Триада Лун: Сбор обломков

Глава пятьдесят первая: Предательство

☀️☀️☀️

Давным-давно, в волшебной стране Эквестрии…

Если быть совсем точной, в пять тридцать утра. Сансет Шиммер, первая в истории ученица двух Принцесс, впервые в своей короткой жизни поняла, что она проиграла. Это было для неё в новинку. Весьма необычно. И крайне неприятно.

Особенно учитывая ставки.

Ей приходилось ранее совершать ошибки — она неохотно готова была это признать. Из-за неверных исходных данных, недостатка знаний, несовершенства инструментов. Из-за упрямых — упёртых! — пони, наконец.

Тогда она бесилась, громила лаборатории, клялась уйти, а затем… добывала более редкие книги. Более точные инструменты. Лучших ассистентов. И редко терпела неудачу дважды.

Но Сансет никогда не заваливала проект. Ей полагалось только смотреть как это делают другие. Не она. Если такое однажды случится — казалось ей — то мир рухнет.

Ха-ха. Не казалось.

Половина солнечного года прошла со дня, когда Селестия дала ей задание — исследовать аномальную солнечную активность. Принцессы, располагая неизмеримой магической мощью и прямой связью со светилами — именно по этой причине как исследователи были бесполезны.

Но была Сансет. Верная, безотказная, не знающая настоящих неудач Сансет. Которой, в обстановке строгой тайны объяснили, что будет, если погаснет Солнце. Точнее, уже не если. Теперь уже — когда оно погаснет.

Принцессам останется несколько дней жизни. Обеим, потому что Луна — это отражение Солнца. Только несколько ужасных дней. Сначала за считанные часы иссякнет их магия. А затем их быстро догонит возраст.

Полгода прошли. Двенадцать часов назад Солнце зашло в последний раз.

У Сансет не было решения.

Подумав тогда одну ночь — она запустила сразу несколько проектов, потребовав отдать в её распоряжение «наименее тупых» пони Кантерлотского Университета, независимо от их желания.

Подающей надежды и имевшей репутацию законченного циника пони Старлайт Глиммер было дано задание — подготовить план убежища вне Эквестрии. В глубоком космосе или в параллельных мирах. Этот план провалился. Эквестрию пронизывало магическое поле бесформенной и невообразимо огромной сущности, которое и было коллективной Эквестрией. Об этом все знали с детства. В конце концов, даже жеребята знали о Древе Гармонии. Не знали они другого — в отрыве от него пони не могли существовать долго. Сначала они блекли — эмоционально и даже физически. Затем теряли марку на бедре. Затем теряли разум и речь, превращаясь в жутковатых, исковерканных животных с искрой слишком тусклой, чтобы её различить.

Прочитав это, Сансет содрогнулась, и хотела было спросить, как и на ком это выяснили, но передумала.

И даже если бы они нашли другую похожую на Эквестрию сущность, оставалось главное — сами пони были неотъемлемой частью круговорота магии в мире, и без них Эквестрия тоже погибла бы. Они не могли спастись, убив притом свой мир. Оно не стоило того.

Проект массивного, шарообразного, пустого внутри планетоида — отвергли. Чтобы построить то, что могло бы приютить Эквестрию, пришлось бы срыть большую часть самой же Эквестрии. Ту же идею, чуть иначе, развивал подход «скорлупы» — укрыть Эквестрию ещё одним слоем материи, усиленной магией, которая сохраняла бы тепло, магию и жизнь внутри. Это на самом деле могло сработать, если бы не тот факт, что риск утратить равновесие и смертельно ранить Эквестрию при этом был... даже не слишком большим, и не огромным. Почти стопроцентным. Площадка параметров, на которой в таком случае мир мог бы продолжать свой танец, существовала, но была не менее маленькой и хрупкой, чем надколотая яичная скорлупа.

Проект подземного даже не убежища, а целого нового мира из естественных и откопанных пещер, освещаемых и отапливаемых магмой — мог сработать. Это было хоть что-то. Это позволило бы сохранить пятую часть пони и достаточно неразумных видов животных и растений, чтобы искалеченный обрубок Эквестрии продолжил жить. Для Принцесс спасения не предполагалось. Спасение разумных животных и иных разумных рас тоже было исключено, кроме алмазных псов, которых ждал принудительный труд на прокладке тоннелей и пещер.

Дочитав проект до этого места — с Сансет под боком — Селестия выдохнула, негромко сказала, что хочет обратить докладчика в камень и приказала начать проект «Ксенофилия»: подземный мир будет населять общее потомство пони, алмазных псов, грифонов, драконов и химер. Старлайт было настоятельно рекомендовано успеть с этим проектом.

Пони Твайлайт Спаркл, которую Сансет с неохотой признавала равной себе в магической теории, должна была создать им новое Солнце. Этот проект в какой-то степени можно было считать успешным. Алхимическая реакция, разогревавшая его, требовала тем меньше магии, чем массивнее был реактор. В теории, как утверждала Спаркл, достаточно массивное Солнце могло бы светить вовсе без посторонней помощи, что поднимало интересные вопросы об устройстве дальних миров… на которые не было времени.

Но был нюанс. Реакторы меньшего размера чем Солнце, способные осветить и обогреть поверхность планеты, требовали для запуска цикла — неизбежно затухающего цикла — много магии. Очень много. Больше, чем может дать живой, пусть даже очень талантливый единорог или их коллектив на теоретическом пределе размера магического круга — несколько тысяч.

Впрочем, возможность достичь необходимой мощности была.

Требовалось приносить в жертву единорогов этого круга. В ходе длящегося примерно неделю ритуала, в соответствии с изощрённой, хрупкой и не терпящей ошибок последовательностью, теоретически вычисленной самой же Спаркл и подтверждённой Сансет — причём в последовательность входили без исключения все его участники, в идеале наиболее юные и талантливые…

Для этого плана Эквестрии пришлось бы резко пересмотреть свою демографическую политику. Ведь предстояло, практически, топить детьми.

На это Селестия не ответила ничего, но загадочно переглянулась с сестрой. Несомненно, у неё были и какие-то свои идеи.

Твайлайт рекомендовали употребить все свои силы, чтобы оптимизировать реакторы, насколько это возможно и снизить частоту ритуала с предлагаемой ежегодной — хотя бы десятикратно.

Но главный проект Сансет могла доверить только себе. Спасти Солнце.

Но сначала разобраться, почему оно гаснет.

Расчёты Твайлайт показывали, что водорода в нём должно было хватить ещё на труднопредставимое число лет. Проблема была в магии.

И Сансет выяснила: магии не было слишком мало. Наоборот, её стало слишком много. Каждый день — заклинания, магические светильники, магические повозки — всё это создавало шум.

Помехи, которые глушили и портили заклинание света по мере того, как пони извлекали из Эквестрии всё больше и больше магии в своей части цикла.

Если до предела ограничить использование магии, уничтожить все бытовые волшебные предметы, снизить до минимума численность магических существ и упросить другие расы сделать то же самое без магической войны — то Солнце пройдёт через низшую точку угасания и разгорится снова.

Сегодня был готов окончательный расчёт. Чтобы яркость Солнца не упала ниже точки невозврата, это было нужно сделать двести лет назад.

Принцессы были обречены.

Впервые у Сансет не было плана. Она уронила голову на груду отчётов и тупо пялилась в окно, ожидая рассвета. Ах, да…

Рассвета не будет.

Сансет глядела, как догорает свеча. Мыслей не было.

Пламя свечи дрогнуло и затрепетало. Она знала, что это значит, но не стала оборачиваться. Пришла пора дать им отчёт.

Она поднялась и набрала воздуха в грудь, как перед прыжком в ледяную воду. Надеясь сохранить только остатки достоинства, чтобы голос не дрожал.

— Не надо, Сансет. Мы знаем.

Сансет выдохнула.

Принцессы умели говорить по-разному: мелодичным и вечно юным обычным голосом — и напрямую вторгаясь в твой разум. Когда они делали второе, им нельзя было солгать, нельзя не подчиниться. О чём бы они ни просили, это можно было только исполнить — без сомнений и без сожалений. О чём бы они ни просили, исполнять это тебе всегда нравилось, какой бы ни была «просьба». Они не злоупотребляли этой силой. Сансет в глубине души любила, когда её использовали таким образом.

Сейчас Селестия говорила обычным голосом. И это могло означать одно из двух: либо речь идёт о незначительных вещах, вроде выбора пирожных к чаю. Либо Сансет предлагают совершить нечто по собственной доброй воле. Нечто такое, о чём нельзя просить.

Но для неё, для Сансет, разницы между просьбой и приказом не было. И все это знали. Даже сама Сансет.

— У нас есть решение.

Луна хотела что-то возразить, но промолчала.

Даже сквозь обожание Сансет почувствовала укол гнева. У них есть, а у меня нет! Утаили от меня информацию, когда… Но она накрыла гнев плотной крышкой и уселась сверху, преданно глядя в лицо Селестии.

— Мы внимательно изучили выкладки Твайлайт...

«Я убью её! Нет, я женюсь на ней! Женюсь, а потом убью!» На лице Сансет не дрогнул ни один мускул. Если Принцессы и прочитали что, то не подали вида.

— И твои вычисления...

«Да! Да-да-да-да!»

— Мы разделим Солнце.

— ...Что?

В разговор вступила Луна.

— Согласно нашему решению, если разделить солнечную массу на три или четыре части, мы сможем поддерживать в них пламя.

— Но мощность заклинания...

Луна жестом остановила её. Оглянулась на сестру и продолжила тоном ниже:

— Да, если заклинание идёт с поверхности. Но если четыре аликорна будут постоянно находится на… не знаю пока, как мы их назовём, мы сможем, постоянно подпитывая реакцию, освещать и согревать Эквестрию. Но… нам придётся отказаться от физической формы.

— Но аликорнов только двое, насколько я знаю?

Принцессы снова переглянусь.

— Ты, Сансет Шиммер, разделишь с нами небеса.

— Когда? Как?

Она не была против, но не успела и понять, против чего могла бы быть: Принцессы не ответили. Лёд и пламя их магии слились вместе и уничтожили тело Сансет Шиммер, едва не развеяв саму её душу — но единорожка не собиралась проигрывать смерти, тем более когда от неё зависело так много.

Сансет Шиммер чувствовала, что распадается — теряет воспоминания, желания, стремления.

Ей не дали времени настроиться, и, в общем-то, ничто, кроме любви и заботы Селестии и Луны, и не могло бы сделать её готовой к подобному. Каждый следующий рывок вверх на пути Восхождения вынуждал её оставлять часть себя позади, в жалкой кучке замерзшего пепла, оставшейся на полу.

Она рефлекторно вцепилась в самые глубокие и надёжные основы — в то, что было важнее всего Сансет Шиммер до того, как её убили. Она справится и победит, потому что Сансет Шиммер всегда побеждает. Эта жажда победы поселилась в сердце Красной — как она, вероятно, всегда там и была.

Они взлетали, и ветер пространства сдувал с них материю. Не аликорны — три вытянувшихся в скорости живых огня — белый, синий и огненно-красный. Вокруг не было ни Эквестии, ни звёздной пустоты — только гул пространства.

Сбрасывая оковы материи, ради собственного могущества на благо Эквестрии они приняли в себя иные, близкие, возможно однажды отвергнутые цвета. Глубокая ночная тьма и призрачная вечерняя голубая дымка вплелись в синий луч Луны, не подавляя главный цвет, но подчёркивая; белое пламя Селестии начало искрить пятью оттенками — от оранжевого до пепельного.

Странный рассвет вставал над Эквестрией, отбрасывая тройные цветные тени.

Белый, горячий свет всходил прямо к зениту, обещая: «Всё будет хорошо, всё будет правильно. Мы не оставим вас своей заботой». И тянулись к Белой Луне деревья и цветы.

Её догонял синий огонь, вещая: «В мире не иссякнет красота, и магия, и любовь». И звери, хищные и травоядные, следили за Синей Луной.

Красная всходила над горизонтом в полном молчании. С Красной было что-то неправильно. Её лучи не несли добра, и пони старались не глядеть на них.

Только Луны слышали голос той, что была Сансет Шиммер, но даже они ничего не могли прочитать по Её лицу — ведь не было пони, которую можно было бы прочесть.

— Понимаю так... что теперь я равна вам. Вы лишили меня жизни и тела. Мне кажется… то есть, возможно, это не так уж и плохо. Вы, видимо, очень спешили, раз вы даже не сказали мне, что собираетесь сделать. Убить меня — ради блага Эквестрии. Вы знаете, что я бы согласилась.

— Да, Мы знаем, — спокойно ответила Белая Луна. — Как всегда, любимая.

— Но всё же, зная, что я соглашусь, вы боялись отказа. Боялись, что я просто скажу «нет» и не последую за вами в неизвестное, — продолжала Красная Луна всё таким же безразличным тоном.

— И это так, — подтвердила Синяя Луна, — Мы чувствовали, что существует очень маленький шанс, что Ты откажешься, несмотря на всё наше общее прошлое. Но что сделано, то сделано. Мы вынуждены отказаться от Твоего служения, любимая. Твой голос так же нужен нашим пони и нашим владениям, как и Наш.

Красная не стала ждать, пока затихнут отголоски этих слов в небесах. Она дотянулась до нескольких звёзд — сверкающих, искристо-ледяных, и звёзды откликнулись Ей, пусть и нехотя; в ту секунду над Эквестрией родилось новое созвездие.

— И всё же, я сослужу вам последнюю службу, которую вы от меня и потребовали. Я буду равна вам. И будучи равной, я буду первой. Я буду не менее уверена в своей правоте, чем вы, и раз вы изгнали меня из служения и тем предали меня, я сама решу, на каких условиях исполнять последний — теперь уже точно последний — ваш приказ.

Она понизила голос:

— Вы научитесь дрожать при звуках моего имени.

— Что Ты такое… говоришь? — спросила Синяя Луна.

Голос Белой Луны впервые отчётливо дрогнул:

— Я, кажется, понимаю… Ты не знаешь, как любить и как жить — без служения. Ты совершенно растеряна, Сансет, но… это пройдёт! С этим можно справиться! Просто успокойся, пережди, и мы будем рядом, чтобы помочь Тебе!

Красная обернулась к бывшим учителям, и в ней не было гнева — спокойна, собрана и готова действовать. Небо было полно ничейного могущества. Невообразимой мощи, которую можно было применить на что угодно.

Она начала — и продолжила — теми истоками власти, что уже принадлежали Лунам.

— Вы поможете мне. В качестве загнанных жертв.

Власть над размножением и ростом — и Луны едва успели оторвать ошмётки аспекта. Большую его часть поглотила Красная Луна.

Жизнь и живое в целом — Синяя Луна была наготове, и Красная втянула в себя лишь краешек этих владений.

Удача, сопутствующая тем, кто трудится честно и играет по правилам — Белая Луна полностью утратила эту треть удачи как таковой, и не только её.

Сны и мечтания — аспект разошелся неровной трещиной, оспоренный двумя Лунами одновременно, и многие сны стали дорогой без возврата.

— Прекрати! Давай договоримся! Как равные, раз ты так хочешь!

— Если сможете, остановите меня! — ответила Красная, смеясь.

— Значит, будет война.

Шло время. Красная Луна даже не вела войну — скорее играла, неумело и с кровью отрывая то, что Ей нравилось, казалось полезным, и нужным, и близким. Внизу, в Эквестрии, пони останавливались, смотрели на охваченные битвой небеса. Пока их не накрывал луч Красной, игриво и неаккуратно меняя состав их крови. Луч мог задержаться, заставить двигаться свежий труп. Но вскоре Ей надоедало, и Красная смотрела на другую часть планеты под собой, и многие монстры были рождены от одной лишь Её мысли.

Это длилось совсем недолго. Меньше суток — а потом Красная Луна не увидела, как рядом с Её бывшими учителями встала предательница. Не увидела в прямом смысле — чёрная на чёрном, новая Луна была незрима.

Меньше минуты спустя времена изменились навсегда. Именно тогда впервые была создана Триада Лун; именно тогда впервые Триада применила Своё абсолютное оружие; именно тогда впервые Сансет Шиммер потерпела сокрушительное поражение.

Ибо само Время ответило на их зов и прибыло на поле небесной битвы, чтобы сразиться на Их стороне.