Триада Лун: Сбор обломков

Глава сорок четвёртая: Недопонимание

⊛⊛⊛

Джентл Тач знала, что такое беспомощность и встречалась с ней на многих путях судьбы. Как и всякому целителю, ей были знакомы мгновения, когда больше ничего нельзя сделать и остаётся лишь отпустить пациента в смерть. Благодаря сочетанию её аспектов эту задачу она всегда выполняла сама, не делегируя другим, и именно потому не считала себя сильной.

Впрочем, другим — и особенно Кёсори Стрик — считать её слабой не стоило. По этой же причине.

Обе её тени в своё время тоже не были лидерами, если только судьба не вынуждала их, выдвигая вперёд в очередной партии. Они лишь сопровождали более сильных и быстрых, более умелых и изощрённых, более внимательных и чутких — помогая в нужный момент уместным советом, физическим усилием или твёрдой волей: группа поддержки для настоящих звёзд, даже если одна из них никогда не желала светить слишком ярко.

Даже не совещаясь, лишь переглянувшись между собой, тени вмешались раньше, чем сама Джентл перешла от первичной диагностики Солид Лайн — замершей, молчащей, пепельно-серой Солид Лайн — к отчаянным действиям, которые только повредили бы загадочной пациентке.

Есть время для смеха, есть время для пирога, и есть время для паники — и именно паника звучала в голосе Джентл и её теней «Моя подруга умирает! Кто-нибудь, помогите!» — так что даже кошка вырвалась из объятий и поплыла по воздуху в сторону ровно светящегося купола; так что Кёсори невольно отшатнулась и выглядела растерянной — пока не сузила глаза, доворачивая себя в воздухе и подлетая по дуге к телу Солид; крылья Кёсори сияли прозрачным жемчугом, в синих глазах плыли осколки голубовато-серого речного льда, и Джентл ощутила, как же холодно, невыносимо холодно — как смертоносно и одиноко замёрзшее озеро в —

...но три удара успели пройти, и Джентл так и не узнала, какие чары были готовы вырваться через Кёсори, потому что — в один и тот же срез замершего времени…

…девятки и девятки безлунных пони слетались к ним. Разные лица: растерянные, суровые, или искренне готовые помочь — но все пони к ним и ради них, на зов о помощи, и ни в ком не было нитей угрозы или страха; тем более никого с оружием. Джентл не знала языка оранжевых начертаний на желтовато-белой сфере, и ритм не совпадал с привычным сигналом тревоги, но «Хватит!» она услышала. Кёсори развернулась телом к самой большой группе и выгнула широкие крылья вперёд, как бы готовясь пустить между ними что-то, идущее из сердца. Смотрела она на Солид Лайн, не удостаивая безлунных даже взглядом; голос, захлёбывающийся, торопливый, заверял, что хотя они не враги Лунам и их дипломатам, но если…

...Джентл развернулась по деликатной просьбе своих теней, и они начали говорить через неё, вместе, в спешке своей едва не перебивая друг друга и направив взгляд прямо в заиндевевшие глаза Кёсори; тело Джентл волей теней встало между нею и недвижимой Солид Лайн: «Стой, Леди Хрусталя! Мы не на войне! Безлунцы нам даже не помеха, даже и не думай, Шай не из-за них ранена!.. — ...и, Рэри, правда-правда, ты так мило смотришься, когда вся в роли, хоть вешай по портрету на каждую стену, но это не боевая фэнтези! Совсем другой сеттинг! Путница ещё не пришла домой с победой!»…

...Сторм, уже без скафэквина, только с незнакомым круглым браслетом на правой передней ноге, непривычно яркая, непривычно обнаженная в своей зелёной шерстке, возникла рядом с ними, замкнув ромб — Кёсори Стрик и Солид Лайн на одной диагонали, Джентл Тач и Фарэвей Сторм на другой — и обратилась к жителям станции:

— Это не вторжение! Это наши друзья, и они хотят спасти мир не меньше нас! Вы же слышали легенды о Шестерых! Это больше не легенды, теперь точно, они здесь и мы не будем их обижать. Верно?

(— Что? — спросила Кёсори, — Я не успела натворить ничего плохого? — спросила Кёсори, — Я не стала Луной? — спросила Кёсори; Джентл постаралась шепотом сказать, что всё в порядке — не мешая другой беседе).

— Никто не собирался, — чуть раздраженно ответил голос из динамика, — Джентл Тач, приглашённая тобой, позвала на помощь, и мы…

— То есть, вы на неё не нападали? — перебила Сторм.

— На неё — нет! Но ты посмотри на эту пегаску! Это же активная аномалия, деконтаминаторы уже в пути. Нас бы сбросили на планету…

— Отзывайте деконов, я разберусь, — отрезала Сторм.

Сторм всем телом развернулась к Кёсори Стрик и просто сказала:

— Прекрати.

Марка её, чёрная на зелёном, слегка дрогнула; тьма стала глубже, зелень — ярче; браслет на её ноге прозвенел и затих.

— Что? — снова спросила Кёсори.

И прекратила.

— Вот, — утвердительно сказала Сторм, — Молодец.

«Ох, это так смешно!» — подумали в голове Джентл, и Джентл едва не рассмеялась в голос, но наткнулась на прищур фиолетовых глаз:

— И ты тоже прекрати! — и Джентл ощутила сдвиг в душе. Происходящее всё ещё едва не заставляло хихикать… но не настолько. Не безумно. Не граничило с готовностью вырезать образцы улыбок на живой кровоточащей ткани. Она сглотнула и кивнула Сторм:

— Я в порядке, правда.

Солид была следующей:

— И ты тоже!

Солид не ответила.

— Хм?

Солид всё ещё не отвечала.

— Похоже, тут и правда нужен врач, — тихо сказала Сторм. Браслет на её ноге с тихим звоном развалился на три неравные части.

— Куда ты пропала? — спросила Джентл, глядя на высокую единорожку чуть снизу вверх.

— Здесь мой дом, — повела ухом Сторм, — мои работа, друзья и любовь. Не обижайся, но когда я только-только вырываюсь из вашего выжженного Лунами заповедника, вы для меня — не главный приоритет.

Джентл кивнула, хотя её не спрашивали.

Менее доли спустя они сидели за овальным столом, пристёгнутые эластичными ремнями. Сигнал лежала строго посередине стола, подобрав под себя все ноги, с персональным ремешком на хвосте. В гостях признали отражения Шестерых, все их тени — пять из шести — были сочтены и вписаны в реестр, и сама Пьюрити, ложный аликорн, заняла место во главе стола не раньше, чем пристально взглянула в глаза каждой из них. Джентл видела в ней спокойное отчаяние, и — всё же — ни единого блика враждебности. Супруг её, Метеор, тратил остатки рассудка на то, чтобы казаться собой и вести себя прилично, кивать в нужных местах и соглашаться с Пьюрити; внутри этой оболочки осталось только «Спасите... заберите меня отсюда... Дайте мне пройтись по земле и наконец-то уснуть...» Джентл кивнула ему и до начала общей встречи нашла время подойти к нему и сказать, что слышит, понимает и сочувствует.

Она не знала, была ли услышана. Она не смотрела на него лишний раз.

Солид была не с ними: в защищенном госпитальном отсеке для перегруженных синт-пони в это время к ней аккуратно подключали дополнительные блоки, но каждый следующий блок сразу выдавал полную нагрузку, а Солид продолжала вести своё неизвестное вычисление, всё так же бледная и потерянная для внешнего мира.

И всё так же глухая к последним сожалениям Джентл.

Диспассия сидела рядом с Джентл, касаясь металлическим плечом её плеча. После странных и чуждых ритуалов общего уважения к Пьюрити, в которых Джентл и Кёсори отказались участвовать, она произнесла доклад о том, почему Луны следует уничтожить, и поправилась — не уничтожить, а ограничить их власть над реальностью.

Доклад закончился, и наступила тишина.

Все смотрели на Джентл; и она увидела, что все ждали ответа.

От неё, от неё. Не от Кёсори — выбранного лидера отряда. От неё, маленькой и слабой Джентл Тач, всё так же безнадёжно далёкой от дома, родных и друзей, кроме Диспассии, но можно ли её считать — Джентл не знала.

Она обернулась к Кёсори Стрик, прикрыла глаза, поймала любовь и жажду пегаски, вернула её, подхватила снова в знакомом приёме, в петле обратной связи. Ещё и ещё раз.

Теперь в Кёсори не было холода. Ни единой нотки того высокомерного льда. Только желание обнять, укрыть и всегда быть рядом с Джентл. Любовь, точно такая же как настоящая, и если и отличается от настоящей, то совсем чуть-чуть. Достаточно сильная для предстоящего.

Джентл всё так же не разделяла этих желаний. Кёсори Стрик всё так же не была её идеалом. Сама Джентл всё так же не была ни героиней, ни Луной.

Но приходится работать с тем, что есть, подумала Джентл.

Джентл Тач, земная пони, отстегнула ремни безопасности и медленно взлетела над столом.

— Я услышала вас. Вы тоже заслуживаете чуда, — сказала Джентл.

— Мы соберёмся вместе. И сотворим его, — сказала Джентл.

Она помолчала, вспоминая последний — возможно, теперь действительно последний — разговор с Солид Лайн. Если живое оружие, созданное, чтобы окончательно уничтожить Красную, зная, что вполне способно выполнить эту задачу, отказалось следовать своей единственной цели, стоило только Солид Лайн выйти из-под влияния Лун...

Она скосила взгляд на Кёсори.

...если Вестник Белой Луны, со всем опытом боёв и потерь, всё ещё надеется, что для Красной не всё потеряно — надеется, хотя видела её жертвы лицом к лицу…

...и единственный раз, когда она сказала вслух об этой надежде, был когда мы говорили с нею в убежище, защищённом от Лун… то есть, технически, от Красной, но…

Ей было неожиданно сложно закончить эту мысль. Что-то мешало потоку. Что-то делало само это направление мысли запретным.

Джентл так и не пробила барьер. Вместо того:

— Но перед тем мы поговорим с Красной, чтобы сохранить наш мир таким, где мы все — все мы без исключения — сможем быть живыми и надеяться на счастье. Все мы заслуживаем счастья, — сказала Джентл.

Следуя ритму словесного треугольника, ей надо было остановиться на трёх строках, но, послушав тень Пинки Пай, она усмехнулась и добавила:

— Нам нужно добраться до последней оставшейся пони. Мы устали от странствий. Нам нужен челнок до центра Метрополии, две трети рейда на восход Синей Луны.

Только закончив своё требование, она поняла, что всё равно сложила треугольник, но другого порядка; Пинки Пай вздохнула.

Безлунные пони были с ней совершенно не согласны. Были крики, призывы к здравомыслию и ссылки на прецеденты — Джентл не была первой с этой идеей. Они снова и снова напоминали, что это безумие; что никто из смотревших Красной в глаза не вернулся живым и неизменённым; что эти изменения всегда были направлены во вред пони; что в Красной не осталось ничего, кроме ненависти.

Будь Джентл одна, она несомненно сдалась бы и отступила под давлением. В конце концов, они были правы. План действительно был совершенно безумен, и она это знала едва ли не лучше безлунных; её правый бок, навечно выцветший, опять тихо заныл.

Но Кёсори была на её стороне, и слегка жалобного обещающего взгляда хватило, чтобы начать контратаку пегаской, а самой скрыться в её тени, на такой привычно-знакомой позиции. В полемическом бою, где формальная убедительность аргументов значила едва ли не меньше, чем способность доносить их особенно громко и уверенно, и не отступать перед оппонентами, Кёсори одержала блистательную победу — тем более, что Пьюрити демонстративно воздержалась.

Их просьбу выполнили. В её сумке был и флакон «Путеводного звездопада», всё так же сияющий, снятый с тела Солид Лайн — Джентл оставалось лишь дождаться верного места и времени, чтобы отдать его Пинк и тем самым замкнуть петлю. Челнок был просторным, а его механизмы беззвучными; укрытая полупрозрачным стеклом кушетка с мониторами жизнедеятельности и с Солид Лайн внутри стояла рядом не менее тихо.

Планета за иллюминатором медленно приближалась, и всё яснее виднелись ниточки рек на равнинах и горные цепи; Лес по-прежнему был тёмно-зелёным аморфным пятном на полном огней теле Метрополии; шепчущие двигатели постоянным и комфортным ускорением снижали орбиту. Сигнал непроницаемо смотрела на них, сидя на стекле. Возможно, ожидая.

И тогда Джентл Тач притянула Кёсори к себе и поцеловала её.