Сборник драбблов

4.2. Стадо

Когда пони предлагается посмотреть на что-либо по-новому, используется фраза «представь, что ты бета». Беты стоят на берегу бурления жизни, лишь изредка обращая к этой шумной реке чуть тронутые интересом взгляды, чтобы посмотреть, что там происходит, и снисходительно усмехнуться с высоты своего интеллекта и бесстрастности: сколько же проблем и усложнений несёт обилие гормонов, как оно кружит голову и окутывает туманом зрение.

И на самом деле им страшно смотреть в тот промежуток биологического потока, где гормоны устраивают целый карнавал с брызгами крови и спермы — подростковый период. Словно всё то, что временами заставляет цивилизованных существ, обуздавших огонь и чернила, грызться за первичные низкие материи, словно животных, отравило каждую клетку податливых впечатлительных мозгов и паразитическим червём проросло в пластичный юный разум. Это был единственный случай, где уже омеги и альфы могли проявить к бетам снисхождение: стерильные вы лабораторные крыски, не понимаете, что незачем вызывать полицию туда, где взрослеющие жеребята пробуют свои силы в этой жизни, борясь за любовь, авторитет и свободу.

Беспокойство бет действительно было преувеличенным: молодые альфы и омеги, влекомые инстинктом, сбивались не просто в табун, а в целое стадо, внутри которого уже образовывались табуны или пары. Страсти, кипевшие там, задевали только внутреннюю жизнь этой временной ячейки общества, обновлявшей свой состав каждый год с прибытием новых половозрелых пони, и никак не вредили жизни старших или младших граждан — если те, конечно, не окажутся достаточно глупыми, чтобы попытаться влезть в подростковую драку без оружия или средств защиты. Их случалось немало, и по любому поводу: когда в крови подростков пышет огонь, а в голове свистит ветер, им не нужно даже искры, чтобы задымить или вспыхнуть — достаточно окажется пристального взгляда солнечного луча.

Омеги визжали и попискивали при виде расправ, учиняемых альфами друг над другом, но, в целом, были ровным счётом такими же, как и они: вовлечёнными в низменное действо, зачарованно наблюдавшими за каждым его поворотом и одержимо трепещущими в жажде познаний. Они выражали свою страсть к происходящему внутренним волнением и тягой возвращаться в стадо снова и снова так же, как альфы выплёскивали энергию и амбиции в бесконечных драках и демонстрациях. Это была гармоничная ячейка общества, которая существовала до и будет существовать после — ни горожане, ни мэры, ни короли никогда не думали противостоять ей, ибо она являлась частью естественного хода жизни, и попытки ограничить или запретить её сделали бы только хуже для всех.

Подростковый период становился самым значимым в жизни каждого пони: альфы и омеги оказывались приобщены к обширной и сложной сети ровесников, заводили новые знакомства, ввязывались в интриги, прикасались друг к другу, учились искать своё место и уживаться в существующей модели общества. В любом городе непременно существовал негласный — а порой даже кочующий — штаб для юных обладателей широко распахнутых глаз, трепещущих ноздрей и неспокойных ног. Понивилль не стал исключением. В тёплое время молодёжь обитала неподалёку от часовой башни, в холодное — на вокзале.

Скуталу и Свити Белль предстояло пересечь весь город, чтобы попасть на летнюю площадку стада. Путь их удлинялся ещё из-за того, что, взбудораженные обнаружением Эпплджек, они теперь чувствовали себя преследуемыми. Им казалось, что каждый горожанин уже прознал о накрывшем их в амбаре Эпплов безумии, и любой взгляд в их сторону будет таить осуждение — поэтому альфа и омега выбирали извилистые беспонные дороги трущоб, прячась от всех в сухом полумраке.

— С Эпплблум всё будет хорошо? — запыхавшись, выпалила на бегу Свити.

— Что ей станется, — буркнула Скуталу беззлобно, следя, чтобы подруга не отстала. — Её сестра застукала, а не древесный волк.

— Нас застукала, — надавила единорожка, зажмурившись от стыда, и альфе пришлось замедлиться и чуть толкнуть её боком, чтобы она не вписалась грудью в громоздкий ящик на дороге, а обогнула его.

— Всё будет нормально, — парировала пегаска, но больше слов у неё не нашлось: сердце, хоть и скрытое бронёй драной кожаной куртки, тоже колотилось на адреналине.

— Мне т-так стыдно, Скуталу, — прошептала на грани слышимости омега, и альфе пришлось остановить их обоих, чтобы единорожка смогла спокойно проплакаться ей в грудь, ни во что не врезавшись.

— Эпплблум уже скоро к нам присоединится, зуб даю, — неуклюже утешила пегаска, гладя кудрявую пастельную гриву копытами. — Тише, Свити, успокойся…

Несколько нежных прикосновений губ к кромке уха и виску заставили единорожку в последний раз прерывисто вздохнуть и благодарно улыбнуться, вытирая слёзы. Альфа взяла её за копыто, утягивая за собой.

— Почти пришли, давай.

От башни двух пони отделяли лишь ярды открытого пространства. Скуталу первой выскочила из подворотни, свирепо осмотрелась, словно рыжая львица, и после этого кивнула подруге. Свити Белль вышла следом, даже в такой ситуации не теряя грациозности и изящно переставляя длинные стройные ноги. Она была одной из прекраснейших омег в Понивилле, если не сказать большего.

Примитивное земляное кострище ещё не лелеяло в своём чёрном зёве огонь, но вокруг него уже успели собраться молодые альфы и омеги. Освободившись от дневных дел, оказав всю помощь по хозяйству и выполнив домашние задания из школы, молодёжь в первую очередь стремилась именно сюда — это было основное место сбора для дальнейшего проведения досуга. Среди присутствующих была Динки Ду — молодая перспективная волшебница с меткой в виде двух крупных золотых искр, в связи с чем считавшаяся многими завидной альфой.

Образовать с ней пару обозначало вознести свой престиж в среде городских подростков до небес — в отличие от Скуталу, тоже бывшей предметом воздыхания основной массы омег, Динки ревностно подходила к своему социальному положению, создавала и укрепляла свою репутацию и среди молодёжи была авторитетом, готовым ринуться в драку с любым безумцем, который попробует это оспорить.

Желающих не находилось. Ходили слухи, что Динки Ду является негласной протеже самой Твайлайт Спаркл.

— Свити Белль, Скуталу! — воскликнула Даймонд Тиара, обнаруживая себя и широко улыбаясь. — Мы уж думали, что вы не придёте. А где Эпплблум?

— У Эпплблум дела, — ответила Скуталу, давая омеге лёгкий брохуф, и не заметила, как потускнели её голубые глаза после этой новости. — Наверное, позже придёт, но мы не уверены.

Динки Ду, хранившая молчание, остро повернула уши к альфе, которую почитала за конкурентку.

— Тут же не так много пони, — недоумевала Свити Белль, озираясь и насчитывая только чуть больше полудюжины. Солнце ещё стояло высоко, освещая каждую деталь, но уже чувствовалось близкое дыхание сельского вечера. — А ты говоришь так, будто не хватает только нас.

— Да у нас теперь каждый пони будет на счету, — мрачно произнесла вдруг Динки, поднимаясь со своего любимого места на широком бревне. — Пойдём, поговорим в сторонке.

Омеги, стушевавшись под её выразительным взглядом, понятливо отступили в сторону и без особых расстройств пустились в обсуждение какой-то мишуры, крайне важной для них — косметика, сплетни, новая коллекция от Рэрити, о которой Даймонд захотелось узнать почти что из первых уст… Скуталу не выпускала Свити Белль из виду до последнего, но вот Динки увела её в тень по другую сторону башни.

Пегаска инстинктивно распушила перья и грудь, готовая давать отпор, но другая альфа посмотрела на неё внезапно серьёзным взглядом, почти взрослым; почти — из-за толики растерянности в нём.

— К нам эпплузские приехали.

— Чего? — подняла бровь Скуталу, тряхнув ухом. — Чего это они у нас тут забыли?

— Это всё из-за свадьбы принцессы Луны и генерала Торакса, или как его там…

— Не-е, Торакс — его брат, а его зовут…

— Да мне до узды, как его зовут, — честно отмахнулась Динки. — В общем, эпплузцы решили воспользоваться тем, что одна из величайших кутюрье — а это Рэрити, как ты догадываешься — черпает вдохновение на своей родной земле, и под шумок заказали у неё наряды на свадьбу. А чтобы не терять место в очереди, временно переехали прямо к ней поближе. Ну, и своих отпрысков взяли. Понимаешь, что это значит? — единорожка выразительно посмотрела на пегаску.

Скуталу сглотнула. В эпплузанцах было норова, что в необузданных мустангах — «родом» из города, ставшего символом упрямства земных пони, лежащего среди опасных мест по соседству с буйволами, от которых так и веет первобытностью и азартом. Приехав в только основанный город жеребятами, приезжие альфы и омеги надышались дикого западного воздуха, набегались вместе с лохматыми племенами по заросшим жёсткой высокой травой прериям и выросли в средоточие жизни, наглости и страстей.

— Понимаю.

Одной Скуталу было много для размеренного, кое-где даже чопорного Понивилля, а тут приедет целый табун горячих голов, рядом с которыми она в своей косухе сама покажется мамочкиной дочкой в платьице.

Динки Ду кивнула. Скуталу прониклась её серьёзностью: в тот момент, момент бесшабашной юности и присущего ей максимализма, разговор казался самой важной вещью в мире, переломной точкой жизни и высшим проявлением ответственности и верности. Поддавшись экстремуму, пегаска шустро запустила копыто в криво пришитый внутренний карман куртки и достала помятую пачку, хранившую целые сигареты. Альфа с ухмылкой приняла угощение, словно разламывая союзнический каравай, левитировала посеревшую и осунувшуюся от собранной пыли и ниток никотиновую палочку в рот и небрежно сбросила с кончика рога язычок пламени — одним чирканьем, без звука и искры. Тот метко спланировал на тёмный табак, поджигая его, и Динки затянулась, совсем не удостоив вниманием свой трюк. На Скуталу же он произвёл впечатление, которое альфа разумно не стала демонстрировать в открытую.

— Так вот, — выпустила дым через нос единорожка. — Никого оттуда я не знаю, но, по слухам, альфы — просто звери. Не поставим дисциплину — весь Понивилль превратится в бордель, — Динки рассуждала с туманным и пафосным взглядом вдаль. Заходящее солнце опаляло её золотые радужки закатной кровью, лёгкий ветерок гипнотически шевелил лежащие на шее жёлтые пряди гривы, и Скуталу оказалась прикована к звукам голоса и мимике этой колоритной молодой альфы. Масштабная ответственная задача только добавляла ситуации такого шарма, что у пегаски в животе что-то сладко сжималось. — Мои пони нашептали приезжим, где мы тусуем — сегодня придут знакомиться. Робеть нельзя. Сразу показываем им, где их место, наших омежек тискать не даём — пускай довольствуются тем, что с собой привезли.

Скуталу воинственно фыркнула в знак согласия.

— Но и самим, — строго повысила голос Динки Ду, телекинезом создавая вокруг окурка у себя во рту бескислородное поле и затем плюя его далеко в траву, — держать себя в копытах и соблюдать правила приличия. Если эпплузцы увидят, что мы их в ежовых подковах держим, а сами чуть ли не трахаемся на каждом углу… в общем, драки мне тоже не нужны. Учитывая, что они ещё и без тормозов дерутся, не до первой крови, как мы, а насмерть — тем более.

Пегаска кивнула с меньшим рвением. Она уже предвкушала демонстрацию превосходства на своей территории, ей даже хотелось оспорить решение Динки — и, может, не словом, а делом, — как вдруг единорожка добавила:

— Вот для чего я тебя позвала.

Альфа резко обратила взор на пегаску.

— Вас со Свити Белль и Эпплблум терпят только потому, что вы уже примелькались. Эпплузским трогательная история вашей любви с жеребячества неизвестна, да и нахрен не сдалась, в общем-то. Увидят, что вы тискаетесь втроём — Свити примут за омегу лёгкого поведения и особо спрашивать не будут, понимаешь мою речь? Поэтому, пока они не уедут, даже близко к ней не подходите.

Так случилось, что именно эта единорожка принимала самые верные решения для их компании. Сначала из тени, а потом — в открытую, но к её словам прислушивались внимательнее всего. Это она уладила всё так, что взрослые перестали соваться в тусовку, несмотря на то, что внутренний её уклад не изменился. Это она нашла удобные места для проведения слётов — такие, что не пришлось даже ни с кем договариваться. Именно её слово было решающим в конфликтах.

Пойдя против решений Динки Ду, Скуталу мгновенно стала бы врагом всей понивилльской молодёжи, но, услышав столь прямой и бесцеремонный запрет, вся пегасья тяга к анархии с вулканическим рёвом распахнула крылья.

— У тебя губа не слишком раскатилась — такое приказывать? — запальчиво поинтересовалась Скуталу.

— Давай без глупостей. Ты же…

— «Без глупостей»? Хочешь оставить себе монополию? — копыто пегаски взрыло землю. — Свити Белль — наша с Эпплблум, и я готова показывать это каждому грёбаному пони в мире! Много чести — отказываться от этого ради каких-то драных ковбоев! Ты говоришь, что тебе не нужны драки? Так вот что я тебе скажу: ещё раз такое выдашь — ты из них не вылезешь. Думаешь, я не вижу, как все здешние альфы облизывают Свити глазами? Почуют твоё хвалёное честное равноправие — я себя в копытах держать не буду! Я утоплю всё дискордово стадо в крови, только увидев рядом с ней кого-то, кроме Эпплблум, и тебе достанется в первую очередь!

Динки Ду яростно заложила уши, вздёрнув верхнюю губу:

— Я не приемлю такого тона. И ты знаешь, что у меня совершенно другой интерес!

— У меня — тоже, — прорычала Скуталу. — В том плане, что плевала я на твои игры в вожака! Малейшее покушение на Свити Белль — и мы втроём выходим из стада.

Это больно кольнуло самолюбие единорожки. Организация и удержание стада было делом всей её молодости, она гордилась своей лидерской позицией и всячески укрепляла её. Скрупулёзно, словно скряга — золотые биты, Динки перебирала каждую свою победу и каждое решение, представлявшее её в глазах окружающих мудрой и взрослой пони. И, конечно же, слава касалась ушей её наставницы, и та завуалированно выказывала одобрение образу действий молодой альфы. То, что бета вникает в дела омег и альф, понимает и одобряет роль Динки в них, льстило единорожке больше всего. Подобная дерзость выбивалась из картины её идеального подконтрольного мира, и она никак не могла допустить подобный скандал: Метконосцы были к Твайлайт Спаркл даже ближе, чем она сама, и их уход мог пошатнуть авторитет Динки, как организатора и лидера, в глазах принцессы дружбы. Нет, этого нельзя было допустить.

Она бесшумно выдохнула, подавляя желание задышать полной грудью, чтобы унять клокочущую внутри ярость — ярость, кружившую голову, заставлявшую слюну пеной вскипать во рту и рваться наружу сквозь удлинняющиеся клыки; ярость, наделявшую копыта неспокойным зудом, унять который можно было, только размесив лицо обидчицы в кровавую кашу. Но Динки Ду ещё не теряла надежды выйти из ситуации победительницей, поэтому ничем не выдала перед Скуталу потерю самообладания.

— Хорошо, — проклокотала единорожка, чувствуя, что всё-таки не справится и зарычит, если сейчас же не поставит в разговоре точку. — Только не думай, что жизнь вне стада окажется слаще, чем внутри него!

Хлестнув хвостом по башне, чтобы выпустить злость, она резкими шагами вернулась к кострищу. Кто-то уже развёл огонь, натаскав сухих веток, и к этому одинокому маяку постепенно подтягивались омеги и альфы. Затесалась и одна бета, Сильвер Спун. Обычно их не жаловали в таких стадах, но Даймонд Тиару уже не мыслили без своей приспешницы, под влиянием Меткоискателей превратившейся в подругу. Да и взгляд Динки Ду, даже сейчас потеплевший при виде юной земной пони, давал всем понять, что оснований для изгнания нетрадиционного члена стада нет.

— Привет, Сильвер Спун, — слабо улыбнулась альфа. Она всегда приветствовала бету отдельно. — Спасибо, что пришла.

Земная пони поправила свои очки. Динки давно заметила, что на самом деле у неё хорошее зрение — Сильвер просто любила аксессуары, и альфа не упускала случая порадовать её какой-нибудь интересной безделушкой. Ни одна, правда, ещё не перекочевала на тело, уши или копыта беты, но единорожка не могла просто взять и перестать дарить их ей, сколько бы они ни стоили.

— Не стоит каждый раз благодарить меня, — посмеялась Сильвер, изящно отмахнувшись. — Дела наследницы семьи Спун не так сильно забивают график, как ты думаешь.

— Тогда почему же я так редко тебя вижу? — нетерпеливо и жадно спросила Динки, пускаясь за бетой. Та, хихикнув и оставив альфу без ответа, как ни в чём не бывало подошла к костру и отыскала свою лучшую подругу.

Свити Белль и Скуталу уже сидели рядом друг с другом и, дежурно и невпопад отвечая что-то привычно вертевшемуся рядом Фезервейту, высматривали на приходящих алый бант на конце толстой малиново-красной косы. Вместо него находили только незнакомые расцветки и чужие глаза. Пегаска держалась спокойно, но — неподвижно, и взбешённый прищур не расправлялся на её лице, а ноздри раздувались, трепеща в выражении подавляемого гнева.

Эпплузанцы символично устроились по другую сторону костра. Скуталу мрачно повела бровью, увидев, что их было примерно столько же, сколько и коренных жителей; запахи смешивались, не давая возможности точно определить долю альф, но сам факт численного равенства чуть притупил уверенность пегаски и увёл ярость в глухое непринятие. Гости города представлялись ей скромной горсткой, с которой она и в одиночку легко справится, а реальность явила конкурентоспособную группу, сравнимую с привычной ей понивилльской. Динки Ду же, оправдывая неофициальный титул лидера, справлялась со своими эмоциями лучше, хранила невозмутимость и даже толкнула что-то вроде приветственной речи:

— Меня зовут Динки Ду, и, в общем-то, это я пригласила вас к нам. Нормальные с виду поняши, захотелось познакомиться — надеюсь, поладим, подружимся и так далее. Я, напоминаю, Динки Ду, а это у нас Снипс, Снэйлс, Рамбл, Твист, Баттон, Свити Белль, Скуталу…

Та ощетинилась и блеснула заострившимися зубами в свете костра, заметив, как жадно блеснули глаза некоторых эпплузанцев, когда прозвучало имя нежной белой единорожки. Себя разом выдали все альфы, а их омеги беззвучно зашикали на спутников, сделавшись пунцовыми от стыда, возмущения и зависти. Свити Белль пискнула и спряталась за спину Скуталу, стремясь избежать всех направленных на неё взглядов, и омежьих она боялась больше, чем альфьих, сама не зная, почему. Фезервейт же с мрачным спокойствием хотел, чтобы эти самые взгляды обратились на него. Одного ответного хватило бы, чтобы эпплузские омеги поняли: здесь у них заочно появился союзник.

— У нас тоже есть Белль, — косо улыбнулся один из гостей-жеребцов — серый земной пони с желтой гривой, голубевшей к концам. Скуталу едва не зарычала: они даже мысленно отметили её кобылку. — Либерти Белль. А это Рэд Джун, Свит Тус, Крамбэл…

— А я Эпплблум, — вдруг прервала представление появившаяся наконец кобылка, входя из сумерек в освещаемый костром круг. — Звините за опоздание. Чавой творите?

— Эпплблум! — радостно воскликнула Даймонд Тиара, не в силах сдерживать эмоции после проведённого в напряжении и волнении вечера. Она бросилась к пришедшей альфе, чуть взвизгнув и повиснув у неё на шее в объятии, на которое земная пони ответила застенчивым смешком и неуклюжим поглаживанием по позвоночнику. — Я уже боялась, что ты не придёшь!

— Задержалась немного из-за сис, но как я могла не прийти? — чуть удивлённо ответила Эпплблум и деликатно сняла Даймонд с себя, направляясь к Скуталу и Свити Белль. — Привет, девчат.

— Привет, — ласково ответила Свити Белль, выползая из-за спины пегаски. — К нам приехали пони из… эм? — она посмотрела на гостей, и её взгляд невольно в первую очередь натолкнулся именно на представлявшего всех жеребца.

— Эпплузы, — гордо ответил альфа, и Эпплблум заинтересованно обернулась на знакомое, родственное даже название. — И я…

— Эппл Бранч! — вскинулась альфа, засмеявшись. — Ты, братишка, верно, головой ударился, раз решил, что я могу тебя не помнить! Если только… — она придирчиво и угрожающе прищурилась. — Ес только сам меня не забыл.

— Так как тебя забыть, если ты по-прежнему мне слова не даёшь сказать? — топнул копытами Бранч, тщетно пытаясь сдержать улыбку.

Альфы и омеги начали переглядываться, тоже робко, неуверенно улыбаясь. Постепенно они понимали: яблоня Эпплов забросила свои ветви даже сюда, и вот при таких напряжённых обстоятельствах вдруг встретились два родственника. Накал страстей ощутимо спадал.

Два земных пони обнялись, хлопая друг друга по спинам и отпуская какие-то шутки из общего жеребячества.

— В общем, так, народ, — довольно повернулась к друзьям Эпплблум, всё ещё приобнимая эпплузского альфу одной ногой. — Мы встречались с Эппл Бранчем несколько раз на семейных слётах, и это были такие запоминающиеся встречи, что нас уже можно считать добрыми приятелями, да, братишка? Я, смотрю, ты неплохо поднялся, неужто заделался-таки вожаком своего местного стада?

— И ты должна мне пять битов по этому поводу.

— Сразу после того, как отдашь мне мои десять, — ткнула его другим копытом в грудь Эпплблум, подмигнув, и Бранч отчего-то покраснел, но в то же время расхохотался. — А у нас вон Динки Ду всем заведует.

Единорожка от упоминания своей персоны мгновенно важно приосанилась, но её рисовка осталась без внимания: два Эппла прочно замкнулись друг на друге — по крайней мере, на следующие несколько минут.

— Отчего ж не ты? Я-то думал, что ты и всех омег здешних оприходуешь.

— Зачем же мне все? — начала было Эпплблум простодушно и уверенно.

Даймонд Тиара смущённо зарделась и мягко ткнула копытом землю, а Сильвер Спун за её спиной закатила глаза и накрыла лицо копытом.

— Мне хватает моих лучших подруг, — с улыбкой закончила земная пони, указывая копытом на Свити Белль и Скуталу. Последняя испытала слабое раздражение оттого, что эта фраза не была такой компрометирующей, какой хотелось бы.

Пегаска уже настроилась устроить самую настоящую диверсию назло Динки, но остаток вечера прошёл за знакомством, затем кто-то из эпплузанцев, дабы закрепить свои мирные намерения и оправдать всеобщее доверие, предоставил на распитие бутылку отменного сидра — и к моменту, когда из-за позднего часа уже нужно было расходиться по домам, у пегаски попросту вылетело из головы, что кому-то что-то надо доказать. Едва стоя на ногах, она на чистом инстинкте проводила Свити Белль до бутика, убедилась, что та зашла внутрь, отправилась к себе домой и уснула без задних ног едва ли не на лестнице.

А на следующий день школа отправила всех молодых пегасов на практику в Клаудсдейл, и без этой аттестации Скуталу не попала бы в класс, из которого потом планировала вылететь — ну, или уйти с миром, тут как повезёт. Так или иначе, облачный город витал прямо над земным, а ни одна система образования, включающая в себя пегасье поголовье, не упустит такой возможности, поэтому обучение обращению с погодой было обязательной программой, врывающейся в безмятежность летних каникул.

— Рэйнбоу, ну пожалуйста! — едва ли не в слезах канючила молодая альфа, у которой, как у любой молодой альфы, было что попинать кроме облаков.

— Нет, — закатывала глаза летевшая по своим делам Дэш, пытаясь стряхнуть Скуталу с задней ноги.

— Я даже не умею летать, ну отмажь!

— Ты же как-то добралась до моего копыта — до Клаудсдейла тоже сообразишь! — возмутилась омега и взбрыкнула ощутимее, сбрасывая пегаску на землю.

— Тоже мне — Элемент Верности! — обиженно крикнула Скуталу вслед уносящейся прочь радужной молнии, планируя на крыльях и приземляясь.

Одноклассники наблюдали за этой сценой с безудержным хихиканьем. Грозно, но безрезультатно на них зыркнув, Скуталу часто зажужжала крыльями и кое-как оторвалась от земли. На фабрике погоды ей, как пегасу с крайне скромными полётными навыками, доверили скучную механическую работу при генераторе облаков, которую обычно поручали бетам, и альфа вся изнылась, надеясь, что заставит сработать правило «не можешь уйти — сделай так, чтобы тебя выгнали». Однако таких, как она, местные мастера на своём веку перевидали столько, что Скуталу приструнили едва ли не в мгновение ока, и остаток дня она угрюмо заливала в зёв механизма воду, выставляла режимы и контролировала качество выходящих облачных комков, как и задумывалось изначально, без её спектаклей.

Вернувшись домой, пегаска отчаянно нуждалась в том, чтобы излить подругам свои горести и унижения, и вот они валялись в их старом клубном домике, переплетшиеся в тесный клубок в огромной куче одеял и подушек. Было темно, сухо, тепло и уютно.

— Слышите, дождь барабанит? — горделиво указала копытом в потолок Скуталу. — Это — тот, который я сегодня сделала.

Альфа и омега хихикнули и по очереди поцеловали её в губы. Пегаска довольно жмурилась и млела от такого внимания. Воспоминания о конфликте с вожаком понивилльского стада тускнели и теряли свою значимость. Скуталу не задумывалась о том, что мир не вертится вокруг её точки зрения, и, пока она предаётся счастливой безмятежности со своими любимыми кобылами, мир снаружи зловеще приходит в движение, вращаемый искрящейся золотистой аурой под взглядом мстительных и властных жёлтых глаз…