Битва за Аквелию
Битва за Аквелию. Глава VII: Перед бурей.
ФОРМАЛЬНЫЙ ОТЧЁТ ШТАБА АРМИИ МЕРУНГФЛЮГА КАСАТЕЛЬНО ОПЕРАЦИИ В РАЙОНЕ МЕШОРИО.
1-го сентября 1011-го года к 10 часам вечера по местному времени противник окончательно оставил город Вангуардиго, бои за который длились двое суток. Старая Аквелийская дорога, а так же ряд других стратегически важных магистралей оказались перерезаны, остатки сил противника отступают из образовавшегося котла по второстепенным дорогам и по бездорожью, но их попытки сильно осложняются окружающей местностью, изобилующей участками леса и ещё не осушенными болотами. Бои средней интенсивности продолжаются на внешней и на внутренней линиях оцепления, эти столкновения должны сойти на нет в ближайшие сутки. В наступательной операции отлично проявили себя практически все подразделения, вверенные в командование генералу Мерунгфлюгу и его штабу. Все задачи, поставленные Гофкригсратом были выполнены, пусть и на некоторое время позже, чем планировалось. Потери так же превышают запланированные, но это не является решающим фактором в сложившейся стратегической обстановке. Аквелийская армия на данном участке фронта разгромлена наголову, дорога на Аквилу открыта, а действия неприятеля кажутся спонтанными и беспорядочными. В данный момент ведётся активная разведка с целью точно выяснить планы аквелийского командования. В данный момент производится перегруппировка сил для последующих наступательных действий.
ПРИЛОЖЕНИЕ:
В прошедших боях с положительной стороны отличились практически все соединения, принимавшие участие в наступлении. Около десяти тысяч военнослужащих представлены к наградам, из них сто пятьдесят награждены посмертно. Особо проявили себя следующие подразделения:
11-й Феатисский пехотный полк. Командир — Клаас ван Хут.
17-й Йельский пехотный полк. Командир — Калико фон Хирштайн.
4-й Кронский пехотный полк. Командир — Пауль фон Цапфель.
19-й Катеринский пехотный полк. Командир — Йорг фон Грюндсберг
1-й Гриффенхеймский Его Величества пехотный полк. Командир — Адлер фон Виссенкопф
3-я Феатисская бронебригада. Командир — Виллем ван Грённт.
1-я Виннинская бронебригада. Командир — Адальбрехт фон Литке.
4-я Ротвассерская бронебригада. Командир — Альфред фон Пассау.
23-й Моторизированный пехотный полк. Командир — Ганс Федер.
10-й отдельный Его Величества тяжёлый артиллерийский дивизион. Командир — Рюдигер фрон дер Сольдау.
Хельхеймская Имперская Рота. Командир — Альбрехт фон Гельткройц.
Кронская Имперская Рота. Командир — Александр фон Паннхоф.
Кронцплацская Имперская Рота. Командир — Ансельм фон Вольгаст.
Влегульсская Имперская Рота. Командир — Тилль ван Остенрут.
1-я,2-я и 3-я Роты Арктурианского Ордена. Командир — Герхард фон Кранцбург.
И иные.
Строй бойцов в бурой форме стоял в торжественном молчании. Только что отыграл полковой оркестр, и настало время для торжественной речи. Солдаты уже были одеты в бурые шинели, так как погода продолжала ухудшаться. Осень началась с заметных заморозков, и это не радовало абсолютно никого. В Аквелии сентябрь привыкли путать с августом, а то и с июлем, а "настоящая зима" для местных начиналась только к середине декабря, тогда как сейчас обещала ударить в ноябре, если не раньше. Тем не менее, это не могло испортить данного момента.
— Солдаты Грифонской Империи!.. — По импровизированному плацу разнёсся голос Фердинанда Моргенклау. Он был не так уж гулок и силён от природы, а в последнее время Протектор ещё и страдал от простуды, так что речь его звучала не так уж важно и серьёзно, как он пытался её преподнести.
Хайнц Брецель стоял в первом ряду. Так вышло, что почти весь его взвод представили к медали "За Храбрость" третьей степени, а унтер-офицера фон Роте, который сумел организовать их и дать отпор врагу, к первой степени этой награды. Права, его сейчас не было среди них. Офицер погиб на следующий день после той атаки, и награду ему вручили посмертно. "Надрывается" — Хайнц услышал едва заметный шёпот его друга и товарища Вильгельма. Этот грифон всегда скептически относился к Фердинанду и скрыто недолюбливал его. Впрочем, такое отношение к начальству не так уж и порицалось в полку. Ходили слухи, что у самого фон Цапфеля были вопросы к этому генералу, который взял на себя так много. Тем не менее, все они сейчас были одинаково горды собой и радовались происходящему.
— ... вашей храбрости хватило бы с лихвой на десятки таких же тяжёлых компаний, но после победы над Аквелией войн в Грифонии больше не будет. Грифонские народы обретут единение и мир, и вы, здесь и сейчас, приближаете эту славную минуту. Долго нам приходилось терпеть тяжёлые годы раздоров, но сейчас — они подходят к концу.
Строй ответил Протектору громовым "Ура!". Ему удалось задеть их мысли и желания. Многие кронцы понимали, что Фердинанд скорее всего привирает, но это не умаляло их радости от его слов. Подумать о мире, осознать то, что спокойствие и порядок ближе, чем кажется — вот, чего им хотелось по-настоящему. Аквелия сидела у них в печёнках, они презирали и ненавидели эту страну, а эта страна презирала и ненавидела их. Многим хотелось окончить не только эту компанию, но и военную службу.
Протектор спустился с кафедры и пошёл вдоль шеренг, вручая бойцам награды. Большая часть бойцов получила медали "За Храбрость" и "За Ранение". Майор фон Таубе и ещё несколько офицеров заработали Имперский Крест 2-го класса, майор фон Оствальд и полковник фон Цапфель были представлены к Крестам 1-го класса. Агриас цу Гардис не был представлен ни к каким серьёзным наградам, но, как он шутил, в чейнджлингской армии его бы наградили знаком "За городской бой". Как ни странно, но в Кайзерхеере больше наград было посвящено различным годовщинам и памятным событиям, чем поступкам вроде участия в ближнем, городском или штурмовом бою. Награды "За Ближний Бой" и вовсе не существовало, так как ближний бой считался чем-то абсолютно естественным и обычным.
Вот грифон в тёмно-коричневой шинели приблизился к шеренге, в которой стоял Хайнц. Фердинанд быстро вручал награды, редко заводя с солдатами разговоры. Обычное дело: в имперской армии к солдатам относились довольно посредственно. Протектор вблизи казалась более низкорослым и тщедушным, его красноватые глаза тоже не имели симпатичного вида, а цвет белых перьев вызывал странное и явно безотчётное отторжение. Тем не менее, этому грифону удавалось располагать к себе. Вот он пристегнул медный круг медали к шинели Хайнца, и, немного помедлив, задал ему вопрос:
— Солдат, я не вижу в вашем строю командира одного из отделений. Он ранен или убит?
— Унтер-офицер фон Роте погиб в сражении, господин Протектор! — Несколько оторопев отчеканил Брецель. Боец был крепким и довольно высоким грифоном, но взгляд Моргенклау вдруг заставил его почувствовать себя робко и неловка.
— Печальная судьба. Насколько мне известно, он принял командование вашим взводом, так?
— Точно так, господин Протектор!
— Понятно... — Фердинанд опустил взгляд на разбитую брусчатку площади. — Вы славно повоевали, в нашей армии редко награждают без причины. Да здравствует Император, рядовой. Дадут Боги — и ваш полк ещё порадует меня.
— Да здравствует Император! — Едва не сорвавшись проговорил Хайнц. Моргенклау пошёл дальше. Кто-то справа от него хмыкнул: это был Вилли. Брецель почувствовал на себе несколько иронических взглядов своих сослуживцев.
Фердинанд тем временем пожал лапы старшему офицерскому составу, отдал строю все необходимые почести, а потом удалился под гром оркестра и в сопровождении многочисленной свиты адъютантов, журналистов и прочих подобных им. Агриас, стоявший в строю вместе с остальными своими коллегами, провожал его многозначительным взглядом. Странное впечатление производило это торжество. Аквила ещё была перед ними, армия ещё сражалась и враг ещё не сдался, а казалось, что уже празднуется победа. Тем не менее, трудно было найти тех, кто не был доволен награждениями. Более того, многие считали, что полк заслужил больше орденов и медалей, что начальство продешевило, наградив их только за последние бои. После Фердинанда речь держал уже полковник, и речь эта не отличалась какой-то особой мощью или красотой, фон Цапфель редко был способен на яркое красноречие. Церемония подошла к концу, шеренги превратились в колонны и батальоны, один за другим, покинули площадь. В этот же день им предстояла погрузка на поезд и короткий бросок прямо на передний край. Постепенно ощущение торжественности сменилось суетой, обычной для тыловых эшелонов.
— Господин полковник, разрешите обратиться? — К фон Цапфелю подошёл Цеткин. Грифон предпочитал слову дело и редко вмешивался в разговоры, когда речь не шла о его прямых обязанностях. Однако, по его интонации можно было понять, что дело требует внимания начальства.
— Разрешаю, герр Цеткин. — Военные шли по пустынной улице, которая вела прямо к нужному им вокзалу. Полковник решил добраться туда раньше своей части, чтобы посмотреть на эшелоны и получше проследить за погрузкой.
— За последнее время нам должны были поставить весь затраченный за время боёв боеприпас. Однако, приказ выступать уже поступил, а пришло едва ли три четверти от положенного. В полку до сих пор ощущается нехватка патронов и снарядов. Так же нам недогрузили некоторое количество медикаментов и одежды. По изначальному плану всё это должно было быть доставлено.
— Вы обращались в дивизию? — Нахмурив лоб спросил Пауль.
— Обращался, даже ездил. Не подумайте, что я всё валю на штаб фон Кирхе. Местный квартирмейстер — мой хороший друг и грифон ответственный. Он мне лично сказал, что и у них нет того, что нам причитается. Я думаю, что если по каким-то обстоятельствам мы останемся в Аквелии надолго, и интенсивность боёв останется прежней, то в полку может возникнуть серьёзная нехватка, которую с трудом выйдет восполнить. — Цеткин взглянул на полковника, тот кивнул, предлагая продолжать. — И ещё. Мой коллега говорил, что эти проблемы имеют место и в других дивизиях. Он назвал это довольно странно, но вполне точно. Он назвал это "голодом".
Фон Цапфель не сразу ответил подчинённому. Несколько минут они шагали молча, и только стук их сапог слышался в тишине покинутого города.
— Так или иначе, эта проблема пока находится под контролем, верно?
— Пока что — да. Я намерен провести беседы с кое-кем из наших боевых офицеров. Как бы не хотелось это признавать, но я намерен сделать им что-то вроде взыскания.
— Разве мои подчинённые допускают какие-то ошибки? — С удивлением спросил полковник.
— Не сказал бы, но Крапп и фон Таубе меня несколько нервируют. Они плохо ведут учёт растрате боеприпасов и иного имущества. Интендантская служба в их частях налажена не так тщательно, как в батальонах Крамера и фон Оствальда.
— Крапп... Наш славный молодой артиллерист. Его расточительности трудно не заметить, это вы верно сказали. Дай ему волю — будет стрелять пока пушки не откажут. Славный малый, но требует порядка. А фон Таубе мне знаком ещё с птенечества... Так что, мне понятны ваши замечания. Работайте дальше. Если верить герру Фердинанду — нам скоро улыбнётся счастье.
— Я бы не стал верить Фердинанду и его улыбкам счастья. — признался Цеткин — Нужно всегда готовиться к худшему. Разрешите идти?
— Разрешаю. — Кивнул фон Цапфель. Интендант козырнул и скрылся в одном из переулков. Полковник продолжил свой путь к вокзалу, по пути ему не встретилось ничего интересного.
На вокзале пока было пусто, но дежурившие у путей солдаты-железнодорожники докладывали о скором прибытии эшелонов для полка. Остальные части дивизии фон Кирхе уже были отправлены поездами в недавно взятый Вангуардиго, теперь наступала и очередь 4-го Кронского полка.
Мешорио действительно представлял из себя крупную железнодорожную развязку: здесь сходилось много путей, старых и новых, связывающих север, запад, юг и восток Второй Республики. Город переживал не лучшие времена после развала Старого Рейха, но те годы показались бы веком процветания и счастья по сравнению с тем, что пришло в него сейчас. После некоторого ожидания, поезда всё же появились, опоздав почти на сорок минут. Полковник подбежал к тормозившему локомотиву и спросил у машиниста причину опоздания.
— Самолёты бомбили, пришлось останавливаться! — Громко, отходя от паровозного грохота ответил грифон.
— Потери понесли?
— Не понесли! Борей Милостив! Они по дороге попали, но уже сзади нас. Удалось проскочить, а была бы беда...
— В таком случае, вы молодец, что довели эшелоны.
— Да что уж я! — Машинист растянулся в глуповатой и грубой улыбке. Фон Цапфель пожал его перепачканную сажей перчатку, кивнул и удалился. Колонна его полка тем временем уже втягивалась на вокзальный перрон.
Погрузка началась без лишних слов и телодвижений, как вдруг, в небе внезапно послышался гул моторов. Один капитан посмотрел наверх, и приглядевшись, увидел звено бомбардировщиков. Они летели с запада. "Воздух!" — Вскричал офицер. Тревожный клич быстро разнёсся среди герцландцев. Фон Цапфель вовремя среагировал и выкрикнул приказ: "Рассыпаться!" Майоры и младшие начальники тут же повторили указание, и страх бойцов оказался направлен в нужное русло. Паники и беспорядка удалось избежать, солдаты быстро попрятались в заранее подготовленные укрытия или просто разбежались достаточного далеко друг от друга. Те, кто успел погрузиться в поезда, тут же покинули вагоны и последовали примеру остальных. Когда бомбардировщики оказались над своей целью, они уже не могли рассчитывать на большой успех.
В воздухе просвистело около десятка бомб: снаряды один за другим, со свистом и грохотом падали на землю. Послышался скрежет железа, чьи-то крики и визг осколков. Земля задрожала, но всё кончилось так же быстро, как и началось. Вскоре разбежавшиеся и попрятавшиеся солдаты начали выбираться из своих укрытий. Потери действительно оказались невелики: часть путей уничтожено, разбито несколько грузовых вагонов, а так же около пятнадцати раненых. "Как-то плохо отбомбились!" — Шутя заметил один ефрейтор. "Молчал бы лучше!" — Тут же оборвал его взводный, одним из первых бросившийся в противовоздушную щель. "Летели медленно — видать горючку берегли." — Предположил третий боец, тяжело дыша. "Да и бомб сбросили мало — видать где-то уже отбомбились." "Жалко наших — небось туго им пришло." "А могло и не прийтись — солдат уже пуганый, натасканный, умеет прятаться. Не то что в первую неделю..."
За подобными разговорами полк вновь построился и продолжил погрузку. Разбитые и сильно повреждённые вагоны отцепили, раненых доставили в лазарет. Из-за потерь в составе эшелона пришлось нагружать оставшиеся вагоны плотнее, но так как переезд предстоял короткий — это не виделось большой проблемой. В воздухе тем временем висело странное ощущение чего-то грандиозного: приближалась победа в кампании, триумф и всё прочее, но многие фронтовики с трудом могли в это поверить. Враг уже несколько раз был серьёзно бит, но это не мешало ему вставать у них на пути. Грифонов беспокоило другое: они ждали момента, когда потребуется последнее решительное усилие, и они были готовы его приложить. Враг не собирался сдаваться легко, несмотря на все логические доводы и расчёты. В тылу, на фронте, в штабах и в окопах становилось понятно: будет ещё одно сражение. И возможно, это сражение окажется кровавее и страшнее всех тех, что были до этого момента. Ехавшие в эшелоне герцландцы ещё не знали о том, что наступление за рекой Сарно уже остановлено, что кое-где герцландские части переходят к обороне под внезапными контрударами свежих аквелийских резервов. Други полки фон Кирхе уже брошены куда-то в эту разворачивающуюся мясорубку, а их полку только предстоит это. Поезд быстро домчит их до места, где решится ход этой войны.