Твайлайт Спаркл — королевский гвардеец
Глава 4: Больше не спи
Прошло уже несколько часов с тех пор, как они начали свой марш.
Твайлайт плелась вперед, ноги двигались механически практически по собственной воле, пока она шла по каменистой пустынной местности. Луна, висящая в небе и обеспечивающая столь необходимое освещение, была ярче, чем она когда-либо видела раньше. Единорожка бросила быстрый взгляд назад и заметила, что Басенджи и Кейденс двигались с такой же медлительностью.
Она знала, что они чувствовали. Как бы сильно Твайлайт ни хотелось просто лечь на песок и отдохнуть после пережитого, время было важнее всего. Солнце село самое большее пару часов назад, но до восхода солнца им предстояло пройти еще много. С ней было только две предварительно заполненные фляги, и без дополнительной воды или палатки – палатка была еще одним предметом в растущем списке вещей, за которые единорожка ругала себя, что не подумала взять с собой – они не продержатся долго под жестоким летним солнцем. Время было еще важнее, поскольку сегодня был день Празднования Летнего Солнцестояния, которое ежегодно проводилось в официально самую короткую ночь в году.
Как бы сильно Твайлайт этому не противилась, их лучший шанс выжить состоял в том, чтобы вернуться в таинственно заброшенный лагерь, с которого все началось, чтобы они могли воспользоваться колодцем. Твайлайт наполнила свои седельные сумки рационами почти до отказа ещё когда приняла решение покинуть корабль, так что с дополнительными ресурсами лагеря они смогут продержаться до прибытия помощи.
И помощь придет рано или поздно, ей приходилось постоянно напоминать себе об этом. Их ожидали в Седельной Аравии к ночи, и даже с учетом задержек, которые можно объяснить плохой погодой или неполадками с двигателем, местные в конечном итоге начнут беспокоиться о судьбе важного иностранного гостя. Через день или два они пошлют дирижабли на поиски любых их следов, и дым от обломков корабля Скай Чейзера и небольшие пожары в растительности, возникшие вокруг места крушения, будут таким же хорошим маяком, как и любой другой. Твайлайт даже разложила несколько больших камней на месте крушения в виде стрелки, указывающей в том направлении, в котором они собирались отправиться.
Все, что им нужно было сделать, это остаться в живых, пока их не спасут.
Единорожка нахмурилась при этой мысли. Что-то пыталось убить их и преуспело в убийстве капитана. Она не так давно знала этого жеребца, но знала, что может считать его другом, и так как именно Твайлайт, отвечала за безопасность их миссии, его смерть была на ее совести.
Нож горечи и отвращения к себе пронзил ее насквозь. Первая миссия провалилась еще более впечатляюще, чем она могла себе представить. Их корабль уничтожен, друг погиб под ее присмотром, и теперь она ведет принцессу обратно, возможно, в смертельную опасность.
Что касается самой Твайлайт, то на данный момент военный трибунал был бы для нее слишком хорош.
Она оглянулась, чтобы еще раз проверить спутников, ее разум не мог избавиться от ощущения, что в любую секунду на них может напасть какой-нибудь магический убийца. Кейденс оторвала взгляд от песка и сверкнула слегка натянутой улыбкой своей подруге. Единорожка ответила на нее своей фальшивой улыбкой и отвернулась, не в силах больше ни секунды встречаться взглядом с принцессой. В любой другой день этот маленький акт признания заставил бы сердце Твайлайт затрепетать, но сейчас все, что он сделал, это посыпал солью самую свежую рану ее гордости.
Твайлайт трясло после боя совсем недолго, но достаточно, чтобы испытать смущение. Кейденс взяла на себя смелость заключить единорожку в объятия и держать ее крепко, пока из организма не ушли последние капли адреналина. Только когда Твайлайт взяла себя в копыта, она поняла, что принцесса дрожала так же сильно, со слезами на глазах из-за потери Скай Чейзера. Кобылка лишь на краткий миг почувствовала какое-то виноватое утешение, зная, что Кейденс была так же потрясена нападением, но этот факт только вызвал иной вид стыда.
Твайлайт Спаркл была гвардейцем. Она должна была защищать свою принцессу от ужасных вещей, а не утешаться страхом и печалью упомянутой принцессы.
К счастью, Басенджи счел нужным предоставить им немного уединения, пока они разбирались сами. Он не видел, что стало с капитаном, и очень большая часть разума единорожки завидовала этому невежеству.
Твайлайт вдруг почувствовала рядом с собой немного тепла. Кейденс незаметно подошла к ней и прижалась сбоку. Это делало ходьбу не очень удобной, но немного избавляло от ощущения удивительно холодной ночи в пустыне.
– Ты в порядке? – тихо спросила принцесса. Ее голос звучал неестественно громко из-за постоянного шуршания копыт и лап, волочащихся по песку, и случайного звяканья камешка об накопытники Кейденс. Они были сделаны из того же сплава, что и доспехи гвардейцев, и обеспечивали фантастическую защиту от камней и колючек на их пути.
– Да, – соврала Твайлайт.
– Не делай этого, – резко приказала принцесса. – Не держи это в себе. Поговори со мной.
– Откуда ты знаешь, что я что-то скрываю? – спросила Твайлайт с большим жаром в голосе, чем намеревалась. Она чуть не отпрянула при виде встревоженной мордочки Кейденс. Даже сквозь заплаканные глаза единорожка видела искреннюю озабоченность другой кобылы.
– Потому что ты сказала, что с тобой все в порядке, а ни с кем не будет все в порядке после... после такого, – спокойно ответила Кейденс. – Кроме того, я чувствую смятение в твоем сердце. Эмоции – это моя стихия, если ты помнишь.
Какая-то мысль возникла в глубине сознания Твайлайт при этих словах принцессы, но быстро растаяла в тумане усталости.
– Я просто очень устала, так же, как и ты. И я злюсь – злюсь, что Скай Чейзер погиб – и злюсь на себя за то, что не смогла спасти его.
Кейденс выглядела так, словно хотела что-то сказать, и Твайлайт испугалась, что принцессе захочется подробностей, поэтому она быстро перебила:
– Мы сможем поговорить об этом позже, обещаю. Я не избегаю этого, просто... по одной проблеме за раз, хорошо? Мы не можем позволить себе роскошь выделять для этого время прямо сейчас.
Аликорн не казалась удовлетворенной, но все равно отступила, к великому облегчению Твайлайт.
Единорожка оглянулась, внезапно вспомнив о третьем члене их группы. Басенджи плелся позади, но недалеко. Алмазный пес двигался в том же спокойном темпе, что и они, его глаза были прикованы к земле. Последние несколько часов их похода он молчал, если не считать нескольких почти беззвучных фраз про себя.
Твайлайт хотела спросить, о чем он думает, но сама эта мысль показалась ей лицемерной после того, как она только что отмахнулась от Кейденс, поэтому кобылка просто решила продолжить идти.
Бастион разума единорожки еле держался; в его стены отчаянно билась мысль, что она упускает что-то очевидное. Было что-то в их затруднительном положении, в том, как погиб Скай Чейзер, что грызло ее и требовало внимания.
Твайлайт просто отогнала плохое предчувствие, списав на усталость и стресс, и продолжила идти на запад.
Несколько часов спустя они наконец вернулись к горе. Твайлайт настояла, чтобы Кейденс и Басенджи держались поодаль, пока она еще раз проверит лагерь. Учитывая их затруднительное положение, Твайлайт не хотела рисковать еще какими-либо неприятными сюрпризами.
Осмотр занял немного больше времени, чем когда Скай Чейзер прикрывал ее тыл, и единорожка, переходя от палатки к палатке, ощущала потерю друга острее, чем когда-либо. Даже сквозь ткань седельной сумки она чувствовала холодок вдоль позвоночника – буквальное напоминание о ее больше не защищенной доспехами спине.
Все палатки были проверены, и быстрый осмотр печати Басенджи сказал ей, что из глубин пещеры ничего не вылезало. Она подошла к колодцу и сотворила то же заклинание, что и в прошлый раз – крошечную вспышку магического пламени, которая мерцала всю дорогу вниз по шахте. Твайлайт вздохнула с облегчением, когда маленькая искорка упала в воду и, подмигнув, погасла.
Ее рог зажегся, и она начала последний обход периметра. Каждый шаг оставлял после себя небольшой, невидимый заряд магии. Магический круг замкнулся, как только она закончила обход, и поле магии окружило лагерь сигнальной сетью, что безмолвно предупредит ее, если что-то, кроме нее или ее друзей, приблизится, даже сверху или из под земли.
Твайлайт повернулась в направлении валуна, за которым прятались Кейденс с Басенджи, и сотворила освещающее заклинание, несмотря на достаточно яркий лунный свет. Она накрыла крошечную точку света копытом, убрала ее и снова накрыла. Она повторила это еще дважды, подав сигнал "все чисто".
За одной из палаток недалеко от центра лагеря лежала небольшая куча хвороста, вероятно, собранная с диких финиковых деревьев, и маленькая коробочка, набитая сухой растопкой. Единорожка собрала дрова и перенесла отвратительный котел с гниющей мерзостью на край лагеря. Искры из рога, похожей на ту, что улетела в колодец, было достаточно, и к тому времени, когда принцесса и алмазный пес устало вошли в лагерь, их встретило тепло костра.
Парочка плюхнулась на землю, постанывая от боли, вызванной тяжелым маршем по пересеченной местности. Кейденс не была обучена преодолевать большие расстояния пешком, как Твайлайт, и отсутствие отдыха только усугубляло ситуацию. Басенджи, хотя и был в целом в лучшей форме, все еще находился в довольно плохом состоянии из-за сильного обезвоживания, который он перенес всего за день до этого. То, что пес все еще стоял на ногах, не говоря уже о том, чтобы не отставать от группы, красноречиво говорило о стойкости его вида.
Твайлайт позволила им перевести дыхание, пока снимала свои сумки и возвращалась к колодцу, чтобы наполнить фляги, которые почти опустели за время похода. Рядом с колодцем лежало деревянное ведро, перевернутое вверх дном на свернутой веревке. Она опустила ведро в темную шахту и прислушалась к всплеску, когда то коснулось воды.
– Пожалуйста, будь пригодной для питья, – безмолвно умоляла она, выбирая веревку плавными рывками своей магии.
Вода была на удивление прозрачной, и беглое обнюхивание не выявило никаких явных загрязнений. По крайней мере, единорожка ожидала, что вода будет хотя бы немного мутной. Она быстро произнесла заклинание, выпустив светящуюся голубую каплю сгущенной магии, которая скатилась с кончика ее рога и упала в ведро с различимым шлепком. Твайлайт несколько мгновений изучала воду, ожидая, что ее заклинание выявит какие-либо микроскопические опасности, но предупреждающее свечение заклинания, вступающего в контакт с вредными микробными агентами, так и не появилось.
Твайлайт напилась прямо из ведра и вздохнула от ощущения прохладной, только что набранной воды, стекающей в горло. Она зачерпнула оставшуюся воду флягами и опустила ведро во второй раз.
Единорожка отвязала ведро, как только оно было снова наполнено, и поставила его на землю перед Басенджи.
– Прости, у нас только две фляги, – извинилась она, левитируя одну из фляг Кейденс.
– Этого будет достаточно, – ответил пес, и его голос звучал очень сухо. Он не разговаривал ни с кем из них с тех пор, как они покинули корабль, и он сделал лишь пару глотков воды из их запасов и то по настоянию принцессы. Басенджи достал из сумки маленькую тыквенную бутылку и наполнил ее, прежде чем сделать большой глоток из ведра.
– Вы как, проголодались? – спросила Твайлайт. В ответ она услышала два усталых стона, которые, как она поняла, означали "да".
Пока они выясняли, кто что будет, между ними завязалась легкая беседа.
Кейденс предпочла то, что ела Твайлайт, а это означало равиоли, политые дешевым томатным соусом, притворяющимся маринарой. Даже купленные в магазине консервы и то были вкуснее, но тем не менее военные пайки были съедобными, и принцесса набросилась на еду, как будто это было лучшее, что она когда-либо ела.
Басенджи ограничился небольшим количеством хумуса с лавашом, добавив туда несколько драгоценных камней из своей сумки. Кейденс вздрогнула от скрежещущего хруста самоцветов в зубах пса, а Твайлайт было не привыкать к тому, насколько шумным может быть пожиратель камней за обеденным столом.
Единорожка сидела перед костром, ее пакет с рационом не был открыт, и некоторое время она просто слушала, как ее спутники едят. Хруст драгоценных камней и причмокивание губ, пересыпанные вежливыми просьбами передать упакованные в бумагу приправы, навевали воспоминания о семейных обедах. Несмотря на опасность, а может быть, и из-за нее, разум Твайлайт ухватился за воспоминания о доме и уютно погрузился в их объятия.
Треск самоцветов, перемалываемых острыми зубами, был удивительно похож на звук, который издавали ее отец и брат, когда грызли кубики льда в самый разгар летней жары. В те солнечные дни, когда все возвращались домой на летние каникулы и сидели на одеяле на лужайке, Твайлайт просто лежала в траве и слушала голоса трех самых близких существ в своей жизни, болтающих о работе и учебе, перемежаемые громким хрустом ломающегося льда и охлажденных драгоценных камней. Мама просто ненавидела этот звук, но только Шайнинга и папу когда-либо ругали за то, что они его издавали.
Твайлайт наконец открыла упаковку и вытащила стерильный пакет с едой. Она закрыла глаза и попыталась сосредоточиться на ней, но первый же кусок сразу же вытряхнул ее из утешительных фантазий. Трудно было мечтать о маминой домашней кухне, ощущая резкий привкус одобренного правительством соуса для пасты на языке.
Единорожка вздохнула через нос и смирилась с тем, что хотя бы просто набьет живот. Они ели в относительной тишине, все слишком проголодались и слишком устали, чтобы разговаривать.
Твайлайт порылась в упаковке, и последние два предварительно упакованных предмета упали на землю. Маленький квадратный пакетик жевательной резинки был тем, что сразу привлекло ее внимание. Он напомнил ей о споре, который они затеяли со Скай Чейзером всего несколько дней назад по поводу того, выдают ли еще солдатам жевательную резинку или нет. Воспоминание о жеребце грозило вызвать слезы, и единорожка быстро положила пакетик в седельную сумку.
Для этого еще будет время.
Твайлайт подняла второй предмет и разорвала его зубами. Сильный запах дешевого растворимого кофе с высоким содержанием кофеина приятно наполнил ее ноздри. Она высыпала пакетик в свою флягу, закрыла крышку и энергично встряхнула ее.
Кейденс быстро сообразила и повторила действия Твайлайт. Басенджи просто с любопытством понюхал кофе и высыпал себе в рот.
– Почему бы вам двоим не поспать? – предположила единорожка со стоном облегчения, когда кофеин попал ей в кровь и медленно рассеял туман на краях ее зрения.
– А что насчет тебя? – спросила принцесса, ее голос был полон нежной заботы. – Из нас троих ты меньше всего спала за последние сорок восемь часов.
Твайлайт покачала головой и сделала еще один глоток кофе. На вкус он был как старая резина, но он заставил ее снова почувствовать себя живой.
– Не беспокойся обо мне. Мне не нужен сон. Кому-то придется оставаться на страже.
– Я могу это сделать, – заявила Кейденс. Она продемонстрировала свою готовность бодрствовать, отхлебнув из фляги. Она вздрогнула от горького, грубого вкуса армейского кофе. Его было невозможно сравнить с тем приятным напитком со сливками и сахаром, который принцесса привыкла пить в Кантерлоте.
– Нет, – просто ответила Твайлайт. – Я гвардеец. Я остаюсь бодрствовать и охранять.
Басенджи протянул лапу между ними, эффективно привлекая внимание и пресекая разгорающийся спор.
– Я не думаю, что кто-то из нас должен спать.
– В каком смысле? – спросила Твайлайт, прищурившись, глядя на алмазного пса. – Ты думаешь, я не смогу обеспечить нашу безопасность, пока вы двое спите?
– Пожалуйста, я не хотел проявить неуважение, – быстро добавил Басенджи. – Я размышлял о природе нашего... затруднительного положения. Наверняка и ты тоже.
Твайлайт повела плечами, с раздражением подавляя напряжение.
– Конечно.
– У меня есть… идея? – осторожно предложил пес, неуверенный в знании языка. – Нет... предложение?
– Теория? – предложила Кейденс.
– Да, у меня есть теория о причинах нашего затруднительного положения, но мне нужна дополнительная информация, прежде чем я осмелюсь говорить об этом. – Басенджи взял свой барабан и положил его себе на колени, заняв позицию, которую другие уже привыкли ассоциировать с его заклинаниями, но он так и не начал играть. Пес наклонился вперед, навалившись всем весом на барабан, и кивнул Твайлайт. – Я не видел тех чудищ хорошо. Что ты можешь о них рассказать?
– Они не были живыми, – ответила Твайлайт. – Тут все просто. Это была не просто какая-то случайная группа странных существ, пробравшихся на борт. Я хорошо рассмотрела этих тварей и точно уверена, что они были сделаны из магии. И магия сама по себе не принимает форму смертоносных паукообразных. Что-то с преднамеренной волей придало сырой энергии определенную форму.
– Кто-то хотел нашей смерти, – резюмировала Кейденс.
– Да, и они выбрали для этого довольно эффективное оружие, – мрачно сказала Твайлайт.
– Но зачем придавать зверям такую форму? – спросил Басенджи. – Почему именно такая? И зачем сначала нападать на Скай Чейзера?
Твайлайт застонала. Всю ночь ей казалось, что она упускает что-то очевидное. Теперь, удалившись от места битвы, они поели, передохнули, и когда мозги благодаря химической стимуляции заработали чуть активнее, части начали складываться вместе.
– Да провались оно все в Тартар, – пробормотала единорожка, потирая виски. – Я идиотка. Это было прямо передо мной все это время.
Твайлайт в отчаянии ударила копытом по земле. Если бы она не была такой усталой, то сообразила бы раньше.
– Пауки! – крикнула она. – Скай Чейзер очень боялся этих тварей! Он сказал мне, что у него арахнофобия, что из-за них ему снятся кошмары. Я думала, он просто... издевается надо мной...
На мгновение воцарилась тишина, прежде чем Басенджи заговорил снова.
– Это подтверждает мои подозрения... – зловеще произнес он с легкой дрожью в голосе. – Слова Динго легли на мои плечи тяжким грузом. “Больше не спи, ты, кто сломал мою печать, зубы отца на шее твоей”. Я верю, что они имеют большее значение, чем просто безумие.
– Подожди, – сказала Твайлайт, вскакивая на копыта. – Ты хочешь сказать, что за всем этим стоит твой брат? Он пытался убить нас?
Басенджи энергично покачал головой.
– Нет! Я не верю, что это так! Слова Динго были не проклятием, а предупреждением!
– Предупреждением о чем?
– О наших собственных снах.
Твайлайт опустилась на круп, ее ноги внезапно ослабли, когда она поняла, что предложение Басенджи – его безумное, совершенно безумное предложение – было не просто правдоподобным, это было наиболее вероятное объяснение. Капитан был в центре атаки на корабль, потому что он был единственным, кто действительно заснул, и что-то оживило его кошмары. Что-то придало его страхам достаточно плоти и крови, чтобы разорвать его на куски прямо в постели.
Это объясняло, как этим тварям удалось пробраться на корабль. Быть не могло, чтобы такой хитрый старый ветеран, как Скай Чейзер, не оборудовал корабль всевозможными секретными сигналами тревоги и ловушками, чтобы поймать кого-либо, пытающегося проникнуть на борт без его разрешения. Заклинание тревоги, которое она наложила, внезапно показалось ей удивительно несовершенным.
– Магия снов? – прошептала Твайлайт, достаточно громко, чтобы остальные услышали ее сквозь треск костра.
Уши Кейденс прянули при словах Твайлайт.
– Этого не может быть. Никто больше не владеет магией снов. Никто даже не уверен, что она вообще когда-либо существовала.
– Мы же говорим не только о пони, верно? – заметила Твайлайт. – Ты знаешь какую-нибудь магию снов, Басенджи?
Пес печально покачал головой.
– Нет. Эти Пути потеряны даже для барабанщиков. Сны обладают огромной силой, это мы признаем, и, как я уже сказал, это Пути, с помощью которых мы получаем мудрость от Старых Псов. Завеса между сном и смертью тонка, что позволяет Старым Псам говорить с нами. Барабанщики изучили эту связь, чтобы лучше знать свои слова, так что, возможно, мы понимаем Пути Снов лучше, чем большинство, но чтобы напрямую влиять на сны других? Это превосходит даже великую силу Динго.
– Можешь ты придумать что-нибудь, что не выходило бы за рамки таких способностей? – продолжала допытываться Твайлайт. Она была чужаком в чужой стране, и только Басенджи знал достаточно легенд Зебрики, чтобы понять ситуацию.
– Этого... – пес отвел взгляд, стиснув зубы от разочарования. – Этого я не знаю… Динго и другие из этого лагеря, все были призваны сюда, а затем, я полагаю, вынуждены прокладывать себе путь в город внизу. Что-то внутри отняло у них разум, а потом...
Его голос дрогнул от эмоций, но он откашлялся, чтобы избавиться от комка в горле, шмыгнув носом.
– ...а потом лишил их жизни. Что это за “что-то”, я не могу быть уверен.
– Так вот почему твой брат поставил эту печать? – спросила Кейденс. – Чтобы предотвратить побег чем бы оно ни было?
Басенджи торжественно кивнул.
– Вероятно. Без сомнения, это действие, совершенное в какой-то момент ясности ума. Что бы ни призвало их, это навлекло на них болезнь, которой, я верю, они все поддались. Каким бы ни было это проклятие, эта чума, это неестественная магия – Пути не этого мира. Такие силы могущественны, но земля священна и может сдерживать такое зло – в это верили псы с древних времен. Вот почему алмазные псы предпочитают жить под священной землей, хотя многие стаи без барабанщиков забыли об этом. Возможно, Старые Псы покинули город внизу, чтобы запечатать что-то, с чем не смогли совладать.
Твайлайт бросила взгляд назад, в сторону горы. Она могла только разглядеть неестественно гладкую поверхность печати Басенджи над верхушками палаток. Магия в этой штуке, казалось, странным образом отражала лунный свет, что делало ее еще более четкой, чем днем.
Все начинало обретать смысл. Если бы Динго знал, что с ними случилось, то не исключено, что он создал что-то специально сделанное, чтобы сдержать то, что с древности скрывалось под песками.
Все эти алмазные псы были призваны через сон, зараженные каким-то безумием, что опять же пришло во сне. Как только они освободили то, что их призвало, с ними было покончено немыслимым проклятием, созданным из знаний, потерянных – и буквально похороненных – песками времени.
И теперь она вместе со своими друзьями сидела под мечом того же проклятия, ожидая, когда он падет.
– Я не чувствую, что на нас действует какая-то магия, – произнесла Твайлайт, покачав головой. Конечно, улики были достаточно убедительными, но она все еще должна была быть уверена. Единорожка должна была ухватиться за последнюю ниточку вероятности того, что они ошибались насчет зловещей природы смерти Скай Чейзера и что это была всего лишь обычная, заурядная попытка убийства. – Я так же не чувствовала ничего слишком явного, пока мы исследовали город внизу. Как мы можем быть уверены, что это какая-то темная магия?
– Я думал об этом, – ответил Басенджи со вздохом. – Я считаю, что создал Путь, который может явить то, что скрыто.
– Это то, о чем ты бормотал во время похода сюда? – спросила Твайлайт.
– Да... – смущенно ответил пес. – Это плохая привычка, но мне сказали, что я, как ты говоришь, бормочу, когда особенно расстроен.
Прежде чем можно было сказать еще хоть слово, Басенджи поднял лапу и взял первую ноту своей импровизированной песни.
Темп был медленным, лапа пса иногда зависала над мембраной барабана на несколько секунд, прежде чем выдать следующую ноту. Кейденс и Твайлайт смотрели и ждали, не желая прерывать, но обе не были уверены, возымела ли непроверенная песня какой-либо эффект. Это заняло некоторое время, но стало очевидно, что каждый удар барабана, каждая вибрация в воздухе постепенно уменьшали яркий лунный свет.
Единорожка вскоре поняла, что это не свет тускнел, а увеличивалось количество темноты. Ее мысли вернулись к гнетущему мраку туннеля и к тому, как ее заклинание освещения едва могло сдерживать тени.
Пока пес играл, тьма сгущалась все яснее и яснее, обволакивая их и повисая в воздухе, как блуждающие клочья тумана. Твайлайт оглянулась на гору и увидела огромные столбы тьмы, вздымающиеся по краям печати Басенджи, которые возносились в небо, собираясь в огромное облако. Вскоре за их костром не осталось света, и все трое сидели вместе, окруженные со всех сторон покровом непроглядной тьмы. Твайлайт в изумлении уставилась на их крошечный костер, его теплое сияние было единственным, что сдерживало мрак.
Басенджи взял последнюю ноту, положив конец заклинанию и лишив их способности видеть невидимую угрозу, даже когда она обвилась вокруг их горла.
– Похоже, я снова оказался неполноценным по сравнению с Динго... – печально прокомментировал он, глядя на жалкую попытку подражать мастерству создания печатей своего брата.
– Мы должны вернуться туда, – обеспокоенно заявила принцесса.
Твайлайт стояла, глядя на нее с огнем в глазах. Ей хотелось отбросить саму мысль о том, что им следует вернуться под землю, но протест замер у нее на губах.
Кейденс сказала именно то, о чем уже думала сама единорожка.
– Источник этого проклятия лежит внизу, – согласился Басенджи. – Если мы хотим избежать того, что я считаю судьбой других псов, мы должны рискнуть и покончить с этим сами.
– Ты прав... – Твайлайт согласилась, ее голос был тихим с мрачной покорностью. – Мы все не спали более сорока восьми часов. После семидесяти двух наши умственные способности начнут серьезно ухудшаться. Есть данные о том, что солдаты в боевых ситуациях не спали и дольше, но это определенно не то, на что стоит рассчитывать.
Она закрыла глаза и глубоко вдохнула, сосредоточившись на бодрящем укусе холодного ночного воздуха, наполняющего легкие.
– Мы не можем просто ждать спасения, потому что мы понятия не имеем, сколько времени им потребуется, чтобы найти нас. В конце концов кофе иссякнет, и один из нас заснет, а остальные, вероятно, будут не в той форме, чтобы отбиваться от всего, что выскочит из головы спящего.
Твайлайт начала расхаживать перед костром, почти так же, как она расхаживала бы в своей спальне, когда решала трудное домашнее задание.
– Я бы предпочла пойти одна, но это не вариант. Знания Басенджи слишком ценны, чтобы оставаться здесь, и если он пойдет, ты тоже должна идти, Кейденс. Я не хочу, чтобы ты была одна, не тогда когда тут творится безумная магия кошмаров.
Единорожка замерла, почувствовав, как что-то теплое накрыло ее спину. Она подняла голову и обнаружила, что принцесса подошла к ней и притянула к себе крылом.
– Все в порядке, Твайлайт, – успокаивающе сказала Кейденс. Она наклонилась и уткнулась носом в шею маленькой кобылки. – Все в порядке. Мы сделаем это вместе.
– Действительно, – согласился Басенджи. Он встал и потянулся с серией удовлетворительно громких щелчков. – Старые Псы уже подарили нам удачу. Как иначе я мог попасть в компанию той, что управляет небесами?
Несмотря на серьезность ситуации, Кейденс сумела добродушно рассмеяться.
– Ох, Басенджи, я ведь уже говорила тебе, что не могу сотворить это заклинание. Я не умею управлять солнцем и луной.
Пес в замешательстве наклонил голову.
– Правда? – спросил он, указывая когтем на звездное небо. – Если это не твоих копыт дело, то какое благо избавило нас от гнева солнца пустыни?
Твайлайт подняла взгляд к небу, и кровь застыла у нее в жилах, когда она поняла еще кое-что, чего не заметил ее усталый разум: в эту ночь Празднования Летнего Солнцестояния, самую короткую ночь в году, она не видела солнца уже более двенадцати часов.
У Кейденс случился небольшой приступ паники при осознании того, что принцесса Селестия не смогла вовремя поднять солнце впервые за столетия. Она и так уже начала переживать, что что-то может случилось дома во время Празднования Летнего Солнцестояния, а отсутствие солнца доказывало серьезность причин почему ее отослали.
Твайлайт потребовалось приложить некоторые усилия, но наконец ей удалось успокоить принцессу настолько, чтобы объяснить, что с тем, что происходит сейчас в Кантерлоте, им ничего нельзя было поделать. Они были в чужой стране без помощи, и каждая потраченная впустую секунда приближала их к истощению и неизбежной смерти. Они не смогут спасти никого, если будут мертвы.
Тем не менее, на сердце единорожки было тяжело от беспокойства за судьбу их королевства. Все, что она могла сделать, это выполнять свою работу, попытаться сохранить Кейденс в живых и надеяться, что принцесса Селестия и другие королевские гвардейцы смогут справиться с тем, что происходит.
И вот так Твайлайт обнаружила, что пробирается сквозь тьму, ее факел указывал путь во мраке. Благодаря заклинанию Басенджи, она первая заметила, насколько эффективно огонь удерживал тьму. В отличие от света заклинания, свет огня оставался сильным и постоянным, даже когда они спускались все глубже в шахту. Небольшие траты на заклинание левитации стоили того, чтобы видеть куда они идут.
Кобылка следила за любыми изменениями в воздухе, движением в темноте или неопознанными вдалеке. Тоннель был жутким даже во время их предыдущего похода, но теперь, когда она знала, что во тьме таится какая-то злобная сила, все инстинкты кричали ей бежать в противоположном направлении и продолжать бежать, пока она не достигнет горизонта.
Твайлайт решила, что это хорошо, и держалась за этот страх, приветствуя его. Страх заставит ее быть начеку, а оставаться начеку означало остаться в живых.
Единорожка незаметно проверила свои ножи, потянув за каждый из них с помощью магии, просто чтобы убедиться, что они на месте. Они не помогли против пауков, но она чувствовала себя лучше, зная, что они у нее есть. Точно так же она проверила, надежно ли закреплены ее седельные сумки. Было решено оставить большую часть припасов в лагере, так как минимальный набор будет легче нести. Так что там были фляги, немного еды, несколько дополнительных факелов и все медицинские принадлежности, что не сгинули в импровизированном взрыве на дирижабле.
Позади Твайлайт слышала стук копыт Кейденс и почти беззвучные шаги мягких лап Басенджи, когда они следовали за ней, бок о бок в треугольном строю с ней на острие. Их факелы – Кейденс удерживала его магией, а пес держал в одной из передних лап – потрескивали в унисон с ее собственным, и звук был таким же успокаивающим, как и звяканье ножей в перевязи на груди.
Принцесса знала заклинание, которое заставляло факелы гореть весь день напролет. Как со смущением пояснила аликорн, это было производное от заклинания, которым она пользовалась, чтобы ароматические свечи горели подольше.
Несколько минут назад они миновали остатки барабана Динго и наспех нацарапанное предупреждение. Басенджи настоял на том, чтобы остановиться, и еще раз изучить надпись, и его спутники терпеливо ждали, пока он смотрел на нее, нахмурив морду, как будто пытался заставить появиться еще одну строку текста.
В конце концов они снова достигли дверного проема, и все остановились, чтобы взглянуть на барельефы. Резьба по камню, по-видимому, оставалась нетронутой в течение столетий до того, как был обнаружен вход, и день или около того с тех пор, как они видели ее в последний раз, не изменил этого факта.
– Смог что-нибудь разобрать, Басенджи? – спросила Твайлайт, вынимая нож из-за перевязи и заглядывая в небольшой проход, дабы убедиться, что их никто не поджидает в засаде.
Алмазный пес внимательно изучал барельефы, держа факел поближе к камню, пока искал подсказки.
– В культуре псов эти образы больше нигде не встречаются, – объяснил он, после чего стер излишки грязи с части двери и осторожно постучал когтем по изображению двух псов, стоящих в профиль, выпрямившись, с чем-то большим, плотно завернутым в сверток и поднятым между ними на плечах. – Однако это интересно...
– Чем интересно? – спросила Кейденс, подходя к двери, чтобы самой осмотреть ее.
– Полагаю, что это изображение погребальных обрядов, – ответил Басенджи. – Такое вряд ли стали изображать на входе в жилое логово.
– Значит, это не обычный мотив? – спросила Твайлайт. – Есть ли еще что-то похожее?
Все они осмотрели дверной проем, щурясь в мерцающем свете в поисках похожих изображений.
– Вот, – сказала принцесса, поднимая копыто вверх. В дальнем правом углу дверного проема, частично поврежденного камнями, был еще один барельеф с изображением двух алмазных псов. Они устраивали такой же сверток, примерно такого же размера, как и они сами, в сидячее положение на троне.
– Еще более странно, – пробормотал Басенджи. – Это не тот способ, которым мы обращаемся с нашими мертвецами. Нынешние обычаи – обычная кремация и возвращение пепла в священную землю.
– Это не редкость, когда подобные вещи меняются со временем, – предположила Кейденс.
– Совершенно верно... – согласился пес. – Но... возможно...
Кейденс и Твайлайт обменялись озабоченными взглядами, когда Басенджи откинулся назад и начал задумчиво напевать. Так же внезапно, как и начал, он замолчал, глаза пса распахнулись от какого-то осознания, и он быстро метнулся мимо единорожки в проход, прежде чем кто-либо из пони смог отреагировать.
– Басенджи, подожди! – зашипела на него Твайлайт, когда они с принцессой последовали за ним.
Пес не сделал попытки притормозить и рванул к ближайшему из домов – короткому квадратному строению с идеально ровными краями и углами. Как и в любом другом строении, все двери и окна были плотно заделаны кирпичами.
– Басенджи, что, ты творишь? – спросила единорожка резким шепотом, как только они поравнялись с ним. – Ты хочешь, чтобы тебя убили? Не убегай вот так.
– Прошу прощения, – пренебрежительно ответил пес. – Мне кажется, я знаю, где мы находимся, но я должен проверить.
Он осторожно провел лапой по запечатанному дверному проему и прислонился лбом к древним кирпичам. Он сказал что-то на своем родном языке, что прозвучало как скулеж и всхлипы для двух пони, но, казалось, передало чувство раскаяния.
Басенджи отступил назад и согнул лапу, вонзив когти в кирпичи и раздавив их. Обожженная глина не шла ни в какое сравнение с лапами, способными прокопать твердую скалу. Даже с одной лапой, в другой он все еще держал факел, дверной проем был расчищен за считанные секунды.
Они вошли внутрь, чтобы найти довольно обыденное жилое помещение. В углу стояли две кровати, стол из лакированного дерева и несколько маленьких безделушек на полках, врезанных в стены. Единственными неуместными предметами были два больших свертка, сидевших вертикально на стульях с высокими спинками у стола, завернутые в хрупкую желтую ткань.
– Это тела? – спросила Твайлайт.
Басенджи подошел к столу, низко опустив голову в знак уважения к тем, чей покой они нарушили.
– Этого не может быть, – сказал он с недоверием. – Это место… даже барабанщикам оно казалось просто легендой...
Твайлайт и Кейденс присоединились к нему, держась на почтительном расстоянии от останков. На столе был вырезан какой-то символ. Он напоминал собачью голову, но угловатую и резкую, с высокими заостренными ушами, которые высоко торчали над головой.
– Это символ Первого Пса, – благоговейно прошептал Басенджи, его лапа зависла над символом, к которому он не осмеливался прикоснуться. – Он означает защиту Великого Шакала Анубиса.
– Анубиса? – переспросила Твайлайт.
Пес начал осматривать все в комнате, его глаза блестели от удивления.
– Великий Анубис – защитник Земли Мертвых – места, откуда приходят все души и в которое все души возвращаются. Древнейшая из легенд говорит о его сострадании ко всем своим подопечным. Но он не мог защитить души, которые пришли в Мир Живых. Это принесло Великому Анубису много печали, и поэтому он создал много детей, чтобы присматривать за душами живых: Старых Псов. С тех пор прошло много времени, и псы уже забыли об этой цели. А те кто помнят, думают, что это всего лишь легенда, которую рассказывают щенкам, чтобы заставить их быть хорошими.
– Но зачем мертвым нужна защита? – спросила единорожка.
Басенджи осторожно поставил маленькую статуэтку, которую снял с полки, и повернулся, чтобы серьезно взглянуть на Твайлайт.
– Есть много судеб, гораздо худших, чем смерть, Твайлайт Спаркл, и нет счета существам за пределами этого мира, способным сотворить такое.
Тема смерти не была чем-то таким, в чем пони хорошо разбирались. Даже по-настоящему преданные исследователи магии избегали совать свой нос в вопросы, связанные с этим конкретным предметом. Насколько Твайлайт знала, даже ее брат не лез в эту область. Однако казалось, что у псов не было такого табу среди их ученых.
– Ты упоминал ранее что-то о связи между смертью и сном, – вмешалась Кейденс. – Динго и других псов привели сюда сны, верно? Могло ли это быть что-то... с другой стороны?..
Басенджи привалился к стене, обхватив себя одной лапой, обдумывая такую возможность.
– Возможно… Великий Анубис косвенно защищает этот мир, предотвращая подобные проникновения, хотя существует вероятность – пусть и невероятно малая – что такое существо могло ускользнуть даже от внимания Великого Анубиса.
– Маловероятно или нет, но это имеет смысл, так что давайте считать эту теорию рабочей, – предложила Твайлайт.
Пес нервно провел лапами друг по другу, но в конце концов принял логику единорожки с торжественным кивком.
Он повернулся обратно к полке, чтобы возобновить осмотр артефактов своих предков, продолжая рассказ:
– Что еще можно сказать об этом месте? Многие песни воздают хвалу первому городу псов – месту, откуда пришли мы все. Наш вид жил здесь долго, но со временем нам выпало наконец исполнить свой жребий, и поэтому мы расселились по земле во всех направлениях, чтобы быть стражами живых.
– Понимаю, – сказала принцесса. – Вы оставили город позади и превратили его в огромную усыпальницу.
– Да, возможно, – взгляд Басенджи вернулся к двум псам, сидевшим на своих местах. – Это объясняет причину названия этого места в старых песнях.
– И как же оно называлось? – спросила Твайлайт.
Алмазный пес нахмурился, его когти лениво теребили ремень барабана, пока он обдумывал свой ответ.
– Насколько мне известно, на вашем языке нет по-настоящему точного эквивалента. Полагаю, что в древнем языке минотавров есть термин, который применим. Они назвали бы это место Некрополис – “Город мертвых”.
– И чем нам поможет эта информация? – нетерпеливо спросила Кейденс. – Это дает нам какое-либо представление о том, кто или что может пытаться убить нас?
– Кто это я все еще не могу сказать, – со вздохом ответил Басенджи. – Однако, если это действительно легендарный Некрополис, мы должны направиться в центр города.
– И что находится в центре города?
– Там расположен храм Великого Анубиса. Это священная земля, защищенная от темного влияния. Если есть ключи к спасению нас или других, кого не постигла судьба нашего друга Скай Чейзера, их можно найти в этом месте.
Твайлайт задумчиво почесала подбородок.
– Ты сказал, что Старые Псы должны были быть воинами, верно? Думаешь, там может быть что-то, что мы сможем использовать, чтобы защитить себя?
– Да, есть такая вероятность.
– Хорошо, тогда у нас есть направление, – произнесла единорожка с улыбкой, поворачиваясь, чтобы идти обратно на улицу.
Ее кровь похолодела, когда она увидела, как что-то – не более материальное, чем движущаяся тень – пронеслось мимо дверного проема. При этом единорожка мельком увидела что-то светящееся в темноте. Она уже видела подобное раньше – пара красных глаз, мерцающих в темноте, как горящие угли. Что бы это ни было, оно вызвало шум, когда исчезло в конце улицы со звуком чего-то острого, скребущего по камню.
Все трое друзей замерли, затаив дыхание, ожидая, что будет дальше, но ничего не произошло. Никакого нападения не было. Не было ни визга, ни царапанья в дверном проеме, ни длинных, тонких паучьих ног, тянущихся к ним сквозь стены.
Была только тишина и биение их бешено колотящихся сердец, когда они осторожно вышли из здания и вернулись на дорогу, ведущую дальше в город.
Твайлайт понятия не имела, как долго они шли. В сырой, душной темноте подземного города не было способа определить течение времени.
Впрочем одно они знали наверняка – это место было огромным.
Странные магические свойства окружающей их тьмы мешали точно определить, насколько велика пещера. Однако, учитывая расстояние, которое они прошли, Твайлайт начинала подозревать, что этот город может быть даже больше, чем весь Кантерлот.
К счастью, они знали, что движутся в правильном направлении, благодаря планировке города, которая менялась каждые несколько минут. В то время как дома на окраине были очень аккуратными и ухоженными, по мере приближения к центру они становились все более изношенными и более обжитыми. В некоторых местах аккуратные кварталы и узкие улочки уступили место рядам домов грубой формы и хижинам, которые выглядели как огромные глиняные печи размером с дом. В каждом доме, мимо которого они проходили, окна и двери были замурованы, как и в том, который они обыскали ранее.
Несмотря на страх, который терзал ее, Твайлайт не могла не испытывать благоговейный трепет перед окружающим. Такой город, такого масштаба и плотности, предположительно с по крайней мере одним псом, погребенным в каждом строении, был поразителен. Такая популяция не появляется за одну ночь. Город такого размера предполагал заселение десятками десятков или даже сотнями поколений.
Как давно алмазные псы покинули это место? Конечно, это было достаточно давно, раз вид Басенджи успел потерять большую часть знаний о городе, откуда вышел.
Судя по огромному количеству псов, погребенных в этом некогда живом городе, Некрополис, вероятно, датировался эпохой, предшествовавшей объединению Эквестрии. Было обидно, что такое невероятное археологическое открытие должно было быть запятнано какой-то злобой, скрывающейся во тьме.
Ухо Твайлайт дернулось, когда она уловила звук глухого удара вдалеке слева от них. Она жестом велела остальным остановиться, готовя заклинания для их защиты.
Усилия пропали втуне. Существо в темноте прекратило стучать и замолчало.
– Они часто это делают, – обеспокоенно заметила Кейденс. – Чаще, чем раньше.
Твайлайт кивнула. С тех пор как они впервые встретили что-то на окраине города, они мельком видели, как какие-то существа таятся во мраке. Звери напоминали им о своем присутствии мерцанием горящих красных глаз, черным усиком, появляющимся на границе круга света факелов, или звуком когтей, копыт или клацаньем зубов из-за пределов видимости. По мере приближения к центру города существа становились все смелее, появляясь все чаще, а иногда и не по одному за раз, но никто не осмеливался напасть на них напрямую... пока.
– Они все еще не напали на нас, – успокоила принцессу Твайлайт, когда она снова пошла вперед. – Думаю, они боятся огня.
– Звери, похоже, не блистали интеллектом на борту корабля Скай Чейзера, – отметил Басенджи. – Хотя, я полагаю, что все хищники обладают некоторой долей хитрости.
– Я не могу дождаться, когда наступлю копытом на то, что натравило на нас этих тварей, – сказала Твайлайт сквозь стиснутые зубы. – И все свои ножи я тоже использую.
– Существует вероятность того, что источник этих существ – нечто бесформенное, – нервно пробормотал Басенджи, все еще пугаясь мысли, что он, возможно, идет навстречу ужасу, который существовал только в древнейших песнях его вида. – Твои клинки могут оказаться неэффективными.
– Мне все равно, – прорычала Твайлайт. – Я найду способ нанести удар тому, кто это делает. Ничто не подвергает мою принцессу опасности.
Кейденс нервно прикусила губу, чувствуя, как горят ее щеки от заявления ее телохранительницы. Она вышла вперед, вызвав любопытный взгляд пса, и приблизилась к единорожке.
– Твайлайт... – тихо позвала принцесса, бочком приближаясь к кобыле пониже ростом. Она бросила взгляд назад, туда, где Басенджи вглядывался в темноту и притворялся, что ничего не слышит.
– Что? – быстро спросила единорожка. – Ты что-нибудь заметила?
– Нет, я просто хочу знать, не видела ли ты где-нибудь безопасное место, где мы могли бы остановиться и передохнуть. Мы могли бы установить дополнительные факелы, чтобы держать этих тварей подальше.
Твайлайт покачала головой.
– Нет. У нас нет времени. Мы должны продолжать идти вперед. Если мы остановимся передохнуть, у нас может не хватить сил, чтобы снова двинуться в путь.
– Твайлайт, ты того гляди уснешь на ходу, – сурово прошептала Кейденс.
Единорожка открыла рот, чтобы опровергнуть обвинение, но ее тело предало ее и испустило глубокий удовлетворенный зевок. Она закрыла рот, сердито щелкнув зубами, и уставилась в темноту, не встречаясь взглядом с принцессой.
– Я в порядке, – резко заявила Твайлайт. Она левитировала флягу из седельной сумки и залпом допила остатки холодного кофе.
Кейденс вздохнула.
– Пожалуйста, Твайлайт, дело не только в том, чтобы отдохнуть... Есть кое-что, о чем я хочу с тобой поговорить. Вещи, которые, я думаю, мне нужно сказать на всякий случай...
– Нет, – резко прервала ее единорожка. Она повернула голову, чтобы с мольбой посмотреть в глаза принцессы. – Если тебе нужно что-то сказать, ты сможешь сделать это позже.
Кейденс проглотила комок в горле.
– Мы все еще не знаем, к чему мы направляемся… Возможно, позже...
– Я могу защитить тебя, – произнесла Твайлайт почти в отчаянии. – Я могу это сделать, но мне нужно, чтобы ты верила в меня.
– Я правда верю в тебя, Твайлайт, но я просто... – принцесса сдалась и отступила назад к Басенджи, который протянул лапу и ободряюще похлопал ее по спине.
Твайлайт вернулась к своей задаче в качестве ведущего, стараясь не думать об иглах, впивающихся ей в сердце из-за выражения поражения в глазах Кейденс. Дважды ее принцесса пыталась утешить ее, и дважды она отвергала предложенное.
Она не заслуживала того, чтобы быть личной телохранительницей Принцессы Любви.
Это было еще одной причиной, чтобы выбраться отсюда. Как только они вернутся домой – и с тем новым адом, который их там ждал, будет покончено, – Твайлайт сделает все возможное, чтобы загладить свою вину перед Кейденс.
Усталые маленькие фантазии разыгрывались в ее голове. Она представила, как тратит месячную зарплату на букеты цветов и коробки шоколада. Ей пришла в голову мысль попросить маму или Спайка научить ее играть на пианино, чтобы она могла написать песню – Оду Извинений. Или, может быть, она могла бы пригласить Кейденс на ужин при свечах. У ее мамы была хорошая подруга – гастрономический критик в газете, в которой мама работала, – и она, вероятно, могла бы использовать свои связи, чтобы заказать им столик в хорошем месте.
Единорожка больно прикусила внутреннюю сторону щеки, достаточно сильно, чтобы во рту появился слабый медный привкус. Она пыталась избавиться от этого влечения, а не подпитывать им свои фантазии – хуже того, фантазии на поле боя.
Твайлайт списала все это на усталость и пожалела, что у нее не было больше фляг, чтобы они могли сделать больше кофе. В рационах растворимый кофе еще был, но она не хотела использовать последнюю чистую питьевую воду. Она снова достала флягу и вытряхнула остатки нерастворившейся кофейной гущи на свой вытянутый язык. Вкус был просто ужасен, но кофеина оставалось ровно столько, чтобы дать ей возможность идти дальше.
Прошло еще полчаса или около того – или, возможно, целый час, насколько могла судить единорожка, – когда они наконец добрались до чего-то иного, чем ряды и ряды домов. Они прошли мимо пары приземистых зданий из известняка и обнаружили, что земля уступила место каменным плитам, которые уходили в темноту.
– Ты что-нибудь видишь, Басенджи? – спросила Твайлайт.
– Прошу прощения, – ответил пес, прищурившись и глядя вдаль. – Наше зрение прекрасно подходит для темноты, но так глубоко даже оно не может пробить эту завесу за пределами досягаемости наших факелов.
– Тогда давай просто примем это как знак того, что мы близки, – вздохнула единорожка, делая шаг вперед.
Она двигалась быстро, но осторожно, помня о том, что теперь они были очень уязвимы. Если твари могли видеть сквозь сверхъестественный мрак, а она подозревала, что могли, то вся группа теперь была на открытом месте и вдали от любого укрытия.
Твайлайт чуть не ахнула, когда впервые увидела то, что могло быть только центром города. Огромные мраморные колонны, украшенные искусно закрученными узорами, возвышались выше, чем позволяли им видеть факелы. Она провела их группу между двумя колоннами, и каменные плиты уступили место плиткам из того же мрамора. Она чуть не споткнулась, когда ее копыто коснулось странно ледяной плитки, ее рефлексы отдернули ногу назад, как будто она окунула ее в ледяную воду. Так глубоко под землей было холодно, но плитка не должна была быть настолько холодной.
– Похоже, мы куда-то пришли, – сказала единорожка своим спутникам.
Она немного притормозила, в ее голове зазвенела тревога, сообщая ей, что что-то не так. Было ли это чем-то, что она услышала или увидела? Нет, это был запах.
Пахло кровью.
Твайлайт посмотрела на Басенджи, который явно учуял запах гораздо раньше, чем она. Он шел прямо за ней по пятам, но на его морде безошибочно читался страх.
Внезапный возглас удивления от Кейденс заставил Твайлайт снова посмотреть вперед. Она чуть не вошла прямо в темное пятно крови на мраморной плитке перед ними.
Единорожка резко остановилась и заставила сердце снова биться. Она чуть не выпрыгнула из шкуры, когда почувствовала, как Кейденс, не говоря ни слова, подбежала к ней.
– Подними свой факел повыше, принцесса, – попросила Твайлайт.
Аликорн оторвала взгляд от ужасного зрелища достаточно надолго, чтобы с любопытством склонить голову набок, но сделала, как ее просили, и подняла факел немного выше над ними. Твайлайт магией отодвинула свой факел за границу защитного круга света, чтобы осветить больше местности.
Повсюду была кровь и рваные клочья ткани. Ткань особенно привлекла ее внимание. Несмотря на то, что она была запятнана кровью, обрывки явно были кусками дорожного плаща, похожего на тот, в котором был Басенджи, когда она нашла его. Плащ был потерян во время взрыва, уничтожившего корабль, так как пес оставил его в трюме как часть кровати из одеял, которую он соорудил себе.
Странно, но тут была только кровь и ткань. Ни мяса, ни костей, ни шерсти, ничего от самих псов, кроме их драгоценной жизненной силы. Твайлайт позеленела, когда ее посетила мысль, что твари, возможно, съели останки, кости и все остальное.
– Я думаю, мы нашли остальных псов... – мрачно заявила единорожка, левитируя свой факел обратно к себе.
– Тут погибло не меньше десятка, судя по количеству крови, – заключила Кейденс. При виде такой картины ее замутило, и почти переваренные равиоли в желудке угрожали появиться снова. – Ты думаешь, это то место, где они дали свой последний бой?
Басенджи шагнул вперед, слезы беззвучно катились по щекам при виде этой сцены.
– Нет, – прохрипел он и, подняв свободную лапу, указал на обрывки ткани. – Эти псы охотно легли в этом месте, поверх своих плащей, и покорились судьбе, зная, что тьма была сдержана печатью Динго...
– Как ты можешь быть в этом уверен? – с любопытством спросила Твайлайт.
Басенджи молчал, он просто шагнул вперед, его тело напряглось от ощущения засохшей крови под лапами, и махнул лапой в сторону бойни вокруг.
– Я уверен в этом, потому что именно так я поступил бы на их месте... – печально прошептал он.
– Не говори так, Басенджи, – взмолилась Кейденс. – У нас все будет хорошо. Ты, я и Твайлайт, мы со всем разберемся.
– Здесь не с чем “разбираться”, – сердито рявкнул пес. – Разве ты не видишь? Неужели ты еще не поняла? Разве ты не помнишь облако тьмы, поднимающееся в небо из этого места?! Все так, как предупреждал Динго!
– Прекрати... орать... – произнесла Твайлайт спокойным, властным голосом. – Перестань орать и скажи нам, что ты имеешь в виду.
Басенджи стиснул челюсти, его острые зубы обнажились в отчаянии, а слезы продолжали капать. Он смотрел на что-то на земле и дрожал так сильно, что факел, который он держал, мерцал от этого.
Твайлайт проследила за его взглядом, и ее глаза расширились, когда она поняла, что его острое зрение заметило, когда ее факел осветил местность. Рядом с одной из куч грязных клочьев плаща что-то было вырезано на мраморной плитке собачьим когтем. Рисунок был грубым, как и сообщение, оставленное в тоннеле, но это был несложный рисунок: голова собаки, сделанная из острых, угловатых линий, с высокими заостренными ушами.
– Заключительная часть предупреждения Динго, – прорычал Басенджи, указывая на резьбу. – Больше не спи, ты, кто сломал мою печать, зубы отца на шее твоей. Слово, которое он употребил, относилось к нашему отцу, и я попытался списать его на симптом его нездорового разума... И даже когда я узнал, что это за место, я не хотел верить в то, что было наиболее вероятно, но теперь я знаю… Я знаю, что он имел в виду того, кто является Отцом всех псов, Великого Анубиса!
Басенджи повернулся к ним и с гневом уставился на пони.
– Великий Анубис сделал это с нами! Он отвернулся от живых за то, что мы забыли о нашей цели! Динго запечатал проклятие Великого Анубиса в этом месте, и оно должно было сохраниться навечно!
Пес поднял лапу и обвиняюще ткнул в них когтем.
– Но нет! Пони привели Басенджи сюда! Пони спасли жизнь Басенджи, и Басенджи сломал печать Динго! Это пони виноваты! Басенджи должен был умереть! Теперь все умрут! Проклятие Великого Анубиса распространится по пескам, как чума, и смоет всех псов и всё, что живет!
В этой лихорадочной тираде эквестрийский язык Басенджи принял еще более грубую форму, но ему было все равно. Он был зол сверх всякой разумной мысли, и с последним криком:
– Пони должны были оставить Басенджи умирать! – он с силой швырнул свой факел – единственное, что он держал – на землю.
Твайлайт в ужасе смотрела, как факел ударился о мрамор достаточно сильно, чтобы погасить пламя. Кейденс ахнула рядом с ней, и они увидели выражение морды Басенджи, когда последние тусклые угольки разлетелись во все стороны. Его глаза расширились от страха, когда он понял, что натворил в пылу гнева. Как только погасла последняя вспышка света, что-то схватило пса за ноги и с пронзительным визгом боли утащило его во тьму.
– Басенджи! – закричала Кейденс.
Время замедлилось для Твайлайт, и в тот момент, когда она увидела, как пес упал на землю, она изо всех сил швырнула свой факел в том направлении, куда его тащили. Он ударился во что-то в темноте, что завизжало с неземной яростью, прежде чем броситься прочь от своей жертвы. Факел погас от удара, как и у Басенджи, но пока он гас, единорожка увидела во мраке лапу Басенджи и схватила ее своей магией. Она потянула пса по грязному мрамору под защиту света факела Кейденс.
Лапа пса кровоточила. Что бы ни схватило его, оно пронзило бедро насквозь. Басенджи был бледен и хныкал от боли. Даже когда Твайлайт услышала грохот, рычание и вопли существ в темноте вокруг них, она опустилась на колени и осмотрела рану.
– Кость не сломана, кровотечение минимальное, что говорит о том, что артерия не задета, – заключила она. Рог вспыхнул, и из седельной сумки начали вылетать медицинские припасы. Целая банка какой-то припарки была вывалена на рану и зашипела от контакта с кровью, прежде чем бинт туго перетянул рану. Не было времени на нежности, особенно с тварями, доведенными до исступления запахом свежей крови и раненой добычи.
– Прощение, – тихо захныкал пес. – Прошу прощения, пожалуйста, но вы должны идти без Басенджи. Из-за собственной дури я ранен. Спасайтесь сами.
– Заткнись, – приказала Твайлайт. – Прекрати так говорить.
Единорожка сняла седельные сумки, и клапан одной из них открылся, позволив вытащить пять незажженных факелов.
– Я так устала видеть, как страдают мои друзья, – заявила она, зажигая факелы один за другим от факела Кейденс. – С меня хватит этого, и я не собираюсь смотреть, как умирает еще один друг.
Один из факелов опустился на землю рядом с Басенджи, и тот высоко поднял его, продолжая сидеть.
– Принцесса, ты можешь сотворить простой сферический щит? – спросила Твайлайт и получила кивок в ответ. – Тогда сотвори один вокруг себя и Басенджи.
– Я хочу помочь, – заявила Кейденс.
Твайлайт улыбнулась.
– Просто сотвори щит, вот и вся помощь, которая мне нужна.
Единорожка отступила от принцессы и пса, четыре оставшихся факела медленно кружили вокруг нее, удерживаемые магией. Она вытащила четыре ножа из перевязи, и они присоединились к факелам во впечатляющем проявлении теликинеза. Левитация была простым заклинанием, которое мог сотворить любой единорог, но оно все равно требовало концентрации и умения для перемещения нескольких объектов, а у Твайлайт и концентрации и умения было в избытке.
Она оглянулась через плечо и увидела, что ее друзья были окутаны мерцающим щитом светло-голубого цвета. Единорожка еще раз осмотрела щит и кивнула. Заклинание было немного несбалансированным, но благодаря магической мощи аликорна могло сдержать что угодно.
– Мне все равно, что ты, или кто тебя послал, мне вообще плевать! – крикнула во тьму Твайлайт, как только убедилась, что ее подопечные в безопасности. – Ты хочешь сожрать меня? Иди и попробуй!
Что-то бросилось на нее из мрака, огромное, неуклюжее существо с лохматой шерстью цвета оникса, несущееся на двух ногах. Два ножа метнулись вперед, вонзившись в ужасные красные глаза, которые, казалось, были у всех этих тварей.
Ослепленный монстр так и не увидел факела, летящего ему в морду. Твайлайт влила свою магию в его пламя, желая, чтобы огонь горел жарче, и чудовище упало на землю, завывая, когда пламя пожирало его голову.
Единорожка с любопытством отметила краем сознания, что огонь вызвал эффект магического развеивания, превратив плоть монстра обратно в концентрированную магию, которая была поглощена окружающей тьмой.
Убедившись, что огонь убивает тварь, Твайлайт била факелом снова и снова. Ножи сверкали, танцуя вдоль тела, снова и снова вонзаясь, пока тварь корчилась в агонии, растворяясь в завитках почерневшего дыма и падающего пепла.
Удары ножом не казались необходимыми, но они причинили достаточно боли, чтобы отвлечь тварь, пока она жгла ее. Кроме того, это доставляло ей большое удовлетворение.
Единорожка чувствовала, как что-то приближается – смутная уверенность в том, что на нее вот-вот нападут, – и она с криком послала один из своих клинков во тьму справа от себя. Она была вознаграждена воплем, и быстро повернулась, чтобы сосредоточить свои атаки на том, что она ударила.
Еще одно предчувствие заставило ее вскинуть факел в воздух, где он столкнулся с чем-то крылатым, кружащим над головой. Оно упало на землю, вспыхнув в клубах дыма и пепла.
Теперь существа были в бешенстве, нападая на нее, не обращая внимания на опасность пламени факелов.
– Так держать, – мрачно пробормотала Твайлайт. – Продолжайте нападать на меня… Не обращайте никакого внимания на хорошенькую кобылку и милого песика позади меня...
Кейденс и Басенджи с удивлением наблюдали, как Твайлайт сражается с тварями. Она была вихрем клинков и огня, испускающим потоки концентрированной магии, достаточно сильные, чтобы пробить сталь.
Принцесса выхватила факел из лапы Басенджи и левитировала оба факела сквозь свой щит, чтобы медленно двигать их вокруг, как Твайлайт сделала со своими. Аликорн низко пригнулась, защищая своего раненого друга.
– С нами все будет в порядке, Басенджи, – успокаивающе сказала она. – Твайлайт вытащит нас отсюда.
– Она свирепа, – согласился пес с благоговением, – но как долго она сможет продержаться в таком темпе? Она уже была уставшей, а мы понятия не имеем о количестве существ, порожденных страхами моих собратьев – по одному на пса? По три? По десять?
– Что ты хочешь этим сказать?
– Ты должна убедить ее бежать, друг Кейденс, пожалуйста, – умолял Басенджи. – Если кто и может покончить с этим проклятием, так это тот, у кого в животе такой огонь, как у нее. Теперь я это понимаю.
Принцесса покачала головой.
– Твайлайт не оставит тебя. Я знаю ее недолго, но знаю, что это не в ее стиле.
Пес со стыдом отвел взгляд.
– Ты очень веришь в нее...
– Да, я знаю, – сказала Кейденс с улыбкой.
Даже когда принцесса подтвердила свою веру в Твайлайт, на сердце у нее было тяжело от беспокойства. Басенджи был прав. Единорожка была сильной, намного сильнее, чем она думала, но прошли дни с тех пор, как она в последний раз спала, и это были нелегкие дни. Твайлайт все это время была на ногах, ведя их с места на место, делая все возможное, чтобы защитить группу, и сражаясь с буквально тварями из кошмаров.
Твайлайт не просто сражалась с монстрами, она сражалась со своим собственным телом. Кейденс с беспокойством наблюдала, как маленькая кобылка билась, тяжело дыша и хрипя от усилий, приложенных в бою, а также от усилий удержаться на копытах.
Раздался громкий стук, когда что-то тяжелое топнуло в далекой темноте. Судя по толчкам, которые оно вызывало с каждым ударом, что бы это ни было, оно было огромным.
Звук раскалывающегося камня наполнил воздух, и принцесса с ужасом увидела, как часть гигантской мраморной колонны, толщиной с тысячелетний дуб, взмыла в воздух в сторону Твайлайт.
Твайлайт резко повернула голову, услышав звук падающих камней. Она едва заметила, как задрожала земля несколько мгновений назад, ее внимание было слишком сосредоточено на более близких противниках.
Ее глаза распахнулись, когда свет от одного из факелов разогнал достаточно мрака, чтобы показать огромную секцию одной из мраморных колонн, летящую прямо на нее. Она была примерно размером с одну из небольших хижин, мимо которых они проходили в городе, и, будучи из цельного мрамора, весила не меньше нескольких тонн.
Твайлайт попыталась отскочить, но одно из ее колен задрожало и подломилось. Она упала на землю с болезненным стоном. Увернуться было невозможно, магия была единственным выходом. Она сосредоточила свою силу, пытаясь создать щит, хотя знала, что это безнадежная затея. Она никогда не смогла бы создать щит, достаточно прочный, чтобы выдержать такой удар, но должна была попытаться.
Рог вспыхнул ярче, когда единорожка попробовала сосредоточить достаточно энергии, чтобы создать щит, но с магией, уже держащей в воздухе факелы и ножи, ее и без того невеликие запасы маны совсем истощились. Даже если бы она смогла сотворить щит, было бы слишком поздно. Не было бы времени правильно настроить заклинание, чтобы перенаправить кинетическую энергию столь сильного удара. Без надлежащего рассеивания обратная связь и магическое напряжение от прямого попадания были бы очень сильными и чрезвычайно болезненными – достаточно болезненными, чтобы вывести ее из боя на время достаточное, чтобы твари до нее добрались.
Тонкий щит материализовался вокруг Твайлайт, и сосредоточенность, потребовавшаяся для этого, заставила потерять контроль над заклинаниями левитации. Клинки и факелы с громким стуком посыпались на землю. За несколько драгоценных мгновений, которые оставались до удара, единорожка поняла, что этого недостаточно.
Колонна должна была раздавить ее, и у нее не было ни времени, ни сил, чтобы что-то сделать с этим, кроме третьесортной защиты. Твайлайт устала, ей было больно, и она была такой слабой. Мышцы кричали и пульсировали от боли. Суставы трещали при каждом движении. Сердце все еще билось в борьбе, но тело уже сдалось под тем давлением, которому она его подвергла, и напряжением от того, что она без перерыва использовала так много магии.
Чувство неудачи, не похожее ни на что, что она когда-либо чувствовала, охватило единорожку, но она заставила себя выбросить его из головы. Вместо этого она предпочла закрыть глаза и с нежностью подумала о доме и о своей глупой влюбленности в хорошенькую розовую принцессу-аликорна.
Острая боль пронзила ее разум, когда она почувствовала удар через свой рог. Воздух затрещал, как электрическая дуга, а затем раздалось что-то среднее между хлопком и звуком бьющегося стекла. Твайлайт открыла глаза, когда последние остатки двух окружающих ее щитов – один бледно-розовый, а другой насыщенно-синий – рухнули на землю в ливне смешивающихся искр. Колонна ударилась о землю позади нее с сотрясающим все глухим стуком и откатилась в темноту.
Кейденс спасла ее. Она замкнула второй щит вокруг Твайлайт, усилив защиту и поглотив львиную долю удара. Когда единорожка повернулась, чтобы прокричать свою благодарность и похвалу, то поняла, что заклинание Кейденс было не таким аккуратным.
Принцесса лежала на Басенджи, защищая его. Два факела, которые она левитировала, упали на землю, но, к счастью, остались гореть, сохраняя их в относительной безопасности.
Твайлайт поднялась на копыта и шагнула к ним.
– Кейденс? – позвала она дрожащим и слабым голосом.
Басенджи отчаянно тряс кобылу, на его морде ясно читалась паника. Он поднял глаза, и по ним Твайлайт поняла: Кейденс была без сознания.
Она потеряла сознание, и пес не смог ее привести в себя.
Это был только вопрос времени, когда она подпадет под влияние проклятия и начнет видеть сны.
А потом она умрет.
Твайлайт заскрежетала зубами, в ее глазах впервые с тех пор, как все это началось, появились настоящие слезы. Она потерпела неудачу. Скай Чейзер был мертв, Кейденс скоро присоединится к нему, и они с Басенджи тоже далеко от них не отстанут.
Гнев вскипел внутри Твайлайт. Ей стало жарко. В голове стучало, и она слышала, как ее собственная кровь пульсирует в венах, как рев океана.
Мысли об усталости, сдаче или отдыхе вылетели у нее из головы. Ее сердце разрывалось, но она никогда не чувствовала себя более живой.
Что-то бросилось на нее сзади, и единорожка повернулась, чтобы встретить это. Ее глаза полыхали нарастающей силой, мерцая в темноте, как пламя Тартара. Она опустила голову и направила свой рог в сторону неприятеля.
Она даже не видела, что это было, но это не имело значения. Тварь унесло в потоке пламени, вырвавшемся из рога, настолько горячего и смертоносного, что его мог породить только ее брат-дракон.
Новый щит возник вокруг Кейденс с Басенджи, ярко светясь розовым и защищая их.
Ее друзья в безопасности внутри щита, Твайлайт поддалась волне магии внутри себя. Она шагнула во тьму, и ее копыта оставляли выжженные следы на мраморе.
Единорожка высоко подняла голову и призвала ад, чтобы уничтожить тьму. Столбы пламени вырвались из ее рога и заполнили пещеру, они извивались как змеи, облизывая стены и колонны, сжигая все на своем пути.
Пламя осветило больше города, чем когда-либо прежде. Он был таким красивым, как Твайлайт себе и представляла. Мраморная площадь, на которой они стояли, оказалась внутренним двором сверкающего белого дворца. Без сомнения, это был тот самый храм, о котором говорил Басенджи. Было почти забавно, как близко они подошли к своей цели, прежде чем все стало плохо.
Единорожка проигнорировала здания и сосредоточилась на непосредственной задаче. Басенджи был прав, эти твари действительно обладали некоторой долей хищнической хитрости. Все эти существа собрались в центре города, почуяв кровь, как акулы. Но теперь, столкнувшись с существом, охваченным живым пламенем, они все повернулись, чтобы бежать.
Но не смогли.
Вдалеке Твайлайт разглядела неуклюжую фигуру огромного алмазного пса, размером с трехэтажный дом, стоявшего рядом с разбитой мраморной колонной. До него было почти сто метров, и, вероятно, он думал, что это безопасное расстояние. Единорожка доказала, что это не так.
Ее пламя потянулось к существу даже с такого расстояния, скользнуло по земле и плотно обернулось вокруг его тела. Пес взвыл, когда пламя сжалось, и быстро поглотило монстра.
Вскоре от него остались только пепел и дым.
Так же быстро, как и начался, магический выброс закончился. Твайлайт опасно покачнулась на копытах. Она никогда в жизни не была так опустошена. Только один раз в жизни она испытывала выброс, но там все было иначе.
Она потеряла свои факелы, но горящие угли от огненного шторма все еще тлели в некоторых местах, обеспечивая достаточное освещение. Твайлайт, спотыкаясь, направилась туда, где лежали Кейденс с Басенджи, ее щит развеялся, как только выброс прошел.
– Кейденс... – слабо позвала единорожка. Наконец она добралась до своей принцессы и тяжело опустилась на землю. Она оторвала другую кобылку от Басенджи и крепко прижала к груди, покачиваясь взад-вперед. – Кейденс… Я победила их всех, Кейденс. Разве я не хороший телохранитель? Я убила их всех...
Она едва уловила звук, с которым Басенджи вонзил свой коготь в землю и использовал отверстие, чтобы воткнуть в него один из все еще горящих факелов. Он сел, насколько это было возможно с раненой ногой, и начал играть на своем барабане.
– Что ты делаешь? – спросила Твайлайт.
– Я так легко не сдамся, – заявил пес, яростно ударяя в свой барабан. – Больше никогда. У меня нет Путей контролировать сны, но, возможно, мне по силам предотвратить все сны на короткое время.
Твайлайт болезненно моргнула сухими глазами.
– Что? Я не… ты можешь спасти ее?
– Если это вообще сработает, то лишь отсрочит неизбежное, – поправил ее Басенджи. – Ты должна продолжать идти вперед. Если и есть спасение для твоей принцессы, то оно будет в храме Великого Анубиса.
Твайлайт не хотела вставать, она не хотела продолжать. Она так устала. Она просто хотела лечь рядом с Кейденс и отдохнуть, но слова Басенджи наполнили ее надеждой, и надежда выжала последние остатки сил из ее усталого, разбитого тела.
Единорожка с помощью своей магии подтянула седельные сумки поближе, кряхтя от усилия заставить их перевернуться и вытряхнуть содержимое. Она аккуратно сложила ткань и положила голову Кейданс поверх импровизированной подушки.
– Я вернусь, – уверенно заявила кобылка.
– В этом я не сомневаюсь.
Твайлайт подхватила второй факел магией и подняла его в воздух. Казалось, он весит тонну, но она стиснула зубы и бросилась бежать. По пути ей попался один из ножей, который каким-то образом пережил ад, и она остановилась, чтобы нагнуться и поднять его зубами. У нее не хватало сил левитировать два предмета одновременно, поэтому единорожка как можно надежнее засунула клинок обратно в перевязь.
Она почти галопом понеслась в направлении храма, всю дорогу прихрамывая. Колено ее правой задней ноги подогнулось, когда она попыталась увернуться от колонны, которую в нее бросил гигантский монстр, и оно все еще отказывалось выдерживать большую часть ее веса.
Лестница у входа в храм была сущим адом, когда она изо всех сил пыталась совершить подъем только на трех ногах. Твайлат быстро заковыляла в главный зал, щурясь в свете факела в поисках чего-нибудь, чего угодно, что могло бы помочь Кейденс. В дальнем конце зала она увидела луч света, льющийся через приоткрытую дверь, ведущую в другую комнату.
Твайлайт двигалась между статуями и колоннами, отбрасывая в сторону гниющие остатки старых гобеленов и ковров, направляясь к свету. Двери, казалось, были сделаны из чистого золота и соответствовали тем, что были у входа в город по размеру и мастерству, но в отличие от каменных дверей в тоннеле, псы предпочли открыть их, а не прорыть себе путь.
Единорожка нырнула внутрь и поняла, что нашла то, что искала.
По всей комнате были разбросаны жаровни с теплыми, мерцающими огнями. Сокровища из золота и драгоценных камней были свалены у стен огромными грудами. Куда бы она ни посмотрела, везде были великолепные статуи и потрепанные временем фрески, посвященные Анубису.
В задней части зала, на возвышении, стоял золотой трон, отдаленно напомнивший Твайлайт тот, что был в Кантерлоте. Прошло всего несколько дней с тех пор, как она стояла в том самом тронном зале перед принцессой, которой она поклялась своим мечом, но казалось, что это было целую вечность назад. Хотя это место было намного старше, оно казалось бледной имитацией тронного зала Кантерлота.
На троне восседал рыжевато-коричневый алмазный пес. Он был смертельно худ для представителя своего вида и не носил ничего, кроме большого кулона с огромным рубином в центре. Но больше всего в нем выделялись глаза: они были ужасающими. Они были залиты золотом и светились неземным светом, когда он смотрел сквозь нее очень равнодушным взглядом, как будто на какое-то насекомое.
Это был Динго. Твайлат не была уверена, откуда ей это известно, но интуиция подсказывала ей, что это был тот самый пес, с которого все началось. Она печально покачала головой, поправляя себя. Нет, это был не Динго. Это было что-то, сидящее внутри него, одетое в него, как в одежду.
Глаза пса буквально заблестели от узнавания, как будто он только что заметил ее, хотя смотрел на нее с тех пор, как она вошла.
– А, паломник, – произнесло существо внутри тела Динго. Его голос был ровным, почти жидким, и заставил Твайлайт поморщиться, когда слова влажно капнули ей в уши. – Ты пришла припасть к лапам Анубиса?
– Ты Анубис? – спросила единорожка, ее способность удивляться притупилась от усталости.
– Да, и я вижу, что тебе больно, дитя мое, – произнес Анубис. Он наклонился в сторону, прислонившись к подлокотнику и закинув одну ногу на другую. В лапах он держал что-то вроде диска – сплющенное металлическое кольцо размером с обеденную тарелку, – которым лениво постукивал по своему золотому трону.
– Сними свое проклятие, – потребовала Твайлайт. Она развеяла заклинание, удерживающее факел, вытащила нож и угрожающе направила его на пса, и ей потребовалась вся сила воли, чтобы удержать клинок на месте. – В противном случае...
Анубис усмехнулся. Звук его смеха полз по телу, как лапки тысячи насекомых, заставляя Твайлайт дрожать.
– Проклятие? Это не проклятие. Я приношу тебе дар смерти. Я верну тебя в твое естественное состояние и избавлю от боли.
– Смерть – не дар, – ответила единорожка. – Жизнь – это дар.
– Смерть – это милосердие к больным и раненым, – холодно ответил Анубис. Он сел и широко развел руки, его потрескавшиеся губы растянулись в улыбке. – Ты боишься, дитя мое, а страх – это боль живых. Позволь мне освободить тебя. Вернись в мои объятия.
Твайлайт собрала всю оставшуюся у нее силу воли и с боевым кличем метнула нож.
Анубис просто склонил голову набок и поднял лапу, выхватив нож из воздуха. Он наклонил голову в другую сторону и поднял один коготь, вращая кольцо, которое он держал, как жеребята крутят обруч.
Глаза Твайлайт расширились, когда она поняла, что сейчас произойдет. Она попыталась убежать, но правая нога снова предала ее. Единорожка оттолкнулась в падении, надеясь хотя бы откатиться в сторону. Диск пролетел мимо нее с пронзительным свистом, и она почувствовала новую вспышку боли вдоль левого бока, где снаряд задел ее.
Твайлайт попыталась встать, но внезапно ее окутал туман. Ее зрение затуманилось, и все в комнате удвоилось, затем утроилось, и весь мир закружился.
Анубис улыбался ей сверху вниз со своего трона, его глаза мерцали золотым сиянием, когда он воздействовал на нее своей силой.
– Спи, дитя мое, – приказал пес. – Ты так сильно устала. Как только ты поймешь, что боль жизни слишком велика, мой дар найдет тебя. Спи...
Перед глазами у Твайлайт все поплыло, веки отяжелели, и она погрузилась в сон.