Консервированная морковь

Этот короткий рассказ является частью целой вселенной, живущей в моей голове, и не имеющей чёткие очертания для полноценной работы на несколько десятков тысяч слов.
В моём аккаунте периодически собираются рождаться небольшие зарисовки, разбросанные по таймлайну этого мира, связанные друг с другом только персонажами, событиями и скетчами в моём кривом исполнении.

Ветхий город у границы России, покорёженный событиями десятилетней давности, простаивал в немой тишине уже долгое время. Ныне опустевшие и покосившиеся здания, проспекты, улицы и заросшие парки были поражены молниеносной бомбардировкой, служившей для очистки ближайших регионов, поражённых неизвестной и неизлечимой болезнью. Небеса никак не могли избавиться от туч, впитавших в себя ужас и смрад, поднявшийся в тот чёртов день, который унёс около ста тысяч жизней. Долгие магистрали опустели и невольно молчали в ожидании столь редкого транспорта, несущегося на достаточной скорости, что бы водитель не замечал тень былого города. Он лишь смотрел вперёд, крепче сжимая своё оружие, и под влиянием развивающейся шизофрении ожидал подвоха даже от канализационного люка, способного оказаться замаскированной тяжёлой противотанковой миной.

Разрушенная, вздыбленная и покрывшаяся заметными трещинами дорога обросла зеленью и, в частности, сорняками, рьяно тянущимися из-под заасфальтированного грунта поближе к яркому диску, единственному источнику жизни и тепла, с периодическим успехом пробивающимся через наслоения небесного чрева. Вдоль узкой трассы, лишённой тротуаров. По улице, названной в честь давно почившего майора Дусенко, шли две фигуры, отличающиеся друг от друга если не во всём, то почти во всём. Первым был белый мужчина средних лет, наряженный в толстый свитер, выцветшие брюки военной расцветки и тяжеловесные ботинки на высокой подошве, что делали и так высокого человека ещё выше и страшнее. Рядом, с серьёзным и напряженным лицом, расположилась закинутая на плече и придерживаемая левой рукой пушка, что была смесью гранатомёта, отбойного молотка и штык ножа. Второй фигурой оказалась миниатюрная кобылы, что имела белоснежную короткую шерстку и отличительную метку на своём крупе, представляющую из себя три симметричных вытянутых кристалла небесно-голубого цвета с огранкой драгоценных камней. Миловидная мордочка непарнокопытной мадам выражала усталость, вперемешку со скукой. Рог с завитушками до самого кончика выдавливал неосязаемые потоки магической энергии, и использовалась она на левитацию тяжёлого минигана, что беспрестанно следовал за своей хозяйкой по воздуху, на уровне её уставших глаз, под которыми собрались временные морщинки.

Вооружённый чета двух компаньонов продвигался вдоль проезжей части, усеянной ямами. Неровная и покосившаяся поверхность дороги просто вынуждала человека перешагивать дыры и трещины, заросшие зелёной дрянью в достаточной степени, чтобы стать рассадником для всякого рода ловушек и мародёрских капканов. А рогатой лошадке, которой вылазка в малоизученный участок казалась на грани отчаяния и бессмыслия, приходилось то и дело скакать над препятствиями, каждый раз бросая на безразличного гуманоида взгляды, взывающие к чему-то чистосердечному и щадящему, но человек будто бы не замечал дискомфорта в передвижении спутницы, не соизволяя одарить кобылу даже банальным немым взором, который гласил бы одно: Заткнись и иди.

— Ты специально выбрал именно этот заковыристый путь? – С напором и напряжением спросила пони, слегка запыхавшись после очередного препятствия под копытцами. Закутанный в тряпки промолчал. Его предпочтения в одежде создавали ещё больше возмущений в её голове, и особенно сильный эффект это вызвало при первой встрече, почти закончившийся пулей в больших головах двух перепуганных до смерти единорогов, что забились под пыльный трактор, в надежде спрятать свои перекошенные физиономии.

— Я тебя спрашиваю, придурок! – Мужчина не повёл бровью, усердно не замечая визжащую занозу в заднице. Рэрити начала целую тираду в своей голове.

«Ну почему ты такая сука? Почему тебе глубоко на чихать на меня, на мои предпочтения, мои мысли, эмоции и настроения? За что ты, тупая обезьяна, ненавидишь самую прекрасную пони на свете, и усердно скрываешь своё презрение и нелицеприятное мнение обо мне за маской безразличия и скупой реакции на мою персону? Большой, тупой, безволосый и жрущий за троих страшила»

У неё засосало под ложечкой из-за чувства голода, что насилует её изнутри с самого утра. Они поморщилась, притопнув на месте, чем почти смогла привлечь его внимание в неполной мере, что бы он обернулся и укоризненно взглянул на пони, обвиняя во всех бедах именно её одним лишь взглядом. Она знала, что именно так и бывает из раза в раз.

Слегка ускорившись, Рэрити попыталась завернуть за него и остановить, дабы начать диалог, но тот, обогнув её слева, ускорился и направился к увиденному входу на ограждённую территорию, что была обнесена по периметру высоким забором из металла. Пони, недовольно фыркнув, пошла за ним к тому, что заинтересовало человека. Подойдя поближе к приоткрытым воротам, она бегло осмотрела приоткрытые ворота, их примитивному узору и табличке, что нависала у самого края одной из металлических дверей, и скорее всего, идеально становилась по центру при полном закрытии врат. Приглядевшись, кобыла прочла идеально высеченную надпись "Коптильный рыбный цех". Мужчина смотрел сквозь прутья, изучая внушающую своими размерами площадь, начисто залитую асфальтом промышленного типа. На ней было почти пустынно, не считая навесной парковки, бензоколонки и главного, ради чего местность и была расчищена. В центре площади, отступив от каждой стороны заборного ограждения стояла металлическая коробка, что имела ребристую текстуру. Покрашено сие чудо было в два цвета: синий и белый. Первый цвет преобладал полностью в нижней части коробчатой постройки, а второй занимал верхнюю половину, перебиваясь первым только вкруг редко встречающихся небольших квадратных оконцев, что выглядели совсем уныло, даже на фоне грязного неба. Ближе к выходу за пределы промышленной территории, у корня собрались вентиляционные отводы, наседая друг на друга слоями, а совсем рядом, обрамленная в решетчатую трубу, возвышалась ведущая на плоскую крышу лестница, что была у самого низа закрыта на замок тонкой железной дверцей.

Мужчина пнул ворота ботинком и перехватив своё устройство на перевес, уверенно пошёл вперёд. Готовый к чему угодно и способный к принятию трудностей, он окликнул стоявшую позади пони, которую терзали некоторые сомнения.

— Держись ближе ко мне, рогатая. – Бросил он за спину, не отрывая глаз от крыши и разделяя всецело настроения белоснежной. Если угроза и была, то мнимая, на уровне той же растяжки в кустах. Последний раз они видели живое существо, представляющее опасность месяц назад, и откровенно говоря, соскучились по уродливым мордам и изувеченным телам, что тянулись своим изголодавшимся нутром к их горлам, несмотря ни на что. Только надёжная пуля могла остановить живучее создание, потерявшее какой-либо контроль, и утонувшее в потоке фоновых мыслей. Рэрити, вздохнув, щёлкнула сложным предохранителем и поцокала в его сторону, пойдя на сближение.

Путь назад

Если назвать ящик консервов, что в забавной позе, накренившись назад тащил человек, уловом, то он с натяжкой и оговорками был неудачным. Идя в обратную сторону той же злополучной дорогой, разорённая морально и физически, Рэрити приходилось в довесок ко всему левитировать и устройство пришельца. Подметив в тысячный раз нелепость и смехотворный вид отбойного молотка, что мог подрывать и нарезать, она с недовольством смотрела в спину человека, сверля того взглядом. На деревянном ящике для промышленной транспортировки красовалась неизвестная ей аббревиатура, а под ней номерные цифры, выведенные конвейерной машиной совсем безвкусным шрифтом.

— Ещё раз повторяю, я не собираюсь есть твою рыбу, даже консервированную с картошкой. – Человек неожиданно остановился, с натужностью развернулся и смерил её взглядом. Так бы Рэрити и продолжала стоять в оцепенении из-за смены настроений своего предсказуемого приятеля, пока тот не развернулся к ней и не поставил ящик на землю перед собой. Его тяжелый взгляд прошёлся снова по наглой морде пони, что на секунду испуганно опустила взгляд, но потом вернула его и попыталась продолжить игру в гляделки, стараясь казаться уверенной и самодостаточной.

Ему однозначно не нравилась придирчивость к еде что являлась частью одного большого спектакля с клоунами и остальной нечестью, что сбежали из места, условно названного дуркой. И каждый артист периодически выходил на сцену перед мужчиной, ухмыляясь и показывая невероятные акробатические приколы, окончившиеся если не истерикой, то лёгкой обидой.

— Забыл сказать. – Почти умиротворённо сказал он, тяжело выдохнув. Поманив своё устройство пальцем, он перехватил подплывшее по воздуху модифицированное орудие и вскрыл его штыком заклёпки на ящике. С натужностью порылся внутри, гуляя глазами по похожим друг на друга банкам и спустя секунд десять остановился на необходимой.

Рэрити была протянута баночка консервы, на которой она бегло прочитала овощную составляющую и никакой рыбы внутри. Её на секунду осенило и коротко кивнув ему, перехватила её. Нервозность сменилась на блаженство, когда небрежно вскрыв металлическую крышку магией, перед ней предстал ударивший в нос аромат запечённой моркови, мелко покрошенной и перемешанной с кетчупом, обильно приправленным вкусовыми добавками. Мужчина, увидев удовлетворение на её мордочке и глаза, полные решимости здесь и сейчас начать трапезу, хмыкнул. Подняв коробку и двинувшись вперёд, он кинул позади себя.

— Что бы ты знала... – Пони подняла взгляд на него, держа телекинезом помимо всего остального, кусок бесформенной массы. Её раздирало нетерпение, и она была готова попросту послать его подальше, снова найдя в себе смелость дерзить ему, однако остыла.

— Винил ест рыбу. Через силу, но ест. – И получив сдержанную улыбку в ответ, устремился вперёд по неровной дороге, сопровождаемый периодическим причмокиванием голодной пони, что неспешно, но с аппетитом поедала морковную пасту.