'12
Пролог: Литтл-Мейрчестер, 24-е апреля.
...
29 января. Дивизия всё ещё находится в мешке. Попытка пробиться на соединение с частями 132-й МД в районе деревни Гринривер и Высоты 128 провалилась ценой тяжёлых потерь в технике и живой силе. Генерал-майор Асфит принял решение отвести потрёпанные при попытке прорыва части в тыл — к аэродрому близ деревни Литтлехилл. Потери тяжелейшие, дух личного состава очень низок. Авиация сможет эвакуировать лишь часть раненых, самолётов просто недостаточно. На следующий день на этом направлении решено ожидать активные действия неприятеля.
30 января. 0:15. Позиции на выстое 128 оказывается под мощным артиллерийским обстрелом. Через десять минут снаряды начинают рваться и в Гринривере. Из стоящих в Литтлхилле частей боеспособными оказываются только две пехотные роты из 15-го батальона. Их решено выдвинуть на подмогу стоящим на данном участкам частям 17-го ПБ.
3:49 Из Гринривера сообщается о рокоте танковых моторов по ту сторону фронта. В деревне Гринривер и на высоте 128 в общей сложности сосредоточено 12 пушек калибром 37 мм и 3 пушки калибром 50 мм. Данный участок фронта был одним из наиболее подготовленных к танковой атаке, и тем не менее принимается решение сосредоточить на резервных позициях на отметке 900 остатки 13-й зенитной батареи в числе двух зенитных орудий калибром 88 мм. Так же, имея ввиду усталость и низкий моральных дух защитников на данном участке фронта, выдвигается предложение направить в качестве поддержки механизированный егерский батальон, на тот момент стоявший в районе Высоты 19.
5:00 Из Гринрифера сообщается об атаке неприятеля. Гарнизон опорника находится под массированным миномётным обстрелом, потери среди личного и орудийного состава описываются как "опустошительные". Численность неприятеля оценена как "дюжина танков при поддержке неопределённого количества автоматчиков и стрелков". Через четверть часа выясняется, что деревня атакована силами Красной армии. Решения о подведении резервов решено привести в действие незамедлительно.
5:30 По Высоте 128 наносят удар северянские реактивные миномёты. Под удар попадают и части соседнего батальона, удерживающие отметку 109 к югу от В-128. Силы неприятеля — неопределённое число стрелков и автоматчиков при активной поддержке миномётов и полевой артиллерии. Обороняющиеся на отметке 109 посылают несколько отчаянных призывов о помощи.
5:59 Последний сеанс связи с О-109. После часа молчания позиция считается полностью потерянной. Штаб 14-го пехотного батальона подтверждает, что прибывшие с О-109 уцелевшие докладывают о прорыве вражеской пехоты и его продвижении далее в тыл 14-му и 17-му 14-й ПБ не может выделить резервов для контратаки — 60% подразделения уничтожено в ходе отражения неприятельских атак неделей ранее. В ходе краткого совещания принимается решение создать сводную группу, поддержать её лёгкой бронетехникой и выслать на ликвидацию возникшего кризиса.
7:18 Из Гринривера приходит доклад о потере большей части орудий и окраин деревни. Потери неприятеля оцениваются как "незначительные". Танки северян втянуты в уличные бои. Значительная их часть оказалась ранее не присутствовавшими в этом районе огнемётными модификациями северянского Т-34.
8:00 Приходит доклад о том, что части 17-го ПБ отступают из Гринривера. Примерно в это же время Высота 128 атакована с флангов и тыла вражеской пехотой. Вместе с частями 17-го ПБ на высоте оборону держит усиленный егерский взвод. Ввиду низких боевых качеств пехоты на егерей возложены все надежды командования.
10:00 В-128 остаётся полностью окружённой неприятелем. Бой там продолжается, оборона держится. Как и предполагалось, овладев Гринривером танки неприятеля предприняли попытку наступать вдоль Дороги Гринривер-Литтлхилл и вступили в бой с заслоном на отметке 900.
11:10 Бой на О-900 продолжается, В-128 держится. Перебрасываемые в район вражеского прорыва резервы наконец сосредоточены близ отметок 731 и 122. Удалось собрать многочисленную ударную группу из пехоты и егерей, поддержанную бронемашинами и артиллерией.
11:30 Силы неприятеля на О-900 контратакованы. В это время другая часть ударной группы идёт в обход дороги Грин.-Литт. с целью прорваться к В-128. Неприятель, чьи пехотные силы оказались невелики, а танки понесли тяжёлые потери от зениток, вскоре начал отступать.
15:00 Неприятель отброшен на исходные позиции. Тем не менее, оборонительные позиции в Гринхилле и на Отметке-109 разрушены, а тяжёлые потери не позволяют далее удерживать их. Без сильной фланговой поддержки оборона на Высоте-128 признана далее нецелесообразной.
30 января. Неприятель заметил отвод егерского батальона и атаковал В-19. Высота потеряна менее чем за четыре часа боя. Командование принимает решение задействовать части дивизии для ликвидации прорыва. Егерский батальон при поддержке нескольких пехотных рот контратакует противника на В-19 и отбивает её к вечеру того же дня. Потери среди егерей оцениваются как серьёзные.
1-е февраля. Артиллерия противника прощупывает новые рубежи пехотных батальонов. Потери пока невелики из-за низкой точности огня. Командование предполагает, что в этом районе противник хочет нанести главный удар. Разведка, проводимая егерями позволяет выявить районы сосредоточения вражеских штурмовых групп и нанести по ним упреждающие артиллерийские удары.
Данные записи были сделаны в ЖБД дивизии, совместно с которой действовала егерская часть в которой служил Рейнис.
"... Если наши задницы когда-нибудь и вытащат отсюда — то только благодаря этим парням. У нас кончается провизия и патроны, парни из моей роты жутко деморализованы и воюем мы просто ужасно. Когда я отправлялся на фронт — то ожидал чего угодно, но не того что нам придётся мёрзнуть в окопах под постоянными обстрелами. Мы в полном окружении. Единственное, что нас спасает — это аэродром и эти чёртовы егеря. Они не боятся танков и артиллерии — они вообще ничего не боятся! Если бы не они, то эти проклятые пони уже давно нами отобедали. Говорят, что где-то ребята бросают позиции и отказываются воевать. Надеюсь, мы до этого не дойдём. Это верная смерть. Ещё более верная чем вражеская пуля или осколок. Нельзя падать духом, иначе мы точно этого всего не переживём..."
Из дневника чейнджлингского солдата.
1
Стояла оттепель, по улицам городка разливалось белое молоко тумана. Подобно болотным огням или призракам в белой пелене сверкают фары. Раннее утро. До построения осталось чуть больше десяти минут. Рейнис молча лежал на кровати, сомкнув глаза и пытаясь заснуть ещё хоть на пару минут, но это у него всё никак не получалось. В казарме сыро, противно, многие товарищи Рейниса ёжились и скалились во сне, проклиная этот всепроникающий холод.
"Проснуться до отбоя, это надо же." — Подумал про себя егерь, придвигаясь к окну и рассматривая заволакиваемые туманом улицы, по которым с опаской проезжала небольшая колонна грузовиков. Достаточно чтобы вместить в себя тридцать-сорок бойцов и их снаряжение впридачу. Вот колонна свернула на перекрёстке и исчезла за домами. Теперь на улице не оставалось ничего особенного — лишь выщербленная брусчатка, заколоченные окна соседнего дома и густое туманное молоко.
На улицах городка Литтл-Мейрчестер ещё лежал грязно-серый ноздреватый снег. Зима отступала, приходила ветреная, промозглая и мерзопакостная весна. Чейнджлинги привыкли к такому и быстро организовали свой быт, воспользовавшись всем, что предлагало им поселение, забрав всё что жители могли им предоставить не беспокоясь о положении последнем. Как и во многих местах, занятых Королевской армией, пони уже давно были вынуждены жить впроголодь — кто-то ещё мог выменивать еду и дрова на антиквариат и золото, но у остальной части обывателей не было этой возможности и приходилось искать другие, менее лёгкие способы прокормиться. На улицах, в подворотнях, в замёрзших квартирах шла своя собственная жизнь, к которой егеря не имели совершенно никакого отношения. Их жизнь не пересекалась с жизнью местных, эквестрийцы были для них в лучшем случае обслугой, в худшем — просто пустым местом или надоедливой помехой, от которой хотелось как можно скорее избавиться. Глядя в окно на почерневшую черепицу соседней крыши, Рейнис в очередной раз поймал себя на мысли, что не отличает это местечко от всех остальных, в которых они уже успели побывать. Эквестрийский пейзаж вокруг уже набивал оскомину, вызывал тоску. И ещё большую тоску вызывала мысль о том, что они, судя по всему, застряли в этой стране очень надолго.
Подъём. Рота буднично приводит себя в порядок. Умывание над раковиной, чистое свежее бельё, новая выглаженная форма, вычищенное до блеска оружие — как-то странно всё это, непривычно. В их бытии менялось многое — служба стала размеренной, спокойной, многие стрелки чувствовали скуку, другие же наслаждались всем этим, отдыхая от тягот, что им пришлось вынести. Построение, развод, стрельбы, регулярные увольнительные — и так уже где-то две или три недели. В такой обстановке солдаты становились более разговорчивыми, Рейнис тоже стал чаще давать своим мыслям, да и самих мыслей стало больше. Тоска по дому — странная и неприятная вещь. Товарищи Рейниса последние дни были просто завалены письмами из дома. Выбравшись из лесов и окопов, получив короткую передышку от войны, егеря поспешили уведомить свои семьи о том, что они живы. Рейнис тоже написал домой — и получил в ответ нечто, что он с трудом мог назвать письмом. В тексте угадывался почерк отца, но часть слов вымараны, вычеркнуты, значение письма явно изменено какой-то очередной канцелярской крысой, о которых уже были наслышаны многие фронтовики. Это случилось вчера вечером, и Рейнису было очень неприятно вспоминать этот случай сегодня утром, можно было бы поделиться этим с кем-нибудь из сослуживцев, но он не стал — решил оставить своё при себе.
Над головами чейнджлингов серое свинцовое небо, но это совсем не удручает их. Утренний приём пищи прошёл хорошо, дела в части тоже шли неплохо, всё текло своим чередом, почти как в мирное время. Рейнис, Хильф и остальные в основном занимались патрулированием города — занятие довольно рутинное, предназначенное для того чтобы занять военных хоть какой-то работой.
— Вчера прибыла ещё одна рота. — Хильф и Рейнис шли позади остальных, замыкая группу численностью в половину отделения. На улице было пустынно, ветер раздувал остатки утреннего тумана. Постовые, часовые, патрульные — все казались какими-то не очень живыми, будто бы скованными холодом и ветром. Мирных жителей не было видно вообще. По крайней мере там, где проходил отряд стрелков в зеленоватых куртках.
— Стягивают сюда всех, как я понял. — Поддакнул ему один из бойцов. Видели ребят из 8-го полка, осталось только 9-го дождаться.
— И будет полная колода, ага. — В разговор вмешался командовавший отрядом ефрейтор. Их было здесь четверо. Всего в отделении осталось восемь бойцов. Взвод сильно потрепало в ходе боёв под Литтлхиллом, пополнения же были маленькими и приходили понемногу.
— Раньше нас так не собирали. — заметил Рейнис, решив как-то поучаствовать в беседе. — Всегда воевали мелкими группами, не больше роты — а теперь целый батальон, да ещё и другие приходят.
— Что-то взбрело в голову этим везалипольцам, чёрт их там разберёт. — посетовал ефрейтор явно не довольный этим положением. — Послушаешь раненых и отпускников на станции — ничего хорошего не расскажут, один мрак. Видимо, готовят нас для какого-то особо серьёзного положения. Расслабляться не следует...
— Да, будем воевать все скопом видимо. Как тогда. Под Литтлхиллом. — Хильфу явно не хотелось произносить это название, а остальным не то чтобы сильно хотелось его услышать. Даже парень из пополнения, прибывший на прошлой неделе уже был прекрасно осведомлён о Литтлхилле и поэтому полностью разделил чувства товарищей.
— Хм. Там было не так уж и плохо. Мне кажется, что за эту чёртову войну мы ещё никогда не были по-настоящему в беде. Эй, Рейнис!
— Чего?
— Помнишь ту ночь когда нас послали отбивать высоту? Тогда ещё на нашем БТР-е смазка замёрзла и пришлось пройтись пешочком.
— Это незабываемо.
— Правда? А мне казалось, что тебе, товарищ, всё не почём. Ходишь как туча или как стенка кирпичная. Чего хмуришься? Что-то случилось?
— Нет, всё как положено. Но да, обидно немного из-за одной штуки.
— Что за штука, позволь спросить?
— Разрешите не сейчас.
— Понял, значит потом пообщаемся.
Перекрёсток. На перекрёстке в неудобном вертикальном положении стоит чейнджлинг-регулировщик. Егеря пять минут глядели на проезжающую мимо колонну грузовиков, долго заворачивавших на какую-то другую улицу. Городок маленький. Запомнить его несложно, а боец-регулировщик уже стал для Рейниса и Хильфа кем-то вроде знакомого-приятеля. Так уж вышло, что во время увольнительных перевёртыши постоянно оказывались в одном и том же месте в одно и то же время.
— М-да, шли часа два-полтора. А потом по нам из пушек лупить начали. — Рейнис быстро вспомнил детали того боя, о котором напомнил ему ефрейтор.
— Если бы не наша броня — то нас бы по тому полю размазали в фарш.
— Верно.
— Всё равно много наших тогда полегло, но могло бы и больше.
— Одного из пулемётного взвода кстати видели недавно в каком-то госпитале. Вывезли самолётом, умудрились. Теперь отлёживается голубчик.
— Помнится ещё один случай. Тоже с этой высотой.
— Это который? Когда на нас танки ехали?
— Да, вроде оно. Их было два или три. Как-то так. Тогда ещё гауптман из 2-й роты погиб и наш Акрис чуть без ног не остался. Рейнис тогда ещё пулемётчика из 2-й оттаскивал, когда его осколком ранило. Не помню как его там звали, то ли Нерикс то ли Реникс...
— Он кстати тоже эвакуировался. Живее всех живых.
— Ну, не зря тащил эту тушу. — Хмыкнул Рейнис, впервые за день широко улыбаясь. Паршивость ситуации, о которой шла речь, казалось не такой уж всеобъемлющей, раз многие раненые товарищи оказывались живыми и относительно здоровыми. Рейнис действительно вспомнил как тащил того бойца на себе. День тогда выдался солнечным, погожим и очень красивым. Такая погода продержалась три с половиной дня и все эти дни противник то там то тут пробовал на прочность линию фронта, играясь с окружёнными чейнджлингами как кот с полудохлой мышью. Там, в котле, на участке 132-й Моторизированной дивизии егеря сражались группой численностью в относительно полнокровный батальон. Сражались как обычная пехота. Потери за считанные дни боёв превысили те, что были понесены за Оленийскую кампанию и лето 11-го года вместе взятые. Было много раненых, больных — закалка и пресловутые "гены" не спасали от банальной нехватки антибиотиков и прочих лекарств. Ликтидцы мёрзли в окопах днями и ночами, регулярно вступая в бой с превосходящими силами врага, мотивируя деморализованную пехоту драться дальше, драться за выживание. Перенёсший тяжёлую простуду и едва не погибший в госпитале Кенрис до сих пор не мог отделаться от сильного кашля. Погибло много других хороших парней. Может быть, если бы не их активное сопротивление — то противнику хватило бы решимости уничтожить окружённых чейнджлингов. Но этого не произошло, северяно-эквестрийское кольцо удалось прорвать и части вышли к своим. На уцелевших посыпался дождь из наград. Рейнис и его товарищи с гордостью носили недавно введённую медаль "За бои на кантерлотском направлении", в армии награду быстро прозвали "Мороженым мясом".
Там было мало патрон, снарядов, боеприпасов, топлива, медикаментов — приходилось изворачиваться, воевать не только с врагом, но и с этими проблемами. Холод, голод, вечная экономия, дни и ночи в промёрзших окопах — так проходила большая часть времени, а бои занимали едва ли треть от него. Рейнис не раз ползал на нейтральную территорию за полезными вещами, которые могли пустить в ход окруженцы. Иногда он и его товарищи подползали к самым позициям противника, снимали часовых и захватывали "языков". Тепло блиндажа, отдых у тёплой печки — дорогое и редкое удовольствие, врезавшееся в память не хуже самой крепкой переделки. Егеря учили солдат правильно разводить костры чтобы экономить топливо которым можно было бы заправить машины, они учили их экономить патроны, экономить силы, перемещаться так, чтобы противник не видел их. Многие из пехотинцев были призывниками, не успевшими освоиться на фронте и сходу попавшими в такое положение, из которого едва ли могли бы выйти даже более опытные и умелые. Новобранцы получали обморожения, не умели прятаться, плохо стреляли, часто паниковали и гибли целыми взводами. Им явно не повезло оказаться там, где они оказались.
Проходя у бывшего фабричного общежития, принадлежавшего ранее какому-то мелкому предприятию, закрывшемуся вскоре после начала оккупации, стояла колонна грузовиков и творилась толкучка. Увидев это, патрульные подумали, что прибыл ещё кто-то.
— Как поступим? — Спросил кто-то из егерей у командира отряда, который тоже с интересом наблюдал за происходящим.
— Спрошу у какого-нибудь бойца что у них за батальон. Я конечно догадываюсь, но надо знать точно. Передадим остальным, а потом потолкуем с ними на увольнительной. Откуда прибыли, что видели, всё это. Задача ясна?
— Так точно!
Тем временем солдаты впереди них уже выгрузились из машин и начали заходить внутрь. Снаружи осталась лишь небольшая группа, которой было поручено занять посты у входов и выходов из крупного здания. Всё проводилось в чётко обозначенном порядке. Литтл-Мейрчестер, судя по всему, изначально и был выбран как центр сбора егерской дивизии благодаря большому количеству построек, которые можно было бы использовать как казармы. Рейнис, Хильф и остальные остались стоять в стороне, а их старший пошёл пообщаться с одним из часовых. Он сблизился с ним и сходу предложил сигарету. Егерь отказался, а потом улыбнулся во все зубы. Видимо, бойцы оказались старыми знакомыми и только что узнали друг друга. Их разговор длился три минуты. Потом военные вспомнили, что у них обоих есть свои задачи и его пришлось прервать.
— Продолжаем патруль, ребята. Я всё выяснил.
— И? Как?
— Мой хороший товарищ, мы с соседних деревень родом. Много вместе в лес ходили, задолго до войны. Их батальон прибыл с севера, из района Хеджвардса. Говорит, там было серьёзное дело!
— Интересно. — Рейнис кивнул.
— Понятно почему они прибыли позже других.
Патруль продолжился, время спокойно потекло своим чередом. Убогие улицы, мелкие серенькие фигурки, замотанные в шубы и шарфы жмутся к стенам, прячутся в подворотнях, их окон вечно смотрят чьи-то настороженные глаза. Егеря привыкли замечать мелкие детали, и прятавшиеся от них местные жители не могли укрыться от их взора.
— Помнишь тот случай, когда часовой у комендатуры пристрелил пони, собиравшую щепки у разрушенного дома?
— Известная история. Как по мне — дурацкая. Герр ефрейтор — об этом что-то есть в уставе?
— Не помню, Хильф. Я не такой уж знаток этих везалипольских крючков. Не стоял в карауле с тех пор как получил два клина на рукав — для этого у меня есть вы, ребята.
Рейнис усмехнулся. Хорошее настроение ефрейтора действовало и на его собственное.
— Хреново им здесь, это верно.
— Не наше дело. Вот скажи, Хильф, вот ты об этом рассуждаешь — а тебе есть дело до них? Какой тебе толк?
— Да в принципе никакого... Мне и до жителей других ульев как-то дело не было, а до иностранцев...
— А до иностранцев и подавно, а? — Один из бойцов хохотнул.
— Ну да. Стреляют в меня — я стреляю в них. Не стреляют — ну и ладно.
— Верно. Хороший солдат! Будем стрелять куда положено — приедем домой чуть раньше и быстрее.
Прошло два дня, часть роты Кенриса отпустили в увольнительный. Рейнис, Хильф, ефрейтор и ещё пара егерей зашли в давно примеченную ими эквестрийскую рюмочную, где главным образом наливали крепкие напитки вроде настоек на яблоках и травах или северянской водки. Заведение процветало — хозяин бара ещё в августе пошёл на поклон к местному коменданту и попросил снабжать его всем необходимым в обмен на большие скидки для чейнджлингских военных. Таким образом в итоге поступили все остальные питейные и рестораны в городе — подступала зима, топиться было нечем, а от оккупантов никогда не было отбоя и даже с большими скидками такой бизнес всё ещё приносил достаточные средства. В заведении егеря встретили их знакомого регулировщика, а так же своих коллег из недавно прибившего батальона. Стрелки, приехавшие из-под города Хеджвартс рассказали много интересного. В том районе недавно было отражено наступление северян, кончившееся для них тотальным разгромом. Фронтовые газеты уже давно трубили, что "Вся коммунистическая армия на севере была уничтожена в котле под Хеджвартсом", но мало кто из ликтидцев действительно в это верил, пока их товарищи и земляки не поведали им свою историю. Действительно, РККА пытались рвануть в сторону города по шоссе, попытались реализовать своё преимущество в танках против относительно слабых частей группы армий "Север". Туда перебросили подкрепления, армию отбросили в леса и болота, заперли в мешке, из которого немногим удалось вырваться. Сотни танков, тысячи грузовиков, вереницы пленных, множество погибших под обстрелами, бомбёжками, от холода — оторопь брала от этого зрелища, даже опытные егеря не всегда могли его перенести. Часто враг сражался с отчаянием обречённых, на их засады по несколько раз на дню выходили группы, пытавшиеся прорваться "на волю". Их уничтожали, на их место упорно шли новые, пытаясь воспользоваться узким "бутылочным горлышком", под прикрытием ночи и тумана прокрасться к своим. Это преподносилась как великая победа, но почему-то она не вызывала такой радости как прошлые. Этот успех, казалось, вовсе не приближал конца войны, а этого уже хотелось многим, если не всем. Так или иначе, сбор егерских частей под Мейрчестером вызывал у самих егерей много вопросов. Видимо, чейнджлингам вскоре предстояло принять серьёзный бой.
2
— Итак, после нескольких месяцев тяжёлых боёв нашей армии наконец удалось перехватить инициативу. — спокойный голос Триммеля разносился по помещению для собраний. От большого количества собравшихся здесь генералов и жаркой топки находиться здесь было довольно сложно. — Войска северян под Хеджвартсом полностью разгромлены. Согласно данным разведки — Северянская республика лишилась от четверти до трети своих ударных танковых соединений в этом сражении. Опасность охвата соединений Ларинкса с севера была ликвидирована совместными усилиями 11-й и 2-й армий. Неприятельская активность на северном и центральном фронте сходит на нет. Неудачные попытки эквестрийцев и северян окружить наши силы и нанести нам стратегическое поражение привели к тому, что их армии истощены во всех отношениях, потеряли значительную часть живой силы и материальной части и теперь не могут угрожать целостности фронта и флангам наших корпусов и армий. Согласно данным, полученным от УОБВ — неприятель намерен продолжить наступательные действия летом этого года. Селестия и её союзники возлагают на летнюю кампанию 1012-го года большие надежды и готовятся к ней очень тщательно. Располагая данной информацией, Штаб Сухопутных Сил в данный момент разрабатывает контр-план, сводящий на нет все потуги неприятеля переломить ход войны в свою пользу. Вступительную часть собрания я высказал. Вы, господа, не раз это слышали, а многие из присутствующих наверняка и напрямую участвовали в обозначенных событиях. В любом случае, мне бы хотелось обозначить вопрос, о чём сегодня пойдёт речь. Скоро мы снова начнём наступать, господа, это я вам обещаю.
Ларинкс стоял близ Триммеля, обводя собравшихся холодным и собранным взглядом. Фельдмаршал чувствовал себя неважно: последние события итак плохо сказались на его здоровье, а обстановка в помещении буквально удушала его. Тем не менее, офицер держался, и держался достойно. Тогда, в январе, его чуть было не отправили под суд, но этого не случилось. Милость Королевы, решение генерал-фельдмаршала — у Ларинкса никогда не было нюха на подобное. Слушая Триммеля сейчас он хотел бы ввернуть пару едких замечаний, но просто-напросто не видел в этом никакого смысла. Их главком умел вселять хороший настрой, чем и сейчас и занимался.
Так или иначе, слово было передано фельдмаршалу Тисбе. Фельдмаршал не производил какого-то харизматического впечатления — он всегда отличался излишне нудной манерой выражаться, за что его за глаза недолюбливали.
— Благодарю вас, герр Генерал-фельдмаршал. — уважительно глядя в строноу главкома произнёс перевёртыш. — Итак, как вам известно, на фронте Группы армий "Юг", что находится под моей командой, возникла очень выгодная обстановка. Действуя против сил 4-й армии, неприятель увяз в боях на рубеже, прозванным нашими войсками "Мидривер-фронт". Как вы могли догадаться, на данный момент наша линия проходит по одноимённой, кхм, реке. Противник часто и в большом числе пытается прорвать нашу оборону, но не имеет успеха, истощая и перемалывая собственные силы. Системы фортификации, возведённые силами инженерных частей 4-й армии отлично справляются со своей задачей. Лишь за прошедшую неделю до моего сведения был доведён факт награждения более тысячи военнослужащих...
— Герр Тисбе, не могли бы вы... — Сопровождавший фельдмаршала офицер слегка тронул его рукав. Командующий смерил подчинённого взглядом, явно недовольный тем, что его лишили возможности довести мысль до логического завершения. Однако, делать действительно было нечего.
— Ах да, план. План, разрабатываемый Штабом Сухопутных сил, заключается в начале генерального наступления, целью которого обозначен захват над юго-западными регионами Эквестрии, разрушение вражеской логистики и захват территорий, богатых необходимыми для победы в войне ресурсами. Данную наступательную операцию планируется провести силами группы армий "Юг", коими командую я. Для этого подчинённые мне войска должны быть усилены частями групп армий "Центр" и "Север". Штаб намерен нацелить своё внимание именно на южное направление, южное направление имеет важнейшее значение для победы в этой войне...
Доклад продолжился, Тисбе долго и скучно пережёвывал собравшимся сформулированные идеи, демонстрировал всё на карте, то и дело съезжая с темы в сторону успехов своих подчинённых. Перед Триммелем многие пытались показать себя с лучшей стороны, щегольнуть какими-то заслугами и достоинствами. Фельдмаршал не был исключением, пусть и никогда не отличался хвастовством. Выслушав план и привычно отсалютовав, большая часть генералов удалилась восвояси, удовлетворённая общими фразами и обещаниями скорой победы. План ещё был в разработке, но о его существовании уже нужно было сообщить, чтобы подбодрить своих и напрячь врагов. Когда большая часть чейнджлингов вышла, фельдмаршалы завели куда более конструктивный разговор.
— Получается, моим силам и силам фельдмаршала Фарникса следует перейти к обороне? — Ларинкс обратился к Тисбе, при этом поглядывая на Триммеля.
— Насколько мне известно, ваши армии окапываются с середины апреля, так что для вас это явно не новость. — мягко отстранив докладчика заметил Триммель. — Кстати, в феврале вы отлично выдержали неприятельский удар, герр Ларинкс! Я, признаться, уже придумывал что сказать Её Величеству насчёт сдачи Мейрчестера, но вы не просто удержались, но и вынудили врага сражаться в оружении, потом деблокировать свои войска... Отчёт об этом деле отлично поднял мне настроение, как сейчас помню.
— Готовьтесь, Ларинкс. — несколько резко проговорил присутствовавший здесь фельдмаршал Фарникс. — Тисбе будет молотом, а вы — наковальней.
— Завидуете? — Ларинкс сдержанно улыбнулся.
— Отчасти. — Кивнул Фарникс.
— Вы оттягиваете на себя опасного врага. Даже если летнее побоище пройдёт мимо вас — вы всё равно сыграете в нём свою роль. — Заметил Тисбе, обращаясь к Фарниксу. Тому не то чтобы понравился этот аргумент, но возразить было нечего.
— Ничего, говорят Кристал-Сити — неплохой город. Жаль что они уже навряд-ли сдадут его без боя.
— Проще будет окружить его, чем штурмовать.
— В любом случае — это дело будущего. Без зерна и топлива из Эпплузы боевой дух наших врагов будет сильно подорван. — Речь Триммеля зазвучала несколько иначе, настраивая коллег на более серьёзный лад. — Удар на южном направлении должен стать решающим. Мы итак ведём эту войну слишком долго — пора её заканчивать. Иного выхода выйти из данного конфликта так, как изначально предполагала наша возлюбленная Королева я на данный момент не вижу...