Твайлайт Спаркл — королевский гвардеец: Возвышение
Глава 1: Безделье
Стены в казарме были толстыми, сложенными из того же гранита и мрамора, что и остальной дворец, но, несмотря на толщину стен, от звука сотни храпящих жеребцов все еще дрожал воздух. Даже в своей комнате, дальше по коридору и сквозь прочную деревянную дверь, Твайлайт кожей ощущала этот звук.
Большинству посетителей казарм, оказавшихся там во внерабочее время, он казался невыносимым. Это была низкая, рокочущая какофония усталых и забитых дыхательных путей. Твайлайт, впрочем, никакого дискомфорта не испытывала. Она выросла в казармах и давно привыкла к храпу солдат. Иногда по ночам ей нравилось представлять, что это приятный концерт лягушек, квакающих в ночи.
Кейденс восприняла это совсем иначе, чем повеселила единорожку. В первый же раз как принцесса решила переночевать в комнате Твайлайт, все кончилось тем, что она силком выгнала свою телохранительницу из постели и заявила, что с этого момента “время обнимашек” будет проходить только в личных покоях Кейденс.
Твайлайт храп не доставлял проблем. Спать ей мешало чувство беспокойства, не покидавшее кобылку в последние дни. Всю прошлую неделю она страдала от прилива нерастраченной энергии. Единорожка зашла так далеко, что даже отказалась от кофе – одной из немногих жидкостей, более важных для ее благополучия, чем собственная кровь – но и это стало бессмысленной жертвой.
Твайлайт перестала ходить кругами по комнате и взглянула на часы, стоящие на прикроватном столике. До подъема оставалось еще полчаса, как и до завтрака. Есть не сильно-то и хотелось, но тело зудело от желания двигаться, и прием пищи, по крайней мере хоть как-то, спасал от монотонности, в которую превратилась жизнь единорожки. Три недели – теперь уже почти четыре – вот сколько прошло после возвращения домой, и сейчас Твайлайт почти тосковала по тем дням, когда она носилась по обжигающим пескам и боролась за свою жизнь.
Во врачебном предписании числился месячный отпуск по болезни, но уже больше недели прошло со снятия швов, да и колено тоже не беспокоило. Окруженная заботой Кейденс, которая в этом скорее напоминала наседку, и лучшей медицинской помощью, Твайлайт чувствовала себя готовой вернуться к обязанностям еще неделю назад.
Несмотря на собственную оценку единорожкой ее здоровья, принцесса взяла на себя ответственность за точное следование всем врачебным требованиям. И поскольку Кейденс считала нарушение подобных предписаний недопустимым, то единственное, чем Твайлайт было позволено заниматься под бдительным присмотром ее любимой, это читать.
Читать, читать, читать и читать.
Не то чтобы единорожка ненавидела читать, вовсе нет. Проблема заключалась в том, что ее вечная страсть к книгам начала угасать перед лицом ее же беспокойства, и Твайлайт искала способы оживить свою любовь – совсем как пожилая супружеская пара, пытающаяся вдохнуть жизнь в увядающие чувства. Единорожка делала все возможное, чтобы хоть как-то скоротать дни – читала в постели, читала в библиотеке, читала в саду, читала подсвечивая рогом, лежа вверх ногами в шкафу – все, что угодно, лишь бы сломать размеренный ритм.
Но чего ей действительно хотелось, так это выйти на улицу и побегать, даже если это будут просто круги вокруг замка. Твайлайт потратила годы, тренируя свое тело так же, как и разум, и, будучи не в состоянии заниматься и тем и другим, она начала испытывать чувство внутреннего дисбаланса.
Со стоном единорожка отвернулась от часов и посмотрела на свое отражение.
“Ты толстеешь”, – упрекнула сама себя Твайлайт, потыкав копытом в живот. Он был немного мягче, чем обычно, а круп чуть больше, чем она привыкла видеть, но единорожка все еще находилась в рамках требований к физической форме. Конечно, она никогда не удовлетворялась тем, что просто попадала в приемлемые рамки, когда дело касалось ее собственных способностей, к чему бы они не относились.
Твайлайт уже собиралась отвернуться от зеркала, но ее остановило непреодолимое желание еще раз взглянуть на собственное уродство. Она чувствовала необходимость проверять его каждый раз, когда смотрела в зеркало, и уже начинала беспокоиться, что подобная болезненная фиксация не исчезнет со временем, как единорожка первоначально надеялась.
С тяжелым вздохом она обернулась, чтобы осмотреть свою метку на левом боку – на той стороне, которую теперь украшал длинный шрам. Большая часть шерстки, сбритой врачами, уже отросла – фолликулы резко активизировались из-за какого-то зелья, которое ей дали выпить после снятия швов – однако полностью, к сожалению, шерсть уже не вернется никогда. На метке с этой стороны навсегда останется длинная, безволосая полоса. Медики заверили Твайлайт, что с годами светло-розовая рубцовая ткань потемнеет и сольется с ее естественной темной шерсткой, но до тех пор ей придется жить с тем как оно есть.
Кейденс по этому поводу тоже старалась ее приободрить. Принцесса сказала, что из-за шрама Твайлайт выглядит сильной и надежной. Мнение самой единорожки было не столь позитивным, но пока Кейденс все устраивало, не было смысла беспокоиться. Единственным оставшимся утешением было осознание, что, будучи профессиональным солдатом, единорожка неизбежно заполучила бы за свою карьеру как минимум парочку шрамов. Она просто не ожидала, что это случится так скоро или в таком заметном месте.
Твайлайт отвела взгляд от собственного отражения и открыла сундук, достала оттуда чакрам и перевязь для него, после чего закрепила все на боку четко отработанным импульсом магии. Единорожка всегда чувствовала себя немного увереннее с этим оружием. Оно заставляло ее почувствовать себя собранной и готовой к действию.
Твайлайт продолжила наматывать круги по комнате, протаптывая борозду в мохнатом материале своего ковра. До подъема оставалось всего двадцать минут, а потом можно будет идти завтракать, не опасаясь разбудить кого-нибудь.
А потом она отправится на тренировку, даже если Кейденс узнает об этом и будет кричать. Твайлайт нужно было чем-то заняться, иначе она совсем спятит.
Твайлайт крепче зажала ложку в тисках своей магии и злобно вонзила ее в грейпфрут. Глупая еда попыталась защититься брызгами сока, которые попали единорожке на щеку. Она стерла их движением копыта и закинула часть внутренностей поверженного врага себе в рот.
– Ты ведь знаешь, что ты мой герой, верно? – спросил жеребец-единорог, сидящий напротив нее за столом.
– Да, ты уже говорил это, – вздохнула Твайлайт, демонстративно отказываясь смотреть на Глоустоуна.
– Нет, я же серьезно, – продолжал настаивать жеребец.
Единорожка резко выдохнула и подняла взгляд на надоедливого сослуживца. Его путаная, неопрятная грива свободно свисала на глаза без шлема или той дурацкой ленты для волос, которую жеребец обычно носил в свободное от дежурства время, и весь завтрак ему приходилось сдувать волосы с морды. В гвардии не было слишком строгих правил в отношении причесок – вероятно, из-за малоизвестной истории ее создания, когда они были эквивалентом чрезвычайно хорошо обученной военизированной группы поклонников принцессы, – и длинные золотистые локоны очень хорошо шли к темно-серой шерсти. Выглядело глуповато, но по мнению Твайлайт, это соответствовало столь же глуповатому характеру жеребца.
– Это ты тоже говорил, – сказала она, тыча ложкой в его сторону.
– Потому что это правда, – все не унимался Глоустоун хотя и невнятно, в чем сильно помогала большая порция хлопьев, которую он запихнул в рот. Жеребец проглотил ее одним судорожным глотком и с громким хлюпаньем допил остатки молока из миски. – Ты должна рассказать мне, в чем секрет. Как тебе удалось заполучить аж целую принцессу Ми Аморе Кадензу?
– Ну может, для начала попробуешь не есть свой завтрак, как шестилетка? – спросила Твайлайт, даже не пытаясь скрыть ехидство в голосе.
– Хочу чтоб ты знала: первая подружка-кобылка появилась у меня как раз, когда мне было шесть, – самодовольно ответил жеребец. Он откинул гриву с морды и перебросил ее через плечо театрально-тщеславным жестом, как высокомерная дама в пьесе. – Маленькая Саншайн Тикап, живущая ниже по улице. Она была самой милой кобылкой в окрестностях. Мы с ней играли в доктора, но не в того, в которого я бы хотел сыграть – она хотела стать ортопедом, поэтому всегда пыталась осмотреть мои копыта.
– Была ли Саншайн Тикап принцессой? – уточнила Твайлайт.
Самодовольства у Глоустоуна немного поубавилось.
– Нет...
– И ей тогда тоже было шесть лет?
– Вообще-то семь...
– Тогда продолжай размышлять и предположи, что на нее было легче произвести впечатление тем, как громко ты хлюпаешь молоком, чем на взрослую принцессу, – объяснила единорожка, махнув ложкой, чтобы подчеркнуть свою мысль.
Честно говоря, Кейденс, возможно, и правда впечатлилась бы подобным, но Твайлайт не собиралась говорить об этом. Никого не касается, кроме ее и Кейденс, насколько инфантильной могла быть принцесса наедине.
Несколько смешков и приглушенных хмыканий донеслось из-за соседних столов, привлекая внимание единорожки к другим гвардейцам, пытающимся позавтракать, прежде чем им придется облачаться перед смотром и началом дневной смены. За стол к ним так никто и не подсел, но, по-видимому, остальные сослуживцы все еще хотели знать о чем они там говорят. Количество внимания, которое Твайлайт получила за последние несколько недель, было, мягко скажем, раздражающим. Уважение, конечно, было приятным, но количество сплетен начинало действовать на нервы.
– Ты из пустыни какая-то злая вернулась, – нахмурившись, заметил Глоустоун, отодвигая миску в сторону и начиная ковыряться в своей половинке грейпфрута.
Слова заставили Твайлайт задуматься о своем отношении к окружающим. Она почти испугалась, осознав, что и правда вела себя некрасиво по отношению к жеребцу. Его постоянные вопросы о том, как складываются их отношения с Кейденс, возможно, были слегка назойливыми, но он, вероятно, делал это не намерено. Глоустоун, по его собственному признанию, был из тех безнадежных романтиков, что считали сказки про рыцарей, завоевывающих сердца принцесс, бесконечно увлекательными. И в отличие от других гвардейцев, с которыми единорожка была хуже знакома, он не пытался выведать у нее подробности произошедшего в Зебрике, чтобы подтвердить какие-то из множества слухов, ходивших вокруг.
В общем, он действительно не заслуживал такого отношения.
– Прости, – наконец сказала Твайлайт, выковыривая последнюю мякоть из грейпфрута. – Ты прав, я веду себя грубо – даже откровенно раздражительно. Я просто немного... устала от постоянных разговоров обо мне. Кажется, что меня за каждым поворотом встречают эти перешептывания. Да и все это бездействие, по-моему, действует мне на нервы. Отсутствие стресса очень и очень нервирует меня, если в этом есть хоть какой-то смысл.
Глоустоун перестал есть – верный признак того, что он глубоко задумался.
– Оно и видно... Прости, если я вел себя бестактно, – пробормотал жеребец извиняющимся тоном. Он позволил последней фразе замереть в воздухе, прежде чем снова вернуться к остаткам завтрака. – Ты же знаешь, что плохого о тебе не говорят, верно?
Твайлайт только пожала плечами.
– Нет, не пожимай плечами, я серьезно, – продолжил жеребец. Он смущенно почесал затылок, взъерошив гриву и скинув челку обратно на морду. – Может быть, ты не понимаешь, что это значит для всех нас – что ты сделала в Зебрике.
– Никто не знает, что я сделала в Зебрике, – буркнула единорожка, потягивая апельсиновый сок.
– Мы все знаем, что ты была ранена, защищая принцессу Ми Аморе Кадензу от чего-то настолько стремного, что командование отказывается говорить об этом. Когда Найтмэр Мун захватила принцессу Селестию... Да блин, мы все просто стояли там, как обосравшиеся жеребята, не зная, что делать. Все, на что нас хватило, это разослать поисковые партии и попытаться сохранить бравый вид перед гражданскими. Шайнинг Армор и другие Элементы Гармонии отлично справились, так что в конце концов все утряслось, но ты даже не представляешь, насколько бесполезными мы все себя чувствовали... А потом ты возвращаешься со своей миссии, заработав победные очки для Гвардии? Подруга, ты даже не представляешь, как сильно нам это было нужно.
Твайлайт в тихом раздумье уставилась на остатки завтрака. Теперь эта ситуация со сплетнями приобретала чуть больше смысла. Ее личная победа принадлежала не только ей, это было ещё и оправдание для сослуживцев – доказательство того, что Гвардия чего-то стоит. Единорожка никогда раньше не думала об этом с такой точки зрения, и пришедшее осознание было одновременно предметом гордости и грузом, который, как она только сейчас поняла, она взвалила на себя.
– Так, значит, я герой для всех гвардейцев или что-то в этом роде? – спросила она, чувствуя себя немного смущенной, даже просто озвучивая этот вопрос.
Глоустоун хихикнул.
– Ну, никто не хочет говорить это вслух, потому что никто не хочет быть “тем парнем”, но как-бы, да.
– Ты уже стал “тем парнем", – со смехом заметила Твайлайт. – Ты говорил мне, что я твой герой, по меньшей мере четыре раза только на этой неделе. И последний раз менее пяти минут назад.
– В свою защиту скажу, что я имел в виду твои победы на любовном фронте, – с легким раздражением ответил жеребец. – Но плевать, забудь об этой ерунде. Как насчет сходить в бар сегодня вечером? Мы можем отпраздновать твое возвращение на службу.
– Я в отпуске по медицинским показаниям еще неделю.
– И если мы накидаемся достаточно, то похмелье аккурат столько и продлится, – криво ухмыльнулся гвардеец.
– Ну, я не знаю... Как насчет того, чтобы не набираться совсем уж в дугу? – со смешком спросила Твайлайт. – Хотя тот сидр, что мы пили в прошлый раз, мне понравился, да и неплохо было бы выбраться из дворца кроме как на ужин с моими родителями.
– Эй, можно еще и на драку нарваться, – голос Глоустоуна был полон предвкушения.
Твайлайт просто застонала, видя столь жеребячий энтузиазм своего друга при мыслях о самой обычной, убогой кабацкой драке.
– Вот именно этого мне и не хватает: чтобы Кейденс наорала на меня за то, что я ввязалась в копытопашную драку, не успев выписаться.
Какой бы подкол ни приготовил жеребец, он промолчал, а его улыбка увяла. Глоустоун откинулся на стуле и вытянул шею, всматриваясь во что-то позади Твайлайт.
Внезапно единорожка поняла, что он был не единственным пони, оторвавшимся от еды. Тихий шепот, обычно наполнявший комнату, стих так внезапно, что Твайлайт даже не заметила, и сейчас все глаза смотрели в сторону входа. Она повернулась посмотреть на что же все уставились.
В дверях стояла кобыла-пегас ярко-желтого окраса, а грива и хвост ее были коротко подстриженными и сияли двумя оттенками огненно-оранжевого. Также у пони были черные как смоль солнцезащитные очки, сдвинутые на лоб, чтобы каждый мог видеть, как ее глаза медленно осматривают зал. Взгляд кобылы остановился на Твайлайт, брови слегка нахмурились, когда она уставилась на единорожку суровым, неодобрительным взглядом.
Твайлайт уставилась на нее в ответ, недоумевая, почему кобыла, которую она видит первый раз в жизни, так на нее смотрит, но не желая показывать, что это ее задевает. Она холодно встретила брошенный ей безмолвный вызов. Единорожка чувствовала, что теперь на нее смотрят и другие гвардейцы, и что теперь уже все в столовой поняли, на кого уставилась новоприбывшая. Твайлайт не хотела первой отводить глаза, однако несложно было представить выражения морд своих товарищей-гвардейцев, переводивших взгляд между двумя единственными кобылами в помещении.
Это была какая-то игра на запугивание? Конечно, эта кобыла не настолько глупа, чтобы затеять драку с декурионом Гвардии во дворце, да еще и в переполненной столовой, где находилась добрая половина дневной смены гвардейцев.
Внезапно пегаска резко фыркнула, отчего ее верхняя губа изогнулась, и опустила солнцезащитные очки, после чего развернулась и ушла, не сказав ни слова.
– Какого сена ты натворила, чтобы разозлить Спитфайр? – спросил Глоустоун, как только пегаска скрылась из виду.
– Спитфайр? – переспросила Твайлайт, нахмурившись от знакомого имени, и повернулась к жеребцу. – Подожди, Спитфайр, это которая капитан “Вандерболтов”? Это была она?
– Ты что, никогда не видела ее раньше? – поинтересовался Глоустоун, слегка приподняв брови от удивления.
Единорожка помотала головой.
– Я видела ее на плакатах и на выступлениях, но никогда так близко или без формы.
– Если ты никогда не встречалась с ней раньше, то почему она на тебя так зыркала? – спросил жеребец.
Столовая снова наполнилась легким гулом, когда мельница слухов вновь начала набирать обороты. Твайлайт изо всех сил старалась не обращать внимания на звук раскручивающихся жерновов.
– Что она вообще здесь забыла? – вслух поинтересовалась единорожка.
– Она время от времени спускается сюда, чтобы перекусить с нами, когда у нее есть дела во дворце, – объяснил Глоустоун. – Случается это не часто, но я встречал ее тут пару раз. Она никогда не вела себя... так, насколько я помню. Обычно она выглядит очень спокойной, если только не орет на новобранцев. Ты ей как минимум в овсянку нассать должна была или еще что-то в таком роде.
– Думаю, я бы запомнила, если бы пересеклась с одним из “Вандерболтов”, – фыркнула Твайлайт.
– Может, она приняла тебя за кого-то другого? – предположил Глоустоун.
– Угу, она перепутала меня с какой-то другой кобылой-гвардейцем, проходящей службу во дворце, – ответила единорожка, закатив глаза.
Жеребец резко постучал ложкой по тарелке.
– Злая, – отчитал он кобылку, хотя улыбка и веселость в голосе указывали на то, что на самом деле он не обиделся.
– В любом случае, – продолжила Твайлайт со смешком, – я не хочу никаких неприятностей, так что, думаю, просто постараюсь избегать ее.
– Ты не хочешь узнать, из-за чего она так взъелась?
Единорожка вытащила салфетку из раздатчика и начала рассеянно вытирать стол вокруг себя.
– Мне не слишком нравится мысль о том, что у такой пони может быть на меня зуб, но не вижу, как это может повлиять на меня. Мы служим в разных родах войск. Ты сказал, что она иногда спускается сюда поесть, но кроме этого, как часто я буду пересекаться с ней?
– Ты, скорее всего, сможешь увидеть ее на приемах и тому подобном, – ответил жеребец. – Она знаменитость, а ты встречаешься с принцессой. Вы обязательно столкнетесь друг с другом рано или поздно.
Твайлайт на секунду оставила попытки оттереть надпись, которую какой-то шутник намалевал карандашом на столе. Глоустоун был прав. Была большая вероятность, что они со Спитфайр столкнутся друг с другом на каком-нибудь балу или где-то еще типа того. И это означало, что в конце концов ей придется выяснить, что означал этот взгляд, и разобраться с этим.
Но это может подождать.
Твайлайт дошла от дома своих родителей до дворца. Прогулка была совсем короткой, так как известность ее отца в среде эквестрийской интеллигенции позволила ему купить недвижимость в одном из лучших районов Кантерлота. Кейденс тоже была приглашена на ужин, но не смогла прийти, так как ее королевские обязанности стояли на первом месте. Какая-то важная шишка из Земель Грифонов прибыла в столицу, чтобы обсудить права на рыбную ловлю в озере, о котором Твайлайт никогда не слышала. Будучи дочерью гордых рыбаков, Кейденс сочла своим долгом взять на себя ведущую роль в этих переговорах. Принцесса Селестия, недавно решившая позволять Кейденс играть все большую роль в управлении государством, с радостью оставила этот вопрос в умелых копытах своей племянницы.
Конечно, это не помешало матери Твайлайт обиженно надуться. Как оказалась, она откопала в подвале коробку со старыми слайдами единорожки в детстве и собиралась похвастаться ими перед принцессой. Твайлайт никогда в жизни не была так благодарна грифонам за их упрямство и уже пыталась придумать, чем бы подкупить отца, чтобы он перепрятал эту коробку подальше, когда они с Кейденс придут поужинать в следующий раз.
Твайлайт должна была пойти в бар с Глоустоуном после его смены, как только он примет душ и по-быстрому поужинает, но единорожка не торопилась. Солнце уже село, и, несмотря на то, что из-за длинных летних дней дневная смена заканчивалась всего за час до официально назначенного захода, можно было не торопиться: жеребец, без сомнения, будет прихорашиваться перед их маленькой ночной прогулкой. Хотя это будет всего лишь второй раз, когда она пойдет с ним, Твайлайт неоднократно видела, как Глоустоун наводил марафет перед походом в бар.
“Что, если я встречу кого-нибудь, кто мне понравится?” – скулил жеребец, брызгая на гриву одеколоном, легкий аромат которого мгновенно затеряется в вони пота и дешевого бухла, стоит только войти в бар.
“Этого точно не будет", – поддразнивала его Твайлайт, закатывая глаза. Мягких и добрых кобыл, в платьицах с оборками, которые, по словам Глоустоуна, ему нравились – а он был довольно многословен на эту тему – было под страхом смерти не затащить в кабаки, куда он обычно наведывался. В лучшем случае он просто попытается найти самую красивую кобылу в баре и приударить за ней из чисто спортивного интереса.
“Но вдруг?” – с надеждой возражал жеребец.
Уличные фонари освещали Твайлайт дорогу, пока она шла, обмениваясь улыбками с пони, уже приодевшимися в ожидании ночной жизни. Пара гвардейцев, патрулировавших улицы, поймали ее взгляд и кивнули. В то время как главной заботой Гвардии – особенно в Кантерлоте – была защита принцесс и интересов короны, Гвардия, тем не менее, играла важную роль в оказании помощи правоохранительным органам по всей Эквестрии. Кантерлотский полк был одним из крупнейших в стране, и поэтому несколько десятков всегда отправлялись патрулировать город днем и ночью.
Твайлайт кивнула гвардейцам, когда они проходили мимо, дополнительно улыбнувшись им и помахав копытом. Она была в хорошем настроении и была готова поделиться им с окружающими.
Если не считать таинственного визита капитана "Вандерболтов", день прошел довольно хорошо. Кейденс была занята все утро, предоставив Твайлайт достаточно времени без присмотра ее самозваного надзирателя.
Единорожка провела утро на тренировочной площадке, бегая по короткой полосе препятствий и устраивая небольшие копытопашные спарринги с другими гвардейцами у кого по расписанию была физическая подготовка. У нее было два восхитительных часа физических нагрузок, прежде чем Твайлайт пришлось прервать их из-за предстоящей встречи.
Свидетельства ее маленького бунта были быстро смыты горячим душем и тщательно вычищены из шерсти перед встречей с Кейденс на позднем завтраке. Или, по крайней мере, Твайлайт тогда казалось, что она все смыла.
“От тебя пахнет потом”, – прокомментировала ее появление аликорн, макая бисквит в свой утренний чай.
Твайлайт уже была готова полностью признаться в содеянном, думая, что ее поймали с поличным, но Кейденс не стала развивать эту тему дальше; лишь слегка прищурила глаза и прочистила горло. Твайлайт провела остаток перекуса – она все еще отказывалась называть поздний завтрак едой, независимо от того, что там по этому поводу думала принцесса – тайком пытаясь обнюхать себя.
После этого единорожка вернулась в свою комнату, чтобы убить время до ужина и оставить оружие. Несмотря на то, что никто другой в Эквестрии не мог пользоваться ее чакрамом так, как могла она, Твайлайт Вельвет настояла, чтобы никакого оружия за обеденным столом не было. Подчиниться пожеланиям матери не составило труда, тем более что единорожка сразу после ужина планировала отправиться в бар, и, вероятно, ей не разрешили бы пронести чакрам в заведение.
Стоило ей повернуть за угол и выйти на Главную улицу, ведущую к воротам кантерлотского дворца, как кто-то позвал её по имени.
– Эй, Твайлайт!
Единорожка прищурилась и увидела Глоустоуна под уличным фонарем, стоящего на задних ногах и с энтузиазмом машущего. Жеребец потрусил навстречу и протянул копыто. Твайлайт пришлось подавить желание рассмеяться, когда она уловила легкий запах его одеколона.
– Я думала, это мне придется ждать тебя, – сказала она, стукнув по копыту гвардейца в ответ.
Глоустоун поднял ногу, чтобы проверить, не выбилась ли какая-нибудь прядь его длинной гривы из-под широкой матерчатой ленты, удерживавшей ее от попадания в глаза. Он какое-то время возился с полоской ярко-красной ткани, перевязывая узел своей магией – ярко-изумрудно-зеленой, совпадающей с цветом глаз, – пока наконец не удовлетворился какой-то практически незаметной поправкой.
– Я решил пропустить ужин, – сказал жеребец, направляясь вниз по улице. – Перехвачу соленых крендельков в баре.
– Сильно соленых? – уточнила единорожка. – Насколько я понимаю, они стоят на всех столах, чтобы заставить тебя пить больше. Соль вызывает жажду, поэтому ты заказываешь больше выпивки, но алкоголь также не способствует гидратации, так что это просто бесконечный цикл обезвоживания, предназначенный обмануть тебя и заставить продолжать покупать алкоголь.
Глоустоун нахмурился, бросив растерянный взгляд на Твайлайт, когда они свернули за угол и направились по менее забитой пешеходами улице.
– Чего? Как это алкоголь не способствует гидратации? Разве пиво не содержит воду?
– Ну, да, основным ингредиентом пива является вода, но мы говорим об алкоголе в этой воде, не так ли? Алкоголь нарушает способность гипофиза выделять антидиуретические гормоны, которые регулируют способность твоего организма удерживать и поглощать воду. Кроме того, твое тело активно расходует имеющуюся, пытаясь расщепить яды, которые ты принимаешь, а алкоголь – это легкий яд, если ты вдруг не в курсе. В сочетании с солеными закусками тебя обманом заставляют пить все больше и больше, не утоляя при этом жажду. Именно поэтому на спортивных мероприятиях и концертах предлагают дешевые соленые закуски и дорогое пиво, если у них конечно есть лицензия на это – так ты будешь заказывать кружку за кружкой, пытаясь запить еду
Молчание Глоустоуна было настолько давящим, что Твайлайт повернулась к нему. У того было страдальческое выражение на физиономии, закушенная губа и пустой взгляд, направленный вперед. Единорожка почти слышала скрежет и клацание металлических шестеренок, вращающихся в голове жеребца.
После долгого молчания, растянувшегося на две улицы и поворот в длинный переулок, Глоустоуну наконец удалось придумать ответ.
– Вот жеж, ты действительно умудрилась высосать всю магию из бухания в баре, – вздохнул он.
– Не-е-е, это мой брат – Элемент Магии, – съязвила Твайлайт. – А я просто кобыла, которая читает слишком много книг.
Срезав через переулок, они попали на маленькую, плохо освещенную улицу. Сейчас они находились на самой окраине торгового района, и улочки здесь были маленькими, а фонари располагались дальше друг от друга, чем на более оживленных бульварах. Большая часть освещения шла от луны, сияющей прямо над головой, и от окон на верхних этажах магазинов, где, скорее всего, жили хозяева.
Об этом городе была поговорка, которая звучала примерно так: “В Кантерлоте можно найти все что угодно, если ты готов это искать”, и по большей части это была правда. Закоулки, подобные этому, были тем местом, куда пони ходили, когда точно знали что им надо. Почти все магазины и лавочки в этом районе были крайне специализированными, продававшими очень специфические товары очень особым клиентам – было не так много пони, которым требовались заграничные алхимические ингредиенты, или магазин, в котором продавали исключительно вкопытную сделанные статуэтки щенят с юмористическими подписями на подставке.
Перед Твайлайт с Глоустоуном по улице неторопливо шла небольшая группа пони, смеющихся и толкающих друг друга. Голоса их звучали тактичным тихим бормотанием, эхом отражавшимся от стен узкой улицы, а расстояние до них было примерно с полквартала. Разрыв увеличивался с каждой секундой, ведь пони торопились прильнуть к алкогольному источнику.
Прошло совсем немного времени, прежде чем веселая компания достигла проулка, ведущего к бару, и завернула за угол с возбужденными криками и радостными возгласами. Вскоре и Твайлайт с Глоустоуном тоже свернули за угол.
“Солдатский дом” был, в буквальном смысле, заведением типа дыры в стене. Рядом с дверным проемом все еще виднелись следы тех времен, когда вход был просто пробит в кирпичной стене и вел в подсобное помещение. Окола ста лет назад в Кантерлоте ввели “сухой закон” из-за того, что какая-то любящая совать нос не в свои дела аристократка обнаружила у себя на лужайке накидавшегося матроса и решила, что ей не по нраву алкоголь. В результате по всему городу открылись небольшие кабачки, подобные оригинальному "Солдатскому дому". К счастью для любящей выпить части города, общественные настроения быстро сменили вектор, что привело к помилованию бутлегеров и отмене “сухого закона”.
Владелец “Солдатского дома”, отставной солдат по имени Дёрти Дансер, с которым Твайлайт имела удовольствие познакомиться во время своего последнего визита, появился несколько десятилетий спустя, чтобы вновь открыть это место уже в качестве легального бара. Он превратил кабак в питейное заведение для военнослужащих всех родов войск в Кантерлоте, и потому название вышло вполне заслуженным. Романтика образа жизни бутлегера, без сомнения, привела к решению навсегда заколотить основную входную дверь и превратить старый "секретный" вход из переулка в главный.
Твайлайт хихикнула, когда Глоустоун предупреждающе вытянул копыто, шагнув вперед, чтобы вежливо открыть для нее дверь. Он сделал то же самое и в прошлый их визит, так что единорожка повторила свой тогдашний преувеличенный реверанс.
В баре все было по-прежнему – жарко и пропитано запахом пролитых напитков и табака. Вентиляторы на потолке лишь гоняли туда-сюда клубы табачного дыма и очень мало помогали противостоять жару тел десятков пони, сгрудившихся вокруг переполненных столов. В дальнем углу стоял автомат для игры в пинбол и бильярдный стол, вокруг которых слонялся народ в ожидании своей очереди. Стук бильярдных шаров и звон колокольчиков пинбола были едва слышны из-за гомона посетителей, пытающихся переорать разговаривающих рядом соседей. У барной стойки стоял старый потрепанный музыкальный автомат, доблестно пытавшийся добавить в обстановку немного антуража в виде кавера Сапфир Шорс на старую любовную балладу.
Глоустоун вошел следом за Твайлайт, задержавшись на мгновение, чтобы вдохнуть пьянящий аромат, после чего направился прямиком к барной стойке. Единорожка последовала за ним, смутно осознавая, что некоторые пони замолкли и посмотрели на них. В ком-то она признала своих сослуживцев из дворца, но многие из тех, кто явно узнал ее, были Твайлайт совсем незнакомы. То тут, то там она слышала свое имя, всплывающее в окружающем шуме, и все больше и больше посетителей отрывались от своих напитков.
– Эй, Дёрти, – крикнул Глоустоун, с важным видом подойдя к стойке и стукнув копытом по дереву. – Счастлив меня видеть?
– Да уж и посчасливей бывал, – буркнул старый земной пони, отшвырнул копыто жеребца и вытер пятно со стойки, после чего бросил взгляд на единорожку и кивнул. – Хотя вас рад снова здесь видеть, Твайлайт Спаркл.
– Вы помните мое имя? – спросила та, искренне удивившись.
Бармен лишь хмыкнул.
– Я помню имена всех пони, которые ввязывались в драку в этом баре, – земнопони проигнорировал смущенный румянец на щеках Твайлайт и снял пару кружек со стеллажей позади себя. – Не беспокойтесь, я не злюсь. Раз ничего не было сломано, кроме гордости того бедного парня, то и платить ни за что не надо.
– Я буду пиво, – сказал Глоустон, сразу переходя к делу. – Твайлайт будет сидр.
Он повернулся, чтобы удостовериться, и улыбнулся кивку единорожки.
– Да, ей – сидра.
Дёрти Дансер налил им напитки с непревзойденным мастерством профессионала, и через несколько секунд кружки уже были на стойке перед гвардейцами.
– Эй, Дёрти! – раздался голос с другого конца бара, привлекая внимание половины посетителей вместе с барменом. Пегас средних лет сидел на стуле рядом с бильярдным столом и махал крылом жеребцу за стойкой. – Это за мой счет!
– Спасибо! – крикнул Глоустоун, махнув копытом в ответ.
– Да не тебе, дурья башка! – крикнул в ответ пегас. – Я имел в виду для декуриона!
Бар разразился смехом над смущенным Глоустоуном, но Твайлайт чувствовала, что из них двоих она смутилась куда сильнее. Единорожка робко помахала в ответ, и пегас поднял свою кружку с края бильярдного стола и наклонил ее в знак приветствия.
Твайлайт и Глоустоун взяли выпивку и направились к недавно освободившемуся столику в дальнем конце зала. Пока они пробирались между столами, все больше жеребцов и даже несколько кобыл кивали и поднимали свои кружки в сторону единорожки, когда она проходила мимо.
– Радостно вновь видеть вас на ногах и вне своей комнаты, декурион, – заметил один из гвардейцев.
– Веди себя прилично сегодня вечером, Глоустоун, – предупредил другой жеребец достаточно громко, чтобы его услышали за окружающими столами. Твайлайт узнала в нем еще одного декуриона по имени Трэйлблэйзер. – Держи свои копыта при себе, иначе принцесса Ми Аморе бросит тебя в темницу.
– Я же настоящий джентелькольт! – возмутился в ответ единорог.
Кобыла, сидевшая на табурете прислонившись боком к стойке бара, поднесла копыто ко рту и крикнула:
– И лучше тебе таким и оставаться, а иначе принцесса нацепит твои яйца вместо сережек!
Новая волна смеха прокатилась по бару, сопровождаемая звоном кружек и стуком копыт по столам. Даже Глоустоуну удалось рассмеяться, когда они с Твайлайт добрались до своих мест. Как только они сели, жеребец, не теряя времени, схватил несколько хрустящих крендельков из миски, стоявшей посреди стола.
Твайлайт была рада оказаться в самом углу бара. Она ненавидела всеобщее внимание. Это напомнило ей о временах, когда она выступала с различными докладами в аудиториях академии. Мысли снова вернулись к тому дню, когда она получила свою метку, к воспоминаниям, которые ей показало порождение проклятия Анубиса, до того как она раздавила его. Сами воспоминания были достаточно унизительными и без дополнительного багажа магических смертельных проклятий.
– А что, обо мне с Кейденс вообще все знают? – спросила Твайлайт, слегка ссутулившись на своем стуле в попытке застенчиво спрятаться за большой кружкой сидра. Единорожка бросила взгляд на кобылу, которая дразнила Глоустоуна от стойки бара. – Я почти уверена, что многие из узнавших меня не из королевской гвардии.
Жеребец отхлебнул из своей кружки и с протяжным вздохом удовлетворения позволил ей опуститься на стол, после чего вытер пенные усы с морды.
– Слухи распространяются быстро, особенно тут, где гвардейцы общаются со своими друзьями из других родов войск. И не похоже, чтобы вы держали отношения в секрете, – Глоустоун наклонился вперед, с любопытством склонив голову набок. – Вы ведь не держали их в секрете, верно? Потому что иначе вы с этим справились ну просто из копыт вон как плохо.
Твайлайт пришлось признать, что тут он оказался прав. На ум пришел тот единственный раз, когда Кейденс решила переночевать в комнате единорожки. Та как раз устраивалась, чтобы просидеть до утра в обнимку с книжкой, когда неожиданно раздался стук в дверь. Твайлайт предположила, что это опять заявился Глоустоун, чтобы рассказать о какой-нибудь милой кобылке, которую он вот прям почти затащил в койку, но посетителем оказалась Кейденс собственной персоной, решившая удивить свою подругу обнимашками на ночь. Не было ни единого шанса, что остальные гвардейцы не заметили одну из своих принцесс, прогуливающуюся по казармам, да еще и так поздно ночью.
После этого они даже не утруждались скрывать свои отношения от персонала и стражей замка. Твайлайт стала постоянной гостьей в покоях Кейденс, и гвардейцы, постоянно дежурившие у ее покоев, вскоре перестали спрашивать кобылку о цели визита. В лучшем случае они обменивались короткими кивками или тихим "Доброе утро" или "Спокойной ночи" в зависимости от времени суток. Однако все это происходило во дворце, который, по сути, был их домом. Потому, обнаружив, что их любовь обсуждается открыто и за пределами замка, Твайлайт опешила, пусть и на мгновение.
– Я знаю, что мы и не пытались держать наши отношения в секрете, – вздохнула единорожка. Она сделала глоток сидра, позволяя освежающему, сладкому напитку успокоить измотанные нервы. Ей и правда нравился крепкий сидр, может быть, даже больше, чем обычные напитки, которые она пила с тех пор, как была кобылкой. – Мне просто кажется странным, что и эта информация так быстро разлетелась за пределами дворца.
Глоустоун взволнованно стукнул кружкой по столу, отчего часть пива выплеснулась через край и попала на стол.
– Ты что, шутишь? Конечно, разлетелась! Ты хоть представляешь, как безумно тебе завидуют все служивые пони, хоть кобылы, хоть жеребцы?
Твайлайт моргнула словно удивленная сова.
– Завидуют? – переспросила она.
– А ты как думала, подруга? Да тут яблоку не упасть, не зацепив пони, который хоть разок не мечтал о принцессе Селестии в молодые годы. А ты встречаешься с одной из принцесс? Да ты в буквальном смысле воплощаешь в жизнь подростковые мечты всей гвардии!
Твайлайт неловко поморщилась при упоминании “подростковых мечтаний”. Она призналась только военному психологу, проводившему ее психологическую оценку, – и вроде как принцессе Селестии один раз – что у нее были подобные сны, на которые намекал жеребец, но, к счастью, все это было в прошлом. Да уж, могло бы стать слегка неловко, всплыви вдруг за обедом, что ей снятся подобные сны о тете ее возлюбленной, особенно с учетом того, что другая ее тетя обладает способностью проникать в сны других пони и, как правило, незаметно для них. Хотя что-то подсказывало единорожке, что принцесса Луна не стала бы возражать даже принять участие в нескольких взрослых снах Твайлайт.
– Ты бы поаккуратнее, Глоустоун, – предупредила жеребца единорожка, делая глоток сидра. – Все же о своей принцессе говоришь.
– Я просто к тому, – гвардеец, защищаясь, поднял копыта, – что это жуть как несправедливо, что ты захапала всех принцесс себе.
– Если тебе хочется, я всегда могу замолвить за тебя словечко перед принцессой Селестией, когда принцесса Кейденс в следующий раз пригласит меня поужинать с ее семьей, – предложила Твайлайт.
Она улыбнулась легкой панике, которая вначале появилась в глазах жеребца и постепенно отразилась и на всей морде.
– Ну, тут не все такие смелые как ты, Спаркл, – пробормотал Глоустоун в свою кружку.
Единорожка хихикнула и решила сменить тему, чувствуя, что этой маленькой победы было достаточно.
По мере того как шла ночь, Твайлайт обнаружила, что на столе между ней и Глоустоуном образовалось несколько пустых кружек. Она не планировала пить больше одной или двух, но другие пони продолжали посылать ей выпивку. Дёрти Дансер заверил кобылку, что ее текущего счета хватит на целую ночь беспробудного пьянства без каких-либо трат из собственного кошелька.
Несмотря на кажущийся бесконечным поток бесплатного сидра, никто из других посетителей не подходил к их столу. Разве что единорожка время от времени встречалась взглядами с пони на другом конце комнаты и обменивалась с ними благодарственными кивками, но за столом были лишь они с Глоустоуном: пили, шутили и в целом хорошо проводили время. Твайлайт даже перестала чувствовать неловкость, случайно слыша свое имя в постоянном шуме барных разговоров.
Через некоторое время она обнаружила, что потягивает уже пятую кружку сидра, в то время как Глоустоун отвлекся на обратном пути из туалета на очень стройную кобылу – земную пони у автомата для пинбола. В предыдущий раз, когда она пила в баре – а это был ее первый раз, – у единорожки не было возможности сидеть так долго, и сейчас она была приятно удивлена, обнаружив, что ее переносимость алкоголя на самом деле довольно высока. Твайлайт определенно чувствовала легкое, покалывающее тепло в конечностях, но при этом не ощущала ни одного из упоминавшихся в книгах признаков чрезмерного опьянения.
Единорожка подняла пустую кружку и поставила ее вверх дном рядом с остальными, подняв копыто в знак того, что готова выпить еще. Прежде чем она успела крикнуть, привлекая внимание, на столе перед ней оказалась свежая порция сидра. Она повернулась, чтобы поблагодарить бармена за столь быстрое обслуживание, но, к ее удивлению, пони, принесшая выпивку, была вовсе не Дёрти Дансером.
– Не возражаешь, если я подсяду? – ровным тоном спросила Спитфайр. Она выдвинула стул и села, не дожидаясь приглашения. – Выглядишь так, будто тебе не помешала бы компания, особенно пока твой приятель болтает вон с той кобылкой у автомата для пинбола.
Твайлайт потребовалось мгновение, чтобы понять, что происходит, через легкий алкогольный дурман. Спитфайр – капитан "Вандерболтов" – уселась за ее столик и пьет с ней, хотя только утром молча зыркала на нее с другого конца переполненной столовой. Утром во взгляде пегаски безошибочно читались враждебность или вызов, но сейчас на ее мордочке ничего этого не было. Спитфайр избегала зрительного контакта, уставившись на что-то на стене прямо перед собой, но определенно наблюдала за единорожкой краем глаза, потягивая свой напиток.
Твайлайт кончиками ушей чувствовала, как напряжение наполняет бар и тон разговоров меняется. Состав посетителей за время, пока она тут сидела, достаточно сильно обновился, но тем не менее тут было достаточно пони, которые присутствовали на завтраке в столовой и, естественно, не стали скрывать, что там случилось.
Глаза единорожки немедленно устремились туда, где она в последний раз видела своего приятеля. Глоустоун все еще пытался мило болтать с кобылкой у автомата, но жеребец бросал короткие взгляды в сторону их стола, следя за ситуацией, хотя и старался явно не показывать этого.
– Сидр, да? – спросила Спитфайр. Тон голоса был спокойный, но в нем чувствовалась холодность, как будто пегаска сдерживала вертевшиеся на языке слова. – Мне он никогда не нравился. Шипучий лимонадик для слабосильных кобылок.
– Все в порядке, декурион? – спросил жеребец за соседним столом. Он был легионером из подразделения Трэйлблэйзера и занял место своего декуриона, когда тот отправился домой, к семье.
Твайлайт, возможно, и не знала всех легионеров по имени, но она знала всех декурионов и вышестоящее начальство. Быстрый осмотр бара подтвердил, что, как только Трэйлблэйзер ушел, она осталась самой высокой по званию представительницей гвардии.
– Мы просто пьем, – ответила Спитфайр, не оглядываясь. Ее голос был мягким, но разнесся по залу с властностью кого-то, кто привык, чтобы его слышали. Было ясно, что она обращалась к толпе так же, как и к жеребцу, задавшему вопрос.
Гвардеец за соседним столиком проигнорировал пегаску.
– Мэм? – спросил он, встретившись взглядом с Твайлайт, и слегка наклонил голову в сторону Спитфайр.
– Все штатно, – ответила единорожка, пытаясь придать своему голосу немного авторитета как у Спитфайр. – Мы с капитаном просто болтаем. Не нужно мешать пони хорошо проводить время.
Жеребец хмыкнул.
– Только свистните, мэм, – добавил гвардеец, возвращаясь к своей выпивке и прерванному разговору за столом. Уши жеребца дергались, указывая на то, что он настороже, хотя и не пытается подслушивать. Да и пони, сидевшие с ним, тоже выглядели напряженными.
– Твои парни присматривают за тобой, – невесело усмехнулась Спитфайр. – Это хорошо. Обычно не увидишь такой верности по отношению к командиру, который на службе всего месяц.
В голосе пегаски прозвучал намек на что-то вроде обвинения, и Твайлайт это не понравилось, но на приманку она не клюнула. Сейчас было самое время выяснить, что за претензии к ней были у Спитфайр, и единорожка не собиралась упускать такую возможность.
– А им нужно присматривать? – спросила Твайлайт, делая большой глоток из своей кружки. – Я думала, мы просто пьем вместе.
– Да-да, все так и есть, – ответила Спитфайр, пренебрежительно шевельнув крыльями. – Мы просто пара офицеров, душевно болтающих за парой кружек чего-то крепкого. Сюда бы еще пару сигар, и получатся образцовые посиделки.
Твайлайт качнула кружкой и посмотрела, как кружится пенистый сидр.
– И о чем же мы “душевно болтаем”?
– Да о всяком разном, – ответила пегаска, раскачивая свою кружку из стороны в сторону. Ее взгляд на мгновение стал суровым, когда она повернулась к единорожке, но суровость исчезла так же быстро, как и появилась. Спитфайр подняла кружку и протянула через стол. – Как насчет ответственности? Я уверена, что, как коллега-офицер, ты понимаешь значение этого слова.
Твайлайт нахмурилась, снова недовольная отношением пегаски к ней, но тоже подняла свою кружку и чокнулась с капитаном “Вандерболтов”.
– Ну, тогда за ответственность, – дипломатично произнесла единорожка тост.
Каждая из них сделала небольшой глоток и поставила кружки на стол.
Молчание после тоста было долгим и неловким, и Твайлайт почти затосковала по дискомфорту напряженной дискуссии. Даже ядовитые реплики Спитфайр были бы лучше, чем зудящее ощущение тишины, которая окружила их словно завеса.
Единорожка мельком посмотрела туда, где в последний раз видела Глоустоуна. Тому удалось уговорить кобылку рядом с автоматом сыграть с ним партию в бильярд, и жеребец сейчас стоял позади нее, наполовину пялясь на ее круп, наполовину следя за ситуацией за столом. Он поймал взгляд Твайлайт и постучал копытом по носу, молча давая понять, что присматривает за ней.
– Похоже, тебя здорово потрепало, – произнесла Спитфайр, снимая напряжение.
– Что ты имеешь в виду? – спросила Твайлайт, которой уже не нравилось, к чему, по ее мнению, шел этот разговор.
– Произошедшее в Зебрике, – сказала пегаска, стукнув копытом по столу. – Ходит целая куча слухов, один безумнее другого.
– Да, я слышала парочку, – призналась единорожка.
– Ну и какой из них верный? Тот, с гидрой? Или с конкурсом шитья? Грифоны? Который из них правда?
Несколько пони, сидевших поблизости, навострили уши, услышав вопрос.
Твайлайт глубоко вдохнула и сделала большой глоток из кружки.
– Я не вправе обсуждать это, извини. Но ты – капитан ВВС, и я думаю, что тебе выдали бы мой рапорт о миссии прямо в копыта, если бы ты запросила его.
Губы Спитфайр сжались в тонкую линию.
– Думаешь, да? – выплюнула пегаска. – Но самое забавное, что на твой рапорт наложена печать Первого Копья. Файл закрыт лично Капитаном Гвардии, и это выше моего уровня допуска. Так что единственный способ услышать эту историю – это узнать ее от тебя.
– Тогда я не знаю, что тебе сказать, – просто ответила Твайлайт.
Так вот в чем было дело? Спитфайр злилась, что не смогла получить разрешение на ознакомление с ее рапортом? Не могла же она быть просто одной из сплетниц, пытающихся вытянуть побольше информации. В этом не было никакого смысла.
– Мне ты можешь рассказать, все что я хочу знать, – прорычала пегаска сквозь стиснутые зубы.
Твайлайт покачала головой.
– Из здесь присутствующих ты лучше всех должна понимать, что я не могу говорить о том, о чем мне было приказано молчать.
– Не смей мне говорить эту хрень! Я не прошу тебя по всем газетам растрезвонить, я просто хочу, чтобы ты рассказала, какого сена там произошло!
– А я говорю тебе, что не могу! – крикнула в ответ Твайлайт, когда ее терпение наконец лопнуло. – И я не нарушаю приказы по просьбе кого-то, кто разговаривает со мной в таком тоне!
– Не смей отмахиваться от меня, как от прыщавого рядового! – крикнула Спитфайр, ткнув копытом в сторону Твайлайт. – Я капитан солнцем проклятых "Вандерболтов"! Я не собираюсь сидеть здесь и подлизываться к тебе только потому, что ты вернулась из-за границы с принцессой в копытах и здоровенным шрамом на заднице!
Глаза единорожки сузились от обвинения, будто бы она говорила с кем-то свысока или ожидала, что кто-то будет подлизываться к ней. Спитфайр была настроена враждебно еще до того, как они встретились, и пегаска наконец исчерпала последние резервы терпения Твайлайт.
Единорожка подняла свою кружку и залпом допила остатки сидра, после чего перевернула ту вверх дном и поставила на стол вместе с другими пустыми кружками.
– Спасибо за выпивку, – сказала она спокойным тоном, поднимаясь со своего места. – Думаю, на сегодня с меня хватит.
Спитфайр, похоже, не очень-то хотела оставлять все вот так.
– Да? Ты уверена, что не хочешь выпить на посошок?
Твайлайт видела, как поднимается кружка, но алкоголь настолько притупил ее реакцию, что она ничего не смогла сделать. Теплый эль из полупустой кружки Спитфайр попал ей в мордочку, залил глаза и гриву, которая мгновенно облепила голову. Немного эля попало в рот, и единорожка выплюнула его на пол, вытирая веки.
Со всех сторон она слышала скрип стульев, когда пони по всему бару вскакивали со своих мест. Твайлайт наконец стерла остатки мути и обнаружила, что все встали как один. Каждый бросал суровые взгляды на всех остальных, выбирая сторону в конфликте.
– Никаких драк! Всем стоять! – рявкнула единорожка, взглядом остановив Глоустоуна, который преодолел половину расстояния между игровой зоной и их столом, рог гвардейца уже светился от какого-то воплощаемого заклинания. Не говоря больше ни слова, Твайлайт шагнула к двери, широко обходя Спитфайр стороной.
– Не смей поворачиваться ко мне спиной! – рявкнула пегаска, вскочив со своего места и положив копыто на плечо Твайлайт с молниеносной реакцией одного из самых быстрых летунов Эквестрии.
Спитфайр могла похвастаться скоростью, но даже несмотря на то, что выпивка замедляла рефлексы, единорожка тоже была довольно шустрой. Она стряхнула хватку пегаски и, повернувшись, пнула одной из задних ног кобылу в грудь достаточно сильно, чтобы отправить скользить по полу. Твайлайт снова направилась к двери, но сзади на нее накинулось золотое пятно.
Они боролись, катаясь по бару и опрокидывая стулья со столами, и били друг дружку ногами в ближнем бою. Не использовались ни крылья, ни магия, лишь удары копытами и головами, когда они швыряли друг друга по залу и крушили мебель.
Собравшаяся толпа попыталась вмешаться и разнять их, но любого, кто подходил слишком близко, отталкивали либо магия с контрзаклинанием, либо удар мускулистого крыла. Ни одна из дерущихся не хотела использовать свои преимущества друг против друга, но без раздумий пускала их в ход, чтобы не дать вмешаться в схватку.
Спитфайр набрала скорость, бросившись вперед, когда Твайлайт встала на дыбы, потому как в вертикальной боевой стойке проще было использовать удары передними копытами. Они снова упали, и единорожка со шлепком рухнула на спину, ударившись о каменный пол, а над ней нависла капитан “Вандерболтов”.
Кряхтя от усилий, Твайлайт подтянула задние ноги и лягнула Спитфайр в живот, отбросив ту к стенке. Единорожка быстро вскочила и бросилась к противнице, которая стояла прислонившись к стене и держалась за живот с болезненным выражением на физиономии. Твайлайт встала на дыбы и надавила ногой на горло Спитфайр, достаточно сильно, чтобы та передумала сопротивляться.
– Прекрати. На. Меня. Нападать.
– Думаешь, ты такая офигенно крутая, да? – пегаска рассмеялась, ее голос понизился до хрипа, когда Твайлайт сильнее надавила той на шею. – Если ты такая крутая, что ж ты не смогла уберечь даже одного старого жеребца?
Глаза единорожки распахнулись; слова поразили ее сильнее, чем любой из ударов, которые она получила в драке. Один старый жеребец? Она говорила о Скай Чейзере? Что она знала о нем?
Секундное отвлечение – это все, что потребовалось Спитфайр, чтобы поднять ногу и отплатить пинком за пинок, который ей выдала Твайлайт. Та отшатнулась и упала на круп, схватившись за живот и зажмурившись, пытаясь побороть желание выблевать весь тот сидр, что она выпила.
Пегаска не унялась. Она нанесла последний удар, бросив единорожку на пол. Прежде чем та успела подняться, Спитфайр, слегка прихрамывая, направилась к двери.
– Запиши все, что мы сломали, на мой счет, – бросила она бармену, протискиваясь сквозь толпу в переулок. Несколько пегасов последовали за ней.
Твайлайт тряхнула головой, смахивая звезды из поля зрения, и встала на копыта как раз в тот момент, когда Спитфайр исчезла за дверью. Единорожка почувствовала, как кто-то приблизился к ней, и напряглась – боевые инстинкты все еще заставляли ее дергаться. Она расслабилась, поняв, что это всего лишь Глоустоун.
– Подруга, ты ее сделала, – прошептал гвардеец, прижимаясь сбоку, чтобы поддержать Твайлайт. – Что она сказала такого, что так сильно потрясло тебя? Ты выглядела, будто увидела привидение.
Единорожка отмахнулась от сказанного и слегка оттолкнула жеребца. По ее мордочке текло что-то теплое, как оказалось – кровь, от подлого финального удара Спитфайр. Она аккуратно вытерла нос и сплюнула на пол окрашенную красным слюну. Ее совсем не удивило, что на полу оказалось много кровавых разводов, которых она раньше не заметила.
– Я не могу ничего говорить об этом, – ответила Твайлайт, направляясь к двери.
Облако пара выплыло вслед за Твайлайт из личной ванной в покоях Кейденс. Единорожка стянула полотенце, в которое завернула гриву, и в последний раз обтерлась, избавляясь от остатков влаги после душа.
– Так намного лучше, – вздохнула она.
Наконец обсушившись, Твайлайт бросила мокрое полотенце на спинку маленького диванчика перед столиком для макияжа принцессы. Как и почти все остальное в покоях, диванчик был нежно-розового цвета, и его покрывали белые кружевные салфетки с оборочками, исключительно декоративного предназначения. Светло-голубое мерцание магии Кейденс подхватило полотенце и утащило его обратно в ванную, бросив в корзину для белья, откуда его заберут горничные в стирку.
– Готова поспорить, так и есть, – отметила принцесса не вставая с кровати.
Твайлайт тряхнула гривой и потрусила к кровати, чтобы забраться на нее. Однако ее остановило вытянутое копыто Кейденс.
– Не-а, – сказала аликорн, покачав головой. Увидев растерянное выражение единорожки, принцесса наклонилась вперед и обнюхала свою подругу. – Ладно, от тебя больше не разит как от целой пивоварни, так что, думаю, ты можешь лечь ко мне в постель.
– Вы так добры, – фыркнула Твайлайт, запрыгивая на кровать.
– Знаешь, – с усмешкой начала Кейденс, – когда я решила завести отношения с другой кобылкой, я подумала про себя: ”Ну, по крайней мере, так мне не придется беспокоиться о том, что мой партнер вернется домой посреди ночи, пропахший выпивкой и в крови после потасовки“. Как же я ошибалась.
– Это она начала, – буркнула единорожка. Она магией вытащила из прикроватной тумбочки, которой пользовалась с позволения Кейденс, большую книгу, устроила подушку под спину для поддержки и приступила к чтению.
– И именно поэтому, моя дорогая, ты сегодня спишь тут, со мной, а не внизу в казарме, – ответила принцесса, цокнув языком.
– Я не могла просто уйти после того, как она начала за меня хвататься, – проворчала Твайлайт, листая книгу, чтобы найти место, где остановилась. Она все еще чувствовала необходимость оправдываться, даже несмотря на то, что Кейденс и не стала устраивать ей выговор, которого она ожидала всю дорогу до дворца.
– Да-да, я знаю, твой рыцарский дух вспыхнул из-за оскорбления твоей чести, – поддразнила единорожку принцесса. – Только в будущем, пожалуйста, подожди, пока окончательно не оправишься после настолько тяжелых травм, прежде чем идти и ввязываться в драку с другими опытными вояками.
– Я пыталась тебе сказать, что мне уже гораздо лучше, но все равно приму твои слова к сведению, – вздохнула Твайлайт.
Она улыбнулась, почувствовав знакомую тяжесть Кейденс, перекатившейся ей на спину, как на подушку. Последовала быстрая череда ерзаний с обеих сторон, чтобы устроиться поудобнее, но к этому времени поза была давно знакома для них, так что улечься им удалось без особых проблем. Единорожка почувствовала внезапное прикосновение к своей растрепанной и влажной гриве, когда принцесса собрала ее в пучок своей магией и начала расчесывать гребнем.
– Ну ты хоть чувствуешь себя лучше после небольшой тренировки? – спросила Кейденс.
– Намного, – призналась Твайлайт, смущенно хихикая. – Я все еще не знаю, какого сена стряслось с этой пегаской, но мне было приятно просто… немного расслабиться.
Единорожка невидящим взглядом блуждала по открытым страницам своей книги. Она все еще не рассказала Кейденс о том, что услышала от Спитфайр в последние минуты боя. Даже несмотря на все ее заверения после встречи со Скай Чейзером в царстве снов, принцесса все еще чувствовала вину за смерть старого жеребца. Не было никаких причин посвящать Кейденс в эту конкретную часть ссоры, пока Твайлайт не получит больше информации о том, что именно знала – если вообще что-то знала – Спитфайр.
Знала ли она Скай Чейзера? Было ли это причиной враждебности, которую она проявила к Твайлайт? Пегаска, по крайней мере, что-то знала о смерти капитана воздушного корабля, ну, как минимум достаточно, чтобы обвинить в произошедшем единорожку.
Она вздрогнула, втягивая воздух сквозь сжатые зубы, когда гребень зацепил узел в гриве.
– Прости, – извинилась Кейденс, используя магию, чтобы аккуратно распутать узел. – Я просто беспокоюсь о тебе, ты же знаешь?
– Тебе не нужно беспокоиться, я большая, сильная кобыла, – заверила ее Твайлайт.
Она почувствовала, как ее снова дернули за гриву, не настолько уж и спутанную для такого сильного рывка.
– Не такая уж и большая, – заметила принцесса. Она отложила гребень в сторону и начала заплетать гриву Твайлайт в свободную косу. – Я знаю, что ты гвардеец, а я твоя принцесса, и твоя работа – бросаться грудью на любую опасность, что может грозить мне, но я также твоя возлюбленная, и моя работа – беспокоиться о своей милой маленькой глупой кобылке.
– Иногда ты ведешь себя больше как нянька, нежели подруга... – проворчала единорожка.
– Перестань вести себя как жеребенок, и я перестану обращаться с тобой как с жеребенком, – Кейденс наклонилась вперед и нежно чмокнула Твайлайт в макушку. – Кстати, что читаешь?
Твайлайт левитировала книгу с кровати, поворачивая ее, чтобы показать обложку.
– Книга о заклинаниях телепортации.
– Телепортация? Это, безусловно, будет полезно, если ты когда-нибудь решишь снова сломать себе две ноги за раз.
– Я не ломала, – возразила единорожка. – Я просто... немного их травмировала... И да, я сама подумала о том же. Это очень полезное заклинание для боя, если я смогу его применять. Раньше я никак не могла решиться попробовать, но после того, что мы пережили, думаю, я могу справиться практически с чем угодно, если сильно постараюсь.
Принцесса вытянула крыло вперед, нежно лаская щеку Твайлайт кончиками перьев.
– Я тоже так думаю, милая, – нежно сказала она.
Единорожка покраснела от мягкого прикосновения. К этому времени она уже давно привыкла к подобному, так как ее принцесса оказалась чрезвычайно падкой на касания, когда дело доходило до близкого общения. И все же дух от любящих ласк перехватывало ничуть не слабее, чем в первый раз, и Кейденс все еще могла заставить щеки Твайлайт раскраснеться мановением одного пера.
Принцесса закрепила косу лентой и несколькими булавками.
– Ну вот, все готово, – объявила она, кладя гребень на стол и доставая из комода маленькое зеркальце.
Твайлайт оторвала взгляд от книги, посмотрела на свое отражение и одобрительно хмыкнула. Кейденс очень любила заплетать ей волосы, и, честно говоря, единорожке тоже нравилось любоваться своими косами. Она никогда не была из тех кобылок, что проводили время с подружками или оставались на вечеринки с ночевкой, и было приятно лежать в постели с Кейденс и заниматься с любимой такими девчачьими вещами.
Принцесса убрала зеркало и взяла книгу с прикроватной тумбочки на своей стороне.
– Что ты читаешь? – спросила Твайлайт. Она вытянула шею, чтобы получше рассмотреть книгу.
– Дешевый любовный роман, – просто ответила Кейденс, поднимая потрепанную книжку в мягкой обложке.
На той был стилизованный рисунок кобылы в невероятно пышном платье, падающей в обморок на вершине скалы с грохочущими волнами и закатом на заднем плане. Падающая дама на картинке наверняка бы рухнула с обрыва, если бы не крепкая хватка мускулистого жеребца, держащего ее за талию, чья длинная грива развевалась на ветру. Жеребец был облачен в свободную, смутно напоминающую пиратскую рубашку, разорванную просто в клочья и держащуюся лишь на честном слове.
– И как он? Хороший? – спросила Твайлайт, приподняв бровь.
– Хороший? И близко нет. Но довольно-таки сексуальный.
Принцесса помахала книгой и сверкнула озорной улыбкой.
– Хочешь почитать ее со мной? – проворковала она.
Твайлайт улыбнулась и убрала свою книгу. Она похлопала по месту на кровати рядом с собой и положила подушку так, чтобы Кейденс могла лечь.
– Звучит как идеальный способ закончить день.