No Cronica: Сага о ведьмачке

Когда цветут розы: Семена

Я думаю, предназначение свыше существует для каждого из нас. И я должен был умереть дважды только для того, чтобы понять.

Джон Константин

— Следующий!

Холлоу Найт скучающе зевнула и посмотрела в сторону. С моста, ведущего в город, открывался неплохой вид на реку Трот, богатую несколькими выводками уток. Несмотря на начало марса, деревья, стоящие на противоположном берегу, уже покрылись густой и сочной листвой.

— Следующий!

Очередь снова продвинулась немного вперед. Холлоу Найт поправила висящие на боках бастарды, заранее отсчитала из кошелька пятнадцать бит: обычная входная пошлина для путника без товара. Хотелось поскорее закончить с формальностями и поискать место, где можно расслабиться: ночью ведьмачке «повезло» уснуть на пути мигрирующего главоглаза, который был вовсе не прочь закусить пониной. Холлоу предпочла не связываться лишний раз с опасным монстром, за которого ей к тому же не заплатили бы, поэтому добралась до города спустя два часа после рассвета вместо запланированного полудня. Очередь, полная ругающихся торгашей, скандалящих жен и прочего сброда, не прибавила полусонной Холлоу настроения.

— Следующий!

Холлоу вопросительно уставилась на приземистого и кургузого пегаса в форме рядового стража Города. Его унылая морда вызывала сочувственную ухмылку: наверное, он тоже бы предпочел сейчас усесться за барную стойку и заказать себе кружечку прохладного пива.

— Имя? — скучающе поинтересовался стражник.

— Холлоу Найт, — кобылка откинула капюшон и слегка улыбнулась, демонстрируя не по-понячьи развитые клыки.

— Ведьмачка? — уточнил крылатый, скользнув взглядом по кисточковым ушам, паре клинков и самому главному: цеховому медальону, и внезапно хмыкнул. — Проходите. Бесплатно.

Холлоу приподняла правую бровь, пряча обратно в кошель отложенные деньги. Спрашивать про льготы она не стала. Мало ли.

— Эй, сахарок, не подскажешь, где тут можно найти ночлег подешевле? Я сейчас немного на мели.

— Гляньте на площади Ночи, таверна «Мотылек»: там все приезжие останавливаются. И да, раз на мели, возьмите…

Ведьмачка дернула ногой, ловко поймав брошенную монетку.

— Пропустите хоть кружечку холодного, пока не освоитесь.

— Блеск. И за кого мне поднять эту кружечку, сахарок?

— Сильвер Чариот я, — хмыкнул пегас, возвращаясь к ропщущей очереди.

И Холлоу Найт вошла в город, величественный Город Масок, город истории, город возможностей… Стоящий на треть в воде, он был словно выползший на берег огромный зверь с жилами-лабиринтами из пестрых домов, по которым текли потоки жителей. В паутину плохо пахнущих артериол-подворотен вплеталось несколько венул-каналов, по которым время от времени сплавлялись длинные и узкие, как кишечные палочки, гондолы. Город был большим, величественным и жутко вонючим монстром.

Холлоу искренне надеялась, что гадит он золотыми слитками.

Выбранный путь-вена вывел кобылку к сердцу города, Нотр-Теалт де Трот, Дому Ночи – огромному зданию с величественным фасадом, разделенным по вертикали на три части пилястрами. По углам возвышались башни с колоколами, обставленные скульптурами: в основном горгульями, вивернами и прочими порождениями Духа Хаоса, однако встречались и герои-пони. Абсолютно все окна хвастались витражами, рассказывающими о событиях прошлого, большая часть сюжетов которых была посвящена принцессам-сестрам. В особенности Луне. Правда, этот собор уже четыре года – с Пришествия Найтмер Мун – не был ни кафедральным, ни открытым, но все еще самым большим и величественным.

На огромной главной площади Астр, самой большой в городе, куда спускались от трехарочного входа мраморные ступени Дома Ночи, собрался народ. Столпившееся смотрели на один из помостов: там выступала труппа. Зебры-артисты разыгрывали обычный спектакль о рыцаре-герое, спасающем прекрасную дворянку из лап злодея. И сейчас как раз началась сцена схватки.

Холлоу Найт резко замедлила шаг, с интересом разглядывая зрелище. Идущая за ней закутанная в грязный и рваный плащ маленькая пони, почти жеребенок, не успела затормозить и случайно толкнула ведьмачку в круп. Почти не обратившая на это внимание кобылка рассеяно извинилась и отошла в сторону, поближе к ступеням.

Внимание Холлоу привлек длинноволосый единорог-герой, фехтующий двуручником со злодеем-зеброй. Покрытое затянувшимися ранами и усеянное черными точками лицо, спрятанное за белой полумаской, кисточки на ушах, золотые кошачьи глаза и болтающийся на груди медальон в форме оскалившейся морды существа, очень похожего на аликорна… артист, играющий героя, был вовсе не зеброй, а ведьмаком.

Сделав быстрое движение, Найт Глоу Слабая Улыбка, до перерождения носивший имя Пинк, эффектно выбил из ноги противника короткий боевой серп. Толпа яростно заклопала, застучала копытами и заулюлюкала, приветствуя победителя. Светло улыбнувшись, Глоу отсалютовал зрителям мечом, дождался, когда вместе с ним выйдут на сцену Дворянка и Злодей, и поклонился. Между прохожими засновали маленькие зебрята со шляпами в зубах, в которые тут же посыпались не только медяки, но и серебро, и даже несколько золотых монет.

Потянувшаяся за мелочью Холлоу тихо ругнулась: кошелёк проклопался. Наверняка тот жеребенок... Не разглядев в толпе воровку, Холлоу вздохнула и мысленно сделала себе пометку не расслабляться: хапуги больших городов были куда как ловчее своих коллег из предместья.

Тем временем на сцене остался только Глоу и, поймав взгляд Холлоу, приветственно помахал кобылке и жестами пригласил к себе.

— Я знаю ведьмаков, нанимающихся охранниками и проводниками, но чтобы актерами? Это что-то новенькое, — задумчиво поделилась Холлоу, взбираясь на помост.

— Ты не первая, от кого я это слышу. Рад тебя видеть, мотылек, — жеребец одарил коронной улыбкой и шутливо поцеловал протянутое копыто, словно приветствовал благородную особу. Холлоу неловко хихикнула. — Не соблаговолит ли сударыня пройти с бедным артистом за кулисы? Учти, предложение эксклюзивное, только для своих.

— А как же прекрасненькие мамзели из числа благодарных поклонниц?

Единорог только фыркнул.

Стоянка зебр была совсем близко, рядом с двухэтажным постоялым двором «Ночной Мотылек». Три небольших фургончика, раскрашенные в цвета триколора Империи Зебраар, выставленные треугольником, в центре которого валялись сундуки, декорации и ящики с реквизитом. Молодая актриса, игравшая «красавицу», сидела перед подвешенным зеркальцем, заплетала гриву в частые расточки и тихо намурлыкивала какую-то песенку на родном языке. Холлоу подумала, что это место и раньше использовали странствующие труппы: в середине мостовой на месте вывороченной брусчатки трещал костерок.

Прямо сейчас туда подкладывал дрова крупный, выше Холлоу почти на голову, зебр с ирокезом. Именно он играл злодея.

На гостью артисты взглянули с легким интересом и вернулись к своим делам.

Сняв пояс с единственным мечом – стальным, Найт Глоу уселся на один из сундуков и телекинезом выудил из горы, как показалось Холлоу, хлама небольшую пузатую бутылку. Вырвав пробку зубами, он с наслаждением отпил и протянул напиток кобылке. Зебр, закончивший сооружать из поленьев подобие шалаша, неодобрительно фыркнул и скрылся в одном из фургонов.

— Вижу, твой новый коллега не слишком разделяет ведьмачью любовь к спиртному, — заметила Холлоу, делая глоток. По горлу словно прокатился клубок пламени, отдающий карамелью и миндалем.

— Просто Саед из Касты Огня, — ответил Глоу, продолжая слабо улыбаться. — Сама знаешь, какие у них порядки с алкоголем.

— И почему он здесь, а не на Имперском плацу? – дождавшись кивка Глоу, Холлоу шепнула Слово Огня, и деревяшки в кострище вспыхнули веселым пламенем. — Пятно?

Потирающий шрам на левом глазу Найт Глоу вздрогнул, словно очнувшись от легкого транса, и с трудом отвел взгляд от пляшущих язычков.

— Я… это… о чем мы?..

— О твоем Саеде.

— Он не мой. И он больше не в Касте: ушел в отставку по собственному желанию.

— Чтобы играть в спектаклях для жеребят? Ну, ладно он, а тебя как угораздило?

Найт Глоу задумчиво почесал подбородок, собираясь с мыслями, и в его глазах, как показалось Холлоу, вспыхнула странная крошечная искорка. Ведьмачка чуть-чуть прищурила глаза, рассматривая его шею: на ней виднелся бледный, практически незаметный кольцевой шрам, на котором плохо росла шерсть.

Словно от ошейника.

— После выпуска портал выбросил меня на север Эквестрии, — с явной неохотой начал свою историю ведьмак. — Пошлявшись год по землям якков, я сполна прочувствовал, что такое настоящий холод. Решение махнуть на другой континент пришло быстро, и выбор пал на Империю. В конце концов, почему нет? Тепло, светло, мало конкурентов.

— Дай угадаю: что-то пошло не по плану?

— Мягко сказано… Думаю, если подыскать хорошего менестреля, то всю ситуацию можно было превратить в сюжет для сказки. Из тех, в одной из которых прекрасный барон шастает по стране в надежде найти обладательницу хрустальной подковки.

— Вообще-то ту пони сожрали незнамо как проросшие в саду барона пландерсиды, — уточнила Холлоу, расслабленно приваливаясь к одному из колес фургончика. В окне напротив она заметила тройку давешних зебрят – те с искренним детским любопытством разглядывали странную тетю. Холлоу пришло на ум, что стригунки, скорее всего, не видели раньше ведьмаков женского пола, но, так или иначе, она решила их просто игнорировать.

— Я знаю, Кнайт рассказывал. Ему пришлось временно поработать там садовником, так что слышал я все из первых уст. В любом случае моя история была не менее прозаичной: если в двух словах, я вляпался в передрягу с одним мелким засранцем. Он оказался из Касты Воздуха.

— Благоро-о-одный… — понимающе со смешком протянула кобылка.

— Агась… Сунуть меня в медного быка его родителям показалось мало, поэтому сначала я попал на торги. Заменили казнь пожизненным рабством, но только в том случае, если до полудня у кого-то найдется пятьсот империалов.

Холлоу Найт уважительно присвистнула. Зебраарский империал ценился почти втрое больше эквестрийского битса, и чтобы собрать такую сумму, ведьмачке пришлось бы прикончить двоих, а то и троих чертей. Стоимость неплохого зачарованного меча, пусть и далеко не самого лучшего. Разбрасываться такими деньгами могла себе позволить либо знать, либо очень преуспевающий торговец.

— К счастью, мимо проходили госпожа Така и Титилэйо, — продолжил тем временем Найт Глоу, с искренней симпатией кивнув в сторону почти заплетшей волосы зебры. Пусть она и сидела к болтающим спиной, ее вставшие торчком ушки показывали: хозяйка прислушивается к разговору. — Им показалось хорошей идеей заполучить к себе в труппу странного уродца, который к тому же неплохо владеет мечом. Так что прекрасная леди спасла своего странствующего рыцаря. Ну или хотя бы ведьмака.

— Так ты теперь раб?

— Формально, да. Но мне неплохо, пусть и приходится иногда использовать приставку «из Касты Земли». Наверное, потому что не впервой.

Холлоу с интересом навострила ухо.

— Отец, мотылек. Мой отец тоже продал меня. Всего за тридцать битс. Я помню это.

— Ты разыскал его?

— Даже не пытался. Я не держу на него зла, но и любви не испытываю. Он был всего лишь первым хозяином… заложника. Что он, что Луна, что госпожа Така…

— Но ведь после выпуска мы были свободны.

— Ошибаешься, мотылек. После выпуска каждый из нас всего лишь стал заложником своего Пути… ладно, не будем о грустном. Как насчет тебя?

Кобылка пожала плечами, припоминая что-нибудь интересное. Думать мешала небольшая сонливость. Хотелось просто свернуться клубочком и пролежать так до самого вечера.

— Ничего особенного, — с трудом отвела взгляд в сторону Холлоу. — Халтурка на свадьбе. Узнала, что из некоторых ведьминов получаются не самые лучшие учителя.

— Звучит как неплохие сюжеты для пары постановок. А здесь что забыла?

— Встречаюсь с клиентом, — зевнула Холлоу. — Нужно будет заглянуть ночью на Мост Влюбленных.

— Не советую, — Глоу нахмурился. — После заката тут становится опасно. Даже для ведьмака.

— Леших бояться – в лес не ходить. А слово заказчика – закон. Особенно если проблема с деньгами.

— Как знаешь. Если хочешь, можешь пока подождать здесь. Сеньоры зебры не будут против.

— Не будут, — звонко подтвердила Титилэйо, закручивая последнюю прядь.

Холлоу благодарно кивнула и наконец провалилась в желанную дрему.

---

Проснулась Холлоу Найт, уже когда солнце практически ушло с небосвода, сменившись растущим месяцем. Редкие лоскутки мохнатых туч скрывали частые звездные огоньки на одеяле неба. Уличный галдеж затих, и тишина эта лишь время от времени нарушалась пронзительными взмявами гуляющей свадьбы кошек да лаем недовольных этим блохастых дворняг.

Холлоу Найт задумчиво осмотрелась. Часть реквизита была убрана, угольки в кострище окончательно потухли. Из фургончиков попеременно доносились легкие сопения, тоненький свист и басовитый храп. Кобылка не бралась определить, кому принадлежит какой из звуков: в состоянии медитации даже с самой искривленной перегородкой ведьмаки ухитрялись отдыхать абсолютно бесшумно, поэтому храп мог принадлежать как тому отставнику Касты Огня, так и решившему полноценно прикорнуть Найт Глоу.

Будить никого кобылка не стала. Проверив, насколько плавно выходят клинки из ножен и как быстро покидают свои гнезда флакончики с зельями, ведьмачка тихо выскользнула из лагеря-треугольника.

Вопреки ожиданиям и к небольшому удовлетворению, Холлоу не пришлось лишний раз накачиваться Кошкой. Улицы Города были неплохо освещены пылающими факелами: их было не так уж и много, но света они давали предостаточно, чтобы ведьмачка не споткнулась о какой-нибудь мусор.

Несмотря на кажущуюся безопасной обстановку, Холлоу все равно старалась быть начеку. Она не боялась бандитов, да и большинство чудовищ могли вызвать у нее разве что брезгливость. Однако не стоит лишний раз пренебрегать советом от такого же профессионала: ошибка в ее работе часто может дорого обойтись. Слишком часто и слишком дорого.

Кобылка вздохнула. Нет ничего удивительного в том, что ее приглашают так поздно куда-то к Дискорду на рога. Заказы от подобных личностей тоже соответствующие, с подвохом: как правило не совсем законные и с проблемами в оплате. Впрочем, бывают и исключения, когда кто-то просто старается лишний раз умолчать о случившемся: в голове еще свежо воспоминание об одной графине, ухитрившейся по глупости вляпаться в особый вид Ядовитой Шутки. Бедняжка на следующий день проснулась с коровьими рожками, выменем и хвостом – самая настоящая буренка, из тех, которые стоят в хлеву у ее селян. Спустя час громкой истерики графиня, завернутая в шелка так, что стала похожа на тючок, отбыла в одно из своих тайных имений в закрытой карете. Спустя чуть меньше суток туда привели Холлоу, которую особо доверенные пони сняли прямо с отбывающего парома. Однако ведьмачка не жаловалась: денег за плевый по ее меркам заказ отвалили неплохо. Конечно, выкупить Найт Глоу бы не вышло, но вот среднего раба – вполне. В комплекте с платой шло предупреждение, что если ведьмачка кому-то проболтается, то пусть сразу лучше сама учится мычать и давать молоко.

Наконец показалась улица Сломанных Факелов, в конце которой находился Мост, встретивший Холлоу тишиной. Не лаяли потревоженные чьим-то неловким движением собаки, не было видно или слышно ни кобылок легкого поведения, готовых за десяток монет скрасить кому-нибудь вечер, ни темных личностей, готовых за тот же десяток монет отправить случайного прохожего в Тартар. Даже света от факелов – и того стало меньше.

Клиент появился на другой стороне переправы. Высокий и худощавый, похожий на лозу минотавр в пестрых одеждах вынырнул из темноты улицы и тут же бросился навстречу ведьмачке, размахивая руками, словно ветряная мельница. Рот его был перекошен в беззвучном крике, словно один ненавистный Холлоу покойный поэт решил зачитать несчастному скопом все свои вирши.

Минотавр успел сделать ровно четыре шага, а затем ему на спину приземлилось что-то на первый взгляд бесформенное. В воздухе на мгновение блеснуло, а несостоявшийся клиент Холлоу жалобно забулькал, разбрызгивая кровь из перебитой артерии – порез на шее вышел длинным, от уха до уха. Упав лицом вперед, он слабо дернулся и затих.

Холлоу понадобилось чуть меньше секунды, чтобы осознать увиденное и принять решение. Без лишних выкриков вроде «стоять!» она бросилась вперед, на ходу вынося меч из ножен. Убийца тоже не мешкал: у тела еще не успела пройти предсмертная судорога, а закутанный в плащ с капюшоном убийца, оказавшийся пони, рывком развернулся на сто восемьдесят градусов и задал стрекача.

Ведьмачка сразу убедилась, что неизвестный не уступает ей в скорости. Более того, он оказался единорогом: по стоящим у стены ящикам в переулке, куда нырнул преступник, словно кто-то ударил, заставив рухнуть под ноги кобылки. Это на мгновение замедлило ее, но не остановило.

Погоня закончилась на развилке четырех проходов. Преследуемый сделал в прыжке быстрое движение передней ногой, и небольшой пятачок утонул в клубах дыма. Холлоу на полном скаку влетела в это облако, но не растерялась, а зажмурилась, пытаясь выследить цель по звуку. К сожалению, безрезультатно: кем бы ни был убегавший, двигался он практически бесшумно, словно всю жизнь посвятивший себя искусству побега.

Дождавшись, когда видимость придёт в норму, Холлоу вогнала клинок обратно в ножны и склонилась к земле, пытаясь прочитать хоть какие-нибудь следы. Безрезультатно: на мощёной дороге не осталось ничего. Даже кровь жертвы, обрызгай она убийцу, наверняка впиталась в одежду.
Холлоу не планировала возвращаться на место преступления, но, чтобы попасть в лагерь, нужно было снова перейти Мост, а другой дороги ведьмачка попросту не знала. Во имя Селестии, уж проще было сориентироваться в диком лесу, чем в этих переходах, в отдельных местах которых за крышами света звезд не видно!

На Мосте Холлоу уже ждали.

— Стой, стрелять буду!

Позади кобылки тут же приземлилась пара одетых в легкую кожаную броню грифонов, удерживающих в передних лапах по арбалету. Еще двое встали спереди.

Холлоу раздраженно вздохнула. Стража, практически как и всегда в какой-нибудь дерьмовой истории, подоспела в самый «подходящий» момент: убийца сделал дело, ускользнул, а под раздачу попало третье лицо.

— Стоять! Передние копыта подняла! — тем временем продолжал разоряться доблестный стражник. — Быстро!

Ведьмачка уселась на круп и как могла медленно и плавно подняла ноги. Получить смотрящий ей в лицо арбалетный болт хотелось меньше всего.

— Мечи на землю! Живо! И если мой напарник заметит, что ты применяешь свой телекинез не по делу, то тебя будет ждать острейшее отравление металлами!

— Идиоты, — фыркнула Холлоу, выкладывая поочередно стальной, серебряный мечи, охотничий нож для разделки чудовищ, крюк для переноски голов и серебряную цепь. — Не ту поймали. Убийца ушел одним из переходов.

— Поговори мне тут!

К легкому удивлению Холлоу, уводить кобылку никуда не стали, а приказали зайти на Мост: там уже успел собраться еще отряд из пяти охранников правопорядка. Один, откровенно зевая, оперся о поручни моста, второй легонько тыкал кончиком алебарды труп. Остальные на повышенных тонах допрашивали затравленно озирающегося, закутанного в лохмотья алмазного пса.

— Вон она! Вон она! —– залаял бродяга, указывая на пони узловатым пальцем. – Сижу я, никого не трогаю, а тут вижу: идет! Я только глаза на пару секунд прикрыл, а она уже в тени скрылась, и на земле труп! Убивца она есть, говорю вам! Вон, смотрите, вся оружием увешана, одного меча ей для злодейства уже мало!

— Два меча? — сонный страж встрепенулся. — Ведьмачка, что ли?

— И вправду, ведьмачка, — подтвердил удерживающий снаряжение Холлоу грифон. — То-то я смотрю, что на оружии письмена странные, наверняка не по-эквестрийски писанные.

— Ведьмачка, ведьмачка, — Холлоу смерила окружающих мрачным взглядом. — Убиваю чудовищ за деньги. Не пони, грифонов или алмазных псов. Отпустите, а?

Стражники быстро переглянулись, и один из них, престарелый земной пони малиновой расцветки, видимо, самый главный, покачал головой:

— Нет, доча. Ты замешана в убийстве. Скорее всего, как просто свидетель, но пока больше как подозреваемый.

— Я невиновна.

— Может быть. А может – и нет. Убивать вы научены будь здоров, как говорят некоторые наши соседи: «Трымай портки – ховайся в бульбу».

— Мне кодекс запрещает убивать разумных существ.

— А нам – брать на лапу. И? — хмыкнул старик. — В любом случае, доча, я бы не стал тебя отпускать, даже если бы и захотел: сейчас придет коронер, благо у него были дела неподалеку, она и разберется – что, куда и кого послать. Ты, кстати, тоже никуда не идешь, — шикнул он на нищего. Тот что-то невнятно проворчал, но открыто спорить не решился.

Ожидание продлилось недолго. Впрочем, для кобылки часть времени улетучилась за разговорами о жизни со стражей: те не стеснялись рассказывать байки о своей жизни и в свою очередь были не прочь услышать что-нибудь о работе охотницы.

Она появилась из тьмы переулков беззвучно, как призрак. В черном сюртуке поверх красного камзола она трусила, словно гиена, идущая на запах падали. Почти невидимая и неслышимая, ее выдавала лишь небольшая блестящая в огне факелов медная брошь в форме бабочки, закрепленная на груди.

С появлением коронера все разговоры смолкли, а стражи принялись изображать как можно более бурную деятельность. Холлоу Найт же, удивленно приподняв брови, прикинулась соляным столбом.

— От хурэ… Докладывайте, — хрипло и коротко приказала вооруженная лишь стальным мечом Лоуд Стар, проходя мимо отряда и склоняясь над телом. На стоящую рядом коллегу по ведьмачьему делу она не обратила ровным счетом никакого внимания.

— Убийство, — отрапортовал старый земнопони. — Убитый – аптекарь Фо Ли, тридцать два года, минотавр. Тело опознал я, лейтенант Голден Шиелд. Жертва убита режущим ударом в шею. Подозреваемая – ведьмачка Холлоу Найт, была задержана при попытке скрыться с места преступления…

— Заткнись.

Лоуд задумчиво помахала хвостом, вздохнула и неожиданно разразилась бранью:

— Вы, идиоты, вы понимаете, что вы идиоты?! – свелись ее забористые конструкции к одному относительно цензурному вопросу.

— А?..

— По морде подковой «на»! Во имя всех святых, кем я командую?! Дегенераторы обыкновенные! Это, это вы как проморгали?! – рявкнула Лоуд Стар, разворачиваясь и раскрывая переднее копыто. В том лежал изрядно помятый и заляпанный кровью и грязью комок из лепестков. Роза. Точнее, черная роза. Еще точнее, ее бутон.

Насладившись реакцией подавленных подчиненных, Лоуд Стар принялась раздавать указания:

— Тело в мертвецкую, завтра сообщите кому надо. Бродягу отпустить на все четыре стороны.

— А ведьмачку?..

— Она со мной. Или думаете, что она Флорист?

— Ну, я… — замялся земной пони.

— Не «я»-кай. Если бы ты хоть изредка читал отчетность с поста ворот, то знал бы, что сегодня в город вошла охотница Холлоу Найт, ныне не подпадающая под закон города о пошлине. Возражения?

— Вообще-то темно было, — внезапно буркнул один из стражей, сверля взглядом мостовую. — Тут не все имеют кошачье зрение, потому и проглядели розу.

Холлоу подумала, что Лоуд сейчас отвесит подчиненному люлей, но та, поправив непослушные кудряшки, неожиданно покладисто сказала:

— Хорошо, «дегенераторы» отставить. Еще?..

— Н-нет…

— Отлично.

Получив обратно оружие, Холлоу внутренне посочувствовала своим недавним конвоирам. Лоуд Стар была для них явно не подарком.

— Чего застыла, подруга? — легонько толкнула ее коронер. — Пойдем пожевать найдем. Я угощаю.

Найти пожевать Лоуд привела подругу в таверну «Белый Аликорн», что располагалась на стыке купеческого и храмового кварталов. Холлоу подумалось, что рисовавший вывеску к этому заведению хотел слегка поизмываться над Принцессой, и потому нарисовал нечто, похожее на гору мышц с огромными топорщащимися крыльями, охреневшим взглядом и стиснутыми до скрипа зубами. Пожалуй, даже Гора Мун Лайт на ее фоне выглядел бы просто слегка крупноватым жеребцом.

В самой таверне было слегка шумно: вернувшиеся патрули просаживали зарплату, требуя от хозяина очередную пинту земного светлого.

Не успели ведьмачки войти, как несколько стражников радостно взревели и тут же умолкли, когда Лоуд погрозила им копытом. Как только подруги уселись, трактирщик, долговязый коттен Мяурисио, скользнул к их столу и тут же поставил две наполненных до краев пенистых кружки. Лоуд оглянулась на коллег, те показали ей одобрительный неприличный жест и вернулись к своему обсуждению, понизив голос.

— Заказывай, — зевнула Лоуд, усаживаясь поудобнее.

— Мне только капусту и пару помидоров, — обратилась Холлоу к трактирщику. — Самые дешевые.

— Перевожу, — зевнула Лоуд ещё раз, — нам два куска вяленой свинины, картошки, копченого сала, маринованных помидоров, овощей, рыбы и хрен.

— Мауржовый? — тактично уточнил трактирщик с акцентом. — Или обычный?

— Неси любой, пока я тебя не начала жрать.

Трактирщик тут же как сквозь землю провалился.

— Рассказывай, — вернулась к Холлоу Лоуд. — Быстро, решительно, с подробностями.

— Так быстро или с подробностями? — неумело попыталась уйти от темы Холлоу. Допрашивали ее впервые.

— Давай с подробностями: как жизнь ведьмачья, скольких накеров уже порешила, сколько невинно спасенных уже назначили тебя спасительницей рода понячего, а сколько пожелали умереть в самых страшных муках?

Холлоу замялась. Рассказывать откровенно не хотелось.

— Мы на допросе? — наконец выдавила она из себя.

— А то, — не моргнув и глазом подтвердила Лоуд. — Просто формат немного другой: в отличие от темницы здесь за сотрудничество со следствием ты получишь не в рыло, а кусок сала.

— О как. А если бы я в темнице не согласилась сотрудничать?

— Все равно получила бы в рыло, только в два раза больше.

Повисла неловкая тишина, пока Лоуд Стар не хихикнула:

— Ладно, ладно, не кипишуй, подруга… — сделала она глоток из своей пинты. — От хурэ, как хорошо пошло… В общем, давай я: перед тобой коронер Ее Величества Лоуд Стар, исполняющая частичные обязанности также обвинителя, следователя и находящаяся в звании капитана стражи славного Города Масок. Вот так, — весело закончила Лоуд.

— Ага, — чуть нервно хихикнула Холлоу. — Всегда мечтала иметь связи в страже.

— Но-но, отставить шуточки! Мы тут, в страже Тротингема, взяток не берем! Собственно, я и разговариваю с тобой только потому, что абсолютно уверена в твоей невиновности, подруга, так что можешь расслабиться.

— Совсем уверена?

— Совсем-совсем уверена. В твою жизнь сверх того лезть не хочу: рассказывай, что посчитаешь нужным. Пока на тебя не пришла ориентировка, с рабочей точки зрения ты мне абсолютно безынтересна.

Холлоу слегка подавленно отпила из своей кружки. Не так она представляла свою встречу с… пусть будет, подругой детства. Условной подругой.

Внезапно Холлоу заметила, что Лоуд бесцеремонно рассматривает ее правую щеку.

— Нравится? — горько спросила хозяйка щеки.

— Красивая царапина.

— Иронизируешь?

— Ничуть. А я гляжу, тебя уже неплохо так подзадолбали на эту тему?

— И не говори, — пробурчала Холлоу. — Каждый, каждый раз плюются и копытом Символ чертят, словно это уродство заразно. Дай Селестия, если хотя бы с десяток существ наберется, кто не побоится мне в лицо взглянуть.

— Трусливые куски дерьма. Впрочем, я пока не слышала, чтобы нашему брату с этим было легко: кто вообще признал бы ведьмака эталоном красоты?

Чуть-чуть опьяневшая Холлоу немного покраснела.

— От хурэ, где же этот трактирщик… — выругалась Лоуд. — Ладно, оно хоть стоило того? Эта царапина?

— Как сказать… Я получила его, когда…

Холлоу Найт сама не заметила, как принялась рассказывать о своих немногочисленных приключениях, стараясь огибать некоторые, как ей казалось, постыдные моменты. Язык ей развязало не только пиво, но и жареные перепела, которых трактирщик приволок в нагрузку к заказу, да еще и пузатую бутылку, заткнутую перцем, добавил.

Где-то на истории о превратившейся в буренку дворянке в трактир прошмыгнула маленькая серенькая фигурка и замерла, уткнувшись носом в бок Лоуд. Судя по тому, что никто не обратил внимания, это происходило постоянно.

Холлоу запнулась и попыталась проморгаться – получилось с трудом. Но даже с плывущими очертаниями, все же эта маленькая пони казалась ей немного знакомой…

— Опять?.. — участливо спросила у фигурки Лоуд Стар, ласково похлопывая по небольшой головке. — У кого на этот раз?

Фигурка сжалась, кивнула на Холлоу и зубами достала из недр плаща маленький кошелек. Лоуд Стар вздернула бровь и взяла мешочек.

— На, — протянула она мешочек Холлоу. — Метка говорит, что у тебя стащила.

Холлоу наконец вспомнила. Приняв кошелек, она кое-как пересчитала содержимое: ровно сто бит, как и было.

— Молодец, малышка, — протянула воришке два помидора и огурец Лоуд. — Иди спать.

Малышка кивнула, взяла в рот еду и побрела прочь. Слегка протрезвевшая Холлоу заметила, что двигалась воришка немного странно, неуклюже и будто скованно, слегка подергиваясь.

— Ты не злись на нее, — сказала Лоуд. — Бедняжка осталась совсем одна. С трудом говорит, так еще и талант у нее так себе: как видишь, может обокрасть любого, даже нас. Тянет ее на это, она и ворует, а потом совестью мучается и возвращает украденное. За это ее иногда бьют, порой не только ногами. Вот пусть лучше мне отдает, а я разыщу хозяина.

— Угу. А почему она… ходит… — Холлоу сделала неопределенный жест ногами.

— Болеет. Врожденная болячка, мне один лекарь рассказал: у таких, как она, особая бяка с нервной системой, ноги не слушаются, и с возрастом становится только хуже, хотя такие обычно долго не живут. Метке еще повезло, у нее легкая форма, через пень-колоду пока приноровилась. А ведь будь у нее полноценное здоровое тело, кто знает, на что эта кроха была бы способна. А так я пока за ней присматриваю. Что ты на меня зыркаешь?

— Ты это, смотри, — погрозила огурцом Холлоу. — Нам так-то запрещено брать учеников, и не зря!

— Так она и не ученица, так, сирота прикормленная… а что, кто-то из наших уже пытался обзавестись?

Холлоу мрачно захрустела соленьем и потянулась к огромному бутылю. Чтобы продолжить рассказ, пары пинт пива и стакана сивухи ей было мало.

А потом было сало, перепела, огурцы и еще куча снеди, которую ведьмачки не стеснялись мешать с огромным количеством выпивки. Холлоу плохо помнила, что трепал ее распустившийся язык, но там точно были нецензурные и пошлые частушки, подхваченные присоединившимися стражами. Потом был провал, а в себя Холлоу кое-как пришла лежащей на верхушке одной из башен Нотр-Теалт де Трот в обнимку с Лоуд и бутылкой самогонки, заткнутой соленым огурчиком.

— К… Красиво… — вывернулась из объятий подруги Лоуд Стар и поднялась на ноги.

Холлоу не могла не согласиться, ночной Город Масок и вправду был красив: много где плясали разноцветные огни открытых таверн, до вершин храма долетали звуки пьяных хоров, а луна отражалась в каналах. Город жил ночной жизнью.

Лоуд икнула:

— Город… ик… от хурэ… город красивый, но не обманись: этот город тот еще… как там их… А!.. Чудовище! Монстр! И этот, сука, монстр боится меня! Я… ик… видела его истинное лицо! Улицы — вены, продолжение сточных канав, а канавы заполнены вонючей кровью! И когда эти проклятые стоки будут окончательно забиты, и вся эта мразь начнет тонуть... Когда скопившаяся грязь похоти и убийств вспенится им до пояса, все местные шлюхи и политиканы посмотрят вверх и возопят: "Спаси нас!", а я… я прошепчу…

Если бы не среагировавшая даже в пьяном угаре Холлоу, никто бы не узнал, что прошептала бы ее подруга, а страже Города пришлось бы срочно искать нового капитана. А так удерживаемую за хвост и перегнувшуюся через парапет Лоуд лишь вырвало куда-то во тьму на ступени собора Луны.

— «Нет»? — участливо спросила Холлоу, придерживая выворачивающуюся наизнанку подругу.

— От хурэ… Что?

— Ты прошепчешь «Нет», са… сахарок?

— Что? Нет, то есть да… То есть… — Лоуд зажмурилась, пытаясь поймать мысль. — Я… скажу… «Конечно же, я помогу вам, почему нет? В конце концов это моя работа, поэтому кто, если не я!».

И это стало последним, что Холлоу запомнила в ту ночь.

---

Просыпаться было тяжело. Тяжело и больно: голова гудела, как соборный колокол, а внутренние органы, казалось, пытались выбраться и отправится на поиски собственных приключений. Очнувшаяся Холлоу тихо застонала и попыталась подняться, но смогла только навернуться с молельной скамьи, на которую ее кто-то уложил, да еще и заботливо прикрыл плащом.

— Bloede ap dyable arse… — Холлоу приподнялась, кое-как пытаясь проморгаться. Она была внутри собора и только поэтому не приложилась мордой о каменный пол: в этом храме тот был полностью устлан атласными коврами.

Со стороны послышалось тихое шарканье, и Холлоу обернулась: через ряды скамеек к ней бочком двигался одетый в рясу звонаря алмазный пес, негромко шаркающий метлой. Уборщик был странным: нескладный и несуразный, с огромным горбом, деформированной мордой, на которой один глаз был с копыто, а второй – с царский орех. Задняя правая лапа была короче левой, из-за чего он постоянно хромал. Уже потом ведьмачка узнает его имя: Квазидого.

Заметив проснувшуюся Холлоу, звонарь издал серию приветливых лающих всхлипов, бросил метлу и довольно резво метнулся куда-то в боковые помещения храма только затем, чтобы вернуться с корзиной, полной снеди, и поставить ее перед Холлоу.

— Ну… эм… спасибо?

Звонарь улыбнулся и, снова издав несколько лающих сквоньчаний, достал хлеб, сыр, немного колбасы и громадный тесак. Быстрыми движениями соорудил огромный бутерброд, пришпилив ловко нарезанные куски сыра и колбасы зубочистками. Еще и оливки наколол!

— Э… это что, мне, сахарок?

Пес закивал и завилял хвостом, пытаясь состроить что-то вроде добродушной улыбки. Получился оскал, как будто калека насиловал жеребят по жизни, но Холлоу поняла. Затем повар-звонарь достал из корзины стакан и бутыль, в которой, как Холлоу догадалась по запаху, плескалось церковное вино.

Разговор не заладился, Холлоу не умела общаться с немыми псами, поэтому за едой она решила осмотреться: два десятка скамей, огромные витражные окна, из-за которых свет внутри казался золотистым, высокие расписные потолки, на которых ни щепки дерева. Снаружи и изнутри Нотр-Теалт был полностью, исключая разве что двери, каменный, а балок нет и в помине. Но самый большой трепет внушала огромная статуя Луны из синего мрамора, что застыла в величественной сидящей позе: грудь слегка «вспушена», голова чуть склонена. Из-за расправленных крыльев Холлоу подумала, что храм возводили уже вокруг статуи: её бы точно не смогли протащить сквозь пусть и высокие, но сравнительно узкие ворота. Кончики передних копыт гигантская принцесса окунала в вырубленный перед ней небольшой бассейн, который был для неё скорее крошечной ванночкой. И в нем было даже несколько золотых кругляшей-пожертвований!

Когда с завтраком было покончено, квазипес взял корзину, а Холлоу дал запечатанный конверт, после чего скрылся в помещениях. Холлоу вскрыла письмо:

«С добрым утром, подруга. Надеюсь, вино было хорошим. Загляни ко мне в час пополудни или позже, Дом Стражи.
Л. С.
П.С. Возьми с собой мечи»

Холлоу хмыкнула. Время еще оставалось, не мешало бы сперва навестить Найт Глоу. А пока…

Холлоу поднялась и подошла к статуе поближе. Неизвестный творец постарался на славу: глаза скульптуры, лишенные зрачков и радужки, умудрялись одновременно и следить, и оставаться холодно-безучастными.

Холлоу завороженно заглянула в них, размышляя. Дольше, чем нужно.

Она отвела взгляд и обмакнула копыто в бассейн – условно святая вода холодила – и поочередно коснулась лба, правого плеча, левого. Затем сложила копыта вместе:

— Ваше Величество, услышьте меня, — негромко начала молитву Холлоу. — Видите Вы, я пыталась быть хорошей ведьмачкой: старалась не убивать разумных, не возвращаться домой, не брать учеников, не заводить друзей. Но каждый, каждый раз мой Путь только и делал, что сводил и заставлял строить связи. И теперь я бы хотела помолиться за посмертие Батти – видите Вы, она была виновной в том, что меня продали Вам, меньше всех. Я бы хотела помолиться за Змееныша, видите Вы… — Холлоу запнулась, разомкнула копыта и посмотрела в отражение. — А видите ли Вы? Хотите ли видеть?
Статуя продолжала молчать.

Бесцельно просидев несколько минут, Холлоу скривилась:

— Если подумать, даже до заточения Вы ничем не отличались от этого гигантского куска камня.

Накинув на себя плащ и подхватив мечи, Холлоу вышла вон из храма. Уже четыре года этот божий дом стоял без молитв и бога.

А для ведьмаков он был таким всегда.

---

Найт Глоу встретил Холлоу сидя, привалившись к вагончику и с зебринской гитарой в копытах, пока Титилэйо пыталась заплести одну-единственную косичку у его виска. С непослушными волосами ведьмака получалось это с трудом.

— Я даже не стану спрашивать, как прошла ночь, — слабо улыбнулся Найт Глоу. — Ваш пьяный ор был слышен на весь квартал и горячо обсуждается с ранних петухов. В частности, один постоялец клялся Саеду, что на него в ночи налетели две пьяных в зюзю кобылы при мечах и учинили допрос с пристрастием. Когда бедняга все же смог доказать, что красота пока еще не преступление, ему отсыпали двадцать монет, сказав, что это «награда и стимул не нарушать закон в дальнейшем». Он до сих пор в легком шоке и говорит, что это его самый прибыльный выход по нужде.

Холлоу пошарила в кошельке и подсчитала наличность.

— Твои?

— Мои. Ну и шуш с ним, я все равно вчера нажралась на в десять раз больше. А где все?

Глоу пожал плечами:

— Госпожа Така в своем вагончике, Саед ушел за травами, тройняшки где-то носятся. Лучше послушай, что я сочинил.

Холлоу уселась, а Глоу, хмыкнув, ударил по струнам и неплохо поставленным голосом запел:

Ужасней истории вы не найдете,
И нету баллады печальней на свете,
Чем эта – о бедном цирюльнике Тодде
И юной прекрасной жене его Бэтси,
О юной флористке, красавице Бэтси.

С малюткою-дочкой и Бэтси прекрасной
Жил в доме уютном цирюльник счастливый.
Но раз, возвращаясь домой после казни,
Красавицу встретил Линч Лав похотливый!
Красавицу встретил Линч Лав похотливый...

Расчет у него был безжалостно точный,
Он дело состряпал по ложным доносам.
И вот, разлученный с женою и дочкой,
Был бедный цирюльник на каторгу сослан,
Был бедный цирюльник на каторгу сослан...

Мерзавец Линч Лав домогался до Бэтси,
Пока ее муж был закован в железе,
И бросилась в реку она на рассвете,
И юное тело поплыло по Троту,
И юное тело поплыло по Троту...

— Вот, как-то так, — закончил песню Найт Глоу. — Пока что черновой вариант, нужно срифмовать строчки «Трот» и «Батси»…

— Я не разбираюсь в песнях, — пожала плечами Холлоу. — А что, все так и было?

— А то, — сделал страшные глаза Глоу. — Эта душераздирающая история произошла ровно сто пятьдесят лет назад, или раньше, или позже, но до сих пор она будоражит воображение, и кровь ее нет-нет да и проступит на местных серых мостовых.

Холлоу вздернула бровь, а Глоу расхохотался:

— Не делай такое лицо, мотылек! Всего лишь каких-то лет восемь назад, да и со слов нашей общей знакомой там все закончилось относительно хорошо: цирюльника, конечно, никто не выпустил, но и флористка в реку не бросалась. Но имена все же лучше поменять, а то Огонек меня сожрет: она вообще про это дело за пьянкой рассказала.

— Ох уж эти артисты-менестрели: либо все переврут, либо так ославят, что лучше б забыли.

Пока ведьмаки болтали, из одного из вагончиков послышались скрип и тяжелые шаги. Дверь распахнулась, и на улицу соизволила выйти загадочная госпожа Така.

Решившая выпить Холлоу едва душу Луне не отдала, поперхнувшись. Госпожа Така была… очень заметной. Уж на что была толстой в свое время Матушка, но Така выглядела как та, кто съел ее: ноги-тумбы с тяжелыми золотыми браслетами-кандалами, куча дорогого красного шелка, целых четыре подбородка, под которыми прячется тоже золотая цепь, больше подходящая моргенштерну. А на огромном лице – аляповатый грим, раскрашенный нос-помидор, призванный то ли пугать, то ли смешить.

Вот только Холлоу знала: вовсе не в шутовской грим была окрашена зебра – в шаманский!

А Холлоу не любила шаманов. Очень.

Разомкнув мясистые губы, Така степенно произнесла:

— Ом-м, это и есть новая ведьмачка?

Холлоу хмыкнула: на эквестрийском зебра говорила чисто, но не рифмовала, что среди полосатых считалось высшим искусством.

Не дождавшись ничьего указания, Холлоу слегка поклонилась и произнесла несколько слов на высшем зебрааре.

— Ом-м, я впечатлена. Ты знакома с нашими обычаями, молодая брухе?

— Немного, мамбо асогве из Касты Эфирных.

Мамбо асогве расхохоталась, раскатисто, словно водопад, и обратилась к Титилэйо:

— Дщерь моя, принеси нам рахат-лукума и кокосового молока из моего пристанища, дабы могли мы вкусить немного в честь нашего знакомства. А ты, молодая брухе, можешь называть меня просто сеньора Така: я пусть и принадлежу все еще к Касте, но уже давно даже не мамбо – всего лишь странствующая бокор, иногда развлекающая жеребят.

Рахат-лукум Холлоу понравился, как и молоко, смешанное с медом, которое неплохо дополняло сыпучий, словно далекие пески Зебраара, рассказ Таки.

Странствующая бокор поведала, что действительно еще год назад являлась мамбо-асогве при дворе Его Воздушности Кирилл Рассудительного, а ее сын Саед был очента эспада – восьмидесятый меч Его Воздушности, один из лучшей сотни фехтовальщиков страны. Дочь же, Титилэйо – пока еще действующая мамбо, ушедшая в паломничество. Более того, все трое приходились близкими родственниками Его Воздушности, хотя как раз это Холлоу не удивило: для императора иметь десять братьев-советников было нормой, и это только родных, поэтому вся Каста Воздушных в той или иной мере была одной большой и сравнительно дружной родней. Особенно если дело касалось действующего императора: организуешь против такого заговор, а предки после смерти соберутся несколькими поколениями да и спросят всей толпой. Пинать будут долго и со вкусом.

Но это не значит, что даже в такой дружной на потусторонних люлях семье нету стервозной сестрички-тетушки, ради которой предыдущее, нынешнее и следующее поколение готово взять коллективный грех на душу, и этой самой стервой стала сеньора Така аэп Рейрей вар Морвудд – родители как предчувствовали. Ничем таким богохульно-поругательным страдающая ожирением мамбо не занималась: всего-то довольно успешно баловалась пером, ставя довольно хорошие злободневные комедии, в которых не стеснялась шутить даже над старшим братцем. Тот не возражал и с удовольствием вкушал рахат-лукум на постановках, изредка отмахиваясь на недовольные ворчания других родственников.

К сожалению, когда сеньора Така и ее дочь, сеньорита Титилэйо аэп Гойгой, выкупили из рабства молодого ведьмака, закрывать глаза на семейные ссоры уже было даже опасно, и император от греха подальше подверг любимую сестренку с ее семьей Непростительной Бенефиции. Отныне Таке и ее выводку было запрещено вступать на земли Зебраара под страхом смертной казни хотя бы до тех пор, пока жив их новоприобретенный раб.

— И вы ничуть не скучаете по дому? — спросила Холлоу, жмурясь от ласкового солнца. Несмотря на то, что сеньора Така была шаманкой, неприязнь ведьмачки как-то немного улетучилась.

— Ом-м, ничуть. Сие кодло было пОлно лишь мелочными обидами и завистью моему драматургическому таланту. Попав же в благословенную Эквестрию, я открыла для себя новый путь и вплотную занялась историями о героях и их прекрасных спутницах – у нас бы такое не оценили, ибо нет никого героичнее императора, да благословит его Дамбала, предки, и кто там еще захочет. А теперь скажи, молодая брухе, был ли хорош мой рахат-лукум? Освежило ли тебя молоко?

Холлоу сразу напряглась. Она уже знала, что сейчас произойдет: зебра оказала услугу и сейчас попросит что-то взамен. Конечно, можно отказаться, но нанести оскорбление сестре императора… ладно сестре императора, но еще и хозяйке Найт Глоу, это не совсем то, чего хотела бы сейчас эта молодая брухе.

— Хорош. Освежило.

— Ом-м, отлично, просто отлично. Не удостоишь ли ты, молодая брухе, нас ответной услугой?

— Смотря что вам нужно, — как можно тактичнее попыталась ответить Холлоу. Шут с ним, с оскорблением, если сеньора Така сейчас достанет монету, разломает, отдаст половинку…

Но у сеньоры было другое на уме:

— Ом-м, я имела наслаждение видеть, как сражаются друг с другом первые из эспады – и это было феерично. А как сражаются ведьмаки?

Холлоу чертыхнулась и посмотрела на Глоу: тот молчал и выглядел словно безвольная кукла, повешенная на гвоздь. Что ж, по-видимому, отдуваться придется ей:

— Ведьмаки не сражаются друг с другом.

— Ом-м?

— Нам кодекс запрещает.

— Ом-м… — хмыкнула сеньора Така, и Холлоу поняла, что не сможет ей отказать. Видимо, Найт Глоу посвятил хозяйку в тонкости ведьмачьего сборника правил.

— Сын мой, принеси деревянные мечи, — властно сказала сеньора Така вернувшемуся с корзинами Саеду. Тот только фыркнул и принялся рыться в скарбе и декорациях, пока не достал две резные палки.

— Bloede… — буркнула Холлоу, становясь посреди площадки. Места для поединка хоть и было немного, но вполне достаточно – чуть меньше, чем на помосте.

Найт Глоу встал напротив, приняв базовую стойку Пути Эластичности: эфес чуть выше головы, меч параллельно земле смотрит острием в лицо противника, а сам ведьмак чуть пригнулся, словно готовый к бою кот. Холлоу подняла деревяшку…

Серебряная монетка подпрыгивала, крутилась в воздухе, ловя начищенными гранями капли дождя. Подбрасывающий ее мэтр Рейдж сидел, задумчиво смотря, как стекает на землю вода по десяти коротким гривам , превращая внутренний двор Каер-Теалт в жидкую грязь.

Мэтр в последний раз глянул на чеканный профиль принцессы Луны и кинул:

— Кот, Гиена – шаг вперед.

Из линии учеников вышли двое и замерли, глядя на мэтра со спокойствием и вызовом. Со спокойствием смотрел преимущественно Кот, с вызовом – Гиена.

— Деритесь, черви.

Ученики раздумывали лишь секунду, и вот уже вспыхнули учебные призрачные клинки, а новоявленные противники закружили, оценивая друг друга.

Первой атаковала Гиена. Следуя Пути Соперничества, она взмахнула мечом крест-накрест в качестве своеобразного приветствия и налетела на врага, начав поединок с укола в лицо. Следующие ее удары были элегантными, скупыми, но в то же время мощными и плавными. В основном выпады, короткие и точные, никаких блоков. Владение временем и мастерство – вот основные положения Соперничества.

Кот же даже не пытался перейти в наступление. Его Путь, Путь Эластичности, помещал фехтующего в центр шторма из холодной стали, не позволяя причинить вреда. Именно на этом Пути юных ведьмаков учили отбивать стрелы.

Время текло вместе с каплями, мешающимися с градинами пота. Отступившая Гиена выругалась и зачерпнула немного земли, чтобы бросить в глаза противнику: грязные приемы не запрещались. Кот дернул головой, и ком пролетел мимо, так и не сбив заблаговременно выставленную Защиту.

Постепенно движения бьющихся замедлялись, хотя для обычного наблюдателя все еще оставались стремительными: ведьмаки дерутся быстро, но и устают не медленнее. В какой-то момент и Кот, и Гиена, и остальные поняли: нужно заканчивать.

Яростно раздувая ноздри, Гиена подобралась и припала к земле, а внимательно наблюдающий Пятно выставил меч диагонально. Льющие как из ведра струи слепили, гасили любые окружающие шумы, мешали вдохнуть, истощали. Теперь все решится последней атакой: либо первая пробьет защиту и пронзит, либо второй парирует и закончит контратакой. Останется только один.

Вложив в прыжок последние силы, Гиена вместо выпада замахнулась. Кот не стал пытаться ни сделать вольт, ни кувыркнуться.

И вот, когда два лезвия уже соприкоснулись, между ними, прорываясь сквозь летящие к земле капли, вклинилась метко брошенная монета. Удар был слабенький, но его хватило, чтобы сбить баланс, и фехтовальщики одновременно рухнули в жидкую грязь.

И больше не поднялись.

— Мотылек, принеси монету.

Мотылек подчинилась.

— Усекли, опарыши? – обратился мэтр к ученикам. – Надеюсь, это навсегда отобьет у вас желание проредить конкурентов на тракте: как бы в процессе не проредили вас.

Мотылек взглянула на лежащий в грязи кругляш.

Монетка упала ребром.

…Холлоу подняла деревяшку. Неудивительно, что Найт Глоу и Саед сражаются настоящими мечами: исход предрешен, любой ведьмак один на один быстрее любого из эспады. Найт Глоу спокойно может контролировать поединок, подгадывать моменты, но сейчас… сейчас будет хаос. Хотя есть один выход. Нужно поддаться. Нужно проиграть.
Холлоу начала первой. Шаг вперед, широкий взмах, который тут же был парирован. Холлоу отпрянула, но тут же перешла в наступление, обрушивая вихрь ударов — с трудом, но Путь Решительности все же мог подавить Путь Эластичности.

Внезапно мечница поняла, что теряет контроль. Мысленно она еще владела ситуацией, но тело будто двигалось само, рвалось сражаться, подчиняясь инстинктам убийства.
Ведьмаков не учили поддаваться. Тем более себе подобным.

— Игни! – в какой-то момент выкрикнул тоже забывшийся Найт Глоу, ударив в декорацию волной пламени.

Еще мгновение назад перед ней была Холлоу.

Ведьмачка почувствовала, что что-то изменилось. Что-то на секунду блеснуло вместе с отражением пламени в глазах Глоу, и он проиграл: очередной удар обратным хватом мазнул его самым кончиком.

Будь это настоящий меч, ведьмак упал бы с перерубленным горлом.

К счастью, впавшее в боевой транс тело Холлоу забыло, что мечи были деревянными, и ведьмачка, глубоко вдохнув, вынырнула из трехминутного хаоса.

— ¡Apaga el fuego! ¡Saed, los cadáveres están en llamas! – кричала тем временем сеньора Така, пока Саед исполнял приказ.

Пожар не успел как следует разгореться, благо крики сеньоры Таки услышали и поняли: из «Мотылька» выскочили двое зебр с ведрами в зубах и как следует окатили понемногу обугливающуюся часть декора.

Тяжело дышащая Холлоу посмотрела в сторону поверженного: Глоу сидел, безвольно прижавшись к стенке. Взгляд его был затравлен, на губах выступило чуть-чуть пены, и с них срывался неразборчивый полушелест-полусвист на зебрааре. Бедняга был не здесь и не в себе и почему-то всем своим видом походил для Холлоу на загнанного кота-полуторагодку, которого неожиданно швырнули в бочку с карасями.

Присевшая рядом сеньорита Эйо обняла его и принялась что-то лихорадочно и быстро-быстро нашептывать на ухо. Найт Глоу машинально вцепился в нее и издал легкий мяукающий звук, но все же немного успокоился.

— Я… я думаю, мне лучше уйти?.. — неуверенно спросила отдышавшаяся Холлоу.

Что-то щебечущая на своем наречии с неожиданными помощниками сеньора Така рассеянно помахала хвостом, и ведьмачка приняла это как знак согласия. Не мешкая, она заспешила к Лоуд.

Здание стражи, оно же «почки» Города, Холлоу разыскала быстро: выстроено оно было рядом с магистратом, на улице Азалий, 221Б. Несущий вахту пегас при виде ведьмачки скучающе зевнул и буквально в двух словах указал дорогу: по самой большой лестнице на второй этаж, направо по коридору, предпоследняя дверь – кабинет леди коронер. Не последняя – там пыточная. И не предпредпоследняя – там холодная с проститутками. Да, не так плохо, как пыточная, но госпожа коронер будет ругаться – это и предыдущие четыре предложения страж смог уместить в одно емкое и виртуозно нецензурное.

Холлоу Найт поднялась и, подавив желание все-таки заглянуть в холодную, постучала в дверь с вырезанной лаконичной надписью: «Не влезать – убью». Никто не ответил. Холлоу постучала еще раз – снова тихо.

Ведьмачка приставила ухо: острейший слух различил тишайшее дыхание. Тогда она толкнула дверь: та была не заперта и даже не скрипнула отлично смазанными петлями. За дверью же открывался небольшой, но вполне просторный кабинет, три четверти которого занимали ковер и пара потрепанных стульев для посетителей, перед которыми стояла простенькая ваза со спелыми яблоками. Остальная четверть была отдана столу, на котором горой возвышалась сваленная документация, частично сползающая на пол.

Холлоу попыталась сделать шаг в комнату и про себя ругнулась, чувствуя, как невидимый барьер буквально выталкивает ее вон. Сделав рывок, ведьмачка все-таки проникла внутрь и тут же зашипела ругательство: из начерченного у порога знака Ирдена вырвалась фиолетовая молния и довольно ощутимо тряхнула под круп. А была бы посетительница обычным пони, могло и контузить…

Все еще шипя от боли, Холлоу обошла стол. Лоуд Стар сидела с другой стороны горы, частично зарывшись в пергамент и сгребя себе отдельную кучу под голову. Глаза ее были не видны под спадающими на лицо кудряшками.

Без лишних слов Холлоу потрясла подругу за плечо.

— Вы обратились к ее коронершеству Лоуд Стар. В данный момент я не могу принять вашу жалобу, ибо все мы пони. Пожалуйста, не искушайте судьбу и оставьте ваше сообщение рядом с мусорной корзиной – я обязательно его рассмотрю.

Холлоу на пару секунд замешкалась, но снова потрясла подругу.

— Вы продолжаете будить зверя. Мы настоятельно рекомендуем прекратить эти опасные попытки: быть съеденным полезно для здоровья лишь глистам.

— Рэд Буп, очнись, это же я, — не выдержала Холлоу.

— Вижу, что ты, — убрала с лица кудряхи та. — Твою настойчивость хрен с чьей спутаешь. И не называй меня «Рэд Буп» – врежу.

— Э? Так ты не спала?

— Ты за кого меня держишь, подруга? — фыркнула Лоуд, закручивая прядь.

Зевнув, коронер покопалась в завале, достала из него чернильницу с орлиным пером и повела ногой, чтобы сбросить часть документов на пол и освободить себе немного места. Затем взяла один из свитков и прищурилась, вчитываясь. Закончив, пробормотала себе что-то под нос и поставила подпись. Потянулась к следующему.

Холлоу несколько минут, словно кошка, смотрела на Лоуд за работой, а потом слегка неловко кашлянула.

— Да-да? — не отрываясь от строчек спросила та.

— Сахарок, ты просила прийти. С мечами.

— Вообще, я бы предложила нож…

— А?

— Нож, подруга, нож! Если, не дай Селестия, придется схлестнутся в подворотне, то лучше использовать нож: ты задолбаешься тут махать своими дрынами! Так, погодь… — Лоуд буквально нырнула в свитки и вынырнула, держа парочку в зубах. Чихнув, она развернула один из них и протянула подруге:

— Вот. Нужно проредить местный гулятник, сходить в дом с привидениями на улице Анемонов и навестить некоего Харли Сэдлза в Торговом Квартале.

— Что из этого самое важное? — деловито уточнила Холлоу, осматривая список: в том было более пятнадцати пунктов.

— Харли. В его подвале завелось что-то нехорошее.

— Что именно?

— В душе не хурэ, подруга. Я несколько раз отправляла стражу, и каждый раз они возвращались ни с чем. Но там и вправду пропадали пони: первыми исчезли жена и друзья Харли. Точнее, так говорили, но ты знаешь этих придурков: если молоко скисло, значит, Найтмер Мун вернулась. Лично я ставлю жареную отбивную, что у него просто завелся вредный домовой. Как закончишь, переходи к дому с привидениями: они уже конкретно достали соседей – те хоть и не суются, но по ночам уснуть не могут. А потом разберешься с гулями – местные на могилу прийти не могут. И далее, что помечено точками.

— Я так понимаю…

— Нет, не понимаешь, — раздраженно перебила Лоуд. — Это не просьба «по дружбе» или в благодарность за вчерашние посиделки – это полноценный комплексный заказ от управительства Тротингема с полноценной выделенной оплатой. Дел накопилось уйма, ведьмак очень кстати, расценки я еще помню. Берешься?

Холлоу кивнула, сложила список и направилась к выходу. Время отрабатывать гроши.

Дом богача Сэдлза разместился почти у центра города, возле стены между Храмовым и Торговым кварталами. Своими размерами он сильно уступал какому-нибудь родовому поместью де Элот или Каер-Теалт, но оно и неудивительно: где Принцесса и герцоги, а где вшивый богач, не ставший даже бароном? Впрочем, два этажа это все равно куда больше, чем могли бы похвастаться другие горожане.

Сэдлз оказался неопрятным, постепенно заплывающим жиром единорогом под тридцать лет, выглядящим вдвое старше своего возраста и пропахшим потом пополам с мускусом. Заискивающе улыбаясь, он начал с того, что предложил Холлоу немного вина и сыра.

— Значит, колдунья? – переспросил Сэдлз, подливая Холлоу еще вина.

— Ведьмачка.

— А разница?

— Колдуны и маги торгуют любистками, исцеляют рогом подагру и гадают на кофейной гуще. А я убиваю чудовищ. За деньги. Вино, кстати, грифарское?

— Наше, но тоже хорошее. Так значит, — вернул в прежнее русло разговор клиент, — убиваешь за деньги. Ты здесь за обещанную тысячу золотых?

Холлоу чуть не поперхнулась. На тысячу золотых она могла больше десяти дней ни в чем себе не отказывать в Кантерлотте — а это одно из самых дорогих мест нынешней Эквестрии! Но, с другой стороны, Лоуд Стар может не обрадоваться, что Холлоу в обход ее стрясла с клиента еще сумму. К тому же соврать…

— Нет, — немного помолчав, с дико скрипящим сердцем призналась Холлоу, почти выдавливая из себя слова. — Нет, я тут по поручению коронера Лоуд Стар.
Сэдлз участливо покивал:

— Думаешь, то, что засело у меня в подвале, окажется тебе по зубам?

— Не уверена, — честно призналась Холлоу. — Нас обучали убивать многое, но не всё. Если вас это утешит: если не справлюсь с тварью я, придется вызывать чародея не ниже мастера, а то и магистра. А может, вообще принцессу.

— Хорошо, — радостно потер копыта клиент. — Очень хорошо, что ты не уверена в своих силах.

Пусть Сэдлз и был, несомненно, богат, внутри его дом выглядел предельно запустелым: ни одного домочадца или слуги, повсюду паутина, пыль скопилась на полу, по углам и стенам. Единорог явно запустил и себя, и свое жилище.

— Очень хорошо, что ты не уверена в себе, — повторил он, показывая дорогу в подвал, пока Холлоу размышляла, что, если тварь и вправду окажется сильной, нужно будет попробовать устроить истерику Лоуд Стар с требованием возмещения. Ну или хотя бы попытаться стрясти пару лишних золотых, это уже будет гордая победа. — Бывали тут, понимаешь, некоторые: убеждали, что легко справятся с тварью, окуривали благовониями, рисовали непристойные символы и говорили, что все кончено. Естественно, заканчивалось только мое терпение, поэтому, если ты сделаешь что-то подобное, я попрошу тебя удалиться и пошлю жалобу в магистрат. Мне нужен труп, ведьмачка. Покажи мне тело или хотя бы его часть – и я поверю.

Холлоу рассеянно покивала, ожидая, пока единорог найдет на массивной связке ключей нужный, от огромной дубовой двери. Когда замок клацнул и отомкнулся и вход открылся, ведьмачка сразу подобралась и неслышимой поступью спустилась по каменным ступеням. Встав посреди каменного мешка, Холлоу принюхалась, теребя недвигающийся медальон: внутри стоял душный запах сырости и плесени. Ни единого лучика света, если не считать тот, что льется из открытой двери.

— Пусто. Откуда обычно она прихо…

Послышался скрип, и мгновенно среагировавшая Холлоу взлетела по лестнице – только для того, чтобы упереться в закрытую дверь.

— Господин Сэдлз?!

— Прости! Прости, ведьмачка, так нужно! Я должен его кормить! Иначе оно пожрет меня, других, всех!

— Bloede dhoine! Ты мне солгал?!

— Ни единым словом! Если убьешь тварь, я буду только рад, но пока я обязан приносить жертвы! Слышишь, обязан!

Глаза Холлоу налились холодом, но она пока что не стала выбивать дверь: возможно, несчастный ублюдок и не так уж виновен. Спустившись обратно, Холлоу приняла Кошку, хотя это не слишком помогло: под дверь в подвал не проскользнула бы и ящерица. Походив из стороны в сторону, Холлоу чуть ли не сантиметр за сантиметром осмотрела не такую уж и большую комнату: искала малейшие всплески разогретого эфира. В уме она перебирала бестиарий: проникнуть в закрытое помещение может либо дух, либо демон наподобие какого-нибудь хима – но тот сразу же присосется к жертве и не станет утруждать себя житьем в подвале. Призрак может быть привязан к месту и приходить в определенное время, но о его следах непременно возвестит медальон. А домовой, на которого ставила Лоуд… нет, домовой в большинстве своем – это просто мелкий вредный пакостник, важность которого для хозяйства слишком переоценена: надрессировать такого в помощь сложнее, чем приручить утопца сторожить рыбу, зато вылакать крынку молока и нассать туда же – за милую душу. Но славу обрели почему-то девиантные в своей доброжелательности уникумы, а за предложение избавить клиента за пару битсов от сомнительного «домашнего счастья» испуганные домовладельцы не постесняются вытолкать за порог даже вооруженного до зубов ведьмака.

Холлоу посидела еще немного, на всякий случай обнажив, но потом снова вернув в ножны меч. Темно, как в могиле, и так же затхло. Даже насекомых нет.

Не выдержав, ведьмачка поднялась по лестнице и рявкнула: «Аард!», вложив столько сил, сколько смогла. Удар вышел настолько мощным, что сорвал тяжелую дверь с петель и с грохотом обрушил на пол, подняв облако пыли.

Прибежавший на шум Сэдлз побледнел, словно алебастр, когда Холлоу выступила из подвала. Попятившись, он плюхнулся на мясистый зад, став похожим на перепуганную белую лягушку.

— Я, я не хотел! — завизжал он, словно поросенок, пытаясь отползти. — Я должен был! Ты сломала дверь, зачем ты сломала ее?!

— Где она? — тихо, с холодной яростью произнесла Холлоу, делая шаг.

— Не… не знаю! Я!.. Что ты натворила!..

— Хорошо, пойдем с другого. Как она выглядит?

— Понятия не имею!.. Я никогда ее раньше не видел…

— Ты подвалом случайно не ошибся, dhoine? Я просидела там уйму времени – и ничего.

Сэдлз захрипел, напустил под себя лужу и вдруг залепетал:

— Нет, прошу, я не виноват! Не ешь меня!

Холлоу вздернула брови. Она не спускала кошмар, да и уж есть его точно не собиралась, а значит…

Первым порывом было крутануться, выхватить меч, принять стойку, возможно, рубануть, но Холлоу сдержалась и вместо этого аккуратно, спокойно оглянулась, закономерно увидев лишь вход в пустой подвал. Но Сэдлз продолжал лепетать, вращая вылезающими из орбит глазами:

— Я не виноват! Не виноват! Не ешь!..

Холлоу сделала несколько шагов через то место, куда смотрел несчастный. Снова сверилась с медальоном. Пусто. Тогда она подошла к Сэдлзу и произнесла Слово Обмана:

— Отвечай на вопросы, быстро, и так, чтобы я поняла, — сказала она впавшему в подобие транса жеребцу. — Итак, начнем сначала…

Выслушав историю, Холлоу покивала и коротким ударом в шею вырубила жертву. Потом оттащила тело в злосчастный подвал и связала его ноги ведьмачьей цепью. Поднялась наверх, кое-как приладила дверь и вышла на улицу. Огляделась, подошла к одной из соседских дверей и постучала: нужно было уточнить некоторые детали.

В Дом Стражей Холлоу вернулась лишь спустя несколько часов, но Лоуд Стар все еще сидела за столом и заполняла бумаги, точнее, сидела с высунутым от напряжения языком и ме-е-едленно выводила что-то на клочке пергамента, скрупулезно подбирая правильный наклон почерка. Сложив получившийся документ вчетверо и взяв следующий, начав строчить одной ногой, второй коронер подала знак, что может слушать:

— Я сделала все, что было помечено точками, — отчиталась Холлоу, усаживаясь на стул и беря яблоко.

— Быстро.

— Ничего сложного, — пожала плечами Холлоу, откусывая от плода. — Гулей было всего трое… Хотя даже не так: два гуля и один альгуль, и те какие-то сонные. В предместьях они посвирепее, что ли.

— Конкуренция большая. А что там по дому с привидениями?

— Вот твои привидения, — Холлоу сняла сумку и выложила на стол плоский камень размером с тарелку.

Лоуд Стар наконец оторвалась от записей и осторожно приподняла диск. Изучила взглядом вырезанную магическую руну в центре, приподняла бровь в немом вопросе.

— Пугалка, сахарок, — потерла руну Холлоу. Та принялась блекло мерцать и переливаться. — Наводит простенькие, но довольно жутенькие иллюзии. Видела такие в Кантерлотте: некоторые чародеи делают на продажу как средство от воров. Думаю, хозяин купил, привез, внезапно скончался, а пугалка почему-то осталась работать.

— У бедняги вроде бы случился сердечный приступ, — хихикнула Лоуд Стар, с интересом рассматривая артефакт. Теперь понятно, почему они с Холлоу ничего не видят, зато амулеты дрожат. — Ладно, что там дальше? Тварь как-там-бишь-его… Сэдлза? Я победила? Это домовой?

— Не домовой. И вообще, не было там никакой твари.

Лоуд Стар попыталась что-то спросить, но резко передумала. Наморщила лоб и взяла яблоко. Принялась счищать кожуру:

— Объяснись.

— Он… Сахарок, а что ты вообще о нем знаешь?

— Немного, — положила дольку в рот Лоуд Стар. — Дворянин, очень мелкий, очень обнищавшего семейства… А, точно, в Торговом Квартале его видала. Деревянными тыкалами торгует.

— Что?

Вместо ответа коронер порылась в ящике стола и достала средних размеров дубинку, покрытую резной росписью. Внутри она оказалась еще и полой.

— Это… это ж для магов, — выдавила из себя Холлоу. — Заливаешь туда немного силы, чертишь на кончике заклинание, а в нужный момент используешь…

— Знаю, но я же не маг. Так что там с тварью?

— Не было никакой твари, — помотала головой Холлоу, пытаясь выкинуть из головы палку. — Твой Сэдлз просто сенов псих. Он думал, что в его подвале кто-то живет, но там никого не было. Вообще.

— Да? А кто тогда его жену и друзей?.. Они же и вправду исчезли.

— Исчезли. Я их нашла, исчезнувших: жена Хорна была… интересной пони. В один прекрасный день она просто свистнула у него мешок битсов, парочку друзей и махнула куда-то на север. Может, в Ривервуд. А бедняга с горя начал пить, мешать винище с какой-то звездной пылью, пока не слетел с катушек и не выдумал чудище, которое якобы и сожрало его жену и друзей. Я применила на нем Аксий, вот он под трансом все и рассказал. Соседи подтвердили некоторые детали, а то мало ли, во что может поверить больной разум.

— И что ты с ним сделала?

— Связала и оставила в доме – пошли кого-нибудь. И пусть будут поосторожней: он пытался запереть меня в подвале. Мало ли.

— Мало ли, — мрачно согласилась Лоуд Стар. — Пошлю и велю препроводить в лечебницу святой Хоуп. Пока он не начал запирать в подвалах обычных горожан.

— Я связала его своей цепью…

— Ты за кого нас держишь, подруга? — фыркнула Лоуд Стар. — Вернем, лично прослежу, а теперь… кстати, Холлоу, скажи честно: он предлагал тебе дополнительную оплату?

— Угу.

— И ты?..

Холлоу почему-то слегка покраснела:

— Я хотела.

— Но не смогла?

Холлоу не ответила, а Лоуд, довольно ухмыльнувшись, достала из ящика мешочек и кинула им в Холлоу. Поймав его, та усмехнулась: не будь она ведьмачкой, получила бы фингал под глазом.

— Куда сейчас отправишься? — буднично поинтересовалась Лоуд, вновь зарываясь в бумаги.

— Понятия не имею. Обмою мой первый гонорар в большом городе. Потом найду, где остановиться: не знаешь, в «Ночном Мотыльке» дорого берут?

Лоуд Стар рассмеялась, аж по документам волны пошли:

— Подруга, если ты остановишься в «Мотыльке», тебя в лучшем случае хватит либо на пару ужинов, либо полтора дня постоя. И не смотри на меня так, детка, это большой город: за тридцать золотых тебе тут в лучшем случае отлижет Старуха Дебрис. Эта одна маман местная, не бери пока в голову. Послушай моего совета: иди в Нотр-Теалт. Он закрыт для посетителей, а звонарь не будет против. Переночуешь прямо на скамьях. К себе не зову: я живу либо здесь, либо в нескольких домах, куда добираюсь канализацией – в этом городе я разозлила слишком много влиятельных уродов. Не хотелось бы, чтоб ты привела хвост.

Холлоу понимающе кивнула, решив лишний раз не расспрашивать, и поднялась на ноги.

— Кстати, подруга, — окликнула ее у двери Лоуд, — по поводу отлизывания: у нас культурное общество и на это дело тоже нужно разрешение.

— Э? С чего ты взяла, что я буду заниматься… этим?

— Просто предупреждаю.

— Я ведьмачка, а не…

— Хорошо-хорошо. Но чтобы заниматься этим за деньги, нужно разрешение. Просто учти. На всякий случай.

— Совершенно бесполезная информация. И где мне его взять? Так, на всякий случай?

— В магистрате, заверенное печатями судьи и коронера. Мне?..

— Всему свое время, Рэд Буп.

— А ну стоять!..

Выйдя на улицу, Холлоу вздохнула: как все сложно. Интересно, чтобы стать наемником или наркоторговцем, тоже нужно спрашивать одобрение магистрата? Хорошо, что все эти теневые продавцы еще не объединились в гильдии и профсоюзы, пишущие депеши в Кантерлот Принцессе по поводу чрезвычайно высоких налогов – мир сошел бы с ума. Впрочем, кто такая Холлоу, чтобы судить об этом? Сейчас ее должны волновать по-настоящему важные вопросы: насколько пинта пива в «Раковом Дуфусе» обойдется ей дороже в сравнении с «Ночным Мотыльком»?

Потом, уже почти за полночь, Холлоу ввалилась в Дом Ночи. Выпить много не получилось, поэтому ведьмачка была почти трезвой. Немного потоптавшись у дверей, она с неуверенностью сказала:

— Матушка… я дома?..

Прозвучало это настолько чуждо, насколько желанно.

Холлоу повторила, обкатывая каждое слово на языке, как карамельку, затем вздохнула: закономерно никто не ответил. Пройдя к статуе, она сняла мечи, сумки, завернулась в плащ и прислонилась к холодному мрамору.

Она стояла на балконе Каер-Теалт, возвышающаяся, величественная, словно высеченная из синего мрамора. Наблюдающая за ней маленькая Холлоу посильнее прижала к груди взятые из библиотеки книжки, как будто предстояло идти сквозь ураган. Балкон был небольшой, он вполне освещался голубым пламенем каменных чаш, и принцесса в их свете была подобна звездам.

Маленькая Холлоу сглотнула. До принцессы из коридора был всего лишь один шаг. Но этот шаг казался длиннее жизни…

Холлоу вздрогнула и открыла глаза: неужели она настолько устала, что не заметила, как уснула? И судя по выглядывающему из-за туч месяцу, прошел от силы час…

— Но ведь звезды… они ведь не просто светлячки, прибитые к небу? — внезапно прозвучал у нее в голове голос. — Они ведь такие же огоньки, как и наше пламя?

Холлоу кивнула сама себе, покопалась в сумке и достала кусок пергамента, побитую временем чернильницу, в которой осталась еще пара капель, и потрепанное гусиное перо. Немного подумав, она вывела:
«Змееныш!..»

Закусила губу, собираясь с мыслями. Зачеркнула кличку и написала: «Дорогой Уайт, прости, что…», но так и не смогла продолжить. Еще раз зачеркнув остатками, она в очередной раз ткнула острым концом в чернила, да так сильно, что тот обломился.

— Bloede…

Нет, к черту, ей точно нужно поспать. Сегодня она не сможет сблизить эти две звезды.

Полешки в камине потрескивали, разливая свет домашнего пламени. При нем библиотечные шкафы казались особенно большими, подпирающими небосвод, а усевшиеся на ковре пятеро двенадцатилетних жеребят – совсем маленькими тенями, могущими забиться под корягу.

— Скоро гроза… — произнес Найт Глоу, косясь в окно на серые тучи, в которых уже начинали мерцать всполохи.

— Это осень, гений, — фыркнула Лоуд, вихляя хвостиком. — Сейчас всегда гроза! М-м-м, я одна чую запах паленого? Обычно при грозе пахнет иначе…

— У тебя хвост горит.

Глядя на Лоуд, сквернословящую, как кузнец, и остервенело топчущую кончик, Грей мерзко захихикал, а Мун подхватил, едва не перевернув стоящую рядом с ним серебряную чашу с чистейшей ключевой водой.

— От хурэ, я вам это припомню, содомиты! Малявка, мы там скоро?

Листающая гримуар Холлоу сглотнула и быстро-быстро закивала, наконец отыскав нужную страницу.

— Херней занимаемся, — буркнула Лоуд, усаживаясь. — Это не сработает, а если опоздаем на отбой, выдерут.

— Можешь уйти, оглашенная.

— Не называй меня оглашенной, пятно недобитое. Ты-то на кой хрен подписался? И ты, собачье сердце?

— Мне интересно, — коротко ответил Найт Глоу.

— А я – за компанию, — пожал плечами Грей, скалясь.

— А твой братишка? Мун, ты какого ляда тут забыл?

— Забыл? Что забыл?..

Грей деловито отвесил брату подзатыльник, и тот снова как-то резко утратил интерес, переключившись на камин.

— Вопрос снимаю, — задумчиво сказала Лоуд. — Подруга, етить тебя, ты скоро?!

Холлоу кивнула и положила раскрытую книгу так, чтобы слова обряда видели усевшиеся кругом юные ведьмаки. Потянулась к острому ножу, зажмурилась и быстрым движением черканула по пясти.

— Я, Холлоу Найт из Каер-Теалт, — забормотала она, передавая нож Лоуд и выдавливая несколько капель в чашу, — жертвую свою кровь Великому Змею Дамбалле…

— Я, Лоуд Стар из Каер-Теалт, жертвую свою кровь… — вплелся в речь Холлоу голос подруги.

— Я, Найт Глоу… жертвую…

— …и просим свести наши Пути воедино! — хором закончили все пятеро и в наступившей тишине сделали по одному небольшому глотку.

Несколько минут ничего не происходило, и Лоуд уже открыла рот, чтобы выдать что-нибудь саркастичное…

Словно подтверждая их слова, впервые за этот день снаружи грянул гром.