Триада Лун: Сбор обломков

Глава пятидесятая: Опустошение

↯↯↯

Дартлайн подошла к зеркалу, протянув копыто, но так и не коснулась его. Поведя взъерошенными крыльями, тёмно-синяя пегаска повернулась к капсуле Солид Лайн, погладила носом лежащую на ней кошку — та не реагировала, только приоткрыла ярко-зелёные глаза.

Интересно, какие глаза у Солид… лениво подумала Дартлайн, примерилась и начала было толкать капсулу передними ногами в сторону зеркала — но вскоре убедилась, что это бесполезно и копыта скользят по гладкому полу, а капсула даже не шевелится.

Пегаска поворчала, отошла в угол неярко освещённой комнаты, где беззвучно работал наблюдательный прибор Сторм, наклонилась к глазку камеры и негромко сообщила:

— Достойная? Я имени как-то не запомнила, но одна тут вашу спящую принцессу не пропихну, так что или иди сюда или как-то так.

Потом свернулась на полу, укрылась крылом и немедленно уснула. Сквозь дыру в закрытой и запертой снаружи двери убежища пробивался свет Синей Луны.

Дверь распахнулась довольно скоро, пусть и не сразу — медленно, тяжело впуская свет. Дартлайн, от тычка бронированного копыта под ребра, проснулась и подвинулась всё же чуть быстрее.

Перед отбытием они со Сторм выпили по чашке горячего кофе с подсохшими пряниками.

Причин откладывать больше не осталось, и, ещё раз сладко зевнув, Дартлайн беззвучно провалилась за грань — лёжа на капсуле, с кошкой под крылом.

Падение было коротким, но ощутимым — рефлексы сработали, тело чуть изогнулось, распахнулись крылья и Дартлайн приземлилась на мягкий, рыхлый склон влажной чёрной земли.

Но хотя бы приземлилась, не упала как камень.

Города не было; в магнитном чувстве — почти ничем не потревоженные линии, кроме аномалий сверху. Шуршала листва высоко над головой, безостановочно перекатывался гром, в обложных тучах сверкали длинные розовато-белые вспышки — как на дальнем закате Синей Луны. Дождя не было, но, судя по погоде, он мог начаться в любой удар.

Дартлайн огляделась по сторонам. Это не реальность, не увлекайся, строго напомнила она себе, Главное Блэки и Плам, остальные приложатся.

Рядом не было ни капсулы, ни кошки, ни зеркала. Был Лес, и шёпот Леса навевал длинные, вязкие, смолистые сны. Дартлайн сделала несколько шагов, легко высмотрела себе удобное место среди толстых корней, зевнула — и резко помотала головой.

Взлетев одним рывком, она зависла высоко в небе, между низкими тучами и кронами деревьев. Тёмно-синяя пегаска без усилий держалась на месте под хаотичными, но не такими уж резкими порывами ветра. Погода изображала собой ярость и тьму, но не особенно старалась показать, что делает это всерьёз.

— Я не такая соня, как ты меня считаешь, — пробурчала Дартлайн себе под нос. По опыту общения с Метрополией, этого было достаточно — в тех случаях, когда Метрополия вообще собиралась учитывать мнение пегаски. Значит, и Красная услышит.

Можно было ждать, пока Красная раздражённо сменит сцену — или жить на сцене. Второе было проще, и вскоре Дартлайн, нащупав магнитным чувством восход Синей Луны, полетела на него. Лес тёмным пятном

...три фиолетовые сигнальные ракеты — снизу и по бокам…

стелился внизу; она обошла стороной полосу ливня и вернулась на курс.

Потом Лес кончился. Точнее, сменил одеяние на кромке гигантского кратера, и начал спускаться в него деликатно, пригнувшись, редкими низкими сосенками среди покатых и растрескавшихся каменных плит, укрытых зелёным и фиолетовым мхом. Теперь Дартлайн знала, где находится — одна из немногих примечательных точек Леса, яркий ориентир…

...вот только кратер был другим. Намного резче, глубже, обрывистее. Лес не покрывал его полностью, как должен бы в известном Дартлайн мире, и ближе к центру, на чёрном базальте, быстро сходил на нет, а потом и вовсе пропадал, не в силах шагнуть на стеклянную кромку того, что когда-то было песком.

Дартлайн подняла бровь и полетела дальше. Безжизненное стекло блестело под нею, перегон за перегоном — пока и оно не кончилось. Дартлайн зависла в воздухе, смотря вниз и пытаясь понять, что же она видит.

Неестественно ровно обрезанная по кругу кромка стекла. Словно могущественный единорог создал защитную полусферу и не позволил огню проникнуть внутрь… сферу, поправила себя Дартлайн. Если тут плавилось скальное основание…

Широкий луг, когда-то бывший газоном, но теперь одичалый — клевер, одуванчики, васильки.

Руины замка посреди луга — обломленные башенки с конусными крышами лежали на траве, верхние этажи оплыли под натиском времени, от них почти ничего не осталось. Центральная линия когда-то делила замок поровну на обсидиановую и мраморную половины.

И — точки для обычных глаз, фигуры и лица для Дартлайн — три пони у подножия руин. Две единорожки и пегаска. В чуть разных оттенках жёлтого и розового. Солид Лайн — и..?

Дартлайн спикировала к ним; может, быстрее, чем стоило бы.

— Кто из вас Красная? — прямо спросила она. — С кем надо разговаривать? И где Блэки?

— Мы думали, это ты… — сказала пегаска, и даже вслух у неё получилось многоточие. — Я Флаттершай, тут рядом Солид Лайн, это Сигнал Лайн, её тётя. Мы никого не видели, кроме тебя.

Последняя упомянутая поправила очки и строго взглянула на Дартлайн:

— Мы, в общем-то, уже знакомы. Реимплант.

— Как пони ты симпатичнее, — честно сказала Дартлайн. Две остальных почему-то хихикнули; Дартлайн воззрилась на них, и те отмахнулись копытами в духе «ты не поймёшь».

Ну не пойму так не пойму, — подумала Дартлайн. Прошло три удара.

— Ну так, чего стоим, кого ждём, где Красная? — спросила синяя пегаска и снова зевнула.

Флаттершай помялась.

— Мы думаем, она в замке, но нас туда пускать не хочет, — наконец, сказала она.

В доказательство Флаттершай подошла к пролому стены в руинах, сделала шаг — и остановилась на пороге, словно уткнувшись в невидимую преграду.

— Мы пробовали по-разному и во всех сочетаниях. Потом поговорили. Солид считает, что правильный ответ — это предложить Красной стать Луной. Настоящей Луной, четвёртой из трёх. Иначе мир рано или поздно погибнет, Треугольник с ним не справляется.

Дартлайн прижала уши и огромным усилием не сказала своё мнение на этот счёт

— Ну, давайте, предлагайте, — вместо этого выдохнула она и расплющилась на лугу, вскоре тихо захрапев. Потом, не открывая глаз:

— Если что-то изменится, будите. Если найдёте любой способ добраться до Блэки и Плам, тоже будите. У меня идей нет — вы умные, вы и думайте.

И захрапела уже по-настоящему.

Сон Дартлайн был глубоким и спокойным. В ушах едва слышно звенела кровь, и Красная была где-то рядом.

Точнее, Красная была повсюду. Но где-то её было больше: так Дартлайн попыталась бы описать это в письме, несмотря на давнюю просьбу Метрополии пока что этого не делать.

Когда-то Красная была пони. Поэтому, в отличие от Метрополии, не могла полностью быть везде.

В каждом из двойников, в путнице, что всё ещё шла домой с победой, в каждом, кто живым посетил царство Красной, в саднящих ранах, оставленных её лучами, во многих и многих отблесках Пинки Пай было достаточно Красной, чтобы слышать…

...но недостаточно, чтобы быть.

Рассеянное присутствие везде, где были её символы и проводники, но лишь одна точка, где она могла бы казаться пони… в обоих смыслах, при желании что-то донести до мира или до гостей.

И не везде этих проявлений было достаточно, чтобы сместить к ним эту единственную точку. Дать ей хоть какую-то временную материальность. Позволить Красной хотя бы мерещиться пони.

Метрополия в сравнении с нею присутствовала совершенно и равномерно повсюду внутри своего невообразимо огромного тела. Но Метрополия не родилась в теле живой пони.

Тем не менее, было достаточно общего, чтобы…

«Можно?» — спросила Дартлайн, не просыпаясь.

🔴🔴🔴

Это был не стыд. И не любопытство. Красная знала достаточно о бактериях и вирусах, чтобы открыть на такой случай изолированный вход. Вход, который ни на что не повлияет и ничему не помешает.

Единственное ощущение — ленивая заинтересованность. В том пространстве, которым было местное время, лишь семь раз — до этого? Или после того? В стороне от этого? — у Красной просили — будут просить? Могли бы? — подобного… контакта.

Среди множества ощущений это — ещё не успело стать бессмысленным.

Но Красная убрала и это чувство тоже. Никаких внешних сведений, слов, чувств и эмоций. Ничего, что могло бы неизвестным образом повредить ей.

Она не почувствовала, как Дартлайн стала её частью.

↯↯↯

Мир Красной был непредставимо огромен и сокрушающе пуст. Болезнетворная жизнь, её главное искусство, не умела и не могла мыслить, и среди бесчисленного множества пространств, которые могли бы стать мирами, истинных миров было… сравнительно представимое и конечное число.

Память, переходящая в мечты о будущем и обратно, разъеденная по краям временем.

Несколько испытательных площадок.

И — по одному миру для каждого, что пришёл к ней — придёт? Мог бы прийти?

Таких пространств, конечно, тоже было много, невероятно много, с точки зрения пони.

Для Дартлайн — во всяком случае меньше, чем живых, уютных и ждущих окон в Метрополии.

Достаточно мало, чтобы проверить их все. Чтобы найти Блэклайт у жаркого костра на берегу тёмного океана, и Плам — рослую, сильную, по-прежнему неугомонно живую, за накрытым и украшенным свечами праздничным столом, вертящуюся, чтобы смотреть то на одну, то на другую старую кобылу рядом с нею.

Она запомнила эти частицы горькой и жаждущей бесконечности, а также линии полёта к ним от мира, произвольно назначенного как основной и вовсе не обязанного быть именно тем, где лежало спящее биологическое тело Дартлайн.

Она задержалась там, потому что Красная была там; и — не без удивления — проводила её до самого разрушенного замка.

В основной мир.

Дартлайн проснулась, как всегда мало что запомнив из сеанса связи с сущностью высшего порядка. Почти ничего, кроме горечи на языке, пустоты в желудке и нескольких ключевых образов, знаний, направлений. Ровно стольких, сколько она — обычная пони — не забудет, пока они ещё что-то значат.

— Теперь нас впустят. Хранитель замка была занята, — сказала Дартлайн пони. Подождала, пока они осознают и переспросят. Повторила ещё раз, несмотря на накатывающую лень.

И первой из четырёх шагнула через арку входа.

Запах гнили наполнял здешний спокойный воздух. Не резкое зловоние убитой плоти, а прохладная, мягкая, уютная — но, всё же, гниль. Прелые листья, опавшие много сезонов назад, жёлтая трава, которой никогда не стать зелёной. Промокшее дерево, которое некому побелить.

Дартлайн оглянулась. Когда-то белый полированный камень затянула по краям зелёная растительная слизь. Свисавшие сверху плети вьюнка давно высохли, почернели и стали ломкими.

Красная встретила их броском или двумя дальше — высокая фигура в чёрной попоне с желто-оранжевой вышивкой, с глубоким капюшоном. Даже длинный и тонкий рог был почти скрыт под ним — едва заметный желтоватый отблеск.

Ничего угрожающего в позе или словах — впрочем, не было слов. Солид Лайн сказала, что не хочет нападать, и Красная молча кивнула. Флаттершай тихо добавила, что тоже не хочет, но… что «но» — так никто и не расслышал. Сигнал, встав между Флаттершай и Солид, вышла вперёд, и без слов было понятно, что взрослая единорожка готова защищать почти-жеребят — пусть даже на жеребят обе походили только по телосложению.

Обширный полукруг мраморной стены, похоже, когда-то был границей сада. Под сухой, почерневшей листвой, среди обломков деревьев ещё угадывались дорожки и скамейки. Ближе к ним — наполненная перегнившими листьями чаша мраморного фонтана.

Красная молча сдвинулась, подошла к особенно большой куче мусора. Дартлайн показалось, что из мусора торчит голова — да, так и есть. Пегаска осторожно разгребла кучу.

Изящная белоснежная статуя когда-то изображала аликорна. Теперь она лежала на боку. Судя по обломанным ногам — ноги так и валялись рядом — когда-то её небрежно и равнодушно смахнула с постамента неведомая сила, как давно испорченную, не вызывающую никаких чувств игрушку.

Дартлайн хотела пройти дальше, но Сигнал движением копыта остановила её. Что-то здесь было не так.

Каждый скульптор мог изображать любую из Лун так, как подсказывало ему сердце… но стечений и переплетений возможных аспектов, если только авторы не работали слаженными командами, было не настолько много, чтобы внимательные глаза не могли запомнить примерно квадратную девятку даже не школ — а сложившихся каноничных образов и посланий. «Иссушающая ярость», «Мать плодородия», «Правосудие в печали»… искусствоведы многими эрами спорили о полных и окончательных списках, и такие списки были почти составлены.

Почти.

Но были.

Дартлайн не заучивала их наизусть в отличие от подруги — у неё был только зоркий взгляд и некоторая, слабая, ориентация по Синей Луне. И всё же, она была уверена, что такой образ в Метрополии точно не использовали.

Высокий рост, длинная шея и ноги, мускулы и жилы, готовые немедля сорваться в радостный бег. Живое, полное добродушного лукавства лицо, которое казалось, вот-вот подмигнёт. Большое, сильное, но лёгкое тело и круп — пропорциональный, но подчёркнуто-выпуклый. В принципе, скульптура могла бы напоминать те, что ставят на уединённых лужайках, если хотят ориентировать их по Белой Луне… но нет.

Статуя до сих пор казалась живой. Кто бы ни делал её, скульптор действительно хорошо помнил аликорна — и Её характер… и Её тело.

Оглядываясь, они вошли в тёмный, неосвещённый переход, и Красная тенью шла среди них, как если бы изначально была частью отряда. Но не пытаясь вести за собой или даже подсказывать направление.

По витой, слегка припорошённой мусором лестнице они поднялись в то, что когда-то было личными покоями.

По неведомому капризу природы эта часть сохранилась лучше всего. Если бы не пыль, лежавшая на всём – на остатках ковра, мебели, на большой застеленной кровати – можно было подумать, что здесь всё ещё живут. Даже пыльный свет, пробивавшийся в обрывки штор, и тот был теплее. В комнате никого не было.

Пони смотрели на Красную, иногда останавливаясь. Тогда останавливалась и Красная; Флаттершай отступила к ней и задала вопрос:

— Мы правильно идём?

Красная кивнула.

Они перестали считать время, переходя из одной пустой комнаты в другую, дыша воздухом, который покинула даже печаль. Тронный зал, голый и совершенно не величественный, просто гулкое каменное пространство с двумя потрескавшимися тронами меж выбитых окон с бесполезными осколками витражей под ними. Ещё один сад, теперь с чёрной статуей, так же равнодушно поваленной… работы того же мастера, отметила про себя Дартлайн. Рыжая от пыльной ржавчины оружейная, погасшая кухня, кладовые, где хранилась только пыль.

Они обошли королевскую часть дворца. Но осталась ещё гостевая.

…В крыле напротив они впервые встретили не поддавшуюся им дверь. Подумав немного, Солид аккуратным лучом вырезала дверной проём. Хлынули к ногам обломки, заклубилась пыль.

— Ого! — невольно вырвалось у Дартлайн при виде библиотеки.

Библиотеки в замке практически не было. Тайная надежда поживиться чем-то уникальным умерла, не родившись.

Каждая полка, каждая страница, даже каждая изразцовая плитка на полу — были тщательно и яростно уничтожены. Слой мусора в половину роста посреди голых стен — всё, что осталось. Вместо потолка — дыра с оплавленными потёкшими краями.

Внутрь они не пошли, вернулись в вестибюль.

Тогда Красная заговорила, и в её голосе не было угрозы. Флаттершай развернулась на голос, легла перед Красной, подняв к ней голову. Маленькие жёлтые крылья — приоткрыты, симметрично и изящно, как будто сама пегаска — тоже статуя… и граница между Красной и отрядом. Солид Лайн и Сигнал вместе создали защитное поле, но тоже слушали. Две вереницы муравьёв и слизней оплели ноги Красной, поднялись по ним к ее груди.

— Видите здесь хоть что-то моё? — спросила Красная, и не стала дожидаться ответа. — Нет. Это замок Принцесс, я никогда не смела даже повысить голос в их присутствии.

Солид Лайн выступила вперёд:

— Нет, не видим. Хочешь сказать, что Луны… удалили всю память о тебе? Но это же твой мир, ты можешь его хоть застроить своими статуями.

Красная шагнула вперёд, но Флаттершай раскрыла крылья шире, и шаг прервался на первой трети.

— Нет. — тихо сказала Красная. — Я отдавала всё им.

Солид Лайн поморщилась от — снова — нарочито неверного местоимения, но, кроме Дартлайн, этого, похоже, никто не заметил.

— Они высшие существа, на них держится мир. Я разработала совершенно новые способы переработки насекомых в муку, и даже тень голода покинула Эквестрию. Я создала новые защитные чары, новое оружие, ткани, которые сами источали магию, в которых пони просто не могли замёрзнуть. И всё, что я творила, я отдавала им, безоглядно и безрассудно. Я смертная, моё время истечёт, их же — нет. Они принимали мои дары, а я училась, тренировалась, была лучшей, непобедимой и несравненной — только для них и ради них. Не было никого, кто оспорил бы моё право быть первой у подножия двойного трона! Все претенденты — на девять шагов ниже!

Солид Лайн перебила:

— Нет. Не верю. Никто не может знать все аспекты. Внимание к другим, работа вместе… слаженная тройка всегда сильнее и полезнее одиночки.

Попона Красной сгорела прямо на её теле, и опасный жёлто-оранжевый жар иглистой аурой окутал её. Зелёные глаза сияли внутренним огнём.

— Веришь или нет, но было так! Я была непобедима, непревзойдённа, беспощадна, и так же готова на всё ради них, телом и душой, и самой жизнью, и именно так, как они желают. И они пользовались — в том числе, я повторяю, телом — обе и не только из снисходительности! Вы не поймёте, ваша жизнь урезана, и потому я говорю как есть — вы не знаете, что такое настоящее служение!

Солид помотала головой:

— Я не хочу тебя обидеть, но... это звучит омерзительно. Такая жизнь не идёт на пользу пони.

Красная сделала ещё шаг, занесла ногу, чтобы опустить её на голову Флаттершай, но споткнулась о встречный взгляд, и вместо того перепорхнула через неё, неловко упав на бок. Огонь её ярости поджёг пыль на полу, и отряд был вынужден отступить, припадая к земле и жмурясь; Дартлайн нахмурилась и попыталась призвать холод Синей Луны, чтобы погасить пламя, но оно вспыхнуло ещё ярче.

— Пожалуйста, успокойтесь, — прозвучало тихо, но настойчиво. Флаттершай стояла позади Красной и смотрела на неё и на отряд печально, неодобрительно и с «Я ожидала от вас лучшего», написанным на лице.

Красная не прекратила гореть, просто её пламя стало едва щекочущим шкуру. Три удара спустя она выдохнула:

— Я не просила наград. Мне не нужны были награды. Всё, лишь бы они были счастливы. Но что же я получила, как вы думаете?

Дартлайн помотала головой:

— Не знаю, да и не так важно. Ты ранишь, убиваешь и мучаешь пони. Никакие ошибки прошлого не могут это оправдать.

Красная рассмеялась, и её ответ, обманчиво негромкий, расколол пол под ними, отправил их кувыркаться во тьме.

— Они убили меня. Трижды.

В падении Дартлайн успела ухватить и задержать Сигнал, но Солид повезло меньше: она выскользнула из хватки Флаттершай и тяжело упала на спину, ногами вверх.

Дартлайн оглянулась.

Они были в пещере, на берегу облицованного серым камнем подземного бассейна. Его дальний край терялся во тьме. У ближнего края, под факелом, была привязана старая, но крепкая лодка.

Собравшись вокруг Солид — ушибленной, но живой — и оказав ей первую помощь, они пошли искать выходы, но глухой гул сотряс пещеру. Лодка заплясала на волнах. Сверху Дартлайн встретил только холодный камень. По краям от бассейна — стены пещеры.

Она хочет нас утопить? Как же глупо…

Они гребли. Долго. Свет факела растаял позади. Тишину подземного зала нарушал только плеск вёсел по воде.

Призрачный синий свет замаячил впереди. Треть доли спустя лодка чиркнула о каменное дно и остановилась. Если Дартлайн и Флаттершай были способны парить, то единорогам пришлось лезть в ледяную воду; потом низкий потолок придавил и пегасов. К счастью, ледяной подводный туннель был коротким.

Призрачный огонь оказался костром — но ровный синий венец источал только холод. Лёгкий ветер подул им в лицо. Они больше не были в пещере. Костёр горел на песчаной отмели на берегу океана.

У костра сидела Красная.

— Приветствую вновь… — начала она, но Дартлайн перебила её:

— Погоди, нашей подруге плохо.

Сначала они растёрли Солид копытами. Затем, бесцеремонно стащив с берега несколько брёвен топляка, развели огонь. Настоящий, горячий и жёлтый. Убедившись, что Солид не собирается замёрзнуть совсем, и укрыв её обеими крыльями — поверх, согревая всем телом — Дартлайн вдруг вспомнила… Ах, да. Они в логове Красной. И — где же она?

— Не пугайтесь, они помогут восстановить силы, — прозвучал голос, — Я хочу рассказать историю о неслучившемся, и хочу, чтобы её услышали вы все.

И восемь муравьёв вереницей заползли в приоткрытый рот Солид Лайн.