала та, что сидела по правую руку от него.

Кобылка по левую руку от него кивнула, а может, потёрлась мордочкой о его бок. А может быть, и то и другое.

— О, уи! Вы так храбры, так благородны, взвалили на себя заботу о принцессах в столь трудные для державы времена. — Она восхищённо посмотрела на него.

Один из жеребцов покраснел и добавил глубоким хрипловатым голосом:

— Вы, сэр, стараетесь на славу. Мы не могём ничем помочь принцессе, а вы кажный день там впахиваете, что на передовой. Вот мы и решили вас маленько подбодрить. А то чёй-та вы всё один да один!

Леро удивлённо моргнул.

— А ты, часом, не из Эпплов будешь?

Жеребец отдал ему честь.

— Сержант Роттен Эппл, сэр! — Он опустил копыто. — Не боитесь, накуролесил маленько в жеребячестве, но служба в Страже мне в раз голову вправила! Я на всё готов ради Эквестрии. И ради принцессы, — он подался вперёд и негромко добавил, — на всё.

— Агась, — кивнул второй жеребец в знак согласия.

Все три кобылки разом вздохнули и прижались к нему. Леро почувствовал себя как яблоко в соковыжималке. Интересное, кстати, сравнение, похоже, он начал осваиваться в Эквестрии.

— Эм-м-м, спасибо. Если вдруг чего, буду знать, к кому обратиться.

Третья кобылка, та что пока ещё себя никак особо не проявила, протянула к нему копытце и погладила его бицепс.

— О! Йа! Вундебар, взаливайтен весь забот о принцесс на свой… необычный… широкий… сильный плечи...

У Леро в голове что-то щёлкнуло, и он тут же вскочил на ноги.

— Простите, но мне срочно нужно повидаться со своим табуном, — сказал он и кинулся прочь.

Похоже, душем Магию Любви Каденс не смыть.

Оставшиеся за столом жеребцы и кобылки блаженно вздохнули и прижались друг к другу, глядя ему вслед.

— А попец у него просто фантастиш...

— Агась.

Странно, но ему от этого даже легче стало. Его кобылки всё ещё были больны; покои Твайлайт были такими же пустыми и холодными, но когда он шёл по коридорам дворца, ему вдруг стало чуточку уютнее, что ли. Всякий пони, встречавшийся ему на пути, словно считал своим долгом прильнуть к нему, или потереться мордашкой, или хотя бы остановиться и улыбнуться ему. Все вокруг вдруг стали так добры к нему, словно старый добрый Понивиль стал просачиваться сквозь угрюмые стены Кантерлота.

За ним увязалась пони, до боли похожая на ту, что служила в погодной бригаде Рэйнбоу Дэш. За ней последовало дюжины две её двойников. И все они были как будто слегка навеселе. Он не слышал столько пошлых намёков сразу с тех самых пор, как Твайлайт подсунула ему тот бульварный романчик, якобы затем, чтобы объяснить, как происходит процесс ухаживания у пони. Он ведь его уже и прочёл почти наполовину, как вдруг она отняла у него книгу и стала дотошно разбираться, что же именно в ней не верно с точки зрения истории и физиологии.

Так вот, если отбросить пошлые намёки, всё начало складываться очень даже хорошо. По крайней мере, продержаться ещё пару дней ему это помогло. Всё это время он каждый день приходил навестить своих кобылок; Рэйнбоу Дэш и Твайлайт всё также бездумно топтали лужайку, а вот у Лиры, вроде бы, наметился прогресс. Ещё три дня спустя в её блеклой шёрстке начали проступать зелёные тона, а ещё в ней проснулся разум, ровно настолько, чтобы спросить, где она… Правда, к ответу она не проявила ни малейшего интереса. Но это было уже хотя бы что-то. По всему Кантерлоту продолжали блекнуть единороги, тех же, кто шёл на поправку, выписывали при первой возможности. Как минимум тех, у кого был здоров кто-нибудь из родных. Вот и Леро забрал Лиру домой. Ну, если считать домом покои Твайлайт Спаркл.

Она окинула комнату равнодушным взглядом и… застыла на месте. Застыла не как адепт Пути Покоя — застыла в полнейшей апатии. По крайней мере, так подумалось Леро. Он взял её на руки, сел на диван, устроил Лиру у себя на коленях.

Её шёрстка тут же стала чуточку ярче. Особенно яркой она стала там, где её касались его ладони. Леро наклонился и прошептал ей на ушко:

— Я люблю тебя, Лира.

И слова эти прокатились по ней волной цвета. Впервые за почти что две недели она посмотрела на него.

— И я тебя люблю, Пальчики, — прошептала она в ответ.

Этой ночью он обнимал её очень крепко. На следующий день ему сказали, что Рэйнбоу Дэш перестала щипать травку. А к следующей ночи Лира окрепла уже настолько, что смогла почувствовать ауру магии Каденс, окутывающую Леро. Той ночью он был с ней очень нежен.

¹↑ Смысл жизни по Монти Пайтону (Оригинал)

²↑ Лунный модуль программы Аполлон-11

³↑ R.E.M. — Man on the Moon

Глава 3

На следующий день Леро снова отправился к принцессам, а Лира решила вернуться к загону, проведать своих кобылок. Рэйнбоу Дэш стояла посреди загона. Она совсем не говорила и почти не двигалась; так, топталась изредка на месте. Но теперь она хотя бы не стояла, уткнувшись мордочкой в лужайку. Чего нельзя было сказать о Твайлайт. Нет, та не щипала травку; похоже, ей просто было тяжело поднять голову. На стражнице, что дежурила сегодня у загона, не было защитной робы. Надо полагать, она уже переболела и, как многие на то надеялись, приобрела иммунитет.

Стражница салютовала ей. Лира подняла копыто в ответном жесте. Да, она всего лишь резервист, да, она всё ещё на больничном, и конечно же, чувствует она себя ужасно, но всё-таки она кобылка вице-правителя Эквестрии. Хотя самому Леро, наверное, об этом и задумываться было некогда. И в этом была часть его очарования. В его руках вся власть, и коль на то пошло, судьба всего Кантерлота, а он даже прислугу в номер вызывать стесняется.

Пусть Рэйнбоу Дэш сейчас и была такой же серой, что и все пони вокруг неё, не узнать её в толпе было невозможно. Она болела уже не первую неделю, ела совсем мало — ровно столько, чтобы не помереть с голоду — но и теперь её телосложению всё равно позавидовал бы любой пегас античности. Быть может, ныне такие формы были не в моде, но и стражник-новобранец, и всякий, кто искушён в боевых искусствах, точно знали, сколько усилий нужно приложить, чтобы заиметь такую подтянутую попку.

К слову, стражница, что дежурила сегодня, похоже, как раз и была новобранцем. А может и не новобранцем, но опыта ей явно не доставало. Она кивнула в сторону серой пегасочки.

— Мы приглядываем за Рэйнбоу Дэш, мэм, и за Твайлайт Спаркл тоже. Они едят, пьют, по ночам не мёрзнут. Кажется, им хуже, чем всем, кого я видала, но они выдержат. Вот увидите, скоро и они пойдут на поправку.

Лира кивнула. От этого у неё вдруг закружилась голова. Покой. Ей просто необходим покой.

— Благодарю, солдат, — ответила она.

Закованная в броню пегаска откашлялась.

— Эм… Мэм? Простите за любопытство, но я не совсем понимаю. Ваш, кхм, жеребец.

— Не из Эквестрии, — ответила Лира, она ожидала подобных расспросов. — В нём нет магии, поэтому он не восприимчив к болезни. И нет, он не мог принести её с собой.

Стражница мотнула головой.

— Нет, мэм. То есть… не совсем, мэм. Я хотела… — она вздохнула. — Мэм, разрешите обратиться напрямую.

Лира кивнула. На этот раз осторожнее.

— Разрешаю.

Пегасочка взволновано хлопнула крыльями.

— Мэм, я сама из Клаудсдэйла, и в нашей семье привыкли чтить традиции. Вы уж простите меня, но... как вас угораздило связаться с таким вот «жеребцом»? Я знаю, он с копыт сбивается, хоть у него и нет копыт, чтобы помочь принцессам, и они всё время твердят, что он хороший и всё такое. Я уверена, что из него вышел бы отличный друг, но как можно было полюбить нечто подобное?

Лира не вломила ей с ноги. Она грандмастер, не деревенщина какая-нибудь. Она не стала прибегать к помощи магии. Пони в здравом уме вообще не станет нападать на стражника в самом центре Кантерлота. Пусть она и сама стражница. Пусть она и кобылка вице-правителя. Нет, она просто указала копытом на стадо серых пони.

— Вот пони, — сказал она. — Не думают, не говорят, не заводят друзей, не делают вообще ничего, лишь удовлетворяют естественные потребности. Забери у нас магию, и из чудесных разумных существ мы превратимся… вот в это.

— Что-то я не понимаю, к чему вы клоните? — спросила стражница, пытаясь унять внезапную дрожь в теле. Пусть в голосе её собеседницы и не было угрозы, ей всё равно вдруг стало как-то не по себе. — Ну да, в каждом пони есть магия, и все мы можем говорить.

— Кроме них, — тут же парировала Лира. — Без магии мы просто… животные. Такие же, как в мире Леро. Его мир лишён магии. Нет магии и в нём самом. Но всё равно он мыслит. Он говорит. Он любит. Да, они не слышат Музыки Гармонии. В их мире нет принцесс, что охраняют их сны. И стоять ему приходится всего на двух ногах.

— Так вы с ним из жалости, что ли? — спросила стражница. — Нет, это конечно очень мило, но табун вообще-то не для этого предназначен.

Лира её и слушать дальше не стала. Её воспоминания о днях, проведённых во власти болезни, были очень смутными. Сначала ей было плохо, потом всё поволокло туманом, затем стало проясняться, но слабость пока ещё не прошла. Если подумать, не так уж всё было и плохо.

Она окинула взглядом загон.

— Что, прости? Нет, нет. Я восхищаюсь его племенем. Они поднялись на две ноги и так овладели падением, что угнаться за ними смогут лишь сильнейшие из земных пони. Им достался мир, в котором не было любви, но они придумали её сами. Они охотники и мясоеды, но и у них есть те, кто присматривает за жеребятами и учит их любви и дружбе. — Она повернулась к стражнице. Странно, она так и не спросила как её зовут, а впрочем, это и не важно. — Что же касается его, то это больше, чем просто восхищение. Я люблю самого доброго, самого нежного, самого понимающего и самого необычного жеребца во всей Эквестрии. И плевать мне, на скольких ногах он ходит.

Стражница резко отстранилась, крылья её нервно подрагивали, интуиция подсказывала ей, что нужно срочно взлетать, нужно срочно валить отсюда. Но она сдержалась. Ну хоть чему-то её научили. Лира взглянула ей в глаза, во взгляде её был покой, и может, даже доброта, но сердце стражницы уже рвалось из груди.

— Пойду-ка я взгляну, что там творится, — сказала она и поспешила к другой стороне загона.

Селестии, похоже, становилось лучше, и это не могло не радовать. Теперь вода успевала коснуться её тела, прежде чем зашипеть и испариться. Однако подойти к ней, чтобы ввести зонд для кормления, всё ещё не представлялось возможным. Да в этом, вроде бы, и не было нужды. Губы её не иссохли и не растрескались, сама она не исхудала, а значит, жар не питался энергией её тела. Леро изо всех сил старался не думать о том, что всего в нескольких шагах от него из тела бессознательной пони льётся энергия светила.

Стараться-то он старался, но выходило не очень.

— Мда, передо мною ходячая водородная бомба, а я, дурачок, радуюсь, что у неё хотя бы грива не развевается, — пробормотал он. — Ну и на том спасибо.

Ёмкость почти уже опустела. Он понятия не имел, помогает ли вода вообще; оставалось надеяться, что, как она тогда и сказала, от компрессов ей становится лучше. Других зацепок у него не было.

Конечно, она была опасна. Да и эта её развевающаяся грива, в принципе, могла вернуться в любой момент. Но пока ещё ничего страшного не случилось. Пока она была всего лишь пони. Пони, которая отчаянно нуждалась в его помощи. Ему вспомнилась Флаттершай, когда-то и он был ужасным чудовищем, которому была нужна помощь.

Теперь он знал её куда лучше, чем тогда. Не сказать, чтоб у них было много общего, не считая Твайлайт Спаркл и Рэйнбоу Дэш. Но и этой небольшой связи вполне хватало, чтобы пересекаться от случая к случаю. Она не испугалась, когда нашла его на окраине Вечнодикого. Он очнулся израненный и уставший, не в силах и пальцем пошевелить, и первое, что он увидел — её жёлтую мордашку. Она смотрела на него, и во взгляде её не было ни капли страха, только искренняя доброта и желание помочь. Она перевязала его, а затем улетела за помощью так быстро, как прежде не летала никогда, да и после того случая Леро ни разу не видел, чтоб она так быстро летала.

Наверное, в тот самый день он и стал её «другом-зверюшкой». Она не стеснялась его, по крайней мере не так, как других пони. А ведь и в компании своих друзей, хранителей Элементов Гармонии, она порой была такой застенчивой. А ещё она очень любила с ним болтать. Блин, если Рэйнбоу Дэш обо всём этом прознает — до конца дней его дразнить будет.

Так вот. Она нашла его, одинокого и израненного, и не побоялась помочь. Теперь настал его черёд оказать помощь.

«Эх, нескоро мне дадут примерить ожерелье с бабочкой», подумал он. Как бы там ни было, после того как он воочию узрел ту силу, которой обладала принцесса, и как пугливы были её придворные, Леро проникся к ней глубоким уважением. Однако уважать ещё не значит любить. Но он старался, честно, старался. Кем бы она ни была: принцессой ли, богиней солнца ли, удивительной ли пони, что статью больше походила на лошадь, главное — она была очень дорога сердцу Твайлайт. И ему совсем не хотелось, чтобы его страхи поставили Твайлайт перед выбором между ним и принцессой.

С принцессой Каденс всё было куда как проще, во всех отношениях. Он без опаски мог подойти к ней, дотронуться до неё, а внезапные вспышки любви к его кобылкам так и вовсе были скорее наградой, чем обузой. Но только к ним. Её магия затрагивала лишь ту любовь, что уже была в нём, не побуждая к мыслям о ком-то ещё. Да и к холодному душу он уже привык. И, знаете, было что-то умиротворяющее в чистке её пёрышек. Они были длиннее и больше, чем маховые перья Дэш, а когда он закончил, на её мордочке, кажется, промелькнула лёгкая улыбка.

Леро собирался уже перевернуть Каденс на другой бок, чтоб у неё не появились пролежни, как вдруг двери распахнулась. Он, кстати, так и не выяснил, могут ли у аликорнов появиться пролежни, но рисковать ему не хотелось.

Леро обернулся. Прильнув плечом к дверному проёму, на пороге стоял жеребец. Леро не мог разглядеть его метки, но синяя в светлую полоску грива была ему более чем знакома.

— Шайнинг Армор? — окликнул он жеребца. — Ты же знаешь, что тебе сюда нельзя. Они всё ещё...

Шайнинг не дал ему договорить:

— Я должен увидеться со своей женой, — прохрипел он. — Я оправился от болезни, она мне больше не грозит. Кади!

Он оторвался от двери и повалился вперёд. Шёрстка его, да и грива тоже, по большей части были ещё блеклыми. Побелели лишь лицо и грудь, собственно, то, что Леро и увидел, когда тот вошёл.

— Я здесь, Кади, — простонал жеребец. Ноги его запутались, копыта заскользили по полу. Леро помог ему подняться.

— Осторожней, Шайнинг. — Леро опустился на колено и обнял жеребца за шею, в ненавязчивой попытке задержать его. — Вокруг аликорнов чума гораздо сильнее. Ты можешь снова заразиться, могут возникнуть осложнения. Поверь, им уже гораздо лучше.

Тяжело дыша, Шайнинг Армор прильнул к Леро. По телу его шла мелкая дрожь, руками Леро ощущал жар, но, похоже, объятья сделали своё дело, и жеребец начал потихоньку успокаиваться.

— Я чувствую её, — сказал вдруг он, и в голосе его прозвучала такая надежда и такая радость, словно он три дня брёл по пустыне и вдруг набрёл на оазис. — Я чувствую её!

Рог его сверкнул. Всего лишь на мгновенье, защитное поле, что он создал, было куда слабее, чем у рекрутов на вступительных экзаменах в бригаду «Щит», однако и этого хватило, чтобы отбросить Леро в сторону. Пока Леро поднимался, Шайнинг Армор рванул вперёд во весь опор своих ватных ног.

— Кади, — простонал жеребец и наклонился, чтобы поцеловать её.

Поблек он, так и не успев коснуться её губ. Она так и не открыла глаз. Леро тяжело вздохнул и проводил чумного капитана стражи до двери.

Доктора заверили Леро, что это не единственный случай рецидива болезни, зарегистрированный в Кантерлоте. Такое уже случалось с теми пони, что ещё не успели до конца пройти «серую фазу». Однако Шайнинг стал первым, в ком после рецидива болезнь вспыхнула с новой силой. Леро по-прежнему был единственным, кто мог приблизиться к принцессам.

Той ночью ему приснился сон.

Небо было голубым, а трава зелёной. И цвета эти были даже ярче, чем в Понивиле. Леро сидел на травянистом склоне холма рядом с принцессой Луной. Принцесса была совсем маленькой, меньше взрослой пони, корона на ней старалась соответствовать новым габаритам хозяйки. У подножья холма резвилась дюжина жеребят. Они радостно скакали, перекидывали друг другу мячик, словно играли в игру, правила которой были ведомы лишь им. Луна сидела прижавшись к нему, слёзы катились по её щекам.

Леро опустил руку ей на загривок и нежно погладил.

Она вздрогнула.

— Это их последний сон, — голос её был тихим и спокойным.

Леро не стал её перебивать.

— Эти жеребчики, эти прекрасные маленькие кобылки… уже не проснутся. Я не могу им помочь. Всё, что я могу — подарить им последний радостный солнечный день. День, который они проведут в забавах, день, когда они повстречают новых друзей. Последние часы своей жизни они проведут вместе, но так никогда об этом и не узнают.

Она грустно всхлипнула. Леро снова погладил её гриву и убрал руку. Она всё так же смотрела на резвящихся перед ними жеребят.

— Раз уж я не могу им помочь, проведу их последнюю ночь с ними. Буду рядом до самой последней секунды, сама прослежу, чтобы конец их настал в блаженном неведении. Это тяжко, Леро. Но ради них я должна быть сильной. Никто не должен во мне усомниться. Я должна быть сильной.

Он попытался стереть слёзы с её щёк, но пальцы его тут же покрылись новой влагой.

— Ты заботишься о моей сестре в её бессилии, Леро. Придёт время, ты позаботишься и обо мне, нет ничего страшного в том, что ты увидишь мою слабость сейчас. Молю, Леро, молю, останься со мною до рассвета. Моя сестра и моя милая Каденс оправятся от болезни. Тогда придёт мой черёд впасть в забвение; быть может, мне будет сниться юность и свобода. Быть может. Но я проснусь и снова приступлю к своим обязанностям. Моей сестре не придётся по мне горевать. Но многим...

Он услышал музыку. Музыка была прекрасна. Ему очень хотелось надеяться, что она столь же прекрасна, как и та, что слышат порой его кобылки. Он знал, что в этой песне ему отведена роль слушателя. Он слушал.

Луна поднялась и утёрла слёзы кончиком крыла. Затем она расправила крылья и зашагала к подножью холма, туда, где резвились жеребята.

— Милые дети идите за мной, в очарования земли ^[1], — пропела она. Жеребята обернулись, они словно только теперь её заметили. Вскоре их удивление сменилось радостным смехом, и они дружной гурьбой засеменили ей навстречу. Он видел, как дрогнули её крылья, но голос её не дрогнул, он был по-прежнему чист и спокоен. — Милые дети, время игры, игры в моём саду тени...

Небо осталось таким же лазурным, вот только золотистый диск солнца поблек и превратился в серебристый диск луны. По земле протянулись тени, они окутали Леро уютной прохладой. Луна тем временем стала больше, почти такого же роста, что и обычно. Маленькие ножки несли жеребят навстречу к ней, а она всё пела:

Милые дети, идите за мной,
Забудьте о боли и горе...
Бедные дети, так быть и должно —
— жизнь красоты не выносит.
Тише же, дети, так быть и должно,
коль утомлены вы обманом
Дети, не бойтесь, мы скоро придём
туда, где найдёт дом усталый...

Жеребята спешили к ней со смехом и радостными визгами, ведь рядом с ними были их лучшие друзья. И если в её словах и проскользнула тень горечи, их юные умы не заметили её. Один за другим они с улыбками на лицах приближались к ней, и она улыбалась каждому в ответ, и для каждого у неё нашлось по слезинке. Один за другим они закрывали глаза и укладывались на травку подле неё, на такую мягкую травку, какая бывает лишь во сне.

На лугу уже никто не резвился, остаток песни она пропела их неподвижным тельцам.

— Милые дети, ступайте за мной в очарования земли, — позвала она их напоследок, возвышаясь над лугом с широко расправленными крыльями, словно пыталась оградить их от незримой угрозы. — Милые дети, время игры, игры в моём саду тени...

Они исчезли. Леро и Луна остались совсем одни.

Луна разрыдалась и без сил повалилась на бок. Леро подбежал к ней. Покуда она оплакивала ушедших, он не отходил от неё.

Вскоре лужайку снова озарило солнце, и на ней снова появились жеребята. Луна всё ещё вздрагивала в его объятьях, когда он попытался поднять её на ноги и обратить её взор к юной кобылке, что теперь играла с мячиком.

— Слишком старые, слишком юные и слишком слабые, Леро, — сказала она. — Их я не могу спасти. Не может их спасти и медицина. Я даже оплакивать их не успеваю. Всё, что я могу — подарить им последний сон. А затем придут другие.

Она не отвернулась, всё также смотрела за последним сном её маленькой пони. Леро обнял её, а она снова уменьшилась в размерах, обретя свой жеребячий облик.

На этот раз музыки не последовало. Но он спал и видел сон, и он знал, что спит и видит сон, поэтому он сам призвал музыку:

Вот и день прошёл, да и ночь...
Да и ночь совсем пуста.
Ты решил, что хватит ждать
Благодать — не спеши.
Не нужно спускать
Всё на самотёк,
Коль жизни был тяжёл урок...

Она осталась, когда ему пришлось уйти. А когда он проснулся, он помнил имя каждого пони, которого видел во сне.

Два дня спустя, когда он обедал вместе с Лирой, та принесла ему радостную весть: сегодня Рэйнбоу Дэш подошла к стражнице и потребовала её выпустить. Ей, наверное, казалось, что она в вытрезвителе, потому что она клятвенно заверяла, что не так уж и много сидра она выпила. Однако этого её заявления было вполне достаточно, чтобы отправить её на долечивание домой.

Забрать её они пришли вместе. Едва он её завидел, меланхолия, что поселилась в его сердце после того самого сна, тут же отступила. Рэйнбоу Дэш подняла голову. Посмотрела прямо на него, по её мордашке скользнула тень недоумения, а затем она словно вспыхнула.

— Леро! — воскликнула она и взмыла в воздух.

Ну, точнее, попыталась взмыть. Следить за её перьями в загоне было некому, да и крылья всё ещё ныли после болезни. Ей едва удалось оторвать копыта от земли, за этим, вполне естественно, последовал стон отчаяния и разочарования. Она опустилась на землю и кинулась к нему галопом, но опять же, не столько кинулась, сколько попыталась, ноги у неё всё ещё были ватными. Леро встретил её на полпути, хотя даже больше чем на полпути.

Он обхватил руками её шею, и это прикосновение тут же наполнило её гриву красками, разбежавшимися по телу яркой волной, после которой от серости не осталось и следа. Она обняла его так крепко, как только могло позволить её ослабшее тело. Стоит признать, он обнимал её гораздо крепче. Вскоре к ним присоединилась и Лира, обняв обоих своих возлюбленных сразу.

Для Рэйнбоу Дэш её объятья оказались… несколько неожиданными. Нет, ей, конечно, нравилась Лира, но прежде их связывал только Леро. И вообще, она и припомнить не могла, когда бы это они с Лирой обнимались. Да, доводилось им вместе обнимать своего жеребца, но так чтоб друг друга... И всё же, это было приятно. Дэш решила, что стоит обязательно это обдумать, вот только не сейчас. Сейчас она хотела всю себя отдать моменту воссоединения со своим жеребцом.

Леро поцеловал её. Рэйнбоу Дэш закрыла глаза. «Неужели он всегда был таким сильным? Или…» неужели она всегда была такой слабой? Ей и самой было стыдно признать, но прямо сейчас её и Флаттершай уложила бы одной левой. Отстой полнейший. Чего, впрочем, не скажешь о поцелуе.

— Ну как ты, Рэйнбоу? — спросил Леро, когда их губы наконец разомкнулись. Они были вместе всего несколько секунд, но его сердце уже рвалось из груди от радости.

— Ну… Это, конечно, совсем на меня не похоже, но чувствую я себя совсем отстойно, — призналась она. — Ты же сам только что обогнал меня. Значит, дело дрянь.

Он рассмеялся. А Рэйнбоу Дэш удивлённо пискнула, когда он вдруг подхватил её и усадил к себе на закорки. Он только завёл руки за спину, чтобы подхватить её под круп, а она уже и распласталась на его спине.

— Ты бы лучше… — лазурная пегасочка вдруг закашлялась. Несколько мучительных секунд спустя она продолжила: — Мне бы сейчас вздремнуть разок-другой-пять-десять-цать.

— Не бойся, отдохнёшь сколько нужно, — пообещал ей Леро. Он отпустил одну руку, но лишь затем, чтобы помахать Твайлайт. — Мы скоро и за тобой придём, Твайлайт! — окликнул он её, а затем развернулся и поспешил «домой».

Пока они шли, Рэйнбоу всё пыталась размять крылья. Он, может быть, и быстрее неё, но это только пока она не приведёт крылья в порядок. Вот тогда уже она будет нарезать круги вокруг него, и пусть только попробует за ней угнаться. Одна беда: будет это, похоже, не скоро. Ей, только чтоб удержаться на спине, пришлось сосредоточиться сильнее, чем обычно, а крылья ломило просто ужас как. Потихоньку, шаг за шагом, она пыталась достучаться до дремлющих мышц. К тому времени как они пришли домой, она уже вся вспотела и была не в силах оторвать голову от его плеча. Никогда прежде она не чувствовала себя такой...

...слабой.

Леро уложил её на кровать. Животиком вниз, чтобы она могла свободно расправить крылья, а не подминать их под себя. Лежать пластом, внезапно, оказалось так приятно. Он ласково провёл ладонью по её щеке. Она попыталась было что-то сказать, но язык её решительно отказывался ворочаться. Веки вдруг стали такими тяжёлыми и как-то сами собой закрылись.

Когда она проснулась, чувствовала она себя как минимум на двадцать процентов лучше. Да, слабость и тяжесть в теле никуда не делись, но теперь её хотя бы не рубило на ходу. И крыльям стало как-то легче. Ещё не раскрыв глаз, она почувствовала, как кто-то приводит её пёрышки в порядок.

— М-м-м, Леро, ты бы знал, как это приятно, — протянула она.

— А ничего, что это я? — отозвался голос, который она совершенно не ожидала услышать. Голос Лиры.

Дэш хотела подскочить на месте, но где уж там, недавняя болезнь всё ещё давала о себе знать.

— Лира? — удивлённо спросила она.

Ощущение прикосновения к её перьям исчезло, его сменило прикосновение копыта к её бочку.

— Если ты не хочешь, чтоб я это делала, я не буду, — донёсся голос её кобылки. — Просто перья у тебя были в таком кошмарном состоянии. Хуже, чем у Скуталу.

Дэш так и лежала пластом. Она вдруг почувствовала себя так глупо. Не так глупо, как от болезни. Нет, она поняла, как глупо вела себя всё это время. Стрёмно. Но ведь никогда не поздно всё исправить.

— Лира, мои перья всегда в твоём полном распоряжении, — ответила она. — Мы же с тобой в одном табуне. Чего бы мне их от тебя прятать?

Лира, к слову, не пользовалась магией. Рэйнбоу Дэш знала, как тонка магия Лиры. Нет, она делала это так, как это заведено у пегасов — поправляла каждое пёрышко губами и язычком.

— Просто не хочу, чтобы ты чувствовала себя неловко, — сказала Лира. — Ты же знаешь, я научилась ждать.

— Я тоже кой-чему научилась, — ответила Дэш. — Например… — она вздохнула. — Например, когда ты обняла меня. Вот только тогда я и поняла, что в наших с тобой отношениях я была не совсем права. С Твай было проще, мы с ней через многое вместе прошли. Наверное, мне просто стоит уделять тебе больше внимания.

— Вот как?

— Ага. В смысле… о, вот это выдерни, оно надломлено. Ага, вот, во-от так… так-то лучше. Спасибо. — Она сделала глубокий вдох, тяжело выдохнула. Дурацкая болезнь. Неужели она теперь и от разговоров устаёт? — Так вот… Я считаю, что если что-то делаешь, нужно делать это потрясно, но про тебя я почему-то совсем забыла. Так что нет, я не то чтобы готова запрыгнуть с тобой в койку, хотя я и с Твай-то была не готова.

— А ничего, что мы с тобой уже в одной постели? — ласково спросила Лира, явно намереваясь подразнить свою подругу. Надломленное перо она положила на прикроватную тумбочку.

— Ну ты нашла время для приколов, — простонала пегасочка. — Слушай, я свыклась с присутствием Твайлайт в постели только после того, как Леро пригласил её в наши игры, но я и теперь чувствую себя с ней неловко, если Леро нет рядом. Ну, чисто физически.

— Да, я заметила, — отметила Лира, как бы между прочим.

— Нет, ну я же пытаюсь о серьёзных вещах говорить, — проворчала Дэш. — Я стараюсь, а у тебя всё шуточки. Это не честно. Так вот. Ага. Физически. — Она снова глубоко вдохнула и тут же раскашлялась. Переведя дыхание, она продолжила: — Это… спорить не буду, это будет нелегко, но может быть, когда я поправлюсь, мы… — она снова глубоко вдохнула, — сходим на свидание? А потом можно попробовать сообразить на троих с Леро. Мы ведь самый улётный табун в Эквестрии. Я не хочу, чтобы что-то у нас пошло наперекосяк. Тем более из-за меня. Так что, если мне придётся измениться, то ради тебя я на это готова.

Лира прижалась губами к её щеке.

— Такая преданная, такая храбрая и такая милая, ну как тебе откажешь?

Лазурные щёчки тут же залились румянцем.

— Преданная, храбрая и клёвая — да, но уж никак не милая.

Лира потёрлась о зардевшуюся щёчку носиком.

— Ты понимаешь это слово по-своему, я — по-своему. Леро согласен со мной. Ты можешь не соглашаться, если хочешь. Я подожду.

— Рэйнбоу Дэш себя ждать не заставляет.

— А меня и заставлять не надо.

Леро вернулся лишь после заката. Надвигающаяся ночь обещала быть звёздной. Рэйнбоу Дэш проспала с обеда и до вечера. Он прилёг на край кровати и крепко её обнял. Странно, но вернуться домой и застать её всё такой же ослабшей оказалось куда больнее, чем встретить её у загона этим днём. Она положила голову ему на плечо.

— Не привыкай, крепыш, — промурлыкала Дэш, — вот увидишь, скоро я снова поднимусь в воздух. Вот тогда-то я и обниму тебя как следует.

Он усмехнулся и погладил её щёчку.

— Ловлю на слове. А пока мы можем одолжить скутер у одной твоей поклонницы. Может быть, она заодно научит тебя паре трюков?

Лира тихонько улыбнулась.

— Тебя за одну мысль об этом стоило бы наказать, — простонала Дэш ему на ухо.

— Ты только не переусердствуй с наказанием, — ответил Леро, — а то принцесса Селестия расстроится. Она, кстати, открыла глаза на закате.

— Она очнулась? — поинтересовалась Лира.

— Не совсем чтобы, — ответил Леро. Он протянул руку и обнял Лиру, другая рука так и покоилась на боку Дэш. — Открыла глаза, огляделась, и, кажется, у неё спал жар. Попробую напоить её на рассвете.

— Ты уходишь на рассвете? — удивилась Рэйнбоу. — Ну ладно ещё принцесса, на то она и принцесса. — Она потёрлась щёчкой о Леро. — А я уж думала проснуться под боком у своего жеребца.

Леро улыбнулся и наклонился поцеловать её.

— Это временная работа. И потом, ты же знаешь, что весь приработок идёт со сверхурочных.

Лира прижалась к Дэш сзади. Та с удивлением для себя обнаружила, что это очень даже приятно.

— Как думаешь, Каденс разрешит навещать её, когда всё кончится? — спросила Лира.

— А? Ты к чему это? — удивилась пегасочка. — Зачем ему навещать Каденс?

— Она тоже здесь, — объяснил Леро. — Ты уже ушла в себя, когда она приехала.

Рэйнбоу Дэш хотела кивнуть, но голова была слишком тяжёлой, поэтому она решила обойтись словами:

— Ну да, стоило догадаться. А зачем её навещать?

Лира прижалась мордочкой к груди своей кобылки.

— Правда уютно? Леро дни напролёт проводит в одной комнате с самым сильным источником магии любви во всей Эквестрии. Её след на нём прямо кожей чувствуешь.

Лазурная пегасочка упёрлась непослушными копытами в грудь Леро.

— Стоп-стоп-стоп… — Она опять закашлялась. Дышать было больно, но она всё же выдавила: — Мы все тут пропитаны магией любви?

— Вообще-то, мы любили друг друга и до того, как сели на тот поезд, — напомнил ей Леро. — Так что она только усиливает ощущения.

— Знаешь… — пробубнила Рэйнбоу, ноги её слишком уж устали, поэтому она поджала их и снова прильнула к его груди. — Мне всё равно не нравится, что какая-то там магия морочит мне голову.

Она почувствовала, как Лира вдруг замерла. Эх, сейчас приложить бы себя копытом по макушке как следует, да ноги едва шевелятся.

— Лира, я не в этом смысле. Всё, что я сегодня сказала, остаётся в силе. Я такой романтичной буду, что Рэрити обзавидуется просто. Просто мне вообще не нравится, когда мне морочат голову.

— Тогда я подожду, пока твой разум не прояснится, — тихонько ответила Лира.

Леро взглянул на одну кобылку, на другую, а затем спросил:

— Я что-то пропустил, да?

Дэш вздохнула.

— Понимаешь, я сегодня проснулась, а Лира мне как раз пёрышки чистила. И я вдруг поняла, как мало уделяла ей внимания. Вот я и сказала, что надо будет это исправить. И я всё исправлю.

— Но меня ведь тогда рядом не было, — заметил Леро.

Лира, кажется, успокоилась. Дэш снова вздохнула, на этот раз это был вздох облегчения.

— Видишь, значит это всё было не из-за какой-то там магической дребедени. Я просто слишком устала, поэтому вся улётность, что я вкладываю в полёты и тренировки, ушла в голову.

Лира хихикнула и снова потёрлась мордочкой о грудь Дэш.

— Может, тогда попробуешь помедитировать со мной? Если научишься направлять свою улётность в голову, глядишь и Твайлайт однажды переплюнешь.

Рэйнбоу зевнула, веки снова наливались тяжестью.

— Не-а. А ну как голова лопнет от переизбытка супер-мега-улётности.

Уснула она с блаженной улыбкой на мордашке.

Следующим утром жар Селестии спал настолько, что Леро смог даже подойти к ней без кузнечного передника. Вода по-прежнему с шипением испарялась с её тела, но теперь это было, скорее, как если бы её лили на разогретую сковороду, а не прямо в жерло вулкана. Ввести ей зонд для кормления он не решился, слишком уж она была горячей, но в сравнении с тем, что с ней творилось в последние недели две, это можно было назвать прогрессом.

Перед самым восходом солнца она открыла глаза. Леро уже держал наготове кувшин воды с соломинкой.

— Принцесса Селестия, — тихонько окликнул он её, опускаясь на колено. — Вы меня слышите?

Она не ответила. Она смотрела в окно, туда, где над горизонтом начинал брезжить рассвет. Леро осторожно коснулся её шеи, сперва пальцем, затем ладонью. Всё ещё горячая, но теперь уже вполне терпимо. Он поднёс соломинку к её губам, но она не раскрыла рта.

Когда из-за горизонта показался краешек солнца, она снова закрыла глаза. Леро едва успел отдёрнуть руку, чтобы не обжечься.

Когда он вернулся, Рэйнбоу всё ещё лежала в постели. Лира сидела рядом с ней и читала в слух что-то из толстенного свитка:

— Дэрин уставилась на розовую единорожку. «А ну, повтори?», воскликнула она. «Селестия», с улыбкой ответила та, «я в солнечной бригаде. А что, что-то не так?»

— Да ла-адно, — простонала Рэйнбоу Дэш. — Дэрин попадает в прошлое и тут же натыкается на принцессу Селестию, которую ещё не обратили в аликорна? Что за бред.

— Привет, девчата! — окликнул их Леро, а затем наклонился, чтобы поцеловать сначала одну, а потом другую. — Чего это вы тут читаете?

Рэйнбоу Дэш закашлялась. Не таким удушливым кашлем, как вчера, а таким, чтобы намекнуть, что ничего она ему не скажет.

— Самую главную тайну Кантерлота, — хохотнула Лира и помахала свитком. — Согласно дворцовой легенде, существует фан-фик про Дэрин Ду, написанный самой принцессой Селестией. Я только сегодня об этом узнала и уже успела раздобыть экземплярчик. «Дэрин Ду и Лабиринты Времени».

Теперь и Леро закашлялся. Он попытался представить принцессу пишущей фан-фик. Вышло не очень. Он прекрасно знал, что пишет Селестия, удерживая перо магией. Но теперь она почему-то представлялась ему одетой в самодельный костюм Дэрин Ду, окунающая рог в чернильницу и пишущая им на приколотом к стене свитке. Интересно, Луна животик надорвёт от смеха, когда узнает об этом, или всё же станет защищать сестру? На всякий случай, перед сном лучше бы об этом не думать.

— Нет, не могла она такого написать, — отрезала Дэш. — Это ж принцесса, как-никак.

— Думаешь, принцесса не смогла бы так написать? — спросила Лира, удивлённо вскинув бровь.

— Да она бы во сто крат лучше написала бы, — возразила Дэш. — Куда лучше, чем вот это вот. И потом, если бы она вдруг захотела, чтобы никто никогда его не прочёл, она бы заныкала его так, что никто никогда его и не нашёл бы.

— Похоже, наша Рэйнбоу засиделась, — сказал Леро Лире театральным шёпотом. — У неё, кажется, голова начинает потрескивать от избытка супер-мега-улётности.

Лира прыснула от смеха. Рэйнбоу кое-как подняла голову и показала Леро язык.

— Смотри у меня, как только мне полегчает, я тебя так отсупер-мега-улёчу, как тебя ещё никогда не супер-мега-улётили.

— А можно я тоже посмотрю? — спросила Лира.

Рэйнбоу Дэш начала было краснеть, но тут же подавила приступ стеснительности и кивнула.

— Конечно. Если сможешь за нами угнаться. Когда мы возьмём разгон, тебе придётся переключиться с Пути Покоя на Путь Галопа, только чтобы… чтобы… да нихрена это не помогает.

— Ничего, суть я, кажется, ухватила, — сказала Лира и прижалась мордочкой к щеке подруги.

К исходу недели температура тела Селестии уже не поднималась выше лихорадочной; Леро наконец-то мог снова кормить и поить её. Повара и прочий кухонный персонал вернулись к работе практически в полном составе, а с ними вернулось и разнообразие блюд в меню, чему Леро был несказанно рад, ведь заливать в зонд супчик было куда как проще, чем проталкивать овсянку. На закате она открыла глаза, но когда Леро позвал её — не ответила. Он перевернул её на другой бок, но так, чтоб она всё равно могла видеть рассвет за окном. Почистил ей пёрышки, он довольно долго прожил под одной крышей с Дэш, чтобы понять, насколько это важная процедура. Каденс ещё не приходила в себя, но аура Магии Любви вокруг неё уже не ощущалась. Не сказать, чтобы Леро сильно скучал по предложениям разной степени неприличности в дворцовых коридорах, а вот к обнимашкам он уже привык. Благо их число не сильно и убавилось. Да, магия развеялась, но дружба-то осталась.

На третий день после возвращения домой Рэйнбоу Дэш уже стояла на ногах. Она даже попробовала пройтись по комнате, но хватило её только на то, чтоб дойти до кресла, в которое она и повалилась без сил. Но уже два дня спустя окрепла достаточно, чтобы свободно передвигаться. И все эти пять дней, спасая пегасочку от уныния, Лира читала ей «Дэрин Ду и Лабиринты Времени». И они почти дочитали её. Рэйнбоу Дэш прервала её на кульминационной сцене, в которой Дэрин Ду пришлось сойтись с Дискордом, чтобы вернуть последний осколок времени и восстановить судьбу Селестии.

— Когда магия Дискорда коснулась её, Дэрин вскрикнула от боли. Словно ледяной клинок поразил самую её суть, рассёк её сердце, лишил её… её дерзости. Злодей расхохотался, глядя на поблекшую кобылку. «Ну что, расхотелось геройствовать?», с издёвкой спросил он. Дэрин Ду посмотрела на него снизу вверх. Она чувствовала страх, обуявший её, чувствовала, как он пытается подчинить её своей воле, и всё же нашла в себе силы бросить в ответ, «На тебя сил ещё хватит».

— Всё. Хватит, — Дэш поёжилась. — Это… Прости, Лира. Но вот этого принцесса никак не могла написать. Потому что… потому что не так всё это.

— Это же всего лишь рассказ, — попыталась успокоить её Лира.

— Нет, это уже личное, — ответила Дэш и уселась на краю кровати. — Тот Всплеск Гармонии вернул всё на свои места, очистил мир и очистил нас от его магии, но я ведь всё помню. Магия Дискорда так не действует. Ты не чувствуешь её. Ты не сопротивляешься. Ты даже не понимаешь, что нужно сопротивляться. Ты просто меняешься, сама того не замечая. У нас ничего бы не вышло, если бы Твайлайт не прибегла к магии и не напомнила бы нам про нашу дружбу. Одна пони, даже такая потрясная пони, как Дэрин Ду, просто… просто не справилась бы. В одиночку.

Лира кивнула и свернула свиток.

Когда Леро вернулся в покои Твайлайт, его уже дожидалось письмо.

Дорогие Беллерофонт, Твайлайт, Рэйнбоу Дэш и Лира,

Я искренне надеюсь, что все вы уже выздоровели. Похоже, что худшие времена Понивиля благополучно миновали. Слава Селестии, наш городок населяют в большинстве своём земные пони. Никто из наших бравых пейзан, не считая Эпплджек и Макинтоша, не проболел дольше двух недель. Кстати, Эпплджек и Макинтош уже пошли на поправку. Вы им только не говорите, но они так умилительны, когда пытаются околачивать яблони заплетающимися, точно у новорожденного жеребёнка, ножками. Мне даже пришлось предложить Эпплджек состязание, только чтобы убедить её вернуться в постель! До состязания, правда, дело так и не дошло, к величайшему моему разочарованию. Когда ещё мне представится возможность не только бросить вызов Эпплджек, но и победить. Ну да ладно, главное, что она позволила уложить себя в постель и честно-честно пообещала, что не станет работать по ферме, пока совсем не поправится.

Я тоже уже чувствую себя гораздо лучше, хотя не отказалась бы и отдохнуть ещё денёк-другой. Дорога до фермы Эпплов показалась мне тогда очень тяжёлой, но не могла же я бросить их без присмотра.

С прискорбием сообщаю, что болезнь наконец добралась и до Флаттершай, а равно и до её зверюшек. Этот её пройдоха-кролик обрадовался было, но ровно до тех пор, пока сам не слёг. За ней сейчас присматривает Зекора, она даже переехала на время в город, чтобы быть поближе. Она сказала, позвольте я процитирую: «Одному в Вечнодиком опасно ходить, но гораздо опасней себя позабыть. Мне здоровья осталось едва ль на два дня, а потом кто-то должен спасти и меня.»

Наш дорогой Спайки-Вайки… О, он благороднейший из драконов. Бедняжка едва держался на ногах, но всё же смог стать достойной заменой Твайлайт на посту городского организатора. Вы бы знали, как ему было плохо, но он всё равно дни напролёт проводил зарывшись в расписания и списки. Мадам Мэр не отходила от него весь день, а когда он возвращался вечером в бутик, всё рвался «поработать ещё немного». Я прежде не видала такой целеустремлённости. Твайлайт, ты вовсе не прогадала, когда назначила его «новой Рэйнбоу Дэш». Однажды ночью я услышала, как он бормочет во сне, и едва не растаяла. С кем бы вы думали, он говорил? С самой чумой. Он сказал тогда, «Делай со мной что хочешь, но моих пони я тебе в обиду всё равно не дам». Похоже, он нашёл вполне безопасное и, вместе с тем, просто очаровательное применение своей драконьей тяге к собиранию сокровищ. Теперь мы — его сокровища. Я очень надеюсь, что он вскоре поправится. Он ведь не пони. Я целый день провела в библиотеке, пыталась отыскать хоть что-нибудь о драконьей медицине, но ничего большего чем «драконы не болеют» так и не нашла. Он не терял памяти, не терял сознания, но он практически не ест. Прошлым вечером я принесла ему сапфир, а он к нему так и не притронулся.

Пинки Пай тоже выздоравливает, правда очень медленно. Селестия мне свидетель, и, да, если она поблизости — передайте ей, что я именно это и имела в виду, никогда впредь я не стану жаловаться на её нескончаемое легкомыслие. Без Пинки, без вечных её вечеринок и звонкого смеха, Понивиль уже не тот весёлый и жизнерадостный городок, каким мы его знали. Это, конечно, против всех моих принципов, но я поступлюсь и ими, и чувством вкуса, и лично устрою для неё «Поправляйся Скорее»-вечеринку, в лучших её традициях. С конфетти, и мишурой, и хлопушками, и самым большим тортом, который только пролезет в дверь Кейков. Я ради этого дела решила даже позаимствовать её Праздничную Пушку, но уже после прочтения первой страницы руководства выяснила, что у меня нет ни одной из семи лицензий, необходимых для пользования ею. Подумать только, как повезло Понивилю, что Пинки — лицензированный пиротехник.

Напоследок я хочу поведать ещё одну историю, насколько мне известно, ничего подобного прежде не случалось в Эквестрии. Как это и должно было произойти рано или поздно с каждой пони, болезнь поразила Дёрпи Хувс. Она до последней минуты работала не покладая крыльев, но болезнь взяла своё, и вскоре она уже бездумно бродила по городу. Её шёрстка едва ли изменилась в окрасе, но цвет гривы и выражение на мордочке говорили сами за себя. Вдруг к ней навстречу с криками «Мама! Мама!» выскочила Динки и вцепилась в неё всеми своими четырьмя маленькими ножками. Душераздирающее зрелище, хоть за последние две недели такое уже случалось и не раз. Но только Дёрпи обняла дочурку в ответ, и цвет к ней вернулся в ту же секунду. Никогда прежде я не слышала, чтобы слово «маффин» произносили с такой решительностью, настойчивостью и целеустремлённостью. Не думаю, что тогда нашёлся хоть кто-нибудь, кого не растрогала эта сцена. Если однажды обнаружится, что существует Элемент Материнства, вне всяких сомнений его хранителем тут же станет Дёрпи Хувс.

Ваш друг,

Рэрити.

Леро снова переложил Селестию и принялся чистить её перья, как вдруг услышал сдавленный стон. Его источником, собственно, и была сама принцесса.

— Принцесса? — осторожно спросил он. Мало ли, вдруг она снова увидит в нём врага, тогда ему надо бы на всякий случай отойти подальше.

— Леро? — отозвалась она.

Голос её был ужасно охрипшим, то ли от зонда, то ли от того, что она не пила уже несколько недель. Он поспешил за кувшином. Она отпила немного, но связкам это, похоже, не помогло.

— Спасибо. Так плохо мне не было уже… да вообще никогда.

Похоже, даже этот небольшой диалог вымотал её до предела. Она опустила голову обратно на кирпичи. Чувство вины кольнуло Леро, и он тут же сделал себе мысленную пометочку как можно скорее переложить принцессу обратно на диван.

— Всё будет хорошо, принцесса, вот увидите, — сказал он, искренне надеясь, что именно так всё и будет. В конце концов, она ведь узнала его, и говорила она не на старо-эквестрийском, стало быть, жар не повредил ей рассудок.

— И со мною тоже? — раздался голос позади него. Леро обернулся и встретился взглядом с Каденс. Она слабо улыбнулась и закашлялась. Откашлявшись, она поморщилась. — У меня в горле так не першило с тех пор... с тех пор как… — Она снова закашлялась и простонала: — Надо же, ни одной пошлой шутки на ум не идёт. Неужели это из-за болезни?

Леро удивлённо моргнул. До него не сразу дошло.

— А Твайлайт не говорила...

Каденс и Селестия разом усмехнулись.

— Да Твайлайт со стыда сгорела бы, если б вдруг услышала, — прохрипела Каденс. — Ох, невинный жеребёнок. Секс — часть любви, и шуточки про него тоже часть любви.

И её этот недолгий, казалось бы, разговор тоже вымотал, розовая аликорница сомкнула глаза, вскоре её примеру последовала и Селестия.

Леро мельком глянул на самую нижнюю полку тележки, мысленно пообещав себе больше не приносить зонд для кормления. Потом он потянулся к средней полке за гребешком. Он уже чистил им пёрышки и расчёсывал шёрстку после омовений, а вот до грив и хвостов у него пока руки не доходили. Теперь, когда им полегчало, можно заняться и их волосами. Что интересно, хоть и нечёсаные уже не одну неделю, волосы их были всё же в прекрасном состоянии.

Он начал с Каденс. Проходя гребнем сквозь жёлтые, и розовые, и пурпурные пряди её гривы, он не мог отделаться от чувства, будто расчёсывает Твайлайт и Флаттершай одновременно, разве что волосы были мягче и шелковистее.

«Практически божественная сила, огромный дворец, да ещё и такие роскошные волосы. Это ж как ей повезло заполучить столько всего и сразу», подумал Леро. Мысль эта помогла немного отвлечься. Стилистом он, конечно, не был, но всё же сумел придать её причёске примерно тот же самый вид, что и в день прибытия принцессы в замок. Что там сложного? Зачёсываем волосы на одну сторону, а потом перекидываем пару локонов с шеи на другую.

Гриву Селестии он так и не одолел. Нет, она не спуталась, и не была жёстче, чем у Каденс. Просто, что-то в глубине его души настойчиво запрещало ему даже прикасаться к ней. Он кое-как заставил себя провести по ней гребнем один-единственный раз. Руки его тут же задрожали, да так сильно, что он едва не выронил гребень. Леро отшагнул от принцессы, отвернулся и глубоко вдохнул.

Когда он повернулся обратно, Селестия приоткрыла глаза и прошептала:

— Прости. — И снова закрыла глаза.

Никогда прежде Леро не чувствовал себя так паршиво.

В покои Твайлайт Леро вернулся с хорошими вестями — обе принцессы наконец пошли на поправку. Каденс больше не просыпалась, а Селестия, как всегда, пришла в себя на закате, и даже выпила немного бульончика. Рэйнбоу Дэш на радостях попыталась вспорхнуть и обнять его. Она даже сумела оторвать копыта от пола, но Лира подошла к ней и силой вернула на твёрдую землю.

— Я знаю, что тебе не терпится, — с железными нотками в голосе сказала она своей старшей кобылке, — и я не стану больше тратить время, объясняя тебе философию Пути Покоя. Но если ты ещё раз попробуешь взлететь, так и не оправившись после болезни — я тебя свяжу, и поверь, это будут не игры в Дэрин Ду.

Рэйнбоу Дэш тяжело вздохнула, сложила крылья и подошла к Леро, чтобы обнять его.

— Ла-а-адно. Встречайте — земная пони Рэйнбоу Дэш. Эх. Леро, кроме шуток, отличные новости. Раз принцессы пошли на поправку, значит и мы скоро вернёмся в Понивиль, и я наконец смогу привести их погоду в порядок. Небо там, поди, совсем запустили.

Тут же к ним присоединилась и Лира.

— У меня тоже хорошие новости — Твайлайт сегодня подошла к столу и скушала сэндвич с ромашками. Думаю, вскоре она тоже к нам вернётся.

Леро потрепал Лиру за ушком.

— Ну наконец-то!

Рэйнбоу Дэш тюкнула Леро в бок копытцем.

— Чума питается магией. А Твайлайт — самый сильный маг в Эквестрии, и это при том, что она только учится, а ещё она и Хранитель Элемента Магии. Ясно дело, она будет болеть чуть ли не вечно.

Леро чмокнул её в лобик.

— Рэйнбоу, уж кому, как не тебе, винить других в медлительности.

— Ты ж знаешь, что я за Твайлайт горой, — хмыкнула Дэш. — Хотя ты, пожалуй, прав.

Леро улыбнулся и снова поцеловал её.

— А как же принцесса Луна?

— А? — Дэш удивлённо моргнула. — Луна? А она-то тут причём?

Лира загадочно улыбнулась. Леро провёл рукой по шее Дэш, остановившись чуть не дойдя до верхних плеч.

— Ты же собираешься в Понивиль, а мне придётся задержаться. Когда принцесса Селестия поправится, мне придётся выхаживать принцессу Луну. Не думаю, что она переболеет быстрее, чем Селестия или Каденс.

Дэш застонала и прильнула ближе к Леро.

— Да ёпт… Ещё два месяца? Да через два месяца в Понивиле вообще неба не останется, будет куча облаков от земли и до самого Клаудсдейла. А нельзя, чтоб Луна в Понивиле переболела?

Леро снова погладил её гриву.

— Шайнинг Армор дважды заразился от Каденс, так что аликорны заразны даже для тех, кто уже переболел. И мне совсем не хочется объяснять Рэрити или Эпплджек, отчего вдруг их сёстры снова поблекли.

Рэйнбоу снова застонала.

— Ну конечно же — Метконосцы-нарушители-карантина. И как только эта троица до сих пор не заполучила по портрету Дискорда на круп?

В это же самое время, далеко в Понивиле, радостным хором вскрикнули три непоседливые кобылки — настало время величайшего розыгрыша всех времён. Когда всё закончилось, горожане единогласно решили, что это и правда было просто уморительно, как раз то, чего не хватало городу, лишившемуся, пусть и на время, Пинки Пай. Но это уже совсем другая история.

— Боже упаси, — ответил Леро.

— Я не хочу ехать без тебя, но и Понивиль и погодную бригаду я подводить не хочу, — пробубнила Дэш. — Отстой.

И Леро снова поцеловал её.

— Это всего на пару месяцев, и потом, ты к тому времени уже совсем поправишься. Приедешь ко мне поездом или даже сама прилетишь.

Рэйнбоу Дэш распростёрла крылья и потянула вялые мышцы, но, оглянувшись на Лиру, тут же сложила их обратно.

— Наверное. Полезно будет размяться, да и вообще для выносливости. Хотя знаешь, перелёты на большие расстояния — это так скучно. Другое дело спринты.

— Можешь погоняться за Твайлайт, — предложила Лира. — До Забега Листьев ещё далеко, но будем считать, что это твоя фора.

Дэш театрально закатила глаза.

— Вы нам с ЭйДжей этого никогда не забудете, да?

Жизнь в Кантерлоте постепенно налаживалась. Чума угасала, ведь не осталось практически никого, кто ею бы ещё не переболел. Каденс и Селестия всё чаще приходили в себя и теперь уже сами могли ворочаться с боку на бок. Леро старался кормить и поить их как можно чаще. Вскоре к принцессам вернулся и голос. Уайлд Вандер, кстати, как бы невзначай намекнул Леро, что самолично запнёт того на луну, если принцессы вдруг узнают, где он достал зонды для кормления.

А ещё Леро стал носить принцессе Каденс письма от Шайнинг Армора, стражи того теперь и близко к тронной зале не подпускали. Во-первых, приказывать им он уже не мог, а во-вторых, и так уже дважды заразился. Так что теперь он писал письма. А бывало что и по несколько на дню.

С ответными письмами было труднее. Каденс было ещё тяжело удерживать перо магией достаточно долго и достаточно точно, чтобы написать ответ. А писать ртом было слишком рискованно — инфекция могла передаться через бумагу. Диктовать любовные письма к своему мужу она отказалась, так что Леро просто передавал её ответы на словах.

Большинство писем, что Леро приносил ей от Шайнинга, Каденс озвучивала блаженными «ахами» да вздохами, а то и просто улыбкой. А одно так и вовсе заставило её покраснеть.

— Каденс, может быть, вам помочь прочесть? — не удержался Леро, стараясь при этом сохранять совершенно невинный и непринуждённый тон.

В ответ она хмыкнула так утончённо, как не удалось бы и Блюбладу. Она закрыла глаза, стиснула зубы, её рог и письмо окутались лёгким сиянием. Письмо свернулось обратно в свиток, с подозрительно-широкой улыбкой она поднесла его к Леро.

— Пожалуйста, читай, Леро, — промурлыкала она. — Тебя же не смущает заклинание «Хочу-Беру», которое я к нему прикрепила? Оно само привяжется ко всякому, кто прочитает письмо. Не беспокойся, ты быстро привыкнешь к тому, что куда бы ты ни пошёл — всюду вокруг тебя будут роиться пони, исполненные самых похотливых желаний.

С этими словами она весьма величественно лишилась сознания, слишком уж много сил отняло у неё заклинание.

— Леро! — раздался вопль, едва он переступил порог.

В ту же секунду ему вдруг вспомнился плюшевый тигра, скачущий на своём хвосте. Что, к слову, было не так уж и далеко от истины. Рэйнбоу Дэш подбежала к нему, поднялась на задние ноги и обвила его талию передними. Вот только подбежала она к нему, как в замедленной киносъёмке, что в очередной раз напомнило Леро о том, как далека ещё его кобылка от полного выздоровления.

— Развяжи меня! — потребовала она. Леро удивлённо моргнул и посмотрел на пегасочку. Ну конечно, крылья той были примотаны к бокам верёвкой.

Лира, что сидела в кресле подле кровати, помахала ему копытцем.

— Я её предупреждала, — как бы между прочим сказала она.

Леро перевёл взгляд на расстроенную до невозможности лазурную поняшу.

— Она тебя предупреждала, — сказал он.

Рэйнбоу рассерженно взревела, в отчаянии вскинула копыта и, развернувшись, со всей силы впечатала их в пол.

Лира удивлённо склонила голову на бок.

— Неплохо получилось, — отметила она.

Рэйнбоу тут же обернулась к ней.

— Что неплохо получилось?

Лира указала копытом на пол.

— Расколотый Камень. Думаю, потянет на коричневый пояс. Неплохо, учитывая, что этот стиль ты не изучала.

Рэйнбоу посмотрела на пол под своими копытами. Ни трещинки. Она подняла взгляд на Лиру и фыркнула:

— Очень смешно.

— Я серьёзно, — улыбнулась в ответ Лира. — Мне сил не хватило на Дрожь Земли, а уж тем более — на Расколотый Камень, а вот у тебя сейчас удар Крушащее Копыто вышел прямо как по учебнику.

Рэйнбоу Дэш пристально на неё посмотрела, а потом с глухим шлепком закрыла лицо копытом.

— Ну уж нет. Мало того, что со связанным крыльями я и так, как земнопони, ты решила ещё и это приплести. Всё. Завязывай.

Лира покачала головой:

— Кроме шуток. Я знаю, что такое Расколотый Камень и как это выглядит, пусть и не могу сама работать в этом стиле. Ты всё сделала правильно. И если бы силы уже вернулись к тебе, пол пошёл бы трещинами.

Рэйнбоу Дэш сердито зыркнула на единорожку. Та лишь снова улыбнулась.

— Ладно, скажу так, знаю я одного грандмастера Расколотого Камня, который живёт здесь в Кантерлоте; думаю, он очень удивится, когда услышит, что пегасу удалось выполнить удар Крушащее Копыто.

Рэйнбоу Дэш всё так же пристально смотрела на неё.

— Что-то я не пойму, к чему это ты клонишь?

Лира просияла радостной улыбкой:

— Да так, пытаюсь тебя отвлечь.

Копыто Рэйнбоу Дэш снова повстречалось с её же мордочкой, после чего она повалилась на кровать.

— И с каких это пор Путь Покоя учит болтовне?

— С третьего дана чёрного пояса, — ответила Лира.

Рэйнбоу Дэш всерьёз задумалась, а не стоит ли ещё раз приложить копытом по голове, да так, чтобы наверняка вырубиться? Можно было бы назвать это стилем Прощай Моя Самооценка.

На следующей неделе стража закрыла загон. Не считая Твайлайт Спаркл, там осталось едва ли с полдюжины пони, о которых и без стражи было кому позаботиться. Твай всё ещё была серее мыши, но уже отвечала на вопросы. Леро взял её на руки и отнёс домой. Он был готов поклясться, что видел, как шёрстка её подёрнулась пурпурным цветом.

Селестия и Каденс были точно жеребята, но всё же впервые за несколько недель стояли на ногах. Не долго, конечно, но уже достаточно для того, чтобы избавить Леро от обязанности, о которой все трое поклялись никогда не упоминать. Прибегать к помощи магии обеим аликорницам было всё ещё тяжело. Каденс научила Селестию есть без помощи магии; в конце концов, Каденс до обращения была пегасом, а вот Селестия родилась с рогом и жизни себе без него не представляла.

— Может, тоже попробуешь, Леро? — спросила Каденс, дожёвывая яблоко. — Мало ли, вдруг пригодится.

— Я даже не знаю, что такое должно случиться, чтобы мне это пригодилось, — возразил Леро. — И если честно, даже думать об этом не хочу.

Селестия тихонько усмехнулась:

— Ага, я тоже так думала, до недавних пор.

Каденс кивнула.

— Как знать, Леро, вдруг тебе придётся есть со связанными за спиной руками? — задумчиво произнесла она. И тут же улыбнулась. Леро открыл было рот... — Я Принцесса Любви, — Леро послушно закрыл рот.

Селестия зарылась мордочкой в салат, пытаясь скрыть улыбку.

— Вы простите, конечно, — Леро откашлялся, — но у нас так не принято. Лицо наше к этому не приспособлено. Нос мешает, да и подбородок тоже.

Каденс взмахнула копытом.

— А ты попробуй. И потом, ты же единственный человек в Эквестрии, тебе и решать, что принято, а что нет.

— Представь, что это конкурс такой, — предложила Селестия.

— Вы ведь от меня не отстанете, пока я не попробую? — горестно вздохнул Леро.

— Нет, не отстанем, — согласилась Селестия.

Леро поставил перед собой мисочку салата, что прихватил в столовой специально для себя. Поскольку в Эквестрии понятие «зелень» включало в себя порой совершенно несъедобные для человека растения, Леро остановил свой выбор на салате «Чейзер». На анчоусы повара не поскупились, а кроме них там был только салат-латук, так что есть можно было без опаски. Леро осторожно наклонился и подцепил листик зубами, а затем с помощью одних лишь губ и языка целиком погрузил его в рот.

Каденс радостно цокнула передними копытцами.

— Видишь, тётя, получилось с первого раза! Не так уж это и трудно.

— А он у нас вообще очень приспособленный, — хохотнула Селестия, — и не только в еде. Надо будет как-нибудь отправить Твайлайт задание по изучению Магии Дружбы, и обязательно чтобы с его участием. Но это потом, а пока, Леро, мне бы салфеточку.

— А можно я руками? — спросил Леро. — И, чтоб вы помнили, у меня ещё, на всякий случай, есть разрешение от принцессы Луны на эвакуацию Кантерлота.

Каденс на секундочку призадумалась, а затем рассмеялась.

— Ладно, уговорил. Можно руками. Пожалуй, будет слишком умилительно, если ты станешь утирать Селестии мордочку, держа салфетку во рту.

Селестия глянула на Каденс с неподдельным изумлением.

— Кажется, кто-то чересчур упивается властью. Я, кстати, сберегла альбом с твоими фотографиями из детского сада для волшебников. Сама я, может быть, до него и не доберусь, но, поверь на слово, я найду того, кто мне поможет.

— Всё! Мир! Мир! — захихикала Каденс.

Селестия приподняла подбородок, чтобы Леро было удобнее вытирать ей мордочку.

— Да будет так, во имя блага всея Эквестрии и Кристальной Империи.

В яркой вспышке зелёного света прямо над головой Селестии материализовался свиток. Леро отбросил салфетку и подхватил его, прежде, чем тот успел упасть в королевский салат. Окинув свиток взглядом, Леро со словами «Это вам» протянул его Селестии.

Та подняла взгляд и сказала:

— Пожалуйста, Леро, прочти. Не думаю, что справлюсь с ним сама.

Леро кивнул и развернул свиток.

Дражайшая Принцесса Селестия,

За последние два месяца мы многому научились. Мы поняли, что ни один пони не может выжить в одиночку. Поняли, что порой приходится делать куда больше, чем позволяют силы. Поняли, что вместе мы сильнее, чем по отдельности. Научились околачивать яблони и полоть морковь, тушить пожары и бороться с бюрократией. Поняли, что магия — не панацея, но и без неё порой не обойтись. Поняли, что мы — Понивильцы, и этот урок мы никогда не забудем.

Подписано,

Понивиль

P.S. А ещё мы поняли, что ни в коем случае нельзя доверять Метконосцам Праздничную Пушку, и пожалуйста, ради блага всей Эквестрии, закрепите это Королевским Указом, а то мне кажется, что местного постановления будет мало.

Подписано,

Рэрити

P.P.S Мы также поняли, что всякий пони, уличённый в хранении трёх тонн тапиоки, шести сосен и золотой рыбки, должен быть немедленно заключён под стражу и пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста не спрашивайте почему.

Подписано,

Мадам Мэр

Селестия удивлённо моргнула, на секундочку задумалась, и вдруг расхохоталась.

— Подумать только! А я ведь уже и забыла.

Леро и Каденс удивлённо переглянулись, но Селестия подняла копыто, так и не дав им озвучить вопрос.

— Вы же слышали, «не спрашивайте почему».

День ото дня самочувствие аликорниц становилось всё лучше. Уже на следующий день Селестия смогла воспользоваться магией, не в полную силу, но обедала она пользуясь столовыми приборами, да и гриву с хвостом смогла причесать самостоятельно. И обе они определённо твёрже стояли на ногах. Тем утром Леро встречал рассвет вместе с Селестией и Каденс. Когда пылающий шар показался из-за горизонта, Селестия блаженно вздохнула.

Леро отвернулся и тут же рухнул на колени. Разум его поволокло туманом.

Когда он пришёл в себя, ноги несли его по коридору прочь из тронной залы. Через распахнутые двери до него донёсся голос Госпожи… нет, Принцессы:

— Пожалуйста, прости, Леро! Я не хотела тебя напугать! Возьми на сегодня отгул...

Голова всё ещё шла кругом, он оступился, перевёл дыхание и медленно побрёл в душевую.

Когда он показался на пороге, его всё ещё трясло. Лира медитировала в кресле. Рэйнбоу Дэш растянулась на кровати с книгой, заголовок гласил «Удары: Ураганный и Радужный. Сравнительный Анализ». Твайлайт серым комочком свернулась у стены.

Она же и оказалась первой, кто обратил на него внимание. Взгляд её медленно сфокусировался, рот приоткрылся.

— Ле… ро? — Она проморгалась и прохрипела: — Леро? — По шёрстке её тотчас прокатилась волна пурпурного цвета, и она радостно воскликнула: — Леро! — Она поднялась и хотела было броситься к своему, теперь уже дважды ошарашенному жеребцу, но ноги её совсем не слушались. — Леро, — выдохнула она, повалившись на бок. Она зажмурилась, и одинокая искорка соскочила с кончика её рога. — Что?

Лира открыла глаза, Рэйнбоу Дэш оторвала взгляд от книги. В следующую секунду раздался громкий треск — это крылья Рэйнбоу разорвали верёвку, что стягивала их. Она взмыла в воздух, подлетела к нему и обвила шею передними ногами.

— Леро! Леро, что случилось? — испуганно спросила она.

Твайлайт всё ещё не могла взять в толк, отчего же её магия не работает. Лира спрыгнула с кресла и тихонько подошла к двери. Леро ещё не отошёл от потрясения, и потому не заметил, что единорожка не шагает как обычно, а едва отрывает копыта от пола. Если бы он знал, отчего всё это, он бы поспешил обнять её и сказать, что всё хорошо, что никто за ним не гонится, и убивать никого не нужно. Рэйнбоу могла бы догадаться, но взгляд её сейчас был прикован к Леро, да и не на всяком турнире увидишь Скользящую Змею.

Лира выглянула в коридор, там вроде бы было тихо. Леро тряхнул головой и плюхнулся прямо на порог, вздохнул, попытался заговорить, но кроме невнятного и сбивчивого бормотания у него ничего не вышло. Он наклонился, отдышался, подпёр голову рукой.

— Простите, девочки, простите… Просто… Небольшой инцидент с гривой на рассвете.

Повисшее было в воздухе напряжение тут же улетучилось. Лира, правда, так и не шелохнулась, но теперь она хотя бы не походила на мраморное изваяние. Рэйнбоу Дэш обняла Леро ещё крепче. Твайлайт застонала, вместе с сознанием к ней вернулись и чувства, только теперь она в полную силу ощутила всю тяжесть отступающей болезни.

Леро обнял свою кобылку, ощутил тепло её тела, почувствовал, как бешено колотится её сердце, зарылся лицом в её яркую гриву. Ему сразу стало легче, так они и просидели, пока он окончательно не пришёл в себя.

Три дня спустя Селестия сама подняла солнце. Твайлайт чувствовала себя так плохо, что Леро не смог её оставить. Теперь принц Блюблад подавал аликорницам еду и питьё вместо него. Стража, кстати, поговаривала, что во время эпидемии обычно надменный и эгоистичный принц вёл себя на удивление самоотверженно — самолично появлялся то тут, то там, чтобы успокоить пони и не допустить паники.

Леро держал Твайлайт на руках, Лира и Рэйнбоу сидели рядом с ними. Вместе они встречали рассвет. Из-за горизонта выглянуло солнце, но обычного золотистого сияния за этим не последовало. Оно медленно поднималось сквозь кромешную тьму, а звёзды вокруг него перемигивались, точно посмеиваясь. Казалось, что с его восходом стало даже чуточку темнее. Считанные мгновения солнце и звёзды сияли вместе над горизонтом, затем звёзды угасли и небо озарилось рассветным сиянием.

— Похоже, ей уже лучше, — сказала Лира.

— Везёт же, — простонала Твайлайт.

Принцесса Каденс и Шайнинг Армор отбыли полуденным поездом в Кристальную Империю. Перед отъездом они заглянули к Леро, чтобы поблагодарить его и попрощаться с Твайлайт. Единорожке цвета лаванды едва хватало сил, чтобы копыто от кровати оторвать, так что правителям Кристальной Империи пришлось самим обнять её. Каденс, по случаю, даже переделала их детский стишок: «Солнышко ясное, стрекозок пробуди! Поправляйся поскорее, приезжай и погости!»

Принцесса Луна прибыла вечером и первым делом тоже заглянула к табуну Беллерофонта. К великому удивлению Леро, вымотана она была не меньше его.

Она устало улыбнулась.

— Похоже, я не так сильна, как моя сестра. Всего лишь несколько недель мне пришлось править и днём и ночью, а мне уже хочется завалиться на диванчик и долго-долго с него не вставать.

— Так оно и будет, — простонала Твайлайт.

Луна усмехнулась и подошла к единорожке, чтобы погладить её.

— Да, наверное, это моё желание вскоре пройдёт. В конце концов, я правлю луной, а потому имею право быть изменчивой.

Твайлайт попыталась улыбнуться.

— Luna e mobile, qual piuma al vento…^[2] — прохрипела она.

Луна похлопала её по копыту.

— Очень может быть. Но знаешь, Твайлайт Спаркл, кажется, стать оперной дивой тебе не светит.

— Наверное, — согласилась Твайлайт. — И потом, я всё равно из Риголетротта больше ничего не помню.

— А никто ничего объяснить не хочет? — спросила Рэйнбоу Дэш.

— Наверное, лучше ничего и не объяснять, — предложила Лира.

— Как скажешь, — проворчала Дэш.

Луна обернулась к Леро.

— Леро, ты ведь позаботишься обо мне, покуда я буду больна, как заботился и о моей сестре?

— Ну конечно, — улыбнулся Леро. — Ведь никто не должен быть одинок.

В следующую секунду Леро вдруг вспомнил, что аликорны — на одну треть земные пони. А ещё он понял, что принцесса Луна падка до обнимашек.

Рэйнбоу Дэш нахмурилась было, но Лира поспешила обнять её.

— Тебя тоже никто не бросит, Дэш. Я еду в Понивиль с тобой.

— Но Леро же останется здесь, — попыталась возразить радужногривая пегасочка.

— И Твайлайт останется. Она, кстати, хорошо знает и дворец, и всех, кто в нём обитает, — успокоила её Лира. — Они справятся. А я ни за что не брошу свою кобылку.

Рэйнбоу Дэш, кстати, тоже обнимашек не чуралась.

¹↑ Несмотря на то, что в титрах к фильму «Hokus Pokus» указано, что стихи написал Эдгар Алан По, авторство всё же принадлежит Джону Дебни, композитору того самого фильма

²↑ (ит.) «Сердце Луны склонно к измене». Отсылка к опере «Риголетте» Джузеппе Верди

Исход Поветрия: Болезнь

Рэйнбоу Дэш напрасно волновалась, небо над Понивилем вовсе не превратилось в груду облаков от земли и до самого Клаудсдейла. То есть, в небе, конечно, царил бардак, да и влажность была выше, чем положено, но в целом всё было не так плохо, как в других городах Эквестрии; в тех, которым не так повезло с погодной бригадой. К слову о бригаде, Рэйнбоу Дэш была ими очень довольна. Так довольна, что всего лишь два или три раза подумала, а не прикрикнуть ли на них, так, для смеху. Да нет, этот её прикол они, наверняка бы, сразу раскусили.

Так что во время смотра Рэйнбоу Дэш искренне улыбалась своим подчинённым, что выстроились в шеренгу, гордо выпятив грудь. В большинстве городов не было принято проводить смотры. Даже в большинстве крупных городов. Многие пегасы так и вовсе считали, что смотры — это показуха и прошлый век, что это, может быть, и уместно для Королевской Стражи или Вондерболтов, но никак не для погодных бригад.

Эти же самые города, кстати, до сих пор не могли привести свою погоду в порядок. А Понивиль уже обуздал небеса, и это не смотря на соседство с Вечнодиким — главным рассадником дичайшей погоды во всей Эквестрии. На сегодняшнем смотре не было ни одного пегаса, что променял бы работу под руководством Рэйнбоу Дэш с её завышенными стандартами, полнейшим пренебрежением и даже открытой ненавистью к канцелярщине, на место в любой другой погодной бригаде. Она справится с работой любого из них, и справится с нею быстрее и лучше, да она, случись что, и сама всё сделать сможет. Не удивительно, что от своих подчинённых она ожидала такого же рвения, и они рады были стараться.

Она научила Снежка создавать идеальные радуги, благодаря ей он решился подать заявку на поступление в Академию Вондерболтов, несмотря на маленькие крылья и всё такое. Она убедила, кого бы вы подумали, саму Флаттершай помочь им создать торнадо. Она поставила Стар Хантера во главе ночной смены, а ведь прежде никто не доверял ему ночные полёты, не говоря уж о том, чтобы поручить ему руководство. Она вдохновила принцессу Луну разыграть её саму молнией исподтишка, а ведь она даже и не пыталась этого сделать!

А ещё, она каждый месяц выбирала Самого Лучшего Пегаса — того, кто по её мнению весь прошедший месяц старался превзойти самого себя. СЛП награждался сертификатом на сеанс массажа у её чудаковатого жеребца, а ведь ходили слухи, что даже принцесса Селестия не может попасть к нему на приём в обход очереди, расписанной на месяцы вперёд.

Конечно же, понивильская погодная бригада не могла остаться незамеченной другими погодными координаторами. Но признание со стороны всех этих координаторов и рядом не стояло с вниманием их собственного.

— Мэдли! — выкрикнула Дэш, мягко паря перед выстроившимися в шеренгу подчинёнными. — Клауд Кикер! Выйти из строя!

Обе её заместительницы тут же взмыли над строем, рванули вперёд и бодро отдали ей честь. С не меньшим энтузиазмом Рэйнбоу Дэш салютовала им в ответ. А потом были обнимашки под общее ликование бригады.

Никто так и не заметил удивления на мордочках двух кобылок. Не то чтобы Рэйнбоу Дэш раньше никого не обнимала, конечно же обнимала. Ей не была чужда физическая близость, да и эмоции из неё, порой, били ключом. Но ведь все знали, какой сильной она была — земная пони в небесах. От её объятий, бывало, и рёбра трещали. Но не в этот раз. Всем в Понивиле было известно, что Пинки Пай до сих пор еле ноги переставляет, а не скачет вприпрыжку как обычно, знали, что и другим Хранителям Элементов пришлось не легче.

— Вы просто молодцы, — сказала Рэйнбоу Дэш, разжимая объятия. — Чес слово. Вам есть чем гордиться. Вы — самая надёжная, самая талантливая, самая преданная погодная бригада во всей Эквестрии. И если мне вдруг бросят вызов в небесах, я почту за честь лететь крылом к крылу с вами, пусть даже против самих Вондерболтов.

Все собравшиеся удивлённо вздохнули. Ведь всем от мала до велика было известно, что Рэйнбоу Дэш просто помешана на Вондерболтах. Знали и о её собственном героизме: об укрощении мантикоры, о победах над Найтмэр Мун, и Дискордом, и вообще над всеми, кто осмелился встать у неё на пути. Многих юных пегасов она вдохновила на изучение боевых искусств или, хотя бы, их истории. Понивильский фан-клуб Рэйнбоу Дэш не был единственным в Эквестрии. Хотя, возможно, понивильский был единственным земным фан-клубом. Большинство же клубов было при лётных школах; и там периодически вспыхивали споры, кто же круче: Рэйнбоу Дэш или Вондерболты.

Спорили, конечно и на другие темы, например, что она может превращаться в дракона, что в приступе ярости её охватывает пламя, что она может летать так быстро, что может вернуться в прошлое, и, наконец, что на самом деле она одна-единственная управляет всей погодой в Эквестрии, и именно поэтому её просто не могут принять в Вондерболты. Но не всегда вопрос оставался без ответа. Например, как-то раз возник спор: кто быстрее, принцесса Луна или принцесса Селестия? Приводились различные аргументы, как то: размах крыльев, габариты тела. Как и в любом споре, нашлись и те, кто болел за обе стороны. В конце концов, кто-то добился аудиенции и напрямую задал этот вопрос принцессе Селестии, на что та ответила, что Луна быстрее. Однако и этот прямой, казалось бы, ответ был отброшен под предлогом того, что Селестия просто не хочет обидеть младшую сестру.

— Мэдли, Клауд Кикер, вы знаете, что мне это совсем не нравится, но мне нужна от вас полнейшая отчётность, — сказала Рэйнбоу Дэш. — Так что вы это, как-нибудь поинтереснее пишете, ага? Не, я, конечно, не на новую книгу про Дэрин Ду рассчитываю, но и так чтоб не заснуть от всех этих «бла-бла-бла переменная облачность бла-бла-бла туман».

— Шеф, да ты не представляешь, как тут было интересно, — закатила глаза Мэдли.

— Очень интересно, — добавила Клауд Кикер. — Как грозовыми облаками жонглировать. Обронишь одно — огребёшь молнией от каждого.

— Здорово, — ответила Рэйнбоу и театрально вздохнула. Похоже, время, проведённое в компании Рэрити, не прошло бесследно. — Мне пока не разрешают летать, а тем более — работать в воздухе, да не просто так, а под угрозой примотать крылья к крупу, так что я пока буду тупо торчать в офисе. — Следующий вздох был куда более искренним. — Так что, если вдруг случится что-нибудь из серии «свистать всех наверх», что нибудь, где без меня не обойтись — не стесняйтесь, зовите.

В строю раздались смешки. Она усмехнулась им в ответ.

— Ладно. Кроме шуток, вы молодцы, выложились на все сто двадцать процентов, чтобы сохранить погоду в Понивиле в порядке. — Строй разразился радостными возгласами. Рэйнбоу Дэш улыбнулась. — Так что в следующий раз вам придётся выложиться на сто сорок процентов, чтобы меня удивить.

Последовавшие за этим радостные возгласы были на сто сорок процентов громче.

К болезни Луны дворец был готов лучше, чем к болезни Селестии. Во-первых, Луна толком ещё не была больна, так что прислуга успела подготовить для неё отдельные покои, ей не придётся валяться прямо посреди тронной залы. Во-вторых, персонал кухни был полностью здоров, а прачечная расширена и готова к обработке заражённой одежды. Ну и в-третьих, во время её болезни принцесса Селестия будет лично править прямо из Кантерлота, ей не придётся как Луне скрываться в убежище и держать связь с миром через посыльных. Да и в городе уже царил мир и благоденствие.

Даже в личной башне Луны витали радостные настроения. За те несколько дней, что ей не нужно было править и солнцем и луной, она успела немного отдохнуть и принять больше посетителей, чем за последние полгода. Но всё же ей удалось выкроить немножко времени и навестить Твайлайт и Леро.

— Поразительно, как скоро пони находят время, чтобы выразить свою признательность, стоит им понять, что простая болезнь может навсегда лишить их места при дворе, — без тени эмоции отметила она за чашечкой чая. Твайлайт пришлось усадить в постели, чашку к её губам подносил Леро. Единорожка была совсем слаба, но чувствовала себя уже лучше.

— А может, не так всё и плохо? — спросил Леро. — Раз уж вы с Селестией можете подменять друг-друга, почему бы не устраивать себе отпуск время от времени?

Луна посмотрела в чашку и тихонько покачала головой.

— Когда бы всё было так просто, Леро. Ты помнишь, что я сказала тебе, когда мы решали, что делать с растущей температурой моей сестры? Со стороны любой из нас будет крайне неразумно вторгаться в связь с небесным телом другой. — Она поставила чашку. — Когда я была заточена на луне, я была связана с ней куда крепче, чем прежде, Селестия лишь направляла её движение. И когда Селестия поглощала энергию солнца, то же самое было и с ней. Подменить сестру, покуда та в порядке и добром здравии… — она снова покачала головой, — было бы очень, очень неразумно. Уже то, что нам приходится делать теперь — небезопасно, но выбора у нас ведь нет.

— Небезопасно? — уточнила Твайлайт. — А мы ничем не можем помочь?

Луна улыбнулась ученице своей сестры.

— Лишь тем, что уже вызвался сделать Леро. Покуда он будет ухаживать за моим немощным телом, я займусь другими своими обязанностями.

— Снами? — спросил Леро.

— Снами и кое-чем ещё, — кивнула Луна. — Есть королевский долг, который не предала и Найтмэр Мун, при всём её безумии. — Она посмотрела ему в глаза. — Но если я расскажу вам о нём, Леро, Твайлайт, он станет и вашим долгом. Знание изменяет предназначение.

Твайлайт вздохнула и зарылась поглубже в подушки.

— Принцесса Луна, если вы задумали меня на что-то подрядить, то вам лучше подождать, потому что пока у меня даже на банальное любопытство сил не хватает.

Луна усмехнулась и поставила чашку.

— Твайлайт Спаркл, если бы мне вдруг пришлось подрядить тебя для исполнения этого долга, я бы рассказала всё без лишних предисловий. — Голос её вдруг стал очень серьёзным. — Чтобы тебе не пришлось выбирать, принять его или нет.

Рэйнбоу Дэш хмуро уставилась на анемометр. Она сама уговорила Спайка найти и установить это изобретение Твайлайт, чтобы проверить, как сильно ослабла после болезни.

— Семь? — недоверчиво переспросила она и на всякий случай пнула ни в чём не повинное устройство. — Быть того не может!

— Ты только что оправилась после очень тяжёлой болезни, — напомнила ей Лира. — Может быть, тебе ещё рано летать?

Рэйнбоу Дэш сердито зыркнула на неё:

— Ты меня не свяжешь. Флаттершай летает и с половиной крыло-силы. И раз уж я хотя бы семь могу выдать, то ничего со мною в воздухе уже не случится.

Лира спокойно улыбнулась в ответ.

— И не подумаю. Твои крылья, тебе и решать. Ты только смотри, если потянешь себе что-нибудь — выздоравливать придётся ещё дольше.

Рэйнбоу Дэш снова зыркнула на неё и плюхнулась на землю.

— Не могу я весь день по земле ходить, — проворчала она. — Я ж здесь внизу с ума сойду. Ладно во дворце, там высоко, оттуда хоть облака было видно!

Лира посмотрела вверх, затем перевела взгляд на Рэйнбоу.

— Ты знаешь, о чём я, — закатила глаза Рэйнбоу Дэш.

— Сверху они выглядят иначе? — спросила Лира. — Просто как-то незаметно, но, может, это только потому что я не пегас.

— Конечно иначе, — ответила Дэш. — Когда смотришь на них сверху — под ними видно землю.

Лира улыбнулась. Дэш подождала, пока та что-нибудь скажет, но единорожка хранила молчание.

— Ты ждёшь, пока до меня дойдёт, что я затупила? — нахмурилась Дэш. — Или это такой словесный поединок в стиле Пути Покоя?

Лира всё так же улыбалась.

— Ну ладно! Ладно, — проворчала Дэш. — Да, облака точно такие же, не в облаках дело, дело в том, откуда я на них смотрю. Я просто хочу обратно в небо! Я же не собираюсь Радужный Удар делать! Даже дождь выколачивать не собираюсь! Я просто хочу в небо!

Лира продолжала улыбаться. Рэйнбоу Дэш вздохнула и ковырнула копытцем землю.

— Мне всё равно нужно провести разнарядку с погодниками, убедиться, что у них всё в порядке. И потом, без этой Твайлайтовой штуковины я бы так и не узнала, как у меня дела.

Лира улыбалась. Дэш зарылась мордочкой в копыта.

— Всё! Поняла! Летать можно, напрягаться нельзя! Если со мной что-то случится, я ещё долго не поправлюсь, а может, совсем никогда не поправлюсь, и тогда не видать мне Вондерболтов как своих ушей, ясно! А теперь, умоляю, хватит улыбаться!

Всё с той же улыбкой Лира подошла к ней и ткнулась мордочкой в щёку.

— Может быть, тебе стоит навестить Флаттершай? — предложила она. — Ты сама сказала, что она летает с половиной крыло-силы. Потренируешься в полётах на низкой скорости, будет чем занять крылья без риска осложнений.

Рэйнбоу Дэш призадумалась, а затем вздохнула.

— Полёты на низкой скорости ещё скучнее, чем перелёты на большие расстояния. Но-о-о… Лучше уж это, чем совсем ничего. Ты только это, не приходи за меня поболеть, ладно? Когда делаешь два взмаха в минуту, даже самый лёгкий ветерок может тебя сдуть, одной Флаттершай известно, как летать на такой скорости и выглядеть при этом божественно.

Недолго длилось ликование Луны. Через пару дней у неё появились первые симптомы, и все придворные и стража были эвакуированы из башни. И снова Леро остался единственным, кто мог приблизиться к принцессе. Благо, они успели всё подготовить. Соорудили теплоизолирующее покрытие для кровати, провели водопровод, чтобы не пришлось снова таскать воду на себе, построили систему из блоков и ремней, чтобы было удобнее и проще переворачивать принцессу с боку на бок, а у входа в башню поставили душевую. А ещё Леро раздобыл новёхонький зонд для искусственного кормления лошадей.

— Я была права, — сказала Луна, не отрывая голову от подушки, — скорее бы уже впасть в забытье.

Она подняла магией чистый платок и как следует высморкалась.

Леро коснулся ладонью её шеи. От тёмной шёрстки веяло прохладой.

— Боюсь, что случится это не так скоро, как вам хотелось бы, — сказал он. — Ещё несколько дней, не меньше. Но вы не переживайте, я всё время буду рядом.

Она улыбнулась ему.

— Спасибо, Леро, — сказала она. — Не так страшно уходить, когда знаешь, что есть кто-то, кто будет ждать твоего возвращения.

Он обнял её.

— На этот раз, Луна, вашего возвращения будут ждать очень и очень многие, — пообещал он.

Она плотнее прижалась к нему. Силы уже покидали её, но она ещё не настолько ослабла, чтоб не могла подняться на ноги.

— Я не так популярна среди наших маленьких пони, как моя сестра, но и у меня есть друзья, да и Ночная Стража мне верна, — согласилась она. — Приятно будет вернуться.

Он осторожно провёл рукой по её гриве. Она уже лишилась своего магического великолепия, но не лишилась той волшебной мягкости, что присуща гривам аликорнов. Она была мягче, чем у Твайлайт, а ведь единорожка очень тщательно за ней ухаживала. Дэш и Лира со своими гривами особо не заморачивались, главное, чтоб чистыми были и не сильно напоминали стог сена.

— Вы же не хотите сказать, что ни один пони не помнит, кто держал бразды правления те два месяца, что бушевала эпидемия?

Она горестно усмехнулась.

— Леро, в минуты паники пони не слишком наблюдательны. Даже я. Твайлайт разве не рассказывала тебе о том, как неудачна была моя попытка выйти в народ на прошлую Ночь Кошмаров? А моя власть и моя сила лишь всё усугубили.

— Но ведь закончилось-то всё хорошо, — напомнил Леро, потихоньку массируя ей шею. — Можно было б даже обратить это вам на пользу. Хорошо править Хэллоуином. Это же праздник: конфеты, веселье и всё такое.

— Хэллоуин? — переспросила Луна. — Твайлайт писала, что ты, порой, называешь вещи странными именами, но этого я прежде не слыхала… Кстати, у тебя хорошо получается.

— Хэллоуин. Канун Дня Всех Святых, — ответил Леро. Он уже закончил с основанием шеи и холкой и переместил ладони на бок принцессы. Бок оказался непривычно большим. — Он, в целом, похож на Ночь Кошмаров. Дети наряжаются в костюмы, ходят по домам и собирают конфеты. Ну, раньше так было. Кое-где празднования прекратили. Легенда гласит, что раньше в этот день границы между миром живых и миром духов истончались, поэтому дети наряжались чудовищами, чтобы настоящие чудовища не могли их узнать.

— Очень разумно с их стороны, — промурлыкала Луна. — А почему прекратили?

Раньше Леро, может, и усомнился бы в действительности того, что призраки могут бродить по миру людей и похищать детей. Раньше. Не теперь, когда он делал массаж волшебной, летающей, говорящей единорожице, которая не только правит луной, но и является воплощением Джека Скеллингтона в этом мире.

— Люди решили, что это небезопасно. Когда все дети вокруг в карнавальных костюмах, очень легко потерять ребёнка.

— Ну да, проблема. Но ведь она легко разрешима? — усомнилась Луна. — Снимаешь маску и отводишь ребёнка домой. Всё в порядке, все счастливы.

— Не всё так просто, — тихо ответил Леро, разминая бок аликорницы. — Не все люди такие порядочные.

Луна приподняла голову и посмотрела на него. Затем плюхнулась обратно на подушку и закрыла глаза.

— Ты прав. Я и сама была такой. Не то что моя сестра. Но не будем о грустном. Как же обратить Ночь Кошмаров… на пользу?

— Так же, как делают все политики, — ответил Леро и перешёл к её ногам. — Урежьте налоги.

Луна тяжело вздохнула.

— Система налогообложения Эквестрии — очень тонкая штука, она сбалансирована, и изменить её совсем непросто, — начала объяснять она.

— Нет, я про тот налог, который собирает Ночь Кошмаров, — перебил её Леро. — Про конфеты.

Она открыла глаза, откашлялась и ещё раз как следует высморкалась.

— Леро, ты ведь понимаешь, что на самом деле это не налог, да?

Леро рассмеялся.

— Но ведь вы его всё равно собираете! Хм. — Он призадумался.

Луна догадалась первой.

— Поскольку сила дружбы победила Найтмэр Мун, больше не нужно задабривать её конфетами, — сказала она. — Отныне кобылки и жеребчики должны поддерживать дух дружбы, даруя лучшие из сладостей… Как будет лучше? «Своим лучшим друзьям» или «своим новым друзьям»?

— Новым друзьям, — ответил Леро.

— Быть по сему! — заявила Луна и снова высморкалась.

— ...И, наконец, две тысячи тринадцать битов магазину «Диваны и Перья» за мебель, в срочном порядке предоставленную госпиталю, и снабжение Понивиля канцелярскими товарами во время эпидемии, — зачитал Спайк последнюю строчку длиннющего свитка.

Мадам Мэр уронила голову на стол, рассыпав по нему свою розовую гриву. Краска для гривы не входила в список «предметов первой необходимости», а все её запасы в Понивиле давно иссякли.

— И сколько там в итоге, Спайк? — простонала она.

Спайк ещё раз пробежался по списку, перепроверяя свои расчёты.

— Очень много, — подытожил он.

Мадам Мэр так и не подняла головы. Хорошо хоть, биться ею об стол не стала. Тоже мне, королева драмы. Вот могла бы, скажем, просто упасть на кушеточку, как Рэрити. А с другой стороны, у Рэрити всё получалось гораздо лучше.

— А сколько осталось в Резервном Фонде Понивиля? — спросила она.

— Куча счетов и долговых расписок, — тут же ответил Спайк, он знал это совершенно точно, можно было даже не проверять. — Королевский Резервный Фонд должен был оплатить их ещё месяц назад, но Кантерлот приостановил все выплаты, кроме выплат на непосредственную борьбу с эпидемией, до тех пор, пока ситуация не нормализуется. Половина Клаудсдейла ещё больна, а в Эппалузе чума в самом разгаре. А ещё нужно оказывать помощь буйволам, их племена раскиданы по всей прерии, так что чума там не угаснет ещё многие месяцы.

— Может быть, залезем в Фонд Возмещения Ущерба, Причинённого Твайлайт Спаркл? — спросила она. — Она ведь ещё в Кантерлоте, до её возвращения нам эти деньги точно не понадобятся.

Спайк покачал головой:

— Этот фонд спонсируется напрямую Королевским Двором и не может быть использован для возмещения ущерба, который не был непосредственно причинён магией Твай или последствиями её экспериментов, за исключением случаев чрезвычайной важности.

— Фонд Защиты От Гидры? — простонала Мадам Мэр.

— Флаттершай истратила его на медикаменты, необходимые, чтобы вылечить гидру. Он тоже подхватил чуму.

— Вылечить?! Ну да, кто бы сомневался. Бюджет Ночи Кошмаров?

— Какой бюджет? Пинки украшает город, а развлечения устраивают сами горожане.

— Бюджет библиотеки?

— Твай меня возненавидит, но я распорядился истратить его давным давно. Новых книг не будет до праздника Согревающего Очага.

— Моё жалование?

— Нет. Не хватит.

Не отрывая головы от стола, Мадам Мэр улыбнулась.

— Спайк, ты и правда лучший помощник, какого только можно представить. Твайлайт очень с тобой повезло. Занять денег у господина Рича?

— А на чьё имя, по-вашему, у нас все долговые обязательства?

— Распродать все наши канцтовары?

— Не хватит даже на зарплату продавцу.

— Объявить себя банкротом и сбежать, пока никто не узнал?

— Вы вчера уже пробовали. Эпплджек поймала вас, скрутила и притащила обратно.

Мадам Мэр, наконец, решилась оторвать голову от стола и откинулась в кресле.

— Я все варианты перепробовала?

Спайк задумчиво почесал макушку.

— Ну, вы ещё хотели занять денег у дракона, но у меня нет сокровищ, а тот другой потребовал пять пони в качестве ежегодных выплат по кредиту, при минимальном сроке в десять лет. Но нам ведь не настолько нужны деньги. Эм-м-м… Алмазные Псы?

Мадам Мэр закрыла лицо копытами.

— Нам настолько нужны деньги?!

Спайк пробежал взглядом по списку расходов, которые пришлось понести городу во время эпидемии.

— Ну, вроде того.

— И что мы можем им предложить?

— А кто-нибудь, кроме Рэрити и Твай, знает заклинание поиска самоцветов? — спросил в ответ Спайк.

Мадам Мэр покачала головой.

— Это очень узкоспециализированное заклинание, — вздохнула она. — Я как-то спрашивала о нём Твайлайт Спаркл. Четыре часа спустя я поняла, что только у Рэрити оно получается само собой, сама же Твайлайт Спаркл каким-то чудом убеждает свой рог, что он, на самом деле, рог Рэрити, и что нет в Эквестрии других единорогов, которые смогли бы воспроизвести это заклинание искусственно.

Спайк снова взглянул на список. В конце красными чернилами было выведено очень большое число. Он не знал, что и сказать. Она была очень щедра и, конечно же, с радостью согласилась бы помочь, но стоило ему подумать, что её шикарной, превосходной, белоснежной шёрстки коснутся грязные лапы Алмазных Псов… Нет. На такое он пойти не мог.

— Рэрити могла бы помочь, — сказала Мадам Мэр, Спайк тут же поглядел на неё, — но я не смогу попросить её об этом. И я знаю, что и ты не сможешь. — Она улыбнулась ему. Он покраснел. — Отчаянные времена требуют принятия отчаянных мер. — Она сделала глубокий вдох. — Пришла пора совершить политическое самоубийство и, возможно, предать нацию. Спайк, пиши письмо.

Спайк с подозрением уставился на мэра, но бумагу и перо всё же взял.

— Дражайшая принцесса Селестия, — начала Мадам Мэр. — В условиях финансового кризиса, лицу, ответственному за благоденствие тех, кто вверил ему свои судьбы, порой приходится взимать долги, о которых при иных обстоятельствах он предпочёл бы и не вспоминать. Вашим распоряжением, Понивиль отвечает за сохранность и безопасность государственного заповедника, именуемого Вечнодиким лесом, включая, археологический памятник, известный как Замок Двух Сестёр.

От удивления у Спайка зрачки расширились. Он даже совершил ошибку, совершенно непростительную для писаря — осмелился перебить.

— Мадам Мэр! Вы же не собираетесь...

Она остановила его жестом и продолжила:

— Мне, как мэру Понивиля, стало известно, что из вышеупомянутого археологического памятника, находящегося в нашей юрисдикции, были незаконно вывезены артефакты, именуемые Элементами Гармонии. А по сему, мы выставляем штраф лицам за это ответственным, в частности — Дневному Престолу, за незаконное изъятие предметов, представляющих историческую ценность. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, у меня просто нет другого выхода, не изгоняйте меня в Тартар и не ссылайте меня на луну. Искренне Ваша, Мадам Мэр. Постскриптум. Счёт прилагается. Мне правда очень-очень-очень жаль.

Луна улыбнулась Леро. Сегодня она была уже слишком слаба, чтобы оторвать голову от подушки. Этим утром Селестия закатила луну за неё. А теперь, даже здесь, в башне Луны был слышен её задорный хохот.

Насморк у принцессы прошёл, голос стал разборчивей, хоть в нём теперь и появилась лёгкая хрипотца.

— Приятно… знать, что Смех ещё живёт при Дневном Престоле, — сказала она и закашлялась.

Леро снова массировал ей шею. Тело аликорницы всё ещё отдавало прохладой, ни малейшего намёка на жар.

— Да, Селестия любит пошутить, — ответил он как бы между прочим.

Луна закрыла глаза.

— Леро, а это не слишком грубо, что я рада тому, что ты её не любишь?

Леро удивлённо моргнул. Пальцы его тем временем продолжали разминать напряжённые мышцы под тёмной шёрсткой.

— С точки зрения человека — нет. Наверное.

— Тогда, будем считать, что есть во мне что-то человеческое, — тихо промолвила Луна. — Наверное, передалось мне, когда люди ступили на поверхность луны. Чего только в жизни не бывает.

Леро не нашёлся что и ответить.

— Леро, я слабее, чем думала, — сказала она. — Сестра сняла с меня заботу о луне, но остались у меня и другие обязанности, с которыми я боюсь не справиться.

Леро тут же вспомнился фильм «Люди в Чёрном». Сейчас ему откроют великую вселенскую тайну, и жизнь его уже никогда не будет прежней. Хотя, по большому счёту, жизнь его уже не была прежней. Но, может быть, он уже не сможет вернуться в Понивиль, к Твайлайт, к Лире. К Рэйнбоу Дэш.

Наверное, Луна это почувствовала, потому что тут же добавила:

— Сны, Леро. — Она закашлялась и повторила: — Сны. Царство грёз связано с моим телом. Ужас кроется во тьме ночной. Возможно, мне придётся призвать своих героев в помощь.

Ладонь Леро коснулась её метки. Ощущение было не таким, как от прикосновения к метке Рэйнбоу, или Твайлайт, или Лиры, или любой другой пони, что прошла через его руки в спа. Пальцами, конечно, он ощущал самую обычную шёрстку, рисунок даже не выделялся на её фоне. Но под ней он почувствовал... нечто. Нечто большее, чем мышцы, крепкие, как у земной пони. Там была пустота. Ледяная пустошь, с тусклыми искорками надежды. Рэйнбоу как-то сказала, что метка — это отражение души. Если это и вправду так, то душа Луны...

Он вдруг почувствовал на себе её взгляд.

— Не увлекайся, Леро, — тихо молвила она. — Помни, ты смертен.

Он убрал руку. Вскоре она лишилась сознания.

С радугой что-то было не так. Цвета её плавно перетекали один в другой, и, как бы ни старалась Рэйнбоу Дэш, догнать её она не могла. Эта чёртова штуковина будто пыталась убежать от неё. Она обернулась, с её радужным шлейфом всё было в порядке, каждый цвет был отдельно от другого, совсем как в её гриве. И совсем не так, как в этой непонятной радуге. Может быть, её Пинки сделала?

Одна эта мысль придала ей новых сил, но и радуга стала удаляться быстрее.

Вдруг её крупа коснулась рука.

— Решила поймать радугу? — спросил Леро.

Она обернулась. Он летел рядом с ней. Именно летел, не падал; без крыльев, без магии, как будто всю жизнь только этим и занимался. На нём почему-то был плащ, но шлейфа за ним не виднелось.

Она тут же схватила его, чтобы он вдруг не упал.

— Леро! А ты здесь чего делаешь?

— Сплю, надо полагать. — Он завершил свой ответ поцелуем.

Она ответила на поцелуй, снова и снова. Коснулась язычком его заострённых зубок, и прикосновение это, как и всегда, заставило её вздрогнуть от волнения. Она подумала, а чего бы такого можно было учудить в этом сне. О! Она точно знала, что им стоило бы попробовать.

За её спиной кто-то вежливо кашлянул. Рэйнбоу открыла глаза и обернулась. Рядом с ними летела принцесса Луна, за нею тянулся усыпанный звёздами шлейф.

— Прости за вторжение, Рэйнбоу Дэш. Я решила, что было бы интересно взглянуть на мир Леро, и не только мне, но и всем его кобылкам, — сказала она и задумчиво посмотрела на Леро. — И кстати, Леро, я думала, что в небесах встречу только Рэйнбоу Дэш. Бескрылым пони так редко снятся полёты. — Она задумалась. — Пожалуй, Пинки Пай — единственная радуется таким снам, хотя, она любым снам радуется.

Леро, не разжимая объятий, и не снижая сверхзвуковой скорости, поклонился принцессе. Не пытайтесь это представить, просто поверьте, у него получилось.

— Людям часто снится, что они летают, Луна, — сказал он. — Не всем и не всегда, но такие сны — часть нашей натуры.

— Всё круче и круче, — воскликнула лазурная пегасочка.

— Как скажешь, так и будет, — заключила Луна. — Давайте же спустимся на землю, твои возлюбленные уже ожидают нас.

И тут же они оказались на земле. Не сбавив, впрочем, скорости. Рэйнбоу Дэш и Леро уместились на заднем сидении, хотя, там, казалось, и ноги деть-то некуда. Луна оказалась в переднем пассажирском кресле. За рулём сидела Твайлайт Спаркл, глаза её были сокрыты за теми самыми тёмными очками, что так любила Рэйнбоу Дэш.

— Какого сена здесь творится? — спросила Рэйнбоу.

— Понятия не имею! — воскликнула Твайлайт, — но это так здорово!

Твайлайт крутанула руль, и красный спорт-кар на двух колёсах протиснулся между двумя грузовиками и обогнул лужу масла, что вытекла из машины, идущей впереди.

— Мне всегда снятся машины не совсем такие, как в действительности, — извинился Леро. — Наверное, боевиков пересмотрел.

Луна была на удивление спокойна. А вот Рэйнбоу уже пыталась расстегнуть ремень безопасности, чтобы поскорее выпорхнуть отсюда и унести Леро подальше, пока Твайлайт их не угробила, и плевать, что это был всего лишь сон. Леро обнял её.

— Притормози, надо забрать Лиру, — попросила Луна, Твайлайт тем временем уже свернула в тоннель Линкольна, и теперь они неслись сквозь него вверх колёсами, на невесть откуда взявшихся ракетных ускорителях. Леро как раз недавно вспоминал этот фильм.

— Конечно! — радостно согласилась Твайлайт, втопила в пол педаль тормоза, и они остановились прямо перед Лирой, которая спокойно наблюдала за происходящим сидя на скамеечке. Лира запрыгнула на заднее сидение и примостилась рядом с Леро и Рэйнбоу Дэш. Странно, но и ей места хватило.

Твайлайт снова ударила по газам. И вот они уже на автодроме, расталкивают другие машины.

— Леро, может быть, ты хочешь куда-то конкретно? — спросила Луна. — Куда угодно, только вообрази это.

Всё вокруг пошло кувырком, но на этот раз не из-за проделок Твайлайт. Они вдруг оказались у самого обычного пригородного дома. Машину развернуло на пол-оборота, и она остановились у дорожки, ведущей к крыльцу.

— Пожалуй, больше всего мне хотелось бы познакомить вас со своими родителями, — сказал Леро.

Пинки Пай радостно скакала по улицам Понивиля. Наконец-то! Её ножки так долго-долго-долго-долго совсем не хотели прыгать, просто ужас какой-то, и даже три упаковки кексиков с тройным шоколадом, двойной глазурью и сахарной пудрой совсем не помогли, а такого раньше с ней вообще не бывало, но теперь ей на сто процентов лучше, хотя, если сравнивать с тем, когда ей было очень плохо, то даже не на сто, а на все шестнадцать тысяч процентов лучше! Ей так долго пришлось ждать, но теперь она наконец снова вернулась к супер-пупер важным делам, например, она снова может напоминать поняшам, что нужно хранить чужие секреты, Дёрпи, конечно, молодец, и всем она очень понравилась, хоть она не всегда успевала вовремя, и некоторым это нравилось даже больше. Но. Ничего хорошего из этого не выйдет, потому что Дёрпи не умеет делать светящиеся красные глаза, рычать, да не просто, а так, чтоб с реверберацией; она слишком мягкая, и напоминания у неё слишком добрые, а такое надолго не запоминается!

Пинки заглянула в библиотеку, она и сама не заметила, как попала в библиотеку, но, наверное, она хотела в библиотеку, раз уж оказалась именно здесь! Дверь была открыта, до приезда Твайлайт дверь всегда была открыта, ну, может и не всегда, но очень-очень долго, сразу после того, как мадам Хаш ушла на пенсию, оставив библиотеку открытой, чтобы пони могли брать книги, правда приводить их в порядок было некому, ну да, иногда кто-нибудь приходил и расставлял все книги по полкам, но сейчас же здесь жил Спайк, и у него был ключ, и он всё равно оставил библиотеку открытой, потому что он считал, что Твайлайт тоже хотела бы, чтобы библиотека всегда была открытой, и Твайлайт, наверное, действительно, этого хотела бы, но если её спросить — она начнёт рассказывать о старинных устоях, и о том, как великие библиотекари всегда держали двери библиотеки открытыми, пока её кто-нибудь не перебьёт, но тогда рассказ затянется ещё дольше!

В библиотеке было тихо, но не так тихо, как бывает, когда Твайлайт читает и тебе не хочется её отвлекать, хотя Пинки её иногда всё-таки отвлекала, просто потому что не могла не поделиться с ней своей радостью. Нет, было тихо, как бывает, когда Лира сидит совсем одна в полном умиротворении среди камней и ничего не происходит, но ничего и не должно происходить. Внутри никого не было, поэтому Пинки не с кем было поговорить, так что она просто села на пол, чтобы поиграть с библиотекой в любимую игру библиотеки, библиотеке, кстати, очень нравилось играть с Твайлайт, хотя Твайлайт об этом и не знала, но Пинки была совсе-е-е-е-е-ем не такой пони, как Твайлайт, поэтому её хватило всего на несколько минут, а потом она ускакала прочь, крикнув библиотеке на прощание: — Пока!

В комнате было зябко. Леро набил в камин столько дров, сколько туда влезло так, чтобы не перекрыть приток воздуха, но, похоже, тело принцессы поглощало всё тепло в ту же секунду. Как только температура её тела начала падать, он понял, что дальше будет только хуже, а потому сразу же заказал пальто, шапку и рукавицы. Тёплых штанов у Фэнси не нашлось, а перчатки были только пошитые на минотавров — с четырьмя пальцами и на удивление маленькие. Дьютифул Сёрвант пообещала найти портного, который сможет выполнить его заказ в кратчайшие сроки. Ну а пока Леро приходилось терпеть.

И пускай в царстве снов Луна чувствовала себя прекрасно, телом она переносила болезнь ничуть не лучше, чем Селестия или Каденс. Она не просыпалась ни на рассвете, ни на закате; должно быть, привычка поднимать и опускать светило ещё не успела укорениться в ней так же глубоко, как в Селестии. Моменты озарения наступали у неё совершенно непредсказуемо и практически целиком были наполнены древним Высшим Эквестрийским. Однако он успел заметить, что если говорить с ней — она переключается на современный, хотя разумом остаётся в воспоминаниях о давнем и на удивление кровавом прошлом.

— Менсе шигал, — пробормотала она, не раскрывая глаз. — Абир хит.

— Луна, — сказал Леро, — попейте водички.

Вскоре вода начнёт замерзать в её присутствии, да и что ещё он мог ей предложить? К слову, другие аликорницы тоже ничего лучшего ему так и не присоветовали.

— Теперь воды будет вдоволь, — пробормотала она в ответ. — Клаудэйдж не заберёт её уже. Вдоволь всем пегасам. Устала. Как много звёзд сгорело? Дюжины. Ничего не осталось. Засеем небо звёздами.

Леро провёл ладонью по её шее. Будто снеговика погладил.

— Пейте, Луна, — повторил он и поднёс соломинку к её губам.

Она пригубила самую малость и простонала:

— Сухие Небеса, попался наконец. Обнажить клинки, ни крылия, ни метка ему уж ни к чему.

Леро моргнул. Ну что ж. Да, она застала кровавую эпоху. Твайлайт, наверное, многое могла бы от неё узнать. Правда, едва ли Луна захочет прославиться тем, что отрезала метки и крылья военнопленным. Она ведь и так стесняется на публике показываться и не скоро сможет перебороть свой стыд, если вообще сможет.

Глаза её распахнулись, она окинула его взглядом, полным презрения, и прохрипела:

— Взгляни же на себя, Сухие Небеса. Ни крыльев, ни мошны, ни языка, ни метки, едва ли пони ты теперь. Не жеребец уж точно и точно не пегас. Такой ли ты ценой хотел взять Клаудсдейл, а? — Она фыркнула, выпустив из ноздрей ворох снежинок.

Насчёт крыльев и метки Леро спорить и не собирался. А покуда она говорила на современном — вообще предпочитал молчать и слушать. Что ж до, кхм, мошны, ну, наверное, в те времена ей не часто доводилось видеть кого-нибудь в штанах.

— Брюхастая теперь ты жеребица, Сухие Небеса, — огрызнулась она. — Я вознесу тебя на небо, чтоб помнили тебя всегда. Твой труп сиять там будет вечно. Бескрылый и парящий, посрамлённый.

У Леро от удивления аж глаза округлились. Это… было совсем не то вознесение на небо, которое он мог представить. Он сделал себе мысленную пометочку спросить у Твайлайт, не встречалась ли ей случайно на небосводе «звезда» с копытами.

Разум её снова поволокло туманом.

— Форрон ашистэ мек?

Больше он из неё ничего членораздельного вытянуть так и не смог.

Нет на свете места лучше для земноводных друзей Флаттершай, чем Лягушачья Трясина. Не всем же быть мягкими и пушистыми лапулечками, но это вовсе не значит, что они не очаровашки. Природа прекрасна в своём стремлении создать как можно больше разных замечательных зверушек. Флаттершай казалось, что можно проводить дни напролёт, и некоторые из этих дней — здесь в Трясине, и каждый день встречать всё новых и новых друзей.

Её хвостик дёрнулся, она обмахнула себя крылышками. Да, не все зверушки в Лягушачьей Трясине были очень милыми. Скажем, без москитов можно было бы и обойтись. Во-первых, они были слишком маленькими и их было трудно разглядеть, потом, они любили гоняться за ней, а ещё после них оставались волдыри, которые очень чесались. Точно крохотные параспрайты, которые питаются исключительно поняшами. Если бы она слишком часто с ними общалась, то в конце концов стала бы тощей, как Рэйнбоу Дэш!

Ой, нет, это как-то грубо, да? Рэйнбоу Дэш ведь вовсе не хочет быть тощей, просто она каждый день упражняется, чтобы стать тощее… Флаттершай была не совсем уверена, чего же на самом деле хочет её подруга. И именно поэтому никогда не говорила об этом вслух, даже если Дэши не было рядом. Не важно, как она выглядит; важно, что она счастлива. Правда, с этим утверждением Дэш никогда не соглашалась.

О своей внешности Флаттершай тоже не любила разговаривать. А после того недоразумения с модельным бизнесом — когда она не хотела быть моделью и Рэрити тоже не хотела, чтобы она была моделью — она предпочитала, чтобы и другие не говорили о её внешности, даже если для этого придётся на секундочку позабыть про вежливость и настойчиво сменить тему разговора. Да, у неё были приятные округлые формы, она ведь не любила ни бегать, ни летать, а большую часть времени проводила практически неподвижно, чтобы её новым друзьям было проще к ней привыкнуть. И пока её это устраивало. Возможно, когда она будет подыскивать себе табун, она и займётся собой, но пока она к этому шагу ещё не готова.

Она покраснела, вспомнив, к каким только шагам ни была готова, во время прошлой охоты. Но это не считается. И потом, чтобы такие мысли не тревожили, достаточно всего лишь подумать о работе.

Вот как сейчас! Дружить с людьми или, скажем, медведями было просто — они были лишь немногим больше неё, не в десять раз больше, и не сильно-то и хотели её съесть. Куда труднее было дружить с гидрой. Сколько бы она ему ни помогала, он всё равно думал желудком, ну, по крайней мере по-началу. Но она уже научилась, как правильно обращаться с ним.

Во-первых, нужно оказаться в его поле зрения на нужном расстоянии. Не слишком далеко, а то он не сможет её толком разглядеть, но и не слишком близко, чтобы не попытался съесть не раздумывая. Нужно очень точно выбрать расстояние, так чтоб было видно все четыре головы, и чтобы они тоже видели её. Вот так!

Во-вторых, нужен хороший твёрдый Взгляд, чтобы сразу понял, никаких глупостей! Сначала на одну голову, потом на другую, а потом и оставшиеся две. Вот так! А теперь можно и проверить, всё ли у него в порядке.

— Как мы себя сегодня чувствуем? — спросила она, рысцой пробираясь к нему через болотину. Желудок его тут же заурчал, а все четыре головы смущённо поникли. Она тихонько хихикнула и ласково похлопала его по боку.

— О-ой, да ладно, всё в порядке. В трясине и в реках полно рыбы, я уверена, что на обед ты себе чего-нибудь да поймаешь. Ты же не собираешься есть меня?

Две головы покраснели, а другие две быстро мотнули из стороны в сторону. Она улыбнулась всем четырём.

— Я так и знала! Ты у нас добряк на самом деле, просто вредничаешь иногда. Ну как, усталость уже не мучает?

На этот раз гидра отрицательно мотнул всеми четырьмя головами. Флаттершай снова его похлопала.

— А кошмары про страшное чудище, которое разрывает тебя на куски, больше не беспокоят?

И снова единогласное «нет», на этот раз даже с налётом облегчения. В библиотеке об уходе за гидрами была только одна книга — «Как Отпугнуть Гидру», так что полагаться приходилось в основном на интуицию и на свою метку. Однако в той книге обнаружился один интересный факт: у всех гидр есть врожденный страх декапитации. Он тогда был ещё слишком слаб, не мог даже пошевелиться, Флаттершай каждый день привозила ему столько рыбы, сколько могла унести, и как-то слово за слово она и выведала у него о кошмарах.

— Вот и чудно! Значит, можно с чистой совестью закрывать твой больничный, — радостно воскликнула она.

Все четыре головы переглянулись, шеи переплелись, глаза сощурились, пасти зашипели. А потом они повернулись к ней. Гидры не могут говорить, даже Энджел и Вайнона куда разговорчивее, но Флаттершай всё равно поняла, что он хотел сказать. Это было незаметным, ненавязчивым и очень осторожным проявлением языка тела, но для неё это было всё равно, как если бы он сказал это вслух.

— Ну конечно же я буду тебя навещать! Бедняга, ты ведь совсем один! — Она хихикнула. — Ну, как бы один. Но я всё равно буду тебя навещать! И я обязательно дам тебе знать, если вдруг окажется, что где-нибудь поблизости проживает самка гидры, ну или хотя бы самец гидры, чтоб тебе было с кем поговорить.

Головы оглянулись, осматривая болото. Одна заглянула под воду, другая пробежала взглядом по небу. А потом, с неожиданной скоростью, все четыре шеи обвили пегасочку, сжали её в объятиях и поставили обратно. Гидра отпрянул и издал ужасающий рёв, от которого вся живность в Лягушачьей Трясине поспешила спрятаться кто куда. Кроме Флаттершай — та спокойно поскакала прочь, по колено в мутной воде.

Твайлайт Спаркл уже уверенно держалась на ногах, а потому они с Леро всё чаще выходили прогуляться по Кантерлоту после обеда. Дело, пожалуй, было ещё и в том, что Луна становилась всё холоднее и холоднее, и находиться в её присутствии дольше чем пол дня Леро уже просто не мог. Твай с радостью показала бы ему город, если бы не прежний её образ жизни: замкнутость и сосредоточенность на учёбе в очередной раз дали о себе знать. Все её практические познания сводились к дворцу, дому родителей, заведению Джо да ближайшим библиотекам.

Но она, разумеется, очень многое знала про Кантерлот. Всю его многовековую историю, все местные достопримечательности, и так далее, и тому подобное. А вот чего она не знала, так это как к этим самым достопримечательностям пройти или, скажем, что ещё есть в городе, кроме достопримечательностей. Поэтому они просто слонялись по улицам.

— Вроде бы, когда вырастаешь, всё вокруг должно казаться меньше, — сказала Твайлайт, разглядывая оживлённую улицу. — Или я что-то путаю? А то у меня такое ощущение, что Кантерлот стал ещё больше.

— А раньше он, случаем, не был похож на книгу? — поинтересовался Леро.

— О, ха-ха-ха, — проворчала Твайлайт. — Я прекрасно помню, что до переезда в Понивиль была ужасно замкнутой, и знаю, что у меня до сих пор сохранились интровертные тенденции, вплоть до того, что моим друзьям и моему табуну порой приходится напоминать мне, что жизнь есть и за дверями кабинета. И всё равно, странно вот так вернуться в то место, которое когда-то считал домом и вдруг осознать, что совершенно ничего о нём не знаешь.

— Иногда нужно просто взглянуть на мир под другим углом. — Леро подхватил Твайлайт под передние ножки, от неожиданности та даже взвизгнула, и усадил к себе на плечи. — Пожалуйста! Вот тебе другой угол.

Её копытце вдруг застучало по его плечу. Тук. Тук-тук тук. Тук. Тук-тук тук. Она начала напевать какой-то мотивчик.

Леро на всякий случай приготовился поставить единорожку на землю. Ему не впервой было оказаться замешанным в музыкальное действие — в Понивиле такое частенько случалось, но он никогда при этом не держал на руках кого-то из своих кобылок. Даже если он вдруг и оказывался в самой гуще происходящего, окружающие изо всех сил старались его не задеть.

Всё выглядит по-новому, когда ты возвращаешься
Туда, где жизнь прожил: глядишь и удивляешься
Леро, вперёд два шага и тут же повернись
Да, мы уже не дома, но это — наша жизнь!

Леро чуть было не рассмеялся. Она зарифмовала в песню указания для него? Что ж, быть по сему. Он сделал два шага вперёд и осторожно повернулся на месте, с раскинувшей передние ноги в стороны Твайлайт Спаркл. Пони, что ещё секунду назад просто шли по своим делам, начали выстраиваться в шеренгу.

В библиотеке книги прочитаны давно
И то, о чём не пишут, мне было всё равно
Смотри, горшок с цветами, достань-ка мне один
Я снова в Кантерлоте, давай-ка поглядим!

Разумеется, рядом с Леро оказался цветочный горшок. Он протянул руку и наклонил его к Твайлайт. Все пони вокруг уже пританцовывали, выбивая копытами ритм из булыжной мостовой.

Читала я, что роза по вкусу точно мёд,
Читала я, что город не спит ночь на пролёт,
Подвинь её поближе — попробовать хочу
Затем пройдём немного и в воздух я взлечу!

От с трудом сдерживаемого смеха Леро уже едва стоял на ногах. Он протянул Твайлайт розу, та её действительно надкусила, а затем выхватила магией из его пальцев и заткнула за ухо. Леро сделал пару шагов вперёд, а затем подставил ладони под копыта Твайлайт. В такт с музыкой, которую он не слышал она чмокнула его в макушку, а затем соскочила с его плеч, каким-то чудом умудрившись не только выполнить идеальное сальто назад, но ещё и приземлиться во главе собравшейся процессии. Леро поспешил отойти в сторонку.

Колонна двинулась вниз по улице, где к ним присоединился хор лавочников, каждый из которых нахваливал свой магазинчик, Леро решил воспользоваться моментом и как следует отсмеяться. Вскоре процессия, а с ней и Твайлайт, вернулись.

Я буду наслаждаться всем тем, чего не знала
Без книг, без всяких списков, начну я всё сначала
Побудем же туристами сегодня ты и я
Иди сюда скорее и поцелуй меня!

Кантерлотские пони, может быть, и не так приветливы, как понивильские, но и они не могли не оценить такое выступление по достоинству. Финальные аккорды Музыки Гармонии утонули в овациях.

И всюду, куда ни глянь, было окно в свой собственный мир. Верх был вверху, низ — внизу, со всеми остальными направлениями тоже всё было в порядке, но вот между ними творилось нечто. Большую часть промежуточных направлений Леро даже не знал как и назвать. Рэйнбоу Дэш, Твайлайт и Лира обступили его, во взгляде их читалась явная тревога, они хотели защитить своего жеребца от… от чего бы там ни было. Флаттершай хныкала где-то неподалёку, свернувшись клубочком и спрятавшись за свой же хвост. Эпплджек испуганно озиралась, пытаясь охватить взглядом всё пространство сразу. Что ж до Пинки — та скакала от портала к порталу и заглядывала в каждый из них затем лишь, чтобы крикнуть «Привет!»

Луна откашлялась, и только тогда Леро осознал её присутствие.

— Пинки, — сказала она совершенно спокойно, — можно минуточку твоего внимания?

Пол под ними обрёл очертания, промежуточные направления обратились картинами, которыми теперь был увешан длинный коридор. Сквозь зубчатые окна светили звёзды и луна. Но в то же время каждая картина светилась изнутри. Промеж картин стояли изваяния, они улыбались. С потолка свисали стяги, на каждом из них была метка Луны.

— Луна? — спросила Твайлайт, плотнее прижимаясь к Леро. — Где мы?

— У! У! Мы что м-м-м-фф! — Пинки вдруг сама заткнула себе рот своим же копытцем. Она удивлённо моргнула, опустила на него взгляд, попыталась вытащить, впрочем, безуспешно, тогда она подняла взгляд на Луну.

Луна улыбнулась ей, но это была не широкая радостная улыбка, и даже не вежливая всепрощающая улыбка. Улыбка была грустной.

— Мы в месте между снами, друзья мои. Это тоже часть моего царства. Царства, которое я боюсь потерять.

Пинки снова попыталась вынуть копытце изо рта, но у неё так ничего и не получилось. Леро обнял Лиру и Твайлайт, Рэйнбоу Дэш обняла его за шею и прижалась к его спине.

— Мы тоже рады вас видеть, принцесса, — сказал он.

Она грустно улыбнулась ему в ответ.

— С тобой мы скоро снова свидимся, Леро. Спасибо, что заботишься о моём измученном чумою теле. Но боюсь, что мне снова нужна помощь твоего табуна и твоих друзей.
Пинки наконец удалось освободить рот.

— Это всё потому, что ваша магия истощается и вы теряете над собой контроль, и поэтому вы хотите взвалить на нас очень тяжёлое бремя и попросить присматривать за снами других пони, пока вам не полегчает? — выпалила она на одном дыхании, а потом уставилась на обслюнявленное копытце. — И что это случилось с моим копытом? Обычно так делает Эпплджек или Рэйнбоу Дэш, или Твайлайт Спаркл, или Рэрити, но никак не я! М-м-м-фф! — копытце снова закрыло ей рот.

Луна тихонько усмехнулась.

— Здесь, Пинки Пай, твоё подсознание проявляет себя ярче, чем где бы то ни было. Раз уж ты не даёшь себе слова сказать, значит сама того хочешь.

Копытце Пинки снова освободило её.

— Наверное. Было бы совсем не вежливо перебивать вас в такой серьёзный момент, — согласилась она.

Эпплджек всё так же испуганно озиралась, часто моргая и нервно помахивая хвостом. Флаттершай наконец решилась выглянуть из своего «убежища». Твайлайт шагнула прочь от Леро.

— Мы… между снами? Между снами всех пони в Эквестрии? — спросила она, окинув взглядом коридор. — Это место просто...

— Иллюзия, Твайлайт Спаркл, — закончила за неё Луна. — Иллюзия, в которую тебе и твоим друзьям проще поверить, проще понять. Эпплджек, прошу, успокойся.

Но фермерша, похоже, и не думала успокаиваться.

— Это не правда! Всё это просто… просто… это не правда!

— Сны укрывают ненужную правду, — сказала ей Луна. — И здесь, где все они пересекаются, нет правды, она есть лишь у тех, кто видит сон. Найди свою правду.

Флаттершай выпорхнула из-под своего хвоста и обняла Эпплджек.

— Я с тобой, — сказала она. — Это ведь правда? Ты здесь, и твои друзья тоже здесь. Мы все друзья, и это тоже правда.

Эпплджек так крепко обняла её в ответ, что жёлтая пегасочка аж пискнула от удивления.

— Спасибо, сахарок, — вздохнула она. — Что б я без тебя делала.

— Принцесса, вы сказали, что теряете это царство, но кто пытается его отнять? — спросила Твайлайт Спаркл. — Сейчас ведь, вроде бы, всё спокойно.

Луна понурила голову.

— Само моё присутствие не позволяет снам смешаться. Пока я здесь, каждый сон будет сам по себе. Но если я ослабну — сны станут перетекать один в другой. — Она подняла голову и посмотрела в бесконечный коридор. — И тогда, правда одного может обернуться кошмаром другого.

В глазах Рэйнбоу Дэш вспыхнул озорной огонёк, она выпорхнула из-за Леро и зависла в воздухе перед Луной, размахивая копытцами, будто сражалась с невидимым врагом.

— Так вы что, хотите чтобы мы стали вашими секретными агентами и сражались с кошмарами, чтоб они не расползались по чужим снам? Потрясно!

Луна снова рассмеялась, на это раз в её смехе, кажется, даже прозвучала искренняя радость.

— Нет, Рэйнбоу Дэш, когда я стану слишком слаба, чтобы удерживать сны, я уже не смогу привести вас сюда. — И продолжила уже серьёзно: — Только одна из вас сможет сюда вернуться. Ей достанется самая лёгкая доля, но только она сможет с нею справиться.

Принцесса посмотрела на единорожку цвета лаванды.

— Согласишься ли ты? Только ты, Твайлайт Спаркл, обладаешь силой и волей, достаточными, чтобы править царством грёз. Задача эта не из простых, не из тех, о которых с радостью вспоминаешь, прежде чем отойти ко сну, но я просто не могу оставить моих маленьких пони без защиты.

Твайлайт испугано сглотнула.

— Что я должна сделать, Луна? — спросила она.

Луна наклонилась к ней. Кончик её рога коснулся кончика рога Твайлайт. Тут же между ними промелькнуло и растаяло облачко тьмы. Зрачки Твайлайт расширились, в них, точно в зеркале, замелькали обрывки снов. На голове её тем временем материализовалась маленькая чёрная корона, точно такая же как и у Луны.

— Помоги им, — сказала Луна. — Найди тех, кто не справится сам, и помоги. Но самое главное… будь здесь. Даже если они и не увидят тебя, они всё равно будут знать, что ты с ними, а это придаст им сил. Будь моей Защитницей Сокровенного.

В глазах Твайлайт всё так же мелькали чьи-то сны. Голосом, в котором смешалось потрясение и любопытство, она ответила:

— Буду.

Луна подняла голову и взглянула на остальных собравшихся.

— Леро. Твоё задание будет в мире смертных. Отныне ты мой наместник в Кантерлоте. Лира Хартстрингс, ты будешь представлять меня в Понивиле. И проследи, чтоб с нашими друзьями не приключилась вдруг беда.

Лира, как всегда спокойно, кивнула в знак согласия.

Взгляд аликорницы обратился к пятёрке хранителей.

— Что же до вас… Вам предстоит сложнейшая задача. То, что я пыталась сделать неоднократно, то, в чём я так и не преуспела. Если… если я вдруг снова стану той, кем была однажды, здесь воцарится сущий ад, и Твайлайт Спаркл меня остановить не сможет. И я боюсь, что именно так оно и будет. Мои силы тают, а с ними я теряю и рассудок. А потому я прошу вас взять на себя моё бремя.

— И что же мы должны сделать? — спросила Рэйнбоу Дэш с нотками недоверия в голосе.

— Забрать у меня то, что может навредить моим маленьким пони, — тихо ответила Луна. — Не стоит страшиться ночи, но вот во тьме ночной порой таится ужас. Я не знаю наверняка, справитесь ли вы, но точно знаю, что никому другому это не под силу.

— Мы согласны, — сказала Флаттершай и тут же сжалась в комочек. — Ну, в смысле, я согласна. Если остальные не хотят, то я не против...

— Вот ещё, Шай, я тебя одну не брошу, — возмутилась Рэйнбоу Дэш. — Вы как, поняши, с нами?

— Ага.

— Я ни за что не бросила бы принцессу в беде.

— Оки-доки-локи!

Рэрити кашлянула.

— Пинки, дорогуша, а давай мы сами ответим? Я, разумеется, согласна, но всё же.

Эпплджек хмыкнула.

— Ну, собсна, уже всё сказано. Мы согласны, принцесса. Нам теперь что, новые ожерелья выдадут или как?

Принцесса Луна сокрушённо покачала головой:

— Боюсь, Эпплджек, что кроме боли и страданий вам ничего от меня не достанется. И всё же это лучше, чем выпустить их в мир беззащитных снов. Я не могу сказать, что именно вас ждёт. Я просто передам вам то зло, что когда-то поселилось во мне. Об одном прошу, не презирайте меня за это.

Она закрыла глаза, и тело её окутала тьма. Не та ночная тьма Найтмэр Мун, а будто бы пространство вокруг неё вдруг превратилось в пустоту, коснувшись которой, свет исчезал навсегда.

Тьма росла и ширилась, пока все пятеро не растворились в ней.

Рэйнбоу Дэш подскочила с постели и взмыла в воздух часто и тяжело дыша.

— Что это было? — спросила она, испугано озираясь по сторонам.

Флаттершай открыла глаза. Посмотрела на Энджела, тот спал в своей корзинке рядом с её кроватью. Она улыбнулась ему.

— Какой ты у нас хороший, просто самый лучший кролик на всём белом свете, — промурлыкала она и снова закрыла глаза.

Рэрити приоткрыла глаза, сгребла в охапку все одеяла и подушки на кровати и снова уснула с ними в обнимку.

Пинки Пай распахнула глаза и обвела безумным взглядом комнату. Она увидела Гамми, тот мирно спал в своём корытце с водой. Она подскочила к нему и крепко обняла, после чего тут же заснула, совершенно не обращая внимания на промокшую шёрстку.

Эпплджек смотрела в потолок.

— П… простите меня, — прошептала она.

— Куда они делись? — спросил Леро оглядываясь по сторонам, вглядываясь в бесконечный коридор. — Рэйнбоу Дэш!

— Они проснулись, — ответила Твайлайт и указала куда-то копытцем. — Видишь? Флаттершай и Рэрити уже снова спят.

Луна тряхнула головой. От этого движения все звёзды, и туманности, и галактики, что наполняли её волшебную гриву, словно пустились в пляс.

— Ох! — воскликнула она. — Как же давно мне не было так хорошо! — Она подскочила к оставшейся троице и крепко их обняла. — О, спасибо, спасибо вам всем! Спасибо чуме, спасибо вообще всем!

— П… принцесса? С вами всё в порядке? — спросила Твайлайт, внезапно оторванная от изучения своих новых способностей.

Луна поцеловала её и рассмеялась.

— О, и даже лучше чем просто в порядке! — Если бы дело не происходило во сне, она бы им уже все кости своими объятиями переломала. — Не бойтесь, придёт время, и я вернусь к своим обязанностям, но до тех пор я собираюсь насладиться каждым мгновением свободы! — В глазах её блеснул серебряный диск луны.

— А что же будет с нашими друзьями, принцесса? — спросила Лира, похлопывая Луну по плечу.

— А вот ты это и узнай! — радостно ответила Луна. — Я не могу сказать, кому и что досталось, я даже не могу сказать, что тяготило меня, не взглянув со стороны. Так что проследи, чтоб им была оказана любая помощь, какая только потребуется, чтобы вынести моё бремя! А знаешь что, пусть это будет мой указ! Лира Хартстрингс, повелеваю: сделай всё, чтобы облегчить долю этих замечательных пони, отныне твоё слово — мой приказ. И кстати, Леро, я так и не лишила тебя привилегий, а теперь я их ещё и дополню! От моего имени ты волен делать всё, что поможет Твайлайт Спаркл справиться с её заданием!

Внезапно в коридоре появилась Селестия. Она обвела собравшихся удивлённым взглядом, но тут же взяла себя в копыта. Грива её была розовой, и ростом она была всего лишь с Луну, но это определённо была Селестия. Луна заключила её в объятия и прижалась мордочкой к её щеке.

— Сестра! Прости, что пришлось призвать тебя сюда, но мне было просто необходимо твоё присутствие!

Селестия взглянула на неё и ткнулась мордочкой в ответ.

— Я рада видеть тебя, как и всегда, сестра, — мягко ответила она, — но это было не самое разумное решение.

— Да какая уже разница?! — хохотнула Луна. — Смотри, Лира Хартстрингс и Беллерофонт Михалидис будут моими наместниками в Понивиле и Кантерлоте соответственно. Пусть все об этом знают!

— Как скажешь, Луна, — кивнула Селестия. — Поправляйся. И помни, что хоть ты и не так давно вернулась, я всё равно уже снова скучаю по тебе.

Луна обняла белоснежную аликорницу ещё крепче.

— Селестия, ты лучшая сестра на свете!

Селестия обняла Луну.

— Лучше только ты, Луна, — сказала она. — Могу ли я теперь идти? Тебе ведь столько сил пришлось истратить, чтобы призвать меня сюда, да и мне самой скоро вставать.

Луна снова ткнулась в её щёку мордочкой.

— Ну конечно! До скорой встречи, сестра!

И Селестия тут же исчезла.

— А вот теперь-то мы ПОВЕСЕЛИМСЯ! — воскликнула Луна.

Исход Поветрия: Бремя

Напевая что-то не очень внятное, но очень радостное, Флаттершай проскакала к своему домику. Ох, какой же сегодня был восхитительный день! Энджел вёл себя просто замечательно, а все её остальные маленькие друзья, те как всегда были выше всяких похвал! Она вытащила на улицу мешок орехов и прощебетала:

— Выходите, друзья! Пора завтракать! Вы же мои хорошенькие, всё самое лучшее и только для вас!

Тут же, оживлённо вереща, к ней устремились белочки. Они были просто очаровательны: лоснящаяся шёрстка, пушистые хвостики и ухоженные зубки. Как же всё же хорошо она о них заботилась, да без неё они просто пропали бы! И Понивиль тоже пропал бы! Так бы и думали о всяких мелочах, а бедному гидре пришлось бы покинуть родную трясину, и ещё неизвестно, куда бы он направился; да и бобры не знали бы, где им лучше устраивать запруды, и ещё много-много всего.

Нет, в самом деле, она была нужна городу как воздух, а они совсем этого не замечали! Хотя с другой стороны, каждому пони своё место под солнцем, и ничего с этим не поделать, остаётся только со всем великодушием принять и простить им то, что они не видят, какая же она на самом деле важная и замечательная пони.

И жила она там, где и полагается пони. На земле! А не где-то в небесах, ведь небеса — это так высоко, гораздо выше, чем полагается быть пони, и неважно, есть у неё крылья или нет. Нет, она конечно могла бы взлететь к облакам, если бы вдруг пришлось! Она бы и Рэйнбоу Дэш могла обогнать, догнала же, когда они спасали Эквестрию от очередной глупой выходки Дискорда. Шестнадцать крыло-сил? Подумаешь! Флаттершай и больше могла бы выдать — двадцать! а может быть, даже тридцать! Ей только из вежливости не хотелось унижать Рэйнбоу Дэш перед всеми, тем более что глупой пегасихе кроме своей скорости и похвастать-то больше не чем!

Но она же Флаттершай, она готова простить всем пони их недостатки. Конечно, Рэйнбоу гордилась своей скоростью, а Рэрити гордилась своей внешностью, а Эпплджек гордилась своей фермой, а Пинки гордилась тем, что все её любят, а Твайлайт гордилась своей магией... хотя у Твайлайт, пожалуй, действительно был весомый повод для гордости, Флаттершай с этим и спорить даже не стала бы. С другой стороны, она ни с кем из своих друзей спорить не стала бы, раз им хочется гордиться собой и не замечать, что на самом деле она лучше всех их, пусть так, она лишь вежливо улыбнётся им в ответ!

Она ведь такая скромная. И ей так идёт тёмная шёрстка на груди и вокруг крыльев.

Лира прижала копытце к шее Рэйнбоу Дэш.

— Пусть ты и спросонья, но всё равно как-то хреновастенько, — сказала она радужной пегасочке. — Либо это то, что сотворила с тобой Луна, либо из-за чумы у тебя сбился цикл и тебе срочно нужно в Кантерлот.

Рэйнбоу Дэш хмуро глянула на свою кобылку снизу вверх.

— Я не в охоте, — упрямо отрезала она. — Подумаешь, встала не с той ноги, тоже мне вселенская катастрофа. Да, может быть, это из-за Луны, но я ж себя нормально чувствую. Просто не выспалась маленько. Она ж мне весь сон переколбасила. Так что ты это, копыто убери, пока меня опять не понесло!

— Рэйнбоу, не усугубляй, — сказала Лира не дрогнув ни единым мускулом.

Рэйнбоу Дэш снова взглянула на неё… глубоко вдохнула, выдохнула, а затем ещё раз и ещё…

— Прости. Прости, Лира. Ты права. Я в порядке. Наверное, это всё из-за Луны. — Она потёрла копытом висок. — Она точно со мной что-то сделала.

Её грива была радужной, как и всегда. Её шёрстка была лазурной, как и всегда. Вот только на голове потемневшей шёрсткой проступил отпечаток шлема Найтмэр Мун.

— Видать, не выспаться мне, раз уж мне достались кошмары Луны, — подумала вслух Рэйнбоу Дэш. — С другой стороны, я не помню, чтоб мне снились кошмары, хотя, если я вижу кошмары за неё, то я не обязательно должна о них помнить. Надо будет вздремнуть разок-другой и предупредить всех, кого знаю. Может, после обеда устроим спарринг, чтобы встряхнуть меня как следует?

Лира убрала копыто с шеи Рэйнбоу и отступила назад.

— Хорошо, но если вдруг почувствуешь что-то необычное — сразу ко мне, — сказала она. — Луна и сама не знает, что с тобой может случиться.

Рэйнбоу Дэш поднялась на ноги.

— Да знаю, знаю. И никаких трюков. Я выдаю пока только двенадцать крыло-сил, и ни о каких трюках не может быть и речи, пока я не выдам четырнадцать, а то потяну себе чего-нибудь и всё такое. Я помню, помню.

— Я только повторю, это твои крылья, тебе с ними жить, тебе и решать, — ответила Лира.

Рэйнбоу Дэш хмуро зыркнула на неё:

— Слушай, раз уж мы решили, что я с утра не в духе, может, не стоит мне на нервы своей дурацкой загадочностью капать?

Рэрити стояла у швейной машины и с нескрываемым презрением глядела на выкройку, подготовленную вчера для заказа Фэнси. Выкройка была просто великолепная. Этот смокинг будет смотреться на нём просто чудесно. Но он ведь его раз наденет и уберёт в гардероб, и плевать ему, какой он шикарный, и как много усилий вложила в него Рэрити, и потом, она, скорее всего, так и не увидит его в должном окружении. Выходит — пустая трата времени?

Так, может быть, лучше отложить его пока в сторону и сосредоточиться на чём-нибудь действительно важном? На чём-то, что все оценят по достоинству. И кстати, она давно уже ничего не шила для себя. Только на этот раз это должна быть не какая-нибудь там шаль или шляпка, а нечто, в чём она превзошла бы саму себя. И потом, кто ещё может подарить ей что-то действительно прекрасное, если не она сама? Да и не хотелось бы ей, чтобы остальные пони решили, что ради них она отказывает себе. Это ведь так жестоко, чего доброго, начнут о себе всякие гадости думать!

Не откладывая дела в долгий ящик, она приступила к работе. Нихонский шёлк, тончайшей работы, разумеется, чтобы создать плавный переход от её роскошной гривы к её великолепной шёрстке. Отделка из алмазов, сапфиров и аметистов, и, конечно же, парочка рубинов для полноты картины. Кружевной шлейф, лёгкий, чтобы подчеркнуть округлости её бёдер, и прозрачный, чтобы не скрывать её изумительный хвост. О, и ещё браслетик с изумрудами на правой передней лодыжке, как раз то что нужно! Это же просто манифик! И вся эта красота только для неё!

Этот наряд будет отлично подчёркивать её рог, такой тёмный и такой загадочный! Разумеется, все жеребцы тут же кинутся её расспрашивать, откуда же у неё такой необычный, такой изумительный рог, а она просто рассмеётся в ответ и скажет, что это всего лишь подарок в знак признательности за небольшую услугу от самой принцессы Луны. За какую именно услугу, Рэрити понятия не имела, но раз уж он цвета самой Принцессы Ночи, значит что-то она для неё да сделала! Определённо, все жеребцы тут же окажутся у её копыт!

Все! Нет, разумеется, тех, у кого уже есть табун, она тут же отправит домой, она ведь вовсе не жадная, но вот все остальные — будут её!

Краешком уха она услышала, как Спайк готовит на кухне завтрак себе и Свити Бэлль. Ах, какой же всё-таки замечательный дракон, такой храбрый, такой благородный, такой щедрый, вопреки своей природе! Твайлайт воспитала его и, стоит отметить, отлично с этим справилась, и Рэрити просто не может взять и отдать его. Вряд ли Твайлайт станет спорить с тем, что отныне он должен принадлежать ей!

Быть с ней, разумеется, быть с ней.

Пинки Пай проснулась в обнимку с Гамми в его же корытце. Было мокро и холодно, и Гамми был явно недоволен тем, что она разбудила его посреди ночи, но он её простил, ведь он любил обнимашки, поэтому она обняла его ещё крепче, и тут её осенило! Она в один прыжок подскочила к окну, потому что она наконец-то снова могла прыгать, а это было совсем не весело, когда она была вся такая усталая и не могла прыгать, но что поделать, порой и Пинки Пай случается болеть, но потом Рэрити устроила ей праздник по случаю выздоровления, и это было как раз то что нужно, именно это она теперь и собиралась сделать!

— ВНЕМЛИТЕ, ПОНИВИЛЬЦЫ! — гаркнула Пинки, высунувшись по пояс в окно, — ДАВАЙТЕ ЖЕ НЕМЕДЛЯ ПРЕДАДИМСЯ ВЕСЕЛИЮ!

Проходивший мимо жеребец вздрогнул, прочистил копытом ухо, проморгался и посмотрел на неё снизу вверх.

— Чего-чего, Пинки?

Теперь и сама Пинки удивлённо моргнула. И правда. Что это было?

— МЫ ПРОВОЗГЛАШАЕМ… Э-э-э-э…. Эй, Понивиль! Закатим-ка ПИРУШКУ!

Устало пошатываясь, Эпплджек глядела на яблоню. Она пропустила завтрак. То, что съест она, не достанется другим, из-за неё Эпплблум никогда не вырастет большой и сильной пони, из-за неё Бабуля совсем скукожится, из-за неё Здоровяк Макинтош станет просто Макинтошем. Достаточно уже того, что из-за неё ферма еле концы с концами сводит. Если б она была хоть в половину таким хорошим фермером, как Ма и Па или как Бабуля, им бы денег от одного только вольт-яблочного джема хватало бы на весь год. Она бы занимала первые места на всех родео, у неё бы всё получалось.

А она ж даже яблоню толком лягнуть не может. Ноги тяжёлые, что наковальни, вон и шёрстка посинела от копыт и до колен. Она только из дому вышла, а уже устала, как после Забега Листьев, того самого забега, на котором Рэйнбоу Дэш всё обдурить её хотела. Она ж пыталась, честно пыталась, да так и не смогла оторвать обеих ног от земли. Она и одну-то еле подняла. И кроме неё в этом винить некого, даже такую пустяшную работу ей доверить нельзя.

Придётся поручить это Эпплблум, а ведь малышка ещё не готова к тяжкому труду, и это тоже из-за Эпплджек. Её сестра ж ни в жисть не получит метку, если только и будет доделывать работу, что не сдюжила Эпплджек. Эпплбум никогда ей этого не простит и будет ой как права. Поделом тебе, Эпплджек, это из-за тебя вся семья страдает.

Кабы Ма и Па прознали — пожалели бы, что родили её на свет. Эпплджек не заметила, как слёзы с её щёк закапали на землю, а у неё и копытом-то утереться сил не было. Ежели подумать, так это из-за неё Ма и Па не стало, но об этом думать было слишком уж тяжело. Достаточно и того, что она это знает. Подумать только, всегда знала, да так и не решилась себе в этом признаться.

— Что ж ты за Элемент Честности такой, ЭйДжей, — прошептала она, — раз своей семье не можешь признаться, что это всё из-за тебя.

Твайлайт Спаркл сидела в коридоре между снами. Не то чтобы в этом был какой-то особый смысл, она просто несла вахту, просто подменяла Луну, совсем одна. Столько всего нужно было сделать. О худшем она ещё не знала. А они ведь были где-то рядом. Смотрели на неё, ненавидели её за то, что она здесь, но не смели напасть. Она была уверена, настолько уверена, насколько возможно быть уверенным во сне, что если они нападут — она узнает их, узнает о священном долге Луны и, возможно, уже никогда не покинет царства грёз. Она знала, что если они нападут — она победит. Она знала, что и они об этом тоже знают.

Так много снов сразу. Она не видела снов Селестии или Луны, или Леро, или её подруг, что разделили бремя Луны. Но она видела сон Спайка, конечно же ему снилась Рэрити. Многим пони из Эппалузы снились кошмары, но ужаснее всех были бесцветные сны ни о чём — сны тех, чей разум оставил тело. Она хотела было войти в них, но чем она могла бы им помочь? Их тела во власти чумы, им остаётся только ждать, когда всё образуется само собой.

Пони в Филидельфии оплакивала своего жеребёнка. Ей снилось, как она копытами взрывает землю на его могиле. Она копала, и копала, и копала. Она знала, что где-то там погребён её сын, и просто не могла остановиться.

Престарелому жеребцу в госпитале в Сиэддле снилось, что он проснулся, но не может пошевелиться, и не может говорить, что он слышит музыку, но не может петь.

Далеко на севере, в Кристальной Империи, пара маленьких двойняшек прижались друг к другу в холодной хибаре. Им снилось, что мама снова с ними, что она обогреет и накормит их.

Хани Дью снилось, что за ней гонится целый город, полный кобылок и людей, голоса их громом раскатывались по улицам, они хотели догнать её и заставить присоединиться к их Сверхтабуну.

Её собственной матери снилась… она. И Шайнинг Армор. Они шли прочь от поблекшей Стар Спаркл, а та лишь бездумно щипала травку, пока не умерла в одиночестве и забвении.

Зебре-жеребцу снилась Твайлайт, которой снился он. Вокруг него клубилась какая-то странная магия. Он улыбался ей во сне.

Для многих сегодняшняя ночь должна была стать последней. Она не видела их снов. С ними сейчас была Луна.

Глядя, как обрывки снов проносятся сквозь пустую залу, она заговорила:

— Дорогая принцесса Селестия.

Сегодня я поняла, что не могу помочь всем пони в Эквестрии. Сегодня я узнала, на что они надеются и о чём мечтают. Сегодня я узнала, как много среди них тех, кто отчаянно нуждается в помощи, потому что самим им уже не справиться. Сегодня я поняла, что не смогу спасти их всех, не смогу спасти даже часть из них. Сегодня я поняла, что после всего, что я увидела, я уже не смогу проснуться и быть прежней Твайлайт Спаркл. Я уже не та, что была прежде. Когда я проснусь, я буду знать, что сделала гораздо большее, чем было в моих силах, и буду готова сделать это вновь, потому что кто-то должен это сделать.

Сегодня я узнала, что в жизни есть уроки, пережить которые я не смогу. Поэтому сегодня вобрала их, вместо того чтобы пройти через них, ведь во сне возможно всё. Сегодня я лишь на самую малую толику поняла, каково это быть вами.

Сегодня я поняла, почему Луна зовёт нас своими маленькими пони. И даже если поутру я забуду об этом, отныне я с любовью и гордостью буду нести это звание.

Я с нетерпением и трепетом жду дня, когда узнаю, почему Вы зовёте нас так.

Ваша верная ученица,

Ваша маленькая пони,

Твайлайт Спаркл, Защитница Сокровенного.

Пинки Пай ещё крепче прижала Гамми к груди. На голове его был бумажный колпак. Шатёр, что она разбила на окраине городка, опустел. Три дня. Три дня и три ночи напролёт они предавались безудержному веселью, и все были счастливы, все были рады быть здесь, быть с ней, но теперь все разошлись, у всех нашлись причины: они устали, они хотели спать, мороженое кончилось, тортов не осталось, а ведь мадам ЛяМук пришлось пожертвовать собой, чтобы стать тортом, теперь она совсем одна, даже Гамми и тот уснул! И грива у неё совсем распрямилась. Опять.

О! И Роки куда-то засобирался!

— И КУДА ЭТО ТЫ СОБРАЛСЯ, МЕРЗАВЕЦ? — возмутилась она.

— ДА ВЫ ЖЕ Ж ПОСМЕШИЩЕ-С! — ответил ей Роки. — ВАШИ АССАМБЛЕИ ТАК СКУЧНЫ, ЧТО ПОНИ ПРИХОДЯТ НА НИХ ЗАТЕМ-С ЛИШЬ, ЧТОБЫ ПОРАДОВАТЬСЯ ТОМУ, ЧТО ОНИ НАКОНЕЦ-ТО ЗАКОНЧИЛИСЬ!

— БЕССТЫДНЫЙ ПОКЛЁП! — снова возмутилась Пинки и тут же добавила: — А, К СЛОВУ, ЧТО ТАКОЕ-С ПОКЛЁП? — Она зажмурилась, открыла глаза, и вместо кучки камней перед нею снова предстал Роки. — НАМ НЕ ПОНЯТНЫ-С ТВОИ… ТВОИ… РЕЧИ-С.

— ДА ВАМ-С УМА НЕ ДОСТАНЕТ, ЧТОБЫ ПОНЯТЬ, НАСКОЛЬКО ВЫ ГЛУПЫ, ВЕДЬ ДЛЯ ЭТОГО ХОТЬ КАПЛЯ-С УМА ДА НУЖНА, — отрезал Роки. — НИ ЕДИНЫЙ ПОНИ ВАС НЕ ЛЮБИТ.

Когда он замолчал, Пинки, казалось, поникла ещё сильнее. Но уже секунду спустя, пусть чуточку, но просияла.

— А МЫ ЗНАЕМ-С ОДНОГО ПОНИ, КОТОРЫЙ И НЕ ПОНИ ВОВСЕ! КРЭНКИ ВООБЩЕ НИКОГО КРОМЕ МАТИЛЬДЫ НЕ ЛЮБИТ-С, НО ОН ВСЁ РАВНО НАШ ДРУГ! КРЭНКИ!

Едва розовый вихрь вырвался наружу, шатёр тут же обрушился. Сама Рэйнбоу Дэш позавидовала бы такой скорости.

Уже в следующее мгновение её копытце колотило в дверь Крэнки.

— КРЭНКИ! КРЭНКИ ДУДЛ! НАМ НУЖЕН-С ТВОЙ СОВЕТ! — громогласно возвестила она.

Чьё-то копыто вдруг похлопало её по плечу, она обернулась, и вот те на! Крэнки и Матильда, и оба смотрят на неё как и все пони, перед тем как начать что-то ей объяснять с чувством, с толком, с расстановкой, конечно, Крэнки не был пони, но её это никогда особенно и не волновало, а быстро же они выскочили из дома, чтобы оказаться снаружи ещё до того, как она примется стучать в дверь, а может, у него просто была какая-то ослиная супер-способность, а может, не только у него, а вообще у всех ослов, значит, они все могут быть супер-героями, когда никто не видит, и старина Крэнки запросто может оказаться каким-нибудь Чёрным Дудлом, может быть, он даже умеет превращать нарисованные вещи в настоящие, это, конечно, просто потрясающе, но тогда ей нужно хранить это в тайне, ведь раскрыть тайну друга — это самый верный способ его потерять.

— НАВЕКИ! — воскликнула она. Ой, это ж она сама себе, а ведь она и так об этом знала, но, пожалуй, не стоит делать для себя любимой исключений и, на всякий случай, надо будет повторить это ещё разок-другой, чтоб не забыть, но это потом, а сейчас Крэнки был, похоже, очень-очень недоволен, но не настолько очень-очень-очень-очень недоволен, чтобы накричать на неё, а это уже хорошо, потому что Пинки не хотелось, чтобы Крэнки на неё накричал, ведь пони её и так не любят, и не любят её вечеринки, и хотят, чтобы она ушла, но Крэнки же не пони, может быть, хоть он ещё любит её?

— Пинки, почему ты орёшь у меня на пороге? — проворчал он.

— МЫ ПОНЯТИЯ-С НЕ ИМЕЕМ-С, О ЧЁМ ТЫ, ПОЧТЕННЫЙ КРЭНКИ! — ответила она. — МЫ ГОВОРИМ-С, КАК И ВСЕГДА ГОВОРИЛИ-С!

— Дорогая, давай пройдём в дом, — предложила Матильда. — И, Пинки, может быть, тебе тогда перейти на шёпот? А то у меня, кажется, уши что-то слишком чувствительными стали.

— Ой! Как скорбно это слышать, — прошептала Пинки, от её шёпота Матильда и Крэнки вздрогнули, но только самую малость; должно быть, у них обоих слишком чувствительные уши, а ведь она говорила так тихо, как только могла, но Матильда улыбалась ей, а значит, у неё всё ещё были друзья, это хорошо, потому что иначе ей пришлось бы обзавестись каменной фермой, а это было бы полнейшим фиаско, потому что Роки наверняка бы наябедничал на неё всем своим друзьям, а что может быть хуже каменной фермы, на которой все камни тебя ненавидят, на такой ферме ведь и урожая не соберёшь! Ну да не важно, они открыли дверь и вошли внутрь, и Пинки вошла вслед за ними.

— Пинки, дорогая, что с тобой стряслось? — осторожно спросила Матильда, усаживая её за стол. Она кивнула в сторону плиты, и Крэнки тут же поставил чайник.

— НАС НИКТО НЕ ЛЮБИТ-С И… и все пони думают, что наши вечеринки ужасны, и все ушли, и МЫ ОСТАЛИСЬ СОВСЕМ ОДНИ! — Пинки кинулась на грудь Матильде и тут же разрыдалась.

Такого от жизнерадостной поняши ослица не ожидала, она, конечно, ошалела сперва, но тут же взяла себя в копыта и принялась поглаживать гриву Пинки, приговаривая «Ну, тише, тише».

Крэнки подсел рядом и взял Пинки за копыто.

— Пинки, — сказал он неожиданно тихо и спокойно, — все пони в Понивиле — твои друзья, они любят тебя. И то, что они ушли с твоей вечеринки, не значит, что они тебя разлюбили.

— А… а что же это значит-с? — спросила Пинки, сглатывая слёзы.

— Это значит, что им просто хочется побыть одним, — ответил он. — Есть пони, которым нравится тишина и покой. Но это не значит, что они не хотят быть твоими друзьями. Я, вот, многих своих друзей уже много лет не видел. Я переписываюсь с драконом, на которого когда-то работал, а у него только на то чтоб вздремнуть лет десять уходит. Зато каждое ответное его письмо становится от этого гораздо дороже.

Пинки шмыгнула, Матильда протянула ей платочек. Пинки незамедлительно им воспользовалась. Крэнки с Матильдой переглянулись.

— Так… Нам что же… не устраивать великодушнейших приёмов каждый день? — спросила Пинки так тихо, что даже закипающий чайник не заглушила.

— Ну да, как-то так, — ответила Матильда и поспешила налить ей чаю.

Это не было вечеринкой. Но и одна она не была. И они даже разрешили ей заночевать у них, чтобы ей не было одиноко.

Казалось бы, ясный солнечный день, ничего особенного. Рэйнбоу Дэш и сама бы со всей погодой управилась, и даже не стала бы, как это? ах да, «перенапрягаться». А потому она никак не могла понять, какого ж сена они так долго возятся?! Снежок весь переволновался и совсем истрепал своё облако, пытаясь разместить его как положено, а Клауд Кикер своё и вовсе пополам разорвала, а ведь оно должно было накрыть прохладной тенью рыночную площадь.

Ага. Она была не в духе. А теперь ещё и это жалкое зрелище. А ведь она их сразу предупредила, правда основной удар «предупреждения» приняли на себя Клауд Кикер и Мэдли. Им, впрочем, частенько от неё перепадало. Но было в этом и своё преимущество — у неё были пони, на которых можно было положиться, пони, которые поддерживали дисциплину в бригаде.

С другой стороны, они же и раздражали её больше всего. Ну вот что там Тандерлейн опять творит?! Подождём, сейчас Мэдли должна подлететь и объяснить ему, что облако у него слишком высокое и недостаточно пушистое. Да, может быть она и не в духе, но ведь и ослу понятно, что ещё пара капель и это облако превратится в грозовую тучу!

Она выждала долгие тридцать секунд, а затем сорвалась с места, может быть, чуть быстрее, чем на самом деле было нужно, но ведь надо же было хоть как-то размять крылья! А Тандерлейн, похоже, туго соображает. Придётся ему опять всё разжёвывать. Наверное, от приветственной похвалы у него совсем мозги поплыли. Ну что ж, нагоняй он определённо заслужил, да и настроение у неё было как раз подходящим!

— Один обычный и один четверной эспрессо.

— Будет готово прежде, чем вы успеете сказать… четверной эспрессо!

— Спасибо, Джо.

Леро вернулся с напитками за столик, на котором примостила голову Твайлайт. Она не то чтобы спала, но без самого крепкого кофе Пончикового Джо из неё и слова теперь вытянуть было невозможно. Леро буквально пришлось тащить её сюда на себе от самого замка.

Луна уже совсем не приходила в себя, что, впрочем, вовсе не мешало ей приходить в его сны. Было даже как-то странно видеть её в таких противоречивых состояниях.

А тело её меж тем становилось всё холоднее и холоднее. Ему теперь приходилось закутываться с ног до головы ещё на улице, затем лишь, чтобы войти в её покои и подкинуть дров в камин. Толку от этого было, наверное, не больше, чем от поливания Селестии водой, но никаких других вариантов ни у кого не было. Окна в её покоях были расшторены, а погодная бригада делала всё, чтобы в них всегда светило солнце, в надежде, что это поможет Лунной Принцессе.

Долго находиться в её покоях он просто не мог. И почему только они об этом не подумали, когда готовились к её болезни? Тронный зал был просторным с высокими потолками, большой объём позволял свободно рассеиваться теплу, которое излучала Селестия. Покои Луны были сравнительно небольшими и очень уютными, вот только изморозь на их стенах очень скоро сменилась ледяным панцирем. Одно радовало — через неделю-другую, если болезнь будет протекать так же, как у Селестии и Каденс, положение должно было улучшиться.

А пока он не мог быть с ней весь день, а ни один из её верных стражей (да и ни один другой пони) так и вовсе не мог к ней приблизиться без риска снова подхватить болезнь. Поэтому стража просто следила за ней через окна, а у дверей наготове стояла колесница, чтобы в случае чего немедленно отыскать и доставить к ней Леро, который тем временем прогуливался по городу с Твайлайт.

Хотя, по правде, Леро не столько прогуливался, сколько пытался пробудить Твайлайт Спаркл. По дороге они наткнулись на чей-то приступ Музыки Гармонии, а единорожка даже подпеть не смогла, только что-то промычала. И с каждым разом ей было нужно всё больше и больше кофеина, чтобы прийти в себя поутру. Он поставил чашку с волшебным напитком (тем самым, что только и мог вернуть её из мира грёз) прямо у её мордочки. Похоже, сработало — она наконец-то открыла глаза.

Она поднялась и уставилась на чашку. Затем застонала, потёрла рог, нехотя подняла чашку кофе копытами и осушила её залпом.

Леро осторожно пригубил свой кофе. Чёрный, не совсем такой как он любил, но с другой стороны, он не мог сказать, что же именно в этом кофе было не так.

— Совсем не выспалась? — сочувственно спросил он, хотя уже наверняка знал, каким будет ответ.

Она снова застонала.

— Я уже подумываю, может, сходить к Луне, обнять её покрепче и ещё раз забыться на месяцок. — Она устало откинулась в кресле. — Зато я открыла для себя кое-что интересное.

— Вот как? — удивился Леро и отхлебнул ещё кофе.

Твайлайт вяло улыбнулась.

— Дорогой вице-правитель Леро, сегодня я узнала, что мы недостаточно высоко ценим принцессу Луну. Ваша клюющая носом ученица, Твайлайт Спаркл.

— А по мне она и так уже высоко, выше некуда, — хмыкнул Леро.

Твайлайт моргнула в полнейшем недоумении, а когда до неё наконец дошло — зарылась мордочкой в копыта.

— Леро, ещё слишком рано, давай без приколов. Кстати, а который час?

Он взглянул на висящие на стене часы.

— Почти одиннадцать. Может быть, тебе ещё немножко вздремнуть?

Она испугано распахнула глаза.

— Уже одиннадцать? Но мы же ничего не успеем! Я же весь день уже распланировала! Где мой ежедневник?

Леро перегнулся через стол, чтобы поцеловать её.

— Часа четыре назад пошёл на растопку камина. Тебе нужно отдохнуть, расслабиться и восстановить силы. Мы же туристы, помнишь? Не тур-группа.

Из гривы Твайлайт выскочил было бойкий завиток, но уже в следующую секунду она плюхнулась мордочкой на стол, и грива её безвольно обвисла. Она толкнула копытом пустую чашку к Леро.

— Даже переживать о нём сил нет. Принеси ещё.

— Даже чашку поднять не можешь? — сочувственно спросил Леро.

— Это у тебя руки работают, когда ты совсем вымотан, не всем так повезло, — проворчала Твайлайт.

— Тебе бы у Пинки поучиться обходиться без рога, — рассмеялся Леро, взял чашку и отправился за новой порцией.

Твайлайт закатила глаза, и чему это такому её Пинки могла бы научить? Рог у неё так ныл, что она даже искру из него выжать не могла, хорошо, если к обеду она хотя бы вилку поднять сможет.

Рэйнбоу Дэш была на грани срыва.

Да, она уже не первый день пребывала в дурном расположении духа, и этот чёртов шлем, что достался ей от Луны, тоже ни разу её не радовал, да ещё и кошмары, которые теперь снились ей, а не принцессе. И знаете что? Она с ними справлялась! Дремала днём она теперь вдвое чаще, а когда не дремала — отрабатывала стиль «Дрожь Земли» до тех самых пор, пока копыта отваливаться не начнут, она даже «Расколотый Камень» пробовала, правда, вполсилы, просто изучала технику. Она наконец выдала семнадцать! крыло-сил на Твайлайтовой хреновине, так что даже Лире пришлось признать, что она снова в форме. Она могла бы снова приводить весь город в восторг своими захватывающими дух супер-мега-улётными трюками!

А вместо этого она довела двух пегасов до слёз, после чего Мэдли и Клауд Кикер велели ей убираться куда подальше и не возвращаться, пока она снова не станет той самой Рэйнбоу Дэш, которую они знали и любили.

Это было совсем, совсем НЕ круто. И речь сейчас не о них. Они молодцы, переживали за бригаду. С их стороны это было ещё храбрее, чем тогда, когда пришлось срочно разворачивать грозовой фронт, что прислали из Клаудсдейла: он шёл вдвое быстрее и был в шесть раз плотнее, чем положено. У неё была самая лучшая погодная бригада и самые лучшие заместители, которые не побоялись сказать шефу, что она совсем зарвалась.

И ведь она действительно была не права. Совсем, совсем не права. Так почему же у неё копыта до сих пор чешутся вернуться и выбить из этих двух дурёх все перья? Она ведь в лёгкую бы их сделала, и они это знали. Знали, что ей известен миллион и один способ разорвать их на части прямо в небе, и всё равно не побоялись высказать ей всё что думают. Да, она могла сорваться ни с того ни с сего, но их Верность своему делу была достойна уважения.

И именно поэтому ей решительно некуда было излить свой гнев. Разминка ей сейчас не поможет. Нужно что-то ударить как следует. И она, кажется, догадалась, как это провернуть, не приводя всю городскую стражу в полную боевую готовность. Пришла пора обучиться новому стилю. Древнему стилю пони-фермеров — «Врежь-По-Дереву-Так-Чтоб-Все-Яблочки-Осыпались». И у неё как раз есть подруга, которая будет рада ей помочь. Можно будет целый день лягать деревья, и ни один пони не пострадает. Забавно, но при таких раскладах её совсем не смущала мысль один денёк побыть земной пони.

Эпплджек подняла взгляд к небу. К ней приближался радужный шлейф. Поди, летит сказать, что слишком уж много дождя она заказала, что выбрала весь запас на год, и теперь остальным пони не достанется ни капли. Да что ж такое, неужели она всегда всё делает наперекосяк?! А остальные, наверное, только из вежливости ей не говорят. Это всё из-за неё. Всё. А теперь из-за отёкших копыт она даже убежать не может, просто убежать и перестать портить жизнь всем вокруг.

— Эй, ЭйДжей! — окликнула её Рэйнбоу Дэш, подлетев ближе. Даже земли не коснулась, видать, не хочет ступать по одной с ней земле, что ж, нельзя её в этом винить. — Слушай, меня чё-т в последнее время всё жуть как бесит, мне бы щас полягать чего-нибудь, да так, чтобы не загреметь при этом за решётку. Ну я и подумала, мож тебе помочь? Ну, там, научила бы меня деревья околачивать и всё такое? Я не к тому, что тебе нужна помощь, просто мне заняться бы чем-нибудь, то есть, это я не предлагаю помощь, а совсем наоборот.

Пегасиха хочет научиться деревья околачивать. Рэйнбоу Дэш хочет околачивать деревья. Да она ж их зубами быстрее оберёт, чем Эпплджек их околотит. Это уже просто издевательство. Но она это заслужила. Так хреново она управляется с фермой, что и пегасу понятно. Но теперь уже можно не таиться. Можно сказать то, что думаешь и получить то, что заслуживаешь, и не переживать, что кому-то от этого станет хуже. Хуже уже и быть не может.

— Голова твоя куриная, — ответила ЭйДжей, стараясь донести мысль как можно быстрее и проще. — Ты ж всё в облаках витаешь, куда тебе деревья околачивать. Да кабы я хотела пегаса в помощники — скорей бы Дёрпи позвала бы. Та хоть не улетит со скуки, так одной ветки и не обтряхнув.

Рэйнбоу Дэш тупо уставилась на фермершу. Такого ответа она ну никак не ожидала. Это было отстойно. Это было… это было грубо. Это был расизм в лучших традициях Хани Дью, вот только направлен он был не на Леро. Это было...

Это было предательством, всего, что связывало их.

Жёлтая полоса на её метке окрасилась красным.

— Давай уже, дуй в свой Клаудсдейл! — продолжала Эпплджек. Она знала, ещё немного и у неё получится. А потом всё закончится, быстро, и никому уже не придётся разгребать за ней косяки. — Понивиль и без тебя обойдётся, ты ж сама сбежать хотела! Хотела к этим своим лёганым Вондерболтам, чтоб целый день ничего не делать, а только прикидываться, будто летать умеешь!

Первый же удар в челюсть свалил её с ног. Воздух окрасился красным, и такой же красный туман заструился из глаз Рэйнбоу Дэш. Эпплджек было наплевать. Наверное, и в этом она виновата.

— И всё что ли? А я уж думала, ты драться умеешь.

Копыта и зубы мелькали так быстро, что она не успевала за ними следить. Удар подкинул её в воздух, она шлёпнулась спиной о дерево, а потом вокруг неё закружился красный вихрь: крылья, копыта и удары, что сыпались отовсюду. Один из ударов пришёлся на репицу и сломал ей хвост. Во все четыре ноги ударили разом. Круп. Взмах крыла, ещё три удара, и сломаны обе пясти и плюсны. Зубы впились в плечо, в уши. Удары в лицо, один рядом с левым глазом — внутри шевельнулось что-то, что шевелиться, вроде бы, не должно. Рёбра. Три удара подряд прямо туда, куда ей очень не хотелось, чтоб её били.

Она упала на землю. От боли из глаз катились слёзы, один глаз, к слову, смотрел совсем не туда, куда ей хотелось, но и это было ещё не всё. Ну, не совсем. Удар копыта размазал её переднее правое в лепёшку.

— Эп… Эпплджек? — донёсся хриплый голос. Дразнит её, делает вид, что ничего не понимает, а ведь, на самом деле, она её ненавидит. Ну, наконец-то. — Эпплджек! Что с тобой?! Что случилось?!

Нет. Что-то не так в её голосе. Но Эпплджек знала, что сказать, чтобы довершить начатое.

— Уродина.

Последним, что она увидела, была вспышка красного света.

— ЭППЛДЖЕК! — завопила Рэйнбоу Дэш.

Смотреть на ЭйДжей без слёз было просто невозможно. Ноги были изогнуты так, как ногам быть изогнутыми не полагается, ну, это если не брать Пинки в расчёт. Повсюду была кровь… и… и...

Иногда Рэйнбоу соображала даже быстрее, чем летала. Она прикинула, сколько времени нужно, чтобы доставить на ферму бригаду медиков из госпиталя. Прикинула, как долго продержится Эпплджек после всего того, что... что сделал с ней тот, кто это сделал. Не сходилось. Она прикинула, как скоро сможет доставить ЭйДжей в госпиталь, как она перенесёт этот перелёт, и сколько дополнительных усилий после этого придётся приложить докторам.

Она подхватила ЭйДжей и взмыла в воздух так быстро, как только могли её больные крылья. Почти. ЭйДжей не пережила бы Радужного Удара. Очень уж это жёсткая штука. Но скорость она старалась держать на пределе.

Посадка была жёсткой: ногами она пропахала две борозды в земле и, развернувшись, особо не снижая скорости, выбила дверь крупом.

— НА ПОМОЩЬ! НА ПОМОЩЬ! КТО-НИБУДЬ ПОМОГИТЕ! — закричала она, едва ворвавшись в больницу. Иногда нужно быть потрясной, иногда нужно просто спасти жизнь подруге. И ради этого Рэйнбоу была готова на всё, даже всю жизнь носить очки в дурацкой чёрной роговой оправе и вкладыш для кармана.

К счастью, до этого дело не дошло. Едва завидев Эпплджек, медсестра тут же нажала какую-то кнопку, и приёмный покой погрузился в шум и суматоху. Вообще, Рэйнбоу к такой обстановке было не привыкать, но на этот раз источником шума и суматохи были доктора, со всеми их непонятными словами. Последнее, что она видела, это как Эпплджек всю утыканную трубками на каталке увезли в операционную.

Медсестра в регистратуре что-то сказала Рэйнбоу, протянула ей планшет с какими-то бумагами, но Дэш отмахнулась, даже не попытавшись узнать, чего же от неё хотят.

— Не сейчас. Надо найти того, кто это сделал, — сказала она и вихрем унеслась прочь.

— Я найду того, кто то сделал, ЭйДжей. Найду и заставлю пожалеть, что он сам себя не избил, — поклялась она, стиснув зубы, глотая слёзы.

Радужный шлейф позади неё окрасился красным.

Дискорд — прежде живое воплощение самого Хаоса, а ныне лучший друг всех пони и не только, утончённый джентль… драконикус, вёл себя очень хорошо, как, впрочем, и всегда, не смотря на некоторые разногласия, что порой возникали у него с друзьями. Он не сделал ничего, что могло бы расстроить нудных и скучных правительниц Эквестрии, а уж его любимой Флаттершай так и вовсе жаловаться было не на что. Более того, он помогал! И не только в долгосрочной перспективе, ведь первые плоды его гибридов увидят свет только в будущем году. Фермерам нужно будет только разобраться, как их правильно кормить и содержать.

Так вот, он только что совершил революционный прорыв в Эквестрийском сельском хозяйстве, и всё это только для того, чтобы маленькие кобылки и жеребчики, и цыплята, и щеночки, и... как там минотавры называют своих отпрысков? телята, наверное, чтобы все они никогда не голодали. А потом он почувствовал что-то, что когда-то давно могло бы быть совершенно неприемлемым злорадством. Теперь же это было лишь сострадание при виде того, как одна из Хранительниц этих ЧЁРТОВЫХ ЭЛЕМЕНТОВ ГАРМОНИИ мутузит другую. Конечно же, он поспешил разобраться, что случилось, ведь нельзя же допустить, чтобы, очевидно, банальное недоразумение между друзьями переросло в полномасштабную ссору. И вовсе ему не хотелось поглазеть на столь редкую в этих миролюбивых местах вещь, как животная ярость, охватившая одну из здешних обитательниц.

И он был более чем удивлён, когда, едва появившись в небе над Понивилем, оказался совершенно неожиданно и необоснованно атакованным! Да, он видел, как к нему стремительно приближается одна из его самых любимых пегасочек, он сделал всё, что следовало ожидать от друга такой вежливой и понимающей особы, как Флаттершай. Щелчком пальцев он сотворил изящный цилиндр, белый смокинг и трость, и уже собирался отвесить самый глубокий из приветственных поклонов...

В следующую секунду на его лицо обрушилась серия очень точных, хоть и не очень вежливых ударов, цилиндр сбили с головы, трость выхватили из лап и тут же огрели ею поперёк хребта, завершив «приветствие» ударом задней ноги с разворота.

Дискорд снова щёлкнул пальцами, и хулиганка тут же уменьшилась в размерах и оказалась внутри стеклянной банки, а с него исчезли все следы побоев. Но он вовсе не держал зла на свою пленницу. Как и было сказано раньше, Дискорд — друг всех пони и не только пони, поэтому, вместо того чтобы свершить коварную месть над РЭЙНБОУ ДЭШ, КОТОРАЯ, КСТАТИ, ЗАСЛУЖИЛА, ПОЧУВСТВОВАТЬ НА СВОЕЙ ШКУРЕ, ЧТО СЛУЧАЕТСЯ С ТЕМИ, КТО КИДАЕТСЯ НА ВОПЛОЩЕНИЕ ХАОСА С ГОЛЫМИ КОПЫТАМИ, он заговорил как можно вежливее:

— О, моя дорогая Рэйнбоу Дэш! — сказал он, поглядывая на резвящихся в полях под ними кроликов и прочую хрень. — Ты, кажется, чем-то расстроена! Чего бы такого могло случиться?

— Гр-р-р, я зла! — более чем красноречиво ответила крохотная пегасочка. — Кто-то бить яблочную пони! Я искать! Я мстить!

Это, конечно же, очень расстроило Дискорда. Исправившийся и поклявшийся не использовать свою магию во вред Дух Хаоса считал, что мести не место в сердцах маленьких пони. Те, кто читал внимательно, уже знают, а те, кто не помнит — могут вернуться и перечитать: маленькая яростная пони сама покалечила свою подругу. Поэтому Дискорд решил, что лучше бы ей поговорить с кем-нибудь, кто поможет ей унять свой гнев.

— О, моя маленькая Рэйнбоу Дэш, — сказал он, — по-моему, тебе нужно срочно найти Лиру Хартстрингс...

Но прежде чем он успел договорить, разгневанная поняша с яростным воплем разбила сдерживавшую её доселе банку, совершенно непостижимым образом обрела прежний размер и улетела прочь, ошибочно решив, что Дискорд хотел сказать ей, будто это Лира Хартстрингс избила её подругу Эпплджек. А ведь он просто хотел посоветовать ей обратиться к своей кобылке, чтобы та научила её сдерживать гнев аликорна. Ведь это же, очевидно, был гнев аликорна.

К превеликому сожалению, Дискорд уже и так опаздывал на очень важную встречу, которая должна была состояться совсем в другом месте. А потому не смог догнать пегасочку и всё ей как следует объяснить. Жаль, ведь тогда её радужный хвост (вполне, впрочем, заслуженно) не перемяла бы на фарш пони, которая куда как лучше знает, как правильно избивать других пони.

ХА.

В отличии от Дискорда, Лира Хартстрингс была готова. В конце концов, они с Рэйнбоу Дэш давно уже жили под одной крышей. Пегас, лишённый способности летать — не самое дружелюбное существо, Флаттершай не в счёт. Рэйнбоу Дэш, лишённая способности летать — взрывающийся от малейшей искры комок чистейшего гнева. И это было ещё до того, как Луна сделала с ней то, что сделала. Летать она, правда, уже могла, но всё равно чуть что рычала, как волк древесный. Лира догадывалась, какая часть бремени принцессы Луны досталась её старшей кобылке, и пока она, вроде бы, прекрасно с ним справлялась, учитывая, что эта пони все боевые школы бросала на той ступени, где начинаются медитации.

Она видела, как Рэйнбоу Дэш несёт искалеченную Эпплджек в сторону госпиталя, она догадалась, что может случиться дальше. Её доспехи ещё не прислали из Кантерлота, да и толку от них было бы немного. Ей срочно нужно было найти место, где она сможет обезвредить Рэйнбоу Дэш с наименьшими жертвами среди гражданских. Учитывая её скорость и силу, любое место в городской черте сразу же отпадало. Она знала подходящее место, Рэйнбоу оно бы тоже понравилось — опушка Вечнодикого, там, где Флаттершай когда-то нашла Леро.

Привлечь внимание Рэйнбоу Дэш оказалось куда проще, чем ей казалось. Она даже подумала, а не стоит ли сбить её ещё на подлёте?

За пегаской тянулся красный шлейф, и вдруг всё небо озарил красный сполох монотонного Радужного удара, питаемого яростью, что вызревала больше тысячи лет — Яростный Удар. Так быстро Рэйнбоу приближалась к ней.

Лира заняла позицию. Не было смысла сосредотачиваться, не было смысла ставить щит. Если Рэйнбоу успеет приблизиться на десять шагов, она одним только импульсом своего тела впечатает её в ближайшее дерево, и никакой щит тут не поможет. Она не подпустит Рэйнбоу на десять шагов.

Гнев — друг бойца. Он придаёт сил, заставляет двигаться к цели, притупляет боль. Гнев — враг бойца. Он убивает покой, лишает изящества, заставляет совершать глупые ошибки. Рэйнбоу Дэш летела прямо на неё — не кружила, не петляла — боец так не делает, так делает мишень. Даже на такой скорости Лира без труда подчинит её. Всего лишь выстрел в левое крыло, кость сломается, и Дэш тут же рухнет на землю. Лира успеет доставить её в госпиталь, врачи спасут её, тогда уже можно будет разобраться, почему она убила Эпплджек. А потом нужно будет объяснить Эпплам, что у убийцы их сестры уже имеется индульгенция от принцессы Луны.

Магический снаряд Лиры без следа исчез в вихре лётной магии, окружавшем крылья Дэш. Она и глазом не моргнула. Она была к этому готова. Она снова выстрелила — острый снаряд, нацеленный прямо в ноздрю Дэш. От неожиданной боли любая пони непременно отвернула бы голову, чисто рефлекторно, Дэш будет вынуждена приземлиться. Снарядом Дэш разорвало ноздрю. Кровь хлынула из раны, размазываясь по щеке. А она даже не дёрнулась, всё так же летела прямо на Лиру.

Спокойствие тоже, порой, ведёт к глупым ошибкам. Лира едва успела подняться на задние ноги и поставить самый простой блок, уровень жёлтого пояса, не больше.

Копыта Рэйнбоу вонзились в неё с ужасающей силой. Лира почувствовала, как ломаются её плечи и кости в передних ногах. Удар достиг груди, рёбра хрустнули словно хворост под копытами. Её откинуло назад, прямо в дерево. Искры посыпались из глаз, но сознания она не потеряла. Она опустилась на ноги, но тут же, вскрикнув от ужасной боли, повалилась на бок.

Красный вихрь пошёл на новый заход. Следующий удар убьёт её. Другого выхода нет.

Оставалось только надеяться, что она и в самом деле так хороша, как думает о ней Рэйнбоу Дэш.

Два точных удара по сонным артериям. Ударишь слишком слабо, и она только сильнее разозлится, тогда Лире конец. Ударишь слишком сильно, и артерии лопнут, тогда конец Рэйнбоу Дэш. Но если всё сделать правильно — она тут же вырубится.

Обмякшее тело пролетело сквозь ветви, оставляя за собой шлейф из оборванных листьев, и упало, взрыв землю. Лира не знала, мертва ли уже Дэш или только смертельно ранена.

Она повернула голову — движение отозвалось болью, вскрикнула, но всё же нашла в себе силы запустить пару сигнальных огней, прежде чем отключиться.

Исход Поветрия: Исцеление

Леро повалился на Луну, оба расхохотались уже до слёз.

— А я ей! — выпалила Луна, пытаясь перевести дыхание, — я ей, значит, и говорю, Тия, говорю, да это ж, поди, Люцерновое Чудище!

Вконец лишившись от смеха сил, Леро плюхнулся на спину и принялся лупить ладонью оземь. В следующую секунду Луна рухнула рядом с ним, обхватив себя крыльями. Казалось, минула вечность, прежде чем они отсмеялись, отдышались и пришли в себя.

— За что ж ты её так? — спросил Леро. Мимо них, оживлённо споря по поводу Раздела Пятого Пакта Унификации, прошествовали командор Ураган и канцлер Пудинг Хед.

Луна взмахнула копытом.

— Да так. Понимаешь, у неё фантазия под розыгрыши совсем не заточена. Она старается, но настоящим гением там и не пахнет. Не поверишь, у неё даже советники для таких дел имеются. Как-то раз она пустила слушок, дескать, я со дня на день должна впасть в охоту, которая случается со мной раз в сто лет, и по этому случаю ищу способ удовлетворить себя без помощи жеребца. Это случилось задолго до того, как изобрели «студень». И вскоре приёмная Ночного Престола была завалена изобретателями и их изобретениями весьма личного свойства. — Принцесса хихикнула. — А я им сразу такая: «Глупцы! То не луна вся изнывает от охоты! Ступайте к Дневному Престолу!» — Её снова начал разбирать смех. — Леро, она не сознается, даже если её миллиард лет пытать, но поверь мне на слово, я уверена, что как минимум один экземплярчик она таки приберегла!

Она всё же расхохоталась... снова, и Леро вслед за нею. И пусть дело и было во сне, в груди у него от смеха уже начинало саднить.

Луна ткнула его копытом, в глазах её блеснул озорной огонёк.

— Я, кстати, ещё не рассказывала ей, что она тебе снилась.

Леро проморгал выступившие от смеха слёзы и приподнялся с земли.

— Снилась? Мне? Что-то не припомню.

Луна улыбнулась ещё шире.

— Ой, да неужели?

Леро отпрянул в сторону.

— Я надеюсь, это был не кошмар?

Улыбка Луны уже сияла всеми зубами. Леро даже на секундочку задумался, а не состоит ли принцесса в дальнем родстве с Пинки Пай.

— О нет, Леро. Вовсе не кошмар! Я и не подозревала, что ты мог такое подумать о моей сестре!

Леро аж с лица спал.

— Ты шутишь.

Едва ли Луна могла бы так широко улыбаться, не будь это сон.

— А костюмчик-то какой был!

— Э-э… костюмчик? — переспросил Леро. Пытаясь спрятать стыд, он закрыл лицо ладонью. — Мне, наверное, лучше этого не знать, но что же на мне было надето?

Даже не видя её, он чувствовал, как она улыбается.

— А я не говорила, что он был на тебе.

Леро хотел от стыда сквозь землю провалиться, но Луна ему не позволила.

— Так что же было на ней надето? — спросил он.

— Самодельный костюм Дэрин Ду, конечно же! — Луна схватилась за бока и снова повалилась на спину. — И весь рог в чернилах! И вся такая серьёзная! Шикарно! Лучше не придумать! Надо будет заказать витраж^[1] и втихаря установить его через тысячу лет, посмотрим, как скоро она его заметит!

Леро глухо застонал, и вторая ладонь легла на его лицо.

— А у вас что, нет закона о неприкосновенности снов?

Всё ещё похрюкивая от смеха, Луна придвинулась к нему поближе.

— Хочешь верь, а хочешь нет, но я об этом почему-то даже не думала, — радостно ответила она.

Пинки Пай хныкала, свернувшись клубочком, на кухне сахарного Уголка. Одна. Совсем одна. Совсем-совсем одна. Кейки ушли за продуктами. Детей они забрали с собой. Гамми дремал в своём корытце. А она была одна. Одна. Совсем одна. Совсем-совсем одна.

Ей не хотелось ждать десять лет, пока дракон, друг Крэнки, проснётся и напишет ей письмо. Это сли-и-и-и-ишком уж долго. Она и десять минут-то кое-как продержалась. Одна. Совсем одна. Никто, на самом деле, не хотел с ней дружить. Никто, на самом деле, не любил её. Кроме неё самой. Только она сама.

Она вдруг воспрянула. Она сама. Ну конечно! Она может побыть сама с собой, она же точно знает, что, по большей части, сама себе нравится, и если бы её было много, тогда она никогда не была бы одна, и всё было бы просто Оки-Доки-Локи, и она точно знала, как это устроить! Скакать вприпрыжку было слишком долго, а она же спешила, поэтому она кинулась галопом, даже не успев подумать, что сперва неплохо было бы открыть дверь, но Кейки были к этому готовы, в конце-концов, миссис Кейк и сама как-то раз на себе это испытала, в тот самый раз, когда попробовала кексик с соусом чили, с тех пор у них в подвале была запасная входная дверь, так, на всякий случай!

Зеркальный Пруд! Да, пользоваться им строго запрещалось, и Твайлайт завалила вход огромным камнем, но Пинки ведь земная пони, да, она не работает целый день в поле, как Эпплджек, но она всё равно сильная, вон, дверь вышибла же, и даже не поморщилась, значит и камень откатить сможет, или обкопать, или попросить Роки, чтобы уговорил камень подвинуться, или ещё чего-нибудь придумать, если Роки не захочет её слушать! Она всегда что-нибудь придумывает, как тогда, когда Флаттершай притащила параспрайтов из Вечнодикого, Пинки же придумала, Пинки всех спасла, спасла весь город, пускай никто и не хотел её слушать, и не хотел ей помогать, и все кричали на неё, и никто её не любил, но это же её город, её Понивиль, она спасла его потому, что она хорошая пони, а хорошие пони всегда так делают!

И вот она уже на месте. Потому что спешила, и знала, куда спешила, скоро у неё будет очень много Пинки-друзей, и она больше никогда-никогда не будет совсем одна, но её копыта врезались в камень и отскочили обратно, а тот даже не шелохнулся, зато вокруг него вспыхнуло сияние магии Твайлайт, и настроение Пинки тут же сменилось с радостно-кудряшечного на уныло-висюлечное.

Она не могла сдвинуть камень. Его не просто сюда воткнули. Его ещё и опечатали. Магией. Вместе со всей землёй вокруг. Она бы не попала внутрь, даже если бы там внизу половина Понивиля рассказывала бы друг другу чужие секреты. Наверное. А Твайлайт молодец. Дело своё знает.

Она ещё пару раз пнула камень, она же хотела его хоть как-то сдвинуть с места, и никаких других вариантов у неё пока не было, можно было, конечно, просто сесть и расплакаться, как она уже делала, и в этот раз Крэнки и Матильда не помогли бы ей, ведь их не было рядом, потому что даже они, на самом деле, её не любили, они пожалели её из вежливости, потому что они были очень воспитанными ослами, и она никому не стала рассказывать об их супер-способностях, потому что она была хорошей пони, пусть её никто и не любил, а может, они были с ней вежливы, потому что не знали, что она хорошая пони, а думали, что она, на самом деле, плохая, и пожалели её, чтобы она никому не выдала их секрет, от этих мыслей ей стало так грустно, что она всё-таки уселась и расплакалась.

Посидеть и поплакать оказалось не так уж плохо, ей даже немного полегчало, а потом она вдруг подскочила и побежала, так и не перестав плакать. Она не знала, куда бежит, ноги сами куда-то бежали, потому что рядом было что-то очень опасное, а когда рядом опасность, пони должны убегать, даже храбрые пони, даже герои Эквестрии, даже те герои, которых уже никто не любит.

Она вдруг остановилась и перестала плакать, но только из-за василиска.

Она попробовала снова побежать и снова заплакать, и на этот раз ещё и закричать.

Леро сидел на деревянной скамье и смотрел куда-то невидящим взглядом. Твайлайт, понурив голову, лежала у него на коленях. В его дрожащей руке было письмо от Рэрити.

Дорогие Беллерофонт и Твайлайт Спаркл,

я искренне надеюсь, что с исходом поветрия жизнь в Кантерлоте наладилась. На весь Понивиль осталось двое, может быть, трое больных, так что можно смело заявить, что и нас эта беда уже миновала. Спайк сказал, что из-за эпидемии и непредвиденных расходов возникли неурядицы с городским бюджетом, но принцесса Селестия вернула городу какой-то давно забытый долг, и теперь всё снова в порядке.

Я решительно не желаю быть гонцом, несущим дурную весть, но боюсь, что другого выхода нет. И потом, лучше вы узнаете об этом от друга, чем от кого-нибудь ещё. Мне искренне жаль, но Лира и Рэйнбоу Дэш сейчас в госпитале, а с ними и Эпплджек. Никто не знает, что же именно с ними приключилось, но похоже, что кто-то серьёзно покалечил Эпплджек, а Рэйнбоу Дэш проявила лучшие из своих умений и качеств и доставила подругу в больницу. Сама я, к сожалению, не смогла проявить должного внимания к случившемуся, однако Спайк и Свити Бэлль утверждают, что вскоре после этого последовал ярко-красного цвета Радужный Удар, а потом у окраины Вечнодикого взмыли в воздух сигнальные огни Лиры.

Леро, в атмосфере полнейшего неведения мы начинаем подозревать худшее. Мадам Мэр даже направила в Кантерлот официальный запрос об увеличении контингента Королевской Стражи. Никто не знает наверняка, но, учитывая, где нашли Рэйнбоу Дэш и Лиру, возможно, те самые существа, из-за которых ты и оказался в Эквестрии, напали на Эпплджек, но встретили достойный отпор в лице двух лучших мастеров боевых искусств во всей округе.

Есть и хорошие новости. Доктора говорят, что все трое поправятся и будут в полном порядке, но на это уйдёт какое-то время. Ничего большего из них вытянуть мне не удалось.

Есть и ещё кое-что, что, возможно, заинтересует принцессу Луну. Не без помощи моей дражайшей сестрицы и Спайка мне удалось выяснить, какая именно часть бремени досталась мне. Полагаю, что с их же помощью я справлюсь с этой ношей. От себя же хочу добавить, что если подобная страсть и столь неуёмные желания — удел всех аликорниц, то наши возлюбленные принцессы за одну только свою стойкость и терпение достойны куда большего уважения.

Обещаю сделать для наших пострадавших подруг всё, что только позволит сделать медицинский персонал. И как только мне станет известно хоть что-нибудь ещё об этом происшествии — я тут же вам сообщу. Леро, Твайлайт, с ними всё будет в порядке. Позаботьтесь о принцессе Луне и царстве грёз. Не отчаивайтесь, я уверена, вы справитесь.

С любовью, ваш друг,

Рэрити

Флаттершай радостно гарцевала через Вечнодикий. О да, она такая замечательная, такая храбрая, такая способная пегасочка! Отправилась совсем одна в такое опасное место и всё затем только, чтобы помочь друзьям, которые так в ней нуждаются. Как, впрочем, и всегда, но иногда они нуждаются в ней больше, чем обычно. Бедная, бедная Эпплджек! Врачи так до сих пор и не сказали, что же именно с ней приключилось. Вот только Дью Кэр — фармацевт — спросила, нет ли у неё, случаем, яда василиска. Конечно же, ничего подобного Флаттершай дома не держала, ведь её маленькие друзья могли бы случайно наткнуться на него, и вот тогда бы у них были серьёзные проблемы. Поэтому она не раздумывая отправилась за свежим ядом прямо в лес!

Ведь раздобыть его можно было только в Вечнодиком. Ох уж этот лес, нехороший лес, но он не виноват, просто нет пони, которая присмотрела бы за ним, привела бы его в порядок. А Флаттершай могла бы, дайте ей недельку-другую, и вы его просто не узнаете, места дружелюбнее и милее будет не найти. Но это потом, сейчас ей нужен василиск. И она как раз знала, где один из них обитает, и он, кстати, её уже тоже знал, и конечно же он будет рад помочь, ведь он такой лапочка.

А вот и он, как раз там, где она и ожидала его найти! Уж в чём-чём, а в повадках животных она разбирается. Василиск — не самое полезное, конечно, из животных, но он ведь не виноват, такова уж его природа. Поэтому она со всем присущим ей изяществом подхватила с земли палку и огрела злобную зверушку по затылку. Не так сильно, чтобы вырубить, но достаточно сильно, чтобы повалить на землю, чтобы можно было прижать его копытом и как следует Взглянуть ему в глаза вверх-ногами. Как жаль, что не многие знают, что вверх-ногами превращающий в камень взгляд василиска не работает! А вот она это знала. Конечно знала, она же — Флаттершай, она знает всё, что жизненно важно для общения и ухода за всеми зверушками, даже за такими вредными, как этот василиск.

Сцедить яд было проще простого, после её Взгляда василиск был рад предоставить даже больше, чем просила Дью Кэр. А чтобы между ними не осталось недопонимания, чтобы эта милая зверушка вдруг не затаила на неё обиду, Флаттершай решила маленько поболтать с ним о том, о сём.

Он был не совсем доволен тем, что его ударили по голове, но Флаттершай на него за это не обиделась, она сказала, что если бы он немножко поработал над своим поведением и если бы стал немного дружелюбнее к пони, то в этом не было бы необходимости. И кажется, он даже согласился, и это было очень разумно с его стороны, не даром Флаттершай слыла самой тактичной пони во всей Эквестрии. Да не будь она так занята своими маленькими друзьями, да и всем остальным Понивилем — отправилась бы в дипломатическое турне и разом уладила бы все вопросы, которые успели накопиться у принцессы Селестии.

Они поболтали ещё немного, и он, похоже, совсем успокоился и даже рассказал ей о странной розовой штуковине, что напала на него вчера. Она громко шумела и быстро бежала, и он как следует её закаменил, чтобы другим розовым шумящим и бегающим штуковинам неповадно было беспокоить василисков.

Флаттершай была ещё и очень умной пони, она уже знала, что Пинки куда-то запропастилась, поэтому она попросила василиска отвести её к этой штуковине, и конечно же, он не смог ей отказать. И разумеется, это была Пинки Пай, на скаку превратившаяся в камень. Конечно же, такое положение дел Флаттершай совсем не устраивало, поэтому она очень вежливо попросила василиска превратить ей обратно в пони, и, поскольку они теперь знали друг друга гораздо лучше, он согласился. И теперь Пинки была в полном порядке, и даже благодарна ей за спасение!

— ФЛАТТЕРШАЙ! — возопила розовая пони, гораздо громче, чем того хотелось бы Флаттершай, но она уже настолько привыкла к таким невоспитанным пони, что даже не стала обращать на это внимания. — ТЫ СПАСЛА-С НАС! ТЫ — НАШ ДРУГ! ПОЖАЛУЙСТА, ПОЖАЛУЙСТА, ПОЖАЛУЙСТА НЕ ПОКИДАЙ-С НАС!

Наверное, она очень испугалась, не каждый же день тебя заточают в камень! И Флаттершай, разумеется, поступила так, как и должна была поступить — она обняла несчастную поняшу и сказала: «Не бойся, я с тобой». Она всегда знала, что сказать, даже тогда, когда её друзья не понимали, что нужно просто её выслушать, но она не держала на них за это обиды.

Пинки тоже её обняла. Крепко. Пожалуй, даже слишком крепко, но Флаттершай, как всегда, стерпела это с присущим ей шармом. Розовая пони расплакалась, но скромность Флаттершай не позволила ей подумать, что это слёзы радости, разве что на секундочку. Да нет же, нет, это будет позже. Она, наверное, просто ещё не оправилась от потрясения, сейчас ей нужна ласка, уход и забота, и только Флаттершай сможет ей всё это обеспечить.

Они отправились домой к Флаттершай, пусть пока Пинки побудет ещё одним из её маленьких друзей. Ведь Пинки их тоже любит, а Флаттершай просто нарадоваться не могла тому, как внимательно её слушает Пинки, и как со всем соглашается, и как кивает, когда она рассказывает ей о том, что любит больше всего на свете.

Но ведь на то она и Флаттершай. И никто во всей вселенной не сравнится с ней.

Луна танцевала на бескрайних ледяных просторах. Это был сон. Её собственный сон. Сон, который не нужно было ни с кем делить. Ей не нужно было присматривать за остальными снами. Она совсем не переживала, что где-то сейчас спит пони, которой нужна её помощь, с ними сейчас была Лучшая Ученица её сестры. О, когда она поправится, нужно будет обязательно отблагодарить Твайлайт! Закатить в её честь пирушку? Давненько уже Кантерлот не видал настоящего веселья. Даже Гала успела превратиться в какую-то нудную скукотищу, такую нудную, что Луне стыдно было даже подумать, что когда-то это был её праздник.

Каждое движение её коньков отзывалось мелодией, безмолвной и радостной песней свободы. Широкий пируэт, и ещё один покруче, прыжок и новый штрих. Она могла бы и взлететь, с тех пор как Твайлайт Спаркл и её друзья спасли её от тёмного проклятья, она стала чаще летать во сне. Теперь же, когда они избавили её от остатков бремени, от того, с чем она так и не смогла справиться сама, полёты стали ещё легче и ещё волшебнее, чем наяву. Она словно снова стала маленьким жеребёнком, беззаботной и счастливой кобылкой, точно уверенной в том, что ничего плохого она сделать не может, что обо всём позаботится кто-нибудь другой.

Почти обо всём. Всё же оставалось кое-что, о чём заботиться приходилось ей. Жеребячие Поля ещё не скоро опустеют. Да, та часть её, что была с ними, не могла в полной мере проявить сочувствие и сострадание, но зато теперь она могла резвиться и играть вместе с ними, а не просто сидеть и оплакивать их. Прекрасные создания, пусть им и не довелось ещё танцевать под луной, но и их жизни достойны уважения. Были и другие части её, присматривающие за другими снами.

Но сама её суть, та самая Луна, Нежнейший Лунный Свет, танцующий среди звёзд, была сейчас здесь. Ночь танцевала вместе с ней — тени, что спасали от жары и утешали в горе, скрывали тревоги и исцеляли раны. Ещё прыжок, короткий росчерк и серия шагов, высекающих снежинки изо льда.

Так. Теперь посмотрим.

Она распростёрла крылья и взмыла в вышину, чтоб осмотреть свой личный мир. Да. То, что надо.

Там, в росчерках коньков, был её портрет и портрет её сестры, обе гордо смотрели вперёд и вели за собой объединённые племена под звуки Истинной Песни Гармонии, той самой, вечной, что остальные пони слышат лишь урывками.

Вон там луна и солнце, и их возлюбленный мир под ними.

А там — семь отважных кобылиц и их пришелец, приветствуют её.

И наконец. Совсем нечёткий, почти неразличимый портрет жеребеца, которого она должна бы помнить, но покуда все её попытки были тщетны. Ей всё же удалось вспомнить его имя. Сэйбл Шилд. А ещё она вспомнила, что любила его, но так и не могла вспомнить, кто же он. Помнила лишь, что он был ей очень дорог, остальное придёт к ней потом, со временем.

Она сокрыла этот сон в особом тайном месте, где прятала всё, что было ей дорого. Луна угасала, она была лишь частью себя прежней, возможно, однажды она померкнет снова, тогда ей и пригодятся эти сны.

Рэйнбоу Дэш смотрела в белый потолок. Всё было где-то далеко. Даже её тело, будто и не её вовсе. Она могла повернуть голову, почему бы и не повернуть. Хм. Не похоже на обычную больничную кровать. И в этом она была уверена, в прошлый раз она успела на обычную больничную кровать насмотреться. Эта была гораздо массивнее, и ноги её были привязаны к кровати ремнями. Она попробовала потянуться, но копыта её даже не шевельнулись. Ого, и вправду странная кровать.

В неё была воткнута целая куча трубок. Наверное, дело совсем дрянь. Может, она в гору влетела? Да нет, вроде бы ничего такого не было. Хотя, она б на это посмотрела, там поди воронка осталась метра в три глубиной. Да, зрелище, наверное, просто потрясное.

Головокружение постепенно отступало. Не сказать чтоб ей совсем полегчало, но голова уже не была такая ватная. Теперь можно было попробовать вспомнить, как же она сюда загремела. Авария? Или драка? Наверное, драка. Нежто она с Твайлайт так сильно поругалась? Нет, Твайлайт в Кантерлоте. А здесь, в Понивиле, не так много было пони, которые могли бы её так отделать. На неё напали? Из засады? Да нет, она бы успела улететь. И потом, это не объясняет того, что она прикована к постели. Обе левые ноги сломаны — это понятно, но правые-то зачем привязали?

Она ещё раз осмотрела палату. В палате она была не одна. Стоп. А кого это сена случилось с Эпплджек?

Да, точно. Она летела на ферму Сладкое Яблочко и...

...и там нашла Эпплджек, всю изувеченную. Так. Значит, ЭйДжей жива и тоже идёт на поправку. Хорошо. Похоже, у неё переломана куча костей, на пол-головы повязка какая-то, а по всему телу синяки от копыт, но доктора с этим справятся. Значит, ЭйДжей она спасла. Хорошо. А потом… потом она отправилась искать того, кто на неё напал, так? И... наверное, нашла. И он-то ей и навалял. А что, логично. Ага. Очень на неё похоже, Рэйнбоу Дэш ведь самый верный друг.

Пришли доктора и сёстры, и ещё кто-то — она особо не рассматривала. Её всё ещё мутило. Странно как-то мутило. Но когда они ушли, муть отступила, значит, что бы её не вызывало, они это выключили.

Ей стало лучше, почти нормально, вот только тело всё гудело. Вдруг дверь снова открылась.

— Привет, Лира, — прохрипела Рэйнбоу Дэш. Её мятного цвета кобылка сидела в кресле-каталке, загипсованная от шеи и до поясницы. Кресло толкала медсестра. — Тебе, я смотрю, тоже досталось?

— Пожалуйста, оставьте нас наедине, — попросила Лира сестру, та кивнула и вышла, закрыв за собой дверь.

— Что ты помнишь, Рэйнбоу Дэш? — спросила Лира, когда они остались в палате втроём.

— Помню, нашла избитую ЭйДжей, помню, принесла её в госпиталь, потом, кажется, отправилась искать того, кто это с ней сделал, — ответила Рэйнбоу. — А потом… в каком-то всё тумане. Ты что? Тоже там была? Как мы? Задали им жару?

— Можно и так сказать, — тихо ответила Лира. — Тебе Эпплджек хорошо из постели видно?

— Ну да, — ответила Рэйнбоу. — Кто-то неслабо её отдубасил. И этот «кто-то» знал, что делает.

— Можно и так сказать, — снова сказала Лира. — Все четыре ноги, репица, глазница, сломанные рёбра, раздробленное копыто, множественные внутренние повреждения, наверное, во время следующей своей охоты, ей придётся просить партнёра быть с ней ну очень нежным.

Рэйнбоу Дэш удивлённо моргнула.

— Здорово же ей досталось.

— Она крепкая пони, — ответила Лира без тени эмоции в голосе. — Ни единорогу, ни пегасу не хватило бы силы, чтобы так её избить.

— Стало быть, это был земной пони? — недоверчиво спросила Рэйнбоу Дэш. — Да быть того не может!

— Судя по стилю, не похоже на земного пони, — согласилась Лира. — Да и копыта у земных пони не такие.

Рэйнбоу Дэш пригляделась. У пегасов очень острое зрение и слух. Да, Лира права, следы от копыт, что покрывали тело ЭйДжей, были узкими и заострёнными, совсем не такими, как у земных пони.

Глаза Рэйнбоу вдруг распахнулись. Сердце, кажется, замерло. Она посмотрела на Лиру.

— Я знаю лишь одну пони, которая дерётся в пегасьем стиле и обладает силой земной пони, — кивнула та.

Рэйнбоу Дэш открыла рот. Хотела вдохнуть, но не смогла. Нет. Не может быть. Это просто невозможно. Она не могла.

Лира выжидала.

Рэйнбоу Дэш всё ещё не дышала. Она не могла дышать. Она не могла сделать этого с ЭйДжей. Бред какой-то. Учинить такое с другой пони во время соревнований было её худшим кошмаром. А это? Это было хуже, чем кошмар. Это было... для этого даже места на шкале отстоя не было. Такое... такое могло совершить только чудовище.

Уродина.

От вопля Рэйнбоу Дэш у Лиры заложило уши. Природа наделила пегасов голосом, силой своей способным превозмочь бурю, докричаться с небес до земли. Но в таком ужасе и таком отчаянии этот голос был сильнее самой сильной бури. Лира заперла дверь и подождала ещё немного.

Вопль отчаяния стих, сменившись жалобным стоном.

— Ты не виновата, Рэйнбоу, — сказала она, когда наконец почувствовала, что её услышат. — Ты должна была узнать, иначе ты никогда не смогла бы с этим смириться. Но знай, это не твоя вина. Тебе достался гнев Луны. В тебе вся ярость, что Лунная Принцесса боялась выпустить в царство грёз Эквестрии. И ты с нею справлялась. Я не знаю, почему ты сорвалась, но ты не один день носила в себе всю ярость Найтмэр Мун.

Ответом ей был всё тот же стон.

Лира вздохнула.

— Я скажу тебе, когда ты будешь готова слушать, Дэши. — Её рог окутался сиянием, и из кармана за спинкой кресла к ней подплыл клерсах. Она коснулась магией струн и запела одну из песен, что Леро принёс в Эквестрию с собой. Не совсем, может быть, так, как она звучала в оригинале. Но она пела её сама, без всякой помощи со стороны Магии Гармонии.

Когда я вспомню о грехах,
То не поверю, что это сделал я.
Тебе желаю того же.

Ведь мир наш создан для добра
И я хочу познать его.
Тебе желаю того же.
Тебе желаю того же.

Все ищут прощенья.
Не знаю, как жить без него
Без веры в прощенье
Без веры в прощенье

Где-то на середине песни стоны затихли — Рэйнбоу Дэш отключилась.

Когда она очнулась, Лира была рядом.

— Ты готова научиться, Рэйнбоу Дэш? — спросила она.

— Чему? — убитым голосом ответила пегасочка. — Тому, как калечить друзей? Думаю, это я уже умею.

— Тому, как сохранить покой, — ответила Лира. — В тебе кроется больше самообладания, чем может показаться.

— Не так уж и много, — буркнула она в ответ.

— Я вижу, как ты движешься, — тихо молвила Лира. — Как направляешь каждое своё движение, каждый взмах крыльев. В тебе кроются сила и воля большие, чем у всех пони, что я прежде встречала. Ты стала бы грандмастером во многих стилях, если бы тебе хватило терпения. И тогда ты сама захотела бы достичь большего.

— Ты же знаешь, я этих ваших медитаций терпеть не могу, — напомнила ей Рэйнбоу Дэш. — И потом… я и так слишком опасна...

— Зато, теперь у тебя куча свободного времени, почему бы не потратить его на то, чтобы научиться контролировать себя? — гнула своё Лира. — Ты опасна, только пока на тебе этот шлем. Но он уйдёт, а ты останешься. Мы здесь и сейчас, да и момент вполне подходящий.

Ни один мускул Дэш не дрогнул.

— Ладно, — тихо ответила она. — Хорошо.

Лира улыбнулась.

— Иногда приходится падать, чтобы продолжать движение, — сказала она. — Закрой глаза. Начнём с того, с чего начинают все в этом мире. С первого вдоха.

Луна смотрела на проплывающие над нею облака. Их не направляли пегасы. Их нёс вольный ветер. Сверху пригревало солнце. Его не вела магия. Оно было неподвластно магии. Подчинить его было всё равно, что выжать океан насухо. Оно было больше. Свободнее. Мягче и жёстче, чем солнце Эквестрии. Но и оно согревало свой мир.

— В Эквестрии есть похожие места, — сказала она как бы между прочим. Это был безмятежный сон. — Погода там живёт сама собой, и солнце, ведомое Тией, не уделяет им внимания большего, чем гребням волн. Ему всё равно.

Леро сидел рядом с ней, обхватив колени руками. Он не смотрел на облака. Он смотрел на бескрайнее море пшеницы, раскинувшееся перед ним.

— Я должен быть с ними, — ответил он.

— Многие жеребцы так говорили, — ответила она. — Сейчас не так уж часто, но прежде, предавшись сну в палатке, во время военного похода, вдали от своего табуна, перед лицом грядущей битвы, готовые вернуться со щитом иль на щите.

— Я не жеребец, — ответил он. В его голосе не было гнева. Это был безмятежный сон. — Я должен быть с ними.

— Но вместо этого ты служишь своей стране, как служили и они, — напомнила она. — Я безмерно благодарна тебе, Леро, кабы не ты, теперь бы я была куда слабее. Да, сестра моя поднять и закатить луну сумеет, когда то будет так необходимо. Но есть и то, чего не сделает она, не перестав быть светлым ликом всея Эквестрии.

— Ты про охрану рубежей от Ктулху и Древних Богов, да? — спросил он.

Она на мгновение задумалась, затем сказала:

— Ваш род меня страшит, Беллерофонт. Любви не знали вы, но выдумали вы её. Не знали и кошмаров, но выдумали и их тоже

— Погодь, ты что, правда этим занимаешься? — спросил Леро. — Я же пошутил.

— Ты осторожнее ступай, когда идёшь с Принцессой Снов, Беллерофонт, — ответила она. — Есть вещи, о которых мир подлунный знать не должен.

Он снова посмотрел на пшеничное поле.

— Я просто хочу быть уверен, что с ними всё будет в порядке.

Она придвинулась ближе и погладила крылом его плечо.

— Так и будет.

— Откуда ты знаешь? — спросил он.

На её мордочке вдруг промелькнула до боли знакомая улыбка.

— У меня такое предчувствие.

Он посмотрел на её улыбку, затем заглянул в её глаза.

— Тия и я однажды тоже были Хранителями Элементов Гармонии, — напомнила она. — Такое бесследно не проходит.

Эпплджек даже глаза открывать не хотела. Она облажалась. Снова. Даже с таким простым делом не справилась. Теперь её семье ещё и счёт за лечение выпишут, и тогда ферме кранты, и тогда её семья помрёт с голоду, а следом и все остальные пони в округе. И всё это из-за неё.

— А не слишком ли ты себя жалеешь, Эпплджек? — донёсся голос Бабули Смит. — Ты ж в курсе, что всё это вслух сказала? И поверь мне, глупость это несусветная.

Она открыла глаза. Вот она Бабуля, сидит рядом с её постелью. А рядом с нею Маки. А в другом конце палаты лежит Рэйнбоу Дэш. А что с другой стороны, она не видела.

— О нет, — простонала Эпплджек. — Никто ж не должен был пострадать. Я опять облажалась.

— Эпплджек, ничего ты не облажалась! — возразила Эпплблум. — Ты ж лучший фермер на свете!

— Агась, — согласился Макинтош.

Эпплджек закрыла глаза, она просто не могла смотреть в лица своим родным. Они так стараются подбодрить её, а она ведь этого вовсе не заслуживает, они делают вид, что она вовсе не неудачница, а ведь именно так оно и есть.

— Ты опять это вслух сказала, Эпплджек, — снова донёсся голос Бабули Смит, но на этот раз в нём послышались резкие нотки.

— И я не стану возражать, если вы прям щас уйдёте и отречётесь от меня, — пробормотала Эпплджек. — Тогда вам за меня хотя б платить не придётся.

Что-то тёплое вдруг прижалось к её мордочке. Она открыла глаза. Это Бабуля Смит наклонилась к ней и теперь смотрела ей прямо в глаза. И в глазах её бушевало адское пламя.

— А ну. Повтори. Что. Ты. Сказала. — потребовала она, сплёвывая каждое слово, словно заколачивая гвоздь в крышку гроба. — А ну скажи, Эпплджек, что веришь в то, что счас сказала. Скажи, что Эппл может быть недостоин своей семьи. Скажи, что Сладкое Яблочко — не самая лучшая ферма в Эквестрии. Ну. Давай. Скажи.

Эпплджек посмотрела в её глаза, ну, в тот глаз, что видела. Челюсть её дрогнула.

— Прости, — прошептала она. — Я… Я знаю, что это не так. Знаю. — Она сглотнула слёзы. Но слёзы Бабули всё равно коснулись её щёк. Горячие. Горькие. — Но я не могу. Никак не могу из головы выкинуть. Всё думаю об этом. Не могу. Прости. Я не могу...

Бабуля прижалась к ней ещё ближе, и адское пламя в её глазах сменилось теплом домашнего очага. ЭйДжей на секундочку даже показалось, что она снова жеребёнок, готовит свой первый в жизни яблочный пирог; она его тогда запорола по самое не балуйся, но Бабуле он всё равно понравился, и она помогла ей, и следующий пирог у них вышел на славу.

— Мы всегда будем с тобой, — сказала она. — Какую б там задачку принцесса тебе и твоим друзьям не задала, Эпплджек, твоя семья всегда будет с тобой. И так будет всегда.

— Прости, Бабуля, — прошептала ЭйДжей, — пожалуйста, прости.

Макинтош наклонился к ней, а затем повернулся и… Эпплджек не видела, что он сделал, но вскоре ей вдруг стало гораздо лучше, так, как будто всё это было не напрасно.

— Лучше? — спросил он.

— Гораздо, — ответила она и улыбнулась так широко, как только могла. Всё было хорошо и становилось всё лучше и лучше, и свет стал ярче и искристее, но мало ли чего там со светом вообще бывает.

Бабуля посмотрела ей в глаза ещё немного, а затем отпрянула.

— Ну вот и ладненько. Твои друзья рассказали нам, что случилось, а Рэйнбоу Дэш сказала, что лично позаботится о тебе, виновата она там или нет. Я не знаю, в какую там магическую мутотень вы ввязались, но запомни, никто никого не будет ненавидеть, никто ни от кого не будет отрекаться. Мы пройдём через это все вместе, как один.

Макинтошу и Эпплблум к этому нечего было и добавить, они и не стали. А вот Рэйнбоу стала. Она в своей постели была зажата, как башмак в колодке, но всё равно нашла силы повернуться и сказать, да так сокрушённо, что ЭйДжей от неё и не ожидала:

— Прости, Эпплджек, Я знаю, что в меня закачали хреналион лет аликорнской ненависти, но сделала-то это я. Я буду помогать вам в саду каждый день, до тех самых пор, пока ты сама не скажешь, что я отплатила долг. Каждый день. Самым первым делом. Даже тренироваться не буду, пока не закончу.

И вдруг в её голосе зазвучали нотки надежды.

— Может быть, даже тебя кой-чему научу? Ты бы в лёгкую освоила «Расколотый Камень», но я его почти не знаю, зато я знаю «Дрожь Земли».

Эпплджек даже хихикнула. Вышло не совсем так, как обычно, зато на душе полегчало.

— Ой, да не бзди ты, сахарок. Я ж ведь это тебя специально подначивала, чтоб ты сделала ровно то, что сделала. — Ого, то ли кровать под ней стала раскачиваться, то ли что-то внутри неё зашевелилось, но ощущения были просто специфические. — Я б ничего такого и не сказала, кабы не хотела, чтоб ты меня укокошила, — радостно продолжила она. И даже не заметила, как ужас исказил лица всех присутствовавших пони. — Ты нужна Понивилю, и ты отличный летун, и коль ты сказала, что поможешь деревья околачивать, значит поможешь деревья околачивать. Ток вот, некогда мне твои мудрёные махи ногами изучать, так что ты давай это как-то без меня.

Она снова закрыла глаза. У-ух ты! И пускай она облажалась, чувствовала она себя всё равно просто чудесно. И как бы там ни было, она знала, что её друзья и её семья всегда будут рядом и всегда будут готовы помочь ей, потому что они любят её, пусть она того и не заслуживает. У неё вообще самые охренительные друзья и самая лучшая семья, о каких могут только мечтать пони. И чё-т она как-то вдруг устала. Она слышала мягкий бас Макинтоша, тот что-то говорил Рэйнбоу Дэш. Что-то про яд василиска и про обезболивающие и про какую-то Антю Депрес... Анту… ток вот она никого такого не знала… да это уже было и не важно.

Дражайшая Принцесса Селестия,

Как уполномоченный принцессой Луной представитель Ночного Престола в Понивиле, я освобождаю от всех обвинений пегаса Рэйнбоу Дэш, повинную в преступлениях против вашей верноподданной Эпплджек с фермы Сладкое Яблочко. Обвиняемая получает полное прощение в связи с тем, что на момент совершения преступления не была в ясном уме, находясь под действием магических сил, коими не могла управлять. Данные магические силы обвиняемая приняла добровольно, на свой страх и риск, не зная ничего об их возможностях и природе, имея целью спасение Эквестрии. Обвиняемая по-прежнему находится под действием вышеуказанных сил и осознаёт необходимость ограничения собственной свободы, однако мы полагаем должным заменить содержание под стражей на домашний арест.

Как уполномоченный принцессой Луной представитель Ночного Престола в Понивиле, я освобождаю земную пони Эпплджек от обвинений в попытке самоубийства. Обвиняемая получает полное прощение в связи с тем, что на момент совершения преступления не была в ясном уме, находясь под действием магических сил, коими не могла управлять. Данные магические силы обвиняемая приняла добровольно, на свой страх и риск, не зная ничего об их возможностях и природе, имея целью спасение Эквестрии. Обвиняемая на данный момент находится на лечении в госпитале, где ей дополнительно прописан курс успокоительных средств, которые она будет принимать, покуда не сможет подчинить себе вышеуказанные магические силы.

Как уполномоченный принцессой Луной представитель Ночного Престола в Понивиле, я прошу отнести на счёт Ночного Престола все расходы, связанные с госпитализацией и последующим лечением Рэйнбоу Дэш, Лиры Хартстрингс и Эпплджек, поскольку их увечья были получены в момент нахождения на службе у Ночного Престола. К данным расходам прошу отнести все расходы на непосредственное лечение, реабилитацию и возможные расходы на оказание психологической помощи; материальную помощь ферме Сладкое Яблочко, в связи с временной нетрудоспособностью кормильца; материальную помощь Понивилю в связи с временной нетрудоспособностью погодного координатора; оплату по больничному листу для Рэйнбоу Дэш; а также оплату всех расходов на организацию вечеринки, которую неминуемо устроит Пинки Пай, когда все поправятся.

Как уполномоченный принцессой Луной представитель Ночного Престола в Понивиле, я прошу отнести на счёт Ночного Престола все расходы, понесённые заведением «Сахарный Уголок», в связи с неконтролируемым поеданием их продукции, порчей имущества и упущенную прибыль, в связи с временной нетрудоспособностью их подмастерья, земной пони Пинки Пай. Кроме того, прошу отнести на счёт этих расходов, жалование, недополученное вышеуказанной земной пони и все расходы на её временное содержание, которые понесла пегас Флаттершай. Полагаю данные выплаты справедливыми, поскольку вышеозначенная земная пони не была в ясном уме, находясь под действием магических сил, коими не могла управлять. Данные магические силы она приняла добровольно, на свой страх и риск, не зная ничего об их возможностях и природе, имея целью спасение Эквестрии. На данный момент состояние Пинки Пай стабильно, а вышеуказанные магические силы находятся под контролем, при постоянной поддержке со стороны пегаса Флаттершай.

И в заключение, как уполномоченный принцессой Луной представитель Ночного Престола в Понивиле, я прошу Ночной Престол разместить в бутике Карусель заказ на 1 (одно) платье по выбору и в соответствии с личными предпочтениями единорога Рэрити, без каких-либо ограничений на стоимость заказа. Также я постановляю, что единорог Рэрити должна представлять Ночной Престол на предстоящим Гранд Галопин Гала, где она и представит данное платье во всей его красе и в надлежащей манере.

Ваша верная подданная,

Лира Хартстрингс,

Уполномоченный представитель Ночного Престола в Понивиле

Когда Луна снова смогла встать на ноги, исход поветрия (по крайней мере в Кантерлоте) стал очевиден. Чума всё ещё бушевала в стойбищах бизонов и за пределами Эквестрии, но солнце и луна снова были в надёжных копытах. Для Луны вернуть бремя было так же непросто, как снова взвалить на плечи гору, от веса которой она уже успела отвыкнуть, но она сделала это с радостью. Ведь к тому времени бремя её стало легче. Часть его удалось укротить, а часть так и вовсе практически победить.

Впервые за долгое время принцесса Луна смогла взглянуть со своего балкона на земли, которыми правила вместе с сестрой, и признать, что не желает владеть всем, что видит, что у всякого есть право на его собственную жизнь и собственную судьбу.

Она не держала зла на тех, кто позабыл о ней. Да, она сердилась, да, что-то она упустила и никогда уже не сможет наверстать, но пройдёт и это, придёт новый порядок. Но всё это произойдёт уже внутри неё.

Она искренне гордилась тем, что стала лучше прежней себя, стала той Луной, какой и должна была быть. Это было лишь началом долгого пути. Но и с этим она справится.

Она смотрела на пони, что шагали по вечерним улицам и проспектам, и знала, что пусть телом они не могут быть всегда с ней, они всегда будут с нею мыслями. Она знала, что есть пони, которые не всегда смогут быть подле её Престола, но каждое их возвращение будет от того лишь слаще.

Она закатила луну и наблюдала за восходом солнца, зная, что её сестра давным-давно простила ей все прегрешения. А если кто-то и затаил на неё обиду, то у неё всё равно есть сестра и есть друзья — те, кто простил и те, кто любит её.

Леро покинул Кантерлот первым же поездом, едва Луна заверила его, что чувствует себя вполне здоровой, но не раньше, чем отважный доброволец решился войти в её покои, дабы подтвердить, что болезнь принцессы более не заразна. Твайлайт Спаркл уехала вместе с ним, и пусть в подлунном мире нет места памяти о дозоре, что она несла в Царстве Грёз, где-то в глубине её души навсегда останется то, что она никогда не забудет, то, что она вобрала из снов Эквестрии.

По обе стороны от неё шагали стражи. По давней традиции, установленной Селестией, в личный караул выбирали лишь самых прекрасных из жеребцов. Сейчас они войдут в тронную залу. Единую, в которой стоят оба трона. Не будет более раздельных зал для Дневного и Ночного Престолов. Впервые за многие месяцы она сможет воочию увидеть сестру, и вместе они заверят всех пони, что всё отныне будет хорошо.

Двери распахнулись, распахнулись и глаза принцессы. Не было торжественного парада. Не было толпы знати, жаждущей аудиенции.

Зато всюду были открытки, приколотые к серпантину, украшавшему стены. «Скорее поправляйтесь, Принцесса», гласила одна, «Мы скучаем», было в другой, «Спасибо вам, Принцесса», в третьей. Открыток было бесчисленное множество, и все они пестрили серебряными полумесяцами и звёздами, и на всех были выведенные тёмным карандашом образы Всетемнейшей Аликорницы. А вместе с открытками её встречали и их авторы. Огромная орава жеребят хлынула к её ногам, едва она переступила порог тронной залы, и все они спешили поблагодарить её за то, что присматривала за солнцем, покуда принцесса Селестия была больна, за то, что была с ними во сне, пока были больны они сами, а некоторые просто восхищались размахом её крыльев.

Она рухнула на колени, слёзы заструились по её щекам, она сгребла в охапку трёх, а может, и четырёх жеребят, что оказались поблизости.

— Спасибо, — только и смогла вымолвить она. — Спасибо вам всем.

Перед Дневным Престолом сидела её сестра, а рядом с нею, перед Ночным Престолом сидел её дражайший Пипсквик; на нём был совершенно очаровательный пиджачок и галстук. Покуда она шагала к своему трону, у её ног вилась толпа жеребят, выкрикивая приветствия и поздравления. Шагать пришлось очень осторожно, чтобы ненароком на кого-нибудь не наступить. Когда она подошла к трону, Пип шаркнул ножкой и шагнул в сторону. Луна заняла своё место, и он тут же вцепился в её ногу так крепко, как только мог.

— Как здорово, что вы вернулись, Принцесса! — воскликнул он, прижавшись к её боку. Она почувствовала, как её шёрстка тут же намокла от его слёз, и поспешила погладить жеребёнка кончиком крыла.

Её сестра тоже решила наплевать на формальности и протоколы и поспешила заключить её в крепкие объятия.

— И снова, с возвращением тебя, сестрица, — сказала она.

— Спасибо, — прошептала в ответ Луна.

А затем она подняла голову и обратилась ко всем своим, пусть и самым маленьким, собравшимся подданным:

— Спасибо всем вам! А теперь! Давайте ВЕСЕЛИТЬСЯ!

Пусть обычно Рэйнбоу Дэш и стеснялась при всех проявлять свою привязанность, сейчас она сидела прижавшись к Леро. По другую от него сторону точно так же сидела Твайлайт. Эпплджек, Флаттершай, Рэрити, Пинки Пай, Спайк и Лира тоже были рядом. В Сахарном Уголке не было стола, за которым они бы все уместились, но они всё же умудрились это сделать. И весь стол был занят одним-единственным подносом кексиков, которые приготовила специально к этому случаю Пинки Пай, для других блюд просто не нашлось места. Шоколадные кексики с тёмно-синей глазурью и с серебряным полумесяцем сверху. На вкус они были… просто божественны.

— Я так рада, что все наконец-то снова в сборе, — воскликнула Пинки и совершенно неожиданно обняла Флаттершай, та, не то чтобы совершенно неожиданно, пискнула и попыталась закрыться крыльями. — Без обид, Флаттершай, но все эти твои белочки, и кролики, и бобры, и котята, и щенята, и медведь, и птички, и бурундучки, и зайчики, и трубкозуб, и цыплята… — Она вдруг заткнула рот копытцем, но тут же вытащила его обратно. — О, гляди, здесь тоже работает! Так вот! С ними, конечно, весело, но они не сильно любят такие вечеринки, поэтому мы их не пригласили.

— Нет, это ты меня прости, — краснея извинилась Флаттершай, — я понимаю, что была не самой лучшей сиделкой. Сама поверить не могу, что была такой грубой. Хуже и быть не могло. Честное слово, я больше так не буду.

Никто за столом не придал этому «извинению» особого значения. Все в городе знали, что она способна на большее, когда дело доходит до торга на базаре, хоть и уступает многим в Понивиле. Никто не удивился, когда она приютила зарвавшуюся повесу; никто не удивился, когда под её присмотром Пинки… ну, не то чтобы снова стала нормальной, но хотя бы стала обычной Пинки.

— Да ты не переживай, Флаттершай! — радостно ответила Пинки и разжала объятия ровно настолько, чтобы пегасочка смогла наконец-то из них выпутаться. — Зато у меня теперь есть целый новый проект! Я должна придумать такую вечеринку, которая понравится всем твоим маленьким друзьям, чтобы и их отблагодарить за гостеприимство!

В умах каждой из пони промелькнула своя картинка грядущего празднества, объединяло их, пожалуй, обилие обожравшихся зверюшек шатающихся по городу в праздничных колпаках. И только Леро, как это ни странно, представился музыкальный номер, основанный на песне Акуна Матата^[2].

— Мы поможем тебе, Пинки, всем, чем сможем, — сказала Рэрити, аккуратно откусив кусочек кекса. — И кстати, всё как-то не получалось спросить, как у меня вышла вечеринка в честь твоего выздоровления? Я ни в коем случае не хотела посягнуть на твоё место, но ты ведь не могла сама себе её устроить.

Мысли Пинки пронеслись со скоростью молнии: шариков было слишком мало, а впрочем, их всегда слишком мало, потому что если их будет столько, сколько надо, то гостям просто места не хватит, серпантин был закреплен слишком жёстко, а нужно чтоб он легко обрывался и оставался в гриве как напоминание о вечеринке, торт был хорош и элегантен, конечно, но нужно было больше крема и украшений, и кексиков! И в целом, было как-то всё скованно, а должен был быть просто взрыв веселья. Но это всё можно было смело отбросить, ведь это была вечеринка специально для Пинки Пай, более того, это была вечеринка, которую Рэрити устроила специально для Пинки Пай, а это значило куда больше, чем соблюдение всех её стандартов.

— Это была самая лучшая вечеринка, которую мне только устраивали! — ответила Пинки и перегнулась через стол, чтобы обнять Рэрити. Рэрити рассмеялась и обняла её в ответ, а ведь могла же и обойтись своими жеманными штучками, как всегда!

— Да уж, оттянулись тогда как следует, — согласилась Эпплджек. У неё всё ещё был гипс на переднем копыте и повязка на глазу, но она уже не принимала настойку на яде василиска, которую ей прописали в госпитале. Первые дня два-три отвыкания были тяжёлыми, но не тяжелее, чем тогда, когда ей приходилось её принимать. Как только её выписали из госпиталя, она отправила посылочку принцессе Луне в Кантерлот. И письмо к ней приложила. Длинное такое письмо. Как она сказала, очень личное письмо, но если в двух словах — пригласила принцессу посетить её ферму и, может быть, испечь яблочный пирог на двоих. И ежели с первого раза у ней не получится, то они попробуют ещё раз и ещё, пока не выйдет как надо.

— Вот уж точно, — согласилась Рэйнбоу Дэш. Все ожидали от неё большего, но никто не решался заговорить первым.

Рэрити выпуталась из объятий Пинки.

— Рэйнбоу, дорогая, с тобой всё в порядке?

— Да, лучше не бывает, — радостно ответила лазурная пегасочка. — А что?

— Ну, хотя бы то, что я обычно таких приёмов не устраиваю, — ответила Рэрити. — И я полагаю, что заслужила немного больше, чем просто «Вот уж точно».

— Давай потом, — усмехнулась Рэйнбоу. — Сейчас всё слишком уж хорошо. Леро вернулся, все живы и здоровы, да и после медитаций с Лирой мне как-то не по себе. — И вдруг она показала Рэрити язык. — Но если для тебя это слишком необычно, я могу пойти выкинуть пару трюков и подразнить тебя немного.

Рэрити рассмеялась, и все вдруг обнаружили себя в объятиях друг друга. Спайк же оказался в самом центре этих обнимашек, зажатый со всех сторон телами пони (и человека). Когда объятия разомкнулись, магия Твайлайт оттянула дракончика в сторону.

— Что-то ты сегодня притихла, Твайлайт, — отметил он.

Твайлайт улыбнулась и обняла его.

— Просто устала немножко, — ответила она. — Я и не помню в подробностях, каково это было подменять Луну, но сил из меня это вытянуло ого-го сколько. Нельзя просить единорога выполнять обязанности аликорна. Как-то это слишком. Мне теперь хочется побыть просто Твайлайт Спаркл. — Она чмокнула дракончика в лоб. — И это касается и тебя. И Леро, и Дэш, и Лиры, и всех моих друзей. Я просто хочу немножко побыть самой собой.

И снова всеобщие обнимашки, но на это раз в их центре оказалась Твайлайт. А большего она и не хотела.

¹↑

²↑ Оригинал

Собеседование

Проклятые

Форка и багрепортов псто

My small self-insert

МЛП: Месть Волка

После вечности

Обаятельные и привлекательные властелины человечества

Ученик Ночи

Обещание

Гнозис