Триада Лун: Сбор обломков

Глава седьмая: Развёртка

⊛⊛⊛

Джентл Тач была слепа.

В каком-то смысле, она продолжала видеть — не вполне пятиугольные, но и не совсем квадратные розовые и фиолетовые плитки под ногами. Уходящие в небо тёмные башни жилых построек. Стаи механических птиц — их было столько, что  порой они заслоняли пронзительный звёздный свет. Рельсы, вопреки всем ожиданиям не сходящиеся в точку в конце проспекта.

Но вот увидеть другое, самое важное… раз за разом мучительно всматриваясь в Кёсори, она видела не сплетение линий жизни, боли и дыхания, где каждая конечность и каждое желание — пульсировали в своём ритме, а полупрозрачный трепет серовато-белого пламени, того же цвета, какого была шкурка пегаски в обычном свете.

Джентл боялась потерять проводника из виду или, чего доброго, пропустить очередной краткий совет из очков — однажды уже пропустила его, не увернулась от портального вихря и оказалась в одном броске от Кёсори, с бешено кружащейся головой и совершенно ошалелая.

Иногда она всё же украдкой  поглядывала вокруг, но не заметила ни единой радужной паутины, означавшей присутствие другой пони. Только серые отблески, словно крылья гигантских мотыльков вокруг лампы, и даже неясно было, сколько их вокруг.

Единственное, что она здесь ясно видела своим истинным зрением — это звёзды. Кубические девятки звёзд, и у каждой — Джентл чуяла это точно — когда-то была душа. Именно была. Она видела, что  пони, однажды ушедшие в небо, выветрились и стёрлись под песком времени, и всё, что от них осталось — это свет.

В этом сонме не было ни единой звезды, которую хоть как-то заботило бы существование Джентл — и тем не менее, они неотрывно смотрели на неё и видели её. Хотелось лечь, закрыть голову копытами, и тихонько исчезнуть, чтобы хоть так сбежать от их взгляда.

Кёсори не носила очков. Иногда она просила Джентл подождать и ни в коем случае никуда не уходить, а сама отвлекалась, чтобы обменяться парой фраз о чём-то со статуей аликорна на перекрёстке или с чёрным обелиском у края проспекта. И они ей отвечали. Две или три доли спустя — Джентл было очень тяжело следить за временем, хоть она и пыталась считать шаги, чтобы отвлечься — пегаска сунула ей под нос маленький торт с орехами макадамии и сливочным кремом, и объясняла, что он точно поможет, пока в конце концов и совершенно незаметно он не оказался съеден до крошки. Даже под угрозой смерти Джентл не ответила бы, когда и откуда он вообще взялся, но… он и правда помог, и дальше они шли быстрее.

Время от времени Кёсори заверяла её, что они совершенно точно не заблудились: «Мы прошли уже больше чем полпути. Я знаю, здесь сложно вести счёт времени. Это не твоя вина, так уж устроены эти сектора. Так что держись. Если что, кстати, я могу тебя понести.»

Она предложила это только единожды. Ответного яростного взгляда «я не жеребёнок!» оказалось, видимо, достаточно. Впрочем, это не было всё же открытым, в лицо, предложением помощи и осталось на грани грубости, так и не став хамством.

На последнем отрезке пути Джентл всё же признала, что ей надо передохнуть и они спустились по ступенькам в тускло освещённый подземный тоннель. Большинство пони — и Джентл не была исключением — ни за что бы не согласилась даже нос сунуть ниже уровня земли. Ведь там нет ни Лун, ни их внимания. Но в неярко освещённом тоннеле небо не так давило на Джентл. Под длинными тусклыми лампами на каменном своде она могла вдохнуть свободно, без назойливого напоминания, что она — незначительная помеха.

Они устроились на двух скамейках, друг напротив друга, и дали отдохнуть усталым копытам. Возможно, она чуть-чуть задремала — но поток её мыслей совсем не замедлился.

Потом Джентл вновь спустила копыта на пол и сказала, что готова идти дальше. И она была готова. Но Кёсори не было.

Джентл, закрыв глаза, своим истинным зрением осмотрелась  вокруг. Сердце билось тяжело и часто; бесплотный голос в очках нейтрально сообщал, что непосредственная угроза отсутствует. Она пробовала звать Кёсори вслух, но услышала в ответ лишь эхо. На ватных ногах она прошла девять шагов обратно к лестнице, держась  покато-округлой стены, и взглянула вдоль уходящих вверх ступенек.

В этот момент на неё напали. Что-то тяжёлое упало сверху, мгновенно и почти беззвучно, не считая , высокого, выдававшего напряжение голоса:

— Джентл, милая… Мы же просто прилегли отдохнуть, и ты сразу же куда-то убежала. Как, по-твоему, я смогу тебя защитить, если ты не держишься рядом?

Джентл вывернулась на спину под пушистой горячей тяжестью и увидела встревоженную Кёсори, едва поняв, что та встревожена — её зрение всё ещё оставляло желать лучшего.

— Н-но… это ведь ты куда-то пропала…

— Я? Нет. Я, считай, даже не спала. Я от тебя даже не отворачивалась ни на мгновение! Ты пропала прямо и буквально у меня на виду. Если ты мне так отводишь глаза…— сказала пегаска, даже не зло, а скорее, устало.

Интересно, а я так могу? — Джентл показалось, что эту мысль подумала какая-то другая, весёлая и беззаботная пони Совсем не Джентл Тач.

 Но специально для Кёсори она быстро и отчаянно замотала головой:

— Нет-нет, я бы никогда… я боюсь! Я н-не боюсь присмотра Лун, но там наверху, совсем другое!.. То есть, я справлюсь без тебя… — она мысленно прикрикнула на себя, но всё равно продолжила, потому что это было правдой… — …справлюсь и доберусь, но с тобой — лучше.

С этим Вестником Белой будет безопаснее, негромко добавили очки.

Они распутали ноги и крылья и встали рядом, потом отошли друг от друга на приличествующие пять шагов. Кёсори кашлянула:

— Я тебе верю. Мы обе друг друга потеряли. Здесь такое бывает. На какое-то время здесь стало два туннеля, понимаешь? Один твой, другой мой. Не ожидала, что такое случится под землёй… и так точно разделит нас.

Джентл быстро кивнула:

— Это всё звёзды. Они нас не любят, мы им не нужны. Они хотят, чтобы нас не было.

Кёсори наклонила голову:

— Тогда лучше поспешить. По месту твоего назначения тебя должны защитить и укрыть. Не могу поверить, что тебя могли отрекомендовать сюда Ты бы просто пропала, и на этом всё. И ещё… — Кёсори на мгновение приостановилась, подбирая слова. — Да, звёзды всегда были неприветливыми, сколько бы я здесь ни бывала… но да, рядом с тобой мне тоже кажется, что меня хотят стереть. Или превратить в одну из них. Я не припомню подобного раньше.

Глядя Кёсори прямо в глаза, Джентл спросила:

— Нам ещё долго идти?

— Не очень. Скоро сюда, наверх, прибудет монорельс, от него совсем ничего до центральной площади 12-S. В твоём назначении ведь не было конкретной улицы, верно?

При слове «монорельс» Джентл ощутила холод в груди и сердце. Никаких сигналов или предупреждений, только ледяное прикосновение сквозь кожу и тело — мгновение липкого ужаса, тошнота, почти как там, в госпитальном секторе. Она развернулась к лестнице, услышав голос очков, ...<em>субоптимально</em>…, и повернула голову назад к Кёсори:

— Ты можешь проложить другой маршрут? Монорельс — это как… как будто сама Красная идёт за нами.

Пегаска выглядела изумлённой — меньше трети удара. Потом быстро кивнула.

— Да, могу. Что именно плохо? Сам транспорт или то, что в нём? Я помню, был у нас случай…

— Не знаю, но нам к нему не надо! Мы можем его избежать?

Кёсори фыркнула:

— Можем, но станция прямо над нами. Тогда нам надо спешить.

Они вышли на поверхность по лестнице. Он остановился в нескольких девятках шагов от них, двери распахнулись, и из дверей вышли отражения. Те же лица, те же причёски, те же цвета — сероватая с фиолетово-белым каре Кёсори, бледно-оранжевая с распущенной гривой Джентл. Одно отличие — марки. На месте марок у двойников была абсолютная пустота, пустота зеркального лабиринта, в котором сначала нет пути назад, потом нет зрителя, потом самих зеркал. Как и положено двойникам, впрочем; и ещё их абсолютно безжизненные лица.

— Милая, если ты однажды отразишься в незамутнённом зеркале, стоит меня предупредить, — Кёсори не сердилась, а спокойно инструктировала на будущее. Слишком спокойно.

— Нет, я точно не отражалась!

— Мне тоже надо будет кое-что рассказать, потом, когда с этим разберёмся Ты готова сражаться, или мы отступаем? Помни, твой двойник тебе не по силам, работаем крест-накрест.

Джентл развернулась к двойникам всем телом, опустив голову и выбрала пегаску-двойника в качестве цели. Хоть она и слепа и не способна сейчас вмешаться в линии боли, ей, земной пони, хватит силы, прочности и ловкости, чтобы протаранить пегаску и сломать её полые кости, если потребуется. Отражения шли навстречу — медленно, спокойно и уверенно.

— Я готова.

Что бы ни было, ты не увидишь меня слабой.