Бриз, приносящий мечту...

1 рассказ: Бон-бон, обыкновенная робкая пони, влюбляется... Чем же закончится ее любовь? 2 рассказ: Скуталу мечтает научиться летать, но боится, что ее увидят за этим занятием одноклассники... 3 рассказ. Чирайли берет в библиотеке казалось бы неприметную книжечку....

Рэйнбоу Дэш Твайлайт Спаркл Рэрити Пинки Пай Эплджек Эплблум Скуталу Свити Белл Биг Макинтош Диамонд Тиара Черили Хойти Тойти Принц Блюблад Лира Бон-Бон Другие пони ОС - пони

Самый первый раз

Все бывает впервые, в том числе и у… о, лягучие богини, кому я это втираю? Просто Твайлайт не устояла перед (чисто научным!) интересом к эффектам употребления спирта вовнутрь, и из этого вышло. А что вышло — о том и зарисовочка.

Твайлайт Спаркл Пинки Пай

Не уходи

Луна узнает о существовании параллельных миров и, используя древние знания, перемещается в другую вселенную, оказавшись прямо в квартире человека, по имени Тэйгл. Забавно, как случайное событие может перевернуть всю жизнь...

Принцесса Луна

Опера про Дэринг Ду

Отем Блейз приезжает в Понивилль, чтобы поставить там оперу о Дэринг Ду и среди множества пони решивших принять в ней участие оказывается Даймонд Тиара. Но все не так просто, ведь по слухам в местном театре живет привидение. Однако Тиару так просто не испугаешь, и она готова дать решительный отпор любому, кто осмелится помешать ей стать актрисой.

Эплблум Скуталу Свити Белл Диамонд Тиара Другие пони

Допрос для неумех

Как склонить на свою сторону молодую кобылку? Легче-легкого! Нужно лишь дождаться подходящего времени - и она твоя! Но все ли так просто, как казалось мнящему себя опытным сердцеедом единорогу, получившему от своих хозяев задание весьма деликатного свойства?

ОС - пони

Беги. Прячься. Белей.

Беги, пока они не ловят. Прячься, пока они не видят. Белей, пока не слишком поздно.

Принцесса Селестия Принцесса Луна

История о том, как пони изменили мир.

Повесть о главном герое, которому приходит идея, а также шанс на её осуществление.

Принцесса Селестия Принцесса Луна

Копи Дурамбора

Добро и зло, чёрное и белое, насколько очевиден между ними контраст? Может, этих рамок вовсе нет и мы живём по иллюзорным понятиям, пытаясь объяснить непонятный нам окружающий мир собственными терминами, придумывая им бесчисленное множество объяснений. Порой наступают такие моменты, когда простого объяснения становится недостаточно, и если ты не сможешь с ними совладать, то они беспощадно овладеют тобой, неся в свет собственные каноны прописных истин. Мы привыкли всё разделять, раскладывать по полочкам и совсем перестали учитывать общую целостность сущего. Мы считаем, что чёрного нет в белом и наоборот. Это просто невозможно, существуют лишь две крайности, понимание единства которых, оказалось слишком сложным. Контраст иллюзий начинает рушиться, открывая заблудшим пони истинный лик осознания всего и вся. В светлом появляется чёрное, а в чёрном проступает светлое, что порождает необъяснимое, пугающее смешение. Угроза наступает как изнутри, так и снаружи, безжалостно обрубая все пути отступления.

Рэйнбоу Дэш Флаттершай Твайлайт Спаркл Рэрити Пинки Пай Эплджек Спайк Принцесса Селестия Принцесса Луна Другие пони

История камня

Поняши гуляют.

Другие пони

Понивилль на краю света

Твайлайт Спаркл увидела, как над её головой взорвалась ядерная ракета. Ещё минута, и от Понивилля не останется и следа. Взрывной волной единорожку прижало к земле, раздался взрыв... и всё смолкло. Всё вокруг осталось таким каким было до взрыва, разве что звёзды теперь видны и днём, а Солнце стало алым. Неужели бомба была лишь оптической иллюзией? Но всё оказалось намного драматичнее...

Рэйнбоу Дэш Флаттершай Твайлайт Спаркл Рэрити Пинки Пай Эплджек Принцесса Селестия Принцесса Луна Гильда Трикси, Великая и Могучая Спитфайр Доктор Хувз Дискорд

Автор рисунка: Noben

Триада Лун: Сбор обломков

Глава тридцать третья: Интроспекция

⊛⊛⊛

Джентл Тач возвращалась навстречу Сторм и прочей команде, сделав небольшую задержку на пути. Дорога петляла между холмов, иногда разбегаясь тихими тропами к маленьким местным хуторам. На одну из них Джентл и свернула, учуяв запах выпечки и клубники.

Её угостили пирогом в кругу незнакомой семьи, и на какой-то момент Джентл почувствовала себя дома — как будто там, где её настоящее место. Не в доме из прошлого, на краю Великой Пустыни, где её родили, и не в доме из будущего, в сердце Метрополии, где она будет помогать пони весь остаток жизни, Чёрная Луна пообещала ей это, а Луны не лгут.

Она сказала, что ей нужно выговориться, и сплела историю из своей жизни за зеркалами — двое жеребят дограничного возраста слушали внимательнее всех, выспрашивали, а потом... попросили указать дорогу туда.

Конечно, она опустила некоторые важные детали — неподвижную Красную в неизменном небе, специфический ассортимент фильмов в кинотеатрах, истинную природу Шарп. Та полусонно заметила, что она и правда могла бы указать им дорогу — несуществующие владения Красной лежали буквально в трёх шагах от реальности.

Джентл почти и не сомневалась. Шарп предложила заключить пари, но Джентл не поддалась. Младшие вежливо скрыли разочарование, и Джентл не стала говорить, что видит их чувства.

Ей не было нужды представляться Вестником — это бы убило всё настроение. Вестников уважали, ценили, но не любили.

Джентл и так хватало одиночества.

Она попыталась спросить, нужно ли платить, но ей сказали, что хватит права записывать, пересказывать и передавать историю, и за ней не останется «ни зла, ни долга».

Не сказанное тоже имело смысл. Слова «И пути наши не сплетены» гласили бы, что новой встречи не желают и не ждут; слова «и пусть снаружи тебя ждёт больше радости» — что встреча принесла не столько хорошую память, сколько горечь и обиду. Не было сказано ни того, ни другого.

Так строилось ритуальное прощание, оплетая собой тишину, и поняв всё, что ей следовало услышать, Джентл улыбнулась и постаралась запомнить это место, чтобы однажды вернуться. На время, если не навсегда.

Уходя, Джентл всё ещё в последний момент могла дать им понять, что она — Вестник, и тем изменить всё.

И всё же не стала.

Она считала себя честной пони, но не настолько, чтобы отказываться от искры тепла посреди этого бескрайнего холода. За пять с половиной доль бега и ещё две — за обедом, Джентл осталась почти на том же месте, и шпили Метрополии не стали ни ближе, ни дальше. Конечно, в основном из-за того, что на полпути она развернулась. И всё-таки — никакого прогресса.

— Нам надо поговорить, — сказала Шарп пересохшим от тревоги, но настойчивым голосом.

— Пожалуйста, говори, — предложила Джентл, не замедлив шаг. — Как будто я могу тебе помешать...

— Не здесь. Там, где мы обе одинаково реальны. На границе снов.

— Нет, — отрезала Джентл. — Ты снова поймаешь меня в ловушку… или ты, или Красная. Во снах ты намного сильней, и мы обе это знаем.

— Тогда слушай здесь, — фыркнула Шарп, и продолжила — её шёпот внутри почти не отвлекал от бега:

— Я — это ты. Я — то, что ты не позволяешь себе, даже в желаниях. А ты хочешь силы. Ты хочешь не винить себя за чужие смерти. Ты, в конце концов, хочешь быть смелее. По большому счёту, меня не существует, или не существовало — поэтому я обитала в зеркалах. Я — запертые и заколоченные комнаты в твоём доме. И поэтому же ты жила в спокойствии, почти не слыша меня, почти не думая обо мне. Пока не получила Назначение и не вляпалась в историю с потерянными душами. Потому что вот теперь, — с мягким нажимом в шепчущем голосе произнесла Шарп, — у меня есть шанс. Получить свой кусочек того, что вы привыкли принимать как должное. Мне есть что сказать, и мир меня услышит.

Джентл улыбнулась:

— Ну вот, ты здесь, ты существуешь в нашем общем теле, рядом со мной, дышишь тем же воздухом. Разве не этого ты хотела? Тут не о чем сожалеть.

Шарп ответила в тот же удар, сбивчиво и полушепотом — как в далёком доме, много кругов назад, Диспассия нашёптывала Джентл на ухо свежепридуманные истории:

— Всё намного сложнее. Для того, чтобы мы смогли находиться в одном мозгу, нам обеим пришлось измениться. Помнишь наш долгий сон, в котором мы подружились? Ты даже не заметила, что я попыталась убить Сторм. Это тебя не обеспокоило, и всё ещё не беспокоит. И обрати внимание, как за обедом ты обошла стороной все острые углы. А я… я знаю теперь, что я… наверное, слишком вспыльчивая. Я тоже меняюсь, видишь? Я понимаю, и иногда даже ощущаю, что пони плохо, когда я их разрезаю. Если так пойдёт, я скоро начну сочувствовать и сожалеть, — Шарп тихо рассмеялась.

— Эм… и… что? — моргнув, спросила Джентл. — Это же хорошо, наверное? Ты развиваешься, с эмпатией тебе будет лучше.

— Хорошо? Нет. Совсем нет. — теперь голос Шарп был сердитым, едва ли не раздраженным. — Смотря для кого, милая. Для меня — совсем нехорошо. Просто послушай, ладно?

Джентл кивнула:

— Я слушаю, слушаю, не волнуйся.

Шарп всхлипнула, но почти сразу голос её стал привычным, насмешливо-игривым:

— Твои подруги, особенно та большая белая, которая тебя всё ещё желает, не смогут меня ни принять, ни полюбить. Небольшой шанс кстати есть, если ты отдашься ей, и в процессе применишь пару своих талантов. Но шанс маленький, и кроме пегаски есть и другие. Для них всех я —болезнь, которая, — здесь Шарп прозвучала насмешливо и напевно, — портит твой прекрасный облик. «Ужасное пятно на твоём сердце, столь чистом и прекрасном». И не только твоём.

Ты и я несём в себе осколки душ из прошлого. Мы не отражаемся друг в друге. В нас ещё есть те, кто жил раньше — древние. Они жили раньше… и не один раз. Они возвращаются, заглядывая в нашу жизнь, присматривая за нами как за жеребятами.

Джентл не перебивала — это она знала и так, и Шарп знала, что она знает, и Шарп продолжила, осторожно подводя к неизвестному. Джентл слышала, что Шарп старается чтобы она звучала уверенно, на самом же деле — на ощупь ступает во тьме неясных ощущений и предположений.

— Лишь изредка они сходятся вместе в одном времени. И такое время наступает. Зреет чудо и когда придёт пора урожая… Будет великое пиршество и путница придёт домой с победой. Мы с тобой куда как менее важны, чем эти души. Мы свечи, а они огонь, что переходит с одной свечи на другую. Они влияют на нас, подсказывают направления, может быть даже помогают… и они хранят чудо. Не мы, они. Если будет нужно, чтобы высвободить даже одну из Шести — а у нас с тобой их две — та же Солид, тем более её Луна, пожертвуют нами, не моргнув и глазом.

Джентл резко остановилась и прижала копыто ко рту, затем ответила вслух:

— Это уж слишком, Шарп. Они не такие, и Луны не желают никому зла. — и говоря так, она не сомневалась.

Шарп ответила сразу:

— Ладно, не важно. Важно, что это действует в обе стороны. Мы тоже изменяем их. Будь ты чиста и не влияй на тебя Красная через меня, та душа, которую мы с тобой несём… я не говорю про оранжевый осколок, только про два розовых, которые должны сложиться воедино… она была бы в этом воплощении другой. Намного мягче, добрее и веселее. Наивнее. Но главное — такой, как должна быть с точки зрения Лун. Без моей ржавой и режущей примеси, через которую Древняя заражена теперь Красной, хоть и чуть-чуть.

Джентл подождала продолжения. Его не было.

— И что? — осторожно спросила она.

— И то, что они попытаются тебя исправить. И решат, что иначе никак. Потому что… а вдруг из-за меня чудо просто не сбудется? Я искажу осколок души, которая важна им в девять раз больше, чем мы обе вместе взятые, и всё испортится. Так они подумают.

Шарп отчётливо шмыгнула носом и замолчала.

Джентл Тач попыталась обнять бесплотный голос в голове, и как бы это ни смешно звучало, у неё получилось, стоило подумать об этом.

— Они найдут способ подсунуть тебе «Путеводный звездопад», отменить нашу совместную жизнь, нашу связь. Изгнать меня. Но ты и сама им не очень важна.

— Ты уверена, что именно так? — дрогнувшим голосом переспросила Джентл.

— Да. Точно.

Джентл не стала отвечать сразу. Она уселась под низким деревом, глотнула фруктовой газировки прямо из бутылки, потом улеглась на бок. Думать никто не мешал — в том числе Шарп.

Потом она спросила:

— Эта душа точно нужна, чтобы сотворить чудо? Без неё никак?

— Да.

— И если нас изменят «Звездопадом», то чудо случится, но тебя там не будет? — спросила Джентл.

— Да, я останусь, но буду лишь тенью в твоём разуме и ни на что не смогу повлиять. И тогда для Красной чуда не случится, — печально подтвердила Шарп.

— И если меня не исправлять, то я так и останусь сломанной, как ты говоришь, и буду монстром среди пони?

— Да, мы обе монстры. И для них, и на самом деле, — в этот раз в тихом шёпоте Шарп была странная надежда.

Джентл больше ничего не спрашивала.

Наконец, просидев неподвижно долгое время и проглотив несколько горьких слёз, она подняла голову.

— Я… я не готова умирать. И отдавать всю свою жизнь и всю себя, чтобы моё настоящее место заняла... другая, как ты говоришь. Но та, неосквернённая пони — она имеет на это право. Я же знаю, что я должна ужасаться твоей кровожадности, твоей готовности к убийству, а я — нет, значит это я сломанная и неправильная. Вот... И я... Я приму «Звездопад» и дам себя исцелить.

— Ожидаемо, — сухо сообщила Шарп.

Джентл улыбнулась:

— Ага, попалась! У меня три вопроса. Можем ли мы сами поговорить с этой древней душой, или там, где есть она, нас не может существовать? Есть такие клятвы, которые она никогда не нарушит? И мы можем… просто найти тебе другое, собственное тело? Я буду рада видеть тебя своей сестрой, — добавила Джентл, подумав, — мы обе будем рады. И та я, что говорит с тобой, и та, что будет после «Звездопада». После того, как мы сотворим чудо для вас с Красной. Она тоже заслуживает чуда.

Она вдруг поняла, что Шарп плачет. Она не сразу в это поверила. И тем более не сразу смогла успокоить — но после того услышала «да, да, и да, конечно. Только не шути с этим, п-пожалуйста… такие слова назад не берут!»

Так они начали подготовку к ритуалу.

Для начала Джентл выучила клятву Древней. Клятва звучала забавно, и Джентл захотелось верить, что пони, которая клянётся такими словами, не может быть очень плохой.

Затем пришла очередь осколков. Увидеть в себе фрагменты прошлых душ они смогли не сразу — каждый из них ускользал от прямого взгляда и только с помощью подруги, глядя на себя со стороны, их можно было ухватить и удержать. Но, вынутые — и всё ещё связанные с Джентл и Шарп самой жизнью — они приобрели цвет и форму: нежно-розовые, карамельные на вкус, слегка тёплые на ощупь.

Оранжевый осколок, твёрдый, шероховатый и вяжуще-кислый, они не стали извлекать — из одного душу не слепишь.

Соединить осколки после того было совсем просто — не столько ритуал, сколько зов: так Джентл приглашала выглянуть из земли стрелки её любимых тюльпанов, а Диспассия исцеляла разладившиеся механизмы хронометров. Но зов, хоть и уводил на кромку снов и фантазий, тоже был забавным, и глубоким, как полный тёплой водой до краёв чан с примесью лимонадной пены и не требовал ни капли крови.

В этом ритуале Джентл поняла, что имя — Пинк Дроп — взятое ими для их общего тела в конце её долгого сна, было выбрано не только случаем… и не только ими двоими.

Они смогли очнуться от зова, не потеряв ни границ, ни памяти, хотя обе втайне боялись раствориться в Пинк.

Пинк была благодарна им. Они сели бок о бок в тихом уютном баре с воздушными шариками у потолка, за столом с белоснежной скатертью. Джентл понимала, что бара нет, и могла, приглядевшись, увидеть поросший травой склон холма, и была начеку, но Пинк считала, что он уместен — как приключение. Еда была настоящая, из сумок Джентл — но приготовлена и подана так, как Джентл никогда бы не смогла. И, поскольку реальное тело у них было одно на троих, хватило всем.

Пинк сидела напротив них, и она же любопытно выглядывала за дверь в поисках преследователей, и она же протирала стаканы за стойкой. Она поклялась им обеим Розовой клятвой, что добудет для Джентл «Путеводный звездопад», чего бы это ни стоило, и позаботится, чтобы Джентл не осталась монстром, Шарп получила собственное тело, а Красная — свой шанс.

Как Джентл ни старалась, она не услышала ни малейшего признака предательства — только лёгкую рассеянность Пинк; но именно из-за неё вытребовала, что на встрече со Сторм будет она присутствовать как равная среди равных и следить, чтобы Пинк не забыла ничего важного и не слишком отвлеклась.

А в конце обеда Пинк шёпотом подозвала её к стойке и протянула маленький искрящийся флакон без этикетки, с кнопкой посередине плотно пригнанной крышки и трубочкой, выходящей сбоку. Полный переливающимся циановым сиянием до самых краёв. Весом едва ли в три пуговицы. Ценой в трижды девять светоносных камней, или в треть ступени статуса.

Джентл знала, что это такое. Она проверила сумку в реальности — он был там.

Она взглянула на Пинк распахнутыми глазами.

— Я же обещала, разве нет? Ты рискнула всем, чтобы я была. И теперь я есть. — улыбнулась та. — Вот тебе и причина, чтоб обойти причинность. Любой ценой, агась. И даже не бойся. У меня слишком много друзей ждут не дождутся, чтобы снова помереть. Теперь я есть, — весело повторила Пинк, — И раз я обещала, что добуду тебе лекарство, не может быть, чтоб не добыла, так что угощайся. Одно чудо за счёт заведения! На одно у меня ещё соку хватит! — Пинк в подтверждение своих слов достала из ниоткуда бутылку клубничного сока.

Пинк опустила уши, но смотрела на Джентл улыбаясь, сияющими голубыми глазами. Этих искр Джентл раньше никогда не видела — ни в зеркалах, ни за ними.

Джентл села на траву, или на высокий стул перед стойкой, и смогла только кивнуть и спросить:

— А как же твоя связь с Красной? Шарп сказала, что ты изменишься, если я...

Пинк кивнула:

— Нет. Не бойся. Мы по-прежнему нужны Красной, так что я никуда не денусь. Ты отделила меня от себя до того, как вдохнуть лекарство, в этом всё дело. Теперь давай — ты всё ещё не исцелена, и никто не смеет стоять между мной и дружбой.

У Джентл Тач был ещё один вопрос. Но она его забыла.

Кнопка подалась мягко и без усилия.

«Путеводный звездопад» был перцем, и электричеством, и — согласно названию — мятой замёрзших звёзд.