Сборник драбблов
1.3. Власть охоты
Предупреждение: 18+.
Зелёные глаза Соарина стали ещё больше, а лицо вытянулось так, что ранние морщины разгладились без следа. Он смотрел на Рэйнбоу Дэш, разлегшуюся в углу раздевалки на куче вытащенной из всех ящиков жёлто-голубой униформы, и не мог оторвать взгляда от горящего на её лице румянца, растрёпанной радужной гривы и жёстко расправленных за спиной крыльев. Их перья неумело, но старательно были подкрашены всеми оттенками пищевых красителей, которые пегаске только удалось найти.
— Рэйнбоу? — просипел он, невольно вдыхая запах её течки с морозными нотками.
— Соарин, — отозвалась она голосом ещё ниже, чем обычно, зовущим, умоляющим.
«Гнездо, — отстранённо подумал тот, впиваясь взглядом в форму скрученных и скомканных лётных костюмов. Явственно угадывались мягкие, эластичные бортики вокруг свернувшегося на основной массе ткани поджарого, совсем не омежьего тела. — Она сделала гнездо».
— Т-тебе… — румянец усилился, малиновые глаза замерцали ярче, аляповато разукрашенные перья покачнулись, пуская психоделическую цветовую волну. — Тебе нравится, Соарин?
— Да, — сердце альфы уже колотилось, как бешеное. Рэйнбоу была яркой и умопомрачительно пахла, она не могла не притягивать к себе. Он шагнул к ней, сглатывая слюну и мимолётным касанием языка осязая удлинившиеся клыки.
Рэйнбоу затрепетала, испустив непрошеный стон сквозь участившееся дыхание. Охота владела её телом и разумом, и идущий к ней альфа, на ходу расправляющий крылья, играющий идеально сложенными грудными мышцами, смотрящий на неё с вожделением, был самым прекрасным, что она видела. Ни явление Гармонии во плоти, ни триумф Твайлайт Спаркл, ни мгновение, когда Селестия возложила ей на голову венец победителя — с этим зрелищем воплощающейся мечты не могло сравниться ничто. Когда копыта Соарина коснулись тёплого внутреннего пространства гнезда, Рэйнбоу откатилась и перевернулась на спину, передними копытами раздвигая задние ноги.
Зрачки альфы резким импульсом расширились почти до размеров границы, а ноздри рывком втянули наполненный запахом течного возбуждения воздух. Он без прелюдий ринулся вперёд, проехал членом по маленькому, почти плоскому вымечку с парой упруго торчащих сосков, но уже в следующее мгновение подался назад, выровнялся и вошёл в омегу, дрожа от жара её тела. Смазка громко чавкнула, умопомрачительно приятно обволакивая член, и Соарин, зарычав, начал безжалостно вгонять его — с каждым толчком всё глубже и жёстче.
Он двигался так, как мог двигаться только посвящавший все свои дни изнурительным тренировкам быстрейший пегас в Эквестрии. Стальные жгуты мышц служили безукоризненную службу, придавая его движениям скорости, мощи и точности. Член двигался внутри омеги, будто хорошо смазанный поршень, растягивая её за пределы возможного, но эйфория от течки и запах ублажающего возлюбленного компенсировали любую боль. Рэйнбоу Дэш стонала так, что могли слышать все задержавшиеся в академии курсанты и даже инструктора, и ей было плевать. Было больно, хорошо и быстро — без промедления, без томительного ожидания, без телячьих нежностей, всё было так, как она мечтала. Соарин брал её, и брал великолепно.
Рэйнбоу запрокидывала голову, открывая шею для ласк и укусов, но Соарин был слишком поглощён проникновением — и она шире развела бёдра, обнимая его задними ногами за талию. Зарычав что-то неразборчивое, но явно одобрительное, альфа незамедлительно увеличил напор. Раздевалку заполнили звонкие шлепки плоти о плоть, сталкивающейся в страстном, жадном соитии. Рэйнбоу попыталась обвить шею Соарина передними ногами, но он перехватил их одним из копыт и впечатал в бортик импровизированного гнезда над головой Дэш, дико рассматривая её демоническими зелёными глазами и — невозможно — ускоряясь ещё больше. Омега соблазнительно выгнулась дугой под ним, наслаждаясь каждым мгновением.
Краска с её маховых перьев смазалась в невероятное месиво, плодами галлюциногенов легшее поверх составляющих гнездо жёлто-голубых костюмов. Соарин и Рэйнбоу неистовствовали среди цветового взрыва, утопая в острых, рваных нахлёстах одного оттенка на другой, как друг в друге. Дэш извивалась в захвате, стонала и вскрикивала, пытаясь освободиться и взять верх, но альфа не позволял ей, обезоруживая, ослабевая своим натиском, подчиняя и овладевая — всё было так, как она мечтала и фантазировала много лет, и её тело растягивало удовольствие, как могло.
«Мы трахаемся уже, кажется, целую вечность, но я так и не кончила, — вываливая язык и закатывая глаза от ощущений, думала Рэйнбоу. — А-ах, д-да, я хочу, чтобы это длилось вечно…».
Её не покидало ощущение, что она бессовестно лжёт самой себе.
— Узел… — похотливым шёпотом взмолилась Дэш и застонала во весь голос, когда Соарин внезапно сделал круговое движение. — Вгони в меня свой дискордов узел!
— С радостью, — пророкотал Соарин, едва не капая слюной.
Первый рывок заставил Рэйнбоу подавиться стоном.
Второй выбил дыхание из её лёгких.
Под метафорический треск третьего она отключилась от реальности.
Рэйнбоу пришла в себя, ощущая жаркий вес чужого тела. Соарин лежал на ней, протяжно дыша, его член, болезненно растягивающий омежью петлю непробиваемой твёрдостью желанного узла, подёргивался глубоко внутри и всё ещё извергал из себя слабые, неполновесные струйки семени. Дэш чувствовала, как излишки, вытекая на репицу, отягощают разметавшийся по развороченному гнезду и спутавшийся хвост. Охота притупила боль, оставив наркотическую эйфорию, но её волшебное действие испарялось. Первая волна пламени была залита альфьим семенем, и торжество течки отступало и стушёвывалось в заговорщической темноте.
Соарин медленно восстановил дыхание, на несколько секунд замер и угрожающе-медленно приподнялся на передних ногах, держа голову опущенной, скрытой за взмокшей и потерявшей фирменный лихой объём гривой. Крылья вновь могли слушаться его, и одним из них он коматозно зачесал тёмно-синие волосы назад. Зелёные глаза взглянули на омегу внизу так, будто видели её впервые в жизни, и то, что красноречиво разбухший узел не давал Соарину покинуть её тело, ничего для этого недоумевающего взгляда не значило.
— Какого сена ты тут делаешь? — хрипло после безумного, одержимого секса спросил Соарин.
Рэйнбоу, у которой и так создавалось впечатление, что разливающий боль вокруг себя огромный член внутри неё мешает дышать, на этот раз не смогла вдохнуть совсем. Её глаза распахнулись.
— Какого сена ты делаешь в академии, когда у тебя течка? — глаза Соарина, напротив, сузились.
Он был в ярости.
— Я… я подумала…
— Я вижу, что ты подумала, — одним из копыт Соарин взял кончики испачканных в краске, уже успевшей потускнеть и расплыться от пота, перьев, но тут же презрительно отбросил небесно-голубое крыло. — Ты, я бы даже сказал, очень тщательно подготовилась. Скажи, ты хотя бы предохранялась? Ты хотя бы позаботилась о последствиях, прежде чем прийти и соблазнить меня?
— К-конечно, я позаботилась! — вспыхнула Рэйнбоу, оскорбившись, и мгновенно стушевалась.
Соарин выглядел так, что она поняла: оскорбляться нужно вовсе не ей. Не понимала пока разве только, почему.
— Раз уж мы на полчаса по твоей милости оказались сцеплены, нам надо чем-то занять это время, — выплюнул Соарин, одним из копыт берясь за лоб, как делают пони, которые столкнулись с непредвиденным и теперь не знают, что делать. Он безо всяких усилий не смотрел на омегу, несмотря на то, что она начала ужом вертеться, пытаясь поймать его взгляд. — Так что давай поговорим. Зачем ты это сделала?
Слова застряли у Рэйнбоу в глотке.
Всё шло так, как она мечтала. Соарин трахал её, как и должен трахать настоящий альфа: без слов, без слюнявой розовой возни, без стонов, присущих скорее омеге. Это был быстрый, жёсткий, брутальный секс, так заводивший Рэйнбоу в её фантазиях. После него должно быть деланное безразличие, сущая крутость и небрежное отношение к произошедшему, но безусловная готовность повторить это в будущем. И безусловное же повторение.
Где всё это? Почему альфа, этот эталонный альфа, всем своим видом заставляет Дэш чувствовать себя так, словно она попрала свой Элемент?
То, как всё повернулось, ошеломило Рэйнбоу. Она не рассчитывала говорить о своей симпатии, она не хотела признаваться в чувствах. Крутые пони не размениваются на приторную мишуру. Они понимают правила игры молча, сохраняя лихой и бунтарский вид.
— За-чем? — по слогам повторил Соарин, рыча, и в его горле клокотала не страсть, а злость. — Ты солгала насчёт контрацепции? Захотела получить от меня жеребёнка?
— Нет, Селестия упаси! — выкрикнула Дэш, униженная одним только предположением. — Я хотела получить только… только…
Она сглотнула, зажмурилась и рыкнула в ответ:
— Тебя. Я хотела получить тебя.
— Получила. Счастлива?
Рэйнбоу прижала уши и отвернулась, сдерживая закипающие на глазах слёзы. В её мечтах и планах всё было совсем не так. Она боялась только того, что Соарин просто порадуется хорошо проведённому времени и больше не посмотрит на неё.
Но Соарин даже не радовался.
Он наклонился к ней и убрал прилипшую к щекам огненную чёлку настолько ласковым жестом, что сбил пегаску с толку ещё больше, и она осмелилась взглянуть на него ошеломлённым малиновым взглядом.
— Ты удивительная омега, Рэйнбоу Дэш. Умудрилась изнасиловать альфу, находясь снизу.
— И-изнасиловать? — её зрачки сузились от самого внезапного обвинения, которое она могла получить.
— Да, — просто пожал плечами Соарин. — Именно так. Дэш, ты ведь нравилась мне. Я согласился бы провести с тобой течку как-нибудь. Но, судя по твоему постоянному виду рядом со мной, я тебя вымораживал до невозможности, и поэтому не хотел напрягать ещё больше. А тут ты внезапно появляешься, плюёшь на мои чувства, пользуешься инстинктами, против которых я не могу пойти, и втягиваешь нас обоих в патовую ситуацию. Что я, по-твоему, должен сделать, обрадоваться?
— Тебе не понравилось? — глухо спросила Рэйнбоу. Её не хватило на большее. Она чувствовала себя глубоко несчастной.
Эта течка должна была осчастливить её, а не разбить.
— Ты обесценила моё право выбора и вторглась в мою жизнь, хотя тебя туда не звали, — грубо ответил Соарин. — Конечно, мне не понравилось.
— А если брать только трах? — выпалила Дэш, не зная, чем ещё попытаться загладить свою вину.
Впрочем, она всё ещё не осознавала её в полной мере.
Пока Соарин, кусая губы, медлил с ответом, в радужной голове зрело понимание, что она стремилась быть альфой, не зная, что из себя альфы представляют на самом деле. Она думала, что, имитируя их поведение и суть, она сможет заполучить любого, потому что родство притягательно.
Да, действительно, среди её друзей альф было больше всего.
Но никто из них не стремился овладеть ею. Потому что заниматься сексом с родственниками не нормально.
— Если бы ты спросила меня заранее, — мягко сказал Соарин и медленно качнулся назад, начиная вытягивать член из омежьего тела. Рэйнбоу не удержала всхлип: даже плавное движение распространило по неподготовленным, надтреснутым мышцам волны боли. — Ты бы знала, что я предпочитаю более опытных пони. Под влиянием охоты трахать во весь опор омегу, которой больно… — член покинул лоно пегаски под её сдавленный, задушенный вскрик, и наружу пролилась запертая до сих пор сперма, — удовольствие сомнительное.
Соарин перешагнул смятый, разрушенный бортик гнезда, перетряхивая крыльями, прежде чем сложить их, будто пытался скинуть с перьев налипшую на них грязь. Рэйнбоу свернулась в жалкий комок, силясь удержаться от того, чтобы ещё и спрятать между передними копытами голову, как маленькая. Со стучащимся в рёбра сердцем она наблюдала за тем, как альфа тяжело выдыхает и протирает копытом лицо.
— Будем надеяться, что этого никто не слышал, — пробормотал он и выпрямился, оборачиваясь. Зелёные глаза, втайне ассоциировавшиеся у Дэш со свежей солнечной листвой, присыпались изумрудной пылью, и её острые крошки сверкнули чейнджлинговой жестокостью. — Наведи здесь порядок. Я бы посмотрел, как ты объясняешь в прачечной, почему все костюмы вдруг оказались измазаны в… тебе, но… сама понимаешь.
— Ты уходишь? — надрывно воскликнула Рэйнбоу, униженно подползая к краю того, что недавно было гнездом. Их гнездом. Гнездом, которое она строила из единственного, что попало под копыта, когда течка накрыла её. — Ты… ты больше не хочешь меня знать, я угадала? Я всё испортила?
Альфа стиснул зубы, отворачиваясь к двери.
— Дай мне время подумать. Дай мне время. Но пока что… я не знаю, что тебе ответить, Рэйнбоу. Ты совершила ошибку.
Не давая ей больше ничего сказать, Соарин улетел. Монотонные взмахи его крыльев ещё долго отдавались коридорным эхом в поникших ушах.
Дэш, выполняя приказ, погрузила все смятые, местами попорченные костюмы на себя и донесла до стиральной машины. Обернувшись, она отстранённо заметила на полу кляксы накапавшей из неё спермы, вытянула из неопрятного цветастого кома костюм, оказавшийся её собственным, и вытерла им пол, а затем, не соображая толком, что именно делает, этой же испачканной тряпкой стёрла с крыльев остатки красителей.
Она не могла лететь домой, когда покинула академию. Вместо этого она камнем бросилась на землю. Эквестрию уже укрыла глубокая ночь, но Дэш было не до правил приличия, когда она приземлилась перед коттеджем Флаттершай и, всхлипывая, забарабанила копытами в дверь.
Встревоженная альфа появилась перед ней через минуту и, ухнув от неожиданности, поймала плачущую омегу в объятья.
— Рэйнбоу, что случ… — её зрачки дрогнули расширяясь, но не медленно, как у Соарина, а стремительно. — О нет, ты в охоте! За-заходи, — покраснев, Флаттершай втянула подругу в дом, напоследок втянула полные лёгкие воздуха и торопливо захлопнула свободным крылом дверь. Теперь она старалась не дышать. — Что ты здесь делаешь в таком состоянии? Я принесу п-подавители…
— Нет, останься, останься со мной, — ревела Дэш, пропитывая пастельно-жёлтый мех на её груди своими слезами. — Я не-не могу… я не знаю…
Она надрывалась и скулила, валяясь у ног Флаттершай, раздираемая возвращавшейся течкой и сумбуром поражения в своей душе. Недолго поколебавшись, альфа решительно скрылась в глубине дома, нацепила прищепку на нос и схватила с полки с лекарствами хранимые специально для подруг-омег подавители.
Дэш, глотая их, плакала ещё горше. Она никогда в упор не замечала того, что альфа, в свои года остававшаяся зашоренной девственницей, настолько уважала волю окружавших её пони, что стремилась оградить их от себя, а не исправить все свои упущения с их помощью. Что, если Соарин тоже был из таких альф? Что, если, как и в случае с Флаттершай и даже ней самой, внешность ни о чём не говорила?
Что она вообще знала о том, в кого была фанатично влюблена столько лет?
— Рэйнбоу, — прошептала в заткнутый нос Флаттершай, продолжая гладить и успокаивать всхлипывающую подругу. — Что произошло? Почему ты так выглядишь?
— С-Соарин…
— Соарин нашёл тебя первым? — ужаснулась Флаттершай, но в следующую секунду её перья яростно встали дыбом. — Что он сделал?! Он причинил тебе боль?!
— Нет! — выкрикнула Дэш, отталкивая от себя альфу, несмотря на то, что готовность обычно скромной подруги убить за её честь поразила её глубже терзаний собственного эгоизма. — Это я причинила ему боль! Это я во всём виновата! Это омеги монстры, омеги, а не альфы, и я — одна из омег!
Флаттершай часто моргала чистыми бирюзовыми глазами, ровным счётом ничего не понимая. Рэйнбоу вновь закрыла лицо копытами, невнятно бормоча, и альфа слышала только её горестные всхлипы про «гнездо».
Растерявшись, не зная, что делать, пегаска суетливо ринулась по дому, сгребая в охапку все одеяла и подушки, чтобы принести их омеге. Она раскладывала всё мягкое вокруг Рэйнбоу, сооружая для неё настоящее гнездо, а не то жалкое подобие, какое она состряпала в надежде на любовь Соарина — глупую, гормональную, опрометчивую любовь.
Тем не менее, всё это возвращалось. Новая волна охоты снова прокрадывалась в её тело, усмиряя всхлипы, заставляя прижиматься мокрыми щеками к подушкам, которые так щедро притаскивала Флаттершай. Принятый подавитель подавлял симптомы, но недавний секс уже раззадорил её природу, и, пускай Рэйнбоу не стремилась открыто соблазнить ухаживающую за ней альфу, она постепенно отвлеклась от слёз на обустраивание гнезда, туго сворачивая вокруг себя одеяла и устилая пространство внутри кольца из них подушками.
Это получилось прекрасное гнездо. Уютное и тёплое.
— Тебе лучше? — всё ещё дыша ртом, чтобы не учуять слишком соблазнительные, чтобы им было возможно противостоять, запахи, поинтересовалась Флаттершай.
— Да, — буркнула Рэйнбоу, сворачиваясь в центре гнезда, но всё ещё дрожа. — Намного.
— Хорошо, — шепнула альфа, пятясь почти уважительно. — Тогда… спокойной ночи?
— Нет, — шмыгнула носом Дэш и поднялась, садясь. — Иди сюда.
— Рэйнбоу…
— Пожалуйста, — отвела взгляд пегаска и сглотнула, прежде чем нахохлиться и зажмуриться. — Я… мне… мне нужно, чтобы меня обняли.
— Оу… я… — Флаттершай поводила глазами, будто оценивая качество своего самоконтроля. — Х-хорошо, Дэши. Если тебе станет лучше. Конечно.
— Подожди меня тут, — вполголоса попросила Рэйнбоу, когда подруга забралась к ней в гнездо и со слабой, неуверенной улыбкой улеглась на живот, подогнув под себя передние ноги. — Мне нужно принять душ.
— Рэйнбоу, ты же не хочешь, чтобы мы… — не на шутку встревожилась альфа, но, покраснев, омега остановила её взмахом крыла.
— Не подумай ничего такого, просто я… в общем, тебе лучше не знать, в чём я вывозилась.
Флаттершай покраснела тоже и, кашлянув, с кивком отвернулась, будто Рэйнбоу собралась чиститься прямо перед ней.
К её удивлению, она почувствовала мягкий тычок в щеку горячим носом и перед тем, как подруга скрылась по направлению к ванной, услышала от неё тихое хрипловатое:
— Спасибо.