Необдуманный поступок

Не пытайся подставить другого

 Смотри! Тут лекарство какое-то «Сила» называется, дальше не разобрать. – сказала Сильверспун, поднося находку к подруге.

Эти синие пилюли странно заинтересовали ее. Не так давно ей всунули флаер с рекламой таблеток для быстрого увеличения силовых возможностей на краткое время. Обычно такое берут грузчики, строители или фермеры… А они лежали как раз рядом с забором Яблочных акров! Если это действительно окажутся именно они, то какой же это будет позор на всю Эппловскую семью. Ферма, ведущая свои дела исключительно традиционным способом, всегда кичившиеся особо могущественной земнопоньской магией на самом деле обманывали всех это долгое время. Пусть Искатели и помогли Тиаре стать более доброй и терпимой, но Сильверспун немного злилась за потерянный высокий социальный статус. Но вряд ли бы лавандовая пони обрадовалась негативному исходу для тех, кто ей «помог»… «Нужно сказать что-то безобидное, что убедит ее в безопасности этого действа.

— Что это, Спуни? – земнопони подошла к подруге.

— Это… Это умножитель силы! – в голове созрел план – Он лежал рядом с забором у фермы. Наверное, они обронили, когда работали. Сейчас же сезон сбора урожая. Видишь, тут только восемь таблеточек осталось из четырнадцати. Давай возьмем? Ты как раз хотела выкинуть свою статую, которые Мисис Спойлд все равно заказала. Мы возьмем немного. Тем более, у них этих пластинок, наверное, целые запасы, ведь тут куча работы.

Тиара была заинтригована, но в то же время не хотела красть у новых друзей. Но интерес взял верх, в этой маленькой борьбе и спустя несколько минут две кобылки галопом мчались домой.

— Давай захватим с собой какого-нибудь жеребчика? – сказала лавандовая, остановившись

-Хм, да… Но какого угодно не получиться. Твоя мама не пустит. Нуден статусный, у кого родители достаточно известны…  Рамбл! У него брат Вандерболт, а родители имеют свою службу доставки.

— Это да, но он популярный жеребчик, если захочет еще с нами пойти…

— Это точно. Пошли на площадку. Он, скорее всего, там.

Бросив пластинку в сумку, снова припустив галопом они быстро добрались к цели. На площадке действительно было много жеребят. Будь их воля, они бы взяли любого. Но чопорные родители никогда не позволят взять того же Пипсквика или Фезервейта. Но тут, спикировав с неба, к ним подошел сам серокрылый пегасенок.

— Хей, девчат, вы решили с нами? Обычно тебя тут не сыщешь – он боднул Тиару локтем, хихикая – что привело вас в нашу обитель?

— На самом деле – начала скромно серогривка – мы бы с удовольствием с вами играли, но, сам понимаешь. Родителей не выбирают… А так, мы бы хотели попросить у тебя помощи. Мама Тиары отказалась выкинуть ту статую, на ее победу в выборах президента класса. А ты, как ни как сильнее нас будешь. И мы подумали, что ты бы мог помочь убрать ее с глаз долой.

— Конечно, но, статуя тяжелая. Как мы, пусть трое, но сможем ее хотя бы с места сдвинуть?

Серебристая кобылка придвинулась и прошептала на ухо о дивной находке. Взметнувшиеся вверх крылья, явно были согласием.

— Иногда наши рабочие их используют. Действительно рабочая вещь. Увеличивает силу крыльев и даже немного магию единорогов!  Но часто ее применять нельзя, там побочные эффекты со спазмами мышц. Давайте я ещё позову Дюка. Он единорог. Всего на два года старше.

Дюк оказался весьма крупным жеребчиком, выше Рамбла на пол головы с зеленой шерсткой и желтой гривой. Припустив к дому Тиары, они раскрыли жеребятам план выноса ненавистной статуи со двора. Сначала они должны будут пройти через заднюю калитку, потом спрятаться в сарайчике, где хранятся инструменты, там они примут усилители и дождавшись их действия, вынести через эту же калитку. Зеленый жеребец сказал, что примет две, ведь на единорогах оно оказывает посредственный эффект. Согласившись, они уже готовы были уже приступать к плану, но внезапно появившийся Тандерлейн выдернул брата. Мать заболела, и за ней необходимо было позаботиться. А отец, как на зло, уехал в командировку. А у самого жеребца выступление. Горячо извинившись, Рамбл вспорхнув, быстро улетел в направлении дома.

— Жаль, конечно, но не отменять же из-за этого планы? – произнесла Тиара, аккуратно открывая калитку.

Быстро добравшись до цели, они расположились под падающим светом из окна. Склад оказался просторным, с несколькими окнами. Вывешенные инструменты припали пылью. Видно, что место не такое популярное. Хотя, стоящее рядом со входом ведро с водой могло говорить и об обратном. Расположившись меж коробками, и прикрывшись ими же, что б если что, их не было обнаружено, Дюк магией выдавил себе две таблетки и по одной девочкам.

— На чем проверять действие будем? – поинтересовался жеребчик немного хриплым голосом.

— Вот, наша любимая газонокосилка. Восемь килограмм чистой мощи. – лавандовая кобылка указала на крупное нагромождение металлических конструкций – я его с трудом поднимаю, но после них должна кружить его на копыте. Хех, ну, или спокойно передвинуть его на другое место.

Они сели и начали ждать, более тесно знакомясь с Дюком. Жеребчик оказался сыном владельца небольшой древопильной компании. Увлекался магией, что естественно для единорога, но и спортом, о чем свидетельствовала его кьютимарка: разорванная финишная лента с магическим сиянием.  Задние ноги действительно играли мускулами, свидетельствуя о натренированности.

— Я думаю эта кьютимарка значит не то, чтобы спорт, а умение достигать цели. Я тогда целый месяц тренировался. Решил сделать все возможное для победы. И вот: метка и первое место. Ну, хватит обо мне, Вы как, уже что-то чувствуете? – спросил жеребчик, ложась на живот и подвернул копыта.

На самом деле они чувствовали. Не совсем то, что ожидали. В их телах начало зарождаться нечто тёплое и спускаться вниз живота. В этом было слегка стыдно признаться, так что она невпопад солгали, что еще слишком мало времени прошло. Но уже спустя минуту легкое чувство тепла превратилось в невыносимое жжение между задних копытц. В теле стало тесно, хотелось выть, выдираться на стены, кричать и вылить на себя ведро ледяной воды. Но при этом каждое движение крупом по полу задевало нечто, что доставляло такие приятные ощущения, которые заставляли холодеть кончики передних копыт. Полуоткрытый рот и высунутый язычок кобылок дал понять, что все уже готово.

— Вы так ерзаете, что-то случилось?

— Угу… Жар – прохрипела Тиара – Я не знаю, что делать. Может, это побочный эффект – она заерзала сильнее, продолжая дрожать.

— Поднимитесь на копыта.

Кобылки поднялись. Жажда чего-то неизвестного усилилась. А по комнатке разлилось два аромата: один, нежный и ласковый, похожий на садовую розу, а второй, более резкий спелого миндаля. Они причудливым туманом сплелись, и проникли в ноздри всех присутствующих. Сильверспун повернулась к подруге. На ватных ногах она подошла к ее крупу. Она, конечно, и раньше его видела. Хочешь не хочешь, а следуя за одной и той же пони со временем изучаешь ее всю. Но сейчас. Гладкая шерстка поблескивала, отражая падающий свет. Кльютимарка была прекрасным венцом, окруженным нежными мышцами.

— Ты так нежно пахнешь… — она затянулась прекрасным ароматом. Он тут же защекотал нос, пробуждая нечто глубинное и давно спрятанное. Жар меж ног усилился, и она прикоснулась к вожделенной лиловой шерстке. Подруга ахнула, но не отстранилась, что позволило Сильвер проводить копытом дальше. Мягкое тело. Словно зефир, было нежным, красивым и манящим. На каждое прикосновение оба тела отзывалось приливами тепла. Серебристая кобылка была готова до конца своих дней касаться, гладить, мять этот восхитительный круп. И он отзывался на это желание постоянным подергиванием и напряжением мышц, стоило лишь на миг убрать копытце. Перед глазами проплыла веревка.

— Что ты делаешь? – одновременно сказали подруги. Но поняли без прямого ответа. Их хвосты были подняты магией и связаны. После чего аромат зада Тиары совсем затуманил сознание Спуни.

Дюк узнал эти таблетки, как только их увидел. Однажды он видел с ними отца и случайно застал то, что за этим последовало. А с тех пор, как он стал взрослее просто жеребчика, найти кобылку у него никак не получалось. Так что терять свой шанс он был не намерен. Он отвлекся, на поиски ещё одной веревки, когда повернулся, серебристая кобылка уже была настолько близкой к подхвостью второй кобылки, вдыхая и щекоча промежность подруги. От этого вида его уже вставший член, прижимаемый между телом и полом, напрягся еще сильнее, что больше невозможно было терпеть. Он встал, подойдя к сконцентрированной серогривке, копытом приоткрыл мягкую лавандовую, уже изрядно набухшую петельку.

Стон, вырвавшийся из груди Тиары, стал словно призывом для Сильверспун и она зарылась в эту теплую петельку. Два бугорка кожи нежно обнимали ее носик, даря тепло и уют. Горячим зычком слизывая образовавшийся внутри нектар, она получала неистовое наслаждение. Само осознание подобной близости заставляло намокать ещё сильнее. Вскоре ее собственные соки уже стекали по задним ножкам. Целуя, сжимая губами и иногда покусывая, она вызывала настолько сильные стоны, что стоило побаиваться, чтобы их не обнаружили. Но возбужденным кобылкам было не до этого их мир сузился до растекающегося по их телам, словно патока, блаженству. Не прекращая ласкать чувствительный бугорок, она коснулась своей промежности. Волна невыразимого блаженства прокатилась по ее телу, вырвавшись в стон. В ответ на это теплое дыхание лавандовая кобылка не выдержала. Вскрикнув, она упала на пол. Но не будучи полностью удовлетворенной, тут же перевернулась на спину, раскрыв ножки.

Покрасневшие щёчки выдавали дикое смущение, но поступательные движения крупом показывало не меньшее желание. Сильвер открылась волшебная картина. Два налитых бугорка вымечка и узкая, влажная, подмигивающая петелька. Серогривая не могла сдвинуться с места. Она смотрела на бархатистое, сочное нутро. Как теплые комочки кожи раскрывались под давлением тягучих капель сока, как она подрагивала от показывающегося клитора, как она пульсирует, вторя бешено бьющемуся сердцу. Лишь хриплый стон лежащей вывел ее из оцепенения и она, нагнувшись, провела языком от основания петельки к глубокой пещерке. Резко проникнув языком внутрь, осталось только наслаждаться вкусом и протяжным стоном кобылки. Наращивая амплитуду, то зарываясь глубже, зачерпывая нектар, то создавала вакуум, прижимаясь к клитору, как к последнему оплоту. Нарастающая волна тепла становилась больше с каждой секундой, заставляя Тиару содрогаться и стонать, зажимая копыто в зубах. Посасывая промежность, стараясь захватить как можно больше, Сильверспун зацепала нежный бугорок, вызывая мелкую дрожь и подергивания копытц. Ловкий язык кто нежно касался, то грубо впивался в естество, не давая ни малейшей передышки. Буря счастья внутри Тиары участились, задыхаясь, она отдалась ей полностью, чувствуя себя бомбой, готовой взорваться в любой момент. Чувствуя это серогривая добавила небольшую вибрацию в свои движения. Задевая носиком бархатистое естество, а упругим язычком зарываясь внутрь кобылки, она все же смогла довести ее до пика. Густая струйка бесцветной жидкости омыла уставшую мордочку Спуни. С потоком влаги ушли и способность мыслить, как и сознание.

Сильверспун была перевозбуждена. Изогнувшись, она стала нежно касаться себя. Было непривычно, но невыносимо приятно. Хлюпающие звуки вторили постанываниям кобылки. Все сильнее и сильнее надавливая и теребя клитор, юная пони хотела большего. Задние ножки дрожали, разбрызгивая нектар на пол, а утробные стоны не желали ютиться в горле и вырывались, словно дикие птицы. Но когда волна блаженства стала слишком велика, и заставила ноги подкоситься, она упала. Прямо на свое копыто. То, что нарастало пока она наслаждалась подругой, то, что росло пока она наслаждалась собой, вырвалось наружу. Не выдержав столь резкого и сильного давления на столь нежный бугорок, тело Сильвер изогнулось, показывая невыносимый внутренний взрыв. Мощнейший спазм, прокатившийся по всему телу кобылки, и ели слышный стон, а также потекшая из-под нее лужица подсказали об дичайшем оргазме кобылки.

Пока Сильвер кончала, Дюк страдал. Он наблюдал за девочками. Ему доставляло наслаждение смотреть на это все в живую, близко. Чувствовать запах их возбуждения, он щекотал ноздри, наполнял легкие, дарил желание, заставляя постоянно подергиваться член. Пусть он и не боялся кончить, таблетка давала возможность трех оргазмов, а две, как минимум шести. Но так, как он еще достаточно юн, может быть и меньше. В инструкции, украденной у отца не было на этот счёт ничего сказано. Но там было написано, что кобылам только по одной, иначе за последствия производитель не ручается. Поэтому он и не стал рисковать.

Но все же он перевязал свои яички веревкой, создавая подобие кольца. Так даже если очень хочешь, вряд ли выльешь из себя семя. Когда юные кобылки извивались в оргазмах, жеребчик мучился, но был счастлив, от того, что не мог сделать того же. Но сейчас он страдал на столько сильно, что без раздумий сдернул ставшие невыносимыми путы. И прильнул к щелке Тиары губами. Он целовал все вокруг мокрой щелки пони, которая даже в бессознательном состоянии продолжала потихоньку возбуждаться, выделяя жидкость. Напившись ее нектара, и удовлетворившись протяжным тихим стоном, даже не касаясь члена, он все же почувствовал подступающий оргазм. Решив попробовать все, он магией перевернул Спуни, не обращая ни малейшего внимания на протестный возглас, и снова впился губами в промокшую насквозь петельку.

Как ни ожидалось, но эта тень, вечно следующая за строптивой лавандовой кобылкой, была намного вкуснее. Язык ощущал такую гамму, что он готов был вечно возбуждать ее, лишь что бы испить данную амброзию. Запах свежего миндаля не то, что щекотал ноздри, он бесцеремонно вторгался, ударяя в сам мозг, задевая струны души, о которых Дюк даже не знал. Неудивительно, что простимулированный видом на двух ласкающихся кобылок и вкусив их соки, долгое время сдерживаемый позывы кончить член, излился такой плотной струей спермы, что даже сам жеребец удивился.  Забрызгав серую пони выделениями, он переводил дух. Такого мощного оргазма он давно не испытывал. Даже когда нечаянно подсмотрел за девушками в школьной раздевалке. А это был его первый опыт. С тех пор желтогривый мечтал о кобыльем теле. А сейчас две, полностью готовые, доступные, никем не тронутые кобылки были перед ним. Даже если кто-то из них откажется, прежде чем Дюк ощутит последний оргазм, разве смогут две земнопони, которые меньше него в половину, хоть что-то сделать? Конечно нет.

Он нахально усмехнулся, заметив, что Тиара уже начала приходить в себя, заново возбуждаясь. Ее выдавали специфично двигающиеся бедра. Но удовлетворяться одной, оставив вторую ждать, было бы нехорошо. Обернувшись к веревке, он притянул ее к себе, параллельно захватив бесхозно лежащий шланг и рядом стоящие грабли. Подняв Сильвер взбрыкнувшую, он уложил ее рядом с уже готовой встать подруге. Оба акта неповиновения были устранены сильным шлепком веревки по крупам. Вскрикнув от боли и наслаждения, они опали как раз так, как необходимо для желания жеребца. Выставив зад и припав к земле грудью. Быстро установив грабли над лопатками и прижав ее коробками, он связал две передние и две задние ноги шлангом, а также сами тела стянул вместе, создав одно шестиногое существо. От таких действий кобылки стали течь сильнее, заставляя фалос желтогривого буквально вскочить от напряжения.  Но несмотря на это, он спокойно растрепал один конец веревки, соорудив импровизированную плеть. Окунув в ведро с водой, он предусмотрительно попросил закусить что-то. Кобылки похватали кончики своих грив.

Теперь, когда все было готово для первого акта, жеребец принялся рассматривать свой трофей. Два восхитительных крупа с истекающими соками щелками. Они попеременно подмигивали клиторами, прося не медлить, а уже приступить к ласкам. Но Дюк слишком долго ждал этого момента, чтобы закончить все так просто. Проводя синхронно по ногам и бедрам подруг, он добивался синхронного стона. Чего добился весьма быстро. Наслаждаясь властью, медленно и мучительно, постоянно останавливаясь и одергивая копыта, он дошел до уже настолько влажных щелок, что надави немного сильнее, и можешь загнать всю ногу. Жеребец поглаживал и постукивал с хлюпающими звуками о нежные и набухшие половые губки, не проникая внутрь. Сильвер и Тиара стонали, и, пытаясь извиваться, одергивали друг друга. Их тела, взмокшие от пота, прилипли друг к другу, особенно под давлением шланга. Щелки кобылок жаждали более жесткой ласки. В неистовом порыве страсти они поцеловались. Это был единственный способ утолить сексуальную жажду. Обшаривая рот друг друга, они боролись языками, пытаясь хоть как-то уменьшить дрожь.

От глаз Дюка это не укрылось. Он оторвал практически вошедшие внутрь копыта, он не без удовольствия наблюдал за одновременно потянувшиеся за ними крупами. Встав, он взял веревку за сухой конец и наотмашь стегнул обоих кобылок. На их крупах появилась красная полоса, а из разорванного поцелуя вырвался стон. Следующий удар. Еще один. Снова, снова, снова! Обжигающие касания, проникающие в саму душу, вызывали такое жжение меж бедер, что сами удары меркли перед ним. Доводя их до грани, жеребец не позволял получить им ожидаемое наслаждение, от чего его нутро получало дополнительное удовольствие, и жеребец хлестал их сильнее и сильнее. Лишь прорвавшийся сквозь зубы утробный звук заставил его остановиться. Два одноцветно красных крупа смотрели на него. Под ними, стекая, превращаясь в полупрозрачные паутинки скапывали большие, вязкие капли нектара. Уже образовалось две крупные лужицы столь драгоценного сока. Но жеребцу было без разницы. Он знал, если нужно, он выдоит его столько, сколько потребуется.

Кто же станет первой, кого он облагодетельствует? Нежная Тиара или вкусная Сильвер? «сладости оставляют на потом» — подумал он, нагибаясь.

— Спуни, ты же не против, если первой станет твоя подруга? Она же так любезно предоставила нам свой сарайчик. Но не волнуйся, ты так же получишь свое. – произносил Дюк еле прикасаясь к крупу серой кобылки.

Не ожидая хоть какого-то ответа, он зарылся носом во влажную пещерку лавандовой пони.  Одномоментно его рот заполнил нежный цветочный вкус. Слизывая, он иногда задевал маленький комочек, полностью усыпанный нервами, заставляя вздрагивать, испуская тоненькие попискивания. Жеребец был доволен. Любым своим движением языка он мог управлять этой кобылкой, словно куклой. И сейчас он собирался воспользоваться этой марионеткой по прямому назначению. Убедившись, что большую часть сока он выпил, о чем свидетельствовала относительно умеренный запах розы, и его уже до дискомфорта прижимающийся к животу член.

Оторвавшись, он уперся на коробку и прижимающую кобылок швабру. Прицелившись, он резко вторгся в лоно лавандовой кобылы. Без труда преодолев небольшое сопротивление неразработанной щёлки он вошел на половину длинны. Но даже это не удержало кобылку от внезапно нахлынувшей вспышке боли. Ничего не ожидавшая, она с силой сжала внутренние мышцы, чем чуть не заставила жеребчика преждевременно кончить. Но он знал, что кобылки, получившие кьютимарки с долей вероятности, могут иметь жеребят. И лишних проблем ему не нужно было. Преодолевая спазм, прошедший по телу кобылы дрожью, он начал выполнять поступательные движения, медленно погружая член глубже и глубже. Тяжело дышащая Тиара Стонала от каждого движения, когда он входил в нее, как сжимались половые губки, в попытке удержать выходящий из них фалос, и как обхватывали теплом, чувствуя его возвращение. От подобного нельзя было просто так отказаться. Решив поэкспериментировать, он, сделав несколько мягких толчков, сделал один на столько сильный, что вошел на всю глубину. Тугая щель с трудом приняла такое решение. Переминая и массируя, словно стараясь выдоить член, она глухо взвыла, выражая смесь боли и негодования.

«Надо же, наша самая строптивая леди школы не любит жестких ласк. Ха! Ну ладно, я любовник, а не насильник» — решил он, полностью пригибаясь к взмокшему телу, обнимая ее одной ногой, а второй держась за придерживающие кобылок грабли. Она задрожала. Это, словно лучший вибратор доводило до предела. Но, привыкший сдерживаться Дюк устоял. Медленно, с чувством он погружал, выдерживая ритм. Поддаваясь вздохам Тиары, жеребец то ускорялся, то делал два-три успокаивающих толчка, сбрасывая накал.

— П-пожалуйста… Я б-больше не могу… П-позволь… — музыка для ушей любого самца. И он не стал мучить жертву дальше. Доведя ее снова до предела, и сделал еще несколько мощных толчков, от чего бедра кобылы со стуком ударялись о его ноги. Снова движения вибратора, но уже от наслаждения. Нутро Тиары взорвалось, стало больше целой вселенной, сжавшись до одной маленькой точки, и вырвалось наружу с неконтролируемым потоком влаги.

Позволив ей до конца кончить, поддерживая продолжающее удовольствие мягкими движениями, он вышел. Масштаб его работы впечатлял. Никем не тронутое естество кобылы теперь безудержно подмигивало, как у заправской шлюхи. Было безумно приятно, что он, обычный жеребчик, смог так долго удовлетворять кобылку. Да, его член был больше, чем у того же Рамбла, из-за разницы в возрасте, но все же. Решив не оставлять себя без удовольствия, он обошел кобыл, и встав на колени, произнес:

— Ну что же, ты получила свое, я тоже хочу немного.

-Ч-ч-что мне нужно сделать? – даже не открыв глаза, спросила кобыла. Она все ещё чувствовала накатывающие волны блаженства. Просьбу открыть ротик, она покорно выполнила. Но бесцеремонно вторгшийся в ее горло пенис жеребца явно в ее планы не входил. На что, этому самому пенису было плевать.

— Не волнуйся, дорогая, я уже давно на пределе. Работай языком, и все станет куда лучше.

Тиара и этот приказ выполнила. Усердно надавливая и проводя по всей длине, она заставляла уже самого жеребца поскуливать. Рассчитывающий на небольшое удовлетворение неумелым ртом, он полусил куда больше. Острая на язык юная пони сказалась такой же мастерицей в любовных утехах. Буквально через пол минуты такого напора он выплеснул себя в жаркий ротик этой кобылке. Не так много спермы, но она все же начала просачиваться сквозь сомкнутые губки. Он резко вышел, ударяясь опавшим членом о пол, и заткнул рот и нос Тиары копытом.

— Глотай! – это было сделано для двух целей. Во-первых, на это банально приятно смотреть, а во-вторых следить еще больше не хотелось.

На это тиара сопротивлялась. Как можно глотать мерзкую соленую субстанцию. Но желание дышать оказалось слишком сильным. Глотнув с характерным звуком, она жадно втянула в себя воздух. Он был наполнен мускусным ароматом. Это уже набухающий член Дюка метался перед ее носом.

— Молодец – вставая одобрил он – теперь Спуни, ты готова?

— Да! — Буквально выкрикнула она, на что немедленно получила легкий шлепок по мордочке.

— Не кричи, или ты хочешь, чтобы нас обнаружили? Тогда вас заберут, рассадят по разным комнатам. И вы начнете сходить с ума от настолько сильного желания — он поднес к носику ее же нектар, аромат которого она жадно вдыхала, — если ты не будешь себя сдерживать, как наша Тиара, то мне с закрыть тебе рот какой-то тряпкой.

— Хорошо – уже тише простонала изнемогающая желанием серебристая пони – я буду, только пожалуйста…

Внутренне улыбнувшись, занял свое место. Лужа меж ее копыт стала больше. Она успела кончить пока Дюк имел ее подругу. Ведь вибрации, издаваемые телом лавандовой, передавались и ей. Спуни не представляла, как можно кончить, не касаясь себя, но, когда ее клитор стал биться меж половых губок, она вполне поняла. Кобылка осознала, что давно влюблена в столь долго холодную к ней особу. А сейчас, когда она стала более сердечной и понимающей, когда они настолько близки как сейчас, возможно, есть шанс на что-то большее, чем дружба.

Но ее тело сейчас отзывалось не на мирно постанывающую Тиару, а на собственное подхвостье, где активно работал большим языком жеребец. Решивший напиться влаги, чем заставить член подняться быстрее, он активно задевал клитор и лез языком в самые потаенные глубины жаркой петельки. Он покусывал, заставляя стонать, и пил, пока не смог больше держаться. Аккуратно устроив копыта на Крупе, он несколько раз провел по всей щёлке, смачивая член, после чего нежно вошел. Подавленный крик боли разошелся эхом по сараю. Она хотела прекратить все это, но одновременно не могла. Слишком сильно было желание, а нежные движения желтогривого уносили боль прочь. Но и этого ей было мало. Предугадав следующий толчок, она сама подалась назад, крепко сжимая член своим влагалищем. Стон оповестил ее о правильном понимании ее желаний.

«Как странно, всегда следует за своей подружкой, но при этом предпочитает жесткие игры. Как мне это нравиться!» Дюк тут же сменил тактику. Поменяв угол вхождения, он начал буквально впиваться в беззащитную кобылку. Спуни откровенно наслаждалась происходящим. Это и стало переломным моментом для жеребца. Ударивши бедрами о ее зад, желтогривый вогнал член на всю глубину. Еще более тугая петелька разошлась под таким напором. Который никто не смешил сбавлять. Продолжив двигаться с таким же рвением, он иногда почти покидал тёплое нутро, после чего начинал трахать ее с новой силой. Столь грубые движения выбивали из нее вопли. Дюк разозлился. Магией схватив тряпку, он затолкал ее в глотку серебристой пони, свободным концом шланга придавил ее к голове, на подобии уздечки. По сладострастному стону, он понял, что это далеко не наказание для юной пони, а самое что ни на есть наслаждение. Подобный запал заставил жеребца загонять свой ствол куда сильнее, чем в прошлые разы. Помещение наполнилось звуками шлепков плоть о плоть и ароматом ничем не сдерживающийся любви. Разумом Сильвер охватило такое блаженство, когда он начал входить настолько сильно, что доставал до самого предела. Ком в горле мешал дышать, чем помогал концентрироваться на единственном уголке жара и безумия беж бедер. Но и Дюк сам чувствовал, что может кончить быстрее, чем кобылка. Помогая себе копытом, он начал еще и надавливать, массировать, а иногда и постукивать по беззащитному клитору. Результат превзошел все ожидания. Юная пони, задрожав, выпрыснула из себя целый поток влаги, который стекал по двум любовникам. Даже не дождавшись, пока она завершит полностью, желтогривый метнулся к ее носику. Моментально вытянув кляп, он загнал туда член долбя не менее яростно чем до этого, ее киску. Спуни морщилась, от большого постороннего предмета, но не пыталась вытолкнуть, получая от процесса кайф. Спустя каких-то жалких полминуты он излился семенем. Волны экстаза выталкивали белую массу из самых глубин, наполняя юную пони новым вкусом в ее жизни. Серебристой, в отличии от подруги, не нужно было объяснять, что делать. Она послушно выпила жеребцовую влагу, напоследок облизав головку.

— Сейчас я вас выпущу, но, я так понимаю, ваше удовлетворение еще не пришло окончательно.

Кобылы застонали, освобождаясь от неудобной позы. Их глаза горели, а промежности пылали. Не помня себя от возбуждения, Тиара толкнула жеребца на спину, усаживаясь на вставший член. Незаметно для остальных, Дюк снова сделал себе импровизированное кольцо на мошонку. Кончить раньше времени из-за неопытности было бы позором. Тем более, что три оргазма уже позади.

— Эй, Спуни, не стоит самой ласкать себя – выдал желтогривый уже начавшей касаться промежности пони – иди ко мне.

— Но Тиара…

— И что? У меня еще и язык есть! Или ты забыла?

От такого предложения она не могла отказаться. Перекинув ножку над мордочкой жеребца она впервые на столько сильно открыла перед ним свою промежность.  Паутинки нектара скапывали ему на лицо, одаривая теплом. Налитые большие губки разошлись, обнажая миниатюрные складочки кожи, подергивающийся бугорок плоти и жаждущую, спазмирующую петельку. Не дразня себя больше, он, схватившись, за бедра, опустил ее на свою мордочку. Это было намного лучшее, чем лизать кобылу, которая стоит. Так ты видишь все ее подхвостье, контролируя буквально каждое движение. Гибкий язык изучал ее бархатное нутро. Губы мокро скользили, покрывая все поцелуями. Разум туманился. Никогда в своей жизни Дюку не было на столько хорошо. Стонущая кобылка над мордочкой извивалась ужом, стоило ему лишь задеть особую метку. А юная пони, насаживающаяся сама на ствол жеребца, порождала в нем волны невиданного тепла.

Желтогривому было не видно, да и не важно, что обе кобылки впились в друг друга словно собирались вскоре расстаться навсегда. Их тела, превратившиеся в одно большое желание, синхронизировались. Они, касаясь друг друга, рождали в себе новые вселенные, где появлялись и умирали целые цивилизации. Осыпая поцелуями беспрестанно двигающее тело лавандовой пони, Сильвер неожиданно призналась ей в любви. Та даже на секунду изменила темп погружений, изрядно озадачив жеребца. Но. Она ответила взаимностью.  Ее любят. Действительно любят! И не кто-нибудь, а та, с которой она настолько давно была вместе, что не помнила своей жизни без нее. Это разрядом прошло по телу серогривки. И вовремя зажав этот затрясшийся клитор между губ, жеребец достаточно сильно его сжал. Обратный ток пошел к голосовым связкам, а нектар полился, заставляя все еще массирующего бугорок кожи, зажмуриться. Начавший было вырываться крик, утонул в глубоком поцелуе возлюбленной. Сладкий, глубокий, настоящий. То, что они делали раньше, было лишь попыткой угомонить страсть, а сейчас они ее лишь распаляли.

Отозвавшись на похлопывания по крупу, она слезла с перепачканной мордашке жеребца. Он был в полной уверенности, что это его мастерство довело кобылку до экстаза. Переполнившись этим рвением, он чувствовал позывы кончить, но перемотанные яйца не позволяли. Что было крайне замечательной новостью. Приподняв кобылу магией, он, не снимая ее с члена, перекрутил в воздухе, поставил на все четыре копыта. Опьяненный выпитыми феромонами, забыв о том, что Тиара любит ласковость, он жестко начал вгонять ствол по самые яйца, продолжая придерживать ее магией. Не останавливаясь, даря удовольствие вперемешку с дискомфортом, жеребец долбил ее упругое влагалище. Как голодный тигр накинулся на свою жертву, так и он терзал внутренности жертвы. Бившая по клитору мошонка уже давно заставила юную пони кончить, упав на колени. Но магия Дюка не позволяла ей соскользнуть. Ему уже не было дела до этой кобылки. Есть лишь он, и его удовольствие. А стоны боли и недовольства вполне можно перекрыть заклинанием. Сперма, пытающаяся вырваться, как запертая анаконда металась, напирала и уверенно прогрызала себе путь наружу.  Член начал подергиваться, подрагивать и побаливать, словно сквозь него тянут огромный груз. «Нет… Ах! Слишком хорошо!» Он одновременно сдернул свой хомут, и, перевернув пленницу, так глубоко вонзился ей в глотку, что она бы скорее задохнулась, чем не проглотила бы семя жеребца. А его было много.Дополнительным бонусом оказалось отвращение и сопротивление юной пони. Мерзкий вкус проникал внутрь и противными слизкими каплями падал в желудок. Он думал, что тогда, в первый раз, было достаточно. Но то ли дело в таблетках, то ли в долгом сдерживании и перевозбуждении, но тем объемом, что он выдал, вполне можно было украсить целый торт. Или серию пончиков. Ведь именно на них сейчас походил ротик Тиары.

— Ты! Больной урод! – выкрикнула поднимавшая обессиленную подругу Спуни.

— Ой, да ладно… Ваши тела говорят обратное! – кончи в четвертый раз он чувствовал, в его запасах не более двух раз. Это кобылы могут кончать залпами, только позволь, а у них запас ограничен… Два раза. И все. Дальше стрелять в холостую.  – Всего-то три раза. Ну, с моей стороны четыре. Да это же и не я виноват! А ты! Ты подсунула мне эти странные пилюли! – как же он внутренние усмехался в этот момент. Да, передожить всю вену на Сильвер было отличной идеей! Да, изначально это и была просто помощь друзьям друга, но теперь. Не воспользоваться этим просто нельзя! – Если ты хочешь, чтобы я не трогал твою подружку, стань на ее место.

Серогривка содрогнулась. Проснувшийся разум работал с невиданной силой. «Мой жар уже пропал. Я не хочу, но Тиа.. Она такая беззащитная. Ради нее? А как же я? Будет ли она любить меня после такого?»

— Соображай быстрее! Он уже снова поднимается! – и в доказательство этого он приподнял заднюю ногу.

Спун поморщилась. До этого момента ей не представлялось возможным рассмотреть его причуду поближе. Крупный фалос вставал, раскачиваясь вверх-вниз. В охвате с добрых две трети ноги самой юной пони, а длинной чуть меньше половины живота самого жеребца. Невозбужденной кобылке это казалось отвратительным, хотя минуту назад она бы с радостью подчинилась, отодвинув все еще связанный хвост. Но она крикнула, уже готовому войти в возлюбленную жеребцу:

— Стой, хорошо…. Давай… — став в позицию, она замерла в ожидании. Но ничего не происходило.

— Ртом. Копытами и ртом. И будь осторожна. Я, как ни как единорог, и могу сделать то, что захочу…

— Но, ты не тронешь Тиару?

— Нет… Если ты приступишь.

Она не могла отказать. Обомлевшая подруга не сможет выдержать еще большего напора. Ее бока нервно вздымались, дрожа при каждом вдохе. Пусть всю жизнь она была дерзкой, но иногда Сильверспун удавалось рассмотреть ее уязвимую душу. Но сейчас кобылке придется самой защищать возлюбленную. Подойдя, она коснулась копытом члена. Твердая плоть качнулась, вернувшись на место маятником. Необходимость продолжать вынудила ее, зажав ствол между мягкой частью копыт, начать поступательные движения. Не сказать, что это было приятно, но не столь отвратительно, как ожидалось. Если бы ей дали выбор, она бы с удовольствием заменила этого жеребца на Тиару. Что-то толкнуло Спун в затылок. Это Дюк не двусмысленно намекал, что пора приступать к более серьезным действиям. «Ну что же. Быстрее начнём, быстрее закончим» — подумала она задержала дыхание. Аккуратно проведя горячим язычком по головке, соленый вкус заполнил рот. Но кривиться было нельзя. Из-за того, что раньше он загнал член ей глубоко в горло, она толком и не распробовала эту белую жидкость. Став покрывать ствол поцелуями, она спускалась ниже, убирая остатки семени. Взяв в ротик одно яичко, она основательно промассировала его, не забывая работать копытами. Не хватало еще что бы он остался недоволен. Но за это переживать не стоило. Удовлетворенные стоны прекрасно говорили за него. Причмокнув, она приступила к второй части мешочка. Чувствуя нежнейшие поглаживания и уверенный рот серой кобылки, он закрыл глаза в потоке удовольствия. Толкая его все ближе и ближе к точке невозврата, юная пони перешла к самому члену. Жар обдал головку пениса. Это было словно твоя душа неслась из ада в рай, и пробив потолок, неслась дальше, когда она жадно заглотила его. Смесь шипения и воя достиг ушей Спуни. Все сильнее и глубже погружая жеребца глубже, она почувствовала, как он стал подергиваться. Все-же неопытность Дюка давалась в знаки. Начав играть мошонкой, она сделала невозвратное. Заполонивший разум шум эйфории заставил желтогривого схватившись за уши, до края войти в нутро кобылы. Прекрасное чувство завершения без сдерживания было идеальным. Блаженство, тепло и животное удовольствие нахлынуло, словно цунами. Но было прервано. Что-то ударившее его по макушке, заставило отключиться.

Из-за упавшего тела Дюка выглядывала озлобленная Тиара. Молча она подбежала к своим сумкам и, вытянув какую-то золотистую штуку, вернулась обратно. Разглядев поближе Спун узнала антимагическое кольцо!

— Мой папа дал мне несколько таких. Он сказал, что на статусных пони могут охотиться. И единороги зачастую подносят жертву к себе, глумясь. А за это время можно спокойно надеть на него кольцо. Затем либо убежать, либо оглушить. Эти кольца единоразового действия, так что не жалко. Они производится на заказ, по особой какой-то справке. Иди, помоги мне.

За несколько минут они соорудили нехитрую конструкцию. Связав шлангом Две грабли и две лопаты, они соорудили квадрат, а веревками привязали копыта жеребца, на подобии морской звезды, к углам конструкции. Кляп, когда-то закрывающий рот серогривке, теперь красовался в его пасти. Поставив его к стене, они облили желтогривого ледяной водой из ведра. Моментально очнувшись, он попытался заорать, но завертелся, почувствовав омерзительный вкус тряпки. Попытки использовать магию были тщетны. Паника била волнами, а ни к чему не приведшие потуги выбраться только привели к боли в суставах. Находясь в вертикальном положении, он видел двух мучителей. Казалось, только секунду назад он имел рот Спун, и безжалостно деря промежность Тиары. Но сейчас висел, как кукла, с хозяйством наружу. Пусть холодная вода и поубавила пыл, но не стала сильнее эффекта таблеток.

-Ой, смотри, Спун, а кто это у нас проснулся? Чей отросток у нас поднимается? Мне кажется он может сделать еще один заход! Может, нам ему помочь, бедняжке, а, Спуни?

— Конечно, Тиа. Он может. Он же позволил себе поступать так жестоко, при этом угрожать. Наверное, очень хотелось. Мы не обижаемся, да, дорогая?

— Конечно не обижаемся, — она провела копытом по члену, особенно задевая вены – ни разу конечно же. Тем более он же единорог, может сделать что хочет. – от этого передергивания фразы у него от копыт отхлынула кровь. Оказывается, она была не совсем без сознания в этот момент. —  Не могла бы ты подать мне тот резиновый шнур, который мы случайно для него нашли?

— Конечно, держи – голос серогривки был задиристо жесток.

Они действительно случайно нашли достаточно длинный резиновый шнур. Возможно, он был каким-то дополнением к поливочному шлангу, незаметного полива газонов.

Медленно, словно издеваясь, лавандовая пони наматывала один конец веревки на копыто, рождая в груди жеребца страх. Неужели она собирается его истязать? Но синяки на коже даже сквось шерстку могут быть видны. Когда ты находишься по ту сторону доминирования, ты уже не хочешь ничего, лишь бежать как можно дальше, никогда не возвращаясь. Первый удар этой импровизированной плети пришелся по животу, за два сантиметра от головки. Холодная волна воздуха обдала его, а место касания зажгло болью. Он ненавидел свой организм. Ведь именно в этот момент кровь начала усиленно наполнять пенис. Ещё удар. На этот раз у самого основания, но все еще не по стволу. Земные пони. Они всегда знали, как кинуть что-либо, что бы оно оказалось именно там, где они хотят. Согнувшись, он рассчитывал на небольшую передышку, но третий удар пришелся четко в средину члена. Боль. Сильная, заставляющая сьеживаться пронзила само естество, но и идущее на ним удовольствие пробивалось наружу. Каждый последующий удар не проходил мимо, но не попадая по одному месту дважды. И каждый раз юная пони как-то знала, когда ему легчало, чтобы нанести новую боль. А она и не могла поступить иначе. Она даже не ожидала взаимного чувства от подруги, поэтому и была столь холодна. Но, услышав признание, не могла быть более счастливой. Но именно в тот момент… Мало того, что он так ужасно входил в нее, но он заставил страдать ее любимую. Она хотела встать, но была слишком слаба для этого. Но когда та согласилась. Заплакала… И придумала как отомстить. И сейчас она более чем наслаждалась. Она жаждала мести. И исполняла ее. Очередной удар пришелся по мошонке. Приглушенный плач прошелся по коморке, но удар по головке… Затмил все. Начав дергаться и выкручиваться, он чуть не сломал всю конструкцию. Но единороги были самыми физически слабыми, поэтому, он безвольно уронил мордочку.

-Ох, кажется кто-то устал и возбудился! Смотри, подергивается – Тиара указала на набухший член. Странным образом боль только заставляла давление внутри увеличиваться – кажется, он скоро снова может выплеснуть белую субстанцию, давай же мы ему в этом поможем!

Две юные пони подошли и опершись о его живот, начали полизывать ствол. Начав с мирных касаний и маленьких дорожек оставляемой слюны, вскоре перейдя к более серьезному действу. Проводя языком от основания до уретры, делая круговое движение и возвращались обратно. Да, было не совсем приятно, но они делали это вполне целенаправленно. Необходимо было заставить его подойти к финалу, веть тогна начнеться настоящая игра. Но вот самому Дюку было восхитительно. Две красивые неопытные пони вылизывают его достоинство. Самое оно. Все нутро буквально крутилось и выпрыгивало. Мошонка, ставшая тяжелой, готовилась к финальному залпу. Но резко все ласки пропали. Инстинктивно, он подался пахом вперед, из-за чего был немедленно наказан. Резинкой, про которую было успешно забыто, били связанны яйца. Когда ты это делаешь сам, то проводишь манипуляцию аккуратно, но столь грубое вторжение в его интимное пространство… Не было приятным. Тем более это было куда сильнее, чем он это делал, полностю обрубывая возможность кончить. Так мало этого, свободным концом жгута дополнительно делая витки вокруг пениса. Он двигал бедрами в бесполезной попытке скинуть путы. Такое действие насмешило кобылок, от чего они захихикали.

— Смотри какой он милый в таком положении! – Спун продолжила поглаживать естество желтогривого – как же не помочь ему в такой момент! Только давай сделаем все еще интереснее!

Какая-то тряпка опустилась на глаза жеребца. Пуще прежнего страх охватил душу, обострив все чувства. Приятные действия кобыл превратились в натуральную пытку.  Ранее приятная истома стала невыносимой болью. Перейдя точку невозврата, ему оставалось лишь кончить. Но он не мог, даже если бы его мошонка переполнилась до краев. Пока одна погружала стержень жеребца в теплые глубины глотки, вторая обхаживала уздечку, обсыпая поцелуями и спускаясь к основанию. Меняясь, вторая медленно, до половины погружала напряженный орган, ощутимо сжимая его губами. Благодаря слюне, она легко скользила, разминая язычком головку. Пока вторая играла с усталыми яичками. Дюк тяжело дышал и дергался, в попытках остановить пытку. Низ живота тянул и пылал. Он теперь понял, ЧТО значит быль изнасилованным. Стоны перемешались с криками, а пропитанная слезами и слюной тряпка неприятно холодила морду.

Он стонал и умолял, пока кто-то из кобылок начал быстрее работать ртом. Она вылизывала саму чувствительную головку, яростно проводя по стволу копытами. Непреодолимое ощущение разрывало его. Капли крупного пота стекали по спине. Неприятно, постыдно, унизительно. Вот как можно было описать с его стороны. Понятное дело, что он в наглую воспользовался телами кобылок, но подобная расплата была слишком велика. Перебивая непрекращающиеся хлюпающие звуки, он прокричал о пощаде через кляп. Мошонка была на столько переполнена, похожая на спелый орех, болела так, словно он сейчас должен был родить. Нарастающее давление никто не хотел сбавлять.

Разобрав слова Дюка, кто-то снял ему кляп.

— Ты уверен? Ты же так хотел воспользоваться, при чем не по обоюдному удовольствию, а лишь по-своему. – прозвучал голос Тиары, пока Спуни продолжая перевозбуждать давно дрожащий от наруги член. Она была крайне довольна. Вероятно, даже возбуждена, ведь возобновившиеся ароматы миндаля и розы снова заполняли комнату. — Да, поначалу было странно, но все еще приятно. Но в последствии… Ты перегнул палку, так что нам мешает?

На это у него не было ответа.

— Пожалуйста… Я больше не могу… Пожалуйста… Больно. Очень больно.

— Ооо, даааа. Это видно. Твой мешочек так набух! – в доказательство она потыкала заострением копытца в мошонку желтогривого, чем вызвала новый утробный стон — С нами давно проводили беседу о течке, о жеребчиках и кобылках. Так что… Мы знаем, как тебе доставить МАКСИМАЛЬНОЕ удовольствие! – Зло и удовольствие сочилось из ее рта, а из благоухающей петельки букетом роз. на ударила прямиком в переполненное место парня. Вой был заткнут тем же кляпом. А ласки ртом прекратились. Но Селестия милосердная, лучше бы они делали их.

Аккуратно переместив конструкцию на пол, одна из них направила головку в свою петельку! Медленно погружая безумно твердый стержень в алое нутро, она начала двигаться. Каждое движение заставляло истекать Дюка страданием, потом и жаждой. Узенькое, тугое влагалище порождало гамму чувств, как и оковы. Закрытые тряпкой глаза заставляли концентрироваться в паху. Он стал инстинктивно делать быстрые фрикции. Из-за этого яйца стучали по полу, вынуждая жеребца прекратить, но уже через несколько секунд возобновляя попытки. То ли от них, то ли из-за увеличившегося члена, кобылка закончила мощно и струйно, обдавая живот жеребца потоком остро пахнущей влаги.

То теперь и вторая залезла на него, издеваючись несколько раз проведя горячей петелькой по члену. Глубоко насаживаясь, она медленно поднималась, почти отпуская ствол, после чего немедленно опускалась обратно. Снова распирающее чувство охватило жеребца, и он начал толкать бедрами. Намотанный шланг, вспухшие вены и большой объем заставили вторую кобылку кончить быстрее и сильнее. Повеяло миндалем.

Кто-то начал лизать освободившейся член. И уже не надеясь на милость, он почувствовал, как жгут ослаб, а обжигающий поток семени словно цунами проноситься через него, выплескиваясь во все стороны, пачкая живот и долетая до самой морды. От попадания в рот и глаза его спасали лишь повязка и кляп. Освободившаяся мошонка ныла истомой, а член дергался, словно его использовали вместо скакалки. Эйфория оргазма поочередно сводила его мышцы судорогами. Ноги дергались, в попытках поднять круп.

Со стороны, он напоминал глазированный пончик без посыпки. Зеленая шерстка пропиталась мускусным запахом спермы. Стони еще долго выходили из его глотки, а безумно уставший член медленно входил обратно в ножны.

— Убери за собой все, дорогой. Выход ты знаешь где. И больше не подходи к нам. У наших родителей достаточно денег, чтобы по одному капризу нанять пару крепких жеребцов – явный голос и манера Тиары. Но сейчас бы он с радостью вылизал бы дворец, лишь бы его отпустили.

Свинтив антимагическое кольцо с рога пленника, они удалились, достаточно сильно хлопнув дверью. За его разумность переживать не стоило. Высокопоставленные кобылки слов на ветер не бросают. Тем более сейчас они были счасливы видеть и любить друг друга. И никто не мог им помешать.

Около часа ушло на то, чтобы почистить себя и окружение. Шерстка все еще пахла его выделениями, но не так критично. Окинув пытливым взглядом проделанную работу, он остался удовлетворен. Не хватало, что бы из-за оставленного пятна эти две выдры исполнили угрозу. А в этом он уж точно не сомневался.

Мошонка все еще болела и была неестественно растянутой и сморщенной. Кобылки проучили его на славу. «Никогда в жизни я больше не прикоснусь к этой дряни» — он подхватил пластинку, с оставшимися четырьмя таблетками – «Лучше приложить больше усилий в поиске кобылки, чем вот так вот. Они, оказывается, и мстить умеют.»

Покинув территорию где все друг над другом надругались, он сделал магией катапульту, вложив в нее пилюли, запустив их высоко и далеко.

В то время, пока это приключение подходило к концу, начиналось совершенно новое.

Пока юная кучерявая рыжегривая пони с кремовой шерсткой шла в самых расстроенных чувствах, ей что-то упало прямо на макушку. Пошарив копытцем в волосах, она обнаружила интереснейшее дело. Пластинка с четырьмя синими пилюлями. На обороте значилось единственное слово: «Сила». Почитав это знаком свыше, она отломала десять пустых ячеек, выкинув их в мусорку. После чего, припустив галопом, побежала вперед.