Бессмертие Эбби

"Я никогда и не мечтала о бессмертии. Не думала, не нуждалась в нём. Жила обычной жизнью… Но по-видимому у судьбы были другие планы на мой счёт. Мне страшно вспоминать собственный возраст. Я слишком долго живу на Свете… но, знаете, когда-нибудь даже бессмертию наступит конец…"

Принцесса Селестия

Небеса цвета любви

Трешрассказ. Кто не сторонник подобного жанра, не читайте. Откровенных сцен не содержит, тем не менее.

Твайлайт Спаркл Принцесса Селестия

Не совсем так, Твайлайт

Это рассказ о первом индивидуальном уроке, который Селестия преподала своей ученице Твайлайт Спаркл — юной, но очень талантливой единорожке. Казалось бы, что может пойти не так?

Твайлайт Спаркл Принцесса Селестия

Своими копытами

... Возьми-ка это полено, да сделай из него куклу. А что произойдет, если кукла вдруг станет живой?

Дерпи Хувз Другие пони

Привет с далёкого Севера!

Понификация рассказа "Привет с далёкого Севера!" Ирины Пивоваровой. Кто читал, тот поймет.

Скуталу Черили

Случайно спасенная жизнь

Данный рассказ повествует о нелегкой жизни одного из тридцати сталионградских пегасов. О том как измениться его повседневная жизнь когда в неё добавиться совершенно новое и очень приятное чувство под названием...Любовь!

Спайк Принцесса Селестия Принцесса Луна Другие пони ОС - пони Октавия Дискорд Фэнси Пэнтс Принцесса Миаморе Каденца Шайнинг Армор

Заколебавшийся Брони и Нежданная Попаданка

Однажды, давным-давно... Кажется в прошлый четверг. Жил да был один в край заколебавшийся брони. Если еще несколько месяцев назад его распирало от дружбомагии и веры в людей, но в последние дни он мечтал лишь быстрее попасть домой, промотать в замониторье время до вечера, а после сна опять идти на работу. От заката, до рассвета, от зарплаты до зарплаты... Он уже спокойно как слон реагировал на все новое в своей жизни, с безразличием проглядывал новые серии любимого сериала... Пока однажды, придя домой не обнаружил в своей кровати лошадь. Да не простую – а цветастую, с рогом и с разумом в глазах, сиреневую лошадь, которая сжимала его плюшевую поньку. Увидела лошадь человека, и молвит ему человеческим голосом, но диалектом заморским который в рамках необходимости и нежелания изгаляться Русским записан: "Привет? Где я, и почему у вас есть плюшевая... Твайлайт?" Хотя скорее всего все началось не совсем так... Было больше драмы, больше страсти, больше крови! Впрочем сами увидите...

Человеки Старлайт Глиммер

Теперь ты Флаттершай

Это рассказ о самой обычной девушке по имени Анастасия, которая очень любила мультсериал «Мой маленький пони», а особенно одну жёлтую пегаску с розовой гривой. И вот, однажды утром…

Флаттершай Человеки

Божественный кусочек пиццы

Долгое время прожив в Эквестрии Анон был уверен, что повидал практически все и его уже ничем не удивить, пока не познакомился с Моцареллой Орги, которая оказалась живой пони-пиццей. Да-да, вы не ослышались, ее тело буквально состоит из пиццы. Однако это ничуть не смутило Анона, и спустя какое-то время он начал с ней встречаться.

ОС - пони Человеки

Дружбинки

Эквестрия без забот. Здесь вам и жильё подберут, и работу помогут найти, и даже услужливо объяснят, почему не стоит обижать этих странных разноцветных существ, если вы ни сном ни духом о сериале. В общем, очередная псевдоутопия, что тут ещё добавить…

Твайлайт Спаркл Принцесса Селестия Человеки

S03E05

Поколение Хе. Про Зебрику. Часть третья

Глава 21

Командир роты, естественно, уступил Денкейн свою повозку, и первые часа три она там пряталась, страдая от стыда и самокопания, но потом решила размять ноги. И вообще, неуёмный характер не позволял долго грустить. К вечеру она уже сидела у походного костра,

пересказывая всякие сюжеты из книг, которых неграмотные солдаты, конечно, не знали, и в свою очередь слушая истории, смягчённые для ушей дамы.

Уже отправляясь спать в здание почтовой станции-гостиницы, она краем уха услышала:

«Вот ведь народишко сволочь! Какого ещё им начальства надобно?!»

И Денкейн запоздало сообразила, что теперь солдаты будут иметь лишнее предубеждение против жителей городка.

Через два дня, вступая в посёлок, она уже укрепилась духом, смирившись с мыслью, что прежнего теперь не будет. Встречные смотрели в землю, преувеличенно низко кланялись и не заговаривали первыми. Спустя некоторое время почти всех согнали на площадь, причём выглядело это именно так. Солдаты, не особо стесняясь в выражениях, приглашали крестьян послушать нового чиновника.

Сначала, как полагается, выступила Денкейн, представив господина канцелярии советника и сообщив, что теперь управлять посёлком будет он, и что отныне образование будет платным, советы отменяются, как и дотации, и ещё несколько столь же «приятных» новостей, но таким тоном, словно всё это само собой разумеется и входило в её план.

Самое трудное было, конечно, потом говорить с друзьями. Как со столичными, входившими в ближний круг, так и с той молодёжью, которая вырастала на её глазах.

Некоторые отвернулись от Денкейн, хотя она пыталась объяснить им, что так поступила в том числе для их безопасности, и чтобы попытаться сохранить проект.

Кто-то буркнул: «дочь своих родителей». Она сделала вид, что не расслышала…

Примерно неделю спустя Денкейн сидела в памятной беседке и печально подводила в уме итоги.

В целом, община стремительно развалилась. Кто победнее — уехали, поскольку жалования больше, очевидно, не будет, а на одном энтузиазме долго не протянешь. Сирил, холодно попрощавшись, тоже уехал к отцу под тем предлогом, что давно его не видел. Кажется, он всё-таки о чём-то догадался. В посёлке осталось лишь несколько обеспеченных зебр — настоящих энтузиастов просвещения. Остались также жрецы: они были зебрами подневольными, а приказа на переезд не было.

Ласса перевели с повышением из «простой» гвардии в один из «придворных» столичных полков — заместителем командира, так что теперь они смогут чаще видеться. Денкейн не знала, поучаствовал ли в этом её отец, или просто совпало — в принципе, Ласс был толковым офицером. Если так пойдёт, он сможет стать полковником годам к тридцати пяти, а то и раньше. В этом случае их отношения всё равно будут мезальянсом, но всё же не таким шокирующим для знати.

Денкейн тихо фыркнула: к счастью, она практически не бывает в свете, и как там про неё болтают, не интересуется. Скорей всего, тайно завидуют. Фиалка-то может об этом ей сказать, а остальные-прочие нет.

«Впрочем, — подумала она, следуя въевшейся привычке рассматривать всякое явление с разных сторон, — может, эти условности знати не так и глупы, как мне то казалось в интеллектуально-снобистской молодости. У них крестьяне, как правило, знают своё место, и не в последнюю очередь благодаря ритуалу, обычаю…»

Денкейн повернулась, посмотрела на свою «виллу». На самом деле небольшой по столичным меркам особнячок. Его придётся бросить. Не требовать же, в самом деле, с нового чиновника откупные. Надо будет только забрать личные вещи.

На мгновение её посетило желание встать и уйти отсюда навсегда, ничего не забирая. Когда-то Дазо сказал при воспитаннице фразу, которую Денкейн тогда не поняла: «всё остаётся другим».

А что останется после неё? Несколько абзацев в учебнике юного агронома, как надо делать; и юного эконома — как делать не надо? Впрочем, она счастливее многих, лежащих в заброшенных могилах: отец с мачехой её точно будут помнить всегда. Такое стихийное бедствие поди забудь.

Денкейн вздохнула и поплелась к дому.


По совету Гремма перед походом в подземелье Дазо накинул тёплый плащ. Внизу действительно было прохладно. Сам молодой маг был традиционно задрапирован в королевскую мантию из драгоценных мехов. Догадавшись, о чём думает учитель, Гремм усмехнулся:

— Специфика моих подчинённых. Раз уж я — главный, то должен выглядеть и вести себя соответствующе. Вероятно, это обратная сторона жестокости — необходимость перед кем-то пресмыкаться. Они это делают даже с неким словно бы наслаждением. Впрочем, — поправился он, видя, что Дазо собрался возразить, — я не питаю иллюзий, и понимаю, что они меня разорвут, если только у них будет шанс сделать это и не сдохнуть. Постараюсь не доставить лордам королевства такого удовольствия.

— А глубока ли яма? — поинтересовался Дазо.

— Не знаю, — Гремм мотнул головой. Вырубленная в камне галерея, освещённая тусклым синеватым светом, постепенно понижаясь, уходила вглубь земли. Конец её терялся во мраке.

— Я прошёл примерно лигу, потом стало скучно, и я вернулся. Там то же самое. Я спрашивал у наиболее сведущих учёных — никто не знает. Это место считалось потерянным, да и теперь едва ли у кого-то из них хватит храбрости тут бродить… Если учитывать, что саркофаги стоят примерно через две сажени, то я прогулялся мимо тысячи своих царственных предшественников и их ближайших слуг. Затрудняюсь подсчитать, сколько это в годах, но империя явно старше, чем думали. Зато теперь понятно, откуда слухи, будто некий идиот разбудил древнее зло. Уж древнее некуда… Видимо, какие-то зебры, или люди, или ещё кто, я не выяснял, нашли дверь, как-то её открыли, но не догадались и не сумели прочесть в картушах на стенах, что это такое, и что эти кристаллы нельзя ни в коем случае воровать и вообще трогать…

Гремм приблизился к одному из гробов. В нём лежала страхолюдная тварь, похожая на гибрид леопарда с человеком, залитая какой-то остеклованной массой. Впрочем, даже тому, кто никогда не видел подобных созданий, было ясно, что на момент смерти она было далеко не в лучшем состоянии здоровья. И это не особенности разложения трупа, просто тварь была очень, просто невероятно стара. В изголовье саркофага в специальном держателе находился красноватый кристалл размером с яблоко.

— Много лет предельная продолжительность жизни лича считалась какой-то фундаментальной постоянной. А это всего лишь износ участка кристалла… Ну, того, с которого поток снимается. Он больше всего «вибрирует». Не знаю, как объяснить точнее… Но ты понял.

Дазо кивнул:

— Да, я понял.

— А их надо только своевременно менять. Так что всех этих чокнутых психопатов ещё можно оживить, если постараться… Ну, может, не всех — кристаллы тоже стареют, и некоторые будут дефективными, — Гремм издал смешок, — ещё более, чем при жизни. К счастью, я не дефективный, чтоб такое допустить. Но как оружие последнего шанса, я, пожалуй, сохраню это место…

Дазо с некоторой опаской покосился на ученика, а тот продолжал:

— Мародёры попытались спереть камни. Этот, тот и вон тот, — Гремм указал на пустые гнёзда над другими саркофагами. — Естественно, произошёл «конфликт» между не адаптированным предварительно к «пересадке» разумом воров и порядком ослабевшим, проходящим с помехами, потоком из кристалла. Впрочем, сознание тысячелетних магов, пусть от них мало чего и осталось, всё равно было сильнее, и уже на пути обратно взяло верх… Как-то они умудрились не передраться между собой и разойтись в разные стороны. Ну а дальше — представь себе сумасшедшего, но некогда великого мага, запертого в тело, практически не приспособленное для колдовства и рассыпающееся от этого на ходу. Да ещё с довеском в виде не до конца подавленного разума хозяина, который периодически вылезает на поверхность. Не удивительно, что по миру поползли слухи… Живыми никого не взяли, да сильно и не старались. Сами кристаллы тоже, увы, не были найдены. Искусство прятать свои сокровища развито у некромантов, как ничто другое. Впрочем, здесь их ещё очень много, и я, — Гремм понизил голос, — могу отчасти их прочитать, как тогда, на берегу. Это действительно богомерзкая летопись, но из того, что я познал во время сегодняшней своей прогулки, есть любопытное следствие: мы с тобой будем вправду жить вечно и никому не раскроем свой секрет. Ты — единственный, кому я смогу доверить перезапись своего кристалла, когда он у меня будет, конечно… А вот Деф, к сожалению, умрёт. У него нет склонности к некромантии, а обычного могущества тоже недостаточно.

— То есть, для себя ты уже всё решил? — уточнил Клетчатый.

— Ну, глупо же отказываться, — кивнул Гремм, — я думаю, вместе мы даже сможем добиться того, чтобы ритуал не отбивал все чувства…

— И тебя не смущает исповедь моареева прихвостня?

Гремм пожал плечами:

— Я стал импотентом в двадцать с небольшим лет. Но сей печальный факт же не сказался на моём характере… Ну, я так думаю. В этом даже есть свои преимущества: скачки вокруг размножения отнимают у смертных слишком много времени, которого у них и так нет… Ты знаешь слугу моего Их-о-ииза?

— Да, разговаривал пару раз на приёмах.

— Для него чувственные вопросы уже тоже неактуальны в силу возраста и пережитой смерти, но когда я из любопытства спросил, как с этим делом обстоит в его мире, рассказал, что у их вида органы размножения находятся на плече. И не совмещены с выделительной системой. Поэтому они смотрят на сей процесс, в отличии от нас, без излишнего стыда и вообще гораздо проще… Ну и потом. Кроме кучи мёртвых монстров, у меня здесь есть другая, не такая страшная, но зато относительно живая куча. А если я сдохну через полвека, то кто сможет контролировать её?

Разговаривая, они приблизились к выходу из пещеры. Там мялся в ожидании Гремма лорд провинции, под территорией которой и обнаружился Склеп царей.

— Ты доволен своей жизнью? — неожиданно спросил некроманта молодой маг.

— Всем довольные мы, не извольте беспокоиться. Вашим правлением не можем нарадоваться…

Гремм движением копыта отослал его и снова обратился к Дазо:

— Вот видишь, и такое существование тоже может приносить удовлетворение.

— Он лжёт, — ответил Клетчатый, — он заверил бы тебя, что ему нравится и его жизнь, и любое унижение, которому ты захотел бы его подвергнуть, кроме разве что смерти.

Молодой маг кивнул:

— Да разумеется, ты прав. Я шутил. — Он сделал долгую паузу и лишь потом добавил. — Но если когда-нибудь мои шутки не будут столь безобидными, или если я без веского повода решу проверить твоё утверждение на практике, не забывай мне напоминать, что мы другие.

— Не забуду, — кивнул Дазо. — Дело за малым — чтобы я дожил до этого момента, если он когда-нибудь наступит… И пережил его.