Кандран

"Диплом" Глава 6

Вот и подошла к концу вторая история.

– А теперь приложите копыто вот сюда и… – объясняла Кустанай.

– Ой, – подскочила кобылка.

Артефакт слабо загорелся изнутри.

– Мам, всё нормально, – сказал Калинджи и посмотрел на куратора диплома.

– Корректировка схемы зачарования прошла успешно, – усмехнулась Кустанай. – Посмотрим, что на это скажет Лузитано. Не только он умеет в сложные и нестандартные артефакты.

– Теперь он сам будет регулировать влагу? – уточнил студент. Его мать, стоявшая рядом, с недоверием посмотрела на устройство.

Кустанай тем временем обошла артефакт и проверила соединительные трубки, подходящие к чану с водой.

– Если не будете трогать, полного заряда хватит дней на пятнадцать. Может быть, на семнадцать. Надо экспериментировать, потому что у вас тут климат суховат.

– Как суховат? – удивилась мать Калинджи. – Мы же выбирали ферму…

– Мам, ей ты можешь доверять, – заверил её сын. – Специалиста такого уровня ты во всей Эквестрии не найдёшь.

– Не преувеличивай, – отмахнулась Кустанай. – Но вообще да,  влажность почвы тут около шестидесяти пяти процентов, а для картофеля нужно хотя бы семьдесят. В среднем, конечно, – пояснила она. – В любом случае результат увидим только через две недели. Если часть урожая погибнет, я возмещу потери.

– Ой, не переживайте, – запричитала старшая кобылка. – Вы и так многое для нас сделали.

– Нет-нет, я настаиваю, – запротестовала Кустанай. – Не буду скрывать, что я рассматриваю вашу ферму для экспериментов, приближенных к реальным условиям эксплуатации.

– Это как? – уточнила пони.

– Я не буду вмешиваться в вашу работу на ферме, но хочу устанавливать свои разработки, чтобы повысить ваш урожай. Ну или не повысить… В любом случае все издержки я беру на себя в полном объёме. Любую сверхприбыль можете оставить себе.

– Ты могла бы и у себя картошку и смородину выращивать, – заметил Калинджи.

– Могла бы, но моя ферма для экспериментов над спектросодержащими растениями, а не для картошки.

– Ферма родителей?

– И они меня доставали каждые пять минут, правильно ли они делают, то-то, это уже не эксперимент, а обучение жеребят, – отмахнулась кобылка. – Мне нужен незамутнённый взгляд.

– За это можешь не волноваться, – расплылся в улыбке Калинджи.

– Вот и славненько, – в ответ улыбнулась Кустанай.

– А что за спектросодержащие растения? – поинтересовалась мать студента.

– Растения, которые выращиваются для спектры, – ответила Кустанай.

– Спектры?

Кустанай принялась рассказывать в общих чертах, что такое спектра, для чего и как используется, и из каких растений добывается. А когда она коснулась темы выращивания и выжимки, её понесло, и остановить её было трудно. Впрочем, никто и не пытался. Калинджи сверялся с записями и своей памятью, его мать слушала Кустанай с раскрытым ртом. Больше всего её удивляло, что единорог был настолько подкован в тонкостях фермерства, что мог не только консультировать земнопони, но и быть куратором дипломов в аграрном университете.

День стал клониться к ночи, и пони перебрались в особняк. Отец Калинджи был в отъезде в другом городе, договаривался о поставках. Слово за слово, Кустанай оказалась за столом перед простыми фермерскими яствами, которые она помнила с детства, и с удовольствием принялась за трапезу, предаваясь воспоминаниям, как она с братьями дурачилась и училась в далёком беззаботном детстве. Мать студента вторила, вспоминая уже своё детство.

Калинджи заметил, что в воспоминаниях Кустанай вообще не фигурировали родители. Как бы она к ним не относилась сейчас, но было видно, что в детстве они сыграли меньшую, даже худшую роль, чем ему казалось сперва. Возможно, Драгон Шакс, рассказывая о детстве дочери, о чём-то умолчал, сгладил углы. В душе у Калинджи остался неприятный осадок, хотя и понимал, что никаких доказательств о плохом отношении их к дочери не было.

Зато о братьях Кустанай не умолкала. Они буквально помогали ей во всём, будь то учёба или даже конструирование всяких машин для облегчения работы на полях. Она рассказала даже о домике на дереве, который частенько заменял ей родную комнату. Калинджи прикрыл рот. Он понял, что родители выгоняли её жить на улицу за проступки и не кормили, еду приносили братья, как и передавали наставления родителей. И хотя на мордочке Кустанай сияла улыбка, студент понимал, что она даётся ей с трудом.

Спустя какое-то время мать Калинджи достала бутылку вина, и кобылки принялись потягивать напиток на двоих. Их разговоры становились всё откровеннее. Кустанай вспомнила розги, тёмную комнату без окон и мокрые, холодные матрасы. Знатно опьянев, Кустанай выдала:

– Лучше бы я родилась земнопони. Этот рог доставлял мне одни неприятности. Меня не воспринимали, как фермера. Да и кто в своём уме возьмёт на работу на ферму единорога? Мы ж не земнопони, да? А раз не земнопони, то и работу земнопони делать не можем. В какой-то момент я даже хотела отрезать себе рог. Чтобы прям навсегда. Без магии. Чтобы меня наконец приняли, как земнопони. Мне отец помощь предлагал, но я струсила, испугалась. Кто бы я тогда была без рога? Была бы я земнопони? Нет. Я не чувствую родство с природой, как вы… Вам проще, мне же пришлось трудиться, изучать. Заменять природные навыки научными знаниями.

Калинджи растерялся. Единорожка явно была навеселе, и в её голосе не было пугающей ледяной грусти или гнева, но всё равно он видел, что она сейчас говорила правду. Просто в своей необычной манере. Калинджи посмотрел на мать. Алкоголь всегда хорошенько ударял ей в голову, хотя сама она вела себя спокойно. Сейчас она смотрела на Кустанай с понимаем и едва заметно улыбкой, как будто считала, что собеседница попросту шутит.

– Но ведь ты магией же владеешь! – возразил Калинджи. – Да ещё и какой! Ты можешь заменить любого земнопони на его месте.

– Заклинания, артефакты… Это всё пришло потом, после того, как я решила реформировать ферму. До этого я добивалась всего без магии, – отмахнулась Кустанай. – Почему я машины создавала? Потому что я ещё тогда не решила, кем я хочу быть: земнопони или единорогом. Но нашлись маги, которые увидели во мне потенциал и обучили, направили. Они, конечно, относились не лучше, чем дома, но я привыкла. Я выдержала. И познакомилась с могущественными единорогами.

– Мистер Фино?

Кустанай кивнула.

– Раскрыв свой потенциал, я, наконец, приняла себя и поняла своё место в жизни. Пришли, конечно, и определённые заботы, но я могла с ними справляться. Когда родители сдались, стало гораздо легче, хотя и после этого они каждую мою ошибку ставили в вину и не забывали говорить о традициях.

– Кобылкам на ферме не так уж и просто, – поддакнула мать.

– Но… всё, что не делается, всё к лучшему, – заключила Кустанай и осушила бокал.

Остаток вечера прошёл довольно тихо, никто не решался больше поднимать серьёзные темы. Всё больше шутили и старались даже не вспоминать о подобном. В конечном счете, мать Калинджи предложила Кустанай остаться на ночь, на что та согласилась.

После посиделок пони разошлись по своим комнатам. Калинджи сразу завалился на кровать и уставился в потолок. Сон никак не приходил, и он всё прокручивал в голове слова Кустанай о её детстве. Единственный раздел диплома, который он не знал, как начать, оставалась биография куратора. И если раньше он думал написать что-то похожее на правду, ещё больше скрашивая обстоятельства взросления Кустанай, чем её отец, то теперь понимал, что просто описанием не отделаешься. Кустанай стала именно такой, какая она сейчас есть благодаря тому, через что прошла. Она стала не просто знаменитым фермером, но и автором негласным правил для всех хозяйств Мэйнхеттена. Вправе ли он приукрашивать правду? Вправе ли он говорить её?

Внезапно он услышал стук на крыше, словно кто-то топал по черепице. Потом послышался один отчётливый «бум», и всё стихло. Калинджи поднялся, открыл окно в комнате и выглянул наружу. На ферме никого не было. Тогда он посмотрел наверх, но увидел лишь козырёк крыши. Подумав, что ему показалось, либо спутал кого-то с птицами, он вдохнул прохладный воздух и с шумом выдохнул. Внезапно его подхватила какая-то сила, вытащила через окно и понесла на крышу.

Наверху он встретился взглядом с Кустанай. Кобылка мягко улыбнулась и спросила:

– Тоже не спится?

– Ну… наверное, – замялся Калинджи.

Кустанай опустила его рядом и подняла мордочку вверх. Она непрерывно смотрела на звездное небо, словно ища там какой-то ответ. Жеребец сел рядом и посмотрел вначале на гостью, а потом тоже поднял взгляд вверх. Приятная безоблачная погода раскрывала мир принцессы Луны во всём её великолепии, благо погодная команда должна была прибыть с проливным дождём только через два дня.

– Знаешь, – подала голос Кустанай, – когда ты всё больше узнаёшь об устройстве мира, задаёшься разными вопросами. К примеру, что такое эти звёзды? Действительно ли это магия принцессы Луны? И если да, то почему до её возвращения звёзды никуда не делись?

Калинджи задумался. Он не задавался такими вопросами. Он, земнопони, который ничего не знает о магии, и не должен был думать о таком, но Кустанай не должна быть фермером.

– И ещё интересный вопрос по принцессе Луне: что такое её мир снов? Где это все пони собираются вместе, что можно проникнуть к ним во сны?

– А разве так магия работает? – удивился жеребец. – Я думал, что если единорог что-то хочет, то он это получает.

– Магия гораздо более сложная и многогранная дисциплина, стоящая на сонме правил, о которых даже единороги не задумываются.

– Как это?

– Вот когда ты подпрыгиваешь, ты думаешь о законах, которые должны тебя вернуть на землю? Сомневаюсь. Вот так и многие единороги используют магию, пребывая в неведении. Чтобы принцессе Луне создать мир с доступом ко всем снам пони, нужно либо неограниченный источник энергии, либо собрать всех пони в одном месте. Не думаю, что хотя бы одно из этого возможно в реально мире.

Калинджи промолчал. Он просто не знал, что ответить. Он был настолько далёк от магических наук, что даже задумываться об этом никогда бы не стал. А вот Кустанай знала не только фермерское ремесло, но и разбиралась в тонкостях иной, не связанной со своим природным даром профессией. Она была целостна и как фермер, и как единорог. Следуя этой логике, Калинджи предположил, что должен быть не только хорошим фермером, но и правильным земнопони, хотя что это значило, он не понимал. Он был тем, кто он есть, и как он мог понять, что он должен стать кем-то большим?

– Я знаю, что кажусь тебе немного странной, – кобылка хихикнула. – Ладно, чудачкой, наверное, но… я хочу тебе сделать небольшой подарок. У тебя же есть кобылка, которая тебе нравится?

– У всех есть кобылка, которая нравится, – увильчиво ответил жеребец.

– Тогда, вот.

Рог единорожки сверкнул, и перед глазами материализовался небольшой пузырёк с чем-то темным внутри. Калинджи пригляделся, но ничего не увидел в ночной тьме.

– Это поможет стать вам гораздо ближе, – сказала кобылка, и пузырёк перелетел к нему в копыта. – Мне это больше ни к чему.

– А что это? – уточнил студент и поднёс флакон к глазам. – Любовное зелье?

– Ну, не совсем, – ответила Кустанай, и жеребец вопросительно уставился на неё. – Любовные зелья продаются, где попало. Они нестабильны и работают на магии. Как только магия выветрится или условия не будут соблюдены, эффект пропадает. А это зелье… такое тебе не приготовит рядовой зельевар и обычный маг не наложит такую тонкую сетку заклинаний.

– И… оно влюбит в меня кобылку?

– Влюбит, – кивнула единорожка. – Но не конкретно в тебя, а в твой типаж. Если просто, то это зелье изменит вкусы твоей возлюбленной так, чтобы ей нравился не столько конкретно ты, сколько твой стиль укладки гривы, твой запах, сочетание цветов, черты характера. Это гораздо более сложное и гораздо более опасное зелье, чем любовное. Изменившись, твоя возлюбленная будет искать пони, подходящего под параметры. Тебе надо будет только капнуть туда свою кровь, настоять пару дней и подлить куда-нибудь. И когда пригласишь её прогуляться – отказа не услышишь! Ну, может быть, и услышишь, всё же это кобылка, а не жеребец, но он будет вялый, неуверенный, как бы нехотя. Тебе надо проявить немного настойчивости, и всё будет отлично.

Калинджи с удивлением и интересом посмотрел на пузырёк. Для него это всё было чудно. Он бы никогда не решился воспользоваться любовным зельем, зная побочные эффекты, но именно это зелье было другим. Ему вдруг стало интересно, кто был тем магом, который наложил чары на зелье.

– И если мы расстанемся, она не станет преследовать меня? – уточнил земнопони. Он слышал пару историй, когда жеребец терял страсть к кобылке, и та бегала за ним и днём, и ночью.

– Кто знает? – честно призналась Кустанай. – Зависит от характера. Оно не предназначено для расставания. Только для создания прочной любящей семьи. Интрижек на пару ночей не получится.

– А откуда оно у вас? Вы должны были с кем-то создать семью?

– Конечно. Думаешь, членство в закрытом обществе могущественных единорогов даётся просто так?

Внезапно Кустанай поняла, что сказала и стукнула себя по лбу. Потом высунула язык и пристально посмотрела на него, забавно сдвинув глаза. Облегченно вздохнув, она облокотилась спиной о покатую крышу и прикрыла глаза в блаженстве. Калинджи не понимал, что делает гостья, но так и не решился задать вопрос. Тем временем, кобылка ухмыльнулась.

– Таки смог, – расслабленно и даже радостно произнесла она. – Не знаю как, но он смог…

– Не понимаю, – пробубнил студент себе под нос.

– Не обращай внимания, – отмахнулась фермерша. – Зелье мне нужно было для того, чтобы родить сильного жеребёнка, который бы мог изменить что-то в этом мире. Естественно, это должен быть единорог.

Калинджи промычал, переваривая слова Кустанай.

– А разве можно предугадать, кто родится? – поинтересовался он.

– Можно не только это спрогнозировать, но и каким магическим потенциалом будет обладать этот жеребёнок. Для этого мы должны выбирать не тех, кто нам мил сердцу, а тех, кого нам подобрали. Благо, это не один единственный пони из всей Эквестрии.

– Даже если вы не будете его любить?

– Любовь – ничего не значит в таких материях. Как понимаешь, любовь можно создать. – Кустанай указала на зелье. – Да и что такое любовь, как не понравившиеся внешние и внутренние черты пони?

– А зачем это всё? – поинтересовался земнопони. – Ну, создавать сильных пони.

– Герои, вроде Твайлайт не рождаются на пустом месте, – заметила Кустанай. – Думаешь, что это такое совпадение, что оба отпрыска семейства Вельвет и Лайта – высокопоставленные пони и сильнейшие единороги? Сомневаюсь.

– Так они тоже? – удивился жеребец.

– Не знаю, – пожала плечами кобылка. – Я вообще мало кого знаю из организации. Считай только тех, кто меня учил, напарника, кто спектру покупал, да главу клана. Это… пони семь, наверное. Да и неважно это уже, организации больше нет, и я могу вздохнуть спокойно.

Калинджи промолчал. Ему было интересно поспрашивать про эту тайную организацию, про мощных магов, странные ритуалы, но было видно, что для Кустанай эта тема может не такая неприятная, как семейная, но тоже доставляет дискомфорт.

– То есть, вы должны были полюбить какого-то жеребца с помощью этого зелья, а он – вас? – спросил студент. – Кто бы он ни был?

– В теории это зелье для крайнего случая, – важно заявила кобылка. – Вначале нам дают время на создание семьи с кандидатами. Обычное знакомство, свидания, ухаживания, пытаемся выстроить приемлемую линию поведения. И так с каждым. Никто не вправе вмешиваться в этот процесс. Но если ни один не подошёл, никто не захотел быть вместе, тогда выбираем наиболее понравившегося пони и в ход вступает зелье.

– А если вы любите другого, который не подходит, то…

– Это уже твои проблемы. Твоя плата за силу – сильный генофонд. Одна из плат. Там… всё было сложно и на первый взгляд не имеет никакого смысла... – Кустанай ненадолго замолчала. – А насчёт зелья ты подумай, как использовать. И я настоятельно не рекомендую его использовать на первой любви, вдруг разлюбишь, а назад дороги не будет.

Калинджи ненадолго задумался об этой организации. Если там такие ограничения, то зачем вообще туда вступать? И можно ли оттуда уйти?

– А если вы бы не захотели с ними иметь дело? – спросил он. – Захотели бы уйти из организации?

– Уйти? – усмехнулась Кустанай и внезапно поникла. – Знаешь, есть единороги, гораздо сильнее, чем я. Наша разница в силе настолько огромна, как между мной и единорожкой-дошкольником. Хочешь уйти – покажи силу. Просто так тебя никто не отпустит. И ты будешь сражаться не с кем-то, а с самим главой клана.

– Вы должны были сражаться? – удивился Калинджи. – Это как-то по-варварски.

– Ты не хотел сражаться, и тебя уволокли силой, – заметила кобылка.

– Да… – растерянно потянул земнопони, словно до него только сейчас дошло, что произошло.

– Быть сильным – важнейшая составляющая хорошей жизни, – наставительно заметила Кустанай. – Либо тебе надо быть знакомым с сильными пони. Это замечательно, что Эквестрия построила сильное общество с нормальным функционированием законов и моралью, но если встретятся такие, как… ты понял… вы, простые пони, становитесь беспомощными, и способны только плыть по течению. Одной из задач этой организации было поддержание порядка так, чтобы не опорочить стражу. Но потом принцесса нашла Шайнинга, а следом взрастила и Твайлайт, и Эквестрия перестала так сильно в нас нуждаться.

– И это всё помимо фермерства? – уточнил Калинджи.

– То, чем ты занимаешься в свободное время – никого не волновало. От тебя требовалось только выполнять поставленные задачи качественно. Не нужно было думать, за тебя уже подумали дважды или даже трижды. Ты – просто исполнитель.

– И ты должна была всегда сражаться? – напряженно спросил земнопони.

– Конечно нет, – отмахнулась кобылка. – Сражения были, но гораздо реже, чем ты думаешь. Нечего привносить сюда книжную романтику. Мне доводилось быть наёмным экспертом по фермерским хозяйствам гораздо чаще, чем использовать магию разрушения. Самым скучным было конвоировать семена в другие страны. Насколько я знаю, среди нас есть ещё фермеры или связанные с этим единороги, но выбирали меня… Мир не сводится к дракам и сражениям, но они, безусловно, часть его.

– Но ведь вы помогали пони?

– В этом и была задумка, – кивнула Кустанай. – Хотела я этого или нет. От меня требовалось выполнять задания, связанные с фермерством, а мой напарник отлично разбирался в музыке и мог сыграть на любых инструментах.

– Какой он? – оживился земнопони. Он хотел спросить о напарнике, но не знал, как перевести тему.

– Я не буду говорить его имя, – предупредила Кустанай. – Ради его безопасности. Нашей целью было только выполнение заданий. А остальное… Не знаю, может, так совпало, или специально подобрали, но нам было очень приятно работать вместе. Он любил мой жизнерадостный характер и чувство юмора, а я обожала его музыку. Она не просто нравилась, она… Как бы это правильно описать…  Его музыка – настоящая магия: когда надо было, она наполняла силой, а в другой раз – успокаивала. Очень полезная способность.

Кустанай вздохнула и посмотрела на небо.

– И всё же, это магия или…

Они посидели немного в тишине, любуясь звёздами. В голове Калинджи роились мысли, что он ничего не знает о Кустанай. Даже узнав её прошлое, это не отвечало на вопрос, почему она стала такой. Дело было не только в семье, скорее мир сформировал её взгляды в более чёткую форму, отсекая лишнее. Неприятное прошлое осталось в прошлом, тогда как настоящая фермерша сидела рядом. И он хотел написать в дипломе о Кустанай, фермерше, которая просто выращивает спектросодержащие растения и… помогает простым пони?

Внезапно студент задумался о мире, в который он выйдет, как только получит диплом. Тот ли это будет мир, который видела Кустанай? Тот ли это мир, который видят его родители или друзья? Насколько сложным будет его путешествие, и насколько правильным? И кто ему подскажет, что правильно, а что неправильно? Кто подскажет, как вести себя в разных ситуациях? Кто его защитит в случае чего? Он всего лишь земнопони, не владеющий ни сильной, ни слабой магией. А вдруг ему придётся столкнуться с аристократами уже лично?

Мир казался простым, если не выходить из своей фермы, из института, со двора. Но сверни в сторону – и сразу попадёшь в совершенно иную среду, в которой тебе могут быть не рады. Ты будешь чужим, и окружение будет чужим, со своими правилами и законами. Сложным, непривычным. Многие пони не выбираются из своего болотца привычной жизни и не хотят видеть неприветливый мир вокруг. Будет ли он таким пони?

Калинджи клюнул носом и тут же встрепенулся, вырвавшись из объятья сна.

– Пора тебе в кровать, – заключила Кустанай и мягко улыбнулась. – Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – словно в трансе ответил студент и широко зевнул.

Единорожка подхватила его магией и принялась спускать вниз в его комнату.

– Ты же придёшь на защиту диплома? – внезапно спросил Калинджи. – Я бы хотел, чтобы ты была там.

– Обязательно буду, – кивнула кобылка. – Ожидаю от тебя минимум защиту на «отлично».

– Можешь не сомневаться, – широко улыбнулся жеребец. Улыбка моментально переросла в зевок. – А это… вам ничего не будет? Ну, что вы рассказали об этой организации?

– Конечно нет, – отмахнулась Кустанай. – Мозг мне не расплавило, потому всё нормально. Но вообще на твоём месте я бы не трепалась об этом.

– Почему?

– Мало ли наткнёшься на того, кто там был, и ему не понравится, что ты наплёл, – пояснила кобылка. – Можешь притвориться, что про организацию я тебе ничего не рассказывала. Захочется поговорить – ты знаешь, где я живу.

Жеребец ещё раз широко зевнул.

– А теперь спать, – скомандовала Кустанай, и студент ощутил себя в объятьях тёплого одеяла.

Он обнял подушку, нащупал под ней бутылочку зелья и моментально провалился в сон.