Venenum Iocus

16. Великолепная четверка

Голова раскалывалась, во рту пересохло, Тарнишед Типот проснулся в незнакомой постели. Только через мгновение он понял, что это не их с Мод странная новая кровать в их апартаментах. Нет, это была чужая странная кровать. Он попытался вспомнить предыдущую ночь. Он смутно и нечетко помнил, что вернулся в апартаменты Октавии и Винил Скрэтч прошлой ночью, где-то в предрассветные часы.

— Что случилось прошлой ночью и почему я здесь? — сумел прохрипеть Тарниш.

— Спи, — ответил сонный голос.

Не голос Мод.

Все тело Тарниша напряглось от паники, когда он понял, что это голос Октавии:

— Что случилось прошлой ночью?

— Ничего, а теперь иди спать, — ответила Октавия голосом, который становился очень ворчливым. — Ничего не случилось. Ты был превосходным джентельпони. Именно поэтому я предложила разделить с тобой свою постель.

— Почему я здесь? — спросил Тарниш. Он смутно помнил, как пил вино на балу, а потом, после возвращения домой с Октавией и Винил, было что-то еще. Он попытался заставить свой ноющий череп работать, но все, что у него получилось, — это заставить голову болеть еще сильнее. В его мыслях таилось что-то о сорокалетнем односолодовом виски. Он боролся с нарастающим чувством паники, но был слишком пьян, чтобы бороться: — Я должен идти!

— Тарниш, ложись спать, — сказала Мод скрежещущим голосом, в котором было много гравия.

— Вот дерьмо, что я натворил, мне так жаль…

— Тьфу, — ворчала Октавия. — Ты ничего не сделал, кроме как потворствовал причудливому обычаю Троттингема — делить постель. А теперь спи.

Полупроснувшийся, с похмелья, Тарниш обратил мрачный взор к своему амулету:

— Я не могу заснуть… он становится пурпурным… опасность.

Мод Пай, чмокнув губами, подняла голову:

— Вы оба в большой опасности. Мне нужно пойти и принести особый чай Тарниша. — Земная пони несколько раз моргнула, пытаясь прийти в себя от несколько похмельного состояния.

— Винил становится сварливой, если не получает по утрам свой особый чай, — сонным голосом ответила Октавия. — Она очень любит чай "Леди Грей", а "Эрл Грей" ее не удовлетворяет.

— Нет. — Мод покачивалась рядом с Тарнишем и с трудом пыталась открыть глаза. — Нет, ты не понимаешь. Тарниш может быть опасен без чая. Он — живое воплощение ядовитой шутки. — Голос Мод был хриплым, пересохшим монотоном.

— Вот беда. — Октавия зевнула, наклонилась и поцеловала Винил. — Винил, будь умницей и наколдуй то, что им нужно, ладно? Это звучит серьезно. Я пойду пописаю, а потом мы начнем завтракать, я полагаю. Я поставлю чайник.

Потягивая чай, Тарниш жалел, что он не такой умелый, по сравнению с другими единорогами. Он не знал, как Винил протащила жестянку с чаем через эфир, но она это сделала. Все, что требовалось от него, это сконцентрироваться на том, что ему нужно, коснуться рогом сонной кобылы, и, в мгновение ока, жестянка с чаем оказалась на кухонном столе.

Теперь Винил стояла у плиты и готовила завтрак. Тарниш посмотрел на нее, потом на Мод и попытался собрать воедино события прошлой ночи. У него все болело, а голова раскалывалась самым ужасным образом.

— Я проснулась вся измотанная, и никакого секса не было, — сказала Октавия, входя в кухню. Она подошла и встала между Мод и Тарнишем, которые сидели за маленьким столом. Она поцеловала Мод в щеку, а затем, удивив Тарниша, поцеловала и его. Улыбаясь, она села за стол.

— Я хотела поблагодарить тебя за то, что вчера вечером ты вел себя наилучшим образом, — сказала Октавия, устраиваясь поудобнее. Она прочистила горло, навострила уши, а затем принюхалась к восхитительному аромату, витавшему в воздухе. — Прошлая ночь была прекрасной, и Тарниш, ты не испортил ее. Я действительно хочу поблагодарить тебя. Многие жеребцы, — Октавия сделала паузу, посмотрела на Тарниша и криво улыбнулась, — или жеребчики, в зависимости от обстоятельств, сказали бы что-нибудь глупое и хамское, вроде "Эй, дамы, давайте сделаем это вчетвером" или мое личное любимое "Вы лесбиянки только потому, что у вас еще не было нормального члена". Говорю вам, доверять жеребцам становится все труднее и труднее.

Глотая чай, Тарниш почувствовал, что его щеки стали теплыми.

— Даже просто завести друзей трудно. Все пони хотят подружиться только для того, чтобы получить что-то от меня. — Октавия покачала головой. — Или Винил. Они хотят попасть в музыкальную индустрию. Они хотят славы и богатства благодаря ассоциации. И каждый жеребец или жеребчик, с которым я сталкивалась в последнее время, хочет хорошенько отхлестать меня по заднице в качестве завоевания. Говорю вам, мир стал ужасен.

Мод, держа чашку с чаем между передними копытами, подняла ее и сделала глоток, пока Октавия говорила. Она ничего не сказала, но взглянула на Тарниша. На мгновение ее уши приподнялись, и Мод постаралась передать Тарнишу, как она им гордится.

— Так что там с постелью? — спросил Тарниш негромким голосом.

Наливая чай, Октавия издала хриплый смешок:

— Мы все очень бедные в Троттингеме. Ну, я была такой. Я выросла в доме с двумя спальнями — лучшее, что мог позволить себе мой отец на зарплату сталевара. У нас, кобылок, была одна спальня и одна кровать. Мы спали все вместе. Мои братья, двое из них, спали в подвале, когда подросли. Наверное, это из-за того, как мы выросли, но мы, пони из Троттингема, обычно приглашаем гостей разделить с нами постель. Полагаю, это причудливый обычай старого мира. — Брови серой кобылы нахмурились. — Честно говоря, мне этого не хватает. Этого чувства единения.

— И я полагаю, что большинство жеребцов не упускают случая воспользоваться этим, — сказал Тарниш, чувствуя легкий стыд, но не понимая, почему ему стыдно. — Я просто очень рад, что не выставил себя дураком. В последний раз, когда я напился, меня повесили на дереве. Так я и познакомился с Мод.

— Какой ужас, несчастный. — Глаза Октавии наполнились искренним беспокойством. — Бедняжка, если бы кто-то из пони попытался повесить тебя на дереве, мне, возможно, пришлось бы открыть всему миру свои корни рабочего класса и растоптать их. У нас настоящая нехватка нежных пони, и это, ну, очень жаль.

— Я был молод и глуп. — Тарниш глотнул горячего чая, а затем уставился в свою чашку, испытывая водоворот эмоций. Это было приятно, собираться за столом для завтрака. Это было приятно. Он подозревал, что Мод рада, что у нее появилось больше друзей. Больше всего он радовался, что не наделал глупостей, потому что что-то в этом утре казалось ему не менее важным, чем бал накануне вечером.

— Это действительно здорово, — сказала Октавия, повторяя свои прежние чувства. — Мы с Винил просто не можем завести друзей без того, чтобы все пошло наперекосяк. Особенно Винил… она… одаренная. Благодаря ей я стала знаменитой. Винил, возможно, потому что она немая, одарена самыми совершенными ушами. Она не просто диск-жокей. Она продюсер и звукорежиссер. Она берет мою необыкновенную музыку и делает ее волшебной. Все, к чему прикасается Винил, она превращает в золото. Я не знаю, как ей это удается, но то, что она немая, только добавляет ей таинственности.

— Я просто хочу быть рок-звездой, — отшутилась Мод.

Октавия чуть не уронила чашку с чаем. Она фыркнула и поставила чашку на стол. Она посмотрела на Мод, тепло улыбнулась кобыле, а затем посмотрела на Тарниша:

— Она удивительная, не так ли? Это сухое чувство юмора. Это как хороший джин в холодный дождливый день.

— Я люблю ее больше самой жизни, — ответил Тарниш.

— Я понимаю, почему. — Октавия посмотрела на плиту, где готовила Винил, и ее взгляд задержался на подруге. Через мгновение она снова перевела взгляд на Мод и Тарниша. — Мне так этого не хватало. Этого… того, что мы делаем сейчас. Никаких ожиданий, ничего, просто хороший завтрак после совместного пробуждения. И танцы прошлой ночью… танцы прошлой ночью были впечатляющими.

— Танцы были потрясающими. Я мечтала о такой ночи с тех пор, как была маленькой кобылкой. Не думала, что когда-нибудь найду партнера. — Уши Мод слегка поникли — редкий признак эмоций. Она взглянула на Тарниша, и уголки ее рта слегка дернулись.

Ухмыляясь, Винил Скретч подошла к столу, неся четыре тарелки с едой. Она поставила первую тарелку перед Октавией, поцеловала ее, затем поставила тарелку перед Мод. После секундного колебания она быстро чмокнула ее в щеку. Обойдя Мод, она поставила третью тарелку перед Тарнишем, улыбнулась еще шире, поцеловала его в морду, а затем, после минутного раздумья, также целомудренно чмокнула Тарниша в щеку, взглянув на Октавию. Обслужив всех пони, Винил села за стол и поставила перед собой четвертую тарелку.

— О боже, — сказал Тарниш, глядя на свою тарелку. Жареные яйца, жареные грибы, жареные помидоры, кусочки того, что казалось жареным кабачком, тосты с фасолью и драники. Все выглядело так вкусно, что он не знал, с чего начать.

Пока Тарниш сидел и смотрел на свою тарелку, Винил поставила на стол блюдо с булочками, а затем с грохотом поставила рядом с булочками банку с лаймовым мармеладом. Винил был искусна в магии, и Тарниш не мог не почувствовать легкую зависть.

— Итак… как вы двое познакомились? — спросила Мод.

— Мы спали в одной постели, — ответила Октавия с нотками смеха в голосе. — Я только что приехала в Эквестрию. Я была очень бедной, у меня не было ничего, кроме чемодана и нескольких монет. Мне пришлось продать свою виолончель, чтобы перебраться через океан. Мне нужно было уехать из Троттингема… Я не хотела становиться домохозяйкой или сталеваром. Я встретила Винил на вокзале в Филлидельфии. Она пыталась добраться до Ванхувера, потому что там ее ждала работа, но у нее не хватало бит на билет на поезд. Мы собрали наши биты и купили спальное купе в поезде. — Глаза Октавии затуманились, и она уставилась в свою тарелку.

— Так что же случилось, когда вы добрались до Ванхувера? — спросила Мод.

— Винил кинула. — Октавия нахмурилась, и ее уши раздвинулись в стороны. — У пони, который должен был дать ей работу, не было работы, но он предложил, чтобы мы все равно работали на него… есть способы заработать деньги для нуждающейся кобылы. Все это было частью уловки, чтобы заманить кобыл, которым не повезло, в проституцию и продать их в лагеря лесорубов. Я избила его до полусмерти, а Винил украла его деньги. — Октавия сделала паузу, и ее уши навострились. — Мы выбрались из Ванхувера и ушли от этого отвратительного сутенера. Мы сели на поезд до Лас-Пегасуса. Винил нашла работу студийного звукорежиссера, и мы познакомились с очень добрым и очень ярким жеребцом с восхитительным сценическим именем Павлин. Он помог мне получить работу в оркестре, который исполнял музыку для ночных шоу. — Октавия покачала головой. — Это были тяжелые времена. Сложные времена. У нас с Винил была малогабаритная квартира с одной маленькой кроватью, которую мы делили на двоих. Это были только мы против всего мира.

— Каким-то образом вы оказались здесь, — сказала Мод, поднимая копытом ложку.

— Мы выстояли вместе. — Октавия посмотрела на Винил, а затем снова на Мод. — После долгих усилий и тяжелой работы мы выбрались из Лас-Пегасуса. Мы приехали в Понивилль, потому что там было дешево жить. Я нашла работу в Кантерлоте, занимаясь музыкой, и Винил тоже нашла работу в Кантерлоте в качестве продюсера и звукорежиссера. Когда мы устроились, у нас появилось больше времени для наших увлечений. Вот так мы и оказались здесь, с вами двумя, завтракающими после совместного сна.

Тарниш, наполняя свою тарелку едой, не мог отделаться от ощущения, что это начало прекрасной дружбы. Ему нравились Октавия и Винил. Более того, казалось, что Мод они тоже понравились. Никому не нравится быть одному, Тарниш понимал это слишком хорошо, и хорошо иметь друзей. Сложность была в том, чтобы найти подходящих пони.

Октавия и Винил, еще одна пара из земного пони и единорога, были именно такими пони.