Ложное Божество

Почетный Проповедник

 

На этот раз Сильвер не мог не согласиться с Силен Крузом.

– Все не так, как было раньше, Сильвер, – говорил тот. – Все не так.

Они стояли вдвоем на командной палубе и смотрели на сотни огней горящих внизу вокруг Обители.

– Я помню, как мы впервые высадились на этой земле,– продолжал Круз.– Кажется, что это было только вчера.

– А по мне, так с тех пор прошла целая жизнь, – заметил Сильвер.

– Чепуха, – возразил Круз. – Когда ты накопишь побольше опыта, может, чему-то научишься. Доживи до моих лет, и тогда посмотрим, как ты станешь воспринимать течение времени.

Сильвер вздохнул. Он был не в настроении выслушивать очередную поучительную и нудную историю о «старых добрых временах».

– Да, Силен, тогда посмотрим.

– Не пренебрегай моими советами, – сказал Круз. – Может, я и стар, но не глуп.

– У меня и в мыслях не было ничего подобного, – ответил Сильвер.

– Тогда послушай меня внимательно, Сильвер, – продолжал Круз, наклонившись ближе. – Ты думаешь, я ничего не знаю, но это не так.

– Не знаешь о чем?

– О моем прозвище Тихий, – прошептал Круз, чтобы его не услышал никто из палубной команды. – Я прекрасно знаю, что прозвище дано не из-за привычки говорить тихо, а потому, что никто уже давно не обращает внимания на мои слова.

Сильвер взглянул в вытянутое лицо красногривого пегаса. В гриве уже прослеживалась седина и было видно не мало морщин на лбу, но его глаза, обычно полузакрытые, оставались яркими и проницательными.

– Круз… – начал Сильвер, но Силен не дал ему договорить:

– Не извиняйся, это не твоя вина.

– Я даже не знаю, что сказать, – смутился Сильвер.

– А… Не говори ничего. Разве мы обязаны говорить только то, что желают слышать остальные? Друг мой, я знаю, что в нашем превосходном братстве, как и в Ордене , я только реликвия, обломок давно прошедших времен. Знаешь, я еще помню времена, когда мы сражались без Защитницы. Можешь себе такое представить?

– Боюсь, очень скоро нам всем представится такая возможность, Круз. Близится день открытия Обители, а оттуда нет никаких вестей. Антибиотик Медикалс, даже получив проклятый меч апофеоз, и сейчас не ближе к разгадке этой тайны, чем прежде.

– Апофеоз?

– Оружие, которым была ранена Защитница, – пояснил Сильвер, уже жалея, что упомянул меч  в присутствии Круза.

– О, это должно быть очень мощное оружие, – глубокомысленно произнес Круз.

– Я бы хотел вместе с Дефолтом вернуться к Обители, – сменил тему Сильвер, – но боюсь не сдержаться, встретив Маленькую Спаркл или Хува.

– Сильвер, они же твои братья по оружию, – сказал Круз. – Что бы ни случилось, никогда не забывай об этом. Обрывая связи, мы рискуем навлечь на себя неприятности. Отворачиваясь от одного брата, мы отворачиваемся от всех.

– Даже если они совершают чудовищную ошибку?

– Даже тогда, – кивнул Круз. – Все мы совершаем ошибки. Надо воспринимать их должным образом – как уроки, усвоенные с тяжкими усилиями. Если только это не смертельные ошибки. В таком случае эти уроки усвоит кто-нибудь другой.

– Я не знаю, что делать, – признался Сильвер, склонившись над перилами палубы. – Я не знаю, что происходит с Защитницей, и ничем не могу ей помочь.

– Да, это нелегко, – согласился Круз.– И все же, как говорилось раньше, если ничего не можешь предпринять, не стоит беспокоиться.

– В те времена,Круз , жизнь, вероятно, была намного проще, – сказал Сильвер.

– Да, это точно, – поддакнул Круз, не обращая внимания на сарказм собеседника. – Тогда не было этой чепухи с тайными ложами, и этому выскочке Варриону в голову бы не пришло требовать крови. Неужели мы позволили бы архиваторам обосноваться на славном корабле, писать о нас издевательские стишки и утверждать, что это неприукрашенная правда? Я тебя спрашиваю, куда подевалось былое уважение к Ордену? Все изменилось не в лучшую сторону.

Слушая Круза, Сильвер вдруг удивленно прищурился:

– О чем это ты говорил?

– Я сказал, что все изменилось с тех пор…

– Нет, – перебил его Сильвер. – О Варрионе и архиваторах.

– Ты что, не слушал? А, конечно, не слушал,– пробормотал Круз. – Ну, похоже, Варрион не слишком понравилось, как ты и остальные члены братства вели себя, когда привезли на «Хранителя Эквестрии» раненую Защитницу. Старик полагает, что в расплату за убийства должны покатиться чьи-то головы. Он каждый день разговаривает с Сином и требует, чтобы о происшествии узнала вся флотилия, чтобы семьи погибших получили соответствующую компенсацию, а виновные были наказаны.

– Он хочет нас наказать?

– Так он говорит, – кивнул Круз. – Клянется, что Инг Май Сингл уже отправила в Совет Лордов донесение о ваших действиях на пусковой палубе. По-моему, он ужасный зануда. Когда Поход только начинался, нам не приходилось мириться с подобными неприятностями. Вы сражаетесь и проливаете кровь, и если какие-то идиоты оказались у вас на пути, что ж, значит, им не повезло.

Слова Круза ошеломили Сильвера, и он снова испытал стыд за свое поведение на стартовой палубе. Вина за смерть невинных тяжелым грузом останется в его душе до самого последнего дня жизни, но что сделано, то сделано, и он не собирается тратить время на сожаления.

Но какой бы неприятной ни была проблема с Варрионом, разбираться с ней надлежит Сину. Однако что-то еще в словах Круза привлекло внимание Сильвера.

– Ты что-то говорил о архиваторах?

– Да, от них тоже много беспокойства, как будто у нас мало других проблем.

– Круз, хватит намеков, расскажи, что случилось.

– Ладно, только я не понимаю, куда ты так торопишься, – сказал Круз. – Похоже, что кто-то из писак разгуливает по кораблю и занимается пропагандой против Ордена. Распространяет стишки или что-то в этом роде. Члены судового экипажа повсюду находят эти листки. Называется «Правда – это все, что у нас есть» или что-то такое же претенциозное.

– «Правда – это все, что у нас есть», – повторил Сильвер.

– Да, кажется, так.

Сильвер развернулся и, не говоря ни слова, направился к выходу с командной палубы.

– Все не так, – вздохнул ему вслед Круз.

Было уже поздно, и он устал, но проделанная за неделю работа радовала Пайпера. Каждый раз после тайной прогулки по кораблю, распространив листовки, он возвращался на свой маршрут несколькими часами позже и убеждался, что все копии исчезали. Конечно, часть из них была конфискована членами экипажа, но Пайпер был уверен, что многие листовки попадали в копыта тех, кто должен был услышать его слова.

Проход между пассажирским отсеком и помещениями команды был пуст. Все, кто переживал за здоровье Защитницы, улетели к Обители или собирались в более просторных помещениях корабля. В атмосфере «Хранителя Эквестрии» появились признаки запущенности.

Пайпер шел в свою каюту и повсюду на переборках и дверях замечал выцарапанные знаки Культа Божественных Сестер. У него сложилось твердое убеждение, что, следуя этим указателям, можно прийти к месту тайного собрания верующих.

Верующие. Как странно звучит это слово в эпоху просвещения. Пайпер вспомнил свое посещение храма в захваченном Новом Кантерлоте. Тогда он задумался, а не является ли потребность верить во что-то божественное неотъемлемой чертой их характера? Может быть, пони необходимо во что-то верить, чтобы заполнить пустоту в своей душе?

Один из мудрецов утверждал, что наука уничтожит мир, но не посредством оружия массового уничтожения, а доказательством отсутствия богов. Это знание ожесточит пони, а от сознания, что они остались один на один с равнодушной Вселенной, они могут впасть в безумие.

Пайпер усмехнулся. Что бы сказал этот древний мудрец, если бы мог увидеть, как Эквестрия несет вечный свет знаний в самые дальние уголки планеты? С другой стороны, этот культ Божественных Сестер может считаться подтверждением его слов, доказательством того, что перед угрозой пустоты пони ищут себе новых богов, чтобы заменить стершихся из их памяти.

Пайпер сомневался в божественной природе Дирхов, но литература культа, появлявшаяся с той же регулярностью, что и его листовки, наводила на мысль, что Диархи уже поднялись над миром смертных.

Поэт тряхнул головой, посмеиваясь над собственной глупостью, и стал прикидывать, как можно описать это искусственное обожествление в новых поэмах. Перед ним уже была дверь его комнаты, и, едва притронувшись к ручке, он почуял неладное. Дверь была слегка приоткрыта, и пары аммиака просочились в коридор, но даже сквозь него пробивался знакомый Пайперу всепроникающий запах, который мог означать только одно. В памяти всплыли оскорбительные стишки, прочитанные им Скай Киллер насчет запаха от воинов Ордена. Еще не открыв дверь, Пайпер знал, кто встретит его в комнате.

В голове мелькнула идея пройти мимо, но Пайпер сразу понял, что этот поступок окажется бессмысленным.

Он сделал глубокий вдох и распахнул дверь.

Внутри царил сущий кавардак, но этим комната была обязана своему хозяину, а не постороннему вторжению. Посреди помещения, спиной к двери, как и ожидал Пайпер, стоял капитан Сильвер, превращая своей массивной фигурой комнату в крохотную каморку.

– Привет, Пайпер, – произнес Сильвер и бросил на стол один из его блокнотов.

Пайпер заполнил уже два таких блокнота отрывочными мыслями и наблюдениями и точно знал, что капитану не могло понравиться то, что он прочитал. Для того чтобы понять их нелестный смысл, не надо быть знатоком литературы.

– Капитан Сильвер, – отозвался Пайпер. – Мне стоило бы спросить, чему я обязан удовольствием видеть вас здесь, но мы оба знаем, почему вы пришли, не так ли?

Пегас кивнул, и Пайпер, слушая гулкие удары сердца в своей груди, понял, что воин сдерживается с большим трудом. Состояние Сильвера нельзя было сравнить с бушующим гневом Панч Хува, но в нем ощущалась холодная стальная ярость, способная уничтожить Пайпера без промедления и сожаления. Внезапно поэт понял, сколь грозную опасность навлекла на него вновь обретенная муза и как глупо было надеяться, что его деятельность долго будет оставаться незамеченной. Как ни странно, но теперь, когда все открылось, он осознал, что готов подавить страх и отстаивать свою правоту.

– Почему? – прошипел Сильвер. – Я же поручился за тебя, поэт. Я рискнул ради тебя своим добрым именем, и вот как ты мне отплатил?

– Да, капитан, – ответил Пайпер. – Вы поручились за меня. И вы взяли с меня обещание говорить правду. Я так и сделал.

– Правду?! – взревел Сильвер, и Пайпер мгновенно вспомнил, с какой легкостью копыта капитана сокрушали черепа. – Это не правда, а клеветнический вздор! Твои выдумки читает уже весь флот! Пайпер, я должен бы убить тебя за это.

– Убить меня? Так же, как вы убивали невинных пони на стартовой палубе? – запальчиво воскликнул земнопони.– Таково теперь правосудие Ордена? Вы убиваете всех, кто оказался на пути или сказал нечто, с чем вы не согласны? Если Эквестрия докатилась до такого, я не хочу иметь с ней ничего общего.

Он увидел, как мгновенно испарился гнев капитана, и на какое-то мгновение даже почувствовал к нему жалость, но тотчас прогнал ее, вспомнив кровь и стоны умирающих. Он взял со стола листовку и протянул ее Сильверу.

– Так или иначе, вот то, чего вы добивались.

– Ты думаешь, я этого хотел? – спросил Сильвер, бросая листок на пол и нависая над Пайпером. – Ты с ума сошел?

– Ничуть, мой капитан, – с напускным спокойствием ответил Пайпер. – И за это я должен благодарить вас.

– Меня? Что ты несешь? – удивленно спросил Сильвер.

В его ярости Пайпер заметил проблеск сомнения. Он предложил Сильверу вина, но пегас только покачал головой.

– Вы велели мне продолжать писать правду, какой бы неприятной она ни была, – заговорил Пайпер, наливая себе вина в помятую и грязную оловянную кружку. – «Правда – это все, что у нас есть», помните?

– Помню, – со вздохом признал Сильвер и сел на скрипнувшую под его весом кровать Пайпера.

Пайпер, понимая, что непосредственная угроза миновала, позволил себе облегченно вздохнуть и сделать изрядный глоток вина. Напиток нельзя было назвать отличным, и бутылка давно стояла открытой, но вино успокаивало его расшатанные нервы. Затем он выдвинул из-за стола кресло с высокой спинкой и уселся рядом с Сильвером. Неожиданно капитан протянул копыто за бутылкой.

– Ты прав, Пайпер, я действительно сказал именно так, но никогда не подозревал, куда это нас приведет, – произнес он и отхлебнул прямо из горлышка.

– Я тоже, но так получилось, – ответил Пайпер. – Теперь осталось решить, как нам поступить дальше.

– Я и сам еще не знаю, – признался Сильвер. – Я думаю, ты незаслуженно оскорбил всех рыцарей Ордена. Учитывая обстоятельства, в которых мы тогда оказались…

– Нет, – прервал его Пайпер. – Вы, рыцари Ордена, во всех отношениях стоите выше нас, простых пони, и требуете к себе уважения. Но уважение надо заслужить. Ваша нравственность должна быть безупречной. Вы должны быть не только выше границы между добром и злом, но и не опускаться до серых областей неопределенности.

Сильвер печально усмехнулся:

– А я думал, что лекции по этике – работа ораторов.

– Ну, наш дорогой Зэд в последнее время несколько удалился от дел, не так ли? – заметил Пайпер. – Я признаю, что совсем недавно примкнул к рядам праведников, но я знаю, что поступаю правильно. Более того, я знаю, что это необходимо.

– Ты так уверен в этом?

– Да, капитан. В это я верю крепче, чем во что бы то ни было за всю мою жизнь.

– И ты продолжишь это распространять? – спросил Сильвер, поднимая пачку исписанных листков.

– Капитан, а на этот вопрос имеется правильный ответ?

– Существует, если ответишь честно.

– Если смогу, – сказал Пайпер, – то продолжу.

– Блу Пайпер, ты навлечешь беду на нас обоих, – сказал Сильвер. – Но если у нас не останется правды, мы превратимся в ничто, и если я запрещу тебе высказываться, я стану тираном.

– Так вы не собираетесь запрещать мне писать и не отсылаете обратно в столицу?

– Надо бы, но я не буду этого делать. Но ты должен сознавать, что этими поэмами ты навлек на себя гнев могущественных пони. Они будут требовать твоей высылки, а может быть, и хуже. Начиная с этого момента ты находишься под моей защитой, – сказал Сильвер.

– Вы считаете, что мне потребуется защита? – спросил Пайпер.

– Определенно, – заверил его Сильвер. — Я знаю минимум десять тысяч пони, которые с радостью спустят с тебя шкуру и скажут, что так и было.

Пайпер сглотнул вязкий ком и выпил еще вина, осознавая всю степень угрозы нависшей над ним.

– Мне сказали, что вы хотели меня видеть, – сказала кай Киллер. – Могу я узнать – зачем?

– Ах, моя дорогая Киллер, – откликнулся Зэд, поднимая голову от еды. – Входите, прошу вас.

После того как она целый час бродила по пыльным проходам зала Архива, Киллер обнаружила оратора в столовой на нижней палубе. По словам одного из его коллег, еще остававшихся на корабле, старик целые дни проводил в Архиве, пропуская назначенные лекции – хотя, надо заметить, что желающих его услышать было не так уж и много, – и игнорируя приглашения сослуживцев присоединиться к ним за обедом или ужином.

Дефолт предоставил ей самой разыскивать единорога – его миссия закончилась, едва они ступили на борт корабля. После чего капитан отправился на поиски Сильвер Винда, чтобы вместе с ним снова вернуться к Обители. Киллер ничуть не сомневалась, что он расскажет своему приятелю о том, что видел неподалеку от ступеней храма, но ей уже было все равно, кто еще узнает о ее новой вере.

Зэд выглядел ужасно: глаза ввалились и покраснели, а лицо стало серым от усталости.

– Вы не слишком хорошо выглядите, Зэд, – сказала она.

– То же самое я мог бы сказать и о вас,– ответил Зэд.– Вы похудели, а вам это не идет.

– Большинство кобыл были бы польщены этими словами, но ведь вы послали капитана Ордена не ради того, чтобы комментировать мой аппетит, не так ли?

Зэд рассмеялся и отодвинул книгу, которую пристально изучал до ее прихода.

– Вы правы, я не за этим хотел вас видеть.

– Тогда зачем? – спросила она и села напротив. – Если причина в том, что вам рассказал Пайпер, то лучше не тратьте зря слов.

– Блу Пайпер? Нет, я уже давно с ним не разговаривал, – ответил Зэд. – Это Оливия Минт зашла меня навестить. Она и сказала, что вы стали ревностным агитатором в пользу культа Божественных Сестер Диархов.

– Это не культ.

– Нет? А как вы назовете это новое течение?

Киллер ненадолго задумалась.

– Новая вера.

– Умный ответ, – заметил Зэд. – Если вы согласитесь мне помочь, я хотел бы больше узнать об этом.

– Правда? Я-то думала, что вы вызвали меня сюда, чтобы попытаться объяснить ошибочность избранного пути и отговорить от следования моей вере.

– Ничего подобного, моя дорогая, – заверил ее Зэд. – Вы можете полагать, что обязаны хранить свои убеждения в самых дальних уголках сердца, но они все равно обнаружатся. Когда дело касается преклонения, мы становимся очень любопытными существами. Те вещи, что оказывают влияние на наше воображение, влияют и на нашу жизнь, и на характер. А потому надо быть крайне осторожным в выборе объекта поклонения, поскольку мы становимся похожими на тех, кому поклоняемся.

– И как вы думаете, кому мы поклоняемся?

Зэд с опаской посмотрел по сторонам и вытащил листок бумаги, в котором она немедленно узнала одну из листовок, которую сама распространяла по кораблю.

– Вот именно в этом я и хочу просить вашей помощи. Я прочитал этот текст несколько раз, и, должен признать, меня заинтриговало его содержание. Знаете… после тех событий в Шепчущих Горах… я не мог спать и тогда решил закопаться в книги. Я думал, если пойму, что с нами произошло, то смогу найти логические причины.

– И вам это удалось?

Он улыбнулся, но Киллер заметила, что в его улыбке сквозили отчаяние и усталость.

– Сказать честно? Нет, не удалось. Чем больше я читал, тем отчетливее сознавал, насколько далеко за годы поношения религии мы ушли от деспотического духовенства. К тому же, чем больше я читал, тем яснее понимал, что вырисовывается какая-то определенная структура.

– Структура? Какая же?

– Смотрите. – Зэд обошел вокруг стола, сел рядом с фестралкой и разгладил помятый листок. – Текст повествует о том, что Диархи жили среди нас не одну тысячу лет. Правильно?

– Да.

– Ну вот, а в древних текстах – в основном это полная чепуха, старые сказки и устрашающие легенды о кровопролитиях и варварских обычаях – я обнаружил кое-что, соответствующее этой теме. Сияющие белое и темное существа появляются не в одном тексте, и, как я должен признать, эти герои очень похожи на тех, кто описан в этом тексте. Не могу сказать, какая польза от подобного открытия, но мне хотелось бы узнать о нем больше.

Киллер не знала, что ему ответить.

– Взгляните сюда, – продолжил Зэд, пододвигая и поворачивая книгу. – Этот текст написан на одном из древних наречий единорожьего рода, но я никогда не встречал его раньше. Я смог разобрать несколько отрывков, но текст довольно сложный, и без знания нескольких корневых слов и правил образования грамматических окончаний его почти невозможно перевести.

– А что это за книга?

– Я уверен, что это «Книга Слов Силы», хотя и не имел возможности поговорить с Трикси Луламун, большим знатоком в этой области, чтобы удостовериться в этом факте. Если я прав, то эта книга может оказаться копией, подаренной Защитнице самой госпожой Луламун.

– А почему это для вас так важно?

– Разве вы не помните, какие слухи ходили об этой волшебнице? – спросил Зэд. – Ведь она тоже поклонялась Диархвам, почитая их как богов. Как я слышал, Трикси и ее воины, еще до переформирования особого отряда в научный, сокрушали врагов Эквестрии наравне с Орденом, а затем сооружали грандиозные памятники, восхваляющие Диархов и навязывали веру в них, как в богов.

– Я помню такие слухи, но ведь это только слухи, и ничего больше?

– Возможно. А вдруг это правда? – Глаза Зэда загорелись при мысли о возможности нового исследования. – Что если эта чародейка – ни больше, ни меньше как приближенная к самим Диархам – посвящена в тайну, к которой мы, смертные, еще не готовы? Если до сего момента мои исследования верны, эта книга может рассказывать о рождении божества. Я должен знать, что это означает!

При мысли об открывающихся возможностях сердце Киллер забилось сильнее. Неопровержимое доказательство божественности Диархов, представленное Зэдом, высоко поднимет статус культа Божественных Сестер Диархов, и тогда новая религия распространится по всему миру.

Зэд увидел отражение этих мыслей на ее лице.

– Мисс Киллер, – снова заговорил он, – всю мою сознательную жизнь я занимался пропагандой правдивых сведений об Эквестрии, и я горжусь проделанной мною работой. Но что если мы распространяем неверные идеи? Если вы правы и Диархи на самом деле боги, значит, существо, увиденное нами в горах, представляет собой гораздо более страшную опасность, чем мы можем себе представить. Если оно действительно было злым духом, то мы как никогда раньше нуждаемся в таких божествах, как Диархи. Я понимаю, что слова не могут сдвинуть горы, но они могут привести в движение народные массы – история знает тому примеры. Пони всегда охотнее сражаются и умирают во имя слов, нежели ради чего-то другого. Слова формируют мысли, возбуждают чувства и приводят к действиям. Они убивают и оживляют, калечат и исцеляют. Миром правят слова. Если профессия оратора меня чему-нибудь и научила, так это тому, что пони слова – священники, проповедники и мыслители – играют в истории более значительные роли, чем военные лидеры или государственные деятели. Если мы сможем доказать существование богов, я даю слово, что ораторы огласят эту истину с самых высоких трибун всего мира.

Киллер с открытым ртом слушала, как Зэд переворачивает ее мир с ног на голову: этот почтенный единорог-проповедник мирских истин говорит о богах и вере? Глядя в его глаза, она поняла глубину сомнений и кризиса личности, пережитого со времени их последней встречи, увидела, как много он потерял за несколько прошедших дней и как много обрел.

– Можно, я посмотрю,– попросила она, и Зэд развернул книгу перед ее глазами.

Текст был написан клинообразными значками, и строчки шли не горизонтально, а сверху вниз. Киллер моментально поняла, что не сможет помочь в переводе. Но некоторые элементы почему-то казались ей знакомыми.

– Я ничего не могу прочитать, – сказала она. – О чем здесь говорится?

– В том-то все и дело, что я и сам не могу сказать точно, – ответил Зэд – Я могу понять отдельное слово, но трудно понять смысл без грамматического ключа.

– Я видела это раньше, – сказала Киллер, внезапно вспомнив, почему значки показались ей знакомыми.

– Едва ли, Киллер, – покачал головой Зэд. – Эта книга десятилетиями пылилась в Архиве. Не думаю, чтобы кто-то прочел ее после того, как она сюда попала.

– Не стоит от меня отмахиваться, Зэд, я точно видела похожие надписи раньше.

– Где?

Киллер сунула руку в карман и нащупала катушку пленки из разбитого фотоаппарата. Затем она поднялась со стула.

– Соберите свои записи, и давайте встретимся в Архиве через тридцать минут.

– Куда вы уходите? – спросил Зэд, захлопывая магией книгу.

– Хочу получить то, на что вам будет интересно взглянуть.

Твайлайт открыла глаза и увидела над собой небо, затянутое облаками дыма, вдохнул застоявшийся воздух, пропахший химикалиями.

Запах был знакомым. Она оказалась в самом начале.

Она лежала на неровном плато, присыпанном черной пылью, а впереди виднелся вход в тоннель давно выработанной шахты. Осознав, что она оказалась вновь у подножия измененных Жеребячьих гор, Твайлайт ощутила болезненный укол отчаяния.

Дым далеких литейных заводов и неумолчный гул, доносившийся из глубоких шахт, наполняли воздух, и тоска по красоте родного края сжимала сердце в тиски.

Твайлайт оглянулась в поисках Сандейса, но, видимо, ярость бушующего в недрах Кантерлотской Горы урагана не затронула ее старого товарища.

Путешествие сюда оказалось не таким безмолвным и мгновенным, как остальные перемещения по загадочному царству. Силы, правящие в тартаре, позволили ей заглянуть в будущее, и оно оказалось не слишком радостным. Злобные твари и отвратительные монстры захватили власть над огромными территориями, и пони впали в уныние.

Могущество славных армий Эквестрии было сломлено, Ордена неодолимых рыцарей королевства расслоились и распались на отдельные группы, воины превратились в бюрократов, писцов и чиновников, пони влачили бесславное существование, не имея ни высоких целей, ни амбиций.

В этом мрачном будущем народы пони не имели сил противиться диктаторам и бороться против режима, установленного Селестией. Ее наставница превратилась в божественный труп, медленно гниющий в гробнице, который не чувствовал боли своих подданных и не заботился об их судьбе.

По правде говоря, уединение в пустоши было почти приятным, пока мысли продолжали кружиться в безумном водовороте гнева и возмущения. Твайлайт пыталась справиться с силами, далеко превосходящими ее способности, и снова утратила контроль. Ради обещанного могущества она продала своих друзей и теперь вернулась туда от куда начала.

– Я этого не допущу, – негромко произнесла Твайлайт.

Едва она договорила, как опять раздался крик воронов, заставивший ее вскочить на ноги. В мертвых землях Эквестрии будущего не могло выжить ни одно живое существо, и Твайлайт надоела эта погоня во тьме.

– Покажитесь! – крикнула она, потрясая в воздухе копытом и добавив раскатистый боевой клич.

Ее призыв не остался без ответа; крик стаи стал приближаться, и Твайлайт почувствовал, как в ней снова зреет жажда битвы. Она почувствовал вкус крови во время схватки с Преторианскими гвардейцами и теперь была не прочь еще раз сразиться с врагами, хоть это и будут громадные птицы.

Вокруг мелькали неясные тени, и Твайлайт повторила боевой клич:

– TWILIGHT! TWILIGHT!

Тени отделились от темноты и превратились в стаю воронов с черным оперением. Птицы кружили над ней. Присмотревшись, Твайлайт узнала вожака стаи– она разговаривала с ним после первого пробуждения в тартаре.

– Кто ты такой? – спросила Твайлайт – Только без обмана!

– Друг, – произнес ворон приземляясь перед ней.

Птичий силуэт задрожал, стал расплывчатым, и по нему пробежали полосы золотого света. Ворон начал меняться, тело его стало увеличиваться, пока не приобрело форму пони, а ростом не сравнялось с самой Твайлайт.

перья на голове на  растворилась, открыв розовую шерстку, а глаза, словно два розовых огня, зажглись на месте черных глаз птицы. Грива розов-желтых волос ниспадал до земли, а на теле перья сменились белым с золотом одеянием. Широкие, розовые крылья раскрылись в приветственном жесте, и Твайлайт открылось лицо, знакомое и родное.

– Каденс! – воскликнула она. – Неужели это ты?

– Да, Твайлайт, это я, – ответила Каденс, и аликорны обнялись.

– Как? – удивилась твайлайт – Ты тоже при смерти?

– Нет, – ответила каденс. – Я жива. Твайлайт, ты должна меня выслушать. Мне было нелегко добраться до тебя, и у нас очень мало времени. Тебя стерегут слишком могущественные заклинания, и каждую секунду, что я провожу здесь, дюжина верных мне магов умирает, чтобы оставить переход открытым.

– Не слушайте ее, Защитница! – раздался еще один голос, и Твайлайт, обернувшись, увидела, как из зева шахты выходит Сандейс. – Это ее прихода я пытался избежать. Это оборотень из Тартара, промышляющий чужими душами. Он жаждет завладеть вами, чтобы вы никогда не смогли вернуться в свое тело. И тогда вы обратитесь в прах.

– Она лжет, – бросила Твайлайт. – Твайлайт, ты меня знаешь, я твоя Каденс. А кто она? Или это он? Разве это Сандейс? Винд Сандейс мертв.

– Я знаю, но в этом месте не все заканчивается после смерти.

– Это верно, – согласилась Каденс. – Но неужели ты доверишься мертвецу, а не мне? Мы скорбим по твоему другу Сандейсу, но его нет с нами. А эта самозванка даже боится открыть свое подлинное лицо!

Каденс наклонила голову, увенчанную длинным витым рогов в сторону Сандейса. Затем она прикрыла глаза и что-то негромко сказала властным тоном. Сандейс закричал, и из его глаз вспышкой магния брызнул серебристый свет.

Твайлайт сощурилась от ослепительного света. Теперь перед ней стояла не воин и не воительница Ордена, а мелкая голубая кобыла-единорог с белой гривой и нервно бегающими глазами.

– Трикси?! – воскликнула Твайлайт.

– Да, Защитница, – призналась чародейка вернув над собой самообладание. Длинный багровый шрам на ее шее уже начал бледнеть. – Я пришла к вам в образе Сандейса, чтобы легче было объяснить вам, что необходимо сделать, но все время, пока мы странствовали по этому царству, я не сказала ничего, кроме правды.

– Не слушай ее, Твайлайт, – предостерегла Каденс. – Будущее всего мира зависти от тебя.

– Это верно, – сказала Трикси, – поскольку Селестия намерена покинуть нас ради своего обожествления. Твайлайт должна спасти Эквестрию, потому что Селестия этого не сделает.