Возвращение

По полуголым склонам Чапанарской долины буйствовал и ревел свирепый ветер. Сдувая с остроконечных вершин комья рыхлого нанесённого с далёких Ледяных Пустошей снега, он ледяным молотом обрушивался вниз, обдавая игольчатым крошевом бредущего внизу Аспера, флюорита Кристальной армии. Он зябко кутался в истрёпанный ветром и битвами грязно-лимонный унтер-офицерский плащ и, прищурив глаза, вглядывался вперёд, надеясь разглядеть хоть что-нибудь живое. Наконец сдавшись, пегас повернулся к стоящей рядом статной пегаске в высоком золочёном шлеме со срезанным плюмажем и повязкой на глазах.

— Они все ушли, госпожа гелиодор, — прерывая рёв ветра, прокричал Аспер. Слова его уносились, растворялись в бесконечных потоках горного бурана. – Якноб пуст!

Несколько секунд гелиодор шестой жеоды Кристальной армии Ангуста беззвучно водила головой, словно пытаясь уловить живые голоса в окружавшем их вое.

— Мы всё ещё можем здесь встать, — наконец произнесла она. – Дома ещё есть, вокруг точно осталось топливо. Возможно, даже что-то съедобное. Первую друзу – в караул, остальные пусть обыскивают посёлок. Смена через час.

Проговорив это, Ангуста сгорбилась, закашлялась и судорожно махнула Асперу копытом. Тот мгновенно обернулся и поскакал к угрюмой веренице чёрных фигур, скрывавшихся в снежной мгле. Ангуста перхала ещё минуты полторы, то и дело сплёвывая слюну с алыми разводами на снег, пока вновь подоспевший Аспер не подхватил её и не повёл к одной из ряда скособоченных каменных лачуг, медленно заметаемых снегом.

Спустя час Аспер отодвинулся от крохотного костерка в очаге покинутого дома. На мёрзлых, полутрухлявых деревяшках заиграл слабый желтоватый огонёк, разгоняя тьму и затхлость. Ангуста, гордо выпрямив спину, сидела на широком камне, покрытом найденными тряпками. Казалось, что она вовсе не дышит.

Аспер осторожно подвёл госпожу гелиодора к камельку и сам присел, грея озябшие копыта над вяло чадящим полусырыми дровами огоньком. Он прикрыл глаза и, кусая потрескавшиеся губы, начал вспоминать, как поход начинался.

А начиналось всё ярко и торжественно. В тот мартовский день над Кристальной Империей выглянуло солнце, и по всему городу играла весёлая капель. А по Королевскому проспекту в такт марша вышагивал строй пони в чёрных доспехах с разноцветными полосами: жёлтыми – у пегасов, синими – у земнопони и зелёными у единорогов. Над головами развевались стяги. Мерно стучали копья. Горожане выглядывали из окон и долго смотрели вслед уходящему войску. Три полных жеоды вышли в тот день из города. Шесть тысяч пони вышли на север покорять неспокойных грифоньих князей в Верджин Кацаран. Впереди гордо вышагивали трое командующих жеодами – аквамарин, смарагд и гелиодор. За несколько часов до этого они преклонили колени перед самим Сомброй – Великим Чёрным Алмазом Империи.

В предгорьях у знаменитого водопада Хай-Эдж армия бросила последний взгляд на Кристальную империю. Уже начинался апрель, природа начинала расцветать. Листья на яблонях в деревеньке внизу начинали распускаться, на южных склонах холмов распахивали поля, по лугам пробивалась мелкая, едва заметная травка. А на горизонте гордо вздымался ввысь переливающийся пик Кристального дворца.

Ангуста снова закашлялась, чуть не загасив слабое пламя, и снова закуталась в потрёпанный, грязный, криво зашитый в нескольких местах жёлтый плащ. Вскоре дыхание её вновь выровнялось, могло показаться, что она спит. Аспер вновь перевёл взгляд на камелёк, подкинул несколько дощечек и продолжил вспоминать.

Спустя три недели похода армия дошла до Чапанарского ущелья и остановилась на постой в Якнобе, чтобы разведать путь и привыкнуть к высоте. Якноб был самым высоким и самым северным городком в Империи, и жили тут не пони, а союзные яки, испокон веков работавшие горными проводниками и караванщиками.

Асперу, как адъютанту гелиодора, повезло: он попал на обед в дом якнобского бея – главы селения. Ангуста и высшие чины, сложив ноги крест-накрест, восседали на укрытом коврами с замысловатыми узорами дастархане. Хозяин-як, надутый от важности гостей и до смешного суровый, передавал пиалы c дымящимся чаем, в то время как на столе громоздились тарелки со свежим курутобом из чудом переживших зиму овощей, янтарным нутовым пловом, который блестел от масла так, что, казалось, им можно освещать дома, машхурдой, густой и жирной настолько, что деревянный черпак стоял в миске отвесно, и горами треугольных пирожков-самбус и лепёшек, на глазах пони жарившихся в трех громадных тандырах. Между больших тарелок кое-где протискивались меньшие блюдца с холмиками приторного рахат-лукума и крупными кусками ореховой халвы.

Аспер вымученно помотал головой, сглатывая подступившую слюну. «Уйди, уйди, наваждение, — подумал он, хлопая себя по впалым щёкам. – Голод так не забыть». Он бросил беглый взгляд на Ангусту. Та не переменила своего положения ни на йоту.

Флюорит неслышно поднялся, отодвинул импровизированный полог из грубой циновки, закрывавший дверной проём и выглянул на улицу. Несколько минут он стоял под густой пургой, несколько ослабшей за прошедший вечер, и глотал пустой снег, пока призрачное видение весеннего пиршества вовсе не покинуло его. Наконец Аспер почувствовал, что понемногу коченеет и поспешил вернуться к очагу. Убедившись, что Ангуста никак не отреагировала на его отсутствие, он снова погрузился в воспоминания.

Он вспоминал, как армия шла через горные перевалы. Как один за другим пони смурнели и начинали покачиваться от горной болезни: сначала единороги, потом земнопони, спустя ещё пятьсот футов вверх досталось и привычным к высоте пегасам. Асперу не нравилось в горах. Там было холодно и ветрено, а ещё выше десяти тысяч футов пегасы не могли летать – воздух становился таким редким, что не держал больше крылья.

Аспер вспоминал, как кристальная армия вторглась в земли грифонов, в Верджин Кацаран. Три жеоды железной поступью прорезали себе путь сквозь древние владения грифонских князей так же легко, как нож режет печёное в тесте яблоко. Малые заслоны, беспорядочно разбросанные на пути следования армии, сражались ожесточённо и безрассудно, не сдаваясь в плен и не отступая, но они не могли значительно сдержать напор армии. Земнопони аквамарина Спады под защитой единорогов смарагда Вириди Люкса и при поддержке пегасов гелиодора Ангусты сметали отряды грифонов в пропасть. Жизнерадостный Спада вовсю голосил, что грифоны в который раз погрязли в традиционной междоусобной грызне между князьками, которых здесь было несколько десятков разной величины и могущества, и войску Сомбры ничего не будет стоить разбить из по одиночке. Даже осторожный Вириди Люкс поддался всеобщей эйфории, с тех пор и командование, и простые солдаты напрочь забыли об осторожности. Шесть тысяч пони шагало сквозь покинутые деревни, и лишь священные собаки трусливо огрызались на них из дверных проёмов храмов огней.

Так продолжалось около месяца. На исходе июня пегасы-разведчики сообщили, что в ущелье Йеркар около тысячи грифонов разбили лагерь и начинают строить укрепления.

Аспер помнил тот злополучный совет ночью перед битвой. Разведчики принесли вести уже через два часа после заката, и совет проходил в покинутом грифоньем храме, в центре которого на землю выходил природный огонь.

— Завтра, утром и только утром! – яро настаивал Спада. – Через день они закончат укрепления, и мы просидим здесь до скончания веков!

— Вздор! – кричал растрёпанный Вириди, которого новости о грифонах застали в кровати. – Это очевиднейшая ловушка! Неужели вы не видите? Как только мы зайдём в ущелье, нам ударят в тыл!

— А пегасы нам на что? – стукнул по каменному столу Спада. – Да и у вас там пара магических штучек завалялась, я уверен.

— Наши солдаты долгое время как следует не отдыхали, — спокойно заметила Ангуста. – И нам придётся нападать затемно, солдаты плохо выспятся. Если б мы знали об этом хотя бы днём…

— Мои бойцы будут в отличной форме, — заявил Спада. – Это проблема всяких худосочных единорогов.

Вириди позеленел от злости. Его адъютант напрягся, решив, что сейчас аквамарина придётся оттаскивать от криво ухмыляющегося Спады.

— Да, господин аквамарин, — прошипел Вириди Люкс. – Да, мои боевые маги менее выносливы, чем ваши дуболомы. Но когда нам пробьют щиты, вас будут резать с таким же усердием.

— Резать? Не смешите меня, Люкс! – расхохотался земнопони. – Сколько эти клювастые могут выставить ещё? Тысячу? Две? Да у нас всё ещё будет двукратное преимущество в силе!

— А если их будет больше? – возразила Ангуста.

— Ни одно грифонье княжество не может выставить и полутора тысячи бойцов! – топнул подковой со свинцовым подбоем Спада. – А союз княжеств – это абсурд! Грифоны скорее сдадутся, чем договорятся!

— Вы так думаете? Ах, вы так думаете! – скривился Люкс, его голос сочился ядом. – Это самонадеянно и безответственно, аквамарин! Вы подставляете под удар всю нашу экспедицию! Вы совершенно некомпетентны, и я не знаю, что в вас мог найти ко…

Спада в одно мгновение подскочил вплотную к Вириди Люксу и разорвал вышитую дорогими зелёными нитями тунику, обнажая испещрённую застарелыми шрамами грудь. Адъютанты стояли как вкопанные, ни живы, ни мертвы.

— Видишь эти шрамы? – прорычал Спада, и его голос эхом отразился от стен храма. – Видишь эти шрамы, ты, трусливый книжный червяк? Я получил их в боях с этим клювастым отродьем. У отца моего были такие же. И у деда. И у прадеда. Моя семья билась с грифонами сотни лет, пока твоя жирела на юге! И ты смеешь говорить, что я не знаю грифонов?

— Жирела? Жирела?!! – разъярённо вскричал Люкс, сбиваясь на фальцет. – Да я в детстве лебеду жрал, потому что вы у нас всё высасывали, комары предгорные! Благородные, защитники – да гнилые вы насквозь! Не зря король половину ваших…

Прежде, чем адъютанты успели среагировать, Спада молниеносно выбросил вперёд ногу, выкидывая закреплённый на ней кинжал. Аспер зажмурился в ужасе, и тут сталь ударилась о сталь. Этот удар прозвучал в стенах храма как гонг. Открыв глаза, Аспер видел, как между смарагдом и аквамарином стоит Ангуста с копьём в боевой стойке.

— Что вы здесь устроили? – сквозь постоянное спокойствие голоса гелиодора проскакивали искры ярости. – Вы думаете, ваши игры в ножички помогут вам разбить грифонов?

— Я… Я ничего не… — хрипя ноздрями подобно быку, отвечал Спада, сверля взглядом единорога. – Никто не смеет…

— Разве для этого король отменял сословия? – отрубила Ангуста. – Разве так вы поможете процветанию империи?

— Никто не смеет… — повторил Спада. – Никто не смеет говорить такого про моих…

— Меня не волнуют ваши старые царапины, аквамарин! – стиснула зубы она. – На задании вас должна волновать в первую очередь армия. С вашими частными проблемами вы разберётесь после того, как сдадите жеоду!

Спада ещё около минуты стоял недвижно, по его подбородку текла струйка крови из прокушенной губы. Наконец он загнал кинжал обратно в накопытник и направился к выходу. В дверном проёме аквамарин остановился и обернулся.

— Я прикажу строить свою жеоду на рассвете. Если хотите, можете присоединяться.

Вириди Люкс тихо выругался, потирая виски. С остекленевшим взглядом он вышел из храма и направился к своему шатру.

Аспер поёжился от сквозняка и вновь вернулся в реальность. Грубая джутовая циновка, закрывавшая проход, слегка съехала, и ночной ветер гулял по хижине. Флюорит вновь заткнул край циновки между камней и принялся раздувать угли в очаге.

— О чём размышляете, флюорит? – произнесла Ангуста. Аспер удивлённо повернул голову. Впервые за время их знакомства Ангуста говорила таким мягким, почти домашним тоном.

— Я… я снова вспоминал ночь перед битвой, — признался он. – Я всё ещё не могу понять…

— Как мы попались в такую очевидную ловушку? – закончила за него Ангуста. – Ваши мысли вполне понятны. Я сама недели ломала над этим голову. Что вы сами об этом думаете?

— Я? – задумался флюорит. – Даже не знаю, госпожа гелиодор. Я сам не могу прийти к решению, а солдаты что только не придумывают. Кто-то говорит, что это происки эквестрийских шпионов. Кто-то говорит, что это грифоны наколдовали и помутили разум, а кто-то винит не самих грифонов, а их богов. А сам я не знаю, нет.

— Вы знакомы с сочинениями господина Новакулуса, флюорит? – спросила Ангуста и медленно, кривясь от боли, опустилась на дастархан. Не дожидаясь ответа, она продолжила, — Он писал, что не стоит преумножать сущности без надобности. Я много думала над тем, что произошло… получается, что мы просто попались в простейшую ловушку. И всё.

— Неужели…

— Никогда не следует преуменьшать роли обыкновенной глупости, — тяжело вздохнула Ангуста и снова застыла, подставив рассечённое лицо огню. Перед глазами Аспера одно за другим проносились видения рокового дня. Вот армия подходит к ущелью, солнце едва золотит ледники на горных пиках, в полутьме внизу беспорядочно копошатся похожие издалека на пчёл грифоны. Вот жеода Спады чёрно-синим клином бросается вперёд, их задерживают на наскоро возведённых укреплениях в ущелье. Вот по земнопони дают залп затаившиеся на стенах лучники, Вириди Люкс, костеря изломанный рельеф ущелья, ведёт свою жеоду с поднятыми щитами на подмогу. Ангуста пытается атаковать сверху, но пегасов отгоняют стрелами, не давая опустится в ущелье. Под защитой единорогов жеода Спады сминает грифонов в ущелье и устремляется вперёд.

В этот момент Аспер, паривший над ущельем в недосягаемости от стрел, услышал невероятный грохот, словно одновременно ударила тысяча молний. Стены ущелья дрогнули… и посыпались. Аспер различил, как под напором камней один за другим единороги начинали падать от перенапряжения. Изумрудно-зелёный щит начал истончаться и ослабевать.

Он исчез спустя тридцать секунд, когда огромная, не меньше главного зала Кристального Дворца скала упала прямо на то место, где метался разъярённый Спада. Четыре тысячи пони, внезапно обнаружившие себя в ловушке, были похоронены заживо прежде, чем Аспер в конце концов понял, что произошло.

Камнепад кончился так же быстро и внезапно, как и начался. Оглушающий грохот стих… но лишь затем, чтоб после этого до чутких ушей пегасов донеслись плач и стоны раздавленных и переломанных товарищей.

Один за другим, пегасы начали бросаться вниз, надеясь спасти хоть кого-то. Ангуста, сохраняя остатки самообладания, пыталась командовать охваченной горем жеодой, но через минуту плюнула и тоже устремилась к ущелью.

И тут многоголосый, вязкий, всезаполоняющий вой раненых прорезала высокая трель грифоньего боевого рожка. Аспер огляделся. Из открывшихся в камнепад отверстий и щелей в скалах показались грифоны. Пегасы вновь застыли в ужасе, а грифоны всё вылетали и вылетали, заполоняя собой безоблачное небо. На ущелье Йеркар пала тень.

Прежде, чем Ангуста успела произнести хоть одну команду, грифоны с коршуньим клёкотом единой перистой и смертоносной массой спикировали на остатки Кристальной армии.

Дальше Аспер всё помнил как в тумане. Предсказание Вириди Люкса сбылось – деморализованных и потерявших командование пони превосходящие их в численности грифоны резали как овец. Ангуста, успевшая собрать вокруг себя пару сотен солдат, билась яростно, но и её силы таяли на глазах. Аспер беспорядочно махал из стороны в сторону подобранным копьём, его крылья деревенели от страха. Прямо над ним грифон, прокричав что-то, одним взмахом ятагана снёс голову какому-то бедняге-кальциту, тело висело в воздухе ещё полсекунды, а потом мешком рухнуло прямо на Аспера. Отбросив копьё, он вцепился в труп и рухнул с ним на камни, цепенея от ужаса. «Притвориться мёртвым, не тронут, притвориться», — витали в его голове обрывки мыслей.

С каждой секундой в небе оставалось всё меньше пони в чёрных доспехах. То и дело вокруг флюорита звучали удары доспешной стали о камни. Аспер широко раскрытыми от ужаса глазами наблюдал этот чудовищный, невероятный чёрный дождь.

Вдруг взгляд его отыскал среди суматохи битвы Ангусту. В полусотне футов над землёй она разила алебардой одного грифона за другим. Аспер увидел, как на прикрывавшего спину гелиодора пегаса бросились сразу три грифона, и тот, вскрикнув от боли, начал падать. Ангуста инстинктивно обернулась… и остро наточенный грифоний клинок разрубил ей шлем.

Флюорит привстал и помотал головой, отгоняя ужасную картину. Он стёр с щёк выступившие слёзы, стараясь не смотреть на по-прежнему неподвижную Ангусту, но то и дело его взгляд скользил по глубокому шраму на месте глаз.

— Ничего, флюорит, уже через три дня мы дойдём до предгорий, там будут и кров и еда, — произнесла она, слегка изгибая почти безгубый рот в ухмылке.

— Король будет в ярости, — ответил пегас. – мы все пойдём под трибунал.

— Не будет у вас никакого трибунала, — отрезала она. – Я возьму на себя всю вину за произошедшее.

— Но вас же…

— Меня должны были убить в ущелье Йеркар за мою некомпетентность, — твёрдо продолжила Ангуста. – И если уж…

Гелиодор согнулась в приступе кашля. Из её рта тонкой струйкой текла алая слюна. Спустя три минуты, совладав с ослабевшим телом, она продолжила, сбавив громкость вполовину:

— И если уж почти все мои солдаты погибли, то отвечать буду я, а не они. Вы верно служили Королю. Великий Чёрный Алмаз великодушен.

— Мы будем символом проигранной войны, — вздохнул Аспер. – Король-то ладно… а народ, а семьи тех, кто погибли?

Ангуста замолчала, потирая лоб копытом.

— Я вам обещаю, флюорит, — глубоко и горько вздохнув, сказала она. – Вам не придётся общаться с семьями погибших, если вы этого так боитесь.

Пегас ничего не ответил, только закусил губу, стараясь совладать с охватившим его стыдом.

— Я понимаю вас, флюорит, — продолжила гелиодор. – Все мы чего-то боимся.

— Как будто вы чего-то боитесь, — буркнул Аспер.

— То, чего боялась я, уже произошло, — произнесла Ангуста, опуская голову.

— Вы боялись подвести Короля?

— Это частность. Я боялась подвести вас. У древних была традиция. Уходя на войну, каждый солдат клал в большую корзину стрелу. Когда армия возвращалась, солдаты забирали по стреле обратно. Так подсчитывались потери. И теперь моя корзина почти полна… а я жива. Ничего хуже произойти не могло.

— Даже смерть? – пегас, прищурившись, взглянул на Ангусту.

— Неужели она страшит вас? – хмыкнула она. – После всего, что пришлось пережить? Скажите, флюорит, чего вы на самом деле боитесь?

— Я… не знаю, — раздумывая, ответил Аспер. – Смерть… вы правы, раньше я боялся, но теперь уже нет. Если честно, я сам не знаю, чего я боюсь. После ущелья… всё кажется каким-то пресным. Право, я не знаю, что может быть ужасней, госпоже гелиодор. Смерть…

Ангуста вдруг ссутулилась, склонив голову, и сразу же словно постарела на полтора десятка лет.

— Смерть – это благо, флюорит, — после очередной длительной паузы ответила она. – Смерть ещё нужно заслужить. Навечно оставшиеся в ущелье Йеркар заслужили это благо. Я – нет.

Аспер плотнее закутался в плащ и наконец закрыл глаза. Перед ним проносились смутные картины прошлого. Светлый, словно воздушный город грифонов, новые, чуть розоватые дома с причудливыми барельефами. По центральной улице идёт понурая колонна израненных, морально и физически переломанных пони, грифоны окружают их, трясут кулаками, кричат резко и отрывисто. Из переулков, вторя крикам, побрехивают откормленные храмовые собаки. Кидающим в солдат Сомбры камни гордые конвоиры в позолоченных доспехах грозно, но лениво кракают что-то короткое.

Жаркая, влажная и невыносимо тесная камера на окраине грифоньей столицы с непроизносимым названием — Леванакерт. Два десятка грязных, изнемогающих тел лежат вповалку на каменных скамьях, едва покрытых тонкими гнилыми циновками. Два раза в день старый молчаливый тюремщик приносит котёл с наполовину прокисшей ягодной мезгой. Но голодные, тощие солдаты сметают её подчистую – и стонут от болей в животе ночами. Старые раны вскрываются, начинают гноиться. Когда от запаха прелого сыра от кишащей паразитами раны в камере становится нечем дышать, тюремщики уносят бедолагу в неизвестную сторону.

Внезапное освобождение. Солдат моют, наконец-то кормят досыта свежими, только что созревшими овощами. По остаткам Кристальной армии гуляет слух, что за них внесли выкуп. Ангуста молча поддерживает эти сплетни. Шокированным, ещё не верящим свободе пони выдают их же оружие. Первое построение после освобождения – солдаты со впалыми щеками, но в полном боевом облачении, стиснув зубы, смотрят, как вдоль строя, по-прежнему выверено чеканя шаг, идёт их гелиодор с повязкой на месте глаз. Первая перекличка, быстрое переформирование – и Кристальная армия под бой трёх уцелевших барабанов идёт по улицам Леванакерта. Идёт по дороге на юг – в Кристальную империю.

На улицах столицы вновь не протолкнуться. И при этом над городом висит мертвенная, нарушаемая лишь лёгким шелестом медленно желтеющих листьев под ранним осенним ветром тишина. Крикливые, суетливые и склочные грифоны стоят как вкопанные, недоверчиво, удивлённо и даже с каким-то особенным восхищением наблюдая за проходящими рядами пони. Даже собаки стыдливо притихли и зажались по углам, поджимая хвосты от барабанного боя, вязнущего в окружающей тиши.

На воротах Леванакерта стоят четыре Рата – недавно выбранных властителей нового грифоньего государства. Рат-атраван в длинных белых одеждах, вздымая к Солнцу факел, нараспев зачитывает старые грифоньи молитвы. Рат-кшатрапован, статный, длинноклювый старик в высоком шлеме отдаёт проходящим внизу солдатам честь. Рат-вастриашан, полный, остриженный по-купечески грифон, нервно пощёлкивает клювом, покручивая в когтях церемониальный кубок. Болезненно худой рат-диперан то приглаживает крашеные охрой перья, то перещёлкивает кости на абаке, то близоруко щурится, высматривая лица пони.

Шесть тысяч, три полных жеоды шагали в марте по северному тракту Кристальной империи. Двести сорок шесть пони, три неполных друзы вышли из Южных ворот Леванакерта на исходе сентября. Ангуста возглавляла остатки армии с такой же гордостью, как и в марте, но уже после получаса пути слепая гелиодор подвернула ногу на камне, и дальше пошла сзади, опираясь на плечо Аспера. Тогда он впервые услышал и как она кашляет, и как надрывно дышит.

Аспер вздрогнул от налетевшего морозного сквозняка и проснулся. Костерок давно погас. Ангуста безжизненно лежала на дастархане, закутавшись в плащ. Сквозь прорехи в циновке на двери пробивались струйки сероватого света.

Подрагивая от мороза, Аспер вышел наружу и приказал часовым выбивать подъём. На перекличке снова недосчитались двоих – через пять минут их замёрзшие тела нашли в одном из дальних домиков. После очень краткого, будничного прощания трупы сбросили в пропасть, а тающие остатки армии двинулись дальше. Вышло из Якноба двести двадцать три солдата. Труден и опасен был путь через горы из Верджин Кацаран.

Спустя три дня остатки армии добрались до водопада Хай-Эдж. Ангуста уже не могла идти, Аспер и вызвавшийся доброволец тащили её на самодельных носилках. Вокруг водопада всё заволокло облаком, насевшим на гору. Солдаты столпились у бровки обрыва, напряжённо всматриваясь в облачную муть.

— Эй! – выкрикнул кто-то из средних рядов. – Что, не пегасы мы? Что, забыли, как облака разгонять?

Не дожидаясь приказов, солдаты взмыли в воздух, устремляясь в облако. Ангуста приподнялась на передних ногах, навострив уши. Несколько десятков секунд – и от облака остались лишь тающие под налетевшим порывом ветра клочки.

Пегасы застыли в воздухе, не веря своим глазам. Не было ни уютного села у подножия, ни яблонь, ни распаханных полей, ни шпиля на юге. Абсолютно плоская, безжизненная, пепельно-серая пустошь простиралась до самого горизонта. Ветер гулял по ней, поднимая в воздух воронки коричневатой пыли.

Один за другим пегасы, не в силах держаться в воздухе, опускались на камни, протирали глаза, и не могли оторваться от ужасающего зрелища.

— Что там, Аспер? – тишину разрезал слабый голос с носилок. – Что ты видишь?

Флюорит с ужасом перевёл взгляд на Ангусту. Та дышала неровно и часто, её ослабевшие передние ноги тряслись надрывно и часто.

— Ты видишь дворец, Аспер? – тихо, почти жалобно повторила она.

— Я… я… — голос пегаса показался ему самому чуждым, неестественным. – Я… вижу. Да, он стоит, и светится красным!

— Да, светится! – преувеличенно воодушевлённо воскликнул молодой нескладный пегасик с нашивками кальцита. – Значит, король внутри!

— А ещё тут, внизу, есть посёлок, — продолжал Аспер. – Там топят печки.

— Я чувствую запах выпечки! – выкрикнул кто-то из столпившихся вокруг умирающей солдат. – Они делают булочки! С корицей!

— И яблоками! Вон сколько здесь яблонь!

— Я вижу пони! Пара жеребят полощут бельё в ручье!

— Вон та, зелёная, похожа на мою сестру. Сестра так обрадуется, когда я вернусь!

— Мы дома, ребята. Наконец… Мы дома.

Ангуста медленно поворачивалась, впитывая каждое слово, сказанное солдатами. Вдруг ноги её подогнулись, и она упала прямо в копыта успевшего подхватить её Аспера.

— Так вот чего вы все боялись… Спасибо.

Ангуста издала последний отрывистый кашель, жадно втянула воздух и безжизненно повисла на копытах адъютанта. Все стояли не шелохнувшись, боясь даже вдохнуть.

— Мертва… — прошептал Аспер. – Госпожа… Наша Ангуста мертва.

Потрясённые и разбитые, солдаты принялись стягивать с головы чёрно-жёлтые шлемы. Аспер, баюкая тело гелиодора как младенца, поднял голову и устремил взгляд туда, где некогда возвышался могучий и сияющий дворец. Не ожидая приказа, солдаты расступились перед ним.

Горестный вопль флюорита ударился о скалы и пролетел над пустошью. Далеко на юге статная алебастровая пони вздрогнула и обеспокоенно взглянула на методично затачивающую боевую косу сестру.

— Всё ли мы сделали правильно?

— Абсолютно, моя дорогая сестра, — тёмная аликорн улыбнулась своему отражению на лезвии. – Абсолютно.