Исповедь крестоносца
Исповедь крестоносца
***
Меня звали Годфридом. Я посвятил свою жизнь Ордену и Господу. Думал, что Церковь всегда права, что она исполняет волю Божию. Но потом я осознал одну тяжёлую истину: они не Христу служат, а только себе, и они ни перед чем не остановятся. Ради своей власти они способны нарушить все заповеди Господни, утопить в крови целые народы и страны, которые не согласны с ними…
Я хочу исповедаться, рассказать свою историю, историю о том, как я предал свой орден, но не предал Господа, не предал себя и свою любовь… Любовь, которую я обрёл там, где про нашего Господа, да и про наш грешный род людской вовсе не слышали. Там, где живут светлые и добрые создания, которые блюстят закон Божий больше, чем мы сами. Мы-люди, чья гордыня и уверенность в своей правоте чуть не разрушили их райский, не похожий на наш погрязший в грехах мир…
Припасы заканчивались. Наши корабли уже слишком долго плыли к Святой Земле… Ибо не могли мы столько плыть до Палестины. Мы точно сбились с пути, или вообще плыли в другую сторону. Мой друг Вимон, бывавший уже в Иерусалиме, утверждал, что мы уже месяц назад должны были быть на земле Господней. Но её на горизонте всё ещё не было видно, как и земли вообще. Моряки не понимали, что происходило. Ведь, если ориентироаться по солнцу и звёздам, то мы плыли правильно…
Вскоре мы нашли землю, но эта была не та земля, к которой мы плыли, совсем не та…
Мы, воины Христа, видавшие многое, были в замешательстве. Мы оказались на неизвестной цветущей земле, а не в пустыне. Земле, где живут не люди, а пони..? Да, они нам так и представились. Хотя на наших низкорослых лошадей они похожи только общими, внешними чертами. А так, совсем другие создания: большеглазые, разных и неестественных цветов шерсти и гривы… А ещё среди них были единороги и пегасы, прямиком из легенд и сказаний... Да, и они разговаривали с нами на языке, схожим с британским, с примесью латыни, на экзотическом акценте…
Встретила нас, так называемая, принцесса Селестия, правительница Эквестрии, их королевства. Да, именно принцесса, ибо королей и королев, к нашему великому удивлению, у них не было. Как заметил епископ Мартин, подданные к ней относятся как к языческой богине, с благоговением и преклонением. Хотя, простит меня Господь, к Папе Римскому мы, христиане, относимся так же… Такое отношение к ней я мог бы объяснить — она сильно отличалась от других пони. Как, впрочем, и её сестра – Луна. Сёстры были аликорнами — существами, имевшими рог и крылья одновременно и обладавшими невероятно большими магическими способностями. К тому же размером они были с наших лошадей, а не по пояс нам, как остальные эквестрийцы. И да, они действительно умели колдовать, что очень сильно не понравилось нашим святым отцам…
Принцесса Селестия радушно устроила нам трапезу в Кантерлоте, белоснежной столице Эквестрии, стоящей высоким замком на обрыве скалы. Пир был грандиозным. Хоть, и к нашему сожалению, без мясных блюд. В общем, пони оказались очень гостеприимными и добрыми существами. Только Принцесса Луна холодно и с подозрением к нам относилась. И правильно делала, нас было из-за чего бояться…
Поскольку пони используют в повседневной жизни магию и поклоняются аликорнам, обладающим сверхъестественными силами, епископ Мартин обвинил эквестрийцев в том, что они прислужники Сатаны, а их принцесса им и является. На что Селестия ответила, что не знает, кто такой этот Сатана, а поэтому не исключает такой вероятности...
При этом духовный наш отец также предложил народу эквестрийскому принять христианскую веру. На что, они к огорчению епископа, любезно ответили отказом.
Селестия попросила нас на время покинуть столицу, что бы мы могли разобраться в себе и своей вере. Что мы, воины Христа и сделали…
Наш орден был в смятении. Одни, особенно фанатичные, верили в слова епископа. Другие, в том числе и магистр Годвин, считали, что нужно оставить этих непонятных созданий в покое и искать путь на Святую землю. Третие же, самые смелые, утверждали, что Святую землю они уже нашли. За что их предали анафеме. Я же, как рядовой рыцарь ордена предпочитал не высказывать своё мнение, а соглашаться с магистром…
Вскоре, после того, как принцесса Селестия объявила нам, что выхода из Эквестрии и пути назад, скорее всего, не существует, магистр Годвин, не поверив местной богине, согласился с епископом Мартином о силовом методе воздействия на местную правительницу…
Она пыталась нас уговорить передумать, решить всё мирным способом. Но мы как рыцари-крестоносцы, были непоколебимы в своём решении. Мы пошли на них войной…
Наше войско встало лагерем неподалёку от Кантерлота. Многочисленные просьбы принцессы одуматься от кровопролития игнорировались магистром и епископом. Мы готовились к осаде столицы, они — к обороне города…
Мы сожгли несколько их поселений за “ересь”, после того, как они отказались отречься от “богини солнца” и принять христианскую веру. Мы никого не пощадили, даже детей…
Спустя неделю после этого злодеяния войска принцесс вышли из города и выдвинулись к нам навстречу. Эквестрийцы не хотели воевать, но за свою свободу, за своих родных и близких они готовы были бороться до конца…
Тысячи “солнечных” и “лунных” гвардейцев выстроились в ровные порядки. Их вели сами “богини”: Селестия в позолоченных доспехах и Луна в чернённых латах. Они были в ярости, узнав о том, что мы сделали с несколькими деревнями. Селестия уже не просила нас о мире, она собиралась остановить нас силой…
Наши войска схлестнулись в кровавой сече. Рыцари на своих боевых конях сметали крошечных пони с дороги. Кнехты искусно рубили мечами и топорами уязвимые головы эквестрийцев. Пегасы пикировали на нас и вонзались в наши ряды, словно стрелы, используя лезвия, закреплённые на своих накопытниках. Единороги колдовали смертоносные заклинания, сжигавшие целые отряды кнехтов. Земные пони с пиками фалангами врезались в наш строй. Наши арбалетчики обменивались залпами с ночными стрелками Луны.
Но смертоноснее всех были аликорны. Местные богини обрушили на нашу армию всю свою колдовскую мощь. Они были похожи на злых демонов, желающих всех пожрать…
После нескольких часов ожесточённой битвы наши ряды дрогнули. Хотя огромные потери были с обеих сторон, наличие почти неуязвимых аликорнов переломило исход сражения не в нашу сторону. Самого магистра Годвина сразила в бою лично принцесса Селестия. Мы, воины Христа, бежали с поля битвы, куда глаза глядели, подальше от этих созданий Ада…
Я с раненым Вимоном на одном коне отстал от своего отряда и заблудился в каком-то странном и дремучем лесу. Мы не могли найти дороги. Повсюду были непроходимые заросли…
Несколько дней прошло. А мы всё блуждали по лесу в поисках выхода из него. Вимону совсем стало плохо. Рана на плече от накопытного клинка загнила. Он больше не мог двигаться дальше. Я же не мог бросить своего верного соратника на растерзание зверям, которыми кишел этот древний лес…
Эти невиданные мною ранее твари почуяли лёгкую добычу. Я был на пределе сил. Сутки я отбивался от них, пока меня самого не стали рвать на части как моего покойного уже друга. Бедный Вимон, покойся с миром…
Тогда я подумал, что это конец. Меня повалили эти задеревенелые демоны, похожие на волков. Окровавленными руками я держал пасть одной твари, дабы она не вцепилась мне в горло. На этом могла закончиться моя неправедная жизнь, если бы не она…
Белоснежная единорожка, будто сошедшая с рыцарских гербов, в порванном плаще и с деревянным посохом вышла навстречу этим адовым гиенам. Яркий луч света, испущенный ею, подпалил их древесные шкуры. Они испуганно убежали в дебри леса…
Последнее, что я видел перед собой тогда, так это её изумрудные глаза, смотрящие на меня с... состраданием?
Не знаю, сколько я был в беспамятстве. Может день, может неделю. Но проснулся я на постели в ветхой хижине. Как оказалось позже, это был дом моей спасительницы. Сама хозяйка варила в котле какой-то травяной отвар, предназначенный для меня…
Я позвал её. Она осторожно подошла ко мне и сунула мне ложку варева в рот. Пока я пил, мой глаз смог рассмотреть лесную отшельницу поподробнее. Алая грива прядями лежала на аккуратной шее пони. Короткая белая шёрстка слегка закрывала многочисленные шрамы и ожоги на её теле. Поблагодарив прекрасную целительницу за моё спасение и лечение, я спросил её имя и попытался узнать, не от диких ли зверей у неё эти рубцы. Она назвала своё красивое имя. В ответ на мой второй вопрос Роза только опустила голову и, отвернувшись от меня, удалилась в свою комнату…
Как я узнал позже, этими зверьми оказались мы, представители рода людского и воины Христа… Спустя некоторое время, когда я пошёл на поправку, единорожка всё же решилась рассказать мне про свои увечия. Роза была из той деревни, которую мы сожгли, которую сжёг я в том числе… И из которой выбралась живой только она одна, потеряв всех родных и близких…
Я, закалённый в боях рыцарь, стоял перед ней на коленях в слезах, умолял прощение, клялся искупить вину любой ценой, даже ценой собственной жизни…
Она сказала мне своим грустным и мелодичным голосом, что она уже простила меня, что прошлое не вернуть и нужно жить дальше, совершая добрые поступки всю оставшуюся жизнь…
Но как жить дальше после этого? После того, как узнал, что ты разрушил прежнюю жизнь, сжёг дом, убил родных и близких той, которая проявила к тебе милосердие и заботу несмотря на все эти злодеяния, совершённые тобой…
Роза научила меня жить дальше с этим. Она не винила меня в совершённом, говорила , что я был простым солдатом, слепо исполнявшим преступные приказы магистра и верившим в ложные убеждения Церкви. Я же, как мог, помогал ей забыть испытанные ужасы…
Вскоре между нами возникла сильная и светлая любовь. И пускай Роза не из человеческого рода и не христианской веры. Господь милостивый простит меня за это, ибо она представляет собой образец смирения и сострадания, которыми учил нас Христос. Ничто и никто не сможет теперь нас разлучить, даже смерть…
Мы с Розой переселились во вновь построенную деревню на окраине Вечнодикого леса. Так назывался этот самый лес. Я помогал строить дома жителям нового поселения, тем самым искупляя свои грехи перед эквестрийским народом, который меня понял и простил. У меня с моей возлюбленной появился большой дом и вскоре мы поженились согласно местным обычаям. Я и Роза усыновили несколько сирот прошедшей войны, окружив их заботой и любовью. Мы были счастливы…
После войны остатки моего ордена были рассеяны по всей стране. Одни пришли к мирной жизни и стали жить среди пони — мудрые сёстры всех простили. Другие же, слепые фанатики, которые не смирились с поражением, образовали несколько малых обособленных друг от друга орденов, не представлявших серьёзной угрозы для королевства. С ними тоже вскоре было покончено. Судьба же епископа Мартина, развязавшего эту позорную войну, мне не известна. В Эквестрии опять наступил мир…
На этом моя история, исповедь старого крестоносца, покинувшего свой погрязший в грехах орден ради светлой любви и искупления, подходит к концу. Крестоносца, познавшего простую истину: поступай, как велят тебе сердце и душа, а не люди, играющие на чувствах и вере других…