Крушение Надежд

Гробница Смерти

Отсек нижней палубы до отказа был забит пони, пришедшими послушать слова апостола святой. Апостол – так его теперь называли, и это вселяло в Зэда уверенность, что даже в эти смутные времена ему посчастливилось остаться пони, к словам которого прислушивались. Да, это отдавало тщеславием, но все же… Когда обстоятельства выходят из-под контроля, каждый пользуется тем, что ему доступно. Слух о его предстоящем выступлении быстро разлетелся по «Хранителю Эквестрии», и Зэд беспокойно оглядывал помещение, надеясь, что это известие дошло только до гражданских лиц и архиваторов. Вооруженные солдаты охраняли подступы к отсеку, но ему было понятно, что в случае нападения Ордена или измененных армейцев, подчиняющихся Хартсрингсу, никому из присутствующих здесь не удастся остаться в живых.

Все они сильно рисковали, но Киллер достаточно ясно дала понять, что Зэд должен поговорить с пони, донести до них слова Диархов и рассказать о готовящемся предательстве, о котором она узнала из видений.

Сотни выжидающих лиц смотрели на него, и Зэд, прочистив горло, с импровизированной платформы, построенной из пустых ящиков, оглянулся через плечо на наблюдающих за ним Минт и Киллер. Чтобы слова долетели до самых дальних уголков зала, на трибуне был установлен примитивны микрафон, но Зэд был уверен, что поставленному голосу оратора и магии, усиливающей голосовые связки не нужны никакие технические усилители. Но все же громкоговоритель был необходим, выступление могли услышать те, кто не имел возможности прийти на собрание, и техники сумели подключить портативный микрофон к общей системе связи корабля.

Слова Зэда должна была услышать вся флотилия.

Он улыбнулся собравшимся и отпил воды из стоящего на трибуне стакана.

Перед оратором расстилалось море нетерпеливых лиц, жаждущих услышать слова мудрости. Что же он им скажет? Зэд опустил взгляд на листок, исписанный заметками, которые приходили ему в голову во время скитаний по недрам корабля. Затем он снова оглянулся на Киллер, и ее улыбка согрела ему сердце.

Зэд еще раз посмотрел на свои записи, но слова показались ему банальными и пустыми.

Он скомкал листок в плотный шарик, уронил на пол и тотчас ощутил одобрение фестралки, от которого кровь быстрее побежала по венам.

– Друзья мои, – заговорил он. – Мы живем в странное время, и сейчас происходят события, которые поразят вас, как поразили меня. Вы пришли услышать слова святой, но она попросила меня обратиться к вам, рассказать об увиденном ею и о том, что должны делать кобылы и жеребцы истинной веры.

В голосе оратора прозвучала некоторая таинственность и вместе с тем сожаление об ужасных известиях, которые ему предстоит обнародовать.

– Защитница изменила Эквестрии, – отчеканил он и замолчал, позволяя неизбежным возгласам недоверия и гнева заполнить зал.

Голоса пони поднимались и затихали, словно морские волны, но Зэд не мешал бурлению толпы, точно зная, в какой момент надо будет продолжить выступление.

– Знаю, знаю, – произнес он немного погодя. – Вы считаете, что это немыслимо, и совсем недавно я бы с вами согласился. Но это правда. Святая показала мне свое видение, и оно наполнило мою душу смертельным холодом. Я смотрел на распаханные войнами поля, чувствовал ветер, обдирающий плоть с костей, видел обращенные к небу глаза пони, которые могли только мечтать о мире, любви, справедливости. Я вдохнул воздух, и он имел привкус крови, друзья мои. В нем был запах разлагающихся тел мертвецов, которых мы сочли своими врагами, и за что? За то, что они не захотели стать частью нашего постоянно воюющей страны? А может, они видели дальше, чем мы? Возможно, потребовался свежий взгляд со стороны, чтобы увидеть то, чего мы уже не способны узреть.

Публика притихла, но Зэд видел, что многие пони все еще считают его безумцем. В толпе было множество верующих, но не все. И если почти каждый мог принять божественность Диархов, то лишь немногие были в состоянии смириться с фактом предательства Защитницы. Мало у кого укладывалось в голове, как можно отвергнуть, предать таких великих правительниц.

– Когда мы отправлялись в так называемый Великий Поход, его целью было нести свет и знания в дальние уголки мира, и какое-то время так оно и было. Но, друзья мои, взгляните на нас сейчас – когда в последний раз мы принесли другим что-либо, кроме убийства? Мы приносим с собой самые разнообразные способы лишения жизни: изматывающие осады и противостояния в грязных, мокрых окопах, когда небо разрывается от артиллерийских обстрелов. И пони, ведущие нас, ненамного лучше! Что можно ожидать от цивилизаций, когда их встречают Воительница, Кровавая Убийца, Кривой? Они видят солдат, одетых в доспехи залитые кровью невинных, марширующих под жестокую музыку гремящих ружьями и мечами. Какая цивилизация могла бы принять нас без сопротивления?

Зэд почувствовал, что настроение толпы переменилось, и понял, что возбудил их интерес. Теперь пора было затронуть чувства.

– Взгляните, что мы оставляем после себя! Множество мемориалов в честь кровопролития!

Загляните в Зал Совета, где в светлых залах выставлены на всеобщее обозрение кровавые орудия войны, подивитесь их жестокой красоте, пока они ждут своего часа. Мы смотрим на это оружие с любопытством, но забываем о том, сколько жизней на счету этих инструментов смерти. Мертвые не могут говорить с нами, они не в силах вместе с нами просить о мире, а тем временем память о них теряется и исчезает. Несмотря на ряды могил, несмотря на все триумфальные арки и вечные огни, мы забываем павших, поскольку боимся вспоминать, что они сделали, и при этом не оглянуться на себя.

Во время выступления Зэд ощутил, как его переполняет удивительная энергия, слова лились свободно, и каждое из них срывалось с губ словно помимо его воли, как будто рожденное чужим, более красноречивым талантом.

– Уже почти три десятилетия мы ведем войны в разных землях и до сих пор не усвоили их уроков. Нам следует учиться у павших, поскольку они были главными свидетелями сражений. Только им ведом ужас и неизбежный провал любой войны. От поколения к поколению мы передаем эту болезнь, поскольку не слышим предостережений тех, кто пал жертвой воинской гордыни, алчности или искаженной идеологии.

Начиная с передних рядов, а затем по всему залу прогремели дружные аплодисменты, и Зэд представил, что и на других кораблях, где могли слышать его речь, произошло то же самое.

На глазах оратора выступили слезы, а голос растроганно задрожал.

– Пусть павшие на полях сражений возьмут нас за ноги и поделятся с нами самой драгоценной истиной: не надо войны, пусть будет мир!

Люций ворвался в помещение, которое, скорее всего, являлось тронным залом. Мозаичный орнамент на полу представлял собой сложный узор, и казалось, будто при движении по полу пробегает рябь. В противоположном конце зала сверкнула вспышка выстрела, но Люций успел укрыться за огромным клавесином, и лишь осколки мозаики окатили его с ног до головы.

Вокруг него, заполняя все пространство центральной башни Дворца Регента, гремела космическая музыка. Подвески хрустальных люстр поблескивали и вибрировали в такт какофонии идущего внизу сражения. Все помещение было заставлено инструментами, и за каждым сидел единорог, выводящий на странных инструментах заунывную музыку, играющую в аккомпанемент пению Сирен. Трубы огромных органов уходили ввысь под лучи молочно-белого утреннего света, еще выше висели десятки позолоченных колоколов, а вдоль стен стояли ряды бронзовых клеток с бритоголовыми хористами, выводящими мелодию слепого благоговения.

Струны музыкальных инструментов подергивались и переговаривались в такт лязгу мечей и ружейной стрельбе, а когда пуля угодиал в боковину органа, из его труб вырвались резкие диссонирующие ноты. Интенсивность битвы увеличивалась, наполняя воздух запахом горячего металла и смерти, и музыка соперничала с канонадой, становясь все громче и яростнее.

Люций ощутил, как оглушительные звуковые волны вливают новые силы в его тело и каждая пронзительная нота, каждый прогремевший выстрел усиливают жажду крови.

Он осмотрелся, осторожно выглянув из своего укрытия. Люций уже чувствовал приближение усталости, но радовался, что так быстро удалось проникнуть в сердце дворца. Прежде чем попасть в тронный зал, Детям Ночи пришлось прокладывать дорогу через ряды защитников, тысячами убивая воинов в серебряных и черных доспехах.

Из своего укрытия Люций увидел, что находится позади возвышения, на котором спинкой к нему стоит величественный золотой трон, инкрустированный изумрудами и окруженный кольцом пюпитров с толстенными томами партитур.

Чей-то выстрел попал в одну из книг, и над троном взмыла в воздух стая белых страниц.

В противоположном конце тронного зала многочисленные стражники окружили высокого единорога в золотых доспехах с целым набором труб и похожих на громкоговорители устройств, торчащих из-за спины. Сквозь бурю серебристого огня Люций увидел, что из боковых коридоров навстречу Детям Ночи выбежали новые отряды дворцовой гвардии.

– Им нельзя отказать в храбрости, – пробормотал он под нос.

Мечи рассекали доспехи, рассыпая снопы искр, дождь из серебряных лезвий разносил в щепки корпуса музыкальных инструментов, за которыми укрывались воины. Одержимые музыканты гибли один за другим, и с яростным визгом рвались струны.

Но музыка по-прежнему плыла под сводами тронного зала.

Люций оглянулся на своих бойцов. Один из фестралов упал, немного не добежав до укрытия, серебряные иглы пронзили его череп насквозь. Тело лязгнуло доспехами о мозаичный пол рядом с Люцием. Из всего отделения осталось всего трое воинов, и те оказались отрезаны от своего командира.

– Древний Райвелирион, вперед! – крикнул Люций в талисман связи. – Прикрой меня! Тактическое отделение, собирайтесь за троном и отвлекайте дворцовую стражу! Совершенство и Смерть!

– Совершенство и Смерть! – откликнулись Дети Ночи и с привычной слаженностью устремились вперед.

Тела воинов в серебряных доспехах, разрубленные на части, замертво падали на пол. Стражники в стеклянной броне, расстрелянные и окровавленные, опрокидывались на разбитые инструменты. Умирающие музыканты конвульсивно дергались, все еще пытаясь играть, хотя их конечности превратились в дымящиеся обломки костей.

Дети Ночи, отделение за отделением, залп за залпом, продвигались вперед сквозь смертоносный ливень из лезвий и сражались так, как надлежало сражаться солдатам лучшего воинства Эквестрии.

Люций, покинув укрытие, ринулся в круговорот огня. Серебряные иглы застучали по доспехам.

Позади бронированный корпус Райвелириона врезался в нагромождение барабанов и колоколов, а когда железный воин открыл огонь из своих магических пушек, к оглушительному треску и звону добавился вой магического синего огня. Стражники-акробаты в развевающихся шелковых лентах отскакивали и увертывались от мечей и проносящихся в воздухе фестралов с ловкостью танцоров и отсекали воинам противника конечности своими почти невидимыми клинками.

Отряд воинов в стеклянных доспехах сомкнутым строем атаковал фестралов, выставив перед собой алебарды, но устоять против организованной контратаки Детей Ночи у них не было ни единого шанса. Отшлифованное мастерство, с которым фестралы вели сражение, обеспечивало преимущество в вихре огня, смерти и музыки, заполнившем тронный зал.

Люций пригнулся и зигзагами под огнем побежал навстречу воину в золотых доспехах. Лезвие его энергетического меча вспыхнуло яркими искрами, отметая иглы и осколки.

Доспехи его противника казались древними и были украшены не менее изысканно, чем у лорда-командира Детей Ночи. В пурпурном поле телекинеза воин держал длинное копье, от обоих концов которого расходились смертельно опасные гармонические волны. Люций поднырнул под удар, отступил на шаг в сторону и сделал выпад, нацелив клинок в живот соперника.

Копье с неожиданной для Люция невероятной скоростью перевернулось, и мощный акустический удар отбросил меч раньше, чем тот успел коснуться цели. Люций отпрыгнул назад, а трубы, укрепленные на спине золотого воина, исторгли убийственную звуковую волну. Огромный участок мозаики пола сдуло, словно плитки были не каменными, а бумажными.

Один из стражников упал у ног Люция с оплавленной дырой в груде после прицельного залпа Райвелириона, затем кто-то из фестралов подрубил ноги второго воина, и тот осел на пол.

Дети Ночи рвались вперед, на помощь своему командиру, но Люций жестом остановил товарищей – это был его личный бой. Он запрыгнул на пьедестал трона, и утренний свет, льющийся из-под купола, резко очертил силуэт золотого воина.

Смертоносное поющее копье устремилось к нему, и Люций, пригнувшись, потянулся вперед всем телом, попытавшись провести колющий удар, но чистая высокая нота изменила направление меча, и клинок нырнул вниз, воткнувшись в пол. Пока Люций вытаскивал меч, копье метнулось к нему, и музыкальное лезвие моментально деформировало сине-серебряные доспехи.

Вокруг бушевало сражение, но мастеру меча было не до него – Люций был уверен, что сражается с предводителем восстания.

Только капитан Мал мог окружить себя такими бесстрашными стражниками.

Люций развернулся, уходя от очередного удара, и оказался позади Мала. Он рубанул мечом по трубам и громкоговорителям. Сверкающее лезвие меча с легкостью рассекло металл, и Люций ощутил жестокую радость.

Но тут из разрубленных труб вырвался громогласный рев, и мощная звуковая волна вышвырнула Люция с помоста.

Удар был такой силы, что броня треснула, и музыка беспрепятственно проникла внутрь доспеха. Люций ощутил, как ее могущество чистейшим незамутненным потоком вливается в его тело. Словно сама его кровь запела, обещая громкую славу и безграничное господство музыки, света и всепрощения…

Люций чувствовал музыку в своей душе и знал, что она нужна ему, нужна, как ничто другое в жизни.

Он взглянул вверх и увидел, что золотой воин легко спрыгнул с тронного возвышения, а по воздуху, словно по воде, расплывались волны музыки и обещаний.

– А теперь ты умрешь! – крикнул Люций, отдаваясь во власть песни смерти.

Потом они назовут это место мавзолеем смерти. Никогда еще Сильвер не испытывал такого сильного отвращения, как при виде этого пространства. Даже подножие Шепчущих Гор, где болота извергли из своих глубин мертвецов, не был столь отвратителен.

Шум битвы звучал адской пронзительной музыкой, поднимавшейся до безумного крещендо, а зрелище было еще хуже. Мавзолей смерти был заполнен множеством полуразложившихся тел, покрытых гнойными язвами.

Башня, в которой сражались Дети Сумерек, внутри оказалась больше, чем выглядела снаружи, из-за углубленного пола. В образовавшуюся яму и были сброшены трупы. Это было похоже на гигантскую пиршественную чашу, поднесенную самой Смерти. Над ямой возвышался железный склеп, измазанный кровью, с идущими по кругу надписями, а конек склепа венчала статуя отвратительной твари – массивного осминогоподобного существа, с десятками глаз и щупалец, который отбирал души праведных, а остальных швырял в небо, где они должны были тосковать вместе с Утраченными Детьми.

На черном щупалце чудовищного божества восседала маленькая Сирена, и от ее резкого пения у Сильвера вибрировали нервы, а ноги и крылья пронзали вспышки острой боли. Яму окружали сотни мятежников. Побуждаемые пронзительной песней смерти, они бросились навстречу воинам Ордена, стреляя на бегу.

– Вперед! – закричал Сильвер.

Еще до того, как он сделал следующий вдох, враги уже были рядом. Через множество арок пегасы бросились в башню и, едва завидев врага, бросились в рассыпную. Сильвер успел сделать несколько быстрых, и стороны сошлись в жестокой схватке.

В башню ворвались свыше двух тысяч Детей Сумерек и амфитеатр усыпальницы превратился в арену безудержной резни, подобную той, что царила на аренах цирков древней Римании.

– Держитесь рядом, плечом к плечу, и продвигайтесь вперед! – кричал Сильвер, слабо надеясь, что его воины услышат этот призыв.

Каждый мятежный солдат, широко открыв рот, завывающим голосом вторил песне Сирены, и шум стоял непереносимый.

В напирающей толпе врагов Сильвер расчистил небольшое пространство, и Шилд, следуя по пятам, пытался расширить его своим мечом. Стратегия и воинское мастерство утратили всякое значение. Сражение превратилось в жестокую и кровопролитную рукопашную схватку не на жизнь, а на смерть.

У подобного противостояния мог быть только один исход.

Сильвером овладела тоска. Не вид крови и зрелище множества смертей – он и раньше видел все это в избытке, – а бессмысленная расточительность этой войны повергла его в уныние. Эти пони, которых он убивал… Их жизни ведь что-то значили. Они могли принять Истину и помочь в создании общества, где чрасы пони вновь были бы едины, и мудрость Диархов вела бы их в полное чудес будущее. Вместо этого вероломный правитель обманом превратил их в фанатичных убийц, обреченных на смерть во имя ложных идей.

Пони гибли, и гибли напрасно. Это никак не соответствовало целям Эквестрии.

– Дефолт! Отбрось их назад и расчисти немного места, чтобы можно было поднять оружие.

– Силли, это легче сказать, чем сделать! – откликнулся Дефолт, и кроме его голоса Сильвер услышал резкий треск костей.

Оглядевшись, капитан увидел, как несколько вражеских воинов набросились на одного из солдат Детей Сумерек. Тот все еще пытался поднять меч окровавленными, перебитыми ногами, но вскоре солдат исчез под массой тел. Сильвер развернулся и плечом врезался в толпу врагов. Многие дрогнули под его напором, но остальные норовили запрыгнуть на спину, пули и клинки застучали по доспехам.

С яростным криком Сильвер рассек доспехи и тело ближайшего противника, и тот, падая назад, на секунду освободил место. Этого Сильверу было достаточно, чтобы направить на врагов пистолет. Оружие выплюнуло в толпу несколько пуль, превращаяпони в окровавленное месиво из плоти и осколков доспехов.

Быстро сменив обойму, Сильвер снова повел огонь по мятежникам, пытавшимся спихнуть рыцарей в огромную открытую могилу. Дети Сумерек, воспользовавшись освободившимся пространством, усилили натиск и устремились вперед.

Тональность песни Сирены изменилась, и Сильвер почувствовал себя так, будто ему в спину впились ржавые когти. Он пошатнулся, и враги облепили его со всех сторон.

– Немо! – крикнул Сильвер, стараясь перекричать неимоверный шум. – Уничтожь Сирену!

– Прошу меня простить, Защитница, – неуверенно произнес Син, отвлекая Твайлайт, сосредоточенно творящей высшую магию. – У нас произошла небольшая неприятность.

– В городе? – не поднимая головы, спросила Твайлайт.

– На корабле, – ответил Син.

Твайлайт раздраженно взглянула на своего советника:

– Объясни.

– Главный оратор, Зэд Коллор…

– Старый Зэд? – удивилась Твайлайт. – И что с ним стряслось?

– Похоже, что мы недооценили его, моя госпожа.

– В каком смысле, Син? – спросила Твайлайт. – Он же совсем старик.

– Да, он стар, но может представлять собой угрозу, с какой мы еще не сталкивались, моя госпожа, – продолжил Син. – Теперь он стал лидером, вернее, апостолом, как его называют. Он…

– Лидером? – прервала его Твайлайт. – Лидером чего?

– Многих пони флотилии: гражданских лиц, корабельных рабочих и последователей культа Божественных Диархов. Он только что произнес речь, в которой призывал их противостоять нам. Он утверждал, что мы развязываем ненужные войны и задумали изменить Эквестрии. Мы пытаемся выяснить, откуда поступил сигнал, но в любом случае оратора там уже давно нет.

– Поня-ятно, – протянула Твайлайт. – С этой проблемой надо было разобраться до Стоун Бага.

– А мы вас в этом подвели, – признал Син. – К пацифистским лозунгам оратор добавил изрядную долю религиозного пыла.

– Это меня не удивляет, – сказала Твайлайт – Зэд потому и был выбран служить в моей флотилии, что мог в чем угодно убедить самую раздраженную толпу. Такое дарование, да еще религиозный пыл действительно делают его опасным противник.

– Они верят в божественность Диархов, – добавил Син, – и в то, что мы совершили предательство.

– Такая уверенность может оказаться заразительной, – пробормотала Твайлайт. – А вера – это слишком мощное оружие. Син, мне думается, что мы недооценили потенциал, которым может обладать пони, даже гражданское лицо, если он во что-то верит.

– Что прикажете сделать, моя госпожа?

– Мы не смогли вовремя предотвратить угрозу, – признала Твайлайт. – Ее следовало уничтожить тогда же, когда мы разбирались с Варрионом и самыми беспокойными архиваторами. А теперь это отвлекает мое внимание от грандиозного мероприятия, которое пока находится в весьма уязвимой стадии. Нам не избежать бомбардировки.

Син виновато опустил голову.

– Защитница, Зэд и его приспешники будут уничтожены.

– Значит, в следующий раз, когда я о них услышу, они будут мертвы, – заявила Защитница.

– Все будет сделано, – пообещал Син.

– Глупец! – хриплым от раздражения голосом бросил Мал. – Разве ты не видел этого города? Чудес, которые собираешься уничтожить? Это же город богов!

Люций, все еще оглушенный мощным акустическим ударом, сбросившим его с тронного помоста, вскочил на ноги. Он был уверен, что песня смерти звучала только для него одного. Он ринулся в атаку, но Мал отбил его выпад и, защищаясь, поднял копье.

– Это город моего врага! – смеясь, крикнул Люций. – И только это имеет значение.

– Ты глух к музыке сфер. Я слышал гораздо больше, чем ты, – сказал Мал. – Возможно, тебя это огорчит, но я слышал голоса богов. Я слушал их песню, в которой они в своей мудрости проклинали этот мир.

Люций рассмеялся единорогу в лицо:

– Думаешь, меня это беспокоит? Все, чего я хочу, – это убить тебя!

– Боги пели о том, что приносят в этот мир ваши Истины! – пронзительно крикнул Мал, и его голос был полон презрения. – Они несут страх и ненависть. Я тоже был глух к музыке, пока боги не открыли мне пути к забвению. Теперь мой долг – положить конец вашему Походу!

– Попробуй, – ухмыльнулся Люций. – Даже если ты перебьешь нас всех, придут другие, придут сотни тысяч, и твой город превратится в пыль. Твое маленькое восстание окончено, только ты этого пока еще не понял.

– Нет, фистрал, – ответил Мал. – Я выполнил свой долг, я заманил вас в этот котел. Моя работа выполнена! Все, что мне осталось, – это пролить кровь во имя Темного Бога.

Мал бросился в атаку и провел серию искусных выпадов, заставив Люция отступить назад, но мастеру меча приходилось сталкиваться и с более опытными противниками и одерживать над ними победы. А песня смерти до предела обострила его восприятие, и Люций видел каждое движение противника еще до его начала. Песня струилась в его жилах и воздействовала на непонятном Люцию уровне, но он прекрасно сознавал, что никогда раньше не сталкивался с подобным явлением.

Люций обрушил на Мала град ударов, заставляя отступить, и, хотя его противник успешно защищался, каждый удар оказывался все ближе к цели.

Отблеск страха в глазах Мала наполнил душу Люция жестоким ликованием. Музыкальное копье испустило последний протяжный вопль и разлетелось на осколки под ударом клинка.

Мастер меча ударил с разворота, обхватив рукоять обеими ногами, и вонзил оружие в золотую грудь единорога, пронзив доспехи, и грудную клетку, и внутренние органы.

Поверженный, но еще живой Мал упал на колени, бессильно шевельнул губами, и из его рта хлынула кровь. Люций резко повернул меч, наслаждаясь хрустом ломаемых ребер.

Затем он поставил ногу на тело поверженного врага, освободил меч и торжествующе замер над убитым мятежником.

Вокруг Дети Ночи добивали оставшихся стражников дворца, но после смерти Мала песня в крови Люция затихла, и он потерял интерес к битве. Мечник повернулся к трону, ощущая странную тоску о покинувшей его тело музыке.

Он стоял за спинкой трона и не мог видеть сидящего на нем. Но странное устройство перед троном, похожее на чудовищно сложный часовой механизм, продолжало работать.

Люций обогнул трон и взглянул в остекленевшие глаза музыканта-единорога.

Его голова держалась на тонком лоскутке ткани, а ребра из разорванной груди торчали острыми осколками. Однако из грудной клетки пони, что должен был умереть, все еще текла кровь и исходили хриплые звуки, словно единорог пытался дышать, а переломанные копыта все еще давили на клавиши у подножия странного механизма.

Без Мала музыка стала звучать фальшиво, отрывистые аккорды просто гремели невпопад. Эти звуки не шли ни в какое сравнение с чудесными мелодиями, которые подпитывали Люция энергией во время боя с Малом.

Внезапно ощутив приступ неудержимой ярости, мастер меча взмахнул клинком и превратил устройство в кучу обломков. Музыкальный аккорд перешел в протяжный предсмертный стон, потрясший каменные лепестки дворца, а потом растворился в воздухе, словно забытый сон.

Музыка Сфер оборвалась, и для Стоун Бага умолкли голоса богов.

Сильвер отчаянно отбивался от толпы стражников, пытавшихся пронзить его своими сверкающими алебардами, но тут чудовищный грохот сотряс башню, несколько смутив противника и ослабив его натиск. Позади Дефолт организовал линию огня, и залп из ружей ударил по черному мавзолею смерти. Немо Бриз прорвалась к Сирене и нанесла один единственный удар мечом. Сирена, словно подстреленная птица, упала со статуи. Ее последний отчаянный крик пронзил пространство, а тело, скатившись с крыши склепа, тяжело ударилось о резные камни цоколя.

– С ней покончено! – раздался в талисмане связи голос Немо, несколько удивленной легкостью победы над Сиреной.

– Кого мы потеряли? – спросил Сильвер.

Ряды вражеских солдат заметно поредели после гибели Сирены, но Сильвер подозревал, что дело не только в смерти твари. Что-то изменилось в общей обстановке в городе, хотя он еще и не понимал, что именно.

– Большую часть второго отделения, – ответил Дефолт, – и множество других воинов. Мы не узнаем точно, пока не выберемся отсюда, но есть кое-что еще…

– Что такое? – спросил Сильвер.

– Хост доложил, что пропала связь с флотом. Нет никаких сигналов, словно «Хранитель Эквестрии» бесследно исчез.

– Это невозможно, – сказал Сильвер, оглядываясь в поисках знакомой фигуры Хоста.

Он отыскал сержанта на краю погребальной ямы и торопливо направился к нему. Дефолт, Немо и Шилд последовали за ним.

– Возможно или нет, но именно так он мне и сказал, – добавил Дефолт.

– А как насчет связи с остальными группами? – спросил Сильвер, присаживаясь рядом с Хостом. – Как насчет дворца?

– Тут нам повезло больше, – отвечал Хост. – Я смог докричаться до капитана Сворда из Дикого Воинства. Похоже, что он остался единственным старшим офицером. Они все еще бьются с наружи. Там происходит ужасная бойня, погибли тысячи горожан.

– Святая Селестия! – воскликнул Сильвер, представив себе, что значит «бойня» в понимании Дикого Воинства, сотни трупов и реки крови, текущие по улицам Стоун Бага – А они могут связаться с кем-нибудь на флоте?

– Капитан, для этого у них слишком заняты копыта, – ответил Хост. – Даже если они и могут связаться с «Огненным Копьем», вряд ли будут передавать что-то для нас. Я узнал от капитана Сворда только то, что они убивают врагов голыми копытами.

– А что во дворце?

– Ничего. Я не сумел связаться с капитаном Люцием из Детей Ночи. С первого же момента, когда они вошли во дворец, со связью стало твориться что-то невообразимое. Иногда удавалось услышать какую-то музыку, но ничего больше.

– Тогда продолжай вызывать девятый полк. С ними высаживались полевые астропаты и отряды связистов. Нам необходимо установить связь с флотилией

– Я пытаюсь, сэр, но все это не слишком обнадеживает.

– А мы-то думали, что на этом все закончится, – проворчал СИльвер. – Однако Стоун Баг не собирается сдаваться после гибели своих правителей. Может, солдаты Сворда правы и нам придется уничтожить всех жителей до последнего? Сюда пора спускать вторую волну десанта, а если не удастся связаться с Защитницей, эта кампания может чересчур затянуться.

– Я попытаюсь наладить связь, – сказал Хост.

– В первую очередь надо связаться с остальными частями штурмгруппы, – приказал Сильвер. – Мы оказались отрезанными. Надо пробиваться к дворцу на соединение с Диким Воинством или Детьми Ночи. Оставаясь здесь, мы не дождемся ничего хорошего. Только предоставим мятежникам шанс нас окружить.

– Здесь еще полно вражеских солдат, – заметил Дефолт.

– Значит, будем пробиваться с боем. Мы не сможем овладеть городом, если будем сидеть и ждать новой атаки.

– Согласен. В западной стене я видел ворота. Оттуда легче всего добраться до города, но и это будет тяжелая работа.

– Отлично, – одобрил Сильвер.

– Это ловушка, – сказала Минт. – Ловушка, и больше ничего.

– Возможно, ты права, – согласился Зэд.

– Конечно, я права! – воскликнула Минт. – Син уже пытался убить Киллер. Его наемник чуть и вас не убил, помните?

– Очень хорошо помню, – кивнул Зэд. – Но подумай, какая представляется возможность! Там будут тысячи пони, и они ничего не сделают на таком большом собрании. А может, нас и вовсе не заметят.

Минт раздраженно отвернулась от Зэда, проклиная упрямство старого единорога. Разве не он несколько часов назад рассказывал сотням пони о вероломстве Защитницы? А теперь хочет оказаться вместе с не в одном помещении?

Их разбудил один из корабельных рабочих, который молча вложил в дрожащее копыто Зэда свернутый листок бумаги. Обменявшись тревожными взглядами с Минт, оратор прочел послание. Это был декрет Защитницы, предписывающий всем архиваторам и гражданским лицам собраться в главном аудиенц-зале «Хранителя Эквестрии» для того, чтобы разделить с руководством триумф победы над Стоун Багом. Еще в нем говорилось о возникших, к большому огорчению Защитницы, разногласиях между Орденом и летописцами экспедиции. Столь великодушным жестом Защитница намеревалась развеять все страхи, которые возникли в результате этого непреднамеренного отчуждения.

– Она считает нас законченными идиотами, – настаивала Минт. – Неужели она действительно считает, что мы клюнем на такую приманку?

– Син очень хитер, – рассудил Зэд, свернув листок и бросив его на постель. – Его больше нельзя считать обычным воином. Он пытается обнаружить нас и полагает, что ни один из архиваторов не откажется от подобного предложения. Если бы я был не так щепетилен, я мог бы им восхищаться.

– Тем более не стоит лезть в этот капкан! – возмутилась Минт.

– А вдруг все это искренне, моя дорогая? – спросил Зэд. – Вообрази, мы могли бы узнать обо всем, что происходит в городе.

– Зэд, «Хранитель Эквестрии» – огромный корабль, и мы можем прятаться очень долго. А потом вернется Сильвер и защитит нас.

– Как он защитил Пайпера?

– Это нечестно, Зэд, – ответила Минт. – Сильвер мог бы помочь нам покинуть корабль, как только флотилия выйдет покинет Стоун Баг.

– Нет, – раздался голос за спиной М\инт, и спорящие обернулись к Скай Киллер.

Она снова очнулась, и Минт давно не слышала, чтобы ее голос звучал так сильно. Киллер выглядела лучше, чем когда-либо после ужасного происшествия в Архиве. Видеть ее здоровой, разговаривать с ней после долгой болезни Минт было еще непривычно, и она тепло улыбнулась подруге.

– Мы пойдем, – сказала Киллер.

– Ты уверена? – удивилась Минт. – Килли…

– Да, М=инти, – прервала ее Киллер. – Я уверена.

– Это ловушка.

– О, не надо быть провидцем, чтобы это понять, – засмеялась Киллер, и Минт показалось, что ее смех звучит несколько принужденно и не совсем искренне.

– Но они нас убьют!

Фестралка улыбнулась:

– Да, убьют. Если мы и дальше будем прятаться, нас рано или поздно выследят. В корабельной команде много верующих, но у нас есть и враги. Я не допущу, чтобы церковь Диархов погибла таким образом. Она не должна сгинуть в безвестности из-за убийства трех маленьких пони.

– Ну, мисс Клилер, – неестественно весело произнес Зэд, – теперь вы говорите точно как я.

– Киллер, они могут когда-нибудь нас найти, – сказала Минт, – но зачем же облегчать им задачу? Зачем идти прямо в лапы Защитницы, если можно прожить немного дольше?

– Потому что ты должна понять, – ответила Киллер. – Ты должна понять сама. Эта судьба, это предательство, все это слишком велико, чтобы мы могли понять, не будучи очевидцами. Поверьте, друзья мои, я говорю правду.

– Но теперь это не вопрос веры, не так ли? – заметил Зэд. – Теперь…

– Теперь настало время перестать думать, как архиваторы, – прервала его Киллер. Меинт заметила, как в глазах подруги вспыхнул свет и разгорается все ярче с каждым словом. – Эквестрийские Истины умирают. Мы сами убедились в этом еще в  Пять Шестнадцать. Нам осталось или погибнуть вместе с ними, или следовать за Диархами. Этот мир слишком прост, чтобы мы могли в нем скрыться, и Диархи не в состоянии осуществить свою волю через пони, которые даже не знают, верят они или нет.

– Я пойду с тобой, Скай Киллер, – сказал Зэд, а Минт вдруг поняла, что и сама кивает в знак согласия.