Чейнджлинг

Глава 1: Дракон

На другом конце обеденного стола Галлус чуть приподнял кончики своих когтей и, сложив два больших пальца, сделал их похожими на ворота. Просунув в них свою большую мордашку грифона, он весело ухмыльнулся.

– Ты промажешь, – сказал он. – Промажешь, промажешь, промажешь!

– Вообще-то она побеждает тебя со счетом «шесть-два», – подсказал ему Сэндбар.

– Цыц, – шикнул на него грифон.

Смолдер не обращала внимания на друзей. Она была полностью сосредоточена. Ее интересовал лишь ее коготь и оранжевая чешуйка, которую она собиралась послать в ворота.

Подражая ухмылке своего противника, она посмотрела ему прямо в глаза, а затем запустила чешуйку точно ему в лоб.

– Семь-два, – сказал Сэндбар.

Галлус недовольно проворчал, потирая лоб, и пошел за отлетевшей в сторону чешуйкой, пока Смолдер с победоносным видом откинулась на спинку стула, сделав глоток воды.

– А тебе не больно, когда чешуйки отваливаются? – спросил у нее Сэндбар.

Смолдер сложила свои когти в стойки ворот.

– Ни капельки. Они у меня постоянно отваливаются.

– А потом вырастают снова? – спросил Галлус. Он начал готовиться к ответному удару, его язык напряженно высунулся из клюва.

– Ага, правда, не сразу. Сперва должно пройти какое-то время, – Смолдер сделала небольшую паузу, чтобы Галлус смог ударить по чешуйке, и когда она пролетела мимо ее плеча, продолжила: – Пока я не начну линять, а произойти это должно где-то через полгода. И лишь тогда они вырастут снова.

Она схватилась одной рукой за стол, а другой стала нащупывать чешуйку.

– Ого, – сказал Сэндбар. – И откуда ты столько знаешь о драконах?

Смолдер замерла, ее когти были в дюйме от чешуйки. Она попыталась ответить, но ее горло уперлось в стол, не позволяя ничего сказать.

– Вообще-то, она всю свою жизнь была драконом, – пришел ей на выручку Галлус. – Честное слово, из всех глупых вопросов, что ты когда-либо задавал, Сэндбар, этот точно должен стоять одним из первых.

Сэндбар покраснел.

– Хорошо-хорошо! Я понял! Просто я удивился, как хорошо она обо всем этом знает, только и всего. Словно она какой-то учебник по драконам или что-то в этом духе.

Смолдер аккуратно схватила чешуйку и приготовилась сделать следующий удар. Она подождала, пока Галлус снова сложит когти в ворота, но тот был слишком занят, почесывая кончик клюва.

– Ха, ты же не хочешь сказать, – задумчиво произнес он, – что она ​​чейнджлинг, верно? Которая изучает, как быть драконом, чтобы как можно дольше скрывать от нас свою истинную сущность, пока не пришло время воплотить секретный план всех чейнджлингов?

Он подозрительно посмотрел на Смолдер.

– Ты же не чейнджлинг, верно? Ты, Смолдер, я прав?

Смолдер снова запустила свою чешуйку ему между глаз.

– Угадал, – ответила она и весело подмигнула: – Восемь-два.

– Эй, я был не готов! – возмутился грифон.

– И тем не менее это гол, – сказал Сэндбар.

Смолдер почувствовала, как кто-то дернул ее за локоть. Вначале она подумала, что у нее снова отвалилась очередная чешуйка. Но когда она повернулась, то увидела, что там был кое-кто покрупнее.

– Привет, Смолдер, – сказал ей Спайк, заложив руки за спину. – Могу я… эм… показать тебе кое-что?

Он взглянул на остальных.

– И, если можно, наедине.

Смолдер со вздохом поднялась со стула.

– Думаю, да.

Она шумно потянулась.

– Эй, Сэндбар, не заменишь меня?

Сэндбар утвердительно кивнул и сел вместо нее на стул.

– Твоя очередь, – сказал он Галлусу и, поставив ноги на стол, боязливо прижал их к себе.

– Ой, да ладно, – фыркнул грифон.

---

Спайк вытащил из-под кровати большую коробку размером с сундук. Расстегнув защелки, он отступил назад, показывая пальцем на содержимое.

Смолдер непонимающе прищурилась.

– Ты привел меня сюда, чтобы показать свою коллекцию комиксов?

– Ну да. Я должен беспокоиться? – спросил Спайк.

– О чем?

Смолдер вытащила один из комиксов, завернутый в полиэтиленовую упаковку: «Могучие Пони и Кобыла Тысячи Обликов».

Спайк поспешно вырвал комикс у нее из рук и прижал к груди.

– Осторожно! Это же оригинальный выпуск!

Его плечи боязливо опали.

– Это ведь плохо, правда? – пробормотал он.

– Ох, Спайк, – до Смолдер, наконец, дошло, что именно его так напугало. – Это твой первый клад?

– Н-не совсем.

Спайк отвел взгляд.

– Дело в том, что когда я в прошлый раз начал собирать вещи, то устроил... эм… настоящий погром во всем Понивилле.

Смолдер наклонилась и толкнула его локтем в плечо.

– Не переживай, малыш. У всех драконов со временем появляются клады, так уж мы устроены. Золото, украшения, драгоценные камни. И даже книги. Но ты не должен волноваться. Просто будь уверен, что накапливаешь только то, что тебе действительно нравится. Что-то очень особенное и важное для тебя. Это придаст тебе сил охранять свой клад от посторонних и не давать его никому отнять.

Спайк поднял глаза.

– Значит, то, что я собираю комиксы…

– Совершенно нормально, – кивнула Смолдер.

Спайк радостно улыбнулся.

– Хорошо!

Решив проблему, Смолдер, не говоря ни слова, развернулась, чтобы уйти. Как и положено настоящему дракону. Но Спайк, плохо разбиравшийся в том, как должны расставаться драконы, окликнул ее.

– Эй, спасибо тебе! За то, что учишь меня, как нужно быть драконом!

– Без проблем, обращайся в любое время.

Смолдер услышала шаги приближающегося к ней Спайка. Она ускорилась и потянулась к дверной ручке, но он опередил ее и, загородив дверь, уперся ей в ноги.

– Эй, Смолдер, – неуверенно произнес он.

– Ну что еще? – спросила она.

– А что ты собираешь?

Дверная ручка слегка хрустнула, когда Смолдер сжала ее в когтях.

– Ничего, – поспешно сказала она. – Пока, Спайк.

Спайк снова уперся ей в колени.

– Да ладно тебе, не будь такой скрытной! Я же твой друг! И ты можешь мне рассказать.

– Но это не значит, что я этого хочу.

Спайк весело прыснул, взмахнув рукой.

– Дай угадаю. Это что-то такое, что очень не подходит дракону, верно? Вроде платьев или чего-то в этом духе?

– Да, Спайк, – сказала Смолдер, – это платья.

Взмахнув хвостом, она оттолкнула его и, протиснувшись в дверь, вышла в коридор.

Смолдер ворвалась в свою комнату в общежитии и захлопнула дверь. Внезапно силы ее оставили. Она позволила своим крыльям упасть, осанке скривиться, а рукам бессильно повиснуть по бокам. Ее тело показалось ей таким тяжелым и некрасивым – правильной формы, но неправильного веса. Правильного цвета, но неправильной твердости.

Она уставилась на свои когти. Они были неказистыми. Конечно, они всегда были такими.

Легким шагом Смолдер подошла к своей кровати и вытащила из-под нее большую коробку. С гортанным вздохом она открыла ее, и горы бумажек упали на пол. Книги, статьи, карты, рисунки, журналы, блокноты. Путеводители по лавовому серфингу, учебники по линьке драконов. Рассказы о драконах, сидящих на кладах, и об обреченных путешественниках, имевших неосторожность с ними столкнуться. Все ее записи и заметки о том, как нужно быть драконом.

Одну за другой Смолдер поднимала очередную страницу, книгу или картинку и недовольно бросала их через всю комнату.

Наконец она заметила пачку стянутых скрепкой стихов, которые написал ее брат. Верхний был одним из самых первых, который он сочинил, и этот стих очень нравился Смолдер.

Вонь серы.

Острые камни. Под моими когтями.

Как хорошо. Снова быть дома. Быть самим собой.

Смолдер перевернула стопку стихов. Это было единственное, чего она больше всего хотела и никак не могла добиться.

Хоть и пыталась.

Собрав все свои сокровища в одну кучу, Смолдер села на них и обняла колени. Она задалась вопросом: Каково это – иметь возможность превратиться в кого-то другого?

Каково это – стать самой собой?

Глава 2: Чейнджлинг

Оселлус победоносно вышла из класса профессора Флаттершай, чувствуя себя на вершине мира. Она не столько двигалась, сколько энергично скакала вперед по коридору. Все ученики, мимо которых она проходила, тут же получали от нее приветливую улыбку, а когда никого рядом не было, она просто тихо напевала себе под нос.

Она еще раз посмотрела на трехстраничное эссе, которое прижимала копытом к груди.

Об утешении друга

Автор: Оселлус

5 ++! Отличная работа!

Сколько раз Оселлус писала и переписывала это эссе? Теперь это не имело никакого значения. Эта оценка того стоила. По словам профессора Флаттершай, ей даже пришлось ввести новую систему оценок с двумя плюсами, только для того, чтобы по достоинству оценить ее знания. И это было бы очень здорово, если бы Оселлус не услышала, как пегаска говорит то же самое другому стоящему за ней ученику.

«Пожалуй, ей следовало немного подождать, пока я не уйду», – подумала Оселлус.

На всякий случай, она еще раз пролистала все страницы, пытаясь найти какую-нибудь строчку или абзац, куда могли бы закрасться ошибки, которые бы доказывали, что она не заслужила столь высокую оценку. Но кроме пятерки с двумя плюсами на титульной странице, никаких других красных отметок там больше не было.

Так что, возможно, она действительно была достойна ее.

Пока Оселлус шла по холлу общежития, она позволила себе ненадолго расслабиться и при помощи обостренных чувств стала наблюдать за летавшей в воздухе любовью, которая была здесь практически повсюду. В Школе Дружбы любовь буквально сочилась из стен и текла по коридору, как разноцветная вода, перескакивая между друзьями, идущими вместе, а затем вылетая в окно, за которым чейнджлинг могла видеть, как этот разноцветный туман устремляется вдаль, навстречу другим существам, которых сейчас не было поблизости. В потоке позитивных эмоций она чувствовала себя, словно рыба в воде, и двигалась в них так же легко, как если бы это была ее родная стихия. Хотя теперь она не сильно-то в них и нуждалась. Ведь питаться чужой любовью больше не было необходимости, и она перестала быть важна ей для выживания.

Если можно так выразиться.

Вдыхая свежий и ароматный воздух, Оселлус подошла к двери своей комнаты и удивленно замерла, когда заметила, что поток позитивных эмоций резко оборвался. Вокруг нее вообще не было никакого потока. Лишь расплывчатое изображение двери, окруженное подрагивающими контурами, настолько нечеткими и зыбкими, словно она была сделана из песка.

А за ней Оселлус почувствовала дыру. Там, где любовь обычно ощущалась как свободное плаванье без какого-либо сопротивления, шли эмоции настолько тягучие и полные отчаянья, что походили на бездонную пропасть, из которой нет выхода. Она даже задалась вопросом: «Не провалюсь ли я в эту бездну, когда открою дверь?»

– Смолдер? – робко постучалась она, и песочные завихрения вокруг двери собрались в одну кучу и приобрели темно-коричневый оттенок.

Оселлус на всякий случай ослабила свои чувства, и все вновь стало нормально. Прижав эссе к груди, она сделала глубокий вдох и вошла в логово дракона.

Дверь тут же ударилась о пустую деревянную коробку, перевернутую набок. Чейнджлинг сразу узнала в ней тот самый ящик, что обычно лежал под кроватью у Смолдер. Ей всегда хотелось увидеть, что же она хранит в нем, и вот теперь это наконец-то случилось. На полу были разбросаны многочисленные книги, бумаги, диаграммы и стопки заметок, написанные самой Смолдер (Оселлус поняла это, увидев ее неровный почерк). Больше всего в этой стопке выделялись картинки с нарисованными на них драконами. Они стояли с высоко поднятой головой, дышали огнем, насмехались, угрожали, рычали.

Поверх всех этих бумаг сидела обнявшая колени Смолдер, которая обреченно прятала в них голову. Ее хвост раскачивался взад-вперед, а когти на ногах царапались друг о друга, словно пытаясь решить – кому же из них быть сверху.

Оселлус внезапно почувствовала себя в опасности.

– Пожалуйста, перестань уже на меня пялиться, – сказала ей Смолдер. Ее голос звучал так, словно исходил из ямы глубиной в милю.

– Хорошо, – поспешно пискнула Оселлус. Она отвернулась от своей подруги и залезла на кровать. Аккуратно свернувшись калачиком у стены, она сложила свое эссе и сунула его под подушку, позволяя пятерке с двумя плюсами немного выступать из-под нее.

– Итак, – наконец решила она завязать разговор, – и для чего нужны эти записи?

– Для меня.

Смолдер внезапно подняла голову и взяла листок бумаги, принявшись играть с его краями.

– Хотя теперь они уже не имеют никакого значения, – пожала она плечами. – Я все равно собираюсь их выбросить.

– Ты уверена? – спросила чейнджлинг.

Смолдер не ответила. Она попыталась разорвать листок пополам, но остановилась на сантиметр, затем смяла его и попробовала выбросить, но уже в следующую секунду вновь расправила и принялась читать.

– Ага, ведь у меня не очень-то хорошо получается быть драконом, – ответила она.

Оселлус удивленно уставилась на нее. На то, как Смолдер хищно сгорбилась над своими сокровищами – бумагами, рисунками, книгами и заметками. Как смотрела на них своими холодными, как лед, голубыми глазами, в которых отчетливо читался алчный блеск, и глубоко дышала, изредка издавая низкое утробное рычание. И это у нее не получается быть драконом?

– Вот как? А мне кажется, что ты ведешь себя как самый настоящий дракон. Или я чего-то не знаю? – спросила Оселлус.

В ответ на это Смолдер громко вздохнула.

– Или ты имеешь в виду тот случай, когда ты призналась всем, что тебе нравятся милые девчачьи вещи? Ну, я бы не сказала, что это так уж плохо. Лично для меня это делает тебя довольно интересной и уникальной, и я не...

– Замолчи, Оселлус!

Чейнджлинг виновато остановилась.

– Дело вовсе не в этом, – Смолдер уронила листок на пол. Она взялась за рисунок, собираясь его разорвать, но опять не смогла этого сделать. – Для меня это не главное.

– Нет? Тогда в чем же дело?

Смолдер зарычала и прижала ладони к глазам.

– Одно дело любить вещи, которые не нравятся другим драконам, и совсем другое – ненавидеть все, что делают они.

– Ой, – ахнула чейнджлинг.

Смолдер почесала локти.

– Тебе ведь известно как много я учусь. И делаю все, чтобы стать такой же, как вы, – она улыбнулась. – И у меня это хорошо получается.

– Смолдер тебе вовсе не обязательно…

– Я знаю, что не должна. Но я это делаю. Потому что хочу быть одной из вас.

Оселлус робко открыла рот, но затем ​​остановилась и вновь закрыла его. Раньше ей казалось, что она неплохо умеет утешать друзей. По крайней мере, так она думала до этой минуты, и сейчас чувствовала себя совершенно бесполезной.

– Какой ты меня видишь? – спросила вдруг Смолдер.

– Ты это о чем?

– Я имею в виду, когда ты или другие смотрят на меня, то видят во мне лишь дракона, верно? А потом начинают думать, что я в любую минуту начну ругаться или вести себя грубо и агрессивно? Но что если я не такая? – Она нетерпеливо провела пальцем по своим когтям, словно проверяя их остроту. – Я бы очень хотела быть такой как ты. Хотела бы уметь превращаться в кого-нибудь другого, понимаешь? Чтобы перестать быть драконом.

Оселлус нахмурилась.

– Но я не умею превращаться в кого-то другого.

– Но…

– Я могу принимать чей-то облик. Но внутри я всегда остаюсь собой.

Смолдер выпустила пар из носа.

– Как по мне – это одно и то же.

Оселлус ненадолго замолчала. Ей сейчас очень хотелось поставить этот разговор на паузу, чтобы найти какие-нибудь аргументы, способные помочь ее подруге.

– Дай мне одну секунду, – попросила она, стараясь незаметно достать из-под подушки эссе. – Я хочу кое-что посмотреть.

Во имя Селестии, о чем же она там писала? Чейнджлинг отчаянно пыталась вспомнить свои прошлые мысли. Она помнила, что вначале у нее шли довольно грамотные и сильные идеи. Потом она логически объясняла их. А в конце дополняла все щедрой порцией полезных советов, которые можно было применить на практике.

Смолдер посмотрела на нее, и она испуганно отдернула ногу.

Оставалось только одно. Воспользоваться той идеей, которую она предложила в финале – продемонстрировать на собственном примере несущественность проблемы и доказать другу его значимость. Правда, когда она писала этот пункт, то думала, что им будет пользоваться кто-то другой, но уж никак не она сама.

Она свернулась калачиком на кровати и вздохнула. Ее грудь сжалась, словно пытаясь помешать ей заговорить. Она с силой выдохнула.

– Ты помнишь нашу вторую неделю в школе? – наконец прошептала она.

Смолдер приподняла голову и нахмурилась.

– Ага, – сказала дракон. – Тебя тогда здесь не было. Ты вернулась домой, ничего нам не сказав.

– Ну, на самом деле я все еще была в школе.

– Но… я тебя нигде здесь не видела, – повернулась к ней Смолдер.

– Это потому, что я была замаскирована. Сперва я была похожа на пегаса. А потом на худенькую земную пони. Позже я превратилась в аликорна, и мне пришлось несколько дней прятать свои крылья под свитером. А потом я стала...

– Другим чейнджлингом, – холодно заметила дракон.

Оселлус удивленно на нее посмотрела.

– Я тебя помню, – сказала Смолдер. – Ты была синим оборотнем. Я увидела тебя в классе и поинтересовалась: «Не знаешь ли ты, где я могу найти свою подругу?» Ха, я еще тогда спросила: «Знакома ли ты с Оселлус?» – Смолдер прижала ладонь ко лбу. – Ну я и дурында!

– И все же, это был хороший вопрос. Я тогда и сама не знала – кто я такая. Мне все время хотелось стать кем-то другим.

– Выходит, ты пряталась от нас?

Оселлус утвердительно кивнула головой.

– Ага. Потому что для меня это было так необычно, ну знаешь, встретить всех вас. Учеников, учителей. И я знаю, что это очень трудно объяснить, но вокруг было столько любви, которая попадалась здесь буквально повсюду. Такая чистая и искренняя. И я еще не привыкла к этому. Мне было очень трудно находиться рядом с вами.

– Извини, – проворчала Смолдер.

Оселлус рассмеялась.

– Да нет, все нормально. Мне просто нужно было сделать небольшой перерыв. Побыть ненадолго в тени. Но тогда я не знала, как мне жить среди таких как вы. И я решила превратиться в кого-нибудь другого.

Смолдер снова отстранилась, ковыряя на руке чешуйку.

– Я тогда долго стояла перед зеркалом и менялась. Я делала это снова и снова. И все дальше и дальше уходила от того, кем должна была быть. Я засыпала единорогом, чтобы затем проснуться земной пони.

– И как ты с этим справилась?

– Я вернулась домой и пошла к Тораксу. Я думала, что он со мной и разговаривать не захочет. Ха, в тот момент, я даже не знала, как выгляжу, когда подходила к нему. Но потом, он улыбнулся мне и сказал: «Привет, Оселлус. Как дела в школе?»

Оселлус ненадолго остановилась, чтобы посмотреть на Смолдер. Та вытащила какую-то записку и сделала вид, что читает ее.

Оселлус продолжила:

– А затем он сказал мне, что такое случается даже с лучшими из нас. И что когда мы были прислужниками королевы, то нам так часто приходилось менять свой внешний вид, что мы стали забывать, какими должны быть на самом деле. После этого Торакс отвел меня на форум чувств.

Она слегка покраснела, когда сказала это.

– Форум чувств? – со смешком повторила Смолдер. – Звучит немного… глупо.

– Хех, ну да. Так вот, тамошний руководитель группы – ее зовут леди Тимбал, сразу же поняла в чем моя проблема и пообещала, что поможет с ней разобраться. Она вытащила меня в центр круга, поставив перед всей группой и попросила представиться другим чейнджлингам. Я думала, что они будут таращиться на меня или смеяться, но вместо этого они просто мне улыбнулись. Обратили на меня внимание. И ты знаешь, что сказала мне леди Тимбал?

Смолдер сузила глаза, сердито посмотрев на пол.

– Дай угадаю, – пробормотала она. – Чтобы ты была самой собой?

Оселлус рассмеялась.

– Не совсем, хотя я и сама вначале так подумала, только немного по-другому.

– И что же она тебе сказала?

– Что быть ​​собой – это парадокс.

И сделав небольшую паузу, Оселлус прибавила:

– А еще она сказала мне, что я должна перестать хотеть быть кем-то другим, только потому, что они кажутся мне гораздо лучше, чем я сама.

– И это все?

Оселлус обвила себя передними ногами.

– Ну да. А затем «Вуаля» и моя проблема исчезла.

Смолдер улыбнулась.

– Это хорошо, – сказала она. – Я рада за тебя.

Затем ее улыбка исчезла.

– Но это не одно и то же.

– Может быть, но очень похоже, – сказала чейнджлинг.

Смолдер покачала головой.

– Оселлус, если я перестану притворяться и просто буду драконом, то окружающие станут смотреть на меня как на монстра, потому что именно таким и должен быть настоящий дракон. И пусть они будут терпеть меня и делать вид, что все нормально, они никогда не примут меня и не станут со мной дружить. У нас нет ничего общего.

– Ну, Спайк же прекрасно со всеми ладит…

– Да, и я очень за него рада, – перебила Смолдер. – Но я не Спайк, хорошо?

Оселлус расстроено опустила голову. Ее сердце болезненно сжалось. Ей сейчас очень хотелось побежать в класс к профессору Флаттершай и попросить ее изменить оценку на двойку с двумя минусами.

Но потом ей на ум пришла одна мысль. Она заметила, что глаза Смолдер перестали алчно светиться и сейчас больше походили на чистое голубое небо, чем на две ледышки.

Оселлус вновь усилила свои чувства и к своему облегчению заметила кое-какие перемены. Она ощутила, как от нее во все стороны идет любовь, может, не такая сильная, чтобы помочь расстроенному дракону, но достаточно искренняя, чтобы поддержать ее. Эмоции Смолдер оставались такими же, как и прежде. И хотя никакой любви она по-прежнему не излучала, коричневого цвета теперь тоже не было. Дыры не было.

– Ты можешь посидеть со мной? – шепотом попросила Смолдер.

Оселлус поспешно спрыгнула с кровати, однако к подруге она подошла уже не так стремительно. Ее инстинкт выживания велел ей немедленно убежать, но она заставила его замолчать и села рядом со Смолдер, терпеливо ожидая от нее ответной реакции. Смолдер тихо вздохнула, придвинулась ближе и Оселлус обняла ее копытами. Наверное, ей следовало вначале спросить, хочет ли та, чтобы ее обняли, но чейнджлинг еще никогда прежде не видела существа, которое так отчаянно нуждалось бы в объятиях близкого друга.

Прошло несколько минут, и когда Оселлус уже начало казаться, что ее объятия вышли не слишком эффективными, она почувствовала, как руки Смолдер обняли ее в ответ, и с облегчением закрыла глаза.

– Эй, Оселлус, – через пару секунд сказала дракон.

– Да?

– У меня появилась идея. Могу я кое о чем у тебя спросить?

– Конечно.

– Можно мне сходить с тобой на один из этих форумов чувств?

Оселлус открыла глаза и с удивлением заметила, какие яркие цвета исходят от ее подруги.