Нашествие.

Эквестрия, июнь 1011-го года от Изгнания Луны. В стране царит приподнятое настроение: приближается Летнее Солнцестояние, один из главных государственных праздников. По всей Эквестрии идут активные приготовления к самому длинному дню в году. Скоро начнутся парады, выпускные балы, ярмарки и демонстрации, они охватят всю Эквестрию от Акронейджа на западе до Троттингема на востоке, и от Винниаполиса на севере до Балтимейра на юге. Тревожные новости, доходящие до пони из других стран, мало их волнуют: народ ворчит о мерах военной мобилизации и склонен верить в то, что сёстрам-Аликорнам удастся уладить проблему раньше, чем она перерастёт во что-то серьёзное. Блаженное неведение, за которое придётся очень дорого заплатить...

Чейнджлинги

В сердце Бури

После окончания школы трое подруг - ночных пони возвращаются на борт "Селены" и узнают, зачем капитан Сильвер Шейд, она же принцесса Луна, раз за разом направляет летучий корабль в самый центр штормов... Рассказ является продолжением фанфика "Город Тысячи Мостов", рекомендуется ознакомиться сначала с ним.

Принцесса Луна ОС - пони

Эти ваши интернеты - То, что было увидено...

«Трикси открыла для себя интернет и его… чудеса? А именно то, что многие пони почему-то хотят видеть, как она и Твайлайт Спаркл занимаются очень странными вещами. Трикси решает сама исследовать этот вопрос.»

Могущественная

Нелегко быть могущественной. Ох, нелегко!..

Принцесса Селестия Принцесса Луна Трикси, Великая и Могучая

Третий лишний

У Твайлайт и Шайнинг Армора есть сестрёнка - Лайт Стэп. Все только и говорят Лайт, как ей повезло иметь таких великих героев в родне. Лайт Стэп же желает придушить их обоих.

Твайлайт Спаркл ОС - пони Принцесса Миаморе Каденца Шайнинг Армор

Ромашковое поле

Дерпи хотела найти покой, но нашла нечто большее на этом ромашковом поле. И не одна она.

Черили Дерпи Хувз

Инженер и её друзья

Несколько рассказов, написанных мною в период нахождения на больничной койке пару лет назад. Не судите эту графоманию строго. В этой альтернативной Эквестрии судьба распорядилась иначе, и Элементом Магии стала Сансет Шиммер, самая могучая единорожка Эквестрии. А что же Твайлайт Спаркл? О, её судьба пошла по немного другому пути, соединив её с другими друзьями.

Твайлайт Спаркл Лира Бон-Бон Другие пони ОС - пони Колгейт Мундансер Сансет Шиммер

Саморазрушение

В Эквестрии есть деревня, где пони могут быть кем угодно. Возможно, ты слышал об этой деревне всякие гадости. Ходят слухи, что у жителей украли кьютимарки, а правит всем одержимая властью единорожка. Нелепицы о натянутых улыбках и пугающих взглядах. Всё это ложь. Кроме слуха о том, что жители деревни пришли сюда добровольно. Это правда. Мы все сбежали от прежней жизни.

Вечер первого снега

Снег... Белые небесные хлопья несут вниз стужу и радость, разнося о прибытии зимы свою многоголосую весть. И именно в этот момент стоит задуматься о том, что мы, по сути, даже и не замечаем...

Твайлайт Спаркл Принцесса Селестия

Кристальная роза

Быть цветочной пони не так уж тяжело. Роузлак тоже так думала, пока, угодив в безвыходную ситуацию, едва не опустила копыта. Где же взять силы, чтобы доставить кучу цветов на самые разные мероприятия, если от твоих ленивых подруг нет никакого толка? К счастью, у одной из них всегда есть таблетки с “кофеином”…

Другие пони

Автор рисунка: MurDareik

Триада Лун: Сбор обломков

Глава тридцать третья: Интроспекция

⊛⊛⊛

Джентл Тач возвращалась навстречу Сторм и прочей команде, сделав небольшую задержку на пути. Дорога петляла между холмов, иногда разбегаясь тихими тропами к маленьким местным хуторам. На одну из них Джентл и свернула, учуяв запах выпечки и клубники.

Её угостили пирогом в кругу незнакомой семьи, и на какой-то момент Джентл почувствовала себя дома — как будто там, где её настоящее место. Не в доме из прошлого, на краю Великой Пустыни, где её родили, и не в доме из будущего, в сердце Метрополии, где она будет помогать пони весь остаток жизни, Чёрная Луна пообещала ей это, а Луны не лгут.

Она сказала, что ей нужно выговориться, и сплела историю из своей жизни за зеркалами — двое жеребят дограничного возраста слушали внимательнее всех, выспрашивали, а потом... попросили указать дорогу туда.

Конечно, она опустила некоторые важные детали — неподвижную Красную в неизменном небе, специфический ассортимент фильмов в кинотеатрах, истинную природу Шарп. Та полусонно заметила, что она и правда могла бы указать им дорогу — несуществующие владения Красной лежали буквально в трёх шагах от реальности.

Джентл почти и не сомневалась. Шарп предложила заключить пари, но Джентл не поддалась. Младшие вежливо скрыли разочарование, и Джентл не стала говорить, что видит их чувства.

Ей не было нужды представляться Вестником — это бы убило всё настроение. Вестников уважали, ценили, но не любили.

Джентл и так хватало одиночества.

Она попыталась спросить, нужно ли платить, но ей сказали, что хватит права записывать, пересказывать и передавать историю, и за ней не останется «ни зла, ни долга».

Не сказанное тоже имело смысл. Слова «И пути наши не сплетены» гласили бы, что новой встречи не желают и не ждут; слова «и пусть снаружи тебя ждёт больше радости» — что встреча принесла не столько хорошую память, сколько горечь и обиду. Не было сказано ни того, ни другого.

Так строилось ритуальное прощание, оплетая собой тишину, и поняв всё, что ей следовало услышать, Джентл улыбнулась и постаралась запомнить это место, чтобы однажды вернуться. На время, если не навсегда.

Уходя, Джентл всё ещё в последний момент могла дать им понять, что она — Вестник, и тем изменить всё.

И всё же не стала.

Она считала себя честной пони, но не настолько, чтобы отказываться от искры тепла посреди этого бескрайнего холода. За пять с половиной доль бега и ещё две — за обедом, Джентл осталась почти на том же месте, и шпили Метрополии не стали ни ближе, ни дальше. Конечно, в основном из-за того, что на полпути она развернулась. И всё-таки — никакого прогресса.

— Нам надо поговорить, — сказала Шарп пересохшим от тревоги, но настойчивым голосом.

— Пожалуйста, говори, — предложила Джентл, не замедлив шаг. — Как будто я могу тебе помешать...

— Не здесь. Там, где мы обе одинаково реальны. На границе снов.

— Нет, — отрезала Джентл. — Ты снова поймаешь меня в ловушку… или ты, или Красная. Во снах ты намного сильней, и мы обе это знаем.

— Тогда слушай здесь, — фыркнула Шарп, и продолжила — её шёпот внутри почти не отвлекал от бега:

— Я — это ты. Я — то, что ты не позволяешь себе, даже в желаниях. А ты хочешь силы. Ты хочешь не винить себя за чужие смерти. Ты, в конце концов, хочешь быть смелее. По большому счёту, меня не существует, или не существовало — поэтому я обитала в зеркалах. Я — запертые и заколоченные комнаты в твоём доме. И поэтому же ты жила в спокойствии, почти не слыша меня, почти не думая обо мне. Пока не получила Назначение и не вляпалась в историю с потерянными душами. Потому что вот теперь, — с мягким нажимом в шепчущем голосе произнесла Шарп, — у меня есть шанс. Получить свой кусочек того, что вы привыкли принимать как должное. Мне есть что сказать, и мир меня услышит.

Джентл улыбнулась:

— Ну вот, ты здесь, ты существуешь в нашем общем теле, рядом со мной, дышишь тем же воздухом. Разве не этого ты хотела? Тут не о чем сожалеть.

Шарп ответила в тот же удар, сбивчиво и полушепотом — как в далёком доме, много кругов назад, Диспассия нашёптывала Джентл на ухо свежепридуманные истории:

— Всё намного сложнее. Для того, чтобы мы смогли находиться в одном мозгу, нам обеим пришлось измениться. Помнишь наш долгий сон, в котором мы подружились? Ты даже не заметила, что я попыталась убить Сторм. Это тебя не обеспокоило, и всё ещё не беспокоит. И обрати внимание, как за обедом ты обошла стороной все острые углы. А я… я знаю теперь, что я… наверное, слишком вспыльчивая. Я тоже меняюсь, видишь? Я понимаю, и иногда даже ощущаю, что пони плохо, когда я их разрезаю. Если так пойдёт, я скоро начну сочувствовать и сожалеть, — Шарп тихо рассмеялась.

— Эм… и… что? — моргнув, спросила Джентл. — Это же хорошо, наверное? Ты развиваешься, с эмпатией тебе будет лучше.

— Хорошо? Нет. Совсем нет. — теперь голос Шарп был сердитым, едва ли не раздраженным. — Смотря для кого, милая. Для меня — совсем нехорошо. Просто послушай, ладно?

Джентл кивнула:

— Я слушаю, слушаю, не волнуйся.

Шарп всхлипнула, но почти сразу голос её стал привычным, насмешливо-игривым:

— Твои подруги, особенно та большая белая, которая тебя всё ещё желает, не смогут меня ни принять, ни полюбить. Небольшой шанс кстати есть, если ты отдашься ей, и в процессе применишь пару своих талантов. Но шанс маленький, и кроме пегаски есть и другие. Для них всех я —болезнь, которая, — здесь Шарп прозвучала насмешливо и напевно, — портит твой прекрасный облик. «Ужасное пятно на твоём сердце, столь чистом и прекрасном». И не только твоём.

Ты и я несём в себе осколки душ из прошлого. Мы не отражаемся друг в друге. В нас ещё есть те, кто жил раньше — древние. Они жили раньше… и не один раз. Они возвращаются, заглядывая в нашу жизнь, присматривая за нами как за жеребятами.

Джентл не перебивала — это она знала и так, и Шарп знала, что она знает, и Шарп продолжила, осторожно подводя к неизвестному. Джентл слышала, что Шарп старается чтобы она звучала уверенно, на самом же деле — на ощупь ступает во тьме неясных ощущений и предположений.

— Лишь изредка они сходятся вместе в одном времени. И такое время наступает. Зреет чудо и когда придёт пора урожая… Будет великое пиршество и путница придёт домой с победой. Мы с тобой куда как менее важны, чем эти души. Мы свечи, а они огонь, что переходит с одной свечи на другую. Они влияют на нас, подсказывают направления, может быть даже помогают… и они хранят чудо. Не мы, они. Если будет нужно, чтобы высвободить даже одну из Шести — а у нас с тобой их две — та же Солид, тем более её Луна, пожертвуют нами, не моргнув и глазом.

Джентл резко остановилась и прижала копыто ко рту, затем ответила вслух:

— Это уж слишком, Шарп. Они не такие, и Луны не желают никому зла. — и говоря так, она не сомневалась.

Шарп ответила сразу:

— Ладно, не важно. Важно, что это действует в обе стороны. Мы тоже изменяем их. Будь ты чиста и не влияй на тебя Красная через меня, та душа, которую мы с тобой несём… я не говорю про оранжевый осколок, только про два розовых, которые должны сложиться воедино… она была бы в этом воплощении другой. Намного мягче, добрее и веселее. Наивнее. Но главное — такой, как должна быть с точки зрения Лун. Без моей ржавой и режущей примеси, через которую Древняя заражена теперь Красной, хоть и чуть-чуть.

Джентл подождала продолжения. Его не было.

— И что? — осторожно спросила она.

— И то, что они попытаются тебя исправить. И решат, что иначе никак. Потому что… а вдруг из-за меня чудо просто не сбудется? Я искажу осколок души, которая важна им в девять раз больше, чем мы обе вместе взятые, и всё испортится. Так они подумают.

Шарп отчётливо шмыгнула носом и замолчала.

Джентл Тач попыталась обнять бесплотный голос в голове, и как бы это ни смешно звучало, у неё получилось, стоило подумать об этом.

— Они найдут способ подсунуть тебе «Путеводный звездопад», отменить нашу совместную жизнь, нашу связь. Изгнать меня. Но ты и сама им не очень важна.

— Ты уверена, что именно так? — дрогнувшим голосом переспросила Джентл.

— Да. Точно.

Джентл не стала отвечать сразу. Она уселась под низким деревом, глотнула фруктовой газировки прямо из бутылки, потом улеглась на бок. Думать никто не мешал — в том числе Шарп.

Потом она спросила:

— Эта душа точно нужна, чтобы сотворить чудо? Без неё никак?

— Да.

— И если нас изменят «Звездопадом», то чудо случится, но тебя там не будет? — спросила Джентл.

— Да, я останусь, но буду лишь тенью в твоём разуме и ни на что не смогу повлиять. И тогда для Красной чуда не случится, — печально подтвердила Шарп.

— И если меня не исправлять, то я так и останусь сломанной, как ты говоришь, и буду монстром среди пони?

— Да, мы обе монстры. И для них, и на самом деле, — в этот раз в тихом шёпоте Шарп была странная надежда.

Джентл больше ничего не спрашивала.

Наконец, просидев неподвижно долгое время и проглотив несколько горьких слёз, она подняла голову.

— Я… я не готова умирать. И отдавать всю свою жизнь и всю себя, чтобы моё настоящее место заняла... другая, как ты говоришь. Но та, неосквернённая пони — она имеет на это право. Я же знаю, что я должна ужасаться твоей кровожадности, твоей готовности к убийству, а я — нет, значит это я сломанная и неправильная. Вот... И я... Я приму «Звездопад» и дам себя исцелить.

— Ожидаемо, — сухо сообщила Шарп.

Джентл улыбнулась:

— Ага, попалась! У меня три вопроса. Можем ли мы сами поговорить с этой древней душой, или там, где есть она, нас не может существовать? Есть такие клятвы, которые она никогда не нарушит? И мы можем… просто найти тебе другое, собственное тело? Я буду рада видеть тебя своей сестрой, — добавила Джентл, подумав, — мы обе будем рады. И та я, что говорит с тобой, и та, что будет после «Звездопада». После того, как мы сотворим чудо для вас с Красной. Она тоже заслуживает чуда.

Она вдруг поняла, что Шарп плачет. Она не сразу в это поверила. И тем более не сразу смогла успокоить — но после того услышала «да, да, и да, конечно. Только не шути с этим, п-пожалуйста… такие слова назад не берут!»

Так они начали подготовку к ритуалу.

Для начала Джентл выучила клятву Древней. Клятва звучала забавно, и Джентл захотелось верить, что пони, которая клянётся такими словами, не может быть очень плохой.

Затем пришла очередь осколков. Увидеть в себе фрагменты прошлых душ они смогли не сразу — каждый из них ускользал от прямого взгляда и только с помощью подруги, глядя на себя со стороны, их можно было ухватить и удержать. Но, вынутые — и всё ещё связанные с Джентл и Шарп самой жизнью — они приобрели цвет и форму: нежно-розовые, карамельные на вкус, слегка тёплые на ощупь.

Оранжевый осколок, твёрдый, шероховатый и вяжуще-кислый, они не стали извлекать — из одного душу не слепишь.

Соединить осколки после того было совсем просто — не столько ритуал, сколько зов: так Джентл приглашала выглянуть из земли стрелки её любимых тюльпанов, а Диспассия исцеляла разладившиеся механизмы хронометров. Но зов, хоть и уводил на кромку снов и фантазий, тоже был забавным, и глубоким, как полный тёплой водой до краёв чан с примесью лимонадной пены и не требовал ни капли крови.

В этом ритуале Джентл поняла, что имя — Пинк Дроп — взятое ими для их общего тела в конце её долгого сна, было выбрано не только случаем… и не только ими двоими.

Они смогли очнуться от зова, не потеряв ни границ, ни памяти, хотя обе втайне боялись раствориться в Пинк.

Пинк была благодарна им. Они сели бок о бок в тихом уютном баре с воздушными шариками у потолка, за столом с белоснежной скатертью. Джентл понимала, что бара нет, и могла, приглядевшись, увидеть поросший травой склон холма, и была начеку, но Пинк считала, что он уместен — как приключение. Еда была настоящая, из сумок Джентл — но приготовлена и подана так, как Джентл никогда бы не смогла. И, поскольку реальное тело у них было одно на троих, хватило всем.

Пинк сидела напротив них, и она же любопытно выглядывала за дверь в поисках преследователей, и она же протирала стаканы за стойкой. Она поклялась им обеим Розовой клятвой, что добудет для Джентл «Путеводный звездопад», чего бы это ни стоило, и позаботится, чтобы Джентл не осталась монстром, Шарп получила собственное тело, а Красная — свой шанс.

Как Джентл ни старалась, она не услышала ни малейшего признака предательства — только лёгкую рассеянность Пинк; но именно из-за неё вытребовала, что на встрече со Сторм будет она присутствовать как равная среди равных и следить, чтобы Пинк не забыла ничего важного и не слишком отвлеклась.

А в конце обеда Пинк шёпотом подозвала её к стойке и протянула маленький искрящийся флакон без этикетки, с кнопкой посередине плотно пригнанной крышки и трубочкой, выходящей сбоку. Полный переливающимся циановым сиянием до самых краёв. Весом едва ли в три пуговицы. Ценой в трижды девять светоносных камней, или в треть ступени статуса.

Джентл знала, что это такое. Она проверила сумку в реальности — он был там.

Она взглянула на Пинк распахнутыми глазами.

— Я же обещала, разве нет? Ты рискнула всем, чтобы я была. И теперь я есть. — улыбнулась та. — Вот тебе и причина, чтоб обойти причинность. Любой ценой, агась. И даже не бойся. У меня слишком много друзей ждут не дождутся, чтобы снова помереть. Теперь я есть, — весело повторила Пинк, — И раз я обещала, что добуду тебе лекарство, не может быть, чтоб не добыла, так что угощайся. Одно чудо за счёт заведения! На одно у меня ещё соку хватит! — Пинк в подтверждение своих слов достала из ниоткуда бутылку клубничного сока.

Пинк опустила уши, но смотрела на Джентл улыбаясь, сияющими голубыми глазами. Этих искр Джентл раньше никогда не видела — ни в зеркалах, ни за ними.

Джентл села на траву, или на высокий стул перед стойкой, и смогла только кивнуть и спросить:

— А как же твоя связь с Красной? Шарп сказала, что ты изменишься, если я...

Пинк кивнула:

— Нет. Не бойся. Мы по-прежнему нужны Красной, так что я никуда не денусь. Ты отделила меня от себя до того, как вдохнуть лекарство, в этом всё дело. Теперь давай — ты всё ещё не исцелена, и никто не смеет стоять между мной и дружбой.

У Джентл Тач был ещё один вопрос. Но она его забыла.

Кнопка подалась мягко и без усилия.

«Путеводный звездопад» был перцем, и электричеством, и — согласно названию — мятой замёрзших звёзд.