ТвайФлэш

Солнце зависло невысоко над морскими волнами, над невидимым отсюда скалистым материковым берегом. Солнечная дорожка убегает вдаль, вдоль мыса, у которого выстроились доставленные вчерашним дирижаблем экскаваторы, грейферы и еще какая-то магическая техника. Сегодня работы на горе остановлены – у всех общий выходной в честь праздника.

Вдоль пляжа тянется цепочка лежаков. Золотистый песок за моей спиной упирается в черные каменные столбы – словно базальтовая стена вдоль берега. Ее верх покрыт лишайником, вдоль основания – пророс мелкий кустарник с темно-зелеными листьями. По правое крыло от меня – небольшая рощица из деревьев, похожих на иву, но с разлапистыми жесткими листьями. Левее пляж расширяется, там видны палатки нашего полка, горят костры, и звучит музыка и пение.

Вернуться к ребятам, что ли? Взять гитару, тряхнуть стариной, слабать «Еще сидра!»? Или что-нибудь из земного рока, для культурного развития?

Но мне хотелось посмотреть на закат. Обдумать, что происходит.

Эй, как к этому пришло?

Школьные соревнования (снова) превращаются в магический поединок.

Ты вдруг оказываешься в странном (нечеловеческом) параллельном мире.

Ты встречаешь (снова) любовь своей жизни.

Ты пытаешься (безуспешно) вернуться домой.

Ты в мегарекордно короткие сроки видишь множество еще более странных (страшных) параллельных миров.

Ты встречаешь могущественную хтоническую безумную сущность, повелевающую древними силами хаоса и энтропии (в сущности, неплохого парня).

Ты теряешь (размениваешь) свое человеческое тело.

Ты решаешь, что от добра добра не ищут.

Ты остаешься в самом первом райском утопическом мире, куда тебя забросил вышедший из-под контроля магический портал.

Ты становишься солдатом.

Ты вдруг выясняешь, что в райском утопическом мире бывают самые всамделишные войны.

Ты впервые в жизни убиваешь (скорее всего) врага.

Самое странное – что тебе это пока что нравится.

Зеваю. Потягиваюсь. Перья и мех уже обсохли после купания, да и ветер был теплым, а волшебная шерсть – работала природным термостатом.

Что творится?

Что мне с этим делать?

Надо ли мне что-то с этим делать?

Шорох крыльев за спиной. Шорох когтей по песку.

Я оборачиваюсь.

 – Сержант Сентри?

Встаю и коротко киваю. Ну конечно.

За последние пару дней среди нас, наверно, не осталось пони, которого бы не одарили восторженными взглядами и томными улыбками гиппогрифские красавицы.

Неудивительно, что эта оказалась достаточно настойчивой, чтобы вызнать у сослуживцев мое имя и звание.

 – Чем могу помочь, кобылка? – в меру сухо, чтобы не выглядеть хамом, но все-таки официально-будничным голосом.

 – Я… я хотела посмотреть на вас, – она склонила увенчанную синим плюмажем серую головку, ковырнула когтистой лапкой песок. – Про вас рассказывают столько интересного. Говорят, вы действовали очень храбро. Что за вашу отвагу в сражении и спасение товарища вас наградили медалью Доблести.

Я поморщился.

 – Я не сделал ничего особенного, миледи. Просто делал, что приказывали.

 – Говорят, таким и должен быть ответ настоящего героя, – гиппогрифина вскинула голову, заметила подживающий шрам на моей морде. Ахнула.

 – Как… как это случилось?

Вздыхаю.

 – Миледи. Никаких обид, но в Эквестрии меня ждет невеста. Если вы ищете, с кем поболтать – любой из моих товарищей с радостью скрасит вам остаток вечера, – я повел крылом, указывая в сторону лагеря.

Гиппогрифина вздрогнула. Ее глаза широко распахнулись, крылья приподнялись.

 – Невеста? – повторила она дрогнувшим голосом.

Что-то в этих словах заставило меня присмотреться к ней пристальней. Я вгляделся в спадающий на мордочку ровный хохолок, в удивленный взгляд за вскинутыми ресницами…

И, вздохнув, откинулся на лежак.

 – Сними иллюзию. Пожалуйста.

Пару секунд ничего не происходило. Потом образ гиппогрифины заколыхался, словно вода в пруду. Серые перья сменились фиолетовой шерсткой, клюв стал мордочкой, когти на передних лапах обратились в копытца.

Лишь глаза сменили цвет на фиолетовый, но остались такими же – большими, широко распахнутыми, с теплым и радостным удивлением в них.

 – Как ты догадался? – тихо спросила Твайлайт.

 – Ты правда думаешь, я тебя не узнаю в любом обличье? – я вздохнул.

Аликорн опустилась рядом на теплый песок. Просительно коснулась своим крылом моего.

 – Извини, Флэш.

 – Ну зачем? – укоризненно спросил я. – Зачем была эта проверка? Ты что, правда думала, что я про тебя забуду, стоит пройти какой-то паре недель?

Твайлайт покачала головой.

 – Я не собиралась тебя проверять. Я здесь по делам Дружбы, и эта маскировка – часть моего задания. А услышав про тебя от Шайнинга – испугалась. И бросилась тебя искать. А когда нашла и убедилась, что с тобой все в порядке… – она потупилась, краснея. – Мне захотелось тебя немного разыграть. Просто от волнения.

Я подвинулся правее. Повернулся на бок. Твайлайт вскарабкалась на лежанку и юркнула под мое крыло, прижавшись к груди.

 – Так все-таки, как ты его получил? – спросила она, очень осторожно проведя копытцем вдоль шрама.

 – Да и правда ничего героического. Флеймфизеру угодила стрела в плечо, я схватил его зубами за пояс, а он так барахтался, что дал мне копытом по морде. Аккурат под нащечник. От боли я его выпустил. Хорошо хоть, высота была уже небольшая, и с медиками под нами.

Твайлайт хмыкнула. Помолчала.

 – Шайнинг хорошо о тебе отзывался, – протянула она.

Вскидываю бровь.

 – Шайнинг-то? Обо мне?

 – Теперь он убедился, что ты по-настоящему храбрый пони, а не просто пегас, который лезет в постель к его сестре в надежде на карьеру, – проговорила она. – Ты зря так к нему относишься, Флэш. Он на самом деле – очень мягкий и добросердечный пони.

 – Ага, вне службы. А в строю он – настоящая дырка в заднице.

Аликорн тихо хихикнула, прижав копытце ко рту.

 – Вот расскажу ему, как ты отзываешься о своем командующем.

Я улыбнулся.

 – Эй! Для офицера это комплимент, между прочим.

Твайлайт заворочалась, устраиваясь поудобнее. Я перевернулся на спину, и она, в свою очередь, обхватила меня крылом.

Упала темнота – солнце наконец юркнуло за горизонт. В морских водах разгорелось тусклое свечение – это зажглись огни каких-то прибрежных подводных домов. Теперь, когда война окончилась, нужды в светомаскировке у морских пони больше не было.

 – А что за дела Дружбы? – спросил я, вспомнив про ее слова пять минут назад.

Твайлайт замялась.

 – Эээ… Обещаешь никому не рассказывать?

 – Государственная тайна? – удивился я.

 – Ну, можно сказать и так. Пинки-клятва?

 – Через солнце на луну кексик в глаз себе воткну, – торжественно пообещал я.

 – В общем… После того, как вы вернулись с победой, в королевстве стали расходиться странные слухи. Кое-кто стал твердить, что уход под воду был ошибкой. Мол, если бы генералу дали сразиться с захватчиками – он бы одержал победу уже тогда. Что, мол, королева Ново может оставить себе Сиквестрию – но не имеет права на Гору Арис, которую не смогла удержать, и что «король Си Спрей» звучало бы куда лучше, чем «генерал Си Спрей».

Я присвистнул.

 – И поэтому ты здесь под иллюзией?

 – Именно. Я побродила по острову, поболтала немного с тем гиппогрифом, с другим – и выяснила, кто их распускает. Это оказался один честолюбивый военачальник в армии Си Спрея, который рассчитывал, что в независимом королевстве он сможет рассчитывать на пост выше рангом. Я поговорила с ним, и убедила, что кроме Шторма, в мире есть и другие злодеи. И что королевство должно сохранять единство, а не дробиться перед лицом новых угроз.

По спине прополз холодок.

 – Ты… просто взяла и поговорила с заговорщиками? Тебя же могли…

 – Флэш! – Твайлайт прижала копыто к моим губам. – Он не заговорщик. Просто запутавшийся и не в меру честолюбивый гиппогриф. Не злодей, против которого бы требовались Элементы. Поговорить и убедить, что он заблуждается, было достаточно.

 – У нас в мире такого было бы недостаточно!

 – Ну мы же все-таки не в твоем мире, – хихикнула пони. – Флэш, я Принцесса Дружбы. Я разбираюсь в таких вещах. А еще я аликорн, и причинить мне вред не так-то просто.

Я покачал головой.

 – Королеве бы это не понравилось. И заговоры, и что ты тайно в ее владениях, я имею в виду.

Твайлайт пожала плечами.

 – Завтра посольство прибудет официально, и я просто сделаю вид, что прилетела вместе с ними, – она задумалась. – Кроме зова Карты, это избавило нас от других проблем. Знаешь ли, торговое соглашение и договор о совместной обороне были подписаны с королевством гиппогрифов, а не с независимой Арис.

Вспомнив кое о чем, я тревожно огляделся. Пляж на несколько сот шагов выглядел пустынным, и все же…

 – А если нас увидят?

Твайлайт мелодично засмеялась.

 – Я не стала убирать иллюзию, только ее преобразовала. Всякий, кто на нас посмотрит, увидит, как ты милуешься с гиппогрифиной. И ничего не услышит, кроме неразборчивого шума.

Я облегченно откинулся на лежанку.

 – Понятно.

Мы замолчали. Тихо шуршали набегавшие на песок волны. Из-за плеча горы взвилась в небо луна, залив море и пляж серебристым свечением.

 – Флэш, – тихо попросила Твайлайт.

 – Ау?

 – Расскажи, как это было.

 – Было – что?

 – Битва. Там, у Островов.

Я покосился на нее.

 – Вообще-то это секретные… – и не договорил, дав себе мысленно подзатыльник. Лежащая в моих объятиях пони была одной из тех, кто сам устанавливал степени секретности.

 – Ну расскажи, – она потерлась мордочкой о мою грудь. – А то позову брата и попрошу его приказать тебе сочинить письменный рапорт.

 – Эй! Это что, угроза служебным положением?

 – Ага, – хихикнула Твайлайт. – Ну что, расскажешь?

 – Твай, да в общем-то там не о чем рассказывать. Мы долго шли врассыпную от Лас-Пегаса, на большой высоте, чтобы нас не заметили патрули. Корабли были забиты, пегасам приходилось сменяться и проводить часть пути в воздухе, – я фыркнул. – Самое сложное было – гадить в полете, не приземляясь на палубу.

 – Флэш! – Твайлайт возмущенно ткнула меня копытцем в грудь, одновременно подавляя смешок.

 – Ну ты же хотела суровой воинской романтики? – поддел я ее.

 – Воинская романтика – это как в книгах про Флэша Магнуса или Изиглайдера! А не вот этот ваш… армейский натурализм!

 – Уверен, спроси ты этих ребят, они бы тоже рассказали немало сортирных подробностей. В общем, мы шли, шли и наконец пришли. Милях в десяти от северного побережья они заметили нас и подняли флот для перехвата…

Облачная стена впереди – черная, давящая, пронизанная вспышками молний. Из нее один за другим выныривают чудища – угловатые, неуклюжие, закованные в черную броню с рунной вязью. За каждым тянется дымный след от пущенных на полную паромагических двигателей. Наши корабли за спиной сбавляют ход, торопливо перестраиваются строем фронта. Вспыхивают магические щиты, окутывая дирижабли прозрачным коконом.

Нервная дрожь все еще колотит тело – но уже легче. Уже не течет под легким доспехом холодный пот, пропитывая мех. Почти как перед концертом. Ждать за кулисами – нервирует больше, чем выход на сцену.

Ну, на концерте тебя типа не пытаются подстрелить. Обычно. Пока ты – гитарист гаражной группы, а не легенда большого рока, как минимум.

 – ТУПЫМ КЛИНОМ СТРОЙСЯ! – оглушительно, перекрывая рев ветра, гаркает Стоун Винг. – ЗА МНОЙ! ЗА ЭКВЕСТРИЮ!

Крылья хватают ветер, вражеские броненосцы уходят вниз. Их колонна тоже расходится по фронту, сбрасывает скорость. Мы набираем высоту, на острие атаки – Вандерболты в своей синей броне.

 – ДРОТИКИ – ТОВСЬ! К АТАКЕ!

Захватываю копытом дротик, тяну – а непослушное копье никак не хочет выходить из перевязи, и цели почти не различить в сумерках, и вот-вот лейтенант выкрикнет…

 – В АТАКУ!

Дротик наконец-то поддается. Сваливаюсь в пологое пике, пытаюсь одним глазом углядеть лейтенанта, вторым – крохотный, словно игрушечный, броненосец по курсу… Совсем уж крохотные фигурки на стрелковых галереях…

ВЖУХ!

Черные росчерки я не вижу – чувствую всей кожей.

ВЖУХ! ВЖУХ! ВЖУХ!

Перья дергает потоком воздуха от совсем близко прошедшей стрелы. Слышен чей-то крик боли.

ВЖУХ! ВЖУХ! БДЫЩ!

Б...!

Удар посильнее, чем в любой драке на концерте!

До меня секунды две – по личному счету времени – доходит, что в меня попали.

Еще две – что в доспех.

ВЖУХ! ВЖУХ!

И Флеймфизер по правое крыло от меня, захлебнувшись воплем, сваливается в кувырок.

Я не думаю. Я отбрасываю дротик прочь, складываю крылья – и ныряю в крутое пике. Сближаюсь с пегасом, успеваю щелкнуть зубами – и вцепиться в портупею мертвой хваткой.

Распахиваю крылья, цепляюсь за воздух, как не цеплялся на любой из тренировок. Ветер свистит в ушах, вот-вот выдернет перья с корнем. Я замечаю торчащее из крыльевого выреза древко – а затем копыто Флеймфизера врезается мне в челюсть, и перед глазами вспыхивает такой фейерверк, словно Принцесса Ночи отвлеклась от сражения и спустила вниз половину своих звезд…

Челюсти разжимаются.

Флеймфизер уходит вниз – и с плюхом врезается в морские волны.

Я на голых рефлексах бью крыльями – и за две секунды до удара перевожу падение в бреющий полет. Цепляя копытами брызги.

Ложусь на крыло, с ужасом ищу глазами гвардейца – и с облегчением вижу, как двое санитаров-«стойких» выныривают вместе с ним на поверхность.

Проклятье! Атака!

Я ожесточенно молочу крыльями, набирая высоту. Кручу головой, пытаясь понять – где цель? Где мой взвод? Что происходит?

Вокруг – полный хаос.

Вражеские броненосцы рассыпались неровным полукругом, смешали строй. Вокруг них кружатся пегасы и бэтпони, где чей отряд – не понять. Где подрывники, где сковывающая группа? Ничего не разберу… Даже на таком расстоянии слышны щелчки арбалетов, неразборчивые выкрики команд, чьи-то панические вопли…

Взгляд падает на корабль на два часа, футов в тысяче и чуть ниже.

Я вижу троицу, заходящую на него с кормы. По шлейфу дыма от зажигалок узнаю подрывное звено. Слышу звон, когда опустившийся первым пегас обрушивает клевец на лишенную брони обшивку оболочки.

И вижу, даже в сумерках, йети-арбалетчика на верхней галерее.

Копыто нашаривает дротик на автомате.

Йети вскидывает арбалет.

Стреляет.

Подрывник коротко дергает головой – и продолжает яростно молотить в обшивку.

Йети рвет рычаг арбалета. Вкладывает в ствол стрелу.

А затем черный шлем оборачивается в мою сторону – и ствол вслед за ним.

ВЖУХ!

Крен вправо. Кажется, уже после того, как услышал свист.

Но тяжелая стрела с калечащим наконечником-лезвием почему-то все равно уходит в сторону.

Йети отбрасывает арбалет. Я швыряю дротик.

Промах!

Жало бесполезно звенит о броню. Йети выхватывает палаш. Заносит клинок с меня величиной над головой.

Я не просто пугаюсь.

Я паникую. До шока, до паралича в ногах и крыльях. Что уж там, не будь в кишках пусто – до усрачки бы.

Это спасает мне жизнь.

Не впади я в панику – попытался бы набрать высоту или уйти влево. И меня бы развалили пополам прямо в полете.

Я барахтаюсь. Беспорядочно машу ногами и крыльями, пытаясь вернуть контроль над полетом.

И влетаю в йети бестолково машущим конечностями снарядом. За секунду до удара пиная его обоими копытами прямо по кирасе.

Враг отлетает прочь, не роняя клинок. Врезается спиной в ограждение.

Переваливается через леер и исчезает внизу, там, где плещутся морские волны и ждут спасательные команды морских пони.

Теоретически.

Теоретически они должны спасать и вражеских пленных. Если захотят.

И если успеют подхватить закованного в кирасу и шлем воина Шторма.

Я задумываюсь об этом значительно позже. В тот момент мне наплевать.

Еще и потому, что корабль содрогается, и откуда-то из недр оболочки слышен глухой рев. Я оборачиваюсь – и вижу, как обшивка раскрывается пылающей трещиной, и за корму дирижабля протягивается огненный шлейф. Подрывники торопливо бьют крыльями, отлетая от свирепого пламени.

Я закладываю вираж над подбитым броненосцем. Тот кренится на борт, клюет носом. Черные фигурки йети перепрыгивают через борт, сыпятся с рамп. Над некоторыми распахиваются белые купола – у этих, пожалуй, будет шанс на спасение…

А что, вообще, происходит?

Еще один вражеский корабль пылает, впрочем, удерживаясь в боевом порядке. Вокруг – кутерьма из пегасов и бэтпони, я даже на глаз не могу прикинуть потери. В воздухе жужжат стрелы, гудят выпущенные из тяжелых баллист копья, звенят о вражескую броню дротики.

А еще два корабля – без боя и без взрыва теряют высоту, и вокруг них расцветают купола парашютов.

Нет. Три.

И за ними стремительно бледнеет и тает тенью шапка грозовых облаков.

Пять.

На сей раз я успеваю заметить серебристую вспышку.

Еще два корабля, заваливаясь, идут вниз – и я вижу, как вражеский строй рассекает синяя комета. Стрелы и снаряды рикошетят от щита, сине-серебристая молния срывается с рога – и восьмой броненосец теряет остойчивость, сбрасывая с палубы тех из экипажа, кто не успел или не захотел пристегнуть страховочный фал…

Я тряхнул головой. Посмотрел на Твайлайт.

 – В общем, мы немного постреляли, пошвырялись друг в друга железом, и на этом все закончилось. Раненых прилично, но санитары сработали четко, и погибших – среди наших, я имею в виду – было считанное количество. Кстати, Твай…

 – Да-да?

Я задумался, формулируя вопрос.

 – Слушай. А почему Луна ждала так долго, прежде чем вмешаться в схватку? Нет, я понимаю, мы – солдаты, она – принцесса, воевать – это наша обязанность… Но ее магия решила исход боя меньше чем за минуту! И противник никак и ничем не смог ей повредить. Она в одиночку бы могла уничтожить весь флот Островов безо всякой нашей помощи!

Твайлайт задумалась. Помолчала с минуту, глядя на океан.

 – Есть несколько причин, Флэш, – серьезно сказала она. – Первая – ваш удар был отвлекающим. Вы должны были выманить войско Шторма на себя, чтобы Си Спрей без помех мог высадить десант в столице и разбить гарнизон. Если бы вражеская армада заметила, что Луна на вашей стороне – она могла бы не рискнуть атаковать. Или развернуться и укрыться в грозовых облаках, где магия Луны бы ослабла, а Шторма — наоборот.

 – Понятно. А какие две другие?

 – Во-вторых, флот Шторма был защищен от вражеской магии. Даже Луне потребовалось время, чтобы найти способ быстро и эффективно взломать их контрзаклинания. Особенно в боевых условиях. А третья… – она снова замялась.

 – Третья?

 – Флэш, пообещай, что никому не расскажешь. Это и в самом деле государственная тайна.

 – Ну я же уже дал Пинки-клятву. Давай считать, что на этот случай она тоже распространяется.

Твайлайт кивнула с серьезным видом.

 – Король Шторм знал, что ему придется противостоять принцессам. С помощью черной магии он создал оружие, специально предназначенное против аликорнов. Пока Луна не убедилась, что оно выведено из строя – она не рисковала вступать в схватку.

Я медленно кивнул.

 – Теперь понятнее. Не волнуйся, я буду нем как могила.

 – Оно уже уничтожено, – проговорила Твайлайт. – Но самого знания о том, что такое возможно, достаточно. Не нужно, чтобы оно распространялось по Эквусу.

 – Я понимаю. Не волнуйся, милая, я буду молчать.

 – Так, а что было дальше? После боя, я имею в виду?

Я вновь погрузился в воспоминания.

 – Да тоже ничего особенного. Мы высадились в столице, помогли додавить штормовиков там, где те еще держались. Потом заняли арсенал и дворец, а абиссинцы и ребята Си Спрея – занялись патрулированием… – и вздрогнул.

 – Флэш? – Твайлайт приподнялась. Заглянула мне в глаза.

 – Да ничего, – выговорил я. – Так, задел шрам.

Принцесса внимательно посмотрела на меня сквозь длинные ресницы.

 – Я же чувствую, когда ты врешь, Флэш, – сказала она с мягким укором. – Расскажи. Пожалуйста.

Я дотянулся и взъерошил фиолетово-розовую гриву.

 – Твай. Ну не надо тебе слушать про некоторые вещи. Честно.

Фиолетовые глаза вдруг сделались очень глубокими.

 – Может быть, твоей особенной пони и не надо, – тихо сказала она. – Но может быть, про некоторые вещи обязана услышать Принцесса Дружбы.

Я поморщился.

 – Как скажете, ваше высочество.

 – Флэш! – голос Твайлайт вдруг посуровел. – Не надо так. Пожалуйста. Можешь не рассказывать, если не считаешь нужным. Но реши сам – должна я знать это как триарх или нет. Не как кобылка.

Я прикрыл глаза.

 – Ладно, Твай. Тебе виднее…

Приземистые лачуги, крытые дранкой, затянутые пузырем окна – ремесленным кварталам далеко до роскошного убранства палат штормовой дружины. Даже тротуары выложены досками, а вдоль улиц тянется сплошная хлябь. Безо всякого колдовства дождь все равно идет здесь десять дней из пятнадцати.

Мы летим над мостовой, чтобы не пачкать копыта в уличной грязи. Мех, даже водоотталкивающий, напитывается понемногу влагой. Накидки постепенно перестают спасать, я с тоской думаю о предстоящей неизбежной чистке доспехов.

Ничего. Еще полчаса – и обход будет закончен, и мы вернемся в бывшие казармы дворцовой стражи. Вернемся к теплому камину, горячему чаю (эх, жаль, что Шайнинг на время операции волевым решением установил всему войску сухой закон!) и расспросам мающегося на больничном режиме Флеймфизера.

Я вздрагиваю. Поворачиваю ухо в сторону очередной ничем не примечательной хибары с закрытой дощатой дверью.

Из-за которой только что донесся приглушенный крик.

 – Проверим? – неуверенно произношу я. Лейтенант хмыкает, задумчиво смотрит на вход.

 – Если в этом городишке дергаться на каждый чих – нам тут не две тысячи, а двадцать две понадобится, – бурчит он.

 – Ну, вроде как у нас и задача такая, сэр – проверять, что да где здесь творится, а не только маршировать по улицам, – бормочу я.

 – А, ладно, – лейтенант обнажает короткий меч, я делаю то же. Встаем по обе стороны от двери – и Стоун Винг, зависнув в воздухе, со всей силы впечатывает оба копыта в дверь. Отшатывается, чтобы не нарваться на шальную стрелу – и врывается внутрь.

Впрочем, пятеро абиссинцев внутри слишком ошарашены нашим вторжением, чтобы среагировать так сразу.

Копья и щиты отставлены в сторону. Двое навалились на молодую самку йети, я не разбираюсь в их возрасте – но, судя по блестящему меху и росту, ей не слишком много лет. Третий держит в руках портупею, которой только что пытался связать йети руки. Еще двое удивленно смотрят на нас, и затем взгляды синхронно падают на оружие.

 – Так-так-так, – цедит Стоун Винг, разглядывая обстановку и перехватив меч копытокинезом. – Все ясно.

 – Что тебе ясно, поняша? – глухо рычит старший абиссинец. В его меху заметна проседь, левое ухо на треть укорочено. Его рука нащупывает древко копья.

Я встаю рядом со Стоун Вингом, клинок – в зубах. Ситуация и впрямь говорит сама за себя.

 – Что вы сейчас возьмете и свалите отсюда к Бастет под хвост, – произносит спокойно лейтенант. В следующий миг граненый наконечник целится ему в грудь.

 – Нет. Это ты, поняша, возьмешь и свалишь отсюда, либо я сделаю в твоей шкуре пару дырок, – бросает солдат. Жало копья не дрожит…

Пока Стоун Винг одним движением не отводит его копытом в сторону. И не повисает куда ближе к абиссинцу, с мечом, наставленным тому в глотку.

 – Нет, кошак. Это ты возьмешь и свалишь со своими котятами. А иначе мы пустим кровь паре-тройке ваших, прежде чем вы нас достанете. А потом – будете объяснять ее высочеству, почему в наших шкурах дырки от абиссинских копий, потому что я уже послал одного из своих ребят за подкреплением. И поверь, тебе будет сложно что-то от нее утаить, когда она явится ночью в твою голову. Очень-очень сложно, – он скалится противнику в лицо.

Абиссинец злобно шипит. Плюет на земляной пол.

 – Пошли, парни, – бросает он своим. Подхватывает щит, и шагает к выходу. Я подаюсь в сторону, внимательно следя, чтобы никому в голову не пришло вдруг ткнуть под ребро меня или лейтенанта.

Один из абиссинцев останавливается у входа. Меряет нас взглядом.

 – Что, эквестриец? – спрашивает он. – Благородный? Добрый? А где вы были, сволочи, когда эти твари так же развлекались на наших улицах? Где вы были?

Дверь с треском захлопывается.

Лейтенант тяжело вздыхает. Оборачивается к сжавшейся в комок девушке-йети.

 – Держи, – произносит он, и серебряный полубит падает рядом с ней на соломенный тюфяк. – И убирайся из города куда-нибудь в округу. В ближайшие дни здесь будет много всякого.

Твайлайт вздрогнула, словно получила от меня пощечину. Зажмурилась.

 – Я… – пробормотала она не своим голосом, каким-то детским. – Я не должна была.

 – Чего не должна, Твай? – о Селестия, пожалуй, мне все-таки не стоило таким делиться.

Твайлайт тряхнула гривой. Открыла глаза.

 – Я – Принцесса Дружбы, – проговорила она тихо, но очень уверенно. – Я не должна была позволить Луне настоять на своем. Должен был быть другой способ. Без войны. Без этого всего.

Я покачал головой.

 – Твай, я же был там. Видел все их приготовления. Флот, который они собрали. Они готовились воевать на полном серьезе. Успей они напасть – и то же самое дерьмо творилось бы на улицах Кантерлота с Понивиллем.

 – Все равно, – произнесла та упрямо. – Я – Принцесса Дружбы. Раз я не придумала, как обойтись без войны, без кровопролития – значит, я не справилась. Я подвела Дружбу, – она спрятала мордочку на моей груди.

Мое сердце сжалось.

 – Твайлайт, родная. Бывают случаи, когда Дружба не срабатывает. Когда по-другому никак. В нашем мире – чаще, в вашем реже – но они бывают. Поверь. Ты ни в чем не виновата, видит Селестия. Да и кровопролитие это… Твай, по меркам Земли – это не война, а так. Мелкая пограничная драка.

Пони молчала. Я чувствовал, как колотится ее сердце.

 – Как только я закончу здесь с договором, – решительно сказала она, – я отправлюсь туда.

 – Что?! Куда отправишься?

 – Туда. На Острова.

 – Ты не можешь! Это слишком опасно!

Твайлайт решительно покачала головой.

 – Я должна, – произнесла она. – Это мой долг как принцессы, Флэш. Помимо прочего, что будет, если очередной злодей решит, что островитяне – хорошее топливо, чтобы разжечь ненависть к Эквестрии? Не отговаривай меня. Есть вещи, которые запретить не может и сама Селестия.

Я стиснул зубы.

 – Как скажешь. Только ты отправишься не одна.

 – Что?!

 – Что слышала. Если твой брат меня не отпустит, я сегодня же положу ему на стол рапорт об отставке.

Ресницы Твайлайт поднялись.

 – Я могу запретить тебе своей властью.

 – Тогда считай это революцией.

Твайлайт сдавленно хихикнула.

 – Я… Флэш, если ты и правда хочешь – я попрошу Шайнинга, чтобы он назначил тебя в мою личную охрану. Думаю, он не будет теперь возражать. И… спасибо.

Я просунул передние ноги под мягкую тяжесть крыльев. Привлек ее к себе.

 – По твоему слову, моя принцесса.

Она закрыла глаза, прижалась. Мне на морду легла шелковая завеса гривы.

 – О! – она отстранилась. Зашарила в сумке, оставшейся лежать рядом с нашей лежанкой.

 – Я забыла тебе кое-что передать. Вот, взгляни, – протянула мне свиток, залепленный сургучной печатью.

Заинтригованный, я разломал печать. Начал читать.

И с каждой строчкой мои брови поднимались все выше и выше.

 – Поверить не могу…

 – Что там? – заинтересованно спросила пони. Повернула голову, пытаясь заглянуть в письмо.

 – Военно-воздушное училище? Нет, серьезно? – я покачал головой. – Я ему в отместку уйду в отставку, соберу рок-группу и буду собирать тут у вас стадионы.

Твайлайт снова засмеялась – словно зазвенел серебряный колокольчик.

 – У тебя неподходящая кьютимарка для этого, – сообщила она.

 – А мне без разницы. Это будут уже его проблемы, если он сюда возвратится, – фыркнул я.

Твайлайт не поддержала шутку. Она задумчиво изучала небрежные строчки кванка.

 – Ты скучаешь по дому, Флэш? – вдруг спросила она.

Я задумался. Почесал копытом в затылке.

 – Да как сказать. Порой, конечно, охота увидеть друзей, родню… Но у вас тут интересно, Твай. В жизни бы не подумал, что придется столько повидать и в стольких делах поучаствовать. Да и вообще… Мне неохота опять расставаться с тобой.

Пони вздохнула.

 – Я… Я, может быть, найду способ восстановить зеркальный портал, – тихо сказала она. – Повторить работу Старсвирла – нелегкая задача, но если собрать всю информацию, поэкспериментировать…

Я прижал копыто к ее губам.

 – Слушай, Твайлайт. Сдается мне, Селестия была права, когда запретила тебе такие эксперименты. Ты же помнишь, что мы видели там, в других мирах. Даже мне не по себе от воспоминаний. Не надо. Даже дом того не стоит.

Глаза пони заблестели.

 – Мне не по себе от мысли, что из-за моей самонадеянности вы оба лишились шанса вернуться домой, – ее голос дрогнул.

 – Ну, это же лучше, чем подвергать Эквестрию опасности?

Твай сложила крылья, подобрав ноги под себя. Взглянула в ночное небо, где ярко горели тысячи звездных огоньков и вспыхивали метеоры.

 – «Магия в основе своей», – произнесла она, – «есть направленное искажение причинно-следственных связей. С точки зрения непосвященного, нахождение, преобразование и творение – суть три различных деяния. Но будучи отражены в кривом зеркале чародейства, взору адепта они предстают гранями одного и того же метаморфозиса, как драгоценный камень, будучи помещен под, над и посредине водной глади, с первого взгляда кажется нам тремя различными кристаллами». Эти слова встречаются в одной из апокрифических работ по теории магии, создание которой приписывают Старсвирлу. Согласно легенде, после ее написания он уничтожил все свои труды, посвященные магии пространства-времени, и запретил своим ученикам работать над такими заклинаниями. До нашего путешествия они казались мне бессмыслицей, а сейчас… – она поежилась. – Ты прав, Флэш. После того, что мы видели… Играть с такими силами – опаснее вашей ядерной бомбы.

И по моей спине пробежали крупные мурашки. Я невольно вспомнил кое-что, виденное там, в параллельных версиях реальности – и мне очень захотелось остаться туповатым рок-музыкантом. Для которого магия исчерпывается трюками сирен и Сансет. Если бы не помощь Дискорда…

 – Все будет хорошо, Твайлайт, – я снова обнял ее. Ни за что бы не признался вслух, но и мне хотелось прижаться к кому-то теплому и надежному.

Голова Твайлайт опустилась на мое плечо. Она полузакрыла глаза.

 – Флэш, – вдруг произнесла она.

 – Твай?

 – А то, что ты сказал, когда я с тобой заговорила под заклинанием… Ну, насчет невесты… Ты это серьезно?

Бум.

Черт.

Вот это попал на ровном месте, называется.

«Твайлайт, я очень тебя люблю, но я слишком молод, чтобы жениться. Мне еще надо закончить школу, а потом определиться с карьерой…»

«Твайлайт, мы же из разных миров. Рано или поздно мне придется вернуться на Землю, и ты не сможешь за мной туда отправиться насовсем…»

«Мама, папа, познакомьтесь, это моя жена. Мы поженились, пока я странствовал по параллельному миру. Правда, она разумная лошадь-волшебница, а еще правительница целой страны, но вы не обращайте на это внимания…»

Проклятье.

Что сказать? Что сказать? Что сказать?

 – Флэш, – не дождавшись ответа, заговорила Твайлайт. – Посмотри на меня. Кого ты видишь?

 – Самую красивую кобылку в двух вселенных, – выдавил я онемевшим языком.

Твайлайт раскинула крылья.

 – Аликорна. Ты видишь аликорна. Ты понимаешь, что это значит?

 – Что ты очень могущественный маг?

Она грустно покачала головой.

 – Флэш, я бессмертна! Я не могу состариться рядом с тобой, как обычная пони. Ты будешь становиться старше, а я – оставаться вечно молодой, и только становиться выше ростом. Я даже жеребенка тебе, скорее всего, не смогу подарить – рождение Фларри было уникальным случаем, скорее всего – завязанным на личную магию Кейденс!

Она опустила голову. В больших глазах что-то блеснуло.

 – Не принимай необдуманных решений, Флэш, – тихо попросила она. – Когда Селестия сделала это со мной – я лишь обрадовалась. Лишь много позже я поняла, что это может быть и проклятием.

Я раскрыл рот. Посмотрел на сжавшуюся Твайлайт.

И понял, что, если скажу, что собирался – до конца жизни буду считать себя трусливым ублюдком.

 – Твай. То есть, сколько бы ни прошло времени, ты будешь рядом, такая же молодая и прекрасная?

Она резко вскинула голову.

 – Флэш?! Что ты…

Я неловко перекрутился, одновременно пытаясь повернуться на живот и головой к Твайлайт. Лежанка оказалась маловата для таких кульбитов, мне пришлось усесться и взгромоздиться задницей на изголовье… впрочем, побери меня Дискорд, если я позволю какой-то лежанке испортить такой момент.

 – Твайлайт, – я склонился к ее дрогнувшему ушку. – Я люблю тебя. Выходи за меня замуж.

Пони ахнула. Обхватила меня передними ногами, крылья распростерлись. Прижалась, я зарылся мордой в ее гриву.

 – Флэш, – пробормотала-всхлипнула она мне в плечо.

 – Твай, – я провел копытом по гриве, по нежным перышкам. – Твай…

И вдруг осекся.

 – Твайлайт. А откуда ты…

 – Откуда что? – голос Твайлайт все еще подрагивал, она явно не ожидала перевода темы.

 – Ядерные бомбы. Откуда ты про них знаешь?

Твайлайт вздрогнула. Отвела взгляд.

 – Ты мне рассказал?! – предположила она.

 – Не рассказывал, – покачал я головой. – Я совершенно точно помню.

Она замялась.

 – Слышала где-то в твоей реальности, – наконец, выдавила она. – Не помню, от кого. От Сансет, а может, от Рэйнбоу…

Я пристально всмотрелся в ее мордочку.

 – Твайлайт. А я ведь тоже знаю, когда ты пытаешься соврать.

Она помедлила секунды две. Затем решительно вскинула глаза.

 – Не спрашивай, Флэш, – тихо попросила она. – Я не могу сказать. Не как твоя особенная пони – как принцесса Эквестрии.

 – Но что…

 – Возможно, мы допустили большую ошибку, когда пытались вернуться домой, – прошептала Твайлайт. – Слишком большую. Я… Знаешь, в ближайшее время это, наверно, перестанет быть секретом. Слишком странные вещи происходят в последнее время. До невозможного странные, чтобы их можно было утаивать долго. Но пока – это должно оставаться в тайне. Даже под Пинки-клятвой.