Всадник Селестии

Так вот для чего, оказывается, нужны сёдла...

— Ты, верно, разыгрываешь меня, — произнесла Селестия, внимательно глядя на стоящего возле трона человека.

— Нет, я совершенно серьёзен, — ответил Анон, сидя перед троном Селестии на стуле, принесённом из вестибюля, и демонстративно развёл руками. — Мы ездим на них верхом, устраиваем гонки, а раньше активно использовали их для тяжёлой работы типа пахоты или доставки грузов.

— Итак, у вас на Земле есть лошади… — начала фразу белая аликорна, сделав паузу для ответа от своего двуногого собеседника.

— Ага, — кивнул человек.

— Но они неразумные, и вы используете их как вьючных животных? — продолжила она уже вопрошающим тоном, приподнимая бровь.

— Да, но это не означает, что мы плохо с ними обращаемся или что-то вроде того, — торопливо добавил Анон — меньше всего ему хотелось, чтобы у неё сложилось неправильное впечатление о его народе.

— Понятно… — задумчиво ответила Селестия, потерев копытом подбородок.

* * *

Появившись неподалёку от Кантерлота несколько месяцев назад, человек оказался в довольно странном положении. Утверждая, что он прибыл из некоей далёкой страны, которую называл Землёй, Анон при этом говорил, что понятия не имеет, каким образом попал в Эквестрию.

Видя его разумность (а также немалую сообразительность и обладание знаниями другого мира), принцессы просто не могли оставить его бродить повсюду без присмотра — и Селестия лично взвалила эту обязанность на себя.

Понимая, что Анону понадобится жилье и некий источник дохода, старшая аликорна наняла его в качестве персонального помощника, и за это время не раз убедилась, что решение оказалось удивительно удачным. Мало того, что должность обеспечивала ему битсы и жилье во дворце, вдобавок постоянное пребывание человека у неё перед глазами также дало ей возможность узнать очень многое как о самом инопланетном госте, так и о его далёкой родине. А ещё она заметила, что чем дальше, тем больше ей нравится само общение с человеком.

Несмотря на свою несколько странную внешность, Анон был поразительно обаятелен. Он был почти такого же роста, как она, отчего их глаза находились на одном уровне, и при общении ей не приходилось, как обычно, опускать голову. Да, человек был одним из самых высоких существ, с которыми она имела удовольствие встречаться, но помимо его роста она была просто очарована остроумием своего гостя и рассказами о его доме — главным образом потому, что рассказанное им было настолько непривычным и даже чуждым.

Тысячелетия правления Эквестрией были достаточно занимательными, однако нельзя сказать, что многие столетия её правления были так уж насыщены событиями. Конечно, время от времени случались действительно интересные события вроде нападения врагов или появления монстров, но прибытие человека стало для аликорны настоящим глотком свежего воздуха. Увлечённая новизной и необычностью происходящего, она проводила все больше и больше времени просто болтая с ним.

— Ты… ты же не думаешь, что мы плохие, раз у нас есть лошади, и мы их эксплуатируем? — встревоженным тоном спросил Анон, выдернув Селестию из задумчивости.

— Если они просто животные, как ты утверждаешь, я не вижу в этом ничего плохого. И ты говорил, что за ними хорошо ухаживают? — спросила она, пытаясь успокоить его.

— Разумеется! Раз уж мы владеем лошадьми и используем их для работы, развлечений и соревнований, мы просто обязаны обращаться с ними хорошо! Да чёрт побери, большинство владельцев лошадей, с которыми я общался, просто-таки любят своих питомцев, а иногда вообще воспринимают их как членов своей семьи!

— Питомцев? — повторила его слово Селестия. Конечно, у неё был личный питомец, феникс по имени Филомина, но идея, что кто-то где-то держит пони в качестве питомца, казалась невероятной.

— Да, и зачастую — любимых питомцев, — дополнил Анон. Он не сомневался, что тема земных лошадей раньше или позже всплывёт в его общении с Селестией, но сам не торопился заводить об этом разговор.

Само по себе то, что он вдруг очутился в стране говорящих (а зачастую и колдующих) лошадок было странным, но вот чего он в принципе не мог предположить — то, что его возьмёт к себе в услужение лично правительница этой страны. Как ни странно, приспособиться к жизни на новом месте было очень, невероятно легко, по крайней мере, после того, как прошёл первоначальный шок. Все обитатели Эквестрии были невероятно дружелюбны и добродушны, заставляя его чувствовать себя желанным гостем, куда бы он ни пошёл.

Его работа по местным нормам, как он понимал, оплачивалась очень хорошо, и это не говоря о том, что питание и проживание входили в перечень предоставляемых его работодателем условий. И вообще, служба придворного посыльного была очень простой и ненапряжной, даже в самые нагруженные дни на его плечи ложилась лишь доставка десятка-другого пакетов и ведение записей на нескольких заседаниях. В общем, его новая жизнь была намного лучше, чем на Земле.

Но, если отвлечься от обсуждения жилищных и денежных вопросов, основным удовольствием в его новой жизни стало общение с Селестией. Она относилась к человеку ласково и по-матерински, но при этом была удивительно открытой и откровенной, чего он никак не ожидал от коронованной особы. Да, у него не было личного опыта общения со знатью, но чтобы целая принцесса вела себя как… весёлая и дружелюбная девчонка?

— А у тебя была когда-либо собственная лошадь? — на этот раз Селестия вывела своего собеседника из потока посторонних мыслей неожиданным вопросом.

— Нет, но я всегда мечтал завести себе одну… Они такие большие… красивые… — он сбился, внезапно осознав, о чём только что проговорился. — Нет-нет, я не имел в виду ничего такого! Просто лошади очень красивые животные, а я… чёрт побери, лучше бы я молчал… — пробурчал человек.

— Нет-нет, продолжай, пожалуйста! — настойчиво попросила Селестия, пряча улыбку.

— Ну-у… они действительно всегда казались мне удивительно красивыми и миролюбивыми… будь я проклят, не получается у меня объяснить это словами, но меня почему-то всё время влекло к ним, — со вздохом, признавая своё поражение, произнёс он.

Да, как-то вышло, что он с детства был увлечён лошадьми, и попадание в Эквестрию оказалось для него выигрышем в какой-то межзвёздной лотерее. В отличие от людей, жители мира, в котором он оказался, почти поголовно были спокойны и приятны в общении. Да, к самому факту, что местные лошади способны говорить, пришлось привыкать, но всё местное общество было мирным и многообразным.

— Ну что же, — проворковала Селестия, поднимаясь с трона, — значит мне повезло, что именно такой человек очутился в моей стране. А верхом ты когда-либо ездил? На чужой лошади, раз уж у тебя не было своей?

— Я… нет, никогда, — пробормотал Анон, чувствуя себя ещё более глупо, чем раньше.

— Не могу не признать, что сама идея мне нравится, — словно думая вслух, произнесла аликорна, останавливаясь возле него, — но учитывая твои размеры, немногие пони смогли бы выдержать тебя на своей спине.

— Но я никогда и не просил никого… — начал было отнекиваться человек, но замолчал, когда принцесса подняла в его сторону копыто.

— Полагаю, для таких занятий требуется седло? — произнесла она, явно что-то планируя.

— Да, и ещё уздечка. Если всё делать правильно, то получается партнёрство между всадником и конём, между которыми возникают взаимное доверие и уважение, потому что они во время езды полагаются друг на друга, — как мог, постарался описать процесс верховой езды человек.

— В сопредельной Седельной Аравии изготавливают подобные вещи, в качестве церемониальных украшений… хотя уздечка… — хихикнув, аликорна шагнула к человеку, — у нас они тоже есть, но используются не совсем так, как ты привык.

— А… как же, тогда? — удивлённый подобными откровениями, поинтересовался Анон.

— Как правило, в качестве атрибутов для некоторых игр, которыми занимаются в спальне и при закрытых шторах, — прошептала ему на ухо широко улыбающаяся Селестия.

Услышав такое, человек потрясённо замер. Выражение его лица, с вытаращенными глазами и удивлённо раскрытым ртом, принцесса сочла истинно бесценным — но это был ещё далеко не конец. Скорее, самое начало. Развернувшись, со слегка приподнятыми крыльями, она направилась к дверям тронного зала.

— Поскольку тебе так и не удалось раньше оседлать своего коня, а я нахожу эту идею весьма интересной, похоже, мне придётся заняться посвящением тебя в некоторые особенности нашей культуры, — оглянувшись на человека через плечо, небрежно проронила Селестия.

Мысль о том, что кто-то может её оседлать, внезапно показалась аликорне интригующей — хоть она сама сейчас не понимала, почему. Возможно, из-за того, что была прикосновением к чему-то чуждому и экзотичному? Но что бы ни разжигало её интерес, Селестия решила продолжить игру. Даже если единственным, чего она добьётся, будет ещё одна гримаса обалдевания на лице Анона, это всё равно послужит неплохим развлечением на фоне монотонности будней.

Почти дойдя до дверей и ещё раз оглянувшись на мужчину, она движением крыла указала на его стул и произнесла:

— Подожди меня здесь, я скоро!

— Э-э-э… ладно, — только и смог ответить Анон. Сам не зная почему, он ощутил, что его покровительница планирует что-то чрезвычайно необычное.

Проведя в общении с Селестией многие десятки часов, он немало узнал о её характере. Несомненно, она была опытной и талантливой правительницей, но при этом иногда превращалась в шутницу и искательницу приключений на свои «солнышки». Человек не знал, что именно думают простые пони об удивительных наклонностях своей богоподобной правительницы, но лично он находил их милыми. И сейчас явственно ощущал приближение очередной авантюры.

Закрыв за собой дверь, Селестия окинула взглядом стоящих по сторонам прохода гвардейцев.

— Будьте так добры, — вежливо проговорила она, — сообщите о том, что я отменяю все встречи второй половины дня!

Вытянувшись по стойке «смирно», часовые в унисон произнесли «Есть, мэм!» и отточенным жестом отсалютовали.

Улыбнувшись по очереди каждому из них, Селестия без малейших усилий телепортировалась в свои личные покои — лишь негромкий хлопок и неяркая вспышка сопровождали срабатывание в совершенстве отработанного за тысячелетие заклинания. Разумеется, она вполне могла бы добраться и просто пешком, но растущее возбуждение подгоняло её. Бросив взгляд в сторону шкафов, она подбежала к одному из них — да, именно здесь лежало кое-что, способное очень удивить её маленького человека…

* * *

Анон тем временем пытался как-то убить время — к сожалению, из-за невысокого уровня развития технологии в Эквестрии не было многих привычных ему развлечений. Вздохнув, он порылся в кармане и извлёк на свет йо-йо — возиться с этой игрушкой было, конечно, не настолько увлекательно, как смотреть видео на смартфоне, но из-за регулярных упражнений он достиг уже немалых успехов. Лениво расхаживая перед троном, он мастерски выполнял сложные трюки и ожидал, когда же вернётся его домохозяйка и начальница…

Проходили секунды… минуты… ожидание явно затягивалось. Упустив непослушную игрушку, он мысленно выругался, подобрал её и начал снова обматывать ось шнурком — и в этот момент наконец-то раздался характерный магический хлопок. Человек обернулся к возвратившейся принцессе… и замер с отвисшей челюстью.

Селестия не только оказалась осёдлана непривычно выглядящим, но вполне узнаваемым седлом, сделанным из чего-то вроде покрашенной в ярко-красный цвет кожи, но ещё и взнуздана богато украшенной уздечкой. Разнообразные ремни были оформлены в том же стиле, что и само седло, а удила, края которых торчали из уголков её рта, явно были золотыми. Да-да, на его непрофессиональный взгляд, это было самое настоящее литое золото. Вне всяких сомнений, новый наряд принцессы стоил огромных денег — впрочем, чему здесь удивляться, это же был наряд именно принцессы.

И выглядела во всём этом Селестия просто великолепно.

Каким-то образом аксессуары, привычные для земных лошадей, идеально подчёркивали природную красоту аликорны. Охваченный благоговейным восторгом, он окинул взглядом её фигуру. По словам многих пони, с которыми он разговаривал, она была образцом утончённой элегантности, и только сейчас он понял, что они имели в виду.

— Я… тебе не понравилось? — чуть шепелявя, спросила принцесса, удивлённая ошарашенным выражением лица человека.

Она не могла точно предсказать его реакцию на появление с седлом на спине, и странное выражение лица человека явно было не той реакцией, которую она ожидала. Да и удила у неё во рту порождали новое, пусть и не болезненное, но непривычно-чужеродное ощущение, лишь усиливающее неловкость ситуации. Опустив взгляд и раз за разом пытаясь поудобнее пристроить во рту гладкую металлическую штуковину, она с неуверенностью и даже с лёгким страхом ожидала его ответа.

— Н-нет… вовсе нет… — пробормотал Анон, робко шагнув ближе к кобыле. — Я д-думаю, ты выглядишь…

— …Да? — кротко ответила принцесса, встретившись с ним взглядом. — Должна признаться, надев это снаряжение, я чувствую себя немного глупо…

— …просто потрясающе… — восхищённым голосом выдохнул человек, заканчивая фразу. Когда она в ответ на его слова отвела взгляд, он не мог не заметить лёгкий румянец, вспыхнувший на её алебастровых щеках. Ободрённый, он придвинулся ближе. — Ты сейчас совершенно прекрасна… — он осёкся, осознав, что именно сказал. — Э-э… это не значит, что обычно ты плохо выглядишь!

Улыбнувшись неуклюжей попытке мужчины прийти в себя после спонтанного признания, Селестия медленно приблизилась к нему. Неуверенная в том, как перевести разговор на желаемую тему, она решила действовать прямо.

— П… поскольку я взяла на себя труд надеть всё это, я думаю, что, может быть, мы могли бы попробовать кое-что непривычное… вместе?

Анон едва верил своим ушам. Вот он, в тронном зале тех самых диархов Эквестрии, и его спрашивают, не хочет ли он прокатиться верхом на одной из них. Решительно отвергнув эту мысль, он покачал головой и сделал шаг назад.

— Я… не смею… Принцесса, но ты же… принцесса! Как я… вообще…

— Пожалуйста… — тихо перебила его Селестия. — Я бы не стала надевать все это, если бы не собиралась использовать…

Анон покорно выдохнул повесив плечи. Не то чтобы он совсем не желал сделать то, о чём просила Селестия — скорее опасался, что если кто-нибудь заметит их за таким занятием, это неизбежно вызовет жуткий скандал.

— У меня есть важное условие, — сказал мужчина, подняв направленный в потолок указательный палец и со всей серьёзностью взглянув аликорне в глаза. — Мы должны заниматься этим строго наедине.

Оценив суровое выражение его лица и напряжённый тон, Селестия огляделась по сторонам. Тронный зал был просторным, способным с лёгкостью вместить многие десятки пони, так что проблем со свободным местом не будет. К тому же это первый раз для них обоих… Придав лицу столь же серьёзное, как у собеседника, выражение, принцесса кивнула.

— Ну что же, — произнесла она, — раз мы договорились… — стараясь скрыть свой энтузиазм за решительным тоном, она поманила человека крылом. — Тогда приступим?

Подойдя поближе, Анон внимательнее присмотрелся к упряжи на теле аликорны. Непривычно, но на его профессиональный взгляд, всё вроде бы надето правильно и закреплено должным образом — несомненно, при помощи магии. Поместив носок туфли в стремя, он нерешительно надавил — да, пожалуй, держится надёжно, и он сможет взобраться в седло, как только пожелает. Стараясь успокоиться, человек глубоко вдохнул и медленно выдохнул.

— Ты готова? — спросил он, положив руку ей на шею.

Сглотнув и беспокойно переступив с ноги на ногу, Селестия пробормотала что-то утвердительное. Склонив голову набок, она смотрела, как мужчина опёрся на стремя и закинул ногу ей за спину. Когда он опустился в седло, его зад расположился чуть ниже её плеч. Было ли то проявлением предвидения или простым совпадением, однако седло, изготовленное известным некогда мастером, которое она заказала в чисто ритуальных целях несколько десятилетий назад, оказалось спроектировано так, чтобы наличие всадника не мешало использованию ею крыльев.

Селестия вновь переступила на месте, привыкая к нагрузке. К её огромному удивлению, вес всадника на спине ощущался удивительно удобно. Чувствуя, как поводья скользят по её шее, пока он устраивался на место, аликорна сочла, что сейчас самое подходящее время попробовать походить. Она поставила вперёд одно копыто, затем второе и перешла на лёгкую рысь.

Храня молчание, Анон чуть покачивался взад — вперёд в такт её движениям. Её медленная, ровная поступь позволяла легко привыкнуть к прекрасно сделанному, хотя возможно чересчур плоскому и лишённому луки седлу. Сунув свободную ногу в пустое стремя и позволив полностью ослабленным поводьям просто повиснуть, человек просто наслаждался происходящим. Абсолютно правильным показалось как-то поделиться этим ощущением со «своей лошадью», и он, протянув руку, нежно погладил её по шее и затылку, запустив пальцы в странную на ощупь, полуматериальную гриву.

— Тебе там нравится? — хихикнула Селестия, совершая плавный поворот и оглядываясь на него через плечо.

— Да, это действительно здорово, — радостно ответил он.

Чувствуя его довольство, принцесса осмелела. Слегка ускорившись, перейдя на лёгкий галоп, она почувствовала, как мужчина слегка подпрыгивает и покачивается у неё на спине. Ощущение, хотя и непривычное, было до странности приятным. Она понимала, что для четвероногих с таким же, как у неё, телосложением не составит труда проникнуться этим чувством. Мерно цокая золотыми копытами по полированному мраморному полу, она описала полный круг по залу, завершив его крутым поворотом.

— Во-оу! — воскликнул Анон, не готовый к такому резкому движению. Совершенно позабыв про поводья, он наклонился вперёд и ухватился обеими руками за её плечи, чтобы не упасть.

Резкое смещение веса на спине с последовавшими затем нежными объятиями словно зажгли что-то внутри Селестии. Как бы необъяснимо это ни было, всё в этой ситуации казалось необычайно естественным. Она не могла знать, позволяли ли древние пони Эквестрии использовать себя в качестве скакунов для союзных рас, но лично она была определённо вдохновлена происходящим. Машинально перейдя на полный галоп, она промчалась к самым дверям тронного зала и резко остановилась.

— Срань господня! — воскликнул Анон, совершенно неожиданно для себя получив представление о том, на что, оказывается, способна Принцесса.

Человек почти не сомневался: будь здесь достаточный простор — и она смогла бы двигаться ещё быстрее. К сожалению, поскольку они были ограничены пространством зала, узнать это точно ему, наверное, будет не суждено.

— Анон, — начала Селестия, привлекая внимание мужчины, — ты мне доверяешь?

— Э-э… что? — смущённо переспросил он, ошеломлённый вопросом.

— Ты мне доверяешь? — повторила принцесса.

Медленно, но уверенно, хотя и с беспокойством в глазах, мужчина кивнул. Уголки её рта приподнялись, когда она повернулась лицом к дальнему концу комнаты. Стоя напротив двух тронов, она слегка колупнула копытом мраморный пол. А затем…

Резкий звук копыт, ударивших о мрамор, был единственным предупреждением, которое получил Анон, когда Селестия рванулась вперёд. Потеряв равновесие, силясь удержаться, когда ускорение дёрнуло его назад, он опустился грудью на шею аликорны, изо всех сил охватывая её руками. До тронов оставалось совсем мало места, они сейчас должны будут остановиться… если только не…

Подняв взгляд, он увидел стремительно приближающийся проём сбоку от тронов, прикрытый тканевым занавесом.

— О, нет, — пробормотал он, ещё сильнее прижимаясь к напряжённой шее четвероногой принцессы. — Нет-нет-нет!

Сразу за тонкой тканью была небольшая платформа, открывающаяся в пустоту. Кантерлот был построен на естественных и искусственных террасах, а замок опасно нависал над краем самой верхней, часть его окон и балконов выходили на край бездонной пропасти, в полуторатысячеметровую бездну над зелёной долиной предгорья.

И когда человек понял, куда они направляются, его страхи подтвердились.

— Держись! — вскричала Селестия, её сердце бешено колотилось в груди.

Обхватив её руками, держась изо всех сил, Анон вытаращенными глазами смотрел перед собой. Они пролетели сквозь занавес, и в следующий миг аликорна мощным прыжком оттолкнулась от края балкона. На какое-то краткое мгновение его охватило ощущение невесомости. Всё нутро его сжалось болезненным спазмом, когда он ощутил, как гравитация потащила его и принцессу навстречу верной гибели на дне пропасти.

Он не раз читал, что перед смертью у человека пробегает перед глазами вся его жизнь. К счастью, до сего момента сам он никогда не оказывался в таких обстоятельствах — но сейчас жизнь сурово напомнила ему о существовании смерти, и его сердце само по себе пропустило очередной удар. Земля стремительно приближалась, готовая расплющить их — и внезапно по сторонам от него распахнулись ангельские крылья.

Поджав ноги и во всю ширь раскрыв крылья, Селестия сделала мощный взмах. Дополнительный вес на спине при её силе оказался лишь небольшой помехой, возможно, лишь слегка снижающей её максимальную скорость и маневренность. Ещё раз взмахнув крыльями и задрав голову, она преодолела гравитацию и воспарила.

Когда принцесса изменила курс и взмыла к небесам, Анон оцепенел. Не разжимая рук, он смотрел, как проплывает под ними далёкая земля. Прошло несколько секунд, и его истрёпанные нервы начали успокаиваться — хотя бы немного, и только тогда он ощутил тугие удары пульса под ладонями, напомнившие, как и за кого он держится. Совершив серьёзное усилие, он сумел слегка ослабить свой захват.

— Ты в порядке? — громко спросила Селестия, её голос на секунду заглушил свист ветра.

Кажется, подумал Анон, она осознала свою оплошность и потому поинтересовалась его состоянием после того потрясения, что только что организовала. Впрочем, как он тут же напомнил себе, даже если бы он и не удержался, ей бы не составило труда спасти его при помощи волшебства. Так что на самом деле ему угрожал один лишь испуг.

Выровняв полёт и неспешно помахивая крыльями, Селестия оглянулась на своего всадника.

До Анона тем временем дошло, что ему требуется дышать, и, глотнув холодного воздуха, он сдавленно прохрипел:

— Да, я вроде бы ещё жив!

— Приношу извинения за то, что столь стремительно взлетела, — смущённо улыбнулась она, — но тебе следовало знать, чем аликорн отличается от лошади!

Спокойное и беззаботное поведение принцессы сотворило чудо, успокоив клокотавший в груди Анона страх, и он улыбнулся в ответ.

— Только, пожалуйста, — похлопав рукой по её плечу, попросил он, — в следующий раз предупреждай меня, ладно?

— Разумеется, — выдохнула она, выпрямляя шею, чтобы уменьшить сопротивление воздуха.

Сидя на плавно покачивающемся из стороны в сторону седле, ощущая, как ветер играет с его волосами, мужчина вздохнул. С их высоты он мог легко разглядеть проносящиеся внизу здания Кантерлота. Как бы ни было страшно сидеть на волшебной летающей пони, во всем этом было что-то удивительное. Насколько ему было известно, он был первым и единственным человеком, пережившим подобное. Эта мысль наполнила его гордостью, постепенно пересилив беспокойство. Слегка откинувшись назад, боковым зрением видя, как взмахивают огромные белоснежные крылья, Анон прикрыл глаза.

— Это невероятно, — пробормотал он.

— Что? Говори громче! Так я тебя не слышу! — крикнула в ответ Селестия, повернув ухо в его сторону.

— Я сказал, что это невероятно! — крикнул Анон, широко улыбаясь.

— Если ты думаешь, что это круто, то тебе ещё предстоит увидеть, что происходит, когда я летаю изо всех сил! — крикнула она, внезапно охваченная желанием помчаться ввысь.

— Значит, ты можешь летать ещё быстрее? — спросил он.

— С пассажиром на спине ещё не пробовала, но есть только один способ узнать! — ответила она, заставляя мужчину напрячься.

Подобравшись и изо всех сил прижавшись к принцессе, Анон сделал все, что мог, чтобы уменьшить создаваемое им сопротивление. Его хватка на этот раз была хотя и крепкой, но не такой отчаянной, как в момент прыжка с балкона. Крылья стали взмахивать всё чаще, скорость нарастала, и даже земля внизу, казалось, двигалась назад всё быстрее.

Ветер хлестал его по лицу, солнце пылало над головой, и впервые за много-много лет он снова почувствовал себя ребёнком. Удивление и волнение от всего этого, ощущение полёта верхом на величественном и прекрасном существе были похожи на чудесный волшебный сон. Исчезли все следы страха или тревоги, сменившись успокаивающим теплом, исходящим от кобылы, к которой он прижимался.

В жизни Селестии было неисчислимое множество полётов, но этот был особенным и уникальным. Человек доверил ей свою жизнь, его вера в её способности была непоколебима. То, как он держался за неё, его вес на её спине порождал какую-то непостижимую форму удовлетворения, непривычную, но ощущающуюся правильной. Как будто между ними существовало некое единение, некая объединяющая их мистическая связь. Сияя от счастья, аликорна всё сильнее взмахивала крыльями, поднимаясь всё выше и выше.

Прорвавшись сквозь облако в нескольких километрах над землёй, они постепенно замедляли ход. Хотя она могла двигаться быстро, это оказалось далеко не так легко, как ей казалось — тем более, что она никогда раньше не пробовала летать со всадником. Чувствуя, как мужчина лежит на ней, проводя рукой вверх и вниз по её шее, она сама собой начала что-то мурлыкать себе под нос.

Бездумно поглаживая принцессу, словно она была обыкновенной кобылой, Анон вдруг услышал, как та громко прокашлялась — и резко оборвал свой полный нежности жест. Подняв взгляд, он увидел, что она, обернувшись, в упор смотрит на него блестящим пурпурным глазом.

— Прости, — виновато произнёс он, — я задумался.

— Полагаю, это обычное действие для людей и их коней? — спросила Селестия, приземляясь на вершине небольшого кучевого облака.

Заметив, что она не выглядит обиженной, Анон пожал плечами.

— Думаю, да. Честно говоря, я просто сделал то, что показалось…

— Естественным… — закончила за него фразу принцесса, и в груди её вспыхнуло до боли знакомое, но словно бы совершенно позабытое чувство.

— Ну… да… — пробормотал он, не зная, что ещё сказать. Он ощущал что-то, что не получалось выразить словами, но это точно не было плохим — ни в малейшей степени.

Повернув голову, Селестия посмотрела вниз на своё королевство. Реки, поля и густые леса простирались так далеко, насколько видел глаз, за одним ярким исключением. Кантерлот, приютившийся на склоне горы, сиял, как жемчужина короны всей Эквестрии. Солнце только начинало садиться, заливая город тёплым оранжевым сиянием, и он был великолепен, как никогда.

— Красиво, не правда ли? — вздохнула она, вспоминая, какой маленькой была когда-то столица — казалось, целую вечность назад.

— Да, — выдохнул Анон, хотя его внимание привлек отнюдь не Кантерлот.

Оглянувшись назад, надеясь уловить восхищение гостя своим домом, Селестия обнаружила кое-что ещё более захватывающее. Мужчина смотрел не на город, а на неё. Его улыбка, тёплая и безмятежная, была идеальным дополнением к очаровательному выражению его лица. Их глаза встретились, и что-то вспыхнуло в их взглядах, хотя они оба тут же отвели глаза.

…и для чего снимают уздечки

— Ну что, возвращаемся в замок? — почти неохотно спросила Селестия.

— Пожалуй, стоит, — согласился мужчина, — я бы не хотел, чтобы кто-нибудь начал беспокоиться из-за твоего отсутствия.

Как бы ни нравилась ему верховая прогулка по облакам в компании принцессы, он понимал, что всё хорошее неизбежно должно закончиться.

Взмахнув крыльями, аликорна покинула облако и начала планировать в сторону дворца; ей казалось, что они возвращаются чересчур быстро, однако ни у человека, ни у пони почему-то не возникало желания заговорить. С лёгким креном смещаясь влево, чтобы попасть на балкон тронного зала, Селестия внезапно обратила внимание на блестящие окна её собственных комнат. Что же, ей ведь в любом случае придётся зайти к себе, чтобы избавиться от снаряжения для… гм… верховой езды, так что почему бы и не отправиться сразу туда?

Горизонт снова слегка накренился — аликорна явно меняла курс, направляясь в сторону самой высокой из дворцовых башен, заставляя Анона гадать, куда именно собирается приземлиться Селестия. Впрочем, уже через пару минут его предположения подтвердились — эти окна и балкон он видел вблизи много раз. Подлетев к распахнутым дверям высокого проёма, ведущего внутрь башни, аликорна сбавила скорость, несколько раз взмахнула крыльями и почти без стука коснулась пола копытами — переход от полёта к движению по земле был произведён с потрясающей лёгкостью.

Сделав несколько шагов в сторону кровати, она остановилась посреди большого, узорчатого ковра. Сложив крылья, чтобы дать своему наезднику возможность спешиться, она обернулась к нему через плечо.

— Надеюсь, ты не обидишься, что мы приземлились не совсем там, откуда взлетели, — шутливо извинилась она, пока человек неуклюже перебирался с её спины на пол, а затем одним движением рога расстегнула сразу все ремни, удерживающие на ней седло, и отправила его в шкаф.

Анону пришлось очень осторожно выпутывать отсиженные с непривычки ноги из стремян, чтобы не зацепить туфлями крылья принцессы; твёрдый и устойчивый пол показался ему, как ни странно, холодным и неприветливым, не идущим ни в какое сравнение с тёплым телом пони.

Сделав пару шагов вперёд и остановившись возле головы принцессы, он застенчиво улыбнулся и протянул руку к её лицу, намереваясь погладить её по щеке — и рука его замерла в воздухе, в сантиметре от белой шёрстки, когда до него дошло, что именно он чуть не сделал, погрузившись в размышления о том, как должен вести себя наездник после окончания верховой поездки. Но прежде чем он успел опустить руку, Селестия сама сделал шаг вперёд и прижалась щекой к его ладони — бархатная шёрстка её была тёплой и невероятно приятной на ощупь. Он стоял, остолбенев, ожидая сам не зная чего — отповеди, возможно? — а в груди его возникало доселе неизведанное тёплое чувство.

Селестия слегка повернула голову, и под его ладонью оказался один из ремней уздечки. Разумеется, она с лёгкостью могла и сама избавиться от упряжи, но какая-то часть её разума настойчиво желала продлить контакт.

— Не мог бы ты?.. — прошептала она.

Ничего не ответив, Анон принялся за дело, расслабляя и распуская ремешки, осторожно перенося их над прижавшимися пушистыми ушками. Как она ухитрялась сама застёгивать все эти пряжки? Вот ведь, несомненно, тонкое волшебство…

И вот осталась одна-единственная, последняя часть уздечки, удилá.

— Теперь открой, пожалуйста, рот, — попросил он, взявшись руками за золотые колечки.

Селестия повиновалась, и он осторожно, опасаясь зацепить тяжёлой металлической деталью её зубы, потянул её на себя. Невольно его пальцы коснулись губ аликорны; они были такими мягкими, такими шелковистыми, что по его спине пробежали мурашки, а в голове откуда ни возьмись появилось очень много совершенно посторонних мыслей.

Прежде чем человек успел прийти в себя, Селестия закрыла рот, чуть опустила голову и упёрлась носом в его ладонь. Короткое прикосновение к человеческой коже показалось очень приятным, ей захотелось повторить его. Сделав полшага вперёд, аликорна слова подтолкнула руку человека носом; рука согнулась в локте, и Селестия оказалась стоящей вплотную, лицом к лицу с человеком.

Не то чтобы она планировала это — просто так получилось. Само. Аликорна подняла голову, и её глаза, как обычно, оказались на уровне глаз человека.

Иногда в жизни разумных существ случаются моменты, не подчиняющиеся никакой логике; для человека и кобылы именно такой момент настал именно сейчас. Они были совершенно разными: он, двуногий обитатель мира, абсолютно лишённого магии, и она, объединившая в себе волшебные силы пегасов, единорогов и земнопони. Для стороннего взгляда в них не было ничего общего — однако сейчас вся их разница не имела никакого значения.

Вытянув шею, Селестия в упор приблизила лицо к лицу человека и втянула носом воздух — его запах, как и многие другие его свойства, привлекавшие её внимание, оказался удивительно странным — и удивительно привлекательным. Желая ещё раз понюхать, она обнаружила, что лёгкие её полны — и медленно выдохнула прямо ему в лицо.

Ощутив тёплое дыхание на своих щеках, Анон вдруг вспомнил строки одной из книг про лошадей, которую читал когда-то.

— Не знаю, работает ли этот принцип в Эквестрии, но на Земле, когда кобыла выдыхает в лицо человека, это признак привязанности, — тихо произнёс он, не отрывая взгляда от лица аликорны.

— Серьёзно? — её голос был тише шёпота.

Повинуясь внезапному импульсу, Анон наклонил голову, преодолевая последний разделявший их лица сантиметр, и прикоснулся губами к носу принцессы. Это был короткий, мимолётный поцелуй; её голова сразу отдёрнулась, на белых щеках вспыхнул яркий румянец, и без того огромные глаза широко распахнулись.

Человек молча взмолился небесам, отчаянно надеясь, что не оскорбил принцессу, и продолжил стоять неподвижно. Она тоже замерла, но мысли метались в её голове бурным водоворотом. Нет, она не была оскорблена — совсем напротив! Но мимолётное прикосновение, это неожиданное проявление чувств, словно разожгло в ней тлевший доселе огонь, и в свете этого огня всё стало абсолютно ясным.

Этот интерес, который она проявляла к общению с человеком, это удовольствие от наблюдения за его действиями, движениями, это доверие, которое она испытывала к нему — всё усиливающиеся и нараставшие с каждым днём, проведённым вместе, так ли это всё удивительно для неё, чтобы она не заметила появление у себя вполне определённых чувств? Движимая сомнением и любопытством, на этот раз уже она наклонила голову и коснулась губами человеческих губ.

Поражённому Анону потребовалась пара секунд, чтобы осознать происходящее, а потом он ответил. Протянув руки, он положил ладони на затылок аликорны и притянул её голову к себе; разница в анатомии их лиц, носов и ртов не помешала ничему, и то, что начиналось как простое прикосновение, через пару секунд превратилось в пылающий желанием поцелуй.

— У-м-м… — простонала Селестия, ощутив язык человека на своих губах.

Поцелуй был хорош сам по себе, но к нему добавились прикосновения рук. Ловких, ласковых пальцев, ласкавших шею, затылок, уши… Кобыла ощутила, что сердце её начинает биться всё быстрее, а по животу разливается тепло, её тело среагировало на эротические стимулы.

И в этот момент, моргнув, аликорна заметила, что не одна она возбуждена происходящим. Опустив на секунду взгляд, она увидела на штанах человека вполне отчётливый бугор. Да, перед ней человек, а не жеребец, но наблюдаемое ею могло иметь лишь один-единственный смысл.

Чуть сдав назад и глядя Анону в лицо, Селестия хитро улыбнулась. Она совершенно точно не планировала, что события этого вечера повернут в столь откровенном направлении, но ей уже самой очень хотелось увидеть, к чему же всё это приведёт.

Человек тут же заметил, что именно привлекло внимание принцессы, и стремительно побледнел. Что может быть хуже, чем получить стояк после поцелуя с пони? Разве что позволить пони заметить это! Виновато улыбнувшись, он развёл руками, но прежде чем успел произнести хоть что-нибудь, аликорна, повернувшись на месте, сделала пару шагов в сторону и заговорила:

— Не надо стыдиться естественных вещей, — её голос был спокоен, Селестия умело скрыла собственное возбуждение, но сама кобыла не помнила, когда предыдущий раз она проделывала то, что последовало сразу за этим. Повернувшись крупом к мужчине, она задрала и отвела в сторону хвост. Да-да, для неё это поведение было такой редкостью, что в уме она тут же начала составлять список оправданий — «это чтобы успокоить нервничающего человека», «это из-за возбуждения от непривычного полёта»… Но на самом деле она тоже была настолько возбуждена всем произошедшим, и тем, что на ней ездили верхом, и тем, что пришелец столь явно находит её привлекательной, что просто не смогла сдержаться. — Как видишь, — оглянувшись через плечо и хихикнув, произнесла принцесса, — ты тут не один такой, кто находит происходящее слегка возбуждающим…

Зрелище, которое предстало перед глазами Анона было, поистине, божественным. Привычные пастельные переливы хвоста Селестии теперь прикрывали лишь левую сторону её зада, который ему ещё ни разу не приходилось рассматривать со столь близкого расстояния. Ягодицы кобылы выглядели такими великолепными, пушистыми… и наверняка были столь же мягкими и приятными на ощупь, какими казались на вид. А то, что обнаружилось между ними… плотно сжатый «пончик» и более тёмные, по сравнению с белоснежной шерстью вокруг, пухлые, влажно поблескивающие губки приковали к себе взгляд человека. Он не видел ничего подобного даже на Земле, и то, что открылось ему сегодня, оказалось удивительно красивым и привлекательным. А в следующую секунду нижняя часть губок разошлась, на секунду открывая его взгляду розовую изнанку и высунувшийся поприветствовать его клитор. Да, он читал в книгах, что возбуждённые кобылы «моргают», но своими глазами наблюдал это зрелище в первый раз.

Селестия не смогла прочитать смысл выражения лица человека, неподвижным взглядом уставившегося ей под хвост, и в её голове тут же зародились сомнения. Не оттолкнула ли она его излишней прямотой и открытостью демонстрации собственного возбуждения? Вдруг он сочтёт непривычное зрелище отталкивающим? Густо покраснев и отведя взгляд, она хотела уже было прикрыть свой зад хвостом… но не успела, ощутив ласковое прикосновение к ягодице.

Когда принцесса внезапно отвернулась, Анон, на подгибающихся ногах, шагнул вперёд. Он уже достаточно хорошо знал Селестию, чтобы понимать — она ничего и никогда не делает, предварительно не обдумав. Да, она любит иногда пошутить и подурачиться, но любое мало-мальски важное её действие всегда имеет чёткую цель. И если сейчас она решила продемонстрировать себя ему в таком стиле, он просто обязан принять происходящее всерьёз. Положив руки на ягодицы кобылы (да, на ощупь они оказались именно такими великолепными, и даже лучше!), он наклонился вперёд и втянул носом воздух. Запах был непривычным, похожим одновременно и на запах человеческой женщины, и на аромат свежей травы, мускусный и сладкий… и очень, очень привлекательный. Его член напрягся ещё больше, в штанах становилось болезненно тесно, и Анон понял, что просто не способен сдержаться и не попробовать прямо сейчас, какова же столь приятно пахнущая влага Селестии на вкус.

От странного ощущения принцесса не сдержалась и ахнула. Это не могло быть ничем иным, кроме прикосновения языка к самой нежной части её кобыльего естества. Для пони оральный секс не был чем-то совсем уж непривычным, но подавляющее большинство жеребцов не считали его интересным, так что она совершенно точно не собиралась протестовать, если её человеку захотелось подарить ей такое удовольствие. Ещё раз вздохнув, она чуть шире расставила задние ноги, чтобы дать побольше пространства для действий своему любовнику, и погрузилась в наслаждение.

Проводя языком по упругим губкам, мужчина ощутил вкус — удивительный, с нотками травы и цитруса, и несомненно приятный. Тёплая кожа вздрогнула под его губами, раздвигаясь, снова появился на виду клитор — и тут же получил поцелуй; его руки ощутили, как задрожали от этого прикосновения бёдра кобылы.

По позвоночнику Селестии прокатывались горячие волны наслаждения. Человек продолжал свои ласки, и хотя язык его не был так велик, как у пони, владел он им бесподобно. Прикрыв глаза, наслаждаясь, аликорна чуть качнулась назад, прижимаясь к лицу человека. А в следующую секунду что-то коснулось её соска, ласково сжало его, порождая ещё одну волну наслаждения.

— О-ох-х-х-х… — простонала аликорна, чувствуя, как трепещет в груди её сердце.

Раздавшийся стон прозвучал музыкой в ушах человека; освободив вторую руку, он потянулся к поясу и, расстегнув штаны, начал доставать из ставшей невыносимой тесноты свой член, искренне мечтая о том, чтобы его невероятная подруга согласилась дойти в наслаждении до конца.

Возбуждение Селестии стремительно росло, и столь же стремительно иссякало терпение. Всё внутри неё уже буквально горело от желания наконец-то оказаться заполненной; а ещё ей очень захотелось всё-таки увидеть, как же в этом отношении выглядит человек. Ей не приходило в голову подглядывать за ним, когда он оказывался без одежды, и в своём общении они не разу не поднимали эту тему, даже когда заходила речь об анатомическом строении людей и пони. Кашлянув, она сделала шаг вперёд, с немалым трудом отрывая себя от ласкового и умелого языка.

Обернувшись, аликорна увидела уже выпрямившегося человека — да, по странным звукам она правильно догадалась, что он пытался расстегнуть штаны, и тут же помогла ему магией, стягивая их ниже колен. Теперь у неё была великолепная возможность рассмотреть всё, что ей хотелось увидеть — себя она уже показала, и потребовать взаимности было вполне справедливо.

Член человеческого мужчины был непривычным. Примерно той же длины и толщины, что члены понячьих жеребцов, он отличался по форме и внешнему виду: куда более заострённый, хотя и скруглённый спереди; покрытый мягкой кожей с проходящей по верхней части вздутой веной, он казался странным — и привлекательным. Да, она была, несомненно, более чем достаточно увлажнена, но не будет никакого вреда в том, чтобы…

Неожиданное влажное тепло, когда Селестия, наклонив голову, провела языком вдоль его члена, поразило Анона. А в следующую секунду, совершенно без паузы, она подцепила член языком снизу и втянула себе в рот. Человек лишь ахнул, когда весь его член оказался во влажной теплоте, а нос кобылы упёрся в его лобок.

Несколько раз качнув взад-вперёд головой, аликорна смочила всю поверхность экзотического пениса своей слюной. Удивительная анатомия мужчины, вертикальное положение его тела оказались большим подспорьем — ей было бы намного сложнее проделать то же самое с жеребцом. Проведя языком по нижней стороне члена, она с удовольствием услыхала сверху становящееся всё более тяжёлым и торопливым дыхание. Её язык ощутил первую каплю солоноватой жидкости, появившейся в ответ на ласку, и тут же вспыхнувшее жаром лоно напомнило, кому тут больше всего требуется ласка.

Подарив головке человеческого члена прощальный поцелуй, Селестия отвернулась и процокала в сторону кровати. С оральным сексом аликорне получилось справиться влёгкую, но вот для самого интересного придётся что-то придумывать. Её интимные органы находились на уровне верхней части живота мужчины, так что без помощи каких-либо приспособлений ему не справиться. Впрочем, одного взгляда на невысокую, зато широкую круглую кровать хватило — всё получится достаточно просто.

Селестия залезла на кровать, подогнула под себя ноги, опускаясь животом на простыни, оглянулась и ухмыльнулась. Её зад, с которого уже только что не капало на пол, торчал над краем постели практически точно на уровне паха человека.

— Анон, — ласково позвала кобыла, — я готова…

Полуопущенные веки принцессы, её полный желания голос, блестящие влагой моргающие губки — всё вместе составляло самое соблазнительное зрелище, которое когда-либо видел мужчина. Изо всех сил пытаясь хотя бы выглядеть спокойным и сосредоточенным, он окончательно содрал с себя штаны и подошёл к ожидающей его аликорне; положив ладонь на шелковистое белое бедро, обхватив другой рукой основание члена, он пару раз погладил готовкой мягкую щёлку по всей длине — и медленно надавил.

Ощущая, как твёрдое тепло постепенно наполняет её, Селестия таяла от удовольствия. Да, она была права, форма человеческого члена ощущалась даже более приятно, чем жеребцового; сантиметр за сантиметром он входил внутрь, пока приятный скруглённый конец не достиг шейки матки. Это ощущение, совпавшее с прикосновением бёдер человека к её заду, показало ей, что человек вошёл на всю свою длину. Испытав мимолётное удовольствие при мысли о том, что она сумела полностью вместить в себя пенис столь крупного существа, кобыла напрягла и расслабила свои внутренние мышцы, поощряя человека к продолжению.

Держась за пушистые бёдра, Анон чуть отклонился назад, выходя примерно до половины своей длины. Он всерьёз опасался, что его член окажется маленьким в сравнении с «хозяйством» местных жеребцов, но влагалище самой крупной из всех местных кобыл, оказывается, великолепно подходило ему и по глубине, и по ширине. Один из тех случаев, когда он был рад обмануться. Резко двинув тазом, он снова погрузился до упора в тугое, обхватывающее его член влагалище, а потом начал мерно двигаться, плавно входя и выходя.

Когда в движениях человека появился ритм, Селестию охватил абсолютный восторг. Толстый, с великолепной, где гладкой, где слегка бугристой поверхностью, человеческий член ощущался просто бесподобно. А прикосновения его мошонки к клитору, которыми завершался каждый его толчок, приносили невероятное, божественное удовольствие, она непроизвольно тихонько фыркала при каждом из них. После нескольких движений она начала в такт, на выходе, напрягать свои влагалищные мышцы, даря любовнику дополнительное удовольствие.

Закрыв глаза, Анон полностью погрузился в порождаемые членом ощущения. Шелковистая вагина ощущалась, он готов был поспорить на что угодно, гораздо более горячей, чем у любой земной женщины, с которой он когда-либо оказывался в постели. Древние животные инстинкты постепенно оживали в нём, его движения понемногу становились всё более быстрыми, всё более сильными, в спальне раздавалось двухголосое тяжёлое дыхание и «шлёп-шлёп-шлёп» соприкасающейся влажной плоти.

Оглянувшись через плечо, Селестия посмотрела на лицо своего любовника: довольное, но слегка напряжённое; он явно пытался соблюсти баланс между получением и дарением удовольствия. Это было очень мило, и навело её на идею. Существовала одна экзотическая поза, в которой ей удастся любоваться его лицом, не выворачивая шею.

— А… Анон… — тихо позвала она, предлагая ему временно замедлить движения.

Услышав голос Селестии, человек замер, открыл глаза и слегка расфокусированным взглядом посмотрел на неё.

— Да?

— Прервись на минуту, пожалуйста.

Какая-то часть её разума хотела рассказать мужчине, что она запланировала, но с другой стороны, испортить очень, очень пошлый сюрприз? Нет, ни за что! Подчинившись, Анон вышел из неё и отступил на шаг; с немалым трудом сложив крылья, она перевернулась на бок, затем на спину и раздвинула задние ноги. Очень непривычная позиция, уязвимая, делающая её абсолютно беспомощной, открывающая и мягкий живот, и всё остальное разом…

— А теперь, — мурлыкнула аликорна, — иди сюда и возьми свою принцессу!

Вся сдержанность Анона рассыпалась, словно песочный куличик под ударом океанской волны. Видеть аликорну задирающей хвост было удивительно и приятно, но открывшееся сейчас перед ним зрелище было, однозначно, греховным. Привычная — по земным меркам — поза открывала так много, приглашала так откровенно… шагнув вперёд, он торопливо направил рукой член в приоткрывшийся в ожидании влажный вход и ворвался внутрь.

Движения мужчины не только стали более сильными и резкими, изменившийся угол приложения усилий привёл к тому, что член теперь задевал какие-то особо чувствительные точки у неё внутри. Селестия громко стонала при каждом его движении, не забывая ритмично сжимать свои мышцы, прижатые её собственным весом крылья сами собой двинулись в стороны. Опустив взгляд, она посмотрела на своего любовника.

Обхватив рукой и прижав к себе одну из задних ног принцессы, Анон улыбнулся в ответ на полный наслаждения взгляд. Вторая его рука непрерывно гуляла по мягкому животику принцессы, периодически останавливаясь на её вымечке, игриво сжимая некрупные бугорки и щекоча торчащие столбиком соски. Раздававшие при этих прикосновениях стоны навели его на мысль попробовать ещё кое-что из земного опыта, и рука скользнула ниже…

Селестия, разумеется, не могла видеть, что именно происходит, но ощутила, как прикосновение сместилось с вымени на дальнюю часть её живота, а потом… не сдержавшись, она вскрикнула, осознав, на что именно оказались способны ловкие пальцы человека. Он пахал её, словно пахарь пашет поле по весне, и одновременно подушечки его пальцев энергично сжали и принялись ласкать её клитор! Селестия извивалась на простынях, изо всех сил пытаясь не кончить прямо сейчас; в отчаянной попытке дать что-то в ответ она призвала магию и притянула его совершающие ритмичные движения бёдра к себе, увеличив силу его движений. Раз уж он применяет все свои трюки, то, во имя звёзд, так же поступит и она!

Ощутив, как магия принцессы повторяет его движения, буквально заставляя трахать её всё сильнее и сильнее, Анон понял, что долго в таком ритме не продержится. Принцесса, вольно или невольно, завладела всеми его чувствами — звуки её восторженных стонов, невероятно приятный запах, безумные ощущения от прикосновения ко всем частям её восхитительного тела, всё это требовало от мужчины одного, и только одного. Отбросив всю сдержанность и осторожность, человек овладевал принцессой изо всех своих сил и с полным самозабвением.

Больше Селестия сдерживаться уже не могла. Столь невероятный, экзотический, опытный любовник; невероятно долгий период воздержания — сложившись, эти факторы полностью отбросили любые попытки самоконтроля. Прижимая человека к себе, осознавая, что больше неспособна удерживаться от достижения пика удовольствия, она простонала последнюю просьбу:

— Пожалуйста… кончи… вместе со мной!

Изо всех сил сжимая зубы, яростно вжимаясь в тело принцессы, Анон кончил, ощущая, как струя его семени с просто-таки болезненным удовольствием вырывается на свободу. И, раз за разом совершая финальные отчаянные толчки, он почувствовал, как в том же ритме забилась под ним его волшебная любовница.

Мир вспыхнул вокруг Селестии мириадами божественных огней; влага, смешанная с семенем, вырвалась из её содрогающегося влагалища, заливая бёдра человека и растекаясь по простыням. Прижимая к себе человека, аликорна забилась в сладостной дрожи обоюдного оргазма.

Послеоргазменная эйфория тёплой, расслабляющей волной окатила Анона, и он ощутил, как его член теряет свою каменную твёрдость. Сделав вялый шаг в сторону, в процессе выскользнув из горячего плена своей любовницы, мужчина шлёпнулся на постель рядом с ней, кое-как умудрившись не прижать крыло. Тяжело дышащая, покрытая потом, с мечтательно-отстранённым выражением на лице, она была столь же прекрасной, как и всегда. Медленно протянув руку, он отвёл прядь гривы с её лица и улыбнулся.

— Ты… был неплох, — фыркнула Селестия, поворачивая голову в его сторону.

На самом же деле это, наверное, был один из лучших любовников в её жизни. У человека оказалось куда больше выносливости, чем у любого из жеребцов, его непривычный член и волшебно ловкие пальцы подарили ей просто невероятно интенсивное удовольствие; да, несомненно, у неё был немалый опыт и материал для сравнения, так что она с уверенностью могла заключить — человек вполне был способен хорошо удовлетворить кобылу.

— Ну спасибо… знаешь, ты тоже вполне так ничего, — пытаясь отдышаться ответил человек, сдвигаясь по простыням поближе к ней.

Обнявшись, наслаждаясь теплом друг друга, они одновременно хихикнули. Ни один из них не ожидал, сколь горячим окажется завершение этого необычного дня, но оба остались весьма этим довольны. Закинув ногу на спину человеку, Селестия положила голову ему на плечо.

— Скажи мне, — хихикнула она, — есть ли у людей слово для тех, кто совершает столь… доблестные поступки вместе со своей лошадью?

— Доблестные? — ухмыльнулся в ответ человек. — Доблесть — это дело рыцарей, так назывались раньше облачённые в доспехи могучие воины, совершавшие подвиги в честь своих принцесс.

— Рыцари… — повторила Селестия, словно пробуя слово на вкус, — ну что же, поскольку я не сомневаюсь, что ты способен на подвиг в мою честь, я, пожалуй, дам тебе этот титул, мой маленький рыцарь.

Анон хихикнул, неуверенный, насколько серьёзно она произносила эти слова. В любом случае, сегодня его жизнь пересекла очень важную черту, и пути назад уже не будет. Кто знает, что ждёт его впереди, но он очень надеялся, что останется столь же близок, физически и душевно, с принцессой… его Принцессой.

Покрепче обняв пушистые белые плечи, он прикрыл глаза, наслаждаясь волшебным моментом и мечтая о том, что ещё будущее подарит ему.

Рыцарь в сверкающих доспехах

— Ну и как тебе? — вопросила Селестия, безуспешно пытаясь скрыть нотки возбуждения в голосе.

Анон с самого утра подозревал, что у неё есть что-то на уме. Обычно она не пытается перехватить его перед входом в тронный зал, да и за завтраком с неизменным утренним чаем было в её поведении что-то… такое… И вот теперь она аж пританцовывает слегка, проходя в двери зала мимо ритуально неподвижных гвардейцев.

А там… увидев, что она припасла, человек замер с открытым ртом и выпученными глазами. Прямо перед тронами стоял человеческих форм манекен, облачённый в самую роскошную рыцарскую броню, которую он когда-либо видел. От изящного крылатого шлема с забралом и до сабатонов, весь доспех сверкает золотом и покрыт сложной вязью прекрасных узоров.

Несомненно, это безумно дорогая штука.

И весьма совершенная, понял он, присмотревшись к локтям и коленям — места сгибов прикрыты кольчугой и мелкими пластинками брони, но явно позволяют вполне свободно двигать конечностями. Мастер, который ковал броню, однозначно — гений.

— Тебе не понравилось? — настаивает на ответе принцесса, наклоняя голову в мою сторону.

У Анона наконец-то получилось закрыть рот.

— Нет… в смысле, да, конечно, это безумно красивая броня. Ты приказала сделать её специально для меня?

Селестия кивает и обходит манекен по кругу.

— На этой неделе нам предстоит отправиться в путешествие по нескольким городам Эквестрии, и вполне очевидно, что ты должен быть достойно защищён в случае непредвиденных событий.

— Но… полный доспех… стоило ли? — машинально продолжал возражать он.

— А почему нет? — остановившись, Селестия прикоснулась копытом к какой-то из частей доспеха. — Я не сомневаюсь, что моему личному порученцу и верному рыцарю понравится, если его облачение будет отражать его статус.

Столь логичное высказывание не могло не заставить человека улыбнуться; подойдя к манекену, он попытался поднять латную рукавицу, заодно поднимается и соединённый с ней наруч доспеха — удивительно легко, он не ожидал такого от кованой стали. Анон стукнул костяшками пальцев по кирасе — звук получился звонкий и почти музыкальный. Что это за материал? Совершенно точно не привычная ему броневая сталь!

— Это урум, — реагирует на его удивление аликорна, — столь же прочный, как лучшая сталь, но гораздо более лёгкий.

— Я… не знаю, что и сказать… — обалдело произнёс человек.

Разумеется, в ранней юности, читая исторические и художественные книги, он иногда представлял себя паладином, доблестным рыцарем Добра в сверкающей броне, но чтобы на самом деле получить такой доспех… А с другой стороны, о том, чтобы попасть в страну волшебных, говорящих и дружелюбных разноцветных лошадок, он даже и не мечтал — однако же вот…

И в любом случае, Анон был просто потрясён жестом принцессы, подарившей ему такую восхитительную штуку. Принцессы, да… его Принцессы. Человек подошёл к ней и, не в силах удержаться, нежно погладил по пушистой щеке. Селестия — самое восхитительное существо из всех, что когда-либо встречались ему. Высокая и красивая, добрая и мудрая, скромная и весёлая… Когда требуется — истинная владычица, а потом… нежная и ласковая…

Посмотрев в её огромные пурпурные глаза, Анон обнял белоснежную шею, прижимаясь щекой к волшебной развевающейся гриве.

— Анон, простого «спасибо» было бы вполне достаточно, — хихикнув, произносит принцесса, осторожными движениями высвобождаясь из его объятий и отступая на шаг, но затем вытягивает шею и прикасается губами к губам человека.

Сначала человек был для неё просто странным, но интересным существом, и она дала ему должность при дворе, чтобы понаблюдать за странным гостем из другого мира вблизи. И чтобы иметь возможность послушать рассказы об его удивительном, таком чуждом, но очень увлекательном мире. Анон был благодарен принцессе за жильё и работу, она же, за тысячи лет привыкшая ко всему, что могли предложить ей пони, воспринимала его добродушный характер и интересные рассказы как нечто потрясающе новое в своей давно устоявшейся жизни.

Но проходили месяцы, и оба начали ценить общество друг друга; то, что зародилось как взаимное любопытство, постепенно превратилось в настоящую дружбу, и они начали встречаться и общаться уже не по долгу службы, а просто ради удовольствия побыть вместе.

А однажды, после обсуждения обитавших на Земле неразумных лошадей и рассказа Анона о взаимоотношениях людей с этими существами, их личные отношения перешли на новый уровень. Возможно, это было импульсивное решение, но шаг, который они сделали друг к другу под действием взаимного удовольствия от невероятной для каждого из них верховой поездки, заставил их пересечь очень важную разделявшую их черту — и жизнь их с того момента больше никогда не будет прежней.

В тот судьбоносный вечер их совместный полёт завершился в постели.

Скорее всего, никто не заметил самого произошедшего. Не то чтобы сама возможность завести фаворита была для принцессы чем-то невероятным, но они решили пока что не раскрывать всем свои новые отношения. Возможно, потом…

Впрочем, даже без официального объявления персонал дворца наверняка заметил изменения в поведении своей повелительницы — Селестия и Анон стали практически неразлучны, как во время официальных мероприятий, так и во время прогулок в дворцовом саду или по улицам Кантерлота. Но кто бы там что ни думал, неважно, был ли это солдат или простой горожанин, вслух не произносилось ничего. Да и не было в самой связи между человеком и пони столь уж большого нарушения обычаев, учитывая, как часто влюблялись друг в друга представители разнообразных разумных видов Эквестрии.

Хотя пара, конечно, получилась очень необычная. Он — пришелец неизвестно откуда, она — почитаемая всеми практически как богиня… но как бы странно это ни выглядело, уникальность партнёра нравилась им обоим.

Руки Анона снова обняли шею Селестии, притягивая её для поцелуя, и это вывело её из раздумий. Ей, разумеется, нравилось внимание любовника — но сейчас было неподходящее время и не то место, чтобы миловаться. Поэтому очень неохотно она вновь высвободилась из его объятий.

— Гм… и когда же мы отправляемся? — спросил мужчина, ощущая, как жарко пылают его щёки.

— Завтра утром, — ответила столь же раскрасневшаяся принцесса, опуская взгляд. — Я не стану требовать, чтобы ты постоянно ходил в броне во время всего путешествия, если ты опасаешься этого. Но я подумала, что…

— Угу, — задумчиво произнёс Анон, непреднамеренно перебивая её. Затем на его лице появилась хитрая улыбка, словно человеку внезапно пришла в голову новая идея. — А знаешь, возможно, мне стоило бы надеть броню прямо сейчас. Устроить этакий тест-драйв.

— Тест-драйв? — повторила незнакомое слово аликорна, удивлённо наклоняя голову.

— Это такое земное выражение, — пояснил он, — означает «испытание в деле». Просто чтобы посмотреть, как она на мне сидеть будет.

— Разумеется, — с энтузиазмом ответила принцесса, — мне не терпится посмотреть, как броня будет выглядеть на тебе!

— А не могла бы ты… знаешь… колдануть меня и броню в мою комнату? А то представляешь себе, кто-нибудь зайдёт сюда, а я раздетый стою среди разложенных железок… в тронном зале, у тебя на глазах…

Анон хихикнул — это точно было бы забавное зрелище, но объяснять какому-нибудь слуге или гвардейцу, почему он вдруг решил переодеться в присутствии принцессы, ему всё же не хотелось.

— Д-да, разумеется! — торопливо зажгла рог Селестия.

Яркая вспышка, негромкий хлопок — человек и его доспех исчезли, чтобы появиться уже в отведённой ему комнате. Она не планировала так быстро отсылать его, но воображение показало ей картину раздевающегося Анона, и сердце тут же забилось заметно быстрее.

Пусть она видела его голым всего один раз, сама мысль о том, что можно понаблюдать за тем, как он будет раздеваться, показалась чрезвычайно возбуждающей. Так что, торопливо спровадив мужчину, она процокала к трону и, усевшись, принялась нетерпеливо ожидать его возвращения.

Ощущения при мгновенном переносе из тронного зала в комнату были не особенно приятными, но Анон, пожалуй, начал уже привыкать к этому методу магической транспортировки. Потратив пару секунд на то, чтобы осознать своё местопребывание, мужчина, на ходу расстёгивая куртку, направился к манекену, на ходу размышляя: «Насколько сложно будет нацепить на себя эту штуку?»

Минуты тянулись медленно, словно каждая превратилась как минимум в час. Селестия, не в силах усидеть на троне, вскочила и принялась мерить шагами простор тронного зала. Она тщательно и скрупулёзно снимала мерки с Анона, и ей помогал профессионал — дворцовый портной, так что броня просто обязана была хорошо подойти человеку. Для изготовления доспеха она наняла двоих лучших бронников Эквестрии, и мастера работали над её заказом целый месяц, так что если придётся что-то переделывать, это наверняка займёт не одну неделю…

Честно говоря, во время работы над бронёй мастерам приходилось делать предположения и догадки — никто из них ни разу ещё не создавал доспехов для человека, так что особенности работы его суставов были неизвестны, и мастера действовали по аналогии с понячьими суставами. Ну и спрашивали совета у самой Селестии, которая много раз видела человека вблизи. Так что скорее всего всё будет работать нормально — у портных же получилось сделать для человека нормальную одежду, почему бы такому же успеху не повториться и для бронников? Но не попробовав, не узнаешь.

И Селестия снова нетерпеливо зашагала по залу.

Внезапно входные двери зала распахнулись, и в проёме появилась высокая фигура. Золочёная броня сверкала в разноцветных бликах солнечных лучей, прошедших сквозь витражные стёкла. Облачённый в металл с ног до головы, Анон вошёл в зал, словно фантастический боевой голем. Поражённая этой картиной, Селестия только и могла что молча наблюдать за тем, как человек подошёл к ней и преклонил колено.

— Моя принцесса! — торжественным тоном возвестил он, склоняя голову. — Я живу, чтобы служить тебе!

Когда смолкло эхо его слов, наступила столь оглушительная тишина, что можно было бы услышать звон упавшей со стола иголки. Спустя несколько секунд Анон поднял голову, чтобы посмотреть на кобылу. Удивлённый бесстрастным выражением её лица, он торопливо раскрыл забрало и нахмурился. Селестия стояла, молча глядя на него, с совершенно непонятным выражением на лице, и в его сознании закопошился червячок сомнения.

— Всё в порядке? — нарушил тишину человек.

Селестия неожиданно поняла, что не знает, что сказать. Доброе лицо человека, окружённое сверкающим урумом шлема, заставило её сердце забиться чаще. Сочетание блестящего золота, доспеха, созданного для защиты на войне, и тревожного взгляда красивых глаз показалось странным.

Да, её гвардейцы постоянно ходили в броне, но в данном случае впечатление было совершенно другим. Во-первых, он был облачён в броню полностью, от макушки до пяток. Даже самые тяжелобронированные из гвардейцев никогда не облачались в столь сильно закрывающий тело доспех, и на это были свои причины. Реально опасные ситуации случались настолько редко, что никому в голову не приходило заставлять гвардейцев расхаживать по дворцу, притворяясь движущимися металлическими статуями. И во-вторых, и, пожалуй, это было самое важное, сам по себе человек производил совершенно другое впечатление, чем пони-гвардейцы. Он был гораздо выше и массивнее, а облачённый в ещё более увеличивающий его фигуру доспех, вообще производил впечатление стальной смертоносной машины. Не знай Селестия, с кем имеет дело, она бы, возможно, слегка испугалась.

Но не в данном случае. Это же был её Анон, друг, любовник… а теперь ещё и защитник.

Анон, тем временем, забеспокоился — ситуация развивалась совсем не так, как он планировал. Он-то полагал, что его торжественное появление и имитация поведения настоящего рыцаря развлекут принцессу, она засмеётся или хотя бы хихикнет… А вместо этого происходило что-то странное, на лице аликорны не было и следа веселья.

Удивлённый, он выпрямился, разведя руками.

— Прости, что провозился так долго, — вздохнул он, виновато улыбнувшись, — да и дворцовый персонал… каждый, мимо которого я проходил, останавливал меня и начинал выспрашивать, с чего это я хожу по дворцу в доспехах. Три раза объясняться пришлось!

Вот теперь на лице Селестии появилась улыбка — сначала лёгкая, но затем превратившаяся в широкую.

— Да, мне стоило бы об этом подумать, — произнесла она, проходя мимо человека к дверям тронного зала. Его слова, пусть сами по себе вполне обычные, напомнили ей об одной из обязанностей правительницы. Не услышав позади себя шагов, аликорна обернулась через плечо. — Ты не пойдёшь со мной?

Кивнув, человек догнал её, позвякивая на ходу своим металлическим облачением, и пошёл рядом.

— А куда, к слову, мы сейчас направляемся? — уточнил он.

— Поскольку моим подданным придётся периодически видеть тебя в новом облачении, пускай даже только во время официальных событий типа приёмов и праздников, я бы предложила сейчас в таком виде отправиться в город и пообедать, — пояснила Селестия, открывая своей магией двери тронного зала.

Пускай она и не планировала устраивать публичную демонстрацию нового доспеха, но раз уж ситуация потребовала, то почему бы и нет? В любом случае подданные узнают об изменении официального статуса её помощника, так что стоит развеять их сомнения, которые вызывает появление человека в странном сверкающем доспехе. Как только достаточное количество пони увидят Анона в его новой броне, неизбежно начнутся разговоры, зачем ему понадобилось так облачаться. И, к слову о разговорах…

— Стоит ли мне рассказать подданным о твоём новом титуле или ты сам этим займёшься? — спросила она, обернувшись к неторопливо шагавшему рядом с ней мужчине.

— Титулу? Серьёзно? — удивлённо ответил тот.

— Ну я же сказала, что объявляю тебя своим рыцарем, — не замедляя шага, ответила аликорна.

— Что, на самом деле? — воскликнул Анон, реально удивлённый тем, насколько повседневным тоном ему рассказали о столь важном, по его мнению, событии.

Селестия спокойно кивнула, словно речь шла о чём-то абсолютно простом и обыденном.

— Анон, коронный рыцарь Империи, — на пробу произнесла она, вслушиваясь в звучание этих слов, — а что, звучит очень даже хорошо!

— Но принцесса, посвящение в рыцари — это же целый ритуал! — слегка жалобно произнёс человек, продолжая шагать рядом со своей подругой и повелительницей. — Торжественная церемония, с клятвой и мечом…

— Тест-драйв, — хихикнула Селестия в ответ, перебивая его, — а с формальностями, если что, разберёмся потом.

Анону оставалось лишь вздохнуть и признать поражение в споре.

— Ну что же, тогда тебе действительно придётся как-то знакомить всех с моим новым обличьем. Учитывая, что единственными, кто не стал меня останавливать, были стражники — не удивляйся, если наше появление соберёт толпу любопытствующих.

— Что же… я учту! — пробормотала Селестия, безуспешно пытаясь скрыть улыбку.

Она не сомневалась, что реакция жителей Кантерлота, вне зависимости от выраженности, будет интересной. Селестия периодически выбиралась прогуляться по городу, да и человек там давно уже примелькался — но когда горожане увидят его в сверкающей броне, сопровождающим саму принцессу… Не то чтобы она покривила душой, объясняя своё желание продемонстрировать Анона горожанам, но был в её намерении и ещё один аспект, слегка эгоистический.

Да, ей захотелось похвастаться своим рыцарем.

Она шла по коридорам дворца, в сопровождении облачённого в сверкающий доспех человека, и ощущала… возбуждение. Он выглядел могущественным, властным, но при этом всё равно ощущался как доброе и нежное существо. Ласковый гигант.

Её ласковый гигант.

И Селестии захотелось, чтобы подданные тоже ощутили этот восторг.

Великолепная пара вышла через главные ворота дворца. В воздухе ощущалась приятная свежесть, солнечные лучи блестели на влажных после прошедшего утром дождя траве и брусчатке. Разумеется, не успели они проделать и половины пути от дворца к ближайшей пекарне, где можно было вы найти сладости, как привлекли внимание многочисленных горожан.

— Стоит ли… может быть, нам надо остановиться? — тихо, стараясь чтобы никто кроме аликорны не услышал его, произнёс Анон.

— А зачем? Впрочем, если хочешь, я могу официально объявить о твоём новом статусе, если тебя это порадует, — ответила Селестия, а затем шагнула вперёд, расправляя крылья и привлекая тем самым ещё больше любопытных взглядов.

Она не спрашивала человека напрямую, но сомневалась, что у него найдутся серьёзные возражения против становления публичной персоной. С одной стороны, он был уникальным существом, единственным в своём роде — и никогда не высказывал своего неудовольствия от проявления любопытства практически всеми обитателями Эквестрии, кого ему приходилось встречать. С другой — он не хвастался своей необычностью и не наслаждался, оказываясь из-за неё в центре внимания.

Оглядевшись — поблизости было не менее полутора десятков горожан, Селестия сделала глубокий вдох…

Анон один раз уже слышал этот звук — быстрый, глубокий вдох. Один раз всего, но ему хватило. Вскоре после его появления во дворце принцесса Луна именно так втянула воздух, прежде чем разразиться невероятно оглушительным приветствием, после которого у него несколько минут звенело в ушах.

Осознав, что именно происходит, он торопливо повернулся к аликорне, протянул руку, словно намереваясь задержать неизбежное… и опоздал на полсекунды.

— ЖИТЕЛИ КАНТЕРЛОТА!!! — оглушительно прогрохотал голос Селестии, услышанный, несомненно, большей частью населения столицы. — ОТНЫНЕ АНОН ЯВЛЯЕТСЯ НОСИТЕЛЕМ ТИТУЛА РЫЦАРЬ!!! ВОТ!!!

Анон стоял, отвесив челюсть, и пережидал, когда отголоски Кантерлотского Гласа перестанут гулять внутри его черепа. Подняв взгляд на свою подругу и начальницу, он увидел на её лице широченную, невероятно счастливую и при этом ехидную ухмылку. Он уже многое узнал о Селестии, и в том числе то, что она иногда ничуть не против пошутить и даже подурачиться.

Горожане, явно, тоже были осведомлены об этом — большая часть зрителей, приняв к сведению ~~оглушё~~… оглашённый королевский эдикт, уже направлялась дальше по своим делам.

— Ну вот, официальная часть позади, продолжим? — весело заявила аликорна и, явно не заморачиваясь больше ничем, направилась вперёд по улице.

Анон же пребывал в обалдении. То, что учудила принцесса, было ну совершенно неподобающим — по уровню наглости и озорства подходящим скорее для простой девчонки, чем для правительницы огромного государства, и тем не менее она устроила эту сцену — а горожане нисколько не удивились. И несмотря на то, что он планировал демонстрировать поведение рыцаря, сопровождающего свою даму на официальной прогулке, человек не выдержал и рассмеялся.

Селестия, несомненно, была великолепной. И очень ему нравилась.

— Доблестный мой рыцарь, — чуть укоризненно произнесла ушедшая на несколько шагов вперёд аликорна, останавливаясь и оборачиваясь через плечо, — собираешься ли ты простоять здесь весь день, или всё же согласишься сопровождать свою принцессу?

— Прости, — с улыбкой на лице ответил человек, торопливо догоняя её, — я просто испугался, что от мощи твоего Кантерлотского Гласа в моей броне могли ослабнуть застёжки!

— А может… — тихим шёпотом произнесла принцесса, наклоняясь к его уху, — ты просто воспользовался случаем полюбоваться на мой зад? — и тут же выпрямилась, ехидно ему подмигнув.

Сочетание оглашения официального указа прямо посреди городской улицы и последовавшего за этим ну очень откровенного флирта окончательно победило самоконтроль Анона: он расхохотался, не обращая внимания, как звенит на его сотрясающемся от смеха теле броня. Через несколько секунд к его хохоту присоединился смех аликорны, и пускай даже она сейчас смеялась над ним, серебристый колокольчик её смеха показался человеку самым замечательным звуком, который он когда-либо слышал.

Не задумываясь более ни о чём, он протянул руку, опуская ладонь на холку аликорны, и ласково погладил её. Смех принцессы тут же сменился на более тихое хихиканье, а затем на ещё более тихий вздох наслаждения. Ощущение от прикосновения ладони к бархатно-мягкой шёрстке, по контрасту с прохладной и твёрдой броневой пластиной наруча, прикрывающей кисть его руки снаружи, оказалось невероятно успокаивающим и умиротворяющим, и ему пришлось всерьёз побороться с самим собой, чтобы через несколько секунд всё же убрать руку.

Селестия, почувствовав, с какой неохотой пальцы человека покидают её гриву, раскрыла крылья и, нежно обхватив спину человека одной из своих оперённых конечностей, прижала его к себе, вынудив его руку вернуться обратно на основание своей шеи.

— Вот так лучше будет, — тихо фыркнула она.

— Знаешь, — тихо произнёс Анон, поглаживая её плечо, — пони могут заметить, если мы продолжим заниматься этим прямо посреди улицы…

— Заметить — что? — изобразила удивление аликорна. — Они видят, что храбрый рыцарь защищает их принцессу, не отходя от неё ни на шаг!

— Пусть будет так, как ты пожелаешь, моя принцесса! — прошептал человек, наклонившись к её уху, и провёл ладонью снизу вверх по шее, зарываясь пальцами глубоко в гриву.

Задрожав от возбуждения от того, что горячее дыхание мужчины защекотало внутренность её ушка, Селестия хихикнула, словно кобылка-школьница, и игриво оттолкнула его. Да, отдельные прикосновения во время прогулки были допустимы, но по-настоящему ласкать друг друга у всех на виду всё же не стоило. Нет, она не была рассержена, просто, пожалуй, для одного утра они уже получили вполне достаточно впечатлений.

Двигаясь бок о бок, они дошли до дверей пекарни. Стоило зайти внутрь, как их тут же окружили восхитительные ароматы свежего хлеба и выпечки, и животы парочки одновременно забурчали, напомнив о том, что утренний чай был уже довольно давно.

Разумеется, как и в большинстве городских пекарен, эта имела небольшой зал со столиками, где любой желающий мог откушать свежекупленных сладостей — пускай большинство покупателей, разумеется, всё же предпочитали унести покупки к себе домой.

— Ты займи место, а я сделаю заказ, — произнёс Анон, поворачивая к прилавку с кассой. Задержавшись на шаг, он обернулся — Яблочные оладушки взять, да? — в прошлые посещения этого магазина Селестии вроде бы понравились именно они.

— И чай Даржилинг, пожалуйста, — ответила Селестия, оглядывая миниатюрный зал.

Два из пяти столиков были заняты, и аликорна решила, что ей будет комфортнее есть на свежем воздухе. Приняв такое решение, она присоединилась к остановившемуся возле прилавка человеку.

Заказ был готов очень быстро: огромное блюдо с яблочными оладьями, которое он не смог бы удержать одной рукой, и небольшая картонная коробка — не столь уверенный в своих вкусах, человек заказал комплект пончиков с разной начинкой. Окинув взглядом разноцветные пончики, Анон опустил руку на бедро… и замер. Только в этот момент до него вдруг дошло, чем неудобна его сверкающая броня — карманов на латных штанах предусмотрено не было.

Почувствовав себя полным дураком, он застонал и жалобно обратился к продавцу:

— Можно я занесу битсы завтра? Забыл кошелёк в замке!

Катастрофой его ошибка, в общем-то, не была: Анон посещал эту пекарню как минимум раз в неделю, покупая разные вкусности то для Селестии, то лично для себя, и был хорошо известен как хозяевам заведения, так и прочим работникам. Но сам факт того, что он выставил себя дураком… да и необходимость возвращаться в магазин просто чтобы заплатить — немало подпортили настроение.

Впрочем, пекарь на его слова просто рассмеялась и махнула копытом, отметая извинения.

— Не беспокойтесь, — игриво заявила Селестия, кивнув в сторону человека, — я знаю, где он живёт!

Хихикнув, кобыла за прилавком снова махнула копытом и убежала на кухню, возвращаясь к выпечке.

— Ну что, выбрала место? — спросил Анон, в свою очередь оглядывая зал.

Кивнув, аликорна направилась к выходу на веранду, человек, держа в руках тарелки и чашки, последовал за ней, и вскоре они устроились за столиком в тени навеса.

Селестия магией поднесла ко рту оладью, укусила её и аж застонала от наслаждения. Вкус сладкого теста, печёных яблок, ягодного сиропа, которым оладья была полита сверху — удовольствие было просто-таки невероятным! А учитывая, что кушанье приготовили всего несколько минут назад… И лишь дожевав первый кусок, аликорна услышала ещё один стон — на этот раз полный раздражения и разочарования. Анон, одной рукой придерживая поднятое забрало, другой безуспешно пытался запихнуть под него уже помятый, с обсыпавшейся глазурью пончик.

Тот, кто создавал броню, явно не предполагал, что носитель доспеха будет есть, не снимая шлема.

Отложив свои лакомства, Селестия перенесла фокусировку магии на более актуальную цель.

Лишь через секунду Анон понял, что его рука уже не испытывает давления от металлической пластины. Золотистая аура волшебства окружала забрало, удерживая его в открытом положении; такая же аура подхватила пончик и, аккуратно разломив его, поднесла к лицу человека.

— Ты не должна меня кормить! — раздражённо выдохнул человек, ощущая себя неуклюжим и бесполезным.

— Я знаю, — ответила аликорна, снова поднося угощение ко рту человека — который на этот раз открыл-таки рот и откусил кусок. Заглянув в коробку, Селестия увидела там шоколадный, коричный, клубничный пончики — и лишь с некоторым трудом подавила желание взять один и для себя. — Но ты скажи, пожалуйста, который пончик тебе подать следующим?

— Вувивный! — с набитым ртом пробубнил Анон. Ухватившись за край скамьи, он сдвинулся вбок, поближе к кобыле, через пару секунд оказавшись вплотную рядом с ней.

Скрежет металла по камню скамьи заставил Селестию вытащить голову из коробки с пончиками — и тут же прямо перед её носом оказалась новая оладушка, удерживаемая за край человеческой рукой.

— Ты чего?..

— Вот, — ответил Анон, поднося оладушку к её рту, — если ты помогаешь мне, значит, и я буду помогать тебе!

Принцесса чуть наклонила голову, продолжая удерживать открытым забрало шлема; их взгляды встретились, несколько секунд аликорна и человек глядели друг дружке в глаза, не отрываясь. Не было ни слов, ни прикосновений — но сами по себе взгляды говорили очень о многом.

Это простенькое действо — когда каждый из них помогал другому донести еду до рта — внезапно оказалось понятной обоим моделью их будущих взаимоотношений. Каждый из них будет зависеть от другого, тем или иным образом, явно или неявно. И в этот момент оказались совсем не важны титулы, неважным стало происхождение, они больше не были бессмертной принцессой и обычным человеком — нет, они внезапно осознали себя равными половинками чего-то единого.

Сквозь лёгкие облака прорвался особенно яркий солнечный луч, заставил ярко вспыхнуть эфемерно-волшебную гриву аликорны и бликами отразился в её глазах; на секунду утратив концентрацию, она выпустила из магического контроля пончик, тут же упавший на стол, и волшебство момента оказалось нарушено.

— Ох… Скажи, у нас на сегодня что-нибудь запланировано? — неуклюже проговорил Анон, отводя от губ аликорны позабытый блинчик.

— Да, к сожалению, — вздохнула принцесса, — сначала решить несколько мелких государственных дел, потом собраться в дорогу, — и, компенсируя своё расстройство, она машинально выудила из коробки черничный пончик.

Бросив взгляд на остаток сладостей, Анон закрыл коробку и засунул её себе в подмышку. Аппетит исчез, мысли метались в голове, сердце торопливо бухало в груди. Поднявшись со скамьи, он нежно погладил плечо Селестии и кивнул в сторону дворца.

— Тогда, наверное, — прошептал он, — нам следует возвращаться.

Он хотел бы произнести сейчас нечто другое, но не мог позволить себе действовать столь импульсивно.

Только что они испытали момент невероятной душевной близости — но это был очень редкий и очень короткий момент. Да, он невероятно любил Селестию, но не мог заставить себя произнести это вслух, выразить свои чувства во всей их полноте. Он мечтал… он просто-таки молился, чтобы аликорна приняла его чувства и призналась, что сама испытывает подобное, но начать разговор на эту тему… Он бы попытался прямо сейчас, но то, что они были среди посторонних, на краю оживлённой городской улицы, делало это невозможным.

Аликорна поднялась со скамьи, выпуская из золотистой ауры шлем своего рыцаря. Сама того не зная, в эту секунду она испытывала те же чувства, что и её спутник. Скажи ей кто-нибудь год назад, что она влюбится в двуногого пришельца из другого мира — она бы рассмеялась от абсурдности этой шутки. Но теперь всё изменилось, и изменилось настолько…

Подхватив со стола блюдо, она направилась в обратный путь.

Молча проделав весь путь до дверей дворца, пара рассталась, каждый из них поспешил заняться своими обязанностями. Селестия должна была убедиться, что за время её недельного отсутствия не разладится управление государственными делами; у Анона тоже были свои обязанности, пусть и не столь важные, о которых тем не менее также следовало позаботиться.

Но хотя физически они были в разных комнатах дворца, душевно они оставались рядом.

Откровенный разговор

Остаток дня был суетливым и для Анона, и для Селестии, чему оба совершенно не удивлялись. Кроме обычных ежедневных обязанностей, каждый из них должен был организовать работу на следующую неделю — пусть даже в большинстве случаев это заключалось в произнесении слов «Меня следующие семь дней не будет на месте, но ты знаешь, что делать!». Но поскольку адресата этих слов каждый раз требовалось найти и отвлечь от того, чем он в этот момент занимался, время всё равно уходило.

Пару раз им даже удалось побыть наедине — но это были короткие и мимолётные встречи.

Вернувшись в замок, прежде чем заняться прочими делами, Анон аккуратно снял свой доспех и снова навесил его на манекен. Впрочем, прилагавшийся к броне поддоспешник-гамбезон он оставил на себе — удачно сшитая одежда была лёгкой, удобной, воздухопроницаемой и при этом выглядела как вполне официальный костюм, в котором заниматься обычными дворцовыми обязанностями было даже удобнее, чем в любом другом из его повседневных костюмов.
А ещё, как он полагал, гамбезон сам по себе походил на доспех и подчёркивал его новую должность.

Когда солнце уже склонялось к закату и все дела наконец-то были сделаны, он зашёл в тронный зал для вечернего доклада принцессе. В принципе, человек не был обязан делать это, но хотел воспользоваться случаем встретиться со своей подругой, прежде чем оба отправятся спать. Распахнув тяжёлую дверь, он увидел сидящую на троне аликорну — впрочем, не ту, которую рассчитывал встретить.

— О, Анон, надеюсь я, что день твой был успешен! — приветствовала его принцесса Луна, вставая с трона и спускаясь по ступеням с возвышения.

Младшая из двух сестёр-правительниц, Луна была несколько меньше размерами, чем старшая сестра. Её грива и хвост, выглядящие словно струящиеся и колыхающиеся на невидимом ветру волшебные осколки тёмно-голубого ночного неба с рассыпанными по ним серебристыми точками звёзд, очень хорошо сочетались с ещё более тёмной синевой шёрстки. Пронзительный взгляд бирюзовых глаз остановился на мужчине, на губах заиграла искренняя улыбка.

Отвечая на приветствие, Анон склонил голову.
— Ну, вполне, хотя несколько устал от всей предотъездной суеты, разумеется. Надеюсь, и у вас всё хорошо! — приветливо ответил он.

Да, Селестия и Луна были сёстрами, каждая обладала могущественной магией, но между ними были серьёзные различия. Младшей сестре пришлось провести тысячу лет в ссылке, и последствия этого были всё ещё заметны — она была менее приспособлена к современному социальному и техническому состоянию Эквестрии, старомодно выражалась, удивлялась иногда вполне очевидным вещам… Но так или иначе, была вполне доброй и дружелюбной — хотя некоторые её поступки и высказывания, бывало, казались странными.

— У меня всё в порядке, вельми признательна я за проявленный интерес! — ответила она. — Полагаю я, сестру мою ты ищешь ныне?
— Да, я… хотел пожелать ей спокойной ночи… — сбившись на последних словах, человек внезапно обнаружил, что не знает, что сказать.
— Анон… — Луна повела рогом, и охваченная тёмно-синим сиянием дверь за спиной человека затворилась, — али поведал ты уже о своих чувствах старшей сестре моей?

Прямота заданного принцессой вопроса слегка ошарашила человека; как и все прочие, он знал о способности Луны посещать сны разумных существ (хотя ни разу не встречал её в своих собственных), потому, если она заглядывала в его грёзы, то несомненно заметила, сколь часто возникал там образ её сестры. Смущённый, он прокашлялся и изо всех попытался выглядеть непринуждённо.

— О своих чувствах? — переспросил он.
— Анон, молю, избавь нас ныне от ненужного притворства, — серьёзным тоном произнесла тёмно-синяя аликорна, — всепони во дворце уж знают, что ты испытываешь к ней значительное влечение.
— Я… о-хо-хо… — простонал человек. — Это настолько очевидно?
— Очевиднейше, — твёрдо ответила она, — и сестра моя выглядит столь же увлечённой.

От последних слов аликорны в душе человека взвихрилась сложная смесь тревоги, надежды и нетерпения; пытаясь хотя бы выглядеть спокойным, он снова переспросил:
— Столь же — это насколько?
— Не моё дело — оценивать сестру, но полагаю я, что ты и сам знаешь ответ на свой вопрос. А ежели сомнения тебя гложут, тем более поговорить с ней следует об этом! — последние слова прозвучали практически как приказ.

Посмотрев на строгое, взволнованное лицо аликорны, Анон тяжело вздохнул, повесив плечи. Сегодняшний день измотал его физически и психически; он так и не поужинал, а теперь ещё Принцесса Ночи выговаривает ему за неподобающее обращение с её старшей сестрой. Нет, против Луны он не имел абсолютно ничего — просто так уж вышло, что из-за разницы во времени бодрствования они практически не пересекались. И вот — чувства к Селестии занимают всё больше и больше места в его душе, а младшая из принцесс настойчиво тычет туда своим копытом.

— Удивлена я, если честно, — проговорила тем временем принцесса, — что ты не сделал этого ещё!
— Но я даже не знаю, с чего начать! — пожаловался мужчина. — Она принцесса, практически богиня, и…
— И не переставая нахваливает тебя, когда беседует со мной! Каждый раз, когда мы встречаемся пред подъёмом солнца, я привыкать уж начала, — пробурчала в ответ Луна, ковыряя копытом блестящий мрамор пола. — Я рада за мою драгоценную сестру, разумеется, но кажется для нас обоих будет лучше, коль вы наконец признаетесь друг другу!

Прямота и откровенность младшей принцессы потрясли его; встретившись взглядом с твёрдым взором бирюзовых глаз, Анон пробормотал:
— Это… правда?
— Прислушайся к сердцу своему! — ответила аликорна, чуть улыбнувшись.

О, Анон точно знал, что говорит его сердце. С каждым днём Селестия занимала всё больше места в его мыслях. Проснувшись, он думал о ней; засыпая, он представлял себе улыбку на её прекрасном лице. «Счастье» и «Селестия» в его разуме стали синонимами, он уже с трудом представлял себе, как вообще можно жить без неё.

— Знаешь… — прошептала Луна, склонившись к его уху, — ежели поторопишься, то застанешь её прежде, чем она уснёт…

Эта короткая фраза, брошенная словно невзначай, стала той искрой, что воспламенила решимость мужчины. Коротко и торопливо кивнув, он устремился к двери, распахнул её и побежал по коридору. Кажется, какие-то пони провожали его удивлёнными взглядами — он не обращал на это внимания. Та часть его души, которая требовала, чтобы он признался Селестии в своей любви, и без того уже одерживала верх — и слова Луны обеспечили ей абсолютную победу над поверженной теперь нерешительностью.

Решимость словно на крыльях принесла его к дверям личных покоев Селестии; распахнув дверь, он ворвался внутрь — и замер, тяжело дыша, остановленный открывшимся его глазу зрелищем. Селестия лежала в постели, накрывшись до середины туловища лёгкой простынёй, под головой подушка, под одним из передних копыт — раскрытая книга. И спала.

Человек остановился в дверях — сомнения вновь получили сильный аргумент в пользу переноса разговора. Минутой раньше он был абсолютно готов признаться, сбросить со своей души груз сомнений, открыть своей любимой, насколько она важна для него — но теперь вновь заколебался, стоит ли ради этого будить её?
Он уже повернулся было к дверям, поднимая руку к дверной ручке — и в этот момент Селестия беспокойно пошевелилась. У судьбы, пожалуй, иссякло терпение.

Аликорна слегка потянулась, открыла свои прекрасные глаза и окинула комнату усталым взглядом.
— А… Анон? — удивлённо пробормотала она, слегка поднимая голову и подпирая её копытом. — Что-то случилось?
— Я… — мужчина тяжело сглотнул; в его душе снова столкнулись разнонаправленные эмоции и желания. Наконец, сжав зубы и выпрямившись, он решительно шагнул вперёд. Всё было решено, и отступать больше нельзя! — У тебя найдётся минутка?
— Разумеется, — повернувшись на кровати, Селестия ногой нечаянно смахнула книгу на пол, — я, кажется, задремала, когда читала. Заходи, пожалуйста!

Анон прошёл внутрь и закрыл за собой дверь, отделяя комнату от всего остального мира. Последнее, что бы ему хотелось — чтобы какой-нибудь из гвардейцев увидел его стоящим, засунув голову в комнату принцессы, и подошёл бы поинтересоваться происходящим. Не отрывая взгляда от пола, он в несколько широких шагов подошёл к кровати и сел на пол рядом с ней.

— Селестия, — тихо произнёс человек, не отрывая взгляда от пола, — я хотел сказать тебе… Ты самая добрая и ласковая, самая очаровательная кобыла из всех, с кем я имел счастье общаться. Для меня совершенно не важны наши различия, их вообще не видно на фоне того счастья, что ты мне подарила. Ты — солнце, освещающее мою жизнь, ты взяла меня под своё крыло, дала мне всё, о чём вообще может мечтать человек. Кроме одной-единственной вещи.

Одолевавшая Селестию сонливость внезапно исчезла, мгновенно сменившись горечью. Человек наконец-то поднял взгляд и посмотрел ей в лицо — и аликорна тяжело сглотнула; ей казалось, что рот её забит сухим песком, лишающим возможности произнести хоть один звук; волоски её гривы сами по себе внезапно пожелали торчать в разные стороны, а уши, не повинуясь хозяйке, задрожали.

«Пусть у меня будет то, что нужно ему!» — молча взмолилась принцесса.

— Кроме… чего? — сдавленным голосом, звучавшим чуть тише шороха листвы в саду, произнесла она.
— Я хочу быть с тобой — не как секретарь, не как солдат или офицер, а как твой возлюбленный. Я… — слова замерли в груди человека, когда он увидел, как глаза его собеседницы мгновенно наполнились слезами.

Она моргнула, раз, затем другой, блестящие капли сорвались с её век, скатываясь по белоснежной шёрстке, и Анон почувствовал, что его сердце готово разорваться от боли. Всю душу его мгновенно наполнил ужас — вот сейчас она ответит, что…
И только в эту секунду он заметил, что подрагивающие губы аликорны сложились в улыбку. Протянув руку, он ласково провёл ладонью по её щеке, смахивая слезинку, и улыбнулся в ответ.

Почувствовав на щеке прикосновение тёплой ладони, Селестия не выдержала и, притянув к себе мужчину одновременно ногой и магией, она прижалась щекой к его щеке и расплакалась — от счастья. Всхлипывая, она тёрлась лицом о его лицо, шею, плечо, наслаждаясь прикосновением. Ещё бы — она просто мечтала, что признается ему в своей любви, но боялась — потому что не была уверена в том, что признание вызовет у него что-либо кроме удивления. Она спорила сама с собой, выдвигала аргументы, приводила доказательства и возражения — и вдруг он сам пришёл и сам всё сказал. Это было словно в сказке — той самой, когда герой спасает принцессу, а потом признаётся ей в любви.

Потрясённый такой реакцией, Анон и сам обнял подругу, прижался лицом к её шее и расплакался. Он молча гладил обеими руками волшебную гриву, не находя слов — просто молча разделяя чувства своей возлюбленной.

Казалось, прошла вечность, прежде чем она смогла успокоиться и выпрямиться, немного отстраняясь от человека — и его руки, скользнув по гриве, остановились на щеках принцессы.

Наклонившись, Анон прикоснулся губами к губам Селестии и поцеловал — сначала коротким быстрым прикосновением, потом, второй раз, уже плотнее и решительнее, и наконец третий раз — совсем по-настоящему. Прикрыв глаза от удовольствия, аликорна ответила, её горячий язык прошёлся по губам человека, раздвигая их и пробиваясь внутрь. А потом, не разрывая поцелуя, она перевернулась на спину и потянула любовника за собой, ногами и магией прижимая его к груди. После слов человека она чувствовала, словно сбросила со спины вес всего мира, и сдерживаемое было возбуждение вспыхнуло ярким пламенем.

Принцесса, разумеется, подозревала, что Анон воспринимает её отнюдь не как случайную подружку, но полученное из его уст прямое подтверждение невероятно обрадовало её. Чувства, в отличие от привычных государственных дел, куда меньше подвержены логике, и неуверенность мучала её день за днём; не приди человек к ней со своим признанием, она бы сочла эти мучения бесконечными.

Тем временем человек, пойманный сильными ногами возбуждённой принцессы, продолжал свой поцелуй, играя языком с языком подруги, и одновременно руками ласкал покрытые белоснежной шёрсткой спину и шею. Удерживаемый плотными объятиями, он едва мог пошевелиться — впрочем, высвобождаться он не собирался, ему и здесь было просто замечательно. Впрочем… может быть и лучше! Упёршись коленом в постель, Анон оттолкнулся изо всех сил.

Мир вокруг Селестии перевернулся, и внезапно она обнаружила, что лежит верхом на своём любовнике. Сердце её забилось ещё быстрее, ноздри сами собой расширились, чтобы впустить в лёгкие ставший почему-то куда более горячим воздух — человек показал себя удивительно сильным, одним движением с лёгкостью перевернув её и себя, и пламя желания вспыхнуло в ней ещё ярче. Изогнув шею и наклонив голову, она ухватилась губами за верхний край его одежды.

Анон, просунув руку между своим животом и животом кобылы, чтобы расстегнуть ремень и избавиться от серьёзно мешающих ему штанов, ощутил среди мягкой шёрстки что-то очень тёплое, упругое и податливое; ласкающее движение его пальцев вызвало у аликорны счастливый стон. Он, сам того не планируя, прикоснулся к очень важному местечку на теле своей подруги, и, разумеется, тут же начал ласкать очень приятное на ощупь вымечко. Теперь уже и ему становилось жарко.

— Ты… хочешь посмотреть поближе? — выдохнула аликорна, прервав усилия по раздеванию любовника.

Анон кивнул — возможно даже чересчур торопливо, и ощутил, как горячая кровь приливает к его лицу. Селестия, очень осторожно, тщательно следя, чтобы не зацепить любовника копытом, подтянула ноги под себя и поднялась, нависая над человеком, а потом, взглянув вниз, зажгла рог — и магическая сила тут же стянула с человека штаны.

Быстрота, с которой нижняя часть одежды покинула его тело, ничуть не удивила Анона; освобождённый от давления ткани член тут же гордо встал торчком. Человек, путаясь в пуговицах, принялся торопливо сдирать с себя куртку гамбезона — удобная в ношении одежда, как выяснилось, не предполагала, что её хозяину может потребоваться быстро от неё освободиться; Анон старался изо всех сил, но внезапно замер, когда стоящая над ним кобыла переступила на месте и повернулась.

Сердце грохотало в груди Селестии, когда она, развернувшись на месте, поставила копыта задних ног по сторонам головы человека и замерла, глядя в сторону. Сейчас она делала то, о чём давно мечтала — и при этом не могла не покраснеть от одной мысли о том, чем сейчас занимается, подставляя под взгляд своего любовника низ живота и пах.

Открывшийся Анону вид оказался поистине божественным: белоснежная шёрстка живота, более тёмное вымечко, влажные, подёргивающиеся губки… Торопливо сорвав с себя и отбросив в сторону одежду, он присел на кровати, приблизившись лицом к щёлке своей подруги; сначала его ноздри ощутили сладкий, возбуждающий аромат, а затем исходящий от неё жар словно опалил его щёки.

Почувствовав кожей дыхание человека, аликорна задрожала; подогнув передние ноги, она опустилась грудью на постель и обернулась через плечо, пытаясь увидеть своего партнёра — но из-за разницы в размерах не увидела, разумеется, ничего выше середины его бёдер. Твёрдо пообещав себе, что в следующий раз обязательно поменяется с ним местами, кобыла прикрыла глаза и тихонько качнула крупом из стороны в сторону.

Протянув руку, Анон осторожно обхватил ладонью одну из оказавшихся перед его лицом молочных желёз. Ощущения были одновременно похожими на те, что он испытывал, прикасаясь к женской груди, и одновременно разительно отличающимися — но в любом случае невероятно приятными и возбуждающими. Мягкая, податливая тяжесть на его ладони просто-таки умоляла о ласке — он нежно погладил кончиками пальцев тёмный сосок, чуть-чуть сдавил его — и губки, покрытые поблескивающими соками, тут же радостно приоткрылись в предвкушении. Не в силах сдержаться, человек прижался к ним губами — губки тут же раскрылись снова, выставляя навстречу его языку жаждущий внимания, твёрдый и возбуждённый клитор; обильно текущие соки щекочущей струйкой закапали ему на грудь. Кобыла фыркнула и задрожала, сладкий, почему-то отдающий свежей травой вкус наполнил его рот. Отставив одну руку назад и опершись ею на постель, человек принялся ласкать одновременно вымечко кобылы другой рукой, и губки с клитором — языком.

Селестия вцепилась зубами в нижнюю губу, сдерживаясь, чтобы не прижаться задом к лицу любовника изо всех своих немалых сил, и лишь немного покачивалась взад-вперёд. Жеребцы крайне редко уделяли внимание такому способу доставить удовольствие своим особым подругам, человек же ласкал её нежно и с энтузиазмом; желая дать в ответ хоть что-то, она изо всех сил склонилась, оборачиваясь назад — и всё же смогла увидеть между бёдер человека его возбуждённое мужское достоинство. Потянувшись волшебной аурой к торчащему члену, она принялась гладить его.

Возникшее в паху странное ощущение так удивило Анона, что он прервал ласки в попытке понять, что же происходит — и увидел вокруг своих чресл сияние магии Селестии. Ощущение от волшебства было странным, отнюдь не неприятным, просто абсолютно непривычным. Что-то типа упругой струи тёплой воды. Осознав, что именно происходит, человек вернулся к прерванному занятию, снова обхватив губами вздрагивающий от каждого прикосновения клитор.

От его движения аликорна ахнула, её магия замерцала, исчезая и снова возникая; белоснежные бёдра дрожали всё сильнее, и наконец удовольствие победило самоконтроль принцессы: задние ноги задрожали и согнулись, резким движением прижимая пылающую желанием щёлку к лицу человека. Его оральные ласки были великолепны, но ей уже хотелось большего. Сконцентрировавшись и вернув себе контроль над магией, аликорна сдвинула человека назад, вытаскивая его из-под себя.

Повернувшись на бок, Анон предплечьем вытер мокрое лицо и посмотрел на кобылу — он был совсем не против довести её до первого оргазма и чисто оральными ласками, но у Селестии явно были другие планы. Полюбовавшись немного на блестящие из-под полуприкрытых от удовольствия век глаза подруги, он кивнул и поднялся на ноги, пристраиваясь к аликорне сзади.

Селестия, продолжая глядеть на человека через плечо, ещё выше задрала хвост, ощущая, как по её бёдрам стекают струйки влаги. Она знала, что сейчас произойдёт, была к этому вполне готова, но последние секунды ожидания казались невероятно долгими… и вот оно, мягкое прикосновение, словно что-то скользнуло по её губкам сверху вниз и тут же обратно. Потом ещё одно прикосновение, к самой серединке… и она не выдержала.

— Пожалуйста… — умоляющим тоном прошептала аликорна. — Пожалуйста, продолжай!

И, словно реагируя на эти слова, человек надавил, плавным движением погружаясь в горячие, жаждущие глубины. Селестия напрягла задние ноги, готовясь встретить его усилие, и издала тихий стон удовольствия. А великолепный член инопланетного жеребца входил всё глубже, его волшебные сильные руки обхватили фланки кобылы… и вот, наконец, ещё одно горячее прикосновение — когда чресла Анона прижались к крупу кобылы.

Изо всех сил прижавшись к горячему, невероятно мягкому и пышному заду, обнимая широкие бёдра, мужчина сделал паузу — и столь же плавно начал выходить, ощущая, как внутренние мускулы его невероятной подруги пытаются удержать его член внутри, словно ни за что не желая с ним расстаться. Вытащив примерно половину своей длины, он на секунду замер — и тут же снова вошёл до упора. Глубокий, горловой стон, который это движение вызвало у аликорны, прозвучал словно музыка, призывающая его к продолжению, и он подчинился, снова повторяя своё движение, потом ещё и ещё раз, входя в ритм.

Ощущения, которые в этот момент испытывала Селестия, были воистину великолепными, и она, подчиняясь им, начала встречные движения, словно надеваясь на неторопливо входящий в неё член и сжимаясь на месте, когда он выходил. И эти прикосновения — каждый раз, когда мужчина входил до упора, его мошонка словно ласкала её клитор…

В прошлый раз всё было внезапно, неожиданно и словно само собой; на этот — их близость началась с признания в любви, и они сами отбросили все условности, что сдерживали и разделяли их, вознося простое казалось бы соитие до уровня божественного ритуала.

Аликорна изо всех сил пыталась отплатить удовольствием на то удовольствие, которое сейчас дарил ей человек; при каждом его движении она напрягалась, обнимая влагалищными мускулами его восхитительно длинный член… Но ещё были руки, сжимавшие её круп именно так, чтобы вызвать максимум наслаждения в её личных солнышках, и горячее дыхание за спиной, звуки которого так возбуждали, что она сама никак не могла сдержать стонов удовольствия!

Издаваемые принцессой при каждом его движении звуки казались Анону великолепной симфонией, и под них его движения сами собой становились всё быстрее и сильнее; в его груди вскипал жар, и понукаемый этим пламенем, человек ухватился за основание великолепного хвоста словно за рычаг, входя в свою подругу, словно плуг в мягкую землю. Да, он мечтал повторить их первую встречу, но сам не ожидал, что это повторение окажется настолько прекрасным.

Полностью отдавшись происходящему, Селестия встречала каждое движение человека яростным движением своего крупа. Как и её любовник, она сейчас думала о предыдущей их встрече и радовалась её повторению. Прогибая спину, отвечая на каждую ласку человека, она ощущала, как невидимая связь любви сближает их.

В спальне не звучало ни слова, лишь хлопки соприкасающихся тел, стоны и вздохи; двоим искренне любящим друг друга существам, наслаждающимся близостью, сейчас не нужны были слова. И близость их была не животным совокуплением самца и самки, а нежным соитием любовников.

Анон мечтал, чтобы счастье обладания продолжалось вечно — но его тело жило по другим законам, само собой ускоряя движения, и ощутив подступающую огненную волну, человек лишь заскрежетал зубами, не в силах удержаться. Ему очень хотелось, чтобы прекрасная аликорна достигла оргазма одновременно с ним, но на этот раз, похоже, была не судьба. Зажмурившись, тщетно пытаясь сдержаться, он вцепился в бёдра своей возлюбленной...

— Я… в меня! — простонала Селестия, почувствовав происходящее.

Услышав эти слова, Анон подчинился. Его движения стали стремительными и яростными, когда на последней секунде соития он отпустил все тормоза. Его любимая просит — и он сделает так, как ей хочется! Изо всех сил вцепившись в пушистые бёдра, он сделал несколько стремительных движений — и наконец яростным движением вошёл на всю свою длину, извергая семя в горячую и тугую глубину влагалища аликорны.

Когда движения человека внезапно стали ещё более интенсивными, Селестия успела удивиться — но в следующий момент горячая струя глубоко внутри полностью победила весь её самоконтроль. Волна счастья накрыла её, перед глазами вспыхнул ослепительный свет, аликорна запрокинула голову и взвыла, заливая живот любовника потоком соков, вырвавшихся из судорожно сокращающегося влагалища. Утратив власть над своими мышцами, она, дёрнувшись назад, повалилась на круп, придавливая Анона и садясь на него сверху, словно на подушку. Через пару секунд, осознав, что натворила, она вяло попыталась приподняться, но словно превратившиеся в желе ноги не торопились подчиняться её желанию.

К счастью, похоже, что человеку её неуклюжесть не повредила: слабо хихикнув, он поднял руку и похлопал её по фланку.
— Ох… прости меня… — перехваченным голосом, ощущая, как её щёки наливаются жаром и, несомненно, становятся пылающе-алыми, прохрипела она. — Ты как, цел?

Анон, на которого вдруг села целая лошадь, пусть и волшебная (а также волшебно красивая и очень любимая), обнаружил, что вполне способен перенести эту тяжесть. Благодарить за чудесное спасение стоило, несомненно, мягчайшую перину на королевской кровати, принявшую на себя основной вес. Сдержав приступ хохота, он всё же хихикнул и улыбнулся испуганной подруге — пускай завершение любовной сцены вышло неожиданно внезапным и внезапно смехотворным, в целом он был вполне доволен происходящим.

Титаническим усилием, собрав остатки сил, Селестия всё же поднялась на дрожащих ногах, чтобы перестать расплющивать своего любовника.
— Клянусь… со мной такое впервые, раньше никогда… — прошептала она, не в силах встретиться взглядом с человеком.
— Ох… кхе-кхе… ты наверняка говоришь это всем своим жеребцам! — поддразнил её Анон, кое-как принимая сидячее положение.

Мокрые от пота, помятые и взъерошенные, любовники несколько секунд молча смотрели друг на дружку. То, что началось с внезапного признания и переросло в жаркие объятия, завершилось сценой из дешёвой комедии — по крайней мере так ощущал происходящее человек. Принцесса кое-как слезла с постели, сделала несколько запинающихся шагов в сторону ванной, а в следующую секунду Анон ощутил, что его окружила волшебная аура.

— Что за?.. — удивлённо произнёс он, глядя на обернувшуюся в его сторону Селестию.
— Мне очень хочется поваляться с тобой в постели, — хихикнула та, — но нам обоим просто необходимо принять душ! — и с этими словами она подняла человека в воздух и потянула вслед за собой в ванную комнату.

Улыбнувшись, Анон протянул руку сквозь волшебный ореол и погладил её по плечу, потом обернулся к разгромленной постели, скользнул взглядом по прикрытому шторами окну, сквозь которое в комнату пробивался яркий солнечный луч… и удивлённо захлопал глазами. Даже в том расслабленно-счастливом состоянии, в котором пребывал его мозг, мужчина осознал неправильность происходящего.

— Смотри, солнце… — удивлённо произнёс он, потыкав рукой в бок своей подруги, и указал в сторону окна.
— Сол… — запнулась Селестия, внезапно осознав, на что именно указывал человек.

Потеряв контроль над телекинезом (и не заметив раздавшегося тут же глухого «бум!»), она с выпученными глазами и отвисшей челюстью глядела в сторону окна, торопливо нащупывая в мозгу своё заклинание для управления дневным светилом. Что она натворила?! За все века с ней такое случалось лишь один раз, да и было это в те далёкие времена, когда она была юной, легковозбудимой и страстной кобылкой…

— Похоже, случилось что-то неподобающее… — протянул Анон, поднимаясь на ноги и потирая ушибленную задницу.
— Луна меня прибьёт, — ответила принцесса, торопливо заталкивая солнце за горизонт.

Ласковые руки человека обняли её за шею.
— Не беспокойся, мы потом придумаем, что ей сказать…

Тихое отбытие

Разумеется, неожиданный восход солнца в неурочный час достаточно быстро связали с появлением Анона возле личных покоев Селестии непосредственно перед событием, и самой обсуждаемой во дворце темой стал выбор старшей принцессой нового фаворита. В общем-то и до того слуги и гвардейцы поговаривали, что аликорна и её секретарь как-то чересчур фамильярничают, но когда происходящее получило такое подтверждение…

Так что факт скорого отбытия Селестии (в сопровождении её нового рыцаря, разумеется) в очередную, совершаемую каждые полгода инспекционную поездку по Эквестрии был очень уместен (ну или неуместен — в зависимости от того, с кем вы говорите) для того, чтобы шум от невероятного небесно-постельного события успел угаснуть.

Учитывая, что поезд должен был отправиться с Кантерлотского вокзала в полдень, Селестия и Анон, невзирая на усталость от бурно проведённой ночи, с самого утра развили интенсивную деятельность по подготовке к немедленному отъезду. И принцесса, и её помощник прекрасно понимали, что любая задержка будет, кроме серьёзного нарушения протокола, ещё и подтверждением скандальных слухов, которые вполне могут выйти за пределы дворца. Так что, быстро приняв утренний душ, парочка торопливо спустилась в банкетную залу для завтрака.

— Как думаешь, — спросил Анон, вышагивая рядом с аликорной, — не чересчур ли многие пони сегодня… захотят задать вопросы о происходящем?

От его внимания не ускользнуло, что прибиравшаяся в одной из комнат, которую они проходили, горничная захихикала, увидев их вместе, а стоящий на часах гвардеец у дверей явно прилагал немалые усилия, чтобы удержать на лице уставно-серьёзное выражение, так что человек был практически убеждён, что их секрет уже известен абсолютно всем. Ну что же — он признался своей принцессе в любви и в качестве подтверждения получил очень жаркую ночь, теперь пора расхлёбывать последствия.

— Не сомневаюсь, — со счастливой улыбкой ответила Селестия, — что у многих есть вопросы, но вряд ли найдётся достаточно много столь смелых… или столь невоспитанных пони, которые решились бы задать их лично нам. А когда мы вернёмся в Кантерлот, у всех на уме будут уже другие проблемы. Так что не беспокойся.

Анону прежде не приходилось ухлёстывать за пони, да и за принцессами, разумеется, тоже, так что он не представлял себе, что стоит ожидать. Насколько он понимал, ничего особо запретного в межвидовой связи эквестрийцы не видели, но всё равно неизвестность беспокоила его. Меньше всего человеку хотелось, чтобы из-за интрижки с подчинённым пострадала репутация одной из самых могущественных пони, обитавших в этой стране.

Обратив внимание на его сомнения, Селестия замедлила шаг.

— Серьёзно, не беспокойся, — повторила она. — Пусть я и принцесса, но это не значит, что для меня запретны обычные отношения. Звёзды свидетели, любовь может прийти к кому угодно, включая и аликорнов!

Анон поднял было руку, собираясь возразить, но затем передумал.

— Ладно, ты, пожалуй, права.

Селестия с улыбкой кивнула.

— Честно говоря, на всём свете есть лишь несколько созданий, которые могли бы доставить нам неприятности, но я и с ними справлюсь!

— И кого же, моя драгоценная сестра, сейчас ты имеешь в виду? — прогрохотал откуда-то сзади голос, вынуждая парочку торопливо обернуться.

В нескольких шагах позади из-за угла, сонно пошатываясь, появилась принцесса Луна. Встретить её утром засыпающей на ходу было не такой уж экзотикой, но сегодня младшая из диархов выглядела особенно усталой, с тёмными мешками под глазами и ещё более, чем обычно, неуверенной походкой.

Сделав несколько шагов, ночная принцесса приблизилась, хмуро глядя на старшую сестру и практически игнорируя стоящего рядом человека.

— Л-Луна, у тебя всё в порядке? — ошарашенно пробормотала Селестия, поражённая её внешним видом и настроением.

— Нет, — коротко ответила Луна, останавливаясь перед ней, и мрачно пояснила: — Мне пришлось объяснять всем, почему солнце вновь оказалось на небе, когда его уже убрали на ночь, а потом ещё и удерживать стражников от того, чтобы броситься тебе на выручку, так что эта ночь совершенно меня вымотала!

— Я… — начал было Анон, сбившись со слова, когда младшая принцесса перевела на него пылающий гневом взгляд. Он, разумеется, не планировал её разозлить… однако же получилось. — Спасибо…

— Хотя я, несомненно, довольна тем, что вы сподобились-таки перебороть себя и признаться в своих чувствах, пожалуйста, воздержитесь впредь от нарушения небесного порядка! — фыркнула младшая аликорна. — Мало того, что мне пришлось всю ночь терпеть суету слуг и стражников, но к визиту Дискорда я не была готова!

— Луна, — напряглась Селестия, услышав имя хаотичного божества, — это уже не смешно.

— Да, мне было совершенно не смешно, когда он заявился и принялся в своём стиле комментировать происходящее, — отрезала ещё более раздражённым тоном аликорна. — Учитывая, что я объявила всё происходящее очередной его шуточкой, когда успокаивала впавших в истерику служанок, мне совершенно не захотелось смеяться, когда он заявился и начал высказывать мне свои претензии.

У Анона от её слов по спине пробежала толпа холодных мурашек.

— Он очень рассердился?

— Нет, скорее его позабавила причина нарушения нормального порядка движения светил, — ответила Луна, с видимым усилием подавившая зевок, после чего направилась было куда-то вперёд — чтобы на следующем же шаге быть остановленной движением белоснежного копыта.

— Ты что, рассказала ему? — старшая аликорна была явно поражена.

— А что мне оставалось делать? Начни я отрицать, он бы тут же сам заявился к тебе, чтобы лично расспросить тебя о происходящем, — проворчала ночная принцесса, отодвигая в сторону ногу старшей сестры, — так что я приложила все усилия, чтобы удержать его от этого.

Селестию, разумеется, отнюдь не обрадовало происходящее, но никакой возможности исправить что бы то ни было уже не было. Они с Аноном действительно устроили небесное представление, вызвав у множества пони закономерный вопрос — «что же произошло?». Глубоко вдохнув, она задержала дыхание, успокаиваясь, и медленно выдохнула.

— Я очень благодарна тебе, сестра, и извиняюсь за причинённые неудобства, — вздохнула она, обнимая младшую аликорну. — Я поговорю с ним, и возможно сумею убедить не продолжать представление.

— Это будет мудро с твоей стороны, — пробурчала Луна. — А теперь, если у тебя нет никаких важных тем для разговора, я откланяюсь. Меня постель ждёт! — и, бесцеремонно отодвинув в сторону старшую сестру, поковыляла дальше по коридору.

Подождав, пока замученная работой и неприятностями аликорна скроется за следующим поворотом, Анон наклонился к уху Селестии и прошептал:

— Надо, наверное, сделать для неё что-нибудь хорошее. Мы ведь действительно устроили ей неприятности.

— Ты, конечно, прав, — столь же тихо ответила Селестия, — но это, разумеется, не первый раз, когда одна из нас прикрывает другую. Когда мы были моложе, мы обе любили похулиганить.

— Напомни мне расспросить тебя об этом, — хихикнул человек, испытывая облегчение от того, что сёстры, устраивающие друг дружке мелкие неприятности, оказывается, далеко не уникальное событие. — Но, знаешь, нам серьёзно стоило бы что-нибудь слопать до отъезда.

— Да, разумеется. А после завтрака я пошлю одного из слуг, чтобы помочь тебе с багажом. Не забудь, мы будем в дороге почти две недели, так что собирайся соответственно, — и Селестия продолжила путь в сторону обеденной залы.

Прогнав из головы мысль о разговоре с Дискордом о событиях прошедшей ночи, Анон принялся размышлять о том, что ему потребуется в дороге. Ему не приходилось часто путешествовать по Эквестрии; в отличие от принцессы, обходиться без одежды он не мог — с другой стороны, не стоит брать больше, чем две-три смены одежды, они едут не в глушь, и всегда найдётся кому отдать ношеное в стирку. Так что груз его будет не чрезмерно тяжёлым… ах да, ещё и броня.

— Посоветуешь, что мне стоит взять с собой? — обернулся он к своей гораздо более опытной подруге.

— Не забудь тёплые вещи. Даже в самое тёплое время года в Кристальной Империи и окружающих её северных землях не особенно жарко. С другой стороны, пижаму с начёсом можно не брать, — последние слова сопровождались подмигиванием и кокетливой улыбкой.

Анон нахмурился… и в следующую секунду до него дошло.

— В смысле, мы будем спать в одной постели? — удивлённо прошептал он.

— А почему бы и нет? В любом случае достаточно скоро все всё поймут, а Кейденс, готова поспорить на оба моих солнышка, так и вообще раскусит нас с первого взгляда, у неё дар замечать возникающие между существами романтические порывы, — хихикнула Селестия.

— Логично, — признал человек, всё ещё в сомнениях от перспективы в открытую ночевать вместе. — Главное, чтобы она скандал не устроила.

— Кейденс? Да она будет в восторге! Её титул — Принцесса Любви — это не формальность, она действительно радуется, когда видит любящие друг друга пары. Худшее, что может случиться — это она кинется обнимать тебя и завалит советами и пожеланиями счастья!

Хохоча на ходу, парочка прошла по дворцовым коридорам и в итоге достигла своей цели, обеденной залы. Важное преимущество обитания во дворце — можно заказать на кухне практически что угодно, и опытные повара это тут же и приготовят; впрочем ни принцесса, ни её ассистент не имели привычки роскошествовать и гурманствовать.

После короткого разговора с официантом Селестия получила своё блюдо с блинчиками, политыми кленовым сиропом и накрытыми пышной шапкой взбитых сливок, Анону достался омлет и картофельные оладьи.

Разговаривать во время еды не хотелось ни одному из них, оба были погружены в раздумья о грядущем дне. То, что Луна ни на секунду не сомневалась в том, что они отдадутся прошлой ночью своим желаниям, достаточно их смутило, но то, что её стараниями Дискорд тоже был об этом осведомлён, было уже тревожным моментом. Драконэквус был существом относительно безвредным (по крайней мере последнее время, раньше его стараниями случались те ещё бедствия), но обожающим смешные только с его точки зрения «шуточки».

Человек слопал большую часть доставленной ему еды, принцесса вычистила свои тарелки до блеска; поблагодарив официантов и повара, они разделились, пусть лишь ненадолго — до отбытия поезда оставалось не более часа. Хотя основная часть подготовки была проведена загодя, но события прошедшей ночи и утра уменьшили запас времени, и следовало поторапливаться.

— Встретимся во дворе! — воскликнула Селестия, торопливо убегая в сторону своих комнат.

Анон, кивнув и помахав рукой ей вслед, направился к своему жилищу. Он не знал, что именно требовалось взять с собой аликорне, поскольку ни разу не участвовал ещё в её поездках, но расспрашивать не стал — незачем. Возможно, ей надо было прочитать поступившие только что срочные письма; а может быть, отдать какие-то срочные распоряжения охране — в любом случае, человек был уверен, что принцесса не опоздает. А вот он…

Ворвавшись в свою комнату, он замер и досадливо сморщился — первым, на чём остановился его взгляд, был манекен со сверкающим доспехом. Не то чтобы подарок принцессы был особенно тяжёлым, но вот громоздким и достаточно неудобным в переноске — это точно. Впрочем, ему пообещали прислать помощника, так что надо заняться всем остальным — и Анон полез в шкаф за сумкой…

— Кхе-кхе! — прозвучало у него за спиной через секунду после того, как он зарылся в гардероб. — Принцесса упоминала, что кое-кому здесь потребуется помощь?

Человек даже и не предполагал, кого именно прислали ему в помощь, но сейчас не было времени для выяснения подробностей, поэтому он, не прерывая своих поисков, ответил:

— Да, если вы возьмёте мою броню и доставите её к поезду, я буду очень признателен!

— А как насчёт всего остального? — спросил неизвестный всё ещё собеседник, как-то странно произнеся последние слова.

— Я… гм… думаю, как-нибудь сам справлюсь! — ответил Анон. Он, наконец-то, нашёл, куда делась его сумка — она пряталась под праздничным флагом, завалявшимся в шкафу с предыдущего празднования Летнего Солнцестояния, ухватив её, человек выпрямился, обернулся… и замер.

Рядом с манекеном, разглядывая его, стояла странная химерическая фигура: высокое и тонкое змееобразное тело на не совпадающих по форме ногах, с головой, украшенной несимметричными рогами… да, передние… руки? Лапы? В общем, тоже поражали своей неуместностью. Анон видел Дискорда на картинках, на витраже в тронной зале — а вот теперь сразу же понял, что сподобился личной встречи.

— Очень экстравагантное облачение, — хихикнул Дискорд, запуская отдельные элементы доспеха по орбитам вокруг себя, — вот уж не знал, что люди так любят блестящее.

— Это подарок! — обиженно возразил человек, выхватывая из воздуха пролетающий мимо шлем. — И вовсе не такой уж он блестящий!

— Подарок? — ехидно улыбнулся Дух Хаоса, задирая бровь. — А позвольте-ка спросить, кто же одарил вас столь необычной бронёй? Ох, нет, не надо, не говорите, я догадался! — он снова хихикнул, с ещё более ехидным видом. — Её имя, наверное, начинается на «Эс» и заканчивается на «тия»?

Человек, кое-как придя в себя, поджал губы. Да, он много раз слышал истории о том, как Дискорд, всемогущее существо космических масштабов, приходит к кому-нибудь, чтобы пораздражать и поглумиться, но настоящая встреча всё же несколько его напугала. Насколько он понял, Селестия с Луной, вдвоём и к тому же вооружённые Элементами Гармонии, едва смогли с ним справиться. И вот теперь повелитель хаоса заявился к нему, поиздеваться, и ничего с этим не поделаешь.

— Да, эту броню подарила мне Селестия. Что, это плохо? — самым спокойным голосом, который смог изобразить, ответил Анон и, подойдя к манекену, водрузил шлем на деревянную голову.

— Ух, да ты обиделся? — с театральным изумлением произнёс Дискорд. Щёлкнув пальцами, он заставил все детали доспеха молниеносно занять подобающие места на манекене, после чего обернулся к человеку и одарил его странной, однозубой улыбкой. — А я-то думал, что после столь хаотичной ночи ты будешь в благодушном настроении!

Ага, вон оно, подумал Анон, эта химера наконец-то перешла к основной цели своего визита. Из всех обитателей Эквестрии Дискорд был последним, с кем он стал бы обсуждать свои отношения. Придётся очень тщательно выбирать слова… С другой стороны, пусть это существо многократно превосходит его по всем параметрам, убегать — недостойно. В конце концов, у него получилось подружиться с тремя из четырёх эквестрийских Принцесс, может, и с Дискордом получится приемлемо?

— Знаешь, если ты пришёл просто поболтать, давай отложим, а? Я охотно с тобой пообщаюсь, но наш поезд скоро уходит! — терпеливо произнёс человек и, сняв с манекена шлем, надел себе на голову и посмотрел на собеседника через поднятое забрало.

— Торопишься? — хихикнул Дискорд и щёлкнул пальцами. — Пфе, время — это просто, у нас с тобой масса времени!

Анон не понял, что имел в виду Дискорд, но первый же взгляд в окно на застывших в полёте птичек всё пояснил. Переведя взгляд на свои часы и обнаружив неподвижность секундной стрелки, человек нахмурился. Этот бог просто остановил время, чтобы поболтать, и испортил такой шикарный повод избежать разговора — а других, пожалуй, и не осталось.

— Ну да, ну да, — вздохнув, признал поражение человек, — мы с Селестией теперь пара. Но я совершенно не понимаю, какое тебе до этого дело? — изображая твёрдость воли, он выпрямился и скрестил на груди руки.

Дискорд вперил в него взгляд своих странных глаз:

— Мне не было бы до этого никакого дела, если бы Луна не обвинила меня в том, что вы устроили с солнцем прошлой ночью! И если бы сама она не проболталась о ваших шалостях, — в воздухе повисло призрачное изображение головы Луны с карикатурно высунутым, торопливо трясущимся языком, — я бы и сам всё достаточно быстро выяснил. Не каждую ночь, знаешь ли, солнце вдруг само собой вылетает из-за горизонта!

— Да, разумеется… Я извиняюсь. Но… — Анон замолчал, набираясь решимости, — Пожалуйста, не надо делать это поводом для шуток. Я действительно люблю её и, насколько могу видеть, она разделяет мои чувства.

— А может, ты просто извращенец, которому нравится приставать к принцессам? И до тебя такие случались, знаешь ли! — наклонив голову, Дискорд ехидно уставился на человека.

Анон был готов защищать себя, но услышав такое, сбился с мысли.

— То есть у неё и раньше были ухажёры?

— Ну, можно их и так назвать, — пробурчал Дух Хаоса, закатывая глаза. — Насколько я знаю, не более дюжины добились хотя бы минимального успеха, но и они в итоге упустили подачу.

Рефлекторно отшагнув назад, человек вскинул руки и сумел поймать летящий в него здоровенный пляжный мяч.

— Но она не была увлечена ими? — не сумев сдержаться, уточнил он.

— Не особо, — махнул лапой Дискорд, — а те, кто сумели добиться хоть какого-то интереса с её стороны, быстро его теряли, когда она понимала, что в основе их чувств было тщеславие. Она одна из самых долгоживущих созданий в Эквестрии, но всегда была удивительно скромной — что возвращает меня к вопросу, с чего вдруг она купила для тебя столь аляповатое облачение.

— Не знаю, — честно признался Анон. Да, броня несомненно была красивой и блестящей — но аляповатой точно не была. Ну, на его вкус. — Возможно, ей пришла в голову такая идея, после того как я рассказал о рыцарях, которые были раньше на Земле. Если ты испытываешь сомнения в правильности её вкусов, может, сам и спросишь?

— Может, и спрошу, — без энтузиазма ответил Дискорд, — но сейчас мне куда интереснее, какие у тебя планы на неё?

— Я люблю её, веришь?

— В каком смысле? — придирчиво вопросил Дух Хаоса.

— Во всех! Она весёлая, добрая, заботливая, нежная, умная… самая лучшая из всех пони, что я встречал! — на одном дыхании ответил Анон, — И мне не важно, принцесса она или нет; будь она хоть портнихой, моё отношение к ней было бы точно таким же!

— А я думал, что только Пинки Пай умеет выдавать такие речи, что аж уши от умиления слипаются, — задумчиво произнёс Дискорд, одним движением руки уничтожая мяч и возвращая шлем на манекен. Зевнув, он добавил: — И ещё, я не предполагал, что этот разговор окажется таким скучным — ни воплей ярости, ни стонов ужаса, и ты даже не потратил и полминуты, чтобы нормально мне представиться!

Человек хотел было ответить резкостью, но сдержался.

— Анон, к вашим услугам, — произнёс он, протягивая руку для рукопожатия.

— Тогда уж сэр Анон, но в любом случае я — Дискорд! — ответил его собеседник, встряхнув руку человека львиной лапой. — А теперь, пока этот разговор не усыпил меня окончательно я, пожалуй, пойду.

Бесцеремонно отвернувшись, он отпустил руку Анона и вышел за дверь, чтобы в следующую секунду внезапно просунуть голову обратно в комнату.

— Надеюсь, твоя подруга не окажется слишком горячей для тебя… — после чего исчез окончательно.

Птицы за окном возобновили свой полёт, часы вновь начали с тиканьем отсчитывать секунды. Пусть встреча с невероятным существом была достаточно короткой, впечатления у Анона остались не самые лучшие — он был сбит с толку и смущён. Сам по себе факт того, что Дискорд заявился высказать претензии за облыжные обвинения со стороны Луны был понятен, но в происходящем явно был ещё один слой.

Бросив попытки понять образ мыслей таинственного существа, человек вернулся к сборам в дорогу.

— Анон? Селестия послала меня помочь вам с багажом! — раздался голос с услужливыми интонациями, и торопливо обернувшийся мужчина увидел просунувшего голову в приоткрытую дверь единорога в дворцовой ливрее.

Улыбнувшись, Анон порадовался тому, что происходящее возвращается к нормальному порядку. Уже скоро, как он надеялся, он со своей любимой отправится в путешествие в сторону Кристальной Империи. Внезапное появление Дискорда было досадным — не потому, что человек испытывал к этому существу какую-либо неприязнь, а просто из-за несвоевременности. Как-нибудь потом, если повезёт и если поможет Селестия, они смогут пообщаться в более приемлемых обстоятельствах.

— Ага, — ответил Анон, — я буду очень благодарен, если вы поможете мне донести этот манекен до двора, а затем до поезда.

Уже через несколько минут, быстро покидав в сумку кое-какую одежду и туалетные принадлежности, Анон в сопровождении волшебника-носильщика направлялся по коридорам дворца к главному входу. Несколько коридоров, пара лестниц, просторный холл — и, к радости человека, вот она, Селестия, стоящая возле ступеней и наблюдающая за вьющимися над парковыми деревьями птичками.

Увидев Анона, принцесса тут же направилась в его сторону, и Анон сразу заметил, что чего-то не хватает. Через пару секунд он осознал: вместо привычной улыбки на лице его любимой было выражение тревожной озабоченности. Подойдя к человеку вплотную, аликорна поблагодарила и отпустила слугу. И лишь после того, как тот ушёл, а необычная парочка направилась в сторону вокзала, принцесса заговорила.

— Может быть это прозвучит глупо, а я просто страдаю от лишних опасений, но скажи мне — не происходило ли с тобой ничего необычного в течение последних часа-полутора? — взволнованным голосом спросила она.

— Ну, если считать необходимость вытерпеть назойливые расспросы Дискорда странным событием, то, пожалуй, что да, — увидев, как на лице его любимой появилась гримаса раздражения, он торопливо продолжил: — Нет, ничего действительно неприятного не произошло, просто он вдруг возник рядом и начал выпытывать о… ну… событиях прошлой ночи.

— Когда встречу его в следующий раз, — пробурчала Селестия, — обязательно напомню, что некоторыми вещами не стоит интересоваться чересчур настойчиво. Он же не был чересчур настойчивым?

— Нет, — отмахнулся Анон, покачав головой, — он, конечно, поиздевался надо мной в своё удовольствие… но под конец, вроде бы, даже пожелал мне удачи.

Селестия нахмурилась, внимательно глядя в глаза любимого.

— Он пожелал тебе удачи?

— Ну… — задумавшись на несколько секунд, человек попытался выразить свою мысль другими словами. — Он пожелал мне удачи с тобой, — пытаясь успокоить свою подругу, мужчина протянул руку и нежно погладил её по щеке. — Честно, в его словах не было ничего по-настоящему плохого!

— Не в этом дело, — опустив взгляд, ответила аликорна. — Мне следовало тут же присоединиться к тебе, как только я ощутила магические возмущения; ты не должен был в одиночестве терпеть его выходки.

— Ну знаешь, — хихикнул в ответ Анон, — каким бы я был рыцарем, если бы не мог самостоятельно справляться хотя бы с некоторыми проблемами, и к тому же я тоже участвовал в том ночном происшествии, помнишь? Значит некоторая часть ответственности лежит и на мне. — Он ещё раз погладил белую щёку. — Ох, видела бы ты это — я, в подаренной тобою сверкающей броне, несгибаемо стою против самого Повелителя Хаоса!

— Я не сомневаюсь, что ты у меня доблестный и отважный, но не относись к Дискорду чересчур легкомысленно. Он, конечно, в первую очередь трикстер и зачастую ведёт себя по-клоунски, но ты прекрасно знаешь, что ещё чуть-чуть, и он устроил бы несколько вполне реальных катастроф! — пробормотала Селестия, опуская голову на плечо своего человека.

Следующие несколько секунд Анон, закрыв глаза, гладил невесомо-шёлковую гриву.

— Не беспокойся, я… Ох! — это принцесса сделала шаг вперёд, ещё крепче прижимаясь к своему любимому, и в процессе чуть не сбила его с ног. — Будь чуть поосторожнее, пожалуйста!

— Я… извини, я просто не хочу, чтобы он надоедал тебе… нам, — пробурчала аликорна, потёршись шеей о плечи человека.

Анон не мог видеть её лица, но услышал слегка удививший его звук. Что-то вроде глубокого вздоха… быстро повторённого два раза. Это было странно, но времени чтобы размышлять о мелких странностях сейчас не было: издалека донёсся паровозный свисток, напомнив, что им сейчас следует быстро добраться до вокзала и сесть на ожидающий их поезд. Пообещав себе, что обязательно вернётся к прерванным обнимашкам, когда они окажутся в купе, он неохотно отстранился.

— Нам, наверное, следовало бы… — начал он и, не завершая фразы, мотнул головой в сторону вокзала.

Когда руки человека соскользнули с её плеч, аликорна жалобно вздохнула, но затем кивнула.

— Да, конечно же, поезд… Я, похоже, совсем перестала соображать от усталости. Телепортировать нас туда?

— Я не против и пройтись немного, учитывая, что всю дорогу нам предстоит сидеть, — ответил человек. — Но ты могла бы закинуть на вокзал это всё, — и он похлопал рукой по плечу облачённого в доспехи манекена.

Рог Селестии засиял, и манекен поднялся в воздух, окружённый волшебным ореолом.

— Да, пройтись — это хорошая идея. Я вполне могла бы просто перенести нас прямо в Кристальную Империю, но тогда у тебя не осталось бы возможности насладиться всей красотой нашей страны. Мы поедем в просторном вагоне первого класса, у нас будет большое окно, мягкие сиденья… и прочные двери, никто не будет нас отвлекать! — радостно завершила она свою короткую речь, практически пританцовывая на месте от возбуждения, после чего вприпрыжку направилась к замковым воротам.

Анон на секунду остановился, разглядывая прогуливающихся по столичным улицам и заходящих в магазины и ресторанчики разноцветных пони, и второй раз за день был практически сбит с ног — обернувшись, он увидел, что его белоснежная подруга всем телом прижалась к нему, улыбаясь столь заразительно, что он не мог не улыбнуться в ответ. Не то чтобы Селестия редко прикасалась к нему или не любила потереться иногда, но сейчас в её поведении была некоторая странность, она словно стала куда менее осторожной.

— С тобой всё в порядке?

— Ну-у-у… — протянула аликорна, потираясь щекой об его плечо, и внезапно, тихо фыркнув, спросила: — Что за одеколон ты используешь?

Это был странный вопрос — Анон не только не пользовался одеколоном, у него никогда и не было никакого мужского парфюма — ни на Земле, ни в Эквестрии.

— Нет, я не пользуюсь одеколоном, — удивлённо ответил он, — а почему тебя это вдруг заинтересовало?

— Ты так приятно пахнешь… — пробормотала кобыла и попыталась просунуть голову в подмышку человеку.

Опустив руку на её плечо, слегка удивлённый Анон тем не менее наслаждался обществом своей венценосной подруги. Совсем скоро они окажутся в далёких северных землях, странные и слегка смущающие события этого утра забудутся… по крайней мере он предпочитал надеяться, что это будет именно так.

И всё равно в глубине его разума копошилась надоедливая мысль: «Происходит что-то странное»…

Заселение

— Ух ты-ы… — только и смог произнести Анон, окидывая взглядом их новое обиталище.

Селестия просияла, глядя на то, с каким восторгом оглядывается её мужчина.

— Я не сторонница излишней роскоши, но мне очень захотелось, чтобы наше первое путешествие в Кристальную Империю стало чем-то особенным!

Прибыв на платформу, аликорна первым делом сдала громоздкий манекен с бронёй в багажный вагон; затем они отправились по поезду в предназначенное для них купе. Этот короткий путь потребовал некоторого времени и терпения — Селестия постоянно останавливалась, чтобы приветливо пообщаться с пассажирами и поездной бригадой. Впрочем, учитывая, что им предстоит просидеть на одном месте много часов, ни Селестия, ни Анон не возражали против прогулки. И вот, преодолев семь вагонов, они добрались до цели.

Чаще всего она преодолевала большие расстояния при помощи телепортации, изредка — летала, но сейчас ей захотелось порадовать Анона путешествием по красивой местности. Пути, по которым поедет поезд, были проложены среди полей, преодолевали несколько оврагов и рек, а под конец петляли среди северных холмов. Это был очень приятный способ путешествовать, она не позволяла себе такого отдыха уже несколько столетий — и, она была уверена, эта поездка несомненно доставит её любимому массу приятных впечатлений.

Его первая реакция на люксовое купе была просто бесценной. Впрочем, это не удивительно — пусть и не чрезмерно большое, купе представляло собой полноценное жилище, в котором она с Аноном вполне могли приятно провести всё время путешествия. Здесь были полноразмерная кровать, двухместный диванчик, гардеробный шкаф с выдвижными ящиками — неудивительно, что в целом это помещение занимало почти треть вагона.

Оглядевшись, человек опустил на пол в изножии кровати свою сумку и повернулся к ней.

— Это будет круто, — хихикнул он, проходя к двери и закрывая её за спиной аликорны. — Ух, с каким нетерпением я жду, когда мы отправимся!

— Серьёзно? — Улыбка на его лице была столь заразительной, что Селестия сама тут же разулыбалась до ушей. — И что конкретно так тебя влечёт?

— Да всё подряд! — с энтузиазмом в голосе ответил человек. — Очень хочется познакомиться с принцессой Кейденс, Шайнинг Армором и Фларри Харт, увидеть кристаллический город… И вообще, я на таком поезде всего один раз ездил. Хотя, разумеется, это не самое главное.

Селестия наклонила голову, ожидая, когда человек продолжит фразу — но он замолчал. А потом шагнул вперёд и ласково подцепив ладонью её подбородок, приподнял её голову так, что их лица оказались совсем рядом, чуть наклонился и нежно поцеловал её в губы. От мягкого прикосновения по спине аликорны пробежали мурашки, а все волоски на её теле, кажется, встали дыбом.

— Ты, — прошептал он, прижимаясь лбом к её лбу, — ты и есть самое главное. Я так мечтал иметь возможность побыть с тобой… без слуг, стражей, просителей, чиновников, которые постоянно приходили бы с бумагами и просьбами…

Селестия просто кивнула в ответ, внезапно обнаружив, что не способна сказать и слова. Его желание — оно идеально совпало с тем, что чувствовала она сама. Просто побыть вдвоём с любимым — без обязанностей по управлению страной, без чужих забот и необходимостей. Время, свободное от обязанностей принцессы, было для неё огромной редкостью. Она не могла просто забросить управление страной — ну, по крайней мере хоть на какой-то заметный промежуток времени — именно поэтому эти небольшие каникулы были для неё драгоценнее, чем все горы золота в сокровищнице.

— Спасибо тебе, — прошептал человек, его ладони постепенно спускались вниз по её шее, — спасибо, я обязательно найду способ поблагодарить тебя.

Его ласковые пальцы гладили её там и тут, его горячее дыхание шевелило волоски на её лице, его тихие слова оглушительно грохотали в её ушах. Простые искренние слова, обычная нежная ласка, но Селестия внезапно ощутила, что происходящее возбуждает её больше чем что-либо, что она могла себе представить. Она ощутила, что сердце заходится трепетом, кожа на мордочке, наверное, готова воспламениться, и это чувство в животе… тёплое, чуть заметное, но явно постепенно усиливающееся…

— Это подарок, Анон, — хихикнула она, игриво отталкивая мужчину, — но если ты и правда хочешь мне отплатить, сходи в вагон-ресторан и добудь мне имбирно-персикового коктейля.

— Хорошая идея, — словно размышляя вслух, произнёс человек, — иметь в номере стакан-другой какого-нибудь вкусного напитка.

— Именно. Поезд отправляется уже через несколько минут, так что я бы на твоём месте поторопилась, — сказала она, магией открывая дверь купе — ей сейчас нужды были несколько минут в одиночестве, чтобы подумать, и отправить человека с каким-нибудь поручением было лучшим способом временно избавиться от его общества, не вызывая подозрений.

Анон торопливо закопался в сумку, через несколько секунд, вытащив пригоршню монет, шагнул к двери. Остановился, вернулся и коротко чмокнул её в щёку.

— Я скоро вернусь, не скучай тут без меня! — игриво подмигнув, он снова устремился к двери и исчез из виду.

Стиснув зубы, Селестия захлопнула за ним дверь и задумалась. Происходило что-то странное, совершенно непонятное. Да, она всё время мечтала оказаться с Аноном наедине и фантазировала на тему, чем они могли бы заняться, если никто не будет им мешать, даже чаще, чем готова была в этом признаться даже самой себе, но чтобы так возбуждаться от пары прикосновений? Такое с ней случалось разве что…

Она громко сглотнула, размышляя, могла ли она настолько сбиться со счёта. Это совершенно невозможно, но по всем симптомам у неё наступала охота. С другой стороны… Она задумчиво прошлась по небольшому пространству от кровати до окна и обратно; во-первых, на несколько лет раньше, чем следовало, и во-вторых, без каких-либо ранних признаков.

Её физиология, пусть и в основном аналогичная понячьей, имела заметные отличия. Огромная магическая мощь, в числе прочего, обеспечивала ей не только увеличенные размеры тела и отсутствие старения; аликорны взрослели намного, намного медленнее единорогов, пегасов и земнопони — это было платой за благословение (или проклятие) многотысячелетней продолжительности жизни.

Но были и другие, не столь заметные эффекты. В течение последних восьмисот или около того лет охота приходила к ней примерно раз в десятилетие. В нормальных условиях это не становилось проблемой, она успевала подготовиться, но сейчас… когда она осталась вдвоём со своим невероятным любовником… они совсем недавно провели вместе две великолепные ночи… и поблизости нет её драгоценной сестры, которая могла бы вмешаться, если что… Почему, ну почему же её тело решило предать её в столь неподходящий момент?

— Дискорд! — чуть слышно прошипела она.

И словно услыхала донёсшееся откуда-то издалека хихиканье. Количество существ, достаточно сильных и достаточно глупых, чтобы устраивать такие мерзкие шуточки, можно было с лёгкостью посчитать на копытах одного пони; шанс на то, что это устроили Кейденс или Твайлайт, был пренебрежимо мал, Луна просто не осмелилась бы совершить столь оскорбительное деяние — так что Владыка Хаоса оставался главным подозреваемым.

Нет, разумеется, вполне возможно, что она сейчас просто пугает саму себя. Она влюблена в Анона по уши, и чем дальше, тем сильнее её чувства, а тут перспектива провести столько времени наедине — не особенно удивительно, что она возбудилась. Можно, к слову, кое-что проверить — подумала аликорна, обратив внимание на разворошённую сумку с одеждой своего любовника. Да, есть способ проверить, охота это или просто фантазии, но она не решалась прибегнуть к нему. Теперь же…

Подойдя к сумке, Селестия телекинезом вытащила одну из рубашек Анона и, держа её на весу, опасливо оглянулась на дверь. Если кто-нибудь застанет её за этим делом, она наверняка просто умрёт со стыда; а уж если это будет лично её верный рыцарь… так что действовать придётся быстро. Поднеся одежду к лицу, она прижалась к ткани носом и глубоко вдохнула.

Рубашка была свежевыстиранной, но запах человека чувствовался на ней великолепно. Тонкий, очень мужской, вызвавший появление тех самых мурашек по всей спине, райски прекрасный аромат. Много, очень много лет она не чувствовала ничего подобного. Сильный, но не такой резкий как у жеребцов, удивительный запах был не менее приятным, чем первый весенний ветерок после морозной зимы.

— Обалдеть, какую вкусноту здесь продают! — радостный вопль Анона, раздавшийся из-за распахнувшейся двери, вырвал её из мира наслаждений.

Селестия практически подпрыгнула от неожиданности, выронила рубашку и торопливо повернулась к ворвавшемуся в купе мужчине. Безо всяких сомнений, с нею творилось что-то не то, она никогда раньше не впадала в такое блаженное забытьё, всего лишь понюхав свежевыстиранную одежду. Точнее, с ней не происходило ничего подобного с тех пор, когда она ещё была переполненным гормонами подростком! Изо всех сил выгоняя из сознания непрошенные, очень нескромные мысли, оккупировавшие её мозг, она торопливо запинала упавшую рубашку в щель между сумкой и кроватью.

— Именно поэтому я и просила тебя сходить в вагон-ресторан! — рассмеялась она, забирая у мужчины объёмистый бокал.

Сделав первый глоток, она снова задумалась. Сбежать она не сможет, особенно после того, как в подробностях расписывала своему мужчине все будущие прелести их путешествия. Контролировать себя в достаточной мере… неизвестно, сможет ли. Хорошо, по крайней мере, что её охота пока ещё в начальной фазе — которая, впрочем, продлится всего день или два. Кое-как убедив саму себя, что она сможет продержаться до тех пор, пока они не прибудут в конечный пункт путешествия, аликорна снова подняла взгляд на человека.

— Ты, вроде бы, рассказывал, что в твоём мире делают похожие напитки под названием «смузи»?

Да, она помнила, что они однажды говорили на эту тему, и решила продолжить тот разговор. Собственно, пока они будут общаться на нейтральные темы, не переходя к флирту, всё будет хорошо, и это выглядит надёжным и безопасным способом провести следующие несколько часов. Стоя возле окна, она качнула головой, предлагая человеку сесть на кровать.

— Ну да, я знаю, их делают, но я почти не употреблял такие напитки, мне куда больше нравятся молочные коктейли, — ответил человек, проходя к кровати и садясь.

Селестия поворачивалась ему вслед, стараясь не подставлять круп взгляду мужчины. Последнее, что ей сейчас требовалось, это раздразнить его желание демонстрацией своих форм… или, что ещё хуже, влаги, которую она не могла не ощутить под хвостом. Да, как бы стыдно ей ни было, но стоило человеку войти в купе, знакомое тянущее ощущение в половых органах поведало ей, что мимолётная мысль о проведённых вместе ночах тут же сказалась на готовности её организма к повторению приключения. Она обсуждала с ним напитки, но глядя, как шевелятся его губы, не могла не вспоминать, какое ощущение вызывало их прикосновение там… и Селестия торопливо отвела взгляд.

Подойдя к другой стороне кровати, она взобралась на ложе и устроилась поудобнее, подогнув под себя ноги.

— Да, молочный коктейль — это тоже очень вкусно, но я предпочитаю его в качестве десерта; смузи же хороши в качестве самостоятельных прохладительных напитков, они отлично утоляют жажду и добавляют энергии, — произнесла она. — Луна, несомненно, много раз упоминала, что я обожаю сладости, как я могла бы не любить молочный коктейль?

— Ох, моя ты сладкоежка, — рассмеялся Анон. — Но разве же это плохо? У тебя, вроде бы, нет проблем с излишним весом.

— Ох, ну вот только не надо насмехаться надо мной, — жалобно ответила аликорна, рефлекторно оглядываясь на свою заднюю половину, — вся Эквестрия знает, что у меня крупные фланки!

И это было правдой, призналась она сама себе; не то чтобы она была толстой, но по сравнению с младшей сестрой она была выше и гораздо округлее. И хотя вслух она обычно обвиняла в этом факте свой возраст, на самом же деле виновато было её увлечение сладостями, которому она предавалась с самых ранних жеребячьих времён.

— Слушай, но ты же не считаешь, что у тебя реально избыточный вес? — возразил Анон, снова отвлекая её от размышлений.

— Это… сложная тема, — ответила принцесса. — Признай, и Луна, и Кейденс, и Твайлайт — все гораздо стройнее меня! — полушутливо пожаловалась она.

Человек, пару секунд помолчав, придвинулся к ней.

— Все эти кобылы… они не такие великолепные, как ты!

В следующую же секунду комплимент был подтверждён ласковым поглаживанием ладони по её спине, заставляя аликорну непроизвольно издать довольный вздох. Мягкое и ласковое прикосновение… а потом его пальцы сдвинулись по спине вверх, почёсывая те безумно раздражающие своей труднодоступностью места между крыльями — то самое местечко, до которого она практически не могла добраться без посторонней помощи, даже с помощью магии. И ох, как же это было приятно…

— Тебе нравится? — тихо спросил он, устраиваясь поудобнее рядом с ней.

— Угу-у… — лёжа с полузакрытыми от наслаждения глазами, протянула она.

Вторая рука присоединилась к первой, разглаживая мех, сильные и ловкие пальцы проминали мышцы на её спине, изгоняя из них напряжение — и Селестия снова не удержалась, издав стон удовольствия. Даже опытный единорог-массажист не смог бы доставить ей столько приятных ощущений!

Наслаждаясь великолепным массажем, аликорна придвинулась к человеку. Она чувствовала, как растекается под его умелыми руками, изгоняющими усталость из тела. Вот руки его дошли до середины спины… и внезапно остановились. Удивлённо оглянувшись, аликорна увидела, что он встаёт, явно пытаясь как-то по-другому расположиться на кровати.

— Не беспокойся, я сейчас продолжу, — пробормотал он, — только вот сяду как-нибудь поудобнее. А то, знаешь ли, — он напряжённо хихикнул, — мне пока что не приходилось делать массаж пони!

— Ты мог бы… — начала Селестия и тут же прервалась, прежде чем успела произнести то, о чём потом пожалеет.

— Мог бы — что? — удивлённо наклонил голову человек.

То, что сейчас пришло ей в голову, было необычным — но, возможно, удобным. Анон был человеком, не жеребцом; его длинные ноги могли позволить ему просто расположиться верхом на её спине и продолжить массаж с того самого места, где он остановился. И кроме того, сама мысль почувствовать его вес на своей спине показалась аликорне удивительно возбуждающей.

— Так что ты хотела сказать? — человек наклонился, его лицо оказалось в нескольких сантиметрах от её затуманенных, расфокусированных глаз.

— Если я скажу, — Селестия вроде бы выпила почти полбокала смузи, но сейчас её голос показался ей самой чрезвычайно хриплым, — что ты мог бы сесть на мою спину, ты же не станешь хуже думать обо мне?

— Из-за этого? — удивился Анон. — Знаешь, мне вообще сложно придумать повод, из-за которого я стал бы о тебе думать хуже. И кроме того, я уже сидел на тебе верхом, помнишь, во время нашего воздушного приключения?

— Ну да, — ответила она, с удовольствием вспоминая тот полёт… и чрезвычайно приятные его последствия. Она медленно расправила крылья, подставляя спину человеку, и дрожащим от возбуждения голосом предложила: — Ну, тогда добро пожаловать.

С готовностью подчиняясь просьбе, Анон приподнялся и перешагнул ногой над её пышными бёдрами. Опустившись, он слегка поёрзал, устраиваясь поудобнее, и продолжил нежно разминать её плечи и спину. Как Селестия и предполагала, тяжесть мужчины на её спине была настолько приятной, что мурашки снова побежали по её шкуре, но это было ещё не всё. Даже сквозь штаны она почувствовала спиной жар его паха.

Знай она, что Анон умеет делать массаж, давно бы уже попросила его о таком. Ласковые руки человека осторожными нажатиями изгоняли из мускулов усталость и напряжение, но при этом ей почему-то казалось, что он чрезмерно осторожничает — аликорна знала, насколько человек на самом деле силён. Селестия видела, как он поднимал предметы, достаточно тяжёлые для самых сильных из жеребцов. Если бы удалось уговорить его нажимать посильнее… особенно в тех местах, что вокруг оснований крыльев…

Принцесса опустила голову щекой на постель и посмотрела одним глазом на человека.

— Сильнее, — не то произнесла, не то выдохнула она.

— Только скажи мне, если я буду нажимать чересчур сильно, — прошептал в ответ человек и, наклонившись, начал добавлять собственный вес к движениям своих рук.

Как только его пальцы надавили на мускулы вокруг оснований крыльев, Селестия задрожала и рефлекторно обхватила Анона крыльями — он сейчас доставлял ей просто-таки сказочное наслаждение, никто другой на такое просто не был способен. Человек разминал ей шею, загривок, плечи, спину — а она таяла от восторга.

Разум словно покинул её тело, аликорна представляла себе, что они лежат в постели, прижавшись друг к дружке, его сильные руки обнимают её, сердце грохочет в её груди… и тут она ощутила, что её хвост торчит вертикально, влага капает на бёдра — похотливые мысли победили все её попытки к сдержанности, и она полностью выдала себя.

— С тобой всё в порядке? — тревожно спросил человек, прекратив разминать её спину. — Ты вдруг внезапно покраснела.

— Я… мне кажется, здесь душно. Как ты думаешь, может, стоит открыть окно? — пробормотала она, пытаясь перевести обсуждение на другую тему.

Причём это даже не было настоящей ложью, аликорна действительно чувствовала, что ей не хватает воздуха: тело, реагируя на вырвавшиеся из-под контроля грешные мысли и отвечая на ласковые и приятные прикосновения, всё больше приходило в готовность к бурному совокуплению. К сожалению её слова вызвали огорчительные последствия: человек принял их всерьёз и поднялся с её спины. В два быстрых шага преодолев расстояние до окна, он приоткрыл его, впуская струйку свежего уличного воздуха.

Такое впечатление, что мужчина либо совершенно не замечал всех очевиднейших признаков её возбуждения, либо, будучи истинным джентлькольтом, сознательно воздерживался от каких-либо действий, отдавая всю инициативу ей. Второй вариант нравился ей больше… и почему-то добавлял интенсивности её возбуждению.

Теперь, когда купе задувал ветерок, а из-за окна доносился мерный звук паровозного пыхтения, человек вернулся на кровать и прилёг рядом с аликорной.

— Ну что, так лучше?

Взглянув в лицо человека, Селестия утонула в его глазах. Анон был поистине уникальным — и не потому, что другого человека в Эквестрии просто не было, а из-за того, насколько он был сердечным и основательным. Он был пришельцем — не зная местных традиций и предрассудков, освоившись в этом мире полностью самостоятельно, этот человек был одним из очень немногих, кто воспринимал Селестию именно как как живую кобылу, а не как бессмертную принцессу.

А ещё Селестия не сомневалась, что не будь она принцессой и аликорном, он относился бы к ней точно так же.

За всё время, проведённое вместе, дружба и взаимное уважение, которое каждый из них испытывал, превратились в нечто куда более серьёзное, доселе ею неиспытанное. Им было хорошо вместе; каждый из них был уникальным — и это их объединило. Неважно, что они столь многим различались — анатомией, общественным положением, возрастом… словно сами их души, соприкоснувшись, отказывались впредь расставаться.

Селестия смотрела на его лицо, на приветливую улыбку, и таяла от счастья. Это был её жеребец, хотя он и не был жеребцом, а она была его кобылой. И вот он протягивает руку, гладит её по спине — а у неё от этого прикосновения словно всё замирает внутри. Да, они были вместе уже два раза, но в обоих случаях всё происходило под влиянием внезапно вспыхнувших чувств. Сейчас, лёжа на одной кровати с человеком, она хотела совсем другого. Большего.

— Анон, — начала она, накрывая человека полурасправленным крылом. Какая-то часть её осознавала, что в происходящем виноваты расходящиеся по её жилам гормоны, но Селестии было на это наплевать. Здесь и сейчас она хотела только одно. — Люби меня.

Человек даже чуть отшатнулся, поражённый прямотой её просьбы.

— Что, прямо сейчас?

Перекатившись на бок животом к человеку, Селестия передней ногой пододвинула его поближе к себе.

— Да, — тихо выдохнула она.

— Ты… в порядке? — в голосе человека прозвучали тревога и забота.

О сияющие звёзды, как же он беспокоится о ней! Вместо того, чтобы воспользоваться её просьбой и немедленно ответить на её грешные поползновения, он начинает выяснять, всё ли с ней в порядке! Любой из бессчётных тысяч жеребцов, получив такое предложение, тут же кинулся бы овладевать ею, но Анон ещё раз показал себя другим, его любовь сильнее чем его желание! Именно о таком заботливом партнёре мечтает в жарких снах каждая юная кобылка… Но, разумеется, его забота заслуживает прямого ответа.

— Сама не знаю почему, но у меня начинается охота, — мурлыкнула она и покрепче прижала его к себе.

Его глаза слегка расширились, когда он осознал, о чём она говорит.

— Это значит… я тебя правильно понял?

Едва сдерживаясь, она кивнула. Если потребуется, она, конечно, сможет выдать ему полное объяснение ситуации, но она надеялась, что человеку будет достаточно и такого простого ответа. У неё будет масса времени, чтобы рассказать мужчине про эструс… позже, когда они уже начнут.

Бросив короткий взгляд на дверь, она зажгла рог.

— Гм… — вывернув голову, Анон посмотрел в сторону выхода, — что это ты делаешь?

— Запираю дверь и ставлю звукоизолирующее заклинание, — легкомысленно пробормотала она.

— Нет, я, разумеется, ни секунды не против, — пояснил свои сомнения человек, — просто как-то очень уж внезапно.

— Иногда самые лучшие события так и случаются, — хихикнула аликорна и, наклонив голову, потёрлась носом об его шею.

Человек в ответ слегка заворочался — не отодвигаясь, но явно испытывая какой-то дискомфорт. Селестия опустила взгляд — и тут же обнаружила причину этого дискомфорта, серьёзно оттопыривающую штаны мужчины. Да, пусть он и не кинулся на неё, но предложение явно принял.

Окинув его фигуру медленным взглядом, она улыбнулась.

— Учитывая… — она кивнула на топорщащиеся штаны, — я думаю, ты всё же не против?

Осознав, что его рефлекторная реакция была замечена, мужчина густо покраснел. Он открыл было рот, чтобы что-то сказать, потом встряхнул головой.

— Ну, если нас увидят, — произнёс он, — я скажу, что это была твоя идея!

Селестия убрала ногу и крыло, позволяя ему освободиться.

— Уверяю тебя, Анон, мы здесь предоставлены сами себе. Дверь заперта и заколдована, и нипони в Эквестрии нам не помешает!

Человек молча поднялся и начал расстёгивать рубашку; Селестия глядела на него, не в силах оторвать взгляд, словно перед ней происходило какое-то чрезвычайно увлекательное представление. Расстёгивалась одна пуговица за другой, и всё большая часть его груди оказывалась на виду, пока наконец рубашка не повисла на его плечах. Стянув её и бросив на кресло, человек опустил руки к поясу.

Аликорна уже видела своего человека голым дважды, но сейчас смотрела на то, как он раздевается, с трудом сдерживая дрожь возбуждения. Вот он расстёгивает пояс, вот ширинку — и наступает великолепный момент, когда взгляду открывается нижняя часть его живота. Сердце Селестии билось всё быстрее, она почувствовала, как её кобыльственность, реагируя на зрелище, начинает моргать. И вот наконец штаны и трусы мужчины оказываются на полу, он выпрямляется и улыбается ей.

Румянец смущения на его лице, слегка неуверенная улыбка выглядели очень мило, но они же заставили Селестию действовать. Её любимый смущался — а значит она должна была ему помочь. Похвалить его, сказать, что нет ничего плохого в том, что открываешь своё тело тому, кого любишь, или ещё что-нибудь подобное — но ей в голову пришла простая мысль: зачем говорить, когда можно действовать?

И она, глядя Анону в лицо, поманила его крылом, а потом подняла заднюю ногу, открывая его взору вид на себя.

Ни за что на свете, даже находясь в самом разгаре охоты, она не повторила бы такое для кого-либо другого, но сейчас, видя, как его взгляд скользит по её животу, по вымени и останавливается в паху, она отчаянно сражалась со своей стеснительностью… пока сама, опустив взгляд, не увидела член человека, гордо торчащий во всей своей великолепной красе.

Оба любовника видели, какое желание горит во взоре партнёра. Оставалось только определить, кто же сделает первый шаг…

Полёт над рельсами

Оценивая возможности, человек окинул купе взглядом. Да, это было очень большое купе, но для некоторых занятий в нём было не чрезмерно много места. Кровать, например, была всё же заметно меньше, чем в дворцовых покоях Селестии, а на полу места вообще практически не было — хотя, при должном желании, для того, чтобы как следует потрахаться место можно найти всегда и везде.

Покосившись на кровать, человек сделал рукой движение в сторону Селестии.

— Сдвинься немного вниз, пожалуйста, — попросил он, — я хочу кое-что попробовать.

Селестия, не задумываясь, подчинилась. Она, не отрываясь, смотрела, как в такт любому движению человека покачивается его гордо торчащий член. Этот орган, как она уже убедилась, отличался от жеребцового, но, как она опять же уже убедилась, был вполне способен приносить ей наслаждение. Его плавная, округлая головка, несомненно, была просто специально создана для того, чтобы дарить счастье — в отличие от тупых, грубо выглядевших жеребцовых членов. Но даже не это приводило её в наибольший восторг — нет, самым потрясающим в сексуальном арсенале человека была его выносливость.

Она, разумеется, отнюдь не была девственницей, и в юные свои годы порой пускалась в приключения очень разного сорта, так что ей было с чем сравнить — и человек в этом сравнении набирал ворох призовых очков. Даже опытные, выносливые жеребцы редко были способны заниматься любовью дольше минуты — а чаще делали дюжину-другую порывистых движений и тут же завершали всё действо заляпыванием себя и всего окружающего пространства струями семени. Её же волшебный любовник мог продолжать и продолжать, а когда всё же доходил до предела — ему требовалось удивительно немного времени чтобы отдохнуть и начать всё сначала!

— Эк тебя раззадорило! — слова человека вернули её в реальность.

Аликорна и не заметила, как полностью погрузилась в сладостные воспоминания о подробностях их предыдущих встреч, и уже несколько секунд неподвижно лежит, упёршись замершим взглядом в пах мужчины. Стыдливо опустив взгляд, она всё же сдвинулась со своего места на постели. Пока что она не понимала, что именно задумал человек, но это только добавляло возбуждения. Молча она следила за тем, как он пристроился на постели у задней половины её тела и нежно взялся руками за её заднюю ногу.

Потом, двигаясь плавно и осторожно, он вытянулся на постели, лёжа на боку и опираясь на локоть, лицом к её паху, и только тогда, увидев перед собой его чресла, Селестия осознала, что именно происходит. Безуспешно пытаясь сдержать дрожь возбуждения и понимая, что человек вот-вот начнёт, она сама сделала первый шаг: быстрым движением приблизив лицо к члену своего любовника, она подарила его кончику лёгкий поцелуй… а затем обхватила его губами.

Теперь ей было понятно, что человек решил начать игру с неожиданной и непривычной позы «69» — впрочем, ничего меньшего она, разумеется, и не ожидала. Он всегда уделял немало времени для того, чтобы подготовить её к самому интересному, а не начинал с места в карьер — и за это, в числе прочего, Селестия его и любила.

Аликорна ощутила, как тёплое дыхание коснулось её дрожащих губок — и следом было другое прикосновение, уже куда более материальное, когда человек в свою очередь подарил своей подруге первый поцелуй.

Не желая уступать, она принялась ласкать всю длину его члена, попеременно губами и языком. Ох, этот нежный, бархатистый, упругий в центре своём член! Такой тонкий вкус! Такой… Селестия втянула ноздрями воздух… такой великолепный аромат — пах человека был почти безволосым, но аромат в этом месте был великолепным, очень мужественным и возбуждающим.

Селестия вся тряслась, наслаждаясь сразу прикосновением, вкусом и запахом своего любовника. Её нога начала медленно, очень плавно опускаться — одновременно ласкать член человека, ощущать его ласку на своих кобыльих губках и при этом удерживать позу показалось ей чем-то вроде чрезвычайно сложного жонглёрского номера. Восторг от того, что она ласкает его именно в тот момент, когда он точно так же ласкает её, был практически непереносим. И как он ухитряется доставлять ей такое море удовольствия своими губами? Разумеется, в ответ она отдаст ему всю себя!

Двигая головой взад-вперёд и немножко из стороны в сторону, она изо всех сил старалась подарить своему человеку как можно больше удовольствия. К сожалению, у неё было очень немного опыта в оральных ласках, она всего лишь пару раз в юности пробовала заниматься таким — с другой стороны, человек и не возражал. Вот она прижалась лицом к его чреслам, полностью забрав весь член Анона в себя и уткнувшись носом в его яйца. Она была крупнее всех пони, но даже при этом ощутила, как кончик члена касается стенки её глотки. Сдержаться у неё не получилось, и она издала тихий кашляющий звук.

Анон, тем временем, прекратил ласкать её и зачем-то начал хлопать по бедру. Но только тогда, когда он попытался заговорить, Селестия поняла, что наделала — у человека не получилось ничего сказать, потому что она зажала его голову между своих пышных бёдер. Разумеется, она тут же раздвинула ноги и, выпустив изо рта член человека, посмотрела ему в лицо.

— Прости… пожалуйста… — пробормотала она. Заметив вдруг, что от её губ к оставленному без внимания члену человека тянется тоненькая ниточка слюны, она тут же облизнула губы. Она, разумеется, не хотела задушить своего человека, это получилось само!

Мужчина обтёр подбородок ладонью и широко улыбнулся.

— Да ладно, не беспокойся, я просто хотел устроиться поудобнее! Продолжим так или?.. — он не завершил фразу, вместо этого красноречиво шевельнув бёдрами.

Селестия, не задумываясь, торопливо кивнула, закусив губу. Сложив крыло, чтобы человек мог поменять позу, она замерла, затаив дыхание. Оральные ласки ей очень понравились, но всё равно она была более чем готова к основному занятию. Человек неторопливо поднялся и окинул свою любовницу взглядом — странно, но взгляд был не исполненным энтузиазма, скорее задумчивым.

— Хочешь попробовать кое-что новенькое? — спросил Анон.

— Да, если это не будет чересчур уж необычным. Что ты задумал? — спросила аликорна, искоса взглянув на его член.

Вместо ответа человек слез с кровати, сверкнув голой задницей, и ухватил с диванчика пару подушек. Селестии было очень интересно, но у неё не было ни малейшей идеи на тему того, что именно затеял её любимый человек. На кровати и так было несколько подушечек, куда более мягких и, на её взгляд, куда более привлекательных, чем плотные диванные подушки, зачем они ему?

— Ну-ка, — начал Анон, возвращаясь к кровати и похлопав принцессу по фланку, — перевернись на спину и приподними зад!

Удивлённая Селестия повиновалась, перекатившись на спину. Вокруг её рога вспыхнуло магическое сияние; золотистый ореол телекинеза охватил заднюю часть её тела. Для земнопони или пегаски это оказалось бы реально сложной задачей, с которой, скорее всего, без посторонней помощи кобыла бы не справилась — но в данном случае на помощь пришла магия. Анон торопливо подсунул подушки под приподнявшуюся попу и, сделав шаг назад, окинул взглядом результат.

Погасив магию, Селестия слегка поёрзала на месте. Поза ощущалась странной, но, к счастью, не неудобной. Основной упор приходился на плечи и верхнюю часть спины, но, слегка покачнувшись из стороны в сторону, она сумела высвободить крылья. До неё уже дошло, что человек задумал нечто вроде секса в «миссионерской», как он это называл, позе, но зачем ему тогда потребовались подушки?

Анон снова подошёл к кровати и остановился между её задних ног.

— Тебе удобно?

Селестия кивнула; мужчина опустился на колени и сдвинулся вперёд. Честно говоря, она очень хотела продолжения, и не важно, для чего именно потребовалось подкладывать подушки под её задницу. Изо всех сил расставив ноги и стараясь не задумываться о том, какое сейчас представляет из себя зрелище, аликорна молча взмолилась, чтобы любовник наконец сделал бы хоть что-нибудь. Даже то, что она позволила так себя перевернуть, было невероятно откровенным действием, а уж учитывая, что она сама попросила этим заняться… нет, она просто не могла произнести ничего вслух!

Человек же, явно обрадованный её ответом, сдвинулся ещё немного — и аликорна ощутила первое прикосновение его члена к своим губкам, нежное поглаживание вверх-вниз. Это было жуткое издевательство — так вот легонько прикоснуться, но не углубиться туда, где его ждали, но она сумела вытерпеть. К счастью, мучение продолжалось лишь краткий момент, после чего человек нагнулся, опуская лицо к её груди, и двинулся вперёд.

Ме-едленно, словно наступающий ледник, его член прошёл внутрь — и это, как обычно, было восхитительно приятным. Каждая вена, каждый выступ на его члене был божественно великолепным, и входил в ожидавшее его влагалище точно, словно ключ в замочную скважину; лишь применив всю невероятную силу своей воли, Селестия удержалась от радостного вскрика. А затем произошло нечто ещё более волшебное. Возможно, из-за непривычного угла вхождения, член внутри неё прикоснулся к какой-то таинственной точке… и ощущение оказалось невероятным!

Она ещё ни разу не испытывала такого; любовные игры с человеком всегда были восхитительно приятными, дарящими наслаждение и полностью удовлетворявшими её, но этот момент с лёгкостью разбил все остатки её самоконтроля. Словно челюсти капкана, задние ноги кобылы схватили человека и рванули его тело вперёд — в течение доли секунды полностью задвигая его член внутрь.

— Ух ты, — промурчал человек, восхищённо глядя ей в лицо, — кажется, кое-кто сильно соскучился!

Упёршись в постель руками по сторонам её груди, он, не дожидаясь ответа на свои слова, чуть-чуть отодвинул таз, потом снова двинулся вперёд — и задвигался всё быстрее и сильнее!

Даже если бы у аликорны оставалась возможность пошевелиться, она бы не воспользовалась ею — нет, поза оказалась идеальной, и идеальный любовник сейчас идеально двигался, принося ей невероятное удовольствие. В её животе словно разгоралось пламя — чем больше её любили, тем больше ей хотелось! Этот цикл, когда ей давали то, чего ей так не хватало каждую секунду, оказался просто восхитительным, он одновременно тянулся, словно мёд, и нёсся, словно горный обвал, и она сама тут же начала совершать ответные движения.

То, что она искренне любила Анона, было сейчас лишь дополнительным удовольствием — в этом роскошном купе они были, словно юные жеребец и кобылка, наконец-то сумевшие найти достаточно уединённое место. Все запреты исчезли, осталось лишь желание её тела и невероятное удовольствие, которое каждым своим движением дарил человек. Селестия сейчас не была богоподобной принцессой, она словно по волшебству превратилась в простую кобылку, которую любили.

— Только… не… останавливайся! — прокряхтела она, сосредотачиваясь на ощущениях, возникавших во множестве по мере того, как её интенсивно трахали.

Человек, словно повинуясь её приказу, ещё больше увеличил скорость и силу движений своего таза. Возможно, условия, в которых они оказались, и приведшие к ним обстоятельства были и не идеальными, но сейчас ей не хотелось ничего другого — даже звуки, казалось, добавляли происходящему восхитительную грешность. Хлопки при соприкосновении их тел, пыхтение человека, её становящиеся всё более громкими стоны наслаждения… и ещё забавное ощущение её собственных соков, стекавших сейчас по непривычной дорожке к хвосту.

Происходило нечто совершенно неподобающее для принцессы — и это было именно то, что сейчас требовалось Селестии.

Они продолжали — секунды сливались в минуты, движения становились всё более сильными и резкими; непрерывный штурм, который обрушил на неё человек, разрушал её сдержанность; пылающий в животе огонь стремительно подбирался к пороховому бочонку оргазма. Селестия не была столь уж опытна в любовных делах, но даже она сейчас понимала, что финал будет просто восхитительным. Её ноги дрожали, дыхание застревало в горле, и это пламя, пылающее внутри…

— Я… ох-х-х… сейчас… кончу… — пропыхтел человек, отвлекая свою любовницу от великолепных мыслей.

То, что человек готов кончить одновременно с ней, оказалось последней соломинкой. Невероятным усилием заставив свою магию снова заработать, Селестия ещё слегка приподняла свой зад, жадно вглядываясь в лицо любимого. По лбу и щекам его струился пот, челюсти были сжаты, глаза — крепко зажмурены. Он сдерживается, догадалась аликорна, дожидаясь, когда же она кончит — и это было абсолютно ненужным усилием. Обняв его сразу передними ногами и крыльями, кобыла притянула любовника к себе. И, не тратя дыхания на слова, прижалась губами к его губам; их языки соприкоснулись, и её желание тут же исполнилось — она ощутила, как содрогается и пульсирует человеческий член в глубине её влагалища, как раскалённое семя изливается в эту глубину. Взвыв прямо в рот человека, она ответила, извергнув струю своего любовного нектара.

Кончая одновременно, сжимая друг друга в объятиях, они словно вознеслись на волне восторга; да, были ещё какие-то движения, но главным в их восприятии был сейчас поцелуй, который завершил весь восхитительный, лихорадочный процесс. Это было грандиозное завершение, и каждый из них был просто невероятно доволен произошедшим.

— Как получилось, что ты такая замечательная? — прошептал человек, чуть отодвигаясь, чтобы потереться щекой о шёрстку на её груди.

— Я тоже могла бы задать такой вопрос! — ответила Селестия, хихикая, словно школьница, и сжимая своими внутренними мышцами его постепенно расслабляющийся стержень.

Её смех оказался настолько заразительным, что человек тоже захихикал в ответ.

— Знаешь, нам придётся что-то придумать по поводу простыней… и этих подушек…

Селестия лишь чуть заметно пожала плечами.

— Мы могли бы выбросить их в окно, — задумчиво произнесла она, — но если оставить в покое глупости, я готова поспорить, что мы далеко не первые пассажиры, которые поддались своим желаниям, оказавшись в уединении купе.

— Несомненно, но и я готов поспорить, что принцесс среди них ещё не было, — возразил человек, поднимая взгляд на её лицо, — так что, если мы не решим просто игнорировать всё это, то, наверное, сыграем в камень-ножницы-бумага на то, кто именно пойдёт менять простыни у проводника.

— Ну-у, если ты настаиваешь… — вздохнула она.

Если честно, ей сейчас было абсолютно наплевать на то, что кто-либо узнает об их маленьком приключении. Возможно потом, когда развеется посторгазменное счастье, она и передумает, но сейчас совершенно неподходящий момент, чтобы беспокоиться… о чём угодно. Сейчас ей хотелось просто лежать и наслаждаться объятиями любимого человека.

Основание Эквестрии

Тайна лесной хижины

Радуга в подарок

Забытая история Эквестрии: Единство. Книга 1

Из сердца Роя

То, что просто сон

"Дружба сильнее Войны!", Часть II: И грянул гром.

За пределами понимания

Филлер Вэйт

Дипломатия

Всадник Селестии

Так вот для чего, оказывается, нужны сёдла...

…и для чего снимают уздечки

Рыцарь в сверкающих доспехах

Откровенный разговор

Тихое отбытие

Заселение

Полёт над рельсами

Так вот для чего, оказывается, нужны сёдла...

…и для чего снимают уздечки

Рыцарь в сверкающих доспехах

Откровенный разговор

Тихое отбытие

Заселение

Полёт над рельсами

Предупреждение