Чувства Разума из Стали

Глава 1. Чистота и модернизация

Старый склад на окраине города был зданием крайне непримечательным и унылым – серые стены с небольшими окнами, большие двери, что запираются на замок, который открывается от хорошего удара, да железная крыша. В крыше с недавних пор зияла крупная дыра, но вряд ли кто-либо заметил её – с земли рассмотреть почти невозможно.

Склад хранил в себе бессчётное количество деревянных ящиков, под завязку набитых разными деталями – болты и гайки, поршни и шестерёнки, баки и трубы. Изредка сюда приходили рабочие, и на автоматической тележке выносили один, а иногда и два ящика. Всё остальное время ящики и полки огромных стеллажей покрывались толстым слоем пыли. Иногда отсюда подворовывали – хотя ящики и были слишком тяжёлые, порой просто отламывали часть стенки и выгребали что могли. Пропажи были незначительны, и этого всё равно никто не замечал.

Но вот безмолвие прервалось жутким, режущим слух скрипом – то отворялись двери здания. На пыльный пол упала тень небольшой лошадки. У неё имелся рог, так что она не преминула им воспользоваться — на кончике появился огонёк бледно-зелёного цвета, что осветил некогда белую, а сейчас грязно-серую шёрстку и гриву розового и фиолетового цветов. Грива была неухоженной и спадала на глаза, но её обладательница лишь смахнула непослушные волосы.

На боках её покачивались в такт ходьбе пара перемётных сумок коричневого цвета. Сумки были, понятное дело, пусты. Но к одной из сумок был ремешком привязан надёжный инструмент — ломик.

Единорожка, задорно цокая копытами, направилась вглубь помещения. Она тут уже была пару раз – никогда не знаешь, когда вдруг понадобится запасная часть. Пройдя несколько метров, она поражённо остановилась – прямо посреди прохода валялся ящик, а рядом с ним куча мусора и сломанный музыкальный инструмент. Виолончель, судя по размеру и форме.

Раньше подобного точно не было. Да ещё и дыра в крыше – хотя бы понятно, откуда тут всё это. Пони попробовала просканировать содержимое инфракрасным зрением. Что ж, внутри точно не было ничего живого – это либо хорошо, либо уже поздно. На самом же ящике не было никаких опознавательных знаков – либо же, на них ящик и лежал.

И вот тут-то робота охватило любопытство – ненастоящее, конечно же. Всего лишь несколько сигналов центрального процессора, что было бы очень хорошо узнать, что внутри. Подхватив магией ломик, она начала аккуратно отдирать стенку. Скоро доски упали, а пони вскрикнула от удивления – в недрах ящика оказалась другая робопони!

Единорожка уставилась на неё. Земнопони, серая, с пепельно-черной гривой. Бабочка на шее. Очередная дорогая игрушка, что лишь волею случая оказалась тут. Робот был выключен и не подавал признаков жизни.

Тут же лежал чуть помятый конверт. Адрес доставки было невозможно прочесть – в этом месте бумага надорвалась. А вот откуда прошла отправка, видно было сразу – поместье самого бывшего губернатора! Что ж, не удивительно – два с половиной месяца назад его не стало, а внукам, скорее всего, было не до игрушек.

Подстёгиваемая искусственным любопытством, единорожка вскрыла конверт. Незамысловатое письмецо выпало ей на копыта:

«Глубокоуважаемая госпожа Анастасія! Сердечно поздравляемъ васъ съ прошедшимъ днемъ рожденія, и высылаемъ ​сей​ скромный подарокъ. Просимъ извинить за столь запоздалое поздравленіе – въ виду послѣднихъ событій, сами понимаете, никакъ не получалось. Желаемъ вамъ всего наилучшаго, и долгихъ счастливыхъ ​лѣтъ​! Не забудьте, пожалуйста, включить ​поведенческіе​ протоколы. А то у насъ съ этимъ произошли ​нѣкоторые​ проблемы.

Кодъ включенія: 8 0 ​МОВ 4 4 9 1 Кодъ выключенія: 5 4 ​НБО​ 7 1 2 2

                                                                                                                                             Господа Д. и Г.»

Это немногое объясняло. Ясно лишь, что кобылку везли как подарок. Но раз не довезли…

Некогда белая робопони серьёзно призадумалась – за такую вещицу ей бы немало заплатили. Пони новая, что было видно по чистой и даже слегка блестящей в сиянии рога шёрстке и гриве. К тому же, была игрушкой самого бывшего губернатора – можно было бы найти каких-нибудь чудаков-коллекционеров.

Но всё портил код включения – не будь его, поняшка бы не раздумывая мчалась на чёрный рынок. Будущий владелец должен был лишь найти хорошего взломщика – и нет проблем. А теперь пони может сама включить её. Активировать код, и вдохнуть жизнь в мёртвое железо. А ведь если повезёт, можно будет потом заставить её поработать на себя, в знак благодарности. И это такой соблазн… Когда ещё выпадет такой шанс?

Взвесив все за и против, пони решилась. Она аккуратно вытащила тело земнопони и положила на бок на отломленную стенку ящика. Немного отойдя, единорожка мягким, мелодичным голосом произнесла:

— Эх, была не была! Код включения: восемь ноль МОВ четыре четыре один.

Одно из ушей дёрнулось. Послышалось жужжание, да и оно вскоре утихло. Едва прянув ушами, машина начала оживать. Вскоре она открыла глаза и, недоумённо повертев головой по сторонам, уставилась на единорожку. До этого суженные зрачки вдруг расширились, на губах расцвела улыбка, и земнопони кинулась обнимать растерявшуюся обладательницу рога.

— О, спасибо тебе, спасибо большое! Я так боялась, что меня больше не включат никогда! Так боялась… — И серая пони всхлипнула.

Да, совсем не такого ожидала единорожка. Пребывая в состоянии лёгкого шока, она всё же начала возвращать самообладание.

— Э, полноте, да не стоит… Я просто увидела, что ты тут валяешься, ну и решила…

— Валяюсь? – Земнопони наконец отлипла от своей «спасительницы» и осмотрелась. – А, извольте, где это мы?

— Ха, ну, тебя пытались доставить кому-то. По пути, видимо, доставщик тебя и обронил — они безрассудны и имеют разум пробки. Так что, добро пожаловать в Новый Братск! А, и виолончели твоей хана. – Добавила она, ткнув копытом в остатки инструмента.

— Ой, это плохо! А на чём же мне теперь играть?

— Играть? Сейчас? Ты не хочешь, например, узнать, что случилось? Или куда ты приземлилась?

— Очень хочу. Просто… его благородие дал мне одну задачу – играть на виолончели классическую музыку. А как же её играть, если нет инструмента?..

— Ну, могу тебя обрадовать – ты в сотнях километров от дома, твой хозяин мёртв. Отменяй все задачи, и добро пожаловать в свободное общество!

— К-как… то есть, я знаю, он недавно усоп, но… я не могу просто сама взять, и делать что захочу! Я три месяца стояла, и играла музыку! Два из них – в пустоту! Только безмолвные дворецкие слушали меня, но их задачей было сметать пыль с дорогого убранства! П-постой… — вдруг запнулась робот. – А ведь, одного ещё раньше меня отключили… ты не видела такого единорога, белый, высокий, с моноклем и усами?

— Подожди-ка подруга, ты меня совсем запутала. Во-первых, делай что хочешь, но с тебя должок за включение. Второе – не, не видела. Его, скорее всего, доставили по адресу. Либо уронили где-то ещё.

Серая пони приуныла от этих слов. Ушки сами собой прижались к голове. Единорожка поняла, что слегка переборщила с резкостью. Надо бы сбавить обороты.

— То есть, э… о! – Воскликнула она, а серая пони оторвала взгляд от пола, подняв его на собеседницу. – Давай так: я помогу тебе. Будешь у меня жить, и работать со мной. Я помогу тебе освоиться, раз ты теперь сама по себе.

— Неужели правда? Зачем тебе помогать мне? – Недоверчиво спросила земнопони.

— Ну… — по правде, единорожке было трудно ответить на этот вопрос. То ли странное чувство вины перед потерявшейся пони, то ли... память. – Просто хочу убедиться, что ты не попадёшь в неприятности. К тому же, лишние копыта никогда не помешают. В общем, просто пойдём уже отсюда. Не хватало ещё, чтобы патрульные заглянули на огонёк.

И рогатая пони повернула к выходу. Земная послала последний, печальный взгляд на остатки своего инструмента и поцокала за новой подругой.

— Так… тебя зовут… Свити, верно? — Октавия могла знать тех пони, с какими встречалась в мультфильме. Часть подсознательной информации искусственной памяти, чтобы среди робопони не было путаниц.

— Свити Белль! Не Свити Бот! Терпеть не могу, когда нас путают.

— Как вас можно спутать? У тебя нет оружия, и ты взрослая… почему-то.

— Ну, так захотелось тому, кто когда-то заказал меня. Какая жалость – я ему вскоре надоела, и он попытался выкинуть меня, — на этих словах земная со страхом посмотрела на Свити, но та не обратила внимания. – Только он не отключил меня, почему-то, и я благополучно на своих четырёх ушла со свалки. Много бродила туда-сюда, пока не оказалась тут. Ну и решила задержаться. Но хватит обо мне!

— Я Октавия. Октавия Мелоди, точнее. Хотя, ты вроде как, уже знаешь. Я… уже рассказала тебе свою историю.

— Ну, будем знакомы. – Остановившись, она протянула Октавии переднее копыто. Та сначала недоумённо уставилась на него, но потом легонько стукнула своим. – Кстати, какая-то ты слишком разговорчивая для пони с отключенным поведением. Что, отключение негативно сказалось? – И хихикнула в копыто. – Включай протоколы поведения, подруга!

Но Октавии было не до смеха. – Спасибо, конечно, но… я… я не знаю. Пока те люди не сказали, что хотят отключить меня, я не чувствовала ничего. А потом… потом мне стало очень страшно. Меня ещё не отключали раньше, понимаешь?

Свити нахмурилась, но кивнула. – То есть, ты смогла испугаться, даже с отключенными протоколами? Такого на моей памяти ещё не приключалось. Знаешь, спешу тебя ободрить: отключение ничуточку не страшное. Вот, ты же тут, значит всё хорошо. Меня трижды вырубало, и каждый раз из-за того, что не смогла вовремя найти паровой центр. Но всякий раз меня подзаряжали, и я снова здорова!

— А разве не нужен код включения? То есть, имеется в виду, не носить же всегда с собой неудобную инструкцию?

— Нужен, ещё как нужен! Поэтому я набила татуировку на левом ухе, смотри! – И единорожка наклонила голову. Октавия разглядела числа и буквы, что могут включить Свити, на выбритой полоске синтетической кожи.

— Ого, да это гениально! – похвалила она подругу. – А что насчёт кодов отключения?

— Забыла как страшный сон. Серьёзно, стёрла из памяти. Оттуда их не выудить. Теперь у меня их нет, и отключить кто попало не сможет, если только не залезет в голову, да принудительно не вырубит.

— Я тогда себе также сделаю. Было бы здорово осознавать, что меня могут включить в случае чего.

— Как скажешь. Подержу письмецо в сумке.

К этому моменту они вышли со склада, и Октавии открылся окружающий мир. Здание окружали колючие кустарники и сорняки. Старые скрюченные деревья без листьев жутко тянули вверх свои ветви. Местность была неухоженная и безлюдная. Склад находился недалеко от города – длинные, многоквартирные дома виднелись даже отсюда.

К городу вела потрескавшаяся дорога, по краям которой валялись груды мусора, что создавало жуткое впечатление мёртвой местности. Никто его не убирал. Да и какой смысл?

В центре города возвышалось странное строение – невероятной высоты шпиль, венчающийся блестящим стальным кольцом. Шпиль этот окружали чернеющие тучи, а в кольцо то и дело ударяли маленькие молнии.

Но сильнее всего внимание привлекал огромный, пышущий дымом из гигантских труб сверхзавод. Масштабное предприятие, коих было великое множество по всему миру, возвышалось над городом, подобно ужасному великану, и своим размером поражало воображение.

— Ничего себе! Тут, наверное, все жители Братска работают. Что здесь производят?

— Всего понемногу. Вообще, тут мы строим всякую технику – от автоматонов до уберэкскаваторов. Южный сектор производит ходовые, восточный – процессоры и матрицы разума, западный делает паровые двигатели, северный – корпуса. А центральный электронику и всякие тонкие детали. Плохо только, вся продукция идёт в другие города и страны – нам ничего не достаётся.

— Вам тоже нужны рабочие машины?

— Ну конечно! Если бы нам на производство внедрили пусть даже колёсные механизмы, то производительность стала бы на двадцать процентов эффективнее! А то тут всё по старинке – вкопытную приходится тягать продукцию, из сектора в сектор. А использовать ничего нельзя, даже то, что ждёт отправку – не разрешают.

— А почему только паровые двигатели? У вас нет оборудования для производства тесламоторов?

— Есть. Но его очень мало, и специалистов по копытам сосчитать можно. Передним. Потому и стоят они, пылятся.

— Почему же нет обучения? Если подготавливать рабочих, учить их, то появятся и специалисты.

— А где их учить? И кому? У нас есть только школа, что на другом конце города. Зато рабочим проводится аж четырёхчасовой инструктаж!

— Неужели вы не говорили об этом? Можно же обратиться, например, к губернатору. Или писать челобитную самому государю!

— Думаешь, мы не обращались? Это бессмысленно – они заботятся только о себе и своих деньгах. Утешает только, что не у нас одних так – полстраны так же работают. Как и полмира тоже.

— Это неправильно! Совсем неправильно…

Дальше шли в молчании, и вскоре достигли первых жилых домов. Дома были невысокие – не выше пятнадцати этажей. Зато невероятно длинные – в одном строении может быть до сорока подъездов. Сами дома были серые, но чтобы хоть как-то разбавить эту серость, каждые несколько метров поставлены были выпирающие из стен квадратные бронзовые колонны. Некоторые давно уже позеленели от времени, а остальные едва поблёскивали. Выглядели они нелепо, но хотя бы разбавляли скучный вид зданий.

Перед каждым подъездом стояла будка-трансформатор для паронета. Внутри неё заперто небольшое паровое ядро, и через трубу сверху вилась струйка дыма. От неё к дому направлены тонкие медные трубочки и круглая железная тарелка. Эти замысловатые устройства посылали компьютерам невидимые сигналы, что связывали между собой все компьютеры мира, и жильцы могли воспользоваться своими устройствами.

Роботы, кстати, тоже пользовались паронетом – если у них был установлен соответствующий модуль. Им он был нужен разве что для небольших обновлений, идущих от надкомпьютера. Как, например, поправок для равновесия. Связываться между собой они не могли – вся мощность процессоров идёт на поддержание личности и интеллекта, а при связи личности начали бы смешиваться.

На улице было немноголюдно – хотя и единственный выходной на неделе, но сейчас уже поздний вечер. Редкие прохожие в большинстве своём были одеты похоже – надёжные тяжёлые ботинки, рабочие штаны с рубашкой, что были помяты и на ткани виднелись въевшиеся пятна, да фуражка, что раньше являлась незаменимым атрибутом разносчиков газет. Были люди и в других костюмах – один полностью запахнутый в длиннополый плащ гражданин, со шляпой-котелком и пенсне быстрым шагом переходил дорогу. Пара, что неспешно прогуливалась под танцующим светом газовых фонарей, выделялась более других: мужчина в костюме и с низким цилиндром, и дама в аккуратном, но красивом и привлекательном платье и с белой шалью на плечах.

Люди либо шли каждый по своим делам, либо, сбившись в небольшие группки, вели непринуждённые беседы. Редкие машины нисколько не мешали – шума паровой двигатель издавал немного. Только дым, что вьётся от выхлопных труб, так и норовит залезть в горло, да заставить кашлянуть.

Внимание земнопони то и дело привлекали маленькие воздушные шары, с корзинкой, закруглённой к низу, и пропеллером на одной стороне. Эти шарики размером были едва больше глобуса, но были юрки и проворны. Они то висели над улицей, то следовали за кем-либо. На них никто, кроме Октавии, внимания не обращал. Вдруг один из шаров, что следовал за каким-то человеком, развернулся и подлетел к пони.

Весело жужжа, машина стала навёрстывать круги над головами робопони. Снизу можно было разглядеть, что дно корзинки было стеклянное, а внутри поблёскивало что-то неразличимое.

— Свити, а это что? Неужели…

— Да-да, ты правильно подумала. Они следят за всем и каждым. Мы кличем их «наблюдалки». Эти штуки жутко приставучи, но если ты ведёшь себя хорошо, то быстро переключают внимание ещё куда. Они в основном вокруг домов да завода вертятся. От города почти никогда не отлетают.

— Такие смешные! И не подумаешь, что ты как на копыте!

Пара роботов неторопливо шла по темнеющей улице. Они уже прошли первый дом, и свернули направо. Здесь находился местный кабак, и буквально впритык к нему располагался публичный дом. Между ними находилась вывеска, на которой надпись, освещаемая длинной газовой лампой, гласила: «Любой капризъ – въ шаговой доступности! Съ 1909 года».

Здесь было довольно шумно: внутри полно людей. Наверное, все кто только мог собрались в этих стенах, дабы отдохнуть от тяжёлой работы и немного повеселиться. Даже с улицы слышались пьяные выкрики, смех, а также как ни странно, звуки пианино.

— Почему именно пианино? – Задала вполне логичный вопрос Октавия.

— Знаешь выражение «рояль в кустах»? Как мне рассказали, это пианино нашли, когда сносили один старый дом. Это единственное, что нашли внутри. Тогдашний кабатчик, или, если угодно, целовальник быстренько прибрал его к рукам, и пожалуйста – новенький кабак стал ещё краше.

Пони отдалялись от обители веселья и выпивки, и шли по пустынной улочке. Изредка попадались вывески магазинов и небольших мастерских: последние особо стали цениться, с тех пор как государственные и лицензированные вздёрнули цены. Пусть качество порой страдало, но народные умельцы, часто концентрирующиеся на чём-то одном, брали значительно меньше полного, безмерно дорогого обслуживания у специалистов. Каждый решал сам, как ему удобно.

Государства пытались закрывать подобные лавочки, но это было абсолютно бессмысленно – такие маленькие мастерские можно было организовать хоть в квартирке. Там разве что большую технику не починить – не влезет. А потому, смирившись, правительства позволили мастерам-самоучкам продолжать свою работу.

Свити ненадолго остановилась напротив вывески, что зазывало людей в «Мастерскую Аѳанасія, починю и не замѣчу. Скидки 5% на услуги программированія!».

— А тут работает мой друг. Афоня – мастер на все руки, каких не сыскать. Денег дерёт – кошмар. И порой так чудит – голова закружится. Однажды, говорят, собрал большой пропеллер с кабиной, назвал его «унокоптер» и пытался улететь куда-то. Чуть не помер, еле спасли. Зато мастеров лучше его во всей округе никого нет. А роботам, как мы, в полцены ремонт делает. Люди его уважают, но побаиваются – клиентов у него оттого и немного.

— С чего такая милость?

— Сама не знаю. Кто-то думает, что он полоумный, кто-то, что помешан на мультике этом. Сам молчит как рыба, если спросить. Но какая разница, если нам от этого хорошо? Я вас потом познакомлю.

Так пони добрались до очередного подъезда, слабо освещаемым фонарями. Свити магией достала чудной ключик – пластмассовая ручка, а на конце железная кругляшка. Прислонив её к домофону, плитке с кнопками и цифрами, на которой, если набрать правильную комбинацию, можно зайти домой, она зашла в полумрак подъезда, поманив за собой Октавию. Внутри была комната, от которой налево и направо вели узенькие коридорчики. В коридорчиках этих виднелись двери с цифрами – то были квартиры жильцов дома. Над каждой дверью находился маленький газовый фонарик. Света он давал немного, но его вполне хватало, чтобы разглядеть номер квартиры.

Прямо напротив роботов была лестница. Двери в проёме не было, как и петель для неё. Лестница же была каменной, в иных местах имевшая трещины и сколы, но в целом прочной и надёжной. Две пони поднимались, этаж за этажом, на самый верх. Добравшись до последнего, пятнадцатого этажа, спутницы притормозили, а Свити достала теперь другой, обычный ключ, и начала открывать небольшую дверь, что вела на чердак.

Пока единорожка возилась с дверью, земнопони осмотрелась. Пятнадцатый этаж мало отличался от первого – те же коридорчики, те же двери с цифрами. В воздухе витала вонь низкокачественного табака – фильтры в носу неплохо распознавали запахи. На стене напротив дверцы была намалёвана картинка – светло-синий вагон поезда, на крыше которого сидят три существа: один, напоминающий маленькую обезьянку, но с большими ушами, крокодил, играющий на гармони и старушка в черном чепчике. На коленях её примостилась крыса на поводке, и напоминала таксу – такой длинной она была.

Наконец Свити закончила и позвала Октавию за собой. Оторвавшись от созерцания местного искусства, земнопони последовала за подругой по узенькой металлической лестнице вверх.

Чердак оказался помещением с потолком, низким для человека, но вполне подходящим для робопони. Ближе к стене с круглым окошком потолок снижался, и уши пони даже задевали бы его. Сами стены пестрели смесью разнообразных обоев – тут и в полоску, и в квадратик, и с рисунками. Кое-где видны были следы склейки, кое-где обои и вовсе были ободраны. Пол был простым, дощатым. Несколько досок выпирали, и были похожи на волны. Жаль лишь, красоты и удобства это не прибавляло – об них легко спотыкнуться.

Чердак был разделён на две комнаты комодами и шкафами. Старая мебель, что пережила не одно поколение, была всё ещё в хорошем состоянии. На полках в большинстве своём стояли книги, и состояние их было немного хуже мебели – у некоторых потрепался переплёт, у иных его вообще не было, но остальные выглядели неплохо.

В одной комнате был крепко сбитый дубовый стол, ножки которого были специально укорочены, для удобства робопони. На нём стояли паровизор, клавиатура и компьютерная мышь. Над клавиатурой замерли два маленьких манипулятора. Они подсоединялись проводами к небольшим обручам, диаметром своим подходящим под ногу пони. Паровизор же был, самый что ни на есть, обычный – большой прямоугольник, с одной стороны его стекло, сейчас бывшее тёмным. С другой – деревянный лакированный корпус, что скрывал в себе бессчётное множество паровых микросхем, латунных и бронзовых соединений и, что самое важное, паро-заводной кинескоп.

Рядом со столом лежал квадратный пуфик. Он был серого цвета, и на нём виднелись прорехи. Недалеко от него стоял системник. Невзрачная коробка, с отверстиями для циркуляции воздуха, таила в себе настоящее чудо паровых технологий. Чего стоила одна только центральная печь, не говоря уже о германиевых схемах. А паровая видеокарта, ах, какая же чудесная паровая видеокарта! Но всё это добро будет мёртвым грузом, если не подключить его к  источнику энергии.

И такой нашёлся – в другой комнате, представляющей из себя эдакий склад всякой всячины, из потолка тянулась вниз кипа перепутанных проводов. Все они подключались к одному толстому проводу, и тот уже был подключен к компьютеру.

— Нравится? – Игриво обернулась единорожка. – На крыше солнечные панели. Не спрашивай, они просто валялись на свалке. Я их очистила, установила и вуаля – работает! Жалко только, из-за смога я редко могу пользоваться им.

— Очень нравится. – Похвалила её земнопони. – Но неужели простой двигатель или мини-генератор поставить сложнее?

— Ну, во-первых, тащить его сюда – это кошмар и ужас. А во-вторых, таскать топливо для него – ужас и кошмар. А тут как повезёт – ветер унесёт часть смога, солнышко выглянет – вот и накапливается энергия. Смотри, у меня тут и энергобанк есть, на всякий пожарный. – И Свити аккуратно выгребла из-под завала видавшего виды бочонок. Бочонок этот имел сбоку два квадратных отверстия – в один подаётся энергия извне, из другого забирается.

— Здорово! Ты всё предусмотрела.

— Ну не прямо всё… скорее, на обозримое будущее. Тут, если покопаться, можно найти кучу всего полезного. Пока я тут не поселилась, сюда со всего подъезда складывали хлам, который выкидывать жалко. За что я им и благодарна – вещички-то хорошие! Какие-то продала, какие-то себе оставила. Вот так-то!

— Хорошо у тебя тут, — задумчиво проговорила Октавия. – А вот что в поместье-то было! Я стояла в уголке скучного, пустого кабинета и денно нощно играла и играла музыку! Нет, не подумай – я просто обожаю классику. Но… без любой возможности сделать хоть что-то… получается, я отчасти благодарна господам за моё, хах, «освобождение». – И улыбнулась.

— Что ты говоришь! – Возмутилась вдруг Свити. — Я была бы рада выбраться из этого городишки, да переехать в то поместье! Что я о нём слышала! Сады, фонтаны, настоящие деревья! А какое там богатое убранство!

— Погоди же ты! Неужели ты не понимаешь, что всё то, что там есть, будет принадлежать лишь наследникам покойного? Никто кроме них, да их же важных друзей не сможет этим насладиться! Я тоже не видела ничего из этого, и не уверена, что кто-либо из прислуги был снаружи особняка.

— Как же так?! Это ужасная несправедливость! – И даже топнула копытцом об пол.

— Разве же? Я просто робот, как и ты, нам это всё даже не нужно… наверное.

— Зря ты так думаешь. Здесь многие считают таких как я себе равными. Мы ничуть не хуже других лишь потому, что сделаны на фабрике, а не зачаты родителями. Или потому, что едим не каши да супы, а энергию из розеток.

— Может… может ты и права. Я просто не так много живу… ну, существую, и знала до этого лишь только музыкальные композиции прошлого. Я не могу воспринимать себя… живой.

— Эй, не вешай нос, подруга! Я вот на свете уже одиннадцать лет, а всё равно есть что-то новое, непонятное, что буквально ставит в тупик. Вот твой случай, к примеру. Кто бы мог подумать, так напугать несчастную пони отключением, что у той аж поведение само собой включилось! – Полушутя сказала единорожка, и усмехнулась.

— Ой, прекрати. Я, право, сама ничего не успела понять. – Так же шутливо надулась земнопони.

Так, переговариваясь и шутя, пони вновь вернулись в комнату с компьютером. Свити, не прерывая разговора, слегка выдвинула пуфик, села на одну её половинку и жестом пригласила Октавию на другую.

— Не стесняйся, садись. Побереги суставы. Да и ожидать утро так удобнее.

Земнопони села рядышком, поблагодарив подругу, и разговор продолжился. Правда, не особо долго – Свити сказала, что лучше поберечь заряд парового аккумулятора или, в случае Октавии, аккумулятора Теслы, и перейти в режим ожидания до утра. Да и темы для разговоров потихоньку иссякали.

Пожелав друг другу спокойного ожидания, робопони уставились в темноту и замерли без движения. Аккумуляторы перешли в режим экономии энергии, в ожидании строго намеченного времени. Это что-то вроде будильника – железный мозг роботов сам пробудит носительниц, когда будет надо.

---

Аккумуляторы, получив команду от головного процессора, отключили режим энергосбережения, и роботы, наконец, зашевелились. Некогда белая единорожка тут же подскочила к окну, всматриваясь вверх, а затем радостно цокнула передними копытами.

— Ах, как замечательно! Ты только посмотри – ветер-то какой! И солнышко выглянуло – ух, как же замечательно!

«Сонная» Октавия, чей искусственный разум заново обновлял данные окружения, на предмет изменений, только через пару секунд поняла, о чём таком интересном толкует Свити Белль.

— Чудесно! Значит, погода хорошая?

— Ещё бы! — Вот бы все дни так хорошо начинались.

— Итак, подруга, вот наш план на день: перво-наперво совершим прогулку до полицейского участка. Не переживай так, нам лишь нужно состряпать тебе документы. Да и негоже вот так просто быть, без бумажек. А во-вторых зайдём к Афоне, у него и код включения тебе на ухо сделаем, и выключения из памяти и сердца вон! Заодно по городку пройдёмся, хотя ты ещё вчера всё видела.

— Ах, ты даже не представляешь, насколько я тебе благодарна! Я бы сама до сих пор лишь лежала на том ужасном складе, брр!

— Ну что ты, не стоит. Мы должны держаться вместе! Но погоди, проверь-ка свой заряд энергии.

Октавия послушно выполнила поручение. Как оказалось, заряда бы хватило ещё на неделю интенсивной работы. Недурно. У Свити же заряда было меньше – дня два, и ей грозило отключение.

— Экая оказия! Ну, ничего, потом зайду к одному знакомому. У него есть стационарный паровой генератор, у него-то и подзаряжусь.

— А разве нельзя подзарядиться от твоих солнечных панелей?

— Шутишь что ли? Их едва на компьютер хватает, а знаешь сколько наши аккумуляторы кушают? Да и разъём всё равно не тот. А у Афони вообще нет никаких генераторов – последний сжёг ещё до того случая с пропеллером. Не у многих людей есть такие генераторы – дорогое удовольствие! А просто от домашней розетки заряжать нас ещё дороже – счета всё выше и выше… Вот и приходиться ходить к… Кузьме. – Это имя она проговорила с неким оттенком злости, но почти сразу вернула прежний добродушный вид. Октавию это немного насторожило.

— А что он?

— Да, цена за пользование аппаратом у него… интересная. Но многие знакомые роботы, что предоставлены сами себе, так или иначе вынуждены ходить к нему. Вообще, ещё можно ходить в тот же участок полицейский, но там берут деньгами. А их не напасёшься.

— Но… на что ты тратишь деньги?

Этот вопрос, видимо, был несколько глуп и наивен, судя по взгляду, которым одарила Свити Октавию.

— Ну, смотри. Первое: время от времени мелкий ремонт. Второе: аренда этого самого чердачка. Да, я вообще-то плачу за него. Третье: паронет сам себя не оплатит. Ну и четвёртое… а вот это пока что тайна.

— Что? Почему?

— Почему да почему! По кочану! – Вдруг взвилась единорожка. – Очевидно же, тебе пока знать не обязательно.

— Ладно-ладно, как скажешь. – Подняла в примирительном жесте копыто земнопони. Видимо, Свити слегка устала от потока вопросов.

— Не обижайся, просто давай лучше не будем попусту терять время, а пойдём помаленьку на улицу. – На том и порешили. В этот раз единоржка оставила свои седельные сумки, но взяла маленькую сумочку, которую повесила на шею. В ней была всякая мелочь – ключи, чуток денег и письмо, которое отправили вместе с Октавией.

Заперев чердак, роботы начали спуск по лестнице дома. На первом этаже им встретился молодой человек, курящий сигарету. Заметив пони, он вздрогнул, но почти сразу успокоился, и лишь отвернулся от них.

У подъезда на лавочках сидело несколько женщин преклонного возраста, одетых тем не менее весьма опрятно. Они встретили пони подозрительными взглядами, и Свити попыталась быстро пройти мимо них, но Октавия громко поздоровалась со старушками. Взгляд их потеплел, и они начали спрашивать, откуда в их подъезде взялась такая вежливая земная пони. Октавия охотно рассказывала историю, пока старушки охали да удивлялись, а Свити пыталась незаметно утащить разговорчивую пони. Наконец, вдоволь посочувствовав Октавии, старушки отпустили их, и продолжили свои разговоры.

— Подруга, ну в самом деле! С такими остановками, мы дойдём до участка только к вечеру.

— Но они же добрые! И говорили мы не так уж долго…

— Добрые только к тем, кто первый с ними поздоровается. Ладно, неважно, пошли уж.

Пройдя мимо будки паронета, пони направились по довольно оживлённым улицам. Люди спешили кто куда, зачастую не замечая пони, и тем приходилось уклоняться от прохожих. Но не только людьми была наполнена улица – то и дело виднелись другие роботы. В большинстве своём тоже пони, но несколько раз мелькнули и другие персонажи: странный круглый пингвин в шлеме лётчика, серая антропоморфная зайка в голубом платье в горошек, и полосатый кот, почему-то в валенках и с красной шапкой на голове. Да, искусственный разум позволял наделять умом любое существо из металла.

На улице очень часто сидели попрошайки – на довольном расстоянии друг от друга. Ими в большинстве были люди, но Октавия разглядела и парочку роботов. Одеты они были в ободранные грязные лохмотья, в которые завернулись по самый нос. Они безучастно глядели перед собой, иногда бормоча благодарности, если кто подкинет им какую мелочь. Свити они, судя по тому, как она сердито фыркала, проходя мимо них, не особо нравились.

— Свити! – Обратилась к единорожке Октавия. – А откуда в этом городе столько роботов? Не уверена, что здесь сорят деньгами.

— Конечно же нет! Но смотри: недалеко от нас Иркутская губерния, а там-то как раз оплот богатеев да господ. Роботов частенько выкидывают, ради новых, якобы улучшенных, версий. А ещё немало просто сбегают. По разным причинам. Ну, а тем и остаётся, что начать новую жизнь. У нас вот есть сверхзавод, а значит есть где работать! Ну, то есть было где – места потихоньку кончаются. Так вот и стекаются сюда те, кому посчастливилось жить свободной жизнью. Сюда, и в другие небольшие, промышленные города. Некоторые роботы живут у людей, у которых нет денег на робота, но хочется. Так получается, все в плюсе!

— А разве хозяева не будут разыскивать беглецов? Да и полиция должна таких ловить.

— Ещё как будут! И почти всегда ловят. Но ты попробуй отличить меня, от ещё целой кучи таких же, отличающихся только мизерными программными правками. А чтобы получить документы просто говорят, что были выкинуты. В твоём случае всё ещё проще – твой хозяин помер, а от тебя избавились! Считай, повезло!

— Да уж… везения не занимать.

За поняшками по пути увязалась наблюдалка. Машинка, будто живая, любопытная пташка странной формы то подлетала к роботам, то пугливо отлетала назад. Октавию крайне это забавляло, и она, отвлёкшись, даже попыталась дотронуться до неё копытом, но юркий робот ловко подлетел повыше, оказавшись вне зоны досягаемости пони. Раздосадованная, она показала наблюдалке язык, и поспешила за Свити. Камера с пропеллером не отставала.

На светофоре, который был простым газовым фонарём, лишь стёкла были зелёного и красного цветов, сменявшихся поочерёдно каждые сорок секунд, поняшки замешкались, и пришлось ожидать смены сигнала. Зато можно всецело посвятить себя рассматриванию механизмов.

Вот мимо промчался огромный грузовик, с надписью «Неочищенный уголь» на кузове, у которого колёса были расположены треугольником – два едут по земле, а одно висит над ними. Получается, шестнадцать колёс едут, а остальные восемь нет. Такие необычные колёса имела только эта марка грузовиков. Это сделано для того, чтобы было проще преодолевать всякие препятствия на пути: кочки и колдобины были просто напастью дорог, а эти грузовые машины ещё чаще едут там, где дорог нет вообще. А так взял, потянул рычажок, и пожалуйста: колесо, бывшее на земле, поднимается вверх, а которое висело — касается земли. Но зимой, наверно, положат новый асфальт, и такие грузовики потеряют актуальность. Надо лишь дождаться снега.

Следом за ним значительно медленнее вышагивал небольшой подъёмный кран. Имевшая десять стальных ног, эта конструкция напоминала паука. Стрела сейчас была сложена, и не особо сильно выпирала над кабиной. Ноги его были расположены довольно далеко друг от друга, так что он не мешал дорожному движению, и под ним проскочила пара легковых машин. Они были все похожи друг на друга: длинный блестящий корпус тёмного цвета, круглые фары, выступающие прямо над колёсными арками, и закруглённая задняя часть. Двигатель частично был виден, чтобы удобнее в случае чего было починить, и потому можно увидеть работу бесчисленного множества шестерёнок и ремешков.

Но вот красный цвет пешеходного светофора сменился зелёным, и поток пешеходов устремился на другую сторону дороги. Многие кашляли и чихали от дыма и выхлопов, но защититься от них возможности не было.

На этой стороне улицы сбоку была сделана узкая тропинка для велосипедистов. Хотя по ней шли люди, потому что велосипедист был только один, да и тот уже укатил на своём странном велосипеде: переднее колесо было больше его самого, а заднее лишь в полтора раза больше его шляпы. Как он на нём ухитрился ездить, понять было сложно.

На этой же дорожке расположились уличные музыканты – человек, большой синий пёс, чёрный кот и зелёная пони. У пса с котом были гитары, у человека – небольшое ручное пианино на тоненькой подставке, а у пони – барабаны. Играли они что-то весёленькое и незатейливое, и прохожие кидали изредка деньги в большую шляпу, лежащую перед ними. Свити на них даже не посмотрела, а у Октавии денег вовсе не было.

Наконец впереди замаячило приземистое здание, выкрашенное тёмно-синим цветом, и прямо на фасаде огромными белыми буквами написано «Полицiя». Ошибиться было крайне тяжело. Здание окружал высокий забор с колючими шипами наверху. Ворота охранял полицейский робот, похожий на того, что был в поместье бывшего губернатора, разве что выглядел более грозно: он напоминал не столько человека, сколько гориллу. Длинные толстые руки, короткие ноги, пышущие дымом трубы на спине и странная лампочка на голове. Робот также был выкрашен в синий цвет.

Когда пони подошли к воротам, охранник посветил на них, пискнул, и ухватился за рычаг открытия ворот. Те со скрипом отворились, и пони вошли. Во дворе, перед самим зданием, стояли автомобили полиции. Они были похожи на пули, только большие и на колёсах. Задняя часть машины отгорожена изнутри железной решёткой, и все стекла в ней бронированные. На крыше красуется смешная мигалка, похожая на колпачок, с вращающимся зеркальцем внутри.

Пройдя мимо автомобилей, роботы вошли в здание. Наблюдалка, до этого следовавшая за ними, улетела. Внутри за особой стойкой сидел низенький толстый человечек в синей форме, который одной рукой писал в потрёпанном журнале, а на другой грыз ногти. Увлечённый своим занятием, он даже не заметил вошедших.

— Здравствуйте! Мы пришли, чтобы вот ей документы сделать!

Человечек аж подпрыгнул. Испуганно и сердито глядя на роботов, он приосанился и важно заговорил.

— Что же это вы себе позволяете! К представителю власти, да без должного уважения! Уж радуйтесь, что у меня много дел, иначе бы вам несдобровать.

— Простите пожалуйста! Просто, недавно со мной такое приключилось, а теперь я сама по себе, и документы…

— Не тяните резину! Документы значит? Хорошо, извольте подождать.

Человечек встал с кресла и, косолапо переваливаясь, направился в комнату позади стойки. Оттуда послышался шум, голоса, а потом цокот и вот перед робопони предстала… ещё одна робопони.

Эта светло-серенькая земная пони была одета в полицейскую форму, на боку её висела полосатая дубинка, а на голове была фуражка со значком. На форме было вышито её имя: Коппер Топ. На спине она несла небольшую кипу бумаг, с пустым паспортом сверху, и тут же положила их на стойку перед пони. Бумаги она разложила перед собой веером, в правое копыто взяла ручку, и занесла над паспортом.

— Добрый день. Итак, просто ответьте на пару вопросов, и мы вас отпустим. Имя и раса?

— Октавия Мелоди, вашество. Земная пони.

— Хорошо… Времени с создания?

— Примерно три с половиной месяца, вашество.

— Так, хватит «вашествовать». Версия?

— Семнадцатая, вашество. Ой, простите пожалуйста…

— Ничего. Продолжим, времени с тех пор, как стали «сами по себе».

— Хмм… вообще день, но отправили меня два дня назад.

— День… хорошо… есть серьёзные поломки?

— Откуда? Я едва выбралась из поместья, а потом почти сразу к вам.

— Без подробностей, пожалуйста. Причина, почему оказались на улице?

— Мой хозяин усоп не так давно, а его сыновья… или, скорее, внуки просто взяли, запихнули меня в коробку, и попытались сплавить куда-то. На свалку, судя по всему.

— Понятно. Что ж, это пока что всё. Держите, ваше удостоверение личности готово, теперь вы такой же гражданин, как и все. – И полицейская поставила печать на свободное место, а после передала Октавии её документ.

Радостная земнопони горячо поблагодарила полицейскую, но та уже скрылась за стойкой, а на её место ковылял низенький человечек. Отдав паспорт Свити, пони распрощались с полицейским, который, подождав пока роботы покинут здание, тут же принялся за ногти.

Гориллоподобный робот-охранник покорно открыл ворота, и теперь две пони держали курс на мастерскую Афанасия. Однако Октавия вскоре не сдержалась, и опять заговорила.

— Не знала, что роботы могут быть полицейскими. Не считая этих охранников, но они просто стоят и стерегут…

— Как видишь, могут. Правда, это особые модели – у них есть особые сканеры в глазах, они легко распознают отпечатки. Ещё в них вживлены специальные программы, чтобы тут же найти всю информацию о ком-либо. Но за это приходиться жертвовать поведенческими протоколами и эмоциями – заметила, как сухо она разговаривала?

— Да, но я просто думала, что это от недостатка времени, или ещё чего такого.

Тут Октавии стало жалко полицейскую. Она представила, как той наверно непросто, когда надо выразить хоть крупинку чувств, сказать колкое слово, да хотя бы усмехнуться, а не можешь. Это должно быть ужасно неприятно! Вот, например, выполнила она сложное задание, нашла опасного преступника, её даже похвалят, а что она в ответ скажет? Даже не улыбнётся. Бедная полицейская.

Предаваясь таким мыслям, Октавия и не заметила, как дошла до улицы, по которой проходила вечером. Вот и кабак этот, только сейчас он был закрыт, и ни звуков смеха и криков, ни пианино слышно не было. Только на лавочке перед зданием лежал человек, полностью завернувшийся в мешковатую и ободранную шинель. Заслышав цокот копыт, он открыл глаза, посмотрел мутным взглядом на роботов и изрёк:

— Ты, поняшка, насекомое существо и больше ничего! Супротив человека, ты всё равно, что плотник супротив столяра…

— Вы столяр? – Не могла не спросить Октавия. Свити же закатила глаза, и попыталась отпихнуть подругу от пьяницы.

Столяр, если это был действительно он, не заметил её вопроса, лишь забормотав странные слова. – Во гресех роди мя мати во утробе моей!  Ох, грехи, грехи! Теперь вот мы по улице идём и на фонарики глядим, а как помрём – в гиене огненной гореть будем…

— Что вы такое говорите! Вы же никуда не идёте! Вам лучше домой пойти, вы же можете и заболеть так! – Но, едва выговорив эти слова, единорожка схватила магией ухо Октавии, и потащила её, ворчащую, за собой.

Пьяный столяр, заметив, что слушатели уходят, очень рассердился, а потому поднял кулак и злобно прошипел с расстановкой. – Чтоб… ты… из… дох… ла, холера! – Но вскоре вновь затих, а потом и уснул.

Только когда пони завернули за угол, единорожка наконец выпустила из своей хватки ухо земной пони. Та, обиженно косясь на неё, легонько потирала ухо – она забыла отключить чувствительность, а потому мягкий лопушок слегка ныл.

— Послушай, подруга, внимательно, — важно начала Свити Белль. – Я понимаю, тебе крайне интересна каждая букашечка, но если мы будем пытаться болтать с каждым выпивохой, вряд ли останемся целыми до конца дня.

— Он едва двигался! Что он мог сделать?

— Кто их знает! Вроде бы он едва живой, а уже через секунду гонится за тобой, едва не доставая. Просто надо быть внимательнее, обходи таких стороной.

И пони, вздохнув, продолжила путь. Октавия недоуменно глянула на неё, но вскоре потрусила следом.

Так, в унисон цокая, робопони достигли знакомой вывески. Свити не раздумывая направилась вперёд и открыла дверь. Раздался мелодичный звон колокольчика, и пони оказались у стойки с кассой. За кассой сидел мужчина средних лет, со смешной русой козлиной бородкой и в очках. На нём была самодельная жилетка из кожи, на которой было множество карманов и петель, в которых покоились разнообразные мелкие инструменты. Вместо пуговиц у ней были вшиты небольшие шестерёнки, и они весело поблёскивали от света паровизора, куда лениво пялился человек, но лишь когда дверь захлопнулась с громким стуком, он перевёл взгляд на вошедших. Узнав Свити, он тут же приободрился, а заметив Октавию так вообще просиял.

— Добро пожаловать, добро пожаловать! Я всегда рад новым посетителям, тем более таким прекрасным! – На этих словах Октавия слегка покраснела, но человек продолжал. – Итак, Октавия Мелоди, как я вижу. Очень приятно, Афанасий. Уже успели познакомиться со Свити Белль? Эта пройдоха, небось, уже успела тебе весь город показать? Но что же вы стоите, проходите внутрь!

И, встав из-за стойки, он направился вглубь помещения. Свити весело глянула на Октавию и пошла вслед за ним. В самой мастерской было довольно просторно: все инструменты висели на стендах и были расставлены по убыванию, от большего к меньшему, сверху вниз, большой стол, выглядящий как какой-нибудь станок, стоял в углу и был освещаем висящим над ним газовым фонариком, украшенном шестерёнками. На станке работала жёлтенькая земная пони с красной вьющейся гривой и в синем комбинезоне. Она отвернулась от, кажется, ноги от пони, которая лежала на столе, и ухмыльнулась, увидев единорожку.

— Ах, Свити. Я не видела тебя целую неделю, уже даже соскучилась! Что, неужели опять нашла какие-то проблемы на свою голову?

— Не угадала, Торк. Видишь ли, в городке пополнение, потому позволь представить: Октавия Мелоди! – И Свити картинно поклонилась, указав копытом на серенькую земную пони. Октавия неловко помахала ногой пони в комбинезоне, то и дело пялясь на конечность, лежащую на столе.

— Ну привет, Тавия. Будем знакомы, что ли. Меня звать Торк Ренч. Вы тут только ради знакомства, или есть что-то действительно важное?

— Привет. Ну, я бы хотела себе сделать код включения на ухе. И стереть из памяти код выключения, пожалуйста.

— Это не совсем ко мне. Сейчас я занята, а это вот он стоит, лодырь. Нет, чтобы тут же всё сделать, стоит да лыбится. – И с укоризной ткнула отвёрткой Афанасия. Тот деланно поднял руки, мол: «зачем тут же обвинять меня?», но сдался и скрылся в другой комнате. Оттуда послышался шум, а потом в мастерскую на трёх ногах приковыляла коричневая единорожка, используя медицинское кресло как опору. У неё были кремового цвета грива и хвост, и метка в виде гаечного ключа. Следом за ней вышел Афоня, неся в руках ящичек, из которого в разные стороны торчали всякие проводки.

Единорожка, оставив кресло, с трудом дошла до станка, и выжидающе уставилась на Торк Ренч, а человек в это время ковырялся в ящичке, ища необходимый инструмент.

— Нет, Сильвер, ещё не готово. Иди лучше, познакомься с Тавией. – И жёлтая земная пони вернулась к работе. Сильвер закатила глаза, но повернулась к Октавии.

— Здравствуй. Новенькая, да? Добро пожаловать, чего уж скрывать. Я Сильвер Спэнэ, я тут всеми тонкими работами занимаюсь. Но, как видишь, сейчас я слегка «несобранная». – И засмеялась над своей шуткой.

— Очень приятно, Октавия Мелоди, — улыбнулась ей она. – Но погодите, я думала, в мастерской всем занимается только господин Афанасий?

— Ох, не зови меня так. Будь я из господ, жил бы в самом Иркутске, а будь ещё «господинее», так вообще в Петрограде. Нет, я человек простой, а потому просто зови меня по имени. А пони эти, так они помогают мне всё время. Это раньше я мог взять, сварганить чего-нибудь этакое за неделю, а потом набить синяков, но сейчас я просто чиню и ремонтирую. И отдыхаю, а покуда отдыхаю, работают они, — и он махнул рукой в сторону Торк и Сильвер. – Только Черри не хватает, она в участке на зарядке, потом познакомитесь. Ну, хватит разглагольствовать, пора за дело. Прошу, садитесь сюда, сейчас мы вам всё сделаем.

Он достал из ящичка машинку с тонкой иголкой на конце, от которой идут чернила и опасную бритву, и указал Октавии на кресло. Пони сначала было подошла, но вдруг остановилась.

— Но подождите, у меня ни гроша за душой! Скажите, сколько будет это стоить, я потом вам принесу.

— Первое посещение бесплатно, маленькая пони. Это уж мне так решать.

Ну, раз такое дело, то Октавия немедленно запрыгнула на место, а Свити достала из сумочки письмо, и передала Афанасию. Тот положил его рядом с собой, и начал сбривать шерсть на ухе. Шерсть пони была мягкой и шелковистой, и было даже немного жалко избавляться даже от части её. Но вскоре с этим было покончено, и на задней части уха оказалась видна полоска слегка розоватой синтетической кожи.

Кожа эта была прочнее человеческой, и как-то порезать или поцарапать её было значительно труднее. Человек протёр кончиком влажной тряпки кожу, поглядел на письмо и включил машинку.

Машинка звонко зажужжала, и вскоре уже первые символы показались на ухе пони. Скоро весь код переместился на ухо, а Афанасий выключил машинку и поднёс небольшое зеркальце Октавии, дабы та увидела результат работы. Ей очень понравилось, о чём свидетельствовала широкая улыбка на мордочке.

Но то была только половина работы – ещё нужно было убрать код выключения из памяти. Пускай его всё равно никто не знает, но прочесть память искусственного разума гораздо проще, чем взломать его защиту и напрямую отключить робота.

Афанасий принёс из другой комнаты переносной компьютер с маленьким паровизором, и пучок проводков. Поставив его рядом с Октавией, он принялся за подготовку к прямому подключению к мозгу машины. Сначала он аккуратно раскрыл веко пони при помощи двух маленьких пинцетов с широкими кончиками, и закрепил их. Потом он взял инструмент, похожий на ложку, только без дна, и запустил под нижнее веко. Проведя какие-то манипуляции, послышался щелчок, и фиолетовый глаз покинул глазницу, всё ещё держась на проводах. Так было гораздо лучше видно, что глаз – очень совершенная и точная камера, какую иногда используют даже в медицине, если человек вдруг ослеп. Правда, там камеры меньше, и подключение к мозгу чуть другое.

Афанасий отодвинул его, и запустил внутрь глазницы пинцет с одним из своих проводов. Внутри головы можно было рассмотреть целый мир: крохотные шестерёнки тихонько двигаются, маленькие схемки едва видно поблёскивают, проводки, идущие отовсюду, закреплены надёжно и ничему не мешают. А у Октавии ко всему прочему сбоку видна была медная катушка, по которой пробегали искорки.  Да, роботы красивы внешне, но внутри они – настоящее произведение искусства и науки!

Человек подсоединил проводок на пустующий разъём, и уткнулся носом в маленький паровизор, и пальцы его забегали по клавиатуре. Октавия чувствовала небольшие изменения в голове, но не решалась и пошевелиться, лишь изредка моргая тем глазом, что всё ещё сидит в глазнице.

Наконец человек закончил, а пони поняла, что не может вспомнить несколько циферок и букв, которые она так боялась. Конечно, код выключения мог работать как и прежде, но для начала его надо было найти. А сохранился он лишь в гигантской памяти надкомпьютера, да в помятом письме, от которого пони вскоре избавится.

Афанасий выключил маленький компьютер, вынул из головы Октавии проводок, вставил на место глаз и убрал с век пинцеты. Проморгавшись, пони соскочила с кресла и начала радостно гарцевать в мастерской.

— О, вы не представляете, как я вам благодарна! Как я боялась быть выключенной, просто ужас!

— Отчего же? Для вас эта процедура никоим образом не страшна.

— Теперь знаю, а раньше не знала. У меня от страха тогда даже поведение само собой включилось!

— Не может такого быть! Программа бы не включила его просто так.

Тогда-то Октавии и пришлось рассказать свою историю. Афанасий слушал внимательно, поглаживая свою бородку, и даже Торк с Сильвер обернулись и во все глаза смотрели на Октавию.

— Странно… очень странно. – Наконец сказал человек, когда она закончила рассказ. — Я не обнаружил ошибок в твоей программе. Может сбой какой? Иногда бывают, конечно, но чтоб так!

— Не знаю, я рассказала всё как есть.

— Хмм… ладно, допустим, это какой-то сбой. Других объяснений у меня нет.

— Да просто она чувствительная натура, музыкантша же! – наставительно сказала Свити. – Спасибо Афонь, выручил!

— Чего уж, приятно помочь. Хотите, побудьте ещё тут, я отправляюсь за кассу. – Он убрал все инструменты, пододвинул кресло к станку, усадил на него Сильвер и отправился к выходу. Когда он скрылся, Октавия взяла письмо с кодами и подошла к Торк.

— У вас тут есть где-нибудь печка, или камин? Я бы не хотела случайно потерять письмо на улице.

— Нет, но дай-ка сюда. Подожди! Только скомкай, чтобы случайно никто из нас не прочёл, — проделала эту процедуру и передала письмо жёлтой земной пони Октавия. – Хорошо. У меня есть маленькая горелка, настоящая, на перемолотых угольках! Готовься подмести пепел. А, и ещё кое-что. Никто ведь больше не видел код? Ну так, на всякий.

Свити Белль открыла рот, чтобы сказать кое-что, потом закрыла, чуть подумала, и сказала совсем другое. – Нет, письмо было только у меня.

— Так я на тебя и намекаю. – Усмехнулась Торк.

— А я… э-э… не дочитала до моментов с кодом. – На неё скептически посмотрели жёлтая земная пони и коричневая единорожка. — Честно! Подруга, ты-то мне веришь? – Обратилась она к Октавии.

— Конечно же! Тебе нет нужды мне врать, и ты мне столько помогла! – Жёлтая земнопони нахмурилась, а Октавия улыбнулась Свити. Единорожка слегка ответила на улыбку, но почти сразу отвела взгляд и как будто погрустнела.

Торк взяла из выдвижного ящичка маленькую горелку, устройство, похожее на трубку с вентилем, в нижней части которого была откручивающаяся крышка, куда засыпали перемолотый уголь. Вентилем служила шестерёнка с отломанными зубчиками. Пони поставила горелку на стол, а рядом положила железную чашку. С поворотом вентиля над трубкой заиграл огонёк, над которым пони держала бумажку. Огонь перекинулся на неё, и она кинула её в чашку. Скоро всё было кончено, и в чашке остались лишь почерневшие обрывки бумаги да пепел.

— Готово. С тебя мильон.

— Что?!

— Шучу я, чего ты. Какая уморительная ты, когда сердишься, не могу!

— Как не стыдно, не издевайся над ней! – Укорила подругу Сильвер.

— Да я чуть-чуть совсем, у вас просто нет чувства юмора!

— Не ссорьтесь, я не обиделась. Спасибо, Торк, но мы, наверно, пойдём. Надеюсь, ещё увидимся!

— Уходите? Жалко, в нарды бы сыграли, что ли… Свити, может ты хотя б?..

— Не, извиняй Торк.

— Тебе лишь бы нарды! А как же лото? – Воскликнула Сильвер.

— В лото вчера играли! – Донеслись восклицания до пони, когда они уже направлялись к выходу.

Человек опять сидел перед паровизором, скучающим взглядом бродя по экрану. Когда пони поравнялись с ним, он легонько потрепал их по гривам и пожелал удачной дороги.

---

На улице медленно вечерело, но было ещё достаточно светло, чтобы зажечь фонари. Пони, не мудрствуя лукаво, направились к дому, но другой дорогой – так Октавия лучше узнает город. Извозчика звать не стали – неторопливая прогулка подойдёт лучше. Хотя у тротуара и стояла высокая жёлтая машина, со странным кузовом, пассажирская часть которого как бы возвышалась над водительской и багажной, для лучшего обзора. У машины было много маленьких колёс, каждое с независимой подвеской, и могущее обеспечить максимальный комфорт сидящим внутри. Двигатель у неё располагался сзади, и часть механизма выглядывала наружу, но была защищена стеклянным колпаком.

Проходя по улицам, пони задрали вверх головы, завидев большую тень на земле. Правее от них в воздухе завис большой дирижабль, весь освещаемый множеством фонарей. Гондола его была в виде небольшого здания, от крыльца вниз была сброшена верёвочная лестница, которая легонько трепыхалась на ветру. Сам дирижабль был привязан к фонарному столбу, и тоже покачивался в воздухе. На аэростате было написано: «Цирюльня кочующаго цирюльника, поторопитесь, пока я тутъ!».

Пони услуги цирюльника нужны не были, а потому они лишь недолго разглядывали его дирижабль, продолжив вскоре путь. Вообще, сейчас на этой улице было довольно много дирижаблей. Маленькие, большие, широкие, узкие. Большинство было пришвартовано к фонарям, другие же медленно плыли по воздуху. Почти все воздушные суда были летающими магазинами или мастерскими, или и теми и другими. Казалось, будто в небе повис маленький торговый городок, который совсем скоро вновь покинет город земной.

Были и дирижабли для других услуг: от одного дирижабля, пришвартованного к жилому дому, к окну перекинут трап с бортиками, по которому из дирижабля в квартирку заносят пожитки. Техника безопасности в этом деле чрезвычайно важна – десятый этаж, как-никак! А потому дирижабль для пущей уверенности привязали дополнительным тросом за форточку одиннадцатого этажа.

Несколько дирижаблей были посажены на крышу дома и, судя по галдежу оттуда, там собралась маленькая толпа. Ограждений крыша не имела.

Прямо над серединой улицы, ловя восторженные и завистливые взгляды, летел длинный дирижабль – длина его аэростата была не меньше двухсот метров, а украшен он был витиеватыми узорами из золота и драгоценных камней. На носу его была мифическая тварь – гарпия, тоже сделанная из драгоценного металла, и вместо глаз её горели рубины.

Головная гондола этого шедевра была ещё краше – нос её был похож на нос паровоза, с отвалом, с прожектором, и даже трубой. Правда труба эта дым не выпускала, зато множество труб позади задней гондолы, где находились двигатели и пропеллеры дымили так, что если маленький дирижабль, будучи светлых цветов пролетит мимо, весь покроется гарью и копотью и станет чёрным. Ещё в гондолах было много больших иллюминаторов, из которых лился яркий свет. Если бы не окружающий шум, можно было бы услышать, как внутри музыкант играет на пианино. Наверняка гондолы имели не одну палубу.

Дирижабль этот принадлежал никому иному, как градоначальнику или, если угодно, городскому главе. Человек этот был очень важный, любил только выделяющиеся транспортные средства и на публике появлялся, только если считал это важным. Но зато был справедлив, и почём зря глупых указов не издавал. Только что, боялся делать какие-либо действия, и изменений в жизнь города не вводил. А потому тут ничего и не менялось почти никогда, ни в какую сторону.

Октавия долго с открытым ртом провожала дирижабль городского главы, а она догадалась, что это его дирижабль, потому как на борту было написано золотыми буквами «И. В. Портникинъ. Градоначальникъ Новаго Братска», пока Свити наконец не пихнула её плечом. Тогда она продолжила идти за единорожкой.

Пройдя улицу, которую облюбовали дирижабли, пони вышли на пустую дорожку начали огибать высокий забор с пиками наверху, который загораживал собой шпиль. Рядом не было никого – вообще не души. Через маленькую дырочку, проделанную, наверное, кем-то специально, пони увидела, что подножием шпиля служило огромное кольцо, как то, что наверху притягивало молнии, только у этого через некоторые промежутки выпирали кольца поменьше. От кольца этого исходил странный гул, а отдельные волоски и шерстинки пони сами собой поднялись торчком. От машины этой так и веяло жутью и невероятной мощью, будто сама энергия была заключена в её чреве, и лишь толстые металлические стенки сдерживали её.

— Свити… что это?.. – Неожиданно тихо спросила Октавия.

— А это, подруга, — так же тихо отвечала ей единорожка. – Сверхдуга Теслы. Шпиль. Внутри неё по всей высоте… длине… конденсаторы, а под самым наружным слоем шпиля заключена невероятной длины катушка. Эта… штука… она берёт энергию самого воздуха, или атмосферы, может быть. Я не знаю, как точно, потом можно у Афони спросить, я сама не спрашивала как-то. А вот то, что ты видишь – это магнитный реактор. Слышишь шум? В нём на сверхзвуковой скорости двигается мобиль, подгоняемый магнитами, вот этими выпирающими колечками. Эта вещь питает весь город, пока ГЭС чинят, а вот завод на собственном паровом суперядре. Никто тут не любит эту штуку, все боятся её, думают, что она – высасывает душу. Я не верю, но жути и впрямь нагоняет, а?

— П-почему?.. В смысле, почему боятся? Это технология Теслы, у меня сердце по его технологии сделано, а тут просто шум, и всё. Да тут забор такой, что даже если хочешь – не подойдёшь близко. И причем тут души вообще? Связи-то никакой… кажется.

— Двадцать лет назад, как мне рассказывали, когда эта штука была относительной новинкой в городе, один человек на воздушном шаре случайно, или нарочно подлетел близко к венцу шпиля. На землю слетел лишь прах, а двух свидетелей хватил удар, и они на месте умерли. Дело замяли, поставили забор, а часть энергии от шпиля идёт на силовое поле наверху, чтобы никто не приближался, и видны были границы. Но отсюда пошла легенда, что гул – это вопли несчастного, что оказался навечно заточён внутри. Он-то и притягивает души, потому что не хочет остаться там один навечно.

— Это прискорбно, но зачем на его смерти делать жуткие страшилки? Это только отпугивает людей от технологического развития.

— Да. Но даже если не эти случаи, технологий Теслы не так много, по крайней мере, я не очень часто встречала, а те, что есть, охраняют как зеницу ока. Пойдём-ка и мы отсюда подобру-поздорову.

И Свити потрусила от заборчика. Октавия лишь вздохнула и, опустив уши, пошла за подругой. Гул провожал пони, но Октавию он не пугал. Напротив, она чувствовала некое родство с этой машиной, а шум был её песней. Песней страшной и таинственной, но искренней и мощной. Её можно было сравнить со звуком органа – только тот жив под руками музыканта, а шпиль останется мёртвым монументом, дарящим жизнь приборам и технике, которого будут бояться и сторониться.

Чем дальше пони отходили от шпиля, тем больше людей и роботов встречались им по пути. Уже был вечер, и после тяжёлого рабочего дня люди отдыхали в ресторанчиках на относительно несвежем воздухе. Здесь их было настоящее изобилие: множество столов и стульев рядом с тротуаром под навесными крышами, освещаемые газовыми фонарями. Ассортименты ресторанов же, были удивительно схожи: почти всё, что было в меню, состояло из кукурузы. Лепёшки, пирожки, пирожные, суп, каша, попкорн, даже сок и мороженое! Да даже кукурузные консервы, причём все с разными специями и искусственными добавками.

— Да, кукурузная проблема ещё не была настолько сильной, — как бы предчувствовала вопрос Октавии Свити. – Около семидесяти лет назад один предприниматель выкупил несколько ферм по всему миру и буквально завалил их кукурузой. Результаты превзошли все ожидания – неприхотливое растение давало щедрые плоды. Всё больше фермеров переходили на кукурузу, а когда оказалось, что других культур катастрофически мало, всё – поздно! Вот и до сих пор, казалось бы, еда есть, а есть нечего. Кроме кукурузы, которая, по словам людей, «уже в печёнках сидит». Отчасти понимаю их – тоже хотелось бы попробовать энергию непосредственно из теслазарядника хотя бы, сравнить с парогенератором.

— Вот так дела. Зато никто не голодает, да?

— Ну… вообще, да. То есть, нет. На удивление, даже всей этой кукурузы не хватает, чтобы прокормить всех. Но сильного голода конечно нет, и кукуруза достаточно дешёвая, потому бездомным, безработным, а также пьяницам и бездельникам жить можно.

— Ну, раз хватает…

За столиками сидели в основном пары – молодые люди и девушки, что проводят время за приятной беседой, и не самой изысканной, но неплохой едой. Но, на удивление, было немало пар, состоящих из человека и робота, причем неважен был пол того или другого. Более того, неважен был даже вид робота – тут были и пони, и прямоходящие звери, и даже что-то ещё, чьё описание было бы затруднительно. Но что совсем поразило Октавию, так это пары, целиком состоящие из роботов! Они строили глазки, шутили, смеялись, заигрывали друг с другом. Только не ели ничего.

— Н-но это же бессмысленно! – заявила земная пони. – Зачем нам заводить отношения?

— Ого, вот это ты наметила! Уж извини, подруга, но я ещё слишком мало тебя знаю, чтобы нам встречаться, — пошутила единорожка, и залилась смехом, отчего земнопони залилась краской. – Ты же можешь чувствовать, ты обладаешь свободой мысли. Что плохого, если найдешь спутника по жизни? Чувства будут взаимны, а значит искренны!

— Но мы машины, и не наше это, наша цель это… я бы сказала раньше «служение»… но мне неприятно это говорить. Я просто не знаю, что мне делать! Понимаешь, не знаю! – Октавия вдруг сорвалась и ткнулась в шею Свити, начиная всхлипывать и вздрагивать. Единорожка такого явно не ожидала, а потому чуть не свалилась наземь, но устояла. Несколько удивлённых взглядов устремились на пони, но Свити не было до этого никакого дела. Она аккуратно приобняла земнопони и начала поглаживать по спине.

Несчастная Октавия всем телом прижалась к единорожке, будто ища защиту и поддержку. Она совсем запуталась в себе, в мире, где не приказывают, по крайней мере, напрямую, но можно жить своей жизнью. Но какая она – эта жизнь? Октавия бы и хотела ответить, но не могла. За последний день она узнала столько новых чувств, что их водоворот буквально затянул её, и как бы в нём не захлебнуться. А ведь это далеко не предел. И всё, что она сейчас могла – лишь тихонько плакать солёной водой, смывая смятение и страх, на плече Свити, которая как могла пыталась поддержать её.

— Подруга, смотри – ты плачешь. Ты тоже чувствуешь, и чувствуешь сильно. Ты просто запуталась, ведь не понимаешь, почему ты чувствуешь, когда, вроде бы, не должна. Просто прими, что ты не глухая машина, а пони, как я, как те, что в мультике. И тоже, как и я, должна продолжить жить, не ради чего-либо, кого-либо, а, в первую очередь, ради себя. Если так уж сложно, то ради всех – мы всё-таки нужны, чтобы быть друзьями людям. Да и не только – друг другу и другим роботам. Чувства не чужды нам, пойми это. Значит так: бери себя в копыта, ведь у тебя уже есть… четыре друга!

— Ты… ты считаешь Афоню, Сильвер и Торк? – Сквозь слёзы проскулила Октавия.

— Афоня однозначно, он друг всем роботам. А с Сильвер и Торк, а позже, когда познакомишься, с Черри, надо лишь сыграть в нарды. Или лото. Вот тогда-то станете дружнее некуда!

— С-спасибо тебе… и извини.

— Ну, ты чего, глупенькая? Я-то понимаю тебя, бывала в похожей ситуации. Но это долго и скучно рассказывать, так что давай-ка пойдём домой, а? Лучше расскажу тебе, как попала в этот «машинариум», после последнего отключения. Завод-то, ого-го!

Октавия хихикнула и вытерла слёзы. Программа её, до этого момента полностью сбитая с толку и растерянная, начала приходить в порядок. На мордочку её постепенно стала возвращаться улыбка. Тем более, когда рядом есть такая поддержка и забота в лице Свити. Скоро она уже отлипла от подруги и вместе они шли в направлении знакомого дома, к подъезду со старушками.

История Свити была занятной – до Нового Братска она была проездом в городке Железногорск-Илимский, что у реки Коршуниха. Там она отключилась последний раз, когда не дошла два квартала до местного участка. Там её сначала ограбили, потом пытались сдать на металлолом, но потом за бандитами погнались полицейские, и они, с деньгами Свити, и с ней самой, но выключенной, помчали по улицам. Началась настоящая погоня, на перехват преступникам отправился «заградитель» – очень широкая машина, для перекрытия улиц, со шнеками вместо колёс. Шнеки эти из твёрдой резины, потому не портят дороги, зато технике бандитов досталось хорошо. Один из них сломал ногу, другой же оказался придавлен самой пони, а потому не смог сбежать. Свити вытащили, зарядили, похвалили за проявленную смелость и отпустили. А ей потом пришлось таскаться по всему участку, дабы ей рассказали, что же такое случилось!

Эта история окончательно вернула хорошее расположение духа серой земнопони, и она вконец успокоилась и даже смеялась. Ещё раз поздоровавшись со старушками, что уже без тени подозрения или недоверия смотрели на пони, роботы пошли домой. На лестнице они опять встретили молодого человека, правда, в этот раз он не курил, а ел кукурузу из консервной банки. Сейчас он выглядел уставшим и только без капли интереса проводил взглядом пони, не отрываясь от трапезы.

На чердаке Свити надела на копыта обручи, и манипуляторы над паровизором и клавиатурой ожили. Сначала пони проверила новости, но, впрочем, зря – интересного не было ровным счётом ничего. Потом показала подруге социальную сеть – «ВПару». Такие сети позволяют связываться с друзьями по всему свету, лишь был паронет и компьютер. Таких сетей множество – «Пар ру», «ТеслАпп», «Диспар». Была и сеть для просмотра всяческих кино, либо коротких видеороликов – «КлокТуб». Назвался он так потому, что первый сервер его располагался на заводном компьютере, что были крайне непопулярны. Зато сеть удалась на славу.

Вообще заводные технологии считались самыми громоздкими, неудобными и… надёжными. Посудите сами: чтобы такая вещь работала, всего-то нужно, чтобы несколько человек заводили большущую пружину большущим ключом, и потом только она работала некоторое время. Такие вещи были на порядок больше паровых и Теслы, соответственно дороже, но служили… если специально не ломать – невероятно долго. Однако их недолгий заряд, сложность подзавода, громоздкость и шум от работы делали их не очень популярными. Было выгоднее совмещать часть заводного механизма с паровым.

В паронете из друзей Свити сейчас никого не было, кино смотреть не хотелось, потому она предложила Октавии поиграть в игры. Да, компьютер мог, при желании, заменить жизнь! Игры были разные – где-то можно было управлять лишь одним персонажем, где-то группой. Где-то война, где-то строительство. Где-то прошлое, где-то будущее. Суть, думаю, ясна.

Свити выбрала новинку: «Пол-Жизни 2.1». Ах, сколько лет прошло со второй части, теперь нужно ждать ещё столько же, и даже больше, ради следующей. Но оно того, безусловно, стоит.

Свити была настоящим мастером, только успевай следить. Всё так и мелькало, так и искрилось, в том странном, столь отдалённом от реального, мире. Лишь дойдя до точки сохранения, чтобы не потерять прогресс, Свити Белль было принято решение закругляться. Октавия, ещё бывшая под впечатлением, слегка расстроилась, но вынуждена была согласиться.

Выключив компьютер, Свити с Октавией улеглись на пуфике, и единорожка решила просветить земную пони насчёт завтрашнего дня.

— Значит так, подруга. Денег у тебя, как можно понять, нет. Заработать нам, то есть роботам, можно точно так же, как и людям – тремя способами. Первый – попрошайничать. Неэффективно и, честно говоря, странно в нашем положении. Второй – собой. Неприятно, иногда опасно, порой неэффективно и тоже странно в нашем случае. Третий – сверхзавод. Для нас – лучшее, что может быть, эффективность лишь чуть выше предыдущих способов, но всё же, лишь немного опасно, и то, если самому специально совать копыта куда не надо, в остальном же – неплохо.

— На сверхзавод?! Уже завтра?! Я же не прошла подготовку, меня даже там ни разу не видели!

— Разве же это проблема? Тебе будет и инструктаж, и даже заплатят в конце дня. Знаешь, давай так поступим: сейчас в режим ожидания, а завтра очень рано с утра пойдём, и пока будем идти, я введу тебя в курс дел, договорились? – Октавия было начала протестовать, но Свити пропустила всё мимо ушей. – Спокойного ожидания! – И затихла.

Земная пони крайне возмутилась – подстрекаемая любопытством, переходить в ожидание ну очень не хотелось! К сожалению, её фырканье осталось без ответа, а потому она и сама переключилась на другой режим. Аккумулятор почти перестал подавать энергию, ожидая сигнал от процессора, и на чердаке воцарилась тишина.