Зомби на твоей ферме

Глава 1: Засевай

– Вот, – объявил я, утрамбовав землю подле саженца, – можешь поливать.

Кругом стояла кромешная ночная тьма. И только покоившаяся неподалёку на земле масляная лампа хоть как-то рассеивала её в радиусе ближайших десяти метров. В её свете я отчётливо видел мою напарницу, ждавшую, пока я закончу свою часть работы, в нервном молчании. Рыженькая земная пони, облачённая в старое синее пальтишко, взяла в зубы ручку лейки и подошла ещё ближе ко мне, чтобы полить саженец. Мои глаза уткнулись в салатовый платок, повязанный у неё на шее, как галстук, пока не поднялись на её ковбойскую шляпу, покрывавшую блондинистую гриву. Причудливо было видеть этих необыкновенных созданий носящими вполне человеческую одежду.

Поняша аккуратно склонила лейку над саженцем, и оттуда наземь пролилась блистающая золотистым светом жидкость, по виду походившая будто бы на расплавленное солнце. Благодаря именно этому веществу мы всё ещё были живы. Как только полив завершился, моя напарница предусмотрительно отступила на несколько шагов назад и только после этого поставила свой инструмент на землю. Тоже зная, что сейчас произойдёт, я выпрямился во весь рост и последовал её примеру. В конце концов, флоре нужно было пространство, чтобы расцвести в полной мере.

Золотистая жидкость полностью ушла под землю, как вдруг на наших глазах из её недр словно прорвался яркий свет, саженец охватила вспышка магии, и тот за считанные секунды вымахал в огромный кукурузный початок ростом с мою напарницу. Из его островерхой макушки мигом вытянулся стебель, на конце расширявшийся в эдакую ложечку, который без каких-либо проблем извлёк из себя крупное зерно. Он приготовился метать его в любого врага, подобно катапульте. Но пока что целей не было, и растение это знало, поскольку, как и все ему подобные, политые этой волшебной водой, имело глаза.

Я уже был привычен к этому, но до сих пор не переставал удивляться. Эти растения больше походили на фауну, чем на флору – могли совершать кое-какие движения, обладали зрением и даже, судя по всему, разумом. Разве что только не могли ходить и говорить, поскольку не имели для этого необходимые органы. Как агроном, оказавшийся в Эквестрии по программе обмена, я был просто поражён. Точно так же выглядели ещё три кукурузы, высаженные нами левее буквально только что с южной стороны амбара. Больше по этому направлению мы просто не могли разместить.

– Как думаешь, этого хватит? – осведомилась вдруг пони в шляпе, не сводя сосредоточенного взгляда с мгновенно выросшей кукурузы.

– Надеюсь, Эпплджек, – почти бесстрастно ответил я. Разведя руками, я дополнил сказанное весьма удручающим аргументом: – По крайней мере, это всё, что мы можем здесь посадить. Иначе у нас просто ничего не останется на последующие дни.

– Агась, их нападения-то уж точно просто так не закончатся, а у нас и без того саженцев не ахти много, – напряжённо пробормотала Эпплджек, после чего устало выдохнула: – И какого только сена они прут на нашу ферму, как парасприты на урожай? Яблочным джемом им тут намазано, что ли?

Выслушав её чисто деревенские афоризмы, я беззвучно усмехнулся. Меня всегда забавляло то, что эта пони произносит слова с чудным южноамериканским говором, да ещё и складывает их в самые разные выражения, чему она явно научилась от своей бабушки. Вообще, удивительно, что обитатели этого необычного мира говорят языком, в точности повторяющим наш английский. Но, учитывая, что это мир параллельный, здесь и вправду могло быть что угодно. Впрочем, сейчас было совершенно не до раздумий о местных реалиях…

– Ты знаешь ответ, – лаконично отозвался я. Посмотрев на неё и встретившись с ней взглядом, я мрачно добавил: – Им нужны наши с тобой мозги.

– Знаю, сахарок, – невесело кивнула она, после чего потупила взор, уперев его под ноги. – Просто у меня до сих пор никак это не укладывается в голове. Понивилль опустел, мы одни на нашей ферме, а чуть ли не каждую ночь на нас нападают целые табуны этих зомби, чтоб их язвительный плющ побрал! Это ж околесица какая-то!

– Реальность часто бывает безумнее, чем можно себе представить, – так же словно бы без эмоций проговорил я. Определённо, после того, как наши учёные на Земле открыли портал в иную реальность, оказавшуюся миром магии и разумных маленьких пони, я был твёрдо уверен, что меня в жизни больше ничто не удивит. Тем не менее, я не мог отрицать, что постигшая нас катастрофа внутренне сводит меня с ума не меньше, чем мою подругу.

К этому никто не был готов. И до сих пор никому не было известно даже то, из-за чего это случилось. Только в какой-то момент через портал, связавший этот мир с моей родной Землёй, что располагался в самом сердце Вечнодикого леса, развернули полномасштабное нашествие целые орды нежити. Можно было подумать, что по какой-то причине на моей планете произошёл зомби-апокалипсис, прежде так полюбившийся нашими горе-фантастами. И проказа нашего мира тут же перекинулась и на этот, ставший для меня новым домом.

То ли какой-нибудь единорог, оказавшийся там, как и я здесь, по обмену, неправильно применил некое тёмное заклинание, то ли кому-то из наших учёных умов хватило таланта создать какой-нибудь вирус, принявшийся массово заражать людей по всему свету и превращать их в ходячих мертвецов, то ли ещё нечто безумное стряслось в моём прежнем доме. Я до сих пор теряюсь в догадках относительно того, что стало причиной этому кошмару, но точно знал только одно – они не оставят нас в покое и будут наступать на Яблочную Аллею, пока не сметут её.

Именно это и произошло в Понивилле два с лишним месяца назад. Внезапно явившись числом невиданным, полчища нежити обрушились на межпространственный пограничный пост, находившийся прямо возле портала в стенах недавно отреставрированного замка, где когда-то давно, как мне рассказывали, обретались здешние правящие особы. Они в один момент истребили почти всех пони и людей, обеспечивавших связь между мирами, а те немногие, что смогли бежать в городок, едва успели передать страшную весть, как уже на глазах всех его жителей появилось подтверждение их, казалось, безумному лепету.

Это было в одну из позднеиюльских ночей. Воинство нежити грянуло подобно грому среди ясного неба, они атаковали местных жителей и их хозяйства. Они пожирали посевы, нападали на пони и тех весьма немногих людей, что проживали здесь с ними бок о бок, убивая их и выедая из черепов мозги. Как будто мертвецов обуревал голод, что само по себе казалось абсурдным. Многие пали жертвой этого ужаса, и спасло всех лишь внезапное наступление утра. Зомби поспешно отступили, а те, кто не успели, иссохли. Свет местного солнца оказался для них смертельным.

Однако угроза не исчерпалась. В тени деревьев Вечнодикого леса они просто кишели, и это не считая того, что на Земле, скорее всего, у них оставался огромный резерв, всегда готовый пополнить их несметную орду. Мир быстро охватывался экспансией смерти, и пони были вынуждены принимать экстренные меры – те самые, в результате которых последним пунктом обороны от нежити в этих краях осталась Яблочная Аллея, а её единственными защитниками, несмотря ни на что, продолжали быть я, моя напарница и наш сад волшебных растений, ставших для нас единственной надеждой на жизнь…

– Это уж точно, – согласилась наконец рыжая пони, наверняка перебирая в голове все свои прошлые опасные приключения, которые, как она мне рассказывала, ей ранее довелось пережить вместе со своими лучшими подругами. Но по её изумрудным глазам было видно, что ничего более сумасшедшего, чем самая настоящая война с зомби, на её долю никогда не выпадало. Ещё раз окинув взглядом окружающую кукурузу, она тихонько произнесла: – Хорошо ещё Твай придумала использовать свою магию на подсолнухах. Если бы не их солнечная вода… без всех этих растений наша песенка уже давно как была бы спета.

– И они у нас заканчиваются, – с мрачной иронией заметил я. Из уст Эпплджек вырвался очередной томный выдох.

– Думаю, нам всё ж таки придётся потратить немного солнечной воды на домашнюю рассаду. Иначе у нас и впрямь того и гляди закончатся семена. Какой прок беречь воду, если ею нечего будет поливать, а?

– Я тебе ещё когда говорил расставить по двору садовых гномов, – кисло попробовал я пошутить, положив руку на вершину топора, что крепился у меня за поясом. Это была канадская модель родом из моего мира. В ответ на скептически поднятую бровь, чем пони желала выразить непонимание, я тем же бесстрастным тоном продолжил: – Кто знает, возможно, эта вода подействовала бы и на них? Они бы ожили, превратились в войско могучих дави и встали бы на защиту фермы, а я повёл бы их в бой против зомби этим топором, как если бы это была секира самого Гримнира.

Выслушав мои несерьёзные чаяния, ЭйДжей ещё более выразительно продемонстрировала своё недоумение. Она всегда была в высшей степени практичной пони, и когда дело доходило до серьёзных проблем – в точности, как сейчас, – шутки казались ей совсем не уместными. Впрочем, зачастую она их просто не понимала. Пожалуй, всё дело в моём довольно невыразительном тоне.

– Знаешь, иногда ты мелешь несусветную чепуху, – со свойственной ей некоторой строгостью отметила она, на что я лишь снова пожал плечами:

– Не придирайся, у меня просто нервы немного сдают.

– У меня тоже, – призналась блондинка, понимающе закивав головой в мой адрес. Хотя понимала она лишь моё состояние, но не присущий мне некоторый интерес к фэнтези. Что уж говорить, если она далеко не сразу узнала, что её старший брат балуется ролевыми играми на схожую тематику, разделяя своё увлечение с двумя своими дружками. Надо сказать, что это весьма странная компания…

Но, возвращаясь к насущному вопросу, я был с ней согласен. Пусть мы и берегли солнечную воду, которая и превращала разные растения в надёжных защитников от зомби, теперь кое-что определённо стоило потратить на рассаду, что готовила эти драгоценные саженцы для обороны от атак нежити. Как и она, в мыслях я уже в который раз отдал должное Принцессе Твайлайт Спаркл, чья магия сделала наши солнечные цветы способными создавать эту воду, которая добывалась из их семян, подобно подсолнечному маслу. Правда, идея сделать так принадлежала Флаттершай – безнадёжной любительнице разной флоры и фауны.

Так и была заложена основа той обороны, которую я и Эпплджек по сей день продолжали удерживать. Удивительно, что магия здешних пони – эта странная, но удивительная энергия, способна делать невозможное – преобразила обычные садовые и огородные растения в воинов, настоящих поборников жизни пред гнилым лицом смерти! Но поскольку катастрофа охватывала весь мир, а Понивилль оказался в крайне опасной зоне, Принцесса Дружбы и остальные подруги моей напарницы, как и почти все жители городка, в срочном порядке переселились в соседствующий с нами стольный Кантерлот.

Тем не менее, оставлять Понивилль полностью было никак нельзя, и всё из-за яблоневого сада Эпплов. В условиях нападений зомби миру маленьких пони мог грозить голод, а стало быть, яблоки сделались драгоценнее битсов, и защищать их остались мы, некоторые горожане из числа не пожелавших покидать свои дома, а также охранный отряд гвардейцев, посланных сюда правительницей этой чудесной страны – Принцессой Селестией. Но атаки ходячих мертвецов были регулярными и массированными, поэтому, пока нам удалось выстроить более-менее надёжную оборону из растений, погибло большинство остававшихся в городке пони. В итоге остались только я и она.

Самое ужасное, что с поступью смерти в этом мире начала меняться даже сама природа его магии. Я точно не знаю, как это объяснить, и моя подруга тоже разводит копытами, будучи простой земной пони, но постепенно среди здешних холмов начала распространяться некая скверна – мертвенно-зеленоватая дымка, окутывавшая низины. Было установлено, что живые существа, оказывавшиеся среди неё, очень быстро погибали, словно от удушья, а по прошествии какого-то времени пополняли собой орду зомби. Проникновение скверны, как можно судить по происходящему, медленно, но верно прогрессировало, из-за чего пять недель назад Понивилль был отрезан от Кантерлота. Как мне кажется, именно этим объясняется то, что мы не видели никого живого, кроме себя, уже более месяца.

Ранее сюда каждую неделю прибывал конвой пони, запряжённых в телеги, которые перевозили яблоки в столицу. Как раз текущая трагедия выпала на сезон урожая, и недостатка в пище у нас не было. Эти конвои всегда сопровождались королевской стражей, а заодно в них всегда принимали участие старший брат и младшая сестрёнка моей напарницы – Биг Мак и Эппл Блум. Они помогали снабжать Кантерлот продовольствием, а обратными рейсами кое-что доставляли оттуда к нам – в основном, семена и саженцы с других ферм, пока что не пострадавших от атак зомби.

Принцесса Твайлайт и её подруги в свою очередь планировали взять на себя заботу помощи другим населённым пунктам, куда теперь вторгалась нежить, а в итоге сплотить всех пони для противостояния общей угрозе. Мы же с Эпплджек защищали то, что должно была уберечь всех от голода и смерти, и постоянная связь со столицей внушала нам надежду на то, что скоро наше положение изменится в лучшую сторону. Но никто не появлялся оттуда уже очень давно – даже, как ни странно, по воздуху, – а скверна так и ширилась в долине, разделявшей оба города. Того и гляди она должна была поглотить и сам Понивилль. Благо, ферма Эпплов стояла на высоком холме, но и наша защищённость от этой ядовитой дымки очевидно была лишь временной…

– Ну, ладно, меньше слов, больше дела. Надо бы нам закончить наш посев как можно быстрее, а то как бы… – молвила Эпплджек, но тут же осеклась. Её ушки встали торчком, внимательно прислушавшись, а всё тело пробрало напряжение. Я и сам напрягся, моя рука вмиг опустилась ниже на рукоять топора. По прошествии пары секунд уже вполне обыденной оторопи она метнула ко мне взор и нервно подытожила: – В общем, ты и сам всё смекаешь, агась?

– Тогда чего мы ждём?

С этими словами я сразу ухватился за лейку и лампу, вместе взятые, приготовившись идти дальше. То, что уже в который раз вогнало нас в дрожь, было давно привычным, но неизменно жутким явлением. По ночам со стороны Вечнодикого леса то и дело доносились глухие и вместе с тем пронзительно громкие крики нежити, словно мертвецов из глубин Тартара, пробирая ужасом до самых костей. Да-а, там эта нечисть и хоронилась, оттуда она бралась, стремясь ввергнуть весь этот мир в свою стихию! Поэтому я без промедлений продолжил нашу работу.

Первые пару секунд ЭйДжей стояла застывшей на месте. Доселе она тащила лейку, держа её в зубах, а теперь эту ношу взял на себя я. Она была работящей и очень сильной пони – как телом, так и духом, – и её своенравная натура не очень любила, когда кто-то делает её работу вместо неё. Но за последнее время она измоталась до такой степени, что это сбило её с толку лишь с непривычки. В конце же концов она не стала отказываться от моей помощи и молча поплелась следом.

Всё же рыжей пони и без того приходилось тащить на себе седельную сумку с саженцами, а также с яблоками, собранными с тех яблонь, которые были политы той же солнечной водой. И теперь, когда магия изменила эти деревья, их плоды превратились в оружие. Стоило лишь оторвать от них плодоножку и метнуть во врага, как они взрывались с невиданной силой, уничтожая хрупкую истлевшую плоть. Это просто поразительно, на что способна их магия, о чём я думал каждый раз, когда обращал взор на эти яблоки и обнаруживал на них сумасшедшие гримасы, так и кричавшие о жажде разрушений!

Быстро нагнав меня, Эпплджек пристроилась рядышком. Я украдкой опустил на неё взор и заметил на её лице жуткую усталость – в первую очередь, моральную. С тех пор, как в Понивилле более не появлялась ни одна живая душа, она как будто медленно увядала, хотя и старалась не показывать своих внутренних переживаний. Я прекрасно знал, что она очень скучает по родным и подругам, но даже это полбеды. Прежде всего она боялась, что с ними могло случиться нечто ужасное и непоправимое.

Уже не первый день я подумывал, что мне стоит хотя бы попробовать поговорить с ней об этом, чтобы, может быть, поддержать её. И в этот миг, когда она освободилась от необходимости тащить в зубах громоздкую лейку, я определённо мог это сделать.

– Я смотрю, ты нечасто говоришь о своих друзьях и семье, о вашей разлуке и о том, что творится с твоим миром, – заметил я, решив начать издалека. Правда, в подобных разговорах я никогда особо не был силён. В целом, я уже вполне успел убедиться, что говорить о чувствах почему-то очень непросто.

– Ну, ты же не говоришь о своём мире, – спокойно возразила пони в шляпе. Обменявшись со мной на ходу взглядами, она пояснила: – Представляю, каково нынче тебе, сахарок! Если эти уроды явились из твоего мира, стало быть, там, я думаю, всё куда как хуже. Я считаю, нехорошо было бы говорить о своих печалях, когда у тебя их, поди, ещё больше.

В ответ я задумчиво хмыкнул. Мне и в голову не приходило, что её молчание о своих душевных терзаниях обусловлено эдакой простой, но искренней вежливостью. С другой стороны, в этом все пони, они в целом очень добры и услужливы, и это было одной из основных причин, по которым меня заинтересовала программа обмена между нашими мирами и возможность увидеть нечто беспрецедентное – не только для одного человека, но и для всего человечества.

На одну секунду мои мысли обо всём этом отвлекла связка крупных брёвен, располагавшаяся слева от нас прямо перед только что высаженной кукурузой. Мы оборудовали её специально для отражения атак зомби на тот случай, если они прорвут первые линии обороны. Если обрубить канаты – сперва по бокам, а потом посередине, – то увесистые деревяшки покатятся вниз и сметут любую волну атаки. Благо, холмистость двора фермы позволяла совершить такой трюк.

– Я думал, ты злишься на наш мир, – бросил я, не отрывая глаз от связки брёвен, мимо которой мы прошли. Мне трудно было выразить эту мысль, но я постарался уточнить: – Если бы не портал между нашими мирами, то к вам не вторглась бы вся эта орава зомби.

– Откель нам вообще знать, что там у вас стряслось? Быть может, вы – люди – вовсе в этом не виноваты. И вы просто оказались в какой-нибудь беде, как мы теперь, – рассуждала Эпплджек, затем уверенно заявив: – Но мне хватает и того, что в этом уж точно не виноват ты.

– Да-а, с утра вроде не был, – выразил я сдержанное согласие. И хотя я никогда не чувствовал своей личной вины в том, что сейчас происходило, мне казалось, что среди пони витает мнение, что эта беда нагрянула в той или иной степени из-за людей. По крайней мере, из-за того, что именно мы установили связь между нами и ними. Не скрою, мне было приятно знать, что моя единственная на ближайшие мили подруга так не считает.

Спускаясь вниз в сторону выхода с территории фермы, я продолжал осматривать наши рубежи обороны, лежавшие слева от нас. Вот мы оставили позади брёвна и поравнялись с порослью огромных фарфоровых роз, чьи два ряда берегли этот рубеж обороны последние пару суток, так как остались единственными выжившими после недавней атаки растениями в южной части двора. Лепестки некоторых из них даже были изрядно погрызены зубами ходячих мертвецов. Хотя в ночной мгле этого не было заметно, не считая того, что цветы свернулись и дремали, пока на горизонте всё было спокойно.

При виде этих роз мне на ум вмиг пришли приятные воспоминания о том, как они здесь оказались. Но вслед за этим меня вывел из них голос фермерши:

– Хотя, если честно, я очень скучаю по девочкам, по Бабуле Смит, Биг Маку… и Эппл Блум, – печально проговорила она. Выдержав же секундную паузу, она выплеснула из себя то, что терзало её все минувшие дни: – Ерунда какая-то! Не пойму, с чего вдруг уже более одной луны из Кантерлота ни слуху, ни духу? Ладно, в долине эта, как ты говоришь, скверна витает, но неужели они не могли послать к нам хоть какого-нибудь завалящего пегаса, чтоб тот передал нам, что у них там всё в порядке? И как они до сих пор… без яблок?

– Я бы подумал, что зомби уже добрались и до них, если бы мы всё время не видели, как в Кантерлоте горят огни, – поделился я своим наблюдением, которое, впрочем, и без того было очевидно, как уже остановился. Мы добрались до передней линии обороны в нескольких десятках метров от входных ворот, откуда и шли все основные атаки нежити. В этом месте всё ещё оставалась взрыхлённая земля, откуда были с корнем вырваны растения, павшие недавно в неравном бою. – Высадим гороховые стручки там же, где и всегда?

– Ну, ничего лучше того, что было, мы так и так не скумекаем, – ответила Эпплджек, что можно было расценивать как подтверждение. Я без лишних слов извлёк небольшую лопатку из её сумки и приступил к выкапыванию ямки для первого на этой линии саженца, невольно думая о том, как долго ему посчастливится прожить. Между тем она продолжила прежнюю тему: – Эти огни и мне покоя не дают. Выходит, в Кантерлоте всё ещё есть выжившие пони. Но тогда почему они не дают о себе знать?

Раскопав взрыхлённую землю, я образовал небольшую ямку и замер в некой задумчивости с лопаткой в руке. Эта мысль приходила мне на ум давно, но я зачем-то делал вид, что додумывался до этого только сейчас.

– Возможно, они считают, что мы уже мертвы?

– Мы? – переспросила фермерша, явно слегка опешив от такой гипотезы. Пораскинув мозгами, она, судя по всему, пришла к выводу, что такое в теории могло случиться, пусть и представлялось довольно глупым. – Но… почему, во имя Селестии, они могли бы записать нас в нежильцов? И если это так, то что нам делать? Как подать им знак, что мы ещё живы?

– Насчёт первого, – принялся рассуждать я, – если зомби добрались уже до Кантерлота, то у них есть повод думать, что мы не справились. Это, конечно, довольно странно, что они могли сделать настолько поспешные выводы. Но их мог напугать тот пожар в конце лета.

Тот инцидент не давал мне покоя. В результате очередного нападения – на данный момент, пожалуй, самого массированного – на ферме вспыхнул пожар из-за того, что я имел неосторожность применять против нежити огонь. В итоге пламя полностью сожрало ближайшее морковное поле и свинарник. К счастью, саму живность удалось спасти, а помещение для неё мы общими усилиями сумели восстановить. Однако этот пожар наверняка было видно и в Кантерлоте. И если после этого на столицу обрушились орды зомби, что было очень вероятно, тамошние пони вполне могли подумать, что тот пожар стал знаком нашей гибели.

– А что насчёт второго? – осведомилась блондинка, как только усвоила ту мысль, что я ей высказал. Заодно она протянула мне из сумки саженец стручкового гороха. Я принял его из её зубов и вновь на мгновение как бы выпал из реальности.

– Самый очевидный способ – это развести сигнальный огонь, – негромко пробормотал я. – У нас как раз осталось много сена. Можно выложить с той стороны амбара скирду и поджечь её.

– Агась, и спалить всю ферму, – скептически отозвалась рыжая поняша. Тем не менее, идея явно показалась ей занятной, и уже спустя секунду она выдвинула свою поправку к ней: – Если уж на то пошло, то лучше, я думаю, было бы построить огромный факел. Его и видно будет хорошо, и пожар из-за него вряд ли станется.

– Ты тут хозяйка, тебе и решать, – не стал я спорить, так как всегда признавал её неоспоримый авторитет во всём, что касается хозяйственных вопросов. К тому же, я отнюдь не хотел, чтобы та история с пожаром ещё раз повторилась.

Поместив саженец в землю, я жестом пригласил кобылку произвести всё ту же процедуру, которую она только что проделывала с кукурузой. Полив был осуществлён, и по итогу ожидания длиной в несколько секунд перед нами выросла связка из трёх гигантских стручков, из которых, как пули из обоймы, торчали горошины. Именно они и являли собой боевую мощь этого растения, будучи способными буквально выстреливать из себя свои ядра, которые регенерировали с ошеломительной скоростью – скорее всего, из-за магии. Это были наши, так сказать, батареи пушек, оборонительные турели первого порядка.

– То есть, ты хочешь сказать, что эти зомби уже могли нападать даже на Кантерлот? – вновь подала голос фермерша, поставив лейку наземь, когда огромные стручки завершили свой рост.

– Нас не так уж сложно обойти, – развёл я руками. – У Вечнодикого леса довольно широкая площадь. Они могут наступать по всей его линии. Прошло уже столько времени с их первого появления, что я скорее бы удивился, если бы узнал, что они ещё не опутали собой всю страну.

– Опутали всю страну, а мы, несмотря ни на что… всё ещё держимся? – с придыханием произнесла ЭйДжей, заметно оторопев от такой мысли. – Уму не постижимо, чтобы мы были всё ещё живы, пока всё гибнет, как посевы от саранчи!

– Камень тот малый большую волну отражает, – с едва заметной улыбкой протянул я в ответ. Наши взгляды снова встретились, и я прочёл в её изумрудных глазах почти неуловимую вопросительность. – Это из моего любимого произведения.

Сразу после моего разъяснения на личике Эпплджек вытянулась добродушная улыбка. Почему-то мой интерес к литературе всегда умилял её, особенно в эти мрачные дни. Возможно, этой чертой я напоминал ей одну из её лучших подруг? Безусловно, она была из тех, кто ценят всё то, что связывает их с прошлым.

– Всё-то ты за книгами повторя… а-а! – воскликнула вдруг она в испуге, не довершив свои слова, когда позади что-то громыхнуло. Со страху она даже шарахнулась ближе ко мне и плотно вжалась в мою ногу, в то время как я в очередной раз опустил руку на топор. Впрочем, устремив взоры в сторону источника звука, мы сразу вздохнули с облегчением. Это просто ведро возле колодца упало на сложенные там же грабли и лопаты, а к нам резво неслась нечаянно снёсшая его небольшая собака. Глядя на то, как мельком она прошмыгнула мимо нас и прильнула к выросшим стручкам, принявшись их обнюхивать, фермерша нервно прохихикала: – Ох, Вайнона, как же ты меня перепугала!

Услышав свою кличку, собака отстала от растений и подошла к хозяйке с некой невинностью на мордочке. Она сразу встала на задние лапы и, уперев передние в грудь поняши, принялась вылизывать её веснушчатые щёчки, чем подарила ей хоть каплю позитива в эту жуткую ночь.

– Похоже, она приносит свои извинения, – со сдержанным весельем сказал я при виде этой умилительной сцены.

– Мамочка не сердится, – улыбчиво обратилась пони в шляпе к своему питомцу, после чего опустилась на круп и, чуть отстранив её от себя, принялась гладить ей макушку, приговаривая: – Ну-ка, кто у нас хорошая девчуля, а? Кто хорошая девчуля?

В ответ на вопросы хозяйки собака села ровно, будто по стойке смирно. Что ж, она была нашей единственной спутницей на ферме, не считая тех растений, что берегли покой двора. Причём в хозяйстве она была крайне полезна. Незнамо каким образом, но она могла предсказывать нападения зомби. Если Вайнона заходится лаем, значит, можно быть уверенным, что минут эдак через десять в поле зрения появится орава нежити. За все эти дни она не ошиблась ни разу.

При виде того, как ЭйДжей тискает собачонку, я почувствовал, как уголки моих губ невольно поднялись. Удивительно, что даже в эти тёмные и, по сути, безысходные времена у нас оставалось хоть немного места для тепла и позитива. И это вполне закономерно, иначе мы бы просто сошли с ума. В такие моменты мне хотелось жить, как никогда. Подумав об этом, я молча извлёк очередной саженец из сумки подруги и вернулся к делу. Раз уж мне хотелось жить, за это нужно было бороться. Обнаружив, что я принялся выкапывать новую ямку, моя подруга напоследок потрепала холку Вайноны, после чего поспешила присоединиться ко мне.

Работа продолжилась, мы делали своё дело в установившемся молчании, а собака всё время крутилась недалеко от нас и старательно вынюхивала всё вокруг, как если бы старалась найти во дворе фермы что-то интересное для себя. Я старался выбирать места под посадку так, чтобы между ними оставалось достаточно свободного пространства. Это нужно было для того, чтобы растущие позади розы могли в любом случае атаковать зомби, а горох не загораживал им линию обстрела. Конечно, они стояли на возвышенности, но в том случае, если враги подойдут к первой линии обороны достаточно близко, эти проёмы могли сыграть очень важную роль.

Чтобы всё выверять точно, я постоянно оглядывался в сторону амбара, но мерилом мне служил лишь мой глазомер. В прежние времена я никогда бы не подумал, что мне придётся сочетать моё агрономическое образование со стратегическим мышлением, которому мне и моей напарнице в своеобразной форме пришлось учиться в ходе суровой практики. Наконец мы высадили ещё два стручка, и я, поправив носимое мной нараспашку пальто, двинулся к следующей позиции, когда рыжая пони, не выдержав гнетущего молчания, не преминула заговорить вновь о том же самом:

– Вообще-то, если эти твари и впрямь заполонили все просторы Эквестрии от Дымных гор до Мэйнхэттена, то всё, что мы с тобой делаем, пожалуй, напрасно, – к слову молвила она. – Наш урожай, который мы до сих пор убираем и бережём, никому, окромя нас, в таком случае не сгодится, хотя… не-а, не хочу об этом думать!

Не став расписывать свои опасения, Эпплджек поникла головой, а её ушки печально прижались. Я отчётливо понимал, что её терзает. Сама мысль о том, что вся страна могла прямо сейчас издавать свой последний вздох, означала, что дорогих её сердцу пони уже нет в живых, либо до их гибели оставалось недолго. И наши жизни тоже уже более месяца буквально висели на волоске. Признаться честно, где-то в глубине я испытывал ровно те же эмоции. Однако все последние дни я чувствовал себя в большей мере просто опустошённым.

– Ты сама говорила, что ни один труд не бывает напрасным, – попытался я подбодрить её, напомнив о гораздо более светлом прошлом. Её взгляд заметно изменился.

– Знаю, знаю, – проронила рыжая кобылка. В её голосе едва различалась дрожь. Переведя дух, она подняла на меня взгляд и заключила: – Конечно, это очень важно, и я ни в коем случае не собираюсь сдаваться. Всё-таки мы защищаем ферму моей семьи. Просто… я, если честно, конца и края этому не вижу.

Слева раздался шелест, установивший паузу в нашем обсуждении. Метнув в ту сторону взор, я заметил, как Вайнона зачем-то нырнула в кусты, что росли подле забора в сторонке от курятника. Но почти сразу моё внимание вернулось к Эпплджек, которая тоже отвлеклась на собаку. Я приблизился к ней и, присев на корточки, возложил руку ей на плечо. Кажется, она с таким сосредоточением впилась взглядом в шелестящую листву, что даже не заметила, как я подошёл к ней, а потому на мгновение заметно напряглась из-за моего прикосновения. Её большие глаза тут же уставились на меня.

– Я тоже не вижу выхода. Но нам стоит решать наши проблемы по мере их поступления, так? Помнишь нашу главную задачу? – риторически вопросил я, не сомневаясь, что она понимает, о чём идёт речь, но для верности повторив то, что мы говорили друг другу постоянно: – Я защищаю от них твои мозги, а ты, я надеюсь, не дашь в обиду мои, да?

– Ни за что, – слабо улыбнулась фермерша. – Ты мне нужен с головой на плечах. Мы ведь с тобой как-никак партнёры, агась?

– Безусловно, – подтвердил я. – Это работа на двоих. По крайней мере, построить факел мы сможем только общими усилиями.

– Завтра встанем с петухами и сразу этим и займёмся, – кивнула ЭйДжей, после чего на секунду отвела взгляд в сторону, а когда вернула его, не помедлила возвратиться к насущному: – Ну а пока берись за лопату. Нам ещё целый огород капусты сажать…

Глава 2: Возводи

Что необходимо знать о зомби? То, что они тупые, крайне неповоротливые и довольно хрупкие, но при этом невероятно сильные. Отсюда следует, что если их не держать на дистанции, то они разорвут свою жертву на мелкие кусочки в два счёта. Эту проблему нам и помогла решить наша флора, улучшенная при помощи магии специально для того, чтобы вести неравный бой с ордами нежити. Впрочем, даже она не была исчерпывающим решением. Глупо было бы отрицать, что наш волшебный сад едва позволял сохранять паритет, и далеко не каждое растение переживало очередную атаку. Если эти твари появлялись, то в большом количестве, а их штурм всегда был разрушителен и неумолим.

Наши растения делали всё, что могли, но за счёт массы толпы нежити всё же прорывались через их контратаки, невзирая на свою медлительность, сближались с ними и пожирали всё подряд – от капусты до кукурузы. Лишь розам каким-то чудом удавалось всё это время выживать, хотя и их в боях изрядно потрепали. В силу этого моему топору доводилось пробовать на вкус гнилую плоть зомби, а лассо Эпплджек не раз проверяло на прочность их шейные позвонки, оказавшись способным сносить им головы с плеч. Как минимум, этим приёмом она валила их с ног. Тем не менее, мы старались избегать таких близких стычек, поскольку каждая из них едва не стоила нам жизни.

Поистине, смерть в их мерзких лапах ужасна! У меня до сих пор не шло из головы то, как погибли три подруги, торговавшие в Понивилле цветами – Лили, Роуз и Дейзи, с которыми я водил относительно плотное знакомство. Именно тогда я узнал, что эти твари питаются мозгами живых существ, но… ничего не смог с этим поделать. Эх, а ведь эти три кобылки в своё время помогли мне выбрать те розы, что ныне стояли на страже двора к югу от амбара. Я прикупил их тогда для Эпплджек… разумеется, только для того, чтобы предложить ей разнообразить флору на ферме чем-то декоративным и прекрасным. Она не сразу поняла смысл моей идеи, но в итоге всё ж таки дала добро…

В этих раздумьях я вбивал гвозди в дно широкой деревянной лохани, дабы зафиксировать её на бревне. Это было импровизированное навершие нашего огромного факела, который мы строили весь день, отложив даже обыденную для нас повседневную работу – завершение сбора осеннего урожая. Вскоре в этой посудине должен был зажечься огонь, который стал бы для жителей Кантерлота свидетельством того, что мы ещё держимся. Как только я перестал колотить по широкой шляпке молотком, снизу раздался вопрос:

– Закрепил?

Опустив взор, я обнаружил Эпплджек на том же месте, где она всё это время ожидала, пока мне удастся завершить свою часть работы. Нас разделяла высота в пять метров.

– Вроде, да.

– Вроде или точно?

Вот она – типичная дотошность Эпплов во всём, что касается столь важной работы, как строительство. И эта рыжая пони страдала ею даже больше, чем все её родные. Аккуратно покачав лохань в разные стороны, я наглядно продемонстрировал ей результат своей работы.

– Точно.

– Лады, – с удовлетворением оценила пони в шляпе. – Коли так, то принимай сено!

С этими словами она двинулась в обход подножия факела. Проводив её взглядом в течение всего одной секунды, я спонтанно принялся оценивать наше строение. По сути, это было всего лишь бревно из ствола обыкновенного молодого дерева, вкопанное в землю на пару метров в глубину. Чтобы раздобыть его, как и весь прочий материал помимо лохани и сена, нам сегодня утром на свой страх и риск пришлось прогуляться к опушке Вечнодикого леса. На наше счастье, скверны там пока не было, зомби отсиживались где-то глубоко в зарослях, прячась от солнца, а потому у меня имелось время на работу топором.

Как только деревья были нарублены, мне и моей напарнице пришлось тащить их волоком до самой Яблочной Аллеи. Возможно, мы закончили бы всю эту работу намного раньше, если бы Эпплджек таскала их в одиночку, пока я валил лес. Но разделяться в нынешних условиях мы никогда не рисковали. До полудня мы занимались добычей материала, а затем началось возведение. Брёвна меньших размеров пошли в ход в качестве опор для основного ствола, чтобы он не повалился из-за сильного порыва ветра, которые осенью случались нередко, или ещё из-за чего-нибудь.

И того одно толстое бревно подпирали со всех сторон ещё шесть. К тому же, ещё один гораздо менее длинный шест был закреплён прямо под лоханью в качестве перекладины для эдакого подобия крана. На неё справа был закинут канат, к которому крепился дощатый поддон, а по левую сторону крепился противовес в виде бочки с яблоками. При помощи этой конструкции наверх должно было подняться сено, коему предназначалось стать топливом для факела. Это и намеревалась сделать ЭйДжей, направившись к соответствующему канату, обвитому вокруг кола. В конце концов, таскать его наверх мелкими клочками по лестнице, на которой я стоял, было бы долго и неудобно.

На наше горе, ближе к вечеру сегодня около часа лил дождь, в силу чего изрядно намокли и земля, и древесина, и сено. Это не только усложняло работу, но и могло стать препятствием для разведения огня… если бы только у нас не было солнечной воды. Как показала практика, она довольно горючая, и именно с ней был связан тот инцидент, когда у нас дотла сгорел свинарник. Поэтому за пламя я не беспокоился. Меня удручало иное, но прежде чем я об этом вновь подумал, моё внимание привлекла фермерша, приступившая к своему делу.

Отвязав зубами узел, крепившийся к вбитому в землю колу, Эпплджек начала изо всех сил тянуть за канат, пытаясь поднять поддон с сеном на мою высоту. Доселе он был зафиксировал всего в полуметре над землёй. Несмотря на свои относительно небольшие размеры, эти маленькие пони были довольно сильны, а земные – особенно. Моя же подруга тем более была закалена деревенским трудом, поэтому груз уверенно пополз вверх. Но стоило ей поднять его на пару метров, как вдруг одно из её копыт неловко скользнуло по размокшей земле, и она потеряла контроль над ситуацией.

– Эппли! – спонтанно вырвалось из моих уст, в то время как она издала лишь глухой вскрик сквозь стиснутые зубы.

Поддон с сеном мгновенно рухнул наземь, из-за чего Эпплджек, в силу напряжения не разжавшая зубы, взлетела ввысь эдак на половину высоты, отделявшей подножие факела от его вершины. Шляпа с её головы слетела, а сама она осталась болтаться, как маятник, на канате, явно ошалев от случившегося. Это отчётливо угадывалось по её широко раскрытым глазам.

После того, как груз громыхнул об сырую землю, кругом воцарилась абсолютная тишина, как будто жизнь встала на паузу. Хорошо ещё, что поддон не разбился. Всё-таки нужно взять за правильно никогда не работать на свежем воздухе после дождя, если того не требует экстренная ситуация. И моя напарница наверняка думала именно об этом… если, конечно успела так быстро отделаться от не самых приятных впечатлений после резкого взлёта на двухметровую высоту.

– Погоди, я сейчас, – объявил я, сразу поспешив ей помочь.

Я перебрался с лестницы на перекладину, на которую был накинут канат, и постарался вывести мою подругу из в буквальном смысле подвешенного состояния. Опустившись на бревно, я обхватил его снизу ногами, насколько это было возможно, и постарался поднять упавший поддон к себе. Естественно, я понимал, что совершаю откровенную глупость. Однако в жизни каждого человека бывают моменты, когда он осознаёт, что творит невесть что, но всё равно не останавливается.

Поддон с сеном представлялся весьма тяжёлым, хотя поднять его не было невыполнимой задачей. Тем не менее, моё неудобное положение вкупе с влагой, пропитавшей древесину и сделавшей её скользкой, сыграло со мной злую, пусть и ожидаемую шутку. Из-за веса, который я изо всех сил тянул к себе, меня вдруг крутануло вокруг перекладины, и моё падение вниз вмиг началось, а взлёт моей напарницы вверх – продолжился. За долю секунды я успел заметить, что она вот-вот врежется в шест, и чтобы это предотвратить, в последний момент выпустил канат из рук. На свою удачу приземлился я прямо на сено.

Пережив достаточно мягкое падение, я моментально приподнялся на руках и метнул взгляд к Эпплджек. Она оставалась висеть на канате на той же высоте, на какой и до моей неудачной попытки разрешить возникшую ситуацию. Я не помедлил помочь ей – на этот раз более действенно, – и уже спустя несколько секунд мои вытянутые вверх руки обхватили её за бока. Она была напряжена до предела, но не сжимала канат зубами в совсем уж мёртвой хватке, благодаря чему я без особого труда снял её и поставил на землю.

– Ты как? – сразу побеспокоился я. Между тем я поднял её шляпу и, отряхнув чуть запачкавшиеся края, покрыл ей макушку.

– Ничего, – выдохнула она и наконец-таки подняла на меня глаза. – Ты сам хоть как? Не зашибся?

– Нет, – помотал я головой. По итогу краткого молчания из меня непроизвольно вырвался беззвучный смешок. – Если бы кто-нибудь сейчас увидел нашу акробатику, то, наверно, ни за что бы не поверил, что нам всё это время удавалось выживать под атаками зомби.

– Агась, это было что-то с чем-то, – взаимно хихикнула она чуть нервно. Переведя дух, она сменила тему с уже добродушной улыбкой: – Ну что, попробуем сделать это ещё раз вместе?

Безусловно, я принял её предложение. В две руки и четыре копыта, не забывая, конечно, о зубах, мы сделали дело быстрее, увереннее и эффективнее. Как только поддон был поднят к вершине факела, мы зафиксировали канат при помощи ещё одного кола, после чего настал черёд сена. Я забрался обратно наверх по лестнице и принялся раз за разом перемещать топливо для огня в лохань, пока рыжая поняша ждала внизу и озиралась по сторонам в ожидании угрозы. Как-никак, эти твари не нападали на нас уже трое суток подряд, а подобное затишье обычно предвещает лишь одно – бурю.

Сено было выложено, полито солнечной водой из заранее для этого приготовленной фляги, которую я держал на поясе, и мне оставалось только зажечь спичку. В моём коробке, привезённом с Земли, их ещё оставалось достаточно, и одна из них пошла на рождение пламени. Как только дело было сделано, и факел зажёгся, я спустился вниз и поспешил убрать лестницу к стене амбара, у северо-западного угла которого мы и возвели наше сооружение. Между тем я заметил, что к нашей компании только что присоединилась Вайнона, доселе бегавшая где-то среди морковных грядок, а теперь привлечённая, быть может, вспыхнувшим огнём.

Присев у подножия небольшой скирды, из которой мы брали сено для огня, ЭйДжей уставилась на вершину факела с неким воодушевлением, казалось, нараставшим по мере того, как он разгорался. Я уместил лестницу на её изначальном месте и замер, уставившись на подругу. Она выглядела словно воспрявшей к жизни, будто взирала на огонёк нашей общей надежды. На её личике даже появилась слабая улыбка при виде того, как языки пламени всё выше и выше вздымаются к сумеречному небу. По её примеру что-то заставило улыбнуться и меня. Что ж, мне всегда было отрадно видеть её хоть чуточку счастливой, особенно в эти тёмные времена.

По прошествии полуминуты я поймал себя на мысли, что откровенно пялюсь на неё. И когда она ни с того, ни с сего вдруг оглянулась на меня, я сделал вид, что поправил напоследок лестницу и отошёл от стены амбара, дабы присоединиться к ней. Вскоре я опустился рядом с ней и уставился на огонь, как и она. Хотя иногда я опускал взгляд ниже и проводил им по нашему сооружению. В былые времена я и поверить бы не мог, что подобное возможно возвести всего за один день, включая также добычу материала. Я никогда не был мастером на все руки, поэтому раньше даже эта неказистая вышка показалась бы мне достаточно непростым проектом, чтобы потратить на него не менее недели.

За время нашего одинокого пребывания на Яблочной Аллее нам весьма часто приходилось что-то строить. Мы возводили дополнительные хранилища для собранного урожая, восстанавливали сожжённый свинарник, облицовывали стены курятника металлическим покрытием из всего, что сумели отыскать в домах Понивилля, чтобы зомби не развалили их и не пожрали всех курей, и много чего ещё. И если мне приходилось изучать это ремесло на практике, то моя подруга владела им почти так же хорошо, как и разбиралась в яблоках. Что ж, её навыки и организаторские способности в этом деле были очень ценны для нас, и именно благодаря ей мы так быстро управлялись с подобными стройками.

Наконец я в очередной раз уставился на огонь. Внутри меня, подобно ему, теплилось приятное чувство удовлетворения от законченного дела. Теперь я всё больше понимал, почему моя напарница так любит труд. Но, пожалуй, в первую очередь меня грела едва уловимая надежда, пусть и всего лишь её призрак, но мы вполне могли рассчитывать, что она оправдается. Пусть это и казалось почти невозможным, учитывая, что мы были отрезаны от всего мира уже больше месяца. Я не знал, в чём причина безмолвия со стороны Кантерлота, но хотел верить, что скоро всё прояснится, и когда-нибудь мы вспомним это обстоятельство как всего лишь примечательный случай из своего прошлого.

– Вот мы и послали нашу весточку, – произнёс вдруг я, решив завязать разговор после нескольких минут тишины.

– Огни-то хоть в Кантерлоте ещё горят? – сразу осведомилась Эпплджек.

Мы пересеклись взглядами. Да, с вершины факела Кантерлот был виден из-за моря крон северного яблоневого сада. Не виден был разве что только Понивилль, поскольку его дома располагались в низине сразу за высокими холмами. Наилучший обзор здесь, с которого было видно всю понивилльскую долину, открывался с террасы здания морковной фермы, соседствовавшей с имением Эпплов и даже не отделявшейся от него забором. Раньше там жила пони по имени Голден Харвест, однако она и вся её семья перебрались в Кантерлот вместе со всеми. С тех пор оба участка стали фактически одним целым.

Впрочем, находясь на вершине факела, я увидел самое главное. И поэтому ответ мой был скорым и точным:

– Да, горят.

Я не переставал смотреть на Эпплджек, в то время как она снова впилась взглядом в пламя, но на этот раз уже с тенью печали на лице. Казалось, что блики от факела стремились разогнать накатывавшую на неё темноту. Тщетно.

– Хоть бы с ними всё было в порядке, – тихонько прошептала фермерша, выразив своё самое заветное чаяние. Доселе она нечасто говорила о тех чувствах, что её наполняли, но после нашего вчерашнего разговора она, судя по всему, была более настроена на откровения. – Знаешь, я боюсь, как бы эти огни не обманули нас. Если ты прав, и эти зомби уже успели напасть на Кантерлот, то они могут гореть только потому, что потушить их просто некому из пони. Но если это так, то…

Не сумев довершить свои слова, она лишь судорожно сглотнула. Не трудно было понять, какие чувства она испытывает и за кого прежде всего сейчас переживает.

– Всё же считаешь, что там уже не осталось никого живого? – спросил я, подумав, что ей нужно высказаться. И ранее я догадывался, что её сердце терзается этим опасением. Вновь посмотрев на меня, она чуть поменялась в лице.

– Согласна, глупая мысля, – отступилась пони в шляпе. – Раз уж день и ночь всё ещё сменяются, стало быть, Принцессы пока живы. Ну а если они живы, то должен быть жив и Кантерлот.

– А пока жив Кантерлот, будет жить и Эквестрия, – протянул я с иронией и ноткой тоски, помянув схожую поговорку из моего мира.

– Точнёхонько, как спелое яблочко! – подтвердила рыжая кобылка, одарив меня очередной милой улыбкой. Своим согласием она явно хотела внушить и себе, и мне больше уверенности. Правда, опасения всё же взяли своё: – С другой стороны, они могли бежать, скажем, в Кристальную империю или ещё куда. Без понятия, чем ещё можно объяснить, что день и ночь сменяются, как всегда, а Кантерлот молчит, словно пугало огородное. Хотя… как они могли бы уйти из города и бросить нас тут одних?

– Если только перед тем, как его покинуть, они не записали нас в число погибших, – возразил я, намекнув на вчерашнее предположение насчёт того пожара. Её печальный взор вернулся ко мне, однако из уст не прозвучало ни единого контраргумента. Придумывать его пришлось мне: – Но не думаю, что, как минимум, твои подруги не убедились бы в этом наверняка, прежде чем спасаться бегством. Они бы точно отправили за нами кого-нибудь, а то и сами бы как угодно досюда добрались.

– Верно, Рэйнбоу Дэш уж точно за нами бы слетала, да и Твайлайт тоже, – молвила ЭйДжей в попытках подавить внутреннюю тревогу. – Эх, вообще-то, их может так и так не быть в Кантерлоте. Девчата хотели собрать всех пони вместе, чтобы общими силами бороться с этой напастью. Они сейчас могут быть где угодно, в любом уголке Эквестрии. Правда, если у них это получится, то, я думаю, долго нам тогда ждать подмоги не придётся. Все вместе они обязательно придумают, как нас отсюдова вытащить. Уж во столько-то голов – наверняка!

– Тут-то и понадобится наш урожай, – к слову бросил я, представив, как много продовольствия потребуется городу, в котором соберутся пони чуть ли не со всей страны.

– Агась, и теперь они будут знать, что мы ещё живы, и он у нас есть, – на оптимистичной ноте подытожила рыжая кобылка. Вслед за этим к ней подошла Вайнона, заинтересованная причиной, по которой мы восседали на сене. Она принюхалась к хозяйке, ища на собачий вопрос соответственный ответ, и та обняла её, бережно прижав к себе. Собака не стала возражать против хозяйских объятий. Держа её в своих копытах, поняша вернулась к любованию огнём, а спустя четверть минуты вдруг с упоением вздохнула: – Как здорово… горит ярко, готова поспорить на свои сапоги, что его наверняка хорошо видно из окон Королевского дворца. И теплом от него так приятно веет… маленько напоминает День согревающего очага!..

– Да-а, – протянул я из солидарности ей. – Только компании не хватает.

– Чем мы с тобой не компания? – добродушно возразила фермерша. Как только наши взгляды встретились вновь, она не сдержалась и высказалась на чистоту: – Спасибо, что тянешь эту лямку вместе со мной! Не представляю, что и было бы, будь я тут совсем одна.

– Мне казалось, что я тебе скорее мешаю, – несерьёзно усмехнулся я, намекнув как на сожжение свинарника, так и ещё на несколько инцидентов, имевших место ещё до этой катастрофы.

– Не говори ерунды, сахарок, – беззлобно отозвалась она, поняв, что я скорее шутил. – Мы должны защищать ферму и урожай от целых табунов неживых уродов, а в одного с этим едва ли справишься. Как ты говорил, эта работёнка на двоих, можно сказать, наш собственный семикопытный забег, а то и целая миссия дружбы! Друг без друга мы бы уже давно пропали. Я бы пропала без тебя.

По правде говоря, её слова очень тронули меня. И она, как я мог понять по её улыбке и слегка дрожащим красивым глазам, только что излила самые искренние эмоции. Едва ли я мог ответить что-нибудь стоящее словами, а потому просто обвил рукой её плечи со всей теплотой. Я нечасто позволял себе обнять её, так как она была не из тех пони, кто склонны к телячьим нежностям. Но сейчас я мог рассчитывать, что у неё не будет и капли возражения. Впрочем, все пони любили обниматься, и если речь шла о друзьях, то и Эпплджек не была исключением.

Судя по всему, она всецело считала меня другом, чему я не мог быть не рад. Об этом говорил хотя бы тот факт, что она нередко называла меня «сахарок» в своей привычной манере. Этим словом обозначалось её особенно тёплое отношение к лучшим подругам и родне, а в итоге она удостоила им и меня. Что ж, быть для неё «сахарком» значило многое.

– Спасибо, – только и вымолвил я в ответ на её слова. Вместе с тем выраженные ею впечатления от огня почему-то заставили меня немного призадуматься. Сейчас, когда я, она и маленькая собачка теснились друг к другу и грелись в тепле как факела, так и нашего единения, это действительно походило на тот праздник, который в Эквестрии праздновали перед наступлением Нового года. При мысли о нём меня вдруг посетила идея, которую я решил озвучить: – К слову о Дне согревающего очага… может, выпьем по кружке горячего сидра? Не знаю, как ты, а я немного продрог после работы под дождём.

Улыбка на личике ЭйДжей стала заметно шире. Определённо, эта идея вмиг пришлась ей по нраву.

– Замётано! Надо только поднять бочонок из погреба, и можно смочить себе горло!..

---

– Как говорит Бабуля Смит, когда в погребе появляются яблоки, начинаешь ценить жизнь вдвое больше прежнего. Ты посмотри, он просто ломится от урожая, – констатировала Эпплджек, без спешки следуя по центральному проходу погреба и оглядывая бочки с названными фруктами. Я держался позади неё. – Всех этих запасов хватило бы на то, чтобы всему Кантерлоту цельный год было чем набить живот, если не больше. Эх, скорее бы всё это уже пошло в дело!..

– Главное, чтобы пошло в принципе, – спокойно заметил я, глядя на результаты наших трудов за последний месяц, как и она. – Не забывай, что есть немало причин, по которым мы можем остаться в этом месте ещё надолго. Мы даже не уверены, что ещё не потеряли повод защищать этот запас.

– О чём ты? Мы ведь уже отгрохали наш факел, зажгли его, а стало быть, дело осталось за малым, чтобы его просто увидали, – твёрдо заявила она, остановившись и обернувшись на меня через плечо. Как только я пожал в ответ плечами, выказав отсутствие возражений, её копыта поцокали дальше. – Но что бы там ни было, защищать запас у нас всегда есть повод. Не отдавать же такое добро этим зомби, а?

– Не спорю.

Мы направлялись к концу погреба, где стояли бочки заметно меньших размеров. Поглядывая на те, в которых хранились яблоки, я не мог не согласиться, что этот запас, особенно в нынешние времена, без преувеличений можно назвать сокровищницей. Всё это есть результат каждодневной работы в саду, что доселе выполнялась нами почти без выходных. Правда, основная нагрузка ложилась на мою напарницу, не желавшую отдавать яблоки на растерзание зомби или самим временем, учитывая, что близились холода.

Я же был скорее на подхвате, хотя порой тоже околачивал яблоки с ветвей при помощи шеста. Но эффективность моего вклада была не слишком велика на фоне того, как Эпплджек сбивала почти все плоды одним лишь точным ударом сильных задних копыт в ствол. Сортировку же яблок по качеству и доставку их на ферму мы делили поровну. И того, за месяц работы мы забили под завязку весь погреб, ещё с полсотни бочек хранилось наверху внутри амбара, а кое-что мы припрятали в недавно выстроенных сараях. Не было сомнений, что с таким запасом голодный год мог бы пережить и целый город.

– Всё-таки как же хорошо, что мы успели закончить уборку урожая в южном саду так вовремя! – продолжала фермерша. – У меня бы вся душа извелась, если бы тамошние яблоки достались этим тварям! Уж фруктовым летучим мышам и то было бы лучше отдать урожай, чем им – даже они менее прожорливые.

– Мы и с северным почти закончили, так что, считай, всё сделано.

– Попридержи-ка лошадей, приятель, – беззлобно одёрнула она меня от поспешных выводов. Её эдакая присказка всегда вызывала у меня улыбку. – У нас ещё не убрано с десяток яблоневых рощ, поэтому не спеши расслабляться. И закончить с ними не мешало бы как можно скорее, пока яблоки не переспели. Уже октябрь на носу.

– Осталось два дня, – к слову напомнил я.

– Постараемся за них и управиться, – обозначила ЭйДжей, а затем остановилась перед одним из небольших бочонков, на который, судя по всему, сразу положила глаз. Прочитав пометки, оставленные на нём довольно корявым почерком Бабули Смит, она объявила: – Агась, этот сидр от урожая позапрошлого года! Думаю, он уже хорошенько настоялся. Нам такой как раз подойдёт.

– Тебе помочь? – сразу предложил я, как только поняша принялась прилаживаться к бочонку, чтобы взвалить его себе на спину.

– Не переживай, сахарок, я и сама всё сделаю. За свою жизнь я их натаскалась, уж поверь, – проулыбалась рыжая пони, а обхватив его копытцами, добавила: – Ну а разогреешь его ты, идёт?

Глава 3: Чувствуй

Толкнув дверь локтем, я пробрался внутрь спальни. В моих руках покоился поднос с двумя кружками, до краёв полными разогретым сидром, и миской с яблочными блинчиками, оставшимися с утра. Оказавшись в помещении, я обнаружил Эпплджек, лежащую на кровати и коротавшую время за шитьём. Она старательно скрепляла между собой квадратные отрезки ткани разных цветов, соединяя их в довольно простое на вид одеяло, которое местами казалось новым, в то время как другие его сегменты выглядели изрядно ветхими. Стоило мне только появиться, как она отвлеклась от своего дела и подняла на меня взор.

– Вот и скромный ужин на двоих, – негромко объявил я, а когда приземлил поднос на небольшой столик, стоявший у кровати, добавил: – Приятного аппетита!

– Оу, ты и про блинчики не запамятовал? – слегка удивилась фермерша, перед этим опустив на ткань иголку, которую доселе держала в губах и таким образом делала швы. Меня всегда изумляло то, как легко эти пони справляются с задачами на мелкую моторику, выполняя действия лишь при помощи копыт и зубов и вполне обходясь и без таких гибких конечностей, как наши пальцы.

– Как про такое забудешь? – отозвался я, взяв свою кружку, всего один блинчик и направившись в другой конец комнаты. – Ничего вкуснее, чем твои яблочные блины, я в жизни не пробовал.

С этими словами я добрался до своего стула, что покоился у письменного стола, и лениво развалился на нём. На этом месте я проводил то время, в которое не был занят трудом на ферме вместе со своей напарницей. Почти вся поверхность стола наполнялась мешочками с семенами самых различных культур, горшками с землёй, колбами с химическими веществами и прочим, что необходимо для разведения домашней рассады и селекции. Впрочем, на стуле я сразу развернулся в сторону своей подруги и заметил на её лице смущённую улыбку.

– Спасибо, сахарок, – поблагодарила она меня за мой комплимент. Да, ей было определённо приятно это слышать, судя по тому, что её щёчки почти незаметно побагровели.

– За правду не благодарят, – взаимно улыбнулся я и приложился к сидру.

Я отнюдь не льстил ей. Будучи прекрасной хозяйкой, Эпплджек великолепно умела готовить. Действительно, меня никогда не кормили так вкусно и сытно, как на этой ферме. Может быть, в каком-то смысле здешняя еда и была довольно простой, но это не отменяло того факта, что после неё всегда хотелось добавки. К тому же, неизменно чувствовалось, что в каждую свою стряпню эта рыжая пони вкладывает душу, и возможно, что именно в этом крылся секрет её успеха в качестве домашнего повара.

Прервавшись в своём занятии, ЭйДжей поспешила откусить кусочек от того блинчика, что лежал выше прочих, а потом запила его глотком сидра. Без сомнений, она была рада тому, что я сообразил вместе с сидром разогреть и то, что осталось от нашего завтрака. Время было уже позднее, и она заметно проголодалась. Это особенно усиливалось тем, что ей всегда был свойственен отменный аппетит, как у здорового жеребца. И вкус своей же стряпни явно заставил её забыть обо всех проблемах. Как же мне хотелось видеть её такой беззаботной почаще! Подумав об этом, я вдруг задумчиво проронил:

– Они могли бы уже сюда явиться…

– А? – вопросительно произнесла ЭйДжей, а проглотив кусочек, добавила: – Кто?

– Кто-нибудь.

– В смысле, кто-нибудь из пони?

– Да, кто-то из Кантерлота.

– Прошло ещё слишком мало времени, – добродушно напомнила она. – Мы ведь зажгли факел всего пару часов назад. Дай срок – хотя бы денёк-другой, – и обязательно кто-нибудь из пони за нами прилетит. Надо только не дать нашему огню погаснуть.

– Я добавил туда ещё немного сена, – сообщил я, из-за чего выражение лица моей подруги заметно изменилось.

– Ты, смотри, так уж на него не налегай, пока всё не попалил, – не без порицания призвала рыжая пони. – Это, если ты не в курсе, ещё и еда.

– Только для тебя.

– И для всего Кантерлота, вообще-то.

– Ну, чтобы оно ему пригодилось, огонь, как ты сама и сказала, должен гореть, – вернул я ей те же слова, что она сама только что произнесла. – Лучше потратить лишнюю горсть сена, чем последний шанс. Если потеряем его, то потеряем всё.

– Знаю, – сдержанно согласилась фермерша. Обычно ей не шибко нравилось признавать свою неправоту, но сейчас она не стала спорить, только лишь призвав: – Просто не забывай, что сено нам ещё сгодится, лады?

– Не вопрос, – кивнул я, вновь приложившись к сидру, после чего пожав плечами: – Я и не собирался расходовать больше, чем нужно.

– То-то, – с удовлетворением бросила она. Вслед за этим её взгляд вмиг скользнул к подоконнику, располагавшемуся слева от кровати, и она после секундной паузы известила: – Твоя диковинная капуста, кстати, маленько подросла. Кажись, её уже можно высаживать во дворе.

Я посмотрел на рассаду, которую мы расставили на подоконнике. Плошки с растениями, едва начавшими свою жизнь и питающимися светом от ламп, что нависали над ними, занимали всю его длину. Но это было далеко не всё, что мы выращивали в доме. Те соседние комнаты, где раньше обретались Эппл Блум и Биг Мак, были заставлены такими рассадами. Так готовилась наша причудливая армия, стоявшая на страже фермы и собранного нами урожая… как, впрочем, и нас самих. Хотя стоит признать, что мы ощущали острую нехватку выращивавшихся здесь саженцев. Растения гибли быстро, не успевая толком почувствовать корнями землю. И если раньше мы часто сажали горох или сладкий перец за забором, то ныне планировать оборону приходилось исключительно в пределах двора.

Слишком уж часто на нас нападали ходячие мертвецы, безжалостно пожирая едва высаженные нами растения. И наше положение, пожалуй, становилось всё безнадёжнее. Хоть как-то решить проблему мы старались всего двумя способами. ЭйДжей планировала расширить объёмы рассады, обустраивая для этого бывшую комнату Бабули Смит, а я искал выход в селекции, надеясь придать нашей флоре более лучшие боевые качества. Иногда я пробовал просто экспериментировать, точно не зная, что это даст – например, не так давно работал над скрещиванием картофеля и томата. Трудно сказать, что из него получится, когда оно подрастёт, и мы польём его солнечной водой…

В этот миг моё внимание было обращено на те растения, о которых сказала моя напарница. Это была китайская черешковая капуста бонк-чой. Я привёз её с Земли в подарок для Эпплджек, чтобы она освоила в своём хозяйстве новую культуру, характерную для моего мира. Как же давно это было! По крайней мере, мне теперь так казалось. Что ж, рыжая поняша была права, ростки этой капусты уже достаточно подросли, чтобы пополнить собой нашу оборону. С другой стороны, сейчас мне не хотелось думать над тем, куда именно их посадить, чтобы они показали себя максимально эффективно во время следующей атаки зомби, которая должна была случиться неизбежно.

– Хорошо, – несколько отстранённо бросил я. – Завтра подумаем, где их разместить.

– Даже интересно, во что они превратятся, когда мы польём их солнечной водой, а? – с задором проговорила блондинка, всегда считавшая бонк-чой довольно необычным растением, поскольку никогда не выращивала ничего на него похожего.

Мы обменялись краткими улыбками. Нам обоим было любопытно, что из них получится. До сих пор мы ни разу не пускали их в ход, и это были первые опытные саженцы, предназначенные для оборонительных целей. Впрочем, на этом наше обсуждение и закончилось. Доев первый блинчик, Эпплджек вновь взялась за иглу. Я последовал её примеру, отложил кружку на стол и взял в руки свою записную книжку, которая лежала рядом. В её корешок была вставлена авторучка, а внутри покоился карандаш, исполнявший роль закладки. Я взял его в руку, принявшись бесцельно вертеть в пальцах, а внимание сосредоточил на открытых страницах.

В этой книжице я вёл эдакий дневник, где коротко описывал каждую атаку зомби, кое-какие события, происходившие за минувшие дни, и вёл протокол своих селекционных исследований. Касательно первого, из моих записей можно было понять, что наша ферма подвергалась штурму уже тридцать три раза. Многовато для пяти недель пребывания здесь. Кроме того, иногда я делал среди своих заметок зарисовки тех растений, которые мне удавалось вывести за счёт селекции. Меня нельзя было назвать художником, но всё ж таки я неплохо рисовал, и что самое главное, мне это нравилось. Вот и сейчас карандаш в моих пальцах словно сам собой ни с того, ни с сего пал на чистую правую страницу и принялся выводить линии, делая набросок – на этот раз без цели, не для дела, просто так.

Между тем я время от времени задумчиво поглядывал на то, как Эпплджек в присущей ей старательности шьёт одеяло. Она мне рассказывала, что его начала шить ещё её бабушка, когда та была совсем молоденькой кобылкой. С тех пор Эпплы продолжали работу над ним во время каждого своего слёта, что проводились раз в сто лун, и это была их традиция. Одеяло совсем не предназначалось для того, чтобы его когда-нибудь закончить, но являло собой символ общего дела, которое дружно делается всей семьёй. Однако теперь рыжая поняша явно намеревалась дошить его до конца.

Судя по всему, внутренне ЭйДжей уже не надеялась, что состоится новый слёт их семьи, и они продолжат шить это одеяло вместе. Тем не менее, работа над ним, должно быть, навевала ей приятные воспоминания, которые продолжали утешать её в эти мрачные дни. Поэтому-то она потихоньку и шила его поздними вечерами. Спонтанно мой взгляд скользнул выше прямо к изголовью кровати, на котором висела её шляпа. Кажется, она говорила, что этот деревенский головной убор достался ей от отца. Я знал, что её родители давно погибли при трагических обстоятельствах, а в саду росло причудливое сплетение яблоневого и грушевого деревьев, которое они посадили в день своей свадьбы.

Фермерша нередко приходила к этому дереву, особенно на каждый следующий день после очередной атаки зомби. И хотя в такие моменты ей определённо хотелось побыть наедине с собой, она всегда просила меня составить ей компанию. Мы вообще не решались терять друг друга из виду, понимая, что всегда должны держаться вместе. И даже ночами мы спали вдвоём на одной постели, так как иначе просто не смогли бы заснуть. Ныне нам нужна была взаимная поддержка, как, наверно, никогда прежде. Но я не переставал удивляться её силе духа. Все эти свои печали она держала в себе, и лишь походы к дереву родителей выдавали в ней очень сильные чувства. Она не раз мне говорила, что яблони крепки благодаря своим корням.

Корни, истоки… я отлично помнил, как оказался в этом мире, словно было это вчера. Связь между нашими мирами установилась относительно недавно, когда я получил высшее агрономическое образование. И узнав о программе обмена, я очень заинтриговался идеей посмотреть на новый, неизведанный мир, а заодно познакомиться с тамошней флорой. И хотя многое тут было, как и у нас, я ни разу не пожалел о своём выборе. Ни в одном уголке Земли я бы не встретил такую чарующую экзотику, как в Эквестрии.

По программе обмена, нацеленной на обоюдное знакомство миров с нашими культурой и знаниями, я поступил в кантерлотскую сельскохозяйственную академию. Цены на жильё в столице были довольно большими, и поэтому, чтобы сводить концы с концами, мне пришлось устроиться на подработку в кондитерский магазин к единорогу по имени Джо Пончик. Я должен был заниматься доставкой заказов на дом. И мне всегда было забавно видеть реакцию столичных пони на то, что в дверь к ним стучится существо из иного мира. Это было единственное, что скрашивало мои непростые будни. Хотя я очень уставал от совмещения работы и учёбы, мне было интересно узнавать этот мир и его жителей.

Впрочем, мне улыбнулась удача, когда про меня узнала молодая принцесса из Понивилля, отличавшаяся особой любознательностью и, как следствие, очень заинтересовавшаяся моей персоной. Я был в первой волне обмена, в силу чего нас, людей, в этом мире находилось не так уж и много. Поэтому интерес Принцессы Твайлайт Спаркл ко мне не имел границ. В связи с этим она предложила мне переселиться сюда – в Понивилль, – где состоялось моё знакомство с её подругами. Наконец, в тот судьбоносный час, когда она пожелала продемонстрировать мне, как агроному, угодья Яблочной Аллеи, я впервые встретил её – Эпплджек.

По итогу знакомства эта милая фермерша добродушно предложила мне крышу над головой как раз по тому случаю, что в её вотчине я мог бы узнать о сельском хозяйстве Центральной Эквестрии больше, чем где-либо. Я никак не мог отвергнуть её предложение, даже если бы хотел или был смущён от такого гостеприимства. С первого же взгляда я почувствовал, что меня в этой пони что-то притягивает. Так заложилась основа моей дружбы как с ней, так и с её семьёй. И я не переставал быть ей благодарным за то, что она приютила меня в своём доме… пусть даже на учёбу мне приходилось с тех пор ездить из другого города.

За этими мыслями я словно бы и сам не заметил, как мой карандаш вывел на бумаге её образ. Набросок изображал ЭйДжей, мирно дремлющую прямо под стволом яблони. Её шляпа, сдвинутая на лоб, покрывала ей глаза, а во рту она держала соломинку. Я часто видел её такой, когда она немного утомлялась от работы и в полуденный зной мирно смотрела сны где-нибудь посреди своего сада. Правда, мой спонтанный рисунок требовал чего-то ещё, что подчеркнуло бы его посыл и переданные им эмоции. Что-то такое, что выходило за пределы самого художества.

К слову говоря, с некоторых пор я стал увлекаться японской поэзией. Кто-то считал её странной, многие не понимали, и я относился к их числу, пока не уловил основную суть. В конце концов, хокку – это своеобразный словесный снимок мгновения, которое больше никогда не повторится, что призван запечатлеть чувства, обречённые больше никогда не вернуться. В перерывах между глотками сидра я сложил три строки, насколько мог ими передать внутренние ощущения, и записал их под наброском. Как только была поставлена точка, я про себя зачитал выведенные буквы:

«О, как ты красива!
Подними же шляпы край,
Чтоб я нагляделся».

Безусловно, я считал её красивой, как бы это ни было, возможно, странно с учётом наших различий. Все пони были очень милы, но в этой рыженькой кобылке с блондинистой гривой, изумрудными глазами и чудными веснушками на щёчках таилось что-то особенное, совершенно неповторимое. Пусть даже мы были друзьями, я и не брался отрицать, что вижу в ней нечто большее, хотя и никогда не говорил об этом ей, да и сам не сразу осознал вполне. Но последующие дни, проведённые на этой ферме, всё больше проявляли во мне это чувство, а с началом нынешнего кошмара – тем более. В очередной раз окинув взором свой рисунок и вдумчиво перечитав выведенное под ним стихотворение, я непроизвольно хмыкнул.

– Чего это ты там чёркаешь, сахарок? – послышался вдруг со стороны кровати любопытный голос, мгновенно выведший меня из своих раздумий.

Её вопрос несколько смутил меня. Складывалось такое впечатление, что её глаза видят меня насквозь. Но я всё равно попробовал съюлить, спокойно бросив:

– Ничего такого.

– Да брось, ты ж знаешь, что я за версту чувствую, когда кто-то говорит неправду, – без упрёка напомнила Эпплджек. – Ты ведь делал это с таким увлечением, что даже про сидр позабыл! Или это секрет?

Из моих уст вырвался выдох. Само собой, я знал, что скрывать перед ней что-либо бесполезно. И хотя её чутьё на ложь не всегда было точным, на этот раз она попала в точку. Поэтому я покорно развернул записную книжку в её сторону, тем самым продемонстрировав свой набросок. При виде него она заметно сбилась с толку, а её щёчки чуть побагровели от смущения.

– Хм, недурно, – проронила она, отчего мне стало легче на душе. Но уже через секунду на её лицо вернулась лёгкая улыбка, а глаза игриво чуть прищурились. – И кто разрешал меня рисовать?

Что-то внутри меня щёлкнуло, и я решил сменить тактику. Раз уж вскрыли, то таить более нечего. Я отложил свой дневник на стол, встал со стула и неспешно направился к ней.

– Когда художник видит нечто прекрасное, он это сразу зарисовывает, не спрашивая разрешения, – ответил я, как уже наткнулся на её непонимание:

– Чего?

Я беззвучно усмехнулся. Эта рыжая пони была очень практична и по-своему мудра, но в некоторых вопросах крайне простодушна. Присев рядом с ней у края постели, я взглянул в её глаза и с иронией почти шёпотом протянул, помотав головой:

– Ты так далека от поэзии!..

– Лучше прибереги всю эту поэтическую чепуху для Рарити или, на худой конец, для Твайлайт, – проулыбалась фермерша. – Им это скорее придётся по нраву, а я пони простая – ты же знаешь.

– И в простоте кроется прекрасное, – изрёк я, после чего возложил руку ей на макушку и принялся плавными движениями поглаживать её гриву.

От моего прикосновения ЭйДжей тотчас же обомлела, а потому не сказала более ничего. О да, я определённо знал её слабость! Поглаживание гривы, нежное почёсывание за ушком… ни одна пони не могла перед этим устоять. Как я уже успел убедиться, они были ко всему этому очень чувствительны, словно человеческие руки тоже творили магию от соприкосновения с их мягкой шёрсткой. Причём эффект был обоюдным. Эти создания были похожи как будто на ожившие плюшевые игрушки. И прикосновения к ним были очень приятны, непередаваемо упоительны.

Что ж, Эпплджек отнюдь не оказалась исключением из правила, несмотря на свой довольно твёрдый характер. Она сомкнула веки и всецело отдалась в плен приятным ощущениям, которые охватили её целиком и полностью и явно превосходили даже моё удовольствие от осязания её невероятно мягкой и шелковистой гривы. И мне было от этого только приятнее, что благодаря мне она испытывала большее блаженство, нежели я сам. Когда же моя рука скользнула за её ушко, она и вовсе слегка вздрогнула и чуток наклонила голову набок ко мне, словно тем самым желая быть как можно ближе к этим ласкам.

Я зарылся пальцами в её волосы и как можно нежнее проводил их кончиками у основания ушка, повторяя эти движения раз за разом, и в какой-то момент мне даже показалось, что она едва слышно мурлычет, как кошка. Конечно, все пони особо падки на ласки этого места! В очередной раз убедившись в этом факте, тем более на примере такой кобылки, как Эпплджек, довольно далекой от подобных умильностей, я опять не сдержал беззвучный смешок. Это заставило мою подругу немного приоткрыть веки и посмотреть на меня. Несмотря на то, что у неё в глазах читалось, как всё её естество будто бы утопает в этих ощущениях, она всё же не изменила своему характеру и не без улыбки произнесла:

– Ты ведь не думаешь, что сумел этими почесушками охомутать меня, как резвого мустанга, не так ли?

– Расслабься, отдыхай и ни о чём не думай, – прошептал я, не прекращая ласки. – Если хочешь закончить уборку урожая за два дня, то тебе стоит набраться для этого силёнок.

– Не бойся, с этим мы справимся, – отмахнулась она почти так же тихо, как звучал и мой голос, на что я спонтанно возразил:

– Если только в наши планы не внесут изменения сама знаешь кто.

Сам того не желая, я своим утверждением, кажется, несколько испортил ей кайф. Порой я бываю крайне неосторожен. Словно бы игнорируя ощущения от моих прикосновений, она потупила взор и глубоко задумалась.

– И впрямь, если они снова нападут до конца месяца, то мы можем совсем не успеть. Наверняка нам будет особо не до яблок, коль уж придётся, как обычно, опять сажать растения и отстраивать забор, – с явным удручением проговорила блондинка. Мои пальцы сместились к её затылку, зарылись в гриву и замерли там. Выдержав паузу, она к слову выразила своё чаяние: – Была бы с нами хоть Эппл Блум. С ней нам и то было бы легче закончить всё к сроку.

– Само собой, лишние копыта нам бы не помешали, – согласился я, решив, что должен поддержать разговор.

– И с растениями она могла бы нам подмогти, не говоря уж о хозяйстве, – добавила Эпплджек с ещё большей задумчивостью. По ней было отчётливо видно, что внутри неё полыхают эмоции, которым она ранее старалась не давать воли. Но теперь её глаза слегка дрожали, она печально поникла ушками и тяжело вздохнула: – Ох, Эппл Блум… как хоть она там сейчас? Помнится, когда-то я боялась оставить её одну на ферме всего на день, а нынче не виделась с ней уже больше месяца. И… я, конечно, уверена, что с ней всё в порядке, как и с Биг Маком и Бабулей Смит, просто… просто я маленько переживаю за них, а за неё особенно.

– Понимаю, ты скучаешь по ней, – участливо закивал я. Пожалуй, раньше я никогда не встречал таких сестёр, как эти две яблочные пони, которые были бы настолько привязаны друг к другу. И, естественно, её чувства от разлуки с Эппл Блум были мне абсолютно понятны. – Но, поверь, ты ещё с ней встретишься. И со всей семьёй, и с подругами.

– Верно, – сдавленно согласилась фермерша. Помолчав ещё немного, она в итоге не сдержалась и поделилась тем, что её угнетало: – Знаешь, я уже просто порядком устала от такой жизни. Устала ждать, пока за нами кто-нибудь придёт, пока вырастут саженцы, пока снова нападут эти твари. Мы, конечно, делаем всё, что можем, чтобы это поскорее закончилось, и вот – факел даже построили. Я верю, что его огонь увидят, и за нами прилетят, но… не знаю, мне, если честно, совсем невмоготу. Всё это уж больно тяжко.

Довольно сухо изливая свои эмоции, Эпплджек уткнулась взглядом в плошки с саженцами, стоявшие на подоконнике, и всецело погрузилась в мысли. В силу этого она даже чуть вздрогнула от неожиданности, когда я заключил её в объятия. Мои руки плотно обхватили её за плечи и прижали к груди, словно тем самым я желал внушить ей чувство защищённости от всех тех бед, что она перечислила. Что ж, именно это я и намеревался сделать, и сейчас она нуждалась в чём-то подобном, как никогда прежде. Честно говоря, в те дни, когда я поселился у неё на ферме, мне и в голову бы не пришло, что когда-нибудь у меня возникнет необходимость успокаивать её подобным образом.

– Так легче? – спросил я наконец, нарушив недолгое молчание. Ответом мне стало то, что она чуть сменила позу, и её копыта взаимно обхватили меня в столь же тёплом объятии.

– Легче, – призналась она. «И мне тоже», – промелькнуло в моей голове как бы ей в ответ. Хотя надо сказать, что её сильные копыта обхватывали меня довольно крепко. Мы грели друг друга взаимными объятиями, стараясь таким образом отстраниться от того, что наполняло наши сердца холодом в эти мрачные времена. Но в какой-то момент моя подруга томно вздохнула и продолжила изливать мне душу: – Больше всего на свете мне хотелось бы снова увидеть их всех – хотя бы одним глазком. Я знаю, что наша работа очень важна, и мне не страшно оставаться тут и дальше. Меня просто без конца мучает страх, что с ними могло случиться что-то неладное. Если бы я только могла знать, что с ними всё в порядке, и они всё ещё нуждаются в нашем урожае, то… я была бы готова защищать его сколь угодно.

– Не бойся, всё прояснится, – утешал я её, не размыкая рук. – Ты сама ведь говорила, что надо просто подождать. Вот увидишь, наша идея насчёт факела сработает, и ты снова с ними встретишься. Всё будет хорошо – не волнуйся. Обещаю, всё будет в порядке. Всё наладится…

Я продолжал шептать ей на ушко слова утешения, надеясь, что это дарует ей хотя бы каплю покоя и уверенности в лучшем. По крайней мере, лично у меня на душе всегда становилось легче, когда она говорила мне что-то в этом роде. Словно её природная неспособность лгать делала такие слова самым точным прогнозом. Впрочем, по прошествии полуминуты она вдруг ни с того, ни с сего немного отстранилась от меня. Я не стал удерживать её в своих объятиях, и по итогу мы вновь посмотрели друг другу в глаза. Но моя правая рука продолжала покоиться на её плече, по которому ниспадала собранная в хвост грива. Мои пальцы всё ещё ощущали её чарующую мягкость.

К своему лёгкому удивлению я обнаружил, что на глазах Эпплджек проступили слёзы. Правда, они говорили не столько о печали, сколько о благодарности, что читалось по её взгляду. Она была отнюдь не из слезливых или излишне эмоциональных пони, однако в этот миг её сильное сердце дало волю чувствам.

– Я бы никогда не выдержала всё это без тебя, – произнесла она вдруг со слабой, но невероятно чувственной улыбкой, после чего повторила то, что говорила мне при созерцании пламени факела: – Правда, спасибо тебе, что делишь все эти тяготы со мной. Боюсь и представить, что было бы, останься я тут совсем одна. Я всё ещё жива благодаря именно тебе.

– Как и я благодаря тебе, – вторил я ей. – Мы вдвоём в одной лодке. Разве могли бы мы не заботиться друг о друге?

– В том-то всё и дело, – продолжала ЭйДжей, положив копытце мне на грудь – точно туда, где билось сердце. – Ты остался тут со мной, хотя мог бы спастись в Кантерлот вместе со всеми пони. И остаёшься рядом до сих пор. Спасибо тебе, сахарок, – за всё.

Не передать словами, насколько я был тронут её посылом. Но в то же время я был немного удивлён. Я никогда не считал, что у меня был выбор остаться в Понивилле или бежать в Кантерлот. Всё это произошло как-то само собой. Тем не менее, Эпплджек узрела в этом мой поступок, и мне было несказанно приятно знать, что она так думает. Всё ж таки в этом была весомая доля правды. Как бы я мог бросить её одну на ферме, зная, насколько это опасно? Для меня это было совершенно невозможно.

Ни я, ни она более ничего не произнесли. Но этого и не требовалось. Я чувствовал, как внутри меня возбуждаются сильные эмоции, отклик которым я усматривал в её слегка дрожащих изумрудных глазах. Всё то, что мы пережили вместе, не могло их не взрастить. В этот миг нами полностью овладевали чувства, ничему иному не оставалось ни малейшего места. Ведомая ими, Эпплджек словно по наитию медленно склонила голову набок, и я, как заворожённый, последовал её примеру. Мы неспешно сближались, как если бы хотели оттянуть тот сладостный момент, мечты о котором прорывались из самых глубин наших подсознаний, кои были нам, пожалуй, доселе неведомы.

Мир вокруг перестал существовать, и все мои мысли сошлись лишь на ней одной. Я ощущал запах её слегка томного дыхания. Нас отделяло не более одного-единственного миллиметра, казалось, совсем ничего не значащего, как вдруг в наши души будто бы ударила молния. Мы напряжённо замерли и прислушались. Откуда-то снаружи дома – явно издалека – раздались могильные выкрики и угрожающие стоны. Пока что это не значило ничего конкретного, но когда спустя несколько секунд во дворе зазвучал звонкий лай Вайноны, внутри нас обоих всё оборвалось.

– Это то, о чём я думаю? – напряжённо прошептала рыжая поняша. В оцепенении мы застыли в том же положении, и в какой-то момент мне даже показалось, что её губы чуть коснулись моих.

– Сомневаюсь, что она ошибается, – лаконично ответил я, имея в виду собачонку. Дать осечку после того, как оказаться полностью правой тридцать три раза подряд? Такое, конечно, возможно, но по мне так маловероятно.

В одно мгновение расцветший между нами чувственный настрой сошёл на нет. Где-то в глубине я был крайне раздосадован этим подлым обстоятельством. Только что я был всего-то в миллиметре и секунде от своего счастья. Угораздило же этих зомби явиться так вовремя! Впрочем, моё подсознание могло думать и испытывать что угодно, однако мой разум всецело сосредоточился на возникшей в который раз смертельно опасной проблеме. Поэтому я поднялся с постели и поспешил выбраться в коридор. Эпплджек, схватив свою шляпу, направилась следом за мной, тоже будучи всецело озабоченной лаем Вайноны. Она выглядела по обыденному для себя серьёзно, словно бы четверть минуты назад между нами ничего и не было…

В коридоре располагались ещё две двери, ведшие в бывшие комнаты Эппл Блум и Биг Мака, которые ныне ломились от домашней рассады, а также лестница, соединявшая второй этаж с первым. Но в самом его конце зияло окно, откуда была видна вся передняя часть двора. Спешно подойдя к нему, я открыл его и отчётливее услышал то, как лает Вайнона. Вслед за этим со стороны Вечнодикого леса вновь раздались леденящие душу завывания, заглушившие и голос собаки, и цокот копыт нагонявшей меня ЭйДжей. Правда, приближение зомби и без того подтверждал более явный признак – среди деревьев во тьме мелькали огни.

Да, некоторые зомби пользовались факелами, которыми жгли растения и любые преграды на своём пути. Их чудовищный вид, если к ним вообще применим такой термин, в целом активно пользовался самыми разными приспособлениями, нацеленными на штурм нашей фермы. Как ни странно, их пустых голов хватало хотя бы на то, чтобы надеть на себя какие-нибудь импровизированные защитные покрытия или же вооружиться хотя бы простыми дубинами. Но всё же большинство из них шло в атаку с голыми руками, и при близкой встрече этот факт не шибко делал их менее опасными.

Подойдя к окну, Эпплджек закинула передние копыта на нижнюю часть его рамы и вгляделась во тьму. Найдя прямо под стенами фермы свою любимую собачку, она затем устремила взор вдаль и узрела то, что наблюдал и я. Судя по тому, какую ширь охватывали огоньки факелов во тьме, царившей среди деревьев, на нас надвигалась огромная орда. Спонтанно я переместил взор с тёмного южного сада на рыжую поняшу и заметил, что от её меланхолии и сентиментальности, вдруг мелькнувших в спальне, не осталось и следа. К ней вернулась вся её решимость защищать родную ферму до последнего вздоха, которая двигала ею во время каждого такого нападения.

– Ну, давайте-ка, идите к мамочке! – выкрикнула Эпплджек в адрес тех толп, что наступали на ферму, затем воскликнув по-ковбойски: – Йиппи-кай-эй, сволочи!

Несомненно, она была на взводе. Впрочем, нам стоило действовать в большей мере решительно и методично, чем воинственно и порывисто. В любом случае, времени было мало, поэтому я сразу её призвал:

– Соберись, ЭйДжей. Не стоит поддаваться гневу. Мы просто должны защитить запас еды для Кантерлота, и только.

– Ты прав, – не стала спорить фермерша, спрыгнув обратно на свои четыре копыта. – Ну, тогда я за сумкой с саженцами и верёвками, а ты покуда загони Вайнону в дом и проверь, чтоб всё было готово – давай!

Едва успев договорить, пони в шляпе погарцевала в комнату своей младшей сестры, поскольку именно там хранила свою седельную сумку со всем необходимым для высадки растений и взрывными яблоками. Я немного проводил её взглядом, после чего переместил его на своё пальто, висевшее на крючке возле лестницы. Вместе с ним болтался и длинный лук с колчаном и стрелами, которые я изготовил специально для стычек с зомби. Точнее, его сделала для меня Эпплджек, будучи довольно опытной в столярном ремесле, хотя стрелы были уже моего авторства. Эх, в который раз я внутренне понадеялся, что вскоре мне не придётся выпускать его из рук и браться за топор.

Я быстро облачился в пальто, как обычно, не став его застёгивать, повесил на себя колчан и, взяв в руку лук, направился к лестнице, но тут же остановился. Непроизвольно я устремил свой взор к двери нашей спальни. Китайская капуста бонк-чой… почему бы и нет? Этот бой мог стать подходящим испытанием для пополнения в нашей армии растений. Но что бы я ни решил делать, мне стоило поторопиться.

Зомби идут!..

Глава 4: Защищай

– Заткните мне рот яблоком и поджарьте на вертеле! – ошалело выпалила Эпплджек, глядя сквозь тьму и дымку на то, что на нас надвигалось. – Это немыслимо! Их ж тут больше, чем кольторадских жуков на картошке!

Не отрывая глаз от дальней панорамы, я смотрел на подтверждение её слов немигающим взглядом. Перед выходом с территории фермы раскидывался южный сад, чьи деревья уже были освобождены от яблок. И вся его видимая ширь была заполнена огоньками факелов, а ближе к его окраине уже виднелись первые ряды орды нежити, которая сужала свои нестройные порядки, чтобы клином обрушиться на наши ворота. Поскольку большая их часть пока ещё толклась в глубине зарослей, смешиваясь в единую массу, подсчёту они не подлежали. Но их было явно больше, чем прежде.

Первые из них уже ступили на тропу, которая тянулась от выхода с фермы, пролегала почти на сотню метров в южном направлении, а затем там, где начинался яблоневый сад, заворачивала влево, делая крюк вдоль восточной окраины фермы в сторону Понивилля. И теперь, когда они были уже совсем близко, навстречу нам ударил резкий порыв промозглого могильного ветра, сопровождаемый потусторонним волнообразным свистом, который мгновенно достиг своей кульминации, после чего плавно затих. Так обозначалась каждая волна их атак, будто это было дуновение несомой ими смерти. От этого жуткого свиста я порой просыпался по ночам, когда он мерещился мне в судорожных снах.

Вот и они – орда ходячей гнили, вырождения того, что когда-то являлось жизнью, алчущего превратить в себе подобное всё, что попадётся под их руки и зубы! Все они были гуманоидами, но при этом мало похожими на людей – уродливые карлики в полтора метра ростом, одинаковые на мерзкие лица, застывшие в гримасе удивления, как если бы они сами были поражены тем, что выбрались из могил. Всех их как будто делали на конвейере, что и могло бы объяснить то, откуда их столько берётся. Одни из них облачались в простую одежду с одинаковыми пёстрыми галстуками и ничего более, другие носили на себе рекламные щиты, как бронежилеты, третьи напялили на головы вёдра или дорожные конусы, а четвёртые – особенно рослые и крепкие на вид – ходили в рванье и несли в руках дубины, добытые, должно быть, в Вечнодиком лесу.

Некоторые же из них сжимали в искривлённых пальцах факела, что пугало и меня, и мою подругу в особенности. Удивительно, что в ходе своего марша по южному саду они случайно не палили его, однако на территории фермы такое вполне могло случиться… и уже случалось ранее. Эта мысль вместе с нараставшим напряжением заставляла меня начать что-нибудь делать, как вдруг наши растения дали о себе знать. Капуста, высаженная нами за забором по обе стороны от ворот в два ряда, синхронно взмахнула своими стеблями, и её початки, являющиеся импровизированными снарядами, полетели навстречу наступающим зомби. То, что когда-то было едой, ныне стало нашими катапультами.

Наконец адреналин внутри меня взял верх над оторопью, и я поспешил снять лук с плеча, дабы принять участие в том, что уже начали растения. Спустя секунду мой колчан уменьшился на одну стрелу. До этих ужасных событий я ни разу не стрелял из лука. Но ходячие мертвецы наступали на нас до того огромной толпой, что мне не требовалось быть шервудским стрелком, чтобы попасть в цель. Наконечник впился одному из них в плечо, выбив руку из дряхлого сустава, как уже я потянулся за следующей стрелой. И тут-то моя напарница вновь подала голос:

– Погоди стрелять, ковбой, – призвала она. Когда я опустил на неё взгляд, она указала копытом на ворота. – Пока ещё есть время, надобно высадить твою капусту у забора!

Проведя взглядом по длине ограды, а потом снова посмотрев на наступающих зомби, я быстро оценил ситуацию. Эти твари двигались медленно, но верно, шагая в ногу неровной походкой и покачиваясь взад-вперёд. Пока что огородной капусте удавалось теснить их первые ряды, а вскоре в бой вступила и кукуруза, высаженная слева от нас. Что ж, это и вправду был наш последний шанс прикрыть подступы к метательным растениям.

– Ты права, – выдохнул я, вешая лук обратно на плечо. – Идём!

Мы поспешно пустились по склону мимо нашего последнего рубежа обороны, направляясь к забору, отделявшему наш двор от поступи хаоса и смерти. Между тем огородная капуста делала, что могла, запускаемые ею кочаны обрушивались на ряды зомби, заставляя их пошатнуться, порой валя с ног или даже крепким ударом отбивая им конечности. Отдельные меткие броски и вовсе сносили тварям головы. Но те всё равно неотвратимо шли в атаку, не выказывая ни намёка на инстинкт самосохранения, и издавали леденящие душу рычания в явственном предвкушении нашей плоти. С каждой секундой их толпа становилась ближе к забору, но прежде чем подойти к этой преграде, они должны были перебраться через нашу переднюю линию защиты.

Прямо перед забором по обе стороны от дорожки тянулись линии рвов, что были выкопаны королевскими гвардейцами, пока те ещё оставались живы. Их дно было наполнено водой, а перед ними из земли торчали колья, которые нам регулярно приходилось обновлять. За ними мы обычно высаживали ряды растений первого порядка обороны, но теперь нам для этого не доставало саженцев. Поэтому пространство между рвами и территорией самой фермы с позапрошлого нападения пустовало. Такие фортификации заставляли зомби в основной массе наступать на ворота – туда, где их ждал шквальный огонь стручков гороха и фарфоровых роз, – но некоторые всё же были крайне упорны и шли в атаку по пересечённой местности, постепенно разрушая и колья, и забор.

В полчища нежити летел один початок за другим, вместе с тем по ним били и крупные зёрна кукурузы. Однако на место каждой павшей твари вперёд вырывалось ещё пять таких же. И если обычных зомби наша флора била на раз-два, то тех, кто позаботились о своей защите, одолеть было не так-то просто, и именно они теперь возглавляли штурм, служа щитом для остальных. Они двигались на нас, подобно катку, грозясь сровнять всю ферму с землёй и не оставить никого в живых – от нас самих до последней курицы. Время от времени поглядывая на то, как некоторые из них приближаются к рвам, я постарался делать всё быстрее.

Выбрав два места с каждого края рядов огородной капусты, я выкопал пару ямок перед самым забором – той его части, что тянулась справа от ворот, – ожидая, что именно здесь будут лезть некоторые зомби. Далее я посадил в них два саженца, выданных мне рыжей пони, по итогу чего та полила их солнечной водой из увесистой лейки, которую ей приходилось таскать с собой в зубах, и случилось уже привычное нам чудо. Моментально оба овоща вымахали до размеров, сопоставимых со средним ростом зомби, а из их оснований вытянулись два стебля, скрученных на концах на манер кулаков. Появившиеся у них глаза тут же принялись искать первую жертву, которой требовалось выбить несколько гнилых зубов.

– Да уж, – проронил я, узрев результат нашей первой посадки. – Чего-то подобного нам всё это время и не хватало.

– Агась, бьюсь об заклад, они намнут этим уродам бока, – заворожённо проговорила Эпплджек, глядя на размеры стеблей-кулаков этой китайской капусты. Впрочем, наше впечатление быстро развеялось, когда зомби вдруг во все свои глотки издали мертвенные завывания. Они были совсем близко, и времени на последние приготовления оставалось ничтожно мало. – Ладно, давай за дело! Некогда стоять и глазеть!

Безмолвно согласившись с ней, я подался следом, когда она направилась гарцующим шагом к воротам, не имевшим калитки, но перекрытым стопками ящиков с различным увесистым хламом. По обе от них стороны мы проделали то же самое, и уже спустя пару минут на их страже стояли ещё двое бонк-чой. Тем временем толпа зомби, постепенно редевшая, сужалась на дорожке и готовилась вот-вот миновать рвы, в то время как некоторые другие пошли напролом прямо через них. Как раз только что в бой вступил и горох, в силу чего нам пришлось делать свою работу, изрядно сгорбившись, чтобы не попасть под дружественный обстрел – особенно мне.

С глухими хлопками горошины, выглядывавшие из своих стручков, буквально выплёвывали из себя ядрышки, пуская их в зомби, как пули. Вслед за ними атаковать их начали и розы, расположенные чуть выше позади. Вращая свои соцветия, они запускали во врагов лепестки, подобно дискоболам, и те, попадая в гнилую плоть нежити, впивались в неё, будто сюрикены. Растения били в наступающих из всего, что у них было, уничтожая одного за другим и оставив на подступах к ферме уже не один десяток недвижимых трупов. И тем не менее, на наш участок всё ещё наступало не менее полсотни тварей, а от забора их отделяло всего ничего.

Видя, что момент близкого боя скор и неизбежен, я старался выкапывать последнюю ямку перед левыми рядами огородной капусты особенно торопливо. От напряжения лопатка в моих руках едва ли не тряслась, и в спешке я, сам того не желая, вычерпывал землю слишком малыми порциями. Пока я делал свою часть работы, ЭйДжей следила за происходящим. Когда первые зомби пересекли глубину рва, принявшись сминать колья, её судорожный взгляд метнулся ко мне с тем, чтобы застать меня за ковырянием в земле.

– Чего хоть ты там копаешься? – нервно воскликнула она, кинувшись ближе ко мне. – Дай-ка, я сама!

Выхватив из моих напряжённых рук лопатку, она в два-три резких движения сделала ямку довольно глубокой. Как ни странно, зубами и копытом она справилась с этой задачей быстрее меня. Не желая быть слабым звеном в нашем дуэте, я сразу вытащил саженец из её седельной сумки и поместил его в углубление сразу, как только пони в шляпе выплюнула инструмент в сторону, после чего сгрёб вырытую землю обратно. Прежде чем она взялась за лейку, наши взгляды поднялись выше, и мы обнаружили то, что вогнало нас в мгновение лютого ступора. Первые зомби протиснулись через колья. И если прочие оказались более тупыми, принявшись выкорчёвывать препятствия, то эти ломанулись вперёд, стремясь как можно скорее сократить дистанцию в десяток метров, отделявшую их от забора.

– Быстро за лейку, давай! – поторопил я свою подругу, а сам машинально выхватил топор и приготовился к худшему.

Эпплджек соображала не менее быстро, чем я, а потому кинулась к лейке в ту же секунду, как я подал голос. Столь же моментально она вернулась к саженцу и полила его, хотя первые твари были уже совсем близко. Всего несколько секунд, и один из зомби уже попытается перелезть через забор, из-за чего мои пальцы на рукояти топора сжались сильнее. Но в последний момент меня отвлекло золотистое сияние, озарившее землю передо мной, и я инстинктивно отступил назад, как и моя подруга. Очередной бонк-чой вырос не менее стремительно, чем прочие, и стоило только гнилым рукам ухватиться за перекладину забора, как уже их обладателя встретили стеблевые кулаки.

Замерев позади рослой китайской капусты, я и ЭйДжей с удивлением взирали на то, как та принялась лупить наступающих зомби, подошедших уже почти вплотную. Нанося хуки с обеих сторон, массивные стебли оттесняли нежить, пока наконец не завершали комбинацию ударов мощным апперкотом, сносившим пустые головы с сутулых плеч. Правда, едва бонк-чой успел сбить с забора второго зомби, спешившего перелезть через него, из зарослей подул очередной порыв ветра, сопровождаемый жутким демоническим свистом, как вдруг земля под ногами вздрогнула. Напряжение внутри меня тотчас же вспыхнуло с новой силой.

Не успел я и глазом моргнуть, как уже почувствовал мощный хват пальцев на своей ноге. По наитию резко подавшись назад и опустив взор вниз, я обнаружил, что меня удерживает мерзкая рука, вырвавшаяся из-под земли. Они порой так делали, нападая из недр, будто кроты – там, где их совсем не ждёшь, и это было самым их опасным методом. В ужасе и омерзении я, толком ничего не соображая, взмахнул топором и разрубит руку на уровне запястья, однако пальцы продолжали держаться за меня. Отступив ещё на шаг, я судорожно задёргал ногой, и кисть, к моему счастью, отвалилась, как грязь от штанины. Впрочем, это был ещё не конец стычки.

Даже без одной руки зомби вырвался из-под земли по грудь и первым делом вытянул ко мне другую, но тут же получил топором по голове. Я несколько раз в остервенении рубанул по его пустой черепушке и разбил её надвое, вследствие чего предпринимавшиеся им попытки ухватиться за меня сошли на нет. Но в тот же миг меня застала врасплох атака сзади. Что-то взялось за ворот моего пальто, отделанный искусственным мехом, и резко дёрнуло на себя. Я повалился навзничь, а распахнув глаза после приземления, вмиг увидел уродливую морду мертвеца, нависшего надо мной. Мои руки будто бы сами собой выставили топор поперёк его конечностей, вытянувшихся к моей шее.

Упёршись в рукоять топора, зомби надавил на меня с такой силой, какую я не мог превозмочь. Но прежде чем он впечатал оружие в мою грудь, ко мне подоспела подмога. Я толком ничего не успел сообразить, когда перед моими глазами мелькнули рыжие копыта, своим сильным ударом без труда снёсшие голову атаковавшему меня уроду. Давление сразу ослабло, и я тут же поспешил скинуть с себя мёртвую тушу. Чуть приподнявшись, я увидел рядом с собой Эпплджек, тяжело дышавшую от напряжения. В стороне от неё на земле лежал другой обезглавленный зомби, подле коего покоилось лассо.

– Ты как? – побеспокоилась фермерша, протянув мне копыто.

Как только я принял её помощь, меня пробрал новый ужас. Позади Эпплджек выросла фигура ещё одной твари, чьи руки уже вытягивались к ней. Тут же вскочив, я перехватил топор поудобнее и, едва моя напарница успела отпрянуть в сторону, с размаху врубил остриё в челюсть зомби, разбив её на части и тем самым потеснив недруга. Не давая ему очухаться, вторым взмахом я послал его в нокаут. Как только дело было сделано, я опустил взгляд на рыжую пони, вновь приготовившую лассо к бою, но не успевшую им воспользоваться по назначению в очередной раз.

– Не очень, – нервно произнёс я, ответив наконец на её вопрос.

И вновь на всю округу грянули завывания зомби, заставившие наши сердца замереть. Тотчас мы заметались взглядами по полю нашего боя с нежитью. Через рвы продолжали наступать лишь отдельные зомби, и размещённые нами за забором бонк-чой уверенно оттесняли их на обоих участках, особенно при том, что некоторые из них всё ещё пытались выкорчевать колья, чтобы облегчить наступление следующей волне, которая уже была видна. От южного сада надвигалась новая толпа, причём ещё более крупная. Не успели мы справиться с первой волной, как уже пожаловала вторая. И это ещё мягко сказано. Повернув головы к воротам, мы воочию узрели подтверждение тому, что отражением первой атаки ещё даже не пахнет.

Сконцентрировав основные силы на воротах, зомби продавили преграду из ящиков и ломились во двор немалой массой. И как бы растения на задних рубежах обороны ни палили в них, а оба бонк-чой ни колотили каждого встречного, ежесекундно их вторгалось на территорию фермы всё больше и больше. Десятки их толклись за воротами, спеша в них протиснуться или стараясь перелезть через забор, а те, кто шли в первых рядах, уже вели наступление на ближайшие к ним растения. И если обстрел гороховых стручков валил их одного за другим, не подпуская никого к своим позициям, то китайской капусте приходилось туже. Её обступали со всех сторон и начинали истреблять, разрывая на куски и пожирая.

– Ох ты ж! – в ошеломлении проронила пони в шляпе, едва заметив крайне бедственное положение обоих бонк-чой. – Они как саранча на посевах! Без солнечной воды твоя капуста не сдюжит!

Озвучивая свои судорожные мысли, блондинка кинулась к лейке, что покоилась в сторонке. Я сразу понял её план, а потому поспешил за ней, на бегу выкрикнув:

– Я прикрою тебя!

С этими словами я также заменил топор на лук, прекрасно понимая, на какой риск решила пойти моя подруга. Она намеревалась полить один из бонк-чой некоторой дозой солнечной воды, а для этого ей предстояло оказаться в крайне опасной близости к нежити. Но это было единственной возможностью сдержать их массированный натиск. Дело в том, что волшебство этой жидкости на короткий промежуток времени беспримерно повышало все боевые качества уже выращенного растения. И чтобы справиться с наплывом ходячих трупов на ворота, китайская капуста в этом крайне нуждалась.

Вдвоём мы стремительно пронеслись между линией забора и рядами огородной капусты, пока её кочаны летели над нашими головами, как артиллерийские снаряды, метаемые как к воротам, так и ко рвам. Оказавшись подле курятника, который размещался совсем близко к месту удерживаемой обороны, а потому был облицован металлом, я остановился и положил стрелу на лук, в то время как Эпплджек не сбавила темп и быстро догарцевала до бонк-чой. Зомби обступали героически оборонявшееся растение как с ворот, так и из-за забора, сближались с ним и старались рвать на куски зубами и руками. Оно в свою очередь отслаивало от своего стана всё новые и новые стебли-кулаки, продолжая бой, но не успевало осыпать врагов ударами.

Впрочем, моё внимание приковалось не столько к неравной битве китайской капусты с множеством зомби, сколько к двух ходячим мертвецам с факелами, подошедшим к забору и собиравшимся пересечь его. Несомое ими пламя было смертельно опасно для растений, не говоря уж о моей напарнице, без страха кинувшейся почти к самому столпотворению нежити. В силу этого моя стрела была моментально выпущена в одного из них. Я специально натянул тетиву как можно сильнее, благодаря чему попадание в грудь снесло врага с ног, а факел вылетел из его руки. Затем настал черёд следующего, однако краем глаза я заметил нечто ещё более опасное, как только вынул новую стрелу.

Едва Эпплджек успела приладиться к подножию бонк-чой, как уже на неё вознамерились наброситься трое зомби. Узрев угрозу со стороны них, она чуть отступила задом вперёд, не выпуская лейку из зубов, и в тот же миг моя стрела снесла голову первому из них. Порой мне давались и столь меткие выстрелы. Моя поддержка стала для рыжей пони очевидной, поэтому она пересилила свой страх и всё ж таки прильнула к отчаянно оборонявшейся китайской капусте с целью как можно быстрее полить её. Нежить уже тянула к ней свои костлявые руки, я успел повалить наземь ещё одного, но оставался третий. Я уже собирался выбросить лук и кинуться в ближний бой с топором в руках, а фермерша, судя по всему, – отпрянуть в сторону, и тут-то наконец подействовала солнечная вода.

Озарённый золотистой волшебной аурой, бонк-чой вдруг принялся раздавать удары невиданной силы с такой молниеносностью, что глаз не поспевал за его движениями. Казалось, что множество стеблей-кулаков заметалось во все стороны, круша зомби направо и налево, а тот, что хотел причинить вред моей подруге, вмиг потерял свою пустую голову, которая отлетела к стенам амбара. В один момент пара десятков зомби пала, благодаря чему напор на ворота слегка ослаб, хоть и временно. Новые ходячие мертвецы уже поспевали, не намереваясь давать передышку ни нам, ни нашим растениям.

Один из зомби с факелом, павший при пересечении забора, выронил из рук своё орудие, и пламя от него перекинулось на короткую траву, росшую под ближайшей к воротам сваей. И снова мы рисковали лишиться нашей ограды. В то же время некоторые из этих тварей, наступавшие на рубежах огородной капусты, принялись выламывать перекладины, преграждавшие им путь. В любом случае, допустить пожар было крайне опасно, что и побудило меня к действию. Я подался к Эпплджек, остававшейся у ворот, а на ходу продолжил пускать во врагов стрелы. И хотя промах на такой дистанции был практически невозможен, бить нежить из лука всё же было несподручно. Эх, был бы под рукой хотя бы старый-добрый Винчестер…

– Оставаться здесь слишком опасно, – заявил я, подбежав к поняше. Та между тем метнула в ряды зомби взрывное яблоко, коими наполнялась её седельная сумка. Грянувший перед моими словами взрыв разметал с десяток зомби в разные стороны. – Беги за брёвна и приготовься к следующему этапу обороны!

– А ты?

– Я потушу пожар, – ответил я, мотнув головой на разгорающееся в траве под забором пламя. Оценив ситуацию, фермерша возразила:

– Не-а, давай-ка уж вместе. Теперича я буду тебя прикрывать.

Кратко кивнув ей, я помчался к колодцу, где у нас на такие случаи специально было припасено несколько вёдер с водой. Пожалуй, мне не следовало и сомневаться, что она не бросит меня одного на передовой. Оставшись перед воротами, она вынимала из седельной сумки по два взрывных яблока, зубами срывала с них плодоножки и, подкинув в воздух, била в каждое задними копытами, посылая их в орду зомби. Её удары были поразительно точны, так как она отлично этому натренировалась игрой в бакболл, и метаемые ею снаряды раз за разом разносили нежить в клочья мощными взрывами. Правда, их было слишком много – вторая волна, насчитывавшая не менее сотни, уже пересекала линию рвов.

Растения не переставали метать в наступающих врагов свои снаряды, как и моя напарница, а бонк-чой встречали в ближнем бою каждого, кто сближался с забором или воротами. Пока происходило это жуткое побоище, я вернулся с ведром в руках к месту возгорания. Пламя уже начинало пожирать основание одной из свай забора, как уже я пресёк его прогресс, плеснув на него воды. Пожар был временно предотвращён. Но к забору вышагивали всё новые зомби с факелами, а как только я отошёл чуть назад ближе к пони в шляпе, мне показалось, что по земле раздаётся некая ритмичная дрожь. И когда сорвался очередной порыв ветра, сопровождаемый замогильным свистом, стало ясно, что мне вовсе не почудилось.

Устремив взгляды вдаль, я и моя подруга увидели сквозь туман и ночную мглу, как из южного сада наступает третья волна. И среди огоньков факелов и обыденных зомби мы распознали несколько огромных силуэтов, из-за чего у нас на мгновение перехватило дыхание. Они шагали впереди очередных полчищ зомби, и от их поступи дрожала земля, в каждом из них могло бы поместиться с десяток обыкновенных ходячих мертвецов. В свете шедших подле них факелоносцев мы уже видели, как они тащат в руках своё тяжёлое оружие – телефонные столбы или вырванные с корнем деревья, – которым прежде было расплющено не одно растение. Это были особенно гигантские зомби, словно ожившие трупы древних рефаимов, ещё меньше похожие на людей, чем их меньшие собратья.

За немыслимые размеры мы называли их Гаргантюа. И каждый раз подобные великаны появлялись лишь в последних волнах атаки, и то отнюдь не всегда, а на всю орду их приходилось максимум двое. Ныне же мы наблюдали, как в сторону нашей фермы надвигаются шестеро таких чудовищ. За ними следовал целый океан зомби. При виде них я невольно сглотнул, обессиленно опустив пустое ведро на землю.

– Проклятье! – вырвалось из моих уст. – Это, мать их, Гаргантюа!

– Агась, и при том столько! – так же сильно поразилась ЭйДжей, а когда мы с ней нервно переглянулись, пока растения старались не пропустить зомби через ворота, добавила: – Вот же борода хромой козы! Что же мы с ними будем делать?!

– Не знаю, – признался я. В тот же миг к нашим ногам из ворот выкатилась голова очередного ходячего мертвеца, нейтрализованного у самого порога. Я понял, что оставаться здесь крайне опасно. – На позицию, быстрее!

Позвав рыжую пони за собой, я рванул мимо шеренги гороховых стручков вверх по склону по направлению к входу в амбар, который был наглухо закрыт. У меня не было никакого особого плана. Но я делал то, что мы и должны были делать, и пока что у нас ещё оставалось хоть немного времени на то, чтобы что-то сообразить. Хотя пространства для импровизации почти не было. Дело в том, что Гаргантюа известны тем, что их невероятно трудно уничтожить. Они настолько прочны, что целая армия растений едва могла их сдержать, а своим тяжёлым оружием такая тварь запросто могла расплющить любой кочан капусты или гороховый стручок всего с одного удара. И теперь на нас надвигалось целых шесть подобных чудовищ!

Вдвоём мы обошли все наши линии обороны и заняли позицию почти у стен амбара в стороне от кукурузы, усердно осыпавшей зомби своими семенами, перед шеренгой которой как раз покоилась связка увесистых брёвен. Отсюда я увидел, как зомби из второй волны, смешавшиеся с теми, кто ещё уцелел из первой, обрушились на ворота и забор по всей его длине. Большая часть кольев была выкорчевана, а останки нежити до такой степени завалили рвы, что в некоторых местах ходячие мертвецы без какого-либо труда проходили через него. Их сближению с территорией фермы не мешало ничто, кроме контратак растений.

Обрушиваясь на забор, они старались разнести его в щепки, в то время как их более прыткие соратники перелазили через него и старались загрызть бонк-чой, у которых не хватало кулаков, чтобы не подпустить к себе вражеские пальцы и зубы. И прочие растения не успевали бить этих тварей, чтобы хоть немного сбавить давление на постепенно погибавшую китайскую капусту. Вторая волна уже грозилась продавить первую линию нашей обороны, и это ещё пока не подошла третья. Правда, те толпы, ведомые шестью Гаргантюа, от фермы отделяло не более ста метров.

– Предлагаю делать то, что можем! – призвал я наконец, вынув из седельной сумки своей напарницы одно яблоко.

Поражённая видом побоища, она всё же переключила внимание на то, как я метнул фруктовый снаряд в толпу зомби, и опомнилась. Опустив поклажу на землю, она приступила к тому же самому, в то время как я взялся за лук. Это было всё, что мы могли – облегчить то жуткое бремя, которое за нас несли растения. Поэтому взрывные яблоки и стрелы полетели в наших мёртвых недругов столь же часто и верно, как кукурузные семена и лепестки роз.

Всё, что было дальше, смешалось для меня в одну общую мешанину хаоса, суеты и разгоравшегося в душе страха. Я пускал одну стрелу за другой, не думая, сколько их остаётся в колчане. Зомби же продавливали преграду на своём пути к территории фермы, разбили несколько её участков, а ближе к воротам один особо удачливый мертвец с факелом вновь сумел посеять огонь. Бонк-чой бились отважно, но не успевали отбивать атаки всё наступавших врагов, поэтому со временем были изгрызены настолько, что уже не могли оказывать никакого сопротивления. Тот же, что стерёг ворота справа, и вовсе был спален огнём, хотя и продолжал махать кулаками-стеблями, пока не превратился в пепел.

Вот они массово вторглись на территорию фермы… эти вандалы смерти, что жаждали уничтожения всего, что связано с жизнью. Огородная капуста даже на столь близком расстоянии метала в них кочаны. Когда же те сближались с её рядами, она буквально колотила их своими стеблями, венчавшимися снарядами, как если бы это были увесистые булавы. Правда, в ближнем бою она была не столь эффективна, как бонк-чой, из-за чего зомби весьма уверенно её обступали и, нагнувшись как можно ниже, пожирали прямо с грядок. И тем не менее, общими с нашей флорой усилиями мы били их столь усердно, что из второй волны штурмовать двор продолжало лишь два десятка с лишним. Наверняка мы бы их без труда добили. Если бы только к ним не подошло огромное подкрепление.

Двигаясь бок о бок тяжёлым шагом, шестеро Гаргантюа пересекли заваленные трупами рвы, а более стремительные зомби меньших размеров уже шагали по тому, что ещё несколько минут назад было забором. Их не останавливало даже созданное ими же пламя, охватившее деревянные обломки, и когда они шли сквозь него, казалось, что на нас наступают мертвецы из самого пекла! В этот миг я потянулся за следующей стрелой и обнаружил, что колчан пуст. И без того наше положение было крайне бедственным. Не зная, что делать, я ни с того, ни с сего опустил взгляд на лейку, притащенную сюда фермершей.

Наверно, это было единственное, что я мог сделать для нашей обороны. Сняв с себя лук и пустой колчан, я отбросил их к воротам амбара, после чего взял в руки лейку и, ничего не сказав своей подруге, рванул вниз по склону. На свой страх и риск я устремился к гороховым стручкам, на которые уже лезли десятки ходячих мертвецов. Позади них вырастали зомби-великаны, чей шаг раз за разом пронзал землю точно так же, как и моё сердце, а на их широких плечах покоились миниатюрные зомби-карлики, чьи рыла расплывались в ехидных ухмылках. Мы называли их Чертятами, и этих мерзких уродцев я ненавидел особенно.

Зная, что Гаргантюа имеют свойство забрасывать этих мелких ублюдков в самую глубь нашего стана, в правую руку я взял топор. Тут-то мои опасения оправдались. Два зомби-великана, державшихся посреди и вырывавшихся чуть вперёд своих собратьев, один за другим ухватили своих карликовых друзей за шкирку и махом метнули их мне навстречу. Сбавив ход как раз возле роз, я спешно опустил лейку наземь и, перехватив топор обеими руками, встретил первую маленькую мерзость встречным ударом, который послал крохотную тушу с разбитой башкой в обратную сторону. Что ж, мои юношеские тренировки по бейсболу не прошли даром…

Следом летел второй Чертёнок, но его я пропустил над собой, нагнувшись за лейкой и пустившись далее, ибо время шло на секунды. Разве что на бегу я мельком оглянулся назад и обнаружил, что этого мелкого урода уже опутало лассо. Эпплджек не преминула последовать за мной в самое пекло, и я был с одной стороны этому рад, но с другой боялся за неё ещё больше, чем за себя. Но какие-либо сомнения были неуместны. Я подбежал к шеренге гороховых стручков, которые из последних сил палили в зомби, уже нависавших над ними, и не помедлил сделать то единственное, что могло отсрочить гибель как растений, так и нас самих.

Изрядно сгорбившись, чтобы не попасть под смертоносные лепестки роз, я бегом подался вдоль линии гороховой грядки, на ходу поливая её солнечной водой. Я двигался так близко к зомби, уже приступивших к пожиранию этих растений, что они, казалось, могли дотянуться до меня своими гниющими, искривлёнными, но очень сильными руками. И отделяли меня от них лишь стручки. Впрочем, будучи занятыми ближним боем с горохом, они меня, к счастью, не трогали, а когда я преодолел всю длину шеренги, растения один за другим дали им самый мощный отпор.

В мгновение ока горошины изрядно увеличились в размерах и открыли по всем приставшим к ним зомби шквальный огонь. Словно пулемёты, они палили в них целым градом своих ядрышек, вмиг рассеяв несколько десятков ходячих мертвецов на линии охваченных пламенем ворот. И когда стручки наконец затихли, вернувшись в обычное для себя состояние, я увидел то, что весьма удивило и воодушевило меня. Позади перебитой ими толпы наземь рухнули две гигантские туши, которые были заметно побиты множеством ударов, а их огромные головы свалились с широких плеч. Выдержав несколько точных попаданий яблочными гранатами, а теперь испытав на себе и шквалистый огонь гороха, первые два Гаргантюа пали.

Тем не менее, мой душевный подъём продлился лишь пару секунд. Сквозь пламя, пожиравшее забор и ворота, на территорию вторглись четыре других зомби-гиганта, сопровождаемых ещё десятками рядовых мертвецов, в то время как ещё по одной крупной группе уже довершали расправу над огородной капустой. В лейке мало что оставалось, не считая даже того, что эта водица была у нас на вес золота, и мы старались тратить её по минимуму. Не имея никаких идей, я рванул обратно на последний рубеж обороны, а метнув взор направо, узрел, как то же самое предприняла и моя напарница, предварительно швырнув во врагов пару взрывных яблок. Я заставлял себя придумать какой-то план, но мою голову, охваченную туманом боевого пыла и стресса, будто клинило.

Вернувшись к связке брёвен, когда фермерша уже стояла с другой от неё стороны и метала в нежить яблочные гранаты, я не придумал ничего иного, кроме как дать немного солнечной воды ближайшему початку кукурузы. Как только я это сделал, тот извергся нехилым количеством кукурузного масла, что целым фонтаном обрушилось на зомби, заставив их замереть. В былые времена при помощи этих растений можно было бы организовать отличный продовольственный бизнес, но сейчас то, что я сделал, могло лишь немного отстрочить нашу гибель. Я знал, что это масло, почему-то заставлявшее этих уродов застыть на месте, как статуи, быстро стечёт с них, перестанет заволакивать им взор, и они продолжат своё неотвратимое движение.

В лейке солнечная вода болталась на дне, поэтому я решил приберечь её на самый крайний случай. Оставив её на месте, я рванул к Эпплджек, которая не переставала кидаться взрывными яблоками. Теперь я мог лишь подсобить ей в этом деле, благо, таких снарядов у нас было ещё достаточно. Но и они тоже не были вечными.

– Это безнадёжно, сахарок, – обречённо выдохнула фермерша, в очередной раз совершив бросок. Когда её широко раскрытые изумрудные глаза, полные ужаса и горя, обратились на меня, моё сердце ёкнуло.

– Просто бей их, и будь что будет, – в отчаянии заявил я, после чего вынул из её сумки яблочную гранату и вернулся к бою.

Мы продолжили метать в них наши снаряды, а растений не прекращали и до этого, однако эффект от кукурузного масла вскоре сошёл на нет. Побоище возобновилось с прежней интенсивностью, и на гороховые стручки мигом обрушилось несколько десятков зомби. В то же время другие их группы, менее крупные, добили последнюю огородную капусту, многие её кочаны сожрав, а некоторые разбив дубинами. Кое-что стало жертвой огня, а парочка ходячих мертвецов даже приладилась к курятнику. Хорошо, что нам хватило предусмотрительности наглухо отделать его металлическим покрытием, составленным в основном из дверец несгораемых шкафов и духовок, кои мы добыли в заброшенном Понивилле.

Гороховые стручки до конца оказывали зомби сопротивление, пока те жрали их, обступив со всех сторон. Впрочем, вся эта возня продлилась до тех пор, пока к месту ближнего боя не подоспели Гаргантюа. Сблизившись с нашими растениями, они без труда плющили их своим тяжёлым оружием, моментом пресекая любое их сопротивление. С каждым таким ударом сотрясалась сама земля, а мне становилось слегка не по себе при виде смерти защищавшей нас флоры, что предзнаменовало и нашу скорую кончину. Растения же, невзирая на потери, старательно били и били этих тварей, подавая нам пример.

Негласно договорившись метать яблочные гранаты в одного из гигантских зомби, мы каким-то чудом уничтожили его после, наверно, десяти с лишним бросков, прежде чем тот обрушил свой телефонный столб на последний гороховый стручок. Гибли вместе с ним и более мелкие зомби, смешавшиеся в общую массу после расправы над капустой и бесплодных попыток влезть в курятник. Но их было всё ещё слишком много, а от нас их отделяли только девять роз и пять початков кукурузы. Вот и вся цена наших жизней. Не стану скрывать, внутри меня безудержно назревала паника, пусть даже мы смогли сокрушить ещё одного Гаргантюа.

Натиск на розы был столь же массированным, как и на горох. Наши яблоки-бомбы летели в следующего Гаргантюа, и в какой-то момент осыпавшие его взрывы вырвали ему ту руку, в которой он держал увесистый древесный ствол. В силу этого, сблизившись с розами, он ухватился за одну из них уцелевшей конечностью и с лёгкостью выкорчевал её из земли, после чего сожрал, как сладкую вату на палочке. Правда, прежде чем он выбросил прочь оставшийся от неё корешок, его сокрушил очередной залп кукурузы, сбив с его плеч огромную башку. Висевший же у него за спиной Чертёнок соскочил на землю и продолжил штурм вместе с остальными зомби.

Атакованные множеством зомби розы закрывали свои соцветия, чтобы быть более защищёнными от их зубов и когтей, и приоткрывались лишь для того, чтобы метнуть в них очередной лепесток. Они держались более стойко под их натиском, чем горох, благодаря чему и держали здесь позицию не первую такую ночь, но всё решалось, когда к ним поспевали двое оставшихся зомби-великана. На то, как гибли эти прекрасные цветы, мне было особенно больно смотреть. То, что я когда-то подарил Эпплджек, ныне гибло под поступью варварства и смерти. Двое Гаргантюа прорвали центр шеренги и принялись громить розы по флангам, в то время как другие зомби устремились к нам, злобно рыча. От нас их отделяло всего около двух десятков метров. Настало время для последнего козыря.

– Руби верёвки! – приказал я, выхватив топор и рванув к противоположному краю брёвен. – Давай, ЭйДжей! Спустим их с лестницы!

Быстро сообразив, что делать, рыжая пони вынула из своей седельной сумки нож и ловко перерезала ту верёвку, что скрепляла брёвна с её стороны. Я же со скоростью ветра домчался до другого конца и одним махом перерубил то, что удерживало их с этой стороны. Когда же я вернулся чуть назад и так же резко рубанул по верёвке, скреплявшей центр, подоспевшая туда же пони в шляпе вдарила в брёвна сильными задними ногами, дабы придать им больший импульс, и те покатились по склону навстречу зомби. Наш расчёт был верен, эти увесистые деревяшки сносили ходячую падаль с ног, легко ломали им конечности, перемалывали в труху их гнилую плоть и тем самым останавливали атаку.

Веселье закончилось, когда брёвна докатились до Гаргантюа, покончивших только что с розами. Вдарив по их ногам, они остановились, как если бы врезались в могучие колонны. И того наша ловушка вывела из строя пару десятков зомби, но не спасла положение. На нас всё ещё наступало полсотни ходячих мертвецов, коим сопутствовали два гиганта, чьи руки тотчас же совершили бросок, и к нам навстречу вылетели два Чертёнка. Я приготовился дать им отпор, однако в ту же секунду очень вовремя сработала кукуруза. Оба карлика были сбиты в воздухе её семенами. Впрочем, последний рубеж никак не мог сдержать то, что двигалось на нас, подобно року. Мы наконец проиграли…

– Валим отсюда! – перепугано вскрикнула Эпплджек и дала дёру в сторону, не выдержав вида наступавшей на нас смерти. Я увязался за ней, тоже вовсе не горя желанием тут задерживаться. И лишь кукуруза осталась защищать этот участок уже, по сути, павшей обороны, не имея возможности бежать.

Рванув прочь с линии вражеской атаки, мы обогнули внутренний забор, что окружал крыльцо перед входом в дом, и остановились, будто интуитивно осознав, что бежать нам просто некуда. Только в этот миг я заметил, что у меня в руках покоится лейка, которую я прихватил с собой, должно быть, на автомате, пока пробегал мимо. Оглянувшись же назад, я стал свидетелем того, как нежить напала на кукурузу. Это были растения заднего порядка, и на передовой им было делать нечего. Их судьба была решена.

– Они долго не продержатся, – без чувств констатировал я, на что рыженькая пони в ужасе произнесла:

– Что же мы будем делать? Неужто они… победили?

Мир Эпплджек рушился, и это было видно по её пустым глазам, на которых наворачивались скупые слёзы. И без того она многое пережила за последние дни, давно не виделась с семьёй и понятия не имела, что с ними теперь, а в этот миг перед ней погибала её ферма. Здесь она родилась и выросла, как и её предки, но теперь орава зомби грозилась не оставить в этом месте и камня на камне. Ощущая, как и во мне бурлит коктейль из самых разных и, пожалуй, мрачных чувств, я принялся судорожно оглядываться, словно ища хоть кого-то или что-то, что могло бы нам помочь. Но нас окружала лишь опустевшая ферма, а ближайшие уцелевшие растения либо стерегли северную окраину территории довольно далеко от амбара, либо ещё росли в числе домашней рассады.

Мы стояли на дорожке, которая тянулась от выхода с нашей фермы на холмы морковных угодий в одну сторону и за амбар к северным садам в другую. По правую от нас сторону покоилось сено как раз у стены, а слева чуть впереди раскидывался небольшой участок, на котором размещались ровные грядки солнечных цветов. Именно они давали нам эту волшебную воду. И хотя у нас имелось ещё два таких участка с другой стороны дома, нам её хватало лишь впритирку. Далее в нескольких метрах от цветов стоял наш факел, продолжая гореть, и когда я обратил на него внимание, меня тут же пронзила весьма безумная идея. Но ничего другого у меня на примете не было.

Выхватив из сумки напарницы лопатку, я молча принялся выкапывать две ямки прямо посреди дорожки. Мои действия вмиг озадачили кобылку.

– Эй, ты чего?

– Есть идея, – твёрдо ответил я. – Но тебе она точно не понравится.

– Какая? – сходу осведомилась блондинка, не то опасаясь моего пояснения, не то торопя меня с ним. Я же указал на грядки и принялся излагать:

– Эти цветы, должно быть, такие же горючие, как и их вода. Если мы сумеем заманить этих тварей на грядки, перед этим полив их из лейки, и обрушить на них наш факел, то они все разом сгорят в его огне. Это всё, что мы можем.

Как и ожидалось, от моего плана у фермерши глаза на лоб полезли. Прежде чем к ней вернулся дар речи, я в несколько резких движений докопал вторую ямку.

– Ты свихнулся? – ошалело прошипела она. – Предлагаешь устроить у нас во дворе дискордов пожар? Ты что, хочешь спалить ферму?

– Может быть, нам повезёт, – сухо бросил я, воткнув в ямки два последних саженца бонк-чой. Закончив же с ними, я выпрямился во весь рост и озвучил условие: – Выбирай: либо мы рискнём остаться без фермы, либо ферма точно останется без нас.

Не дожидаясь её ответа, я принялся поливать китайскую капусту из лейки. Как только та выросла, из тяжёлых раздумий яблочную пони вывели завывания зомби. Когда мы метнули ошарашенные взгляды к входу в амбар, нам стало видно, что последний початок кукурузы только что пал. И толпа оставшихся зомби ринулась на нас своей неспешной, но неотвратимой поступью.

– Лады, будь по-твоему, – скрепя сердце, согласилась поняша. – Ну, давай, сделаем это!

Видя в ней твёрдый настрой не отдать ферму в грязные руки зомби, даже если придётся пожертвовать всем хозяйством, я уверенно кивнул ей. В то же время нежить уже приближалась, и от них нас отделяли всего двое бонк-чой.

– Это их надолго не задержит, – признал я, а затем сразу принялся за дело. – Пошли!

Слыша, как за нашими спинами марширует смерть, мы взялись за дело с той расторопностью, какую выказывает спасающаяся от хищника жертва. Взяв лейку, я выбежал на грядки подсолнечников и начал поливать их тем, что они же и производили, хотя в лейке почти ничего не оставалось. Цветы, как и все им подобные растения, имели глаза, коими они беззаботно наблюдали за моими действиями, не понимая того, что тут творится. Об этом говорило то, что на их соцветиях также сияли милые улыбки. Даже как-то жалко было использовать их как топливо для огня, в котором я намеревался сжечь нашу угрозу. Но иного выбора не было. Флоре регулярно приходилось жертвовать собой ради нас.

Пока я занимался своим делом, ЭйДжей встала в сторонке и вновь взялась за яблочные гранаты. Хотя её броски почти сразу прекратились, не успел я как можно равномернее полить грядки. Когда же я вернулся к ней, зомби как раз набросились на бонк-чой, которые принялись раздавать им тумаки.

– У меня осталось всего два яблока. Думаю, этого хватит, чтобы повалить факел, – сообщила фермерша, показав мне нутро сумки. Далее её печальный взгляд поднялся на наше сооружение. – Но если мы это сделаем, то… как же наша весточка для Кантерлота?

– Если бы у нас был другой план, – в растерянности пожал я плечами. В тот же миг один из Гаргантюа расплющил правый бонк-чой, а левый ненасытно пожирали рядовые зомби. Момент истины близился. – Давай, попробуем их заманить в нашу ловушку.

Встав посреди солнечных цветов, мы принялись голосить в адрес зомби, что добивали последний бонк-чой, осыпая их проклятьями и зазывая в огненный капкан. Я даже не представлял, понимают ли они нашу речь, хотя это было и неважно. Главное, что, покончив с китайской капустой, храбро выигравшей для нас время, они ломанулись за нами, взалкав наши мозги и плоть. Стоять на пути этих тварей и завлекать их своими возгласами было сродни попытке минировать рельсы перед носом мчащегося поезда. К счастью, поступь зомби была гораздо медленнее. Хотя близкая встреча с ними была не менее жуткой, чем смерть под стальными колёсами… если не более.

Расстояние, которое отделяло нас от зомби, уверенно сокращалось с каждым их шагом, градус адреналина от одного только вида их марша нарастал до тех пор, пока мы наконец не перестали выкрикивать оскорбления. До первых солнечных цветов им оставалось проделать всего несколько метров, а Гаргантюа будто уже нависали над нами, как две скалы.

– Беги, ЭйДжей! Держись от них подальше, – велел я, толком не глядя вынув из её сумки два последних взрывных яблока. Будто заворожённая, она без пререканий последовала моим указаниям и поскакала прочь куда-то за факел. Я же принялся медленно отступать задом вперёд, продолжая завлекать их в самое сердце грядки: – Ну, идите сюда, дерьмоголовые ублюдки!

Ходячая падаль была перед самым моим носом, несомые зомби-великанами столбы, казалось, уже почти могли до меня достать, и тут-то я сорвался в обратную от них сторону. Вся их толпа чуть ли не целиком забрела на цветочные грядки, а это означало, что мне стоило поторопиться, чтобы не упустить момент. Со всей возможной скоростью я добежал до факела и, не сбавляя темп, бросил по яблочной гранате к двум опорам, что поддерживали факел с той стороны, с которой за мной гналась нежить.

Спасаясь без оглядки, я услышал позади себя взрыв, чья волна вдарила мне в спину, из-за чего моё равновесие пошатнулось. Я едва не упал, но всё же кое-как добрался до квадратных тюков сена, располагавшихся поодаль ближе к морковным грядкам, где меня ждала Эпплджек. Лишь оказавшись подле неё, я остановился и обернулся назад. И на моих глазах произошло крушение факела. Подобно монументальному сооружению, оно грозно и, в каком-то смысле, величественно пало на грядки солнечных цветов, грохнувшись точно на шедшего впереди Гаргантюа и раздавив его своей массой. Вслед за этим тотчас же вспыхнуло пламя.

Политые солнечной водой, цветы вспыхнули как свечи, а следом за ними те зомби, которым посчастливилось не попасть под факел. Но даже охваченные огнём, они продолжали двигаться в нашу сторону, как и там у ворот десять минут назад. Эти жуткие порождения преисподней до того жаждали нашей смерти, что не переставали наступать на нас и теперь, когда их гнилая плоть полыхала. И тем не менее даже они не могли делать то, что выше их сил, из-за чего то один, то другой валился на полыхающие грядки и более не вставал. Пламя пожирало их истлевшие тела, не давая им неотступно шагать вперёд.

Они валились один за другим, пока мы взирали на них округлёнными очами, будучи не в силах сдвинуться с места. Огонь разгорался настолько яростно и интенсивно, что большинство из них так и осталось догорать в компании с несчастными цветами, и лишь несколько из них сумели пройти дальше. Но вот пал один, затем другой, и только последний Гаргантюа, горящий, будто чучело Гая Фокса пятого ноября, шёл и шёл вперёд, потрясая огромным столбом, тоже объятым пламенем. И когда ему удалось преодолеть всю длину поваленного факела, я, ведомый инстинктами, подался ему навстречу, сжав пальцы на топоре.

Моё сердце в который раз за эту жуткую ночь заколотилось в самом бешеном темпе, а мозг толком ничего не соображал. Впрочем, прежде чем случилось нечто ужасное, Гаргантюа вдруг упал на колено. Попытавшись же встать, опираясь на столб, он и вовсе рухнул ничком – его громоздкая рука, выгорев в достаточной степени, переломилась надвое. В последний миг он сумел лишь издать сдавленное рычание, после чего распластался на земле и не подал более ни единого телодвижения. Не успел я даже осознать, насколько же нам повезло, как по заказу с неба сорвался осенний дождь, а по земле вдруг прошла дрожь, словно от падения последнего уничтоженного гиганта.

Ни с того, ни с сего из почвы с глухим хрустом что-то вырвалось, вслед за чем я услышал позади себя вскрик. Тут же обернувшись, я увидел, как из-под земли вырвался зомби и крепко схватил не успевшую ничего сообразить Эпплджек. Попытки вырваться из его стального хвата не принесли поняше никакой пользы, а пока я ринулся к ней на помощь, вынимая из-за пояса свой топор, грязная тварь вцепилась своими гнилыми зубами в её плечо. Из глотки фермерши вырвался громкий вопль, когда зомби прокусил ей шкуру сквозь пальтишко. Хотя её страдания не продлились долго, так как мой топор в свою очередь не помедлил вгрызться в хребтину мёртвого ублюдка.

Будучи вынужденным наносить удар так, чтобы случайно не повредить моей подруге, я тем не менее добился нужного эффекта. Зомби взревел, как если бы чувствовал боль, и Эпплждек удалось вырваться из его ослабших рук. В ужасе она отпрянула в сторону, а я довершил начатое, разбив твари голову, как уже вокруг нас из земли выросли ещё два урода. Ощущая остервенение от их назойливости, я с неистовством берсерка и диким оскалом прыгнул к следующему, появившемуся за моей спиной, и одним махом снёс ему башку, не успел он схватиться за меня своими мёртвыми кистями. Правда, третий успел.

Корявые пальцы обхватили воротник моего пальто и с невиданным усилием повалили меня наземь. Грохнувшись на спину, я увидел над собой безумно вытаращенные глаза мертвеца, чьи руки вытянулись к моей шее. Я старался помешать ему, однако спустя пару секунд наша борьба привела к тому, что его отслаивающиеся ногти, обильно усеянные зазубринами, прочертили на моей щеке царапину прямо под веком. Мне не хватало сил дать ему отпор и сбросить его с себя, как и все зомби, он был чрезвычайно силён, пока всё не разрешилось, как по мановению руки… то есть, копыта.

На голову ходячего мертвеца набросилась верёвка, которая сжалась на глотке и дернула его назад. Это была Эпплджек, не оставившая меня одного в беде. Общими усилиями я и она стащили эту тварь с меня, и едва мне удалось чуть приподняться, мой топор раскроил недругу голову. Больше он не дёргался, как и все его многочисленные дружки, угроза была исчерпана. Будучи всё ещё на взводе, я начинал ощущать, как моё тело накрывает обессиленность, у меня начинали трястись руки от перенапряжения. И я медленно опустился на короткую сырую траву чуть в стороне от поверженной нечисти.

Стало очень тихо. Только лишь шипение дождя и треск древесины от пожара нарушали эту гробовую тишину. И всё же она услаждала слух, как ничто иное. Мы справились – снова, и в этот миг я почти не мог в это поверить. С другой же стороны, мой настрой был твёрд, как и всегда. Я не знаю, откуда берутся эти твари. Может быть, всему виной некая магия или эксперименты наших сумрачных учёных, а возможно, просто какие-то двое умалишённых решили посношаться на некоем кладбище и тем самым случайно пробудили мертвецов к подобию жизни, дав начало зомби-апокалипсису, который добрался и до нас. Я не знаю, откуда всё это началось. Но знаю, где кончится – здесь, на нашей ферме. И мы приложим все усилия, чтобы так было и впредь.

С этими неявными мыслями, взбурлившими в моём разуме параллельно с адреналином в сердце, я посмотрел на Эпплджек, сидевшую на крупе совсем рядом. Моя напарница пыталась отдышаться, как, впрочем, и я сам, а по её плечу стекали две струйки крови. Я знал, что, вопреки распространённому некогда заблуждению, укус зомби не превращал укушенного в им подобного. По крайней мере, это не распространялось на пони. Но как бы то ни было, из воды сухими не вышли ни я, ни она, не говоря уж о растениях. И всё же…

– Похоже, мы с тобой снова выжили, – к слову произнёс я, нарушив тишину. Мои слова звучали так, будто я всё ещё не верил в этот факт.

– Агась, – кивнула она, будучи в чумном состоянии. – Кажись, и впрямь всё.

Ни порывов ветра с могильным свистом, ни мертвенных завываний, ни даже подземных толчков. Это и вправду было всё, бой окончился, победа осталась за нами – каким-то чудом. Наконец мы встретились взглядами, и внутри меня вспыхнуло нечто особенное, но трудноописуемое. Мне так хотелось видеть и видеть её глаза бесконечно! Думаю, она тоже что-то почувствовала, раз уж мы, как ошпаренные, по наитию кинулись навстречу друг другу, толком даже не приподнявшись с земли. Всего секунда, и мы сплелись в самой тёплом объятии, какое только могло согреть наши тела и души в промозглый дождь и безумную ночку нашей несостоявшейся гибели.

Наши жизни только что висели на волоске, а теперь ферма оставалась почти без защиты, её передний двор был опустошён, совсем рядом с нами горел пожар, не шибко поддававшийся тушению дождём. Но в этот короткий миг нам было всё равно, ничего не существовало вокруг нас, кроме нашего единения, выраженного в крепком объятии. Именно это позволяло нам всё это время выжить – то, что мы были друг у друга. Не вполне сознательно переживая это состояние, я прижимал Эпплджек к своей груди, а моя рука ласково зарывалась в её гриву под ковбойской шляпой.

– Ты ведь только что спас мою шкуру, а? – тихо подметила вдруг яблочная пони после минуты безмолвия. – Спасибо тебе, сахарок.

Я чуть отстранил её от себя и посмотрел в её изумрудные глаза, полные тех же чувств, какие цвели в моей душе. О, я любил этот её взгляд всё больше и больше!

– О чём речь, Джеки? – пожал я плечами, невольно назвав подругу так, как её, насколько она рассказывала, называл лишь отец в былые времена. – Как бы иначе ты спасла меня?

Глава 5: Надейся

Кругом стояла одна сплошная тишина. Я вслушивался в неё, невольно ощущая внутри себя опустошение. Да, мы справились – снова. И ни одна тварь не сумела нас прикончить. Но что нас ждало впереди? Пожалуй, я не мог не признать, что, как и Эпплджек, порядком уже устал от такой жизни. И конца и края этому видно не было. Нас не сломили, мы снова выстроим нашу оборону, завершим уборку урожая и возведём новый факел. Но после того, как он пал, раздавив своим весом одних зомби, а других спалив в огне, внутри меня как будто что-то чуть надломилось, как надламливалось и до этого с каждой такой разрухой, происходившей из-за вражеских атак.

Нас медленно, но верно теснили. Всё новые и новые нападения без исключений приходились на всё менее и менее надёжную оборону. И наши растения… по идее, я должен относиться к ним, как к обычному расходному материалу, ведь раньше они были просто пищей, а теперь переквалифицировались, по сути, в живой щит от зомби. Однако я всё больше начинал видеть в них солдат, храбро отдававших свои жизни за наши победы. И их численность в нашем запасе уверенно сокращалась – мы просто не успевали выращивать им замену. Всё это походило на какой-то жуткий кошмар, который никак не мог подойти к концу.

Впрочем, мы всё же остались живы, и это было главное. И сейчас я считал самым важным прежде всего успокоиться, прийти в себя и по итогу этого собраться с мыслями, чтобы на холодную голову придумать, как нам быть дальше. Именно поэтому я сидел на террасе морковной фермы, располагавшейся на холме в стороне от амбара Эпплов, и просто отдыхал от минувшего безумия, устремляя взор вдаль. Отсюда была видна почти вся понивилльская долина. Помимо того, что это здание стояло на возвышенности, его терраса находилась на втором этаже. Мне всегда нравилось, какой отсюда открывается вид, пусть даже он и стал пустынным, безжизненным и оттого мрачным.

Видневшийся к северо-востоку отсюда Понивилль тонул в ночной мгле и не подавал никаких признаков жизни. В домах, чьи очертания были похожи на призраки, рыщущие посреди ночи, не горел свет, а улицы пустовали. Но до чего же здесь было прекрасно до того, как в этот мир вторглись орды зомби! Местные вёсны очаровывали меня, всюду было зелено, в солнечном свете всё казалось поистине сказочным, а запахи цветущих растений просто одурманивали! Хотя прежде всего меня пленяло то счастье, царившее среди здешних пони, которым они рады были поделиться с каждым просто так. Но теперь всё это было лишь тенью прошлого и прахом.

Вспомнив о былой жизни, я перевёл взгляд на Кантерлот, маячивший очень далеко – почти что у самого горизонта – точно к северу от Понивилля. В нём всё ещё горели огни. Я не знал, успел ли кто-то из тех, кто укрылись в столице, увидеть наш факел, и остался ли там в живых вообще хоть один пони. Но я был уверен, что мы должны возвести новый факел и продолжать давать столице свой отчаянный знак, что бы ни случилось. Даже если нам придётся обрушить его на зомби не один раз. Мы ни в коем случае не могли сдаться, хотя это и было так непросто.

Из этих размышлений меня вывел цокот копыт, донёсшийся изнутри дома. Я посмотрел направо и очень скоро увидел, как на террасу вышла Эпплджек, облачённая в своё пальтишко и, конечно же, шляпу. Кажется, я настолько погрузился в свои мысли, сверля взглядом Понивилль, что не заметил, как она приближалась к морковной ферме со стороны яблочной. До сих пор я сидел здесь один, поскольку она задержалась дома, желая всё ж таки подготовить новую рассаду. Это был один из тех очень немногих случаев, когда мы позволяли себе разделиться, и то только сразу после нападений. Ещё ни разу эти твари не наседали на нас второй атакой подряд, словно игрались с нами.

– Не скучаешь? – осведомилась Эпплджек, едва появившись на моих глазах. Её тон был таким, как если бы наши жизни только что не висели на волоске. Да-а, она была очень сильна духом.

– Немного, – кратко улыбнулся я, на что она вскинула свою ношу, которую держала в левом копыте, и бодро объявила:

– Ну вот, я как раз принесла кое-что для поднятия настроения!

В её копыте покоилась кружка, почти до краёв наполненная сидром. Я про него совсем и забыл.

– Ты же вроде как хотела его беречь, мол, у нас неприкосновенный запас, – шутливо заметил я. Действительно, мы собирались сохранить те бочки с сидром на самый крайний случай, и то, что мы открыли одну после строительства факела, стало исключением из правила. Хотя я даже не представлял, насколько их у нас много, так как учёт вела моя напарница.

– Это то, что мы не успели допить перед тем, как сюда заявился весь этот ходячий компост, – ответила фермерша, довершив свои слова угрюмым тоном в адрес наших врагов. – Я перелила всё в одну кружку и, на наше счастье, у меня набралась одна полная. Так что можно пить смело – это то, что и так уже должно было болтаться в наших животах.

Между тем рыжая пони подошла поближе и поставила кружку на столик для чаепития, стоявший прямо перед креслом, в котором сидел я. В свою очередь её кресло-качалка располагалась по моё левое плечо, и именно к нему направилась моя подруга. Пока она обходила столик неспешной походкой, я заметил, как её левая нога чуть припадает. Хромает, бедняжка. К счастью, нам было, чем обработать рану, так что теперь под её пальтишком были наложены бинты. Хотя, в любом случае, это было нехорошо, что ходячим мертвецам удалось подойти к нам так близко… мягко говоря.

Подойдя к своему месту, ЭйДжей ловко забралась на кресло-качалку. Ранее оно принадлежало её бабушке, и только та могла на нём отдыхать. Это было что-то вроде семейного правила. Но теперь сама рыженькая пони сидела в нём всякий раз, когда мы проводили время на этой уютной террасе. Здесь у нас было эдакое место умиротворения. Когда нужно было успокоиться, отдохнуть от забот или просто поговорить по душам, мы всякий раз приходили сюда. Именно поэтому фермерша перенесла сюда кресло своей бабушки, чтобы, находясь здесь, лучше ощущать связь со светлым прошлым.

Сколько же вечеров было здесь проведено, как много слов сказано! Я без сомнений назвал бы эти моменты лучшими за последний месяц. Мы часто тут ужинали, болтали о том, о сём, рассказывали истории из прошлого, всё лучше узнавая друг друга. Иногда она напевала для меня какие-нибудь старинные деревенские песни, а когда у неё не было настроения петь, просто играла на банджо. О, как я любил её голос – такой проникновенный и невероятно чувственный! Почти все пони обладали на удивление отличными вокальными данными, но ЭйДжей просто бесподобно исполняла кантри… да, круче всех вокруг. Впрочем, в отдельных случаях для приятного времяпрепровождения нам обоим хватало даже всего-то побыть в тишине и молчании – главное, чтобы вместе.

– Как нога? – побеспокоился я, как только она оказалась рядом со мной.

– Ничего, заживёт, – уверенно ответила блондинка. – Вот увидишь, к следующему нападению я уже буду скакать, как шальная козочка!

– Могу себе представить, – усмехнулся я. Устремив же взор вдаль, я решил поделиться с ней первой практически полезной мыслью, что посетила меня, пока я ждал её: – Думаю, к следующему нападению нам стоит пересадить кое-какие растения с северной части сада. Там атаки были редкими и малочисленными. У парадного входа они пригодятся больше.

– Я тоже об этом подумывала. Тем более, что навряд ли мы успеем вырастить замену всему тому, что давеча потеряли, – дополнила она мой довод. Наконец её взор пал на кружку, и она сменила тему: – Ну, чего ждёшь? Налегай!

Я не стал с ней спорить. Сидр был уже холодный, в то время как в пору осенней и тем более зимней стужи пони обычно разогревали его перед употреблением, подобно нашему глинтвейну. Но и так было неплохо. В каждом сидре было что-то своё особенное, пусть даже в холодном виде он гораздо лучше подходил для утоления жажды в жару и сухой воздух. Сделав глоток, я снова уткнулся взглядом в вид на заброшенный Понивилль. И опять я ощутил то странное чувство, что посещало меня всякий раз, когда я смотрел на эти пустые дома.

Ферму окружали огромные просторы, но мы с Эпплджек томились здесь как будто на необитаемом острове. И всё же этот остров был своеобразно прекрасен, пусть нам и грозила на нём погибель. Можно было подумать, что в этой чудовищной кутерьме таится-таки некая романтика – такая, впрочем, какой я никому бы не пожелал.

– Красиво тут, – задумчиво проронил я после недолгой тишины, а потом сделал второй глоток и передал кружку Эпплджек. Благо, наши кресла стояли почти впритык друг к другу, поэтому мне не пришлось даже тянуться.

– Раньше было красивее, – почти без эмоций возразила фермерша, тоже приложившись к напитку. – Увы, нынче всё это ничто посреди нигде.

Взглянув на неё краем глаза, я увидел, как она сделала ещё два глотка залпом. Пить вместе из одной кружки… было в этом что-то роднящее, объединяющее – то, что позволяло стоять друг за друга и бороться за общее дело единым духом. И мы это делали и раньше, причём на этом же самом месте – например, могли поделить между собой одно яблоко, откусывая от него по очереди. Как говорилось некогда, вместе пировать – вместе и воевать, а с этими мерзкими зомби мы вели самую настоящую войну. Но почти сразу мои мысли вернулись к теме едва начавшегося разговора.

– Какой ферма была до меня? – к слову полюбопытствовал я. Как раз в этот момент ко мне вернулся сидр.

– Живописной, уютной, родной, – сходу перечислила пони в шляпе. Кажется, ею начинала овладевать ностальгия – и сладкая, и горькая одновременно. – Чтобы прочувствовать, какой Яблочная Аллея была в прежние времена, это тебе полагалось побывать на одном из слётов нашей семьи. Ты себе только представь: собирается родня со всей Эквестрии, все друг другу рады, повсюду сплошь и рядом улыбки и смех, и весь этот табун пони веселится, как только может – шьют семейное одеяло, пекут яблочные пирожки, потом их и уплетают за обе щёки… хе-хе, особенно Биг Мак в этом деле всегда был тот ещё молодец! Жеребята участвуют в соревнованиях, старые пони болтают о своём, а под конец мы делали фото всей семьи на фоне амбара. Правда, один раз нам перед этим пришлось его заново отстроить… но это неважно. Эх, так хотелось бы показать тебе всё это вживую!..

– Но ты говорила, что это мероприятие только для Эпплов, – спокойно заметил я. И насколько мне было известно из её прежних рассказов, эти слёты были, кажись, закрытыми. Что-то наподобие клановых сходок.

– Что с того? Ты ведь мне как член семьи, сахарок, – с дружественной теплотой пробормотала ЭйДжей, и тут-то я почувствовал, как её копыто легло на мой локоть.

Посмотрев на неё, я вновь встретил эту пленяющую добродушную улыбку. В ответ я покрыл её копытце своей рукой, а затем, пару раз легонько по нему похлопав, протянул ей кружку обратно. Она приняла её и, отпив немного, устремила взор к амбару. Туда же взглянул и я. Отсюда было хорошо видно пепелище на месте грядок, где росли солнечные цветы. Там же покоился остов от факела. К счастью, дом хоть не пострадал по итогам этого нападения, чего нельзя было сказать о заборе. Он был разбит, попален в нескольких местах, и нам предстояло восстанавливать его – уже в который раз. Там, где стояли на страже растения, оставались лишь унылые ямки в рыхлой земле.

За забором же оставались останки зомби, которые мы сложили в кучу и подожгли, как делали это всегда. Пламя от них продолжало гореть и наверняка не потухнет до самого утра. Впрочем, моё внимание не заострялось на последствиях недавней обороны и приковалось к амбару. Помня, каким здесь всё было в лучшие времена, я мог себе представить, как перед ним собирается целый табун Эпплов, и их запечатлеет камера. В сущности, мне не нужно было это себе даже представлять. Я видел фотографии с их былых слётов, которые мне однажды показала Бабуля Смит… иногда вопреки воле Эпплджек.

Как это порой бывает, фермерша не очень хотела, чтобы её бабушка знакомила меня с некоторыми снимками, где она была ещё маленькой кобылкой, особенно когда к ним следовали комментарии со стороны пожилой пони. Но, по-моему, ЭйДжей была неизменно милой как тогда, так и сейчас, только лишь в каждом возрасте по-своему. Но сейчас, когда я вспоминал наполнение их семейного фотоальбома, мне вдруг стало очень жалко её. Она любила свою семью больше жизни, но не могла с ней видеться из-за непреодолимых обстоятельств. Невыносимо было видеть, как внутренние терзания на этот счёт пронзают её сердце, а она по обыкновению не подаёт этому виду.

– Надеюсь, следующий слёт вашей семьи ещё состоится, и я увижу, как вы проводите время вместе, – с искренней надеждой сказал я, рассчитывая, что мои слова подбодрят её. Однако в ответ из её уст вырвался томный выдох.

– Даже не знаю, – невесело бросила она, отведя взгляд в сторону. – Я, если честно, понятия не имею, как это ещё возможно. После всего, что у нас тут происходит… мы и до Кантерлота никак достучаться-то не можем. Чего уж вспоминать обо всей родне?

– Не веришь, что всё наладится? – бесстрастно вопросил я. Похоже, мои суждения насчёт того, почему она в одиночку дошивает семейное одеяло, в той или иной степени оказались верными.

– Не то, чтобы не верю, просто… я боюсь тешить себя надеждой, которая может не оправдаться. Я ведь этого не вынесу, если узнаю, что с кем-то из моих родных что-то случилось. И всё время думать об этом невыносимо, – поделилась фермерша, после чего перевела на меня взгляд и, протянув мне кружку, подытожила: – Я правда уже вконец измучилась от такой жизни в постоянном страхе и за нас, и за них. Я жутко устала, сахарок.

– Понимаю, – как можно мягче произнёс я. Мой взор устремился к низине, отделявшей Понивилль от кантерлотской горы. Даже в ночи было видно, как там витает тускло светящаяся мертвенно-зелёная, почти бесцветная дымка, из-за которой, как я полагал, сюда до сих пор не приходил ни один пони из столицы. Потягивая сидр, я тихо заговорил вновь: – Я тоже устал. Мы отбили уже тридцать четвёртое нападение, но что толку? Они всё равно нападут ещё, и нам опять придётся начинать сначала. Готовить оборону против них – это всё равно что строить песчаный замок на берегу моря. Неизбежно грянет волна, и не останется ничего. И эти растения отдают за нас свои жизни.

– Тебе тоже их жалко? – слегка удивлённо осведомилась Эпплджек. Как только я утвердительно кивнул ей, она потупила взор и почти шёпотом проговорила: – Я уж думала, что начинаю становиться такой же сентиментальной, как Флаттершай. Но, стало быть, и ты тоже…

– Они уже давно для нас больше чем растения, – уверенно заявил я. – И мы мало чем от них отличаемся. Тоже прикованы к ферме, как они – к земле, и нужны только для того, чтобы защищать урожай, не зная при этом, живы ли те, ради кого мы его бережём, или нет. Зомби могли уже дойти до Кристальной империи, особенно если огни в Кантерлоте нас обманывают, а мы застряли здесь – далеко на юге, – как в долбанном шарике со снегом. И мой мир уже наверняка давно погиб.

– Скучаешь по родимому дому?

– Бывает, – ответил я. – Конечно, я нигде не был так счастлив, как в Эквестрии, но и там мне жилось очень неплохо. Не сравнишь с сегодняшним днём. Но самое главное, что у меня были перспективы. И там, и здесь. И у каждого из вас они были. А теперь их нет. Ни перспектив, ни надежд, ничего. Лишь призраки прошлого, меркнущий огонёк веры в то, что всё ещё каким-то чудом наладится, и толпы ходячих мертвецов. Мы будто бы реликт жизни посреди моря смерти. Непросто это осознавать, не говоря уж о том, чтобы принять.

Излив весь тот негатив, что копился внутри меня весь этот месяц, я поставил наполовину выпитую кружку на столик и, уместив локти на коленях, обхватил руками голову. Мы гибли, нам совсем некуда было бежать, и мне действительно не хотелось соглашаться с этой мыслью. Но она была слишком очевидна. В молчаливой досаде я чуть потёр виски, сместив затем ладони на лицо, как вдруг меня что-то бережно обхватило. Открыв глаза, я узрел, как рыжие копытца моей подруги заключили меня в объятия.

– Так легче? – с утешающей улыбкой шепнула она. Это было очень трогательно, что она вернула мне то, что сделал для неё я прямо накануне нападения. И хотя в простом объятии, казалось бы, не было ничего особенного, иногда оно стоило дороже всего на свете. Сейчас был именно такой момент.

– Намного, – подтвердил я, чуть выпрямившись и просунув руку к её плечу. – Только благодаря этому и легче. Благодаря тому, что мы вместе. До тех пор, пока нас двое, наша борьба имеет смысл. Даже если погибнет совершенно весь мир, мы должны сражаться друг за друга. Поэтому я не собираюсь сдаваться, что бы ни случилось. Надеюсь, что и ты тоже.

– Ну, уж родную ферму я им не сдам, даже если останусь одна, так что за меня можешь не беспокоиться, – пожала плечами блондинка. – К тому же, покуда мы точно не выясним, что окромя нас тут на всю округу больше никого, урожай должен быть сбережён. Только вот… как долго нам ещё охраняться? Они ведь нас когда-нибудь всё одно одолеют, так?

– Не исключено, – не стал врать я. – Но мы будем стоять, сколько сможем. Завтра мы построим новый факел и постараемся привлечь их внимание, а если в Кантерлоте уже никого нет, то будет держаться, пока за нами не придут кто-нибудь ещё. Мы обязательно переживём зиму, а когда придёт весна, сами устроим зимнюю уборку. Если в том будет нужда, мы со всем справимся сами, но не сдадимся. Даже если погибнут все, мы продолжим сражаться хотя бы просто за жизнь – за то, что от неё осталось.

– Ну, – проронила Эпплджек, вновь на секунду отведя взор чуть в сторону, а затем вернув его к моим глазам, – и как долго ты готов сражаться с этими тварями?

– Я готов сражаться с ними хоть вечно, – на волне чувств заявил я, утопая в её взгляде, так и просящем о надежде. Подвинувшись к ней ближе, я прильнул к её ушку и шёпотом довершил: – Только бы всегда быть рядом с тобой, сахарок…