Зима

Глава первая - Зимние Сказки

В которой Твайлайт рассказывает старую сказку, а в дверь стучит странный незнакомец.

– А вот и пирожки! – под дружные возгласы радости и восторга Эплджек вышла с кухни и торжественно водрузила на стол огромное блюдо с ароматной выпечкой.

В библиотеке Твайлайт было необычайно шумно и оживлённо. Все подруги собрались нынче в царстве книг и устроили маленькую вечеринку, и хотьна ней не было шумной музыки, гор сладостей и облаков воздушных шариков, как любила Пинки, это нисколько не делало её хуже. Поняшки сидели на мягких подушках, закутавшись в тёплые пледы, играли в настольные игры, рассказывали друг другу байки и пили обжигающий чай с яблочной выпечкой Эплджек. И даже у неугомонной Дэш не поворачивался язык назвать такое времяпровождение скучным.

А за окнами шёл снег, главная причина этих посиделок. Два дня назад над Понивиллем сгустились тёмные облака и на городок обрушился снегопад, подобного которому пони ещё не видели. Тщетно погодный патруль пытался разогнать тучи: едва пробитые в них просветы моментально затягивались, а снегопад становился ещё гуще. К вечеру, когда окончательно простывшие пегасы спустились в город, было решено оставить всё как есть до тех пор, пока облака сами хоть немного поредеют.

Пока же Понивилль медленно засыпало снегом. Дома стояли погребённые до середины окон первого этажа, увенчанные огромными снеговыми шапками, отчего стали похожими на гигантские грибы. Пони же только и могли, что с грехом пополам поддерживать чистоту крыльца и дорожки возле дома. На улицу старались лишний раз не выходить.

– Твайлайт, ты знаешь много всяких баек. Расскажи что-нибудь. Что-нибудь классное!– простывшим голосом попросила Рэйнбоу Дэш, выпивая третью кряду чашку чая с мёдом.

– Ага! – поддержала заскучавшая Пинки. – Что-нибудь весёлое!

– Нет, лучше страшное, – возразила радужная пегасочка.

– Весёло-страшное! – возликовала розовая пони, вскинув копыта.

– Нет, не надо страшное, – испуганно прошептала Флатершай, прикрывая мордочку копытом.

Рэрити ничего не сказала, она была занята гривой жёлтой подруги, сооружая из розовых волос роскошную причёску отдалённо напоминающую осиное гнездо.

– Ладно-ладно, – Твай потянулась к полке, отыскивая на ней нужную книгу. – Я как раз знаю одну сказку, мне её мама рассказывала в детстве. Думаю, она понравится всем. Вы слышали когда-нибудь о Хозяине Зимы?

– Нет, – проговорила Эплджек с набитым ртом. – Это же не о том старичке, который подкладывает подарки жеребятам в сапожки?

– Нет, вовсе нет, – единорожка похоже отчаялась найти нужную книжку и решила положиться на свою память, снова опустившись на подушки. – Это пони, Хозяин Зимы. Он появляется только в снежные-снежные дни, такие как сегодня, загадывает загадки и устраивает для пони испытания, Если ты справляешься, он дарит подарки, например может указать на волшебный клад. Даже игра есть такая, когда пони вызывают Хозяина и выполняют его задания, а потом…

– Ты давай историю рассказывай, а не игру, – перебила подругу нетерпеливая Дэш.

– Ой, простите, – смутилась Твай и наконец, начала рассказ. – В общем, …

Давным-давно жила-была маленькая пони. Родители её были лесниками и подолгу не бывали дома, кобылка же управлялась с домашними делами, а по вечерам зажигала лампу на подоконнике и до ночи сидела у окна, ожидая близких.

Однажды в Эквестрию пришла зима, такая холодная, какой ещё не видели. Маленькая пони была вынуждена топить печь дважды в день, чтобы прогреть дом, а выход в город превращался для неё в настоящее испытание. И будто морозов было недостаточно на те края обрушился мор Спасаясь от холода,полчища крыс пришли в тёплые дома и принесли с собой тысячи болезней, с которыми пони не могли бороться.

Тем не менее, жизнь маленькой пони какое-то время продолжалась по старому сценарию. Рано утром старшие родственники нашей пони покидали дом и уходили в лес, а вечером она зажигала фонарь на окне, чтобы семья смогла найти дорогу назад. Но в один вечер они не вернулись. Ночь, которая пришла следом, была холодна, как никогда. С неба сыпался частый снег, отчего небо стало чёрно-белым.

Несколько раз меняла пони масло в лампе, несколько раз просыпалась будто бы от стука в дверь, но каждый раз это оказывался или ветер, или сон. Её близкие не вернулись ни к утру, ни к полудню, ни к следующему вечеру.

Несчастная пони снова зажгла лампу, надеясь, что они всё же найдут дорогу домой. Время перевалило далеко заполночь, когда раздался стук в дверь. Радостная, она кинулась отпирать засовы, но к своему горю и испугу увидела на пороге совершенно незнакомого пони.

Перед ней стоял высокий статный единорог, шерсть его была белой как снег, длинная грива спускалась ниже колен, а глаза искрились серебром. Единорог попросился на ночлег, и кобылка, пустила его, боясь провести ещё одну ночь в одиночестве. Еды было мало, но пони разогрела суп, оставленный для семьи, и угостила гостя горячим чаем.

Поблагодарив маленькую хозяйку, незнакомец однако не стал спешить с трапезой, а попросил рассказать, что необычного происходит в городе, и почему она так грустна. Давясь слезами, кобылка поведала и о море, который принесли крысы, и о пропавшей семье, и о жестокой зиме, что стала всему причиной. Единорог внимательно выслушал её, после чего открыл сумку и подал горсть семечек, похожих на круглые льдинки.

– Завтра посади их в мёрзлую землю в твоём саду, – велел он. – Поливай ледяной водой из ручья и удобряй снегом. То, что вырастет, станет лекарством от ваших болезней. О семье же своей не тревожься.

Сказав это, единорог встал и сей же час вышел, так и не притронувшись ни к еде, ни к питью. И в ту же секунду стихла буря, небо расчистилось, и прекрасная луна осветила заснеженный мир.

Не прошло и часа, как в дверь снова раздался стук: то вернулись родители кобылки, озябшие и усталые. Они рассказали удивительную историю о том, как заблудились в метели и уже отчаялись выйти к жилью, но ветер вдруг стих и неб прояснилось. А через какое-то время впереди забрезжил белый свет, на который они и пошли. Вскоре муж с женой догнали белоснежного единорога, чей рог сиял тем самым светом, что вывел пони из чащи. Незнакомец не сказал ни слова, лишь указал копытом в сторону жилья, после чего скрылся в лесу, не оставив ни следа.

Подивившись таким чудесам, все улеглись спать, а на следующее утро кобылка вышла в сад и посадила ледяные семена в мёрзлую землю. Через неделю тщательного ухода над заснеженной грядкой показались ледяные ростки. С каждым днём они становились всё больше и больше, и, в конце концов, прямо в сугробе распустились прекрасные белые цветы.

Из этих цветов сделали лекарство, которое вылечило всех больных пони. Более того, оказалось что оно укрепляло здоровых, усиливало магию единорогов и способности пегасов, а земные пони перестали бояться холода и могли работать по нескольку дней без отдыха и сна.

Казалось бы, всё обернулось как нельзя лучше, со временем в сердцах пони, вкусивших зелье, поселилась гордыня. Они стали считать себя избранными: самыми сильными, самыми быстрыми, самыми умными – самыми лучшими. С гордыней пришла и жажда власти, и в головах некоторых уже начали появляться мысли о войне с другими городами и народами.

Тщетно те немногие, кот сохранили теплоту пытались вразумить своих друзей и близких. И одной Селестии ведомо, чем бы всё это закончилось, если бы не настала весна. Злополучный городок находился посередь диких земель вроде нашего Вечнодикого леса, поэтому весна пришла сама, и убирать зиму не пришлось. Как только стаял снег, погибли чудесные цветы, пони же утратили свою волшебную силу.

К тому времени все, кто избежал безумия и гордыни, покинули городок, а оставшиеся погрязли в хаосе и безумии.

Среди спасшихся была и наша кобылка. Она поняла, что волшебные цветы оказались не так просты: они стали испытанием для пони – смогут ли те остаться собой, получив великую силу. И, к сожалению, большинство не выдержало экзамена. Те же, кто покинул городок, вскоре обнаружили, что частички ледяных цветов в них всё же сохранились. Кобылка стала потом великим целителем, а дети тех, кто уже определился со своим призванием, в будущем обладали великой силой. Таков был дар Хозяина Зимы.

– Какая жуткая сказка, – прошептала Флатершай, высунувшись из-под пледа, под которым пряталась во время рассказа. – Разве сложно было сказать, как опасны эти цветы?

– Иначе это не было бы испытанием, – запальчиво сказала Дэш. – Не было бы вообще тогда смысла помогать им.

– Да, но это уже слишком жестоко, – приняла сторону застенчивой пегасочки Рэрити. – Зачем было давать лекарство от всех болезней, если оно превратило полвину города в безумцев?

– Нет-нет, всё было совсем не так, – быстро-быстро замотала головой Пинки. – Пони уже были жадными безумцами, просто цветы это… выпятили… эту их жадность и безумность.

– Всё равно, – упёрлась единорожка. – Я не вижу смысла в этой злой шутке. Если хотел помочь, то помог бы, а не вводил в искушение целый город.

– Но Рэрити, смысл же был, – вмешалась молчавшая доселе Твайлайт. – Цветы давали великую силу, и нужно было убедиться, что она попала в хорошие копыта. И, к сожалению, пони не выдержали предложенного испытания.

Рэрити только головой покачала, явно оставшись при своём мнении.

– Ладно, сахарок, – сказала наименее впечатлившаяся Эплджек, – сказочка конечно интересная, но что дальше? Может в игру какую-нибудь поиграем? Твай, что ты там про игру говорила?

Довольная, что тем что её спросили, Твайлайт уже открыла было рот, чтобы ответить, но тут в дверь раздался отчётливый стук, заставивший подруг синхронно повернуться в ту сторону.

– Дорогая, ты ждёшь кого-то? – спросила Рэрити, бысро глянув в окно. Было далеко заполночь, а погода на улице окончательно испортилась.

– Нет, – отозвалась Твай, выходя из круга. Мелькнула мысль, что это может быть Спайк, но её пришлось откинуть: дракончик мирно спал у себя в кроватке.

Не желая больше гадать, единорожка распахнула дверь… и едва не закричала от испуга и неожиданности. На пороге стоял незнакомый, совершенно белый единорог с развевающейся длинной гривой.

– Прошу прощения за столь поздний визит, – молвил ночной гость приятным молодым голосом. – Я увидел свет и подумал, что вы ещё не спите. Дозволите переждать непогоду под вашей крышей?

– Д-да, конечно, – проговорила ошарашенная Твайлайт, отступая.

Путник переступил порог, рог его засветился, вызвав порыв ветра, сдувший со шкуры гостя слой снега. Твай с облегчением вздохнула: когда покров спал белой у жеребца оказалась только длинная вьющаяся грива, шерсть на теле же была глубокого синего цвета.

Плотно прикрыв дверь, единорог обвёл присутствующих непонимающим взглядом, массовые вздохи облегчения вызвали у него здоровое недоумение.

– Что случилось, вы страшилки рассказываете? – вскинул он брови, мигом разрядив обстановку своей прозорливостью.

– Почти, – рассмеялась вспорхнувшая с подушек Рэйнбоу Дэш, подлетая к незнакомцу. – Ты ведь не Хозяин Зимы, нет? – пегаска шутливо ткнула жеребца в бок. Густой синий мех единорога оказался на удивление пушистым, и копыто слегка «утонуло» в нём.

– Не дорос ещё, – с улыбкой ответил он. – Моё имя Винд Снейк. Я странствующий сказочник и летописец, собираю интересные истории со всего мира.

Подруги по очереди представились, во все глаза разглядывая гостя. Было видно, что Винд Снейк прибыл издалека, в его внешности ощущалась чужая кровь. Ноги жеребца были длиннее, чем у среднестатистического пони, а тело короче, отчего он казался очень высоким, хотя по росту он всего на копыто превосходил Твай. Белоснежную гриву его похоже ни разу в жизни не стригли, и мягкие пряди волнами спускались до колен.

Внимание Твайлайт привлёк рог жеребца, что был слегка изогнут, отчего кончик его смотрел не вперёд, а вверх и немного назад. Единорожка содрогнулась, представив как такого единорога наверное дразнили в школе.

– Святые яблочки! Ты же, наверное, замёрз как сорочий хвост, – взяла на себя роль хозяйки Эплджек, увлекая за собой пушистого гостя. – Садись. Сейчас мы мигом тебя обогреем.

Винд Снейк и слова сказать не успел, как был усажен на подушки, по самые уши укутан в одеяло, а рыжая пони уже подавала чашку чая и ароматный пирог.

– О! Яблочный пирог! – воскликнул единорог, поднимая кусок выпечки с помощью левитации. – Тысячу лет его не ел, спасибо.

Эплджек польщено улыбнулась и приосанилась.

– Угощайся, дорогуша. Фирменный пирог Эпплов – самый лучший пирог в Эквестрии.

– Сомневаться в этом – кощунство, – заверил Снейк, поднося аппетитный кусочек ко рту. – Ох, девочки, совсем забыл. Неловко просить, но можете рассказать мне историю этого чудного города? Я здесь впервые и, честно сказать, даже не знаю куда податься.

– О Селестия! Только не говори, что даже не слышал о Понивилле! – воскликнула Рэйнбоу Дэш, зависая над головой гостя.

– Понивилль? – Снейк замер на секунду, задумчиво переводя взгляд с одной пони на другую. – Ого! Ничего меня занесло! – искренне «восхитился» он своими способностями к навигации. – Постойте-ка, – единорог прищурился, – а вы случайно не те самые пони, что сумели пробудить Элементы Гармонии?

Дэш гордо приземлилась и, свысока поглядев на жеребца, заявила:

– Именно так!

– Ух ты! – детский восторг Винд Снейка был неподражаем.

Забыв про чай и выпечку, он полез в сумку, выуживая оттуда перо и пергамент.

– Девочки, пожалуйста, расскажите мне, как всё на самом деле было. Это же… официальные хроники такие противоречивые, мне просто необходимо узнать всё из первых уст.

Ближайшие три часа не спал никто. Единорог дотошно выспрашивал кобылок о событиях более чем годичной давности, начиная от изгнания Найтмер Мун и заканчивая сегодняшним днём. Порою его начинали интересовать совершенно на первый взгляд незначительные детали, вроде исследования Пинки-чувства или Забега Листьев. Несмотря на то, что жеребец почти ничего не говорил, он мастерски умел слушать, умудряясь уделить внимание каждой из шести кобылок. Снейк от души смеялся вместе с Пинки, с серьёзным видом выслушивал «трагедии» Рэрити, «болел» за показывающую в лицах Дэш и, кажется, даже понимал научный жаргончик Твайлайт.

Наконец, истории закончились, а дружная шестёрка порядочно утомилась. пожалуй, только Пинки Пай ещё могла бы продолжить болтать, было бы о чём.

– Спасибо за рассказ, девочки, – поблагодарил Винд Снейк. – Даже не представляете, насколько я вам благодарен. Только, похоже, я вас порядком утомил.

– О Селестия! Время-то сколько! – Удивилась очнувшаяся Твай. – Действительно, давайте укладываться спать.

Некоторое время было потрачено на то, чтобы устроить всех гостей, соорудив им постели из подушек и одеял. Когда все устроились, и единорожка погасила свет, голос внезапно подала Рэйнбоу Дэш.

– Эй, Снейк, – позвала она, высовываясь из-под одеяла. – Ты вроде говорил, что сказки собираешь. Расскажи одну.

– Дорогуша, это не подождёт до утра? – сонно спросила Рэрити.

– Какие сказки утром? – справедливо возразила радужная пегаска. – Их перед сном рассказывают.

– Ага, – поддержала яблочная пони. – Я как-то не хочу спать пока… Снейк, расскажи что-нибудь заморское. Вот что у тебя на родине рассказывают?

– Ладно-ладно, уговорили, – усмехнулся жеребец, которому, кажется, и самому не слишком спать хотелось так бодр был его голос. – Вот как раз ваши рассказы одну сказку навеяли. Девочки, вы никогда не задумывались, почему пони вынуждены убирать зиму и устраивать Забег Листьев по осени? Почему зима и лето не сменяются сами?

– Так всегда было? – Предположила Дэш.

Жеребец только усмехнулся с ехидцей и начал рассказ…

Давным-давно, задолго до воцарения принцесс, всё было по-другому. Никто не ухаживал за дикими животными, пегасы ещё не так хорошо управляли погодой как сейчас, Вечнодикие леса раскинулись столь широко, что занимали целый мир. В те далёкие времена на севере материка находились два небольших королевства. Это были королевства снежных и цветочных пони.

Снежные пони жили на крайнем севере, там, где зима длится полгода, а в остальное время земля никогда не прогревается до конца. Они были очень сильны физически, суровы и иногда жестоки, как и земли, в которых они жили. Едой им служили горькие травы и странные овощи, которые могли выжить среди снегов. Жилища они строили из серого камня, а утепляли их шкурами медведей и волков, своих извечных врагов.

Во главе снежных пони стоял благородный Принц Зима, повелитель свирепых виндиго. Раз в год он призывал зиму, повелевая снегам засыпать всю землю от края до края, и снежные пони выращивали во льдах прекрасные цветы амфала и лэды, которые давали им невиданную силу и исцеляли все болезни.

Цветочные пони, в отличие от снежных, холода не любили. Они были хрупкими и нежными, шкурки их напоминали тополиный пух и пестрели всеми цветами радуги, голоса были подобны звону ручьёв и щебету птиц, а на спинах у всех без исключения росли прозрачные крылышки похожие на крылья стрекоз или бабочек, только гораздо меньше. Цветочные пони при помощи своей магии строили чудные города, состоящие из огромных деревьев, переплетающихся меж собою. И правила ими прекрасная, как рассвет, Весенняя Принцесса, которая каждую весну заставляла солнце светить ярче и жарче, будила своей магией птиц, зверей и цветы.

Эти два народа не вмешивались в дела друг друга, слишком уж разными они были. Снежные пони не мешали цветочным выращивать цветы и петь песни, а те, в свою очередь, держались подальше от ледяных пустошей и заснеженных лесов.

И было так на протяжении многих столетий. Но в один роковой день среди цветочных пони появилось несколько недовольных, которые посчитали, что для всех будет лучше, если зима больше никогда не настанет. Ведь тогда она уже не принесёт обжигающего снега, колючего льда и холодного ветра, можно будет не прятаться в тёплых домах и круглый год радоваться жизни. Они решили, что даже снежные пони примут и оценят вечное лето, нужно просто заставить их попробовать.

Незаметно эти настроения охватили всех цветочных пони, а принцесса, пропустившая момент появления столь опасных мыслей, ничего уже не могла поделать. Её подданные вполне самостоятельно собрали армию и пошли войной на снежных пони с целью убить Принца Зиму.

Однако они просчитались. Закалённые жизнью на своей земле, подданные Зимы оказались куда лучше подготовлены к битве и успешно отразили нападение, а там и перешли в наступление. Принц Зима, весьма удивлённый и разозлённый таким поведением соседей, сам повёл свою армию в атаку, намереваясь лично предъявить свои претензии принцессе и раз и навсегда прекратить войну.

Во главе своего воинства он дошёл до столицы цветочных пони, где потребовал встречи с принцессой и проведения переговоров. И, разумеется, требование его было удовлетворено. Как уже было сказано, два государства не вмешивались в дела друг друга, и так получилось, что правители даже ни разу не встречались до сего дня. Сейчас же вышла вполне предсказуемое, но не предсказанное происшествие: едва встретившись, принц и принцесса полюбили друг друга.

Конечно, сразу были проведены мирные переговоры, на которых конфликт тут же разрешился. Правители договорились, что полгода возьмёт себе Зима, а полгода Весенняя Принцесса, при этом снежный принц будет следить за тем, чтобы стужа щадила цветочных пони, а принцесса должна была сделать лето как можно более приятным для пони снежных. Два этих народа решили объединиться, а чтобы скрепить этот мир, правители объявили о скорой свадьбе.

Большинству пони такой исход пришёлся по душе, но те, по чьей вине началась война, не удовлетворились столь малым. Они по-прежнему желали навсегда уничтожить зиму.

Обманом они выманили принца в ущелье, где напали на него. Не сумев победить честно, они устроили обвал, который похоронил зимнего правителя под собой. Затем предатели полетели к принцессе с «ужасной» вестью о гибели жениха. Эта новость сломила принцессу, в своём горе она ничего не видела вокруг, не могла ни есть, ни пить, ни спать.

Воспользовавшись беспомощным состоянием своей правительницы, предатели обрушились на подданных принца, которые пытались хоть что-то выяснить. А там постепенно двинулись на север, уничтожая растерянных и неспособных объединиться снежных пони.

И закончилось бы всё очень печально, если бы трое друзей принца Зимы не смогли обнаружить то ущелье, в котором произошла трагедия. С огромным трудом разобрав завал, они нашли своего правителя. Тот был серьёзно ранен, но, что удивительно, жив.

Его переправили в потайное убежище, где долго выхаживали, попутно пытаясь организовать сопротивление. Когда Зима пришёл в себя, ему рассказали обо всём произошедшем, но, так как друзья его не знали всего, у принца сложилась уверенность в том, что возлюбленная предала его.

Страшна была боль Зимы, сердце его, казалось, разорвало на части, а в душу вонзились ледяные иглы. Но принц не позволил себе страдать долго, ибо его народ молил о помощи, а враги уже добрались до столицы.

Поднять армию казалось почти невозможным, но, даже если бы Зима и смог собрать свой народ, разгорелась бы новая война, и враги возвращались бы несчётное количество раз. Тогда принц, ещё не до конца оправившись от ран, отправился в самую северную часть мира, где, закованное в лёд, лежало Сердце Стужи, а в неприступных горах жили свирепые виндиго. Там он призвал семерых королей стужи, семерых сильнейших снежных коней и подчинил их своей воле. С такими помощниками принц обрушился на противников, обращая их в ледяные статуи. Очень скоро он освободил свои земли от захватчиков, но не остановился на этом.

Зима решил раз и навсегда обезопасить свой народ от цветочных пони. На мир опустились холод и стужа, началась такая зима, какой не видели пони ни до этого, ни после. Эта зима должна была длиться до тех пор, пока теплолюбивые цветочные пони не сгинут с лица земли.

Тем временем в столице очнулась от своего горя принцесса. Она с удивлением увидела, как её пони агрессивны и озлоблены, и что её приближённые снова начали войну за её спиной. А ещё город засыпало снегом, холодные ветра сковывали нежные крылышки поняшек льдом, а в облаках выли злобные виндиго. И тогда в ней впервые проснулась жёсткость, более подходящая правителю, чем нежность и доброта. Принцесса вынудила своего советника рассказать правду и поняла весь ужас ситуации. Не видя иного выхода, принцесса сама пошла к Принцу Зиме, чтобы объяснить всё. Она надеялась, что боль и ярость ещё не совсем застили разум любимого, а главное, не убили его добрую душу.

Но принц не желал её слушать, в каждом слове возлюбленной он видел лишь ложь и увёртки. И кто знает, чем бы всё это закончилось, если бы один из друзей Зимы, тот самый, что нашёл его под обвалом, не вступился за принцессу, сказав, что слова её похожи на правду.

Зима встал перед сложным выбором, он уже не верил в возможность мира с цветочными пони, но по-прежнему любил их принцессу и безгранично верил своему другу. И чувства победили. Принц решил дать цветочным пони последний шанс и велел снежным королям отступить. Но виндиго не желали уходить, они жадно пили страх, боль и ненависть умирающих пони и отказывались подчиняться.

Тогда Принц Зима взлетел на самую высокую гору и вложил все силы свои в заклинание, которое вынудило бы королей уйти. И оно сработало: медленно, неохотно виндиго отступали. Казалось, что скоро всё закончится, но Зима ещё был слаб, и в какой-то момент он понял, что творцы метели вот-вот вырвутся. И тогда принц сделал единственное, что мог в данной ситуации – заключил их в своём теле. Сделав это, он остановил наступление зимы, но сам превратился в ледяную статую.

Принцесса, второй раз потеряв возлюбленного, не позволила себе горевать, как в прошлый раз. Она прекратила всякие попытки продолжиь войну и сама установила смену времён года. Весенняя посчитала, что нужно сохранить прежний порядок вещей: полгода должна стоять зима, а полгода – царствовать лето. При этом она сама потеряла веру в собственный народ, готовый убивать из-за смен времён года. Собрав всех цветочных пони, она переправила их на юг, подальше от северных земель и снежных пони, которым они причинили столько зла.

Когда принцесса уже собиралась уйти сама, к ней подошли снежные пони. Они попросили её сделать так, чтобы в зимнее время солнце не показывалось из-за горизонта, ибо пони не хотели видеть свет сами, зная, что их принц его уже не увидит. Летом же пусть солнце не сходит с неба вовсе, чтобы принц, пусть не виляя, но всё же чувствовал, что она, Принцесса Весны и Тепла всё ещё любит его и ждёт. И пусть так продлится до тех пор, пока Принц Зима не откроет глаза.

И Весенняя сделала, как они просили. Затем она ушла за своим народом и более никогда не оставляла своих пони без присмотра. Потом настала Великая Смута, и след цветочных пони затерялся в истории. Именно после этого лето и зима перестали сменять друг друга, и теперь лишь с помощью пони просыпаются животные, птицы и цветы, а осенью опадают листья. Ведь нет больше зимнего принца, пропала и весенняя принцесса – некому управлять временами года.

Что же касается снежных пони, то говорят, будто они до сих пор живут где-то далеко на севере. А на самой высокой горе северных земель можно найти ледяную статую Принца Зимы.

Голос Винд Снейка уже стих, но никто так и не проронил ни слова, хотя сон с пони как копытом сняло. Кобылки будто провалились в рассказ – таково было мастерство сказочника, и теперь медленно приходили в себя.

– Бестолковая какая-то принцесса, – тихо проговорила Эплджек.

– Юность, доброе сердце и кроткий нрав – плохое сочетание для правителя, – ответил Снейк со вздохом. – Это дела давно минувших дней. Мы не можем судить.

– А что же, принц с тех пор так и не пробудился? – спросила Твайлайт. – Он правда до сих пор стоит на горе, превращённый в статую?

– Нет, не пробудился, – единорог покачал головой. – Есть легенда, что путь к его возрождению лежит через ещё не остывшее прикосновение возлюбленной. Но принцесса пропала вместе со своим крылатым народом, так что…

Он замолчал, прислушиваясь к чему-то, потом вдруг резко встал, одеяло соскользнуло на пол.

– Метель кончилась. Мне пора.

– О… что?! – охнула Твайлайт. – Но ведь там ночь!

Чуть не запутавшись в одеяле, единорожка бросилась за подхватившим сумку жеребцом.

– Куда ты так спешишь? Замёрзнешь! – подключилась к подруге Эплджек.

– Сегодня последняя ночь, когда я могу вернуться домой, – улыбнулся Снейк, оборачиваясь.

И кобылы только сейчас обратили внимание на его глаза, совершенно странного серебряного цвета, кажущиеся огромными из-за неестественно сузившегося зрачка.

– Спасибо вам, Элементы Гармонии, вы даже не представляете, как много значит для меня наш разговор.

И, не дав подругам опомниться, Винд Снейк выскочил на улицу и бросился бежать, едва касаясь копытами снега.

– Твайлайт, – нарушил звенящую тишину шёпот Флатершай. – Помнишь… ну, ту сказку про Хозяина Зимы? В-вот…

Обернувшись все увидели на что скромная пегасочка указывала на кусок пирога и чашку чая, предложенные Винд Снейку в самом начале – нетронутые.

– Эй! Стой! – выкрикнула Дэш, вырываясь из библиотеки. – Что это значит?!

Пегаска не любила загадки и тайны, а потому не собиралась отпускать единорога просто так. Подняв крыльями миниатюрную бурю, радужная кобыла помчалась следом за Винд Снейком, уже представляя как макнёт его мордочкой в снег.

Сначала расстояние между ними стремительно сокращалось, но когда Рэйнбоу Дэш была от Снейка всего в паре скачков, она поняла, что почему-то не может его догнать. Как бы сильно не махала пегасочка крыльями, единорог, кажется, нёсся ещё быстрее. Дэш растерялась: тут явно не обошлось без какой-то магии, а там, где дело касалось волшебства, пегас была беспомощна.

Словно в доказательство этого предположения жеребец начал подниматься над землёй, отталкиваясь копытами от лунного света, который будто загустел и стал похож на серебристую прозрачную дорогу. Рог и глаза Снейка светились белым, и свет этот начал распространяться по телу единорога, выбелив шерсть его. Потом силуэт жеребца стал зыбким и рассеянным, а уже через минуту Винд Снейк просто растворился в воздухе.

– Что? – Рэйнбоу Дэш зависла в воздухе, пытаясь как-то осознать произошедшее. – Что здесь вообще происходит?!

Вопрос был многократно повторён морозным лесным эхом, да так и остался без ответа.

Над пустошью сгустились сумерки. Снежные змеи позёмки вились по сугробам, оплетали мохнатые копыта сыпучими хвостами. Ветер путался в длинных гривах, сыпал в глаза снежную крошку, мешая видеть.

За спинами полыхали костры, на которых непрестанно кипел горячий рыбный суп, экзотическое, а то и гадкое для большинства пони кушанье, однако не будь его жить здесь станет совсем сложно. Темнеющее небо расчертили невидимые непосвящённому лунные и солнечные дороги, по которым один за другим прибывали единороги.

Едва спустившись на землю, несчастные падали на снег без чувств. Шкуры их были выбелены, а стеклянные глаза походили на серебряные блюдца. К новоприбывшим тут же подбегали целители и вливали в них, временами силой,обжигающий отвар цветов амфала, возвращающих путников к жизни. Чары спадали с пони, и сквозь белую пелену начинал проступать естественный цвет их шерсти, а серебро уходило из радужки.

Пара единорогов, белоснежный с меткой в виде свернувшейся восьмёркой змеи и сиреневый с блёкло-серой гривой и тремя звёздами на крупе, жадно впивались взглядами в каждого показавшегося в небе странника, но теряли к нему интерес сразу же, как появлялась возможность увидеть его лицо.

Каждый из снежных вестников принёс бесценные крупицы информации о далёком южном мире, и великому шаману с боевым вождём предстояло побеседовать с каждым из них. Но не сейчас, через день или два, когда яд семян лэды окончательно выйдет из их тел. Сейчас же единороги ждали одного конкретного путника, который должен был вернуться ещё три дня назад, но, разумеется, посчитал, что правила не про него писаны и можно задержаться подольше.

– Солнце садится, – глухо сказал боевой вождь. – Не больше часа осталось.

– Меньше, – хмуро ответил шаман, не отрывая взгляда от кусочка дневного светила, который ещё виднелся из-за горизонта. – Боюсь, ему не успеть.

Сиреневый жеребец переступил копытами и ничего не сказал. Более не прибывали снежные странники, вместе с небесным светилом гасли и волшебные дороги. Как только солнце скроется с глаз, добраться сюда этим путём станет невозможно.

Целители ушли к кострам, уведя за собой приходящих в себя путников, лишь две кобылки, пегас и земная пони, остались рядом с застывшими единорогами и всё так же продолжали вглядываться в стремительно темнеющее небо.

– Бежит, – наконец встрепенулся шаман, указывая копытом на приближающуюся фигурку единорога. – Крист, готовь отвар.

Последний странник нёсся во весь опор, соревнуясь в скорости с уходящим солнцем, падение с огромной высоты грозило неминуемой гибелью, счёт шёл на секунды. Пегаска замахала крыльями, готовая сорваться на помощь, если таковая понадобится. Но её услуги не потребовались. Когда солнце таки село, белоснежный единорог был уже у самой земли, и падение уже не могло навредить ему больше, чем он уже себе навредил.

– Жеребёнок! – рыкнул вождь, наперегонки с кобылкой целителем бросаясь к упавшему. – Тебе что было сказано?!

Несчастный приподнялся на передних копытах и жадно припал к чаше, которую спешно подсунула ему земная пони. Он пил большими глотками, почти не отрываясь, чтобы сделать вдох, будто хотел утопиться в отваре.

– Тихо, Орион, тихо, – со зловещим спокойствием произнёс шаман. – Сейчас ему безразличны все наши наставления, хоть ремнём бей. Подождём, пока он придёт в себя. Пей, Винд Снейк, пей.

Горячее зелье, наконец, начало действовать, стеклянные глаза приобрели живой блеск и постепенно из серебряных превратились в голубые, шкура и рог начали темнеть, возвращая себе привычный синий цвет, на бедре проступила кьютимарка – белая кобра, обвившаяся вокруг песочных часов.

– Полегчало? – заботливо поинтересовался шаман, уже приготовивший гневную тираду.

Ответ Снейка заставил его подавиться нравоучениями:

– Дед, отец… я нашёл её… Я нашёл принцессу.

Глава вторая - Северное сияние

В которой Твайлайт с подругами отправляются в далёкую Снежную Подкову в поисках снежных пони, но, вместо них, находят ледяную статую Принца Зимы. Северяне же в свою очередь похоже имеют на прибывших кобылок какие-то планы.

Солнце висело над самым горизонтом, несмотря на полуденное время. Над яркими карамельными крышами домов вились сизые змейки дымков, город был похож на покрытый сахарной пудрой имбирный пряник.

Немногочисленные пони в тёплых попонах быстро пересекали мощёные ровной плиткой чистенькие улочки, выбивая искры из оледеневших камней. На фоне стен белели изукрашенные морозными узорами окна, стройно расчерчивали улицы аккуратные заборчики, словно нарисованные шоколадной глазурью по белоснежному сахарному холсту. Стрелка колокольни царём возвышалась в центре, фанатично отмеряя каждый час мелодичным звоном. Чёрной нитью тянулась через сугробы железная дорога, мостиком перебрасывалась ущелье и ехидной змейкой вилась меж гор, убегая на далёкий и недосягаемый юг.

Жители городка, в основном учёные, чернорабочие, да разного рода искатели приключений, кутались в шерстяные накидки, притопывали копытами и тихо, сквозь зубы, ругали сумрачный и жестокий север, от которого отвернулось даже солнце, по полгода не желающее подниматься из-за горзонта. Ругали и даже не догадывались, что для кого-то уже этот городок – начало юга.

– Как думаешь, скоро ли они доберутся до нас? – Винд Снейк переступил копытами, утаптывая снег под собой.

– Не знаю, – великий шаман, Сильвер, даже не повернул головы. – Всё зависит от того, что они ищут здесь. Ты боишься?

– Нет, – покачал головой юный единорог. – Я почти год жил среди эквестрийцев, они довольно мирные и весёлые пони. Не думаю, что может случиться что-то страшное, если наши пути пересекутся.

– Ты ещё юн, мальчик мой, – сказал шаман, отворачиваясь от городка. – Ты ещё не знаешь, как жестоки порой бывают пони к тем, кто отличается от них.

– Но мы одинаковые, – возразил Снейк. – Эквестрия умудрилась ужиться даже с грифонами, неужто и с нами не сойдётся?

– Снейк, – вздохнул Сильвер, – вспомни историю. Из-за чего началась война с цветочными пони?

– Из-за смен времён года, – смущённо сказал единорог. – Но сейчас-то нам что делить?

– Солнце, – ответил шаман. – Мальчик мой, если эти пони найдут здесь что-то интересное, они могут захотеть поднять солнце так же как у них дома, чтобы сделать земли севера тёплыми, как их родная страна, и чтобы можно было выращивать пшеницу и яблоки. И принцессы, я думаю, пойдут на это, а у нас сейчас нет защитника, чтобы удерживать границу зимы. Мы будем вынуждены показать себя и просить оставить существующий порядок вещей, но, как ты думаешь, чьи нужды приоритетнее для правителя: своего народа, или маленького племени с «ничейных» земель?

– Но это наши земли! – вспылил Снейк. – Мы жили здесь, ещё когда Эквестрии не существовало.

– А они пришли сюда, к нашему «дикому» и «несчастному» народу, принесли хлеб, яблочный пирог и цветные ткани, осветили небо и вырастили цветы и фруктовые деревья. Так что же тебе не нравится? Ты ведь терпеть не можешь рыбный суп, – в голосе дедушки звучал сарказм.

– Если они сделают это, – после небольшой паузы начал единорог, – погибнут цветы амфала: им вреден солнечный свет, а лэда сможет расти только зимой, и то не всегда. А синий лёд наоборот расползётся на все горы и… – зрачки единорога расширились от ужаса. – Растает статуя!

Белоснежный кивнул.

– Всё правильно, – сказал он грустно. – Видишь теперь, Снейк, это не столько конфликт ресурсов, сколько идеологий. В принципе, что такого в амфале и лэде? Пони вполне могут жить без них, особенно когда есть яблочный пирог и сахарный тортик. Зачем управлять метелью и жить в снегах, когда можно радоваться летнему солнцу? Зачем ждать пробуждения ледяного принца, когда есть две вполне живые принцессы?

– Мне не нужны яблоки и чужие принцессы, – возмутился юный единорог. – Мой талант – заклинание вьюги, и я не хочу лишиться его. И я верю в возрождение принца!

– Тихо-тихо! – рассмеялся шаман. – Ишь, как распалился! Кажется, ты понял главное: с их точки зрения мы отказываемся от сытой и спокойной жизни ради какой-то древней легенды. И, к сожалению, пока принц спит, это и правда всего лишь легенда.

– Так давай же разбудим его! – запальчиво топнул копытом Снейк. – У нас есть всё для этого.

– У нас есть только твоё предположение, – жёстко отрезал Сильвер Корн. – И если бы не близость Эквестрии, я бы ни за что не позволил проводить обряд, слишком велик риск. Но, похоже, у нас нет выбора.

Старший единорог вздохнул и направился вглубь ледяных земель, прочь от молодого городка.

– Всё, о чём мы говорили – лишь предположение. Возможно, страхи наши беспочвенны, но, в случае чего, я хочу быть уверенным, что мы сделали всё возможное, – сказал он, не оглядываясь.

Винд Снейк с тоской посмотрел в сторону свеженького городка эквестрийских пони и последовал за дедом. На душе у единорога было гадко. Если раньше освобождение принца выглядело не более чем долгом перед потомками, то сейчас оно обернулось жизненной необходимостью. Снейк боялся, а страх – плохой советчик.

– Станция Снежная Подкова, – с выражением зачитывала вслух Твайлайт. – Построена два года назад и является конечным пунктом Северного Экспресса. Вокруг станции за это время вырос небольшой городок, выстроенный учёными-исследователями и обслуживающим персоналом. Постоянного населения нет, жители Снежной Подковы занимаются освоением северных земель, разведкой и пытаются изучить знаменитый полярный феномен – отсутствие смены дня и ночи. Думаю это идеальный стартовый пункт для нашей миссии.

– А что они там ищут? – спросила Эплджек. – Я так понимаю, там очень холодно, так что проку? Ни фермы не построить, ни сада разбить, про алмазные россыпи я тоже ничего не слышала. Что там такого интересного?

– Ещё очень мало известно, – ответила единорожка, откладывая книгу, с которой сверялась. – Я читала, что первопроходцы обнаружили там плодородную землю и следы древних построек. Вполне возможно, что там когда-то было тепло. И если представить принцессам достаточные доказательства, то климат теоретически можно изменить. Просто надо будет убрать зиму.

– А снежные пони? – спросила Рэйнбоу Дэш, отрываясь от окна. – Они что, не возражают?

– Вот это нам и предстоит выяснить, – сказала сумеречная единорожка. – После того случая с Винд Снейком я написала принцессе Селестии. Она посчиталавполне возможным, что где-то на севере и правда живут другие пони, а тогда получается, что Эквестрия вторгается на чужую территорию. Мы как Элементы Гармонии должны выяснить, есть ли на севере аборигены, если это так, сделать всё для установления мирных отношений. Принцесса не хочет так или иначе ущемлять хоть кого-нибудь Эквестрии, и тем более за её пределами.

Твайлайт поёрзала на месте и смущённо добавила:

– Северные земли считались раньше ничейными, там прежде никто не жил и не было никаких городов. Но я посмотрела те летописи, что сохранились с ещё доэквестрийских времён, и знаете, там и правда есть упоминания о северных пони, очень расплывчатые и противоречивые, но всё же. Они вполне могут существовать.

– То есть Винд Снейк может оказаться одним из них? – взвилась Дэш. – Так он, получается, шпионил!

Флатершай незаметно слезла с полки и покинула купе, в котором беседовали её подруги. Ледяным звоном отдавался в ушах перестук колёс, мерно раскачивался вагон, а за окнами проплывали пейзажи зимней Эквестрии. Впереди была почти неделя пути до далёкой Снежной Подковы, позади остались тёплый Понивилль и блистательный Кантерлот. Всего-то одна поездка, всего-то посмотреть да поговорить, а такое ощущение, будто стоишь на пороге драконьей пещеры, глубокой и тёмной. И не знаешь, что случится, когда ты шагнёшь внутрь, дома ли хозяин, спит он или бодрствует, сразу тебя проглотит или сначала изжарит огненным дыханием.

Жёлтая кобылка не могла отогнать от себя чувство, что это задание совершенно перевернёт их жизнь. Даже нет, не само задание, всё началось ещё тогда, когда синий единорог постучал в их дверь. Пегасочка прижалась мордочкой к оконному стеклу и неподвижным взглядом вперилась в пробегающие мимо зимние пейзажи.

Подруги не чувствовали, как медленно закручивается пружина неприятностей, готовая выстрелить в любой момент, выстрелить или просто лопнуть, а Флатершай не могла найти себе покоя. С тех пор как Винд Снейк покинул их, она не могла спокойно спать. Пегасочку преследовал шум вьюги, за которым она слышала тысячу голосов, они кричали от боли, страха, ярости. Ветра выли, а тысячи ледяных параспрайтов набрасывались на неё, желая разорвать на части. Поняшка, не глядя, провела копытом по стеклу, вычерчивая затейливый, бессмысленный узор. Солнышко? Улыбка? Цветочек? Какая разница?!

Флатершай зябко передёрнула плечами и поплелась в купе, она смертельно устала и жутко хотела спать. Кто знает, может хотя бы днём ледяные параспрайты не тронут её.

– Леди! – вишнёвый жеребец, закутанный в пуховый тулуп так, что непонятно было, какого он вида, чуть не упал с платформы,. – Рад вас видеть, мы уже давно вас ждём.

Он взял у картинно вздыхающей Рэрити сумку и взвалил на спину.

– Я Фальк Болд, руководитель исследовательской группы и ваш проводник. Добро пожаловать в Снежную Подковку. Ох, давайте не будем здесь задерживаться, а то вы совсем замёрзнете.

Твайлайт закрыла рот, подавившись вежливым приветствием. Похоже, здесь не было принято подолгу разговаривать, на улице, по крайней мере. Впрочем, неудивительно: дыхание вырывалось изо рта облачками пара, морозный воздух обжигал гортань, а тёплые попонки и сапожки, кажется, совсем не спасали от жуткого холода.

– Вот уж не подумала бы, что здесь можно хоть что-то вырастить, – придерживая шляпу, сказала Эплджек. Пустынный ледяной пейзаж действовал на неё угнетающе.

– Сейчас, конечно, нет, – охотно отозвался Фальк, взваливший на себя помимо чемоданов Рэрити ещё и багаж Твай. – Однако если принцесса сможет поднять солнце, а пони соберутся и уберут зиму, то это будет чудеснейшее место. Более того, мы уже нашли неопровержимые доказательства этому. Вот сюда, пожалуйста.

Короткий путь от перрона до дома, где кобыл разместили, показался вечностью, когда же подруги оказались на месте, ног, хвостов и ушей они уже не чувствовали.

– Вот мы и пришли, – Фальк Болд аккуратно сгрузил чемоданы и снял шапку и тулупчик, оставшись в бордовом шерстяном свитере. – Вот тут, – он открыл шкаф, – зимняя одежда, выберете, что подойдёт.

– Спасибо, – поблагодарила Твайлайт. – Расскажите, пожалуйста, всё, что вам известно об этом месте. Принцесса Селестия прислала нас узнать, живут ли здесь другие пони. Скажите, есть ли основания полагать, что они здесь живут?

– Да, снежные пони, – кивнул жеребец, помогая Эплджек растопить печь. – Сам я их никогда не видел, врать не буду, следов тоже не встречал. Но жить здесь можно, так что не исключаю возможности, что где-то они живут, просто почему-то не хотят с нами общаться. Красавица, – он широко улыбнулся Рэрити, – подай, пожалуйста, чайник, вон там, на полке стоит. Вода в бочке.

Единорожка скривилась, но просьбу выполнила, и огромный металлический чайник был водружён на печку.

– Более того, – продолжил меж тем Фальк Болд, – я уверен, что события той легенды, – вы же знакомы с ней, да? – происходили именно здесь. В трёх милях к востоку мы нашли почти стёртые руины города. Многие дома, похоже, были из цельных деревьев, и если бы не холод, очень мало что бы от них осталось. А если посмотреть на северо-запад, сможете увидеть горы – вероятно там можно найти остатки ледяной статуи Зимнего Владыки.

– Вероятно? – удивилась Дэш. – То есть вы до сих пор не сподобились туда сходить и проверить?

Твай усмехнулась про себя, но смолчала. Слова жеребца звучали так, будто он действительно верил в правдивость древней сказки, сама же она старалсь избежать поспешных выводов.

– Всё не так просто, – развёл копытами жеребец. – Здесь очень странно ведёт себя погода, пегасам она подчиняется с большим трудом, метелями же мы так и не научились управлять. Чем ближе к горам, тем сильнее дует ветер, и постоянно бушуют снежные бури, будто кто-то не хочет, чтобы мы достигли цели.

– Погода идеальная, – глухо возвестила Твайлайт через шарф. – Я бы даже сказала, слишком.

Она посмотрела на удивительно яркое для этих мест небо, ни единого облачка, даже намёка на не него нет. Очень странно было одновременно видеть на небе и солнце и звёзды, словно кто-то провёл зыбкую размытую границу между днём и ночью. Солнце едва поднялось над горизонтом: хоть время и приближалось к десяти утра, зимой светало здесь удивительно поздно и никогда солнце целиком не поднималось из-за горизонта.

– Ваша погодная бригада расчистила небо специально для сегодняшнего похода? – спросила Рэйнбоу Дэш с лёгкой ревностью в голосе. Как так, её не позвали?

– У нас нет погодной бригады, – отозвался Фальк Болд, заканчивая укреплять тюки с оборудованием. – Честно говоря, подозрительно всё это. Я работаю здесь со дня основания станции и ещё ни разу не видел такой хорошей погоды. Зимой. Я бы даже предложил отложить полёт до выяснения обстоятельств.

– Ни в коем случае! – хором возразили Твайлайт, Рэрити и четвёрка пегасов, впрягающихся в пару воздушных колясок.

– Нам, Болд, не слишком-то хочется тащить коляски по бурному небу. Неужто нам не может хоть раз в жизни повезти?

Спорить жеребчик не стал, просто пожал плечами и сделал приглашающий жест копытом. Пони расселись по коляскам, при этом Твайлайт, Фальк Болд и Эплджек вместе с оборудованием разместились в одной, а остальные пассажиры с комфортом устроились в другой.

Полёт проходил спокойно, пегасы летели ровно и держали приличную скорость, хотя Дэш и ныла о том, что они двигаются слишком медленно. Чем дальше они отлетали от городка, тем темнее становилось, а вскоре солнце совсем скрылось за горизонтом, и теперь лишь звёзды освещали их путь.

– Говорят, в незапамятные времена, ночное небо здесь горело холодной ледяной радугой, освещавшей путь заблудившимся пони, – громко, чтобы слышали в другой коляске, вещал проводник. – Однако это сказка ещё времён принца Зимы, очень давно никто не видел северной радуги.

– Ты так уверенно говоришь, – перекрикивая ветер, сказала Твайлайт. – Ты что, правда веришь в эту легенду?

Жеребец только смущённо улыбнулся и развёл копытами.

– Северная радуга… – едва слышно прошептала Флатершай, впервые за день произнеся хоть что-то.

Несчастная пегасочка постоянно слышала голоса с тех пор как они прибыли сюда. Искажённые воем вьюги, они звали за собой, плакали, угрожали и кляли, плутая в снежном мраке северной ночи. Эта… радуга. Наверное, она могла бы осветить этим несчастным путь.

Впереди чернели горы. Флатершай, словно очнувшись, во все глаза смотрела по сторонам. Где-то рядом бухчала Дэш и весело щебетала Пинки Пай, а над горизонтом медленно вырастали горы. Земля скалилась чёрными неровными клыками, как взбесившаяся собака, не желающая подпускать к себе пони-ветеринара. Небо переливалось искрами звёзд, величайшим творением принцессы Луны, ветер, и так слабый, стих совсем, и лишь мерные взмахи пегасьих крыльев тревожили морозный воздух.

Разговоры постепенно стихли: холодное величие зимних гор действовало на пони угнетающе. Даже Фальк Болд прекратил болтать и сидел, нахохлившись, зябко кутаясь в тулуп.

– Для начала посмотрим сверху, – сказала Твайлайт. – Ищите источник света или хоть что-то похожее на жильё.

Некоторое время пегасы просто кружили над горами, их пассажиры, перегнувшись через борта колясок, пристально вглядывались в непроглядный мрак, в который погрузилась земля. Когда все уже отчаялись увидеть хоть что-то, напряжённую тишину нарушил возглас Рэйнбоу Дэш:

– Вон! – кричала пегасочка, указывая копытом. – Там на горе. Там что-то блестит.

Не сговариваясь, пегасы направились в ту сторону и уже скоро приземлились на снежной площадке, с облегчением складывая натруженные крылья, если найденное их и удивило – виду они не подали. Исследователи же один за другим покидали коляски, в потрясённом молчании приближаясь к своей находке.

– Не может быть, – прошептал Фальк Болд, расширившимися от удивления глазами глядя на то, что они обнаружили.

Посреди совершенно ровной, вытоптанной площадки возвышалась ледяная статуя аликорна, выполненная в натуральную величину. Если это и был памятник, то весьма своеобразный. Аликорн взвился на дыбы, выгнувшись дугой, передние копыта его были судорожно прижаты к груди, голова запрокинута, а рот открыт в немом крике, ледяные крылья распахнуты в последнем отчаянном взмахе. Мастерство скульптора было поразительным: каждое перо детально проработано, каждая мышца, каждый волосок в развевающихся на неощутимом ветру гриве и хвосте. Казалось, что аликорн вот-вот вырвется из ледяной скорлупы и взмоет в холодное ночное небо.

– Это же не может быть та самая статуя, – прошептала Твайлайт, осторожно потрогав изваяние. – За столько лет лёд наверняка бы деформировался.

– О Селестия! – воскликнула Рэрити, подбегая к ледяному аликорну с другой стороны. – Как ты можешь думать об этом? Он же прекрасен!

Все с неподдельным изумлением воззрились на единорожку, буквально обхватившую копыта статуи.

– Вы только посмотрите на него, – бурно восхищалась Рэрити. – какая стать, какое мастерство! Тот, кто создал этот шедевр, просто гений! Преступление прятать эту красоту от пони! Эта статуя достойна кантерлотского дворца!

– Рэрити, – сглотнув, сказала Эплджек, – ты прости, но, кажется, он там не к месту будет. У меня мурашки от этой статуи.

– Ага, – поддержала Пинки, сопровождая свои слова бурной жестикуляцией. – Ему очень-очень больно. Зачем показывать того, кому очень-очень больно? Я прячусь, когда мне плохо, или иду в больницу. Но мы же не можем сдать в больницу статую, она не выздоровеет. А если она не выздоровеет, то ей не станет лучше, она не перестанет кричать, а значит продолжит быть страшной, так что по спинам пони будут бегать мурашки. А мурашки такие колкие и холодные, а ещё маленькие и кусачие, как блохи. И никто не захочет на него смотреть, ведь блохи никому не нравятся!

Тут же стало очень шумно, каждый старался высказать своё «личное непредвзятое» мнение о статуе, том, как она здесь оказалась, и есть ли смысл её кому-то показывать. Нейтралитет соблюдали только пегасы-перевозчики и скромница Флатершай. Остальные чуть ли не землю носом рыли в поисках каких-то других следов пребывания здесь пони, возможно троп или виднеющихся вблизи огней, и со всех сторон осматривали статую.

Пока подруги были заняты спорами и исследованиями, Флатершай приблизилась к ледяному изваянию, освободила из-под тулупчика крылья и взлетела, зависнув напротив головы статуи. Взглянув ему в лицо, она чуть не расплакалась от переполнившей сердце жалости. Лицо аликорна было искажено страшной болью, рот раскрыт в крике, глаза зажмурены, уши прижаты к голове так, что терялись в длинной гриве.

Нет, что бы ни говорила Твайлайт, что бы ни утверждал Фальк Болд, это не могло быть просто статуей: слишком много деталей, слишком неестественная поза, которая просто так не может прийти в голову скульптору, слишком живое, хоть и пугающее выражение лица. И было ощущение, что по горам до сих пор бродят отзвуки последнего крика ледяного аликорна.

– Прости, – шмыгнула носом пегасочка. – Прости их, они иногда бывают такими глупыми. Я очень-очень хочу помочь, если бы я только знала как.

Не зная, что ещё сделать, Флатершай ласково погладила несчастного аликорна по щеке, будто тот мог это почувствовать.

– Эй вы там, – внезапно прервал споры окрик одного из пегасов. – Ветер поднимается. Если не улетим сейчас – не улетим уже никогда. Кончайте разговаривать и по тележкам.

– Но мы не можем уйти прямо сейчас, – возразила Твайлайт. – Мы же только начали.

– Твайлайт, мне жаль, но они правы, – сказал Болд, настойчиво подталкивая единорожку по направлению к коляске. – Сейчас была только разведка. Обещаю, мы ещё сюда вернёмся. Идём же!

Едва кобылы заняли свои места в колясках, как пегасы сорвались с места и со всех крыльев устремились прочь, борясь со шквальным ветром. Насколько хорошей была погода по пути сюда, настолько же скверной она стала сейчас. Дул пронизывающий холодный ветер, поднимая в воздух целые тучи снежных хлопьев, колких, как стеклянная пыль. Звёздное небо скрылось за кустистыми синими тучами, каскадом надвигающимися навстречу уносящимся прочь коляскам.

– Странно, – перекрикивая ветер, проговорила Твайлайт. – Эта буря, её не должно было быть.

– Так что же, её вызвали? – проорала Рэйнбоу Дэш, высовываясь из своей коляски.

– Не знаю, но… – Твай осеклась, расширившимися от удивления глазами уставившись на две замершие на уступе фигуры.

На неприметном выступе скалы пони сумела разглядеть двух застывших статуями единорогов. Ветер трепал их длинные гривы, а глаза и рога их сияли белым светом. Миг, и один из них, показавшийся смутно знакомым, прыгнул вниз, моментально скрывшись во тьме. А коляски понеслись дальше, и оставшийся единорог скрылся за завесой поднимающейся бури.

Ветер всё усиливался, перепуганным пони казалось, что за воем вьюги звучат чьи-то голоса, крики, плач, пение, в облаках мечутся чьи-то тени, а где-то за снежной завесой нет-нет, да мелькнёт искра света. Но ветер был так силён, тысячи ледяных параспрайтов так голодны, что даже Рэйнбоу Дэш не рискнула расправить крылья.

После десяти минут жестокой борьбы с ветром пегасы наконец вырвались из эпицентра бури и покинули горы. Натужно взмахивая крыльями, они мчались над ледяной пустыней по направлению к дому. Дул холодный ветер, завивая облака бурными спиралями, а внизу, на тёмной земле, мерцали огни.

Перегнувшись через борта колясок, исследователи поражённо наблюдали, как десятки гружённых чем-то длинных саней со странными фонарями двигались со всех сторон к горам. С высоты были видны лишь неясные контуры, но сомнений уже не оставалось, это не были жители Эквестрии. Снежные пони существовали.

– Они уже там, – Орион нервно дёрнул ушами. – Сильвер, думаешь это хорошая идея, пускать чужаков к принцу?

– Нам нужно чтобы принцесса коснулась его, – ответил великий шаман, изо всех сил стараясь казаться спокойным. – Мы не можем её просто забрать, она слишком заметная фигура в их обществе. Эта девочка – одна из Элементов Гармони, похитить её, всё равно, что объявить Эквестрии войну.

Боевой вождь глубоко вздохнул.

– Надеюсь, Винд Снейк знал, о чём говорил. Мне кажется, ты слишком прислушиваешься к этому жеребёнку.

Великий шаман немного помолчал, прежде чем ответить.

– Потому что я верю, что твой сын отмечен самой судьбой. Его метка почти точная копия метки принца, это не случайность.

– Да, песочные часы, – вздохнул Орион. – Ты твердишь об этом с тех пор, как Снейк открыл свой талант. Но тебе не кажется, что он ещё не готов к такой ответственности?

– Боюсь, у него не осталось времени на то, чтобы быть жеребёнком, – ответил шаман, оборачиваясь.

По узкой тропе, балансируя над пропастью, к ним поднимался и сам Винд Снейк.

– Этот обряд должен провести он, – негромко добавил Сильвер. – Возможно тогда у нас хоть что-то получится.

– Ты слишком много взваливаешь на него, о великий шаман, – не без сарказма сказал Орион. – Я верю в твою интуицию, но не заставляй Винд Снейка нести эту ношу в одиночку.

Единороги замолчали, так как обсуждаемый пони подошёл уже довольно близко.

– Они уже там, да? – спросил Снейк, вытягивая шею, чтобы было лучше видно.

– Да, – Сильвер вздрогнул и болезненно скривился, увидев как белая эквестрийская единорожка вцепилась драгоценной статуе в ноги, словно желала поднять и утащить прочь. – Кажется, нам немного ждать осталось.

Орион вздохнул и осторожно ступил на узкую тропу, начав долгий и опасный спуск: боевой вождь был нужен ожидающим внизу пони, здесь пользы от него не будет.

– Удачи, – бросил он через плечо. – Винд Снейк, будь осторожен.

– Спасибо, пап, – отозвался юный единорог. – Тебе тоже.

Орион нервно повёл ушами и продолжил путь. Из-под копыт выскользнул камушек и, могильно звякнув об оледенелую скалу, ухнул в пропасть. Да, тяжела участь единорога, совершенно неспособного к магии.

Шаман и Винд Снейк остались вдвоём, напряжённое молчание нарушалось лишь свистом ветра. Наконец, Сильвер словно ожил. Топнув копытом, он глухо возвестил:

– Пора!

Единорог зажёг на конце своего рога огонёк, давая сигнал пегасам. Те бесшумными тенями заметались между пиками, выпуская из пещер заготовленные заранее снеговые тучи. Небо скрылось за их кустистыми боками: постепенно усиливаясь, подул ветер, подхватывая с земли сыпучие хвосты позёмки.

Эквестрийцы у статуи забеспокоились и, быстро собравшись, покинули гору.

– Вперёд! – велел Сильвер. – Мы удержим круг, ты же действуй.

Снейк не стал заставлять просить себя дважды и без раздумий спрыгнул с обрыва. Над головой просвистела запряжённая пегасами коляска эквестрийцев, а единорог, оттолкнувшись копытами от ветряных потоков, во весь дух помчался к застывшей на горе статуе.

Небо одна за другой пересекли белые молнии, выпущенные дождавшимися своего часа магами. Ветер всё усиливался, закручиваясь бешеной спиралью — пегасы не жалели крыльев, разгоняя его, — а вокруг горы один за другим начали вспыхивать огромные кристаллы, привезённые земными пони. Ещё не все они встали на свои позиции и низко наклонив головы, упрямо двигались вперёд, борясь с ветром, утопая в снегу.

Винд Снейк наконец достиг площадки. Встав перед ледяным принцем, он сосредоточился и начал колдовать, вливая в статую свою жизненную силу. Ноги уже подгибались от сильнейшего истощения, когда последний кристалл занял своё место в круге и перекрещивающиеся в небесах молнии слились в единый световой столб, ударивший в кажущуюся крохотной фигурку единорога.

Снейк вскрикнул, болезненно вскинув голову, сквозь него проходил поток энергии, сравнимый с силой тысячи заклятий, вливаясь в безжизненную статую. Казалось, это будет длиться вечно, единорог чувствовал, что ещё чуть-чуть и его сметёт, растворит в разрушительном потоке, лишит разума, личности, души, превратит в ничто. И когда такой исход начал казаться единственно возможным, статуя вдруг брызнула осколками льда.

Воздух зазвенел от пронзительного, полного жуткой боли крика: аликорн вскинул голову, освобождаясь из ледяного плена. Судорожно и бестолково он бил крыльями, теряя перья и осколки льда. Неестественно выгнувшись, ледяной принц завалился на спину, копыта, ещё не до конца освободившиеся ото льда, оторвались от земли, и он рухнул на оледеневший камень. Дёрнувшись пару раз, аликорн затих.

Молнии в небесах погасли, стих ветер, один за другим потухали волшебные кристаллы. Винд Снейк покачнулся, силясь устоять на подгибающихся копытах, его подташнивало, болела голова, а перед глазами плавали разноцветные пятна. От тела его шёл пар, отчётливо пахло палёной шерстью.

До слуха как сквозь вату донеслись голоса приземляющихся вокруг пегасов и звон копыт спешно поднимающихся воителей. И лишь когда подошедший отец ободряюще тронул его за плечо, единорог позволил себе упасть. Он до сих пор с трудом мог поверить, что у них получилось.

Холодно. Дикий, ломающий холод, казалось, выворачивает суставы наизнанку, скручивает тело тугой спиралью. Челюсти свело судорогой, нет сил ни двигаться, ни даже дрожать. Но это было… просто было! Он ощущал собственное тело, окостеневшее, холодное и непослушное. Он дышал, тяжело, хрипло, обжигая отвыкшие от воздуха лёгкие. Он мыслил, выхватывая обрывки воспоминаний из общего сумбурного потока, яркие, колкие, холодные, как осколки ледяной мозаики. Ветер, рёв взбешённых пленением виндиго, крики, плач, звон подкованных копыт и грохот обрушивающихся вниз камней. Нет… всего лишь треск огня в камине и бульканье кипящей воды. Откуда-то веет теплом, запах какого-то варева жжёт ноздри.

Надо открыть глаза. Надо открыть… Веки не слушаются, голову пронзает хрустящая, ломкая, как ледяной карст, боль. Такое ощущение, что глаза совсем замёрзли, став просто ледяными шариками в глазницах. Он сумел слегка приподнять голову, губы скривились в беззвучном стоне.

Что-то твёрдое и горячее ткнулось в рот, на зубах скрипит глина, а в горло льётся обжигающая жидкость. Расплавленным свинцом она стекает по пищеводу, посылая во все стороны молнии боли. Но вместе с ними пришло и тепло, закостеневшие мышцы начали оживать, тело вспомнило, как дрожать. Следующий глоток он сделал уже сам, с жадностью выпивая обжигающий напиток. И с каждым разом в измученное замороженное тело возвращалась жизнь.

– Принц Аурис.

Аликорн слепо повернул голову на голос и снова попытался открыть глаза. С трудом, через боль, у него это получилось: всё плыло, словно он пытался смотреть на мир сквозь мутное стекло – стоило огромных усилий просто сфокусировать зрение на стоящем перед ним пони.

– Ты… – голос звучал хрипло, каждое слово с боем срывалось с языка, царапая измученную обожжённую гортань. – Кто ты?

Молодой единорог, синий с длинной белой гривой, склонился ниже, силясь расслышать вопрос.

–Я Винд Снейк, сын Ориона, боевого вождя, – представился он. – Рад, что ты наконец очнулся.

– Я… – Аурис поморщился, силясь собрать воедино осколки ещё не до конца оттаявших мыслей. – Долго я спал?

– Несколько дней, – ответил единорог, поправляя сбившееся меховое одеяло.

Принц не поверил ушам своим. Последнее, что он помнил, рвущихся с ветряных цепей виндиго и последнее заклинание, на которое хватило сил. Оно должно было превратить его тело в тюрьму на тысячелетие, если не больше.

– Не верю, – прошептал он потрясённо. – Не мог… так мало!

– Ох… – единорог смутился, кажется, поняв, что принц имел в виду. – Твой волшебный сон длился более трёх тысяч лет, – сказал он тихо. – Три дня назад мы сумели освободить тебя, и только сейчас ты очнулся.

Аликорн опустил голову на подушку, его била крупная дрожь. Три тысячи лет… Три тысячи! В это сложно было поверить. Принц закрыл глаза, поймав себя на мысли, что, наверное, лучше было не просыпаться вовсе, чем спустя такое время.

Винд Снейк его больше не беспокоил, хоть и не ушёл. Аурис слышал, как тот ворочается в кресле рядом или начинает ходить по комнате, стараясь не тревожить своего принца.

Так продолжалось несколько часов, хотя, кто знает, может и дней. Его почти никто не беспокоил, лишь целители периодически выдёргивали аликорна из тяжёлой дрёмы, чтобы накормить горячим рыбным супом и отваром амфала. Аурис безропотно принимал пищу и питьё, а потом снова закрывал глаза.

Когда он в следующий раз проснулся, комната оказалась пуста. Холод, сковывающий тело, отпустил, под одеялом было жарко. Аурис приподнялся, стряхивая с себя меховой покров, затем осторожно спустился с кровати. Ноги подгибались от слабости, так что в голове мелькнула предательская мысль вернуться обратно. Нет, прочь такие мысли! Прочь!

Закусив губу, аликорн несколько раз прошёлся по комнате, разгоняя застоявшуюся кровь. После третьего круга стало легче, мышцы разогрелись, ноги вспомнили, для чего они вообще нужны, стало возможно хоть как-то держать голову и пропало ощущение, будто он сейчас просто переломится пополам.

Почувствовав себя лучше, Аурис наконец соизволил оглядеться. Комната, в которой он лежал, была просторной, обставленной со всей возможной роскошью и уютом, однако при этом выглядела нежилой. Было видно, что до Ауриса здесь ни один пони даже не ночевал. Два больших окна были забраны толстым и прочным кристальным стеклом, на котором мороз уже показал весь свой талант художника. Пол устилала мягкая шкура белого медведя, такая огромная, что занимала почти всё свободное от мебели пространство комнаты. В приземистом, украшенном фигурной лепниной и керамической мозаикой камине жарко горел огонь, от него по стенам тянулись широкие каменные трубы, которые, нагреваясь дымом, дополнительно согревали комнату. У окна Аурис увидел тяжёлый резной стол из белой сосны, самого большого и твёрдого дерева севера. Стены были обиты кедром и покрыты витиеватой резьбой, на её фоне терялись дверцы шкафа, ниша которого была вырезана прямо в стене, а пустые книжные полки, казалось, вырастали прямо из стен. Позади аликорна размещалась огромная круглая кровать, покрытая меховым одеялом.

Принц в задумчивости ещё раз прошёлся по комнате, безжалостно топча останки самого страшного хищника севера, рассеяно открыл шкаф. Как и предполагалось, пусто, некому было заполнять глубокие полки, скелетов, забытых предыдущими владельцами, тоже не наблюдалось. Вот, с внутренней стороны дверцы, высокое зеркало, призванное отражать пони во весь рост.

У Ауриса, как и у любого жеребца, не было привычки обращать внимание на своё отражение в зеркалах, но сейчас его словно приковало к полу, стоило только увидеть своё отражение. Из зеркала на принца смотрел высокий тонконогий аликорн, поджарый, с длинной мощной шеей, точёным лицом и тонким прямым рогом. Он выглядел измождённым, шерсть, тёмно-синяя, как ночное небо, свалялась, а местами торчала колючими колтунами, скулы заострились. Глаза запали, отчего он казался старше своего настоящего возраста.

Глаза… аликорн сделал шаг к зеркалу, чтобы убедиться в том, что ему не мерещится. Нет, глаза его утратили живой блеск, в них не отражался свет, не видно было ни зрачка, ни радужки, они стали похожи на два матовых ледяных шарика. Грива же, ранее переливающаяся всеми цветами холодной зимней радуги, теперь побелела, а пробегающие по прядям тусклые сребристые искры делали её похожей на завихрения метели.

– Принц Зима, – с горечью произнёс он своё старое ненавистное прозвище. – Теперь оно мне подходит…

От тяжёлых мыслей его отвлёк лёгкий скрип высоких резных дверей, ведущих из покоя и уже знакомый голос, в котором беспокойство смешивалось с уважением.

– Принц Аурис, рад, что ты уже можешь встать. Как себя чувствуешь?

Аурис обернулся, задним копытом захлопнув дверь шкафа, зеркало жалобно звякнуло.

– Неплохо… – ответил он, сглатывая болезненный комок, в горле першило. – Ты... – он напряг память, вспоминая, где видел этого молодого единорога, – Винд Снейк, да? Помогаешь целителям?

– Одна из них моя хорошая подруга, – честно сказал Снейк, подходя к принцу. – Мы по очереди дежурим, ждём, когда ты проснёшься.

– Благодарю за заботу, – искренне улыбнулся Аурис. – Мне сейчас гораздо лучше. Ты можешь мне рассказать, что произошло, пока я спал? Наверняка мир сильно изменился.

– Да, принц, – кивнул единорог, зажигая волшебные кристаллы, вделанные в стены. – Произошло так много всего, что на то, чтобы рассказать всё это уйдёт несколько месяцев. Если кратко, то мир пережил несколько ужасных войн, маленькие королевства, которые были в древности, перестали существовать, уступив место нескольким империям-колоссам, а аликорны практически прекратили своё существование. Мы из поколения в поколение вели летопись, чтобы ты мог легче понять, что произошло за это время. Если чувствуешь себя достаточно хорошо, я могу отвести в библиотеку и показать замок.

Аурис задумчиво замер у окна, пустым, рассеянным взглядом глядя в тёмное ночное небо. Мысли его потонули такой же чернильной тьме… Аликорны перестали существовать? Эта мысль казалась бредовой, его раса была самой сильной среди пони, хоть и самой малочисленной. Логично, да, это всё логично. Если идёт война, в первую очередь убиваются сильнейшие воины противника, а несмотря на то, что аликорны иногда получали почти божественную силу бессмертными и тем более всесильными они не были. К тому же лишь единицы из них становились повелителями стихий, большинство лишь ненамного превосходили других пони.

– Сейчас ночь, – сказал он глухо. – Наверное, стоит дождаться утра. Не хочу кого-то беспокоить.

– Всё нормально, принц, – ответил Винд Снейк, подходя поближе. Единорог словно почувствовал настроение аликорна и теперь пытался в меру своих сил поддержать его. – Это полярная ночь, она не закончится раньше весны. Давным-давно мы попросили принцессу Вернантис сделать так, чтобы защитить тебя. Сейчас где-то восемь вечера.

Аурис с удивлением посмотрел на Снейка. Сами попросили? Но ведь это… О стихии, он и представить себе не мог, как далеко может зайти его народ, желая защитить попавшего в беду правителя.

– Хорошо, – вздохнул он. – Винд Снейк, я буду очень рад, если ты покажешь мне замок.

Они вышли в коридор, украшенный так же роскошно, что и комната: каменные стены были отделаны тем же резным кедром, а пол покрывала шерстяная ковровая дорожка. Это не спасало от сквозняков до конца, но давало возможность хоть как-то мириться с их существованием. Окна здесь были небольшими, узкими, забранными толстым стеклом. Потолок покрывала тонкой работы мозаика: искусный мастер изобразил с помощью цветных камушков, осколков стекла, цветного песка и ракушек сцены прошлого, эпизоды из сказок, мифов и легенд.

Навстречу никто не попадался: Винд Снейк мастерски выбирал такой маршрут, где почти никто не ходил. Единорог знал, как ему влетит, если кто из старших узнает, что Снейк подговорил ещё не окрепшего принца на экскурсию.

Миновав несколько коридоров и лестниц, они вышли в довольно большой круглый зал. В центре его стоял круглый стол, вокруг которого стояло четыре совершенно одинаковых стула с резными спинками. Один из них правда был гораздо больше остальных, словно для более крупного пони.

– Это пещерный зал, – заговорил Винд Снейк. – Здесь собираются на совет главы нашего народа: великий шаман, боевой вождь и мать исцеления. Этот, – он указал на стул-великан, – твой. Никто не занимал этого места, но и убрать его тоже было нельзя.

Аурис кивнул, он это знал, хоть что-то в мире осталось неизменным. Почему-то аликорну показалось, что народ снежных пони намеренно старался сохранить всё в первозданном виде… ради него, снова. Принц подошёл к стене, на которой, опоясывая зал почти полностью, висел мастерской работы гобелен, где были вытканы все ключевые события народа снежных пони. Его начали ткать, ещё когда Аурис был совсем жеребёнком.

Вот в центре композиции два аликорна, нежно-голубой с белоснежной гривой жеребец и совершенно белая кобыла, правители северного и южного полюсов, родители Ауриса. А вот и он сам, маленький синий жеребёнок между ними. Далее, гибель матери, превращённой в виндиго, нахождение сердца стужи и становление Ауриса как принца, уход отца, война с цветочными пони. Принц остановил своё движение вдоль гобелена и с усилием отвернулся.

– Пойдём дальше, – попросил он. – Покажи мне большой зал, хорошо?

Тут почти ничего не изменилось, если не считать пары колонн, которые похоже заменили, да роспись на потолке сменилась роскошной фреской, имитирующей залитое радужным сиянием небо. Аурис так и замер с задранной головой, долго разглядывая искусно выполненную работу. Полярное сияние, красивейшее явление, которое могли создавать только члены его семьи.

Оглядевшись, принц натолкнулся взглядом на плотно закрытые створки балкона. Поддев рогом щеколду, он открыл его, хоть для этого пришлось навалиться на непослушные створки плечом. Винд Снейк не возражал, не пытался бегать вокруг, как перепуганная несушка, беспокоящаяся о хрупком здоровье правителя. Единорог предоставил ему самому решать, на что хватит сил, но не отходил далеко, готовый в случае чего поддержать. За это Аурис испытал к своему проводнику симпатию.

В лицо ударил морозный ветер, всколыхнув спутанную, кажущуюся безжизненной гриву. Принц вышел на балкон, по бабки утопая в нанесенном на него снегу, подошёл к широким перилам.

Город сиял перед ним тысячью волшебных огней, дома плотно прилегали друг к другу, ближайшие из них почти примыкали к замку. Прямо под балконом раскинулась накрытая отводящим снег куполом площадь, по которой без особого дела слонялись взволнованные пони. Они то и дело поглядывали на замок, будто ожидали чего-то, и Аурис далеко не сразу сообразил, что ждут именно его.

Осознание пришло, когда кто-то из пони догадался поднять голову и увидел замершую на балконе фигуру аликорна. Вскрикнув, он замер, вытянувшись в струнку, не сводя с Ауриса радостного взгляда. Следом за ним, один за другим, пони стали поднимать голову и так же замирали. Словно волна прошлась по площади, шелест вскриков и отрывистых фраз разнёсся во все стороны, вытек с площади, втянувшись в улицы и переулки, и оттуда тут же начали выбегать другие пони. Очень скоро на площади уже не осталось свободного места, единороги, пегасы, земные пони, толпились, плотно прижавшись боками друг к другу. И тут словно кто-то отпустил туго натянутую пружину. Пони до конца осознали, что им не мерещится, на балконе действительно стоит их пробудившийся от ледяного сна принц, и площадь буквально взорвалась приветственными криками. Пони били копытами по мостовой, единороги выпускали в воздух снопы искр, а пегасы от переизбытка чувств взлетали над землёй, выделывая безумные кульбиты над головами товарищей, едва не цепляя их за уши.

Аурис издал удивлённый то ли смешок, то ли кашель, ещё не до конца веря, что его действительно ждали. Ждали на протяжении трёх тысяч лет, хотя давно уже научились обходиться без принца. Словно камень упал с души, сердце переполнилось огромной благодарностью к этим маленьким с высоты балкона, чудным пони.

Зная, что нужно ответить, Аурис вскинул голову и расправил крылья. Воздух зазвенел от опустившейся на площадь тишины: пони ждали того, что скажет принц. А тот… а тот не знал, что сказать, слова упрямо не подбирались к ситуации, он просто не мог выразить то, что сейчас чувствовал. Взгляд аликорна утонул в черном небе, на котором лишь тускло поблёскивали бисеринки звёзд. И принц понял, что нужно сделать.

Рог его засветился, грива взметнулась под порывом магического ветра, а в следующий миг в небо ударил тонкий луч света. Он, бесследно канув чёрном колодце небес, вдруг растёкся по бархатному своду холодным радужным сиянием. Тысячи цветов и оттенков, жёлтые, зелёные, синие, фиолетовые, голубые танцевали в небесах, извиваясь, как зимние ветра, сменяли друг друга. Радуги то извивались змеями, то смазывались как под кистью шаловливого художника, то вспыхивали пятнами, то почти рассеивались, чтобы снова набрать насыщенность и цвет.

Город, ледяная пустошь, горы и заснеженный лес отсюда и до далёкой Снежной Подковы озарились призрачным мерцающим светом, который моментально победил вечную зимнюю тьму. Полярное сияние, древняя легенда северных народов, вновь вернулось на небеса.

Глава третья - Костяной венец - золотая корона

Наконец-то я её закончила. Это самая большая по сравнению с остальными глава, вероятно окажется самой большой во всём фанфике. Наверное поэтому мне было достаточно сложно её писать.
И да, на этой главе заканчивается первая часть фика, далее события выйдут на новый виток.

– Странно это, – Эплджек несмело коснулась ствола разлапистой ели. – Я думала, северные леса другие.

– Какие? – жизнерадостно вопросил Фальк Болд, выбираясь из сугроба.

– Ну не знаю, – рыжая кобылка сдвинула шапку на затылок. Без любимой шляпы, которую пришлось оставить в городе, она чувствовала себя неуютно. – Гораздо ниже… не такими густыми… с замёрзшими деревьями.

– Распространённое заблуждение, – кивнул жеребец, с поистине земнопоньским упрямством протаптывая в снегу тропу, по которой следом за ним могли пройти кобылки. – На самом деле здесь растёт великое множество растений, начиная от хвойных и заканчивая мелким кустарником, мхами и травами. Летом здесь вовсе не так плохо, холодно конечно, но неплохо.

– Ненавижу снег! – прервал их беседу яростный вой Рэйнбоу Дэш, увязшая в снегу пегасочка была близка к злобному неистовству. – Почему я не могу лететь за вами?

– Крылья отморозишь – вообще летать не сможешь! – раздражённо одёрнул кобылку Брэйв Бэлл, серый, крайне сердитый пегас, один из двух, не считая Болда, проводников подруг.

В пеший поход по лесу отправились малым числом, Пинки Пай и Рэрити остались в Подкове ухаживать за простывшей Флатершай.

Уже почти неделя прошла с памятного путешествия к горам, и с тех самых пор от обнаруженных снежных пони не было ни слуху, ни духу. Сколько раз ни вылетали кобылки на поиски, не могли найти и следа. В конце концов, Твайлайт предположила, что в горы снежные пони приходят лишь изредка, чтобы почтить память принца, а всё остальное время живут в другом месте. Вместе с поисковой бригадой из Снежной Подковы они пытались найти ту самую вершину со статуей, но тщетно, ледяной аликорн словно в воздухе растворился.

Тем временем вокруг происходили удивительные события. Три дня назад по небу растеклось радужное сияние, осветившее степь, лес и привыкший к полумраку городок. Радужные переливы разогнали ночной мрак, но породили множество блуждающих теней и призрачных миражей, и если на открытом пространстве это ещё не доставляло каких-либо проблем, то здесь, в лесу, у каждого дерева, каждой ветки появилось по три-четыре тени, которые изгибались под неверным светом и кружили в жутком, завораживающем танце.

Фальк Болд, хоть и старался подходить к феномену с рациональной точки зрения, уже выдвинул с десяток теорий, одну краше другой. Твайлайт не разделяла его восторга, столь внезапное воскрешение древней сказки серьёзно беспокоило её. Беспокоило настолько, что единорожка готова была видеть дурные предзнаменования в любой мелочи, а потому была мрачнее тучи.

Скверное настроение было не у неё одной. Двое жеребцов, помимо Болда сопровождающих их, всем своим видом показывали, что лучше остались бы дома, и три бестолковые кобылы не вызывают у них и капли уважения.

– Не отходите далеко, – угрюмо сказал Бэлл, надвигая шапку на глаза. – Встретите саблезубую рысь – сами отбиваться будете.

– Эм… – Твайлайт споткнулась на ровном месте. – Здесь водятся рыси?

Пегас не снизошёл до ответа, поэтому пришлось отвечать Фальк Болду.

– Да, в лесах живут саблезубые рыси и росомахи, на равнинах можно наткнуться на белых волков и медведей, а в горах обитают ирбисы. Встреча с каждым из них может закончиться для пони… печально. Хорошо ещё, они не лезут в город, видимо находят другую еду.

– Ага, – хохотнул рыжий земной жеребец, Люцер. – Снежных пони.

– Не смешно, – нахмурился Болд и с достоинством прошествовал мимо остряка.

Ещё не менее часа шли они через лес. По словам Фальк Болда отряд зашёл уже так далеко, как жители Подковы ещё не забирались.

– Понимаешь, Твайлайт, – говорил жеребец, – мы всё ещё очень мало знаем о северных землях. Лучше всего нам знакомы пустоши, гораздо хуже – горы, и то лишь тот участок, через который проходит железная дорога. Лес же почти не изучен, нам было достаточно малой его части. Он полон хищников, труднопроходим и совершенно для нас не понятен. Лес обладает какой-то своей магией, сродни волшебству нашего Вечнодикого Леса, но имеет свою специфику, которая нам пока неизвестна.

Лекцию проводника прервал удивлённый возглас Эплджек, которой с чего-то взбрело в голову пробиться через густые заросли колючего кустарника.

– Идите все сюда! – кричала рыжая пони. – Здесь грядки!

Эта новость прозвучала так странно, что пони поначалу не поверили, но стоило миновать густые заросли колючек, как они убедились, что Эплджек права.

Отряд вышел на делянку, довольно большое пространство было расчищено от кустов и деревьев и огорожено аккуратным, хоть и грубым заборчиком из отесанных жердин. Такие же заборчики делили получившийся огород на несколько квадратов то ли принадлежащих разным хозяевам, то ли просто для удобства. Грядки возвышались аккуратными снежными бугорками, заботливо оформленными чьими-то копытами, а на них, проклюнувшись прямо сквозь снег, покачивались на лёгком ветру хрупкие стебли белых цветов. Тонким стебельком и парой широких листьев у его основания они напоминали ландыши, но ещё не раскрывшимися крупными одиночными бутонами больше походили на тюльпаны. Цвет листьев был бледно-зелёный, почти белый, напоминая матовый лёд.

– Ух ты! – восхищённо выдохнула Твайлайт, буквально пожирая цветы глазами.

И так, одно восклицание выразило эмоции всех пони, даже хмурые жеребцы сопровождения не нашли ехидных комментариев по этому поводу.

– Поразительно, – прошептал Фальк Болд. Поднявшись на задние ноги, он упёрся в забор и вытянул шею, чтобы поближе рассмотреть чудные растения. Твайлайт последовала его примеру, борясь с желанием перемахнуть заборчик и тут же приступить к изучению. Что за магия заставила цветы вырасти посреди зимы? Те ли это волшебные растения, о которых говорится в сказках? И цветы ли это вообще? Может это мираж, морок, искусная подделка?

– Ну, так что стоите, учёные? – первым не выдержал Брэйв Бэлл. – Идите, изучайте феномен. Для чего вас сюда взяли?

– Эй! Так нельзя! – возмутилась честная Эплджек. – Это же чьи-то грядки. Хочешь, чтобы мы разоряли их?

– Д… ненормальная что-ль? – споткнулся на ругательстве Люцер. – Ещё предложишь хозяев этого цветника по лесу искать?

– Да, предложу! – упёрлась рыжая кобылка. – А ты предлагаешь красть?!

– Не надо ссориться, – Твайлайт поспешила вклиниться между спорщиками. – Эплджек права. Мне тоже безумно хочется узнать, что это за растение, и каковы его свойства. Но мы здесь для того, чтобы установить дипломатические отношения со снежными пони, а не для того чтобы воровать с их клумбы.

– Тю! – воскликнул жеребец. – Да кто заметит?!

И, не дожидаясь ответа, он одним прыжком перемахнул заборчик.

– Сейчас принесу вам образец, паиньки!

У Твай перехватило дыхание, ещё никогда она не сталкивалась с таким вопиющим неуважением к чужой собственности. Даже бестактная Дэш не взяла бы чего-либо без спросу, особенно в чужой стране.

Единорожка беспомощно посмотрела на Брэйв Бэла, но не нашла в его лице поддержки. Было видно, что жеребец даже ободряет поступок товарища. Несчастный же Фальк Болд потупился и нервно месил копытом снег, страстно мечтая провалиться под землю.

Наглец же, приосанившись, прохрупал по тропке к снежной грядке и уже склонился, чтобы сорвать чудные цветы, но в тот же миг от леса отделилась серая тень и, перемахнув забор и одну из клумб, на огромной скорости врезалась в нарушителя. Жеребец, сверкнув в воздухе копытами, кубарем улетел в сугроб.

Когда снег улёгся, взглядам исследователей предстала жуткая картина: над пришибленным жеребцом, прижимая его копытами к земле, возвышался разъярённый пони. Графитовый густой мех его был взъерошен, в длинной синей гриве запутались снежинки, пони скалил зубы и глухо, по-волчьи рычал, не давая противнику подняться.

Издав боевой клич, Бэлл сразу кинулся в драку, и тут же был встречен выскользнувшим из зарослей песочным единорогом, который, не тратя времени, взвился на дыбы и ударил пегаса копытом по носу. Твайлайт жалобно протестующее вскрикнула, видя как ситуация стремительно выходит из-под контроля. На пустынную всего секунду назад делянку высыпали невесть где скрывавшиеся пони, сильно недовольные вторжением. И вместо того, чтобы как-то успокоить незнакомцев и остановить ссору, Брэйв Бэлл с товарищем с радостью спущенных с привязи псов кинулись в драку, втягивая в неё и Эплджек с Рэйнбоу Дэш. Жалкие потуги единорожки и Болда остановить драку не давали никаких результатов.

Незнакомцы, все как один, были рослые, крепкие, длинноногие и, хоть и уступали в весе тому же Бэллу, но оказались гораздо ловчее и, видно, имели больше боевого опыта.

Обоих жеребцов общими усилиями повалили в снег и просто не давали подняться, взбешенную и неуловимую Рэйнбоу Дэш просто загнали в сугроб, где та завязла. Без магии тут явно не обошлось, пегаска не могла даже ноги из снега вытащить.

– Прекратить! Немедленно прекратить!

Мощный окрик моментально остановил драку, словно пони окатило ледяной водой. Незнакомцы отступили от нарушителей, отпустив слабо подёргивающихся жеребцов и перестав гоняться за взъерошенной Эплджек.

На вытоптанную делянку спешной иноходью вышел блёкло-сиреневый единорог с каменным выражением на морде.

– Что здесь происходит?

– Боевой вождь, – заговорил уже знакомый графитовый пони, – они разоряли плантацию…

– Ты же, как всегда, лёгок на подъём, – единорог смерил потупившегося бойца холодным взором.

Затем, взгляд его заскользил по свирепым мордам Брэйв Бэла с товарищем, разъярённой Дэш, сердитой Эплджек, сжавшегося в комочек Болда и остановился на робко подавшейся вперёд Твайлайт.

– Говори ты, дитя. Что вам понадобилось в наших землях?

– А… спасибо, – споткнулась единорожка. – Извините, пожалуйста, мы не хотели ничему вредить. Нас так заинтересовали эти цветы, что мы не смогли побороть любопытство. Я Твайлайт Спаркл, – жеребец не перебивал и слушал без враждебности, так что Твай постепенно обрела уверенность. – Принцесса Селестия послала нас для установления дружеских отношений с вашей страной. Эквестрия ведёт активную работу по освоению севера, и мы могли невольно нарушить границы ваших владений. Принцесса желает избежать каких-либо недоразумений… – единорожка снова споткнулась, отчаянно ругая себя за то, что не подготовила речь заранее. И насколько бы гармоничнее смотрелся на её месте специально обученный пони. Сейчас же Твайлайт просто не хватало слов.

Единорог с достоинством кивнул и смягчившимся голосом сказал:

– Ваша принцесса поступила мудро. Многие из нас рады будут принять дружбу Эквестрии, но вопросы эти должны решаться правителями с глазу на глаз, а не их послами в лесу, после безобразной драки. Я донесу твои слова до совета, и мы отправим к вам вестника. Сейчас же вам лучше покинуть наши владения.

Брэйв Бэлл громко фыркнул и, кажется, хотел что-то на это сказать, но, встретившись с тяжёлым взглядом Боевого Вождя, прикусил язык.

Орион в молчании смотрел вслед эквестрийским пони до тех пор, пока те не скрылись из вида и даже ветер не доносил звука их шагов. Окружавшие его воители так же сохраняли тишину, предвидя разнос. Наконец, когда чужаки отошли достаточно далеко, и уже не могли слышать, что происходит за их спинами, боевой вождь окликнул:

– Канис Кардо.

– Да, боевой вождь, – отозвался графитовый жеребец.

– Подобная горячность тебе не свойственна, – Орион повернул голову к тут же прижавшему уши воину. – Я жду объяснений.

– Эти их жеребцы! – воскликнул тот, чуть ли не вставая на дыбы от возмущения. – Ты не видел, как они вели себя. Боевой вождь, такие пони не понимают слов и глухи к доводам разума. Они смотрят на мир и считают, что он им должен, на всех прочих им плевать. Их нельзя подпускать к лэде. Им нельзя верить!

– Даже если так, – отозвался единорог, поведя ушами, – мы должны всеми силами избегать открытых конфликтов. В следующий раз, Кардо, прежде чем применять силу, потрудись договориться миром. Это относится ко всем.

Дорогая Принцесса Селестия,

Легенды не врут, на севере действительно живут снежные пони. К сожалению, у нас не получилось лично встретиться с их правителем или даже издали увидеть их город, возможно потому, что первая встреча прошла не слишком удачно.

Мне удалось поговорить с одним из вождей, который обещал донести мои слова до своего совета, и только сегодня от снежных пони прибыл вестник. Он сообщил, что снежные пони будут рады союзу с Эквестрией. Но при этом, нас всё равно отказались пустить в свои владения. Очевидно, что они не доверяют жителям Эквестрии, и, кажется, у них есть на это причины. Жители Снежной Подковы очень недовольны тем, что появились хозяева севера, и настроены враждебно.

Причин этого я найти не смогла, из местных с нами охотно разговаривает только Фальк Болд, и он сам находится в растерянности. Боюсь, что самостоятельно мы с этим ничего сделать не можем, снежные пони не верят парламентёрам, а жители Подковы похоже ненавидят их. Посла снежных пони просто не хотели пускать в город, и я, если честно, испугалась, что его могут просто забить копытами. Кроме этого, некоторые жители всерьёз говорят о том, чтобы вернуться в лес и «показать им, кто здесь хозяин». Я сама уже боюсь что-либо сказать против, так как мои доводы принимаются в штыки. Боюсь, если вы не вмешаетесь, эта ситуация может перерасти в войну.

Ваша верная ученица, Твайлайт Спаркл.

Твайлайт отложила перо и запечатала свиток в тубу для сохранности. Как же сейчас не хватало Спайка: будь он здесь, письмо было бы уже у Селестии, а всего через несколько дней солнечная принцесса прибыла бы сама, чтобы разрешить это недоразумение. Сейчас же придётся ждать не меньше недели только для того чтобы письмо дошло.

Кто-то робко поскрёбся в дверь комнаты. Единорожка сползла со стула и, зябко поджимая ноги, пошла открывать. В дверь просочился подавленный Фальк Болд.

– Что случилось? – спросила Твай.

– Ничего пока, – ответил тот, садясь прямо на пол. – Все угрюмые и злые, на вопросы не отвечают. Ты закончила письмо?

– Да, отправлю завтрашним поездом, – улыбнулась единорожка. – И всего через неделю, я уверена, принцесса уже будет здесь, – она не сомневалась, что ради такого случая правительница обязательно воспользуется магией порталов.

Жеребец потупил взгляд и начал ковырять пол копытом.

– Знаешь, Твайлайт… а может, вы лично отдадите письмо Селестии?

– Эм… ты хочешь… чтобы я уехала? – ахнула Твай. – Почему? Что я сделала не так? Я что-то испортила? Я…

– Тихо-тихо! – остановил нарастающую панику Болд. – Ты всё сделала правильно, на мой взгляд, всё возможное и даже сверх того. Твайлайт, я просто беспокоюсь, что если письмо отправится без сопровождения, то оно может не дойти вовсе. Брэйв Бэлл настроил почти весь город против снежных пони, всё никак не может простить, что его ткнули мордочкой в снег. Все как с ума посходили, они не желают воспринимать север как отдельную страну, снежных же пони чуть ли не мятежниками называют. Нет-нет, не бойся, – он успокаивающе поднял копыто, – сами по себе, они ничего снежным пони сделать не в силах, но смогут помешать дружбе со снежными пони. Боюсь даже, Бэлл может выкинуть какую-нибудь самоубийственную глупость и спровоцировать снежных пони на ответный выпад. Например, они могут попытаться выкрасть письмо и сделать что-нибудь вам, – жеребец всплеснул копытами – Ради всего святого, Твайлайт, пока они не решились, вам нужно уехать и вернуться вместе с принцессой Селестией. Пока вас не будет, я постараюсь удержать Брэйв Бэлла от совсем уж серьёзных ошибок.

– Я и не думала, что всё настолько серьёзно, – единорожка крепко задумалась. – Откуда в пони столько злобы?

Фальк Болд вздохнул.

– Далеко не все здесь чисто ради идеи, как я. Многие просто не смогли найти себя в Эквестрии. У кого-то нет дома, кто-то порвал с прошлым, кто-то желает вписать своё имя в историю как великий покоритель севера. Снежная Подкова могла решить все эти проблемы разом. Новые, свободные, плодородные земли, где можно построить дом, открыть свой бизнес, исполнить мечты, да ещё и героем стать. Нужно только поднять солнце и немного поработать, – он вздохнул. – Красиво, правда?

– Да, – согласилась Твайлайт, чьё воображение уже рисовало идиллическую картинку разрастающегося городка, бескрайние поля и чудесные яблочные рощи.

– Вот, – жеребец снова вздохнул и слегка стукнул копытом по полу. – А теперь представь, когда осуществление мечты так близко, появляются снежные пони, которых никто раньше не видел. И они имеют право на эту землю и вполне разумно не желают пускать чужаков в свой мир. Разумеется, пони разозлятся и захотят во что бы то ни стало вернуть свою мечту, пусть даже переступив через целый народ.

– Ужасно, – подавленно сказала Твай, воображение которой услужливо рисовало уже совсем другие картины: множество пони, схлестнувшихся в жестокой битве. – Но они же знают, что Принцесса Селестия не допустит такого!

– Ты никогда раньше не занималась политикой, да? – спросил жеребец с грустной улыбкой.

Единорожка покачала головой.

– Они не собираются нападать сами, за такое их явно по головке не погладят, – продолжил Болд сгущать краски. – Они спровоцируют снежных пони или подставят их. Что-нибудь, после чего Принцесса Селестия будет вынуждена ответить тем же. И, как результат, несчастный, стёртый с лица земли народ и ещё одна глава о «подлом нападении» в учебниках истории. И не обвинишь ведь принцессу.

Твайлайт зябко передёрнула плечами.

– Нужно быть просто… средоточием зла, чтобы такое сделать.

Жеребец ничего не ответил, только покачал головой.

– Слушай, Болд, – единорожка пододвинулась к собеседнику поближе, – я поняла, почему злятся другие пони, но ты-то не такой. Почему?

Тот долго молчал, при этом на мордочке его было такое выражение, будто он жутко стесняется своей причины.

– Знаешь… обещай, что никому не скажешь.

Дождавшись, когда кобылка кивнёт, Болд неловко задрал свитер, без которого его и не видели ни разу, и повернулся к единорожке спиной. Та с удивлением обнаружила на спине его плотно примотанные к туловищу крылья: одно казалось нормальным, а второе было маленьким, скрюченным и почти лишённым перьев.

– Вообще-то я пегас, но живу как земной пони. Чтобы не вызывать вопросов, я прячу крылья и никому не рассказываю о них. Эм… в общем, когда я был маленьким, я убежал из дома, просто так, чтобы напугать маму.

Была зима, не такая уж суровая, но всё же морозная. Весь день я играл в горах, а к вечеру обнаружил, что заблудился. Я звал, плакал, потом шёл в никуда, под конец устал и лёг спать, прямо в снег. Сначала было очень холодно, а потом вдруг стало тепло, и я задремал. Не знаю, как долго я так лежал, но было уже темно, когда меня разбудили.

Ты, наверное, не поверишь, но это был Хозяин Зимы, тот самый. Совершенно белый единорог с красными глазами. Помню, это меня безумно напугало.

Единорог растолкал меня, заставил встать и пойти, не обращал внимания ни на плач, ни на уговоры. Он говорил, что если я усну, то не проснусь уже никогда, гонял до тех пор, пока я снова не почувствовал холод, потом завернул в плащ и посадил себе на спину.

Я долго так ехал, боясь уснуть. Страха уже не было, я чувствовал, что этот белый – тёплый и живой, видел, как он дышит паром, как все мы. Так он принёс меня в город, где уже давно все на ушах стояли, там сдал меня матери и просто ушёл, прежде чем кто-либо вспомнил сказать спасибо. Я даже не спросил его имени.

Крыло я именно тогда отморозил, вот оно и не выросло. С тех пор я и увлекаюсь историей, в частности разными зимними сказками и мифами. Как-то я прочитал легенду про снежных пони и окончательно убедился, это был один из них. И я хочу найти этого единорога, чтобы, возможно, вернуть долг.

– А почему ты уверен, что это был именно снежный пони, а не любой другой? – недоумённо повела ушами Твай.

– Он оставил свой плащ, – ответил Болд, – и это не может быть вещью эквестрийца. Он сделан из какого-то жёсткого рыжего меха, а пряжка вырезана из кости. Никто в Эквестрии не стал бы носить такой плащ.

Единорожку передёрнуло, стоило ей это представить. Гадость какая, дурно становилось от одной мысли о том, чтобы снять чужую шкуру, что уж говорить о том, чтобы одеть её на себя.

– Ты ведь даже имени его не знаешь, – попыталась она перевести тему.

– Я его узнаю, – запальчиво заявил пегас. – Вряд ли среди них много совершенно белых красноглазых единорогов. Только всё будет зря, если начнётся война. Снежные пони исчезнут, а я уверен, это замечательный народ. Твайлайт, обещай, что ты сделаешь всё, чтобы этого не случилось.

– Не беспокойся, Фальк Болд, – Твай положила копыто жеребцу на плечо. – Я сама не хочу, чтобы началась война. Завтра мы поедем в Кантерлот и попросим Принцессу Селестию всё уладить. И, если ты не хочешь, я никому не выдам твой секрет.

Жеребец благодарно улыбнулся. На большее он надеяться не смел.

Поезд нёсся по снежной равнине, тревожно позвякивая колёсами на стыках рельс. За окнами раскинулась снежная равнина, синеватая из-за сгустившегося ночного сумрака. Небо переливалось всеми цветами радуги, озаряя холодный зимний пейзаж мерцающим призрачным светом. Вагончик, нёсшийся сквозь зимнюю ночь, ярко светился ещё одной звёздочкой в полярной ночи. Было тепло, пожалуй, впервые за всё время пребывания здесь пони перестали мёрзнуть, так что даже хотелось снять шарфы и тёплые ногавки.

– Поверить не могу! Они правда хотят сделать это?! – Рэйнбоу Дэш в крайнем возмущении металась по вагону. – Ууууу, Брэйв Бэлл, каков подлец! А выглядел таким крутым!

– Это пока только теория, – попыталась вклиниться Твайлайт, только закончившая пересказывать их с Болдом разговор.

– Но это правда! – Дэш взмахнула крыльями и зависла в воздухе, яростно размахивая копытами. – Ты просто не слышала, что говорил он про этих пони. Он их просто ненавидит. Я-то думала, он просто кипятится из-за того, что его в снег макнули, а этот… параспрайт вон чё задумал!

Кобылка с грохотом приземлилась на копыта, так что вагон содрогнулся.

– Нет, мне конечно тоже не понравилось, что на нас так напали. Но это же не повод делать такую гадость.

– Нам нужно обязательно успеть к принцессе, – шёпот Флатершай, вклинившийся в неожиданную паузу в разговоре, заставил всех вздрогнуть. – Снежные пони могут быть непонятными, но это не значит, что они плохие.

– Ну, дорогуша, – Рэрити ласково взъерошила подруге гриву, – никто не говорит, что они плохие.

– Я знаю, – прошептала пегасочка, скуксившись. – Просто… просто я. Не знаю. Я постоянно слышу крики. Они снова начали кричать… Им… так больно. Это… надо остановить…

Эплджек легко коснулась лба всхлипывающей подруги губами и сокрушённо покачала головой.

– Пойдём-ка ляжем спать, сахарок, – сказала она, с помощью Рэрити помогая Флатти встать, – у тебя снова температура поднялась. Жду не дождусь, когда мы вернёмся в Понивиль, тебе нужен покой и постельный режим, а тут ни того, ни другого. Вон, уже голоса мерещатся.

Пока единорожка с яблочной пони укладывали подругу в кровать и поили лекарствами, остальные молчали. Разговор не клеился: насколько все были воодушевлены по пути сюда, настолько же подавленными стали сейчас. Война – почти забытое, жуткое слово, пони толком и представить себе не могли, что же это такое, но уже заранее боялись.

Нет, пони не беспокоились ни за близких, ни за привычный уклад жизни. Кобылки понимали, что на них-то как раз война не скажется никоим образом. Страшно было как раз от того, что в случае войны Эквестрия просто обречена на победу, и те, кто разжигает огонь вражды, прекрасно это понимают.

Равнина закончилась, поезд начал петлять между гор. Извиваясь сытой упитанной змейкой, он то начинал вилять из стороны в сторону, то вползал по склону вверх, то нырял в норку тоннеля. Оледеневшие горные склоны возвышались со всех сторон, как стены диковинного дикого лабиринта. Поезд сбросил скорость и теперь едва полз, покачиваясь на поворотах.

Рэйнбоу Дэш с Пинки Пай играли в карты, Рэрити делала робкие попытки подобраться к гриве Эплджек, та вяло огрызалась и отбирала свой хвостик у подруги. Твайлайт пыталась читать, но сосредоточиться не получалось. Буквы сливались в единую, неразборчивую, многолапую крокозябру, так что единорожка уже третий раз подряд перечитывала одну и ту же страницу, но не смогла бы вспомнить и слова. Напряжение в вагоне было таким, что его, казалось, можно попробовать на вкус, попробовать и тут же слечь с заворотом кишок.

Вдруг Пинки вскрикнула и свалилась со скамейки, хвост её трясся как сумасшедший.

– Се-се-сейчас что-то упадёт, – подпрыгивая в так подёргиваниям, заявила розовая пони.

Дважды повторять не пришлось, поняши, как по команде, спрыгнули на пол и забились под скамейки, чтобы уберечь головы.

Но с потолка вроде бы ничего не падало, сидеть под скамейками поням быстро надоело, и лишь продолжающий трястись хвост Пинки заставлял подруг оставаться в своих ненадёжных убежищах. Поезд ускорился, выехав на более-менее прямой участок дороги, стук колёс участился.

– Пинки, ты уверена? – первой не выдержала Твайлайт. – Может, твой хвост хочет сказать что-то другое?

– Нет-нет, – поняшка попыталась прижать свой дрыгающийся хвостик к полу. – Что-то упадёт. Что-то большое. Очень большое! – она развела копыта в стороны, пытаясь показать насколько большая вещь угрожает понячьим головам.

Вдруг поезд с грохотом подпрыгнул на рельсах, а потом рванул вперёд с огромной скоростью, одновременно заваливаясь на бок. Со звоном лопались перемычки, соединяющие вагоны между собой, вылетали стёкла, прогибались стены. Вагон кувырком летел под откос, пропахивал в снегу глубокую неровную борозду до самой земли.

Вопящих поняшек кидало из стороны в сторону, и лишь прикрученные к полу скамейки, в которые они успели вцепиться, не дали подругам разбиться. Беспорядочное, громоподобное падение, когда стены, пол, потолок многократно менялись местами, длилось несколько страшных секунд, растянувшихся в вечность. И даже когда вагон остановился, пони не сразу осмелились разжать копыта и открыть зажмуренные в ужасе глаза.

– Кто-нибудь, помогите, – первой нарушила установившуюся тишину Рэрити, в голосе её звучали слёзы. – Я копыто поранила.

– Сильно? – Эплджек заворочалась рядом с Твайлайт, поспешно выбираясь из своего убежища. Захрустели сминаемые копытами снег и осколки стекла.

– Да-а-а! – в крике единорожки явственно звучала паника. – У меня кровь!... И… стёкла торчат! А… а… помогите!

Твай провела языком по пересохшим губам и заставила себя разжать судорожно стиснутые копыта.

Горло саднило от крика, а бока ныли от ушибов, но, кажется, этим её травмы и ограничивались. Выбравшись, единорожка не сразу узнала их вагон, он превратился в руины, повсюду валялись вещи, осколки стекла, обломки, деревянная обшивка вагона проломилась, металлические стены прогнулись, словно по ним лупили тараном. Над головой скалились осколками выбитые окна, под копытами похрустывали снег и мусор.

Чуть поодаль, на распахнутом чемодане сидела тихо всхлипывающая Рэрити. Правое копытце она держала на весу, белоснежная шёрстка пестрела расползающимися алыми пятнами. Эплджек осторожно вытаскивала из копыта поскуливающей подруги осколки стекла.

– Всё хорошо, Рэрити, – сказала она, выплёвывая последний, похожий на огромный коготь, осколок на пол. – Раны не слишком глубокие, сейчас перевяжем и всё.

Единорожка сдавленно кивнула, размазывая здоровым копытом слёзы.

– Да. Всё… всё нормально, Эплджек, спасибо. Я просто испугалась. У меня… Ох, где-то тут была аптечка, – она повернула голову и заметила растерянную Твай. – Твайлайт, милая, ты в порядке? У тебя щека расцарапана, нужно обработать. Поищи, пожалуйста, аптечку.

Та только и смогла, что кивнуть. С трудом верилось, что всё это происходило с ними. Почему поезд сошёл с рельс? Что произошло? Как быть дальше?

Над головой стремительно пронеслась Рэйнбоу Дэш, судорожно заглядывающая под каждую скамейку, и мало-мальски крупные обломки.

– Пинки Пай! – крикнула пегасочка, отчаявшись отыскать розовую подругу. – Где ты, Пинки Пай?!

– Я ту-ут! – слегка приглушённо донёсся до подруг голос поняши. Сверху раздался цокот копыт, и в провале окна над их головами появилась мордочка Пинки. – Представляете, я в окно выпала! Йууу! И целёхонька!

– Слава Селестии! – вздохнула Твайлайт. – Значит, все… а где Флатершай?

– Я здесь, – зазвучал голос скромной поняши из-за перекошенной двери купе. – Твайлайт, что случилось? Выпусти меня, пожалуйста, я дверь не могу открыть.

Довольно долгое время подруги осматривали друг друга и выбирались из завалившегося на бок вагона. То, что предстало их глазам, напоминало кошмарный сон, три вагона, смятые и разбитые, были разбросаны меж заснеженных склонов. Снежный покров был сплошь перепахан, и на фоне снега открытыми ранами чернели неровные борозды.

Спотыкаясь о камни, к кобылкам подошёл целый, но несколько очумевший машинист.

– Все живы? – Спросил он, щупая внушительных размеров шишку на лбу.

– Да, спасибо, – сглотнув, проговорила Эплджек. – А… а у вас?

– Да что с нами будет? – махнул пони копытом. – Кабина магией укреплена, топка тоже, чтоб не рвануло, если что. Пара синяков только, чай не первый раз слетаем.

Недоумённые выражения мордочек пассажирок похоже позабавили жеребца, он хмыкнул и снизошёл до объяснений.

– Опасный участок дороги, – машинист махнул копытом в сторону рельс. – Каждый год, то шпалы ломаются, то рельсы лопаются, то наледь, то лавина, то тоннель обвалится. Нам ещё повезло, всего-то с путей сошли, а то есть чуть дальше участок над пропастью, там даже просто ехать страшно. А так дня три здесь в кабине посижу, а там с ближней станции помощь придёт, когда по расписанию не прибудем.

– А мы? – робко спросила Твайлайт.

Пони задумчиво почесал в затылке.

– Ну это… Раненые есть?

Рэрити, всхлипнув, показала копыто. Машинист, изучив повязку, где-то подтянул, что-то понюхал и подвёл итог:

– Ничего, до свадьбы доживёт. Девочки, я бы рад помочь, но мы все в кабине не поместимся. Могу одну, самую слабую оставить, а остальным лучше в Подкову вернуться. Если по рельсам, то часов за шесть дойдёте, заодно об аварии расскажете. А мне остаться надо, чтоб встречный поезд сюда же не вляпался, ну и помощь встретить, чтоб сразу дорогу починили, да вагоны, что более-менее на рельсы поставили.

– Погодите-ка, вы остаётесь сторожить котёл посреди снежных гор? Да что случится с этим поездом? – возмутилась Рэйнбоу Дэш. – Тут надо в Подкову идти, пусть они рельсы чинят!

– Действительно, – поддержала подругу Твайлайт, – если до Подковы не так уж далеко, то разумнее будет отправиться за помощью туда, а не торчать здесь несколько дней.

– Вот вы и позовёте помощь, – с уверенностью сказал жеребец, всем своим видом показывая, что спорить более не намерен. – А у меня на такой случай инструкции есть. Ничего не могу поделать.

Посоветовавшись, подруги решили идти все вместе. Если до Подковы и правда не так уж далеко, оставлять кого-то в горах, тем более раненого, не слишком разумно. К тому же этот машинист не вызывал доверия своим поведение и этими его «инструкциями».

– Вы, главное, с дороги не сходите, – напутствовал жеребец, пожертвовав девочкам два шерстяных тулупчика для больной Флатершай и раненой Рэрити. – Сюда хоть хищники не спускаются, поезда боятся. И не пытайтесь дорогу срезать – увязнете.

Закончив с инструкциями, жеребец заскочил в кабину поезда, который лишь чудом не перевернулся и теперь стоял, зарывшись носом в сугроб. Кобылки же, помогая друг другу, взобрались по насыпи на дорогу.

Эплджек, первой ступившая на шпалы, надолго застыла возле повреждённого участка путей.

– Это не случайная авария, – сказала кобылка, поворачиваясь к подходящим подругам, лицо её было мрачнее тучи. – Кто-то специально повредил рельсы.

Не нужно было быть гением, чтобы прийти к такому выводу. Неизвестный злоумышленник просто вывернул из земли один из сегментов рельс и так изогнул его, чтобы поезд гарантированно ушёл под откос.

– Вот поганцы! – возмутилась Рэйнбоу Дэш. – Мы чуть не погибли из-за этого! Найду, кто это сделал – копыта оторву!

Пегаска от переполняющей её злости даже взлетела над землёй, часто-часто хлопая крыльями.

– Наверное мы никогда не узнаем, кто это был, Дэш, – Грустно сказала Твайлайт. – Пойдёмте, девочки, нужно поспешить.

Радужная пегасочка крайне неохотно пошла было на снижение, но вдруг вскинулась и взмыла вверх, зависнув над головами подруг.

– Там свет! – Дэш указала копытом куда-то в сторону от дороги. – Там у кого-то фонарь горит!

– Это, наверное, тот, кто испортил дорогу! – моментально взъярилась Эплджек. – Не успел убраться подальше.

– Вот я ему! – распалённой пегаске не нужно было повторять дважды, она моментально сорвалась с места и со всех крыльев понеслась к мерцающему среди скал огоньку.

– Дэш, постой! – Твай сейчас очень остро жалела, что не может ухватить подругу за хвост. Не раз уже поспешные решения радужной пегаски выходили ей и окружающим боком, а сейчас же, когда пони и так по уши в неприятностях, новые беды им совсем ни к чему.

Совершенно неожиданно сторону единорожки приняла Пинки, пронзительно закричавшая подруге вслед:

– Дэши, вернись! Там плохо!

Куда там, радужная драчунья даже не услышала. Первой вослед ей сорвалась Эплджек, следом за ней и остальные подруги. Бежать было тяжело, копыта утопали в снегу, пони не видели дальше собственного носа. Из темноты то и дело выскакивали огромные валуны, подсвеченные небесной радугой, щели, чёрные, кажущиеся бездонными провалы. Поняшки, сломя голову, мчались по едва заметной, засыпанной снегом тропе. Путеводный огонёк пропал, и теперь подруги бежали практически наугад. Лишь осознание того, что Рэйнбоу Дэш возможно уже сражается там в неравном бою заставляло подруг мчаться вперёд. Время от времени кто-то из них останавливался и, с трудом переводя дыхание, выкрикивал имя подруги.

В конце концов, пони получили своеобразный ответ: совсем близко раздался полный злости и разочарования вопль радужной задиры. С хоровым кличем подруги ускорили темп и уже через минуту тропинка, вильнув ехидным хвостиком, вывела на довольно крутой склон, по которому поняшки скатились разноцветными клубочками.

Здесь было значительно светлее, они-таки вышли к злополучному фонарю. Рядом крайне раздражённая Дэш спускала пар, со всей силы лягая скалу.

Похоже, это был перевал. В ложбинке между двумя крутыми склонами на высоком металлическом шесте висел самый обычный с виду фонарь. Такие же по вечерам зажигались над дверьми в Снежной подкове.

Запыхавшиеся, сбившие копытца пони поднялись к фонарю и огляделись. За перевалом проглядывалась довольно широкая, но давно не хоженая тропа, ведущая через горы в неизвестность. Сиреневые склоны заснеженных гор переливались, отражая мерцающее небо, острые пики и ледники сияли, подобно звёздам, словно подавали сигнал небесам: мы здесь, мы существуем, мы видим вас. Редкие прозрачные нити облаков цеплялись за пики, как овечья шерсть за шипы крыжовника, отчего самые высокие горы казались хрустальными веретёнами. И никого, ни души, живой или мёртвой.

Снег возле фонаря хранил отпечатки множества следов, но все они принадлежали Рэйнбоу Дэш. Если злоумышленник и был здесь, то все следы уже затоптаны голубой пегаской, а на неизвестную тропу он не ступал.

– Похоже нас сюда заманивали, – предположила Эплджек. – Только зачем?

– Это неважно, – раздражёно отозвалась Твай. – Пойдёмте обратно. Вернёмся по следам, пока ещё можно понять, где они есть. И давайте больше не будем сходить с дороги, я не хочу заблудиться в горах, среди хищников и без карты.

Дэш последний раз лягнула камень и повернулась к подругам. Было видно, что она хочет что-то сказать, но просто не может подобрать слов от злости и возмущения.

– Успокойся, милая, – Рэрити погладила подругу по плечу. – Пойдём отсюда, мы ещё поймаем того пони. И уж я-то ему устрою, до конца дней своих из белых тапок не вылезет!

– Хорошо, – поняшка простуженно шмыгнула носом. – Идёмте.

И всё-таки пришлось немного задержаться, бег с препятствиями в почти полной темноте не прошёл для поняшек даром. Сбитые копыта, синяки и ссадины стали им своеобразным призом за победу. Флаттершай и вовсе не могла идти сразу, совершенно выбившись из сил, Рэрити держала на весу раненую ногу.

Пинки Пай побродила по площадке между тяжело дышащими подругами, потрогала копытцем злополучный фонарь, после чего уселась рядом с поникшей Флаттершай и принялась поправлять её сбившуюся попону. И когда Эплджек уже собралась было командовать подъём, розовая пони вдруг вскинула голову и стала напряжённо вглядываться в неверные, танцующие тени, на нависшем над подругами горном склоне.

– Эй, Рэрити, смотри, – Пинки ткнула копытцем вперёд и вверх. – Там глазки светятся, прям как у Опал.

Мгновенный испуг заставил всех поняшек одновременно повернуться в ту сторону: общая нервозность, обострившаяся подозрительность и непривычно напряжённый, почти напуганный тон жизнерадостной подруги были ему основными причинами. Мгновение, и взгляды их пересеклись с фосфорным взором притаившегося на уступе существа, и липкий животный страх, живущий в понячьих душах с начала времён, завладел всем существом подруг. Рэрити с тонким, свойственным более Флаттершай писком, шарахнулась назад, в пыхнувший снегом сугроб. Пинки со всей силы толкнула Флатти, откатываясь вместе с ней в сторону, и только это спасло их от рухнувшей сверху смерти.

Когда взметнувшийся в воздух снег улёгся, поняшки увидели чудовищных размеров кота, раздражённого своей промашкой. Зверь не был похож ни на одну знакомую поням дикую кошку: длинное, гибкое тело, короткие, но удивительно сильные широкие лапы, широколобая, массивная голова с мощными челюстями. Тело его было покрыто густым серым мехом, белеющим к брюху, а по спине, бокам, лапам и голове россыпью шли крупные, расплывчатые чёрные пятна, словно на мокрый лист капнули акварелью.

Всего секунда потребовалась коту, чтобы прийти в себя. После первой промашки он метнулся вперёд к Эплджек, та скакнула в сторону, уклоняясь от удара, огромные, похожие на белёсые крючья когти распороли не столь расторопную попону и срезали несколько пшеничных прядей с гривы. Твайлайт, спеша на помощь подруге, поскользнулась и рухнула мордочкой в снег буквально под лапы неведомому хищнику.

– Стой! Прекрати немедленно! – прокричала Флаттершай, вклиниваясь между котом и беспомощной сейчас Твайлайт. – Как ты смеешь!

Хищник сдал было назад, ошарашенный напором пегаски, а более того её ВЗГЛЯДОМ. Флатти набрала в грудь побольше воздуха, чтобы разразиться обвиняющей тирадой закрепляющей успех, но пятнистый кошак пришёл в себя быстрее, чем хотелось бы, и слушать не пожелал. Хрупкая кобылка отлетела в сторону, сбитая сокрушительным ударом лапы, и замерла, зарывшись в снег.

– Никто не смеет обижать Флаттершай! – пронзительно заверещала Пинки Пай, набрасываясь на противника. Все четыре копыта поняшки со стуком встретились с широким лбом хищника, заставив того с глухим рявом припасть на хвост. Закрепляя успех, сбоку налетела Дэш, сбив кота с ног, к ней присоединилась опомнившаяся Эплджек.

– Флаттершай! – Твайлайт на пару с Рэрити спешно приводили в себя несчастную пегасочку.

Мордочка её была в крови, щёку и глаз постепенно заливала болезненная синева.

– Всё… хорошо… – чуть не плача, сказала Флаттершай, с трудом поднимаясь на ноги.

Твайлайт вскинула голову, чувствуя, как сердце готово выпрыгнуть из груди, уши, казалось, сейчас разорвёт от пронзительного крика Пинки. Сумевший подняться кот теперь пятился в сумрак, вцепившись зубами в загривок розовой пони. На отчаянные попытки Рэйнбоу Дэш и Эплджек освободить подругу он реагировал кровожадным утробным рычанием, лишь сильнее сжимая челюсти, что причиняло Пинки страшную боль. Твай, уже не задумываясь, начала колдовать, остро жалея, что не знает ни единого действительно убойного заклинания. Вспышка света отделилась от рога перепуганной, почти ничего не соображавшей единорожки и ударила кошаку в лоб. Тот, ослепнув, выпустил сучащую ногами Пинки и кубарем отлетел в сугроб, где и завяз по шею.

– Бежим! – крикнула Эплджек, помогая розовой подруге подняться.

Повторять дважды не пришлось. Поняши со всех ног бросились наутёк по самому удобному для них маршруту – ведущей в неизвестность тропе.

Заклятье Твайлайт выиграло подругам пяток минут. Пока кот не пришёл в себя, пони успели миновать несколько поворотов и теперь со всех ног неслись по ложбине между горных склонов. Опомнившийся хищник догнал беглянок поверху и снова рухнул им на головы. Готовые к подобному пони бросились в разные стороны и тут же перешли в наступление.

– Йиииии-ха! – разнёсся по горам боевой клич Эплджек.

И эхо тут же подхватило его, разорвало на тысячи отголосков, повторило на сотни голосов, скомкало и прокатило по горам. Кот, счастливо избежав удара копытом, тем не менее вздыбил шерсть и прижал уши, круглыми, как блюдца, глазами воззрившись на яблочную пони.

– Ага! – нарочито громко воскликнула Рэйнбоу Дэш, подкормив ещё не успокоившееся эхо. – Крика боишься!

Кот бросил на пегасочку далёкий от восхищения взгляд и одним огромным прыжком взвился на выступ скалы, моментально скрывшись с глаз.

– Чего это он? – удивлённо навострила ушки Рэрити.

И, словно отвечая на её вопрос, по горам пронёсся зловещий рокот. Снежные пласты на склонах пришли в движение и, постепенно набирая скорость, устремились вниз, увлекая за собой всё больше и больше снега.

– Бежим! – уже не сдерживаясь, закричала Твай, срываясь в галоп.

Пони бежали так, как не убегали от кота, неслись сломя голову, не разбирая дороги. Позади грохотала набирающая скорость лавина, сметала всё на своём пути, засыпая тропу, разбиваясь о встречающиеся на пути обломки скал, чтобы снова соединиться воедино. Твайлайт не могла бы сказать, сколько они так бежали наперегонки со стихией. Не помнила она, когда именно снежный вал настиг её, подхватил, завертел, ударяя о камни и острые льдышки, окунул в холодную душную бездну.

В себя поняшка пришла много позже, в абсолютной тишине. Единорожка лежала на холодном камне, вцепившись копытами в неровности скалы. Рядом кашляла, отплёвываясь от снега, Эплджек. Чуть поодаль спустилась Рэйнбоу Дэш, держащая в охапке трясущуюся Рэрити. Пинки Пай прыгала с одного каменного выступа на другой, как заправская горная козочка, и пристально вглядывалась в наконец остановившуюся снежную реку.

– Флаттершай! Мы потеряли Флаттершай! – как заведённая твердила она, спрыгнув наконец в снег и начав его раскапывать, то тут, то там.

Страшная весть дошла до сознания опустошённой и избитой Твай через долгие полминуты. И только тогда она, вскочив на ноги, кинулась разгребать снег вместе с подругами.

Дэш носилась над снежными наносами, силясь разглядеть хоть след пропавшей пегасочки, Эплджек неистово разрывала сугробы, словно хотела докопаться до земных недр. Рэрити в отчаянии пыталась отыскать подругу с помощью своего поискового заклинания, но оно упрямо высвечивало сокрытые под тоннами снега и земли драгоценные камни.

Твайлайт пыталась колдовать, но заклинания одно за другим срывались, единорожка никак не могла сосредоточиться.

Звать боялись, не желая вызвать ещё одну лавину, но не останавливались ни на минуту. Искали и через десять минут, и через полчаса, и дальше, искали даже тогда, когда надежды обнаружить Флаттершай живой почти не осталось.

Дэш, уже почти ничего не видя из-за слёз, приземлилась на снежный бугорок и, не выдержав-таки закричала:

– Флаттершай! Ответь, Флаттершай!

Не успело эхо подхватить крик отчаявшейся пегаски, как вокруг неё вдруг взметнулся снежный вихрь, веретеном закрутил снежинки, скрывая с глаз скалы, небо и подруг, глуша звуки. Дэш закашлялась, подавившись беспардонными снежными параспрайтами, попятилась и, потеряв равновесие, плюхнулась на круп.

– Тихо-тихо, – снежный вихрь улёгся так же внезапно, как и возник, и Рэйнбоу Дэш с удивлением увидела перед собой совершенно незнакомую пегаску. – Ты же не хочешь ещё одну лавину вызвать?

Незнакомка оказалась немного выше Дэш, длинная серая шёрстка её торчала во все стороны, словно та только что пролетела через заряженное грозовое облако, длинная голубая грива спутана, растрёпанная чёлка свисала на глаза. Крупные крылья её с широкими перьями были расправлены и подрагивали в нетерпении, словно пегаске не стоялось на земле.

– Ты… ты кто такая?! – воскликнула Дэши, не в силах поверить, что серая ей не мерещится.

– Меня зовут Фле Эрроу, – ответила та, приглушая голос. – Пожалуйста, потише. Мы сейчас в ущелье Звенящих Игл, здесь очень просто вызвать лавину.

– Ты снежная пони? – не то спросила, не то подвела итог подоспевшая Твайлайт.

– Ага, – Фле Эрроу взмахнула крыльями и, поджав мохнатые копыта, зависла в воздухе. – А вы из Эквестрии. Никогда не видела вас… так близко. А что вы тут делаете? Железная дорога осталась далеко в стороне.

– Наш поезд потерпел крушение, – сказала Эплджек, надвигая шляпу на покрасневшие от слёз глаза. – Мы увидели свет и сошли с дороги, а там на нас напал какой-то пятнистый кот, а потом лавина…

– Мы потеряли подругу! – перебила Пинки, выпрыгивая прямо перед носом пегаски. – Вы видели её? Слышали?! А?!

– Постойте-ка! – шарахнувшаяся было снежная пони снова опустилась на снег. – Вы потеряли кого-то?

– Да, – ответила Рэйнбоу, старательно зажимая рот розовой подруги. – Флаттершай потерялась. Ты ведь знаешь эти горы, помоги нам найти её.

– Пожалуйста, – добавила Рэрити, всхлипнув.

– Погодите секундочку, – Фле Эрроу взлетела, зависнув в нескольких метрах над головами подруг, и оживлённо замахала копытами, явно привлекая чьё-то внимание.

Не прошло и минуты, как на склоне появились фигуры двух пони. Проскакав немного вдоль ущелья, они, по-видимому, нашли тропку для спуска и, спрыгнув вниз, ловко съехали по снежному склону, как понивилльские жеребята. Парочка быстро приближалась, так что скоро их можно было легко разглядеть. Красно-бурая с чёрной гривой земная кобылка в белой меховой накидке вырвалась немного вперёд, приближаясь длинными скачками. Тёмно-синий подозрительно знакомый единорог слегка поотстал, но, разглядев, кого занесло в эти края, прибавил шагу, обогнав свою спутницу.

– Твайлайт, – Винд Снейк остановился в паре шагов от единорожки в некоторой растерянности. – Что произошло? Как вы здесь оказались?

– Ты! – единорог, страдальчески зажмурившись, с готовностью опрокинулся на спину, сбитый с ног Рэйнбоу Дэш. – Это ты нам объясни. Ты явился к нам в дом, наврал с три короба, устроил представление, а сейчас оказался здесь! Теперь же ты спрашиваешь, что случилось?!

– А что плохого я сделал? – спросил жеребец, не делая ни малейшей попытки стряхнуть с себя Дэши. – Я вам не врал, ведь я и правда заблудился и случайно вышел к Понивиллю, я действительно собирал слухи и сказки и вёл летопись, но не вызнавал тайн и тем более не устраивал диверсий.

– Да? А как ты объяснишь это твоё исчезновение?! Напугать нас хотел?! – пегаска всё не могла успокоиться. – И тут тоже! Как ты здесь оказался?!

– Пугать я вас не хотел, просто время поджимало! – Снейк потешно поджал копыта. – Если бы я задержался, то не смог бы попасть домой. А здесь… ну, то есть на этих землях находится мой дом, ты ведь не слишком удивилась, встретив здесь Эрроу.

– Сахарок, ты и правда погорячилась, – Эплджек потрепала подругу по спине. – Хватит, отпусти его.

Единорог неуклюже поднялся на ноги и по-собачьи отряхнулся, избавляясь от налипшего на шкуру снега.

– Давайте потом об этом поговорим, – сказал он. – Что у вас произошло?

– Мы потеряли Флаттершай, – выпалила Твайлайт, пока никто из подруг не успел снова перебить её. – Мы попали в лавину, она, наверное, где-то здесь, под снегом.

Винд Снейк нахмурился.

– Ладно, ещё раненые есть? Кристи, посмотри их, я сейчас…

– Иди, колдуй, а не языком чеши, – бурая кобылка выступила вперёд, изящно отпихнув единорога крупом. – Я Кристалл Рок, целитель. Не коситесь так на этого болтуна, несмотря на любовь почесать языком, колдун он хороший. Если ваша подруга здесь – мигом отыщет.

Из всех кобылок она безошибочно выявила двух самых пострадавших и принялась обнюхивать и ощупывать ногу Рэрити, ибо сразу поймать нервничающую Пинки Пай не удалось. Повязку снять она не смогла, бинты намертво присохли к ранам, и отодрать их, не разбередив порезы, было невозможно.

– Боюсь, больше сделать сейчас не смогу, – сказала она, закончив повторную перевязку. Помимо бинтов покалеченную ногу целительница обмотала ярким, хоть и колючим шерстяным платком, снятым с собственной шеи. – Нужно в тепло. Постарайся пока поменьше тревожить ногу.

Пинки Пай, которую не без помощи подруг таки усадили на место, с удивлением наблюдала, как Кристи прикладывала марлевые тампоны к жуткого вида глубоким порезам на её загривке, оставленным зубами пятнистого кота. Из-за бурлящего в крови адреналина и беспокойства за подруг боли розовая пони не чувствовала совсем, находясь в святой уверенности, что здорова. Остальные пони так же подверглись тщательному осмотру. Ощупывая помятые рёбра, дуя на синяки и обрабатывая ссадины, Крист ласково мурлыкала, отвлекая пациенток от мрачных мыслей.

Тем временем, Винд Снейк поднялся на бугорок и, приподнявшись на задних копытах, сотворил какое-то заклинание. Волна голубоватого, призрачного света разошлась вокруг единорога, на пару мгновений окрасив снег вокруг него. Жеребец больше не колдовал, только очень внимательно огляделся, медленно поворачиваясь вокруг своей оси. Наконец, он, похоже, сделал какой-то вывод и соскочил с бугорка к остальным.

– Что это было? – спросила Твайлайт, первой подходя к магу.

– Одно из поисковых заклинаний быстрого действия, – ответил тот. – Мы его используем, когда ищем попавших под обвал. Делает снег, лёд и камни прозрачными для заклинателя.

– И? Ты видишь её?! – Пинки буквально свалилась несчастному жеребцу на голову. – Она жива?! Нет, не говори! Я не переживу, если она мертва, пусть лучше это будет тайной! Нет, ведь если ты не скажешь, я всё равно пойму, что она мертва и всё равно… Да говори жё!!!

– Тихо, Пинки, всё будет хорошо, – Винд Снейк поймал трясущую его кобылку и крепко обнял её, преследуя сразу две цели: успокоить готовую разрыдаться поняшку, и частично обездвижить её, пока никого не убила. – Я не увидел Флаттершай, здесь её нет.

– То есть её засыпало выше? – Эплджек с Рэйнбу Дэш одновременно подались вперёд.

– Вероятно, – кивнул единорог. – Но я бы не стал утверждать. Флаттершай ведь пегас, она могла улететь от лавины. Может она просто отстала.

– Ура! – Дэши сама зажала себе рот, услышав, как громко возликовало насмешливое эхо.

– Тогда чего же мы ждём? – Кристалл Рок топнула мохнатым копытом. – Что бы там ни было, кобылка в горах совсем одна. Снейк, не убирай своё заклинание далеко, оно может ещё пригодиться. Давайте не будем медлить.

– Вы поможете нам? – с надеждой спросила притихшая в копытах единорога Пинки.

– Ну разумеется, – тот потрепал её по кучерявой гриве. – Не можем же мы вас бросить.

Снейк выпустил собравшуюся было всплакнуть пони и первым двинулся вверх по ущелью.

– Если не ошибаюсь, вас принесло оттуда, – он неопределённо указал копытом в куда-то вверх по склону. – Выстройтесь в линию и идите по моим следам, внимательно смотрите по сторонам и старайтесь не шуметь. Поддержите раненых, если не выдерживаете темп – говорите. Крист – замыкающая, Эрроу полетит вперёд и будет смотреть по верхам, может, что увидит.

– Я с ней, – поспешила заявить Дэш, судя по виду приготовившись спорить. – Один пегас хорошо, а два лучше.

– Хорошо, – Фле Эрроу даже не подумала возражать, принявшись, однако, распускать шнуровку на своём меховом жилетике. – Только сними свой тулупчик, он тебе мешать будет. Одень лучше мой. Вы идите, – она повернулась к остальным. – Мы своим ходом.

Пони вереницей двинулись вперёд, в сторону противоположную движению лавины. Первым шёл Винд Снейк, прокладывая остальным дорогу. Из-за глубокого взрыхлённого снега шли они очень медленно, и скоро жеребец свернул к краю ущелья и повёл уставшую компанию поверху, где пролегала нахоженная тропа. Периодически он останавливался и плёл оно и то же поисковое заклинание, каждый раз без результата.

– Через ущелье пролегает дорога? – спросила Твайлайт, вспоминая, что вроде начинали бежать как раз по тропе.

– Да, – кивнул жеребец, отходя от края. – Но зимой мы ей почти не пользуемся, да и летом не очень любим. Здесь часто происходят обвалы, поэтому мы предпочитаем обходные тропы или идём поверху.

– А как вы находите эти тропы? – продолжала расспрашивать единорожка. – Указатели, метки, карты, фонари на перевалах?

Винд Снейк фыркнул, выпустив в воздух облачко пара.

– Фонари… ну ты сказала! Только самоубийца зажжёт свет в горах, да ещё зимой. Пользы никакой, только хищников привлечёт. Разве что сигнал о помощи подать или в бурю, когда всё одно ничего не видно, тут уж выбирать не приходится. Мы метки на скалах оставляем, но нечасто, обычно по памяти… – единорог осёкся и обернулся. – А почему ты спрашиваешь?

Твай вздохнула и честно рассказала, как они попали в горы. И чем дальше рассказывала поняшка, тем сильнее мрачнел проводник, начав поглядывать ещё и вверх, на нависающие над ними склоны.

– Кто-то сильно не хочет, чтобы вы вернулись домой, – сказал он. – Кто бы ни оставил фонарь на перевале, он знал, что свет привлечёт не только вас, но и барса. Вам… ещё повезло.

– Но кому могла понадобиться наша смерть? – воскликнула Твай, делая попытку забежать вперёд. Однако узкая тропа не была рассчитана на такие манёвры, пришлось продолжать разговор с хвостом жеребца.

– Это ты у себя должна спросить, – ответил тот, нервно косясь в сторону обрыва, к которому его случайно подтолкнула спутница. – Кому-то вы сильно помешали.

Единорожка вздохнула и понурила голову.

– Я теперь даже не знаю, стоит ли возвращаться в Подкову, – сказала она, потерянно глядя под ноги. – Пока дорогу не восстановят, мы не сможем даже отправить письмо принцессе. А за это время… Дискорд знает, что может произойти.

– Я могу попросить дедушку одожить Шушку, – сказал единорог, оглядываясь через плечо. – Это сова. Она может отнести письмо вашей принцессе. Ну, или создадим вестника, так даже быстрее выйдет, если его защитные заклинания его по пути не «съедят». Не дрейфь, Твайлайт, сейчас отыщем вашу подругу, а там решим, что делать дальше.

Твай через силу улыбнулась.

Дальше шли молча, экономили силы. Узкая тропа, ползла поверху ущелья, и хоть не была засыпана снегом, оказалась покрыта хрустким неровным льдом, помимо того, что скользким, ещё и больно ранящим копыта. Ступать приходилось очень осторожно, чтобы не упасть. Ущелье простиралось далеко внизу, и Твайлайт с большим трудом представляла, как они будут спускаться, когда найдут Флаттершай. Однако Снейк уверенно двигался вперёд и всё так же периодически подходил к краю и творил заклинание, правда, теперь немного другое, настроенное, по его словам, специально на Флаттершай. То и дело где-то внизу мелькали фигуры Фле Эрроу и Рэйнбоу Дэш, то взлетающих повыше, чтобы окинуть взглядом всю панораму, то скользящих над самым снежным покровом, едва шевеля крыльями.

Единорог в очередной раз отошёл к краю и сотворил заклинание. От частого и изматывающего колдовства он тяжело дышал, но бодрился, не показывая усталости. В очередной раз ничего. Похоже, если Флаттершай и была погребена под снегом, то случилось это много выше по ходу лавины. И каждая минута уменьшала шансы найти её живой, да что уж там, уже сейчас обнаружить хотя бы тело будет чудом. Но сказать об этом кобылкам он пока не мог. Только не сейчас, пока есть хотя бы призрачный шанс, что пегаска избежала лавины, и что привлечённые шумом хищники не добрались до неё первыми.

Заставив себя принять бодрый вид, Винд Снейк повернулся к отряду, сделал несколько шагов навстречу, собираясь сказать что-то бессмысленно-ободряющее, но вдруг замер, уставившись на размазанную тень на невысоком уступе чуть позади Эплджек. Показалось? Нет, вот она двинулась, плавно и стремительно перетекая из одной позы в другую, готовясь к прыжку. И ещё одна, такая же, скользящая по тропе следом за пони, чтобы отрезать им путь к отступлению.

– Барсы! – крикнул единорог, одновременно прыгая вперёд, навстречу хищникам.

Эплджек, не глядя, брыкнулась, угодив копытами в чувствительный нос прыгнувшей кошки. Твай скакнула вперёд, только этим избежав чудовищных кривых когтей. С коротким рыком пятнистое чудище грациозно увернулось от второго удара яблочной пони, защищавшей поскользнувшуюся Рэрити, и постаралась снова достать Твайлайт, видимо посчитав её наиболее опасным противником.

Та закусила губу и нагнула голову, выставив вперёд налившийся светом рог. Кошка прыгнула, соревнуясь в скорости с заклинанием, спеша расправиться с рогатой волшебницей. Твайлайт видела огромную лобастую голову, злые жёлтые глаза, раззявленную розовую пасть с набором огромных зубов, что неотвратимо надвигался на неё. Взгляд единорожки скользнул ниже и задержался на секунду на странном ожерелье на шее кошки. Как же ошибалась Твай, когда думала, что испугаться сильнее уже не сможет. Дыхание перехватило, словно горло сдавили ледяным обручем, а в глазах на секунду потемнело от ужаса и отвращения; перед внутренним взором всё стояло это ожерелье – на вычурной верёвочке, чередуясь с крупными бусинами, висело три витых разноцветных рога, явно принадлежавших когда-то пони.

Казалось, целая вечность прошла за время прыжка, на деле же не минуло и секунды. Рог поняшки полыхнул, выстрелив хищнику в морду трескучий сноп разноцветных искр. Взрывы фейерверка смешались с яростным рёвом кошки, в нос ударил запах пороха и палёной шерсти. Твайлайт попятилась, силясь отодвинуться подальше от белёсых когтей ослепшей кошки. И тут прежде, чем ирбис пришёл в себя, ему в бок врезался Винд Снейк.

Хищник сдавленно вякнул, и противники покатились по снегу, обнявшись крепче самых лучших друзей, награждая друг друга пинками, тычками и укусами. Поднимая в воздух снежные вихри, они покатились к краю тропы и, секунды не прошло, как рычащий клубок сорвался с края, скрывшись с глаз. Твайлайт, закричав, кинулась к обрыву, на этот вопль сбежались остальные пони, оставив избиение второго барса, трусливо прижавшегося хвостом к скале. Тот был и рад вырваться из копыт четырёх разъярённых пони.

Взорам их открылась пугающая картина. Отпустившим друг друга противникам повезло упасть на длинный выступ скалы, отдалённо напоминавший вытянутый кантерлотский балкончик без перил, при условии, что эти балкончики бывают покрыты толстым слоем слежавшегося в лёд снега. Теперь же хищная кошка и пони, забыв друг про друга, отчаянно боролись с силой земного притяжения, неумолимо скользя к краю. Барс выпустил когти и вцепился всеми четырьмя лапами в лёд, оставляя за собой длинные, глубокие борозды. Винд Снейк, кажется, вовсе забыв о хищнике, отчаянно сучил копытами, пытаясь удержаться на месте, но лишь но от этого становилось лишь хуже.

– Не двигайся! – крикнула Эплджек, – Я сейчас… – но закончить она так и не успела.

Застыв на секунду на самом краю, жеребец сорвался вниз, даже не вскрикнув. Горестно ахнула Кристалл Рок, зажмурилась Рэрити, замершая было на самом краю кошка вздрогнула и, выпучив глаза, поехала к обрыву с удвоенной скоростью. Задние лапы её сорвались с края и замолотили в воздухе, когти отчаянно скребли по льду, ещё чуть-чуть и хищник готов был вцепиться в скалу зубами.

Очнувшаяся Пинки Пай первой заподозрила, в чём тут дело и отбежала чуть в сторону, найдя место, откуда открывался вид на то, что происходит под «балкончиком».

– Сюда! Он схватил его за хвост! – закричала кобылка, подпрыгивая на месте.

Жуткая в своём комизме картина предстала взорам подоспевших пони. Пятнистая кошка, отчаянно цепляясь за край «балкончика», болтала лапами в воздухе, в поисках опоры, а на длинном толстом хвосте её, вцепившись в него зубами, болтался поджавший копыта единорог.

Кристалл Рок спешно выдернула из своей сумки верёвку и тут же передала её Эплджек, которая моментально затянула узел, соорудив своё любимое лассо. Казалось, у них ещё был шанс, ведь они почти успели… почти. Ирбис горестно взвыл, чувствуя, как лёд крошится под когтями, после чего сорвался вниз, размахивая лапами, словно надеялся уцепиться за воздух.

Крист пронзительно закричала, подкармливая и без того не скучавшее эхо, и резко подалась вперёд, словно хотела прыгнуть следом. И лишь Эплджек и Рэрити, успевшие повиснуть на кобылке с боков, сумели удержать её. Крик перешёл в сдавленные рыдания…

Винд Снейк дёрнул копытами, взбив жёсткий, свалявшийся снег, несколько раз судорожно, с хрипом вздохнул, после чего, наконец, выплюнул вонючую кошачью шерсть, забившую рот. Стоило признать, что он всё-таки ещё жив, и даже, кажется, здоров, что странно, учитывая с какой высоты единорогу повезло рухнуть. Кто-то рядом дёрнулся и пребольно пихнул его острыми копытцами в бок.

– Может, ты уже слезешь с меня?

Жеребец послушно перекатился на другой бок и поднял голову.

– Рэйнбоу Дэш? Ты поймала меня? – вопрос прозвучал глупо, скорее как цитата из детского героического романчика, но на что-то более осмысленное единорога сейчас не хватило.

– В яблочко, – пегаска встала и отряхнулась, попутно ощупывая себя на предмет ран и ушибов. – Уже у самой земли. Ну и тяжеленный ты, скажу по секрету, как два пони сразу! – Дэш ткнула копытом в мохнатый единорожий бок. – Ты как кстати, цел?

Рядом приземлилась запыхавшаяся Фле Эрроу, сильно отставшая от радужной напарницы, и тут же кинулась ощупывать и обнюхивать запоздало начавшего трястись друга.

– Я жив, а это уже много, – рассмеялся Снейк, осторожно пытаясь подняться, копыта ощутимо дрожали. Рядом как пример его участи раскинула переломанные лапы пятнистая туша ирбиса. Розовая с чёрными губами пасть разверста в последнем оскале, язык вывален на снег, помутневшие глаза уставились в пустоту, на снежном покрове вокруг кошачьей головы медленно расползаются вишнёвые кляксы.

– Спасибо тебе, Дэш, – единорог покачнулся и, отвернувшись от жуткого зрелища, сел в снег. – Девочки, вы не поможете мне наверх подняться? Боюсь, я сейчас не в состоянии колдовать.

Эрроу не заставила себя дважды просить, подхватив друга подмышки, она поднялась в воздух, часто хлопая крыльями, и бережно перенесла его наверх, к остальным пони.

– Снейк! – Кристалл Рок буквально выхватила жеребца из копыт пегаски, шерсть на её щеках была влажной от слёз. – Живой! Где болит?

– Всё в порядке… – пробормотал единорог, снова садясь, копыта его всё ещё подгибались от пережитого ужаса. – Меня Рэйнбоу Дэш поймала.

– Ага, скажу я вам, – улыбнулась Фле Эрроу, дружески похлопав пегаску по плечу, – никогда не видела, чтобы пегас с места развивал такую скорость. Все эквестрийские пегасы так могут?

– Хе! – довольно приосанилась Дэши. – Нет, вам повезло. Я самый быстрый пегас в Эквестрии.

– А ещё самый скромный, – не упустила случая подколоть подругу Эплджек.

– Вы сами-то целы? – вернул всех с небес на землю Винд Снейк.

– Да, – за всех ответила яблочная пони. – Второй котик вялый какой-то был. Стоило шугнуть, как в угол забился.

– Потому, что котёнок, – остудила её пыл Крист. – Это были мамаша с детёнышем.

– И много здесь таких мамочек? – Рэрити зябко повела плечами, с опаской вглядываясь в пляшущие на склонах тени.

– Порядочно, – уклончиво ответил единорог, избегая смотреть на подруг. – Пойдёмте дальше, пока все горы на шум не сбежались.

– Снейк, – Твайлайт, в душе которой уже давно зрело нехорошее предположение, осторожно тронула жеребца копытом. – Скажи честно, каковы шансы, что мы действительно найдём Флаттершай?

Единорог затравленно огляделся, переводя взгляд с одной мордочки на другую, потом со вздохом опустил голову.

– Не пойми меня неправильно, Твайлайт, – сказал он глухо. – Зимой, в горах, после лавины… с двумя ранеными в отряде… почти безнадёжно.

Потемнело. Небо медленно затягивали густые облака, скрывая переливчатую северную радугу. Поглощая и так немногочисленные звуки полярной ночи, пошёл снег.

Снежные хлопья, кружась, кувыркались в своём странном танце-игре и опускались на землю. Совсем недавно они ей казались бешеными, кусачими параспрайтами… как глупо. Нет, теперь они, успокоившись, превратились в прекрасных белоснежных бабочек с узорными мягкими крыльями.

Они, как маленькие котята, ластились к одинокой поняшке, словно извиняясь за своё скверное поведение, приятно холодили расцарапанную щёку, прокатывались по спине, путаясь в длинной гриве, оседали на крыльях воздушной пуховой накидкой.

И даже тогда, когда гудящие, потерявшие чувствительность копыта, подогнулись, отказавшись нести несчастную дальше, бабочки не ушли, не изменили. Они в своём бесконечном танце спускались с небес, тыкались поняшке в мордочку, словно потерявшийся жеребёнок, просили встать и идти дальше. А потом, когда пришло осознание, что она уже не встанет – принялись ткать пуховое одеяло, густое и тёплое. И холод отступал, и веки тяжелели, и снег уже не таял на ресницах…

– Маленькая пони.

Она сонно подняла мордашку, невидящим взглядом воззрившись на склонившегося над ней пони.

– Это ты… они больше не плачут, – слова неразборчивы, язык едва ворочается во рту. – Ты ведь не дашь им больше кричать?...

Глаза мутнеют, теряя последний блеск, голова бессильно клонится к земле.

– Держись, – волшебная сила поднимает её над землёй, стряхивая такое густое снежное покрывало. – Держись, малышка, только не спи. Я не дам тебе умереть.

– Постой-ка! – в наступившем снежном мраке Эплджек была почти неразличима, но и по голосу было понятно: под копыто кобылке лучше не попадаться. – Ты что же, предлагаешь бросить поиски?

– У меня нет привычки делать намёки, – раздражённо тряхнул гривой Винд Снейк. – Я говорю то, что хочу сказать. Пойми меня правильно, Эплджек, в горах опасно, значительно опаснее, чем на равнине или даже в лесу. Если потерявшегося не нашли в первый час-два, то шансов считай уже нет, – жеребец нервно переступил с ноги на ногу. – Я не предлагаю бросить поиски, наоборот, искать надо. Но в таком составе мы сами скоро станем жертвами хищников, у нас двое раненых в отряде, и от них за версту несёт кровью.

– И что ты тогда предлагаешь? – спросила фермерша, немного успокаиваясь.

Жеребец тихо вздохнул и создал маленький светящийся шарик, зависший в воздухе в центре круга из пони. Пространство озарилось призрачным голубовато-белым светом от которого пони стали похожи на гостей из потустороннего мира, но теперь хотя бы можно было хоть что-то разглядеть вокруг.

– Нужно разделиться, – сказал Винд Снейк. – Тут недалеко есть пещера охотников, где есть всё необходимое для длительной стоянки. Сейчас мы проводим вас туда. Потом, Рэрити, Пинки Пай, и Твайлайт останутся с Кристалл Рок в пещере и будут ждать помощи или нашего возвращения. А я, Рэйнбоу Дэш, Эплджек и Фле Эрроу отправимся на поиски Флаттершай.

– Но почему я остаюсь? – возмутилась Твайлайт. – Я ведь здорова, и у меня достаточно сил. Я ещё могу колдовать, и…

– Милая, Винд Снейк прав, – Крист положила копыто Твай на спину. – Дело не в том, что ты ранена, а именно в том, что ты здорова. Даже в пещере на нас может напасть ирбис или медведь, и одна я не справлюсь. К тому же, мне понадобится помощь, когда я начну лечить девочек. Твоя магия будет как раз кстати.

Твай переводила растерянный взгляд с одного пони на другого, потом тяжело вздохнула и сказала, понурившись:

– Хорошо, – она прекрасно поняла третью причину, по которой её оставляли в тылу, Твайлайт была слишком слабой по сравнению с Эплджек или Дэш. Она не могла держать темп, не могла эффективно сражаться, и даже её магия, не была таким уж большим преимуществом здесь, где больше ценится умение сражаться вкопытную. Тем более, что Твай почти не знала боевых заклинаний.

Пони снова двинулись в путь, ступая медленно и осторожно. Темнота наполнилась снежными хлопьями, огонёк Винд Снейка освещал дорогу на несколько шагов, дальше было видно лишь подвижное снежное марево, сквозь которое ничего невозможно было разглядеть. Единорог периодически останавливался, сверяясь с едва заметными метками на камнях и скалах.

Маленький табун удалился от ущелья, свернув на узкую тропу, петляющую между отвесных скал. Подруги уже давно потеряли напраление, и лишь Твайлайт ещё пыталась хоть как-то сориентироваться по разным приметам. Но лишайника и мха зимой на скалах было не сыскать, а звёздное небо скрылось за тяжёлыми тучами, подкрашенными полыхающей за ними северной радугой.

Наконец, отряд достиг укрытой от посторонних глаз пещеры. Вход в неё был перекрыт бревенчатой стеной, в которой виднелась тяжёлая, укреплённая скобами дверь. Винд Снейк остановился перед пещерой и поместил свой огонёк в круглый, похожий на ажурную клетку фонарь.

– Пришли, – сказал он, распахивая дверь.

Перед пони открылась просторная пещера с ровным полом. Вдоль стен стояло семь грубых деревянных кроватей, накрытых мохнатыми шкурами. В сумраке угадывались контуры двух сундуков, которые заодно выполняли роль стола, а в центре была собрана круглая каменная печка. На стенах, повинуясь магическому импульсу, зажглись полукруглые металлические светильники. Свет их был жёлтым и неровным, отчего убежище стало казаться куда более уютным, тонкие фитили слегка коптили, воздух наполнил терпкий запах горячего лампового масла.

– Располагайтесь, – сказал единорог, пропуская кобылок вперёд. – В сундуках есть всё необходимое. Заприте дверь изнутри, и, если кто нападёт, отбивайтесь через бойницы и ждите подмоги. Огонёк над пещерой – сигнал для патрулей, как только увидят – придут на помощь. Если он погаснет… – единорог замялся на секунду, – скорее всего мы уже не вернёмся. По крайней мере, я.

– И не заикайся даже об этом, – хмыкнула Крист, порывисто целуя жеребца в щёку. – Береги себя. Возвращайтесь все.

Прощание выходило скомканным. Крист и Твайлайт с вверенными им Пинки и Рэрити не спешили обживать пещеру. Они сгрудились на входе и смотрели вслед уходящему отряду, Пики махала им вслед копытом.

– Нам слетать на разведку? – спросила Дэш, вглядываясь в рассыпающееся снежными хлопьями тёмное небо.

– Без толку, – Фле Эрроу фыркнула, стряхивая с носа пушистые снежинки. – Мы ничего не увидим с воздуха, зато заблудимся только так. Да ещё и расшибиться можно.

Дэш не ответила, продолжая пристально вглядываться в небо, не отреагировала она и когда Эплджек осторожно тронула её за плечо. Пегаска вся вытянулась вперёд и вверх, крылышки её встали торчком, ушки навострились, глаза прищурились в напряжении.

– Там кто-то летит, прямо к нам, – сказала Дэш медленно. – Кто-то большой.

Теперь уже все задрали головы, силясь разглядеть, кого же увидела радужная пони. Наконец, и не такие зоркие пони смогли разглядеть странного летуна. Силуэт то ли огромной птицы, то ли крупного пегаса стремительно приближался к отряду, разгоняя снежных бабочек мощными взмахами своих крыл.

– Не к нам, – покачала головой Эрроу. – К пещере, нас он не видит.

Снежная пони была спокойна, видимо уже знала, кого принесло попутным ветром.

– Возвращаемся, – скомандовал Винд Снейк. Поворачивая обратно.

– Эй, а Флаттершай?! – возмутилась яблочная пони. – Кто это вообще?

– Это уже наша пропажа, – улыбнулся жеребец, оглядываясь. – И он нам очень сильно поможет, поверь.

К пещере вернулись галопом, рискуя переломать ноги, зато подоспели одновременно с загадочным летуном. До слуха донёсся потрясённый вздох выскочившей из пещеры Твайлайт, не иначе как у бойницы караулила. Эплджек споткнулась и чуть не упала, помянув святые яблочки и их дальних предков, Рэйнбоу Дэш просто потрясённо открыла рот.

Закрутив снежных бабочек в стремительные вихри, возле пещеры приземлился длинноногий статный аликорн тёмно-синего цвета. Огромные крылья его с хлопком ударили по воздуху, копыта взрыхлили глубокий снег, утонув в сугробах, длинная грива вилась по ветру и белые пряди волос сами напоминали снежные вихри.

– Принц Аурис, – крикнул Винд Снейк, со всех ног спеша к аликорну.

Тот коротко, как могло показаться, поспешно кивнул и быстрым размашистым шагом направился к пещере, придерживая крыльями объёмистый свёрток у себя на спине.

– Кристалл Рок, – обратился он к выскочившей навстречу кобылке, даже не глянув на присевшую от удивления на задние ноги Твайлайт, – этой пони срочно нужна твоя помощь.

Принц Аурис опустил крыло, открывая их взорам завёрнутую в плащ, почти замёрзшую пони. Головка несчастной безвольно лежала на плече принца, розовые пряди гривы смешивались с воздушными белыми.

– Флаттершай! – раздался из-за спины Крист вопль Пинки Пай, попытавшейся тут же захватить пегаску в свои объятья.

Винд Снейк медленно, с облегчением выдохнул. Слава снегам! Все в сборе.

– Твайлайт Спаркл?

Твай вздрогнула и подняла глаза на подошедшего к ней аликорна. Уже несколько часов прошло с тех пор, как пони устроились в охотничьей пещере. За деревянной стеной бушевала вьюга, чей заунывный вой напоминал крики беснующихся виндиго. Здесь же было тепло. Жёлтый свет масляных ламп наполнял пещеру мягкими танцующими тенями и уютным пряным запахом, круглая каменная печка источала жар, от которого тяжелели веки, а по телу растекалась томная нега. Подруги давно спали на меховых кроватях, которые снежные пони им благородно уступили, Кристалл Рок хлопотала возле печки, заканчивая варить какой-то лечебный супчик для Флаттершай. Пегаска так и не пришла в себя с тех пор, как её сюда доставили, но Крист говорила, что беспокоиться не стоит, дескать, ей попадались случаи и похуже.

Винд Снейк и Фле Эрроу долго шептались с принцем, то ли рассказывая, что случилось, то ли, судя по интонациям, чем-то возмущались. Аликорн коротко и с улыбкой отвечал на самые эмоциональные их фразы, так что единорог скоро махнул копытом, бросив странную фразу: «С Крист сам объясняться будешь». Что это значило, оставалось для Твай загадкой, над которой ей совершенно не хотелось ломать голову. Всё это время единорожка не давала себе провалиться в сон, чего ей так хотелось, и ждала подходящего момента, чтобы подойти к принцу.

Это ведь… это ведь правитель снежных пони? Он ведь не может быть тем самым принцем из легенды? Или может? И чью статую они видели в горах? И… Вопросы роились в голове, сталкиваясь и спутываясь между собой, а получить ответы на них не было никакой возможности. И Твай лишь оставалось не упустить свой единственный шанс, чтобы всё-таки выполнить поручение принцессы Селестии и поговорить с правителем снежных пони… И тут он подошёл сам.

– Принц… Аурис? – Твайлайт подорвалась с места, едва не свалившись с кровати, на которой сидела.

Аликорн кивнул.

– Не вставай, ты устала, – сказал он, по-простому садясь на пол.

Единорожка посмотрела ему в глаза и, сглотнув, отвела взгляд. Как хорошо, что ей позволили сидеть, всё равно бы ноги держать отказались от усталости и подкатившего к горлу испуга. Таких жутких глаз, как у правителя снежных пони Твайлайт не видела ещё ни у кого, казалось, что в глазницах у аликорна сидят две матовых ледышки.

– Мне говорили о тебе, – тем временем заговорил принц. Если он и заметил реакцию пони, то не подал виду. – Тебя и твоих подруг прислали из Эквестрии в качестве послов.

– Да, – кивнула Твай, заставляя себя поднять взгляд. – Но мне не позволили с вами встретиться.

– Не суди строго, Твайлайт, – принц слегка наклонил голову и прикрыл глаза, словно ему вдруг вспомнилось что-то не очень приятное. – Мой народ научен не доверять другим пони. Прибытие ученицы самой Принцессы Селестии вместе со всеми Элементами Гармонии серьёзно обеспокоило их. И я рад, что судьба свела нас здесь и сейчас. Твайлайт, я буду благодарен, если услышу всё ещё раз от тебя лично.

Единорожка вздохнула и начала рассказывать. Усталая, она больше не беспокоилась о том, что и как подумает снежный принц, просто говорила то, что считала необходимым без словесной шелухи и дипломатических рюшечек. Помимо самого задания принцессы, Твай поведала и о своих подозрениях по поводу жителей Снежной Подковы, рассказала и об аварии на железной дороге, и о подозрительном фонаре, и о том, что не может отправить письмо Селестии именно сейчас, когда она так нужна. И как было бы хорошо, если бы принц Аурис сделал хоть что-то, чтобы прекратить это безумие.

Когда единорожка вконец выдохлась, принц, наконец, заговорил сам.

– Я сделаю всё, что будет в моих силах, однако влиять на жителей вашего города я не могу, как не могу заключать дружественные договоры через послов, даже доверенных. Как это ни грустно, но ситуация требует присутствия здесь принцессы Селестии.

Твайлайт понурилась.

– Но мы не можем с ней связаться. На то, чтобы восстановить дорогу уйдёт уйма времени, а тогда уже может быть поздно.

Принц думал недолго, похоже, у него уже было готово решение проблемы. Да и о проблеме наверняка знал заранее от Винд Снейка.

– Я могу создать волшебного почтальона. Как только ты напишешь принцессе письмо, мы сразу его отправим.

Единорожка моментально вскочила на ноги.

– Оно у меня уже есть, – Твайлайт кинулась к своей сумке, просто вывалив её содержимое на пол. – Сейчас, только допишу пару строк…

Аурис с удивлением поднял подкатившийся к его копытам длинный свиток со списком списков срочных дел на неделю, прочёл пару строк и спешно отложил в сторону от греха подальше. Твай, даже не заметив, что с её трудом успели ознакомиться, спешно дописывала к письму очередной постскриптум, в котором сбивчиво рассказала об аварии и о том, что письмо отправляется с помощью правителя снежных пони.

– Готово, – единорожка снова запечатала тубу и передала её аликорну.

Тот, взяв послание, направился к выходу. Твай, разбираемая любопытством, последовала за ним. Возражать принц не стал.

Выйдя на улицу, Аурис принялся колдовать. Крыльями он зачёрпывал завихрения метели, сгоняя снежные вихри в один огромный снежный шар, а магией придавал ему нужную форму. И очень скоро в центре снежного кокона соткался силуэт птицы, отдалённо напоминающего голубя. Закончив творить заклинание, аликорн отпустил ветер, и вырвавшаяся из кокона птица, несколько раз взмахнув крыльями, послушно села на протянутое копыто. Странный это был «голубь», размером с небольшую сову, белоснежный, с длинными узкими крыльями и тонким клювом-иголкой, смотрящий на мир синими провалами глазниц.

– Отнеси это Принцессе Селестии, где бы она не находилась, – велел аликорн, протягивая снежной птице тубу с письмом. – Лети быстро, как ветер.

Вестник моментально, словно только этого и ждал, заглотил письмо и, сорвавшись в полёт, тут же скрылся в снежной пелене.

– Он точно найдёт дорогу в такую метель? – неуверенно спросила Твайлайт, тщетно вглядываясь в снежные завихрения.

– Он создан из метели, – ответил Аурис. – Не беспокойся, он доставит письмо адресату где бы тот не находился и что бы ни случилось в дороге. Ему не нужна пища, не страшны хищники, морозы и ветра, не нужен сон, а летает он быстрее любого почтового голубя.

Принц повернулся к единорожке и поднял крыло, закрывая её от метели.

– Идём внутрь Твайлайт, уже поздняя ночь. Отдохни как следует, завтра вас доставят в Подкову. Если потребуется, то в другой город Эквестрии, где вы будете в безопасности.

Утро вторглось в сознание единорожки приглушённым гомоном множества голосов. Открыв глаза, Твайлайт обнаружила, что почти все подруги её уже прснулись, а помимо них в пещере заметно прибавилось незнакомых пони. Возле печки кружком сидели два мохнатых земных пони и один единорог, вполголоса переговариваясь с Эплджек и Пинки. Последняя похоже уже успела спеть новым друзьям случайную песенку и выучить не только имена, но и дни рождения со всеми прочими памятными датами. У стены на одной кровати угнездились Фле Эрроу с незнакомым пегасом-жеребцом и что-то эмоционально втолковывали счастливо улыбающейся Рэйнбоу Дэш.

– Ей мы смазываем перья перед полётом, тогда они не замерзают в воздухе и под дождём не мокнут, – долетел до Твай обрывок их разговора. – Я тебе напишу рецепт, ингредиенты для мази можно найти где угодно, а можно и другие добавить, если вдруг захочется. Спроси вон у твоей белой подружки, она наверняка насоветует.

– Ох… – подумала кобылка, – неужели нашёлся способ заставить Рэйнбоу Дэш использовать хоть какой-то крем? Рэрити по этому поводу устроит недельный праздник.

Твайлайт выползла из-под тяжёлой пятнистой шкуры, стараясь не думать о том, какому зверю она некогда принадлежала.

– Твайлайт, ты проснулась, – улыбнулась Крист, подходя к ней. – Как себя чувствуешь, голова, горло не болят?

Целительница, не удовлетворившись обычным ответом, сама пощупала единорожке лоб и заставила открыть рот с въевшимся с жеребячества «ааа».

– Похоже, всё в порядке, – улыбнулась Крист, – но ты всё равно какое-то время поберегись.

Она подвела пациентку к печке, где ей тут же уступили место и налили полную тарелку то ли густого супа, то ли жидкой каши. Впрочем, варево было недурно на вкус и кое-как подцеплялось ложкой, а сама Твай была так голодна, что обрадовалась бы и подгнившему яблочку.

– Доброе утро, сахарок, – поздоровалась Эплджек. – Знакомься, Канис Кардо, Сириус и Русти, – поочерёдно представила она двух жеребцов земных пони и ржавого цвета взъерошенную кобылку-единорога. – Они увидели веху и пришли к нам на помощь.

– Мы встречались, – приветливо улыбнулся графитовый жеребец, названный Канисом. – Я командир отряда. Как проснётесь все, мы доставим вас в Снежную Подкову, и до того момента, как вы окажетесь в безопасности, мы за вас отвечаем.

Твайлайт тут же вспомнила этого жеребца. Похоже, именно он первым набросился на них в лесу, возле грядок с таинственной травой. Как сейчас он не был похож на того рычащего по-волчьи пони, готового кажется загрызть чужаков, да и держался он как-то не по-командирски, очень просто, словно зашёл с друзьями сидра попить.

– Д-да, – единорожка прокашлялась. Всё-таки она была не права, когда говорила о своём прекрасном самочувствии. После вчерашнего приключения каждая мышца в её теле нестерпимо болела, так что хотелось снова лечь в кровать и не вставать пару дней. – А где принц Аурис и Винд Снейк? – спросила кобылка, вдруг осознав, что не видит ни того, ни другого.

– Им обоим нужно присутствовать на переговорах, – отозвалась Русти, жуя подсоленный сухарь из своей походной сумки. – Принцесса Селестия прибыла в Подкову несколько часов назад и уже успела отправить посла, чтобы сообщить о своей готовности к переговорам.

– Так быстро?! – ахнула Твайлайт. У неё и в мыслях не было, что вестник принца может достичь цели за какую-то ночь. И даже если принцесса сразу же, посреди ночи сорвалась в дорогу, то даже самые быстрые дирижабли не могли бы доставить её сюда так быстро. Неужели она и правда воспользовалась заклинанием порталов?

– Ага, – жеребец кивнул. – Примерно в полдень состоится встреча на нейтральной территории. И желательно нам вас отвезти туда к этому времени.

– Так чего же мы ждём?! – воскликнула единорожка, вскакивая на ноги. – Нужно спешить! Сколько осталось до полудня?

– Ты пока кашу доешь, – хмыкнул Кардо, поднимаясь на ноги. – Не спеши, у нас ещё полно времени. Пока ещё раненых на сани погрузим, расслабься.

С этими словами жеребец со своими товарищами вышел из пещеры, оставив Твайлайт спешно собираться в путь и нервничать, так как собирать было особо нечего, а потому приходилось маяться бездельем.

Утро полярной зимой мало чем отличалось от ночи. Всё та же гнетущая темнота, дающая представление о том, каким был бы мир, одержи Найтмер Мун победу. После вчерашней бури небо расчистилось, и заснеженные горы залило переливчатым радужным светом полярного сияния, рождающим миражи и танцующие тени. Копыта вязли в свежем снегу, сугробы возвышались повсюду, одев горы в пушистую меховую шубу и коварно прикрыв ледяные оконца, грозящие пони падением.

Твайлайт, уже приготовившаяся к длинному и тяжёлому переходу, с удивлением разглядывала длинные сани, три пары которых уже дожидались своих пассажиров возле пещеры. Воители снежных пони уже закончили укладывать на одни спящую Флаттершай. Пегаска была укутана так плотно, что напоминала мохнатый меховой мячик. Сириус с выражением безграничного терпения на мордочке помогал Рэрити взойти на соседние санки. Белая единорожка, пользуясь своим статусом раненой, не упустила возможности покапризничать и теперь вовю изображала беспомощную «даму в беде». Пинки, несмотря на её рьяное желание ехать рядом с Флатти, упаковали в третьи санки, попутно ознакомив с негласным правилом: одни сани – один раненый.

– Дальше сами распределитесь, – сказал Канис Кардо, поправляя упряжь. – Рядом с раненым обязательно должен быть кто-то здоровый. С вашей простуженной подружкой поедет Кристалл Рок, а вы сами решайте.

Твайлайт уже собралась было залезть к Пинки, как вдруг вспомнила дорогу сюда и решила заодно уточнить пару вопросов.

– А мы не застрянем? Когда мы шли сюда, дорога была довольно узкой.

– Тут несколько дорог, – ответил жеребец с улыбкой. – Не боись, всё будет в лучшем виде.

– Ну вы скоро там? – вниз спикировала Рэйнбоу Дэш, зависнув над самой головой Твай. На ней был всё тот же меховой жилет, что вчера подарила Фле Эрроу, а крылья, похоже, уже испробовали на себе действие чудо-мази от замерзания. По всему было видно, что уж радужная-то пегаска после вчерашнего чувствует себя просто замечательно и не собирается осчастливливать санки своей тушкой.

– Летите вперёд, – отозвался Кардо, даже головы не повернув. Сейчас его куда больше интересовало крепление упряжи к саням. – А то знаю я вас, пегасов, сначала ноете, что долго собираемся, а потом бухчите, что на место быстро пришли, и вы налетаться не успели. Крылья только не поморозь.

Дэши только хехекнула, с места взвиваясь ввысь, и небо прочертила быстро таящая радужная полоса.

– Загрузились? – жеребец окинул взглядом свой отряд. – Тогда вперёд! Пассажиры, если что случится – кричите.

И совершенно синхронно воители сделали рывок, освобождая успевшие примёрзнуть полозья из ледяного плена, после чего плавно двинулись вперёд, постепенно набирая скорость. Снег шуршал под полозьями, мимо сначала наспешно, но всё быстрее и быстрее проносились скалы и камни. Кардо, везущий первую пару саней вышел на довольно широкую и ровную дорогу, возглавляя выстроившийся вереницей караван. Твайлайт пристально глядела жеребцу в спину, невольно восхищаясь точностью и грацией его движений. Бежал он ровно и быстро, плавной иноходью, тем самым редким у пони шагом, который позволял, бежать наравне с галопирующим пони, почти не уставая.

Не похоже было, что Кардо специально учился этому шагу. Твай читала, что пони, пытавшиеся самостоятельно развить у себя этот аллюр, очень быстро сбивали копыта и к старости имели великое множество проблем с ногами. За размышлениями единорожка и не заметила, как они вышли на равнину, и тут-то жеребец показал, что до сих пор он ещё осторожничал. Сани разогнались до весёлого свиста в ушах, а длинноногий пони всё так же бежал, высоко подняв голову и навострив уши, и лишь ноги его двигались чаще, уверенно взрыхляя снег.

С ними медленно поравнялась Русти, едущая в её санях Эплджек встала на задние копыта, уперевшись в облучок, и оглашала окрестности счастливым, полным восторга воплем. Кардо покосился на подругу, как показалось, неодобрительно и слегка поднажал, вырвавшись вперёд на полкорпуса. Та прибавила скорость. Пинки рядом восторженно запищала, подбадривая пони на гонку, и отрезвляющий монолог Твай на тему, что это всё очень серьёзно, никто не услышал.

Воители продолжали идти бок о бок, не ударяясь в бешеный галоп, но и не сбавляя темпа. Время от времени кто-то из них пытался немного опередить товарища, но, как показалось, при этом они не слишком-то усердствовали. Только Сириус, везущий больную Флаттершай и Крист, остался позади.

Вокруг простиралась отражающая залитое сиянием небо равнина, белоснежная и бескрайняя, лишь где-то вдали и чуть в стороне чернела полоска леса, а позади медленно уходил за горизонт ледяной оскал заснеженных гор. В небе то и дело, вплетаясь в холодные переливы полярного сияния, вспыхивали радужные узоры; Рэйнбоу Дэш явно не теряла времени даром, найдя своему мастерству летуна хорошее применение.

Твайлайт уступила место у облучка восторженной Пинки Пай, которая разве что сама в сугроб не выпрыгивала от восторга, и улеглась на меховой подстилке, поплотнее завернувшись в одеяло. С трудом верилось, что все испытания действительно позади, что они возвращаются домой. Что в Снежной Подкове они встретят принцессу, и она наверняка остановит творящееся там безумие, остановив совершенно бессмысленную бойню между двумя народами. Что вообще за глупость такая, драться из-за солнца?

Сложно было сказать, успели они к полудню или прибыли значительно позже. Зима вошла в силу, и теперь даже над Подковой не поднималось солнце. О том, какое сейчас время суток, можно было судить лишь по узкой золотистой полоске на горизонте и то лишь приблизительно. Городок был залит ярким светом, отчего издалека казался сошедшей со страниц доэквестрийских легенд солнечной шкатулкой, куда по ночам прячут небесное светило. Чуть поодаль от города возвышался возведённый магией белоснежный с золотом шатёр. Ветер трепал рукава вышитых золотом знамён с солнечным и лунным символами, сияние множества огней бликовало на шлемах и доспехах невозмутимых стражей. Впрочем, гвардейцы принцесс уже давно не были такими уж невозмутимыми. Они притопывли копытами, чтобы совсем их не отморозить, а отполированные доспехи и шлемы с пышными плюмажами были каким-то неведомым образом нацеплены поверх тулупов и шапок ушанок.

Снежные пони сбавили шаг и в недоумении остановились возле первого патруля, глядя на него с нескрываемым изумлением. Доблестные стражи тщетно старались смотреть в неведомые дали, делая вид, что вытянувшиеся мордочки новоприбывших ни в коем разе не влияют на их отношение к себе.

– Святые яблочки… – одной фразой выразила всеобщее мнение Эплджек. Пинки тщетно старалась сдержать хихиканье, уткнувшись Твайлайт в плечо, да и сама единорожка с трудом могла скрыть улыбку.

– Кхем, – Канис Кардо принял не менее невозмутимый вид, чем был у стражи. – Доблестные воины, не могли бы вы доложить принцессе Селестии, что прибыли её заблудившиеся послы и желательно так же позвать ваших лекарей, ибо среди них есть раненые.

Двое воинов с готовностью покинули свои места и вызвались сопровождать пони к шатру, где, по-видимому, можно было найти и то и другое.

– Вы бы сняли доспехи, – сочувственно сказала Кристалл Рок, уже покинувшая свои сани. – Они же сквозь тулуп холодят.

– Не положено, – буркнул один из жеребцов, но на лице его явственно отразилась мысль, а не плюнуть ли на правила.

Дойти до шатра они не успели. Наверняка получив радостную весть от кого-то третьего, принцесса Селестия сама вышла им навстречу. Зимний холод, похоже, не слишком беспокоил прекрасную кобылицу. Посреди заснеженного ночного мрака она, прекрасная, тёплая и сияющая казалась гостьей из другого мира.

– Твайлайт, – принцесса, сдерживая желание перейти на рысцу, подошла к саням, с которых уже спрыгивала её ученица, – как я рада, что ты вернулась. Когда я получила письмо, то очень испугалась за вас.

– Всё не так плохо, как могло бы быть, – улыбнулась Твай. – Нам помогли, и, принцесса… кажется, я поняла кое-что ещё о магии дружбы.

– Магии дружбы? – недоуменно обернулся к остальным Канис Кардо, невольно привлекая к себе внимание.

– Ты расскажешь мне об этом чуть позже Твайлайт, – моментально переключилась Селестия, поворачиваясь к жеребцу. – Я хочу поблагодарить вас всех за помощь моей ученице и её друзьям. Если есть что-то, что я могу для вас сделать, я с радостью выполню вашу просьбу.

Жеребец слегка склонил голову, показывая своё уважение принцессе, но даже не подумал преклонить колено, впрочем, как и остальные снежные пони. И Твайлайт бы не удивилась, если бы узнала, что у этого народа такое приветствие просто не принято.

– Помощь попавшим в беду – священный долг каждого пони, принцесса, – сказал Кардо. – За это не благодарят и не просят награды. Мы побудем здесь, пока не прибудет наш совет, – жеребец даже не столько попросил, сколько поставил в известность о своём намерении, – а потом уйдём вместе с ним.

Селестия милостиво кивнула, после чего распорядилась, чтобы раненых доставили в лазарет, а гостям, если потребуется, оказали всяческую поддержку.

– Твайлайт, – обратилась она к единорожке, – если ты не устала, думаю, тебе будет полезно присутствовать на переговорах.

Только уверовавшая, что миссия выполнена, кобылка вскинулась. Ну разумеется, она ничуть не устала и, если потребуется, даже сама проведёт переговоры или что угодно ещё. Таких жертв, разумеется, от Твай не потребовали, зато принцесса проявила большой интерес к тому, что ученица успела узнать о снежных пони, так как информация в письме была крайне неполной.

– Они мне не показались сильно отличными от нас, принцесса, – сказала Твайлайт, послушно семеня следом за наставницей. – Все наши различия обусловлены разницей в климате и жизненных условиях, в целом же мы одинаковые. А принц Аурис произвёл на меня довольно хорошее впечатление…

– Принц Аурис? – Селестия с интересом посмотрела на свою ученицу. – А я уж начала думать, что у снежных пони племенной строй.

– Ох… – Твайлайт подавилась воздухом, вдруг осознав, что забыла написать в своём письме не только о том, что правитель снежных пони – аликорн, но и то, что он так же носит титул принца. – Принцесса Селестия, я забыла указать кое-что очень важное…

Договорить она не успела, с улицы раздался звук труб, возвещающих о том, что снежные пони прибыли.

– Уже не время, – вздохнула принцесса, спешным шагом направляясь к выходу из шатра, чтобы встретить будущих союзников как подобает не только правительнице, но и гостеприимной хозяйке.

– Но это важно! – Твайлайт, сломя голову, бросилась следом, однако была вынуждена замолчать, так как действительно было уже не время.

Снежные пони сумели хорошо поставить своё появление. Прямо на алой ковровой дорожке перед шатром возник светящийся серебром снежный вихрь. Он закручивался всё быстрее и быстрее, а когда за мельтешением светящихся мушек уже ничего нельзя было разглядеть вдруг рассыпался тысячей тающих искорок, и на его месте возникло пять пони: три единорога, земная пони в странных одеждах из крашеной шерсти и звериных шкур и высокий аликорн. Принц Аурис сейчас казался куда выше и величественнее, чем прошлой ночью в горах, видимо, потому, что сейчас вёл и держал себя подобающе правителю. Шею его украшало тонкой работы резное ожерелье из желтоватой полированной кости неизвестного существа, а на голове красовался лишённый зубцов и драгоценных камней v-образный резной венец из того же жуткого материала.

– Твайлайт, – шёпотом, так что только единорожка и услышала, проговорила принцесса Селестия, с трудом скрывая удивление, – это ведь то, о чём ты забыла мне написать?

Твай ничего не ответила, не время и не место.

Тем временем, снежный принц, словно сошедший со страниц древней сказки, медленно, как велел этикет, подошёл к принцессе. Делегация из Боевого Вождя, Великого Шамана и Матери Исцеления, соблюдая некоторую дистанцию, следовала за ним. Последним, держась за спиной шамана, ступал Винд Снейк, видно тоже играющий в этом обществе некую роль.

– Принцесса Селестия, – заговорил аликорн, расправляя крылья в приветственном, полном нейтрального уважения жесте, – я – принц Аурис Бореаль, правитель северных земель. Рад приветствовать тебя на своей земле, как друга и союзника.