Мир Сио: Карамельное Приключение (переписанное)
Глава 9, в которых Бон-Бон катается по городу и мечтает о любви
Ночь Бон-Бон провела как на иголках, обдумывая то, что с ней завтра сделают инопланетяне-перевертыши. Хоть как-то заснуть вышло у пони лишь под утро.
Впрочем, утро тоже добрым не было: в девять часов из постели поняшу вытащил бодрый и веселый (будто и не было у него бессонной ночи!) Моури и погнал ее на медосмотр. Осматривал кобылку невесть откуда взявшийся злобный мегадесантник, представленный косолапым как "старина Фабий". Тот же прокрутил пони в своих гигантских ручищах как кубик Рубика, и предложил пустить ее на колбасу. Бон-Бон от этого перепугалась и начала слезно умолять биологическую машину убийства ее пощадить, за что получила весьма болезненного "леща" огромной рукой, а Моури — сетования гиганта: "И вот такие ничтожества умудрились сломать отлаженную систему." Затем кобылку просто отпустили по её делам, даже не пришив ни одного шпионского имплантанта, как того втайне опасалась Бон-Бон.
До полудня Бон-Бон пыталась штудировать выловленную в сети книгу понячьих единоборств, написанную кем-то из фанатов синтетов от "Хасбро". Но штудии продвигались туго. Причем, не столько из-за волнения самой кобылки, приведшего ее к столь странному чтиву, сколько из-за того, что в книге был написан отъявленный бред, очевидный даже такой мирной пони как бежевая экс-кондитер. На разделе, посвященном "элементарному” приему "кувырок через голову назад с одновременным ударом задними ногами в пах и живот нападающему", в комнату вошел Моури, выдал (ура!) кобылье платье и велел пони собираться, дав на все про все всего десять минут. Так что, перемещаться во флаер Бон-Бон пришлось сидя на роботе-тележке и ускоренно пудря носик под разглагольствования косолапого о повадках кошачьих.
Впрочем, как оказалось, спешное наведение марафета кобылкой было делом совершенно зряшным. На флаере Бон-Бон, Моури и троица наемников добрались лишь до безымянной стоянки в Сером Городе, откуда уже не спеша ехали на гироскутерах... куда-то. Пони, конечно, отнюдь не была новичком в Сером Городе, но косолапый так петлял, что вскоре бежевая кобылка совсем запуталась и даже не представляла откуда они приехали и где сейчас находятся.
Понять то, что они таки добрались до места, Бон-Бон смогла лишь тогда, когда из-за поворота послышались истошные крики "Зарплатама нет — работама нет! Насяльник — гавно! Аааааааа!!!", сопровождаемые треском шокеров. Выехав же на открытое место пони увидела широкое приземистое здание не первой свежести с огромными, должно быть (если не сломались), светящимися по ночам буквами "Гогги и МакГогги" на крыше. На его фоне четверка полицейских, вовсе не похожих на дупаместских лентяев, деловито загоняла в полицейский фургон небольшую толпу низкорослых синтетов-ящеров. Фургон был слишком мал для всех возмутителей спокойствия, так что большая часть двуногих рептилий сгрудилась у его дверей и возмущенно гомонила, потрясая самодельными плакатами, на которых, помимо гадостей в адрес властей, были намалеваны требования о выплате полагающихся за работу денег.
Оставив гироскутеры на отведенной для этого площадке (Бон-Бон никогда не могла понять то, что же заставляет жаднючих держателей автостоянок Серого не надувать друг друга при взаимозачетах), вся честная компания прошла внутрь здания. Там их ждали обшарпанный пластик заурядного автопроката и эмоциональный хозяин, облаченный в клетчатые кепку-аэродром, рубаху на распашку и короткую синтетическую юбку, сделанную под шерсть. Данный тип с самого порога налетел на Моури, называя его "брат", обещая самую хорошую цену в Сером ("себе в убыток!") и плачась на отсутствие прочих работников, так как вокруг одно жулье и пройдохи. В общем, перед Бон-Бон был козел. Причем, не в ее классификации, а по-Халонену: писать должно через "А".
К счастью, общаться с ним поняше не пришлось. Моури, не теряя улыбки, крепко обнял "брата" (отчего тот крякнул), и спросил нет ли у него хорошей машины для четверки туристов и кошки? Услышав вопрос наемника, кАзел переменился в лице и поспешил отстраниться от косолапого. Отчего переменились в лице уже "туристы". Что тут же разрешило недоразумение: кепконосец вскрикнул "Канечнаесть!", и вприпрыжку понесся к конторскому столу-стойке, где судорожно принялся возиться в каких-то ящиках, нервно поглядывая на компанию клиентствующих шкафов. Шкафам эти взгляды не понравились еще больше. От чего они солидно задвигали антресолями. Что значительно ускорило кепкофора, за считанные секунды завершив его возню появлением на свет серого пакета из паршивого рециклопластика, сквозь который проглядывалось нечто, похожее на ключ. После чего пакет перекочевал в руки Моури, ответившего любезностью в виде пары купюр (по мнению Бон-Бон, избыточного для такого кАзла номинала).
Машина на месте номер 88 когда-то была предметом пижонского кича, своими идеальными формами и грацией производя неизгладимое впечатление на других водителей и простых прохожих. Но и сейчас, когда переменчивая мода повернула свое капризное личико к угловатым формам неоиндустриального дизайна, черная капля "Mitsubishi Syndix" все еще выглядела завораживающей диковинкой из Азиатской Аркологии. Увы, внутри сунувшуюся было поняшу ждали ядреная смесь из запахов телесных жидкостей, не самых лучших наркотиков и незамысловатого говнища.
— А кошка лимузин с принцем ожидала? Из принцев у меня для тебя только спакумы, а из лимузинов — семилетняя развалюха с меняным движком, — хохотнул Моури, подсаживая остановившуюся было пони в автомобиль.
— А?.. — повернула голову к косолапому Бон-Бон, которой вовсе не улыбалось задохнуться в этот хлеву на колесах.
— Ам, — во рту поняши тут же оказалось парочка листков рециклопластика, которую рука Моури безотлагательно прокомпостировала ее же зубами, — А это для тебя наш спакум припас. Смотри, развлекайся. Только никого не вызывай — хороших номеров в таком крысятнике не предложат.
Дверь перед понячьим носиком закрылась, а рядом с кобылкой устроилась пара наемников, стиснув ее между собой. У одного из них в руках была еще пачка серых листков, которые он тут же сунул под копыта пони, видимо, считая ее чем-то вроде бездельного пресс-папье. Бон-Бон хотела было возразить, но тут завелся двигатель... Ревел этот агрегат как добрая улица в час пик, да и пах не лучше. Что как-то не вязалось с бесшумным термоядерным устройством из старой рекламы. Видимо, внутри машины, действительно, стоял какой-то дешевенький топливоед с перделкой для любителей недорого и сердито попонтоваться, искреннюю ненависть к которым питали все жители Серого Города. В общем, возможности выговориться не было: возмущенную поняшку никто бы не услышал за визгом двигателя (общавшихся-то на передних сиденьях Моури и наемника с позывным "Рысь" было не разобрать, хотя они и орали во всю глотку). Так что, бежевая кобылка принялась рассматривать доставшиеся ей пластиковые листки.
Это оказались рекламные листовки. На одной из них был изображен Большой Макинтош в очень необычной для пони позе на двух ногах и с вываленным на показ из идиотских стрингов жеребцовым достоинством. Буквы над картинкой гласили: "Красный Ебарь". Под картинкой же были пропечатаны обещание "жаркой фермерской любви" и коммуникационный номер. На другой, озаглавленной как "Фута-Клуб Шай", красовалось фото трех кобылок от "Хасбро" в развратных позах. Только, почему-то, у поняшек между ног красовались просто огромные яйца и жеребцовые стволы неестественных габаритов. Под фотографией, как и следовало ожидать, были обещание доставить неземное блаженство и коммуникационный номер.
Бон-Бон, чья щелка уже очень давно не знала настоящего жеребца, призадумалась было над рекламными предложениями, но, вспомнив слова Моури, отбросила мысли о низкой и продажной, но, все-таки, любви.
Так что, отложив в сторону рекламу "фута-клуба", пони перешла к листовкам для людей. Там были все те же броские заголовки и развратные фото, но уже человеческих женщин. Ну, или почти человеческих. Помимо привычных шлюх, в ассортименте жриц Венеры была представлена и относительная экзотика в виде двуногих собак, прямоходящих ящериц с выпуклостями на не положенном рептилиям месте, чего-то человекокошкошлюхообразного, а так же одной "ночной бабочки" с тремя грудями. Коммуникационный номер, правда, под всеми фото был одним и тем же. Что наводило на нехорошие подозрения о той еще чистоплотности кепконосца.
Закончить изучение всех рекламных листков Бон-Бон не успела — хлев на колесах остановился, а один из наемников, неприятно ухватив пони под передние ноги, высадил четвероногую пассажирку из автомобиля. На улице было свежо и пахло синтетическим топливом: Моури привез всех к той же платной стоянке, откуда и начался сегодняшний путь по Серому Городу. Правда, на саму стоянку заезжать наемник не стал — оставил автомобиль у кафешки на противоположной стороне дороги, предварительно закинув в стояночный автомат пару купюр. Что, впрочем, было даже лучше: Бон-Бон прорубилась в аркаду про поваренка и блины на стоящем тут же автомате, попутно попивая молочный коктейль через соломинку, вплоть до вечера, когда, напомнив о предстоящей встрече с пришельцами и тем сильно подпортив ей настроение, в кафе появился Вильгельм. Как всегда безупречно выглядящий, Верховен поприветствовал наемников и саму бежевую поняшку, и, не проронив больше ни слова, направился к автомобилю.
— Кх! Как сотня полячеков наблевала! — было первыми словами белобрысого, когда он открыл дверь вонючего транспортного средства.
Тем не менее, он стойко полез в глубины арендованного Моури хлева-на-колесах. Устроившись же на переднем пассажирском месте, торговец алмазами хлопнул ладонью по коленям, приглашая Бон-Бон забираться. Пони сначала смутилась, но увидев, что назад набивается вся троица наемных мордоворотов, приняла приглашение.
— Не стоит воображать себе многое. Это лишь вынужденная мера, — в противоречие разыгравшемуся воображению Бон-Бон, Вильгельм был вовсе не рад устраивающейся у него на коленях пони.
— Вилли, она тебе ноги переломает, — хохотнул сидящий за рулем Моури, и поднял с пола автомобиля какую-то складную крышку, превратившую пространство между двумя передними сиденьями в некое подобие полки с грязными затоптанными ремнями, — Забирайся, кошка. Специально для тебя азиаты делали.
Бон-Бон с неуверенности посмотрела на полку практически с пола машины, куда успела скатиться с коленей Верховена. В ней боролись брезгливость перед грязными ремнями и брезгливость перед грязным полом автомобиля. Но вскоре вторая победила первую (чему сильно способствовал стоящий в автомобиле аромат), и пони полезла на узкую полоску пластика между двумя передними местами. Попутно умудрившись пройтись своим пушистым хвостом по лицу белобрысого, узнать, что данная полка предназначена для перевозки клеток с небольшими бойцовыми синтетами, крайне популярными в Азиатской, и провалиться попой назад, откуда ее с хохотом вытолкала троица наемников, а Моури наградил глубокомысленным замечанием о том, что у кошачьих задняя половина перевешивает переднюю, почему они и столь хороши в умении оказаться в нужное время аккурат под ногами у зазевавшейся у холодильника жертвы.
Убедившись, что пони устроилась на узком и коротком насесте, косолапый завел автомобиль. Шума было гораздо меньше, чем в первый раз (Бон-Бон припомнила, что, кажется, заднее расположение двигателя преподносилось в рекламе чуть ли не как одно из главных преимуществ "Mitsubishi Syndix" над конкурентами). Тем не менее, сидящий рядом Верховен заскрежетал зубами и потребовал от косолапого включить какую-нибудь музыку. Тот без лишних слов пробежался пальцами по панели управления, и из динамиков зазвучало нечто военно-бравурное, а глубокий выразительный голос запел "Вперед, друзья! Вперед — пора настала! Канун Исхода празднует Народ...". На что Вильгельм разразился руганью и потребовал выключить "Scheisse". Моури лишь хмыкнул, и сменил радиостанцию. Теперь из динамиков лилось навязчивое "ды-ды-ды" очередной безликой ритм-песни, которые ежедневно тысячами выкладывали в сеть музыканты-самоучки, а радиостанции невозбранно скачивали и крутили вместо дорогостоящих хитов, разумеется, ни копейки не платя авторам.
— О своей безопасности не беспокойся, — прервал молчание Вильгельм, обращаясь к пони, — Королева нужна поставщикам. Сегодня на биржу настойчиво пыталась проникнуть журналистка. Такое внимание роя говорит о высокой ценности нашей пленницы для него.
— А?! — пискнула пони, которую еще одно напоминание о предстоящем задании заставило сжаться от страха на своей полке.
— Исключено, — видимо, белобрысый сам додумал за бежевую кобылку невысказанную мысль, — Рынок всегда остается в стороне. Ни один светский скандал не может зайти дальше ювелиров. Интерес к нам мог проявить только оборотень.
— Не боись, кошка. Мы рискуем не меньше твоего. Корова-то у нас, — подмигнул пони Моури.
— Правда? — недоверчиво спросила поняша, которой от мыслей о пришельцах и так уже было не по себе.
— Конечно, — чему-то развеселился косолапый, — Им же корову вернуть нужно. А тебя и разок напоить достаточно — сможешь полиции с журнашлюхами хоть об инопланетянах, хоть о розовых единорогах рассказывать.
— Розовые единороги существуют. Я сама двоих знаю, — от мысли, что не одной ей грозит опасность со стороны пришельцев, Бон-Бон приободрилась, — А почему вы мне все это рассказываете? Нас же подслушать могут!
— Кто? Кто будет следить за траховозом, светящимся на три квартала вперед? Подозрительная ты кошка, — Моури протянул руку и, к неудовольствию пони, потрепал её по загривку. После чего гаркнул, — Всё, приехали. Выгружаемся.
Бон-Бон прянула ушами, только сейчас сообразив, что больше не слышит звука двигателя.
— Всего пять минут ехали! Зачем нужно было весь этот забор городить?! — возмущению пони, которую за здорово живешь прокатили в грязном и вонючем тарантасе, не было предела.
— Удивительно, Джеймс. Женщины, оказывается, тоже не понимают женской логики, — заметил выбирающийся из машины Вильгельм.
— А чего ты хочешь, Вилли? Ее же основная цель нервы мотать, — Моури уже был снаружи и осматривал своих мордоворотов, — Задача наших сегодняшних маневров, кошка, была не только запутать следы… Кстати, если котейке интересно, утром мы уже одну любопытную крысу с хвоста сбросили… Так, в общих чертах, другой нашей задачей было заставить поставщиков задуматься о том, на кой бес мы все эти марши совершали. И пока они будут ломать над этим головы и обыскивать наш дневной маршрут, мы выиграем немного времени для наших собственных дел.
Бон-Бон насупилась — в словах косолапого явно была поддевка (правда, пока непонятно какая). Так что, обидеться нужно было хотя бы из элементарной вежливости. Впрочем, вылазить из железного хлева тоже было необходимо. А потому, Бон-Бон спрыгнула сначала на место водителя, потом на твердое покрытие за открытой дверью, звонко цокнув по нему копытами… что заслужило очередного комментария со стороны наглого Моури: "Вроде, кошка, а по звуку прямо ежик в полночь". Следовало еще раз обидеться, но…
Оказавшись на закрытой автостоянке, пони была незамедлительно схвачена в четыре руки и протерта влажными салфетками. После чего получила стопку свежей одежды и щетку. Впрочем, щетку наемники тут же отобрали и, со словами "Э, нет. Мы так до утра провозимся", использовали для очередного унижения Бон-Бон. Затем, несмотря на возражения о варварском виде и хотя бы получасе на приведения себя в порядок, поняше пришлось надевать синие понячьи джинсы и красную клетчатую рубаху. Что, по мнению бежевой кобылки, гармонировало с цветом ее шерстки не больше, чем черный кожак с клепками и кислотный ирокез во всю гриву. Люди же в это время проверили пистолеты и скрытые под одеждой защитные системы (из которых Бон-Бон смогла узнать только бронежилеты и контрстанерные комбинезоны, наподобие тех, что использовались полицией). После всех этих приготовлений честная компания двинулась к выходу с автостоянки.
В отеле "Царь Горох", куда зашли пони и люди, было богато — все в золоте. Но не дорого — невооруженным взглядом было видно, что сие заведение видало куда лучшие времена: золотая краска во многих местах истерлась, ковры на лестнице были явно не оригинальные, а крокодил на ресепшене оказался настроен по отношению к потенциальным клиентам строго пофигистически. Отвлечь последний предмет интерьера от сетевой переписки, более напоминающей не стук клавиатуры, а длинные пулеметные очереди, смогли только слова "Эй, милашка, долго нам еще ждать?", выдохнутые Моури страхолюдине прямо в лицо.
— Чего надо? — в ответ раздраженно поинтересовался крокодил, одной рукой отворачивая экран от Моури, а второй поправляя дикую химическую завивку, долженствующую символизировать принадлежность сей рептилии к роду человеческому.
— В 343-м нас ждут, — намекающе покосился на перекрытый прозрачной дверью проход косолапый.
— Всех ждут. Я, что, лакей?! Шляются тут посреди ночи... — крокодил вольготно развалился на вращающемся офисном стульчике, нагло взирая на наемника.
— Ну, красавица. Чего ты артачишься? Такой славной девушке не к лицу, — расплылся в улыбке косолапый.
— Ладно, вижу, что не проходимцы. Но только сегодня, — растаявший от незаслуженного комплемента крокодил вытащил из ящика стола пластиковый ключ, — 343-й номер оставил для вас.
— Спасибо, красавица. Жаль, некогда — не покувыркаемся, — Моури подмигнул рептилии, одновременно легким движением руки смахивая ключ со стола.
— Ну, надо же! Даже приличный мужик... — донеслось вслед группе мужчин и одной пони, уже скользнувшей за прозрачную дверь, томный вздох крокодила. Бон-Бон же нервно передернула ушами, искренне недоумевая тому, как можно поверить в фальшивые комплименты косолапого: ведь, ясно же, что на эту рептилию в человеческом обличии даже настоящий аллигатор не позарится!
Но крокодилы были крокодилами, а впереди бежевую пони ждало дело. Очень темное и неуютное, идти навстречу которому вовсе не хотелось. Жаль только, что повернуть назад было еще страшнее. Так что, приходилось идти червоным с вытертым пурпуром коридором навстречу пасти лифта, который должен был вознести кобылку или к блистательному подвигу, или к жуткой смерти в желудках загадочных пришельцев, столь напоминавших образы из фальшивого прошлого.
Дверь 343-го номера открыла красивая девушка с волосами цвета воронова крыла. Располагающе улыбнувшись, она жестом пригласила стоящих на пороге запоздалых гостей войти внутрь. Верховен, взявший за время путешествия от лифта главенство в отряде, сухо кивнул, и проследовал за незнакомкой. Наемники (да и пони тоже — куда ей было деваться?) двинулись вслед белобрысому. Хозяйка номера не протестовала, добросовестно исполняя роль проводника.
Внутри номера, развалившись на вычурной софе, их ожидал рыжеволосый мужчина, чьи рыжину и развеселые веснушки одежда (белая футболка и классические синие джинсы) лишь подчеркивала. Но привлек внимание Бон-Бон вовсе не он (мало ли в Европейском хипстеров, напрочь лишенных чувства стиля?). Поняшку смутило то, что номер был очень тесен. И нет, не от обилия людей (как это ни странно, кроме этих двоих, переговорщиков от поставщиков больше не было) и не от низости потолков или узости коридора (с этим все было в порядке — изначально отель строился отнюдь не для нищебродов). Пространство номера "съедала" вычурная тяжеловесная мебель, которой был заставлен чуть ли не каждый свободный сантиметр пола. Это настораживало: не в обычаях перепроданных отелей было подобное расточительство. О чем Бон-Бон не преминула сообщить Моури, зубами подергав того за штанину и быстро шепнув на ухо свои подозрения на мгновение присевшему наемнику. Тот же незамедлительно распрямился и, качнувшись к Верховену, что-то отрывисто ему прошептал. Белобрысый опять сухо кивнул, и без долгих вступлений обратился к сидящему человеку.
— Приветствую, герр Хартстоун. Прекращайте этот балаган с превращениями, и приступим к переговорам, — Вильгельм с выражением брезгливости на лице сделал рукой неопределенный жест, как бы указывая сразу на всю комнату.
Лицо рыжего сначала вытянулось, а потом его фигуру объяло зелёное пламя, через мгновение оставив на месте человека некое четвероногое существо, похожее одновременно и на оставшуюся в доме Верховена пленницу, и на тех жеребчиков, что недавно чуть не изнасиловали Бон-Бон на "загородней" собственности алмазного воротилы. Впрочем, удивляться было некогда: по всей комнате вспыхнул зеленый пожар, сожрав мебель и оставив после себя дюжину темношкурых существ, подозрительно похожими на королеву Кризалис, и, что было куда неприятнее, дюжину плавающих в разноцветном сиянии небольших прямоугольных предметов, могущих быть только оружием.
— Нас больше, наши позиции выгоднее, ваши средства защиты бесполезны против нашего арсенала, — демонстративно-скучающим тоном заявил оборотень, бывший ранее рыжеволосым хипстером.
— А ваши навыки блефа, герр Хартстоун, плохи, — Вильгельм и бровью не повел, усевшись на не превратившуюся в пришельца тумбочку и достав из внутреннего кармана портсигар, — Вам нужны мои деньги, вам не нужно лишнее внимание...
Оборотень-"жеребец" (конечно, складка, которую Бон-Бон краем глаза разглядела между его задних ног, могла быть и яйцекладом, но просмотревшей в свое время все 27 фильмов серии "Чужие" поняше такой вариант в биологии пришельцев рассматривать вовсе не хотелось) покровительственно улыбнулся в ответ, и подался чуть назад, собираясь толкнуть какую-то речь.
— ..., а мне не нужны непредвиденные случайности в бизнесе и шпионы в моем доме, — не дал ему слова Верховен, — Ваш сородич остается у меня до следующей нашей сделки, как гарант взаимной честности. Для сохранения ее здоровья вы к восьми часам этих суток передаете в вербовочный офис компании A.I.M. достаточный запас продовольствия и медикаментов для нее, упакованный в ординарную тару. В качестве гарантии безопасности ваших интересов и продолжения взаимовыгодного сотрудничества, вам на этот же срок остается мой сотрудник, фрауляйн Бон-Бон Мацаревич. Этим сделка заключена.
Пони, услышав свое имя, икнула. В это же время, не дожидаясь ответа хозяев номера, Верховен рукой отодвинул направленное на него оружие чужих, сопровождая это словами "Какое ребячество", и просто зашагал к двери. За ним, со зверскими лицами, двинулась его свита. Пришельцы же от такого поворота событий настолько обалдели, что один из них даже открыл дверь перед потребовавшим прохода белобрысым.
— Сдаю... Как какую-то сельскую земнопони отпегасил!.. — почти через минуту после ухода людей нарушил молчание жеребцеподобный пришелец.
— Всех нас... — недовольно мотнул головой другой пришелец, чей звонкий голос намекал на женский пол.
— Ладно, раз уж вляпались в пегасье, то придется играть по правилам этого подхвостника. Зеркало, займись передачей для Вайны, — отдал распоряжение чужой, которого, по всей видимости, звали Хартстоун, — Флюгер, Трамбон, гостевой балласт за вами. Смотрите, не обосритесь как ваши коллеги.
— Можете на нас положиться! — тут же ответил другой пришелец, отличающийся от прочих оборотней бледно-голубой гривой.
— Полагайся на вас, распетляйки... — в интонации пришельца хватало сварливости, — Возьмите заложницу на квартиры — все едино, поставщик уже должен о них знать.
Пара незаметно подступивших к Бон-Бон со спины существ синхронно кивнула. После чего одно из них наклонилось к пони и коснулось ее рогом — вспыхнуло голубым. Бон-Бон зажмурилась.
— Заклинание-маяк. Не пытайся убегать от нас — найдем в любой части гигаполиса, — пояснило стоящее слева существо осмелившейся приоткрыть один глаз кобылке, — И о выкрутасах своих с электроникой забудь — на качественную магию они не работают. Усекла?
— Д-да, — трусливо поджала хвост поняшка, — Только не ешьте меня!
— И вот с помощью такого чуда Верховен смог обвести меня вокруг копыта, — поморщился все ещё стоящий напротив Бон-Бон пришелец-Хартстоун, — Ладно, хватит терять время. Все за дело!
По номеру вновь пронеслась буря зеленого пламени, оставив после себя толпу голых девушек и одного мужчину непримечательной внешности в костюме Адама, которые тут же принялись разбирать извлеченные Хартстоуном из недр гардероба комплекты одежды. Что очень озадачило хоть и изрядно перетрусившую, но все еще любопытную Бон-Бон: а до этого пара чужих замечательно изображали обворожительную красавицу в вечернем платье и безвкусно одетого хипстера и без помощи всякой нормальной одежды. Что им мешало сделать то же самое сейчас?
Впрочем, додумать пони не дали. "Пошли!" — один из оборотней шлепнул её скрученным полотенцем по крупу. Пришлось подниматься с пола и цокать копытами к двери. Но и тут пришельцы не постеснялись выразить поняшке свое неудовольствие сегодняшней встречей, на выходе бесцеремонно сунув в зубы пластиковый пакет.
В общем, день у бежевой кобылки не задался.
— Но... — попытался возразить первый.
— Никаких "но". Я понимаю, что вам, Хартстоун, важна сохранность ваших агентов. Но на мне лежит груз сохранения всего проекта, — перебил его высокопоставленный пришелец, — Вы немедленно связываетесь с поставщиком и договариваетесь об обмене панну Харт Хаунд на более опытного и устойчивого агента. Дополнительные сведения о наших возможностях пану Верховену излишни, как и дальнейшее травмирование психики для вашей неопытной подчиненной.
— Конечно. Приступаю к выполнению, — виновато склонил голову первый.
— Я не сомневаюсь, Хартстоун, — пришелец недовольно фыркнул, — И теперь я понимаю, почему за Серый-142 получила повышение пани Полар Фокси, а не вы. И я, и вся остальная исполнительная группа крайне недовольны.
На душе у покинувшего неприметный мини-фургон первого было препаршиво.