Фантом стальной воли

Точка невозврата

We'll Meet Again

Мудрые пони извлекают из ошибок прошлого урок,
глупцы же переживают эти ошибки снова и снова.

— А ты хочешь вернуться? Хочешь пережить всё, что ты пережил ради малейшей искры счастья?

— Да... хочу.

По экрану прошлась рябь.

— Ну тогда всё, что тебе нужно сделать, это отдать мне звезду, и на этом всё будет кончено.

— Ничего не будет кончено. Всё будет длиться вечно.

— Как скажешь.

Я отдал звезду и яркий свет заполонил всю комнату. Он был настолько ярким, что даже заслонившее его копыто не могло остановить его. Он проникал за мои плотно закрытые глаза. Я старался отойти, спрятаться от него, убежать, скрыться в тени. Но теней больше не осталось. Словно сама Селестия спустила солнце передо мной, чтобы спалить меня дотла. Или согреть мою душу.

Тщетно.

Никто не сравнится с моим отцом. И с той тьмой, которую я испытал, когда он умер.

Я вернусь к тебе, папа.

---

Луч солнца пробился сквозь плотную завесу облаков и разбудил меня от далеко не крепкого сна в автобусе. Я вздохнул. До места назначения оставалось ещё минут десять пути, и я достал свой дневник.

Я бы никогда не жалел о том, что со мной произошло. И я никогда бы не хотел вернуться назад и исправить что-то. Почему? Потому что по моему мнению я никогда не совершал ошибок. Ошибки совершали все пони, которые находились рядом со мной. А кто я такой чтобы исправлять чужие ошибки. Все ошибаются, но это, несомненно, ценный опыт, который каждый должен испытать на себе.

Я не знал что написать дальше. Мой лечащий врач посоветовал мне записывать всё ценные мысли, которые приходят мне в голову в дневник. Даже если я никогда не прочитаю этого снова, то хотя бы это облегчит мою душу от не упокоенных мыслей о чем-то тёмном, что копится во мне.

Таблетки конечно же помогали в разы лучше всей этой терапии.

Я достал из сумки небольшой желтый контейнер с тремя бабочками на нём и потряс им. Таблетки прозвенели внутри.

Ещё осталось.

Хватит на целую вечность.

Я снова открыл письмо и перечитал его:

Мам привет.

Когда ты будешь читать это письмо, я уже буду в Нордвесте.

Прости, что не попрощался. Но я должен был приехать сюда как можно раньше, а по этому маршруту мало того, что ходят редко так ещё и любят ломаться по дороге. Вроде доехал без происшествий. Я слышал твое выступление по радио. Знаю тебе больно, но ты ведь понимаешь что мне осталось жить всего ничего, а в стойле есть шанс на выздоровление. Знаю о чем ты можешь подумать и хочу сказать тебе — ты ни в чем не виновата. Я принял это решение и никто не может меня отговорить от него.

Я навел справки какой будет эксперимент в этом стойле, кажется, там будут исследовать влияние криогенных камер на жизненный цикл и подобную муть. И да кстати не волнуйся все нужные бумажки я взял с собой. Так что проблем не должно возникнуть.

Думаю они хотят меня заморозить и вылечить с помощью будущих разработок СтойлТек. Самая плохая новость — срок на который меня могут заморозить до 200 лет.

Очень жалею что не могу тебя обнять. Попрощайся за меня с моими друзьями, я всегда буду их помнить.

И вас с папой я тоже ни за что на свете не забуду.

Прощай.

Твой сын, Расти Скай.

Этим холодным ноябрьским днем, когда солнце даже в зените не могло согреть землю и очистить ее от свежевыпавшего снега, я находился в одном старом автобусе, который как раз проехал дорожный указатель с надписью Уайтсноу. Я заметил, что его ржавый правый бок медленно осыпался, а на его противоположной стороне не хватало железной пластины — видимо эта модель так часто ломалась, что водитель настолько устал каждый день откручивать эти шесть гаек, что решил — от такой вентиляции и быстрого доступа к двигателю никто не пострадает.

Двигатель нёс машину в замерзающий город. Старые домики прижимались к друг дружке пытаясь сохранить оставшееся с лета тепло. Тщетно. Из окон струился тусклый свет, у которого едва хватило сил пробиться сквозь занавесь. И уж точно у этого света не получилось бы согреть одиноких путников в эту морозную погоду. А в это время на улице шатался одинокий патрульный в поисках неведомо чего.

Остановившись, автобус словно гейзер извергнул своих пассажиров на холодный воздух, и те разбегались в разные стороны. Только я из всей толпы решил отличиться и споткнувшись и упасть прямо на асфальт.

Весь мир вокруг меня как будто растворился. Все потемнело. Сотни голосов одновременно заговорили в совершенно неразберимой какофонии. Тысячи разных изображений проносились мимо моих глаз. Словно в моей голове форматировали память и она решила показать всю информацию, что в ней накопилось прежде чем окончательно стереть всё и начать с белого листа.

Медленно приподнявшись с земли я коротко засмеялся, не замечая как из носа капает кровь.

Пластиковое выражение озабоченности у полицейского не дало ему пройти мимо и тот подхватил меня и помог подняться. Привычная и в то же время странная боль появилась у меня в груди и я зажмурился. Я пытался найти свою сумку, но её нигде не было. Кто-то подал мне её. Наверное полицейский. Всё что я мог чувствовать это холод стального язычка сумки и звук расстегивающейся молнии. Я нашарил баночку с таблетками.

— Сержант Фрост Сайт. С какой целью приехали в Нордвест? — заговорил полицейский.

Я услышал как он аккуратно отстегнул страховочный хлястик у своей кобуры. Сквозь боль я посмотрел на лицо сержанта, не веря своим ушам, но всё было так как я услышал. Он был готов стрелять даже в умирающего пони. Но стоит ли его винить в этом? Он просто выполняет приказ.

Приказ. Прямо как тот самый приказ, который отдали отцу.

Я замотал головой и пытаясь успокоить свои нервы.

— Говорят у вас здесь чудесный воздух, который даже мертвеца из гроба поднимет. — сквозь зубы сказал я, открывая желтую баночку таблеток. — Решил убедиться в этом лично.

— Покажите пипбак.

Подняв на секунду копыто, словно выпрашивая у служителя правопорядка несколько секунд на передышку, только после того как проглотил пару таблеток показал содержимое своего пипбака полицейскому.

Пластмассовое лицо закона уставилось своими теплыми оранжевыми глазами на пассажира. Что мог он мог перед собой видеть? Перед представителем закона стоял совершенно ничем не примечательный пегас синего окраса с рыжей гривой, с ясными зелеными глазами. Зарывшись в глубины пипбака сержант несколько раз переводил взгляд со слабо подергивающейся фотографии в пипбаке на моё слегка дергающееся от морозного ветра лицо.

— Гражданин Расти Скай, — чётко прочитав все три слога имени и фамилии из пипбака, полицейский отпустил моё копыто. — что же вы из Кантерлота в такую даль умчались? Позвольте я осмотрю вашу сумку?

– Я же говорю лечиться сюда приехал. Говорят здесь спецы, даже с того света достают самых безнадежных пони.

Я открыл сумку настежь. Оранжевый взор полицейского выцепил нечто подозрительное. Полицейский засунул копыта поглубже в сумку и достал из неё пульсирующую сферу:

— Безнадежный пони и контрабанда? Хорошее сочетание.

Десятки воспоминаний нахлынули на меня и я ничего даже не смог ответить патрульному, а только смог смотреть что же он предпримет. Тот снял с пояса небольшой датчик и поднес его к сфере. Ожив стрелка метнулась на максимальное значение и тут же упала до минимального. Нахмурившись полицейский пару раз ударил по устройству пытаясь привести его в чувства — никакого эффекта.

— Дискорд его побери, это уже второй за неделю, — буркнул Фрост. — Придется пройти в участок там определят что и как делать с вами.

— Вы знаете, предложение конечно заманчивое, но я откажусь. — Патрульный уже было отвёл копыто, чтобы извлечь пистолет, но я отработанным движением достал из сумки небольшую синюю книжку с двумя золотом выгравированными словами Министерство Крутости и показал ее содержимое патрульному.

Патрульный нахмурившись прочитал что там написано, после чего убрал копыто от оружия и поджав губы, посмотрел на меня.

— Задание от самой Рейнбоу? Что-то подозрительно.

— А вы сомневаетесь? — подняв брови я сказал устало. — нет, мы конечно можем послать прошение о подтверждении подлинности удостоверения в Министерство Стиля, но оно будет невозможно долго идти обратно. Вы же за это время успеете лишиться всех льгот, потерять работу и может быть даже начнёте готовиться к переезду в трудовой лагерь “Лежебока”. А оно вам надо?

Вздохнув я перевел взгляд с крепко задумавшегося патрульного на часы в пипбаке и, смахнув снег с волос, спросил:

— А теперь, если у вас закончились ко мне лишние вопросы, не подскажите, где тут можно попить чаю и съесть чего-нибудь сладкого?

---

По улице текла слабая, вечерняя суматоха — прохожие спешили домой к своим домашним очагам.

Очаг… печка для топки дров, которые они с отцом часто готовили на зиму для их домика на окраине города.

Я заставил вернуться моё сознание с окраины города поближе к реальности к пожилой паре, которая присматривала за маленькими громкими детишками. Уходящее поколение следит, чтобы у нового поколения не было никаких омрачающих впечатлений в детстве.

Тщетно… Всё это тщетно...

Мне не нравилась вся эта атмосфера ранней зимы, все эти черные стволы деревьев, на ветках которых больше не осталось листьев. Единственное что в зиме было прекрасно это снег. Каждая снежинка это неповторимое творение природы. Это белое чистое чудо, которое меняется только благодаря внешнему воздействию.

Никогда не видел снежинок без одного луча.

Мою дорогу в кафе сопровождало тысячи таких вот снежинок, несколько рекламных плакатов, парочка автоматов по продаже этой невыносимой морковной газировки и в целях разнообразия ассортимента для граждан Эквестрии Спаркл-Колы.

Какого Дискорда она называется Спаркл Кола, если на каждом автомате ее олицетворяет не дочка главы Спарк индастриз, а Флаттершай. Да что там даже ЭпплДжек выглядела бы более логично, ведь ингредиенты именно с ее фермы использовались в первой партии?

Оставив после себя сотню другую следов на снеге я наконец увидел вывеску кафе. Расписанная яркими красками вывеска “Кафе “Уютное Местечко” увлекала посетителей перекусить внутри. Обещая внутри теплую обстановку и вкусную еду.

Внутри меня встретил полупустой зал: пони у музыкального автомата, два пони на свидании, один пони в балахоне сидел в дальнем углу и подросток-кассир. На стене справа висели плакаты министерства стиля — “Купив место в стойле — обеспечиваешь спокойное будущее своих детей” — говорила Эплблум; “Министерства могут решить любую проблему” — говорила Флаттершай; “Патриоты достойны самого лучшего” — говорила Рейнбоу. Всем этим плакатам я был готов рассмеяться в лицо.

Дешевая пропаганда.

Да, качество исполнения на высоте, но внутри беспросветная ложь.

Пройдя мимо них, я обошел журнальный столик с кипой журналов, буклетов и книг и положил сумку на диванчик рядом с окном.

Купив на кассе себе перекус, я уже было пошел к своему месту, но моих ушей коснулось необычное гудение. Оно исходило из музыкального автомата, который всё никак не мог переключить трек. Обведя взглядом весь зал я убедился, что до этой поломки никому нет дела. Все настолько увлечены своими делами, что совершенно не замечают такую проблему как отсутствие музыки.

После моего резкого удара по автомату “клешня”, ухватила пластинку и музыка заструилась из динамиков.

Проблема решается простым ударом, но никому нет до этого автомата дела. Всем проще заткнуть уши и ничего не слышать.

Усевшись поудобнее на потрепанный желтый диванчик я сделал глубокий вдох аромата малинового чая и, повернув голову к окну, смог наконец расслабиться. Весёлый мотивчик, игравший из динамиков, медленно растворился. Ведь моё внимание было приковано к горе, которая задумчиво сидела вдалеке, красуясь своей белоснежной шапкой и роскошной, белой шубой.

Интересно, а чувствуют ли горы себя одинокими или они на то и горы, чтобы вечно оставаться одинокими?

На переднем плане что-то зацепилось за мой взор. Какая-то странная темная фигура по ту сторону окна наблюдала за мой — она пристально изучала меня, особенно волосы. Я с ужасом взглянул прямо в глаза фигуре, в них я увидел восторг вперемешку с ужасом, мурашки поползли по спине, и я рефлекторно отодвинулся. Фигура точно также повторила за этот жест.

Ха. Просто отражение.

— Славная Селестия, как же давно я не спал нормально? — Я тер закрытые глаза и мучительно пытался вспомнить как меня вообще занесло сюда. Вся моя жизнь словно дешевая драма написанная каким-нибудь искусственным интеллектом разработки Стойл Тек.

Может, вернуться назад? Может всё что ты сделал можно отменить и вернуться к маме, к друзьям? Может можно?

Не хватало только умолять самого себя. Ведь я знал что я уже давным-давно прошел точку невозврата. И отсюда мне есть только один путь — по прямой к моей цели.

К цели моего отца…

Смахнув наваждение из мыслей, я обратил внимание на газетный столик. Вытащив наугад журнал, я прочитал заголовок — «Хроники Нордвеста».

Пережевывая пирожок, я решил разузнать местные новости. Первая полоса гласила «Интервью с Аквой — одной из со руководительниц СтойлТек».

Корр: Здравствуйте, Аква! Вы совсем недавно вступили в должность министра внутренних дел Нордвеста. Расскажите насколько то что вы делали в Мейнхеттене отличается от того чем вы занимаетесь сейчас.

Аква: Здесь я получила больше свободы, если так можно выразиться. У нас очень много перспективных проектов. Лично я, например, отвечаю за бюджет, планировку, строительство и окончательную проверку стойл. Мои новые сотрудники каждый день предлагают просто невозможное количество разных идей и подходов по благоустройству района. И я намерена, если не реализовать, то хотя бы рассмотреть всё что мне попадает на стол.

Корр: За эти полгода в этой должности вы успели спроектировать и даже реализовать десяток стойл. Вы считаете что нам они все необходимы?

Аква: Безусловно. Политика нашей партии ставит жизнь пони во главу всего...

Я скривился.

...Все стойла дают огромный толчок для нашей промышленности и все они нужны этому району, но, по правде говоря, не все несут цель защитить пони от последствий возможной войны. Ведь шансы на полноценный конфликт по последним данным с каждым днём уменьшаются. Вот для примера, стойло 58 обзорное и построено для проведения экскурсий, тем самым оно призвано увеличить туристический поток. Есть и исследовательские стойла, и стойла-заводы, где созданы все условия для продуктивного труда в условиях жесткого ограничения в ресурсах. Уже построено десять стойл и три достраиваются, но сама идея далеко не новая. Уже сложно вспомнить, сколько стойл построено по всей нашей родине.

Корр: Читатели наслышаны о недавнем заявлении посла зебр — Люкса, что стойла заберут наши души и погубят нас. Вы можете прокомментировать его заявления?

Аква: А почему я должна комментировать его слова? Как вы должно быть знаете я с ним нахожусь в напряжённых отношениях и считаю все его заявления направлены на попытку расшатать тот конфликт (обвинение в краже стратегических ресурсов из Зебрики войсками специального назначения Эквестрии — примечание редактора), который случился пару лет назад.

Корр: Кстати насчёт того конфликта в одной независимой газете…

Аква: Не продолжайте. Я хоть и знаю, что большая часть того, что печатается в местных «независимых» изданиях, откровенная пропаганда, но ничего с этим не могу сделать. Мы ведь живём в свободной стране со свободой слова как никак. Вот в газете «Гордость Селестии» пегас, пожелавший не представляться, давал очень любопытную информацию об ограблении склада СтойлТек, которое произошло около года назад. Его теорию просто смешно читать. Вот вы читали её? Вся она основывается на очевидно ретушированной фотографии, где запечатлёно Селестией невиданное существо. Кто это печатает? Кто это читает? Кто это финансирует? Для меня загадка. Вот если бы эта история была бы написана в каком-нибудь фантастическом журнале я ещё поняла. Но что это делает в газете, одобренной министерством стиля?

Корр: Но все же в той газете было проведено довольно подробное расследование, по итогам которого доказывается, что действительно мы украли у зебр их законные вещи. Вы согласны с этим утверждением?

У меня раскалывалась голова и я сделал большой глоток чая, чтобы хоть как-то её прекратить. В голове настойчиво крутилась мысль, что всё это я уже читал.

Тебе ведь не нравится она? Ты хотел бы ее убить? Ты наверняка знаешь, о каком пегасе шла речь.

Этот голос. Он появлялся и исчезал сам по себе. Казалось он шел изнутри меня, но он был слишком чужеродным. Холодным, стальным. Все врачи только разводили копытами и писали в графе диагноз каждый раз разные буквы. Нет, один из них, конечно, выписал курс этих желтых таблеток, но они заглушали его лишь на время, а, и да, посоветовал вести дневник, но все это тщетно.

Приоткрыв сумку, я достал таблетки и положил одну рядом со стаканчиком, после чего продолжил читать.

Аква: Украли? Мы сполна заплатили за них и всё эти заявления о краже просто попытка извратить формулировку нашего договора. (Увеличение поставок редких кристаллов для оборудования зебр в обмен на стратегические ресурсы зебрики — примечание редактора).

Корр: Посол Люкс утверждает, что то, что выкрало крыло пегасов из шахт Кросфейда, не относится к стратегическим ресурсам.

Аква: Бред сивой кобылы! Мы отправляли запрос на доступ Люксу. На что тот ответил нечто невразумительное. Что-то типа, эти земли прокляты. И что туда не должна ступать нога пони. Никакого отказа, что самое важное, не было; вот мы и провели операцию доставки. И да чисто технически нога пони там не ступала.

Корр: Что насчёт болезней, которые возникли у части пегасов задействованных в этой операции? И даже смерти связанные с этими болезнями.

Аква: Вы меня конечно простите, но температуру и кашель связанные с адаптацией к климату Зебрики и резкое возвращение на родину я за болезнь не воспринимаю. Все это газетные утки и провокации со стороны зебр…

Я отбросил журнал, едва не опрокинув чай. Я знал как было на самом деле. И здесь Аква нещадно лгала. Потому что мой отец умер от этой самой “температуры и кашля”, вот только почему-то Аква совсем забыла про галлюцинации, про потерю памяти, про отказ органов, про выгорание организма.

Газетные утки, да…

Неужели ты не хочешь раздавить ей черепушку? Неужели ты не хочешь разорвать ее на части? Это ведь она. Она убила твоего отца. Ты знаешь это… ты…

Я приложил копыта к лицу.

Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять.

Я всматривался в окно на плавно падающие снежинки. Я вспоминал своего отца, как они одной зимой так же как он сейчас сидели у окна и наблюдали за зимним пейзажем. Тогда отец печально сказал — «Не существует двух одинаковых снежинок, но их необычность не дает им никаких преимуществ. Потому что несмотря на все различия у них одна судьба — рано или поздно упасть на землю и растаять. И никакие силы не могут этого предотвратить.»

«Рано или поздно…»

Я запил таблетку остывшим чаем и, откинувшись на спинку дивана, уставился в потолок. Снова взяв в копыта тот журнал, я перелистнул заметку о пропаже Клокверк Найт и по старой привычке открыл газету на погодной сводке.

Обнаружена неконтролируемая погода на неделе, код ВПКЗ. Ответственных за погоду пегасов просьба проследовать в Клаудсдейл для дальнейших указаний. Если нет такой возможности — следуйте директиве 17.

Всем другим пони редакция настоятельно рекомендует оставаться дома со своими родными.

«Ха, старые команды все ещё используются… ВПКЗ — военное положение код зелёный. Вот только зачем вводить военное положение среди пегасов. Неужели война даже в сюда доберется?»

Голос кобылки-официантки вывел меня из оцепенения.

— Я уже могу убрать?

— Слишком рано они… А то есть, да, уберите пожалуйста.

Я встал и пошел к выходу из кафе, на автомате прихватив с собой сумку. Оглянувшись последний раз на диван, где я раньше сидел, я почувствовал нечто теплое и знакомое в этом кафе, но я никак не мог сформулировать что конкретно. Будто я что-то совсем давно забыл здесь, забыл чего совершенно не желал бы забывать…

Покрутив головой, я хотел открыть дверь копытом, но увидел, что тот журнал все ещё у меня в копытах и никак не хочет с ним расставаться. Кинув макулатуру обратно в груду на столик, я снова вышел на морозный воздух.

---

Снегопад сходил на нет. Я пока ещё не мог себя заставить спуститься в глубины стойла. Крайний срок наступает только завтра, и я пойду в него пешком, осматривая улицы заснеженного городка. Только редкие прохожие всё ещё куда-то неслись по каменным дорожкам.

Одноэтажные домики своими огнями окон медленно увлекали меня вглубь городка. На центральной площади окруженные караульными-фонарями стояли каменные сестры — припорошенные снегом Селестия и Луна. В позе Селестии читалась какая-то теплота и забота. Луна же выглядела немного не к месту, как-то отстраненно, отчасти потому что её тёмная шёрстка контрастировала с молодим снегом, да и выглядела она будто сейчас сорвется с места и умчится куда глаза глядят. У подножия статуи выгравировали надпись.

Воссоединение сестер

— Парниша, не задерживайся тут.

Я обернулся и посмотрел на прохожего. Его лицо закрывала марлевая повязка, которую обычно надевают уже больные или боящиеся заразиться пони. Он был одет в серый балахон, скрывающий цвет его шерстки, расу и кьютимарку.

— Ты ещё кто такой?

— Не важно кто я. Важно что я сделаю. А я сделаю так что скоро здесь… — незнакомец тихо засмеявшись опустил взгляд в землю и резко поднял его обратно. —…скоро здесь будет жарко. — по интонации я догадывался, что его морду располовинила улыбка.

— Граждане, вам чем-то помочь? — подошёл полицейский.

Это был тот же самый, что помог мне около автобуса, как будто в этом городе только он был на страже порядка.

— Спасибо, офицер, я просто рассказывал историю этого памятника моему другу. — парень в балахоне внезапно сменил интонацию и стал крайне серьезен.

Какой к дискорду офицер? Это сержант.

— Приятно слышать, что нашу историю помнят… — полицейский на секунду замолчал и посмотрев на меня кивнул в сторону незнакомца. Я отрицательно махнул головой, патрульный, пройдясь языком по зубам, продолжил: — разрешите проверить документики.

Я отработанным движением переключил вкладку в пипбаке, но сержант боялся лишний раз взглянуть на него.

Незнакомец неуверенно протянул свой пипбак. Полицейский резко схватил его за копыто. Открыл вкладку с общей информацией. Приказал опустить маску и снять капюшон.

Как оказалось это был пони жёлтого цвета, большего о нем я ничего не мог сказать. Кроме того что он либо пегас, либо земной пони, ведь рога у него не было.

— Почему старая версия прошивки?

— Моя очередь будет на следующей неделе. — невозмутимо ответил незнакомец.

Я усмехнулся, в старых версиях была возможность даже без дополнительных программ или аппаратуры изменить свою личность до неузнаваемости. Он вспомнил как они с отцом сделали его пипбак — пипбаком Принцессы Селестии. Особенно приятно было вспоминать как настоящая Принцесса Селестия решила посетить завод, а охранник закричал что к ним явился чейнджлинг. Тогда папе пришлось долго извиняться за свою шутку. Однако принцесса не только не наказала моего отца, но даже похвалила его за обнаруженную дыру в безопасности.

Полицейский, достав детектор, провёл им по бокам пони в балахоне. В его глазах я заметил обречённый блеск. Но датчик нагло молчал.

— Вроде всё нормально. Но вы, гражданин Бласт, поторопитесь с обновлением. А то вместо предупреждений у вас начнутся настоящие проблемы.

Брови Бласта, на секунду поднявшись, опустились обратно.

— Об-обещаю что непременно об-обновлюсь.

— Ну раз обещаете, больше вас не смею задерживать. Приятного дня, товарищи.

— Спасибо за кафе, кстати. — вставил я.

Сухо улыбнувшись патрульный, козырнул и отправился восвояси. Бласт выждал пока никто, кроме них не сможет услышать и тихо сказал:

— Спасибо, что не выдал. Не знаю отчего датчик не сработал. Должно быть, сам Дискорд хочет осуществления моего плана.

Я уставился на Бласта в ожидании продолжения его бреда.

— Видишь Селестию? Завтра на её месте останутся только осколки. Как и от нашей страны. Всё будет так как предрекалось самой Судьбой! Небесного феникса утопят в страданиях за свою родину, а его потомку, унаследовавшему его мечты и стремления, уготован долгий путь сквозь ядерную ночь, преисполненную мщением и смертью. Понимаешь что это значит?! Это значит что вся наша страна катится дискорду под хвост! И это всё вина Селестии!

Загадочно посмеиваясь, Бласт зашаркал назад. В его глазах вольфрамовой ниткой светилось безумие. Отойдя шагов на пять он развернулся и побежал во всю прыть от площади.

— Судьба? Что теперь можно пообщаться со своей судьбой? Или даже с судьбой своей страны. — Усмехнувшись, я прошептал.

Еще и предсказания какие-то выдумали.

Я взглянул на время в пипбаке — уже простоял здесь полчаса. Я окинул в последний раз Селестию, которая улыбалась даже несмотря на то, что слышала, какую чушь говорил её подданный, и подмигнув Луне пошел в стойло.

Луна, к моему сожалению, сохранила самообладание и никак не отреагировала на мою выходку.

---

— А эта дверь будет гарантом вашей жизни в случае войны.

Я стоял в пещере у входа в убежище, которое должно было защитить от ужасов войны.

— Уникальный сплав металлов этой двери выдерживает прямое попадание из любого известного вида оружия. Пройдём внутрь или вы хотите рассмотреть её получше?

Выйдя на секунду из сонного состояния, я помотал головой.

Мы зашли в стойло, где нас любезно встретили серые коридоры и, должно быть, одна из самых красочных деталей этого до боли серого стойла — плакат радужногривой пегаски в окружении жеребят. «Помни о родных» — наставляла надпись.

Когда то моим кумиром была эта пегаска. К сожалению, у меня никогда не было достаточно прав с ней общаться, и мне оставалось только читать и смотреть все что подворачивалось под копыто. У меня даже получилось достать неотцензуренную версию биографии Рэйнбоу и потому я понимал, что ту фразу она навряд ли сказала бы. Ей больше подошло — “Забудься со своими друзьями”, из родных, то у неё… Вытряхнув крамольную мысль, я последовал дальше за экскурсоводом.

— В этом стойле комнаты миниатюрные, в них находится только криокамеры или как мы их называем колыбели. Всего стойло насчитывает сотню таких жилых мест. СтойлТек гарантирует срок поддержки жизнеобеспечения — 200 лет.

Внутри бетонной коробки располагалась капсула, провода от которой струились к терминалу с кучей переключателей, а из него утекали куда-то вглубь стойла. В правом верхнем углу находилась камера, наблюдавшая за каждым действием.

Увидев криокамеру воочию моё сердце что-то укололо и я вспомнил что так и не отправил весточку домой.

— На нижних этажах находится комната смотрителя. Там же кухня, столовая, библиотека и прочие комнаты. Ну что, мистер Скай, вы готовы заснуть и проснуться, когда вашу болезнь будут считать не страшнее простуды?

Зубы сжались сами по себе. Мне мучительно хотелось пожить ещё немного в старом мире, потому что не было ни единого шанса, что он сможет хотя бы ещё раз увидеть родных после анабиоза.

Хотя у меня и сейчас нет никакого шанса...

Ведь все родные, которые были для него ценны, уже давно заснули вечным сном.

— Я же могу пока прогуляться снаружи?

---

В одноэтажных домиках сквозь занавески просвечивались силуэты пони, вместе со своими семьями они укладывались спать. Единственный, кто не хотел нежиться в кроватке, был я. Стоя у фонарного столба, я прочитал письмо ещё раз. Вспомнив какое завтра число я дописал в конце.

P/S

Завтра не будет

Я недоуменно посмотрел на свою описку и зачеркнув «не» продолжил.

годовщина папиной смерти, принеси, пожалуйста, герберы и белый шоколад на его могилу за меня.

Я просунул письмо в почтовый ящик.

На улице снова пошел снег. Пушистый. Безмятежный. Я наблюдал как плавно снежинки спускаются в лучах фонарных огней. Я приоткрыл ящик и убедился что письмо никуда не исчезло. Нажав на кнопку отправки у столба, я почувствовал как обжигающее пламя сжигает письмо, перенося его далеко в Кантерлот.

Кажется, одна из снежинок уколола меня в глаз. Проморгавшись, я смахнул её и сдерживая дыхание отправился вниз в стойло.

---

Я зашел в тускло освещенную комнату, справа от входа все также стоял терминал с кучей рычажков и переключателей и кровать-капсула.

— Наденьте, пожалуйста, комбинезон, — кобылка протягивала мне сине-желтую униформу.

— Это обязательно?

Сотрудница пару секунд обрабатывала вопрос.

— На комбинезоне находится ваш уникальный код, кроме того в него встроено множество датчиков, которые усиливают ваше взаимодействие с пипбаком.

— Усиливают?

— Да. Благодаря ему вы можете посмотреть свои параметры такие как чувство голода, жажды и желание сна в пипбаке.

Я даже не мог предположить, каким образом пипбак может связываться с комбинезоном, но не стал задавать лишние вопросы.

— Это конечно приятно видеть такую заботу о своих потребностях, видимо я могу сам забыть насколько я хочу пить или есть. Хорошо, но как я его надену? Моё копыто с пипбаком просто не полезет.

— Там есть липучка.

Я поджал губы от своей невнимательности — и вправду, место где должен был располагаться пипбак было облеплено застежками-липучками.

Кобылка подошла к терминалу и стала тихонько что-то переключать, пока я натягивал комбез. Просунув все свои конечности и крылья в нужные отверстия я убедился что он, как ни странно, был мне впору.

— Все приготовления закончены. Укладывайтесь в колыбель.

Колыбель… такое чувство что СтойлТек считает меня младенцем.

Внутри капсулы было удобно, хоть и пришлось свернуться калачиком, чтобы полностью уместиться.

— Вставьте копыта до упора. Должен быть слышен щелчок.

Я осмотрел внимательно на стенку колыбели. Внутри были отверстия чуть шире копыта с кнопкой в глубине.

Как только я всеми своими конечностями нажал все четыре кнопки, пазы защелкнулись.

— СтойлТек приносит свои извинения за причиненную боль.

— Мне было даже не…

Игла вошла в позвоночник принося невыносимую боль, слёзы нахлынули. Я зажмурился. Все закончилось так же быстро как и началось. я тяжело дышал, он не мог открыть глаза.

— Всё уже закончилось, мистер Расти. Возможно вы захотите узнать для чего это надо — это для оценки ваших показателей во время анабиоза.

Я хотел было открыть рот, но не смог. В мою спину потекла тёплая жидкость, мир постепенно начал терять свои очертания. Ноги стали замерзать, принося даже не боль, а облегчение, что это всё наконец закончилось. Краски медленно вытекали из окружающих предметов превращая всё вокруг в однотонное серое марево.

— Спите крепко, мистер Расти Скай, спите крепко.

---

Достижение:

Я в домике! +20

Пережить апокалипсис в стойле.